Вулкан жив

Глава 8 РАСКОЛОТЫЕ

Восемнадцать трупов лежало на улице внизу.

Пятнадцать из них были траоранцами, в черных и красных накидках поверх городских костюмов. Их Нарек едва удостоил вниманием, но при виде трех воинов в силовой броне, разделивших смерть с культистами, вдоль челюсти прошел нервный тик.

Тихая охота закончилась. Несмотря на возражения Нарека, Элиас собрал своих псов из сект по всему городу и выпустил их, не думая и не понимая, на какую судьбу их обрекал. Культисты заполонили весь Ранос. Ранее они подготовили его к прибытию легиона, измотали жертву перед убийством. Их ограниченные способности идеально годились для подобного задания.

Но против легионеров они оказались бессильны.

Один из смертных задел скрытую натяжную проволоку, что подорвало взрывчатку, закопанную вдоль дороги. Светошумовые гранаты сработали одновременно, наполнив узкую улицу, с обеих сторон сжатую зданиями, вспышками и грохотом. Вторая партия зажигательных боеприпасов взорвалась тремя секундами спустя, спереди и сзади патруля, фактически заключив их в огневой мешок. В последнюю короткую минуту своих жизней культисты ударились в панику, а легионеры, действуя, как их учили, заняли оборонительную позицию в середине улицы. Саботажники предусмотрели такую реакцию при установке ловушки, и наружу выдвинулись две автоматические турели.

Станковые «Тарантулы», спрятанные на обоих концах улицы, открыли плотный огонь, прорезав дым вспышками дульного пламени. Орудия были удачно скрыты, как и вся эта ловушка. Даже Нарек не заметил ни проволоки, ни турелей, и теперь спрашивал себя, не теряет ли в самом деле сноровку.

Культистов, ничего не понимающих, уже окруженных трупами своих товарищей, разорвало на части за считанные секунды. Братья Нарека продержались немногим дольше. Силовая броня давала хорошую защиту, но даже она не могла спасти от анфиладного огня из двух автопушек.

Все закончилось быстро и кроваво.

Нарек и Дагон остались живы благодаря тому, что находились над металлической бурей, ведя наблюдение с крыши. Нарек как раз собирался присоединиться к братьям, когда ловушка сработала, всех погубив.

Нарек с мрачным видом разглядывал результаты бойни.

— Велия, Зефиал, Нахем — все они мертвы. И Харук. Скажи, брат, — сказал он, поворачиваясь к Дагону, который только что поднялся с улицы, — кого мне надо убить, чтобы отомстить за них?

— Ловушка была хорошая, — ответил Дагон. — Очень хорошая. Я даже с земли с трудом бы заметил проволоку.

— Ручные осколочные гранаты? — спросил Нарек.

Дагон кивнул:

— И немного взрывчатки помощнее. Противоброневой.

Вот что дало второй взрыв, который они увидели и почувствовали с крыши.

— Естественно. А турели?

Две установленных на треногах «Тарантулы» изрыгали дым. На карданном шарнире, соединявшем треногу с ружейной ложей, время от времени вспыхивали искорки. Нарек вывел орудия из строя — но уже после того, как они изрешетили Велию, Зефиала и Нахема.

— Они работали по автономной схеме, с использованием датчиков движения, — сказал Дагон.

— Значит, враги не собирались оставаться и наблюдать за их гибелью.

— Нет, но я нашел вот это.

На ладони Дагона лежало небольшое металлическое устройство. Оно имело форму диска, а в центре быстро мигал красный огонек.

Сенсор.

Нарек взял устройство и осмотрел его.

— Врагов, может, и мало, но снабжены они хорошо, — он перевел взгляд на улицу. — И умеют вести подрывную деятельность.

— Диверсанты? — спросил Дагон.

— Определенно. Разбитые легионы перешли к партизанским методам ведения войны.

— А может, это просто авангард. Как ты можешь быть уверен?

Нарек опять посмотрел на сенсор.

— Потому что я сделал бы то же самое.

Нарек помолчал, вертя сенсор в руке, словно мог узнать тайны враг, внимательно изучив его. Он окинул взглядом городской пейзаж, особое внимание уделив ближайшим зданиям.

— В чем дело? — спросил Дагон.

Взгляд Нарека задержался на далеком силуэте градирни.

— Ни в чем, — ответил он. — Следи за улицей, мне надо сообщить Элиасу о том, что мы нашли.

Дагон кивнул и направился обратно вниз.

Вновь оставшись один, Нарек активировал варп-склянку. Через несколько секунд в воздухе возник образ Элиаса, чистившего свой ритуальный нож перед следующим убийством.

— Надеюсь, ты отвлекаешь меня с хорошими новостями. Приносить в жертву целый город — трудоемкое дело, и мне еще многое предстоит сделать, прежде чем мы закончим.

— Все твое подкрепление мертво.

— А не разбрасываешься ли ты людьми? Больше в твоем районе воинов нет.

— Не я решил их сюда отправить.

Тон Элиаса вдруг помрачнел:

— Не забывай, с кем разговариваешь, Нарек.

На шее охотника запульсировала вена, но он сдержал порыв злости.

— Ты мой повелитель, Темный апостол.

— Я подарил тебе цель, охотник. Не забывай.

— И цель достойную. Я не забуду.

— Что с культами? Они уже должны были восстать. Используй их. Город у меня в подчинении.

— Смертные тоже мертвы.

Элиас был явно недоволен, но тревогу скрыл.

— Что случилось? Я думал, вы просто ищете одного человека.

— Мы и искали. Но этот «кто-то», о котором я уже упоминал, решил нам помешать, — его взгляд вновь скользнул в сторону градирни. — Один из твоих служителей привел в действие ловушку, устроенную для нас врагами. Они из легионов.

— Ты уверен?

— Да.

— Ты их видел?

— Нет, но все указывает на наших бывших собратьев. Смертный не в состоянии убить Велию, Зефиала и Нахема подобным образом. Так просто не бывает. С легионерами — не бывает. Даже я не заметил растяжку.

Элиас ухмыльнулся.

— Теряешь сноровку.

— Возможно.

— В этом регионе космоса нет сосредоточенных легионерских сил. Именно поэтому лорд Эреб нас сюда и отправил. Предполагалось, что нам никто не будет мешать. Кто они?

— Думаю, остатки армий. Выжившие, которые собрались вместе и проводят собственные боевые операции.

— Отбросы с Исствана? — пораженно спросил Элиас.

— Да, наверное. Я не могу говорить с уверенностью, пока не изучу их получше.

Элиас помолчал, словно взвешивая важность новостей.

— Нарек, ничто не должно помешать нам исполнить задуманное. Исход войны может зависеть от космологического сдвига, который мы здесь совершаем.

— В таком случае очень кстати, что я не с пустыми руками.

— Предмет, который они забрали из катакомб, у тебя?

Нарек поднял его во второй руке.

— Это копье. Или скорее наконечник копья.

Глаза Элиаса загорелись.

— Свое затачивать, их затуплять…

Нарек непонимающе нахмурился.

— Принеси его мне к месту ритуала, — сказал Элиас. — Наши братья скоро приведут на заклание новых смертных, и я хочу изучить артефакт до их прибытия.

— Что мне делать с легионерами-лазутчиками? Человек, которого мы преследовали, все еще у них.

— Они сейчас не важны. Принеси мне оружие, Нарек. Этих жалких ничтожеств мы раздавим потом, — Элиас улыбнулся с самодовольной злобой. — Мы заставим их пожалеть, что они не погибли на полях Исствана вместе со своими братьями.

— Разумеется, — Нарек уже собирался прервать связь, когда Элиас позвал его.

— Какое оно? — спросил он.

Нарек повернул копье в руке. Оно было коротким — наконечник длиной и шириной походил на боевой нож, а обломанное древко составляло примерно половину его размера. Выглядело оно совсем не примечательно: просто кусок качественного минерала в форме копья, серый, по-металлически гладкий, с острым лезвием. Но когда Нарек его касался, он чувствовал давление скрытой внутри силы и видел вспышки энергии, без конца пробегавшие вдоль лезвия, когда на него падал свет.

— Божественное…

Единение закончилось, и Нарек остался в компании одних лишь собственных мыслей. То, что на улице под ним лежало три мертвых брата, его не злило — «злость» была слишком простым словом и не могла описать его эмоциональное состояние в тот момент. Даже смерть Харука, которого он лично презирал, требовала реакции. Что-то свербило внутри, как бывает, когда надо закончить какое-то дело, восстановить нарушенный баланс.

Он решил, что сразу копье не отдаст. Это шло вразрез с приказом, но Нарек руководствовался долгом, а не прихотями темного апостола. В первую очередь следовало выполнить обязательства перед братьями. Кроме того, он хотел посмотреть врагу в лицо.

Обнажив гладий и убрав копье в опустевшие ножны, Нарек открыл канал вокс-связи с Дагоном.

— Брат, эта крыша мне надоела.

— И что ты предлагаешь?

— Велия, Зефиал, Нахем и Харук убиты. Нам следует почтить память мертвых.

— Слушаю.

— Пойдем на охоту.

Нумеон впечатленным не выглядел.

— Это имя должно иметь для меня какое-то значение?

— Нет, не должно, — ответил Грамматик. — Для тебя не должно. Но должно то, ради чего я сюда прибыл.

— И ради чего же?

— Я, кажется, знаю, что здесь делают Несущие Слово и что делаете вы.

Домад дернулся и потянулся к болт-пистолету, лежащему в кобуре на правом бедре, но замер, когда Нумеон покачал головой.

— Продолжай, — приказал Саламандр.

— Мы в опасности? — спросил Грамматик. — Когда твой… друг уходил, он выглядел взволнованно.

— В огромной опасности, но я приказал тебе продолжать, — сказал Нумеон. — Что ты знаешь?

Грамматик оставил этот вопрос, стараясь не думать, что могло представлять «огромную опасность» для космодесантника, и ответил:

— Я думаю, они заражают этот мир. Думаю, Император побывал здесь давным-давно, и они оскверняют следы его присутствия с помощью своего ритуала.

Нумеон подошел так близко, что Грамматик почувствовал запах пепла в его дыхании.

— И что это за ритуал, Джон Грамматик?

— Я прав?

Нумеон сощурился.

— Что за ритуал?

— Вы знаете, о чем я. Вы ведь хотите их остановить, верно? Вы больше не являетесь легионом, это видно по поврежденному оружию и броне. Сомневаюсь, что вас здесь больше двадцати. Я видел ваши посадочные корабли. Сколько они могут перевезти? Достаточно для наземной войны?

— Девяносто человек при полной загруженности, — ответил Нумеон, — но их отсеки были почти пусты, когда мы отправлялись на поверхность, тут ты прав.

Нумеон нагнулся и поднял кусок пергамента, до этого момента лежавший под ножкой стула.

— Мы здесь, чтобы сорвать их операцию, но начинать войну не планируем.

Он продемонстрировал бумагу Грамматику. Та оказалась агитационной листовкой, выступавшей против власти Империума и объявлявшей Гора истинным Императором галактики.

— Восстание начало зреть задолго до прихода Несущих Слово. Наш долг — не дать им осквернить этот мир еще больше.

Значит, Траорис находился в руках врага. Но бунт сильно отличается от добровольного подчинения Изначальному уничтожителю. В этом случае, как представлял себе Грамматик, тайные культы набирали силу на протяжении долгих лет имперского правления, медленно разрушая основы общества, чтобы внезапно поднять кровавый мятеж, когда Гор восстал против отца и ступил на путь древнего зла.

— Бунт — это одно, — сказал Нумеон. — Обращение к темным силам, которым Гор теперь служит, — другое. Я не очень хорошо их понимаю, но видел, на что они способны. Они могут превращать людей в монстров, наполнять благородные сердца низменными стремлениями. Мирам, освобожденным в ходе Великого крестового похода, теперь предстоит бороться за свои души. Траорис балансирует на краю бездны. Я здесь для того, чтобы не дать ему упасть.

— Нелегкая задача.

— И тем не менее мы здесь.

Грамматик не отступал.

— Мне нужно это копье.

— Даже если бы я хотел за ним возвращаться, сейчас мы не можем этого сделать.

— А ты не думал, что можешь послужить высшей цели?

— И помочь тебе?

— Да.

— И почему же я должен помогать тебе, Джон Грамматик?

— Потому что то, что я здесь делаю, касается твоего примарха.

— Кого? — сощурился Нумеон.

— Вулкана.

Саламандр сжал кулаки.

— Я знаю, как моего примарха зовут. Объяснись.

— Копье, которое я нашел — это, в сущности, не совсем копье. Это кусок фульгурита, разряд молнии, запечатленный в камне.

— Что такое фульгурит, я тоже знаю, — сказал Нумеон. — Отвечай, какое отношение все это имеет к Вулкану.

Грамматик облизал губы.

— Ты веришь, что твой примарх мертв?

Нумеон не колебался с ответом. В его глазах промелькнуло некое подобие надежды.

— Нет.

— Он жив, Нумеон. Вулкан жив.

— Откуда ты знаешь? У тебя есть доказательства?

— Ты же сам сказал, что веришь в это.

Нумеон прорычал, теряя терпение:

— Вера и факт — не одно и то же. Как ты можешь утверждать, что он жив, не имея доказательств?

— Потому что это правда, и потому что я даю тебе свое слово.

— И чего оно стоит?

Грамматик покорным жестом поднял руку.

— Спокойно. Тебе нужна правда, и я ее тебе сказал.

— Ты скажешь что угодно, лишь бы сохранить себе жизнь.

— Верно, но я тебе не лгу. Если хочешь, прикажи своему псайкеру прочитать меня снова, и убедишься, что в моих словах нет обмана.

Нумеон, явно раздумывая над его предложением, спросил:

— Какое отношение это копье имеет к Вулкану?

— Честное слово, не знаю. Оно как-то связано с его судьбой. Мне просто поручили прилететь сюда и его раздобыть.

Это было ложью, во всяком случае, частично, но Грамматик знал, что его начальство дало ему все необходимое для защиты разума от вмешательств.

Нумеон нахмурился.

— Кто поручил?

— Сложно объяснить.

Вокс Домада затрещал, и до Грамматика донесся тихий голос его собеседника.

— А ты попробуй, — сказал Нумеон. Он собирался что-то добавить, когда к ним приблизился Домад.

— Пергеллен вернулся вместе с Шен'рой, он хочет тебя видеть.

Нумеон мотнул головой в ответ:

— Никому ничего об этом не говори.

Домад кивнул.

— Что делать с ним? — спросил он, вынимая из ножен на поясе короткий меч. Его холодный взгляд Грамматику совсем не нравился. — Я могу покончить с ним прямо сейчас. Положить конец его крамольной болтовне. К тому же ему известно наше местонахождение и частично наши силы.

— Я еще не уверен, насколько она крамольна… — Нумеон с задумчивым видом помолчал. — И о нас, во всяком случае, ему ничего не известно.

— Он усложнит нашу миссию, — сказал Домад.

— Я готов взять на себя это риск. Домад, он что-то знает. И я тоже хочу это знать.

Он повернулся к Гвардейцу Ворона.

— Я присмотрю за ним, — пообещал Хриак, медленно убирая руки с груди, словно расправлял крылья.

— Домад, — позвал Нумеон.

— Никто не войдет и не выйдет без твоего разрешения.

— Нет, я лишь хотел попросить, чтобы ты не дал Хриаку выжечь его изнутри. Он мне нужен в здравом уме для предстоящего допроса.

— Твои слова глубоко меня ранят, — пробубнил Ворон.

Нумеон сдвинул брови.

— Хриак, это ведь был сарказм? А то ты сейчас показался почти таким же мягким, как Домад.

Железнорукий громко рассмеялся и отошел в сторону.

Нумеон кивнул им обоим, развернулся и покинул комнату.

— Я чувствовал себя в большей безопасности, когда действовал в одиночку, — полушутя сказал Грамматик и перевел взгляд со строгого Железнорукого на призрачный силуэт Ворона и обратно.

Хриак не оценил юмора и уставился на него сквозь прорези в шлеме.

— Ты и был в большей безопасности, — просипел он.

Быстро пройдя через служебный коридор и старое фабричное общежитие, Нумеон оказался в покинутой трапезарии. Зал был практически пустым, немногочисленные скамьи и столы стояли вверх ногами в углах, а пол покрывала серая плитка. Здесь произошла небольшая стычка, в которой верные жители Раноса в конечном итоге проиграли. Пятна от упавшей еды перемежались с кровавыми разводами.

В центре зала Саламандра ждал Пергеллен.

Глаза на худом лице Железнорукого скрывались под стальным визором, поверхность которого пересекала одна ретинальная полоса. Свет в трапезарии не горел, и визор мягко светился в темноте. Помимо него у Пергеллена был только один бионический протез — левая рука, громко заскрежетавшая, когда он сжал ей запястье Нумеона. Угольно-черные волосы были коротко подстрижены — так же, как у его погибшего повелителя и отца.

На ремне, перекинутом через плечо, висела длинноствольная снайперская винтовка. Именно его точный выстрел убил Несущего Слово на складе, хотя с такого близкого расстояния это не представило сложности. Он рассчитывал превратить склад в наблюдательный пункт, но эти надежды рухнули, когда в здание ворвался тот человек.

— Артелл, ты выглядишь встревоженным, — сказал он Нумеону.

— Все в порядке, — Нумеон улыбнулся, пытаясь скрыть озабоченность, явно отразившуюся на лице, и ответил на формальное, но дружеское пожатие Пергеллена. — Рад снова тебя видеть. Где Шен'ра?

— На стоянке, с остальными, — без выражения ответил тот.

Пергеллен отличался серьезным нравом и редко проявлял теплоту. Но именно он спас Нумеона и Леодракка с полей Исствана-V. Так мало морлоков вырвалось оттуда, так мало воинов из клана Авернии осталось, чтобы хранить его великое и славное наследие.

Когда посыпались снаряды и ужасное предательство раскрылось, именно Пергеллен пробил путь к посадочным кораблям, в то время как остальные были слишком обезумлены смертью Ферруса Мануса. Именно Пергеллен протащил потерявшего сознание Домада через поля черного песка и именно он прикрывал путь к кораблю. Многие не добрались.

Если бы не Пергеллен, и Нумеон, и Леодракк погибли бы на том поле. Их братьев из Погребальной стражи вернее всего постигла эта участь — но Нумеон все не терял надежду, что они еще живы, как не терял надежду и на то, что жив Вулкан.

Если смертный сказал правду, то, возможно… Он тут же отбросил эти мысли, понимая, что доверять такому человеку неразумно, и спросил:

— Пергеллен, сколько времени мы провели на том транспортнике?

Они нередко возвращались к этому в своих разговорах.

— Пятьдесят один день, восемь часов и четыре минуты, — ответил Железнорукий.

В те дни они представляли из себя пестрое сборище воинов из самых разных отрядов и легионов. Не все выжили после побега. Некоторые оказались слишком сильно ранены, некоторые уже были мертвы, когда их втащили на борт. Из сорока семи улетевших легионеров осталось только двадцать шесть.

Они продержались достаточно долго, чтобы добраться до «Огненного ковчега» — одного из немногих ударных крейсеров, которым удалось уйти от бойни. Но он не выбрался невредимым. Многие члены экипажа погибли во время отчаянного побега. Когда из хаоса показался транспортный корабль, они, израненные, измотанные, не понимающие, где друг, а где враг, нацелили на него остававшиеся орудия.

На борту не оказалось ни одного легионера. Все воины, способные надеть доспехи, отправились на поверхность, чтобы поставить разжалованного магистра войны на колени. Оглядываясь назад, Нумеон видел, что они поступали сумасбродно — отвечали демонстрацией силы на демонстрацию силы, надеясь, что вторая отступит под напором первой. Как страшно они ошиблись. Теперь это казалось не сумасбродством, а бессмысленным самоубийством. Гор приготовил алтарь для их добровольного жертвоприношения. Острые клинки предателей ждали их на песках Исствана-V.

После того, как они встретили «Огненный ковчег» и его храбрый, но обескровленный экипаж, погибло еще три легионера. Нумеон объединил оставшихся, дал им подобие цели. Но опасность отнюдь не миновала, и его воинов охватывала обреченность. Он ожидал подобного от Железных Рук, но они несли боль от потери своего примарха с тихой и непоколебимой решимостью, делавшей медузийцам честь. Нет, тяжелее всех приходилось ноктюрнцам, сынам Вулкана. Из Саламандр верил только Нумеон. Всем сердцем он верил, что его отец выжил. Но остальные не внимали его пылким доводам и сражались ради мести, а не ради надежды и стремления служить.

Нумеон знал, что его воины сломлены. Оставшись без лидера, они уничтожат друг друга; не имея возможности вернуться к своим легионам, они будут лишь бесцельно плыть по течению.

Да, Пергеллен спас ему жизнь, но теперь Нумеон должен был верить, что в свою очередь сумеет спасти этот расколотый легион.

— Что ты узнал? — спросил он разведчика.

— Ничего хорошего. Сенсоры Шен'ры засекли небольшой патруль. Я некоторое время следовал за ними, пока их не расстреляли турели. Теперь наше местоположение точно будет раскрыто.

— Мы знали, что когда-нибудь Несущие Слово нас найдут. Что еще?

— Помимо легионеров, весьма, судя по всему, многочисленных, у них немало культистов. Семена мятежа были посеяны здесь задолго до того, как мы прилетели вслед за Несущими Слово. На данный момент культы контролируют большую часть Раноса, и «Грозовые птицы» прибывают для поддержки уже высадившихся легионеров со всех концов города. Они мобилизуются рядом с нашим округом. И их слишком много для открытого боя.

— Милосердный гнев Вулкана да обрушится… — тихо выругался Нумеон. Он не хотел прекращать миссию, но еще не поздно было подать сигнал «Огненному ковчегу», ждущему на высокой орбите. Если они выдвинутся сейчас, то успеют добраться до транспортников и крейсера, но что потом?

— Это не все, — сказал Пергеллен, отвлекая Нумеона от мыслей. Нумеон настороженно сощурился.

— Еще одна хорошая новость?

— Там кто-то наблюдал.

— Они вас видели?

— Не за нами наблюдал. За своими товарищами, пока их расстреливали турели.

— Возможные союзники?

— Нет, сомневаюсь. Они вывели «Тарантулов» из строя. Мы с Шен'рой ушли вскоре после этого. Полагаю, они могли напасть на наш след и идти за нами со склада.

— То есть они, по всей вероятности, скоро будут здесь.

— Да.

На лицо Нумеона легла тень. Они долго искали безопасное место для операционной базы. И этот округ оказался практически безлюдным. Транспортные корабли остались далеко за обитаемой зоной. Они полагали, что на краю города их будет практически невозможно заметить, пока они сами не решат действовать. Их план во многом основывался на этом предположении.

— Об их клирике что-то слышно? — спросил он.

Пергеллен покачал головой:

— Нет.

Саламандр помрачнел еще больше.

— Мы уже видели это раньше, брат. Мы потерпели неудачу на Виралисе…

Едва он произнес название мира, в памяти всплыли картины заваленных трупами улиц, тел, оскверненных и изувеченных во имя темных сил. И не только это оставили после себя предатели. Немногие выжившие абсолютно изменились, перестали быть людьми. Они превратились в… нечто. В окутанных плотью монстров, которые забрались в смертные оболочки и выжрали их изнутри. Жители целой колонии Виралиса исчезли, а их место заняли неведомые существа, которые носили людей, как человек носит одежду.

— Мы пришли к ним слишком поздно, — угрюмо сказал Нумеон.

— Но для Траориса еще не поздно, — ответил Пергеллен. — Клирик умрет, но теперь, не имея элемента внезапности, мы должны будем его выманить. И на этот раз неудач не будет, Нумеон.

— Еще с Исствана… Еще с того момента, как Вулкан… — Нумеон замолк.

Пергеллен схватил его за плечо.

— Ты ведь веришь, что он еще жив, Нумеон, ты сам говорил. Не теряй эту веру.

— Я не потерял, пусть даже верю я один. Но как же отчаянно хочется увидеть какой-нибудь знак — любой знак, лишь бы он дал нам надежду, — и вновь он был вынужден напомнить себе, что пленнику нельзя было доверять. — Я никогда раньше не испытывал подобного… подобных… сомнений.

— Я лишился своего прародителя. Его обезглавленное тело лежит среди наших погибших братьев. Теперь надежду мне даешь ты. За тобой я следую и тебя я называю своим капитаном. Ты всем нам подарил цель и спас от обреченной жажды мести. Если тебе нужно во что-то верить, верь в это.

Нумеон улыбнулся — устало, но искренне.

— Я верю. И не перестану верить. Сколько раз я думал, что лучше бы погиб на Исстване Пять вместе с братьями, но все же оказался здесь, пытаясь отыскать смысл в этом безумии, пытаясь сделать хоть что-то, что будет иметь значение.

— Все, что мы делаем здесь и сейчас, имеет значение.

Нумеон кивнул, вновь обретая силы.

Железнорукий отпустил его плечо: поддержка ему больше не требовалась.

— Я так понимаю, оставаться здесь мы не собираемся, — сказал он.

Нумеон покачал головой:

— Здесь больше не безопасно. Мы уходим.

— Ты сообщишь «Огненному ковчегу»?

— Нет. Сообщение по атмосферному каналу могут перехватить. И тогда фанатики будут совершенно точно знать, куда за нами идти.

— Тогда я позову нашего квартирмейстера, чтобы тот распределил снаряжение.

— Спасибо, брат. Скажи Домаду, что я буду на автостоянке.

— Что делать со смертным?

— Он отправится с нами. Ему известна какая-то тайна.

Нумеон пожал плечами.

— Может, Хриаку стоило бы взломать его разум и вытащить ее?

— Если бы нам надо было его убить, то, пожалуй, стоило бы. Хриак сейчас за ним следит.

— А разве не надо? В смысле, убить его. Он обуза и будет нас задерживать.

Нумеон покачал головой.

— Вы, Железнорукие, — бесчувственная порода.

— Но я все-таки спас тебе жизнь, разве нет?

Настала очередь Саламандра смеяться, хотя Пергеллен не шутил.

— Спас, да. Я хочу еще раз с ним поговорить. Оно что-то знает. Кроме того, он нужен клирику. Мы можем на этом сыграть.

— Значит, он не пленник, — сказал Пергеллен, — а приманка. И ты еще меня бесчувственным называешь.

Нумеон серьезно ответил:

— Я прагматик, брат. И я отдам все, чтобы убить этого клирика-Несущего Слова.

— Даже наши жизни и жизнь этого человека?

— Да, даже их. Я всем пожертвую, лишь бы их остановить, лишь бы не допустить еще один Виралис.

— Поэтому, Артелл, я тебя и спас.

Воины расстались: Железнорукий направился в типографию, где они держали пленника.

Вернувшись на автостоянку, Нумеон попытался сконцентрироваться на том, с чем обратится к легионерам, но два слова все не шли из головы. Он едва смел надеяться, что они истинны. Вулкан жив.