Ужасно богатые вампиры. Второй Обряд

Глава 4. Тея

Медики не находили объяснения этому явлению. Только что моя мать лежала в коме, а в следующее мгновение пришла в сознание. Я вернулась после неудачного гадания по ладони и обнаружила, что она сидит на больничной койке как ни в чем не бывало. Я не знала, смеяться мне или плакать, поэтому делала и то и другое одновременно, пока доктора проводили все необходимые тесты.

– Не могу поверить, что меня здесь не было, – пробормотала я и села рядом, прижимаясь к ней.

Мама улыбнулась, хотя ее лицо было бледным, а сама она больше походила на игольницу.

– Теперь ты здесь. Это все, что имеет значение.

Она замолчала и глубоко вздохнула.

– Хотя, полагаю, тебе, скорее всего, придется уехать.

От ее слов у меня защемило сердце, но я заставила себя покачать головой в знак протеста.

– Нет… Это место – мой дом, и я останусь здесь.

– Значит, ничего не вышло? – поинтересовалась она. – Я про твою загадочную работу, на которую тебе удалось устроиться.

Я старалась не говорить на эту тему с тех пор, как она пришла в себя, но понимала, что не смогу долго скрывать свои чувства. Пока меня не было, мы почти не общались. Она очень расстраивалась из-за того, что я решила взять творческий отпуск незадолго до окончания учебы. В то время я прилагала все усилия, чтобы она не догадалась, почему я внезапно бросила все и поехала в Париж. Мы всегда были близки, но она все равно оставалась моей мамой. Что я должна была ей сказать? Что без ума от вампира?

– Думаю, мне просто захотелось совершить что-то безрассудное, – призналась я, опустив голову. – Я поступила неразумно.

– Возможно, – произнесла она с нежностью в голосе. – Но, дорогая моя, ты никогда раньше не совершала ничего безрассудного. Возможно, пришло время для приключений и новых открытий.

Я украдкой взглянула на нее, не ожидая такого ответа.

– Подожди. Теперь ты смирилась с моим решением?

– Осознание собственной смертности помогает по-новому взглянуть на мир.

Она обняла меня свободной рукой и притянула ближе к себе. Другую обвивали множество проводов и трубок, которые не давали беспрепятственно ей двигать.

– Я не хочу, чтобы ты провела всю свою жизнь, работая официанткой и пытаясь свести концы с концами. Я рада, что ты решилась поехать. – Она взглянула на меня. – А ты?

Я ощутила, что в горле у меня образовался ком. Весь последний месяц я винила себя за то, что приняла решение уехать отсюда. Это оказалось легче, чем принять правду.

Джулиан сделал мне больно. Он разбил мне сердце. Я оставила все позади и отправилась вместе с ним в удивительное путешествие по всему миру, которое, к сожалению, закончилось так же быстро, как и началось. Мне стоило бы ненавидеть его. Я должна была чувствовать себя глупо. Какая-то часть меня так и делала. Но если бы кто-нибудь предложил мне сейчас ключи от машины времени, я бы не раздумывала ни секунды.

От воспоминаний о времени, проведенном с ним, у меня мурашки побежали по коже.

Иногда мне казалось, что я все еще ощущаю прикосновение его руки к своей. Я сжала руку в кулак, нежно провела кончиками пальцев по ладони и вспомнила то удивительное чувство, которое охватило меня в тот момент, когда он взял меня за руку. В ту ночь он не лишил меня невинности, но забрал нечто более ценное – мое сердце.

– Понятно, – тихо произнесла мама, когда я не ответила. – Значит, эта работа была…

– Сложной. – На этом слове мой голос дрогнул, выдавая боль. – Она была крайне сложной.

– Тея, ты…

Прежде чем она успела закончить вопрос, в комнату заглянул доктор Ривз.

– Как дела у моей чудо-женщины сегодня?

Мама вздрогнула и, поправив подушку у себя за спиной, села немного ровнее. Очевидно, Оливия была не единственной, кто положил глаз на очень привлекательного доктора. Я не могла понять, что же в нем так возбуждало их обеих. С другой стороны, я была крайне закрытым человеком.

– Превосходно, – с восторгом произнесла мама. – Но когда я смогу вернуться домой?

– Собрались покинуть меня так скоро?

Доктор Ривз вошел в палату, прислонился к дверному косяку, сунул ручку в карман врачебного халата и улыбнулся.

– Конечно нет, – сказала она. – Но я бы с радостью избавилась от этой больничной робы.

– Мы ожидаем результаты вашей компьютерной томографии. Как только получим их, то со спокойной совестью отпустим вас домой. – Ривз взглянул на меня. – Полагаю, не видать мне больше воскресных букетов.

Я закатила глаза. На протяжении нескольких недель я наблюдала, как моя соседка по комнате рьяно флиртует с ним.

– Я дам вам ее номер телефона.

– О, это не… – В его голосе слышалась легкая паника.

– Поверьте мне. Все в порядке. Сначала я спрошу у нее.

Я достала свой телефон, чтобы написать Оливии, и почувствовала, как внутри все сжалось. На экране высвечивался пропущенный звонок с французского номера. Но прежде, чем я успела извиниться и прослушать голосовую почту, в дверь постучала пышнотелая женщина с планшетом в руках.

– Могу ли я побеседовать с пациенткой? – поинтересовалась она, входя в палату. – Я из отдела бухгалтерии.

С этими словами она указала на свой бейджик с именем «Мардж». Под ним крупными синими буквами было написано: «Бухгалтерия». Меня чуть не вывернуло.

– Мне нужно, чтобы вы подписали кое-что, миссис Мельбурн.

– Мисс, – гордо поправила ее мама. – Я не замужем.

– О, прошу прощения.

Но Мардж, на полпути к ней, уже начала перекладывать листки бумаги.

– Это займет всего минуту.

– Я зайду позже, – сказал доктор Ривз, покидая палату, чтобы дать нам возможность пообщаться без посторонних ушей.

Мне тоже вдруг захотелось провалиться сквозь землю. Это была часть, которую я на дух не переносила.

В конце концов, представители бухгалтерии всегда предлагали рассмотреть варианты погашения кредита. Я не винила Ривза за то, что он ушел. И с трудом представляла, что чувствует доктор в такой ситуации. Он так много работал, чтобы спасти жизнь моей мамы, все это время, вероятно, понимая, что долг приведет нас к краху. Я понимала это с того момента, как мне позвонили. В больнице, по крайней мере, дождались, пока мама придет в себя. До сих пор никто не беспокоил меня по поводу этого счета.

– Позвольте мне, – сказала я, протягивая руку за планшетом. – Я могу подписывать любые документы. У меня есть доверенность.

– Тея, ты не обязана, – мягко произнесла мама. – Это не твоя забота.

– Нет, моя, – пробормотала я.

В конечном счете моя мама была единственным человеком, на которого я могла положиться. Она была для меня всем, как и я для нее, и мне не хотелось, чтобы она беспокоилась, особенно теперь, когда вернулась ко мне.

Я просмотрела бумаги. Мы уже имели задолженность перед больницей в размере приличного состояния. Они были так любезны, что указали предыдущий остаток в самом верху, чтобы напомнить о нем. Долги за месяц, проведенный мамой в отделении интенсивной терапии, лишь увеличились. Я наблюдала, как цифры растут с каждой новой детализацией счета, и страх охватывал меня все сильнее, пока я не добралась до последней страницы.

– Не понимаю, – произнесла я в растерянности, пристально вглядываясь в последнюю строчку. В графе с суммой долга стоял нуль, а в соседней клетке – знак «минус» и шестизначное число, обозначая сумму последнего платежа.

– Возможны небольшие изменения. Но ранее в этом месяце нам сообщили, что счет будет оплачен в частном порядке. Тем не менее я все равно подала все необходимые документы в страховую компанию, – пояснила она мне. – Хотя ваш супруг четко дал понять, что в этом нет нужды.

– Мой кто? – Я запнулась, почувствовав, как пересохло во рту, а сердце забилось как сумасшедшее, и рассеянно потерла ладонью грудь. – Я не замужем.

– Тея, что происходит? – Мама, вытянув шею, пыталась заглянуть в документы.

– Это ошибка, – тихо произнесла я.

– Он выразился предельно ясно.

Представительница бухгалтерии приблизилась и проверила больничный браслет моей мамы.

– Да, он оплатил счет за Келли Мельбурн. Вы же Келли Мельбурн, верно?

– Да.

Мама переводила взгляд с меня на Мардж, словно желая получить подтверждение ее слов.

– Но я не понимаю. Кто оплатил мои счета?

Я была в полном смятении – мне хотелось одновременно кричать и плакать – и не могла определиться, радоваться ли мне, злиться или быть настороже. Может, это какая-то ошибка?

Возможно, кто-то неправильно назвал имя. Возможно, какой-то состоятельный миллиардер, испытывая чувство вины за размер своего банковского счета, решил оплатить больничные счета случайной пациентки.

Но я понимала, что дело не в этом.

– Простите. Мне показалось, что он ваш зять. Он показался мне очень знакомым, – заявила Мардж.

Я побледнела, когда она внимательнее присмотрелась ко мне и сказала то, от чего я только растерялась.

– Вы не замужем?

– Нет, – безапелляционно произнесла я.

– Похоже, сегодня ваш счастливый день.

От меня не укрылось, как она с явным неодобрением осмотрела меня с головы до ног, произнося эти слова. Очевидно, когда появляется мужчина и начинает оплачивать твои долги, все автоматически начинают думать, что ты работаешь в эскорте.

Но меня не волновало, что она обо мне думает. Вместо этого я задумалась о пропущенном телефонном звонке. Это звонил он? Неужели он звонил мне, чтобы сообщить, что оплатил счета? Я не могла решить, что удивляло больше. Выполнял ли он условия нашего соглашения, которое было нарушено, или же он вообще не помнил о нем? В Париже он ясно дал понять, что я для него ровным счетом ничего не значу. Я оказалась просто лишней в его жизни. К этому моменту он, вероятно, уже подыскал очаровательную юную ведьмочку, не обремененную неприятными проблемами с целомудрием.

Эта мысль заставила сердце сжаться, словно противясь самой вероятности такого.

Джулиан любил меня. Я не сомневалась в этом, но не могла поверить, что именно поэтому он решил рассчитаться с моими долгами. По крайней мере, не тогда, когда он даже не удосужился позвонить и справиться о моем самочувствии с тех пор, как я ушла от него.

– Я все улажу, – пообещала я маме. – Ничего не подписывай.

– Все уже улажено, – объявила Мардж. – Будь я на вашем месте… – Она осеклась, встретившись с моим пронзительным взглядом. – Зайду позже.

Очевидно, она собиралась поговорить с мамой, когда я окажусь где-нибудь подальше отсюда. Конечно, Мардж была права: неразумно отказываться от оплаты, но мне потребовалась минута, чтобы осознать, как повернулись события.

– Тея, тебе известно, кто оплатил все эти счета? – спросила мама, когда мы остались одни.

Я не могла заставить себя посмотреть на нее, но спустя минуту утвердительно кивнула:

– Думаю, да.

Воцарилась звенящая тишина. Отсутствие какой-либо реакции от мамы было почти оглушительным, она потеряла дар речи от шока. Однако в ее голосе не было ни капли осуждения, когда она наконец задала вопрос:

– Во сколько это тебе обошлось? Что взял этот человек?

– Только мое сердце.

Я закрыла глаза, удивляясь, как можно испытывать такую сильную боль от разлуки.

– Больше он ничего не взял. Он не желал ничего иного.

– Почему-то я в этом сильно сомневаюсь, – произнесла она с осторожностью. – Ах, дорогая, мне кажется, в этой истории есть еще один момент, который я упустила.

– Есть, – пробормотала я.

Мама взяла меня за руку и крепко ее сжала.

– Поступай так, как велит тебе сердце.

– Я не могу заставить их вернуть ему деньги и не буду. – Я отрицательно покачала головой. – Но вернуть ему долг могу.

– Что? – выдохнула она. – Как? Не…

– Ничего такого, – быстро возразила я, осознав, что она неправильно истолковала мои слова.

Неужели все думали, что у меня есть богатый покровитель?

– Он подарил мне виолончель, очень дорогую. Я могу ее продать.

Мысль об этом причиняла боль. Виолончель – это все, что осталось от моих отношений с Джулианом. У меня не было времени, чтобы продать ее. По крайней мере, так я убеждала себя. Но теперь, при мысли, что я потеряю последнее материальное доказательство наших отношений, мне хотелось плакать.

Нас связала виолончель. И именно виолончель разорвала бы все нити, которые еще соединяли меня с ним.

Это было просто невероятно – в каком-то смысле даже походило на оперную постановку.

– Возможно, тебе стоит сначала поговорить с ним, – предложила мама. – Позвони ему. Дай ему шанс…

– Он в Париже, – перебила я.

Я уже приняла решение… В ту ночь, когда уехала оттуда. Я не собиралась возвращаться к Джулиану Руссо, потому что заслуживала лучшего. Он выбрал свой путь, а я свой. Телефонный звонок не смог бы ничего изменить. И нечего было объяснять. То был лишь краткий миг безумия для нас обоих.

– Ты любишь его, – произнесла она с грустью в голосе.

Это был не вопрос. Она просто знала. Еще бы ей не знать. Она ведь моя мать. И все же я пожала плечами.

– Верно. – Я встала, чувствуя легкое головокружение. – Прости. У меня один пропущенный звонок.

Она кивнула и отпустила мою руку, когда я поднялась.

– Я никуда не денусь.

Я наклонилась и нежно обняла ее. Спасибо Богу за это.

Выйдя в коридор, я взглянула на пропущенный звонок на экране своего телефона.

Мой палец дрогнул, когда я провела по уведомлению, и телефон выпал из рук, приземлившись с душераздирающим треском.

– Отличная работа, Тея, – произнесла я, наклоняясь, чтобы поднять телефон, на дисплее которого виднелись повреждения.

Когда я уже обхватила его, длинные, изящные пальцы коснулись моих. В тот момент, когда наша обнаженная кожа соприкоснулась, я испытала потрясение от узнавания. Колени подогнулись, но, прежде чем я упала, как и мой телефон, Джулиан поймал меня и поддержал, а затем чуть отступил назад.

Мне казалось, что грудная клетка вот-вот лопнет, а все, что накопилось у меня внутри, вырвется наружу. Я не могла заставить себя посмотреть на него. Не была уверена, что смогу справиться с этим. Вместо этого я сверлила взглядом табличку «Не работает», которая висела на фонтанчике для питьевой воды в коридоре. Возможно, мне тоже понадобится похожая табличка. Одно его прикосновение вызвало у меня трепет и волнение. Почему он без перчаток? Я старалась не придавать этому особого значения, хотя каждой частичкой своего существа хотела оказаться в его объятиях и насладиться каждым драгоценным моментом с ним.

Однако мой разум не был в восторге от этой идеи. Я не могла разобраться во всем так сразу. Чересчур много страданий. Чересчур много надежд. Чересчур много любви. Чересчур много гнева.

Я вцепилась в телефон и вздрогнула, когда наткнулась большим пальцем на трещину. Опустив взгляд, я обнаружила, что порезалась, из пореза сочится кровь, поэтому быстро сунула палец в рот, прежде чем случайно спровоцирую у мужчины рядом приступ кровожадности.

– Ты не поранилась? – спросил он, и в его голосе звучало беспокойство, когда он сделал шаг в мою сторону.

Я попятилась, качая головой.

– Позволь мне взглянуть, дорогая, – произнес он мягко, но настойчиво.

Я без колебаний показала ему свой поврежденный палец. Джулиан взял его, нежно обхватив мои руки своими без перчаток. Это ничего не значило. Я это понимала. Он положил всему конец. Он разбил мне сердце. Отверг меня. Возможно, его руки без перчаток служили предостережением для окружающих. Мне следовало бы недоумевать или же рассвирепеть.

Я стояла перед ним в оцепенении, потому что не ожидала, что он снова прикоснется ко мне. Однако я не могла найти ни рационального, ни логичного объяснения, ни даже выхода гневу, который кипел внутри, несмотря на мое замешательство.

Все, что имело значение, – это прикосновение его ладони к моей.

И, естественно, я не смогла сдержать слез и расплакалась.

Это было так глупо и так по-человечески.

Он попытался заключить меня в объятия, но я отпрянула.

– Почему ты здесь? – потребовала я, не желая, чтобы он жалел меня.

– Мне нужно было оплатить счет, – произнес он чуть отрывисто.

Его челюсть при этом напряглась, и я не могла оторвать взгляд от его четко очерченных губ. Они словно притягивали меня, напоминая о том, что скрывается за ними. Я ощутила легкую пульсацию в том месте на бедре, куда он меня укусил. Мое тело будто тоже вспоминало о его клыках.

– Тебе не обязательно было это делать. Наша договоренность…

– Мне плевать на какие-то там дурацкие договоренности, Тея, – пробормотал он. – Я не допущу, чтобы ты сидела у больничной койки своей матери и беспокоилась об оплате счетов.

– Не понимаю, почему тебя это вообще волнует, – парировала я.

Он вздрогнул, и во взгляде его голубых глаз отразилось страдание.

– Я это заслужил.

– Может быть, ты…

Прежде чем я успела попросить его уйти, появился доктор Ривз.

– Все в порядке, Тея?

– Да, – произнесла я, но Джулиан напрягся. – Просто друг заглянул.

Доктора Ривза это, похоже, не убедило. Он повернулся к Джулиану, не замечая, какая ярость исходит от него.

– К сожалению, на сегодня часы посещения уже закончились. Исключение только для членов семьи…

– Я член семьи, – оборвал его Джулиан.

Мое сердце, словно глупый и вероломный зверь, забилось в ответ на его слова.

– Насколько помню, у мисс Келли до недавнего времени был только один ребенок – дочь, – сказал доктор Ривз и взглянул на меня, словно ожидая подтверждения его словам.

– Эм. – Я прикусила губу. – Джулиан – это…

– Семья, – повторил Джулиан, глядя на Ривза с напряженным выражением лица. – Прямо сейчас вам нужно пойти и проверить, как там пациент. Один из тех, кто находится в палате на другом этаже.

Доктор Ривз кивнул, и на его лице появилось озадаченное выражение.

– Прошу прощения. Мне нужно узнать, пришли ли результаты анализов миссис Грант.

Я с трудом сдержала стон, когда ошеломленный доктор направился к лифту.

– Зачем ты ему это внушил?

– Мы еще не закончили наш разговор, – произнес Джулиан, и я заметила, как его глаза в уголках слегка потемнели.

– Вообще-то, закончили. – Я вздернула подбородок, пытаясь подавить настойчивое желание приблизиться к нему. – Я могу договориться о продаже Гранчино, или ты можешь забрать виолончель себе. Это должно покрыть большую часть расходов. Остальные…

– Прекрати! – прорычал он.

Несколько проходивших мимо медсестер чуть не выпрыгнули из своих штанов от страха. Он приблизился и, понизив голос, сказал:

– Мне не нужны твои деньги. Я здесь не ради них и не для того, чтобы узнать, у кого из нас больше терпения.

Я с трудом сглотнула, стараясь, чтобы мой голос не выдал страха, когда Джулиан прижал меня к стене.

– Что тебе нужно? Зачем ты вернулся?

Он наклонил голову к самому моему уху, чтобы только я его слышала. Это было единственное, что я могла ему предложить, и последнее, что я должна была ему сказать.

– Мне нужна ты, – произнес он. – Я вернулся за своей парой.