Второй

Интерлюдия. Максимов

Серега ненавидел институт так сильно, что иногда казалось будь у него возможность, он бы разнес белое здание центрального корпуса по кирпичикам. Но, тем не менее, продолжал ходить на лекции, исправно посещать семинары и делать практические работы. Не мог от бросить. Слово дал.

Учеба давалась сложно. Знания никак не хотели впихиваться в голову. Сложные еще в школе физика с химией превратились в кошмар, а про высшую математику и сопромат думать не хотелось вообще. Но…мать хотела, чтоб из Сереги вышел толк. Толк, в ее понимании, был в том, чтобы получить высшее образование и стать инженером. Таким, как когда-то был отец. Память об отце — это было самое святое в доме. Вот стул, на котором он сидел перед той неудачной командировкой, вот любимая чашка, из которой он пил в то страшное утро, это полотенце, о которое он вытирал руки. Мать хранила все что могла. Будь ее воля- неприкосновенными остались бы и пироги, испеченные специально к поездке и даже сваренный абрикосовый компот. Да. Вот так. До маразма.

Серега, приходя домой, ощущал себя так будто спускался в ад, в царство мертвого человека, ставшего за долгие годы полубогом. «Папа бы так не поступил. Папа никогда не обманывал», «Папа учился только на пятерки», «Папа был душей компании»- это то, что он слышал с утра и до вечера. И чувствовал, что вместо любви уже начинал ненавидеть ушедшего, бросившего его в этом мавзолее отца. А мать… Мать только упрекала. Мать говорила с ним так, будто это Серега был виноват, вольно или не вольно, в смерти отца. Будто это именно Серега отправил в тот кошмарный день ведущего инженера-конструктора одного из столичных КБ в завершившуюся смертельным исходом поездку.

Если бы не отчим, появившийся когда Сереге исполнилось почти 15, он наверное с ума бы сошел от того, что постоянно со стороны матери слышал, как он не похож на отца, что он совсем не такой, и наверное никогда не станет таким же хорошим человеком.

Дядя Георгий поселился в их квартире сначала как просто жилец, которому мать наконец-то решилась сдать лишнюю комнату. А после как — то незаметно(нет, не занял место отца), но стал постоянным полноправным членом их с матерью маленькой семьи. Дядя Георгий смог сделать так, что слишком угрюмый и серьезный не по годам Серега наконец-то начал просто улыбаться. Сделал все, чтобы парень из затравленного, затюканного зверька превратился в обычного, пусть не избалованного, мальчишку.

Что он только для этого не делал. И в походы ходил, и разговоры разговаривал и по театрам- клубам водил. Доверие завоевывалось с трудом. Но после того, как дядя Георгий отвел его к своему другу на тренировки по самбо, Серегу как подменили. Все что было плохого, негативного, все то от чего он хотел избавится, все уходило на тренировках. И в доме заметно потеплело. Даже мать, которая давно махнула на Серегу рукой, вдруг стала смотреть на него по другому.

А уж когда он после первых соревнований неожиданно получил медаль за честно выигранное вторые место и показал ее матери, та неожиданно расплакалась, притянула голову Сереги к груди и поцеловала в вихрастую макушку, как не делала уже слишком давно. Вечность. С самого детства.

— Ты так на папу стал похож, — сказала она как самый главный комплимент и Сережка понял, что тень отца перестала нависать над ним как дамоклов меч, а стала просто воспоминанием о добром, но рано ушедшем человеке.

Сергей и вправду чем становился старше, тем все больше походил на отца. В последнем классе школы неожиданно вымахал сантиметров на двадцать, раздался в плечах и стал почти на пол- головы выше всех одноклассников. Тренировки сказались не только на внешнем виде, но и на самоощущениях. Теперь он не боялся никого и ничего. Иногда, даже специально выбирая по темнее переулок, проверял себя на крепость нервов и кулаков. И всегда выигрывал в таких проверка. Но все это было только благодаря отчиму, который учил его и правильно драться, и правильно себя вести, и правильно отвечать за свои слова. Отчим стал для него не просто человек живущий в одной квартире, а настоящим отцом, тем кого так не хватало в детстве.

По-хорошему, после школы надо было плюнуть на институт- не лежала душа к учебе вообще. Сереге больше нравились тренировки и соревнования. Но переспорить с матерью было не реально. Да, он даже, собственно говоря, и не пытался. Один раз только заикнулся и получил такой мощный отпор, что вынужден был раз и навсегда замять эту тему. Надо учиться — значит надо. Принял как должное. Дядя Георгий к тому же сказал, что образование ему точно не помешает, но если всерьез за это браться, то не просто надо отсиживать занятия, а пытаться понять сущность процесса. Быть лучшим. Во всем.

С твоим усердием и способностями глупо получать двойки. Ты либо делаешь это хорошо. Либо никак. Среднего не дано.

И Серега был с этим согласен. Тратить силы и время- так с толком и пользой. И он, неожиданно даже для самого себя, засел за учебники и за последний год школы освоил и выучил то, на что забивал несколько прошлых лет Знал бы конечно кто нибудь, каких усилий ему стоило продираться сквозь дебри формул и законов, как его тошнило от обилия фактов и дат. Но тем не менее. Золотую медаль — не вытянул, а вот свое серебро вполне заслуженно получил. Четверки в аттестате были только за физику и алгебру.

В институт поступил без особых проблем — на ту специальность, которую ему выбрала мать. Ему было совершенно все-равно. Он не собирался в будущем работать по специальности. Он просто отдавал долг. Надо- значит надо.

С большим желанием он поступил бы в Военную академию. Там требовались как знания так и хорошая физическая подготовка. Но матери он об этом говорить не стал, решив что, в крайнем случае, после переведется. Без шума и нервов.

А после первого семестра, знакомства с группой и… Машкой ни о каком переводе Серега уже не думал.

С Машкой вышел совершенно особый случай. Так наверное только в кино бывает, когда благородный герой спасает героиню, а после они влюбляются друг в друга и живут долго и счастливо.

Но как так получилось в его жизни Сережка не знал. Просто получилось и все.

Машка Гальцева была одной из десяти девочек на потоке в их институте. Высокая, темноволосая, кареглазая, пользующаяся бешеной популярностью, все время меняющая кавалеров как перчатки была слишком занята, чтобы замечать Серегу в обычной институтской жизни. Да и он особо не старался быть замеченным. Он все время или учился, или тренировался или спал, другого времени у Сереги не было. Так иногда из любопытства бросал взгляды в сторону стайки однокурсников, где в центре внимания красовалась Машка и все. Без попыток познакомиться или как- то приблизится. Пока однажды, возвращаясь через темный университетский парк не вмешался в происходящую ситуацию, в которой Машка была в роли жертвы, а бывший парень(один из бывших, но так и не желающий это признать) пытался вместе со своими дружками объяснить ей, что она не права. Серега вмешался- не потому что обижали именно Машку- он бы в любом случае вмешался- а потому что совсем выходило скверно воевать трем парням против одной девчонки. Не честно и подло. Воевать надо с тем, кто тебе равен по силе. За свою силу Серега не опасался. Все получилось по- справедливости. Прекрасная принцесса спасена, а злые разбойники повержены и отправлены на покой в ближайшие кусты. Благородный герой протянул руку помощи даме, та приняла и в благодарность одарила поцелуем. В щеку. Но это было уже не важно. С того вечера Серега понял, что влюбился — по уши и бесповоротно.

Оставалось лишь найти время на любовь и уточнить у Машки, а испытывает ли она к длинному и вихрастому Максимову хоть какие-то чувства.

Серега не привык откладывать дела в долгий ящик. Он основательно перешерстил гардероб дяди Георгия, выбрал себе не потертую толстовку и камуфляжные штаны, а вполне приличную рубашку и даже галстук(за брюками пришлось съездить в маркет, дядя Георгий был сантиметров на 15 ниже) и в таком вот виде предстал пред глазами героини. Машка удивилась. Улыбнулась, прыснула смехом. Серега в ответ вспыхнул румянцем на все щеки и уши. Но, в принципе, объяснение закончилось благополучно. Прогулкой на всю ночь по набережной и долгими поцелуями под липами возле Машкиного дома. Домой Максимов попал под утро. За что был нещадно отчитан как матерью, так и дядей Георгием. Тот правда не только ругался, но и съездил по шее. Легко, но для науки хватило. С учетом того, что это было первое рукоприкладство отчима за почти четыре года, Серега проникся моментом и пообещал всегда ставить родителей в известность и не нервировать понапрасну.

Причину он объяснил. Дядя Георгий понял, осмыслил и на следующий день подарил Сереге два мобильный телефона. Один специально для Машки. Второй для Сереги, с уговором всегда быть на связи. 24 часа в сутки. Серега пообещал.

С той поры для Максимова началась почти волшебная жизнь. В которой было все хорошо. И любовь, и родители, и мир во всем мире. Если б ненавистный институт, то можно было бы сказать, что Серега был полностью счастлив. Ровно до окончания первого курса. Когда с матерью случилась беда. Большая и непоправимая. Когда он узнал, что не все так спокойно в Датском королевстве, как он себе придумывал, и что беда живет совсем рядом. Пока еще маленькая, незаметная до поры до времени. Но уже поселилась в их доме. И время начало отсчет…

Дядя Георгий умотал на две недели в какую-то командировку. Сережка остался один на хозяйстве, дав обещание отчиму за время отсутствие того мать не огорчать, дом беречь и в сомнительных аферах не участвовать. Про аферы- конечно был перебор. У Сереги времени на глупости не оставалось совершенно. Из-за загруженности в институте, из-за Машки, из-за подготовки к летним соревнованиям. Даже с матерью Серега практически не общался. Так только, на сон грядущий заглянув в ее комнату, скажет- «Спокойной ночи»- или с утра буркнет не разборчивое- «добрыутр, мам»- и все. А она много раз пыталась с ним просто поговорить, но у Сереги не было ни сил, ни если честно, особого желания. Разговор всегда был об одном- надо много работать, чтобы стать нормальным человеком. Как папа. А Серега что- не работал? Он и так чувствовал иногда себя каторжником на галерах, пытающимся выгрести в океане бесконечной учебы и занятий. И все ради чего? Только ради матери.

В те две недели, что они жили без отчима, Серега понял насколько они стали с матерью чужими людьми. Во всем- во взглядах на изменившуюся жизнь, в привычках и интересах…В воспоминаниях. Она молчала, ходила тенью по дому, куталась в теплый застиранный халат, почти ничего не ела. И перестала в последнюю неделю даже ходить на работу.

У Сереги уже не один раз мелькала мысль- собрать вещи и переселится в университетское общежитие- благо на счет койки можно было договориться достаточно легко.

Но отчим велел присматривать за мамой, вот Серега и присматривал. Готовил нехитрую еду, убирал в комнатах, пытался делать, что раньше делала мама.

Началось все с того момента, когда она поговорив по телефону, сказала что завтра надо идти на похороны бывшей сотрудницы и попросила Сережку сопровождать ее. Тот вначале просто отказался — не понимая как втиснуть в свой и так слишком плотный график бесполезное для него и такое тягостное мероприятие, но посмотрев на ссутулившуюся, сидящую с каким то странным не мигающим взглядом в уголке на кухне маму, отбросил все и согласился. Он помнил, как она так же сидела сутками, рассматривая никому невидимые картинки после смерти отца. И как долго пришлось ждать, что бы она вновь заметила хотя бы его.

Был конец мая. Одуряюще пахла цветущая возле дома черемуха. Мать в черном некрасивом бесформенном платье выглядела намного старше своих сорока пяти. Серега почему-то начал стесняться ее, и проходя через двор даже поотстал шагов на пять. Когда она зашла в арку между домами Сереге вдруг показалось что на плечах, на голове у нее накинут черный шарф, хотя он точно помнил, что она не брала никакой накидки.

Он покачал головой, прогоняя видение, и ускорив шаг догнал мать уже у такси.

На кладбище было почти пусто. Несколько женщин в темных нарядах, заплаканные, разговаривающие шепотом, пожилой мужчина- отец покойной, муж с маленьким ребенком, который все время плакал. Сережка ловил себя на мысли что вообще не понимает, как он очутился здесь и насколько чуждо ему это место. Он стоял всю церемонию рядом с матерью, поддерживал ее под локоть, но не чувствовал ничего. Ни жалости, ни печали, ни даже неуместног, но хоть какого-то любопытства. Вообще ничего. Он смотрел на стоящий на двух табуретах оббитый красной тканью гроб и думал только о том, когда все закончится. Время тянулось, как жевательная резинка. Казалось, что все люди и движутся и разговаривают слишком медленно, как в заколдованном сонном царстве.

Когда пришла очередь прощаться с покойной, мать потащила Сережу к самому гробу. Он попробовал отстраниться, но мать слишком крепко держала его за руку. Она наклонилась к гробу, что-то прошептала и дотронулась губами лба бывшей коллеги. И тогда Серега увидел второй раз. И голова матери горела черным и голова покойной была плотно-плотно окутана какой-то черной шевелящейся массой. И когда темнота соприкоснулась с темнотой- облако у матери стало слишком большим и объемным, будто она забрала к себе то, что было у мертвой женщины.

У Сереги мурашки побежали по коже. Он захлопал глазами, но когда вновь посмотрел в лицо матери — все было как обычною. Да- бледная, с темными кругами под глазами, да- похудела сильно за последнее время. Но, по крайней мере, без черной шевелящийся вуали.

Привидится же чертовщина- думал Серега, вспоминая не смотрел ли он вчера вечером особо страшного ужастика по телеку. Но кроме борьбы с матрицами по высшей математике других ужасов не было. Это точно от переутомления, надо хоть иногда отдыхать- успокоил себя Максимов и решил купить сегодня же в ближайшей аптеке каких- нибудь особо полезных витаминов. Галлюцинаций только для полного счастья в конце семестра не хватало.

А вечером мать заболела. Лежала в кровати под цветастым пледом, бормотала что-то про себя и смотрела по сторонам глазами горевшими каким то странным лихорадочным блеском.

Серега перепугался не на шутку. Он не имел ни малейшего представления, что делать в такой ситуации кроме как вызывать скорую, но на попытку это сделать мать закричала на него и велела убираться из дома. Она никогда себя с ним так не вела. Она была совершенно чужая.

Потихоньку выйдя в тамбур, Серега набрал номер отчима и сбиваясь попытался объяснить ситуацию. Он рассказал даже про кладбище и странное черное облако. Он готов был рассказать все- лишь бы нашелся правильный ответ. Дядя Георгий долго молчал. Сергей слышал как он слишком напряженно дышит в трубку, а после стал дополнительно задавать какие-то странные вопросы, на которые Серега не знал как отвечать. Тот спрашивал- что есть мать, не боится ли лекарств, моет ли она руки с мылом, и попросил взять солонку с кухни и бросить щепотку ей на плечи. Сережка чувствовал, что таки сходит с ума. Потому что это просто не могло быть реальным. Он не мог тратить время на весь этот бред и в тот же самый момент на каком-то подсознательном уровне понимал, что все какая-то ранее скрытая от него правда. Отчим попросил отзвониться после эксперимента с с солью.

Максимов заглянул в комнату, посмотрел на лежащую в кровати мать- ему снова показалось, что на голову накинута черная плотная материя. И только зрачки поблескивают их под темной пелены.

Он прошел на кухню, взял солонку, отсыпал в ладонь крупных кристалликов и совершенно бездумно прошагал в спальню.

— Мам- позвал он.

Женщина приподнялась на локтях. Черное облако отступило, пропало. Лицо было слишком измученно, губы воспаленные, какое чувство, что она кусала их от боли- подумал Серега.

— Сына? — Она словно только заметила Серегу.

— Плохо? — он дотронулся рукой до плеча, прижал к себе и щедро посыпал на плечи кристаллики соли.

Женщина выгнулась, будто он ошпарил ее кипятком, в воздухе заискрило. Соль вспыхивала будто бенгальский огонь.

Серега совершенно ошарашенно смотрел на всю эту иллюминацию- в сознании билась мысль, что все нереально. Так не бывает.

Мать закрыла глаза и обмякла в руках Сереги. Он ее осторожно уложил в кровать, прикрыл плечи пледом. И снова вышел в коридор.

Отчим взял трубку сразу же на первом гудке. Ждал результатов.

Серега с детальной точностью пересказал все, что было.

Дядя Георгий ругался так, как никогда еще при Сереге.

— Так, парень, самое главное — не психуй. — Ночью буду. А у тебя задача продержаться до моего приезда. Врачей вызывать не стоит. Они ничего не сделают. У нее вирус-Прилипала.

— В смысле? — переспросил Серега, еще не понимая, что должно случится.

— В смысле- все будет очень плохо. Она действительно заболела, но если ей хочешь помочь, то надо делать только то, что я скажу. И это…Она не отвечает сейчас за свои действия. Так что сам по- осторожнее. По хорошему, тебе парень надо из дома бежать как можно быстрее- но ты же ее не бросишь. Так что.

Найди снотворное. Любое. В ванной в шкафчике в аптечке. Флакон с синими таблетками. Надо много — штук 10. Надо растолочь и добавить в какую- ни — будь жидкость- в воду, чай- не важно. Напои ее этой смесью. Даже если придется силой вливать. Это хоть на немного задержит распад кокона.

Водка в доме есть? Поищи. Сделай компресс- обмотай ей голову плотно. Убери по- дальше все режущие и колющие предметы. Все что можно взять в руки и использовать как…оружие. По- хорошему, конечно привязать бы…. но там противоположный эффект может быть- если она перенервничает- кокон распадется, а ты будешь в эпицентре… Короче- пока указаний хватит. Делай. Телефон держи при себе. Чуть что- сразу звони. При любых реакциях и событиях. И никого не пускай в квартиру. Вообще никого. Она может позвать других. Если вдруг что…Вали всех, кто придет. Я тебя учил, как. Никого не надо жалеть. Я приеду и со всем разберусь.

Серега стоял в темном коридоре, прижимая к горящему уху трубку, слушал и словно не слышал того, что ему говорили. Он не понимал почти ничего из того, что объяснял отчим, но не переспрашивал, а только старался запомнить по максимуму что надо делать. Это не походило ни на один известный ему способ лечения. При мысли о 10 таблетках снотворного, которое надо влить, его просто передернуло. Это ж сверхдоза, одному человеку точно будет много. Столько ни в одном рецепте не выписывали.

Но отчим говорил с такой убежденностью в голосе, что не верить Серега не мог. Он привык доверять тому, что советовал отчим. Еще ни разу тот не подвел Сережку. Может и в этот раз надо просто выполнять то, что велят.

Ладно. Серега наковырял из флакона таблеток. Столовой ложкой растолок, добавил в лимонад и пошел поить маму.

Та лежала на кровати свернувшись клубочком, как маленький тощий котенок.

— Мам- осторожно позвал Серега.

Она не открывала глаза. Только что-то простонала в ответ. Серега смотрел на нее и ему было мучительно жалко и страшно одновременно.

— Это лекарство- тихо сказал он. Сел рядом, чуть приподнял неожиданно легкое тело. Как же она быстро похудела — думал он и не понимал, как такое может быть всего за неделю.

Он погладил ее по волосам. — Надо выпить, мама, тебе сразу станет легче- объяснял он. Она послушалась. Протянула руки к стакану. Но Серега видел- она сама даже стакан не удержит- как будто у нее вообще сил не осталось.

Он осторожно напоил мать. Она даже не сопротивлялась особо, выполняла все его просьбы.

Он посидел еще немного, дождавшись пока дыхание у нее не выровняется и она не заснет. Он видел, что ей действительно полегчало — тело было больше не сжатой от боли пружиной, а наконец-то расслабилось и обмякло.

Серега осторожно, чтобы не потревожить, выбрался с постели, выключил в комнате свет и закрыл дверь.

Пока ничего особо страшного не происходило. Отчим напугал его слишком сильно.

Но может это было и правильно. Но как оказалось- еще и слабо напугал…

На часах стукнуло двенадцать ночи. Серега сидел под дверью в коридоре и мучил в руках учебник по вышке. Он понимал всю невозможность задачи- наука в голову не лезла. Все внимание было приковано только к звукам в комнате матери. Но Серега хватался за учебник, как за последнюю соломинку связывающую с реальностью. Цифры- реальны, задачи реальны- все просто, все логично, все объяснимо. А то что творится за дверью… Когда он последний раз заглянул в комнату, включив на секунду свет, то так и обмер- вся кровать, все изголовье было затянуто огромным черным клубящимся облаком и с каждой минутой облако все больше росло…Серега набрал отчима. Услышал шум машины и ответ: — Через 15 минут буду.

Но как пробыть эти пятнадцать минут дядя Георгий так и не сказал. Велел лишь закрыть дверь на замок, сидеть рядом и ни в коем случае не заходить в комнату, чтобы там не происходило и чтобы он не услышал. А слышал Серега многое. И крики, и ругань, и просто непонятный гул будто в комнату влетел рой пчел.

Дверь в квартиру распахнулась, когда он уже думал, что просто с ума сойдет.

Дядя Георгий появился на пороге запыхавшись, в помятой дорожной куртке с грязными руками от машинного масла и пистолетом.

Серега так близко никогда не видел оружие. Он с немым изумлением уставился на ствол.

— Потом объясню- Сказал отчим. — Что там происходит?

— Шум. Крики. Ей очень больно…

— Я знаю. Так всегда бывает. Соль ищи… На кухне в мешке- мне надо много.

— Соль? — Серега наверное еще больше удивился.

— Да, после с вопросами, — хорошо? Сейчас, если ты хочешь ей помочь, все делаешь быстро и не переспрашивая. Хотя… — он как то похмурнел. — короче будем по ходу разбираться.

Отчим открыл дверь в комнату, глянул на кровать. Серега только на секунду увидел висящее над кроватью облако, и отчим сразу же захлопнул дверь.

— Вот черт. Поздно. Слишком поздно. За солью — бегом, кому я сказал- крикнул он Сереге.

Соль спрессовалась в один большой ком. Серега все никак не мог разбить его на куски, хоть и колотил скалкой по мешку.

— Ты- долго? — услышал Сергей голос отчима.

— Сейчас- крикнул он. И набрав в глубокую металлическую миску все, что удалось отковырять, принес ее отчиму.

Тот звонил кому-то по телефону и спрашивал о каких-то чистильщиках…

Глянув на миску, на Серегу, на исцарапанные руки- он вздохнул как-то слишком горестно и сказал.

— Все…распад начался. Не успели…

Серега стоял в коридоре. Еще секунду назад он что-то делал, куда-то спешил, а тут вдруг…

— Как не успели…вы же говорили…я же все делал так, как вы сказали… — пытался он объяснить отчиму.

Но тот не слушал Серегу. Он словно отключился, сосредоточившись над своей какой-то слишком важной проблемой. А Серега только отвлекал его…

Отчим взвел курок пистолета. Вдохнул, выдохнул.

— Уйди из квартиры, на пять минут. Мне хватит. — вдруг сказал он Сереге таким тоном, что ни спорит, ни возражать просто было невозможно.

Серега смотрел на отчима, на пистолет. И…до него вдруг дошло, что сейчас произойдет.

— Не надо- попросил он.

— Дурак… Там уже ничего не осталось от оболочки. Все- только споры и зародыши.

— Но она же плачет…

— Вот именно, они ее…едят. Короче. Так только будет лучше и для нее и для всех. А тебе на это смотреть не надо. Запомни другое…

Отчим так и выпер Серегу в тамбур с миской соли, потерянного совершенно, беспомощного.

Грохнул выстрел. Серега дернулся. Миска упала на пол, соль рассыпалась по всему коридору. Он кулем свалился вниз и закрыл голову руками.

Нет. Он не плакал. Слез не было вообще. Была тяжесть и огромная слишком острая боль в груди- настолько сильная, что он даже дышать не мог. Воздух казалось просто не мог попасть в сжатые закованные этой болью легкие.

Он плохо помнил как приехала бригада, как в квартире ходили какие-то странные люди в защитных костюмах с непонятными невиданными до этого приборами. Как отчим отдавал какие-то распоряжения, как Серегу светили лампой и опрыскивали из пульверизатора едкой химией. Как отчим умывал его в прямом смысле в раковине, сунув с головой под воду. Все было, как во сне. Не здесь, не сейчас и не с ним.

А включился Серега только тогда, когда остался совершенно один в квартире. И не смог оставаться один.

Он набрал Машку. Он не смотрел на часы. Машка после рассказала, что был четвертый час ночи. Он все ей рассказал. И вот только после этого разревелся.

Машка приехала сразу же. Ее привез отец, который зайдя в квартиру увидев Серегу в безобразнейшем состоянии Ни слова не говоря, достал из принесенного пакета бутылку водки, налил в стакан и, как лекарство, велел выпить. Серега не спорил. Выпил в в три глотка. и через несколько минут просто уснул…

Это днем уже были разговоры о случившемся, объяснения отчима и утешения с Машкиной стороны.

Но не той ночью…

Самое странное был то, что в дом не приехали ни милиция, ни кто бы то ни было вообще. Как будто то, что произошло никого вообще не касалось.

Когда пришел отчим Максимов без предисловий потребовал объяснений. И отчим рассказал все, что знал. Кто он, где работает, чем занимается его странная контора. И кто такие Прилипалы. И почему не вмешались ни медики, ни милиция. Дядя Георгий сказал, что данным конкретным случаем занялось его ведомство. Клиника.

Но Серега не поверил в Прилипал даже после того, что видел своими глазами. Не верил до тех пор, пока дядя Георгий не устроил ему большую экскурсию в Санаторий и не объяснил все на примерах.

Максимов ходил по палатам, смотрел на странных, живущих непонятной жизнью людей, наблюдал за их действиями, пытался говорить с ними, а после разговоров еще долго смотрел архивы с документами и несколько учебных фильмов и все равно не верил. Не мог поверить. Он не понимал почему никто ни о чем не говорит. Про Прилипал надо было талдычить 24 часа в сутки по всем теле- и радио- каналам, чтоб каждый знал, какая опасность кроется совсем рядом с людьми. Но отчим все объяснил и Максимов вынужден был с ним согласиться. Прилипалы — это болезнь. Не простая. Болезнь, которую мало кто видит и замечает. Болезнь, которую нельзя пощупать и определить нормальными способами. А разговоры об астральных паразитах все воспринимают на уровне обычных придуманных страшилок. Как о сглазе и порче. Никто не верит ровно до той поры, пока это несчастье не случиться именно с ним.

— Вы знаете, как с ними бороться? — спросил Серега у отчима.

— С каждым индивидуально- да. Давным- давно придумали сотни способов. А глобально. Мы не знаем откуда приходят Прилипалы. Как они появились и где главный улей. Судя по тому, как они развиваются и распространяются, где-то в городе есть большое старое и слишком сильное гнездо. Но где оно находится за столько времени так и не удалось выяснить. Их же не видно ни одному обычному человеку. Не видно до самой последней стадии, когда кокон уже полностью построен и скоро должен начаться новый сев. Лишь тогда…А это мало что дает. Человек, может быть, заражен в одном месте, а стать куклой — в совершенно другом. Но как же вы про них узнали? — Узнали. В команде появился первый Маг. Маг — это человек с Даром видеть Прилипал еще на уровне зародышей черного пуха и спор. Именно маг и объяснил первым, что происходит, кто именно такие Липучки и Прилипалы, как они растут и развиваются. Он научил, как бороться с Прилипалами. Не наобум, а конкретно. Почти вся документация для Клиники написана им.

— Так, а почему он не нашел первое гнездо? Он же мог увидеть…

— Мог. Только…знаешь сколько средняя продолжительность жизни Мага? Рабочего Мага, я имею в виду, с того момента, когда у него вспыхнет Дар. Пять лет. Всего пять. Его или Прилипалы достанут- они энергетику очень остро ощущают, а человек с Даром горит для них слишком ярко. Или…Маг сам себя изнутри сожжет. Это же все время работа на пределе способностей и с огромными энергозатратами.

Клиника существует уже несколько десятилетий, и если б ты только знал, какое количество Магов сменилось Мы просто не успеваем собрать достаточно данных для того, чтоб найти главный улей. Но пять лет — это еще много. Обычно год- два и все- не человек, а только оболочка. Я могу тебе после показать одного из бывших, если не веришь.

— И люди, зная все это соглашаются работать Магами?

— А у них вариантов нет. Если они не соглашаются — без защиты Клиники Прилипалы очень быстро находят людей с Даром и просто гасят их. Быстро и эффективно. Сам подумай- или пять лет жизни или… хорошо если все будет быстро- типа заставят выпрыгнуть с высотки или пустить себе пулю в лоб. А если долго? Один человек с Прилипалой жил пять месяцев- тот ел его изнутри. Потихоньку. Медленно, но верно. Ты даже представить не можешь, что чувствует человек, у которого в ауре паразит. Постоянно обнаженные нервные окончания. Боль от всего. Внутренняя боль.

После этой экскурсии по Санаторию и знакомству с больными Серега стал совершенно другим человеком. Вообще другим. Как будто стал старше лет на 10. Как будто все что его до этого момента волновало, перестало иметь смысл. Он для себя придумал совершенно другую цель. Большую и глобальную. Он увидел своего главного врага.

И институт в эту цель не вписывался совершенно. Не имело смысла тратить время на ненужные, такие непонятные и неприменяемые в жизни(очень жесткой и жестокой) предметы и знания. Он не мог заставить себя переводить время на эту ерунду.

Но тут уже уперся отчим. Он напомнил Сереге по чьей просьбе тот в институт поступил и кому и что обещал.

— Учись доделывать дела и отвечать за сказанные слова- это первое. А второе- если тебе действительно важно то, чем я занимаюсь- можно совмещать. Тем более, что ты еще совсем зеленый. Тебя даже в досмотр не пошлешь. Ты ни сам не видишь, ни еще не понимаешь, что искать надо. Я поговорю с ребятами- пусть тебя потренируют. А так. Набирайся опыта. И воюй — это лучше, чем по соревнованиям просто так кулаками махать.

Отчим на какое-то время еще жил в Серегиной квартире. До осени так точно. Пока Машка полностью не переселилась к Максимову.

Следующие два года пробежали слишком быстро. Отчим, как и обещал, подключил Серегу к работе в Клинике. Единственно о чем попросил, так это не афишировать их знакомство.

— Сплетни и досужие разговоры в нашем деле — точно не нужны, — объяснил он Сереге.

Максимов и не афишировал. За все время так никто и не узнал, что он с дядей Георгием почти родственники. А было все — и первое проваленное задание, и ночные рейды с чистильщиками, и нудная для Максимова, но такая необходимая работа по зачистке территорий. Он попытался, как это бывает с новичками, взять нахрапом то, что не удавалось сделать за многие годы людям, занимающимся проблемой достаточно профессионально. Максимов решил найти Гнездо. Он начал собирать данные. Начал вести свой собственный дневник отчетов. Построил карту с зафиксированными географически случаями проявления Прилипал. В общем, подошел к решению проблемы достаточно ответственно. Так как его научили.

Но не хватало в этой стройной системе лишь одного. Дара. В Клинике на тот момент работали восемь Магов, и график работы у каждого из них был расписан на пару недель вперед. С Магами занимались настоящие спецы, а Максимов, находившийся на положении то ли интерна, то ли ученика-практиканта, слишком мало пересекался с ними. Да и то… Сложные это были люди — Маги. Как-будто и не люди вовсе. Во-первых, никто из Магов не работал один. У каждого был телохранитель. Человек, который был с магом 24 часа в сутки. Как тень. А во- вторых… Они были слишком нервные, капризные и через чур требовательные. В любом споре всегда мнение Мага было самым значимым. Даже если он был не прав. Даже если он просто струсил и не хотел раскручивать дело дальше, в любом случае, правда была только на стороне Магов. А Максимов этого понять не мог.

Вот если бы у него самого был Дар… Он не один раз спрашивал отчима, как можно научится «видеть». Но оказалось, что специально научится нельзя — Дар либо есть либо нет.

— Знаешь, Сережа, я тоже был Магом, — однажды в порыве откровения рассказал отчим.

Серега, наверное, даже не особо удивился. Он что-то такое подозревал — уж больно правильно отчим рассказывал о многих вещах, доступных только Магам.

— Долго? — единственное, что придумал спросить Максимов.

— Нет. Год. У меня Дар после Карабаха открылся…Накрыло взрывной волной. Контузило. Уже в госпитале понял- что-то не так. Я начал ауры видеть. Тогда-то и про паразитов узнал, и про Прилипал, и про наш город. Мне повезло- я работал с Некрасовым. Он был самым сильным Магом, которого я только знал. Он меня много чему научил. Но…У меня Дар пропал. Был один момент. Ты знаешь, в Клинику просто так никто не приходит из любопытства. Это, как правило, неожиданное горе. У каждого за плечами своя история. У каждого есть повод ненавидеть Прилипал…Так вот — Дар у меня пропал. Но я остался в Клинике- сначала как оперативник, после как начальник отдела, а последние три года, как руководитель всего направления. В Клинике можно работать и без Дара. И пользы от такой работы может быть на порядок больше даже, чем от Мага.

А вот в это Максимов поверил сразу.

Поверил и решил- буду полезным. Для того, чтобы быть полезным нужно было научиться многому. Но учиться Максимову было не привыкать. Упрямства хватало.

Нужны знания- не проблема. Архивы Клиники были почти в полном его распоряжении. Дядя Георгий дал доступ. Нужна сила и ловкость- тренировки стали ежедневными и многочасовыми. Надо научится стрелять- без проблем. И так далее- все за что он брался пытался довести до совершенства и автоматизма иногда выкладываясь даже не на 100 на на 120 %.

Машка потихоньку психовала, наблюдая до чего себя доводит Серега. Но он как- то слабо реагировал на замечания. Цель у него была слишком важная, чтобы отвлекаться по мелочам. Да- устал, да все тело болит, да глаза пекут от бесконечных выписок и таблиц- но это все имело большее значение, чем отдых и нормальная жизнь.

Он даже думал, что если бы Машка поставила ему тогда ультиматум, он бы не задумываясь сделал выбор совсем не в ее пользу. Но Машка никогда ничего не требовала. Она просто ждала, чем закончится эта бесконечная марафонская дистанция.

Отчим не вмешивался, а казалось что иногда даже полностью поддерживает Серегу, подсовывая ему ненароком или самостоятельное дело, или разбор неучтенных фактов или работу с полным контактом на выезде.

Как только Серега понял, что для дальнейшей работы ему нужен Маг и он без Мага не справится — он попросил дядю Георгия поставить его с кем- ни будь в пару. С любым Магом. Максимов готов был подстраиваться под кого- угодно, лишь бы его дело сдвинулось хоть чуточку вперед с наметившейся мертвой точки.

Но отчим почему-то не спешил. И на очередное требование однажды просто спросил.

— Ты готов убивать?

Серега по честному не знал, что ответить. Он видел, что происходит в Клинике. Он участвовал пару раз в ситуациях, когда надо было применять крайние меры, но за него — за стажора это делали, как правило, другие люди. Оперативники- мужчины с холодными стальными глазами. Серега не знал, сможет или нет. Он до сих пор просыпался иногда ночью от кошмаров, в которых отчим стоял рядом, с пистолетом в руках за несколько секунд до выстрела.

Он действительно не знал, готов или нет. Просто потому, что до сих пор так и не научился делить людей на здоровых и обыкновенных и зараженных кукол. Для него они все были люди.

— Не знаю- ответил он отчиму на вопрос. — Мне точно придется это делать?

— Точно. Ты должен будешь защищать Мага. Любой ценой. Хоть своей жизни, хоть жизни других. Маг важнее всего. Он — глаза программы. Он самое ценное, что есть у нас. Без Мага мы слепы. И до тех пор пока ты это не поймешь, никого тебе в пару я не поставлю.

— А понять, это надо загасить кого-то из кукол?

— Просто загасить- не поможет. Надо сознательно. Надо понимать, что ты делаешь и ради чего. Как солдат. Не с психа и страха, а осознанно с расчетом и жестким просчитыванием последствий. Нажать на курок- не проблема. Что делать после- вот в чем настоящий вопрос. Оценить степень риска, взвесить все за и против, но приняв решения не колебаться и менжевать, а довести дело до конца. Но я бы не хотел, чтоб ты шел по этому пути. Это путь в один конец. Это из серии как, стать палачом. Каждый понимает, что такая работа нужна. Но кто на себя готов повесить такой вот груз?

Серега не хотел. Его в холодный пот бросало только от предположения того, что пришлось бы делать. Он не хотел. Но надо было. Слово то какое колючее «надо» — как цветок чертополоха. Если вцепится- не отдерешь.

Отчим все видел, все понимал, но не подталкивал. В то время даже как- то пытался оградить его от особо жестких ситуаций. При любом возможном случае, просто отправляя домой к Машке. Не принимая во внимания Серегины возражения.

До одного определенного дня. Пока от Максимова не потребовалась реальная помощь, потому что рядом больше никого не было. И был раненый полубезумный от страха Маг и мертвый оперативник среди толпы марширующих Кукол. И Серега затесавшийся волей непонятно какого случая в этот сектор. Единственный с оружием в радиусе трех километров.

Пистолет он не сдал. Оставил до утра- хотел повозится со сборкой- разборкой оружия на время. Поспорили с ребятами из 1 бригады, что он и с завязанными глазами уложится в норматив. Над ним посмеялись- но, тем не менее, пари поддержали.

Еще перед дежурством Тарасов- один из чистильщиков(и бывший телохранитель), сказал что у него бумаги есть, целая кипа записей оставшихся от прошлого Мага и если Серега так уж сильно историей интересуется, то он готов ему их презентовать- естественно за небольшой гонорар в виде бутылки коньяку. Максимов конечно согласился- он собирал любые документы о действиях Магов- кто его знает, может что-то полезное и найдется в старых описаниях- операция или завершенных много лет назад дел.

Приехал к Тарасову сразу после дежурства- выставил бутылку, отказался от банкета и решил просто прогуляться по городу. Тем более, что ходить было не так далеко- надо было по дороге забежать в старый корпус института и забрать список литературы к скорому экзамену.

А вот чего черт его понес через заброшенные корпуса бывшей железнодорожной больницы Серега сказать не мог- то ли сократить маршрут хотел- то ли уж очень живописно развалины выглядели. Но тем не менее…

Выстрелы он услышал почти сразу- только еще нырнув в густую поросль вдоль бывшего забора. Стреляли из тэтэшника. Серега бросился вперед даже не задумываясь над тем кто, а главное почему, стреляет среди бела дня.

И попал…

Картинка была как из фильма «рассвет мертвецов», ну там где толпа зомби атаковала главных героев, а те, понятное дело, пытались сопротивляться.

Хотя…пытались- это сильно сказано.

Корбута он узнал сразу- он был одним из телохранителей Клиники. И Серега частенько пробовал с ним поговорить о Магах. Корбут стоял на коленях, держал обеими руками пистолет, жал на гашетку, но выстрелов не было — патроны закончились. Пистолет щелкал сухо. Но Корбут, казалось, этого не замечает- на белой рубашке на груди расплывались три ярко алых пятна. На губах уже проступала кровавая пена. Серега видел, что еще секунда и Корбут свалится в пыль на землю. А из-за развалин дальнего корпуса осторожно пробираются какие-то люди с оружием в руках — кто со стволом, кто-то с ножом, кто-то вообще держал в руках обломок кирпича. Они идут покачиваясь, беззвучно, посматривая с опаской в сторону Сереги.

Серега огляделся по сторонам — если здесь Корбут, то должен быть и Маг. Серега не помнил как звали Мага, высокого темноволосого мужчину слишком худощавого, нервного, с нелепой раздражающей привычкой вытирать все время тонкие синюшные губы накрахмаленным платком.

Рванул к начинающему заваливаться на бок телохранителю. Подхватил под руки. Услышал выстрелы в свою сторону. Поневоле вжал голову в плечи и все пытался найти Мага. То, что тот где-то рядом, Серега не сомневался. Он уже понимал за кем куклы ведут охоту. Дело было совсем не в Корбуте. Дело было в Даре.

Оттащив к поваленной секции забора телохранителя, Серега каждую секунду ожидая выстрела в спину, озираясь по сторонам высматривал Мага и наконец-то увидел сереющее пятно плаща метрах в двадцати за спиной.

— Эй- позвал Серега. Но Маг не откликался.

Корбут хрипло дышал, стонал, но пока был в сознании — Сашку спасай. Он важнее- выдавил он из себя с последними силами. Но Серега это и так понял. Оставил телохранителя под прикрытием кирпичной кладки, сам схватив пистолет, вздернул предохранитель и побежал по открытому пространству к Магу.

Маг сидел скрючившись, забившись в какую-то раскопанную еще с весны канаву и тихо выл. Он зажал перепачканными землей руками голову и на крик Сереги вообще не прореагировал. Максимов развернул Мага к себе, отшатнулся от грязного залитого кровью лица. Маг смотрел на Максимова безумными немигающими глазами с огромными расширенными зрачками и ничего не говорил, только тянул нудно мучительно долго одну единственную ноту на выдохе, после судорожно набирал в легкие воздух и начинал все с начала.

Грохнули выстрелы уже совсем рядом. Сереге оцарапало щеку куском отколовшейся штукатурки. И словно от этого укола пришел в себя и начал думать не эмоциями, а рассудком.

Достал телефон, набрал дядю Георгия, долго ждал пока тот возьмет трубку и почти на последнем гудке услыхав далекое и спокойное «слушаю»- сбиваясь и перескакивая попытался нарисовать ситуацию. Во время разговора, пару раз пришлось стрелять в сторону очень активно шевелящихся кустов. Не задумываясь.

Отчим выслушал, помолчал, уточнил четкое место положение, сказал что выслал бригаду.

— Мага не бросай- приказал отчим и спросил — Продержаться сможешь?

— Смогу- ответил Максимов, понимая что вариантов не особо.

Мысли о том, что можно просто просочиться снова через посадку к проспекту и к людям у Максимова даже не возникла. Выключил телефон, спрятал его во внутренний карман куртки и закрыл змейку.

— Считать патроны- сказал себе Серега, пытаясь сообразить что делать дальше. Маг выл рядом, также не разгибаясь.

Его же даже поднять проблематично будет- подумал Серега. А значит очень скоро все Куклы подтянуться именно сюда.

Нужно оружие. У Корбута должно быть еще что-то, кроме ствола. Похлопав по плечу Мага, Серега снова рванул к тому месту, где возле груды старого кирпича он пристроил Корбута.

Выстрелы. Первый, второй, третий…Стреляли из одного оружия. Это радовало хотя бы тем, что патроны в одном стволе не бесконечны, а следовательно нужно время на перезарядку.

Корбут лежал на боку, закатив глаза без движения. Серега пальцами дотронулся до синей жилки на шее и чертыхнулся…Нет больше Корбута. Умер. Ладно. После попсихую, скрипнув зубами сам себя остановил Максимов. Похлопал по карманам рубашки Корбута, брюкам, щиколоткам и нашел маленький браунинг, в ножной кобуре, запасной магазин к ТэТэшнику и армейский нож. Арсенал пополнялся. Оглянулся назад на Мага- но увидев все также сереющий плащ, распихал трофеи по карманам и только после этого, взяв двумя руками свой пистолет максимально быстро, чуть зигзагами рванул обратно.

На этот раз вышло не так удачно, во первых руку слегка обожгло, а во вторых дернувшись от неожиданной боли, запнулся за торчавший из земли кусок арматуры и, счесывая бок, растянулся на усыпанном гравием дворе. Если б в него сейчас стреляли- то Серега, лежащий в пыли посреди полностью открытого пространства, стал бы слишком доступной мишенью. Но что-то не сработало и выстрелов не было. Судорожно собравшись, перекатился через плече и охватывая периметр, водя пистолетом по сторонам, встал с колен на ноги. И снова рывком бросился к Магу.

Можно сказать вовремя- из провала стены уже выбрался человек с огромным черным наростом на плечах. — Кокон- охнул Серега. В руках у Куклы был большой железный штырь, которым тот собирался проломить голову скрючившемуся Магу. Максимов выстрелил почти не целясь, наобум, заботясь о том, чтобы хотя бы просто отогнать Куклу, выигрывая необходимые милисекунды для того, что бы успеть к Магу. Но он попал четко в голову, Кукла зашаталась, кокон начал рассыпаться и воздух поднялся черный рой.

— Вот же черт- заорал вслух Максимов, стягивая с себя куртку и пытаясь укрыть Мага с головой, так чтобы черный снег не коснулся ауры. — Выброса только не хватало!

Маг неожиданно стал сопротивляться, вырываясь из под импровизированной накидки. Сереге некогда было с ним возится- из-за стены уже лезли Куклы, черный снег кружил над землей, рука и бок несчадно ныли и без того отвлекали от дела. Максимов легонько двинул Мага под дых так, чтоб он точно успокоился и затих. Снова накрыв плечи того курткой, привалился спиной к спине Мага и подняв пистолет, как в тире на «один два четыре» начал прицельно вести огонь.

Все о чем он думал, так это о счете патронов. Оставаться с одним ножом, ой, как не хотелось.

Не пришлось. На оставшихся двух пулях из браунинга, в темных рабочих комбинезонах как черти появились оперативники Клиники. И только после того, как передав Мага под охрану и забрав извазюканную загаженную куртку, Серега вздохнул с облегчением. Он присел на груду кирпича, на автомате попытался отчистить рукав, но сил просто не осталось. Адреналиновая подпитка закончилась. Один из оперативников принес зажженную сигарету, предложил ее Максимову и тот в первый раз в жизни с удовольствием затянулся едким густым горьковатым дымом.

Звонил телефон, но он его словно не слышал, курил сигарету, смотрел на каменную крошку под ботинками и ни о чем не думал.

И лишь после того, как телефон чуть ли не в 10 раз проиграл Savatage с Hall Of The Mountain King он ответил.

— Маг жив? — первое что спросил отчим.

— Да, — Серега ответил, удивляясь как хрипло звучит собственный голос.

Своего персонального первого Мага Серега получил только ближе к зиме. Максимова вызвали совершенно неожиданно в пол- четвертого утра в выходной и дежурный по Клинике очень настойчиво попросил приехать как можно быстрее.

Отчим на День рожденья еще в сентябре подарил старенький подержанный Опель. Пришлось учится водить машину и получать права.

Серега думал, что машина будет мешать. Воевать и наблюдать было удобнее своим ходом. Иногда в такие дебри приходилось забираться, что на машине точно бы не доехал. Но неожиданно Сереге понравилось и ощущение того, что большая и сильная игрушка принадлежит только ему, и ощущение движения и полное какое-то щемящее чувство свободы возникающее, в тот момент когда он на предельной скорости катил по загородным шоссе с включенным плеером.

Да и Машке нравилось. Она как- то прониклась идеей того, что машина это прежде всего еще один маленький шаг к их с Серегой общей семейной жизни. Нормальной. Такой, чтоб можно было ездить на пикники, шашлыки и дачу, и посещать родственников.

Машка уже неоднократно намекала на то, что пора бы уже подумать о свадьбе. Ей хотелось обязательно одеть пышное белое платье, Серегу обрядить в строгий черный костюм и под, замученного миллионами пар Мендельсона, дать клятву в вечной и нерушимой любви. Серега может и не против был- но с его вечной запарой по времени думать, а тем более планировать какие- либо церемонии не хотелось. Если б можно было как- то организовать свадьбу без его присутствия — так что б кто-то за него расписался(пока он будет на очередном досмотре) — так он совершенно бы и не возражал. На все намеки Машки он отвечал живейшим согласием и обещанием обязательно подумать над этим в ближайшую неделю, месяц, пол года…

Так вот Мага Максимову дали тогда, когда идея на счет свадьбы не просто уже витала в воздухе, а как раз вполне материально была записана на бумаге. Машка составляла список гостей и думала над тем, на какое лучше число назначить церемонию так, чтоб не попасть на последние зачеты перед зимней сессией.

Серега выслушал просьбу приехать в Клинику, взял ключи от машины и, чмокнув полусонную Машку в щеку, уехал из дому ни свет ни заря.

Маг был так себе. Если не сказать хуже. Мужчина лет сорока, коренастый, лысоватый, с пропитым лицом и некрасивым родимым пятном в пол- щеки.

Где нашли мага Максимову не рассказали. Но это было и не важно по сути. Отчима в Клинике не было уже вторую неделю- уехал в командировку в Москву, обещая вернуться к Новому году. Максимов, узнав о том что ему отдают Мага, удивился. Дядю Георгия он доставал давно подобной просьбой, но тот все избегал как согласия, так и прямого отказа. Просто кормил Серегу обещаниями.

А тут вдруг.

— Знаешь что с ним делать? — спросил у Максимова старший оперативной группы, а по совместительству заместитель начальника Валера Бажо.

Максимов пожал плечами. Он — то видел и не один раз. Он все инструкции на память вызубрил, но в живую с Магом контакта никогда не было- не считая рейдов по зачистке, конечно. Там-то он на Магов в полной красе насмотрелся.

— Значит так- начал объяснять Валера. — Маг живет в Клинике, в убежище, там как раз отстроили вполне удобные боксы для Магов. Полный фарш- и душевые, и ванны, и кухня, и телек с 30-ю каналами. Я дома живу в худших условиях, чем у нас Маги. Так вот, светлячок живет в Клинике. Ты получаешь задание — забираешь его, инструктируешь, вдвоем выполняете поставленную задачу. Ты привозишь его обратно. Пока Маг с тобой, ты полностью за него отвечаешь. Отвечаешь за все- что он ест, что пьет, куда ходит, с кем разговаривает. Ты для него телохранитель, нянька и надсмотрщик одновременно. Если для тебя сложно собственную гордыню по глубже засунуть и стать его тенью, то лучше сразу скажи и я его кому- нибудь другому приклею.

Но Максимов отказываться от Мага не собирался. Планов на Мага у него было с вагон и еще и маленькую тележку в придачу.

Начинала вырисовываться логика в появлении Прилипал. Основные зоны и участки. Поводы. Сереге казалось, что еще немного и он поймет систему и тогда можно будет повоевать по- взрослому. Так чтобы до победного конца. А ради такой цели Серега был готов чуть ли не сопли за Мага вытирать, если потребуется.

Особо радушного знакомства не получилось. Мужиок и знать ничего не хотел о Прилипалах и вирусах. Его интересовали всего две вещи. Первая- выпить, а вторая — на халяву. Дар у мужика был не шуточный. Приборы зашкаливало. Да что там приборы, если даже стоило ему выйти в город, как сразу начиналось сильно нездоровое шевеление Прилипал. Серега, повозивший Мага на первых пару заданий, упрел с ним так, что сил никаких для свободного поиска не осталось. А мужику хоть бы хны- сидел все время в машине, пил портвейн из горла и требовал от Сереги активного участия в разговорах о жизни. На любое Серегино замечание — обижался, отказывался работать и демонстративно пытался выбраться из машины. Но увидев шевеление в свою сторону Кукол, точно так же демонстративно забирался в салон и склоняя Серегину черствость нехорошими словами снова пытался заставить принять участие в обсуждении жизни.

Максимов терпел. Был злой, нервный, домой приезжал заполночь, в кошмарном настроении, несколько раз даже пытался спустить пар на ничего не понимающей Машке. Но доведя ее до слез, понимая что поступает как настоящий скунс извинялся, просил прощения и искренне сожалел. Машка точно была не причем. Она даже пыталась как- то помогать Максимову, видя в каком состоянии Серега приходит с непонятной и необъяснимой нормальному человеку работы.

Машке вообще можно было за поведение памятник поставить. Серега самого себя, наверное, возненавидел бы уже, а она просто терпела. Но Максимов как всякий умный человек понимал, что любому терпению может прийти конец. И по- этому дал себе зарок постараться не доводить до этого конца.

За полторы недели общения с Магом Максимов уже с десяток раз пожалел о скороспешном решении работать в паре. Он понял насколько ему было комфортно и проще быть одному- таким вот солдатом одиночкой, когда ни от кого не зависишь и надеешься только на себя. Маг вел себя совершенно не правильно. Отвратно вел себя. Он быстро понял, что Максимов зависит от его Дара. Он выбирал нарочно сложные цели, указывал на ложные объекты, заставлял проводить дезинфекцию абсолютно пустых предметов и помещений, словно нарочно издеваясь над Максимовым. Говорил Маг насмешливо, с претензиями и подколками, да с такими которые любой бы человек мимо ушей точно бы не пропустил. Но Максимов терпел. Терпел понимая, что даже такой Маг- это лучшее что у него есть в наличии. Маг- это прежде всего зрение. И даже если он из 100 случаев выдумал или ошибся, в 30- то это намного лучше чем те несчастные 10 процентов, которые показывали приборы.

Иногда Максимову на полном серьезе хотелось открутить Магу голову и приставить ее кому- нибудь другому — по- проще, да по- нормальней.

Но Максимов терпел. Терпел до определенного случая, когда он сделал то, что делать не должен был ни при каких обстоятельствах. А именно просто слил Мага. Слил Прилипалам, даже не вмешиваясь в расправу. Потому что… Если человек сволочь и подонок то даже то, что у него Дар ни сколько его не оправдывало. Тем более после того, что он сделал. Чужими руками.

Неделя выдалась хлопотная. Много проблем. Максимов, от греха подальше, отправил Машку к родителям погостить. А сам полностью с головой окунулся в работу.

С Магом не ладилось вообще. На кануне Серега придумав совершенно левую отмазку(экзамены в институте) просто отказался работать в паре. Валера Бажо по видимому все понял, но возражать не стал, закрепив Мага за бригадой оперативников с Тарасовым во главе. Тарасову было все- равно с кем работать. Он и ни к таким «объектам» привык — особо не церемонясь с Магами, не идя на поводу их капризов, Тарасов умудрялся проводить качественно операции не зависимо от мнения поводыря. А Максимов, получив передышку, вздохнул с облегчением. Экзамены в институте действительно поджимали. У него и так уже было пара хвостовок. Но учеба не лезла в голову — ну, хоть тресни. Отчиму он ничего не говорил, понимая что схлопочет очередной нагоняй и лекцию вдогонку об обязанностях и обещаниях.

Хотя о каком институте могла идти речь, когда каждый день на Серегу сваливались такие проблемы, что думать об отвлеченных науках сил не было.

И еще работа с системой. Вот что было основное.

Два дня отдыха Серега решил не тратить на сидение дома, а попросив одного из докторов Клиники пообщаться с пациентами и, дождавшись пока оперативники уеду по заданиям, перебрался в Клинику.

На пациентов Максимов за последний год насмотрелся. Диагноз можно было чисто по внешнему виду ставить. Худоба, заторможенные реакции, патологическая тяга к сладкому. Серега научился отличать и косвенные признаки.

Люди, все как один, были с пустыми глазами. Именно так. Без внутреннего огня, без эмоций. Паразиты в ауре питались эмоциями. А врачи Клиники так толком и не научились выводить зародышей из аур. Очень мало случаев было положительного исхода. Процентов на 70 все заканчивалось печально- либо попыткой построить кокон, либо полным выгоранием. И тогда подключались чистильщики. Серега до определенного момента даже не догадывался зачем существуют закрытые боксы, а когда понял- стал обходить этот сектор санатория десятой дорогой.

Общаясь с пациентами, Максимов чувствовал огромный стыд и не менее огромную жалость. Словно был лично виноват в том, что эти люди заполучили себе паразита в ауру. Но они никак почти не реагировали на его эмоции. Разговаривать было сложно- словно разговор был не с человеком, а с манекеном, который на все вопросы отвечал заученными фразами — если отвечал. Из всех доступных эмоций для пациентов был лишь страх. И еще они чувствовали боль. Больше половины сидело на обезболивающих. А кое- кто уже и на опиатах. Снять внутренне напряжение было практически не реально.

Может быть после общения в Клинике Серега по другому стал вести себя на всех операциях. Так словно был лично ответственным за происходящее. Он старался дожать, докачать любое дело по зачистке, по дезинфекции. Но наверное больше всего выкладывался именно на аналитике и поиске. Он как то понял, что самое ценное в борьбе с Прилипалами- это время…ну и Дар. Куда ж от Дара денешься. Прежде всего потому, что Дар позволял сократить время. Позволял найти еще не внедрившихся зародышей, черный пух и зараженные предметы в самой начальной стадии до распада и до посева. Понимал и злился до одури на своего Мага- без толку растрачивающего Дар.

В тот день в Клинике было тихо и спокойно. Обязательная проверка больных закончилась еще позавчера и пациенты потихоньку приходили в себя после достаточно унизительных, с человеческой точки зрения, но таких необходимых осмотров.

Серега выпросил несколько лечебных карт- его интересовали прежде всего люди зараженные в определенной части города. Он тогда еще думал построить привязку к географии и в принципе что-то в этой теории было.

Пациенты- двое мужчин и совсем молоденькая 16 летняя девчонка. В клинике все не больше двух недель. У каждого в ауре укоренившийся зародыш. Слабенький, но тем не менее уже начавший питаться. Судя по мед. картам- одному из мужчин должно было повезти. Зародыш в ауре чах- а с препаратами и под постоянной химией был шанс, что он так окончательно зачахнет и аура сама по себе его перетравит. Большой шанс. А вот для девочки и для второго мужчины таких шансов почти не было.

Серега вначале пообщался с мужчинами. Он даже без карт понял кому суждено выздороветь. Искорка жизни, искорка настоящих чувств уже пробивалась сквозь восковую маску лица. Ничего нового он не узнал- все и так было описано в истории болезни. Одним словом можно было охарактеризовать- «не повезло». Не повезло попасть в плохое место и в плохое время. Попали под выброс. Во время не сняли с плеч заразу плюс ослабленный иммунитет(у одного- туберкулез, у второго- просто перенесенный совсем недавно банальный грипп) и…имеем то что есть. Взрослые зародыши точат ауру.

А девочку Серега не нашел. Он походил по женской половине, поговорил с медсестрой(интересная блондинка, полногрудая, чем — то похожая по типажу на Мерлин Монро- ей бы в фильмах сниматься, а не с уколами и таблетками возиться), но девочка словно в воду канула. Серега начал переживать, что напугал заранее и так задерганную жизнью в закрытых палатах девчонку. Он бродил по территории, показывал фотку с медкарты, но никто толком не мог сказать куда девочка делась.

Понятное дело, что с закрытого крыла она никуда деться не могла. Но тем не менее. Оставались душевые и подсобные помещения — две комнаты для инвентаря по уборке и гладилка.

Стесняясь и заранее краснея (вот чего от себя точно не ожидал), Серега сперва робко постучался в дверь женских душевых, а после не услышав ответа осторожно заглянул во внутрь. И никого не обнаружил. В гладилке две нянечки старыми, какими-то еще допотопными утюгами, разглаживали серое больничное белье. А вот дверь в подсобку оказалась запертой. Серега подергал ручку. Внутренний замок был открыт, но дверь не поддавалась- держалась на внешней щеколде. Заперто изнутри — прикинул Серега и более настойчиво загрохотал кулаком. Тишина. Нет, не совсем. Какие-то шорохи, то-ли скрипы, то-ли всхлипы он услышал. Не сомневаясь, высадив хлипкую дверь ворвался в помещении. И понял, что не зря волновался. На полу среди швабр, метелок и ведер сидела в луже крови маленькая худенькая девчушка с перерезанными на обеих руках венами.

Максимов подхватил на руки почти невесомое тело и побежал прямиком в ординаторскую к дежурному доктору.

Девочка была в сознании- но слишком слабенькая, слишком напуганная. Ей перевязали руки, напоили крепким сладким теплым чаем. Максимов все время был рядом. Ему надо было понять — почему она это сделала и не он ли был невольным виновником. Не хотелось с таким грузом ходить.

Он сидел возле кровати, осторожно гладил тонкую почти прозрачную руку перебинтованную чуть выше запястья.

— Зачем вы меня нашли? — спросила девочка, когда кроме Максимова в палате никого не осталось.

Он удивился, хмыкнул непонимающе.

— Зачем? — Повторила она.

Серега по — честному не знал что сказать. Но она ждала. Пришлось объяснять.

— Я просто искал тебя. Мне надо было задать пару вопросов и все…А когда никто не мог сказать куда ты подевалась, я испугался того какую ерунду ты могла придумать. Я не хотел тебя пугать. Мне надо было просто поговорить.

— Тот дядька, Маг, тоже говорил, что хочет просто поговорить…а сам….

— Какой дядька?

— Старый, с глазами на выкате и родимым пятном. Он был на осмотре сутра. Он сказал что…Он сказал, что если я его не буду слушаться он расскажет врачу, что у меня растет зародыш. И меня…и меня убьют. Накормят таблетками до смерти. Я знаю. Так бывает. Слухи ходят…А я не хотела таблеток. Не хотела умирать. Я выздороветь хочу. Чтоб голова не болела и можно было нормально думать, и школу закончить. А он…он сказал, что если я не…А он старый и противный! Я так не хочу! А он сказал, что вечером вернется и…Я не захотела ждать вечера! Я у медсестры канцелярский нож украла. Мне страшно было! Но он же страшнее…, а если не слушаться- то тогда…какая разница…Так хоть сам….Что теперь будет?

Максимов слушал и тихо сходил с ума от ярости. Такого он от своего Мага точно не ожидал. Ладно придурок, ландно алкаш на последней стадии, но запугивать 16 летнюю девчонку, которая в определенном случае полностью от него зависит- это не то что подло и низко. Это отвратно!

— Ничего не будет. Ты поправишься, честно. А с дядькой я сам поговорю. Ты главное не бойся. Зовут тебя как?

— Лиза. — ответила она и осмотрев Максимова с головы до ног, как то успокоившись, сказала:

— Ты сильный, тебя дядька послушается.

— Вот именно. А знаешь, что Лиза, давай договоримся, если тебя вдруг кто-то еще обижать будет, ты сразу мне звони- я тебе свой телефон оставлю. Так всем и скажи- приедет злой Максимов и разберется, кто Лизавету обижает. Хорошо?

Она улыбнулась, закрыла глаза и кивнула в ответ, уже засыпая:

— Хорошо. А ты завтра придешь?

— Обязательно. Я теперь тебя часто навещать буду- пока не выпишешься из санатория.

Серега ушел их палаты так и не задав нужных вопросов. Но ему и не до вопросов было сейчас. Ему надо было поговорить с Магом. По нормальному. Так, чтобы понял.

В отделении у чистильщиков он уточнил на каком именно задании сейчас группа Тарасова. А заодно решил поговорить о Маге с теми, кто с ним пересекался за последний месяц.

Из тех кто был на тот момент в Клинике, отозвался только Клюев. Он с Магом на прошлой неделе, когда Серега собирал данные по другому объекту, ездил на опознание «объектов».

— Хреновый тебе достался Маг- даже без предисловий начал Клюев. — Если б не старший смены, я б ему морду начистил за то, что он делал.

— А что именно?

— Что? Заставил нас прокатиться по одному адресу, уверяя что в квартире Прилипала. Мы, как идиоты с пушками, и всей механикой выехали. Пацаны в камуфляже и полной экипировке- Маг же уверял заражение минимум третьего уровня. Ага. Приезжаем. Квартира как квартира- по косвенным признакам чистая. Но Маг божится и клянется, что полно черного пуха. В квартире- семья- муж жена и детвора. И мы, такие маски шоу в самом разгаре. Пацаны с автоматами на перевес в балаклавах. Народ в квартире в шоке. Мы всех на принудительную обработку. Вещи снять заставили, раствором карболки с ног до головы залили. Квартиру обработали так, что даже обычная плесень подохла.

У мужика- хозяина квартиры от всех переживаний давление скакануло- гипертонический криз, жена в шоке, дети плачут. А этот придурок, ехидно так усмехаясь хозяйке говорит- что, мол, я ж тебя предупреждал, раньше соглашаться надо было. А не пришествия ждать. И нам- мол- можно уезжать спокойно, типа ему показалось, что в комнатах что-то есть, а на самом деле после того как пригляделся(типа Дар не стабильный) оказалось, что все чисто. И главное, фиг ему что предъявишь. Маг, все- таки. У Магов и с Даром, и с принципами, и с совестью все не как у людей. Не стабильно.

Максимов дослушал, выматерился в голос. Внутри росла злость. Бешенная. Максимов сам себя боялся в такие минуты. Он плохо контролировал что делает и как поступает. Злость мешала принимать правильные решения. Но остановиться Максимов не мог. Он прокручивал в голове все то, что они вытворяли с Магом- и ночные досмотры, и стрельбу по живым мишеням; он вспомнил, как маг реагирует на такие ситуации — он смеется и издевается над жертвами. Он провоцировал оперативников на принятие заведомо более жестких решений, чем того требовала ситуация. Он вспомнил, как Маг заставлял его стрелять по мишеням, даже тогда, когда Максимов не чувствовал в них вирусов, когда не было ни одного признака. Он вспомнил, как Маг приказал стрелять на поражение в мужчину, у которого Маг просил закурить, но тот отказал. Как Маг психовал и орал на Максимова за то, что тот отказывается стрелять в спину.

Серегу уже всего просто колотило от ярости. Воспоминания, разговоры, угрозы, издевки, неуместные насмешки. Разве так себя должен был вести Маг? Тот человек, который прежде всего должен помогать и спасать.

Бригада Тарасова работала за городом километрах в сорока от Клиники. Серега связался с Тарасовым, выяснил где его Маг и попросил пока особо того не занимать.

— Проблемы от поводыря не шуточные… — попытался объяснить Максимов.

— Я знаю- откликнулся Тарасов. — не хотел тебе говорить, он вроде как бы твой подопечный, но…гадко ведет себя товарищ. Ты не слышал, что с Потапенко было?

— Нет- растерянно произнес Серега. — Краем уха…отстранили вроде?

— Отстранили. Твоему подопечному надо сказать спасибо. Я его с Потапенко в пару поставил и отправил по улицам в патруль. Ну так, для успокоения совести, одно место посмотреть. Долго же с Магом по открытому пространству не погуляешь- сразу Прилипалы, как мотыльки на огонь, слетаются. Потапенко- нормальный парень, только чуть, как бы так сказать, слегка переживателен. Ему конечно не место у нас, но уж очень он просился- я его по этому с Магом и поставил. Хоть какая-то стабильность в данных. Не просто пальба по неопределенным мишеням. Ага…Так вот. Отправил я из в девятом часу вечера, а в пол 11 звонит мне Потапенко и с истерикой докладывает, что он с Магом уже восемь Кукол настрелял…Я в шоке. Во- первых, откуда в центре города Куклы? Там же защита почти везде: и ультразвук, и фонари, и даже дорожки, солью посыпанные. Вероятность Куклу встретить- почти нулевая. Максимум заспоренных может быть какой-то процент. Но чтоб полноценные Куклы с коконами — и восемь штук…А во- вторых, восемь мишеней…Я прикинул, каково там Потапенко. Это ж как атака зомби получается…Он же мозгами двинуться мог- по живым мишеням стрелять. Наорал я на него, а сам в машину и на место происшествия. Приезжаю. Картинка- ужастики отдыхают. Потапенко весь в крови, Маг с лыбой до ушей сидит на скамеечке, а рядом горка тел… Я к Потапенко- тот реально невменяшка. Маг видит мои метания, смотрит в мою сторону и ржет. Я думал у него тоже истерика- любой нормальный человек в такой ситуации разумом двинуться мог. Но нет. Даже не расстроился. Мне говорит- рано приехали, мы б с новым напарником еще больше трофеев настреляли.

Я врезать ему хотел. Но он же Маг. Начальство потом шкуру спустит. По приезду в Клинику- накатал рапорт, передал Валерке Бажо. Но тот только руками развел. На Магов особо не надавишь. По- этому сегодня я с твоим Магом сам в игрушки игрался, предупредив по- честному, что еще одна шутка и лично челюсть сверну.

— А Куклы реальные были? — задал самый важный вопрос Максимов.

Тарасов помолчал в трубку. Потом после долгой паузы сказал.

— Я не узнавал. Не хотел в этом ковыряться. Пусть начальство разбирается. Бумага написана. Теперь- их действия. Ты еще не знаешь, что такое против Мага обвинения выдвигать. Даже если он и ошибся…Я об этом знать не хочу. И Потапенко не захочет…Представляешь, что с ним будет если узнает, что Куклы чистыми оказались…Но…там никаких косвенных признаков не было…даже соль не особо искрила.

— Я приеду минут через сорок. Дождитесь меня, хорошо?

— Дров не наломай.

— Не буду. Я поговорить с ним хочу.

И все же Серега не сразу уехал за магом, а для начала заскочил в медицинский блок к патологоанатомам. Ему можно сказать повезло, дежурил один из приятелей дяди Георгия, с которым Серега не плохо ладил. По- этому и получил Максимов ответы на все свои вопросы. Кукла была только одна. Все остальные — чистые. Кое-кто даже без спор. Рапорт по инциденту написан. Начальству передано.

Про начальство Серега уже слышать не мог. Он то только сейчас понял, почему так легко Валера Бажо его от Мага освободил. Чтоб не дай бог тот еще что- нибудь не учудил. Тем более и так Максимов почти на грани был.

Заскочив, минуя секретаршу, в кабинет к Бажо, Серега достаточно жестко спросил: — Почему никаких мер к Магу не применяют?.

Но Валера выслушав гневную речь, развел руками и очень спокойно, глядя просто в глаза — спросил:

— А какая альтернатива? Он- Маг. У него Дар. Ошибки бывают у каждого. Мужик перестарался. Тем не менее- Куклу же он нашел?

— А остальные семеро?

— Лес рубят, щепки летят, знаешь? Если тебе не нужен Маг, я его кому- нибудь другому отдам. Не сильно взыскательному и без розовых соплей.

Серега понял что разговаривать бесполезно, вышел из кабинета грохнув дверью так, что с потолка штукатурка посыпалась…Но тем не менее, взглядов ни оперативников, ни их начальника он не разделял. Маг- это не высшая каста. Маг- не последняя инстанция. И не мерило всего. Просто человек с сиянием. И оценивать его должны не по силе Дара, а по поступкам.

На месте у Тарасова Серега был уже в четвертом часу. Поздоровались, перекинулись парой фраз. Так, вроде и не разговаривали перед этим о Маге. Но…одно дело по телефону общаться, а другое с глазу на глаз. Тарасов не хотел вмешиваться. Это пожалуй было единственным, что почерпнул из общения Серега. Ладно, решил он. Буду действовать сам. Максимов хорошо понимал какие могут быть последствия. В этой ситуации даже отчим мог не помочь. Один залет- и он вне Клиники. Один на один. Но…Кто-то должен был вмешаться.

— Я забираю Мага- на последок сказал Серега Тарасову. Тот даже не возражал.

— Смотри сам, последствия ты знаешь.

— Я хочу сначала просто поговорить — может до него не доходит.

— Ага- Тарасов скептически хмыкнул. — С 25 раза так и не понял. С ним уже общались все кому не лень. Но он Маг и знает об этом.

— Я попробую- Серега точно знал, что вариантов у него нет.

Маг был уже изрядно выпившим. При виде Сереги отчего-то испугался в начале, а после разозлился. Так словно пытался злостью изгнать свой страх. Стал ерепениться.

— Ты? Какого лешего приперся, я ж от тебя отдыхаю.

— Поговорить надо.

— Тебе надо, ты и разговаривай. Мне и так весело. Гуляю я. Не видишь?

— Вижу, собирайся — поехали.

— С тобой? — Маг засмеялся- Да я с тобой, пацан, в одну машину точно не сяду. Я ж твоему начальству сказал, что вместе работать не буду. Так что готовься- выволочка обеспечена. Не оценил Мага- по делом тебе.

— Силой волочь или сам пойдешь?

Маг глянул на хмурого Серегу, прикинул шансы. Шансов отвертеться не было. Серега и выше был и физически сильнее.

В машину сел самостоятельно. Недопитую бутылку взял с собой. В салоне демонстративно достал сигареты и, не спрашивая разрешения, закурил. Серега не реагировал. Ему сейчас не до придирок было. Он думал, как говорить и о чем. А главное, чем заканчивать разговор.

С окружной съехали на шоссе, а после, покружив по задворкам города, Серега свернул в сторону водохранилища, в поля.

Пейзаж был под стать. Заснеженное пространство, низкое декабрьское небо в плотных почти черных облаках. Солнце с трудом на закате пробившееся сквозь фронт туч. Тонкие черные искривленные постоянными ветрами деревья. На горизонте далеко- далеко какие-то постройки.

Идеальное место.

Маг не хотел выходить из машины. Но пришлось. Максимов вообще перестал церемониться. Он как — то внутренне собрался, отбросил лишние переживания и сомнения, стал жестче. Даже в глазах казалось появился холодный стальной блеск. Маг смотрел на Максимова и как то сжимался, скукоживался. Вся напускная бравада рассеялась, и Серега увидел перед собой озлобленного желчного недовольного всем и вся человека.

— О чем базарить будем…? — спросил Маг первым, еще как то пытаясь взять ситуацию в свои руки. Он был старше Максимова почти в двое, с нехилым жизненным опытом, который подсказывал ему, что в таких ситуациях проще нападать, чем защищаться.

Но Серега слишком устал, чтобы остро реагировать. Тем более сейчас. Не до эмоций. Холодно.

Похлопал себя по карманам, нашел сигареты (Серега сам не понял, как втянулся), медленно подкурил, затянулся, выдохнул горький дым, посчитал про себя до 10 и только после этого начал.

— Зачем это все?

— Что?

— То что ты творишь…зачем это все- стрельба по живым мишеням, угрозы, шантаж, насилие…ты же Маг- ты сияешь. У тебя Дар. Ты…Ты мог спасти столько людей, ты мог бы помогать другим. С Даром ты незаменим, ты важен, ты полезен и нужен. Для всех. Для Клиники, для народа, для города…а ты…

— Слышь, щенок, ты чего, меня воспитывать что ли вздумал? Так не твоего ума дело. Это тебя ко мне прикрепили, чтоб ты за мной дерьмо разгребал, а не для того чтоб ты мне морали вычитывал… ишь… Твое дело маленькое, бегать рядом, да по шелухе стрелять, чтоб меня не зацепило. А со своей моралью я сам разберусь. Много ты понимаешь в жизни! Задрали все- Маги, Клиники, тусовка эта вся. Я жить хотел по- нормальному- с корешами водки попить, девок потискать, шашлычок, дачка, отпуск в Одессе. А вышло что?!! Ни корешей, ни девок, ни отпуска. И одни разговоры- ты мол Николаевич избранный. Надоело!!! Если избранный, так и относитесь ко мне как положено. С почтением и уважением. А то…Хватит! Насмотрелся! Одна кобыла вся в черном пуху, а еще сопротивляется, зараженная сучка, а все в недотрогу играет, или тот из оловянных солдатиков, глядя как я зародыша чищу- губки поджимал, за руку здороваться брезговал, так я ему его сущность и показал, когда он со страха по цивильным огонь открыл. Даже и минуты не сомневаясь прицельно замочил всех. Так кто кого презирать должен? Вы меня за то, что я просто развлечься решил или Я — вас, за то чистоплюйство? А на деле и без Дара такое творите, что мне и не снилось. Я ж хоть какую-то пользу для себя поиметь хотел. Все по- честному.

Серега слушал, пытался понять, но у него в голове не укладывалось, как человек с Даром, особенный, самый важный — может так думать. Как можно вообще думать о выгоде и своих интересах, если рядом столько несчастий. Как можно тратить и свое время и время многих людей на склоки и выяснения отношений, на какие-то непонятные амбиции когда рядом, под боком живут Прилипалы и каждый день кто-то из обычных людей получает себе зародыша в ауру. Дар — это же от бога(черта, судьбы, воли вселенной- не важно), он же дается для того, чтобы суметь спасти как можно больше. Если б рядом с мамой вовремя оказался Маг, который бы увидел паразита, если бы вовремя рассказал Сереге обо всем. Спасать и охранять — вот в чем главная задача Мага…Если уж достался Дар- так получилось, надо использовать, надо применять, надо помогать. Надо! А этот человек мало того, что понапрасну тратит Дар и убивает его алкоголем, так еще и использует Дар во вред, а не во благо. Словно издеваясь над той силой, которая ему по ошибке выдала Дар. А ошибки надо исправлять.

— Ты не понимаешь, да? Дар- это ответственность и обязанность. Тебе же выпал такой шанс изменить все в лучшую сторону…самостоятельно и с помощью Клиники. Ты же мог бы настоящим примером быть, героем…

— Героем? — Маг захохотал. — пацан, да ты киношек пересмотрел. Мне под 50 лет уже, у меня цирроз печени 3 стадии — какой на фиг героизм. Мне бабу бы да пол- литра- для полного счастья вполне хватит. А вы меня хотите заставить в ваши игрушки играть. Вот идиоты. Я ж сказал- это не мои проблемы, это ваши. И это…хватит мне мозг полоскать. Вези в Бункер. И готовься- я жаловаться буду. Скажу что ты меня не охраняешь, бросил без присмотра, а сам к своей девке умотал. Как думаешь, кому поверят?

Максимов отбросил сигарету, поднял руки в воздух и сказал.

— Ну, если ты так хочешь, то да… Я уехал. А сам- как хочешь так и выбирайся- до Бункера 30 километров. До города 12. Пешком- на три часа. Так что есть время все обдумать и решить кто, кому и чем обязан. Если повезет- встретимся завтра на Планерке, можешь нажаловаться и так и сказать- Максимов отказался от охраны. Не повезет…Узнаешь, каково это с зародышем в ауое ходить. Может больше сочувствия к больным будет.

Он сел в машину, завел двигатель и, медленно развернувшись, двинулся в сторону города.

Маг сначала не понял, что случилось, он ошарашено смотрел в спину Сереге, пока тот садился в Опель, и только когда машина отъехала метров на пятьдесят закричал и бросился следом. Маг понял, что с ним будет, с его то Даром под открытым небом.

Но Серега не притормозил, не остановился и даже не оглянулся. Он жал на газ все увеличивая скорость, чтобы не думать, не сочувствовать, не жалеть.

По дороге домой купил бутылку водки. И вечером, просто чтобы ни о чем не думать, выпил почти всю. Лекарство оказалось не действенным Кроме минутного затишья и утреннего жутчайшего бодуна- результата не принесло.

Так Максимов понял, что муки совести водкой залить нереально.

Умывшись, приведя себя более- менее в нормальный вид, поехал с самого утра к начальству Клиники узнать о судьбе Мага.

Все оказалось почти так, как Серега и думал. Кроме одного. То ли от перепуга, то ли от сильных переживаний — Дар пропал начисто. Когда Магу удалось все- таки выбраться к людям, он в первом же поселке, попросив мобильник, позвонил Тарасову. Оперативники приехали быстро. Но как не спешили, все- равно застали Мага почти в полуобморочном от страха состоянии, обмочившегося, дующего из горла мутный самогон. И без малейших признаков Дара. Его забрали в Клинику, привели в чувство, обмерили, изучили и выставили за порог восвояси. Тарасов даже вздохнул с облегчением. Одной проблемой стало меньше.

Серега за самовольство выгреб по первое число от вернувшегося из дальней командировки отчима. В назидание и в наказание дядя Георгий запретил вообще появляться в Клинике месяц. Серега, с обреченной покорностью, принял этот факт, но прощаясь и отдавая пропуск, сумел свистнуть из дежурки электронный датчик энергии. Прибор был конечно слабой заменой магу, но хоть какой-то заменой.

Максимов не собирался останавливаться. Да, отстранили. Но Прилипалы же никуда не делись. Они так и живут в городе. Найти паразитов стало труднее. Но когда Серегу пугали трудные задания?

С Серегой происходили странные перемены. Вся обычная и обыденная жизнь перестала иметь значения. Машку от ее родителей он так и не забрал. На вопросы можно ли вернуться- ничего не отвечал и просто выключал телефон во время очередного звонка. Он не знал как объяснить Машке, что не может он сейчас жить тихо и спокойно, думать о свадьбе, будущих детях и нормальной работе. Нормальная жизнь для него перестала просто существовать. Он бродил по 12 часов по улицам города, всматриваясь в лица людей и пытался на глаз отличить тех, кто уже заболел. Прибор барахлил, показывал неверные результаты, но был хоть какой-то подсказкой. Во время таких вот походов он несколько раз находил Кукол и даже смог рассмотреть черные уже построенные коконы. Максимов научился сам бороться с заражением и севом. За время таких вот зимних бродилок он узнал в несколько раз больше, чем почти за два года тихой работы с чистильщиками. Самому работалось проще и оперативнее. И опаснее…Закончились эти прогулки достаточно печально.

Может потому, что это была уже третья ночь без сна, может потому что Максимов устал реагировать на каждый шорох и просто отключился от реальности, но так или иначе он был сам виноват. Перестал быть осторожным и попал.

Самое сложное в прогулках было обнаружение именно косвенных признаков. Это забирало большое количество времени. А иногда приводило к таким последствиям, когда охотник сам превращался в жертву. Ну не мог он просчитать быстро и вычислить из идущих со второй смены работяг ходячую Куклу. Кокона он точно не рассмотрел. Мужик как мужик, не шатается, не переваливается с ноги на ногу, сахар на ходу килограммами не уничтожает. Ну может чуть медлительнее, чем его соработники. Почему Серега увязался за мужиком, он и сам понять до сих пор не мог. Может уже проснувшаяся интуиция сработала.

Ведь только отстав от толпы, задержавшись чуть подольше на выходе из парка мужиок как то задергался странно и Максимов вдруг увидел, как у того на месте головы начинает выстраиваться черный кокон. Серега не особо думая, достал из рюкзака уже приготовленный одноразовый пакет с фасованной солью и побежал быстрее, чтобы успеть до распада. Из оружия в руках не было. А надо было по всем правилам или нож или пистолет достать. Куклы с такими коконами редко когда по одиночке ходили. И в этот раз было не исключение. К бегущему Сереге на встречу из тени колонны у входа в парк шагнул человек и просто выстрелил в упор. Серега так ничего и не понял. Вроде бы он еще бежит, вспышка, обжигающая боль в груди и небо почему-то заваливается на бок.

Пришел в себя он от того, что просто не мог дышать. Легкие горели, хотелось откашляться и набрать воздух полной грудью. Но даже дышать было больно. перед глазами маячили какие-то серые былинки. Он лежал уткнувшись щекой в снег и снег почему-то был окрашен красным. Небо серело. Где он находится Серега не мог понять вообще, мучительно пытался вспомнить хоть что-то, но кроме какой-то ночной беготни в голове других картинок не было. Звонил телефон. Серега наверное и очнулся от этого настырного слишком раздражающего звонка. Телефон вибрировал где-то под боком, отзываясь болью во всем теле. Максимов попробовал перевернутся. Закашлялся, выплюнул на снег красные сгустки крови. Двигаться он почти не мог. Рука, на которой он лежал, занемела. А телефон все звонил. С огромным трудом, кончиками пальцев он дотянулся до внутреннего кармана и достал трубку. Уронил в снег. Поднял снова. И наконец-то смог нажать кнопку ответа.

— Ты где? — услышал он слишком громкий голос отчима.

Ответа не получилось. Серега смог из себя выдавить только какой-то стон, плавно переходящий в хрип и кашель.

— Не отключай телефон- заорал отчим в трубку. Серега покачал головой так, словно тот мог его увидеть и, откинувшись на снег, стал просто смотреть в светлеющее на глазах небо.

Как его нашел отчим он не знал. Да и вообще практически ничего не помнил до момента, когда очнулся в палате выкрашенной в ядреный персиковый цвет. Отчим сидел рядом. И ждал, когда же Серега откроет глаза.

Грудь болела, тело болело, голова болела, но в целом почему-то подумалось, что жить он будет. Максимов улыбнулся краешками губ таким вот мыслям и увидел как отчим улыбается в ответ.

— Ну, слава богу, а то я уже что только не передумал. Выздоровеешь- честное слово, сначала выпорю, а после посажу под домашний арест. Все, Сережа, одиночные рейды отменяются. Хватит самодеятельности, мне еще только тебя потерять не хватало.

… и как в книгах — прошло пять лет.

Институт — к тому моменту уже Университет Максимов таки закончил. Получил бесполезную для себя специальность и не менее бесполезный диплом.

С Машкой помирились только ближе к лету. И то Максимову пришлось приложить огромное количество усилий. До него как- то в одно мгновение дошло, что он потерял, когда сам решил остаться один. Может так ранение повлияло, может почти месяц в палате интенсивной терапии. Но Серега начал задумываться о таких вещах, которые ему казались слишком банальными и простыми. Кроме отчима его никто не навещал. Вернее почти никто- так иногда приходили скопом одногрупники или кто-то из чистильщиков, собрав передачу из апельсинов и краснобоких яблок забегал между досмотрами передать привет от смены. И все…Максимов был один. Времени у него появилось слишком много- и для того чтоб догнать подзапущенную институтскую программу, и для того чтобы хорошо представить чем охота заниматься в дальнейшем.

Но Максимов и так точно знал что будет делать. Цель так и не поменялась. Он знал где будет работать и в каком направлении. А самое главное, что для этого надо было сделать. Сначала уговорить отчима отнестись к нему не как к мальчишке, а как к серьезному профессионалу. Следовательно надо было доказать, что он именно серьезный профессионал.

Наскоком разобраться с Прилипалами не получилось. Давным- давно уже в столе пылились нарисованные когда-то схемы и диаграммы. Которые ни к чему так и не привели. Не было системы.

Но и без этого настоящей работы хватало. Иногда даже слишком. Самой обычной — обыденной. Без подвигов и славы. Без того чего хотелось в 20 лет. Работы, которой можно было охарактеризовать всего двумя словами- защищать и охранять.

И у Сереги слишком хорошо это получалось. Чем пришлось жертвовать?

Сначала именем. Отчим сам предложил придумать простое прозвище, чтобы не трепать фамилию. Ситуации бывали разные. В том числе не обходилось без конфликтов с милицией. Сложно, случайно попав обычным ППСникам на улице с полным арсеналом объяснить, что ты на работе. Мало кто верил(почти никто) — и отчиму приходилось прилагать много усилий, чтоб все закончилось не 15 сутками, а хотя бы выпуском из обезъянника под небольшой залог.

Но дело было даже больше не в милиции, а в работе. Приходилось сталкиваться со слишком многими людьми, которые…которые не всегда понимали и принимали правильность действий Клиники. Нужна была анонимность.

Максимов долго не думал.

— У меня с детства прозвище было. Вы знаете- Второй. Меня так отец называл, а после мама. Он же Сергей первый, а я Сергей второй в семье- сказал он отчиму.

— И по- этому ты мое отчество себе в паспорт записал?

Серега пожал плечами. В паспорт он действительно поставил отчество дяди Георгия. Фамилию оставив семейную. Но не по- этому. Другого способа показать признательность и…наверное все-таки любовь(по дурацки звучало- но как это объяснить Серега не понимал) к человеку, который сделал для него намного больше, чем родной отец он не знал. Про мотивы отчиму не говорил- стеснялся.

— Ну, Второй, значит Второй. Привыкай к новому имени. Знаешь, скоро никто не вспомнит как тебя зовут по- настоящему. Ну, может это и к лучшему. Ты много оперативников с именами знаешь?

Серега задумался…только начальство и руководителей групп. У всех остальных, особенно у телохранителей, были лишь прозвища.

— Я в Клинике в оперативниках ходить буду?

— Не знаю. Тебе в команде работать сложно. Скорее в свободном плаванье- будешь специалистом по особым делам. У тебя хорошо получается наблюдать и анализировать…и еще действовать- быстро. без раздумий. Это очень важное качество. Но не загордись. Недостатков тоже хватает. Во- первых- ненужный энтузиазм. Во- вторых- банальный недостаток опыта и…комплекс главного героя.

— Ну, а в этом что плохо? Я же стараюсь!

— Вот именно. Через чур стараешься, иногда на пределе возможностей, загоняя себя да и других. Силы надо беречь и правильно распределять. Хорошо быть героем, но живым. А с таким подходом как у тебя, большая вероятность стать им посмертно. И тогда ты точно никому не поможешь. Пока ты не поймешь, что не обязательно каждый день выкладываться как, на марафонской дистанции — толка не будет. Когда придет настоящее дело- у тебя может просто не хватить сил и ты не сможешь помочь не то что другим, а даже самому себе. Надо уметь распределять усилия и оставлять запас для самой главной цели. По- этому- ты или меняешься и мы нормально работаем или…Я сознательно тебя отстраню от всех операций и будешь чахнуть на бумажной работе.

Серега скептически хмыкнул. Но поверил. Отчим слов на ветер не бросал.

А второе чем пришлось жертвовать- была пресловутая личная жизнь.

Свадьбу, даже после того как Максимов помирился с Машкой, сначала просто отложили, потом перенесли еще на год, а дальше…Машка перестала напоминать Сереге о том, что давным- давно пора узаконить их слишком не простые отношения. Может сама привыкла может все было намного сложнее. Максимов иногда замечал, как она на него смотрит. Какими глазами. Особенно- после слишком тяжелых операций, после бесконечных дежурств, после работы по 20 часов в сутки. Во взгляде Машки сквозило сочувствие и…жалость. Не любовь, а обычная жалость. И Максимова до чертиков бесил такой взгляд. Он сильный, взрослый мужчина. В чем он не нуждается- так это в жалости. Не его жалеть надо.

По нормальному поговорить не получалось. Все разговоры заканчивались слезами и фразой Машки о том, что он ее не любит. Если бы любил, все сам бы понял и не задавал вопросов. А Максимов не знал, что он должен понять- для него любовь была не теоремой, которую надо сначала понять, а потом доказать; а аксиомой, не нуждающейся в доказательствах и принимаемой только на веру. Машку он любил сильно, до боли. Но по особенному. По своему. И он понять не мог, как это до нее не доходит.

После того что он видел каждый день, после того с чем приходилось сталкиваться- понятие «дом» для него стало значить слишком много. Прежде всего — спокойствие, тихий уголок, в котором все должно было быть хорошо, и Машка. Без Машки он себя уже просто не представлял. Для него было важным, чтоб с ней ничего не случилось. Ни банальной простуды, ни любого несчастного случая, ни… Прилипал. Пожалуй Прилипал он боялся больше всего. Гадость в ауру можно было заработать где угодно. На улице, в гостях, в кинотеатре. Даже просто во время похода по магазинам. Серега каждый день сталкивался с такими вот случаями и с ума сходил, если Машка без него куда- либо ездила или просто гуляла. Ему казалось, что только он ее защитить сможет. Что сама она слишком доверчивая, слишком верящая людям, слишком наивная. Он был спокоен только когда она была дома и ждала его. А ждать Машке приходилось слишком долго.

Странная у них была личная жизнь. Ничего из того, о чем думалось раньше. Ни пикников, ни гостей, ни поездок на отдых. Из общих мероприятий- корпоративы в Клинике и редкие дни рождения почти без гостей. Серега был категорически против чужого народа в доме. Кто мог дать гарантию, что вместе с гостями в квартиру не попадет черный пух или не дай бог зайдет Прилипала. Если бы у меня был Дар- думал Серега- все могло бы быть проще. Я бы сразу увидел. Я бы сразу помог. Но… Машка жила в маленьком, слишком закрытом от внешнего мира пространстве. Максимов, понимая как это трудно- всячески старался баловать ее, но придумать как развлечь человека почти все время сидящего в одиночку — было сложно. Даже собаку он не разрешал заводить- просто потому что с собакой надо было гулять- по улице и долго.

Дом, дом, дом…и очень редко, когда совсем становилось не в терпеж и Машка просто с ума сходила от постоянного ничего не делания и сидения в четырех стенах, путешествие за город в маленький домик на берегу полузаросшего пруда, вдалеке от людей, цивилизации, на окраине леса.

Машке очень нравились такие дни. Дни и вечера, когда они сидели вдвоем на веранде, смотрели на водную поверхность в зеленых зарослях камыша и кувшинок, когда они разжигали старенькую печку, когда можно было прижавшись друг к другу лежать в темноте, видеть сквозь ветки деревьев далекие звезды и ни о чем не думать. Когда Серега честно выключал телефон на все выходные, когда он пытался готовить на мангале хлебные лепешки из ржаной муки и шашлыки, когда они ходили купаться ночью голышом, когда расстелив толстый плед занимались любовью под луной на сером почти серебристом в лунном свете песке, когда им казалось, что больше кроме этого мира нет ничего, но им вдвоем маленького мирка вполне хватает.

Машка возвращалась в город посвежевшей, успокоившейся, какой-то умиротворенной. Она словно жила от одной поездки к другой. А для Сереги жизнь разделилась на две слишком разные половины. В одной была работа- с большой буквы, занимавшая 90 процентов его времени, а в другой была любовь. И Серега не знал как объединить все вместе. Он себе места не находил ни там, ни там. Стоило только уехать за город, как в голове уже начинали прокручиваться картинки несовершенных рейдов или несделанных дел, стоило прийти в Клинику, как перед глазами, как фантом, постоянно вставало Машкино счастливое лицо, когда она смеется, когда ей хорошо.

В начале Серега злился на себя за такое раздвоение, но сделать ничего не мог. Нельзя было соединить не соединяемое.

До определенного момента.

У Машки был красивый ярко- бирюзовый шарф и нарядная шапочка с таким же бирюзовым помпоном. И новенькая светленькая курточка, отороченная пушистым мехом. Шарф и шапочку Машка связала сама, осваивая рукоделие на спицах (перевязывая по 10 раз, запутываясь в рисунке и узорах, но таки успела довязать к Рождеству). Сереге в качестве подарка был преподнесен шарф и рукавички(Серега не носил ни того, ни другого, но подарок принял, сделал вид что очень обрадовался и занес на работу, так ни разу и не одев обновку). Курточку долго и придирчиво выбирали в «мире мехов и кожи» — чтоб было нарядно и модно (Машкино пожелание) и не очень практично(тайное Серегино-а не чего по холодине по улице бегать) Но для семейной прогулки по магазинам — самый интересный вариант получился. Больше, в принципе, Машка сама никуда и не ходила. Но сегодня неожиданно сутра позвонила бывшая одногруппница и предложила встретиться. Одногруппница — Рита Щеголева- сразу после второго курса вышла замуж и уехала сначала в Россию, а после с мужем в Германию. В родной город практически не приезжала, но активно переписывалась с бывшими подружками по интернету, была в курсе всех последних событий и до сих пор не понимала, как Машка могла поменять всех своих поклонников (а были — ой, какие поклонники) на внешне угрюмого и не сильно общительного Серегу.

Машка не пыталась ничего объяснять, стараясь просто в очередной раз избегать этой темы в общении, но с Ритой и без Сереги было о чем поговорить. О путешествиях, о других странах, обычаях, неизвестных блюдах, о моде, о людях…Ритка- веселая, слишком раскованная, непосредственная — напоминала Машке то прошлое время, когда в ее жизни было практически все, от чего она отказалась- веселые дискотеки, прогулки до утра, гулянки, компании, страстные признания, сумасшедшие поступки, которые ради Машки совершали многие мальчишки. С Риткой она становилась словно младше лет на пять, когда все было слишком понятно и просто. Когда можно было жить одним днем и думать только о хорошо проведенном вечер, о встречах и новых знакомствах.

По этому, приглашение на утреннюю чашечку кофе было принято, встреча назначена на 11.00, а после недолгих переговоров определено и место действа- небольшое уютное кафе во французском стиле, где можно было попробовать самые вкусные в городе круасаны и не менее вкусный кофе с карамелью и кедровыми орешками.

Сереге Машка говорить ничего не стала. Во- первых, он бы точно не обрадовался и нашел 15 поводов чтобы она осталась дома, а во- вторых, хотелось иметь хоть какую-то маленькую тайну. Тем более встреча должна была закончится до четырех- у Ритки по записи был массажный салон и общение с кармотерапевтом. Машка смеялась, услышав о новом увлечении подружки, но каждый же сходит с ума по своему. Если б кто узнал, что сама Машка почти безвылазно сидит дома и смотрит телек, тоже наверное у виска пальцем бы покрутил.

В кафешке было почти пусто- все- таки начало дня. Народ или на работе, или еще отсыпается по домам и квартирам. Но так было даже лучше. Им никто не мешал. Кофе сделали быстро, круасаны с клубникой и шоколадом были просто восхитительны.

Машка отвыкла от таких вот маленьких радостей.

День был морозный и солнечный. Они с Ритой сидели в небольшой нише, возле окошка выходящего на тихий переулок. Старые дома, мостовая, красивые вывески магазинов и кафе- Машка уже и подзабыла, каким уютным может быть город. Она смотрела на прохожих, слушала тихую болтовню Ритки и чувствовала себя совершенно счастливой. Совсем не так, как было с Серегой. А по- другому- спокойно и радостно. Так как- будто впереди у нее была большая, разноцветная, сотканная из многих ярких нитей жизнь. А не просто черно-белое полотно обыкновенных будней. Где белым были только слишком редкие минуты общей с Максимовым жизни. Когда он был рядом, когда никуда не спешил, когда смотрел на нее серыми лучистыми глазами, в которых не было боли и страха. И черное время- время бесконечного ожидания, тревог, переживаний, время когда она не находила себе места, когда Серега пропадал на несколько дней, когда ей говорили что он ранен, что лежит в Клинике, когда дядя Георгий, виновато отводя глаза, просил прощения за то, что не уследил…Машка слишком устала от постоянного ожидания и постоянных тревог. Ей безумно хотелось хоть капельку счастья.

Она пила кофе, ощущая на губах сладковатый, чуть приторный вкус, вдыхала запах свежей сдобы и ловила себя на мысли, что слишком сильно хочет, чтоб рядом сейчас сидел Максимов, а не веселушка Ритка.

Машка достала мобильник, попросила прощение у Ритки, вышла из кафе и набрала Серегу.

Тот почему-то не брал трубку. Машка начала переживать. Максимов на связи был всегда. Она снова вернулась за столик, но настроение начало портиться.

Она смотрела по сторонам, хмурилась. На глаза почему-то навернулись слезы. Все вокруг стало какое-то не такое. И люди, и предметы и даже запахи. Люди ходили и разговаривали как-то странно- так словно в замедленной съемке, за ними тянулись какие-то световые полосы и блики. Предметы отсвечивали разными цветами- белая фарфоровая чашка светилась золотом, круасан- теплым молочным светом, шторы на окошках- изумрудным с серебром. Машка тряхонула головой, приходя в себя- и все вернулось на круги свои. Мир стал обычным.

— Что с тобой? — спросила, почему-то побледневшая, Ритка.

— Не знаю. Расстроилась наверное. Такая чепуха в голову лезет…

— И мне- сказала Ритка — У тебя глаза черные-черные стали — мне показалось ты все на сквозь видишь, как рентген. Ух.

— Может- давление…или от кофе? — Машка пыталась самой себе объяснить происшедшее, но не придумав ничего, просто махнула рукой и ответила- Ладно, не страшно. Только Сережка почему-то не отвечает. Вот я и нервничаю.

Зазвонил телефон. На экране высветился Серегин номер.

— Я волнуюсь- сказала она вместо приветствия.

— Ты где?

— В кафе, с подружкой. Кофе пьем. Не хочешь присоединиться- ненадолго? У тебя же перерыв на работе есть?

Она слышала, как шумно дышит Серега в трубку- он злится за то, что не предупредила и ушла из дома. Но молчит, понимая что ругаться сейчас не стоит.

— Хорошо. Вы где находитесь территориально- может выкрою минут сорок? Хоть кофе с любимой женщиной выпью. Ну и на подружку посмотрю.

Машка сказала название кафе и адрес- но Серега знал куда ехать.

— Десять минут, подождете?

— Подождем- улыбнулась Машка в ответ.

Она отключила телефон, подмигнула Ритке.

— Сейчас злой Максимов приедет. Ругаться.

Ритка подняла брови домиком, но потом поняла, что Машка шутит.

— Пусть только попробует! Он просто еще злой Щеголевой не видел.

Заказали по десерту и чашке кофе. Машке снова показалось, что вокруг как- то все становится необычным. Даже официант, который принимал заказ, был какой-то странный. Симпатичный парень, блондин, но с какими-то темными полосами на волосах.

— Вот уж необычная мода- подумала Машка разглядывая официанта. Он тоже смотрел на нее не сводя глаз. Машке даже стало как- то непосебе от его взгляда.

Ритка тоже заметила интерес со стороны официанта. Она незаметно под столиком стукнула Машку и зашептала в ухо — Он похоже на тебя запал. Глади, как глазищами зыркает.

Машка покраснела. Она отвыкла от таких прямых знаков внимания и чувствовала себя не в своей тарелке. Скорее бы уже пришел Сережка…

Официант тем временем все так же, не сводя с Машки взгляда, отошел в глубь кафе к барной стойке. Он достал мобильный телефон, кому-то позвонил и утвердительно кивнув, ушел в подсобку. Машка с облегчением вздохнула. Ей почему-то стало даже страшновато.

— Рит, а может мы уйдем в другое место-, а то тут как — то стало неуютно…

Фыркунув, Ритка рассмеялась.

— Машуня, ну ты чего? Просто ты мальчику понравилась и все…в крайнем случае дождемся Серегу, официант увидев твоего кавалера, сразу об интересе забудет…обычное дело.

— Ну не знаю…У него глаза такие темные были…как у маньяка.

— Угу. И по — этому он сейчас взял в подсобке нож и вышел в зал с желанием перерезать тебе горло- пыталась пошутить Ритка.

Машка сначала улыбнулась в ответ, а потом глянув на приоткрывшуюся с кухни дверь и человека- побледнела. В зал вышел официант, уже без фартука, с огромным кухонным ножом.

— Ты чего- шепотом спросила Рита.

Машка без слов кивнула в сторону кухни. Ритка оглянулась и завизжала. На ее визг заоглядывались одинокие посетители, которых через секунду как ветром сдуло.

Парень официант двигался странной угловатой походкой, его глаза были совершенно черными. Волосы, лоб, уши, плечи- все было словно закутано в черный платок. Нож он держал крепко, смотрел только на Машку и шел целенаправленно к Машке. А та не знала что ей делать- она словно замкнулась в себе, почему-то вспомнилось детство, когда можно было закрыть глаза руками и, сказав я в домике, спрятаться от всех кошмаров. Вот и ей сейчас так же хотелось- но она не могла даже пошевелиться — словно отнялись руки и ноги. Она не думала, что от страха можно вообще потерять способность к движению и действиям. Она сидела за столиком, вцепившись руками в скатерть и смотрела, не мигая, в такие же не мигающие темные глаза официанта и это все.

Ритка визжала не переставая, она вдруг вскочив со стула, попыталась пробежать к двери, но официант как-то легко ее оттолкнул, даже не тратя даже время- цель была другая, и маленькая легенькая Ритка просто упала на пол, больно ударившись головой о соседний столик.

Машке все больше и больше казалось, что это только лишь кошмар- она на самом деле дома и ей сниться просто плохой сон. Самым главным в этой ситуации было вовремя проснутся до того, как к ней доберется парень с ножом.

А тому оставалось всего метра четыре. Просто четыре больших шага и все…Машка даже сопротивляться не могла. Она так и сидела на стуле и просто смотрела, словно это не ей угрожали ножом и не ей грозила вполне конкретная опасность.

И в том момент когда ей казалось что все уже кончено и этот страшный человек сделает свое страшное дело в зале появился Максимов.

Он в начале вообще ничего не понял. Он просто зашел в помещение- еще со свету в полумраке с трудом попытался рассмотреть Машку и увидел свой большой кошмар, то чего он так боялся все это время. Парень — с коконом прилипалы на плечах, с занесенным ножом, замершая, совершенно безучастная перепуганная Машка, лежащая на полу в светлом пальто девчонка и больше никого…ни персонала ни охраны- просто темное помещение и бледные почти белые искаженные страхом лица.

Максимов не особо соображая, чисто на рефлексах, на автомате выхватил из кобуры пистолет, и прицельно в голову сделал три выстрела. Парень как то не хотя выронил нож и очень аккуратно осел на пол, словно он просто заснул на ходу. Руки парня потянулись напоследок к Машке, он даже смог дотронутся до ее ног, но Максимов выстрелил еще раз и тело дернувшись и замерло навсегда.

Картинка из фильма ужасов- героиня сидит вся забрызганная кровью нападающего, мертвый потенциальный убийца с разворочено головой прилег и обнял ее за лодыжки, а главный герой вместо того чтобы бросится с утешениями к героине хватает солонки с соседних столиков и слишком усиленно солит плечи и спину убитого.

Зажигалка слишком долго не хотела гореть- пора было менять кремний (а может это так тряслись руки, что просто не получалось хорошо чиркнуть кресалом). Но вот синевато-желтое пламя наконец-то разгорелось и черный кокон на плечах вспыхнул и исчез без остатка, и лишь после этого Серега спрятал пистолет. И только потом подошел к Машке и осторожно тронул ее за плече. Она вообще никак не отреагировала. Так словно до сих пор была где-то далеко от этого места.

Серега оглянулся. Кроме Машки которая немного не в себе была еще и Рита. Девушка лежала без сознания с закрытыми глазами. На лбу наливалась здоровенная шишка. Двигать и переносит ее было не желательно. Ударилась она судя по гематоме хорошо.

В зал по прежнему никто не входил. Толи испугались выстрелов, толи решили дождаться чем все закончится- из подсобки так никто и не выглянул. Но Серега понимал что это не на долго. Сейчас кто может звонить в милицию и в скорую. Что в общем-то было не желательно. С куклой должна была разбираться Клиника- а за одно и почистить девчонок от возможных последствий виде пуха и спор. О других последствиях (удар по психике) думать вообще не хотелось.

Максимов отзвонился отчиму, рассказал все как есть и спросил что делать дальше. Дядя Георгий обещал прикрыть, но говорил что может не успеть до «первых ласточек», по этому советовал не дергаться, сразу сдать оружие и делать то что скажут. Со скорой тоже вопрос обещал решить- везти в обычную больницу было почти бессмысленно- если на девчонок попал черный пух то после перенесенных эмоций и потрясений уже к утру в их аурах мог созреть укрепившийся зародыш.

Максимов поговорив с отчимом успокоися. Он спрятал телефон, хотел разрядить пистолет- хотя бы достать магазин с патронами но понял, что просто не может это сделать- а вдруг что нибудь случится во время ожидания или своих или милиции. Он слишком привык доверять себе и оружию.

Машка все так же безучастно сидела у окошка. Серега придвинул стул, присел рядом с ней обнял за плечи, погладил по волосам, попытался сказать ей что-то, но не мог придумать ничего и все повторял, как заезженная пластинка- «Машка… маленькая…». Так и сидел- гладил, шептал и повторял…До тех пор пока она словно не оттаяла в его руках и не начала хоть как — то реагировать. Вначале пришли просто слезы- маленькая тихая истерика, но и это уже было хорошо- хоть какие-то эмоции, потом она успокоилась, несколько раз глубоко вздохнула, уткнувшись в широкую Максимовскую грудь, вытерла острыми кулачками глаза, размазывая тушь и слезы по щекам и вдруг спросила:

— А ты почему светишься, Сережа?

Бывает так, ты думаешь — все плохо. И мир серый, пустой бессмысленный. И люди окружающие тебя просто тени- бесплотные не осязаемые. И ты сам всего лишь тень, проекция… и ты думаешь, если ты еще можешь думать «Это все черная полоса в жизни. Так бывает, так случается, но вот завтра…» и ты улыбаешься в зеркало пересохшими губами, ты смотришь на мир глазами в которых давно и прочно поселилась боль, но где-то там внутри в области сердца, как маленькая капелька света живет надежна на это самое завтра. Вера в белую полосу в то что еще все может быть хорошо. А потом…потом происходит что-то и ты…Ты понимаешь, тот мир серый, с людьми-проекциями, с холодом и болью- это и была твоя белая полоса, потому что, то что случилось, убивает надежду и в душе нет больше ничего. Надеяться не на что, веры не осталось. Все что можно было у тебя взять- все взяли, забрали, не спросив твоего согласия, оставив с маленьким тихим адом внутри. И из него нет выхода. Ты его не придумал. И тебе надо научиться жить с ним.

Когда-то давно дядя Георгий сказал- маги живут максимум пять лет. И то…если их охранять, если быть с ними рядом и беречь от всех неприятностей и опасностей. Пять лет…Всего на всего. Пять лет жизни в мире под колпаком из которого нет выхода. В котором нет места открытому пространству, путешествиям, знакомствам. В котором всегда холодно и страшно, в котором есть много света и много теней, но нет будущего. Мир- однодневка.

И Машка должна так жить. Потому что другой возможности для жизни у нее просто нет. Для нее всегда будет только сегодня и сейчас. Она не сможет загадывать на завтра, она не будет планировать поездки к родителям, она не будет готовится к будущим праздникам, она никогда не состарится — просто потому что завтра для нее это максимум пять лет.

Серега сходил с ума от этих мыслей. Он на стенку лез от безысходности положения, понимая сколько всего он пропустил и потерял в прошлом, откладывая все дела и события на будущее, на то время, которое у них с Машкой отобрали. Нет больше будущего.

В то что у Машки дар он понял и поверил сразу. В тот день, в том кафе. Сложно было не поверить и не понять.

Смотря в ее глаза с расширенными черными зрачками, слушая то, что она говорит и наблюдая за всеми косвенными признаками он увидел ее дар.

Дожидаться милицию, скорую и прочую «королевскую рать» перестало иметь смысл. Серега понял, чем быстрее он увезет Машку в Клинику, тем меньше будет проблем. Прилипалы рядом, их много, а она светится судя по всему слишком активно.

Верный Опель стоял метрах в двухстах от кафе. Максимов даже на вскидку знал что он без последствий не проведет Машку к машине. Но- если гора не идет к Магомету…

Выскочил из двери, огляделся по сторонам. Все в общем-то было слишком тихо- после стрельбы, после криков…Толи везло, толи…На везение Максимов рассчитывать не мог. Ладно. Сняв пистолет с предохранителя, он рванул к машине настолько быстро на сколько мог. Оглядываясь на дверь к кафе, про себя молился всем известным святым, чтоб никто не подошел к ней, потому что он бы стрелял на поражение в любого. Сначала бы стрелял, а после выяснял бы — обычный это человек или прилипала. Потерять Машку вот так он не мог. Отвезти в безопасное место, рассказать что случилось, объяснить все — и только потом думать что делать дальше. Вот что было самым необходимым.

Машина завелась с пол оборота, не зря все свое свободное время Серега колдовал над железными внутренностями верного мустанга.

Развернуться возможности не было, проезжая часть и так была заставлена припаркованными машинами, а по полосе дороги автомобили шли слишком сплошным потоком. Серега не особо думая о своей безопасности не жалея Опель сложным маневром так, что поцарапанный бок и слетевшее зеркало были лишь мелкими последствиями, на заднем ходу, сбивая бампером, урну и часть скамейки подъехал к самому входу. Дверь не закрывал, двигатель не выключал- было не до опасности что могут за пару минут обчистить машину или угнать. Назревала другая большая опасности.

В кафе в зале в полумраке было все так же. Лежащий на полу пулуисчезнувший труп, Машка со страхом и непониманием смотрящая на Максимова и так и не пришедшая в себя Рита.

Первой была Ритка. Серега поднял на руки легенькое почти невесомое тело- она была такая маленькая и хрупкая, что он даже не чувствовал ее веса, и осторожно, но в тоже время достаточно быстро отнес и уложил ее на заднее сиденье машина.

И только потом Машку. Она почему-то упиралась и не хотела идти. Она боялась Максимова так, словно не понимала кто он. Или…или заметила слишком много, для того чтобы перестать ему верить. Максимов видел огромный страх в ее глазах. Но объяснять все было некогда. Если бы она продолжала упираться, он ее реально отключил бы- и разбирался с этим уже после. Потому что сейчас важно было только одно- довести ее живой. В целости и сохранности. Через весь город, через пробки, через плотно населенные районы. С даром- играющим сейчас в полный рост. Он держа ее за руку чувствовал исходящую от Машку энергию. Просто чувствовал. Обыкновенный человек, без каких либо способностей…Что уже говорить о прилипалах…Машка села на переднее сиденье, Максимов пристегнул ее, может несколько даже туже чем было надо, зафиксировав ремень безопасности.

— Маш, — попросил он, — Пожалуйста. Я все вижу и понимаю. Но разговаривать сейчас некогда. Я все объясню. Ты сама все поймешь. Просто сейчас не мешай, хорошо…

Машка не отвечала, даже не повернула голову в сторону Максимова.

— Ну и пусть, — думал Серега. — Все после…все будет после.

Ему реально повезло. Хоть раз в жизни. Повезло по-настоящему. Он не попал в пробку, куклы не бросались под колеса(как случалось уже несколько раз когда он вез других магов), они достаточно быстро окольными путями выбрались на окружную и Максимов не задумываясь о скорости, гаишниках и штрафах(как же смешно сейчас это звучало) погнал к санаторию.

Только выехав за город он достал телефон, пристроив рядом, но подальше от Машки, пистолет, набрал отчима.

— Все плохо, дядя Георгий, сказал он. — У Машки- дар. Судя по всему — новый, она сияет так, что даже я ощущаю. Я ее везу в Клинику.

Отчим не стал задавать вопросов, все вопросы можно было решить уже на месте. Просто попросил быть осторожным. И все. Да добавил еще на последок «Мне жаль, Сережа» — так словно Машку он заранее в покойники записал. Серега услышав про «жаль» выругался так, как давно не ругался, отключил телефон и…и все… психовать он не мог. На него не мигая смотрела Машка, просто наблюдая за его действиями.

Серега с трудом взял себя в руки, вымученно улыбнулся, извинился и отвернулся от нее. Но даже глядя на бегущее слишком быстро полотно дороги, он чувствовал как именно смотрит на него Машка. И ему хотелось под землю провалится от такого взгляда. Он не знал в чем его вина. Но чувствовал себя так будто именно он виновен в том, что у Машки дар, в том что теперь она маг и у нее уже нет будущего.

— Я хочу домой- единственное о чем просила Машка. Она не поддавалась никаким уговорам. Она не хотела ничего слушать. Видеть Максимова она тоже отказывалась.

— Пусть он уйдет кричала Машка до истерики в присутствии Серегиного отчима.

И Серега после нескольких неудачных попыток объяснится вынужден был смирится с тем что его Машка видеть не хочет.

Дядя Георгий сказал что все утрясет и решит- но когда и каким образом было совершенно не понятно. Серега вернулся домой, сидеть в четырех стенах он не мог. Все напоминало о Машке. Сама квартира пахла Машкой. У Максимова было четкое ощущение «дежавю» — точно так он чувствовал себя после несчастья с матерью когда стены давили на плечи и самому было находится слишком невыносимо.

Он перебрался жить почти полностью в машину. И колесил по городу без цели. Заданий ему не давали. Работа в голову не лезла. В голове было только одно- как он будет жить без Машки.

В одну из таких поездок сам не понимая почему свернув с привычных маршрутов к окраине района и поплутав среди старых заброшенных построек совершенно неожиданно нашел в старом двухэтажном здании бывшего детсада огромный подвал запирающимся тяжелой железной дверью. Толи помещение бывшего бомбоубежища переделали под котельную но все запоры оставили, толи с самого начала подвал оборудовали так чтоб можно было использовать случае чего для бомбоубежища- в пятидесятые годы основательно готовились к возможной угрозе и разговоры о ядерной войне были не просто разговорами. Глупо было не воспользоваться случаем. Место для оборудования штаба было просто шикарное- две линии ЛЭП удаленность от центральных районов, рядом окружная и Санаторий в 40 минутах езды.

Теперь Максимову было чем себя занять. Он занялся устройством подвала(берлоги как он мысленно окрестил свое новое убежище. Не для себя. Для Машки. В таком месте можно было жить. Можно было быть вместе. Максимов понимал что если дядя Георгий уговорит Машку она все поймет и успокоится то только он Серега будет ее личным телохранителем. Машку он не отдаст никому. От него будет завесить чтобы у Машки были ее пять лет. По максимуму.

Он рассказал о берлоге отчиму. Тот обещал посодействовать даже на каком-то уровне узаконить случайно найденное помещение и буквально через две недели (что в общем то было необычно и по нынешним временам странно) Максимов стал владельцем не большого участка с ветхими строениями.

Серега даже не зная получится ли с бумагами по нормальному прикинув что если за столько времени у помещения не нашелся хозяин то можно воспользоваться его отсутствием и самовольно заселится решая вопросы с пропиской уже по ходу дела.

Он накупил стройматериалов и затеял небольшой ремонт. Подвал был даже не сильно загаженным по сравнению в помещениями на втором этаже. Достаточно было смыть старую краску, выгрести мусор, поднять рассохшиеся полы для того что бы приступить к шпатлевке и побелке. Получился конечно не Интурист или Хилтон, но вполне приличное убежище. Чистенькое светлое и главное- полностью безопасное. Из дома была свезена мебель. Куплен хозяйственный инвентарь. Подключено электричество. С этим пришлось пободаться и привлечь кое-кого из знакомых но неразрешимых вопросов не бывает. В итого- Берлога перестала быть подвалом а приобрела вид уютного еще немного не обжитого но именно жилого помещения.

Очень сложно было просто начать разговаривать.

Он приезжал в клинику, привозил букеты, игрушки, сладости. Сначала все это оставлял просто под дверью бокса с бронированной дверью. потому что Машка не пускала в комнату. После появился хоть какой-то прогресс в виде открытого замка и безмолвного кивка в качестве приглашения зайти. Два шага от двери- это было все его отвоеванное пространство. Если он пытался преодолеть невидимую начерченную Машкой черту она замыкалась, забиралась в кровать, сидела обняв руками колени и уткнувшись в них подбородком до тех пор пока Максимов снова не делал спасительные шаги назад.

Потом… Потом были сказки. Он разговаривал с Машкой как с пятилетней девочкой. По другому она не понимала и слушать его не хотела. Он не понял что с ней произошло. Было такое чувство что вместо Машки передним сидела совершенно другая девушка. Чужая и родная до безумия одновременно. Он смотрел на нее и все время в голове всплывало словосочетание «тихое помешательство»- вот как одной фразой можно было охарактеризовать то, что творилось с Машкой.

Ни отчим, ни врачи в клинике помочь не могли. Нервы, перенапряжение, неправильная реакция на дар- вот и все что они говорили. И утешая обнадеживали- это пройдет. Она привыкнет и успокоится.

Время шло. Машка действительно успокоилась и наверное привыкла. Но ее любовь к Максимову закончилась. Закончилась в тот день в том кафе когда она почувствовала дар.

Она видела каждый день чужого высокого плечистого совершенно чужого парня, который у нее кроме чувства опасности и внутренней тоски, никаких других чувств не вызывал. Она не понимала что было раньше. Ей казалось что вся их совместная жизнь- просто иллюзия, сон. И ей надо всего лишь проснуться и тогда этот парень перестанет приходить и мучить ее. Но она не могла проснутся. А он все приходил, смотрел и разговаривал с ней так будто Машка для него была самой большой ценностью, самым хрупким предметом во вселенной, самым дорогим созданием. А она…она не чувствовала кроме глубоко засевшего ледяного страха к нему ничего.

Ночью, ей слишком часто снился один и тот же кошмар как этот парень в темной кожаной куртке в упор расстреливает незнакомого человека и на его лице нет ни единой эмоции словно он каменное изваяние, истукан, робот, без чувств.

Единственное, что не соответствовало картине так это голос. Если на лице у парня не отражалось ничего, а глаза были холодными и стальными, то в голосе…в голосе жило солнце, тепло, забота. Голос не мог принадлежать человеку без чувств.

Может из-за голоса Машка и разрешила Максимову заходить в комнату. Она закрывала глаза чтобы не видеть его лица и просто слушала как он говорит. Ей было все-равно что он рассказывает. Ей было важно- как… и тогда она вспоминала обрывочно, как кусочки расколотой мозаики- теплые летние дни, поездки к далекому озеру, теплое прикосновение таких родных рук, светлые глаза с серыми смешными искорками. Вспоминала кого-то кого она так сильно любила. И кто сейчас почему-то превратился в каменное чудовище. Без сердца.

Прошло почти два месяца.

В город пришла самая настоящая весна- с необузданным солнцем, журчащими ручьями и пробившимися в одночасье подснежниками.

Максимов по дороге в Клинику насобирал букет синих пролесков. Машка обрадуется, думал он, вспоминая как она радовалась и маленькой веточке мимозы и первым нарциссам. Машка всегда к цветам неравнодушна была.

Но первым Серегу встретил отчим. Он сказал что есть серьезный разговор. И прежде чем проведывать Машку надо обсудить пару моментов.

Максимов напрягся. Отчим уже пару раз намекал на то что пора заставить Машку прекращать дурить и начать заниматься делом. Но как это сделать Серега не знал, а советовать отчиму, как начальнику всей конторы, не вмешиваться — не решался.

Отчим открыл бутылку коньяку- дорогого настоящего французского, предложил выпить Сереге. Но Максимов отказался, показав брелок с ключами от машины.

— Ладно, тогда сразу к делу. Я знаю что ты хотел Марию из клиники забрать. Думаю, как раз самое время, тем более смысла ей здесь находится нет никакого- ей надо с людьми начинать общаться. Для начала хотя бы просто с тобой. Ей нужно привыкать к тому что она не просидит в четырех стенах все время, так или иначе придется жить. А значит надо научится жить с даром. Ты ей конечно не особо поможешь. Ты ее слишком сильно жалеешь. И что делать с вот этим- я не знаю. По этому- или ты ее уговариваешь в ближайшее время или я ее отдаю другому телохранителю. Тому человеку с которым ей будет проще. И ей не придется себя ломать.

— Как другому? — Максимов просто не верил. И это говорит отчим?

— А вот так. Пойми наконец, у нее дар. Она маг. Она должна приносить пользу. Она наше единственное преимущество. И я не позволю тратить Дар в пустую. Если ты не сможешь с ней работать, то прости Сережа, это будет кто-то из телохранителей. У меня сейчас две бригады просто на стимуляторах работают с дохлыми счетчиками. Маги по 18 часов на заданиях, носом землю роют, а девчонка с сильным даром сидит второй месяц в Убежище и играется в меланхолию и ипохондрию. Это глупо, Сережа. В этом нет никакого смысла. Я понимаю твои чувства. Но я сейчас с тобой не как отчим разговариваю, а как руководитель организации.

Максимов молчал — он смотрел на отчима и наверное впервые за очень долгое время не мог понять как он может так говорить. Как он о Машке может думать как об обычном «объекте». Хотя…влезая в его шкуру Серега не хотел. Закрылся. Поставил баръер.

— Батя, а если мы просто уедем? До Белгорода рядом совсем. Или в сторону Киева или…да не важно куда. Если мы просто уедем из этой чертовой зоны. Я и Машка и будем жить нормально…

Отчим устало потер переносицу.

— Сережа, нормально это как?

— Ну…Не знаю. Я работать буду, она…

— Не будешь. Ты будешь сидеть рядом с ней все время. Потому что нет гарантии что эта зараза не появится где угодно. Куклы в спящем состоянии могут жить на очень дальних расстояниях от гнезда и никак себя не проявлять. Вообще никак до того момента пока в их поле зрения непопадет светящийся маг. И все. Где гарантия того что куклу увидишь сначала ты а не они Машку, пока ты типа где-то работать будешь. Мы о них почти ничего не знаем. Знания как были на уровне 82 года так и остались. Да и вообще…как ты вывезешь Машку? А если…Если они перехватят вас по дороге и…Ты же не супергерой Сережа. Достаточно одной пули и все. И с тобой и с Машкой все будет закончено. Да и самое главное даже не в этом. У Марии время ограниченно. Пусть пять лет но каких? Сидеть в норе без выхода к свету пять лет? Ты себя представляешь добровольным узником. Я вот нет. Ты через неделю на стенку полезешь от бездействия. А через месяц вы возненавидите друг друга и все закончится очень плохо. Потому что ни ты ее ни она тебя бросить уже не сможете. Пять лет ненавидеть друг друга? Даже для модели ситуации это слишком.

— А делать то мне что? Она же и так…Ты же видишь сам.

— Сережа, я поговорю с ней если хочешь. Но тут такое дело что если вы между собой не договоритесь, если не наладите хоть каких-то отношений ничего не получится. Попробуй сначала сам. Я почему так жестко…потому что по другому не будет. По другому нельзя. Подумай хорошо и прими решение. Свое мнение я сказал. Теперь- только твои действия.

Действия…Действия…От него всегда требовали только действий. Он все решения всегда принимал сам. Даже тогда когда уже не было ни сил ни желания.

Так и в этот раз. Максимов поговорил с Машкой. Поговорил с максимальной честностью ничего не скрывая. Через два дня она согласилась переехать в Берлогу. И согласилась работать. Но только работать.

— Что я должна буду делать- спросила Машка после монолога Максимова.

— Просто смотреть. Смотреть и рассказывать. Про вирусы прилипал и зародышей тебе уже объяснили и кое что показали. Теперь ты знаешь что происходит и с чем я работал все время. И с чем работает дядя Георгий.

— Это так важно?

— Важно, Маша- даже слишком. Кроме нас эту работу делать некому. Понимаешь- весь город, все люди не знаю что происходит. Живут, работают, отдыхают, общаются ходят по улицам. А рядом существуют паразиты которые ищут себе новые тела. И никто их не видит до тех пор пока человек в тело которого внедрился вирус не погибает. Лекарства от этой болячки нет. Идет слишком активное заражение местности. Заполучит паразита в ауру можно просто неудачно пожав ладонь уже зараженному человеку. И все…самая настоящая эпидемия. Только маги могут видеть зародышей, споры и прилипал до тех пор пока они еще на уровне просто пуха и спор, пока они наименее опасны, пока еще можно помочь. Маги самое ценное что есть у нас сейчас. Ценнее жизни многих людей.

Работа. Алкоголь. Наркота. Тяжелое забытье на четыре часа ночью. Жуткое утро. Синюшный цвет кожи, непроходящие синяки под глазами. Она похудела очень сильно — так, что реально остались кожа да кости. Почти ничего не ела. Максимов не мог ее заставить впихнуть в себя даже пару бутербродов за день. Все время на ногах. Все время со включенным даром. Даже ночью. Максимов чувствовал. Он столько раз просил притушить сияющий фонтан, но Машка только хмыкала.

— Мне так проще. Я чувствую себя нормально. Без дара — у меня пустота внутри. Как будто там давно ничего нет.

Серега пожимал плечами, соглашаясь, и все равно он не понимал. Он смотрел на Машку и не понимал, как она могла так поменяться. За такое короткое время. С ним жил совершенно чужой человек.

Что касается именно работы в Клинике, Машкиному энтузиазму и работоспособности нарадоваться не могли. Никто, правда, не знал какую цену Машке приходилось платить каждый день. Только Максимов. Но он точно никому не говорил. Даже отчиму.

После многочасовых обходов и досмотров, когда ей судорогой сводило ноги и спину, когда она орала от боли, когда ее выворачивало на изнанку от спазмов, только Максимов был рядом в качестве и лекаря и няньки и родителя. Это он ее выхаживал, ставил на ноги, выслушивал все жалобы, все психи и все истерики, умывал, переодевал приводил в человеческий вид перед визитом в клинику и думал где ей раздобыть на вечер пару ампул обезболивающего с уже хорошим содержанием морфия.

Жизнь повернула в какое-то страшное русло. Все вокруг и без того искаженное стало еще более гипертрофированным.

Максимов не понимал смыла происходящего, смысла работы, смысла своих действий. Он не понимал что он делает. Что делает Машка и к чему это все.

«Я спасаю людей», — слоган перестал действовать давно. Совершенно не помогал. Кого именно он спасает — Максимов не видел. А видел перед собой только Машку, которую он с каждым днем медленно убивал.

Сколько раз уже было так, что он привозил ее домой почти без сознания. Когда она сама не понимала ни где она, ни что с ней. И тем не менее наступало утро и она как заведенная, как сумасшедшая, собиралась и уезжала работать по заранее написанному и утвержденному плану. Иногда без Максимова, с другими руководителями групп. И на все замечания и предложения отдохнуть и просто выспаться, отвечала только, что у нее не так много времени чтобы его тратить понапрасну.

— Какой смысл в этой работе? — сколько раз злясь, кричал он Машке.

— А раньше у тебя какой был смысл, когда я тебя не видела неделями? Раньше ты об этом думал? Так извини, Сережа, ты обычный человек, а я — маг. Я вижу всю эту черную плесень. И ты не представляешь, что именно я чувствую. Смысл того, что я делаю — рациональное использование дара и помощь тем, кто просто слеп. Вот и все. А если тебя это напрягает, я уйду к кому ни будь в Клинику. Как ты думаешь, сколько оперативников захотят в бригаду живого мага?

Ответ и так был очевиден. Все. Но отпустить Машку он не мог. Он не собирался ее ни с кем делить. Она была его. Пусть так вот.

В который раз за все это время Серега думал о том, как надо быть в жизни осторожным с желаниями. Он помнил насколько сильно хотел персонального мага. Мага, с которым можно было работать, и для которого работа была самым большим смыслом. И вот желание исполнилось, полностью. Правда даже в самом кошмарном сне Серега не предполагал что этим магом станет Машка. Что именно с ней ему придется бегать по старым могильникам, сканировать зараженные помещения, охотится на кукол, резать коконы. С Машкой, которая переживала за всех, которая была слишком доброй, слишком доверчивой, которая в жизни не обидела ни одного человека, которая подкармливала бродячих собак и носила всех брошенных котят домой, а после пристраивала их в хорошие руки, с Машкой которая рыдала при просмотре мелодрам и фильмов про животных, которая всегда помогала всем больным, старушкам и отставшим от поезда. А сейчас…Про сейчас думать не хотелось. «Сейчас» получалось слишком мрачным и черным. И самое главное непонятно было когда это сейчас закончится. А дальнейшая перспектива развития событий просто пугала.

— Я хотел не так!!! — сколько раз говорил сам себе Серега. Но исправить уже что либо было не реально. Или-или…Или он принимал такую реальность и учился жить с тем что выпросил, или оставался один. Без Машки.

Именно в это время у отчима появилась новая идея. Вернее даже не так. Идея была старой. Ей еще Максимов игрался в самом начале работы в клинике. Найти главный улей, гнездо и попытаться уничтожить сначала зародыши, а после и всех прилипал, а не просто бороться с последствиями. Идея всплыла на поверхность после одного совершенно незначительного события записанного на видеокамеру. А точнее после просмотра изображений.

Все большие открытия начинаются с маленьких случайностей. Стечений обстоятельств, которые как кусочки мозаики при определенных обстоятельствах обязательно складываются в целую картину.

Во время одного из дежурств Андреич, один из самых толковых магов Клиники, от нечего делать смотрел старые записи с улиц города, сделанные еще в тот период, когда о прилипалах только узнали, но еще даже не представляли что с ними делать. В тот момент только-только научились диагнозы по фотографиям ставить. Собственно с фотографий вся история с прилипалами и началась. Серега несколько раз слышал байку о том, как Жуков — фотограф одного из ателье, первым и обнаружил астральных паразитов именно фотографируя клиентов на слегка поврежденный фотоаппарат.

В принципе это одна из тех историй которую рассказывают всем новичкам в Клинике и никто толком не мог сказать правда это или выдумка.

Но суть была в следующем- прилипал, особенно большое скопление можно было отследить по панорамным фотографиям. В то время одно из гнезд так и нашли. Строился новый район. Делались фотки будущих уже распланированных разлинееных улиц. Часть из фоток была с непонятным эффектом. Пустырь с несколькими домами под снос на фотографии мало того что выглядел несколько экзотично- страшновастенько так выглядел, так еще и на фотографии вокруг полуразрушенных строений разрастался непонятный черный ореол. Сначала по инерции думали дефект пленки. Потом кто-то по аналогии с первыми снимками прилипал выдвинул версию что светится скопление особей- гнездо. Оно ж энергию из атмосферы дай боже тянет. После первого предположения, пошли дальше и перешли от теории к практике. Один из магов — тот самый Ильин вместе с дядей Георгием никому не сказав из начальства сунулись в это аномально светящееся поле и влипли по полной. Они нашли Улей с новым роем и кладку из нескольких десятков тел с готовыми сформированными коконами- будущее гнездо. Провели операцию по ликвидации. Оба попали под выброс. Оба выпутались с минимальными последствиями. У дяди Георгия только дар пропал. Но суть была не в этом. А в том что по одной фотографии без применения магов и бесконечных рейдов по городу смогли найти большую кладку спрятанную от посторонних на хорошей глубине. Рой настолько сильно фонил, что пленка смогла засечь его активность.

После таких вот радостных известий, почти все оперативники клиники перешли на фотографирование своих районов и объектов, но как ни странно- толку почему-то было совсем мало. Либо фотографировали не правильно. Либо выдержку выставляли не так. Но больше фоток с явными признаками прилипал не было. Про одиночные снимки кукол или людей с зародышами говорить не имело смысла. Фотография — да показывала наличие паразита. Но в том случае если расстояние до объекта было не больше метра. Почти в плотную. И толку от таких фотографий почти не было. Разве что для статистики и отслеживания динамики роста зародышей или кокона.

Ни одна кукла особо не горела желанием сначала провести фотосессию, а потом спокойно дождаться результата. Все начинали или стрелять раньше или в оперативников летели тяжелые предметы или куклы делали весьма быстро «ноги».

По этому мода на фотографии угасла сама собой, а вскоре маги вообще на всегда вытеснили все доморощенные и кустарные способы обнаружения прилипал. Просто потому что еще ничего эффективнее обыкновенного зрения обыкновенного мага не было в природе.

Но иногда — к старым способам возвращались. Второй умудрялся работать только по косвенным признакам, кто-то с применением обыкновенной лозы, кто-то пробовал энергодатчики…У многих оперативников были свои собственные методы.

Так вот и Андреич, открыв для себя когда-то почти четыре года эффект с фотографиями, работая в клинике часто им пользовался даже просто для съемки больных. Себя перепроверить, подстраховаться- всегда полезно. А фотографии с уязвленными аурами- были хорошим доказательством в диагностике и иногда приговорах.

Ему было интересно для статистики покопаться и в архивных фотках. Он нашел именно дело с той первой фотографией роя. Прочитал, проанализировал данные и предложил руководству попробовать с помощью спутника отфотографировать с большим разрешением районы города. Начальство крякнуло, узнав бюджет, но согласилось. Идея была интересной. Не то что бы новой но по крайней мере перспективной. С ней можно было проиграться. Техника на 40 лет ушла далеко вперед. И все подзабытое старое в новых условиях и с новыми возможностями могло совершенно по другому заиграть.

Город отсняли, оцифровали, обработали изображения и действительно увидели в некоторых местах дефекты, описанные в прошлое время. Темные засвеченные ореолы возле некоторых домов, большие скопления темной массы в районах пустырей и свалок и еще множество самых разнообразных эффектов которые судя по старым записям могли быть связанны с жизнедеятельностью прилипал вплоть до одиноких кукол попавших в объектив спутника в определенный момент на улице города.

Именно проверку засвеченных объектов дядя Георгий и предложил на первых порах Машке. Максимова как то никто не спросил, просто однажды поставили перед фактом что придется работать по новой схеме исходя из новых установок. Серега вспомнил свою теорию большого улья, напомнил отчиму, попытался ознакомить и Машку, но от его знаний отмахнулись- всё или слишком давно устарело или выбивалось из системы или то что он придумал не имело смысла в работе для настоящего мага. Серега погрустнел, помрачнел, стал на пару дней слишком злой. Но свои схемы и теории в дальний ящик не отодвинул. Наоборот. Прикинул по нормальному с умом и задумал воспользоваться новыми знаниями уже непосредственно под свою теорию.

Вообще, грубо говоря «теория большого улья»- была слишком расплывчатой, не отражала на сто процентов сути того, что пытались сделать оперативники в Клинике.

Как такового одного большого улья не существовало. Если бы он был, то за тридцать лет уже давным бы давно его или обнаружили, или он сам переродился. Но судя по фотографиям и засвеченным участкам, существовали зоны с максимальным скоплением прилипал. Зоны, которые как проверил Максимов, за очень долгое время не сдвинулись практически со своих изначальных мест. И то, что фонило раньше 30 лет назад, точно так же фонило и сейчас. Те же самые районы были в черном пухе и плесени. Точно так же максимальное количество кукол было зафиксировано в определенных местах города. Казалось бы, если идет активное заражение, то Город уже давным давно должен был покрыться черным пухом вдоль и поперек не зависимо от того откуда началась самая первая эпидемия. Но все как выходило не так. В самом Городе было очень много чистых участков, совершенно чистых, в которых за все время не было зарегистрировано не одной кукл и в которых черный пух дох сразу при попадании за границу зоны. И этому не было никакого объяснения.

Пытались конечно анализировать факты, в ход шло и расположение рядом заводов и фабрик, и ЛЭП и линий метро, троллейбусные маршруты, трамвай, электричка, коммуникации, даже схему расположения телефонных кабелей и то пытались учитывать. Но «белые зоны» не поддавались логике вообще. Не было рядом для всех зон ничего общего.

В клинике, в самом начале поломав голову над загадкой, так и оставили нераскрытой тайну. Руководство больше интересовалось не тем, где прилипалы не живут, а теми местами, где их слишком много. Не точечно, в виде блуждающих бездумных кукол уже готовых к посеву, а глобально- кладок и готовых гнезд.

С куклами бороться было проще. Но толку от этой борьбы было слишком мало. Найти куклу в городе миллионнике- случайно на улице даже с магом, даже в определенном районе- это сродни найти иголку в стоге сена, правда с магнитом. Реально- но очень хлопотно. А вот обнаружить рой или ликвидировать строящееся гнездо- сразу счет в охоте за прилипалами можно было увеличить на несколько десятков потенциальных особей в пользу клиники.

Машку привлекли именно к охоте за гнездами. Это было более безопасно- в плане физических контактов и более действенно для ее способностей.

По куклам совершенно свободно могли специализироваться такие работяги как Максимов, без дара, с хорошей физ. подготовкой и умением пользоваться обычным оружием. Больших способностей и не требовалось. Заметить готовую куклу было не сложно, обезвредить- хлопотно, но возможно, кокон уничтожался вообще легко — зажигалкой и солью за 15 минут. И маг в таких делах был не нужен.

А вот найти гнездо, рассмотреть готовую кладку, провести полную ликвидацию совместно с бригадой, когда выжигались не только осязаемые материальные споры, но и сотни еще не развившихся но потенциально живых астральных паразитов невидимых ни на одном приборе н хорошо различимых именно магами- вот что было настоящим искусством настоящей работой.

И кроме магов эту работу не мог сделать никто. Работа на будущее.

Вот Машку и зацепили этим будущим. У каждого человека есть свое слабое место. Главное его найти и правильно обыграть эту слабость. Найти мотив и воспользоваться. И тогда не надо будет ни угроз ни уговоров.

Машке давно рассказали что маги живут не долго, но ярко. У магов нет будущего, но…Если маг будет работать хорошо и ответственно, будущее появится у многих людей, потому что прилипал не будет, или будет так мало, что они станут не опасны. Рои не поднимутся в небо, над землей не будет кружить черный снег из спор и сотни гнезд опустеют и исчезнут с лица города, растворившись рассеявшись так и не сформировавшись до конца. Не будет посевов и выбросов, не будет заспоренных объектов. Закончится жестокая необъявленная война. Будет мир во всем мире и все люди станут делится не на зараженных, кукол и «чистых», а все снова станут людьми. Вот такой бред- коктейль состоящий из идеологии, максимализма, романтики и оптимизма. Сплошная нереализуемая Утопия. Но Машка поверила. Поверила до такой степени, что ей стало казаться что только от нее зависит как быстро наступит светлое будущее- светлое в прямом смысле- без черных астральных сущностей.

Максимов пытался объяснить, пытался отговорить, пытался заставить ее думать хоть немного рациональней, практичней, трезвее. Но она ничего слушать не хотела. После очередной ссоры честно предупредила что еще одна попытка с его стороны «перевернуть правду с ног на голову» и она просто развернется и уйдет жить в санаторий. И Максимов замолчал. Кто должен был уступить, почему не он? Тем более что очень долго он сам думал точно так как Машка. Он понимал как именно работают спецы в Клинике с магами и что именно им внушают. И главное понимал зачем это нужно. Магам внушают цель. Цель их маленькой жизни с даром. Внушают таким образом чтобы эта цель четко совпадала с генеральным курсом Клиники. Тратить силу Дара нужно было только с пользой для общего дела. Дар слишком важен. Дар это оружие. А маг…Для клиники любой маг был всего лишь оболочкой для дара. Просто оправой для настоящей ценности.

Так вот если для Клиники Машка была всего лишь оболочкой, то для Максимова она была истинной ценностью. И если бы он знал как избавить Машку от дара, он бы сделал это не задумываясь ни на секунду, жертвуя даже будущим миром во всем мире и окончательной победой.

Но никто не мог сказать что надо сделать. Дар появлялся и пропадал не зависимо от желания и самого хозяина дара и желания окружающих.

Дни тянулись по одному расписанному заранее сценарию- ранний подъем в серых весенних сумерках, кофе и сигареты(Серега втянулся давно, Машка приобщилась к курению во время долгих слишком досмотров, пользуясь перекурами просто как поводом хоть немного отдохнуть, сделать короткую передышку), сборы, проверка одежды, амуниции и оружия. Телефонный звонок в клинику- согласование маршрута и длинный длинный день в зараженных зонах в поисках объектов. День сложный и напряженный- Машка сияла слишком сильно, прилипали появлялись часто, приходилось быть все время на чеку, все время в движении и переездах. За полтора месяца Машка нашла только одно гнездо. Один схрон. Но какой! Огромный. С несколькими десятками полумумифицированных тел, с подсаженными зародышами, со спящими коконами, законсервированный схрон, сформированный очень давно- по крайней мере пару лет назад, и ожидающий какого- то сигнала для развития роя до сегодняшнего времени.

Вскрывали схрон вдвоем. Максимов и Машка.

Нашли его, если по честному, больше случайно чем по точному расчету. Точный расчет показывал совершенно другое место в полукилометре левее городской набережной.

Небо было хмурым с самого утра. Накрапывал мелкий противный дождь. Пока ехали, пока еще бегали по крытым складам, было терпимо, но после того как выбрались на открытое место и началось просто обычное сканирование местности, вымокли так, что одежду можно было совершенно спокойно отжимать, а в ботиках, теоретически непромокаемых, хлюпало порядочное количество воды. Но Машка как то не замечала ни дождя, ни холода, ни пронизывающего не по весеннему ветра. Она была сосредоточенная только на досмотре. Максимов с верной береттой в руках стоял метрах в пятнадцати от Машки и превратившись во внимание и слух — ждал. Почти неподвижно. Дождь ему мешал- шелестел по графию, цокотел по ржавым крышам заброшенных складов, звенел капелью в лужах. Сложно было сосредоточится. Сложно было не обращать внимание на какофонию звуков так похожих на чьи-то неспешные шаги или непонятный говор.

А Машка раскинув руки в стороны, словно живой локатор, пыталась рассмотреть то, что кроме ее не мог увидеть практически никто.

— Здесь чисто- сказала она после почти бесконечных 40 минут досмотра. Максимов заметил как подрагивают ее руки и плечи, каким хриплым стал голос.

— Она уже почти без сил, — думал Максимов, глядя на вымокшую с ног до головы Машку. Раньше, еще совсем не давно энергии и сил у Машки хватало на большее время. Но чем дальше тем быстрее она уставала.

— Поедем отдыхать или погреемся и по маршруту? — спросил Серега, готовый, если она согласится, устроить ей внеочередной выходной, взяв всю ответственность за нарушение расписание просто на себя.

Но Машка тряхнув головой, фыркнув как кошка настояла на продолжении. Причем на слишком непонятном продолжении вне расписания и маршрута.

— Там вот ближе к старым корпусам непонятное темное пятно. Я долго пыталась разобраться что же там такое, но я не чувствую.

— Прилипалы? — Серега похлопал себя по карману в поисках пачки сигарет.

— Не знаю. Какое-то все статическое, мертвое и в тоже время это их энергетика. Я не могу пока разобраться…Подкуришь сигарету?

— Держи. Может лучше шоколад или по бутерброду? Тебе поесть надо. Ты уже шатаешься, Машка.

Она покачала головой, отмахнулась от предложения перекусить и затянувшись сигаретой, показала на виднеющийся белесый угол обвалившегося цеха. — Фонит очень сильно, даже на таком расстоянии. У меня чувство что и отсюда энергию тянут.

Серега достал электромагнитный измеритель- стрелка прибора тоже заметно подрагивала. Хотя Машку можно было не перепроверять. Она не ошибалась.

— Побежали? — после короткого перекура спросила Машка.

Кивнув Максимов с пистолетом на изготовку двинулся вперед, а Машка почти след в след за ним, так чтобы в любой момент Максимов мог прикрыть ее. В паре ходить было трудно. Но они уже привыкли и притерлись друг к другу за это время.

Чем ближе подходили к стенам цеха, тем больше Машка становилась напряженней сосредоточенней.

— Тише — попросила она и отстранив Максимова двинулась вперед. Серега не слышал ничего кроме уже привычного шороха дождя.

— Они же дышат…сказала Машка совершенно растерянно.

У Максимова брови поползли на лоб. — Кто дышит, Маш?

— Тссссс…Слушай…

Но Серега как не в вслушивался, так и не смог разобрать хоть чего ни будь.

— Они вон там. Спят. — Машка показала рукой на оббитые железом двери ведущие в какое-то подвальное помещение. На дверях висел тяжелый уже заржавевший замок. Серега огляделся по сторонам прикидывая чем бы поддеть замок- возвращаться к машине за инструментами было далеко, снова выводить Машку под дождь не хотелось, а оставить ее здесь одну он не мог.

В дальнем углу под обломками кирпичей он увидел кусок толстой железной арматуры. Выдернул, попробовал согнуть приложив усилия. Но арматурина выдержала.

Дверь вскрылась не без труда, но по крайней мере за вполне реальное время.

Максимов зажег фонарь, одернув сунувшуюся первой в проем Машку, приказал не лезть под руку и держаться спины, спустился вниз.

Луч фонаря рассеиваясь выхватил из темноты силуэты какого-то оборудования вроде старых станков и разложенных в определенной симметрии груд тряпья или тюков завернутых в полиэтилен. Максимов, дернул край упаковки, посветил фонарем и чуть не закричал от увиденного. Если бы не стоящая практически в паре шагов Машка- точно бы заорал. Перед ним спеленатое в полиэтилен лежало полувысохшее тело человека с выстроенным осязаемым коконом. Такого Максимов не видел никогда.

Машка пыталась заглянуть из-за спины Максимова и рассмотреть находку.

Серега осторожно прикрыл тело, взял Машку за руку и почти выволок ее из подвала.

— Что ты увидел Сережа? — спросила она замечая как сильно он побледнел, как сильно он напуган.

Максимов не понимал как рассказать, а главное что делать дальше. По инструкции Машка должна была осмотреть место предполагаемого схрона и только после ее подтверждения надо было вызвать бригаду чистильщиков. Но как Машку снова отправлять в подвал, где лежит живой сформированный кокон он не понимал. Кокон мог в любой момент проснутся почуяв Машкин дар. Только выброса не хватало.

— Сережа, — повторила она, — Что там?

И Максимов решил говорить правду.

— Судя по всему ты нашла гнездо. Но надо в этом убедиться. Если боишься, оставим все как есть, я вызову бригаду и другого мага.

Машка вспыхнула в секунду.

— Я? Боюсь? Я ничего не боюсь- это пусть прилипалы меня боятся. Пойдем. — она так быстро нырнула в подвал, что Серега еле успел следом.

Тел было 17. И восемь готовых коконов разной стадии созревания. Некоторых видел даже Максимов.

При появлении Машка рядом с коконом- паразиты оживали, начиналось нездоровое шевеление, черный пух вибрировал. Максимов боялся за Машку, а она, как ненормальная, пока не осмотрела все тела не могла успокоится. И только после этого попросила вывести ее наверх. Максимову даже пришлось поддерживать ее под локоть.

Самостоятельно ликвидировать гнездо не было возможности, ни инструментов, ни материалов. Тут нужна была бригада с полноценным оборудованием.

И вызов бригады уже был оправдан.

Серега позвонил по инерции не в штаб, а отчиму и только услышав знакомое «Слушаю» сообразил, что по правилам дергать дядю Георгия смысла сейчас не имело. Для таких случаев в штабе дежурила оперативная бригада, готовая в любой момент выехать на место обнаружения объекта.

Пришлось отчитываться лично отчиму. Тот как обычно пообещал все решить как можно быстрее и так же как обычно для профилактики вычитал Серегу, за то что тот сам сошел с маршрута и еще и Машку заволок в какой-то подвал. Оправдываться смысла не имело. Выслушав головомойку, со всем соглашаясь, Максимов, ругаясь про себя, пообещал больше отчима по пустякам не трогать.

Бригада чистильщиков появилась буквально через пол часа. Главным был совершенно незнакомый парень. Высокий, пониже Сереги, но не на много, с косой саженью в плечах и хорошей фигурой спортсмена. Максимов ни разу его в клинике за все время не видел. Но он лично знал далеко не весь народ работающий по контракту. Может что и поменялось у оперативников за время почти двухмесячного хождения по районам с Машкой.

Парень протянул Максимову руку, сверканул голубыми глазами в сторону Машку и, продемонстрировав широкую белозубую улыбку, отрекомендовался, — Гальцев. Никита. Я старлей из пополнения. Много слышал о вас, но пока не знаком.

Максимов почему-то растерялся. Руку пожал, но представился не по имени или фамилии, а прозвищем по которому он проходил как телохранитель Машки.

— Я — Второй. А это… Это ваша однофамилица. Гальцева Мария. Мой маг, — слово «мой» получилось каким-то слишком эгоистичным, словно Машка являлась собственностью Сереги. Машка удивленно и растеряно глянула в сторону Максимова, протянула руку Гальцеву и улыбнувшись так, как не улыбалась очень давно, сказала.

— Приятно познакомится Никита, не обращайте на него внимания. Я вполне самостоятельный маг.

Гальцев взял Машкину руки и неожиданно вместо того чтобы просто пожать ее поднес к губам и поцеловав кончики пальцев, мурлыкающим кошачьим баритоном добавил:

— Мне тоже приятно, прекрасная леди. Полностью к вашим услугам.

Сереге захотелось двинуть в челюсть начальника чистильщиков, но он понял что ведет себя как болван. Не до ревности было- схрон сам по себе не ликвидируется, а значит работы еще слишком много, чтобы просто так устраивать дурацкие разборки. Но тем не менее, одарив испепеляющим взглядом лощеного Никиту, Серега скрипя сердцем, от греха по дальше, отошел к чистильщикам помочь с оборудованием.

Лето подкралось незаметно. Еще дождила весна и вдруг… Город вспыхнул зеленым. Максимов дурел от запаха цветущих акаций, от яркой еще незапыленной листвы, от сочной зеленой травы. Вокруг бушевал праздник жизни. А у него в глубоко внутри до сих пор был холод и темнота. Темнота не отступала. С каждым днем становилось все хуже. Он не думал что может быть плохо на столько. С машкой он пересекался только по работе. И то…далеко не каждый день. Иногда пару раз в неделю, иногда раз в десять дней. Машка работала с Однофамильцем. И похоже не только работала. У них как с весны начался бурный роман так и продолжались мексиканские страсти по нынешнее время. Максимов попытался вмешатся и натолкнулся на такой жесткий отпор со стороны Машки что просто подняв руки сдался на милость победителя. Без разборок и мордобития. Отошел в сторону. Не сказав больше ни слова.

Достаточно было того что он услышал. Машка всегда отличалась прямолинейностью- не особо щадила чувства.

— Я его люблю. Этой причины достаточно? — она говорила резко, смотря сереге просто в глаза не отводя взгляда.

Серега опустил голову. Для него этого было более чем. Аргументов в свою пользу у него не было.

Неделю не показывался в Клинике. Пил. До тех пор пока его не отыскал отчим. Хотя особо искать и не понадобилось. Максимов обосновался в берлоге, затарившись на перед дешевой водкой.

Это после по трезвому пришло понимание всей бессмысленности затеи. Кому и что он пытался объяснить сим фактом Серега не знал. Как было все хреново- так и осталось. Плюс, прогулы на работе, вычитка от отчима да и вообще…В своих глазах максимов и так упал ниже плинтуса. Дальше падать смысла не было.

Вместо запоя и позмелья, вместо нытья и жаления себя пришла злость. Злость на ситуацию. Не на машку и даже не на гальцева. Гальцев совершенно был не причем кроме того что оказался в нужном месте в нужное время и машка решила что именно улыбчивый и заводной Никита ей намного больше нужен чем вечно хмурый максимов. Но всеравно серега надеялся что машка вернется, что он ей нужен, пусть как охранник и нянька но нужен. Но оказалось что Машка совершенно нормально справляется без помощи Сереги.

Она буквально через пару недель после знакомства с Гальцевым сначала устно а потом в письменном виде попросила работать в паре с Никитой. Начальство подумало, попыталось поуговаривать, но Машка стояла на своем. Она сказала что с Серегой ей тяжело. Он ее через чур сильно опекает и для клиники это идет во вред. А ей нужен свободный поиск и охрана а не полная блокировка передвежения. Слово мага всегда было решающим. Максимова просто поставили перед фактом, когда в один из вечеров он приехав на объект за машкой получил отказ и рекомендацию найти себе нового мага или если не удася работать по старинке с передатчиком- он же спец по древним методикам… Серега скрипнул зубами, саданул дверной косяк но в целом представление устраивать не стал. Уже на следующий день, поинтересовавшись у Машки что делать с вещами, собрал все что было в Берлоге и просто привез в Бункер санатория.

Машка выбрала себе шикарную комнату. Такую о которой всегда мечтала, с светлыми шелковистыми обоями, кремовой мебелью и большим гардеробом.

Максимов доставил чемодан по месту назначения, олядедся по сторонам, заметив присутствие не только Машкиных но и чьих-то мужских вещей вышел прочь не став уточнять кто именно делеит такую уютную квартиру. И так было понятно.

А ближе к июню машка позвонила и пригласила серегу на небольшое торжество. Максимов мрачно поинтересовался — на какое и получил вполне просчитываемый ответ.

— Мы с никитой решили расписаться. У меня свальба 9 числа будет. Гуляем в кафе санатория- будут все наши. Я даже родителей пригласила. Мама с Никитой уже познакомились и похоже понравились друг другу. А папа…Он все о тебе срашивал, но я все объяснила и он понял.

Максимов сдерживаясь из последних сил чтобы не заорать слишком осторожно спросил.

— Маш, за что ты со мной вот так?

Она не поняла. Немного помолчала а после ответила.

— Я с ним живу, Сережа. Понимаешь. С ним каждый день- солнце. Я знаю что все это не на долго, но так как с тобой я не могу. Ты все время чувствовал себя виноватым, а от этого мне было плохо. А он…для тебя то что у меня Дар- это было какое-то проклятье, а для него для него это как приз. С ним хорошо и жить и работать.

— Машка, но как же я без тебя- хотел спросиль Максимов и не смог. В место этого пожелав будующим молодоженам хорошего праздника, от приглашения отказался. Не хватало еще прийти на свадьбу и с психа уложить и жениха и невесту. Серега был в таком состоянии что как раз вполне мог.

Спасением от всего была только работа. В клинике над Максимовым по-тихому посмеивались. Он наверное был единственный кто продолжал работать со старыми щелкающими счетчиками, солью и «сталкеровской» смесью- алюминиевой стружкой. Дедовские способы — хоть морально и устарели но тем не менее работали. И не требовали обязательного наличия мага для того чтобы найти след прилипалы или обезвредить куклу.

В городе он практически жил, возвращаясь в берлогу только лишь для ночевки и то не всегда. Но все вопросы отчима отвечал что ищет систему. Да ту самую. Но серега решил зайти совершенно с другой стороны. Если нет главного улья, если непонятно как появляются гнезда, то вполне реально смотря на карту белых зон свободных от прилипал понять почему нет заражения в отмеченных местах. И тогда- если появится хоть какаято искра догадки из нее можно вытянуть и всю остальную теорию а значит понять и сделать так чтобы белой зоной стал весь город. Город без пуха и плесени. И как только истоки заразы будут уничтожены можно приниматься за уничтожение оставшихся кукол. А это будет и быстро и просто- без фактора заражения куклы не страшны.

И если город станет чистым то жить в нем Мшке станет тихо и спокойно так как она всегда хотела. Без страха, без этой безумной работы. Просто жить, ходить по улицам, сидеть в летних кафешках попивая из стеклянной чашки капучино и слушая музыку уличных музыкантов. Приглашать друзей в гости, посещать все мероприятия фильмы и спектакли, устраивать пикники и вечеринки. Жить не задумываясь о том что в любой момент рядом может быть кукла или паразит готовый сожрать ауру, готовый загасить дар. Вот такой подарок Серега хотел преподнести Машке. И по этому и жертвовал всем — сном, отдыхом, развлечениями.

Карты города развешанные в берлоге потихоньку заполнялись данными, максимов проверял по несколько раз полученные сведения непоследственно на местности и за конец весны и начала лета успел угробить шесть измерителей с десяток ручных считалок и перевести огромное количество сыпучей сталкерской смеси. Но все добытые данные были достоверны. А следовательно валидны.

Если бы потребовалось для системы Максимов мог он бы окольцевал каждую их найденных за все время кукол, но смысла в передвижении кукол не было. Куклы жили своей хаотической жизнью, целью которой был просто сев. А вот люди, которые только получили зародыша в ауру могли бы рассказать намного больше. Но к большому сожалению Максимова ни по каким косвенным признакам вычислить зародышей на первой стадии он не мог. Никто не мог- кроме магов. А с магами Серега временно завязал. После Машки просто не мог. Не мог подстраиваться, не мог на себя брать ответственность, не мог думать о безопасности мага больше чем о той работе которую надо сделать ему. Рассказал все как есть по честному отчиму, отказался от всех. Остался сам- с солью, алюминием и «кирипичем- считалкой».

Иногда приходя с отчетом на общее сборы, встречаясь с Машкой в коридорах Санатория и клиники, он здоровался, интересовался работой и отмечал про себя что все так же болезненно переживает по поводу их расставания. Время не лечило. Приходилось выжимать их себя вымученную улыбку, на вопрос ка дела отвечать что все в порядке и как можно быстрее уходить, пока не снесло крышу, пока не сорвался, пока еще мог сдержаться.

Там же в клинике он живо интересовался как идут работу в Машкином секторе, как продвигается идея с обезвреживанием засвеченных районов. В принципе все шло стабильно и достаточно успешно.

Машка с Гальцевым и компанией нашла уже несколько старых улей и гнезд, так что можно сказать теория нашла свое подтверждение. Отчим правда хотел немного не этого. Его интересовали глобальные улья- старые, с тех ульев которых и началась эпидемия. Но пока в этом направлении было мало что понятно. Даже непонятен был сам факт наличия или отсутствия таковых ульев. Но отчим верил что его старинный друг и самый первый маг был прав. Что только уничтожив начало болезни можно было ее победить в дальнейшем.

В общих чертах, если говорить о работе в клинике в тот момент и в то время то все вертелось не просто вокруг одиночных рейдов а вокруг решения общей проблемы. С той или другой стороны. Может потому что было много магов, может потому что наконец-то вырисовалось хоть какое-то направление движения, но в целом как сказал дядя Георгий тем летом началось глобальное наступление по всем фронтам. Если бы они еще только могли предположить чем все закончится — наверное в тот момент радовались бы не так сильно, ну или не так усиленно работали.

Все словно забыли о том что прилипалы это не только черный пух плесень и бродячие куклы. Это прежде всего общность особей. Уже живых сформированных паразитирующих на многих телах. Общность, которая при угрозе достаточно активно могла противостоять любым враждебным действиям направленным на уничтожение каждого взятого индивидуума.

А может никто и не думал. Общих вспышек агрессии и активного нападения прилипал не было почти никогда — разве что в 82 году когда работал тот самый маг Ильин и создавал свое пособие по борьбе с прилипалами.

Началось все после вскрытия четвертого гнезда. После уничтожения всего потомства.

Максимов бродил в районе вокзала уже наверное час четвертый. Темнело, пора было выбираться на дорогу и топать к Опелю. Домой, перекусить на скорую руку и спать… Но сумерки еще были совсем мягкие и при таком освещении алюминиевая пыль, которую Серега сыпал перед собой, вспыхивала ровным белым светом при контакте со спорами. Не то что днем, когда он мог разглядеть только сильные вспышки и не как ночью (Серега привлекать внимание окружающих искря как трансформатор совершенно не хотел).

Звонок раздался как раз в том момент, когда все таки разум победил над желанием, и Серега стал собираться к отъезду.

Телефон взорвался Black Sabbath — Paranoid. Вызывал отчим. Серега удивился- обычно отчим не отзванивался сам, зная что Максимов на задании. Ждал до контрольного времени и только после этого пытался выяснить где Максимова носит и почему не ставит в известность.

— В городе? Где именно? — слишком встревожено спросил дядя Георгий.

— В городе. На вокзале- ближе к Сортировке. — ответил Максимов, еще не понимая.

— Сможешь забрать мага и обслугу? Они в засаду попали. Или в ловушки или хрен его знает куда они угодили. Их выводить надо. А пока мои летуны подъедут…терять мага не хочется, только работа пошла.

— Уже рулю. Где искать? — на бегу к машине стал уточнять Максимов.

— Звонил Боцман, телохранитель мага. Он, маг и оперативник склад вскрыли на Сортировке, там три тела- в пуху. А рядом еще живая кукла, но в состоянии распада- кокон сыпется. Боцман мага на выход выволок, а маг орет что кукла на подмогу своих позвала. После в телефоне перестрелка, шум, гам, и тишина…это все минут семь назад было Адрес диктую. Я своих поднял по тревоге но им ехать далеко. Быстрее чем минут через сорок не успеют. Стал искать кто ближе. Тебе третьему позвонил. А ты говоришь что почти на месте. Вывези их, Сережа. Или хотя бы мага. Парней жалко…Но сам знаешь нашу специфику.

— Знаю — ответил Максимов и отключил телефон. Он уже сверяясь с картой пытаясь разобраться в хитросплетении улочек вел машину к последнему названному адресу.

Тихо и темно. Ни шума ни стрельбы ни вспышек. Ничего. Серега нашел указанный склад. Увидел вскрытую дверь, и никого…

Он позвал Боцмана. В ответ та же тишина. В склад заходить не хотелось. Отчим сказал что там три тела…Чистильщики приедут почистят местность, это понятно, но где искать мага Серега не знал и понял надо таки проверить помещение. Он подсвечивая фонарем сунулся во внутрь. И сразу четь не споткнулся о лежавшего человека. Вернее уже тело. Оперативник, Серега помнил его по совещаниям. Молодой мальчишка лет 20. В свете фонаря кровь казалась черного цвета- вся грудь, плечи, шея все в черной краске…слишком много ран. Шансов выжить не было. Его именно убивали. Рядом лежал нож испачканный черным…Где же маг- судорожно соображал Максимов мечтая сейчас только обо одном- выбраться из склада на улицу.

Завибрировал телефон предусмотрительно выставленный в бесшумный режим. Отвлекаться не хотелось. Руки и так фонарем и пистолетом заняты были. Но телефон не унимался.

Фонарь пришлось держать подбородком, без источника света Серега не решился остаться.

— Да- шепотом сказал он в телефон.

— У нас четыре нападения на магов. По всем районам. — голос отчима был…растерянным- Сам как?

— Никак. Пока, минус оперативник. И ни следа ни боцмана ни мага. Буду искать.

— Осторожнее, Сережа. Все слишком серьезно…

Судя по голосу- так и было. И тут до Максимова дошло.

— С Машкой что? — закричал он в трубку уже не заботясь о безопасности.

— Пока не знаю. Нет связи. Я не могу дозвониться их группе. Как только выясним- отзвонюсь. Помощь тебе как понимаешь быстро не будет. Делай все сам…

Серега, слушая гудки, пытался привести мысли в порядок. Сначала задание- решил он. Тем более что все усложнялось. Судя по всему надо было и склад чистить самостоятельно. Но главное — маг. Надо найти мага. Врядли они с Боцманом ушли далеко. Во дворе склада следов не было. Оперативник лежал внутри. Если Боцман сказал что вытащил мага то только через какой-то другой выход. Максимов, светя фонарем, прошагал по бетонному полу к противоположной стене, попутно отмечая мумифицированные тела. Он не видел спор. Но алюминиевая взвесь искрила будь здоров. Помещение все было в спорах.

Выход нашелся почти сразу. Такая же металлическая дверь. Фонарь высветил темные пятна крови на полу и на ручке двери. Кто-то был ранен. Кого-то тянули. Следы нашлись. Теперь уже он не потеряет. Следы слишком явные четкие- далеко за 15 минут с начала происшествия с ранением точно не ушагали. Где-то рядом. Затаились.

— Боцман- закричал он выходя из здания.

В ответ шевеление, вспышки выстрелов.

— Черт- ругнулся Максимов. — Это я, Второй. Меня Старик прислал. Хватит палить.

— Второй? — из кустов раздался чуть картавый говор.

— Собственной персоной. Маг с тобой?

— Со мной. Не подходи. Может ты заряженный.

— Давай разговаривать. У меня есть соль…Хочешь докажу?

— Выходи во двор, подними руки. Я тебя вижу. Солись… — в сторону Максимова направили луч фонаря.

Серега приподнялся с земли, отряхнул рукавом джинсы, вышел просто в круг света, достал из кармана горсть соли и подбросил в воздух.

— Увидел? Я чистый.

— Двигай сюда. У меня маг загибается. В него попали.

В одну секунду Максимов пересек двор и вломился в кусты. Маг лежал на траве прижимая к животу какую-то тряпицу уже полностью пропитанную кровью. Боцман- с голым татуированным торсом (судя по всему он пожертвовал толстовкой) сидел рядом с пистолетом в руках.

— Где кавалерия? Тут временное затишье, они сейчас в атаку полезут. Маг сказал что рядом штук 20 кукол. Он их по аурам насчитал. Что происходит, Второй?

— Кавалерии не будет. Старик сказал массовая атака на магов. Надо самим. Где ваша машина? Ты чего его не вывез.

Боцман почесал рукой лоб.

— Не поверишь, второй, они мне колеса спустили. Я уже бегал к тачке. Там ножами резина вскрытая…я охренел когда увидел. Они что договариваться могут?

— И логически думать…Когда их много. Я читал. Раньше такого вроде не было. У меня Опель с другой стороны улицы. В обход мага недопрем. Надо через склад, обратно.

— Через склад нельзя- там выброс может каждую минуту быть. У меня маг мало того что раненый так и светит вдобавок будь здоров. Он же как катализатор будет. Со склада ж все началось. Его как почувствовали сразу атаку организовали- массово.

— Варианты?

Боцман развел руками. — Я вообще на кавалерию надеялся…

Теперь настал черед Максимова чесать затылок. Помощи от него как от врача- ноль. Судя по количеству крови, маг очень плох. Его срочно в больницу бы. Из боеприпасов- две обоймы к беретте. Ну, плюс нож- но это для ближнего боя. Если маг говорит что все серьезно- значит серьезно. В машине все: и дополнительный арсенал, и соль. На случай выброса самое действенное средство. Только вот как понять куда ее в темноте гнать. В этих переулках, и закутках сам черт ногу сломит. Хоть бы карта была подробная. И опять же — через склад лезть назад. Под выброс. Максимов поежился — вот так просто заполучить паразита в ауру не охота. Слишком бессмысленно.

— Ладно, я к машине. Гоню как можно ближе. Ты из кустов не высовываешься. Магу б на голову что-то нахлобучить железное. Что б хоть не так сильно вас было заметно. Если куклы рядом- они целенаправленно попрут, сам знаешь. Ствол у тебя какой, ТТ-ешник?

— Угу. У меня патрон штук пять осталось и все…Я уже расстрелялся. Запасы в тачке.

Серега достал свой пистолет, два полных магазина на 15 патронов. Отобрал ТТ у Боцмана. Типа поменялись. Позаглядывал по окрестностям. Увидел шевеление с другой стороны двора. Не хорошее шевеление.

Пока осматривался, на глаза попалось старое изъеденное ржавчиной ведро.

— Вот магу корону принес. В дальнем углу движение, на 11 часов. Так. Хорошо оставаться, парни, а я пошел. Как доберусь, посигналю три раза — ты меня хоть не подстрели.

ТТшник с пятью патронами как-то не грел совершенно. Тем более надо было пересечь этот четров склад с шевелящимися коконами. Вроде бы ничего страшного. Что Серега заброшенных помещений не видел? Да каждый день и по пять раз. Но одно дело когда сам головой рискуешь, а другое дело когда от тебя двое зависят. И им кроме тебя ну вот никто не поможет.

Так, успокоиться, отдышаться и на раз два три- пробежечкой через склад. К оперативнику. И на выход. Машина почти у ворот. Это быстро. Сложнее плутать в промзоне. И не позвонишь никому. Все на ушах без Максимова.

Три ступеньки, оббитая жестью дверь. Фонарь включен на полную мощность. Попрыгали.

Пятно света хаотично дергаясь рисовало на полу зигзаги и полосы. Максимов спешил, перепрыгивая через завалы, огибая высвеченные из темноты тела. Тела ему совершенно не нравились. Шевелились тела. Двигалось то что было сверху, черный пух в свете фонаря был почти осязаемый слегка искрился как снег под луной. От чего и казалось что давно умершие люди двигаются, дышат, меняют позы.

У Максимова руки дрожали. Страшно было, по честному, страшно. Холодный пот выступал под рубашкой и капельки противно катились по коже. От этого казалось что кто-то проводит ладонью по спине. Фонарь где-то на середине дистанции блымнул, затем загорелся на пол секунды и погас. Серега остался в темноте, совершено растерявшись. Он сначала судорожно потряс фонарем. Потом, сообразив что толку не будет, попытался нашарить в карманах зажигалку или спички. Нужен был хоть какой-то свет. Без света он просто потеряет в темноте ориентиры и будет на ощуп ходить в доль и поперек по помещению в поисках выхода.

Обнаружился коробок спичек, почти пустой. Серега, чиркнув спичкой и осветив пространство радовался как ребенок. Толком правда ничего не видно- дальше чем на пару метров все так и утопает в темноте- но хоть немного света.

Дышим, сказал Максимов. Остановился, осмотрелся, сделал несколько шагов вперед. Чуть не споткнулся, но вовремя разглядел еще одно мумифицированное тело. Перешагнул, перепрыгнул — спичка погасла. Сделал несколько шагов в темноте. Услышал какой-то шорох, не выдержал зажег еще одну. Никого и ничего. Но шорох снова повторился- звук был такой как будто кто-то шлото волок по бетонному полу. Волок в сторону Сереги.

Стоять на одном месте нельзя. По всем прикидками- еще метров 25. Совсем ничего. В крайнем случае просто дойти по противоположной стены, а там уже придерживаясь кладки правее к двери.

Шорох приближался. Серега сделал еще один рывок, снова запнулся, грохнулся, но сразу вскочил на ноги стараясь не терять ориентир. Зажег еще одну спичку, осмотрелся. Показалось что что то шевелится в темноте совсем рядом. Хотелось заорать со страху. Не стал. Вскинул пистолет выстрелил в сторону. И дальше бегом. Чуть не рассчитал, больно саданулся плечом о стену. Но ругнувшись всех с облегчением выдохнул. Теперь бы выход найти. Спичка. Слишком слабый огонь. Но хоть какой-то. Прислонившись спиной к стене- осторожно двигаясь теперь уже в лево, держа пистолет перед собой Серега чувствовал себя значительно увереннее. Во первых спина прикрыта- во вторых — бродить не долго.

В помещении нарастал какой-то шум- толи усиливался шорох, толи гул. Казалось что в склад влетел рой пчел — звук нарастал, приближался, становился все громче.

Выброс начался — сообразил Максимов. Пора на воздух, а то засыплет к черту.

Дверь он нашел неожиданно. По ощущениям до нее еще было метра два. Обрадовался, кубарем вывалился наружу- и во время. В складе ухнуло так будто взорвалась небольшая граната.

Но он уже был под открытым небом. Серега поднял глаза в верх. Небо было все усыпано огромными белыми звездами. Красота невероятная. Застыл на секунду, хмыкнул про себя- только что чуть от страха богу душу не отдал, а через мгновение уже на звезды любуется. Странное создание человек.

Машину завел сразу. Выехал на дорогу и приблизительно ориентируясь на забор и заднюю стену склада, попытался подъехать как можно ближе к тому место где прятались Боцман и маг. Как и думал Серега — было сложно, это не по микрорайону разъезжать, это полузаброшенная промзона.

Помогла перестрелка.

Сначала пара одиночных выстрелов. После настоящая канонада. Максимов вглядываясь в ночь, ориентируясь на звук и далекие вспышку, по кривой заросшее почти тропинке докатил широкий Опель практически под стрельбу.

Нажал три раза на клаксон, поорал в ночь Боцману.

В ответ между выстрелами мат. Ну, значит пока живы. Открыл дверцу машины, достал еще один пистолет, обойму и оглядываясь по сторонам, пригибаясь сунулся в гущу событий.

— Держитесь, черти? — спросил он натыкаясь на белеющую из темноты спину Боцмана.

— Держимся. Маг правда уже пузыри пускает, но пока в сознании. Говорит, у них общий сбор. Много говорит и кашляет. Неугомонный у меня маг.

— Мага как переть будем?

— Я волоку, ты прикрываешь, после меняемся- если устану, — сказал Боцман и хохотнул, поиграв бицепсами.

— Машина заведенная- если что- ключи в зажигании.

— Не каркай. Ты лучше по сторонам смотри. Они вон справа видишь лезть пытаются. Сейчас пара выстрелов и снова затишье. Мага мы же притушили- они путаются. После выстрелов- собрались и побежали.

— На «раз два»?

— На «шухер»- рассмеялся Боцман. Адреналин и чувство юмора оказались вполне совместимы.

Через несколько минут сложного бега маг оказался упакованный на заднем седеньи опеля. Боцман сел рядом, положив его голову себе на колени. Серега- достал аптечку, отдал ее Боцману а сам как можно осторожнее стал выводить машину на дорогу. Опель с со своей низкой посадкой все время чиркал низом по раздолбанным колеям дороги и Серега молился всем подряд святым чтоб они не сели на брюхо на такой дороге.

Но все же, удалось выбраться на более менее целый асфальт. Теперь надо было определить куда вести мага.

Максимов набрал отчима. Тот отозвался вполне сразу. — Мага нашел?

— Нашел, он ранен, в живот. Его к хирургу срочно или хирурга к нему. Везти в Клинику?

Отчим на секунду замолчал а Серега вдруг отчетливо за заднем фоне уловил звуки перестрелки.

— Батя, у вас там что? Стреляют? — спросил он даже не веря.

— У нас тут атака. Полноценная. В клинику нельзя. Надо найти врача. Звони Галине Николаевне. Она помочь должна. В больницу мага не везти. Его потушат просто сразу в палате. В городе больше сотни выбросов зафиксировано.

— С Машкой что? Нашли?

— Гальцев отзвонился. Живы но ее на объекте закрыло. Он рядом. Пытается вытащить. Подробности- хочешь, общайся с ним. Но сначала мага в безопасное место и врача. Мы сами как ни будь. Я дал добро на распаковку тяжелой артиллерии.

Новости выбивали из колеи. Если идет атака на клинику то все более чем серьезно. Подтянуть столько кукол и на такое расстояние- в пять минут это не организуешь.

Боцман прислушивающийся к разговору переспросил.

— Стрельба? В Клинике?

Серега кивнул. Объяснить он все равно ничего не мог.

— Мага везем ко мне. Сейчас созвонюсь с медичкой, она найдет врача. Сложно представляю как из мага будут пулю у меня в Берлоге доставать- но выхода нет. Как маг- дышит?

— Ну…Типа того…Иногда даже чего-то бормочет. Юрец- хороший маг. Позитивный.

— Тем более. Как он пулю-то схлопотпал?

— Как? Каком. Оперативника ты видел. Мы в склад забрались. Пацан — куклу живую увидел, со страха палить начал, он совсем же без опыта. Был. Попал не в голову, так- кокон растряс. ну кукла и того…Общий сбор объявила. Знаешь, как у них бывает. Я как гул услышал, мага в охапку и на воздух, а там во дворе уже двое. С оружием. Прицельно. Юрка от меня в сторону дернулся, я пока его ловил, смотрю- а живот уже красным разрисовало. Я виноват. Тут без вариантов. Пока пристроил, пока к машине бегал. Пока кавалерию ждал. Если б не ты, Второй, хоть бери да самому стреляйся. За магом не уследил. Задание провалил. Ситуацию до полного алеса довел. Хреновый из меня телохранитель по факту получился.

— Думаешь, если б сам подставился- магу б легче было?

— Магу — нет. Мне проще. На небе с боженькой я бы договорился. А сейчас- даже на что надеятся не знаю.

Серега понимал Боцмана. Наверное как мало кто в Клинике. Потерять мага на задании — это не просто ЧП. Это расписка в своей полной проф. непригодности. И никакими обстоятельствами перед собой не объяснишься. Рапорт перед своей совестью не напишешь.

Следующий час промелькнул в режиме быстрой перемотки событий. Дорога. Берлога. Маг распластанный на большом кухонном столе. Странный доктор. По виду — толи санитар из морга, толи бандит с большой дороги. Чересчур спокойная и сосредоточенная Галина Николаевна в роли ассистента. Хирургические инструменты кипящие в эмалированной кастрюле. Сладкий запах эфира. Хрип мага. Звяканье извлеченной пули о дно подставленной керамической пепельницы.

Предложение выпить. В перерывах — звонок на телефон Гальцева. Длинные гудки без ответа. Звонок Машке. «Абонент вне зоны доступа.» Звонок отчиму. «Сережа- некогда, буду свободен перезвоню».

И полная неизвестность изматывающая нервы.

Врач, моющий руки в ванной и говорящий «Все что от меня зависело- я сделал».

Боцман пьющий виски просто из горла. Галина Николаевна сидящая рядом с магом.

И звонки… звонки… звонки…Без ответа.

В 15 минут третьего полуразряженный Серегин телефон судорожно тренькнул. Максимов даже не смотря на экран нажал прием. Ему было без разницы кто первый отзвонится.

— Второй, это я- услышал в трубке совершенно неузнаваемый голос Никиты.

— Где Машка? — заорал Серега.

— Ты свободен? Не в Клинике? Приехать сможешь? Нужна хоть какая-то помощь. Никого нет. Я одурел уже…

— Где Машка? повторил Серега спокойнее.

Гальцев молчал. Долго. Серега ждал. Он боялся услышать ответ. Но должен был дождаться правды.

— Машка рядом. Но…Короче. Чем быстрее приедешь- тем будет проще. Записывай координаты. Я выйду к шоссе.

Серега на клочке бумаги нашкарябал адрес, отбил звонок и только после этого проанализировал услышанное. Гальцев сам выйдет — без Машки. Значит…телохранители магов не бросают. Никогда. То тех пор пака есть хоть какая-то надежда. А если он сам…Дальше развивать тему сил не было. И желания.

Споп. Пока без паники. Без истерики. Все будет по факту. Там. А сейчас. Взять себя в руки. Подготовится. Проверить арсенал. И в дорогу.

В Берлоге оставались трое- Боцман, медичка выполняющая сейчас роль сиделки и маг. Помощь Второго им пока была не нужна. Все что он от него зависело он сделал.

— Я уеду. — сказал он боцману в ответ на немой вопрос. — Я на связи. За мага отвечаешь снова ты.

Тот кивнул в ответ, пожал Сереге руку и закрыл за ним железную дверь на входе в Берлогу.

Все. Теперь только Машка. Думать о том что он ей уже ничем не поможет не хотелось. Думалось как раз о другом. О том что в жизни всегда есть место чуду. В любых ситуациях. Есть место просто везению. Почему не сейчас? Почему не с Машкой? Ведь может же хоть одна история закончится хорошо. Хеппи — эндом. Как в голливудских фильмах. Хоть раз. И больше ничего не надо. Больше ни одного желания. Только сейчас. Маленькое. Пусть она будет жива.

Ночная езда. Скорость. Фары выхватывающие из темноты плотное полотно дороги. Ощущение бешено летящего времени которого просто не хватит. И острые иглы растущей внутри безнадеги.

Нееет. Не сейчас.

Почти нереальная фигура человека под нужным указателем. Словно сотканная из темноты и тумана. Словно все что происходит сейчас — также не реально.

— Где Машка — старый заезженный вопрос. Та же тишина в ответ. Да, скажи же уже хоть что ни будь. Нет сил больше ждать. Любой ответ. Лишь бы не неизвестность.

Гальцев идет в сторону чернеющего чуть впереди здания. Над входом горит молочно белый фонарь. Все слишком тихо и спокойно. Устал Максимов от такой вот неправильной тишины.

— Пойдем. Я покажу. Поможешь. Осталось чуть чуть. — говорит Никита.

Максимов не понимает. Он шагает за Гальцевым сверля широкую спину совершенно не добрым взглядом.

Они вошли в здание- обычный кирпичный двухэтажный дом- в таких раньше располагались конторы и сельские поликлиники.

Прошли по длинному коридору, спустились в цокольный этаж.

— Вот. Смотри.

Серега смотрел и не понимал, что он должен увидеть. Груды кирпича, какие-то обломки. Проступающая из всего этого почти сорванная с петель дверь.

— Машка там. И еще двое. И с 10 прилипал. Кто кукла, кто взрослая особь. Они пока еще разговаривают. Я их слышу. Сделать ничего не могу. Смысла открывать дверь нет. По хорошему, при всех раскладах туда бы гранату шугануть. Там внутри все уже зараженные. Это последнее что Машка сказала. Они…Они ее ауру жрать начали…Я после этого и перестал завал разбирать.

Серега слушал, смотрел. Слишком спокойно. Без эмоций.

— Почему она без тебя в этот подвал полезла? Почему ты остался?

Гальцев пожал плечами.

— Это имеет значение? Так получилось. Она сказала что сама с досмотром справится. Ей надо было посчитать ауры. Пацаны же прикрывали…

— И ты ее с Даром пустил в необследованное помещение с желторотой пацанвой из обслуги?

— Пустил. Это же не первый раз. У нее оружие было. Кто же мог знать что там гнездо такого размера, кто же знал что свод от первых выстрелов просто поплывет и осядет. Я за инструментами вышел, и за химией. Тут выстрелы, грохот. Дверь осела, сверху еще блоками завалило- осталась только маленькая щель. Ну и… думаешь мне легко все слышать было?! Думаешь я тут от радости с ума сходил что я цел остался, а их там жрут живьем, а? Это случай. Я и бригаду вызывал и пол ночи кирпичи тягал- все руки сбил. У меня телефон сел. Пока додумался где зарядить. пока по второму кругу всем названивал. Что я мог сделать? Сам!!! Мне кричат что в Клинике аврал. В городе ни одного свободного наряда…Что мне было делать?!!!

Серега молчал. Больше всего на свете ему хотелось двинуть Гальцеву так чтоб тот и не поднялся.

Вложить в удар всю злость весь страх и обиду.

И Никита видел это и чувствовал он даже на подсознательном каком-то уровне стал так чтоб Максимову было удобнее. Подставился.

Но…Глядя на Гальцева и так было понятно что он не от трусости или от растерянности остался с наружи. Он не виноват в случившемся. Он не причем. И точно так же как Серега гальцев сейчас переживает, точно так же ему хреново и больно. Но сделать он ничего не может. И не мог.

— Ладно Никита. Я тебе не судья. Давай откроем дверь, посмотрим что внутри- тем более у тебя есть химия и уже после — после будет понятно что делать и как быть дальше.

Серега сам от себя не ожидал такого хладнокровия. Обычно он слишком бурно на все реагировал, так что у самого крышу сносило.

А сейчас…

Горела маленькая 20 ватная лампа под самым потолком помещения. Горела не ровно, всевремя мигая. От чего тени на стенах выходили живыми — дергались шевелились, передвигались…Казалось что в внутри рабоают не два человека а еще несколько призрачных помощников.

Завал разбирался на удивление быстро. Вдвоем слаженно работая чуть больше чем за час убрали наиболее тяжелые куски. Осталась одна мелочь которая уже не мешала сорвать дверь. Осталось решить стоит ли это делать.

— Может не надо, оставим все как есть. Зачем их тревожить? — спросил почему-то шепотом Никита.

Второй вытирая вспотевший лоб, посмотрел через плече на Гальцева.

— Там Машка. Я в любом случае пойду. Так что…Не стоит лезть обоим. Смысла нет. Я возьму канистру с химией- почищу все что могу. Подвал все равно дезинфицировать надо.

— Там прилипалы живые.

— Первый раз что ли? Будут — мертвые. Никита, я Машку им не оставлю. Это дурость. Сам понимаю. По этому и говорю- что вдвоем соваться туда не стоит.

— Мне еще и тебя ждать? Спасибо. Хватило. Посидел бы тут сам под дверью когда сделать ничего нельзя. Если спускаться, то только вдвоем.

— Ну, а это уже твое решение.

Бред- это был, а не решение. Все — бред.

По всем правилам, по всем инструкциям, по всем неписанным законам- в подвал соваться было нельзя.

Смыла не было. Всю люди — давным-давно перетравлены. Это факт. Активные прилипалы мимо пищи да еще в таком состоянии точно не прошли. А тем более когда в замкнутом пространстве оказался светящийся маг. Беззащитный. С открытой фонящей аурой. Столько еды сразу, столько энергии.

Гальцев был сто раз прав на счет гранаты. Так чтоб на куски, чтоб одни ошметки остались. Тел не будет- тела давно источены. Там только пустые оболочки и голодные паразиты.

Голодные и злые, раздразненные легкой добычей и слишком малой порцией пищи. Что такое трое людей- пусть даже с магом на 10 паразитов, пробудившихся от длительной спячки?

Одна большая глупость намечалась, а не спуск в подвал.

Максимов даже хмыкнул про себя. Понимал, что творит ерунду, но не мог по-другому. Разум вопил, кричал, доказывал что все авантюра, но эмоции брали верх. Даже не эмоции- долг. Не мог он бросить Машку там в подвале. Одну в темноте. Навсегда. Она же темноты боится. Она даже засыпала все время с ночником- светящиеся звезды и феечки — успокаивали, отгоняли кошмары. А тут…

Шли осторожно. Спина к спине. Как на тренировках.

Цели появлялись быстро. Просто возникали из темноты, почуяв свежую пищу. Передвигались быстро, рывками. Так, что даже трудно было поймать в мушку прицела. Казалось, что тела двигаются вопреки всем законам гравитации. Пули не причиняли особого ущерба. Тело крошилось сыпалось, но целостность оболочки сохранялась. Максимов догадывался что так и будет. Это не неповоротливые куклы- это почти астральные сущности, в легком, практически бестелесном, воплощении.

— В голову стрелять. В ауру. Только так- говорил он слегка ошалевшему и растерянному Никите. Тот точно никогда с истинным прилипалой не сталкивался. Разница была уж очень большой.

За 10 минут — три развоплощения. Оболочки взрывались так, что казалась ухнула пылевая граната. Дышать от пыли и праха становилось слишком трудно. А ни Машку ни оперативников они так пока и не нашли.

Свет фонаря практически не рассеивал густую пылевую завесу. Максимову казалось что они двигаются в каком-то густом плотном дыму. Сложно было ориентироваться, целиться, стрелять. А прилипалы лезли с удвоенной настырностью. Адреналин впрыснутый в кровь подсвечивал ауры красным. Энергия манила, звала, обещала царский пир. И прилипалы, как бабочки на огонь, тянулись из темноты к светящимся аурам.

Никита первым запнулся о что-то мягкое, лежащее на полу. — Прикрой меня, — попросил он Второго, а сам, нагнувшись, подсвечивая фонарем попытался рассмотреть в пылевой завесе что или кого он нашел.

Оперативник. Никита осветил его лицо, потянулся рукой к шее- пощупать пульс, хотя по внешнему виду было понятно что оперативник мертв. Он был полностью высушен. Выпит до последней капли. Из него вытянули все. Осталось только мумифицированное тело.

Второй, услышав описание от Никиты, не отрываясь от наблюдения, достал из кармана горсть соли в перемешку с алюминиевой стружкой и бросил в сторону тела. Смесь заискрила, вспыхнула. Тело словно загорелось и рассыпалось на множество ярких искорок. Помещение на несколько секунд осветилось ровным белым светом. Второй в этом свете заметил плотные темные тени на полу.

— Еще пара тел, вон возле балок, успел увидеть? — спросил он у Гальцева.

— Успел. Осторожно двинулись?

— Двинулись.

Пара шагов. Прицельная стрельба. Взрыв оболочки. Пылевой выброс. Глаза слезились, кашель выворачивал легкие.

Думать, о том сколько они спор поймали на плечи и во внутрь вместе в истлевшим прахом — не хотелось. Выберемся- почистимся. Посчитаем последствия позже, — думал Максимов все ближе подходя к намеченной цели.

Фонарь выхватил из темноты лежащее на полу тело.

Максимов даже не наклоняясь бросил горсть смеси сверху. Снова вспышка- сильная, на столько что пришлось зажмуриться.

Где же Машка? Мага прилипалы выпить до такого мумифицированного состояния не могли. Слишком много в маге света.

Надо искать, искать.

Тихий шорох, какой-то звук. Серега осторожно, не отвлекаясь, не рассеивая внимания подсветил дальний угол.

— Никита, — попросил он, — Подстрахуй.

И, ныряя под низкие балки, перебрался к стене. Возле стены, прижавшись спиной, уткнувшись лицом в коленки сидела Машка. Ее длинные волосы были растрепанные, закрывали плечи и руки.

Максимов рывком за плечи поднял ее с пола, прижал к себе. Обхватил обоими руками. Машка не шевелилась, не двигалась. Но…дышала.

— Она живая- закричал Максимов. Никита с пистолетом в руке нарисовался в секунду.

— Живая? — переспросил он не веря.

Серега, не отпуская Машку, просто кивнул головой. — Бегом на выход. Ты стреляешь, я несу. Быстро.

Граната была. На последок. Как прощальный поклон. Ухнуло капитально. Вход в подвал засыпало навсегда. Уже в машине, уложив Машку, и, щедро обсыпав ей голову и плечи солью, Серега, глядя как искрит смесь- все понял. Гальцев недодумался. Он не привык к такой вот подсветке, не различал косвенных признаков.

А Сереге все было понятно. В принципе, стало ясно почему она еще жива. В ауре искрили зародыши. Не один. Как минимум пара. И это при хорошем раскладе.

Зародыши были активные, развивающиеся. На сколько большими — Максимов сказать не мог. Все таки он не маг, а косвенные признаки на столько ясно картинку не показывали.

Машка с паразитами в ауре нуждалась в очень быстрой чистке, но куда ее везти и как чистить Максимов не имел ни малейшего понятия. Отчим до сих пор не звонил. Что за ситуация в Клинике было не ясно. В берлоге лежал раненый маг. Туда только Машки с активными паразитами для полного счастья не хватало.

Из всех доступных средств оставалось только одно. Самое простое- то, что хоть как-то замедлит действия паразитов до момента разъяснения ситуации. Водка. Поить Машку надо было. В больших количествах.

Плюс в этом кошмаре был только один. Теперь прилипалы для Машки стали не опасны. Они ее за своего принимают. А значит охотится пока не будут. Подойдет любое место жительства.

Захлопывая дверцу Серега слишком весело бросил Гальцеву:

— В гости поедем, Никита. Я приглашаю. Сейчас огненной воды в ближайшем магазине возьмем и продолжим ночь в пьяных утехах. Ты как, за?

Никита смотрел на Серегу как на сумасшедшего. Максимов подмигнул Никите, завел опель и стараясь не сильно трясти повез новоприглашенных гостей на свои старую квартиру. Туда где он раньше жил с родителями, а после с Машкой. И где Максимов не показывался уже наверное месяца два так точно.

Историю можно рассказывать долго- со всеми подробностями и деталями. Так чтоб стало понятно и мотивы действий героев и последствия. Так чтобы были расставлены все точки над i.

Историю можно рассказать в трех словах. Только суть. Без украшений, без лишних эмоция. Одни лишь факты.

Но для героев истории не имеет значения как будет пересказано то, что с ними произошло. Они уже все пережили и прочувствовали. Они уже прожили свою историю. Они уже узнали что ждет их в финале действия.

Подробности, детали и события нужны только слушателям.

Все закончилась поздней осенью. Машку хоронили по-тихому, без особых церемоний. Вариантов на счастливый исход не было изначально. Это стало понятно буквально через неделю после того, как она в ауру себе заполучила двух прилипал.

И что бы не делал Максимов, как бы не пытался помочь — все так и закончилось слишком плохо. В Клинику ее забрали уже через двое суток, когда работа санатория была полностью восстановлена. Но вытащить внедрившихся паразитов было уже невозможно. Как оказалось — даже если б с самого начала ее привезли не к Сереге домой, а в реанимационный блок — то даже в этом случае помощи бы не было. У Машки и аура была сильно истощена, и организм. Не было банального иммунитета для того чтобы бороться.

Аура у Машки стала черной еще после первых часов в подвале. Слишком тонкой, слишком изъеденной. Да и Машки по сути уже не было. Просто тело.

Самым гуманным в той ситуации было отсоединить ее от системы жизнеобеспечения, не мучить дальше. Человек не может жить с такой аурой. Человек не может жить с двумя голодными паразитами, съедающими малейший всплеск энергии в организме.

Если бы не одно обстоятельство. Вполне житейское, тем более для молодой женщины. Машка была беременна. На пятом месяце. И об этом не знал никто до того момента, когда врач в клинике после общего осмотра просто не поставила перед фактом.

— Кто предполагаемый отец ребенка, знаете? — спросила Зинаида Дмитриевна у ожидающих в коридоре результатов осмотра Гальцева и Максимова.

Молчание, обмен удивленными взглядами. Растерянность Гальцева, разочарованность Максимова. Ну, он-то точно отцом быть не мог. С Машкой у него еще с самой зимы, с того момента как у нее дар открылся, так больше ничего и не было.

— Я, наверное, — неуверенный ответ Никиты. И только после этого осознание и понимание ситуации.

У Машки с ее двумя паразитами — ребенок.

Слова доктора о том, что плод развивается нормально, что паразиты ни коем образом не вредят — воспринимались плохо.

А вопрос о том, что делать дальше, поставил в тупик как Никиту, так и Второго.

Длинный больничный коридор, два взрослых человека и патовая ситуация. Они так и сидели в полнейшей тишине, не говоря не слова, думая каждый о своем, барахтаясь в своем собственном неожиданно выстроенном аду.

А что можно было придумать? Как решить задачку? Не в теории, а в жизни.

Машку было уже не спасти. Спасти можно ребенка, но какой ценой? Четыре месяца мук для Машки? Четыре месяца с оголенными нервными окончаниями, запертой в собственном теле, испытывающей нереальные боли.

Что выбирать?

Право выбора было отдано Гальцеву. Право, от которого он отказался.

— Не могу, — кричал в усмерть пьяный Гальцев в трубку Максимову. — Я уезжаю. Сами решайте. Если родится ребенок — он будет мой. Я его никому не отдам. Но принимать решение я не буду. Поставьте перед фактом. Я — трус, Серега. Это я во всем виноват. Как можно было не заметить! Как можно было брать ее на такие задания? И почему она ничего не сказала?

А у Максимова не было ответов.

Он вообще не жил все это время, а просто существовал — без эмоций и без чувств. Просыпался с утра, на автомате ел, делал какие-то дела, куда-то ходил, с кем-то разговаривал — но совершенно не понимая ни смысла действий, ни цели. В голове была только Машка.

Уже сколько он раз, сидя в больничной палате рядом, ловил себя не просто на мысли, а на почти завершенном действии — выдернуть из розетки шнур от электростимуляторов и дождаться когда Машка по тихому уйдет туда, где не больно и не плохо.

Но не мог. Если б кто только видел, что с Максимовым творилось там в палате у Машки. Хотя…если б кто-то видел, то внешне все было слишком тихо. Серега с непроницаемым лицом сидел истуканом застывшим у кровати. Часами.

Машку держали всеми известными способами. Чтоб как можно дольше продлить жизнь, чтоб ребенок родился в срок.

Максимову показали снимок УЗИ. Мальчик. Вечером Серега позвонил Гальцеву, обматерил того самыми последними словами и рассказал, что у того будет сын.

— Ты сделал выбор, да? — Никита будто не верил, что Машку до сих пор держат на стимуляторах.

— Не было выбора. Ребенок- это все что останется от Машки. Это ее маленький шанс на вторую жизнь.

— Это и мой ребенок, но я не хочу знать какой ценой… — попытался оправдаться Никита.

Но Максимов его уже не слушал. Тем более рассуждения о цене.

Сидя с Машкой, он сам только и думал о том, какую цену он заплатил. Семь лет жизни. Бесконечные рейды, досмотры, поиск. Бесконечная война. Несколько ранений, игры с совестью — в «прав, не прав», бескомпромиссность действий. Ради чего?

Почему он до сих пор варится в этом котле, почему не уехал далеко от этого зачумленного города, почему как проклятый выполняет работу, за которую не получает ничего в замен. И даже наоборот — у него все что могли, отобрали. Ведь, если он занят важным и полезным делом для мира и вселенной должно быть как раз наоборот. Главному герою обычно везет, просто потому что воля вселенной на его стороне. Справедливость на его стороне. А тут…О какой справедливости может идти речь если он остался совершенно один, у него отобрали то что было изначально. Если он вместо чувства гордости и моральной удовлетворенности у него внутри только огромное чувство вины за все случившееся, такое большое, что как с ним жить дальше он не понимает.

Но ответов на эти вопросы не было.

Дни слились в один. Ночи слились в одну. Время почти остановилось, оно текло медленно медленно будто медовая патока и Максимов тонул в этом тягучем плотном потоке. Тонул и шел на дно.

И выплыть, выбраться на верх сил у него уже не осталось. Прав был отчим. Надо было беречь себя и оставлять запас внутренней энергии для таких вот случаев. Но кто же знал что все завершится именно так.

Палата реанимации, букет желтых осенних листьев собранный по дороге в Клинику. Прохладная ладонь Машки, пиканье электронных датчиков. Вот что стало с миром. Вот что стало с огромной вселенной, которая неожиданно свернулась до маленького слишком крохотного пространства. Но даже в этом пространстве Максимову было слишком свободно. Слишком пусто, слишком одиноко.

Сколько он раз говорил себе- что этого просто не может быть. Это затянувшийся кошмар, длинный длинный сон. Но даже самого себя он не мог уговорит. Не было в нем веры. Не осталась.

Чем бы закончились эти осенние размышления он не знал. Выхода для себя он не видел. Какой мог быть выход? Снова идти на улицу и с верной береттой патрулировать улицы? Ради чего? Ради кого?

«Мы спасаем людей»- тоже фраза отчима слишком глубоко засевшая в душу. Как девиз, как призыв, как талисман. Который вдруг перестал работать, перестал действовать. Просто потому что в спасении нуждался сам Максимов. Не от прилипал, не от черного пуха, и спор и плесени. От самого себя. Ведь по совести, по справедливости- во всей случившейся ситуации кроме него никто и не был виноват. Он сам выбрал такую дорогу.

Ему же ничего не мешало, закончив институт, плюнув на все дела и проблемы клиники, просто жить своей маленькой тихой жизнью, такой как всегда хотела Машка.

Но тихая жизнь была не для Максимова. Душа ждала подвигов — во имя и вопреки…И дождалась. И подвиги, и слава, и признание- все уже было, все случилось, но в таком искаженном извращенном виде, что самому стало тошно. Стало просто темно и страшно.

Разве он этого хотел, разве он об этом мечтал? Разве он мечтал сидеть часами у постели любимой женщины, понимая что ее уже нет, дотрагиваться ладонью до еще теплой кожи, целовать такие знакомые губы и знать, что ты прикасаешься к прошлому? К тому, чего уже никогда не будет. Разговаривать, рассказывать последние новости, пытаться шутить, пытаться просить прощения и понимать что ты говоришь сам с собой. Потому что она тебя уже не слышит. Что она уже не рядом, что она слишком далеко и дороги назад для нее нет. Но даже не это было самое страшное. Смерть- вполне естественный ход событий. Тяжело, больно, но понятно. А вот как объяснить то, что зная что чувствует сейчас Машка, заперта в съедаемое за живо тело, зная, насколько ей сейчас больно, зная о всех тех кругах ада, которые она проходит, и настаивать на продолжении этой пытки, этой эксекуции — было невозможно для любой логики.

Даже Гальцев не смог это вынести, хотя у него были все основания и права. Самый весомый аргумент- свой ребенок. Даже он не смог.

Почему и какого черта это делал Максимов даже ему самому было непонятно.

В один из таких дней, наблюдая уже очень долгое время за Серегой, отчим не выдержал и понял- пацана надо спасать. И чем быстрее тем лучше. Сам он не выкарабкается. Не в нем еще жесткости, нет душевной черствости, нет стального каркаса опыта, получаемого только с годами и с потерями.

Зайдя вечером в палату, не удовлетворившись обычным обменом приветствий и любезностей, отчим почти насильно вывел Серегу из клиники и, усадив к себе в машину, отвез далеко за город.

Остановившись практически в чистом поле, под серым октябрьским таким необъятным небом отчим вывел Серегу на воздух, так чтоб ветер пронзительный, сильный привел в чувство, так чтоб вынес из души темноту.

— Надо поговорить Сережа- начал отчим. Он смотрел в серые слишком уставшие глаза и не знал найдутся ли нужные слова, для того что б достучаться до разума, заставить отбросить эмоции, посмотреть на мир по другому.

— О чем говорить? Мне жить не хочется, батя… — Серега не хотел кривить душей и разыгрывать спектакль под названием «все хорошо». — Сил больше нет. Почему все так, почему со мной?

— Не правильный вопрос, сына. И на него никогда не будет правильного ответа. Я его тоже тебе не подскажу. Давай по проще, с другой стороны. Я расскажу тебе то, в чем уверен на 100 процентов, что является правдой. А ты сам делай выводы. Ты же уже взрослый и умный.

Каждый человек приходит в мир к какой-то целью. Кто-то становится гениальным поэтом, кто-то великим воином, кто-то рождается философом, путешественником, кто-то умеет создавать миры, кто-то может заставить улыбаться других людей только лишь взмахом руки. Каждый несет в себе какой-то талант, у каждого свое предназначение. Оно может быть маленьким- просто жить долго и счастливо в хижине на берегу реки и смотреть на звезды. Оно может быть великим- выиграть войну, построить город.

И у каждого есть своя жизненная дорога со множеством перекрестков, ответвлений, параллельных маршрутов. И чем важнее цель у человека, тем ему сложнее, тем тяжелее путь, тем тернистее тропа, тем больше ложных путей и поворотов в никуда. И очень легко сбиться в этом лабиринте, потеряться, запутаться. Очень легко растеряв все силы на преодоление маленьких препятствий и преград, так и не добраться к той самой последней крепости, которую ты должен был взять чтобы выполнить предназначение.

И ты запутавшись, растеряв всех попутчиков, потратив все запасы и ресурсы, бродя в бесконечных переходах и сворачивая в никуда на бесконечных перекрестках, отказываешься от своей главной цели. Опускаешь руки, застываешь и говоришь себе что все, что ты не делал, не имело смысла. Ты сдаешься и умираешь. И твоя миссия, твоя задача становится невыполненной. Незавершенной. И получается, что все что ты делал, все о чем мечтал, все на что тратил время — все это уходит в темноту и пустоту. И только ты виноват в том, что сдался, что опустил руки, что не смог сделать еще один последний и такой важный шаг к цели. Ты провалил самое главное задание. Жизнь.

И в этом нет никакого смысла. Ты потратил так много усилий, ты получил так много знаний, в тебя так много вложили и от тебя ожидали таких больших результатов- а ты просто сдался.

И от этого никому не стало легче. И прежде всего тебе. Потому тебя уже не существует.

Теперь ближе к теме. Я все вижу и все понимаю. Я знаю что ты чувствуешь, я знаю как ты думаешь. Я вижу что у тебя внутри. Но все это неправильно. Все это бессмысленно.

Ты сейчас во всех грехах обвиняешь только самого себя, но скажи мне в чем конкретно ты виновен. В чем именно твоя вина. Не судьбы, не случая, а лично твоя вина?

— Машка, — выдохнул Максимов сцепив зубы чтоб не разревется как маленький.

— Не правда, Сережа. Ты точно не причем. И она бы тебе сказала сама тоже самое. Ты не виноват в том, что у нее Дар. Это действительно случай. Ты не виноват в том, что у Марии именно такая миссия и именно такая цель. Не ты ее придумал. Это — судьба.

— Если бы я послушался ее и…

— И что? Уехал бы из города, бросил работу, нашел бы себе другое занятие?

— Даже если и так? — упрямо спросил Серега.

— Это ничего бы не поменяло. Нельзя изменить то, что должно было бы быть. Если бы вы уехали и у Машки дар открылся пусть даже в другом городе — то где гарантия того, что ее не достал бы кто-то из прилипал? Или если бы ты все бросил и уделял ей больше внимания у вас было бы по другому? Так это тоже не правда. Ни ты не умеешь жить тихо и мирно, ни ей ты тихий и мирный был бы не нужен. Пойми, до тех пор пока ты не стал ее опекать и дрожать над каждым ее шагом, у вас все было хорошо. По своему — но хорошо. Потому что ты для нее был важным и нужным. А после случившегося, после того как у нее открылся дар ты стал, извини Сережа, просто размазней и ей стало плохо. Потому что у нее была цель, а ты не помогал выполнять эту цель, а только мешал. Ты стал для нее именно тем, кто уводит на маленькие проселочные дороги с большого тракта. Ты стал не партнером в деле, а всего лишь помехой. Да вот так. Жестоко- но кроме меня тебе это никто бы не сказал. И ушла Машка к этому парню из Чистильщиков не потому что он был ей так уж сильно нужен, а потому что именно он помогал выполнять ей свою миссию.

А то что случилось после…Ты же сам знаешь — идет война. Жертвы будут всегда. Но, как ты думаешь, что лучше- умереть дома от передоза наркоты или же так как Машка- во время битвы, как солдат, как воин? Дар это оружие- она поняла суть намного быстрее чем ты Сережа. И она сделала правильные выводы. А вот то, что случилось после- засада, завал и паразиты- это не правильно. Но это тоже не твоя вина. Это моя вина Сережа. Моя собственная. Это я не учел всех последствий. Это я разрешил ей работать по собственной инициативе, и это я отправил ее на задание, не понимая того, что может произойти. Но никак не твоя вина. Ты все сделал правильно. Ты сделал намного больше чем любой другой человек угодивший в такую ситуацию и не тебе судить себя за такие действия.

— А сейчас, то что я делаю сейчас- это правильно? — а что ты делаешь? Спасаешь чужого ребенка? Не даешь Машке умереть.?

— Да. Ей же больно…Она же там…

— Да больно. Но — как ты думаешь, если Мария даже зная о ребенке, не отказывалась от выполнения всех поставленных задач и заданий, то, согласилась ли бы она потерять ребенка обмен на тишину и вечный покой? Я вот так не думаю. Она слишком целеустремленный человек и все привыкла доводить до конца. По этому то, что ты делаешь- это не продление агонии для нее, а шанс закончит начатое, оставить после себя след, выполнить свою миссию.

И не только ты ее держишь. Мы все держим. Мы все стараемся чтобы ее ребенок родился в срок и нормальным. А то что творит Гальцев- это реально просто трусость. Но я его не осуждаю. У него своя цель и своя жизнь. По этому он никогда не будет ни нормальным Чистильщиком ни телохранителем. Он не сможет работать в Клинике долго. Здесь к сожалению нужны люди другого склада.

— Какого, батя? Я уже что-то совсем запутался.

— Люди, принимающие решения и отвечающие за свои поступки. Вот и все. По этому, подумай еще раз над ситуацией. Реально. По трезвому. И сделал правильные выводы. Пора взрослеть, Сережа. Пора научится отвечать только за свои поступки. По взрослому. Без юношеского максимализма. Глупо потерять все то, на что ты потратил семь лет жизни. И еще ответь мне просто на один вопрос, неужели все что ты делал не имело смысла, было никому не нужным?

Максимов задумался на секунду. Перед глазами пронеслась вереница лиц, ситуаций, действий. Он вдруг понял что на самом деле в том что он делал, в том как он работал есть слишком большой смысл. Да, тот самый. Которого он не понимал. О котором почти забыл. Который так долго, как он думал, не работал.

Спасать и защищать.

Конец интерлюдии.