Второе полугодие

Эпилог

Вид сбоку: В кабинете директора школы от избытка атмосферного электричества было опасно даже рукой взмахнуть. На уголках шкафа и фотографиях в рамочках, висящих на стене, светились огни святого Эльма, свист и завывание ветра предрекали бурю.

— Олег Александрович, это однозначно двойка! Вы вообще видели его сочинение! Да тут за одно название надо гнать ученика из школы поганой метлой: «Время страдающих бездельников», каково вам?

— Хм, неплохо, я считаю. Это по какому произведению сочинение?

— В том-то и дело, что он собрал в кучу всю русскую классику девятнадцатого века! У него все, и Печорин, и Онегин с Ленским, и Болконский с Безуховым — скучающие бездельники, страдающие от скуки, собственной бесполезности и ощущения, что всё в их жизни хорошо, причем без их усилий. А эта сентенция: «Человек живет, пока ему плохо. Даже когда ему плохо от того, что всё хорошо, он и тогда живет. А когда ему хорошо, тогда человек умирает»

— Это чья цитата?

— Якобы какой-то Константин Богомолов, режиссер. Я такого не знаю.

— Я тоже не знаю, Галина Ильинична. Но ведь верно сказано. Разве мы не этому учим детей? Что успокоенность — это моральная смерть.

— Позвольте, Ленского я вам не отдам! Ленский — это прообраз самого Пушкина.

— Кто вам сказал?

— Нам всем это сказал великий русский поэт Лермонтов, товарищ директор школы. Стыдно этого не знать.

— Вот мне сорок два года. А сколько вашему Лермонтову было, когда он «На смерть поэта» написал? Двадцать три?

— И что вы хотите этим сказать?

— Что я как более взрослый поживший мужчина имею право не согласиться с товарищем Лермонтовым. Это он, Лермонтов, похож на Ленского. А Пушкин, Пушкину ближе Онегин. Я вообще считаю, что сам Пушкин своего Ленского слегка презирал.

— Вы ошибаетесь, Олег Александрович!

— А может, это вы ошибаетесь, Галина Ильинична? Может, вы забыли, что литература, именно русская литература прежде всего должна учить школьника думать. Не зубрить, не повторять за вами ваши любимые цитаты, а именно составлять своё мнение и защищать его. В том числе и от учителей.

— Я опытный учитель, мне виднее, как строить обучение, как соответствовать учебному плану, утвержденному наверху, как…

— А я сказал, что вы ошибаетесь! Куча редакций уважаемые в Союзе изданий считает, что Корчагин умеет и думать, и писать. Но посмотрите-ка, в наших дебрях нашлась одна, которой не указ ни мнение её непосредственного руководителя, ни мнение главного редактора «Комсомольской правды», к примеру. Не много на себя взяла⁈

— По поводу комсомола: он отвратительный комсомолец, он плохой ученик, он вообще антисоветчик! Я его в свой девятый класс не возьму, пусть так и знает.

— А это не ваш девятый класс, на минуточку. И если он захочет продолжить учебу в школе, в чем я его уже убеждал, к слову сказать, то милости просим!

— Или я, или он!

— Так вы ставите вопрос? Тогда он. От него нашей школе имеется вполне ощутимая польза. А другого классного руководителя для единственного в школе девятого класса я найду. Даже искать не требуется, их есть у меня!

— Позвольте, Леночка же уже напечатала приказ, классное руководство формируемого класса возлагается на меня.

— Я этот приказ не подписывал, вы с ним не ознакомлены. А где вы шарились, какие бумажки подсматривали, мне всё равно. С классным руководством вопрос закрыт. И сочинение Корчагина я отдам на проверку Глаголевой, ей личное отношение к ученику глаза не застит.

— Глаголевой, значит?

— А будете терроризировать юношу, ответите по всей строгости. Мне надоели ваши выходки, Галина Ильинична. У вас сейчас очередной урок по расписанию? Тогда не опаздывайте.

Весна уже не только стучала в окна школы, она совсем по-взрослому заглядывала под школьные платья одноклассниц по причине их удлинившихся ног. Платья те же, что и осенью, а девушки уже того, почти взрослые. Во всяком случае, это было заметно по глазам наших пацанов. Я что, я и раньше держал себя в руках крепко. Категорически не обращал внимания на коленки в прозрачных колготках, на треники, обтягивающие попы наших одноклассниц на физкультуре. И вообще, у меня Ирка есть, она всегда под боком, за одной партой со мной. И в школьном ансамбле, и в кино. Хорошо, на кружок по роликам не ходит, а то уже переборчик был бы небольшой.

Все разговоры, которые до этого момента велись о планах на продолжение учёбы стихли — время разговоров прошло, наступило время действий. Кто-то всерьёз готовился к экзаменам, кто-то как я был уверен, что всё нормалёк, уж четверки как-нибудь получим, а пятаки без особой надобности, в девятый и так возьмут. Лично мне шеф так и сказал, мол не журись, Миша, не переживай из-за своих тёрок с классной, он всё устаканит, и в девятый класс меня возьмут по-любому. Не такими словами сказал, но в этом смысле. И потом сделал паузу, ожидая от меня заверений в совершеннейшем почтении. То есть, что я ценю, всё такое, непременно оставлю документы в школе, чтоб еще пару лет грызть гранит науки и прочий шлак под руководством товарища Прихожих. Мне не трудно, директору приятно, с родителями мы этот момент уже обговорили.

Папа Дима, между прочим, пообещал оказать некоторое содействие в протаскивании пары моих статей в местное «Знамя Октября», выходящее в нашем городе два раза в неделю не только в октябре, но и в остальные двенадцать месяцев года. А почему речь шла всего о паре статей? Мы с ним решили, что если со второй попытки не понравлюсь редактору, то и нечего пытаться лезть в эту газету.

Я не стал долго ждать, благо и настроение имелось, и дата была подходящая. Моя статья «Время собирать не только камни» была достаточно благожелательно принята и наверху (верха в нашем городке, они не такие уж бесконечно далёкие), и в народе. Задним числом меня пожурили товарищи, что роль дедушки Ленина и Коммунистической Партии можно было и пошире расписать, но заодно и похвалили — после моей статьи народ на субботник по благоустройству территории вышел более массово, чем раньше. Не факт, что я на самом деле сильно повлиял на явку, но честное слово, было приятно, когда на субботнике кто-то декламировал мой стишок. Это даже как-то смогло примирить меня с граблями, которыми я вычищал прошлогодние листья в городском парке.

Дружище, мы с тобой в ответе

За всё, что нынче на планете.

За двор у дома, старый парк,

За заболоченный овраг…

Тебе лопата, мне метла!

Пришла весенняя пора,

Отмоем город от зимы,

За этот мир в ответе мы.

А потом мне из редакции пришел перевод на целых двадцать рублей шестьдесят копеек, и я совсем успокоился. До экзаменов меньше месяца, это не то время, за которое можно выучить всё, но освежить в памяти отдельные моменты — в самый раз. И я очень надеюсь, что по русскому и литературе в этом году у меня будет пятерка. Потому как будет тяжело объяснить приемной комиссии через два года, почему у абитуриента журфака по профильным предметам четверки или, не дай комсомольский бог, трояки. Зря, наверное, я в таких контрах был с нашей классухой. Не продумал этот момент, чего там.

Чуть не забыл: «Одноклассники» переходят в девятый класс в полном составе, тот старшак как в воду глядел — мы теперь одноклассники будем, если экзамены не завалит. А если и завалит… пересдача осенью и моё веское слово в защиту бедолаги перед шефом подействуют лучше, чем одна пересдача. Тем более, что дебилов в нашем ансамбле замечено не было. Так что как минимум два человека в восьмых классах не переживают по поводу сдачи экзаменов: я и Самохин. Один из нас очень нужен школе как светоч и пример её высочайшей эффективности, а второго заждалась Советская Армия. То есть не прямо вот сразу после экзаменов, а осенью ему прямая дорога в ряды защитников Родины. Похоже, что он даже в ПТУ поступать не планирует по этой причине. А может, не уверен, что его репутация позволит поступить хоть куда-то. Кстати, нормальный чувак оказался, хоть и без музыкального таланта. И за пирожками не бегает. Зато все разборки с девятыми-десятыми классами по поводу забуревших восьмиклашек на нём, он с ними всеми в каком-нибудь классе успел поучиться, да и авторитет у него перед пацанами специфический. Я бы сказал, харизма, но нет.

По поводу квартиры родители Миши Корчагина заморочились всерьез, есть надежда, что летом смогут организовать обмен на какую-то большую и приличную жилплощадь. Три тысячи собственных сбережений им в помощь. Интересно, далеко ли будет моё новое жильё от нашей школы? Но думаю, это уже совсем другая история, переводиться из-за такой ерунды, как неудобный маршрут, я точно не буду. В Москве по часу добирался до работы много лет, и ничего. На крайний случай куплю себе что-нибудь с колесами и моторчиком. Даже знаю, куда буду его загонять на время уроков. Наш учитель по трудам еще не в курсе, но я ему расскажу, если что. Два года потерпит, а там… А там институт, армия, работа. Кто-то сказал, что нельзя войти в одну реку дважды. У этого философа по географии была явно пара. Вот река, вот желание — заходи, пока не надоест. Лично у меня этот фокус сработал. А все эти разговоры про то, что река каждый раз иная — чушь. Река меняется гораздо медленнее человека. Мы проходим, а время остаётся.

Дорогой мой Читатель, я не знаю, будет ли продолжение у этой истории. Я вообще, как мне кажется последнее время, ничего не способен спланировать. Приходят идеи, бьют в голову, я отмахиваюсь. Когда не получается — пишу. Раздолбай ваш автор!