Встречники. Повесть

II. Теория из будущего

Со стороны, наверно, не понять, что Рындичевич сейчас получает выволочку (и не первую!) не за провал и даже не за промах, а за самое значительное свое - да и вообще наше - дело, после которого он получил благодарность высокого начальства, а от меня лично титул «поильца-кормильца». Он исправил неудачную стыковку, с которой, увы, началась сборка на околоземной орбите «Ангара-1»: стартовой, перевалочной и ремонтной базы для полета к Луне, к иным планетам, - космического Байконура.

Первой выводили на орбиту двигательно-энергетическую станцию - по частям в силу ее громадности; да и части были такие, что запаса массы для космонавта в кабине не оставалось. То есть стыковкой их автоматически управляли с Земли. И - осечка, да такая, что ставила под угрозу проект: на стыковочных маневрах стравили весь запас сжатого воздуха, силой которого совершались взаимные перемещения частей на орбите. И части станции, не соединившись, расходились, уплывали друг от друга - во Вселенную, в космос, в вечность…

Получилось это по вине руководителя стыковки в Центре управления, человека, в чьем опыте и квалификации никто - и он сам - не сомневался: доктора технических наук А.Б.Булыгина, 45-летнего здоровяка с удлиненной головой, резкими чертами лица, ухоженной шевелюрой и красивыми усами под крупным носом (фотографии обслуженных остаются в нашем архиве). Объекты такой массы еще не выводили - поэтому он решил для опыта «покачать» их на орбите, проверить маневренность; на это ушла половина запаса воздуха. Потом повел стыковку,

с первого раза не попал - занервничал, повысил голос на одного из операторов. Тот развел части станции чрезмерно резко… а на это и на последующее гашение их скорости еще порасходовали воздух. И… на новое сближение и стыковку оставшегося запаса просто не хватило.

Булыгина, когда выяснилась неудача, «Скорая помощь» увезла в предынфарктном состоянии.

Нам помогло то, что не спешат у нас прежде дела объявлять намерения в космосе. Если бы все узнали - пиши пропало: психическое поле коллективной убежденности, что все обстоит именно так, делает реальность необратимой. А так даже в Центре далеко не все в первый день знали о неудаче.

Багрий с Рындичевичем вылетели в городок. Славик был заброшен на сутки назад с заданием: минимальное воздействие на Булыгина, чтобы он не появился в Центре.

…Потом Артур Викторович предложил десяток вариантов минимального воздействия - вполне пристойных. Но это потом. А там, на месте, может, из-за спешки, может, из-за наклонностей натуры Рындя не придумал ничего лучше детской шкоды с ведерком эмалевой краски. Он пристроил его над дверями квартиры Булыгина так, что, когда тот утром вышел, чтобы отправиться в Центр, оно на него и опрокинулось. И текла по доктору наук голубая эмаль качественного сцепления - и за шиворот, и по шевелюре, и по усам… только что в рот не попала. Два дня потом отчищали. И этот случай, кстати, тоже вызвал у Булыгина сердечный приступ.

Но в Центре управления за командный пульт стал дублер, заместитель Булыгина, - и исполнил все превосходно. «Ангар-1» сейчас сооружается полным ходом.

Глеб А.Воротилин, помимо благодарности Рынде, добился, чтобы 10% «экономии» (стоимости неудачного запуска и стыковки) перечислили нам. Так что теперь можно разворачивать дело шире; не только в смысле закупок и заказов, но и, главное, ездить всюду, искать подходящих ребят, тренировать их. Пока что ведь нас - трое. А если учесть, что Багрий по многим (и не совсем мне ясным) причинам в нашей команде больше тренер, чем игрок, то и вовсе двое: я да Рындя.

Рындичевич - он, что называется, из простых. Был трактористом у себя в белорусском селе, потом строителем, электромонтажником, слесарем, токарем - на все руки. Инженером стал заочно, сам к своему диплому с юмором относится. Культуры у него, в самом деле, в обрез, от сих до сих. Да к тому еще и самолюбив, мнителен, упрям до поперечности… не подарочек.

О себе я не буду, но думаю, что. и мои многие качества Артура Викторовича отнюдь не радуют. И если он нас двоих выбрал из многих тысяч, то не за душевные добродетели и не за красивые глаза (это у меня - красивые глаза: голубые с синим ободком; по ним да по светлым волосам меня принимают за уроженца Севера- хотя на самом деле я из Бердянска, что на Азовском море), - а за абсолютную память, главное качество в нашем деле. У Рындичевича она проявилась в том, что он с первого показа осваивал все операции со всеми тонкостями - и тем изумлял наставников; у меня - в том, что я в, своем институте микроэлектроники за первый же год прославился как ходячий справочник, реферативный журнал и энциклопедия (хотя я, поступая туда, надеялся прославиться другим). По нашей славе Артурыч нас и отыскал.

Абсолютная память - способность запоминать все до малых подробностей и вспоминать это легко и в любой последовательности - не только техническое, что ли, наше свойство; она, по объяснениям Багрия-Багреева, есть вторая (а может, и первая) форма нашего существования.

Мы - Встречники, люди, умеющие двигаться навстречу потоку времени.

Энергетически двигаться против потока времени - нажал кнопку или переключил рубильник и попер - невозможно. Время само - страшная энергия, энергия потока материи, порождающего и несущего миры и все существа. Маяковский мечтал: «Впрячь бы это время в приводной бы ремень: сдвинул с холостого - и чеши, и сыпь. Чтобы не часы показывали время, а чтоб время честно двигало часы». На самом деле так оно и есть: время движет и часы, и меня, заводящего их, и круговороты веществ и энергии в природных процессах, питающих, «заводящих» и меня, и планеты, и солнца - все. «Энергия покоя» тел Е = Мс² - это и есть энергия движения-существования тел во времени. Попробуй останови - аннигиляция.

…В фантастике мне приходилось читать: заплатит чувак миллион - и отправляется с подругой поглядеть на казни первых христиан или на Варфоломеевскую ночь в натуре. Для пищеварения. Так сказать, возлежа и отрыгивая. Нет, граждане, время - это вам не пространство, «башли» здесь решают так же мало, как и энергия.

Артур Викторович шел по другому пути, не от энергии, не от техники - от человека. Метод его - информационный и уже этим, при всей своей теоретической строгости, ближе к искусству, чем к технике

Исходная его идея была та, что человек, как и любое существо, четырехмерен. Мало того, он имеет два различных «размера по времени». Первый - это биологический: полусекундный интервал одновременности, под который у нас подогнаны движения, слова, удары сердца. Благодаря этому интервалу мы воспринимаем мир именно таким; если бы, скажем, он составлял тысячную долю секунды, то вместо низких звуков мы воспринимали бы серии щелчков - прощай, музыка. Перед забросом мы принимаем препарат петойля, который затягивает интервал одновременности на несколько секунд, - и это страшное дело, насколько меняется окружающий мир!

Но кроме биологического интервала, одинакового для всех животных, есть и другой, в котором люди прочих тварей заметно превосходят: психический. Память. И вот в этом не только люди от зверей, но* и один человек от другого отличен очень сильно.

Память… На первый взгляд кажется, что ее можно уподобить видению в пространстве: как в пространстве чем дальше, тем труднее рассмотреть, так и во времени - чем удаленнее событие, тем труднее вспомнить. Но почему, скажите, особенно хорошо далекое прошлое вспоминается там, где оно происходило, - ведь во времени и это место переместилось наравне с другими? Почему люди в старости лучше всего помнят события своего детства и молодости? Почему вообще можно вспомнить самые давние факты своей жизни с подробностями, даже зримо? А сны, в которых мы видим давно умерших или давно исчезнувших из нашей жизни людей? Здесь много «почему».

И ответ на все один: потому что это с нами было. Все пережитое, когда бы оно ни случилось, хранится в памяти целиком. Все хранится: ушибы, наслаждение едой, встречи, сны… и даже, когда спал крепко, то память о том, что ничего не снилось. Потому что другое название для времени - существование. И подлинное четырехмерное существо «Человек» - а не его мгновенный снимок, не его меняющийся образ, - это длиннющая, вьющаяся вместе с Землей и по ее поверхности в четырехмерном континууме лента-река его жизни; исток ее - рождение, устье… тоже понятно что.

И, главное, обширность его сознательного существования зависит от интервала и информационной полноты памяти - именно управляемой ее части, подчиненной воле и рассудку.

Это я пересказываю то, что излагал нам на лекциях и тренировках Артурыч. Излагал он много, многому нас научил - и все это было настолько необычно, оторванно как-то от того, что пишут о времени и памяти в современных журналах и книгах (я ведь слежу), что мне в голову закралась одна интересная мысль. Я ее обдумывал так и этак, примерял к ней все свои наблюдения за Багрием - и все получалось, что называется, в масть:

- и эти необычные знания…

- и сама личность Артура Викторовича: его неустрашимость перед любым начальством, полная поглощенность делом, бескорыстность и безразличие, что от данного результата перепадет лично ему; да к тому еще и разностороннейшая эрудиция - от физики до йоги, от актерского искусства до электронных схем, какая-то избыточность во всем: на нескольких бы хватило его сил, знаний, способностей…

- и, главное, одна особенность в действиях: он никогда не ходил в забросы для изменения реальности; в тренировочные со мной или Славиком сколько угодно (без этого мы бы их и не освоили); надо знать поэзию заброса - те чувства, что переживаешь во время его и после, когда изменил реальность, чувства владычества над временем, отрешенного понимания всего, - чтобы понять странность поведения человека, который обучил такому других, а сам не делает.

- А знаешь, почему? - сказал я Рындичевичу, изложив эти мысли. - Он уже в забросе. В очень далеком забросе, понял? И менять реальность сверх этого ему нельзя.

- Из будущего, думаешь?… - Славик в сомнении покрутил головой. - Хм… Ругаться он больно здоров. В будущем таких слов, наверно, и не знают.

- Так это для маскировки, - меня распалило его сомнение. - Слова-то трудно ли выучить.

В общем, Рындя согласился с моими доводами, и мы решили поговорит ь с Артуром Викторовичем начистоту. Пусть не темнит. Шеф выслушал нас (меня, собственно) с большим вниманием- и бровью не повел.

- Превосходно, - сказал он. - Потрясающе. Дедуктивный метод… А неандертальцы пользовались беспроволочным телеграфом.

- При чем здесь неандертальцы? - спросил я.

- При том. Проволоки-то в их пещерах не нашли. Чем этот довод хуже того, что, раз я в забросы не хожу, значит, человек из будущего? Прибыл в командировку научить Рындичевича и Возницына технике движения во времени - двух избранников. А вам не кажется, избранники, что вера в пришельцев из будущего - такой же дурной тон и нищета духа, как и вера в космических пришельцев, коя, в свою очередь, лежит рядом с верой в бога? «Вот приедет барин, барин нас рассудит…» Лишь бы не самим. Вынужден вас огорчить, никакого будущего еще нет. Прошлое есть, настоящее есть - передний фронт взрывной волны времени. А будущее - целиком в категории возможности.

- Ну, здрасьте! - сказал я. - Когда я отправляюсь на сутки хотя бы назад, оно для меня - полная реальность.

- Ты не отправляешься назад, в прошлое, друг мой Саша, - шеф поглядел на меня с сочувствием, - ты остаешься в настоящем и действуешь во имя настоящего. Значит, вы еще недопоняли… Все наши действия суть воспоминания. Полные, глубокие, большой силы - соотносящиеся с обычными воспоминаниями, скажем, как термоядерный взрыв с фугасным, но только воспоминания. Действия в памяти…

- …такие, что могут изменять реальность! - уточнил я.

- А что здесь особенного, мало ли так бывает! Если очевидец вспомнит, как выглядел преступник, того поймают; не вспомнит - могут и не поймать. Он может вспомнить, может не вспомнить, может сказать, может умолчать - интервал свободы воли. У нас все так же: воспоминания плюс свободные действия в пределах возможного. Только, так сказать, труба повыше да дым погуще. Никакой «теории из будущего» здесь не нужно.

И смотрит на нас невинными глазами да еще, улыбается.

- Нет, ну, может, нам нельзя?… - молвил Рындичевич. - Мы тоже свою работу знаем, Артур Викторович: в забросе лишнюю информацию распространять не положено. Тем более такую! Но - мы же свои. И никогда никому… Вы хоть скажите: третья мировая была или нет?

- Конечно, нет, раз засылают оттуда, о чем ты спрашиваешь! - вмешался я. - До того ли им было бы! Вы лучше скажите, Артурыч, вы из коммунистического или ближе?

- Да… черт побери! - Багрий хряпнул по столу обоими кулаками. - Говорят вам, нет еще будущего, нету!… Ох, это ж невозможное дело, с какими поперечными олухами мне приходится работать!…

И начал употреблять те слова, какие, по мнению Рынди, в будущем станут неизвестны. Кто знает, кто знает!