Всемирный следопыт, 1926 № 03

9 ДНЕЙ В ПЛЕНУ У ДЕРЕВА

Приключение одинокого странника

В середине декабря 1924 года в городской госпиталь Сант-Антонио (штат Техас, Сев. Америка) был привезен со слабыми признаками жизни молодой траппер Гарри Комсток. Немного оправившись и восстановив свои силы, он рассказал следующую историю.

Последние числа ноября застали меня в Техасе. Стараясь избежать суровой северной зимы и не имея денег, я пешком пробирался на юг, переходя от одного населенного пункта к другому, нередко проводя ночи под открытым небом. Единственное, что мне не правилось, это спать на снегу, и я всегда старался забраться на ночь в укромное местечко, где было бы совершенно сухо.

4-го декабря я находился в мало населенной провинции Бексар и хотел пробраться в Сант-Антонио. По я пошел не по тому направлению, и, когда заметил свою ошибку, уже смеркалось. Я стал искать настоящую дорогу и окончательно заблудился. Между тем наступил вечер. Рассудив, что блуждать в темноте совершенно бесполезно, я расположился на отдых под огромным дубом.

Ночь была очень холодна, но я устал и потому моментально заснул. Приблизительно через час я проснулся от сильного шума и ветра. Начиналась буря, которая в этой местности всегда кончается проливным дождем. Это мне совсем не улыбалось, и я стал искать более защищенного убежища.

При яркой вспышке молнии я заметил большое отверстие в стволе дуба, под которым я спал. Оно находилось футах в десяти от земли. Я вскарабкался на дерево и заглянул в отверстие. К моей радости, я увидел, что оно достаточно велико, чтобы там расположиться и быть вполне защищенным от дождя. Оно походило на небольшую пещеру с крутым спуском вниз, — было очевидно, что весь * ствол внутри дерева пустой.

Спустив ноги внутрь, я осторожно скользнул в дупло, уперся о его стенки и устроился очень уютно. Быстро согревшись, я сладко заснул под шум разразившегося проливного дождя.

Сколько времени я спал, не знаю, но проснулся от какого-то толчка и ощущения боли. С минуту я не мог сообразить, где я нахожусь. Наконец, я вспомнил. Это было уже совсем не то удобное положение, в котором я заснул. Тогда я полусидел, опираясь о стенки дупла. Теперь же я стоял и чувствовал себя в каких-то тисках. И тут только я понял, что со мной случилось, и ужас охватил меня. Очевидно, полусгнившее дерево, не выдержав моей тяжести, рухнуло, и я упал на дно дупла. Отверстие, в которое я влез, было теперь фута на три выше моей головы. Моя левая рука была плотно прижата вдоль тела, и я мог едва пошевельнуть только ее пальцами. Ноги были так крепко втиснуты в сужавшееся книзу отверстие, что сделать ими какое-либо движение было совсем невозможно.

Правая рука была свободна. Я протянул ее вверх и копчиками пальцев коснулся отверстия дупла. Вытягиваясь и извиваясь в самых невероятных усилиях, я ухватился, наконец, за непрочный нижний край отверстия. Я напряг все усилия, чтобы на одной руке подняться вверх. Капли пота выступили на лбу, по все же я поднимался кверху, хотя и очень медленно. Уже мои глаза достигли уровня отверстия, и я пытался освободить и мою левую руку, как вдруг, о ужас, гнилое дерево с треском обломилось, и я полетел вниз. Благодаря сило падения, я скользнул теперь гораздо глубже. Отверстие теперь было совершенно для меня недосягаемо.

В каком-то исступлении я стал кричать, визжать и биться изо всех сил о края дупла до тех пор, пока совсем не обессилел и не впал в забытье.

В каком-то исступлении я стал кричать, визжать и биться изо всех сил о края дупла до тех пор, пока совсем не обессилел и не впал в забытье.

Отчаянная боль в ноге вернула мне сознание. Я пытался высвободить ее, но все было напрасно. Левая рука моя совершенно онемела. Рот, пос, глаза, уши были наполнены пылью, разлетевшейся от упавших кусков гнилого дерева. Я вдруг почувствовал страшную жажду. В горле совсем пересохло, и, казалось, язык увеличился в своих размерах.

Мне пришло в голову, что при помощи небольшого ножа, который был со мной, мне, может быть, удастся прорезать небольшое отверстие в стенке дупла, но я бессильно застонал, вспомнив, что он в кармане, откуда я не могу его достать.

Тогда я придумал новый способ освобождения. Я стал царапать и скрести гнилое дерево ногтями пальцев свободной правой руки.

Дело шло успешно, но только до тех пор, пока я не достиг наружной, крепкой и здоровой, древесины дуба. Тут без ножа уже сделать ничего было нельзя. Но я в отчаянии стал грызть дерево зубами, и в результате мои губы и десны покрылись ранами и занозами. Ногти на правой руке были сорваны до основания, и пальцы превратились в какие-то кровавые обрывки.

Время от времени я принимался кричать, но в этой местности редко проходят люди, и я вскоре умолк.

Чем дальше, тем слабее я себя чувствовал. Промежутки сознания делались все короче. Единственной моей мыслью было желание пить. Иногда шел дождь, и я слизывал случайные капли, попадавшие в дупло.

Наконец, я сдался, потеряв надежду на спасение. Появилась апатия, и смерть казалась мне желанной.

В один из проблесков сознания я услышал быстрые шаги и веселое посвистывание. И внезапно вся покорность судьбе и ожидание смерти отлетели. Мне захотелось жить, как никогда. Но кричать я не мог. Только хриплый топот вылетал из моего воспаленного горла.

Собрав все свои силы, я издал какой-то нечленораздельный звук, скорее рев животного, чем стоп человека. Шаги приостановились, свист смолк.

— Где вы? — раздался громкий голос у самого дерева.

— Здесь, в дереве! — прохрипел я и потерял сознание.

Звонкие удары топора о дерево привели меня в чувство. Первое мое слово по освобождении было: «воды», и в течение пяти минут я не мог оторваться от фляжки с водой.

Мое освобождение произошло 14-го декабря, следовательно, я был в плену у дерева в течение девяти дней. Не будь тех немногих капель воды, которые мне удалось слизать со стен дупла, я не остался бы в живых, — так сказал мне доктор лазарета в Сант-Антонио, куда я был доставлен».