Все равно!

Я привык надеяться на себя, на свои руки и ноги. На своих друзей, пусть даже я и являюсь их начальником, и мне становится тошно от того что превосходит моё сознание, и лезет в него без спроса. Я выполнил задание и включил генератор, чёрт знает чего в катакомбах ставки, где я был целых пять дней. Теперь я хотел закончить с этим, навсегда. К тому же нас ждали. Я пригласил очень много людей.

За месяц была построена посадочная полоса и тёплый ангар, способный вместить всех приглашённых. И ещё: я совершенно не представлял что буду говорить.

– Не чеши голову! Скажи что-нибудь! - настаивала Лейла.

– Пойдём!- я взял её за руку и мы прошли в кабину пилотов.

– Говорит гражданский самолёт, борт 27. Вы принимаете наш опознавательный сигнал?

– Командир звена Егоров. Последний раз предлагаем вам поменять курс.

– Не договорились. Жалко.

Я отключился. Я видел как это произойдёт. Туча появилась внезапно прямо по курсу идущей на нас пятёрки...

Прошло тридцать секунд. Наше сопровождение растаяло в дымке тёмно-синего полярного неба. Пять точек шли наперехват. Туча появилась внезапно, прямо по курсу идущей на нас пятёрки. После того как они влетели в неё, она загорелась изнутри красным цветом, цветом беды.

У Лейлы были заплаканные глаза.

– Не плачь, Принцесса. Всё хорошо. Они живы. Самолёты жалко.

Она подняла на меня свои чёрные глаза.

– Это правда?

– Я никогда не вру маленьким девочкам! Посмотри какие честные у меня глаза.

– Я не маленькая!- заявила она.

Приоритеты поменялись. Теперь ей было важно защитить своё взрослое достоинство. Хорошо детям, они могут забывать.

Оглянулся.

– Саша, сколько лететь осталось?

– Сорок минут, Командир. Если ветер не подует.

Никак не хочет меня по имени называть, и другие тоже... Надо им историю рассказать, как первый раз мне имя в детдоме дали, а потом Араб и Али подтвердили. Поэтому и воспринимаю его как награду.

Когда от Сардара всех заинтересованных в гости звал, злой был. Я тогда знал что им сказать, и как себя вести. А вот теперь нет. Не знаю. Что-то изменилось. Тридцать пять минут у меня есть, можно попробовать придумать.

Например меня с детства интересовало: Почему Солнце горит, и никак сгореть не может? Учёные говорят что там идёт термоядерная реакция, значит кто-то туда подвозит этот самый термояд? Даже то что там сгорают души грешников, и то более правдоподобная теория. Расчёт был дан где-то у Марка Твена, где одна человеческая душа была продана за, скажем два килограмма сверхчистого радиоактивного материала - радия, точнее не помню. Надо перечитать. А для того чтобы получить один грамм, нужно переработать от 30 до 100 тонн урана. Да, на таком топливе Солнце никогда не погаснет, пока существуют люди. Тогда и с доставкой всё более менее ясно. По временным линиям, которые пронизывают Вселенную, сходясь в точке пересечения - Солнце. Следовательно наше светило и является тем самым чистилищем, которым пугали бабушки своих внучат. Правильно пугали. Только чистят там не души, а время. Грязные души чистить бесполезно. Это напоминает плакат: "На свободу с чистой совестью!". Смешно?

Вспомните как Босх изобразил дорогу в Чистилище, знал старый еретик, всё знал.

Даже после своей "смерти" он сумел поставить в тупик историков. Впрочем, их и ставить не надо, они давно там. В гробу, вместо останков гения, была найдена только каменная плита неизвестного материала. Говорят что она светится холодным зелёным светом. Вот здесь и надо искать подсказку.

Надо начинать строить лабораторию, а ребята будут искать людей, на этот раз. Людей, которые будут работать вместе с нами. Учёных и таких как Михалыч.

То есть тем, кому надоело сидеть в болоте, именуемом официальной наукой. Чёрт!

Так и зажариться не долго. Горячо - это значит я где-то рядом. Что-то было ещё ... Ну, хотя бы сэр Фрэнсис Бэкон. Ещё в тридцатых годах французские военные дешифровальщики прочитали его дневник, где чёрным по белому было написано примерно следующее: "Я, Фрэнсис Иванович Бэкон самолично написал следующие произведения: Гамлет, Ромео и Джульетта и прочие, под именем Шекспира." Мальчик начал писать философские труды лет с пятнадцати, публикуясь опять же под псевдонимами. Что интересно, его современники обращались к нему как к божеству: "Тебе, БожественномуБэкону!" - написал Джон Оуэн в посвящении к своей "Эпиграмматум". Томас Пауэлл называл его "Недостижимой вершиной поддерживающей небеса". Томас Баббингтон, барон Макалай писал что сэру Фрэнсису принадлежал величайший интеллект, какой когда-либо появлялся среди людей. Останков лорда Бэкона также не нашлось. В гробу лежала свинцовая статуя мужчины. Где она сейчас? Найдём! Свинец ясно указывает на опасность радиации.

Был один человек, кто знал тайну сэра Фрэнсиса - Бэкингэм! Он шантажировал лорда-хранителя Большой печати, а тот не мог отказать этому сановному ворюге.

Страшная тайна? Из более современных - Никола Тесла, гений которого ещё не полностью осознан. Его опыты по передаче электричества. К сожалению мы не можем повторить их сейчас. Потому что непонятно. Могила его также пуста.

И самый яркий - Маркони, исчезнувший вместе с талантливейшими учёными начала двадцатого века. Это дорога? Исчезнуть? Не пойдёт. Сначала будем искать каждый намёк, каждое слово когда-либо написанное ими или о них. Денег хватит.

– Чика-Жека, не спи! Смотри! - ворвался голос Лейлы.

– О, Господи! Что случилось?

– Они улетают!

Я посмотрел в окно.

Три кажущихся тенями силуэта аэропланов, без огней уходили от нас на север.

В какой-то момент они слились вместе, и продолжили полёт уже как одно целое.

– Похоже на тарелку.- сказала Лейла.

– А по-моему, на перевёрнутый казан. И вообще, тебе что на сегодня задавали?

– Франц сказал что сегодня не будем заниматься.

– Я этому Францу покажу сейчас! Франц! Ты почему с ребёнком не занимаешься?

– Я не ребёнок!- запищала Лейла.

– Конечно, она не ребёнок!- подал голос Франц.

– Моя маленькая малышка!- отозвалась Лейлина мама.

– Оставьте, мама!

В кресле завозился Голдман.

– В чём дело, господа? Почему вы кричите?

– Господин Голдман!

– Зовите меня Арон, раз уж вы меня обманули.

– Вы кажется сожалели по поводу отсутствия учеников, Арон?

– М-м-да-а... В некотором роде.

– Вот вам ученица!

– Иди сюда, девочка!

– Гадкий старикашка!

– Что она сказала?

– Сумасшедший дом какой-то!

Замигали сигналы "Пристегните ремни". Самолёт наклонился на крыло и перешёл в режим пологого скольжения на бескрайнюю белую равнину убегающую назад, в прошлое.

Он стоял отдельно в стороне от встречающих, глядя на меня. Высокий старик одетый легко несмотря на мороз, в серебристого цвета ветровке и с тростью в правой руке.

Всё время, пока Стёпа валял меня в снегу, издавая бодрые милицейские крики:

"Ага! Попался!", он по прежнему стоял и смотрел. И я тоже смотрел на него.

Наконец Игорь и Франц вырвали меня из горячих Стёпиных объятий. Я обернулся.

Он уходил к ангару построенному для гостей, опираясь на свою палку.

– Знаешь кто это?- показал на него нашему коменданту.

Сразу после Геркулесовых подвигов с сейфом, я послал Степана навести порядок на нашей земле. Род Ыйдена, к которому теперь принадлежал и я, выкупил у государства в собственность громадный участок тундры, и потихоньку стал прирастать пастбищами других родов. Так что на сегодняшний день мы имели территорию в десять тысяч квадратных километров. Никаких возражений в правительстве округа не нашлось, нефти, газа и вообще что-нибудь ценного, исключая ржавые бочки из под солярки - украшение Дальнего Севера, здесь не было.

Это было совершенно другое место, не то где я впервые попал в настоящее стойбище и где так долго болел. Ыйден решил откочевать подальше, на всякий случай. С тех пор он ездил туда один, если не считать охраны, которую он тоже оставлял за несколько километров от старой фактории и святилища. После его смерти право заходить в пещеру получит один из его семьи, он и будет новым царём тунгусов. Ну и я, конечно.

– Стёпа!

– Не знаю кто он. Пятьдесят два человека прилетели, как упомнить? А Ыйден передал что будет ждать тебя завтра утром. Собирается ехать куда-то. А остальные где?

– Остальные там!- я показал в начало посадочной полосы. -Сошли раньше. Все твои знакомые-химики.

– Я знал это! Ух-у!- запрыгал он как радостный слон.

– Привезёшь их через час.

– Они же замёрзнут!

– У них есть всё необходимое. Дай мне снегоход, надо навестить Ыйдена.

– Он же сказал что завтра.

– Вот это меня и беспокоит.

Я не стал говорить Степану что так не принято. Когда приезжает шаман, то все выходят встречать его. Но сегодня не было никого, вообще никого. И спросить тоже некого.

Дорога до стойбища заняла двадцать минут. Выключил мотор не доезжая полукилометра, и побежал к селению. Собаки не лаяли и было непривычно тихо. Я понимал что это обманчивое впечатление, в тундре звуки гаснут быстро. Отражаться не от чего.

Все шесть яранг стояли пустые. У двух были откинуты пологи закрывающие вход и холодный северный ветер беспрепятственно проникал внутрь. Такого не бывает.

Это не в России, когда хозяева открывают все окна и двери, обычно после Крещения, когда лютуют наиболее сильные морозы, и вымораживают клопов и тараканов в течение нескольких дней. А сами живут у соседей. Здесь же соседями и не пахло.

Подсвечивая себе фонариком я вошёл в жилище Ыйдена и сразу увидел его. Он лежал лицом вниз около очага, затылок разбит и весь в крови.

Я аккуратно перевернул его, глаза приоткрылись.

– Дождался...- сказал он. -Догони их, Жека! Плохой люди...

Он умер, и душа его освобождённая от груза израненного тела взлетела вверх к его родным и знакомым, которые уже ждали его на небесных пастбищах, где так хорошо и не бывает плохих людей.

Они забрали всё оружие, собак, нарты и сундук, в котором с незапамятных времён хранились деньги рода. Придурки. В сундуке собраны все денежные знаки Российской империи начиная с середины девятнадцатого века. Я любил их рассматривать когда был болен. Современными выстлан только верхний слой, самый тонкий. Правда там было ещё несколько брусков золота...

Очаг был ещё тёплый, значит уехали не так давно, всего пару часов назад. Надо торопиться. Если предупреждать Стёпу, на это уйдёт ещё минут сорок. Может быть поздно. В тундре как и в тайге очень мало дорог, вернее здесь их совсем нет, зато есть направления. Ближайшее было старой факторией, потом они должны были подняться по течению реки до посёлка Студенцы, там всего десять домов, но зато есть радио и можно вызвать вертолёт.

Так я думал пока пересматривал одежду. Мне нужны были белая парка и такие же штаны. Наконец я нашёл всё что было нужно и ещё пять ножей. Всё таки оружие.

Хватятся меня примерно через час. Приедут сюда и сообразят в чём дело.

Поэтому, что бы не случилось со мной, их всё равно догонят.

Я представил громадного Стёпу с таким же большим пулемётом на снегоходе, Игоря, Франца и наших курсантов, и чуть было не пожалел бандитов.

Это всё соображал уже на бегу. Снегоход тарахтит сильно, услышать могут.

Следов от нарт было очень много, но в направлении фактории шёл только один.

Это только кажется что собаки с нартами бегут быстро, как автомобиль. Всё немножко не так. Впереди упряжки должен идти человек, прокладывающий лыжню. За ним бегут собаки, проваливаясь по брюхо в снег. Когда первая упряжка выдыхается, её сменяет идущая за ней. Людей надо менять чаще, тех кто прокладывает лыжню. Если нарты гружёные, как сейчас, трудности возрастают многократно. Поэтому я боялся. Заложников могут выбросить связанными на снег, чтобы не тормозили караван.

Я нашёл их примерно через час. Они лежали прямо на пути, не шевелились но были живы. Я разрезал верёвки и тряс их, пока не появлялось осмысленное выражение в глазах. Потом заставил их прыгать и хлопать руками. Сын Ыйдена Андрей уцепился за меня.

– У них остались наши дети, Шаман!

– Идите к стойбищу, может быть скоро встретите помощь. Степан должен привести людей.

Там где ты ничего не можешь, там ты ничего не можешь и хотеть. Эту простую истину дети тундры всасывают с молоком матери. Без слюней.

Они понимали, что ничем не могут мне помочь, наполовину замёрзшие люди, с отёками рук и ног прихваченных морозом. Они только стояли и смотрели мне вслед, пока я не исчез на сумрачном пространстве тундры.

Окно фактории засветилось неярким светом керосиновой лампы, когда я начал обходить её слева. Со стороны реки были грузовые ворота, их надо было проверить, тем более что они должны были охранять восточную сторону, откуда можно было ждать нападения. Тунгусы сказали что их всего четверо. Из разговоров было понятно, что они расстреляли партию старателей, захватили золото и опасаясь мести отсиживались в урмане, потом пошли на север заметая следы, в надежде что их не найдут. Не нашли. Но на пути им попалось стойбище, где их приветливо встретили и накормили. Жадность плохой советчик. Сундук стоял на виду и был открыт. Подходи и бери. А жизни двенадцати человек ничего не стоили.

Здание фактрии стоит на сваях, гарантия от подтопления во время паводков и таяния снегов. Поэтому я стоял под огромным срубом в полный рост, и мог слышать голоса через иссохшую древесину, из которой современный Страдивари уже мог бы делать свои скрипки и виолончели. Собак они заперли в сарае, чтобы не убежали. Сибирские лайки знают свой дом.

Плохо то что дети находились с ними в одной комнате. Я закрыл глаза и увидел перед собой глаза старика встречавшего меня. Именно меня, сейчас я понял это.

Это его голос преследовал меня: "Не бойся себя, Жека. Открой свою сущность, тогда всё станет намного проще."

Я помотал головой, отгоняя его. Дело не в том, готов или нет, просто я постараюсь всегда поступать как человек, и буду сражаться своими руками, и думать своей головой.

Наверху, прямо надо мной хлопнула дверь. Кто-то вышел на пандус, по которому раньше закатывали бочки и заносили ящики и кули с провизией. Тугая струя ударила вниз на снег и вздох облегчения пронёсся в воздухе. Шанс!

Я подпрыгнул, выкинув своё тело на бревёнчатый настил, одновременно ударив его ножом в основание черепа. Его ноги соскользнули с края и он с хрустом упал вниз.

– Эй, Рог! Что там у тебя?- послышалось изнутри.

– Упал, .......... Ох! Нога...- простонал я искажённым болью голосом.

– Мотыль, Кукан! Быстро сходите, принесите его. Ну, живее, ублюдки!

Двое выскочили наружу и оглядевшись спрыгнули вниз, к тому что минуту назад было каким-то Рогом. Они наклонились к нему, когда я вогнал два длинных тунгусских ножа в их спины, стараясь попасть ближе к сердцу.

Они упали без звука как братья-близнецы, по обеим сторонам первого трупа, который я схватил на руки и потащил наверх к открытой двери, ругаясь сквозь зубы, при этом топал ногами за двоих.

Он сидел за столом с пистолетом в руках и как только я вошёл с телом Рога, раздался выстрел.

– Что с-сука, обмануть меня хотел?

Он сделал ещё три неприцельных выстрела, завозился в комнате, потом раздался звон стекла и шум упавшего тела. Он сделал всё правильно, бежать не размениваясь на заложников, это был его единственный шанс. Я посмотрел в окно, на всякий случай. Он уходил на лыжах широким, размашистым шагом. Так ходят охотники, проводящие большую часть жизни в тайге. Они и летом ходят точно так же. На Студенцы его путь был тепрь закрыт, он понимал что его там будут ждать. Он стремился на другой берег реки. Река в этом месте мелкая, я её всю облазал, в надежде найти золото. Лёд зимой тонкий, но утонуть нельзя, потому что мелко.

Я проверил ребятишек. Четыре пары испуганных глаз таращились на меня из угла комнаты. Присел на корточки.

– Не бойтесь, я пришёл за вами. Меня зовут Шаман, мы прилетели сегодня на самолёте.

Они слышали обо мне от своих родителей. Крик радости раздавшийся в тишине сбил меня с ног и я упал на пятую точку, пока дети лазали по мне крича что-то невообразимое, а я обнимал их всех сразу.

Потом усадил за стол, подбросил в печку дров, и стал кормить из бандитских припасов. А они смотрели на меня, как я ем набивая полный рот, и пытались повторять, что собственно мне и было нужно. Детям надо было восстановить свои силы, согреться, и по-возможности забыть на время о том что произошло. А манерам их будут учить родители. Или дедушка Голдман. Я сейчас ясно увидел, как он визжа от удовольствия катается с Лейлой и мальчишками(впрочем кто их разберёт, мальчишки они или девчонки) на нартах. Потом я видел его сидящим на сцене ангара в кресле прямо над нарисованном на полу красном пятне, обозначающем вершину нашей золотой горы.

– Вы знаете месье Ронин, какая самая заветная мечта у евреев? Ну хорошо, за всех я не скажу. Только за себя. Так вот, у меня всегда была мечта сидеть на вершине громадной золотой горы, и знать что она вся твоя. Это ведь на самом деле гора?

Я требую чтобы мой оффис был прямо здесь!

А я смеялся и говорил что с этим проблем не будет, поскольку разрабатывать золото не входит в наши ближайшие планы. Нам бы пристроить основной капитал, чтобы он работал и приносил доходы. Потом я спрашивал его какой самолёт он предпочитает, а он говорил что предпочитает летать только с нами, на нашем самолёте. Что ему и было обещано.

– Как то ловко вы меня...- он хлопал своими глазами лишёнными рестниц, -А вы уверены что вы не еврей, месье Ронин?

На что услышав что я никогда не видел и не знаю своих родителей, сказал:

– Теперь у меня есть надежда!

– Всем выйти из дома с поднятыми руками!- скомандовал родимый голос Степана на улице. -Даю ровно тридцать секунд!

Я подмигнул детям и поднял руки кверху. Они повторили мой жест, и мы все пошли к выходу под свет фар снегоходов, и фонарей наших курсантов, которых этот медведь притащил сюда на верёвке.

– Дядя Стёпа!- закричали малыши, перебивая друг-друга и захлёбываясь словами. -Нас спас дядя Шаман! А они убежали!

И все смеялись глядя на меня с поднятыми руками.

– Отпусти руки, Жека! Кончай!- Игорь хлопнул меня по спине так что я скатился вниз, где меня принял Франц и остальные.

– Хороши!- сказал им, -А гостей на кого оставили?

– Так им Голдман сейчас лекцию читает.- ответил Франц. -Обещал что не уснут до нашего приезда. Я слышал как он начал свою речь: "Дорогие господа из шпионских учереждений!"

Он опять засмеялся.

– Жека!- Стёпа не был бы ментом, если бы не вёл себя так. -Где преступники? Ты отпустил их?

Остальные вопросительно на меня посмотрели. Вернее на кровь на моих рукавах.

– Сволочь ты Стёпа!- сказал я вполголоса. -Ну что ты орёшь? Думаешь всем интересно знать?

Я посмотрел на своих бойцов. Они смотрели с интересом.

– Мерзавцы, если вам так приятно смотреть на покойников, я вас всех устрою копать могилы на кладбище! Ну хорошо. С той стороны, под пандусом.- я показал.

– Но чтоб молчок, а то тут менты некоторые давно ко мне подбираются.

Степан покачал головой и пошёл с остальными смотреть.

– М-да,- сказал он, появляясь из-за угла через пять минут. -А где ещё один? Я всё знаю!

– Стёпа! Не изводи ты меня со своими ментовскими штучками! Живой он, пока.

– Почему "пока"?

– Видишь он речку переходил? Вон там, где полынья? Это он купался, а потом пошёл в горку. Куда ему деться?

– Напартачил ты тут, даром что шпион. Этого я сам брать буду!- заявил он садясь на снегоход.

– Держись правее, Стёпа! Целую в глазик!

– Тьфу на тебя!- ответил комендант. И только снежная пыль.

Он вернулся через двадцать минут один.

Мы тронулись, не дожидаясь. Я слышал как кто-то кричал ему:

– Степан, где же твой арестованный?

– Застрелился в ногу.., скотина!

А какую ещё пытку он мог придумать, в двух шагах от полярного круга?

Оплакивать своих мёртвых будем завтра.

Мы приехали, когда в ангаре обстановка была далеко от мирной. Если бы у гостей были помидоры и тухлые яйца, они наверняка забросали бы ими Голдмана, который уже в пятый раз рассказывал им о ценовой политике корпорации "Де Бирс" на неогранённые алмазы в странах третьего мира.

– И это ещё не всё!- с жаром восклицал он потирая руки, когда я ввалилася на сцену.

– А вот и тот кого мы ждали!- мгновенно переключился докладчик. -Попросим!

Голдман захлопал в ладоши. К моему удивлению публика с энтузиазмом поддержала. Видимо он и в самом деле надоел им хуже горькой редьки.

– Простите за опоздание, господа! На стойбище оленеводов, на чьей земле мы сейчас находимся, было совершено нападение. Четверо бандитов убили моего друга - тунгусского царя Ыйдена, ограбили его дом, и взяли в заложники всех мужчин, женщин и детей.

Две трети зала встали как по команде.

– Мы можем помочь?

– Перейдите сюда, на сцену, пожалуйста! Все кто встал с места!

Они пошли к нам. Многие были довольно молодые офицеры, но среди них много людей с седыми волосами, занимающими в разведке солидные должности. Они хотели рискнуть своими жизнями за наших оленеводов и их детей.

– Остальных проводят на самолёт, он уже ждёт вас на взлётной полосе.

Из зала послышались раздражённые выкрики:

– Это что за фиглярство? Мы что за этим сюда ехали?

Двое в серых костюмах кричали что они представители ФСБ и не позволят так с собой обращаться.

– Передайте мои лучшие пожелания вашему директору, и чтобы в следующий раз он присылал более достойных сотрудников. Я вам не верю, это очень затрудняет отношения между людьми. Мы работаем только с теми кто нам нравится. Вы не из их числа. Наша охрана вас проводит.

Вооружённые курсанты мгновенно появились из боковых дверей, в считанные секунды окружив оставшихся в зале.

– И пожалуйста господа, без эксцессов.

Высокий седой старик шёл по направлению к выходу.

– Подождите!- закричал я. -Мне надо с вами поговорить!

Он повернулся ко мне.

– Ты сделал всё правильно, Жека. И ты выбрал свой путь. Это тебе. А мне пора, извини.

На моей ладони лежала карточка под номером двадцать восемь...

За два последующих часа мы договорились о сотрудничестве и взаимопомощи со всеми оставшимися. Конечно не всё пойдёт так гладко, когда доклады будут представлены в высокие кабинеты. Но жизнь не кончается на этом. Как сказал двадцатьвосьмой: "Всё будет хорошо!"

И я верю в это.

Эпилог.

На следующий день, после того как мы отправили наших гостей по домам, состоялись похороны Ыйдена. Услышав о трагедии случившейся у нас, стал прибывать народ с соседних стойбищ и посёлков. Мы отвезли его тело в пещеру, где находилась статуя прекраснейшей женщины. Здесь в вечном холоде он будет храниться нетленным, пока существует этот мир. Отныне это место будет не просто святым. Это будет местом поклонения всех последующих поколений. Потому что так сказал я - Великий Шаман и мои Великие друзья, которые тоже иногда непрочь пошаманить..

Она пришла на рассвете, оттолкнула меня на край кровати, отобрала подушку, стукнула меня ей и сказала:

– Я всегда знала что ты врун, Жека.

– Почему?- спросил я, ещё не совсем пришедший в себя после двадцатичасового перелёта из Австралии, где Карась со своей Региной нашли маленькую пирамиду с египетскими письменами.

– Я читала что ты написал. Как будто каменная баба превратилась в меня.

А ты там в роли этакого Пигмалиона. Скажешь неправда?

– Это не я, это Игорь написал, он сказал что так будет интересней.

– Мне неинтересно когда так врут! Неужели нельзя написать правду?

– Тогда не поверят, точно!

– А тебе не всё равно?

Ответ мог быть только один.

– Всё равно! - сказал я, глядя честными глазами. Подумал и добавил с глубокомысленным видом:

– Даже всё ровней