Время падать, время летать

Глава двадцать третья

Минуты слились в часы, часы — в дни, дни — в бесконечность.

Целую вечность Блейз провела в клетке с диким зверем. С львицей, которая не пыталась ее разорвать только потому, что на мощном мускулистом теле, покрытом светло-песочной шерстью, была выжжена метка жриц. Они спали на расстоянии друг от друга, обе — на каменном полу. Привыкнуть к такому оказалось непросто — Блейз до сих пор просыпалась с болями в спине и шее. Ильгре убеждала, что это пройдет.

Когда приходило время обеда, кто-нибудь из жриц просовывал через прутья клетки два куска мяса — сырого и жаренного. Первый Блейз поначалу кидала в сторону львицы, потом осмелела: подходила ближе и протягивала в ее сторону руку. Смотрела в глаза — пристально, не моргая, как учили жрицы. Обычно зверь со змеей вместо хвоста, не разрывая зрительного контакта, аккуратно смыкал челюсть на куске мяса, и Блейз разжимала руку, отдавая ему добычу. Но однажды львица слишком сильно распахнула пасть, грозя заглотить мясо вместе с пальцами. Не растерявшись, Блейз прикрикнула на нее. Подавшись вперед, прищурила глаза. Плечо — там, где метка — обожгло болью. Что бы ни произошло тогда, это сработало — львица виновато мурлыкнула и осторожно куснула добычу, стянув ее из руки Блейз.

К хорошо прожаренному мясу, который она уплетала без помощи ножей и вилок, Блейз полагались и свежие овощи, и кусок хлеба, и вода в большом стакане.

— От тебя не требуется быть зверем, — говорила Ильгре. — Ты — человек, и им и останешься. Звериную природу ты должна перенять иначе.

— Как?

— Всему свое время. Сначала докажи, что достойна.

И Блейз доказывала — час за часом, день за днем, все больше сокращая дистанцию между собой и львицей. Понемногу стирая границы между ними. Они ели вместе — теперь ей давали не цельный шмат мяса, а кусочки в пиале, которыми полагалось кормить зверя. Блейз протягивала еду на ладони, и львица аккуратно, лишь слегка касаясь кожи зубами, ее принимала. Они спали вместе — в огромном подвале, где были только камень и металл, так выходило теплее. Блейз засыпала, прижимаясь спиной к горячему боку. Порой ловила себя на том, что невольно подстраивается к дыханию львицы.

Но настал тот долгожданный час, который должен был все расставить по своим местам.

— Время пришло, Блейз. Магия в какой-то мере сдерживала инстинкты львицы. Сейчас, когда я сниму метку, твоя задача показать…

— Что я — ее хозяин?

— Нет, — отрезала Ильгре. — Что ты ей не враг. Ты должна быть ей другом, союзницей, а не хозяином. Приручив львицу, как человек приручает дикого зверя, довлея над ней, ты ничего не добьешься. Вы так и останетесь девушкой и львицей, а должны стать тандемом, дуэтом двух поющих в унисон голосов.

— Как мне это сделать? Она — не человек, и убеждение, в котором я довольно сильна, тут не поможет.

— Глаза. Скажи все взглядом. И помни — вы уже связаны. Не метка, но жизнь в одной клетке связала вас.

Блейз быстро кивнула.

— Я готова, — бросила она, отступая в дальний угол клетки. Расставила ноги, расправила плечи, руки сжала в кулаки. Каждый мускул ее тела был напряжен до предела. — Снимайте.

На этот раз кожа не ощутила жара — напротив, на плечо с выжженной меткой будто дыхнуло ледяным ветром. Блейз видела, как со шкуры львицы медленно исчезает метка, но заставила себя заглянуть ей прямо в глаза.

«Убери агрессию, ты смотришь слишком враждебно». Она медленно выдохнула через приоткрытые губы. Попыталась смягчить взгляд. Слишком фальшиво — лишенная метки, львица насторожилась. Приподняла верхнюю губу, обнажив клыки. Предупреждающе зарычала.

«Мы же спали бок о бок, помнишь? Помнишь, как дышали в унисон? Помнишь, как ты смотрела на меня голодным взглядом, потому что мяса тебе не хватило, и тогда я поделилась своим?»

Блейз вдруг расслабилась. Страх ушел без остатка.

«Ты — друг».

Блейз усмехнулась своим мыслям. Она так и не научилась заводить друзей среди людей — и никогда уже, наверное, не научится. Устрашающий зверь с мощными челюстями, способными за секунду разгрызть в осколки человеческую кость, со змеей вместо хвоста… стал ей другом.

Львица мурлыкнула, опускаясь на лапы. Блейз рассмеялась. Бросилась к ней, обняла, уткнувшись лицом в гриву. Ильгре дала ей несколько минут — насладиться облегчением… и пониманием, что отныне у нее есть друг.

— Осталось последнее.

— Что нужно сделать? — Блейз вся подобралась, готовая на все, лишь бы достичь уже такой близкой цели.

— Убить львицу.

Из ее легких словно выбили воздух. Она вскочила, инстинктивно заслонив львицу своей спиной. Крикнула, вне себя от ярости, полыхнувшей в венах огнем:

— Вы не сделаете этого!

— Мы не сделаем, — спокойно согласилась Ильгре. — Это сделаешь ты.

— Вы сошли с ума, — раненой кошкой прошипела она — если думаете, что я пойду на это!

Старшая жрица лишь удостоила ее снисходительным взглядом.

— Да что с вами? — вскричала Блейз. — А как же все эти разговоры о тандеме? Зачем все это было нужно? Зачем вы привязали меня к ней? Чтобы я показала, насколько я жестока, что способна убить того, кем дорожу?

— Ты такая еще юная, Блейз, — усмехнулась Ильгре. — Нам не нужна твоя жестокость. А вот жесткость и решимость — нужна. Посмотри на свое плечо.

Она неохотно подчинилась. Вскинула голову, удивленная.

— Метка… изменилась.

— Это ты изменила ее — в тот самый миг, когда заставила львицу принять тебя как равную. Ты связала ваши души. Навсегда. — Ильгре открыто улыбнулась. — Ты не убьешь ее — ты сделаешь ее практически бессмертной. Львицы живут лет пятнадцать, не больше. Люди — несколько десятков лет. Когда она умрет от твоей руки, ее душа станет частью твоей собственной. Вы будете навеки связаны, разделив одно тело на двоих.

— Пожалуйста, — прошептала Блейз, опускаясь на колени перед львицей. — Не заставляйте меня делать это.

— Таков обряд, мне жаль. Но, Блейз… я думала, ты давно поняла и разделила наши убеждения: тело ничего не стоит без души. Просто пойми — ты даруешь новую жизнь тому, кто скоро жить перестанет.

Она заглянула в мудрые кошачьи глаза цвета расплавленного золота. Прижалась щекой к жесткой гриве, скользнула ниже, чтобы услышать стук горячего сердца зверя. Вздрогнула, когда рядом с ней упал тонкий кинжал с золоченой рукояткой. Протянула руку, сжала ладонь, ощутив холодное прикосновение стали.

— Вы обещаете мне, что ее душа будет жить? — прошептала Блейз.

— Она будет. Клянусь.

«Прости». Быстрый взгляд в глаза. Львица почуяла ее печаль, ее тревогу. Заволновалась.

Блейз закусила губу, ощутив во рту солоноватый привкус крови. И, не колеблясь, нанесла удар. В самое сердце. Рукой, испачканной в темной крови, вытерла с лица слезы. Жрица не должна была их увидеть.

Что-то изменилось. Странный шум, заполонивший пространство, вытеснил все звуки, кроме одного. Блейз зажмурилась, зажала уши руками — чтобы заглянуть внутрь себя. Чтобы расслышать размеренный стук сердца и… еще одного. Миг — и все стихло. У душ нет сердец. Но она точно знала, что душа львицы отныне стала ее частью. «Мы вместе. Мы едины».

Впервые за очень долгое время она улыбалась.

— Подойди ко мне, — попросила Ильгре.

Когда Блейз замерла от нее на расстоянии вытянутой руки, жрица провела пальцем по ее ладони, собирая кровь. А затем кровью, как краской, нарисовала странную вязь у самого глаза, к виску и до середины щеки. Сначала стало горячо, а потом… Блейз закричала от ослепившей ее боли. Когда красное марево рассеялось, кончиками пальцев коснулась щеки, провела по изгибам узора метки-татуировки. Ей не было жалко лица.

Тело без души ничего не стоит.

Ильгре заглянула ей в глаза.

— Забудь о том, кем ты была, какое имя носила. Отныне ты — клинок Тхана. Отныне ты — Львица.

Блейз прикрыла глаза, выдыхая. Львица.

— Мне нравится, — улыбнулась она.

— Но это еще не конец, — отчеканила Ильгре. — То, что внутри тебя — звериная ярость и звериная сила, ничего не значат… пока ты не научишься ими управлять. Но для меня это не первый ритуал единения. Я научу тебя всему, что знаю. Тебе предстоят долгие недели осознания и принятия твоей новой сущностью — наполовину человеческой, наполовину звериной. Делить одно тело на двоих не так-то просто, как кажется. Усмирять в себе зверя, уметь подавлять пока еще не знакомые тебе инстинкты — или, напротив, призывать их, чтобы стать сильней и свирепее. Чтобы стать неуязвимой.

— Вы обещали сказать мне имя того, кто убил моих друзей.

— Время еще не пришло. Сначала…

— Я знаю, что будет сначала, — жестко отрезала Блейз. — Я научусь быть смертельно опасной, лучшим воином, который будет защищать вас до конца. Я научусь всему, обещаю. А затем уничтожу его. Ради себя, ради вас. Я его уничтожу. Но мне нужно имя, которое я буду повторять, засыпая и просыпаясь.

Ее жажда мести не угасла — только разгорелась. Ее ненависть к убийце не поблекла — стала только сильней.

— Оно отравит твою кровь, — туманно сказала жрица.

— Пускай. Яд мне не помешает, — усмехнулась Блейз.

В памяти всплыло лицо незнакомца — длинные волосы, ярко-голубые глаза. И кровь, обагрившая руки.

— Имя, — потребовала она, вонзая ногти в ладони. Стало чуть легче.

— Шадриан. Король Душ.