Время, назад! Маришка и Егор Адаменковы. СССР времен Л.И. Брежнева Юмористически-мелодраматическая повесть.

Глава 6 Маришка и Варенька. Магазины. Заседание Политбюро.

Варенька заехала за Маришкой в десять утра. Они хотели попасть в ГУМ, там в закрытой секции, должны были быть привезены немецкие и английские вещи для девочек и мальчиков. Можно было просто погулять по отделам.

У Вареньки был пропуск. У Маришки нет. Пока нет.

Маришка обходила, гуляя с коляской окрестные магазины. Ее удручил ассортимент и организация торговли.

Она захотела купить сметаны. Сметана продавалась на развес. В банки. Стеклянные банки. Отстояв очередь, она получила. Выданный на клочке бумаге текст с весом. Пошла к кассе. Отстояла очередь. Вернулась. Сметану ей выдали без очереди.

Она захотела масла. Отстояла очередь. Заказала вес. Взяла у неулыбчивой, безвозрастной тетушки. Бумажку. Потом пошла к кассе. Смяла бумажку и выкинула ее в урну.

Больше в магазины она не заходила. Еду им доставляли из знакомого ресторана. Егор, став за эти дни постоянным клиентом ресторана, договорился с директором. Еду доставляли им каждый день. Три раза на дню, но Маришка начала уставать. Ей хотелось сготовить что-то самой. Котлетки, бурщик, да яичницу, наконец.

Подруги посоветовали нанять домработницу и водителя. Водителя они нашли сразу. Тихий, неприметный мужчина из средней полосы России. Не пьющий по контузии в ту войну, муж одной из домработниц ее подруг, то ли Верочки, то ли Катечки.

С домработницей пришлось помучиться, но и она была найдена. Аккуратная деревенская баба без возраста, оказалась то ли сестрой, то ли теткой их водителя. Готовила просто, но хорошо. Убиралась тоже просто, но после нее было чисто.

Но Маришка задумалась. Она не может организовать без мучений доставку продуктов домой в центре Москвы. Если в центре Москвы нет самого необходимого, то как такая страна может еще как-то держаться?

Вопрос был задан и ответ найден. Было все. Только надо было просить. Знакомиться, унижаться. Любой мясник, любой швейцар, любая парикмахерша чувствовали себя незаменимыми и важными людьми.

А еще лучше было иметь такой пропуск, как у Вареньки.

Но Спецотдел ее не впечатлил. Галина встретилась с ними в отделе. Ей было особо ничего не нужно, и она наблюдала. Равнодушно скользнула Маришка, после Тайских фруктов по хорошим, но не отличным фруктам. Без удивления посмотрела на бананы. Взяла, с толком выбрав киви. Морепродукты она оценила, но не накинулась.

Одежду выбирала придирчиво. Взяла шарфик и более ничего. Ни хрустальные люстры, ни хрустальные вазы, ни сахарницы с конфетницами ее не впечатлили.

У ее отца в доме подвал был отведен под них. Выбивающиеся из дворцового стиля они не смотрелись. Маришка вздохнула. Приличный, дорогой супермаркет наших дней в любом областном городе. Одежды для детей выбор был, но не большой. Любой сетевой магазин предоставлял больше.

Варенька радовалась. Маришка грустила. Галина размышляла. Она понимала, что в чистом воздухе, отсутствии машин кроется, не только благо, но и зло. Зло коррупции, зло дефицита и нищеты.

Она ждала свой час, и он настал.

Леонид Ильич думал над словами Маришки. Он открыл Ленина. Открыл Сталина. Открыл докладные КГБ и идеолога Суслова.

Нигде он не нашел слов, что при социализме у детей должна быть грязная опа.

Он перечитал. Нет, таких слов не было. Задумался. Написал текст. Отдал референту. Тот напечатал, Леонид Ильич подправил. Потом подписал исправленный вариант и попросил разослать всем члена Политбюро.

Заседание он назначил на следующий день. На 11 утра.

Телефонный звонок застал Маришку в ванной. Она набрала теплой воды и пока Джулька была под присмотром няни, которую они тоже наняли, она решила сделать себе день спа. Вежливый референт поинтересовался планами Маришки и пригласил ее в Кремль. На завтра. На одиннадцать.

Маришка поинтересовалась: «А чего, собственно?». Ей ответили, что это личная просьба Леонида Ильича. Отказывать Маришка не стала.

Выбрала платье, потрясающего синего, со стразами цвета. Выбрала помаду, накрасила в синий же цвет ногти. Надо было делать мелирование, но у нее уже не было времени.

Мужу о встрече она сказала, но тот, готовился к первенству Союза, и одобрил поездку, особо не слушая. Первенство Союза должно было стартовать через две недели, и Егор представлял Москву.

Наутро Егор ушел на тренировку. Маришка Надела платье. Оно было чуть узковато, она поправилась после беременности, но идеально подчеркивало ее фигуру. Ноги, груди и ровную шейку.

Выбрала драгоценности и к десяти попросила подать машину. Она поехала на своей. Егор решил прокатиться в метро.

Машина выехала на Арбат и поехала в сторону Кремля. Проехав по Красной площади, они ненадолго остановились перед закрытыми воротами одной из башен.

Пропуск был заказан, и они проехали внутрь. Машина остановилась перед крыльцом Большого дворца, которое Маришка видела только на иннагурации Президента. Ее встретили и проводили в приемную перед кабинетом заседаний Политбюро.

В приемной кроме нее была Галина. Она сегодня была скромна и одета в черный брючный костюм. Но костюм только казался скромным. Это была Коко Шанель. И модель была последней коллекции. А за бриллиантовую брошь, можно было бы купить домик на берегу моря. Но брошь никто не продавал, а домик у Галины и так был. И у моря тоже.

Она приветственно обняла Маришку. По-женски, но опять без зависти, оценила наряд и предложила присесть рядом.

Политбюро собралось не в полном составе, но основные тяжеловесы в нем были.

Громыко, Министр Иностранных дел. Устинов, Министр Обороны. Андропов, председатель КГБ. Первый секретарь Московского обкома Гришин. И несколько других, курировавших промышленность и легкую, и тяжелую.

Леонид Ильич подъехал. Прошел в приемную. Обнял и поцеловал Галину. За руку поздоровался с Маришкой. Оценил ее наряд. Разом помолодел и решил, что она его не подведет.

Молодцевато вошел в кабинет. Все встали. Прошел и сел. Все сели и замолчали. Брежнев оглядел их всех. Почти всем было за семьдесят. Старая гвардия вздохнул он и начал.

Он начал с того, что Ленин ввел Нэп, находясь под угрозой краха страны. Он продолжил, не есть ли признаки краха сейчас, когда людям не хватает самого необходимого, и скоро надо будет вводить талоны. Он напомнил про Новочеркасск и вновь вспомнил Ленина и его сотрудничество с западом в части строительства производств. Он сказал также, что эти законы не отменены. Напомнил про газовые проекты.

В целом с его речью были все согласны. Лишь Суслов, серый кардинал и идеолог партии хмурился. Брежнев прервался и сказал: «Скажи, Миша, не держи в себе».

Миша сказал. Он сказал, что недопустим ревизионизм идеалов, что социализм есть неотъемлемая и неразделимая часть, что вынь один кусочек и все полетит. Он распалялся, его руки начали дрожать и тут организм подвел старика. Он сикнул в брюки. Осекся и сел. Брежнев добил его: «Андреич, социализм не начинается с грязной ж. и мокрых трусов». Все засмеялись, заржали, хлюпая и надрываясь. И даже железный «Мистер «Нет» - Андрей Андреевич Громыко улыбнулся.

Брежнев пригласил Галину и Маришку. Мужики были добиты. Они отвыкли, что в Союзе есть такие дивчины. Свободные, красивы, говорящие. Кровь с молоком. Приосанились и скинули кто по тридцать, а кто по пятнадцать лет.

Маришка предоставила проект, который готовила несколько дней. Она рассказывала о одноразовых импортных подгузниках для детей и для взрослых, при этом Суслов покраснел, необходимости организации производства и ее необъятные груди колыхались в такт словам. Мужики поплыли. Они бы приняли указ о возвращении капитализма и оформили бы его решением Политбюро. Но она этого не просила. Пока не просила.

Она закончила. Вышла. Политбюро одобрило проект строительства фабрики на пять миллионов подгузников в год. Этого было мало, но это была победа. Минфин ССР денег не дал. Не было в планах этих денег.

Брежнев сказал – государственно частное партнерство.

Так в Союзе произошло маленькое изменение.

Маришка победила и была назначена Первым замом Председателя Акционерного общества «Чистая ж…», «Чистая продукция для мам и малышей».

Председателем была Галина. Деньги на проект они собрали за три дня. Обзвонив знакомых. Денег в потенциале было еще на два проекта.

Но пока Маришка была занята проектом. Она вникала в процесс производства, процесс поставки хлопка и бумаги. Она обзванивала сотни людей и получала сотни отчетов.

Все были согласны. Но на каком-то этапе все уткнулось в невидимую стену. Деньги у них были. Но весь хлопок должен был уйти на 29очень нужные вещи. Древисина гнила. Но для нее древесины не было.

Что-то здесь было не так, и они подключили жен всех руководителей страны.

Толк был, но не очевидный. Галина съездила к отцу. Он помог, но и этого было мало.

Плюнув на все, они решили дождаться американцев.

Андрей Андреевич принял их у себя в кабинете. Здание на Смоленской площади открыло свои двери. Они поднялись, и референт проводил их к шефу.

Железный, без эмоциональный человек, олицетворяющий мощь Союза, сидел за столом. Он привстал, указал на места за столом совещаний и выслушал их. Сделал две пометки. Набрал номер. Говорил он с посольством в США. Обрисовал ситуацию.

Потом предложил чаю.

Телефонный звонок застал Президента крупнейшей компании «Памперс и шмамперс» в кровати. Красивый особняк белого мрамора с зеленой лужайкой и бассейном позади дома. Подсветка и полив были включены. В ночи Калифорнии лиш пели цикады. Он уже спал. Рефлекторно поднял трубку. Этот номер знали десять человек, включая Президента. Поднял трубку: «Какое посольство?». «Посольство СССР, - вежливо уточнили на другом конце трубки». Он выслушал предложение. Нолики и единицы крутились у него в голове, складываясь в огромные цифры с шестью, семью, восьмью нулями. Огромный незаполненный рынок лежал перед ним. Он встал. Спросил когда надо быть.

Уточнил про визу: «Как уже готова?». Поцеловал жену: «Маргари, я в Союз». Она не расслышала куда, решила, что он едет опять в объединенный офис. И заснула дальше.

Через час представители американской корпорации были уже в аэропорту.

Следующим утром он уже будет в Штатах и Маргари так и не узнает, что ее муж был в СССР. Да и не надо было третьей жене, супермодели 1977года США в это вникать.

Уже утром президент и вице-президент компании встречались с Галиной и Маришкой. Переводчиков не понадобилось. В свое время они оба были военными переводчиками на знаменитой встрече Большой Тройки в 1945 году.

Два седых джентльмена в идеальных костюмах и две очаровательные дамы встретились в конгресс-холле гостиницы «Россия».

Им не когда было любоваться видами столицы. Маришка выжила им идею.

Они идею оценили и дали свои предложения.

Представив главу Акционеров, дочь Самого, Маришка вела торг за каждый процент. За каждый доллар и цент. Американские деляги были восхищены.

Они не были в Союзе, с войны, но слышали, что иностранец в СССР воспринимался как чудо и «ступид советишен» соглашались на многое за доллар.

Здесь был иной торг. Торг жесткий и деловой. Они сошлись на пяти процентах прибыли. Это было хорошо. Они готовы были ввязаться в дело и при трех с половиной. Они не знали, что Маришка готова была предложить им семь.

Американцы поставляли станки, сырье и рабочих. С условием замены на местное: в течение года рабочих, двух лет сырья и пяти лет оборудования. Маришка согласилась.

Они, не теряя времени поехали выбирать место для завода. Они объехали несколько предложенных и остановились на Южном

Бутово. Это было недалеко от Москвы.

Площадка старого производства карет, после революции использовавшихся как склады была готова к размещению производства. Как рачительные хозяева они облазили весь завод. Стены были прочны. А остальное, если бы оно тут было, надо было менять.

Они подписали рамочный договор. Президент «Памперс и Шмамперс» был доволен. Огромный рынок Союза открывался им. Они уехали довольными. Прибыль была хороша. Маришка была довольна. Проблема иностранных одноразовых подгузников решалась сама собой.

Отец Вареньки помог с рабочей силой, организовав внеплановые сборы запасников, и через месяц уже монтировали оборудование, а через три месяца завод заработал.

В подгузниках под маркой «Сделано в СССР» выросло не одно поколение детей.

Зеленый слоненок с желтым бантом. Удобные были подгузники, впрочем. Почему были в любом магазине и сейчас их большой выбор.

«Слон девочка, слон мальчик. Слонята подрастают по возрастам. Так, что у меня еще в списке, смеси, салфетки, яблочный сок, пюре.» - так думают и сейчас многие отцы ,идя за покупками в Детский магазин.

Рабочих обучали в местном ПТУ, не затягивая, отзывав желающих с каникул и отобрав по конкурсу знающих язык. Обучение вели американцы. Поступить в это ПТУ стало не менее престижным, чем в МГИМО.

Учащиеся работали на производстве и уровень дохода, правда, чуть уступал. Уступал, у дипломатов конечно.

Оставался вопрос с сырьем. Железная стена «твоя моя не понимай» висела между Маришкой и представителями Советской Азии.

Брежнев собрал их всех у себя на даче, чтобы обсудить дела в тихой обстановке. Прилетели все. Приехала и Маришка. С мужем. Для встречи она выбрала строгий закрытый наряд и платочек, как у Елизаветы Второй.

Хозяева республик прекрасно говорили по-русски, обсуждали красоту Москвы и последние театральные постановки, концерты бардов, а вы знаете, такой Навлодский, чуть не умер. Да, когда у нас был. Наркоман оказался. Да ты что, такие песни писал.

Маришка знала историю Навлодского из фильма «Спасибо, что не убили» и могла поддержать разговор.

Но разговор о хлопке затихал. Они переходили на каждый сой, непонятный другим язык. Маришка поняла. Им не нужны были деньги за хлопок. Они хотели в дело.

Маришка попрощалась. Пригласила в гости каждого к себе на Новый Арбат в арендованное ей здание, приспособленное под снос, но для Акционерного общества сохраненное. Она сделала каждому их них предложение, от которого они не могли отказаться. Круг акционеров расширился. Вопрос с хлопком был решен.

Главы Союзных, хлопковых республик боролись за право разместить у себя филиалы Акционерного общества, и она, обсудив это с американцами, включила это в планы.

Одна проблема была решена.

Леонид Ильич открыл докладную. Речь шла о дочери.

Галина перестала гулять. Ежедневно появлялась в конторе Акционерного общества. Налаживала сотни цепочек и связей. Согласовывала, утверждала, обзванивала, встречалась и договаривалась о встречах.

Лично ездила к Гришину – Главе Москвы и выбивала квоты на электричество, воду, сырье, газ.

Южное Бутово включили в план строительства метро и протянули новое шоссе, попутно перекинув его через железнодорожные пути.

Галина направила свою энергию в новое для себя дело и потребность в алкоголе уходила, от нее, открывая новый, но интересный мир цифр и производства.

Леонид Ильич был доволен. Его сердце переставало болеть за дочь.

Он часто приглашал ее в гости и она, не отказывала, ехала прямо с работы к нему. Они сидели втроем и разговаривали. Мама наливала дочери чай и о выпивке речь не шла.

Чубаров тоже приезжал и забирал Галину. Они ехали вместе. Домой.

Валентина Петровна крестилась и благодарила Бога. Леонид Ильич благодарил Маришку. Иногда про себя, иногда лично. Маришка краснела, и он понимал, какая она, в сущности, девчонка.

Егор и Маришка приезжали к нему. Они брали Джульетту, и Брежнев катал коляску, вспоминая как он не насладился вдоволь ни отцовством, ни общением с внукам.

Леонид Ильич вспоминал войну, рассказывал о своей жизни землемером и Маришка, которую не мучили его биографией, слушала о жизни этого человека. Рассказывал он интересно. Да и жизнь его была интересной.

Она спросила его о своем деде. Он с удовольствием вспоминал, как они со Степаном Андреевичем ехали по освобожденной земле Кубани. Как попали под обстрел и как тот, спас его, накрыв своим телом. Вспоминал он и о войне, и о боях.

Маришка рассказывала о проекте, о Галине, к которой привязались как к сестре, рассказывала о впечатлении от магазинов, иногда забываясь и сравнивая их с существовавшими в ее жизни до переноса сюда. Брежнев слушал и задумывался.

Он читал доклады и видел, как плохо, как трудно живут люди. Он видел доклады о настроениях и видел, с каким энтузиазмом люди восприняли новость о строительстве нужного не стране вообще, а конкретно им завода.

Он слушал Маришку и впитывал ее идеи, ее слова. Она смело говорила о достоинствах и недостатках его страны. Страны, в которой он был хозяином.

Он спрашивал и Егора. Егор усиленно тренировался и готовился выйти на чемпионат Союза, который был отборочным к Олимпийским Играм.

Егор плавал, бегал, боксировал с партнерами и отрабатывал удары с авторами книги «Приемы бокса и их влияние на марксистко-ленинское воспитание спортсменов», спорил с ними, где-то соглашался и в целом был готов выйти на ринг.

Брежнев, по-отечески воспринимал и ободрял его.

Они много гуляли и июльский воздух, и хорошее настроение улучшили состояние Генерального.

Он меньше хандрил и на основе рассказов Маришки начал готовить свои предложения по изменению советской системы.

Вставал вопрос о деньгах. В основном деньги шли от экспорта. Но прибыли не хватало, и первой мыслью было начать сокращать расходы.

Брежнев знал статистику, но не знал, что она настолько чудовищна. Вместо того, чтобы вкладывать в свою страну, Союз отправлял миллиарды долларов на поддержку народных демократий, а на деле шайкам авантюристов, прикрывающихся марксистской идеологией. Он твердо принял решение, что это надо менять. «Страна не могущая обеспечить туалетной бумагой, привлекательной быть не может, - он записал этот тезис».

Доклад был почти готов.