Время для людей

Глава 4

в которой все теряются

Солнце слепило глаза, яркие зайчики прыгали по волнам реки, и Андрей жмурился, как довольный кот, сидя на большом камне. Утром все страхи покинули его и он, подставив лицо теплым лучам солнца, чувствовал умиротворение. На душе было спокойно. У ног текучей лентой расстилалась река с кристально чистой водой. Чуть дальше от берега она уже была стремительной, мутной, в белых барашках, кипела меж камней и бурлила, поднимая туман водяной взвеси, но здесь она лениво переливалась всеми оттенками голубого цвета. Игра бликов завораживала, вводила в транс, и Андрей, тряхнув головой, отвел взгляд. Поискал глазами Сашу, который еще плескался в ледяной воде и ухал от наслаждения.

— У тебя кровь на щеке, — заметил подошедший Степан, — где поранился?

— Да брился… — Андрей стер ладонью подсохшую уже кровь, — лезвие тупое…

Степан энергично растерся большим полотенцем, пригладил пятернёй мокрые взъерошенные волосы. На загорелом до черноты лице его серые глаза казались совсем прозрачными.

— Ну хорош уже плескаться, — закричал он на ребят.

Подошел Костя, хлестнул Степана по спине полотенцем, ловко увернулся от ответного удара, и довольно рассмеялся.

— Не командуй, не командуй… Дай покупаться.

— Вы тут наслаждаетесь, а девочки нас потом живьём съедят, они тоже хотят умыться… Саша! Ну хорош уже!

— Ворчливый ты, шеф, — Саша вылез из воды и запрыгал на одной ноге на мокрой гальке, вытряхивая воду из уха, — мы тебе тёмную устроим с ребятами, правда, Ген?

Геннадий сверкнул стеклами очков на инструктора, но промолчал. Он уже оделся, мокрая футболка облепила его тощий торс, но на предложение снять её он отказался, дескать, и так высохнет.

Подобрав с гальки полотенце и сумку с туалетными принадлежностями, Андрей пошел вслед за Степаном к дому. Позади него дурачились Костя и Саша. Они обливали друг друга водой из бутылок и орали во всю мощь своих лёгких. Как они легко приспособились, с грустью подумал Андрей, как будто их не тревожит ни смерть Марины друзей, ни пропажа команды Павла, ни странное, нелогичное самоубийство Юры. Сам Андрей так не мог, всё произошедшее давило тяжелым грузом на плечи. Геннадий молча шёл рядом, и, глядя на него, Андрей понял, что того обуревают схожие мысли.

— Мальчики, ну сколько можно! — сердито закричала Вероника, как только они подошли к дому, — мы же тоже хотим купаться, да и завтракать уже пора, а вы все ходите…

— Сначала поедим, а потом вы умоетесь? — миролюбиво спросил Степан.

— Нет уж, — вскинула полотенце на плечо Татьяна, — теперь вы нас ждите. Пошли, девочки.

Парни раскидали свое мокрое, свежевыстиранное бельё на ветки деревьев, подальше от тропинки, чтобы не попадалось на глаза девочкам, полотенца развесили на перила крыльца и зашли в дом.

— Котел к реке взять забыли, — Степан легонько пнул носком кроссовка котел, стоявший на полу, — Хотели же воду для кофе вскипятить сегодня. Надо бы его вымыть.

— Да он не грязный, — Костя провел пальцем по стенкам, — вернее, грязный, но здесь нет жира, только пыль. У нас воды достаточно, можно и здесь помыть, только давай наружу вынесем.

Они вдвоем взялись за цепь, пригибаясь под его тяжестью, вынесли во двор. Вылили туда половину бутылки воды. Саша, покопавшись в ничейных рюкзаках, достал чистую на вид футболку, отдал им. Костя тщательно отмыл котел и насухо вытер футболкой.

— Ну вот, можно вешать.

С трудом они занесли внутрь, подняли котел над очагом и насадили цепь на крюк.

— Я всё думаю, — тихо сказал Степан, — как Юра с больной ногой мог сам снять этот тяжелый котел и отнести его в угол. Мы сейчас втроём его с трудом вешали обратно.

Все промолчали. Костя с непроницаемым лицом отряхивал руки, Саша принялся перекладывать вещи в своём рюкзаке, Андрей обессиленно опустился на лавку. Он чувствовал себя очень уставшим и неотдохнувшим за ночь. Степан принес охапку дров, вырвал страницу из журнала Вероники, разжег огонь.

— Я хочу сходить к… к Юре, снять у него с руки часы, пригодятся. Костя, пойдёшь со мной?

Костя кивнул и вслед за Степаном вышел из дома. Гена вертел в руках смартфон, нажимая на все кнопки, словно пытаясь того вернуть к жизни.

— Как я мог забыть повербанк, — с досадой сказал Саша. — Хотел ведь взять, думал, в последнюю минуту суну в рюкзак, и забыл.

— А вы посмотрите в рюкзаках, может, кто-то прихватил, — Андрей вытянул ноги, и совсем развалился на лавке.

Саша с Геной с сомнением переглянулись, но всё же подошли к куче вещей, вытянули за лямку чей-то рюкзак, открыли.

Первый рюкзак обследовали осторожно, посмеиваясь сами над собой — надо же, дожили, в чужих вещах роемся. Но потом чувство неловкости прошло, они вошли в раж, и уже азартно обсуждали находки. Добыча, после того как они перерыли все рюкзаки, помимо одежды, составила три пачки сигарет, две зажигалки, пять разряженных телефонов, два неработающих повербанка и две большие упаковки пряников. Самой ценной находкой были зажигалки и пряники. Всё найденное они аккуратно сложили на стол.

Снаружи послышались голоса. Андрей, кряхтя, поднялся с лавки и направился к выходу. На террасе стояли Степан с Костей и о чём-то оживлённо разговаривали. Увидев остальных, они замолчали.

— Ну, — вслед за Андреем вышел Гена, окинул инструктора подозрительным взглядом, — рассказывайте, что ещё произошло.

Степан неторопливо достал сигарету, прикурил, и только после этого ответил:

— Тел погибших ребят на берегу нет.

— Как нет? — ахнул Саша.

— В прямом смысле. Было два утопленника и Юра. Сейчас там лежит только рафт, которым мы вчера их прикрыли. Если бы тела разорвали хищники, то была бы кровь, останки. Если бы те же хищники утащили тела куда-то, то остался бы след волочения. Погибшие все были крупными мужчинами, легко не унесёшь. А там ничего нет. Даже трава не примята. Только рафт лежит.

— Всё страньше и страньше… — пробормотал Саша.

— Не надо тут панику разводить, — недовольно произнес Геннадий, — вы, наверное, не там искали. А рафт просто отнесло в сторону, ночью сильный ветер был, я слышал, как он завывал.

— Мы пришли туда, куда вчера отнесли Юру… — спокойно начал Степан, но Гена тут же его прервал.

— Про твои способности приходить туда, куда надо, мы уже все в курсе. Завел нас неведомо куда… Ещё раз говорю тебе, что это не то место. Либо вы плохо смотрели и не увидели следов. Ничто не может пропасть бесследно. Тем более тело здорового мужика.

— Тише вы, — Саша примиряюще поднял руки. — Давайте сходим посмотрим, делов то… Вы идите вправо, а мы с Геной и Андрюхой пойдём влево, будем искать по кромке леса, в глубь же тела не относили, посередине встретимся. Заодно воды наберем в бутылки, а то много вылили, пока котел мыли.

— Я не пойду, — запротестовал Андрей, — и вам не советую, пока девочки не вернутся, а то решат, что вы за ними подглядываете.

— Да ну, ерунда, девочки поймут, — отмахнулся Костя, — к тому же мы не будем близко подходить к ним. Ну пошли, проверим.

Андрей с облегчением проводил ребят взглядом, вернулся в дом. Он устал от их споров. Недовольство Гены начинало его раздражать, но где-то в глубине души он всё же был согласен с ним. Степан завёз их сюда. Это из-за него они разбились на рафтах.

Он вздохнул, подошел к очагу, подкинул дров, лег на бок на лавку, поудобнее устроил под головой рюкзак, и стал наблюдать за огнём.

Пламя неспешно лизало бока закопченного котла, кружась в замысловатом танце. Андрей лениво размышлял о том, кем были люди, жившие здесь ранее. Построили дом, большой, добротный, из толстых брёвен. Одна терраса чего стоит… Сделали стол, лавки, очаг. Выстругали деревянных истуканов у дома. Что значили эти скульптуры для их создателей? Боги? Хранители? Или просто гигантские куклы на потеху ребятишкам? Сделав всё это, строители ушли, покинули обжитое место. По-видимому, это произошло совсем недавно, даже тропинка к реке не успела зарасти. Странно как-то. А может, и не ушли, может, прячутся неподалеку, наблюдают за ними. И права была Лида, когда утверждала, что кто-то заменил деревянного безликого истукана на другого. Непонятно только, с какой целью… А может они и сейчас здесь, и это не лес шумит за окном, а они перешептываются, и нужно только закрыть глаза и внимательно вслушаться в этот говор, в этот плавный напев на чужом, неизвестном языке…

Андрей проснулся и некоторое время не мог понять, где он находится. Над головой возвышались деревянные балки, было парко, душно, тело болело от неудобной позы. Он с трудом встал и со стоном потянулся, распрямляя задеревеневшую спину и негнущиеся ноги.

В комнате царил полумрак. Огонь погас, вода в котле почти вся выкипела. Лишь на дне плескалась небольшая лужица.

— Ну нифига я поспать, — пробормотал Андрей, растирая затёкшую шею.

Осторожно, боясь обжечься, он потрогал бок котла. Чуть теплый. Андрей достал из-под лавки дрова, поставил их шалашом в очаг, как делал Степан. Лист из журнала осторожно положил на красный уголёк. Страница почернела, свернулась трубочкой, огонь нехотя занялся, но вскоре весело побежал по глянцевой странице, пожирая чьи-то бесконечно длинные ноги на картинке. Удостоверившись, что костер разгорелся, Андрей осторожно подложил еще поленья сверху. Найдя бутылку с водой, вылил в котел.

— Попадёт тебе от девчат, — весело сказал он сам себе, — вернутся, а завтрак еще не готов.

И тут он почувствовал неладное. По его внутренним ощущениям прошло не менее четырех часов. Все давно должны были вернуться. Сколько же времени прошло на самом деле? Он вышел на крыльцо и огляделся.

Солнце явно клонилось к закату. Длинные черные тени простирались от леса к дому. Дул ледяной ветер и Андрей зябко поежился.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Где все?

Он сложил руки рупором и закричал:

— Ребята! Вы где! Возвращайтесь!

Ответа не было.

Недоумевая, он прошелся по террасе, разглядывая окружающий лес, выискивая ребят. Никого не увидев, сошел с крыльца, намереваясь пойти к реке. Он прошел всего пару шагов по тропинке, как вдруг справа из леса донесся странный звук. Он был тихим и неясным, едва различимым на фоне ставшими уже привычными звуков леса и реки, но таил в себе столько угрозы и неведомой опасности, что Андрей почувствовал, как волосы на затылке зашевелились и встали дыбом.

Осторожно пятясь, не рискуя повернуться спиной к лесу, он медленно вернулся на крыльцо. Всё вокруг казалось чужим и враждебным, совсем не таким, как утром. Он затравленно оглянулся. Ветер стал сильнее, шумел лес, ветки деревьев пригибались к земле. Слева почудилось какое-то движение, и он всмотрелся в лес за рвом. Где-то среди деревьев зажглись огоньки. Они приближались, и сначала парень обрадовался, решив, что это ребята, но потом опять послышался то ли рык, то ли стон, и Андрей, обмерев от страха, прыжком влетел в дом и захлопнул дверь. Сердце его колотилось, руки мелко тряслись. Отдышавшись, он вставил засов в петли и отошел подальше от двери.

Было страшно. Не тем, простым, обывательским страхом, который овладевает человеком при виде неадекватного гопника, встреченного в подворотне поздним вечером, или тем, когда смотришь в глаза преподавателю на самом важном в твоей жизни экзамене, и понимаешь, что не можешь ничего ответить. А страхом иррациональным, страхом неведомого, мистического и потустороннего, того, что не воспринимает твой разум и от которого волосы встают дыбом и слабеют коленки.

Андрей обхватил голову руками, взъерошил волосы и прошелся по избушке. За прочной, надежно закрытой дверью, он быстро пришел в себя, страх отступил.

Что произошло сейчас там, во дворе? Действительно ли ему грозила опасность, или всё только почудилась в сумраке, в игре света и тени, а шум падающего дерева он воспринял как рык грозного животного?

Что могло произойти такого, из-за чего не вернулись ребята? Возможно, они встретили спасателей, и сейчас объясняют им все случившееся, помогают вывозить тела. Но как они могли забыть о нем, об Андрее? Ну ладно Степан, он вообще посторонний человек, но Саша? Лучший друг со школьной скамьи…

Андрей сел у стола, рассеянно повертел в руках телефон с черным, пустым экраном. На столешнице, за сложенными стопкой неработающими смартфонами, увидел нож в кожаных ножнах, тот самый, который Павел оставил Юре. Расстегнув тугую пуговку, он извлек оружие, проверил на подушечке большого пальца. Лезвие было острым, Андрей даже ничего не почувствовал, но на пальце мгновенно выступила кровь. По привычке из детства он тут же сунул палец в рот. Нож положил на столешницу. Он сразу почувствовал себя уверенней, всё-таки это серьезное оружие.

Вода в котле закипела. Андрей подошел к очагу, осторожно деревяшкой растащил в сторону горящие поленья.

— Сначала нужно поесть, — решил он.

Из еды в рюкзаке были консервы, упаковки хрустящих галет, какие-то вкусно пахнущие бумажные свёртки. Но он вспомнил, что Степан говорил, что в первую очередь нужно доесть остатки сэндвича, и вынул уже опостылевшие треугольники. Подумав, отложил себе четыре штуки. Нашел чашку с ручкой, аккуратно, чтобы не обжечься, зачерпнул кипяток, высыпал туда растворимый кофе, размешал пластиковой ложкой. Осторожно прихлебывая горячий напиток, он жевал безвкусные бутерброды, бездумно уставившись на огонь. После еды тщательно собрал и сложил мусор в найденный в одном из рюкзаков пакет.

Делать было абсолютно нечего.

Андрей подошел к двери, прислушался. Ничего. Только негромкое потрескивание догорающих поленьев в очаге нарушало тишину. Решившись, он осторожно вынул засов, приоткрыл дверь и высунул голову наружу. Оглядел пустой двор. Небо затягивало сизыми тучами. В сгущавшихся сумерках он разглядел тропинку, начинавшуюся у ступенек крыльца и уходящую в темный лес, к тем резным столбам, где Андрей получил удар током, и по которой они обычно ходят к реке. Осмелев, он вышел на крыльцо, посмотрел на деревянных идолов. Статуи тоже стояли на своих местах, в прежних позах. Он прошел по крыльцу влево, повернул голову и замер.

По левую сторону от дома, по обратную сторону траншеи рваными клубами растекалась чёрная тьма. Она неспешно вытекала из леса, вздымалась у рва, но через неё не переходила, словно упиралась в какую-ту преграду. Граница была невидима для Андрея, но вполне ощутима для тьмы. Она препятствовала продвижению дальше, словно отделив поляну с домом от чёрного леса. Не сумев пересечь ров, тьма неспешно растекалась повдоль и вверх, словно по стеклу, выбрасывая ложноножки, проверяя, прощупывая перед собой дорогу.

Андрей, застыв на месте, наблюдал за продвижением тьмы, не в силах пошевелиться. Краем глаза справа он заметил какое-то движение, сбросил с себя оцепенение и повернулся. На дорожке, ведущей к дому, метрах в десяти от крыльца стояла деревянная фигура безликого идола. Скрестив руки, и выставив одну ногу вперед, он опустил безглазую голову и чуть повернулся боком, словно прислушиваясь.

Открыв рот, Андрей попятился к двери, попытался нащупать дверную ручку.

— Уходи! — крикнул он. За его спиной жарко вспыхнули буквы на дверном полотне, но он их не увидел. — Уходи! Прочь! Я не боюсь тебя!

Он кричал на безмолвного идола, и произносимые им слова вспыхивали огнём на дверном полотне, на ступеньках, перилах террасы. Вспыхнув, буквы мгновенно затухали, оставляя лишь выжженный след. Тьма по ту сторону рва замерла на мгновение, налилась багровым и вдруг со всей силы ударила в препятствие.

Безликий медленно поднял голову.

Андрей наконец нашел ручку, дернул за нее изо всех сил, спиной ввалился в комнату, закрыл дверь и вставил засов.

— Боже мой… — всхлипывая, он забился на лавку, подальше от двери и окон. — господи, помоги, господи…

Андрей никогда не был верующим, но сейчас пытался вспомнить хоть несколько слов из молитв, когда-то услышанных в церкви, куда он заходил из любопытства. На ум приходило только «Спаси и сохрани», и он повторял их раз за разом, находя в этом успокоение. Наконец сердце перестало неистово биться о рёбра, дыхание восстановилось.

Было холодно, в неверном свете костра он нашел чью-то кофту, закутался. Дрова еще горели, но Андрей понимал, что они прогорят быстро. А как только огонь потухнет и наступит темнота, он совсем с ума сойдет от страха. Стараясь не шуметь, словно надеясь, что если его не будут слышать, то о нём забудут и оставят в покое, он на цыпочках подошел к дальней лавке, взял в охапку дрова, пошел к очагу. И тут поленья выпали у него из рук, а сам он остановился посредине комнаты с вытаращенными глазами и открытым ртом.

Огонь по-прежнему горел в очаге, но котел, который пару минут назад еще мирно висел на цепи, насаженной на крюк в балке, теперь стоял на полу. Цепь аккуратно сложена рядом.

— Нет-нет-нет… — прошептал Андрей, — я не хочу…

— Хххочччешшшшь… — прошипел кто-то в углу. — Долллжжженн…

— Кто здесь? — крикнул Андрей. Он одним длинным прыжком преодолел расстояние до стола, схватил нож, извлек его из ножен, выставил вперед и сказал уже увереннее: — А ну выходи!

Из угла послышался издевательский смех.

Не отрывая взгляд от темного угла, Андрей присел, осторожно вытащил из костра горевшее только с одного конца длинное тонкое полено, и с этим импровизированным факелом ступил вперед. Каждый шаг давался ему нелегко, от страха подгибались колени, но всё же он дошел и осветил угол. Пусто.

— Где ты? — крикнул Андрей, оглядывая комнату. В одной руке он держал факел, другой крепко сжимал рукоять ножа. — Выходи, кому говорят!

Тишина.

Тяжело дыша, он еще раз оглядел комнату. Собравшись с духом, обошел ее, держа перед собой в одной руке факел, разбрасывающим сноп искр. Заглянул во все углы, под лавки, проверил пространство под лестницей. Никого.

Немного успокоившись, он потушил факел, положил его на камни очага. Прицепил ножны себе на пояс, вложил туда нож. Перетаскал как можно больше дров к костру, чтобы не бегать каждый раз к лестнице. Он подумал было попробовать вернуть котел на место, но в итоге побоялся к нему даже подойти.

Андрей опять сел на лавку, закутался в кофту и уставился на огонь. Он чувствовал себя очень больным и очень уставшим. Даже есть не хотелось, хотя за весь день он съел всего лишь те злосчастные сэндвичи. Незаметно для себя он задремал.

Проснулся от холода. Он лежал на жесткой скамье, свернувшись и подтянув к подбородку коленки, кофта сползла на пол, огонь потух. В комнате было темно, лишь красным горели неостывшие еще угли в очаге. И тут страх опять накрыл его. Перехватило горло, нечем было дышать. Он прижал руки к груди, тяжело, со всхлипом, вздохнул.

— Я не боюсь! — сказал он, и сам удивился, насколько жалобно прозвучал его голос в темноте.

— Я не боюсь, — повторил он уже уверенней. — Я сильный мужчина, я могу защитить себя.

Встал, вытянув вперед руки, дошел до стола, нащупал зажигалку и вернулся к очагу. В который раз за день разжег костер. Взял бутылку с водой, посмотрел на свет, сколько еще осталось, сделал большой глоток.

— Вот так, — сказал он сам себе, — сейчас главное — дотянуть до утра, а там и ребята вернутся…

— Они не вернутссссяя… — прошелестел тот же голос в углу.

Андрей замер.

— Они мертвы… Все мертвы… Тела лежат на берегу, ты можешшшь сходить, проверить… — голос зашелся в лающем смехе.

— Ты лжёшь… — на Андрея опять накатила волна страха.

— Ты тоже умрешь… Отправишься к своим друзьям… Вы всссе умрете…

Снаружи что-то гулко упало, Андрей дернулся, повернулся всем телом на звук. Кто-то тяжёлый, грузный неторопливо поднялся по ступеням, прошелся по террасе, потоптался перед дверью. И вдруг ударил всем телом в дверное полотно. Дверь содрогнулась, но выстояла. Снаружи замерли. Андрей поднял кулак к губам и тихонько заскулил от страха, сам того не осознавая. Жалобно заскрипели ступеньки лестницы, ведущей на чердак. От стенки напротив послышался какой-то звук, скрежет. Сам собой задергался в петлях, приподнялся и упал на пол засов с двери.

Обмирая от страха, Андрей вскочил, достал нож и крепко сжал его. Во вторую руку взял длинное обугленное полено, которое ранее использовал как факел. Он старался не выпускать из поля зрения ни дверь, оставшуюся незапертой, ни темный участок стены, откуда исходил неясный шум, ни лестницу на чердак. Огонь ярко горел в очаге, освещая комнату, тени метались по стенам, создавая причудливые образы. Звуки стихли, и Андрей, помедлив, сел назад. И тут же вновь застонал от страха.

Из-под лавки, расположенной у стены напротив, показалась рука. Длинными, остро заточенными когтями она медленно процарапала деревянный пол и скрылась. Но тут же показалась вновь, следом за ней вытянулась вторая рука. Лавка приподнялась, со стуком опустилась на место, из-под нее вылезла девушка и медленно распрямилась, поднялась во весь рост. Следом за ней выплеснулась мутная, в белой пене, вода.

Пот градом лил с лица Андрея, он тяжело, с всхлипами дышал, прижимая руку к груди. Забытый нож упал на пол.

С девушки стекала вода, светлые волосы мокрыми прядками закрывали лицо. Руки, с длинными синими ногтями, безвольно свисали повдоль распухшего тела. Вывернутая ступня передвинулась вперед, девушка дернулась, подтянула вторую ногу.

— Андреееей… — протяжно произнесла она и парень сорвался.

Он вскочил на ноги, выкинул вперед руку и с яростью крикнул:

— Уходи! Тебя нет! Я приказываю тебе исчезнуть! Исчезни!

Он взмахнул рукой, что-то ярко сверкнуло перед глазами, громыхнуло, воздух наполнился запахом озона. С громким звуком распахнулась дверь, и в помещение ворвалось яркое солнце.

В комнату вошел Саша, прошел к столу, поставил бутылки с водой.

— Ты зачем такой костер разжег? — удивился он, — Жарко, как в бане…

Андрей безумными глазами смотрел на друга.

— И почему здесь такая лужа? Ты котел с водой что ли опрокинул?

— Ты где был? — прошептал Андрей, потом хрипло выкрикнул: — Где ты был?! — Он пошел на ничего не понимающего друга, сильно, со злостью, толкнул его в плечо, — Ты где был, твою мать?!

— Ты чего… — растерялся парень, за его спиной выглядывали удивленные лица ребят. — Меня полчаса всего не было…

— Где ты был? — рыдая навзрыд, орал Андрей, не слыша и не желая слышать ни одного слова оправдания. Одной рукой он всё сильнее и сильнее ударял Сашу по плечу, а второй размазывал слёзы по лицу, — Где ты был всё это время, сукин ты сын!