“Одни утверждали, что Она — мальчик, двоечник с отвратительной наследственностью. По свидетельствам других, Она была примерной девочкой, и училась на одни пятерки. Пришло время мне, как очевидцу и непосредственному участнику, развенчать все эти слухи и домыслы.”
(Документ 3.0)
— Директор Волчара, ситуация развивается стабильно. Слежение с постов Три, Четыре, Шесть. Здесь Слон. Все в порядке.
— Запись?
— Мама останется довольна.
— Ну смотрите, все мы дети ее.
— Флаг, шеф.
— Флаг, волчата.
Флинт в руке парня выглядел не то чтоб необычно, но… как бы это поточнее сказать… очень уж неприятно. Да и тонкая, ползучая, дергающаяся улыбочка — где-то там, на заднем плане, фоном к черному отверстию пулеиспускательного канала — сообщала массу интересных подробностей о неминуемом будущем Збышека. Наркоман, подумал Збышек. И, похоже, полный псих. Коллега. Я люблю тебя.
— Я повторяю, — заревел псих-коллега на весь зал, грозно размахивая флинтом, — кто тебя сюда пустил, ублюдок?
На это сложно было что-то ответить. По сути вопрос был риторическим: никакой селекции посетителей в забегаловке отродясь не водилось, о клубных карточках если кто и слышал, то уж не иначе как по телевизору, во время просмотра очередного бесконечного слезливого сериала из жизни богатых, а окружающий сброд назвать леди и джентльменами не повернулся бы язык даже у самого непритязательного конферансье. По содержанию вопрос тоже — глубиной не блистал.
Зато интонация… Псих явно хотел получить ответ. Никуда псих не собирался деваться — пока не будет ответа.
— Я сам сюда пришел, — мирно сказал Збышек, незаметно ощупывая глазами часть помещения за спиной наркомана. Вмешиваться, похоже, никто не собирался. Наоборот, все с интересом наблюдали за развитием их отношений. Даже певица в панталонах на голое тело постоянно косилась со сценки в их сторону, не переставая делать неприличные движения тазом и орать что-то вроде “ой-ей-ей-ей-ей, мой герой, я твоя бэби…”. — Слушай, парень, спрячь ты эту штуку, — предложил Збышек. — И давай — выпьем. Я угощаю.
Ответ был неправильным. Збышек понял это по расширившимся глазам психа и полетевшим во все стороны (изо рта, естественно, не из глаз) брызгам слюны.
— Ты!.. — заорал наркоман, захлебываясь праведным (со своей, конечно, точки зрения) возмущением, — ты!.. Ты!
— Я, — и тут не стал спорить Збышек.
— Я ненавижу пиво! Ненавижу! — взвизгнул собеседник. — Ненавижу!..
— Зря, — сказал Збышек. — Чудесный напиток. Лучше чая.
— И я ненавижу, тех кто пьет пиво!
Несколько капель слюны попало Збышеку на щеку. Он спокойно стер их тыльной стороной ладони.
— Кто тебя сюда пустил? Отвечай! Аптоматан!
А вот это было уже что-то новенькое. И это явно было ругательство. Это стоило даже запомнить. У Збышека была крупная коллекция необычных оскорблений, но такого странного он еще никогда не слышал.
Да, подумал Збышек, дешево не обойдется. Жалко парня. Я его люблю. Тут парень обуздал свой гнев: флинт выровнялся в пространстве и перестал дрожать.
— Умри, падаль! — во всеуслышанье объявил псих и нажал на спусковой крючок. Заряд ушёл в потолок, потому что из-за психовой спины высунулась большая лапа и крепко взяла психа за запястье. Вторая лапа передавила ему горло и приподняла в воздух. Третья… Нет, третьей не было, Збышеку это показалось. Первая лапа очень быстро отпустила запястье и поймала вывалившийся из ослабевшей кисти флинт.
— Умри, умри, — проворчало из пространства хрипло и умиротворяюще. — Пусть он лучше живет. А пива мы ему не дадим. Пиво — гадость!.. Пошли, проветримся, братан.
Аккуратно вынеся из забегаловки наркомана и наградив его крепким пинком в задницу, так, что тот ушел, грохоча костями, в неизвестность, Мбык неторопливо вернулся обратно и по-хозяйски уселся за столик Збышека. На столе имел место пяток нераспечатанных бутылок пива и пара пустых. Мбык поставил свой граненый стакан с водкой супротив них. Збышек приветливо стакану покивал. Потом он покивал Дону.
— Я — Дон, — сказал Маллиган. — Маллиган. По прозвищу Музыкальный Бык.
И протянул руку, просунув ее между бутылками…
— Збигнев Какалов, — сказал Збышек, — по прозвищу Призрак.
И пожал протянутую руку.
— Ты пьешь пиво, — сказал с обвиняющей ноткой Маллиган. — Значит ли это, что ты педик?
Збышек засмеялся.
— Я не педик.
— Очень хорошо. Значит, мы подружимся. Слушай, Какалов, а вот эля здесь нет?
— Нет, — сказал Збышек. — А что это такое?
— О, — сказал Дон, — ну, эль — это… Это — эль! Ты точно не педик?
— Понятно, — сказал Збышек — С какой ты планеты, глупый белый человек?
— Дублин. Третий год живу среди варваров. Знаешь, Какалов, — доверительно сообщил Маллиган, — у меня сосед по комнате — еврей с Пейсахи, Абрам Иванов. Ты представляешь: он не ест свинины. Ты: не знаешь, что такое эль. Мой староста не умеет петь — то есть абсолютно нет слуха. Серв комнатный ирландского языка не знал. Живу среди варваров… устал я, незнакомец.
— Черт побери, — сказал Збышек. — Сочувствую. Действительно… А где это — Дублин?
— Там… — Дон грустно махнул рукой куда-то в потолок. — Недалеко. На краю, на фиг, Галактики. Чего этот псих от тебя хотел? Эля?
— Так ты местный, — сказал Збышек. — Абориген. Я так и понял. Но ты пойми, в Школе западников очень мало (я смотрел списки), да и город — сплошь обратные эмигранты… а кабак — дешевенький, откуда здесь эль? Кроме того, не выгребывайся, белый человек, ты здесь почитай каждую субботу водку хлещешь. Да и пиво тоже. У меня глазок — смотрок.
Маллиган горестно покивал, погладил ежик на голове и взял одну бутылку Збышека. Отпил. Поморщился. Брови его страдальчески изогнулись.
— А чего от тебя этот придурок хотел-то? — спросил он, ставя пустую бутылку на место и отдуваясь.
— Он нес какой-то бред и непонятно ругался. Ну, что-то по поводу пива, как ты. Кстати, ты зря лез, подставлялся. Я бы и сам справился.
— А я и не рисковал, — сказал Дон, допивая вторую бутылку. — Я ж сзади его тюкнул, помнишь? Он меня и не заметил. Вообще, Збигнев Какалов, я твое лицо где-то видел. Ты наш, что ли?
— Наш, — сказал Збышек, — наш. Хотя и должен, соблюдая глубокую конспирацию, переспросить: чей это — наш? А видел ты меня все там же, где и я тебя: например, здесь. А так же на общекурсовых учениях. Ты, кажется, тогда крупно влетел… И тебя радостно мордовал ротмистр Чачин. За какой-то сарай. А здесь мы с тобой вот уж три года как сталкиваемся. Просто повода не было пивка попить. До сих до этих. Эй, крошка! Притащи еще пива!
Последние возгласы относились уже не к Дону, а к миловидной, но неуловимой официантке, поскольку неопорожненных бутылок на столе осталось около одной. Збышек предусмотрительно придвинул ее поближе.
— А! Так это не за сарай, — сказал важно Маллиган, — а за ангар. На вспомогательной полосе. Ну откуда я мог знать, что эти придурки закроют шлюз раньше, чем я сяду?
— А они это специально сделали, — объяснил Збышек, закуривая. — Это у них тест такой. На внимательность и реакцию. Я однажды к психологам в систему забрался. И, ты знаешь, обнаружил много полезного. На закрытый шлюз они меня не поймали.
— Какал…, - сказал Дон, — нет, Збиг… Фу, дьявол! Где у тебя имя, а где — фамилия? И кто над тобой так поиздевался, варвар?
— Какалов — фамилия, глупый белый человек, — сказал Збышек. — Очень древняя и гордая болгарская фамилия. Первый болгарский космонавт носил эту фамилию! А Збигнев — это польское имя. Представляешь?
— Язык сломать можно, — сказал Дон. — Слушай, Збиг…
— Проще — Збых, — поправил Збышек. — А лучше — Збышек. Мне привычней.
— Збышек так Збышек, — согласился Дон. — Что я хочу спросить? Ты в самоволке, что ли?
— А как ты думаешь?
— Так и думаю.
— Неправильно думаешь. Я — в увольнении.
— В чё-ом? Кто тебя в увольнение ночью отпустил?
— Можешь посмотреть в кэпэпэшном регистре, там все есть, — ухмыльнулся Збышек. — Машина на выходе такая, что мне даже стыдно было ее ломать.
— Научи!
Збышек с огромным сомнением осмотрел Быка — два метру ростом, бритая голова, два сантиметра щетина — не борода, именно щетина, размах плеч — метр, ей-богу. Эк тебя разнесло, дружище, подумал Збышек участливо.
— Глупый белый человек, — сказал Збышек, закончив осмотр визави. — Не более, хотя и не ме. Но мы попробуем. Но ничего не гарантирую. Там надо не столько знать, сколько уметь. А ты уже собираешься домой?
— Да пора вроде. Если еще на пару часов задержаться, Чачин голову снесет. Он ответственный по Школе. Тебе славно — ты его только на тренажах видишь… он у меня ротный.
— Вах! — сказал Збышек. — Матка боска! Ни эля, ни свинины, да еще и Чачин — ротный! Я Чачина вообще не вижу: я не пилот. Ты пилот?
— Первый.
— Какой курс?
— Третий.
— А я сопер. Тоже третий курс. Рад тебе, Школяр, будь здоров! Теперь к делу. Карточка с собой?
— Здесь. Зачем?
— Давай.
Дон вынул из кармана карточку. Збышек лениво глянул на нее, достал сканер, похожий на зажигалку, чиркнул им по карточке и вернул карточку Дону.
— Теперь пить будем, гулять будем, — сказал он.
Маллиган тупо глядел на карточку.
— Не понял, — сказал он.
— Тебя отметят, как вернувшегося вовремя, — сказал Збышек.
— Почему?
— Ну я так сделал.
— Когда?
— Ну вот сейчас.
Дон с огромным уважением посмотрел на Збышека. Сам он в тонкости современных технологий вникать даже не пытался. Запрограммировать музыкальный бокс, поделив единицу на два-четыре-восемь-шестнадцать или на триоль-секстоль — это он еще мог. Отдать приказ киберпилоту, считывая с монитора данные — тоже. Но вот дальше… Варвары, одним словом.
До утра оставалось еще шесть часов — почти неограниченный запас времени. И это время нужно было куда-то девать. Как-то провести. Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно упущенные часы.
— Составишь компанию? — спросил Збышек Маллигана.
— Составлю. Выбора ведь нет.
— Тогда поднимай задницу и пошли.
— Куда?
— Знаю место, в котором живут очень милые цыпочки. И одна из них меня обожает. А вторая, я уверен, с удовольствием пообожает тебя. За некоторую сумму наличными, естественно. Деньги есть?
— А зачем тебе? — с подозрением спросил Дон.
— Значит, хватит.
Ночная Жмеринка ничем не отличается от всех остальных мелких городишек на всех остальных мирах великой Империи. Два миллиона существ, обитающих на этих задворках, постарались сделать так, чтобы и у них все было “как у людей”. То есть — не дающие уснуть голографические рекламы на каждом углу, шумные и сверкающие; потоки жужжащих и свистящих гравикаров, которых ночью почему-то становится больше, чем в светлое время суток; редкие, испуганно озирающиеся по сторонам приезжие в неизменных длинных плащах или столь же неизменных коротких накидках; гарцующие табуны гравициклистов с разрисованными флуоресцентным пигментом квадратными наглыми рожами, по которым дико хочется засветить чем-нибудь тяжелым и угловатым; и снова — рекламы за длинными прозрачными лентами магазинных витрин, шевелящиеся кокетливые куклы в модном платье от величайшего модельера Галактики Глора Халфлинга, неподвижные благообразные куклы в строгих дорогих костюмах “а ля пост-грандж” для любителей, а кое-где и бессмертные резиновые куклы для профессионалов; чинно выплывающие из дверей шикарных ресторанов хорошо обеспеченные господа и дамы в состоянии “чуть-чуть подшофе”, изрядно контрастирующие с вываливающимся из соседних кабаков и надравшимся до зеленых пузырей пролетариатом; все тот же государственный английский, с небольшим, правда, но довольно милым акцентом, в котором преобладает придыхательное “г” и еще кое-что, от чего слово “гейт” звучит как “хэйт”, а “чиз” как “шиз”…
И так далее.
Кто видел — тот помнит.
Эпицентр Запада, Жмеринка-1.
Жмеринка гордится своей сияющей Столицей столь же сильно, сколь стыдится ее же темных и грязных окраин. Настолько темных и настолько грязных, что дня там просто не бывает. Небоскребы заслоняют пыльное при любой погоде небо, и редкая птица долетит до свободного пространства над их крышами — скорее сдохнет на полпути от гипоксии.
Даже описывать это убожество оскорбительно, а читать — оскорбительней вдвойне. Но именно сюда, в квартал красных фонарей, и повёл Збышек нового знакомца. Большую часть пути Збышек расписывал Дону тысячу и одно удовольствие, которые можно получить в том месте, куда он, Збышек, Дона ведет. По его словам выходило, что Дон через полчаса должен был попасть в рай. Дон уже начал доверять Збышеку — настолько красиво тот говорил. Вдруг Збышек остановился и внимательно посмотрел на Дона.
— Слушай, — сказал он, — я тут распинаюсь как последний пророк, а ты только лыбишься. А ты-то сам, случаем, не педик?
Дон смешался и перестал улыбаться.
— Ну что мне теперь, варвар, тебя убить и ограбить? Ты кого педиком назвал?
— Да так, в голову пришло. Видишь ли, там и мальчики есть. Но мало. И все обычно заняты.
— Откуда ты знаешь? — бесхитростно спросил Дон.
— Что — знаю? Что мало?
— Что все обычно заняты.
— А дьявол его… Откуда-то знаю. Может, девочки говорили.
Они двинулись дальше и свернули в очередной переулок.
— На чем я остановился?… — спросил Збышек. — А, помню. Короче, эта подружка, Сара, она такое творит… Я даже не знаю, с чем сравнить. Я такого вживую никогда не испытывал — даже от самых своих красивых хаков. А один раз она притащила с собой еще двоих — Розу и Раю. Бесплатно, понял?
— Конечно, — твердо сказал Дон.
— Ну и вот. Эквилибристика вообще. Я поначалу за своего приятеля боялся, думал — сломается с непривычки к таким нагрузкам.
— Так ты с приятелем был? — спросил Дон. Збышек посмотрел на него долго.
— Ну и дальше? — спросил Дон, подождав.
— Но он у меня прочный оказался, — сказал Збышек. — Стоял, как ЮНИКС.
— Как кто? — спросил Дон.
Збышек остановился.
— Слушай белый человек, а ты вообще-то как, белый, или покрасился?
— Да ты толком объясни, я же серьезно. Кто такой Юникс? А, ну, приятель твой, да?
Збышек собирался ответить что-нибудь язвительное, но потом подумал, что не всем же быть крутыми, иногда попадаются и чайники, причем чайники попадаются значительно чаще. И снизошел:
— ЮНИКС — это такая легендарная операционная система, существовавшая на заре компьютерной техники.
— Так это не человек! — сказал озаренно Маллиган.
— Нет, это операционная система. Для компьютеров, понимаешь? Эталон надежности среди компьютерных операционных систем. Легенда. Говорят, она никогда не падала.
— Не падала? — переспросил Дон.
— Никуда не падала! Не висла она, понимаешь? Не подвисала!
— На чем?
— Ни на чем не подвисала.
Где-то в глубине сознания Дон понимал, что Збышек над ним издевается. Что-то не сходилось.
— Операционная система — это такая компьютерная программа, так? — спросил он. — Ты сам сказал!
— Почти, — сказал Збышек. — Я просто попроще.
— Оставь грязные намеки. Попроще и все такое. Компьютерная программа, так?
— Так, — покорно сказал Збышек.
— Компьютерная программа — штука нематериальная, так?
— Так, — покорно сказал Збышек. — То есть, как судить… Но — пусть. Нематериальная, да.
И тут Дон загнал нового приятеля в угол:
— Как же тогда, — торжествующе спросил он, — она может висеть? Сопля она, что ли?
Збышек считал до десяти. На “пятнадцати” он ответил:
— Я же тебе и говорю, Дон: ЮНИКС — и не вис. Хотя я в это не слишком верю.
Дон молчал. Они снова двигались к вратам предполагаемого рая.
— Знаешь, — продолжал Збышек увлекаясь, — идеальная операционная система вполне могла существовать — до знаменитой форточной ереси, отбросившей развитие компьютерной техники на тысячи лет назад. Слышал об этом?
— Нет, — сказал Дон коротко.
— Ну как же… Это же каждый чайник знает. Был такой — Лео Герц. Он сказал: “Нет систем, кроме форточек, и я — пророк ее”.
— Ну форточки и форточки, — сказал Дон. — Окна, по-моему, лучше. И света от них больше… Он был архитектор?
— Угу. Не совсем. Он задался целью уничтожить все операционные системы, существовавшие до его форточек. И уничтожил. Галактика тогда совсем маленькой была, но народу за ним пошло много — за маньяками всегда толпы идут. А называлось все это — Макрохард. Странная такая религия…
— Это точно, — сказал вежливо Дон. — И что с ним потом стало?
— Не знаю, — сказал Збышек. — Никакой информации. Я все перерыл. Вообще, мне кажется, что свалило его именно изобретение ЮНИКСА. Надо же быть непробиваемым идиотом, чтобы пользоваться форточками, когда есть ЮНИКС. Я думаю, все его фанатики в конце концов поняли, что ЮНИКС лучше. Должен же у людей присутствовать хоть какой-то здравый смысл? Но тут тогда еще один вопрос: куда делся сам ЮНИКС?
— Не знаю, — честно сказал Дон. — Где тут твоя Сара уже?
— Пойдем, — вздохнул Збышек.
— Вот, наверно, мужик бы! — сказал вдруг минуту спустя Маллиган.
— Кто?
— Ну этот твой Герц.
— Почему?
— Ну как религию назвал! Макрохард! Красиво! Получу корабль — так же назову.
Збышек исполнился язвительности.
— Назови лучше — Микрософт, глупый белый человек.
— Тоже красиво…
(Документ 3.1)
— Здесь Слон. Все нормально, шеф.
— Мне нужна их совместная ФЛ-карта.
— Дистанционного оборудования в поле нет, Директор.
— Волчатки, а почему, имею спросить?
— Шеф, предупреждать же надо.
— У вас есть десять минут.
Благими намерениями устлана дорога в ад. Дорога же в рай выстлана намерениями противозаконными.
— Тихо, — сказал Дон. — Слышишь?
Збышек прислушался.
— Ну. Кто-то среди ночи ковер выбивает. Его право. Свобода!
— Ага. А ковер — орет.
— Да ладно… — сказал Збышек. — Нам-то какое дело? Здесь же повсюду кругом бардаки. Может — негумики гуляют, у них странно бывает…
— Ты как знаешь, варвар, — произнес Дон, — а я пойду посмотрю. Может, человеку помочь надо.
— Иди-иди, — сказал Збышек. — Там-то тебе башку и снесут.
Он секунду постоял на месте, потом махнул рукой и засеменил следом за Доном, который уже сворачивал в подворотню.
В подворотне было темно. И из нее открывался замечательный вид на хорошо освещенное место событий. В колодце двора четверо дюжих мента, самозабвенно охаживали силовыми дубинками человека в форме пограничника. Человек уже почти не отбивался, только прикрывал голову руками и время от времени подвывал.
— Нашего бьют, — сказал Дон и задумался.
— Какой он — наш? Обычный погранец. Гусек. Низкие люди.
— Все равно — он наш, а его молотят менты. Да еще квартой. Надо бы это.
— Да вижу… — досадливо сказал Збышек. — Ухайдакают они гуся.
Погранец заорал — один из фараонов попал особенно удачно. Збышека передернуло.
— Интересно, что он им сделал? Я — слева, ты — справа. Пошли.
Не дожидаясь, пока Дон стартует, Збышек вылетел из подворотни, пулей пересек участок, отделявший его от ментов, и, не раздумывая ни секунды, треснул рукоятью флинта (тайно носимого всегда) ближайшего в центр фуражки. Слуга закона потерял сознание и упал Это был локальный успех Збышека, потому что другой мент (в чине младшего сержанта) отреагировал на удивление быстро и с оттягом огрел Збышека длинной дубинкой, метя в лицо. Збышек, уходя от удара, рухнул на спину и откатился в сторону, успев по пути подхватить дубинку, вывалившееся из руки уже пораженного противника. Рукоять достаточно удобно легла в ладонь. Флинта Збышек заботливо спрятал под гавайку. Прыжком поднявшись на ноги, Збышек крутанул дубинку, парировал следующий удар, но не жестко, а вовсе мягко, заставляя руку противника последовать по тому пути, который ей был ненавязчиво предложен. Проход вперед, быстрое вращение по часовой стрелке, захват. Второй мент лишился своего умиротворительного орудия. И получил с двух рук двумя дубинками в солнечное сплетение. Захваченный инструмент Збышек бросил Маллигану, окликнув его предварительно.
Но — не требовалось. Свою часть работы Дон почти уже закончил, без применения подручных средств.
— Солидно, — оценил Збышек. — Теперь я понял, почему тебя так прозвали. Где ты прячешь третью руку?
— У меня две руки, — отмахнулся Музыкальный Бык. — Ты что, Какалов? Эй, парень, вставай! Сматываться надо.
Погранец сидел на заднице и глядел на спасителей из-под руки, прикрывавшей голову. Збышек схватил его за шиворот, встряхнул и поставил на ноги.
— Отбой боя, гусила! Идти можешь?
Погранец неуверенно кивнул.
— А… — выкатил он звук, — вы…
— Равняйсь! — гаркнул Збышек ротмистрским голосом. — Смирно!
Это подействовало. Курсант подтянулся и ожил. Великое дело — рефлексы.
— Кругом! И бегом! За мной!
Пробежав квартала четыре, они остановились, тяжело дыша. Дон прислушался.
— Сирены, — сказал он, скривившись.
Кто-то из добропорядочных граждан уже успел настучать в полицию.
— Продолжать бег! — скомандовал Збышек.
И они снова побежали. Бежали долго.
— Все, — прохрипел наконец курсант и сел на пятки. — Я больше не могу… Спина болит.
— Это они тебе почки отбили, — констатировал Збышек. — Нам бы еще чуть пробежать, — а там уже не найдут.
— Я не могу, — повторил курсант. — Спасибо, парни. Вы идите. Я немного посижу здесь…
— Сиди, — сказал Збышек. — Но второй раз я тебя отбивать не буду.
— Не злись, — сказал Дон. — Он и вправду не может.
Некоторое время они трое бежали в четыре ноги: Дон нёс погранца на плече. Збышек показывал дорогу. Похоже, он знал Жмеринку со всеми ее трущобами вдоль и поперек. То и дело ныряя в проходные дворы, он направлял группу к одному ему известной цели, которая, по его словам, становилась все ближе и ближе.
Заброшенный дом скалился провалами разбитых окон, торча в конце тупика, как нарыв на мягком месте.
— На второй этаж, — приказал Збышек.
Взобравшись по ступеням, обвивающим неработающий лифт, Дон вошел в комнату, на которую указал хакер, с облегчением усадил вялого курсанта на один из старых матрацев и только потом огляделся. Бардак здесь был неописуемый, но бардак живой и теплый. И новенький постер в межоконном простенке. В личности с постера Дон с неудовольствием узнал Джопо Кранца.
— А где хозяева? — спросил он.
— Здесь мы, — чинно ответствовал Збышек, появляясь в дверях со стаканом воды. — Это моя тайная берлога.
Стакан придвинулся к лицу курсанта. Тот сначала медленно помотал головой, пытаясь отказаться, потом в его глазах появились проблески мысли, и он схватил посудину обеими руками. Раздалось быстрое бульканье.
— А еще — можно? — неуверенно попросил погранец.
Збышек принес еще.
— Салага, — сказал он. — Из зимнего набора?
Курсант кивнул и поставил стакан на пол.
— Гусь, — констатировал Збышек. — Но со стажем.
— А вы кто?
— А мы — так, погулять вышли, — сказал Збышек. — Мимо проходили, видим: гуся метелят. Дай, думаем, поможем хорошему человеку. Ты чего с ними не поделил?
— Не хотите говорить — не надо, — обиделся погранец. — Я все равно знаю, что вы аяксы. Местные бы меня отбивать не полезли. Наших я всех знаю. А больше некому.
— Ты смотри, — повернулся Збышек к Дону. — Салага уже думать научился. Быстро, однако… Способствует? — спросил он у погранца.
Дон все еще смотрел на плакат.
— Дон, ты чего?
— Знал бы — хрен бы с тобой пошел! — сказал Маллиган, кривясь. — Смотри, чего ты на стенку повесил! Эту задницу!
— Ну, Бык, о вкусах не спорят, — кротко сказал Збышек.
— Верно, — кивнул Бык. — Вкус — он или есть, или нет его ни хера. Тьфу! Ладно. Эй, воин! Чего у тебя с ментами вышло? У них же обычно на наших не стоит.
— Сам поражаюсь. Я в самоходе, — объяснил курсант, потирая спину ладонью. — А они меня остановили, документы потребовали. Ну, я и побежал.
— А они и догнали, — продолжил Збышек. — Дурак. Кто же от них бегает? Если уж зажали — морду в фигу и при буром. Пока сами не отвалят. Понял? Зелень ты еще неученая. Неужто и я таким был три года назад, а? Нет! Никогда я таким не был!
— Болит? — спросил Дон между тем у погранца. Тот кивнул.
— До утра дотерпишь?
— Попробую.
— Сейчас врача искать — только время терять. А с утра — все будет нормально. Скажешь, что с турника сорвался.
— Ну да, — фыркнул Збышек, — десять раз подряд. Пять раз мордой, пять раз… другим концом. Вставал, падал, вставал. Скажи лучше, что участвовал в спарринге на шестах, в режиме “фулл-контакт”. За это, конечно, впаяют, но поверят. Только договорись с кем-нибудь сначала, чтобы ротмистру подтвердили. А харю мы тебе подручными средствами. Понял?
Погранец снова кивнул.
— Ну и паинька, — похвалил Збышек. — Так. Любовь у нас накрылась. Еще четыре часа в запасе. Коньяк пьют все?
Коньяк пили все. Збышек с сожалением цокнул языком.
— Аптоматан! — сказал он. — Мало будет на всех-то!
Тут вдруг погранец заржал.
— Ты чего? — удивился Збышек.
— Апто… апто… ох… Ты знаешь, что это такое?
— Нет, а что это? — с огромным интересом осведомился Збышек.
— Ох… ха… ха-а-а… эх…
Збышек принялся надуваться.
— Я впервые услышал сие слово сегодня! — с большим достоинством сообщил он. — Потрудитесь, мистер пан, объясниться. Иначе я буду вынужден.
— Я… не… могу… ха-а…
(Документ 3.2)
— Почему в эфире ржут?
— Шеф, здесь Слон, простите, ваш Какалов такое тесто на броню лепит!.. Докладываю: они утащили Карапуза с собой. Жрут коньяк.
— Я ему уши отдеру. Фамилия?
— Шеф, не трудитесь, мы тут и так зубы точим на гада! Так сорваться с задания! Завидно, сил нет.
— Карту он снял?
— Ну конечно.
— Утром — ко мне. Не знаю, где я буду. Найдете. Снимайте слежение. Отдыхайте.
— Шеф, и коньячку!?
— Ну выпейте, выпейте. Ладно, волчата, флаг.
(Хором):
— Флаг, Директор Волчара!
— И пей круг, — тихонько добавил кто-то.