Врата ада

Глава восьмая ЖЕРТВА

Ричард и Саймон отбежали под защиту деревьев. Женщина бежала прямо к ним, ее маска свалилась, обнажив лицо девушки лет двадцати, искаженное ужасом. Она неслась, не разбирая дороги, ее темные волосы развевались по ветру.

Саймон быстро двинулся навстречу ей. Ричард побежал за ним, успев оглянуться на лужайку. Оргия прекратилась; большинство собравшихся, уже совсем обнаженные, встали из травы и непонимающе уставились на бегущую девушку. Были слышны только продолжающиеся призывы фон Тумма к стражникам.

Те не замедлили появиться. Ричард заметил, как двое из них бегут от дома, сжимая пистолеты.

Когда девушка добежала до него, Саймон схватил ее за руку. Она отчаянно забилась, крича по-английски.

— Хватит! Пусти… пустите меня! Я не хочу! Не хочу!

Саймон резко толкнул ее, слыша, как лязгнули ее зубы.

— Ради Бога, не кричите. Мы хотим спасти вас.

Она успокоилась, услышав английскую речь, и позволила ему за руку увести ее к месту, где они с Ричардом перелезали через проволоку. Ричард бежал к ним, натягивая резиновые перчатки. Когда они уже пролезали в отверстие, из-за деревьев показались двое преследователей.

Волосы у Ричарда встали дыбом. Он стоял спиной к вооруженным сторожам, раздвигая проволоку. Свою дубину он давно бросил. Без сомнения, им приказано стрелять в любого, кто попытается шпионить. Он поспешил снять перчатки и передать их Саймону. Девушка, которую они кое-как протолкнули в отверстие, лежала на земле, видимо, в обмороке. Шансы добраться до машины вместе с ней ничтожны. Скорее всего, их изрешетят пулями.

Ричард буквально влетел в раздвинутую Саймоном брешь, слыша уже рядом тяжелый топот сторожей. Нагнувшись над девушкой, он увидел, что кошачий костюм разорван, и под ним у нее только выпачканное кровью белье. Не раздумывая, он хлестнул ее по щеке. Она, застонав, открыла глаза.

Вдвоем они поставили ее на ноги и потащили к машине. Ясно не понимая, что происходит, она снова закричала:

— Пустите меня! Пустите! Я не хочу!

Ее услышали. Шаги преследователей устремились в их направлении. Они были уже на опушке, но немного ошиблись и вышли на тропу в пятидесяти ярдах от машины. В лунном свете они ясно видели ее очертания. Фило Мак-Тэвиш, услышав крики, вылез и стоял рядом, прислушиваясь.

Девушка наконец поняла, что ее хотят спасти, и вместе с мужчинами побежала к машине, подгоняемая страхом.

Ричард оглянулся. Достаточно хотя бы одному из четырех сторожей сейчас достичь ограды, и игра проиграна. В лунных лучах они представляют из себя превосходную мишень.

Но, похоже, Владыки Света наконец услышали их мольбы. Луну заслонило неизвестно откуда взявшееся тяжелое облако, и все погрузилось в темноту. Потом в ней вспыхнули фары машины — как маяки, сулящие им спасение, но и новую опасность.

— Выключите фары! — крикнул Ричард. — Скорее!

В этот миг сзади вспыхнул слепящий свет, сопровождаемый криком агонии. Один из сторожей налетел на проволоку, по которой, как они и подозревали, был пропущен сильный ток. Его пистолет под действием электричества взорвался.

Фило так и не выключил фар, зато открыл все четыре дверцы. Они быстро забрались в машину — Саймон с девушкой назад, Ричард вперед. Фило завел мотор и поехал вдоль деревьев.

Тут остальные сторожа наконец открыли огонь. Пули зацокали по бортам машины, звякнула разбитая фара.

Но Владыки Света и на этот раз спасли их. Шины остались невредимы, и через несколько секунд они были в безопасности.

Уже на дороге Фило сердито спросил:

— Что это за дела? Мы не договаривались, что мою машину изрешетят, как банку консервов.

Ричард ответил первым:

— Это была оргия, как мы и предполагали. Такая дикая, что мистер Гласхилл нанял сторожей, чтобы отстреливать любопытных. Так что нам повезло.

— А эта дама?

— Ей там не понравилось. Она попыталась убежать. Не могли же мы сидеть и смотреть, как они ее волокут обратно!

— И что нам с ней делать? — подал голос Саймон.

— Отвезем домой, — предложил Фило.

— Нет, — твердо сказал Ричард. — Эти люди могут попытаться заткнуть ей рот.

— Тогда в какой-нибудь отель.

— В таком наряде? Без него-то она вообще голая.

— Это так, — согласился Ричард. — Нужно раздобыть какую-нибудь одежду. По-моему, придется побеспокоить дона Сесара.

— Босс будет не в восторге, — саркастически заметил Фило. — Поднимать его с постели в час ночи! И тому же они завтра улетают в Европу.

— Ничего не поделаешь. Разве только у вас есть жена или мать, которые могут поделиться с ней одеждой.

— Нет, сеньор. Мне совсем не нравиться это дело. Чем меньше я буду иметь к нему отношение, тем лучше.

Через десять минут они подъехали к дому на авениде Америго Веспуччи. В окнах было темно.

— Нельзя, чтобы ее видели слуги, — сказал Ричард. — Пусть сидит здесь, пока я поговорю с доном Сесаром.

— Ладно. Тут есть беседка, если я не ошибаюсь. Мы подождем тебя там.

Девушка всю дорогу молчала и не открывала глаз. Теперь она безропотно взяла руку Саймона и пошла за ним в сад. Фило в это время грустно изучал пробоины от пуль на крыше машины.

Ричард подошел к двери и позвонил. Довольно нескоро появился заспанный слуга. Узнав Ричарда, которого видел накануне за ужином, он пошел докладывать дону Сесару.

Саймон тем временем отвел девушку в беседку и усадил ее в плетеное кресло. Луна наконец вышла из облачного плена, и он впервые смог как следует разглядеть спасенную.

— Послушайте, — сказал он ей, — вам нечего бояться. Мы хотим вам помочь. А для этого нам нужно узнать, кто вы. Как вас зовут?

— Нелла Натан.

— Вы живете в Сантьяго?

— Нет. Я здесь… недавно.

— Тогда где? Вы ведь американка?

— Да, я из Бофорта, штат Южная Каролина. Но я уже четыре месяца как уехала оттуда и живу сейчас в Сала-де-Уюни.

— Это еще где?

— Это плато высоко в Андах, в Боливии, недалеко от границы с Чили.

— И что вы там делаете?

— Тружусь… на благо Дела.

— Дела дьявола, — сердито закончил Саймон. — Только вы этого не понимаете по своей глупости. Вы связались с сатанистами.

— Нет! — запротестовала она. — Я имела в виду дело защиты прав.

— Чьих прав?

— Цветных, конечно, — тут она внезапно разразилась потоком слов. — Я учительница. Была. Потом стала участвовать в маршах мира. Страдания, которые терпят цветные от рук белых, ужасны. Вы ведь тоже еврей? Мучения, которые претерпел наш народ, — ничто в сравнении с их страданиями. Их привезли в Америку как рабов, они умирали десятками тысяч от голода и болезней. И теперь, хотя их формально освободили, они еще страдают. Они не умеют работать, не могут получить образование, живут в нищете. В суде их всегда могут несправедливо обвинить.

— Я знаю, — сказал Саймон. — Но это постепенно меняется.

— Ничего не меняется! Поэтому я здесь. Я уже сказала, что участвовала в маршах, писала статьи, но газета в моем поганом городке отказалась их печатать. В школьном совете решили, что я плохо влияю на детей, и меня уволили. Родители мои умерли, я жила одна. На Юге никто не поможет человеку, который защищает негров. Я жила только на то, что мне давали мои черные друзья за то, что я учила их детей. Другая на моем месте могла бы стать проституткой, но я берегла себя для мужа.

Нелла остановилась, перевела дыхание и продолжала.

— Через месяц или два после того, как меня уволили, я встретилась с одним из моих лидеров кампании за равные права. Он сказал, что они решили учредить организационный центр движения в Южной Америке, подальше от глаз ФБР. Там они собирались начать борьбу за Черную власть.

— Черная власть? Это что-то новое.

— Для меня это тоже была новость. Но тот человек сказал, что у них мало толковых людей и предложил мне там работать. Так я и оказалась в Сала-де-Уюни.

— И что вы там увидели?

— Городок, где жили двести или триста человек из разных стран. Белых среди них почти не было. Сначала мне там очень понравилось. Было очень интересно встречаться с разными людьми и обсуждать, как свергнуть тиранию белых и дать всем равные права и возможности. Конечно, мы знали, что это долговременный проект, и не надеялись на результат до 60-х или даже до 70-х. Но мы готовили повсюду почву и налаживали связи, чтобы быть готовыми к приходу Черной власти.

— Вы сказали, что вам нравилось это сначала. Что же изменилось потом?

— Человек, с которым я работала, пытался меня соблазнить. Это был Эль-Азиз, марокканец.

— Так когда речь идет о постели, вы все же учитываете цвет кожи?

— Что вы, нет, конечно! Замуж бы я обязательно вышла за цветного. Они обычно добрее к своим женам. И к тому же… мне двадцать семь, а я все еще девушка… была. Думаю, что я фригидна. Меня никогда особенно не привлекал секс.

— Понимаю, — Саймон кивнул. — Некоторые женщины, похоже, рождаются такими. И что же случилось потом?

— Там очень нездоровое место. Болота, лихорадка. Поэтому там мало людей и очень удобно держать тайную базу. Большинство цветных живут там нормально, но белым нужно иногда менять климат. Мы по очереди на время уезжали оттуда.

Моя очередь пришла под Рождество, и меня вместе с другими отправили в Винья-дель-Мар. Мы жили там десять дней, потом заехали в Сантьяго. Там о нас заботился мулат с Ямайки, Гарри Бенито. Вчера он сказал, что поедет со мной на вечеринку. Другие девушки мне завидовали. Там, в Сала, у нас очень мало развлечений.

Когда мы с ним приехали в этот дом, он сказал, чтобы я выбрала себе маскарадный костюм. Я всегда любила кошек и выбрала этот. Потом мы выпили. Сейчас я думаю, что Бенито подмешал мне чего-то в вино, потому что потом я помню все, как в тумане. Только на воздухе я начала приходить в себя, когда начались все эти странные вещи. Но если вы там были, вы, должно быть, сами их видели.

— Да, — пробормотал Саймон. — Мы с другом видели все с самого начала.

— А потом я поняла, что с одной стороны от меня сидит Бенито, а с другой — Эль-Азиз. Похоже, они договорились заманить меня туда. Они схватили меня и заставили… прижали меня к этому человеку, одетому козлом. Эль-Азиз шепнул, что, если я буду сопротивляться, они перережут мне горло. Меня сковал страх. Когда мы сели за стол, они засовывали мне еду прямо в рот и заставляли пить. В вино опять было что-то подмешано, потому что я испытала какое-то возбуждение и… вы видели, что случилось… Мне до сих пор больно. Ужасно!

Тут Нелла расплакалась. Саймон стал ее успокаивать.

— Ну тише, тише, моя дорогая. Представляю, как вам было гадко. Но все кончилось. Не надо бояться. Мы за вами присмотрим.

Однако Нелла продолжала рыдать, даже когда появился Ричард с голубым плащом и маленьким чемоданчиком в руках. Он сказал:

— Сначала дон Сесар мне просто не поверил, но я повел его к машине и показал дырки от пуль. После этого он согласился, что здесь, в Сантьяго, только он может нам помочь. Он вынес мне в этом чемодане кое-что из старых вещей жены — белье, платье, зубную щетку. Теперь нужно так приодеть нашу беглянку, чтобы ей без лишних слов дали номер в отеле.

Он подошел к все еще плачущей Нелле и легонько потряс ее за плечо.

— Послушайте, леди. Вы сами во все это впутались, так что хватит плакать. Идите в беседку и оденьтесь, мы не можем ждать вас тут всю ночь.

Она, всхлипывая, взяла чемоданчик и удалилась в темноту. Пока она переодевалась, Саймон пересказал Ричарду то, что она ему поведала.

— Как видишь, бедная девочка никак не связана с этой шайкой, и нам не следует очень уж винить ее.

— Ты слишком мягкосердечен, — проворчал Ричард. — От таких вот наивных идиотов и происходит половина всех бед в мире. Вот, пожалуйста, теперь придумали Черную власть[1]. Это может иметь очень неприятные последствия. Надо ее поподробнее обо всем расспросить.

Тут вышла Нелла в темном платье и голубом плаще, неся с собой чемодан и кошачий костюм. Ричард забрал у нее костюм и сказал:

— Это мы выбросим по дороге. А потом отвезем вас в гостиницу, где вы сможете отдохнуть до утра.

— Нет, — возразил Саймон. — Нам надо отвезти ее в «Хилтон». Я обещал, что мы присмотрим за ней.

— Как хочешь, — Ричард пожал плечами, потом повернулся к Нелле. — Наш водитель ничего не знает о том, что там происходило, так что, прошу вас, молчите, пока мы не приедем в отель.

Они вернулись в машину, и по пути Ричард выбросил кошачий костюм в окно. Через десять минут Фило высадил их у «Хилтона» и с видимым облегчением распрощался.

Ричард с присущей ему спокойной уверенностью заказал номер для леди. Пока она заполняла журнал, он, понизив голос, обратился к Саймону:

— Надо ее сперва привести к нам и расспросить.

— Почему не подождать до утра? Уже два часа. Бедной крошке надо отдохнуть.

— Бедной крошке? Нет уж, не желаю ждать. Пусть сейчас же скажет, что она знает о Рексе.

— Ну ладно, — Саймон подхватил чемоданчик Неллы, и они втроем отправились к лифту.

Когда они уселись в гостиной, Ричард налил всем по бокалу бренди с содовой. Протянув один девушке, он сказал:

— Ну леди, мистер Арон передал мне ваш рассказ. Вы пережили сегодня не самый лучший вечер, и нам, конечно, вас жаль. Но мы прятались там не из простого любопытства. Мы думали, что через ваших… э-э… соратников мы сможем напасть на след одного нашего пропавшего друга. Не встречали ли вы в этом вашем Сала-как-его вашего соотечественника по имени Рекс Ван Рейн?

Она поколебалась, потом ответила:

— Имя звучит знакомо. Это не высокий человек с тяжеловатым, но привлекательным, лицом?

— Да, это он. Что вы о нем знаете?

— Ничего толком. Я видела его только раз, он появлялся вместе с человеком, которого они называли Принц. Это глава движения. Я спросила, как его зовут, потому что он показался мне интересным мужчиной.

— Так значит Рекс там, — задумчиво проговорил Ричард. — И в самой верхушке. Интересно!

— Может, они его заставили, — предположил Саймон. — Они могли заманить его туда и не выпустить, а сбежать оттуда, судя по всему, почти невозможно.

— Может, и так. А теперь расскажите, что вы знаете о самом движении?

— Зачем это? Вы ведь не испытываете к нему особой симпатии.

— Нет, конечно. Я испытываю беспокойство.

— И зря, — запротестовала Нелла. — Его цель — обеспечить равенство всем людям, чтобы они могли получить доступ ко всем прекрасным вещам, которых так долго были лишены.

— Послушайте, моя девочка. Вы, должно быть, не вполне понимаете во что вас вовлекли. Я ничего не имею против белых бедняков. Мы все хотели бы, чтобы все имели права на достойную, обеспеченную жизнь. Но эта идея Черной власти, о которой твердят безголовые либералы, вроде вас, это что-то совсем иное. Вы ведь и сами видите это после того, что случилось сегодня ночью?

— Нет. Просто Эль-Азиз и Бенито оказались связанными с этой ужасной сектой дьяволопоклонников и заманили меня в тот дом, чтобы надругаться. Но остальные, с кем я обучалась в Сала-де-Уюни, совсем другие. Никто из нас не замешан в этом.

— Может, вы просто не знаете.

— Нет-нет, я уверена! Это прекрасные люди. Многие из них бросили дом и детей, чтобы бороться за равные права. Мы поклялись в верности движению, и я не скажу вам ничего, что может повредить ему.

Ричард устало покачал головой.

— Я не сомневаюсь, что в отношении большинства из этих людей вы правы. Но их лидеры вполне могут эксплуатировать их доверчивость. Цветные — такие же люди, как и белые, с теми же достоинствами и недостатками. Но те, кто сознательно выдвинул идею Черной власти, наверняка служат злу. Только представьте, что произойдет, если ваша организация начнет действовать. Во всех городах, где живут вместе люди разных рас, начнутся волнения. К 70-м годам в Европе и Штатах может развернуться настоящая гражданская война, в которой ваши цветные друзья пострадают еще больше, чем раньше. Белые не будут спокойно смотреть на то, как жгут их дома и насилуют их жен. Тысячи невинных людей погибнут по вине ваших соратников.

Глаза Неллы наполнились ужасом, когда она представила себе эту картину.

— Вы… вы правда так считаете?

— Правда. Я уверен в этом. Сами того не зная, вы боретесь на стороне дьявола. Его главная цель с начала творения — сеять смуту. А что может посеять смуту во всем мире больше, чем эта ваша Черная власть? Так что лучше расскажите нам все, что вы знаете.

— Погоди, — прервал Саймон. — Нелла устала. Завтра мы еще успеем поговорить.

— Завтра? — повторила она с несчастным видом. — А что потом? Я ведь не могу вернуться в Сала, даже если бы захотела. У меня нет ни денег, ни вещей.

— Не волнуйтесь, моя дорогая, — сказал Саймон. — У вас совсем не осталось родных?

— Тетя в Коннектикуте.

— Вы можете поехать к ней?

— Наверное, да. В Новой Англии не так враждебно относятся к тем, кто защищает цветных. Я многому научилась и смогу найти себе работу.

Саймон одобрительно кивнул.

— Вот и хорошо. Завтра мы купим вам что-нибудь из одежды и посадим на самолет. И не беспокойтесь о деньгах. Я выпишу вам чек на пятьсот долларов. Этого вам хватит, пока не найдете работу.

Слезы благодарности навернулись ей на глаза.

— Вы очень, очень добры.

— Просто люблю помогать людям, вот и все, — он казался смущенным.

— После этого вы расскажете нам все? — продолжал настаивать Ричард.

Она кивнула.

— Да. Я только теперь начинаю понимать, как глупо себя вела. И спасибо вам большое. За все.

— Пойдемте, я отведу вас в ваш номер, — Саймон взял чемоданчик.

Десять минут спустя, когда он вернулся, Ричард уже пошел спать. Саймон разделся, потушил свет и лег. Он очень устал, но сон не шел. Он то и дело метался и вскрикивал, мучимый кошмарами.

Ему снилось, что он стоял обнаженный на краю дымящейся бездны. Рядом стояла Нелла, а из бездны к ним, шипя, ползла громадная змея. Вот она уже обвила плечи и грудь несчастной девушки, оторвала ее от него и швырнула в неведомую глубину, из которой вздымались языки огня.

Саймон сел в кровати. Посмотрел на часы — было около шести. Лицо его взмокло от пота. Он набрал номер Неллы. Трубку никто не брал. Он позвонил опять, подумав, что мог ошибиться. Опять напрасно.

Он вылез из постели, накинул халат и пошел в спальню Ричарда. Тот долго не просыпался; наконец он открыл глаза и пробормотал:

— Что за черт? Ты дашь мне выспаться?

— Слушай, вставай и пошли. С Неллой что-то случилось.

— Нелла? А, это та дурочка, которую мы привезли?

— Да, да. Мне приснился кошмарный сон, и я уверен, что это предупреждение. Ей что-то угрожает. Нужно сейчас же идти туда.

Ричард встал и, все еще полусонный, надел халат. Они спустились в лифте на четвертый этаж, и Саймон постучал в дверь. Ответа не было. Он повернул ручку, дверь оказалась незапертой. Они вошли и включили свет.

Нелла лежала на кровати среди разбросанного белья. Ее голова была странно вывернута, и синие пятна на шее неопровержимо свидетельствовали, что ее задушили. Простыни насквозь пропитались кровью. В ее разинутом рту не было видно языка. Застыв от ужаса, они увидели, что он аккуратно помещен в ложбинку меж ее грудей.