Возвышение Криспа

Глава 7

– Поскорей, Крисп! Ты еще не готов? – сказал Яковизий. – На такое мероприятие опаздывать нельзя!

– Конечно, высокочтимый господин! – сказал Крисп. Он уже почти час как был готов. Это хозяин все время мерил одну рубашку за другой, терзался сомнениями, какой величины кольцо вдеть в левое ухо, причем серебряное кольцо или золотое, и доводил до умопомрачения слуг, выбирая, какими духами ему опрыскаться. Но на сей раз Крисп его не осуждал за капризы. Севастократор Петроний устраивал вечерний пир.

– Тогда пошли! – сказал Яковизий. И после минутного раздумья добавил:

– Ты сегодня отлично выглядишь. Мне кажется, этой рубашки я не видел.

– Благодарю вас, высокочтимый господин. Да, я тоже думаю, что вы ее не видели. Я купил ее пару недель назад.

Рубашка, о которой шла речь, была темно-синего цвета, из тонкой мягкой шерсти. Строгая окраска и простой покрой подходили скорее человеку постарше и с более солидным положением в обществе.

Крисп потратил на обновку несколько Танилидиных золотых. Не исключено, что настанет такой день, когда ему потребуется, чтобы люди воспринимали его всерьез. И чем меньше он, даже внешне, будет походить на конюха, тем лучше.

Он скакал слева от Яковизия и на полшага сзади. Хозяин изрыгал проклятия каждый раз, когда перекрестное движение заставляло их замедлять темп, и совсем взбеленился, увидав, насколько запружена народом площадь Паламы.

– Прочь с дороги, олух несчастный! – заорал он, застряв за маленьким человечком, ведущим в поводу большого мула. – У меня встреча с Севастократором!

– Да хоть с самим Фосом, приятель! – отбрил его человечек, дерзкий, как все коренные жители города Видесса. – Мне плевать.

Как ты шел взади меня, так и иди.

Обругав медлительного погонщика еще разок, Яковизий с Криспом исхитрились-таки его обогнать и вскоре выехали к западному краю площади Паламы, миновав большой амфитеатр и красный гранитный обелиск – Веховой Камень, от которого отмерялись в Видесской империи все расстояния.

– Вот видите, высокочтимый господин, мы успеем вовремя, – мягко проговорил Крисп, когда толпа поредела.

– Надеюсь, – с сомнением отозвался Яковизий, но Крисп понимал, что хозяин ворчит просто по привычке. Западная оконечность площади граничила с императорскими дворцами, и без дела никто в этот район не совался. Вскоре Яковизий пустил коня рысью, а потом и легким галопом.

– Куда мы направляемся? – спросил Крисп, не отставая от хозяина.

– В Зал девятнадцати лож.

– Девятнадцати чего? – Крисп подумал, что ослышался.

– Лож, – повторил Яковизий.

– А почему он так называется?

– Потому что вплоть до последнего столетия люди на пирах ели лежа, а не сидя в креслах, как мы сейчас. Только не спрашивай почему, я и сам не знаю. Может, для того, чтобы блевать было легче. Там давно уже нет ни единого ложа, но название как-то прижилось.

Они объехали вокруг декоративной стойки с ивами. Крисп увидел массу факелов, горящих перед большим квадратным зданием, вокруг которого туда-сюда сновали люди.

– Нам сюда?

– Точно. – Яковизий прикинул количество лошадей и паланкинов, стоявших у стены. – Мы вовремя – не слишком рано и не слишком поздно.

Конюхи в шелковых одеждах, искусно подобранных по цветовой гамме, увели лошадей. Крисп пошел за хозяином по широкой и пологой лестнице в Зал девятнадцати лож.

– Красивый камень, – заметил Крисп, разглядывая мрамор в свете факелов.

– Ты серьезно? – сказал Яковизий. – А мне зеленые прожилки в белом мраморе всегда напоминают о вонючем сыре.

– Мне такое и в голову не пришло, – искренне удивился Крисп, хотя не мог не признать сравнение подходящим. Но сам он до такого точно не додумался бы. Благодаря своему желчному нраву Яковизий воспринимал окружающий мир довольно своеобразно.

Слуга в облачении еще более роскошном, чем у конюхов, низко поклонился, увидев Яковизия, и, повернувшись, громко возвестил:

– Высокочтимый Яковизий!

Представленный таким образом, Яковизий важно – насколько позволяла явственная пока хромота – вплыл в залу. Крисп, чье низкое положение лишало его привилегии быть представленным, зашагал следом.

– Яковизий! – Петроний поспешил пожать аристократу руку. – Ты замечательно потрудился для меня в Опсикионе. Благодарю. – Севастократор не пытался понизить голос. Присутствующие начали поворачивать головы, желая взглянуть, кто же удостоился таких принародных похвал.

– Спасибо, ваше высочество, – сказал Яковизий, на глазах преисполняясь самодовольства.

– Как я уже сказал, ты заслужил мою благодарность. Отличная работа. – Петроний было пошел дальше, но внезапно остановился. – А тебя зовут Крисп, не так ли?

– Да, ваше императорское высочество, – ответил Крисп, пораженный и довольный тем, что Севастократор помнит его имя после одной краткой встречи, состоявшейся год назад.

– Так я и думал. – Петроний тоже выглядел довольным собой. Он повернулся к Яковизию. – Ты, насколько мне известно, привез из Опсикиона еще одного парня – Мавра, по-моему. Сына Танилиды.

Яковизий кивнул.

– Привез.

– Так я и думал, – повторил Петроний. – Приведи его как-нибудь при случае с собой, ладно? Буду рад на него взглянуть. К тому же… – Севастократор цинично улыбнулся, – его мать богата, и я не хочу, чтобы она на меня сердилась, так что знакомство с ним поможет мне снискать ее благосклонность.

Петроний отошел к другим гостям. Яковизий проводил его взглядом.

– Все-то он знает, – задумчиво сказал аристократ, больше себе самому, чем Криспу. – Интересно, кто из моих людей разболтал ему о Мавре? – Кто бы это ни был, Крисп не завидовал бедняге, если хозяин его высчитает.

По-прежнему бурча себе под нос, Яковизий похромал за вином.

Вытащил серебряный кубок из большого резервуара со снегом, выпил и потянулся за следующим. Крисп тоже взял кубок. Прихлебывая на ходу, он обошел вокруг стола, уставленного закусками. Заморил червячка ломтиком вареного баклажана и парой маринованных анчоусов. Но наедаться не стал: он хотел отдать должное предстоящему ужину.

– Ваша умеренность делает вам честь, молодой человек, – сказал кто-то за спиной, когда Крисп после краткой остановки отошел от стола с закусками.

– Прошу прощения? – Крисп повернулся и быстро добавил:

– Святой отец. Пресвятой отец! – поправился он; жрец, или, скорее, архиепископ, заговоривший с ним, был одет в мерцающую золотыми нитями рясу со знаком Фоса – солнцем, – вышитым по синему шелку на груди.

– Не за что, – ответил священнослужитель. Его узкие лисьи черты напомнили Криспу о Петронии, хотя они были менее резкими и тяжелыми, чем у Севастократора. – Просто на таких пиршествах, – продолжал жрец, – где царит обжорство, встретить человека столь воздержанного удивительно и приятно.

– Я просто собирался стать обжорой чуть позже, – ответил Крисп, надеясь, что он правильно понял слово «воздержанный», и объяснил, почему так скромно приложился к закуске.

– Вот те на! – Священник запрокинул голову и рассмеялся. – Ладно, молодой человек, ценю вашу откровенность. Это качество, вы уж мне поверьте, на таких мероприятиях еще более редко, чем воздержанность. По-моему, прежде я вас не видел. – Жрец выжидающе умолк.

– Меня зовут Крисп, пресвятой отец. Я конюх Яковизия.

– Рад знакомству, Крисп. Поскольку мои синие сапоги тебе явно ни о чем не говорят, позволь представиться: меня зовут Гнатий.

Лишь один Автократор имел право носить сплошь алые сапоги – и лишь один жрец обладал привилегией носить сапоги сплошь синие.

До Криспа наконец дошло, что он запросто болтает со вселенским патриархом Видесской империи.

– П-пресвятой отец, – заикаясь, выдавил он и поклонился. Но даже склоняя голову, почувствовал прилив гордости – видели бы его сейчас односельчане!

– Не надо формальностей, по крайней мере здесь – я ведь тоже пришел сюда полакомиться хорошим ужином, – с легкой улыбкой промолвил Гнатий. И вдруг его лисьи черты заострились. – Крисп?

Я все-таки слыхал твое имя прежде, но от кого? Не от игумена ли Пирра?

– Очевидно, пресвятой отец. Игумен был так добр, что пристроил меня на работу к Яковизию, – ответил Крисп.

– И это все? – не унимался Гнатий.

– А что еще? – Крисп прекрасно знал, что еще, но Гнатию, если тот не в курсе, рассказывать не собирался.

– Да кто ж его знает? – Патриарх тоненько хихикнул. – Там, где замешан Пирр, возможны любые чудеса. И не только возможны, но даже вероятны. Ладно, юноша, не обращай внимания. Вероятные вещи не обязательно происходят на самом деле. Не обязательно.

Приятного тебе вечера.

Бритый череп Гнатия, шествовавшего своим путем, сиял в свете факелов, точно один из позолоченных куполов, венчающих храм Фоса. Крисп одним махом заглотнул оставшееся в кубке вино и пошел к большому резервуару со снегом за следующим. Несмотря на холодное вино, он весь вспотел. Патриарх по долгу службы человек Автократора. Хорошо, что у Криспа хватило ума держать язык за зубами. Расскажи он Гнатию про сновидение Пирра… Возможно, ему не удалось бы сегодня вернуться в дом к Яковизию целым и невредимым.

Мало-помалу вино успокоило Криспа. Гнатий, похоже, не склонен воспринимать вздорные слухи всерьез. Тут к Криспу подошел слуга.

– Это вы конюх Яковизия? – спросил он.

У Криспа екнуло сердце.

– Да, – ответил он, готовый сбить слугу с ног и бежать.

– Подойдите к своему хозяину, пожалуйста, – сказал молодой человек. – Мы скоро начнем рассаживать гостей за стол, и вы двое будете сидеть рядом.

– Да-да, конечно. – Крисп, чуть не рассмеявшись от облегчения, стал высматривать в Зале девятнадцати лож Яковизия. К сожалению, хозяин был слишком низкорослый; его трудно было заметить. Но хотя увидеть Яковизия Криспу не удалось, он скоро услышал знакомый голос, споривший с кем-то из гостей, и начал проталкиваться через толпу.

Слуги унесли столы с закуской. Другие принесли обеденные столы и стулья. Несмотря на то что гости путались у них под ногами, слуги двигались с заученной ловкостью. Очень быстро зал был готов, и гостей начали рассаживать по местам.

– Сюда, высокочтимый господин, если позволите, – пробормотал слуга, обращаясь к Яковизию. Приглашение пришлось повторить несколько раз; Яковизий с жаром что-то доказывал, тыча для вящей убедительности указательным пальцем в грудь собеседнику, имевшему неосторожность с ним не согласиться. Наконец аристократ соизволил услышать и вместе с Криспом последовал за слугой, который на ходу прибавил:

– Вам оказана большая честь – вы будете сидеть за столом Севастократора.

Для Криспа такие почести были свидетельством того, как высоко оценил Петроний достигнутую Яковизием в Опсикионе договоренность. Яковизий же только проворчал:

– Подумаешь! Не впервой.

Когда он подошел к главному столу поближе, брови его удивленно поползли вверх:

– Но сиживать вместе с варварами мне еще не доводилось.

Четверо кубратов, сидевшие за столом в мохнатых шубах, и впрямь выглядели одиозно. Быстро осушив один кувшин вина, они потребовали еще.

– Это послы нового хагана Маломира, и им положены посольские привилегии, – пояснил слуга.

– Вздор! – ответил Яковизий. – Вон тот бугай посредине – ты хочешь сказать, это посол? Он больше смахивает на наемного убийцу.

Криспу тоже бросился в глаза упомянутый хозяином человек.

Угрюмое, изрезанное шрамами лицо, широкие плечи и громадные ладони – он и правда мало походил на дипломата.

– Он член посольской группы из Кубрата, верительные грамоты у него в порядке, поэтому не приглашать на официальные мероприятия его невозможно, – ответил слуга. И понизил голос:

– Должен сказать, правда, что основной вид его деятельности – борьба, а не переговоры.

Яковизий состроил красноречивую мину, но, бросив еще один взгляд на громилу кубрата, от дальнейших замечаний воздержался.

Слуга посадил его и Криспа довольно далеко от кубратов, зато всего через два кресла от Петрония. Крисп надеялся, что подоспевшие яства утихомирят посланцев Маломира. Но не тут-то было – они продолжали горланить, хотя и с набитыми ртами.

Подносы появлялись и исчезали – с супом, креветками, куропатками, бараниной. Скоро Крисп потерял счет блюдам, которые успел отведать. Он только чувствовал, что наелся до отвала.

Когда подчистили последние засахаренные абрикосы, Петроний встал и поднял кубок.

– За здоровье и долголетие его императорского величества, Автократора Видесского Анфима Третьего! – провозгласил он. Все выпили. Петроний остался стоять. – И за успехи искусного и удачливого дипломата, высокородного Яковизия! – Все выпили опять, на сей раз сопроводив тост вежливым рукоплесканием.

Раскрасневшись от удовольствия, польщенный тем, что за него пьют сразу после тоста за императора, Яковизий тоже встал:

– За его императорское высочество Севастократора Петрония!

Петроний поклонился и, когда пирующие снова выпили, поймал взгляд одного из кубратских посланников.

– За долгое и мирное правление великого хагана Маломира и за ваши личные успехи, Глеб!

Глеб встал и поднял свой кубок.

– Я тоже пью за здоровье вашего Автократора, – проговорил он по-видесски, хотя и медленно, но ясно и с правильным произношением.

– А у этого варвара неплохие манеры, – удивленно заметил Яковизий, обращаясь к Криспу. Судя по восхищенному шепоту, облетевшему зал, многие были удивлены не меньше.

Глеб продолжал стоять.

– Поскольку его императорское высочество Севастократор Петроний только теперь соизволил почтить своим вниманием моего господина хагана Маломира и меня… – Зал девятнадцати лож внезапно притих; у Криспа мелькнула мысль: а стоило ли так обижать послов только ради того, чтобы порадовать Яковизия? – …Я предлагаю тост, дабы напомнить Севастократору о мощи Кубрата. Поэтому я пью за силу моего товарища, славного и свирепого Бешева, победившего всех видессиан, с которыми ему приходилось бороться.

Глеб выпил, а за ним и остальные кубраты. Большинство имперских жителей держали поднятые кубки неподвижно.

– Он зашел слишком далеко! – Яковизий и не пытался говорить потише. – Я знаю, что кубраты самонадеянны и хвастливы, но это переходит все границы. Он…

Крисп махнул на него рукой. Славный и свирепый Бешев начал вставать из-за стола. Когда он выпрямился, Крисп оценивающе взглянул на него. Кубрат, без сомнения, был невероятно силен, но вот насколько ловок? Судя по тому, как он двигался, не очень-то.

Если он на самом деле так медлителен, как кажется, подумал Крисп, плохо верится, чтобы он не проиграл ни одного боя.

Бешев высоко поднял свой кубок. По-видесски он говорил с гораздо более явственным акцентом, чем Глеб, но вполне понятно.

– Я пью за душу храброго Стилиана, чью шею я сломал в поединке, и за души прочих видессиан, которых убью в будущих схватках.

Он выпил кубок до дна. Глеб с довольной усмешкой выпил тоже.

Петроний смотрел на кубратов с каменным лицом. В зале раздались гневные выкрики. Но ни один из них, как отметил Крисп, не прозвучал поблизости от Бешева. Даже Яковизий не осмеливался оскорбить кубрата в лицо.

Крисп повернулся к хозяину:

– Позвольте мне вызвать его!

– А? Что? – Яковизий нахмурился. Когда до него дошло, он взглянул на Бешева, потом опять на Криспа и медленно покачал головой. – Нет, Крисп. Предложение смелое, но нет. Этот варвар, возможно, и увалень, но дело свое знает. Я не хочу терять тебя ни за что ни про что. – Он положил руку Криспу на плечо.

Крисп стряхнул ее.

– Вы не потеряете меня ни за что ни про что, – сказал он, разозлясь на Яковизия не меньше, чем на высокомерного кубрата. – И я тоже знаю, чего стою. А если сомневаетесь, вспомните, как я уделал Барса с Мелетием полтора года назад. Меня в деревне учил борьбе ветеран имперской армии.

Яковизий снова глянул на Бешева.

– Этот варвар больше Барса с Мелетием, вместе взятых, – сказал он с сомнением. – Ты уверен, что сможешь победить его?

– Не уверен, конечно, но рискнуть можно. Чего вы хотите: чтобы эту пирушку запомнили как ваш триумф или как победу варвара, который расхвастался почем зря и не получил отпора?

– Хм-м… – Яковизий, задумавшись, покрутил навощенные кончики усов. Потом внезапно решился и вскочил на ноги. – Ладно, я дам тебе шанс. Пошли поговорим с Петронием.

Они подошли к Севастократору сзади, и тот резко повернулся в кресле.

– В чем дело? – прорычал он; Глеб с Бешевом изрядно подпортили ему настроение.

– У меня тут есть человек, который, если позволите, господин, вызовет на бой этого «славного»… – последнее слово Яковизий произнес с нескрываемым презрением, – кубрата. Ибо его похвальба унижает видессиан; и унижение будет еще сильнее, если он вернется в Кубрат небитым.

– Верно. Кубраты о себе слишком высокого мнения, – сказал Петроний. Он окинул Криспа наметанным глазом воина. – Возможно, возможно, – пробормотал он себе под нос и медленно встал.

Подождал, пока станет тихо, потом поднял кубок над головой. – Я пью за отвагу храброго Криспа, который проучит Бешева за наглость!

Тишина продлилась еще минуту, и вдруг Зал девятнадцати лож взорвался криками:

– Крисп! Крисп! Ура Криспу! Убей варвара! Раздави его! Сделай из него отбивную!

Звук собственного имени, вырвавшийся из тысячи глоток, пробежал по венам Криспа подобно вину. Он чувствовал, что способен побить дюжину кубратов, не то что одного. И с вызовом посмотрел на Бешева.

Взгляд, на который он наткнулся, был таким пустым и холодным, что воодушевление Криспа тут же остыло. Для кубрата он был очередным телом, которое предстояло сломать. Не говоря ни слова, кубрат встал и начал раздеваться.

Крисп стянул рубаху через голову и бросил ее в сторону. Снял тонкую нательную рубашку и остался в льняных подштанниках и сандалиях. Какая-то женщина тихо вздохнула. Улыбнувшись, Крисп расстегнул сандалии.

Но, взглянув на Бешева, улыбаться перестал. Кубрат был ниже ростом, но больше весом. И в нем не было ни жиринки; эти громадные, твердые мускулы казались высеченными из камня.

Пока Крисп с Бешевом раздевались, Петроний выкрикивал команды.

Слуги суетливо отодвигали столы, освобождая площадку посередине Зала девятнадцати лож. Двое борцов направились к ней. Крисп наблюдал за походкой Бешева. Она по-прежнему выглядела медлительной. «Дай-то Фос! – подумал Крисп. – Не то он враз свернет мне шею, как бедняге Стилиану».

Крисп размялся, отгоняя непрошенную мысль. Страх может лишить его победы с таким же успехом, как сила противника. Сделав несколько глубоких вдохов, Крисп сосредоточился на ощущении холодного скользкого мрамора под ступнями.

Скользкого… Он повернулся к Петронию:

– Ваше высочество, можно присыпать здесь пол песком? Не хочу, чтобы исход боя зависел от того, кто из нас случайно поскользнется. – «Особенно если это буду я», – подумал он.

Севастократор вопросительно глянул на Бешева. Тот кивнул. По команде Петрония четверо слуг поспешили из зала. Оба борца отступили в сторонку и подождали, пока слуги не вернулись с двумя большими кадками. Песок высыпали на пол и разровняли щетками.

Когда они закончили, Крисп с Бешевом заняли свои места на противоположных краях площадки. Бешев, глядя на противника, сжимал и разжимал кулачищи. Крисп скрестил руки на груди и тоже уставился на кубрата, стараясь изобразить крайнее презрение.

– Готовы? – громко спросил Петроний. И махнул рукой:

– Начали!

Борцы начали сближаться, низко пригнувшись и выставив руки перед собой. Крисп попытался ударить Бешева по ноге. Кубрат отбил удар. Это первое прикосновение убедило Криспа, что Бешев и вправду так силен, как кажется.

Они кружили, бросая быстрые взгляды то на ноги, то на руки противника, то друг другу в глаза. Бешев бросился вперед. Борец он был искусный, а потому ни малейшим движением не выдал своего намерения заранее. И тем не менее Крисп увернулся от его рук и сам зашел ему за спину. Схватил Бешева за пояс и попробовал повалить.

Бешев, однако, был слишком приземист и тяжел, чтобы свалиться так просто. Он схватил Криспа за руки и рывком упал на спину.

Крисп крутанулся, и Бешев, вместо того чтобы рухнуть на противника сверху, шлепнулся рядом. Они сцепились, потом оторвались друг от друга, встали и сцепились снова.

У Бешева была сверхъестественная способность выворачиваться из захватов. Каждый раз, когда Крисп надеялся, что вот-вот собьет его с ног, кубрат умудрялся освободиться. Казалось, кожа его смазана маслом, хотя на ощупь скользкой она не была. Крисп потряс головой, сбитый с толку и разочарованный. Бешев, похоже, владел такими приемами, о которых старый Идалк и не слыхивал.

К счастью, могучий кубрат тоже нашел в Криспе нелегкого противника. Они стояли, тяжело дыша и сверля друг друга взглядами после очередной попытки, когда Бешев каким-то образом вывернулся из захвата, даром что Крисп сжал его запястье по всем правилам, а потом, через мгновение, чуть было не вышиб Криспу глаз.

Во время этой краткой передышки до Криспа наконец дошло, какой шум стоит в зале. Борьба поглощала все его внимание, и он просто ничего не замечал. Теперь он услышал, как Яковизий призывает его изувечить Бешева; услышал подбадривающие выкрики Петрония; услышал множество незнакомых голосов, болевших за него. Эти крики помогли ему собраться с духом и снова наполнили волей к победе.

Бешева никто не подбадривал. Глеб с остальными кубратами стоял на краю площадки и наблюдал за своим борцом, но наблюдал молча.

Лицо у Глеба было предельно сосредоточенным; ладони, которые он выставил перед грудью, двигались и тряслись, точно живя самостоятельной жизнью.

Где-то, давно, Крисп уже видел такие дергающиеся ладони. Но углубляться в воспоминания было некогда: Бешев обрушился на него подобно лавине. Он не нуждался в ободряющих криках болельщиков.

Крисп упал на бок; Бешев, тоже свалившись, схватил его за лодыжку и потянул к себе.

Он и правда был медлителен, но хватка у него была железной.

Крисп саданул ему под ребра свободной ногой. Бешев крякнул, однако лодыжку не отпустил. А когда Крисп попытался схватить кубрата за руку, ладони опять соскользнули.

Поскольку освободиться Криспу не удалось, он позволил противнику подтянуть себя поближе и двинул ему в подбородок. Голова у Бешева запрокинулась. Хватка ослабла – всего на мгновение, но Криспу этого хватило, чтобы вырваться.

Задыхаясь, он с усилием встал на ноги. Бешев поднялся тоже.

Очевидно, кубрат прикусил язык; из уголка рта на бороду сбегала струйка крови. Он бросил на Криспа злобный взгляд. Таким же взглядом сверлил видесского борца и Глеб, стоя прямо за спиной Бешева. Руки у Глеба продолжали дергаться.

Кто же еще так напряженно водил ладонями? Крисп, переступив с ноги на ногу, вспомнил, как упруго вибрировали под ногами шкуры помоста во время церемонии выкупа, ставшей поворотной точкой в его судьбе. На помосте вместе с ним были Яковизий, Пирр, Омуртаг – и энарей !

Когда шаман проверял качество видесского золота, ладони его двигались точно так же, как сейчас у Глеба. Стало быть, Глеб занимается каким-то мелким колдовством? Крисп оскалился, обнажив в свирепой усмешке зубы. Он готов был поспорить на все золото, подаренное Танилидой, что знает, каким именно! Неудивительно, что Бешев все время выскальзывает из захватов!

Крисп нагнулся, схватил горсть песка, которым слуги посыпали пол, и с криком бросился к Бешеву. Кубрат тоже прыгнул вперед, но Крисп оказался проворнее. Он обогнул Бешева и швырнул песок Глебу в лицо.

Глеб взвизгнул и отпрянул, лихорадочно протирая кулаками глаза.

– Простите. Я не нарочно, – усмехаясь, сказал Крисп и резко развернулся к Бешеву.

Удивление и смущение, мелькнувшие в глазах противника, подтвердили догадку Криспа. Затем глаза Бешева снова застыли.

Даже без помощи колдовства он оставался огромным, искусным и невероятно сильным. Борьба предстояла нелегкая.

Они снова сцепились. У Криспа вырвался ликующий вопль. Теперь кожа Бешева была просто кожей – скользкой от пота, да, но не сверхъестественно. Когда Крисп схватил его, кубрат уже не вырвался. И когда Крисп, согнув ногу, завел ее за ногу Бешева и дернул, тот рухнул на пол.

Но кубрат все-таки был борцом. Он попробовал крутануться во время падения, как это сделал Крисп чуть раньше. Крисп прыгнул ему на спину. Бешев приподнялся на своих могучих руках. Крисп подсек их. Бешев распластался на песчаном полу.

Он снова попытался встать. Крисп схватил прядь сальных волос и стукнул Бешева лицом по мрамору под песком. Бешев застонал и сделал еще одну попытку подняться. Крисп опять саданул его об пол.

– За Стилиана! – крикнул он. Бешев лежал недвижно.

Крисп, пошатываясь от усталости, встал. Он скорее ощущал приветственные вопли толпы, чем слышал их. Яковизий кинулся к нему и поцеловал, наполовину в щеку, наполовину в губы. Крисп даже не отшатнулся.

Что-то ударило его по пятке. Он с изумлением обернулся – неужто Бешеву не хватило? Крисп был уверен, что вырубил кубрата до полной отключки. Бешев и впрямь лежал, не шелохнувшись. А под ногами у Криспа валялся золотой. Мгновение спустя еще один взметнул вверх фонтанчик песка.

– Подними их, дурак! – прошипел Яковизий. – Их же тебе кидают!

Крисп начал было нагибаться, но остановился. Разве таким он хотел остаться в памяти этих аристократов – бегающим за их монетами, как собачонка за брошенной палкой? Он покачал головой и выпрямился.

– Я сражался не за золото, а за Видесс, – сказал он.

Толпа зашумела еще громче. И никто из присутствующих не догадался, почему Крисп улыбается во весь рот. Без щедрого дара Танилиды он не мог бы позволить себе такой жест.

Он стряхнул с себя налипший песок.

– Пойду надену рубашку, – заявил он и побрел сквозь толпу.

Мужчины и женщины пожимали ему руки, хлопали по плечам и по спине. Потом толпа снова повернулась в сторону площадки, насмехаясь над кубратскими послами, которые потащили своего собрата с песчаного круга.

Мир ненадолго исчез, когда Крисп натянул рубашку на голову. Как только он снова обрел возможность видеть, то узрел Петрония, стоявшего прямо напротив. Крисп начал было сгибаться в поклоне.

Севастократор поднял руку.

– Не надо формальностей, особенно после такой красивой победы, – сказал он. – Надеюсь, ты не будешь против, если я тебя вознагражу, Крисп, тем более что… – он лукаво сощурился, – награжу я тебя не золотом.

– Как я могу отказаться? – промолвил Крисп. – Разве это не будет… как бишь его?.. Оскорблением монарха?

– Нет, поскольку я не Автократор, а всего лишь его слуга, – ответил Петроний с выражением предельной искренности на лице. – Но скажи мне, как тебе удалось сразить свирепого кубрата, который победил наших лучших борцов?

– Ему, похоже, Глеб помогал. – Крисп объяснил, чем, по его мнению, занимался Глеб. – Вот я и решил: посмотрим, как будет бороться Бешев без этих кубратских штучек, то есть без пассов, и с ним действительно стало легче управиться.

Петроний нахмурился.

– Во время переговоров Глеб тоже постоянно дергает руками. Как по-твоему, он и меня старается околдовать?

– Вам виднее, – ответил Крисп. – Но особого вреда не будет, если в следующий раз вы прихватите с собой собственного колдуна.

– Вреда и правда не будет. Я последую твоему совету, – заявил Петроний. – Клянусь владыкой благим и премудрым, порой я сам себе изумлялся, соглашаясь на какие-то предложения кубратов.

Теперь мне все ясно, и теперь у меня есть две причины вознаградить тебя, ибо ты оказал мне сегодня целых две услуги.

– Благодарю вас. – На сей раз Крисп все-таки поклонился в пояс.

Когда он выпрямился, на лице его играла озорная улыбка. – И благодарю вас.

Петроний собрался было что-то сказать, потом передумал и смерил Криспа долгим оценивающим взглядом.

– Так ты не только силач, но и остряк? Я это запомню. – Не дав Криспу ответить, Севастократор отвернулся от него, крикнув слугам:

– Вина! Всем вина, чтобы я не видел ни единой пустой чаши! Мы должны отпраздновать победу и поздравить победителя.

За Криспа!

Знатные видесские дамы и господа высоко подняли кубки:

– За Криспа!

Крисп водил скребницей в такт тупому стуку, раздававшемуся в висках. Теплая и терпкая духота конюшни не помогала избавиться от похмелья, но сегодня Крисп ничего не имел против головной боли и тяжести в желудке. Они напоминали ему, что, хотя он и вернулся к повседневной работе, вчерашний вечер не был сном.

Неподалеку Мавр, насвистывая, работал совком. Крисп тихо рассмеялся. Более низкое занятие, чем сгребание конского навоза, трудно себе и представить.

– Мавр! – позвал он.

Совок перестал скрести по полу.

– Что?

– Почему такой лощеный молодой аристократ, как ты, не гнушается чисткой конюшен? Я-то много навоза выгреб, здесь и в деревне, из-под коз, и коров, и овец, и свиней, а только мне это никогда не нравилось.

– Во льду я их видал, твоих коз, и коров, и овец, и свиней!

Тут же лошади, – ответил Мавр, будто это все объясняло.

А может, он и прав, подумал Крисп. Сам Яковизий порой был не прочь поработать до седьмого пота в стойлах, однако Крисп не мог представить его в свинарнике. Он покачал головой. Для любого деревенского жителя скотина оставалась скотиной. Разводить вокруг нее сантименты – такую роскошь он не мог себе позволить.

Эти праздные размышления помогли Криспу скоротать четверть часа, потребовавшиеся для того, чтобы довести кожу кобылы до ровного блеска. Наконец, удовлетворенный, он погладил ее по морде и пошел к соседнему стойлу.

Только он начал, как услышал чьи-то шаги.

– Крисп! Мавр! – позвал Гомарий.

– Что? – с любопытством отозвался Крисп. Дворецкий Яковизия редко снисходил до конюшен.

– Хозяин зовет вас обоих, прямо сейчас, – сказал Гомарий.

Крисп посмотрел на Мавра. Оба они пожали плечами.

– Работать мешает, – проворчал Мавр. – Надеюсь, нам дадут пару минут, чтобы помыться и переодеться? – Он зажал нос пальцами. – А то вид у меня непрезентабельный.

– Прямо сейчас, – повторил Гомарий.

– Ладно, – согласился Мавр, снова пожав плечами. – Ему же хуже.

Крисп, следуя за Гомарием в дом, гадал, что случилось. Что-то из ряда вон выходящее, очевидно. На увольнение не похоже, иначе его позвали бы без Мавра. Разве что… А вдруг Яковизий прослышал про их роман с Танилидой или про ее видение? Но как он мог узнать об этом здесь, в городе Видессе, если не знал в Опсикионе?

Вместе с Яковизием их поджидал седовласый незнакомец.

– Вот они, Герул, во всей своей… – Яковизий сделал паузу и демонстративно принюхался, – красе. – Он повернулся к конюхам: – Герул – дворецкий его императорского высочества Севастократора Петрония.

Крисп отвесил низкий поклон.

– Высокочтимый господин, – пробормотал он.

Мавр поклонился еще ниже.

– Чем можем служить, высокочтимый господин?

– Служить вы будете не мне, а Севастократору, – не задумываясь, ответил Герул. Сметливый, живой, он излучал уверенность в себе, приличествующую, по мнению Криспа, домашней прислуге Петрония. – Его императорское высочество обещал тебе награду за вчерашнюю смелость, Крисп. Он решил взять тебя к себе конюшим. А тебя, Мавр, Севастократор приглашает из уважения к твоей матери.

Крисп с Мавром разинули рты, а Яковизий мрачно заметил:

– Вы оба должны уяснить, что я никому не позволил бы грабить свои конюшни, кроме Петрония. И даже от него я такого не ожидал.

Но обижаться на Петрония – пустое дело; Севастократор всегда получает то, что хочет. Поэтому идите и покажите ему и его домашним, каких умельцев взрастили в моем доме.

В этом весь Яковизий, подумал Крисп: даже попрощаться не может толком, без похвальбы и самолюбования.

А потом, почти сразу, Криспа перестало волновать то, что внезапно стало прошлым. Служить в доме Севастократора! Он чуть не заорал от восторга. Но заставил себя спросить ровным тоном:

– Дадите нам немного времени, чтобы собрать вещи?

– И помыться! – жалобно добавил Мавр.

Герул даже снизошел до улыбки.

– Ладно. Если я пришлю за вами человека завтра утром, успеете?

– Да, высокочтимый господин.

– Вполне успеем, высокочтимый господин.

– Тогда до завтра. – Герул встал, поклонился Яковизию. – Приятно было повидать вас, высокочтимый господин. – Потом кивнул Гомарию:

– Проводите меня, будьте добры!

– Надеюсь, оба вы, молодые люди, несмотря на свое возвышение, не забудете, чей дом был для вас первым в городе Видессе, – заявил Яковизий, когда Герул ушел.

– Нет, конечно, – заверил его Крисп. Мавр покачал головой. В голосе Яковизия Крисп расслышал нечто новое. Его хозяин вернее, бывший хозяин, – вдруг заговорил с ним как с равным, хотя обычно принимал послушание Криспа как должное. Яковизий никогда не бывал учтив без необходимости. И его вежливость лучше всего доказывала, насколько значителен был визит Герула.

Известие об этом визите достигло апартаментов, где жили конюхи, раньше, чем Крисп с Мавром вернулись туда. Встретили их большим кувшином вина, так что Крисп начал собирать пожитки только ночью. Он быстро упаковался – благо вещей было немного – и рухнул поперек кровати.

– Можешь забросить свой узел на одну из моих лошадей, если хочешь, – сказал ему Мавр следующим утром.

– Они и так перегружены, спасибо. Я справлюсь. – За исключением копья, принесенного с собой из деревни, все имущество Криспа поместилось в большой мешок. Крисп вышагивал взад-вперед, повесив мешок на плечо. – Ну где же посыльный от Петрония?

– Наверное, в таверне, пьет свой завтрак. Когда служишь у Севастократора, кто, кроме императора, осмелится упрекать тебя за опоздание?

– Никто, пожалуй. – Крисп продолжал шагать.

Обещанный посыльный появился чуть позже.

– Давай, я понесу, – сказал он, протягивая руку к Криспову мешку. Отказ его, похоже, удивил. Он пожал плечами. – Тогда пошли за мной.

Слуга повел Криспа с Мавром через площадь Паламы в дворцовый район. Дворцы, как обнаружил Крисп, были тайным городом в городе, с рядами аккуратно посаженных деревьев, заслонявших здания друг от друга. Скоро они очутились в районе, где Крисп никогда еще не бывал.

– Что это за особняк там, за вишневыми деревьями? – спросил он.

– Особняк-то есть, да не про вашу честь. И не про мою тоже, честно говоря, – усмехнулся посыльный. – Это личная резиденция Автократора, и, можешь мне поверить, у его императорского величества хватает собственных слуг. Они на нас, простых смертных, смотрят свысока. Хотя, – продолжил он после небольшой паузы, – большинство из них евнухи – надо же им чем-то гордиться!

– Евнухи! – Крисп облизнул губы. Он видел евнухов в городе, грузно шествовавших по своим делам. Они вгоняли его в дрожь; не раз, раскрывая ширинку или поднимая тунику, чтобы облегчиться, он благодарил Фоса за то, что у него все на месте. – А почему евнухи?

Слуга Севастократора посмеялся такой наивности.

– Во-первых, они не могут плести заговоры, чтобы самим сесть на трон: что же это за Автократор без яиц! А во-вторых, разве найдешь лучших слуг для императорской жены?

– Вряд ли. – Слова посыльного звучали разумно. И тем не менее Крисп любовно потрогал свою густую черную курчавую бородку, радуясь тому, что может ее отрастить.

Слуга провел Мавра в дом, расположенный неподалеку от личных покоев императора.

– Ты будешь жить здесь, вместе с остальными спафариями Петрония. Найди свободную комнату и чувствуй себя как дома.

– Значит, я буду спафарием? – спросил Мавр. – Что ж, спафарий спафарию рознь. Интересно, Петроний собирается и впрямь пристроить меня к делу или берет просто так, для мебели?

– Я думаю, это зависит от тебя, – ответил слуга. – Только имей в виду: Петроний, если надо, не боится запачкать руки.

– Отлично! Я тоже. – Когда Мавр улыбался, он выглядел еще моложе своих лет. – А если сомневаешься, спроси Герула, чем от меня пахло вчера, когда он пришел к Яковизию.

– Я тоже останусь здесь? – поинтересовался Крисп.

– Ты? Нет. Ты пойдешь со мной, – ответил слуга Петрония.

Быстро махнув на прощание Мавру, Крисп повиновался. Слуга отвел его в одно из самых больших и роскошных зданий дворцового комплекса, выстроенное в виде буквы П. Весь двор был усажен аккуратно подстриженным кустарником.

– Тронная палата, – объяснил слуга. – Его императорское высочество Севастократор живет вот в том крыле, куда мы направляемся: хочет всегда быть под рукой, если случится что-то важное.

– Ясно, – медленно промолвил Крисп. Резиденция Анфима располагалась довольно далеко от Тронной палаты. Петрония, надо полагать, это вполне устраивало. Тут до Криспа дошло еще кое-что. Он остановился. – Погоди. Ты хочешь сказать, что Петроний решил поселить меня здесь?

– Так мне велели. – Слуга пожал плечами: мое, мол, дело маленькое.

– Такого я не ожидал! – сказал Крисп, когда слуга провел его во дворец. И снова остановил своего проводника:

– А где конюшня?

Если я буду конюшим, я же должен знать, как мне добраться до места работы?

– Может быть. А может, и нет. – Слуга смерил его взглядом с ног до головы. – Надеюсь, ты не обидишься, но, сдается мне, ты чуточку… не созрел… чтобы стать главным в конюшнях, где многие работают с незапамятных времен.

– Ты, без сомнения, прав, но это не значит, будто я не справлюсь. Или Петроний хочет сделать из меня тунеядца?

Теперь слуга Севастократора остановился по собственному почину и снова оглядел Криспа, более задумчиво.

– М-м-м… Не думаю, если только ты сам не захочешь. – Он объяснил Криспу, как добраться до конюшни. – Но сначала все-таки я отведу тебя в твою комнату.

Крисп не стал спорить. Слуга повел его по лестнице. Вход в первую дверь, мимо которой они прошли, преграждали два вооруженных стражника в кольчугах.

– Весь этот этаж занимает его императорское высочество, – пояснил слуга. – А ты будешь жить этажом выше.

Этаж над покоями Севастократора был разбит на множество жилых апартаментов. Судя по расстоянию между дверями, Криспу достались самые маленькие. Но тем не менее тут была и гостиная, и спальня.

И хотя Крисп ничего не сказал, на него это произвело громадное впечатление. Раньше у него никогда не было больше одной комнаты.

В апартаментах стояли большой стол и шкаф, без труда поглотивший заплечный мешок Криспа в своем просторном чреве. Кинув копье на кровать, Крисп закрыл за собой дверь, спустился вниз и вышел наружу, щурясь от яркого солнца и озираясь по сторонам в поисках своих владений. Если он правильно понял слугу Петрония, вон та длинная приземистая кирпичная постройка и есть конюшня.

Он пошел к зданию. Вскоре и запахи, и звуки убедили его в том, что он не ошибся. Но ивы скрывали истинные размеры постройки. В сравнении с ней конюшни Яковизия и Танилиды, вместе взятые, казались карликовыми. Кто-то, заметив приближение Криспа, нырнул в здание. Крисп кивнул самому себе. Что ж, этого следовало ожидать.

Когда шаги его захрустели по устланному соломой полу, все конюхи, кузнецы, и мальчики-помощники собрались вместе, поджидая новое начальство. Он оглядел их лица и увидел неприязнь, страх, любопытство.

– Поверьте мне, – сказал он, – мое присутствие здесь такая же неожиданность для меня, как и для вас.

Это помогло ему завоевать пару улыбок, но большинство работников конюшни спокойно стояли, скрестив руки на груди, ожидая продолжения. Крисп ненадолго задумался.

– Я этой работы не просил. Ее мне дали, и я собираюсь выполнять ее как можно лучше. Многие из вас знают о лошадях гораздо больше моего. В этом я не сомневаюсь. И все вы гораздо лучше моего знаете лошадей Севастократора. Надеюсь, вы поможете мне.

– А если мы не захотим? – проворчал один из работников, угрюмый верзила чуть постарше Криспа.

– Если будешь продолжать добросовестно работать, я не возражаю, – ответил Крисп. – Этим ты мне тоже поможешь. Но если попробуешь нарочно вставлять мне палки в колеса, пеняй на себя! – Крисп показал на синяк у себя под глазом. – Вы, должно быть, слыхали, почему Петроний взял меня к себе на службу. После Бешева я одной левой сделаю любого из вас. Но я пришел сюда не драться. Если придется – что ж, но желания такого у меня нет.

Лучше будем работать.

Теперь он, в свою очередь, ждал отклика от работников. Они вполголоса посовещались между собой. Верзила шагнул вперед.

Крисп весь напрягся. Но седобородый конюх, пониже ростом, схватил верзилу за руку:

– Уймись, Онорий. Говорит он вроде искренне. Посмотрим, каков он в деле.

– Ладно, Стозий! Только ради тебя, – буркнул верзила. И оскалился, взглянув на Криспа:

– Спорим, Стозий, что через месяц он сюда и ногой не ступит? Получит зарплату, которая по праву причитается тебе, и засядет во дворце, распивая вино с такими же лоботрясами!

– Я принимаю твое пари, Онорий, – резко сказал Крисп. – Через месяц – или два-три, как захочешь, – проигравший выставляет победителю столько вина, сколько тот сможет выпить. Ну, что скажешь?

– Клянусь благим богом, я готов. – Онорий протянул руку. Крисп сжал ее. Они сжимали друг другу руки, пока оба не поморщились. А отпустив, и тот и другой потряс кистью, чтобы восстановить кровообращение.

– Стозий, покажешь мне, что тут да как? – попросил Крисп.

Коль скоро старший конюх не отверг его с первого взгляда, Крисп решил завоевать его расположение.

Стозий показал ему парадную лошадь Севастократора.

– Красивый конек, верно? Жаль только, не сможет догнать черепаху на расстоянии десяти ярдов. – Затем он подвел Криспа к боевому коню. – Держись подальше от его копыт – он обучен лягаться. Попробуй покормить его яблоками, чтобы он к тебе привык.

Потом пошли лошади, которых Петроний брал на охоту, племенные кобылы, парочка бывших жеребцов-производителей, многообещающих жеребят – в общем, лошадей было столько, что Крисп не смог запомнить всех сразу.

Когда экскурсия подошла к концу, Стозий с Криспом очутились в другом конце конюшни, вдали от остальных работников.

Седобородый конюх искоса глянул на Криспа.

– Как думаешь, управишься? – спросил он не без лукавства.

– Постараюсь. А что еще я могу сказать? Вот если б ты рассказал мне о людях, хотя бы столько же, сколько о лошадях…

У Стозия затряслись плечи. Через мгновение до Криспа дошло, что конюх смеется.

– Так значит, ты не просто молодой дурак с горой мускулов! Я так и подумал. Да, с людьми порою справиться труднее, чем с лошадьми, но если ты сможешь завоевать их симпатии и в то же время не дашь им распускаться, все будет путем. Сумеешь поставить себя правильно – тебе же лучше будет, сынок.

– Надеюсь, что сумею. – Крисп посмотрел Стозию в глаза:

– И надеюсь, ты мне поможешь.

– Мешать, по крайней мере, не стану, – немного подумав, заявил Стозий. – Молодой человек, который не строит из себя всезнайку, достоин того, чтобы дать ему шанс. И с Онорием ты вел себя правильно. Думаю, через месяц придется ему тебя поить – а не тебе его.

– Это уж точно, – пообещал Крисп.

– Ладно, пошли назад, – сказал Стозий. Шагая по главному проходу к кучке настороженно выжидающих рабочих, старший конюх довольно громко спросил:

– Как по-твоему, что нам делать с этим охотничьим скакуном, у которого голени больные?

– Ты говорил, что дал ему отдохнуть, а теперь кладешь на ноги холодные компрессы? – Крисп подождал, пока Стозий кивнет, и продолжил:

– Он не так уж плохо выглядит. Если продолжать в том же духе еще несколько дней, а потом начать выгуливать его по мягкой земле, все пройдет.

Ни один из них не обмолвился о том, что они уже обсудили потихоньку болезнь скакуна возле стойла. Стозий с задумчивым видом поскреб подбородок.

– Хороший совет, господин. Мы так и сделаем. – И повернулся к толпе работников конюшни:

– Он нам подходит!

Союзники облегчают жизнь, подумал Крисп.

Следующие несколько недель Крисп только что не спал в конюшне.

Он узнал об уходе за лошадьми больше, чем за всю прежнюю жизнь, обучаясь попутно искусству руководить людьми. Получив вино от Онория, Крисп тут же, в свою очередь, выставил надутому побежденному целый бочонок. После совместной попойки Онорий со всех ног бросался выполнять любое поручение Криспа – и делал это с радостью. Стозий молчал, но в глазах его то и дело вспыхивали искорки веселого изумления.

Из-за беспрерывной работы Крисп не сразу заметил, как переменилась его жизнь после вселения в апартаменты Тронной палаты. У Яковизия он был слугой. Тут у него самого были слуги.

Льняное постельное белье всегда оставалось чистым; одежда, казалось, стирала себя сама и, словно по волшебству, возвращалась без единого пятнышка в шкаф.

Еще он заметил, что мелкие безделушки, брошенные где попадя, исчезают тоже, словно по волшебству. Хорошо, он догадался спрятать дар Танилиды за плинтусом, слегка отодрав его от стены.

Время от времени Крисп отодвигал маленький шкафчик, поставленный перед тайником, и прибавлял к своим запасам еще монету. Жил он экономно. Он был слишком занят, чтобы тратить деньги.

Как-то теплым летним вечером, когда Крисп уже собирался ложиться, кто-то постучал в дверь. Крисп почесал в затылке. Его знакомство с чиновниками и придворными, жившими в других апартаментах, ограничивалось в лучшем случае кивками; проводя все время в конюшне, он не успел сойтись поближе ни с кем из соседей.

– Кто там? – спросил Крисп.

– Герул.

– О-о! – Крисп не видел дворецкого с тех пор, как тот явился за ним в дом к Яковизию. Быстро накинув на себя рубаху, Крисп отодвинул засов:

– Входите!

– Нет, это ты пойдешь со мной, – сказал Герул. – Мне велено привести тебя вниз к Севастократору. Его императорское высочество развлекает… гостя. И хочет вас познакомить.

– Гостя?

– Скоро сам увидишь. Поторопись, пожалуйста.

Крисп пошел за Герулом по коридору, потом вниз по лестнице.

Стража Петрония тщательно обыскала их перед входом в покои Севастократора. Крисп против обыска не возражал; в конце концов, он еще ни разу не был там, за этой дверью. Но его удивило, что Герула подвергли той же процедуре. Если Петроний не доверяет собственному дворецкому, кому же он доверяет тогда? «А может, никому?» – подумал Крисп.

Наконец стражники кивнули и отступили в сторонку. Один из них открыл двери. Герул пропустил Криспа вперед. Крисп, озираясь, вступил в покои Севастократора. То, что он увидел, напомнило ему о вилле Танилиды: помесь несметного богатства и изысканного вкуса.

Взгляд его остановился на иконе Фоса. Из уважения как к благому богу, так и к художнику, Крисп начертил на груди солнечный круг; ему никогда не доводилось видеть лик Фоса, в котором с таким совершенством сочеталась бы суровость и доброта. Герул проследил за его взглядом.

– Говорят, по этому образцу писали Фоса под куполом Собора, заметил дворецкий.

– Охотно верю, – сказал Крисп. Даже когда он прошел дальше, у него осталось неловкое чувство, что бог с иконы продолжает смотреть на него.

– Ну, вот и пришли, – промолвил наконец Герул, остановясь перед дверью, инкрустированной ажурным узором в виде виноградных листьев из золота и слоновой кости.

Дворецкий постучал. Голоса за дверь не сразу прервали разговор.

Один голос принадлежал Петронию. Другой казался моложе и легкомысленней. Герул постучал опять.

– Ладно, входите! – крикнул Петроний.

Дворецкий распахнул дверь. Она открылась легко, повернувшись на обильно смазанных петлях.

– Это Крисп, ваше высочество!

– Хорошо. – Севастократор взглянул на человека, сидевшего за столиком напротив него. – Ну, племянник, я думаю, наш спор может подождать пару минут. Ты хотел видеть молодца, который победил славного Бешева и вынудил Глеба уехать в Кубрат далеко не таким заносчивым, каким он приехал. Это Крисп.

Племянник Петрония! Крисп низко поклонился молодому человеку, упал на колени, а затем распростерся на полу.

– Ваше величество! – прошептал он.

– Вставай, вставай! Как я могу пожать тебе руку, когда ты лежишь на полу? – Анфим Третий, Автократор Видесский, с нетерпением ждал, пока Крисп поднимется на ноги. Потом он выполнил свое обещание, несколько раз энергично сдавив Криспову кисть. – Нет ничего скучнее, чем слушать, как кубраты похваляются своими достоинствами. Благодаря тебе мы избавлены от их присутствия, хотя бы на время. Я у тебя в долгу, а это значит, разумеется, что у тебя в долгу весь Видесс. – Автократор склонил голову набок и улыбнулся Криспу.

Крисп почувствовал, что улыбается в ответ; чуть кривоватая улыбка Анфима была заразительна.

– Благодарю, ваше величество, – сказал Крисп. В эту минуту он снова стал преисполненным благоговения крестьянином. Несмотря на предсказания Танилиды, в глубине души он никогда не мог поверить, что в один прекрасный день наяву ощутит пожатие ладони императора и даже винный запах его дыхания.

– Ты мог бы представить Криспу какое-нибудь осязаемое доказательство своей благодарности, племянник, – спокойно проговорил Петроний.

– Что? А-а! Да, конечно, мог бы. Держи, Крисп! – Император хмыкнул, снял с шеи золотую цепочку и повесил ее Криспу на грудь. – Прошу меня извинить. Имея в распоряжении имперскую казну, порой забываешь, что у других-то ее нет!

– Вы очень щедры, ваше величество, – сказал Крисп, ощущая тяжесть металла на плечах. – Этого золота бедному человеку хватило бы надолго, чтобы прокормить себя и свою семью.

– Да ну? Надеюсь, ты-то не бедный человек, Крисп! И, полагаю, мой дядя кормит тебя достаточно прилично.

– Крисп сам зарабатывает себе на жизнь в должности конюшего, – сказал Петроний. – Он мог бы превратить ее в синекуру, и та же благодарность, которую испытываешь к нему ты, племянник, не позволила бы мне выгнать его. Но он по уши погрузился в работу; кстати, именно из-за его усердия я все никак не мог тебе его представить – он почти не вылезает из конюшни.

– Молодец! – заявил Анфим. – Труд облагораживает человека.

Интересно, подумал Крисп, что сам-то Анфим знает о труде? Судя по виду, не очень много. Хотя черты императора выдавали родственную связь с Петронием, они были лишены жесткой целеустремленности, присущей Севастократору. И не только из-за возраста; будь Анфим ровесником Петрония, а не Криспа, он все равно выглядел бы лентяем. Крисп не мог понять, как к этому относиться. Среди его знакомых не было людей, которые могли позволить себе роскошь праздности, за исключением Танилиды и Петрония, но они как раз отвергали ее.

– Выпьешь вина, Крисп? – спросил Петроний.

– Да, благодарю вас.

Севастократор налил ему.

– И мне тоже плесни, пожалуйста, – сказал Анфим.

Петроний налил чашу и ему. Автократор выпил ее залпом и протянул за добавкой. Петроний налил еще раз, а потом еще. Сам он, как и Крисп, отпивал из чаши по глоточку. Оба они не выпили и половины.

В следующий раз, когда Автократор протянул чашу дяде, а затем поднес ко рту, вино расплескалось, замочив ему пальцы. Анфим облизал их.

– Извините, – сказал он со слегка рассеянной улыбкой.

– Не за что, ваше величество, – ответил дядя. – А теперь позвольте вернуться к обсуждению вопроса, прерванного появлением Криспа. Я по-прежнему почтительно прошу вас подписать приказ, который послал вам на прошлой неделе, о строительстве двух новых крепостей на дальнем юго-западе.

– А я не уверен, что хочу его подписывать. – Анфим закусил нижнюю губу. – Скомбр говорит, они там и не нужны вовсе, потому что на юго-западной границе всегда спокойно.

– Скомбр! – Петроний потерял долю своей неизменной учтивости, так восхищавшей Криспа, и продолжил, не пытаясь скрыть презрения:

– Честно говоря, я не понимаю, как тебе в голову приходит спрашивать мнение своего вестиария по таким вопросам.

Все познания евнуха-постельничего о крепостях могут уместиться в его яйцах, которых у него нет! Клянусь благим богом, племянник, лучше спроси об этом Криспа – он и то даст тебе более дельный совет. В конце концов, он повидал мир, а не сидел всю жизнь во дворце.

– Хорошо, я спрошу, – сказал Анфим. – Что ты думаешь по этому поводу, Крисп?

– Я? – Теперь уже Крисп чуть было не расплескал свое вино. Одно дело – пить в компании с Севастократором и Автократором; это наполняло Криспа чувством гордости за себя, сознанием собственной значительности. Но принимать участие в их спорах дело совсем другое; тут как бы штаны со страху не намочить!

Ощущая на себе пристальный взгляд Петрония, Крисп произнес, тщательно подбирая слова:

– В вопросах войны, как мне кажется, я положился бы скорее на суждение военного.

– Когда тебе говорят правду, ты способен услышать ее, Анфим? – требовательно спросил Петроний.

Автократор потер подбородок. Борода его сужалась конусом к навощенному кончику.

– В общем, это вполне разумно, – сказал он с легким удивлением. – Ладно, дядя, я подпишу твой драгоценный приказ.

– Подпишешь? Превосходно! – Петроний вскочил и с силой хлопнул Криспа по спине. – Ты заслужил еще одну награду, Крисп!

– Ваше высочество слишком добры, – ответил Крисп.

– Я всегда вознаграждаю тех, кто хорошо мне служит, – заявил Петроний. – Не забывай об этом. И за дурную службу тоже воздаю сполна. Об этом ты тоже не забывай. А теперь беги, ладно? Иначе заскучаешь тут с нами.

– Рад был познакомиться с тобой, Крисп, – сказал Анфим, когда Крисп, кланяясь, ретировался к двери. Даже полупьяная улыбка Автократора была полна обаяния.

Крисп, закрыв за собою дверь, услыхал голос Петрония:

– Ты понял, Анфим? Этот конюший и то лучше разбирается в делах, чем твой ненаглядный вестиарий! – Петроний помолчал, а потом добавил задумчиво:

– Фосом клянусь, а ведь и правда лучше…

– Давай я тебя провожу, – сказал Герул. Крисп вздрогнул. Он даже не слышал, как сзади подошел дворецкий.

– Император! Вы не сказали мне, что я встречусь там с императором! – с упреком заявил Крисп, когда Герул провел его мимо стражников.

– Мне было велено молчать. Севастократор хотел посмотреть, как ты будешь реагировать. – Герул поднялся с Криспом по лестнице. – Собственно говоря, удивляться тут нечему. Петроний когда-то правил вместо Автократора – и правит до сих пор… вместе с ним.

Крисп заметил крохотную паузу. «Его именем», – хотел сказал Герул. Но та же осмотрительность, что позволила ему стать дворецким Автократора, теперь удержала его, не дав произнести крамольные слова вслух.

– Но почему он хотел посмотреть, как я буду реагировать? – спросил Крисп, отвлекшись от мыслей о дворецком.

– Я не могу говорить за его императорское высочество, – осторожно ответил Герул. – Но не кажется ли тебе, что желание узнать качества человека, которого назначаешь на ответственный пост, вполне законно?

«Это он обо мне», – понял Крисп. Они подошли к двери его жилища.

Крисп задумчиво кивнул дворецкому, входя в комнату. Танилида поступила бы так же. И если Петроний мыслит подобно Танилиде что ж, это лучший комплимент сообразительности Севастократора.

Танилида никогда не забыла бы об обещанной награде. Петроний тоже не забыл. Больше того – он сделал это публично, придя в конюшню, чтобы вручить Криспу кинжал с роскошной рукоятью, выложенной рубинами.

– За твою вчерашнюю смекалку, – сказал он торжественно.

Крисп низко поклонился:

– Для меня это большая честь, ваше высочество.

Краем глаза он увидел, как Онорий вдруг усердно защелкал ножницами, подстригая лошадиную гриву. Крисп улыбнулся про себя.

– Ты ее заслужил, – произнес Петроний. – Ты и здесь управляешься прекрасно, как мне говорили – и насколько я сам могу судить по состоянию лошадей.

– Это не только моя заслуга. У вас были отличные лошади и отличные работники задолго до того, как вы меня заметили… За что я вам крайне признателен, ваше высочество, – быстро прибавил Крисп.

– Приятно слышать, что ты согласен делиться заслугами. Я никогда не нанимаю на работу дураков, а потому вдвойне рад, что и с тобой не нарушил своего правила. – Петроний заглянул в стойло, довольно улыбнулся и прошел к следующему. – Пойдем со мной, Крисп.

– Разумеется, ваше высочество.

Как и Стозий несколько недель назад, Севастократор подождал, пока они с Криспом не отошли от конюхов подальше.

– Скажи мне, что тебе известно о работе постельничих? – спросил Севастократор, убедившись, что их никто не слышит.

– Как вы сказали, ваше высочество? – Вопрос застал Криспа врасплох. – Не очень-то много, хотя, если вдуматься, я служил кем-то вроде постельничего у Яковизия, когда он лежал в Опсикионе со сломанной ногой. Я просто был вынужден.

– Конечно, – согласился Петроний. – Этого вполне достаточно.

Да, вполне. Я хочу предложить тебе должность, на которой, как и здесь, помимо исполнения непосредственных обязанностей, тебе придется руководить людьми.

– А что за должность? – спросил Крисп. – Не дворецкого, это уж точно. Или Герул вас чем-то прогневал? – Если даже Севастократор был недоволен Герулом, среди прислуги об этом никто не знал, даже слухов не ходило. В общем, такое возможно, подумал Крисп, но маловероятно.

Петроний покачал головой.

– Нет, Герул меня устраивает. У меня на уме место повыше. Хотел бы ты стать вестиарием Анфима?

Крисп ответил первое, что пришло в голову:

– А разве вестиарий не должен быть евнухом?

И, едва выговорив это слово, почувствовал, как его яички начинают ползти кверху, в живот; ему пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не закрыть руками промежность.

– Это желательно, но не обязательно. Надеюсь, мы сумеем оставить тебя в целости и сохранности. – Петроний рассмеялся и тут же извинился:

– Прости, я никогда раньше не видел тебя испуганным. Короче говоря, ты подумай, хотя точно я ничего не могу обещать.

– Вы не можете обещать, ваше высочество? – спросил Крисп, изумленный таким признанием. – Но разве это не в вашей власти? Разве вы не Севастократор и одновременно не дядя Автократора? Неужели он вас не послушается?

– В данном случае, возможно, и нет. Его постельничего не так-то легко будет сместить. – Петроний сделал медленный, глубокий и сердитый вдох. – Этот проклятый Скомбр хитер, как лиса. Он плетет заговоры, пытаясь ослабить мое влияние, чтобы продвинуть своих ничтожных родственников. Не удивлюсь, если он прочит одного из них на трон, тем более что жена Автократора, императрица Дара, никак не может зачать.

– И поэтому вы хотите, чтобы у Анфима был преданный вам вестиарий, лишенный амбиций, – сказал Крисп. – Теперь я понимаю.

– Да, именно так, – подтвердил Петроний.

– Спасибо за доверие.

– Вообще-то я мало кому доверяю, – ответил Севастократор, – но тебе, по-моему, могу верить: ведь как я возвысил тебя, так могу и скинуть. Надеюсь, это ты тоже понимаешь, Крисп?

– Очень даже, ваше высочество.

– Хорошо. Я думаю, чтобы добиться должности вестиария – если это, как я уже сказал, возможно вообще, – тебе нужно почаще мелькать перед глазами Анфима. Ты здраво мыслишь и умеешь облечь свою мысль в слова – пусть не совсем красноречиво, зато убедительно. Живя среди евнухов, Автократор не привык слышать ясные мысли, изложенные так же ясно… кроме как от меня, пожалуй. Это может показаться ему экзотической новинкой, а Анфим падок до всего нового и экзотического. Ну, а захочет ли он видеться с тобой чаще – на все воля благого бога. – Петроний положил большую тяжелую ладонь Криспу на плечо. – Что скажешь попробуем? По рукам?

– Да, ваше высочество, по рукам, – ответил Крисп.

– Хорошо, – повторил Петроний. – Поживем – увидим.

Он повернулся и, не оглядываясь, зашагал к выходу.

Крисп медленно последовал за ним. Значит, Севастократор надеется, что, став вестиарием, Крисп останется послушным орудием в его руках? Крисп сказал, что понимает его желание. Но он не говорил, что разделяет его.