Возвышение Криспа

Глава 10

Колокольчик у Крисповой кровати тихо затренькал. Крисп проснулся, ворча себе под нос. Когда Анфим давал пир, Криспу полагалось гулять вместе с ним – а император куда легче переносил бессонные ночи. Но когда Анфим проводил ночь с Дарой, Крисп надеялся, что ему дадут поспать.

Надевая через голову тунику, Крисп решил, что все-таки был несправедлив. Хотя он постоянно оставлял на ночь лампу, чтобы поскорее одеться, если Автократору приспичит его видеть, Анфим редко будил его. Однако сегодняшний случай доказывает, недовольно подумал Крисп, что редко еще не значит никогда.

Он вышел в коридор и через четыре шага очутился возле императорской спальни. Дверь была закрыта, но из-под нее пробивался свет. Крисп отворил дверь. Анфим с Дарой повернули к нему головы.

Крисп резко остановился, чувствуя, как лицо вспыхнуло огнем.

– П-прошу прощения, – запинаясь, выдавил он. – Мне показалось, что я услышал колокольчик.

– Не уходи! Я действительно вызывал тебя, – сказал император так спокойно, будто его прервали во время игры в шашки или во время кутежа. Дара, бросившая испуганный взгляд на дверь, тут же склонила голову к Анфиму. Длинные черные волосы ее разметались по плечам, скрыв от Криспа лицо императрицы. Анфим, смахнув с носа блестящую черную прядь, продолжал:

– Принеси мне, пожалуйста, немного оливкового масла, Крисп, будь умничкой!

– Хорошо, ваше величество, – одеревеневшими губами вымолвил Крисп и вылетел из спальни. Из-за двери до него донесся голос Анфима: «Ну, что же ты остановилась, дорогая? Мне было так приятно!»

Крисп нашел кувшин с маслом гораздо быстрее, чем ему хотелось. Откровенно говоря, возвращаться в спальню ему не хотелось вовсе. Быть кем-то вроде евнуха при Даре поначалу было легко – но становилось все труднее, особенно после той ночи, когда императрица впервые открылась ему как личность. А теперь.., теперь Криспу стоило больших трудов не воображать себя на месте Анфима.

Шагая по коридору, Крисп пытался представить, как сама Дара относится к происшедшему. Возможно, она к этому привыкла, как и Анфим. В таком случае она наверняка также привыкла не обращать внимания на то, что рисует слугам их воображение. «Ну и слава Фосу», – подумал Крисп.

Он немного помедлил у двери.

– Долго же ты ходил, – сказал Анфим. – Да не стой же там, дай сюда масло! Как я могу его взять, если ты встал за полмили!

Крисп нерешительно приблизился. Дара не поднимала головы; лицо ее по-прежнему было скрыто волосами. Крисп, не желая лишний раз напоминать ей о своем присутствии, без слов протянул Автократору масло.

Анфим окунул в него пальцы:

– Поставь его на ночной столик, Крисп. Может, оно нам еще пригодится.

Крисп кивнул, поставил масло и вышел – успев, однако, услыхать за спиной мягкий шелест умащенных Анфимовых пальцев, которыми тот провел по коже Дары.

Он рухнул на кровать, кипя от бессильной ярости, и долго лежал без сна, уставясь в потолок. Мерцающие тени, которые отбрасывала лампа, казались одна соблазнительнее другой. Потом пошел дождь, и тихий стук капель по крыше наконец убаюкал Криспа.

Проснувшись наутро, он поежился от смущения; меньше всего на свете ему хотелось сейчас возвращаться в императорскую спальню. Но его настроение нимало не беспокоило Анфима. Колокольчик звенел все громче и настойчивее. Крисп влез в свежую тунику и пошел обслуживать хозяина.

За исключением кувшина с оливковым маслом, ничто здесь не напоминало о прошедшей ночи. Анфим, во всяком случае, и думать о ней забыл.

– Доброе утро, – сказал он. – Дождик, как я погляжу. Ранняя осень, что ли, в этом году? Или он покапает и пройдет?

– Если это ранняя осень, урожая не будет, – ответил Крисп, радуясь тому, что способен говорить бесстрастным тоном. – Какую вам лучше дать сегодня тунику – лиловую или зеленую?

– Зеленую, пожалуй. – Анфим встал с кровати, демонстративно передернувшись от холода. – Бр-р! И вправду осенью пахнет! Хорошо, что в этом здании есть трубы для обогрева, не то пришлось бы спать в одежде. – Он посмотрел на Дару, по-прежнему лежавшую под одеялом. – Вот была бы тоска! Я прав, дорогая?

– Вы всегда правы. – Императрица, выпростав тонкую руку, дернула за шнурок и вызвала горничную.

Анфим хмыкнул. Он позволил Криспу одеть себя и натянуть на ноги сапоги.

– Я пошел завтракать, – объявил он наконец. Снова поглядел на Дару, нахмурился:

– А ты не собираешься вставать, соня-засоня?

– Да, я сейчас. – Горничная уже пришла, но императрица не шевельнулась под одеялом. – Начинайте завтракать без меня, хорошо?

– Ладно! Спроси повара, Крисп, не осталось ли у него в кладовке парочки голубей. Если есть, пускай поджарит. И вели подать то сладкое золотистое васпураканское вино – оно под голубей идет лучше всего.

Птицы у повара нашлись.

– Пока в городе столько статуй да башен, с голубями проблемы не будет, – улыбнулся он Криспу. – Ты говоришь, его величество желает жареных? Поджарим!

Крисп принес Автократору тушки птичек, хлеб с медом и заказанное вино. Анфим с аппетитом поел и встал из-за стола:

– Все, пора заняться колдовством. Дара с горничной вошли в столовую в тот самый миг, когда Автократор вышел. Его голос разнесся по главному коридору: «Тировизий! Лонгин! Зонтики мне, живо! Я не хочу плыть по лужам до своей мастерской!»

По мраморному полу торопливо зашлепали сандалии евнухов.

– Что вы хотите на завтрак, ваше величество? – спросил Крисп у Дары.

– Я не голодна, – ответила императрица. – Хлеб, мед – этого достаточно.

Она поклевала немного хлеба.

– Могу я принести вам что-нибудь еще, ваше величество? – спросила горничная. – Вы же не птичка, чтобы питаться крошками!

Дара взглянула на хлебную корочку, которую держала в руках, и отложила ее:

– Пожалуй, я бы съела немного мускусной дыни, Верина. Только не сырой, а тушеной.

– Сейчас принесу, ваше величество. – Верина встала, дерзко сморщив носик. – А пока она тушится, посплетничаю с поваром. Фест знает все, что творится на свете, на три дня вперед.

– Приятно, что хоть кто-то что-то узнает. – Дара прислушалась к шагам Верины, удалявшимся по коридору, и тихо сказала:

– Крисп, я не ожидала, что ан.., что его величество вызовет тебя ночью. Могу только принести свои извинения, если тебя это смутило. Я тоже была смущена.

– О! – Крисп задумался, насколько откровенным можно быть с императрицей, даже с раскаивающейся. И наконец решился:

– Знаете, это немного неловко, когда с тобой обращаются как.., как с вещью.

– Хорошо сказано. – Голос у Дары не дрогнул, но в глазах сверкнула вспышка. – Анфим обращается так со всеми окружающими – они для него вещи, игрушки для развлечения, которыми он поиграет и поставит на полку до следующего раза. А я, Крисп, клянусь владыкой благим и премудрым, я не игрушка! И мне до смерти надоело, что со мной обращаются как с куклой!

– О! – повторил Крисп уже другим тоном. Разгневанная Дара и впрямь мало походила на куклу; она напомнила ему Танилиду, но Танилиду юную и неискушенную. Вспышки гнева проходили у Дары бесследно, не придавая ей сил. Танилида, в отличие от нее, никогда не позволила бы императору загнать себя на задний план.

– Со Скомбром и то было ужасно. Вечно эти крохотные глазки, которые все пялились и пялились на меня с жирного лица, – сказала Дара. – Но мало-помалу я привыкла и даже жалела его. Он ведь только и мог, что пялиться.

Крисп кивнул, вспомнив, что подумал то же самое на первом пиру у Анфима.

– Но лучше бы он обошелся без масла, Крисп, – продолжала Дара, – или принес его сам! Не надо было ему звать тебя. Ты не нуждаешься в подобных зрелищах, ты настоящий мужчина, мужчина во всех отношениях!.. – Она внезапно осеклась и уставилась на свои ладони.

– Я и до прошлой ночи знал, что ваше величество прекрасны, – тихо проговорил Крисп. – И то, что я увидел, ничуть не изменило моего мнения. – Услышав шаги, он заговорил громче:

– А вот и ваша дыня. Надеюсь, она понравится вам больше хлеба с медом.

Императрица бросила на него благодарный взгляд.

– Спасибо. Я тоже надеюсь. – Верина внесла непокрытую чашу с дымящейся тушеной дыней. – Благодарю, Верина. Пахнет очень вкусно.

– Лишь бы она пришлась вам по душе! – Горничная просияла, увидав, как хозяйка съела всю дыню. – Ну вот! Главное – понять, чего вам хочется. Правда, ваше величество?

– Правда, Верина. Истинная правда, – ответила Дара. На Криспа она не взглянула, прекрасно понимая, как быстро и легко, точно мыльный пузырь, раздуваются дворцовые сплетни. Крисп, в свою очередь, лишний раз понял, почему вестиариями традиционно назначали евнухов.

– Прочь с дороги, балбесы белобрысые, не то превращу вас всех в могильных червей!

Крисп с изумлением увидел, как халогаи расступились перед Трокундом. Несмотря на зычный бас мага, северяне были по крайней мере на голову выше и вдвое шире в плечах. Но им не хотелось проверять, насколько реальна его угроза.

Трокунд затопал по широким ступеням, разбрызгивая воду из луж при каждом шаге.

– Дай пройти! – рявкнул он на Криспа.

– Сперва вытри сапоги, – спокойно ответил Крисп. Трокунд, злобно фыркнув на него, повиновался. Подошвы он обтирал с такой яростью, точно топтал не просто коврик.

– В чем дело? – поинтересовался Крисп. – Разве ты не должен сидеть на занятиях с императором?

– Он дал мне отставку, вот в чем дело! – сказал маг. – А я только что накупил всякой всячины на семнадцать золотых монет. Я хочу получить свои деньги обратно – потому и пришел.

– Конечно, если сможешь показать мне расписки за купленный товар, – отозвался Крисп. Трокунд закатил глаза:

– Да что я, не знаю? Чтобы выцарапать деньги у чиновников без расписки, нужен маг посильнее меня. Вот, держи!

Он вытащил из кожаного бумажника, подвешенного к поясу, несколько сложенных клочков пергамента.

Крисп, беззвучно шевеля губами, подсчитал сумму.

– Правильно, семнадцать. Пойдем со мной, я заплачу тебе сразу. – Прекрасно! – прорычал Трокунд. – Значит, мне не придется сюда возвращаться. Иначе, если бы случайно наткнулся на его дурацкое величество, непременно сказал бы, что я о нем думаю!

Услыхав громкий незнакомый голос, из окна столовой выглянул Барсим. Услыхав, что говорит этот громкий незнакомый голос о его хозяине и повелителе, евнух пискнул и скрылся от греха подальше.

Крисп отпер сейф и отсчитал монеты. Трокунд выхватил их у него из рук.

– Теперь, можно сказать, я ничего не потерял – кроме терпения и пищеварения, – сказал он, засовывая монету за монетой в бумажник.

– Могу я поинтересоваться, что случилось? – спросил Крисп. – Насколько я понял из слов его величества, он делал неплохие успехи.

– Да, делал. Он многообещающий новичок, даже более чем. Хватает все на лету, да и память у него хорошая. Только ему подавай все и сразу.

«Похоже на Анфима», – подумал Крисп.

– Ну и? – спросил он.

– Теперь, усвоив основы, он хочет перейти к самым сложным заклинаниям. Взрывы, демоны – откуда я знаю, что ему стукнет в голову через минуту? Но ясно, что это будет нечто грандиозное и достаточно сложное, чтобы стать опасным, если он что-нибудь напортачит. Так я ему и сказал. Тогда он меня уволил.

– А ты не мог показать ему то, что он хотел, и исправить на ходу, если надо?

– Нет, и по двум причинам. Во-первых, я не позволю какому-то подмастерью просить о подобных вещах, а его императорское величество Анфим Третий в магии не Автократор, а всего лишь подмастерье. – Крисп кивнул, испытывая невольное уважение к Трокунду. – А во-вторых, – продолжал маг, – я не уверен, что смог бы исправить то, что натворит этот неумеха. И, если быть совсем откровенным, почитаемый и почтенный господин, мне совсем неохота это выяснять.

– Что же будет, если он продолжит без тебя? – с тревогой спросил Крисп. – Может он убить себя и всех остальных в радиусе полумили? – «Если да, надо срочно напустить на него Петрония», – подумал он.

Но Трокунд покачал головой:

– Не думаю, чтобы вам что-то угрожало. Видишь ли, как только он уйдет сегодня из своей маленькой лаборатории, все заклинания из его книг исчезнут. Он не первый богатенький дилетант, которого я пытался обучить. Заклинания можно восстановить с помощью магии, но сделать это может только владелец книг. К тому же это довольно сложная работа. Как-то не верится мне, чтобы его величество с ней справился, и весьма сомнительно, что у него хватит терпения переписать тексты от руки еще раз.

– Я сомневался даже насчет первого раза, – согласился с ним Крисп. – Значит, ты оставил его без магии? Но он ведь может найти себе другого мага!

– Даже если найдет, ему придется начать все сначала. Хотя он не совсем обездолен – пускай пользуется тем, что успел запомнить. Если будет на то воля Фоса, ему этого хватит для счастья.

Крисп задумался и медленно кивнул:

– Вполне возможно. Больше всего он хотел поразить гостей на своих пирушках.

– Я так и думал, – презрительно бросил Трокунд. – Голова у него варит неплохо, но дисциплины никакой. А если хочешь выучиться ремеслу, нужно упорно работать, иначе ничего не достигнешь. – Маг глянул на Криспа. – По-моему, ты понимаешь, о чем я.

– Я в свое время учился борьбе, – заметил Крисп.

– Тогда точно понимаешь. – Взгляд Трокунда сделался пронзительно острым. – Вспомнил! Это же ты победил кубрата, ведь верно? Только тогда ты не был вестиарием. Не будь на тебе этих модных одежек, до меня бы дошло гораздо раньше.

– Да, я был не вестиарием, а просто конюшим, – подтвердил Крисп. И улыбнулся – как Трокунду, так и мысли о переменах в собственной судьбе. – Правда, тогда я не считал себя просто конюшим. Я же вырос в деревне, а крестьянская доля – она самая тяжкая, так что мне было с чем сравнивать.

– Да, я слыхал что-то в этом роде. – Трокунд изучающе посмотрел Криспу в глаза; и, как уже было однажды с Танилидой, тому показалось, что маг видит его насквозь. – Я научил бы тебя магии, если б ты захотел. По-моему, ты делал бы все, что положено, без жалоб. Но ты ведь обучаешься другому ремеслу, не так ли?

– Что ты имеешь в виду? – спросил Крисп, однако Трокунд уже направился к двери и ничего не ответил. – Эти проклятые колдуны вечно хотят оставить последнее слово за собой! – пробормотал Крисп.

Анфим был вне себя от ярости, обнаружив, что все его тяжкие труды пропали даром – вместе с заклинаниями.

– Я оторву этому подонку яйца! – бушевал император. – И уши с носом в придачу!

Отнюдь не кровожадный по натуре, он продолжал орать о щипцах, ножах и раскаленных иглах. Крисп, испугавшись, как бы Анфим не перешел от слов к делу, попытался его успокоить:

– Может, это и к лучшему, что вы избавились от мага. Вашему дяде наверняка не понравилось бы, что вы занимаетесь таким опасным делом, как магия.

– А пошел он в лед, мой дядя! – не унимался Анфим. – Кто из нас Автократор – я или он?!

Он послал за Трокундом отряд халогаев вместе со жрецом – на случай, если маг прибегнет к колдовству. Но дома Трокунда не оказалось.

– Удрал небось, подлец, куда-нибудь в тьму-таракань, – заметил император, к которому вернулись обычное благодушие. – Лучшего наказания я и сам бы ему не придумал.

– Скатертью дорога, – отозвался Крисп, тайком передавший Трокунду, чтобы тот скрылся из города.

К удивлению и неудовольствию Криспа, Анфим таки начал по новой переписывать книгу заклинаний. Совсем он занятия этого не бросил, но темпы его вскоре замедлились до черепашьих. На одной из своих вечеринок император привел гостей в буйный восторг, когда они вдруг начали пьянеть не от вина, ставшего нежным, как материнское молоко, а от капусты.

– Вот видишь! – торжествующе заявил он Криспу поутру. – Я настоящий маг, даром что проклятый Трокунд старался мне помешать. Ты слыхал, как меня поздравляли вчера, когда колдовство удалось точь-в-точь как я предсказал!

– Да, ваше величество, – ответил Крисп. В животе у него бурчало глухими громовыми раскатами: он явно вчера переел капусты. Хотя, откровенно говоря, предпочел бы захмелеть от вина.

Если бы он упился вином, то с похмелья мог бы пожевать капустных листьев. Возможно, чаша вина способна излечить капустное похмелье? Крисп рассмеялся и решил это выяснить.

День Зимнего солнцестояния пришел и прошел. Целый сектор на трибунах Амфитеатра был занят солдатами. Как только дороги после осенней распутицы замерзли, Петроний начал взимать с восточных провинций налоги на войну с Макураном. Солдаты оказались шумной публикой: все до единого надрались, а потом аплодировали или – в зависимости от настроения и дозы спиртного – топали ногами в конце каждой сценки.

Похмелье, мучившее Криспа наутро после праздника, ничего общего с капустой не имело, хотя и не поддавалось традиционному лечению рассолом. Вина, которые он пил накануне, были тоньше и нежнее тех, что Криспу приходилось пить на прошлых празднествах, но это не означало, будто их можно употреблять безнаказанно.

И это не означало также, будто Крисп хотел возвращаться к грубым напиткам своей юности. Ипатий был отнюдь не единственным богачом, жаждавшим заплатить за влияние на императора. Некоторым Крисп помочь не мог, иным – не желал. От их золота он отказывался. Того, что он получал, вполне хватало, чтобы считаться состоятельным человеком, даже по меркам города Видесса.

Крисп купил себе коня. Собираясь за покупкой на рынок неподалеку от площади Быка, он взял с собой Мавра.

– Приятно видеть, что ты мне так доверяешь, – сказал Мавр. – Посмотрим, какую клячонку мне удастся тебе сосватать!

– Мне это нравится! – отозвался Крисп. – Так вот она, благодарность за должность конюшего!

– А большей ты не заслужил. Слишком хлопотная это работа. Валяться день-деньской на кровати в должности спафария было куда приятнее. Если б не лошади, я и правда бы на тебя обиделся.

– Интересно, как бы отреагировала твоя матушка, услышав такие гимны безделью?

– Как обычно, наверное. Сказала бы: кончай ныть и берись за дело.

Первым купцом, с которым они попытались сторговаться, оказался пухлый низенький человечек по имени Ивай – с такими круглыми, влажными и честными глазами, что Крисп сразу насторожился. Торговец низко поклонился, однако не раньше, чем рассмотрел покрой и ткань их туник.

– Если вам нужна скаковая лошадь, господа, я могу показать вам изумительного мерина-семилетка, – сказал он.

– Да, покажи! – согласился Мавр.

Мерин Криспу понравился. «Изумительный» – это, пожалуй, было слишком сильно сказано, но удивляться тут не приходилось; торговцы лошадьми всосали склонность к гиперболам с молоком матери. Однако ноги у коня были крепкие, а серая с белыми вкраплениями кожа ухожена до блеска.

– Ты нам зубы покажи, – проворчал Мавр. Ивай, кивнув, подошел вместе с ним к лошадиной морде.

– Ну видите? – сказал он, пока Мавр производил осмотр. – Четыре передних зуба сверху и снизу правильной овальной формы, и стерты они в точности как положено по возрасту.

– Я вижу коня, у которого полон рот слюны, – буркнул Мавр, задумчиво воззрившись на узенькую щель между верхними и нижними зубами мерина. – Мы, возможно, вернемся как-нибудь в другой день, Ивай. Спасибо, что показал нам мерина.

И вежливо, но твердо препроводил Криспа к другому торговцу.

– Да в чем дело? – спросил Крисп. – Мне он понравился!

– Этот семилеток? Да ему лет двенадцать как минимум! Наш добрый старина Ивай – типичный так называемый «священник»: он отпускает лошади грехи с помощью напильничка. Руки у него искусные, ничего не скажешь; к тому же, когда во рту у лошади столько слюны, следы от напильника трудно разглядеть. Но если подпилить коню передние зубы, чтобы придать им надлежащую форму, как у молодого, они не будут смыкаться, потому что им мешают задние. А раз у Ивая есть один такой мерин, то их может быть полдюжины. Так что нам с ним связываться ни к чему.

– Хорошо, что я взял тебя с собой, – заметил Крисп. – Я наверняка купил бы его, симпатичный мерин.

– Симпатичный, кто спорит? Если бы только ему не пытались скостить пять лет. Не печалься, друг мой, мы тебе лошадку найдем. Тут их полно – надо только глядеть в оба.

Глядели они весь день и часть следующего. В конце концов, на сей раз с Маврова одобрения, Крисп купил гнедого мерина. Лет ему было около семи – столько же, сколько, по утверждению Ивая, стукнуло чалому.

– Судя по зубам, ему действительно лет семь-восемь, – заявил Мавр. – Совсем неплохой конек. В конюшне Петрония он был бы не из последних – далеко не лучшим, конечно, но и не худшим.

– Лучше всего в конюшне Петрония выглядит его парадный конь, а на нем я и против осла состязаться бы не стал, – возразил Крисп.

– Где-то ты прав. – Мавр потрепал гнедого по холке. – Надеюсь, он хорошо тебе послужит.

– Я тоже надеюсь.

Даже если мерину придется большей частью проводить время в стойле – а похоже, именно такая судьба его и ожидала, – Крисп был доволен своим приобретением. Собственная лошадь служила еще одним признаком того, как далеко он продвинулся. До победы над кубратами ни у кого из деревенских не было коней, но и потом ими владели сообща. А в городе Крисп обслуживал чужих скакунов или брал, если нужно, мерина напрокат.

Теперь у него был свой конь, и работники императорских конюшен могли за ним присмотреть. Среди знати так принято не было, но Криспа это не волновало. Аристократы ухаживали за лошадьми, потому что хотели, а не потому что были должны. Крисп же так долго был должен этим заниматься, что больше уже не хотел.

– Как ты его назовешь? – спросил Мавр.

– Об этом я как-то не подумал. – Крисп задумался и через пару минут улыбнулся:

– Есть! Замечательное имечко!

Мавр выжидающе молчал.

– Я назову его Прогресс! – сказал Крисп.

Анфим произнес заклинание, пытаясь убрать снег с дорожки, ведущей в палату для пиров. Но снег не исчез, а сделался ярко-синим. Неудача не обескуражила императора.

– Я всегда мечтал напиться до посинения, – сказал он. – Теперь у меня есть реальный шанс.

– Как вам будет угодно, ваше величество, – откликнулся Крисп и послал людей с лопатами расчистить дорожку, чтобы император и его гости могли добраться до особнячка. Лучше бы он нагрел заклинанием воздух в зале, подумал Крисп; тепла от очагов явно не хватало. Но магия столь практическая наверняка была Анфиму не по душе.

Вечеринка удалась на славу, и Крисп искренне веселился, по крайней мере какое-то время. Но эти вечные попойки начали ему приедаться. Он оглянулся в поисках Анфима. Император наслаждался ласками удивительно гибкой девушки – одной из акробаток, как понял Крисп, когда она переменила позу. Крисп по опыту знал, что Анфим ничего не имеет против, когда его прерывают во время подобных упражнений. Однако вряд ли стоило беспокоить императора только ради того, чтобы испросить позволения смыться. Крисп просто передал хрустальную чашу с фантами слуге, отыскал свой плащ и ушел.

Сквозь косматые облака ярко светила луна. В ее бледном свете снег, окрашенный императором, выглядел почти черным, обрамляя тропинку какой-то странной каймой. Вернувшись в императорскую резиденцию, Крисп обнаружил, что стражники-халогаи нашли для этой каймы другое определение.

– Видал ты когда-нибудь такую идиотскую штуку? – спросил один из них, показав в сторону особнячка.

Крисп оглянулся на длинную темную полосу, бежавшую вдоль нормального белого снега, падавшего помаленьку с Фосовых небес:

– Да пожалуй что и не видал.

Халогаи рассмеялись. Ветеран, прослуживший императору много лет, хлопнул Криспа по спине.

– Ты свой парень, Крисп, – сказал он с протяжным северным акцентом. – Пошути мы так со Скомбром – он доложил бы Анфиму, и все бы мы завтра тю-тю домой, в Халогаланд. – Остальные стражники закивали.

– Спасибо, Вагн, – отозвался Крисп. Похвалы рослых белобрысых воинов всегда были ему приятны. – Думаю, в один прекрасный день вы уедете домой, но лучше бы тогда, когда вы сами захотите.

Вагн хлопнул его еще раз, с такой силой? что чуть было не столкнул со ступенек в снег.

– Да, ты понимаешь честь! – восторженно прогудел халогай. И, отсалютовав Криспу топором, широко распахнул перед ним дверь, точно перед Автократором. – Иди, согреешься!

Крисп с удовольствием последовал совету Вагна. Обогревательные трубы под полом давали какое-то тепло, но, добравшись до своей комнаты, он все равно развел огонь в жаровне. Погрел над ней руки, постоял возле благодатного тепла, пока не оттаяли уши и нос. И только начал снимать плащ, как над кроватью звякнул колокольчик.

На сей раз Крисп был уверен, что Анфим не последовал за ним с пирушки. К тому же Крисп уже привык к поздним вызовам императрицы: она полюбила время от времени вести с ним ночные беседы.

– Чем могу служить, ваше величество? – спросил Крисп, входя в императорскую спальню.

Дара махнула рукой, приглашая его сесть в кресло возле кровати. Сама она тоже сидела, укутавшись в одеяла и меха. Крисп оставил дверь открытой. Горничные и евнухи, пробегавшие порой по коридору, бросали в спальню любопытные взгляды. Как-то раз, когда Крисп с Дарой беседовали о лошадях, вернулся Анфим. Крисп тогда ужасно перенервничал, но Автократор, ничуть не осердившись, плюхнулся рядом с супругой на кровать и проболтал с ними до зари.

– Может, принести вам что-нибудь, ваше величество? – поинтересовался Крисп, прежде чем сесть.

– Нет, спасибо, сегодня ничего не нужно. А его величество тоже скоро придет?

– Я так не думаю, – ответил Крисп, вспомнив, чем занимался Анфим перед его уходом.

Что-то в его голосе, очевидно, насторожило императрицу.

– Почему? Что он там делает? – резко спросила она. И, пока он пытался придумать на ходу правдоподобную ложь, заговорила снова:

– Ладно, не утруждайся. Нетрудно догадаться. – Она на мгновение отвернулась от Криспа. – Я передумала. Пожалуй, я выпью немного вина. Только принеси весь кувшин, а не чашу.

– Хорошо, ваше величество! – Крисп поспешил к двери.

Когда он вернулся, Дара сказала:

– Можешь принести еще одну чашу, для себя, если хочешь.

– Нет, спасибо. С меня хватит того, что я выпил на… – Напоминать Даре о кутеже было явно ни к чему. – С меня хватит, – повторил Крисп и умолк.

– Вот как? Счастливчик! – Императрица выпила и без слов протянула Криспу чашу. Он наполнил ее. Дара выпила еще половину и так резко поставила чашу на столик, что вино расплескалось. – Какой смысл? Трезвая или пьяная, я все равно знаю!

Крисп нашел тряпку и вытер со столика винную лужу:

– Что вы знаете, ваше величество?

– А ты не догадываешься, Крисп? – горько сказала Дара. – Я непременно должна произнести вслух то, что понятно даже ребенку? Ладно, если тебе так хочется… Я знаю, что мой муж – Автократор, его величество, и прочая, и прочая, – развлекается там с очередной.., нет, будем называть вещи своими именами.., прелюбодействует там с очередной шлюхой. Опять. Третью ночь на этой неделе.., или четвертую? Я иногда сбиваюсь со счета. Или я не права, Крисп? – В глазах у Дары стояли слезы, она насилу сдерживалась, чтобы не разрыдаться. – Можешь ты сказать мне, что я не права?

Теперь уже Крисп не смог ни выдержать ее взгляда, ни ответить. Отвернувшись к стене, он покачал головой.

– Я это знаю, – снова сказала Дара. – Годами знала. Клянусь владыкой благим и премудрым, я знала это через пару дней после того, как на нас возложили свадебные венцы из цветов в Соборе! Я старалась не думать об этом, но порой не могу удержаться… – Она надолго умолкла. – И когда я не могу не думать, мне ужасно плохо. А главное – я не понимаю почему!

– Что, ваше величество? – не понял Крисп.

– Почему? – повторила Дара. – Почему он так со мной обращается? Не то чтобы он меня ненавидел. Он даже добр ко мне, когда вспоминает о моем существовании. Так почему, Крисп? Можешь ты мне сказать?

Крисп снова отвел глаза:

– Если вы простите мне мою откровенность, ваше величество, я сам этому удивляюсь с тех пор, как впервые вас увидел.

Императрица словно не слышала его.

– Быть может, он меня просто не хочет? Неужели я ему так неприятна? – Дара вдруг скинула с кровати все покрывала. Как обычно, она спала без одежды. – Тебе.., тебе я тоже.., неприятна?

– Нет, ваше величество. – В горле у Криспа пересохло. Он видел императрицу обнаженной много раз. Теперь он увидел ее голой. Соски у нее затвердели от холода – или по другой причине. Крисп в первый раз назвал ее по имени. – О нет. Дара! – выдохнул он.

– Словами лгать легко, – прошептала она. – Закрой двери; тогда мы увидим.

Крисп чуть было не вышел за дверь, вместо того чтобы закрыть ее. Он понимал, что императрица не столько хочет переспать с ним, сколько отомстить Анфиму. И если его застукают в ее постели, то вестиарием он, возможно, останется – после небольшой операции, которая сделает его таким же, как и все, служившие здесь до него.

Но Крисп хотел ее. Он с трудом подавлял в себе желание месяцами, не признаваясь в этом даже себе самому. Анфим, подумал он, наверняка так рано не придет. А евнухи или горничные, проходящие мимо, решат, что императрица здесь одна. Так он надеялся. И закрыл двери.

Дара тоже почувствовала опасность:

– Скорее!

Она протянула к нему руки. Крисп в мгновение ока скинул тунику и лег на кровать рядом с ней. Она обхватила его с такой силой, с какой тонущий хватается за плывущее мимо бревно.

– Скорее! – повторила она, на сей раз в самое ухо Криспа. Он постарался выполнить приказ.

И снова подумал о море, когда оторвался от нее немного позже, – о бушующем море. Губы у него распухли; на спине саднили царапины от ее ногтей. А он-то считал ее холодной!

– Его величество, – искренне проговорил Крисп, – просто дурак.

– Почему? – спросила Дара.

– А ты как думаешь? – Крисп погладил ее по голове Она замурлыкала и прижалась к нему. Но Крисп нехотя встал с постели. – Я лучше оденусь. – Он накинул тунику так же быстро, как сбросил ее. Дара скользнула под одеяла. Крисп снова открыл дверь и с глубоким облегчением выдохнул, увидав пустой коридор. – Похоже, пронесло.

– Похоже! – Глаза у Дары сияли. Она жестом пригласила его обратно в кресло, где он обычно сидел. – Я безумно рада.

– Тому, что нас не застукали? – Крисп содрогнулся. – Да уж! Если бы… – Чуть раньше он представил себе, какие могли быть последствия, если бы его поймали в императорской постели, – и больше об этом думать не хотел. Одного раза достаточно.

Дара покачала головой.

– Нет… Я рада тому.., что между нами было. – Она склонила голову набок, разглядывая его. – Ты не такой, как Анфим. – Дара говорила так тихо, что из коридора никто не смог бы услышать ее слов.

– Да? – отозвался Крисп, не найдя лучшего ответа. В спальне повисла тишина. В конце концов, видя, что Дара ждет вопроса, Крисп спросил:

– Чем же я не такой?

– Все, что он делает и велит делать мне, должно доставлять наслаждение в первую очередь ему. А мне – это уж как получится, – ответила Дара.

«Вполне похоже на Анфима, – подумал Крисп. – Как бишь сказал император той ночью, когда вызвал Криспа, занимаясь с Дарой любовью? «Ну что же ты остановилась, дорогая? Мне было так приятно!»

– А ты, по-моему, старался доставить удовольствие.., мне, – продолжала императрица. И умолкла, точно не могла в это поверить.

– Ну конечно! – Крисп почувствовал, как его переполняет жалость. – Чем лучше тебе, тем лучше и мне.

– Анфим так не думает, – сказала Дара. – Я таких, как ты, вообще не встречала. Да и где мне их было встречать? До сих пор у меня не было мужчины, кроме Анфима. До сих пор! – повторила она, наполовину гордясь тем, что отплатила хоть раз, императору той же монетой, которой он платил ей бессчетное количество раз, и наполовину изумляясь собственной дерзости.

– Мне пора возвращаться к себе, – произнес Крисп. Дара кивнула. Он встал с кресла, подошел к кровати и быстро поцеловал ее. Она улыбнулась ленивой, счастливой улыбкой.

– Я, возможно, вызову тебя еще, – сказала Дара, когда он был почти у двери.

– Надеюсь, ваше величество, – ответил Крисп, и оба они рассмеялись.

«Главное теперь, – подумал Крисп, ложась в свою кровать, – ничем не выдать себя завтра утром». Он прошел в этом смысле неплохую практику с Танилидои. И надеялся, что сумеет вести себя как ни в чем не бывало. Хорошо бы Дара тоже сумела.

Анфим ничего не заметил, так что они, наверное, справились неплохо. Криспу осталось только ждать, когда же в следующий раз среди ночи зазвенит серебряный колокольчик.

– Надеюсь, вы вполне благополучны, высокочтимый господин, – с низким поклоном проговорил Крисп.

– Вполне, почитаемый и почтенный господин. – Яковизий ответил поклоном не менее низким, после чего с облегчением опустился в кресло. – Вполне, хотя эта проклятая нога так и не поправилась полностью. Однако я пришел говорить не о ней.

– Я так и понял, – согласился Крисп, поднося Яковизию вино и креветки в горчично-пивном соусе. – О чем же вы пришли поговорить?

Перед тем как ответить, Яковизий быстро управился с креветками и промокнул губы и усы льняной салфеткой.

– Говорят, как только кончатся весенние дожди, начнется война с Макураном. – Он махнул в сторону капель, бьющихся об оконное стекло.

– Это давно не секрет, высокочтимый господин, – ответил Крисп. – Севастократор уже с осени муштрует солдат и проверяет амуницию.

– Я в курсе, благодарю тебя, – едко, как обычно, откликнулся Яковизий. – Я также в курсе того, на что Петроний почему-то закрывает глаза, а именно: есть все основания ожидать, что этой же весной Маломир двинется из Кубрата в поход. Я достаточно часто бывал в тех забытых Фосом краях и поэтому знаю, что там творится.

– Петроний не закрывает глаза на Кубрат, – медленно проговорил Крисп. – Честное слово. Но к войне с Макураном он готовился годами, и теперь, когда наконец все готово, он не хочет слушать ни о чем, что могло бы ее отложить. Вы сами-то с ним говорили?

– Не раз. Но он и вправду не хочет слушать. Петроний надеется, что заставы на границах удержат дикарей, «если они нападут», как он выразился. – Яковизий вздернул бровь. – А они нападут непременно!

– Но Петроний же в прошлом году заплатил Кубрату дань больше обычного, – сказал Крисп, пытаясь отыскать хоть лучик надежды. – Может, Маломир на этом успокоится?

– Его сиятельное высочество, возможно, так думает. Но Маломир не идиот. Когда ему дают деньги, он их берет. А когда он решит воевать, то будет воевать, и все! Кубраты любят драться, как тебе известно. Уж кому-кому, а тебе это известно лучше всех! – ответил Яковизий. Крисп встревоженно кивнул. – Наших сил на севере не хватит, чтобы остановить целую орду кочевников, – продолжал между тем Яковизий. – А насколько я знаю, они нападут всей Ордой. Это может быть весьма и весьма неприятно.

– Да уж! – Крисп подумал о своих племяшках, которых угонят в полон, как когда-то угнали его самого… если им повезет. А если нет… Он подумал о своей сестре, об односельчанах, о тысячах незнакомых ему людей – о том, что будет с ними, если им не повезет. – Но как нам заставить Петрония отложить поход на Макуран и укрепить север?

– Мне это не под силу. Благой бог свидетель, я пытался. Но ты, почитаемый и почтенный господин, имеешь влияние на его величество. Если Автократор отдаст приказ, даже Севастократор не посмеет ослушаться. – Яковизий хитро улыбнулся. – А поскольку, благодаря случайности судьбы и твоему прежнему положению, о котором я не дерзну упоминать, мне выпало счастье быть с тобой знакомым…

– Вы решили этим воспользоваться, – усмехнулся в ответ ему Крисп.

– Ну конечно решил! В конце концов, на что еще нужны высокопоставленные друзья?

– Я посмотрю, что можно сделать, – пообещал Крисп.

– Хорошо, – сказал Яковизий. – Я бы расцеловал тебя в благодарность, но ты, наверное, воспользуешься своим пресловутым влиянием и сошлешь меня за это на рудники. А потому я просто откланяюсь.

– Вы неисправимы!

– Надеюсь, Крисп! Благим богом клянусь – я очень надеюсь!

Крисп со смехом проводил своего бывшего хозяина до дверей императорской резиденции. Но когда Яковизий ушел, Криспу стало не до смеха. Его одолели тяжкие раздумья. Если он попытается помешать войне с Макураном, Петроний ему этого не простит. И неважно, какое влияние Крисп имеет на императора. Севастократор – человек куда более могущественный, и прекрасно это осознает.

– Ваше императорское высочество, – пробормотал Крисп, опустившись перед Петронием на одно колено и потупив глаза.

– Что еще за спектакль, Крисп? – нахмурился Севастократор. – Тебе ни к чему соблюдать со мной правила этикета! Все это зряшная потеря времени, а у меня его и так в обрез, если я хочу выступить на запад сразу после дождей. Поэтому говори, что хотел, и ступай!

– Хорошо, ваше сиятельное высочество, – сказал Крисп. Петроний нахмурился еще сильнее. Крисп сделал глубокий вдох и продолжил:

– Ваше сиятельное высочество! Когда вы так любезно помогли мне стать вестиарием, я пообещал, что скажу вам первому, если у меня возникнут сомнения насчет ваших действий. Сегодня я пришел сдержать обещание.

– Вот как? – Будь Петроний львом, он забил бы сейчас хвостом. – Ладно, почитаемый и почтенный господин, я вас внимательно слушаю! Говорите, будьте добры. – Теперь Петроний тоже заговорил официальным тоном – и с неприкрытой угрозой.

– Ваше сиятельное высочество! Вы уверены, что бросить все силы империи на войну с Макураном – действительно мудрое решение? Вы уверены, что оставшиеся войска смогут удержать северную границу? – Крисп рассказал о тревоге Яковизия по поводу Маломира.

– Ты не сказал мне ничего нового, – выслушав его, заявил Петроний. – К тому же меня это не волнует.

– А по-моему, это должно вас волновать, ваше сиятельное высочество! – сказал Крисп. – Яковизий вел дела с кубратами лет двадцать, если не больше. И раз он говорит, что они нападут, неужели вы рискнете северной границей ради западных земель?

– Если придется выбирать – рискну, – проговорил Петроний. – Западные земли богаче и обширнее той местности, что отделяет нас от Кубрата. Маломиру хорошо заплатили, чтобы он оставил нас в покое, да и граница не так уж оголена, как тебе кажется.

Крисп вспомнил тысячи солдат, прошедших через город Видесс в западном направлении. Тех самых солдат, чье присутствие удерживало кубратов от нападения. Маломир, естественно, заметит их уход.

– Это моя забота, – ответил Петроний, выслушав соображения Криспа. – Говорю тебе: кубраты не нападут! А если даже я ошибаюсь, их шайкам не удастся проникнуть глубоко за кордон.

– Я рад это слышать, ваше сиятельное высочество. Но предположим, что вы все-таки ошиблись, – не унимался Крисп. – Сможете вы прекратить войну с Макураном и отозвать солдат обратно на север? Это будет нелегко.

– Нелегко, – согласился Севастократор. – Но поскольку такой необходимости не возникнет, я не собираюсь зря ломать себе голову. И вообще, даже если ты прав, у меня есть способы дать кубратам укорот, можешь мне поверить!

Крисп скептически вздернул бровь:

– Не соблаговолит ли ваше сиятельное высочество рассказать мне об этих способах?

– Нет! Клянусь владыкой благим и премудрым, не соблаговолю! Послушайте-ка меня, почитаемый и почтенный господин… – Петроний, хоть и не был никогда слугой, прекрасно владел искусством превращать титулование в издевку. – …И послушайте внимательно! Я никому в Видессе не обязан давать объяснения, кроме разве что самого Автократора. А на сей раз я и ему объяснять не намерен. Я внятно излагаю, Крисп?

– Да, ваше сиятельное высочество. – Петроний явно не желает, чтобы этот вопрос ставили перед Анфимом, понял Крисп. – Но мне придется еще подумать, как поступить.

– Ты хорошенько подумай, Крисп! – Теперь в голосе Петрония звучало откровенное предупреждение. – Ты действительно хорошенько подумай перед тем, как тягаться со мной и выяснять, чье влияние на императора сильнее. Подумай также о судьбе Скомбра – хотел бы ты провести остаток дней своих в голой келье целомудренным монахом? Воздержание дастся тебе потруднее, чем евнуху, но это еще лучшее, что тебя может ожидать. Разозли меня как следует – и будет гораздо хуже. Не забывай об этом.

– Не забуду, ваше сиятельное высочество. – Крисп встал, стараясь унять бешено бьющееся сердце. – Но я также не забуду о том, что есть благо для империи. – Он откланялся. «Как бы там ни было, – подумал Крисп, – а сегодня впервые последнее слово осталось не за Петронием».

Листва сияла зеленью в веселых лучах весеннего солнца. Заливистые трели вернувшихся домой трясогузок и пеночек врывались в открытые окна императорской резиденции вместе с солнечным светом и нежным запахом цветущих вишневых деревьев, окружавших здание розовой кипенью.

Крисп отнес Анфиму с Петронием поднос с вином и пирожными, после чего задержался в коридоре возле комнаты, где они беседовали. В руках у Криспа была тряпка, и время от времени он действительно смахивал пыль с выставленных в коридоре раритетов, но, застукай его кто-нибудь здесь, любому стало бы ясно, что он подслушивает.

Автократор с Севастократором обменялись любезностями, а затем перешли к делу. Когда Петроний спросил о Даре, Крисп чуть не выронил тряпку.

– С ней все нормально, спасибо, – сказал Анфим. – Она выглядит нынче вполне счастливой.

– Вот и ладно, – ответил ему дядя. – Возможно, скоро она подарит тебе сына.

Протирая старинный шлем Царя царей Макурана, Крисп невольно улыбнулся при мысли о том, что шансы на зачатие у Дары в последнее время сильно возросли. Императрица частенько вызывала его к себе по ночам. Им приходилось соблюдать осторожность, но они старались не упустить ни единой возможности.

– Дядя! – сказал наконец после необязательной болтовни Анфим. – Возможно, благой бог подарит тебе победу в войне с Макураном – но можешь ли ты поручиться, что у нас хватит сил отбить нападение кубратов?

Крисп замер, бросив даже притворяться, будто вытирает пыль, и чуть не вывернул шею, стараясь не пропустить ответа Петрония.

Последовала долгая пауза. Наконец Севастократор сказал:

– Я не думаю, что в этом году нам грозят серьезные неприятности со стороны кубратов.

– Но они уже начали набеги, насколько мне известно. – Анфим зашуршал пергаментом. – Вот, тут у меня два последних донесения, одно из Имброса, другое с восточной границы. В них говорится о набегах дикарей, угнавших коров и овец. Мне такие известия не по нутру Они меня беспокоят. – Как правило, плохие вести попросту не доходили до императора Однако Крисп постарался, чтобы на сей раз дошли.

– Покажи их мне. – Последовала еще одна пауза, пока Севастократор проглядывал документы. Потом Петроний фыркнул. – Это же блошиные укусы, Анфим! Пограничные отряды запросто прогнали обе шайки.

– А вдруг они пойдут всей ордой? – не сдавался Анфим. – Тогда отряды не сумеют их сдержать.

Крисп кивнул. Ему удалось-таки вселить тревогу в душу императора.

– По-моему, это крайне маловероятно, ваше величество, – ответил Петроний.

– А по-моему, вероятно, и даже очень! – отозвался Анфим. – Раз уж кубраты начали набеги, они теперь не успокоятся. Я настаиваю, чтобы ты укрепил северную границу, отозвав назад часть солдат, переброшенных на запад.

На сей раз Петроний молчал еще дольше.

– Настаиваешь? – проговорил он в конце концов, явно не веря собственным ушам. – Ты настаиваешь, племянник? – переспросил он с такой интонацией, точно поймал Анфима на очевидной ошибке и ожидал, что император ее исправит.

Но Анфим, хотя и дрогнувшим голосом – да и немудрено, подумал Крисп, на собственной шкуре испытавший, что значит противостоять авторитету Петрония, – ответил:

– Да, я настаиваю.

– Даже если придется свернуть кампанию против Макурана? – мягко спросил Севастократор.

– Даже тогда, – уже более твердо проговорил Анфим. – В конце концов, Автократор я или нет?

– Конечно, Автократор, – согласился Петроний. – Меня просто удивляет столь внезапный интерес к военным делам. Я полагал, что в подобных вопросах пользуюсь твоим доверием.

– Пользуешься, дядя! Ты же сам это прекрасно знаешь! – заверил его Анфим. Крисп подумал, что император начинает сдавать позиции. Но тот продолжал:

– И тем не менее в данном случае мне кажется, что твой воинственный пыл лишает тебя обычной осторожности.

– Это ваше последнее слово, ваше величество?

– Да.

«Анфим, когда хочет, может говорить как настоящий император, – подумал Крисп. – Вот только хватит ли этого, чтобы заставить Севастократора подчиниться?»

С одной стороны, вроде хватило. Но не совсем. После очередной задумчивой паузы Петроний сказал:

– Ваше слово для меня закон, ваше величество. Крисп прекрасно знал, что Петроний лжет; но понимает ли это Анфим? Размышления Криспа вновь прервал голос Севастократора:

– И все-таки, если позволите, я хотел бы предложить решение, которое даст мне возможность оставить армию на западе и в то же время связать кубратам руки.

– Что ж, говори, – осторожно промолвил Анфим, заинтригованный тем, как Петроний собирается решить разом две столь противоречивые задачи.

– Спасибо, Анфим. Я скажу. Ты помнишь банду халогайских наемников во главе с северянином по прозванию Арваш Черный Плащ?

– Да, помню. Это который навел шороху в Хатрише, да?

– В Татагуше, ваше величество. Так вот, я позволил себе спросить у Арваша, не согласится ли он за определенную мзду напасть на Кубрат. Если он согласится, Маломир будет слишком занят, чтобы чинить нам неприятности, а мы при этом не потеряем ни единого видесского солдата. Ну, что скажете?

Анфим явно заколебался. Крисп топнул ногой по мраморному полу. У Петрония и впрямь оказался в запасе план, причем план превосходный. Крисп почувствовал, что его обошли с тыла.

– Я должен об этом подумать, дядя, – ответил наконец Анфим.

– Конечно, только думай побыстрее, потому что как только распогодится, каждый потерянный для кампании день дорого мне обойдется.

– Я сообщу тебе о своем решении завтра, – пообещал Анфим.

– И на том спасибо, – весело согласился Петроний.

Севастократор поставил на стол свою чашу, потом отодвинул кресло и начал вставать. Услыхав эти звуки, Крисп рванул в соседнюю комнату: ему совершенно не хотелось сейчас встречаться с Петронием. Но то ли он не успел, то ли чересчур нашумел – словом, сразу вслед за ним в комнату вошел Севастократор. Крисп, как и полагалось по этикету, преклонил колено перед вторым человеком империи.

– Ваше императорское высочество! – сказал он, опустив очи долу.

– Смотри мне в глаза, почитаемый и почтенный господин! – потребовал Петроний. Крисп нехотя повиновался. Лицо Севастократора было сурово и холодно, голос – бесстрастен. – Я вышвырнул из спальни вестиария лису вовсе не для того, чтобы сменить ее львом. Я предупреждал тебя, причем неоднократно, что ты поплатишься за непослушание. Теперь мне остается лишь избрать тебе достойную кару.

– Я считал, что вы совершаете ошибку, оголяя границу с Кубратом, – упрямо заметил Крисп. – Я говорил вам об этом – и повторяю еще раз. Ваш новый план мне нравится немногим больше. Разве может нападение какой-то банды причинить серьезные неприятности такой большой стране, как Кубрат? Вряд ли. И вряд ли это удержит кубратов от набегов на Видесс.

– Татагуш вдвое больше Кубрата, однако налетчики Арваша годами ввергали его в хаос. – Петроний задумчиво глянул на Криспа. – То, что ты не пресмыкаешься передо мной, говорит в твою пользу. Со временем, набравшись опыта, ты действительно можешь стать опасным. Но я не дам тебе его набраться.

Крисп хотел было сказать, что Анфим защитит его от Севастократора, но передумал. Он сам знал, что это не правда. Силы воли у Петрония было гораздо больше, чем у его племянника. Рано или поздно, даже если Анфим ему запретит, Петроний нанесет удар. Анфим, возможно, потоскует немного по Криспу – до тех пор, пока не привыкнет к новому и безобидному вестиарию, который его сменит. Дара, наверное, будет тосковать сильнее. Но и она не сумеет помешать Петронию, обладающему практически неограниченной властью в городе Видессе.

Бежать? Если кто в империи и способен его выследить, так это Петроний. К тому же какой смысл бежать, лишаясь таким образом всех своих друзей и сторонников? Убить его здесь будет труднее, чем на какой-нибудь пустынной дороге. Нет, лучше он останется и попытается сделать что сможет. По-прежнему стоя на одном колене, Крисп бестрепетно посмотрел Петронию в глаза:

– Могу я подняться, ваше высочество?

– Валяй, – ответил Петроний. – Скоро все равно упадешь.

Крисп изо всех сил убеждал Анфима в несостоятельности намерения Петрония использовать против Кубрата банду Арваша вместо видесских солдат. Анфим слушал-слушал, а потом покачал головой.

– Но почему, ваше величество? – настаивал Крисп. – Даже если эти наемники перевернут весь Кубрат с ног на голову, кочевники все равно не оставят в покое ваши северные провинции.

Крисп специально подчеркнул слово «ваши», надеясь напомнить Анфиму, что империя принадлежит ему, – однако и это не помогло.

– Возможно, ты прав. Но большого ущерба они не причинят. С какой стати меня должны волновать мелкие пограничные стычки? Я разберусь с ними позже.

То, что Анфим называл «мелкими пограничными стычками», для Криспа было настоящим несчастьем. Интересно, как бы чувствовал себя Автократор, живи его сестра с мужем и племянники в непосредственной близости от кочевников? Но все, что не касалось императора впрямую, его не волновало.

– Ваше величество! – собравши все свое самообладание, спокойно проговорил Крисп. – Ведь вторжение, о котором вы говорите, можно предотвратить, попросту вернув на место войска. Вы и сами прекрасно это понимаете.

– Возможно, – согласился Анфим. – Но если я позволю Петронию развязать на западе войну, он на несколько месяцев оставит меня в покое. Представляешь, какие пирушки я смогу закатить, когда его не будет! – Автократор просиял, предвкушая будущие кутежи. Крисп попытался скрыть свое отвращение: так-то император решает вопросы войны и мира?! Но выражение лица у Анфима резко переменилось – таким серьезным Крисп его еще никогда не видал. – К тому же, когда дойдет до дела, – тихо проговорил император, – я не посмею приказать своему дяде отозвать солдат, которых он самолично муштровал день и ночь.

– Почему? – спросил Крисп. – Вы Автократор или нет?

– Сейчас – да, – ответил Анфим, – и я хочу им остаться. Предположим, я велю своему дяде не вести армию на Макуран. Тебе не кажется, что тогда он повернет ее против меня? А потом все равно пойдет воевать с макуранцами, но мне уж не придется устраивать веселых пирушек, упоминание о которых так тебя покоробило.

Крисп сконфуженно потупился. Немного подумав, он понял, что Анфим прав. Крисп изумился тому, как ясно император отдает себе отчет в положении дел. Когда Анфим хотел, он был способен на многое. Но, к сожалению, чаще всего ему было плевать.

– Спасибо, ваше величество, что поддержали меня насколько смогли, – пробормотал Крисп.

– Когда я считал, что переброска солдат на запад будет рискованной для северных границ, я был согласен спорить с Петронием. Но поскольку он нашел выход, который устраивает его и одновременно устраняет угрозу со стороны кубратов, почему бы не дать ему поразвлечься? Он же мне не мешает!

Крисп поклонился, понимая, что этот поединок с Петронием проигран.

– Как будет угодно вашему величеству, – сказал он любезно, насколько мог.

– Вот и славно! Я не хочу, чтоб ты дулся. – Анфим улыбнулся Криспу. – Особенно без причины. Давай-ка мы гульнем вечером всласть, чтобы отбить привкус этих скучных дел! Вот увидишь – мы оба почувствуем себя заново родившимися. – Улыбка стала еще шире. – А может, тебе больше нужна сегодня женщина, чем пирушка? Это нетрудно устроить.

Криспу и правда больше нужна была в этот вечер женщина, но только не из тех услужливых девиц, что развлекали гостей на Анфимовых пирах. Ему хотелось поговорить с Танилидой – выяснить, чем, по ее мнению, грозит ему проигрыш в схватке с Петронием. Но поскольку Танилида была далеко, можно было спросить у Дары. Хотя Криспу казалось, что Дара по-прежнему предана Анфиму – в конце концов, тот, в отличие от Криспа, был Автократором, – она определенно недолюбливала Анфимова дядюшку.

Но когда, как обычно, Крисп попытался удрать с гулянки пораньше, император его не отпустил.

– Я сказал, что не хочу, чтобы ты дулся. Сегодня ночью ты должен веселиться. – Он показал на скульптурно сложенную брюнетку. – Она сумеет тебя развеселить.

Нужная Криспу женщина была в императорской спальне, но говорить об этом императору он счел неразумным. Пару раз Крисп сходился с девицами на вечеринках, просто чтобы никто не заподозрил что-нибудь неладное. Но теперь он отказался:

– Я сегодня не в настроении. Лучше напьюсь в дымину.

Напиться – это, без сомнения, соответствовало представлениям императора о веселье.

– Я знаю, что тебе нужно! – воскликнул Анфим, выхватив у Криспа из рук хрустальную чашу. – Вот, тяни фант! Ты так долго их раздавал, что сам оказался обделенным.

Крисп послушно запустил руку в чашу и вытащил позолоченный шарик. Раскрыл его, развернул кусочек пергамента и прочел:

– Двадцать четыре фунта конского навоза. Анфим рассмеялся так, что чуть было не выронил чашу. Усмехающиеся слуги вручили Криспу его выигрыш. Он посмотрел на смердящую бурую кучу и покачал головой:

– Да, денек выдался на славу!

Следующий день был не лучше. Криспу пришлось поприветствовать Севастократора, когда тот пришел к Анфиму за ответом. Потом пришлось проглотить торжествующую усмешку Петрония, после того как Севастократор вышел от своего племянника.

– Его величество благословил меня в поход на западные земли на этой неделе, – сказал Петроний.

«Еще бы не благословил! – подумал Крисп. – Иначе ты убил бы его, а голову водрузил бы на Веховой Камень посреди площади Паламы, на потеху толпе». Вслух он сказал:

– Желаю вам победы, ваше сиятельное высочество!

– О, я ее непременно добьюсь! – ответил Петроний. – Для начала пойду в Васпуракан; «принцы» – хорошие вояки, и они стекутся ко мне, поскольку хоть они и еретики, но в душе поклоняются Фосу и будут только рады избавиться от правления тех, кто молится Четырем лживым Пророкам. А потом – вперед, на Машиз!

Крисп вспомнил слова Яковизия о вечных войнах между Видессом и Макураном. Поход Петрония на Машиз будет легким и быстрым, если ему удастся привлечь на свою сторону бывших недругов васпуракан. Если нет – он мог продлиться дольше, чем надеется Севастократор.

– Желаю вам победы, – повторил он еще раз.

– Каким, однако, ты заделался лжецом! Ведь тебе на самом деле хочется, чтобы вороны склевали мое мясо. Боюсь, ты этого не дождешься. Вот именно – не дождешься. И в любом случае, как я уже говорил, ты понесешь заслуженную кару. Думаю, для этого тебе не придется ждать моего победного возвращения. Счастливо оставаться, почитаемый и почтенный господин.

Петроний решительно зашагал прочь. Крисп уставился ему в спину. Севастократор казался очень уверенным в себе. Что он намеревается делать: нанять банду головорезов и штурмом взять императорскую резиденцию? Но халогаи любую банду расколошматят одной левой. Подсыпать Криспу яду? Это вряд ли, ведь Крисп все трапезы делил с Анфимом. Или Петроний хочет заодно с Криспом избавиться и от своего племянника? Тоже вряд ли, по крайней мере сейчас, когда он получил долгожданное благословение.

Что же тогда остается? Да вроде как и ничего, подумал Крисп, если только удастся залечь на дно до ухода Петрония на запад. Севастократор, правда, мог подослать убийцу и оттуда, но Крисп не очень этого боялся: он чувствовал себя в достаточно хорошей форме, чтобы справиться с наемным убийцей-одиночкой голыми руками. Возможно, Петроний просто пытается запугать его и сделать более сговорчивым – а может, ярость его уляжется, пока он будет воевать на западе? Да нет, на это надежды мало. Петроний не из тех, кто способен забыть оскорбление.

Несколько дней спустя войска под предводительством Севастократора промаршировали к порту. Анфим тоже прибыл в туда и произнес жутко воинственную речь. Солдаты, приветствовали его радостными кликами. Патриарх Гнатий помолился за успех армии. Солдаты снова разразились ликующими воплями, а после стройными рядами отправились на паром, чтобы пересечь Бычий Брод – узкий пролив, отделявший город Видесс от западных провинций империи.

Крисп наблюдал за тем, как пузатые суда скользили по воде к западу; за тем, как они пристали к берегу; за тем, как крохотные фигурки солдат начали высаживаться на побережье напротив города; увидел яркий вспыхнувший луч на чьих-то доспехах. Возможно, генеральских, подумал Крисп; не исключено, что и самого Петрония. Несмотря на все угрозы Севастократора, на другой стороне Бычьего Брода он выглядел куда менее страшным.

Анфим, должно быть, подумал о том же.

– Ну что ж, – сказал он, повернувшись наконец и направляясь обратно к дворцам, – слава Фосу, город наконец-то мой, и никто больше не будет мне указывать, что я должен делать, а что нет.

– Я-то по-прежнему тут, ваше величество, – напомнил ему Крисп.

– Да, но ты даешь мне советы таким вежливым тоном, что я всегда могу от них отмахнуться, если захочу, – сказал император. – А вот дядю я ослушаться никогда не мог, как ни старался. – Крисп кивнул, далеко, впрочем, не уверенный в том, что Петроний согласился бы с таким утверждением. Севастократор, казалось, всегда был убежден, что племяннику плевать на его советы.

Но сегодня, избавившись от волка под дверью, Крисп решил повеселиться на вечеринке, которую устроил Анфим, «дабы заранее отпраздновать победу нашей армии», как он выразился. Крисп потягивал вино из большой золоченой вазы для фруктов, украшенной эротическим рельефом, – как вдруг к нему подошел охранник-халогай и похлопал по плечу.

– Там кто-то хочет тебя видеть, – заявил северянин.

Крисп уставился на него.

– Там – это-где? – тупо переспросил он. Охранник, в свою очередь, уставился на Криспа.

– ; Там – это там, – после долгой паузы ответил он. Похоже, из них двоих халогай окосел гораздо больше.

– Сейчас иду, – сказал Крисп.

Он почти уже подошел к дверям, когда в затуманенных мозгах мелькнула мысль, что в теперешнем состоянии ему не справиться даже с младенцем, не то что с убийцей. Крисп повернул было назад, однако халогай схватил его за руку и потащил по ступенькам вниз – не столько из злого умысла, сколько для того, чтобы самому удержаться на ногах.

– Крисп! – позвал чей-то голос из темноты.

– Мавр! – Крисп освободился от халогая и, спотыкаясь, устремился навстречу названому брату. – Что ты тут делаешь? Я думал, ты на том берегу Бычьего Брода вместе с Песронием и его квитой – то бишь Петронием и его свитой, – поправился он.

– Я был там – и сейчас же отправлюсь назад, пока меня не хватились. У меня тут шлюпка привязана неподалеку. Я вернулся, чтобы предупредить тебя: Петроний нанял мага. Я зашел к нему в шатер, чтобы спросить, какую лошадь приготовить на завтра, а они с колдуном обсуждали, как им тихонько от кого-то избавиться. Имен при мне не называли, но я думаю, они имели в виду тебя!