Возвращение Урмана -1

Марий был поражён. Он никогда не думал, что великие предки были такими чудовищами. Парень извинился и отправился на соседнюю лестницу искать "туалет". Надо было подумать в одиночестве.

Через некоторое время он прибежал назад.

- Отгадайте, кого я видел? - Марий замахал руками. - А, вы же его не знаете! Моего товарища по десятку! Смотрю - идет себе по коридору, даже не успел окликнуть. А что, вы многих наших захватили?

- На кой нам ещё один нахлебник? Тебе показалось, - буркнул Тобиас, но тут же посерьезнел и вытянул тонкий меч. - Ребят, а что мы знаем о крепости? Тут может быть тысяча потайных ходов! По замку кто-то шастает, а мы сидим! Кто со мной на разведку?

Заревели рога. Лира метнулась к бойнице и зажала рот узкой ладошкой.

- Что там? - Оливер протиснулся к просвету. - Ой!

Воин откинулся назад, обхватив девушку. В бойницу влетела стрела и сломалась об стену.

- Поздно! - Лира отпихнула спасителя. - Железный король штурмует стены.

Тобиас поднялся на вершину барбакана. Воин зажёг сигнальный зелёный огонёк. На соседних башнях вспыхнули такие же огоньки.

Из густого тумана на стены выкатила живая волна. Тобиас увидел лестницы, словно ползущие по головам. Страж напряг зрение: впереди шла пехота, рыцари прикрывали тылы. Маги вступили в бой. Бойницы соседней башни вспыхнули зеленым огнем. Вязкий комочек пламени разорвался в толпе людей-муравьев.

Мастера не интересовала простая рыбешка. Тобиас ждал настоящего соперника. Ужасы нищего детства до сих пор довлели над воином, всю жизнь он доказывал, что лучше других.

Огромный таран разорвал в клочья туман. Железная крыша прикрывала толпы солдат. Массивные колеса медленно, но неотвратимо катились к воротам. Это был Вепрь - разрушитель тысячи ворот, знаменитый таран Железного короля, с помощью которого он захватил замки мятежных баронов. Глаза, выкованные на острие, вспыхнули магическим огнём.

Пламя бессильно стекало с металлической крыши. Вепрь будто издевался над смертными. Странное чародейство внушало страх. Древние стены Рамменау, не знавшие поражений, дрогнули, осыпаясь. Защитники бросали оружие и зажимали глаза руками, лишь бы не видеть кровавых глаз монстра.

Тобиас не ценил жизнь. Он родился на самом дне, в жизни ничего не было святого. Наставник сделал из него настоящего гладиатора - воина, повенчанного на смерти. Тобиас воевал, потому что больше ничего не умел делать, выполнял опасные заказы по устранению конкурентов, но всегда хотел большего - славы. Только сейчас, повстречав чудо чародейства, он понял к чему шёл всю жизнь.

Воин спрыгнул с башни. В земле остались глубокие вмятины, но магия дарила временную неуязвимость. Вепрь катился прямо на него! Воин заметил сколы на страшной голове.

Из-под защиты тарана выбегала прислуга. Один из них выстрелил из лука. Тобиас отпрыгнул в сторону. Стрела звякнула о решётку ворот. Голубая молния выскочила из кончика тонкого клинка и пронзила стрелка. Волшебник перекатился в сторону и воткнул меч в землю. Кисти сложились перед грудью в знак разрушения. Зелёное пламя хлестнуло по левой стороне, слизнув солдат. Вепрь накренился набок.

- Он остановился! - улюлюкали со стен. Башни ударили второй раз. Огонь разметал стройные ряды.

Из тумана вылетела стрела и пробила плечо гильдийцу. Тобиаса отбросило к стене. Боль пронзила тело. Солдаты, подбадривая друг друга, бросались на смельчака.

- Ну, давайте, смелее! - зарычал мастер. Торчащая стрела расцарапала лицо оперением. Движения утратили плавность.

Солдат в сером ватнике оказался самым быстрым. Тобиас парировал удар сверху и кольнул подмышку солдата.

- Я жду! - оскалился воин и срезал ещё одного. Рядом с Тобиасом вздыбилась земля, раскидав трёх пехотинцев. Он услышал победный крик Оливера.

- Держись! Я иду! - Лира балансировала на краю вершины.

- Назад! Это приказ!

Тобиас отбил две стрелы и почувствовал, что сейчас всё закончится. Силы иссякли. Страшный, залитый кровью, с расцарапанной головой и болтающимся древком, воин походил на демона войны.

- Что ты мне сделаешь, червь? - ухмылялся Вепрь.

Ещё один мечник рухнул с рассечённым бедром. Тобиас подбежал к навершию тарана и ударил мечом, стараясь перерубить кабанью голову. Бесполезно! Лезвие отскакивало от заговоренной древесины.

- Топор бы! Полцарства за топор!

Страшный удар в спину отбросил на колёса. Один из врагов дотянулся до мастера.

- Тварь! - заревел воин, отвёл клинок в сторону, и ударил железной перчаткой. Выбитый глаз растёкся на кулаке.

Из моря солдат вынырнул огромный, не меньше Тобиаса, рыцарь в воронёных доспехах. Секира покачивалась в стальных руках.

Выпад! Клинок отлетел прочь, вывернув запястье. Тобиас откатился назад. Рыцарь наступал. Новый удар распорол щитки на левой руке. Волшебник дотянулся до рукояти меча, но было поздно. Страшный удар в грудь выбил воздух из лёгких. Через рассечённый панцирь хлынула кровь.

- Тащите назад! - прорычал стальной гигант. - Будем осаждать!

- Да, чемпион! - кланялись солдаты и под огнём со стен, поволокли таран в лагерь.

- Зачем он это сделал? - заплакала Лира. Смерть друга и мастера подорвала дух защитников.

- Он нас всех спас, - осторожно пискнул Марий. Девушка повисла на плечах.

Сергий с книгой возвращался из замка. Он взлетел на холм. "Проще простого, - подумал агент. - Как у ребёнка конфетку забрать. Куча слабоумных подростков, позор на магов, заигрались в солдатики"!

- Достал? - спросил майор. Пока разведчик был на задании, он с телохранителем валялся под деревом и слюнявил травинку.

Воин показал краешек переплета из-под материи.

- Отлично! - обрадовался куратор. - Можно возвращаться!

- Извините, господа! - пробасил кто-то. Из травы поднялась чёрная фигура высокого мужчины. Из-под капюшона было видно бледное, как у мертвеца лицо. Сергий узнал Владимера, безумного колдуна, с кем разговаривал накануне. При последней встрече агент намекнул на возможность получить магическую книгу.

- Я вынужден позаимствовать ваш, хм, артефакт. Он мне тоже пригодится.

- Проклятый колдун! - сорвался на визг куратор. - Убейте его!

Телохранитель скользнул вперёд. В отличие от местных солдат, он предпочитал короткую пехотную саблю. Лезвие засвистело в воздухе.

Сергий, не слезая с коня, начал отступать. В его планы не входило ни драться за куратора, ни отдавать книгу чародею. "Если Владимер убьёт майора, то я стану новым начальником, - подумал агент. - А если проиграет, то ничего не потеряю".

Колдун взвился в воздух. Когтистая лапа обрушилась сверху и едва не снесла голову защитнику. Сабля задела бок чародея. Владимер завыл от боли и спикировал прямо на солдата. Лезвие завязло в каменной плоти летуна. Колдун дотянулся до горла воина и выдрал кадык. Тело рухнуло на землю. Следующим стал майор. Он выставил саблю для защиты, но Владимер играючи отвёл удар и свернул бедолаге шею.

Сергий погнал коня вниз. Не было желания становиться ещё одной жертвой.

- Эй! А наш уговор? Верни книгу! Я достану тебя, предатель! - разрывался колдун. - Клянусь, я, Владимер из Радужного города, найду и порежу тебя на куски!

- Расскажи о себе, - попросила Лира. Они лежали на одной постели в караулке. Тряпки разлетелись по полу.

- Я из Старых Туб. Мой отец председатель дворянского собрания. Однажды я сбежал из дома, ради подвигов. Урман стал моим товарищем. Он был хорошим другом...

- Был?

- Да, он погиб на поле под Дубно. Я видел, как рыцари давят моих друзей, но ничего не мог сделать.

- Марий, - вдруг сказала Лира. Зелёные глаза уставились на юношу. - Это, что было между нами, ничего не меняет. Завтра ты снова станешь моим пленником. Понял?

- Нет проблем, - он потянулся к её губам. - Тогда у нас куча времени до рассвета!

Глава VI

Больше всего на свете Урман не любил север Рюгена. Глинистая земля, обрывы, щебень на склонах, тёмное море, врезавшееся в степь. Зимой промозглый ветер пробирал до костей, летом палило беспощадное солнце. Луцерны, местное население, пропахли рыбой с головы до ног. Там было скучно. Но то, с чем Урман столкнулся в лесах Поморья, заставляло с ностальгией вспоминать Рюген.

Осень выдалась на редкость холодной. Несколько дней подряд моросил противный дождь. Земля разбухла и при ходьбе комьями налипала на сапоги. Лысеющий каркас ветвей закрыл солнце. В лесу не было ничего приятного, одна грязь, сырость, запах гнили. Ночёвки превращались в муку, холодные ночи, дождь, постукивание веток на ветру мешали спать.

К жилью выходить побоялись. Здесь жили странные люди. Они многое пережили - террор Диких кланов, мягкое правление словенцев, диктат консулов. Режимы падали, власть менялась, но лесные люди оставались неизменными хозяевами. И вовсе не потому, что умели находить общий язык с завоевателями.

От гурьбы, отошедшей от запертых ворот Дубно вместе с Абакумом, осталась маленькая горсточка. Лес вызывал такую неприязнь, что многие предпочитали силой прорываться через тракт. Теперь только пятерка наемников продолжала путь на восток. Абакум, бывший капитан роты, стал за старшего.

- Нужна еда, - заметил Олекса, плешивый мужичок лет сорока. Его взяли проводником за знание местности.

- Ещё пару дней и мы начнём жрать друг друга!

- Помнишь, что стало с другими? - спросил Абакум.

Урман поёжился. Один из них пытался договориться с местными и те натравили огромных псов. Лесные люди не желали иметь отношения с изгоями. Серебро, зашитое в поясе, сейчас было бесполезным.

Ларс и Андерс - родные братья с юга Рюгена - игрались на мечах. Звон стали отвлекал от дела.

- Может, хватит? - рявкнул капитан. Большого роста, заросший густым чёрным волосом, он походил на медведя.

- Нашли время!

Урман нахмурился. Он был против грабежей, но, похоже, выбора не оставалось. Либо умирать в холодном лесу, либо выжить и отомстить.

- Я знаю, что делать, - объяснил рыцарь. - Нападём на отдалённый хутор. Возьмём еды, сколько нам нужно и продолжим путь.

- Другие варианты? - спросил капитан. Изгои качали головами. - Тогда выступаем!

Хутор далеко отбился от защищённого села. Здесь, в густом лиственном лесу, бродили одни дикие звери. Братья нашли первыми, натолкнувшись на нахоженную тропинку. Хутор состоял из избушки, углублённой в землю, и нескольких сараев. На длинной привязи лаяла собака.

- Вперёд! - приказал Абакум. - Берём добро и уходим!

Урман бежал одним из первых. Собака, старый волкодав со сточенными зубами, бросилась на него. Рыцарь с силой ударил по косматой морде и разворотил голову.

- Ларс! К сараям! Урман, со мной в дом! Андерс, прикрой спину!

Рыцарь выбил ногой дверь, ворвался в дом. Он едва не упал со ступенек вниз. В единственной комнатке ютилось несколько женщин. Поселянки завопили от страха.

- Тихо! - прикрикнул Урман. - Нам нужна только еда!

Наемник вышел на свет. Налётчики разбрелись по хутору.

- Здесь одни женщины!

Из отпертого сарая выбежал Ларс. Он как будто бы повстречался со смертью. Глаза покраснели, бледное лицо исказила гримаса отвращения.

- Господи! Посмотри, что они прячут!

Урман, согнувшись в три погибели, избавлялся от завтрака. Хутор принадлежал людоеду. На ржавых крюках висели человеческие головы. Среди них были и знакомые, по отступлению, наёмники. Хозяин охотился на людей, как на животных. Абакум задел какую-то тряпку, и отшатнулся в сторону. Человеческую кожу сшили в огромное полотно.

- Так, - еле успокоился капитан. - Забираем всё, что можем унести.

- А женщины? - облизнул тонкие губы Олекса.

Урмана передёрнуло. Теперь, после всего увиденного, они казались хуже прокажённых.

- Сжечь! Всё сжечь! - закричал Ларс. - Уничтожить всех от мала до велика!

Вечером их настигли. Первым почуял беду Олекса. У него был явный талант спасать шкуру.

- Нас преследуют!

- Сколько их? - спросил Урман. Он вытащил меч.

- Не знаю.

Братья остановились первыми. В полку их считали самыми горячими головами.

- Бежать? От кучки селян? - поморщился Андерс.

Наемники остановились. Действительно, после того что они пережили было стыдно отступать. Дубно научило многому.

Времени на грамотное обустройство засады не было. К тому не хватало метательного оружия.

- Хоть бы самое дрянное копьецо!

Наемники предпочитали обычные мечи. Только Абакум носил топор. Урман давно хотел научиться стрелять из лука, но всё руки не доходили. Теперь за лень можно было поплатиться жизнью.

Воины рассеялись по лощине, укрывшись за гнилыми стволами и кустами. Ждать пришлось недолго, скоро послышался лай собак.

Урман, растянувшийся по земле, увидел первого загонщика. За ним с луками шли ещё двое. Рыцарь услышал шум сзади, поднял голову. На него мчался огромный мохнатый пёс.

- Ура! - крикнул Ларс. Наемники выскакивали из укрытий.

Пёс сбил с ног рыцаря. Клыки впились в правую руку. Если бы не набитый ватой гамбезон, Урман давно бы сдался. Левая рука выхватила кинжал из-за пояса. Лезвие вспороло живот волкодаву.

Внизу, в лощинке дрались братья. Один из загонщиков поднял лук и выстрелил в упор. Андерса пригвоздило к дереву.

- Умри! - Ларс бросился на выручку. Меч отхватил руки стрелку.

Абакум довершил расправу. С топором, казавшийся игрушечным в огромных руках, он раскидал селян. Пощады не было.

Урман стряхнул с себя собаку. Клыки разорвали рукав.

- Нам нельзя так его бросать, - простонал Ларс. Андерса убило на месте. Из пронзённой груди сочилась кровь.

- Мне жаль, - Абакум коснулся плеча. - Но надо уходить! Мы разворотили осиное гнездо.

Вдали лаяли собаки. Казалось, вся округа собралась на поимку.

- Можешь оставаться, - оскалился Олекса. - Но тогда, на твою жизнь, я не поставлю и медяка.

Ночь прошла на ногах. К утру Урман едва держался на ногах. Напади сейчас селяне, и он бы просто лёг, чтобы побыстрее умереть.

- Держаться! - приказал Абакум. - Мы выберемся! Олекса, уводи нас на болота!

Пошёл дождь. Замёрзшие, вымотанные и озлобленные наемники отступали в самую глубь лесов.

- Ребят, надо выбираться отсюда, - предложил бывший капитан. - Нет больше сил спать на корнях!

В холодном ельнике царила вечная полутень, на редких полянах расстилался туман. Болотный мох квакал под ногами. Хуже всего была сырость. Ничего подобного Урман не знал за всю свою жизнь. Казалось, что он попал в сапог, наполненный болотной водой. Вонь, гниль, проклятая хвоя, сырость. Абакум хромал на левую ногу, от сквозняка начались прострелы в колено. Их осталось всего трое, накануне Ларс погиб в волчьей яме.

Урман кутался в вонючие лохмотья, стянутые с трупа. Рыцаря знобило и он никак не мог согреться. Урман держал оледеневшие кисти над костром, огни лизали кожу, но он почти не чувствовал боли. На болотах нельзя расслабляться. Посреди поляны Урман наступил на зелёный ковёр и по пояс провалился в жижу.

- Куда идти? - спросил плешивый мужичок лет сорока. Он единственный не был наемником, просто беглый преступник, браконьер и насильник.

- Северяне повсюду, не они, так Алые отряды или дикари! Обложили! На болотах сидеть - передохнем с голоду!

- Не будь дураком, - поправил Урман. Он зашёлся кашлем, тело затряслось, искры от костра опалили отрастающую черную бороду. - Есть ещё Рюген или пустошь. Земля большая!

- А там что делать? - скривился Олекса. Он подхватил потресканное полено, повертел короткими пальцами и с силой метнул в огонь, подняв тучи искр. Урман отдернулся в сторону и встал, положив руку на ножны.

- Думаешь, мы там кому-нибудь нужны? Или в Пустошах, кишащих тварями из кланов?

- Дьявол, да, что это за кланы? - зарычал Урман и согрелся. Воин понял, что злоба согревала, он вышел из себя и почувствовал легче. - Они, что страшнее короля?

- Ты чужак, тебе не понять, - вспыхнул Олекса. Он тоже встал и заголосил, как базарная баба. - Ты не знаешь, каково каждый день опасаться, что они вернутся! И возвращаются! Как наемники, телохранители. Ты мнишь себя воином, но что ты сделаешь против мастера, у которого в жизни только одна цель! Только одна!

- Какая? - спросил Абакум.

- Сдохнуть в бою!

Завыла псина. Урман дёрнулся и, выхватив меч, мотнул головой на звук. Никого! Казалось, вой раздавался совсем рядом, чуть ли не среди товарищей. Абакум прыгнул в костёр, сапожищами сбивая пламя. Олекса, сгребая землю ножом, засыпал следы огня.

- Живым не дамся, - буркнул Абакум.

- Тише, - Урман прислонил палец к губам. - Уходим!

Собирать было почти нечего. Бродяги углубились в ельник. Облавы на беглых стали привычным делом. Местные собирали партии и с собаками гнали бродяг прочь от жилья. Разбитые, усталые и потерявшие надежду наемники не могли и подумать о сопротивление.

- Что-то не так, - заметил Олекса и остановился. Он почесал плешивый затылок. - Ребят, собаки так не лают! Это волки.

Бродяги переглянулись и расхохотались. Хороши воители! Абакум повесил топор обратно на перевязь. Урман предложил вернуться.

Они пошли назад, как услышали подозрительный шорох. Густые еловые лапы разошлись в стороны, прямо на них выкатило непонятное существо в пол человеческого роста с совиными желтыми глазами.

Урман не успел даже испугаться, как Олекса метнул нож и попал существу под капюшон. Пришелец беззвучно упал на землю. Рыцарь склонился над телом, обшарил робу. Серая кожа, бугорки на груди, это была женщина? Урман никак не мог понять, какого рода и племени это существо.

- Зачем ты убил её? Кажется, она была разумной, - спросил Урман. Пальцы нащупали заначку в кармане, он нашёл несколько мелких разноцветных камешков.

- Лесная погань, - буркнул Олекса и склонился над головой. - Аметист что ли? Мусор, зря руки замарал. Знал бы что баба, хоть бы старину потешил.

Урман оттолкнул его и отошел в сторону. Россыпь камней скользнула в карман. Душе было тошно. Теперь он понимал, за что преследовали Олексу.

Абакум присел на корточки и пошарил руками по телу. Руки всё чаще и чаще скользили вокруг грудей.

- Ты, что с трупом решил? - заржал Олекса, но увидев перекошенный взгляд товарища, поправился. - Тут где-то стойбище. Найдем живых, порезвимся! Идем!

Олекса, в прошлом браконьер, встал на след жертвы. Урман не знал, что делать. С одной стороны от одной мысли о стойбище тошнота подкатывала к горлу, с другой - в ельнике больше не было знакомых.

- А вот и наша псина, - Олекса ткнул пальцем в отпечаток лапы на глине. - Волки эту гадость не трогают, привечают ласково. Не знаю, почему.

Ветки разошлись в стороны, бродяги натолкнулись на небольшой лагерь. Спящая грязно-бурая псина, со свалявшейся в колтун шерстью, вскинулась и бросилась на них. Топор Абакума метнулся вниз и раскроил ей череп.

Из шалаша высунулась женская голова в капюшоне. Олекса прыгнул к существу и за ухо вытянул жертву. Капюшон спал, обнажив взлохмаченную голову девушки. Светлые волосы, скошенный лоб с грубыми чертами лица, огромные жёлтые глаза. Урман почувствовал её страх. Девушка отпрянула назад, но разом обмякла, получив удар под дых.

Абакум разворошил шалаши. В одном ничего не было, и он разломал плетеные стены. В третьем лежал горшок с непонятной бурдой, капитан попробовал на вкус, скривился и вылил остатки.

- Вот и ребеночек, - засмеялся Олекса, вытащив из халабуды дитя в тряпье. Бродяга поднял его на трех пальцах и наморщился. - Какой выродок!

Урман перехватил руку.

- Может, хватит? Что ты творишь? - вспылил рыцарь.

- Отойди! - Олекса оттолкнул наемника. Урман положил руку на меч. - На кой нам ребенок? Баба нужна.

Он швырнул проснувшегося ребенка на землю. Урман с мечом бросился на бродягу, но тут же упал, как подкошенный от удара в спину. Абакум приложил товарища обухом топора.

Когда рыцарь пришёл в сознание, то едва мог пошевелиться. Урман поднял голову и почувствовал боль по всему телу. Должно быть, пока лежал без сознания, кто-то прошёлся по нему ногами.

- Очнулся, - хмыкнул Олекса. Он был расслаблен и вял. - А я думал ты сдох. Вон твои дружки висят, хочешь к ним? Эх, ты, пожалел для нас лесную тварюку!

Урман попытался подняться, голова кружилась, но руки все равно скользнули к поясу. Ножен не было.

- Да угомонись! - Абакум ударил ногой в живот. Воин подлетел вверх и упал лицом вниз. - Можешь сам, пока теплая. Мы их всех накрыли. Дедка с дочками. Прикинь, он с дочками спал! Вот умора! Дед, скажи чего-нибудь!

Урман поднял голову и словно сквозь мутное стекло различил повисший на столбе мешок. Мешок дернулся, зашевелился, и парень понял, что это и есть дед.

- Ну, давай! - поддразнил Абакум. Он прыгнул на сверток лохмотьев, раздался склизкий шлепок, будто воин раздавил гнилой кочан капусты. - Вот наследничек! А вот твоя дочка-женушка!

Когда Урман увидел кровавый лоскут в руке капитана, то его сразу вырвало. То, что он сделал.... Урман заплакал.

- Будьте вы прокляты! - захрипел старик. - Вот вам мое последнее слово: да не будет убийцам спасения ни в этом, ни в каком другом мире, бродите неприкаянными, пусть погибнут все кого вы любите!

Он захлебнулся кашлем. Олекса несколько раз ударил старика в пах.

- Не переусердствуй, ещё испортишь номер, - засмеялся Абакум и окатил старика какой-то жидкостью. - Сейчас старый козел чуток обжарится!

Урман почувствовал запах дыма, опять затошнило. Рыцарь не мог заставить себя посмотреть в сторону старика.

- Гори-гори ясно, чтобы не погасло! - заржал Олекса. - А теперь, благородный рыцарь, мы разберемся с тобой. Гордый, не чета нам...

Он шагнул к воину. Урман попытался откатиться в сторону, но едва мог шевелиться. Тело превратилось в один огромный синяк, воин, согнувшись в три погибели, прижался к дереву.

- Волки! - закричал Абакум.

Урман заметил ножны с мечом, схватил, и больше не помышляя ни о чем, побежал в чащу. Из стойбища доносились вопли, но воина это не интересовало.

Урман мчался через чащу. Ужас гнал прочь, рыцарь не смел оглянуться. Ветки как плети хлестали по лицу. Он чувствовал солёный привкус крови на губах, щёки горели, но не останавливался.

Когда силы ушли, Урман рухнул под елью, больше не заботясь о тепле и защите. Пробуждение принесло резь в животе. Все припасы остались в лагере, но рыцарь побоялся возвращаться. Он жевал соленый кожаный воротник, нашёл какие-то подозрительные корешки и съел. Проклятие умирающего старика звучало в ушах: "Пусть погибнут все, кого вы любите"!

- Отец, Миа, - шептал Урман. - Вы единственные, кто у меня остался. Господь, пощади! Я отдам жизнь за них!

Миа, даже бросившая невеста, здесь, в ледяном ельнике была дороже ясного солнца. Урман вспомнил, как они были счастливы, и на миг это придало сил.

Воин плелся, сипло дыша, как чахоточный. Обожжённые холодным воздухом лёгкие, казалось, вот-вот изойдут кровью. Но шаг за шагом болота остались за спиной. Рыцарь и сам не верил, что смог так далеко уйти. Тёмный затхлый ельник закончился.

Однажды путник услышал звук колокольчиков. Коровы? В это время года, здесь, посреди леса? Урман боялся повстречаться с селянами, но выбора нет. Либо найти пищу, либо умереть. Ноги еле держали.

Он увидел белые плащи, широкополые шляпы с колокольчиками. Несколько человек с посохами пробиралось к тракту. Через плечо висели котомки. Урман первый раз в жизни повстречал прокажённых. Неизлечимая болезнь загоняла несчастных в самые глухие места, как этот проклятый лес. В другое время рыцарь бы отдал им последнее. Но не сейчас, когда смерть, ухмыляясь, зыркала в глаза.

- Стоять! - захрипел Урман. - Всех порублю!

Согнувшись, он не мог выпрямиться от усталости, рыцарь побежал на них. Несчастные бросились в стороны. Один уронил котомку. Урман не стал продолжать погоню, всё равно даже прокажённые были быстрее его, и набросился на чужие припасы. Найдя хлеб он, не колеблясь, сожрал весь, до крошки.

На третьи сутки Урман выполз на тракт, грязный, опустившийся, сам как прокажённый. В темноте он заметил дальние огни. Наёмника догоняла колонна с факелами.

- Пусть убивают, если хотят. На болота я не вернусь!

Урман понимал опасность разоблачения, но слишком устал.

- Ты кто? - толкнул кто-то в плечо. - Деньги есть?

Урман поднял изможденную голову и протянул горсть разноцветных камушков.

- Я рыцарь из Рюгена. Дайте поесть.

- Вставай, брат! - Незнакомец смахнул камни в карман. - Нам в отряд нужны воины. На востоке Орда!

Наемники, а это были остатки разбитой армии Лиги, шли на призыв Пшады. Старый пограничный город столкнулся с ранее неведомым врагом - Ордой. Консул Пшады разослал предупреждение остальным государствам Лиги, но рассчитывать приходилось только на свои силы. Лига погрязла во внутренней борьбе.

Урман был слишком слаб и держался на одной гордости. Именно сейчас, во время длительных пеших переходов, только одна мысль давала силу.

- Я убью Железного короля! - шептал наемник. Война приобрела личный характер. И пусть с каждым шагом он всё дальше удалялся от заклятого врага, но на деле приближался к осуществлению цели.

Глава VII

Восток Поморья напомнил Рюген. Небо так низко нависло над серым плоскогорьем, что, казалось, конный легко мог коснуться свода рукой. Редкие, одинокие деревья растворялись в пыльной пелене. Кругом, куда не посмотри, были только одни камни.

Пшада - небольшой городок в долине - довлел над границей. Последний оплот цивилизации и порядка. Дальше начинались пустоши - бесплодная земля изгоев и призраков прошлого. Сам город приятно поразил рыцаря. Всё, что Урман видел до этого, казалось жалким, вырождающимся. Рюген погряз в провинциальности и обыденности. Перемога больше походила на поселение крестьян. Дубно спряталось за массивными стенами, отгородившись от пугающего мира. Там боялись - Севера, консулов, дворян, богатых, городскую бедноту. Пшада была совершенно иной. Урман ощущал мрачную уверенность горожан.

- Эта была земля Диких кланов! - объяснил воевода. - От них осталось два просверленных в скале колодца, яблочный сад и плиты могильного камня! Они бежали так быстро, что позабыли своих мертвецов! Мы всегда побеждали!

В город не пустили - наниматели хорошо запомнили уроки. Воеводы лично выбирали новобранцев. Наемники рассеялись в среде местных солдат. Урман с восхищением наблюдал за воинами: они применяли приёмы не знакомые рыцарю. Взаимодействие копейщиков и арбалетчиков, стена копий, система конной разведки - поражала воображение.

- Если бы нам таких молодцов под Дубно, - заметил Урман. - Мы бы уже гнали северян за реку.

Воевода Михей, краснолицый мужик с длинными, мускулистыми руками до колен, выбрал несколько десятков наемников для службы на границе. Так Урман попал в острог.

- Что такое Орда? - поучал Михей. - Забудьте всё, чему научились раньше. Это совершенно иной враг, наподобие Диких кланов. С ним нельзя договориться. Его нельзя подкупить или запугать. Они не вступают в честную схватку лицом к лицу. Лук и стрелы - основное оружие ордынцев. Если вы, как идиоты, выйдете за стены, то погибнете, так и не добежав до врага. Но здесь, в остроге, мы сдержим любое войско. Пшада спасает мир! Всё, что происходит на Западе, это глупости, детские игры. Только на границе делается история! И вы её часть!

Острог замыкал проходы к областной столице. Ни один захватчик, как бы ни велика была сила, не смог незаметно пробраться мимо. Пока защитники держали стены, весть о вторжение сразу бы полетела в Пшаду. Строители торопились: враг был рядом, и на возведение каменных бастионов не оставалось времени. Последние рощи, выстоявшие против засухи, пошли на частокол.

Раз в неделю из столицы приезжал гонец с посланием к воеводе. Пшада требовала усилить патрулирование. Ждали вторжений Орды. Один из дальних острогов пережил нападение номадов и потерял половину защитников.

Урман с опаской поглядывал на вороную лошадку гонца и боялся подойти ближе. Лошади пугали и манили одновременно: когда-то он едва не погиб под копытами. Эти животные не были похожи на королевских монстров - низкорослые, лохматые с широкими копытами. От лошадей странно пахло, причем рыцарь не мог понять нравится запах или нет. Кони ржали и так страшно, что первые дни службы в остроге Урман не мог заснуть. Ему опять снились кошмары, где всадники топтали друзей.

- Я смогу драться с королем, только если превозмогу страх! Я должен стать сильнее! - решил Урман. Он подумывал о переходе в отряд конных разведчиков.

Наемники охраняли стены и следили за сигналами. Зажженные огни означали вторжение орды. Основную работу делали местные. Крепость вообще первоначально строилась как тренировочный лагерь, где можно было бы незаметно вырастить небольшую армию. Местные ополченцы ходили строем, стреляли из луков, патрулировали пустошь на лошадках. Это были чудо - животные, невысокие, мохнатые и выносливые.

Урман заметно окреп за время странствий. Он стал плечистым мужчиной с обритой головой. Борода мешала надевать шлем, поэтому каждое утро приходилось скоблить щёки и подбородок заточенным лезвием. Михей считался легендой, солдаты подражали загребающей походке и обривали голову. Повторяя за начальником, Урман стал ощущать себя симпатичным, мужественным человеком. "Интересно, если бы Миа меня увидела, она бы вернулась? Нет, конечно"! - размышлял рыцарь, вспоминая, что ни приобрел особых богатств. Жалование платили небольшое, и почти всё уходило на кормежку.

В свободное от службы время рыцарь всходил на стену (на вышку не пускал часовой) и часами всматривался вдаль. За ночь ничего не изменилось: одни и те же серые камни, пологие холмы и пыль. Пустошь не любила людей. "Ты не важен! Никто не важен! Всё подвластно времени. Лишь я одна вечна"! - казалось, говорили камни пустыни. Но и за эти клочки сухой земли, за несколько колодцев и арыков шла беспрестанная борьба между племенами. Пока воины Пшады одерживали верх.

"Хоть бы поскорее прибыла Орда. Всё лучше, чем такая жизнь"! - подумал Урман. Наемник всё чаще вспоминал оставленный остров, маленькое селение и стареющего отца.

Восточный ветер приносил незнакомые запахи. Пахло такой чужбиной, что слезы наворачивались на глаза. За некой чертой начинались страшные Пустоши, обиталище Диких кланов и номадов. Орда - сборище низкорослых, под стать коням, воителей, - враждовала со всеми. Редкие пленные говорили о Боге, который вывел молодых из центра мира и привел править. Урман не знал, что это за центр мира. Вот Марий бы объяснил, но лучший друг остался на проклятом поле.

Мало кто знал, что находится дальше. Одни говорили, что за пустошью лежит конец света и колышется белая пелена тумана, другие - степи. Урман был уверен только в одном - добровольно он туда никогда не полезет.

Воевода редко передавал новости с Запада. Король воюет, Лига распадается, в общем, ничего полезного. В остроге сложился особенный мирок со своим родным и привычным злом. Если что и волновало местных, так дождь во вторник и подорожание ячменя. Всё было просто и понятно, в Пшаде - начальство и приказы, вон там - шатры пастухов и отары, здесь - дозор. Прочее стало глупым пустым знанием.

- Урман! - позвал кто-то. Голос был грубым, каркающим как у ворона. Наемник узнал Артёма, разведчика из числа местных. Воин часто ходил в рейды за холмы и возвращался с добычей. Обычно на луке седла болталась дичина.

- Скучаешь? Айда с нами!

Урман обнялся с товарищем. Они дружили, чуть ли не с начала знакомства. Других друзей у рыцаря не было, наемников, после неприятной истории на болотах, он ненавидел, а местные пренебрегали новичком. Артем был полукровкой, и по внешнему виду больше походил на худощавых кочевников, чем на коренастых осанистых аборигенов. Иногда Урман думал, что друг такая же белая ворона.

- У меня нет коня, - признался Урман и склонил голову. Душа рвалась за ворота. - Я буду в тягость.

- Мы поедем медленно, пеший поспеет, - успокоил Артём. Он потрепал товарища по плечу. По рябому лицу пробежала улыбка.

- Не бойся! За добычей пойдем, коня себе выберешь, какого захочешь!

- А воевода разрешит? - заколебался Урман. Разведчик объяснил, что воевода спит и не узнает. Днем же выходят, потому что пасмурно и жарко не будет.

- Идём!

Вместе с Артемом выехало ещё трое всадников, их Урман знал плохо, разведчики всё время пропадали в разъездах и бывали наскоками. Конники были молчаливыми людьми в куртках с металлическими бляхами. Лица закрывали тряпки. Артём на кольчугу надел серый халат как у кочевников. Он ещё только входил в моду, и разведчики поглядывали с неодобрением.

Урман шёл в конце колонны. На нём был всё тот же старый, времён полка плащ. В плаще было жарко, зато не мешала пыль. К тому же ночи стояли холодными, да и черные тучи над головой могли принести ливень. Короткий меч болтался в ножнах, легкий арбалет за спиной, в руке короткое копьё.

Идти было недалеко. Верховые свернули в сторону от дороги в неприметную теснину и спешились. Урман спросил у Артема, в чем дело, но тот только приложил палец к губам.

Один из разведчиков нашел старую вязанку хвороста. Воин разжег огонь, и когда занялось пламя, из маленького мешочка на шее сыпнул горсть порошка. Поднялся густой столб синего дыма.

- Что это? - спросил Урман.

- Сигнал, - буркнул Артём - Ждем посыльных.

Время еле тянулось. Разведчики привязали лошадок, и расселись у огня. Урман сел на нагретый камень, склонил голову на грудь и задремал. Он проснулся от стука копыт по камням. В теснину въехала группа конников на таких же, как и у разведчиков, небольших лошадках. Это были ордынцы! Всадники из глубин пустоши, гроза востока! Воин увидел чёрные доспехи из роговых пластинок, кожаные шлемы, пики и сабли. Урман схватил копье и выставил впереди.

Разведчики приветствовали ордынцев как старых приятелей. Непримиримая вражда, которая как казалось Урману, протекала между противниками, на деле была не такой уж и непримиримой.

- Это? - раздался гортанный голос. Всадник наехал конём на Урмана, не боясь копья. Из-под шлема спокойно, как на законную добычу смотрели раскосые глаза. - Вот плата.

Конник достал кошелек с серебряками, позвенел монетками и бросил к ногам Артёма.

- Он ваш, - поклонился разведчик и поднял деньги.

- Что происходит? - закричал Урман. Рыцарь как затравленный зверь мотал головой по сторонам, переводя взгляд с одного на другого конника. Разведчики отступили в сторону. Им было наплевать на былого товарища! Наемник понял, что предан.

Рыцарь поднял копье и ткнул во всадника. Конник чуть сдвинулся в сторону, острие прошло мимо, воин вцепился в древко свободной от узды рукой. Урман с силой потянул копье на себя и вырвал ордынца из седла. Седок упал, обронив шлем, но не отпустил копья.

Всадники смеялись, раскачиваясь в сёдлах. Противники перетягивали копье из стороны в сторону. Урман был сильнее и, пиная ногами, почти выдрал его назад. Острие несколько раз чиркнуло по рукам ордынца и надрезало плечо.

Один из всадников перестал смеяться и взял плеть с тремя свинцовыми шариками на кожаных полосках. Первый удар ожёг руки, Урман выронил древко и прижался к скале. Второй - подрезал ноги, наемник попытался встать и получил ногой под дых от первого соперника.

- Готов, - хмыкнул один из разведчиков. - Как обычно, Артём? Нападение ордынцев на патруль?

Урмана подняли с земли, оплели веревкой и подцепили за седло. Когда веревка натянулась, его дёрнуло и погнало за лошадью.

Всё дальнейшее Урман помнил с трудом: в беспамятстве он тащился по камням, несколько раз падал и разбил лицо. Ноги заплелись, воин рухнул и понял, что лучше умрет, чем встанет. Он жаждал смерти, лишь бы не мучатся от боли и унижения. Ордынцы закинули пленника поперёк лошади. Так он въехал в стойбище, ослепший из-за слипшихся в крови ресниц. Один из кочевников подвёл рыцаря к яме и скинул вниз. Пленник потерял сознание.

Ночью прошёл дождь, Урман закрывал голову руками и молил о смерти. Под утро рыцарь разглядел трёх соседей по несчастью, но когда воин обратился, они ответили на непонятном наречии.

В яму, глубиной в два человеческих роста, вело множество путей, но только один наверх. Конечно, он мог бы вскарабкаться и попытаться вылезти, но наверху ходил караульный мальчишка. Они видели смуглое лицо с выпяченной заячьей губой. Иногда он дразнился и справлял вниз малую нужду.

На обед сверху кидали ломти хлеба. Запивали дождевой водой из миски. Никогда Урман не был в таком отчаянном положении. "Неужели я никогда не увижу острова? - думал он. - Всё было зря: путешествие, война, бродяжничество и служба в гарнизоне. Весь смысл жизни в том, что бы, в конце концов, попасть в яму и подохнуть".

Потом сходило, и пленник принимался убеждать себя, что это невозможно, друзья не продают в рабство. Он засланный агент! Или его обязательно спасут, иначе и быть не может! Но вот третий день подошёл к концу, помощь не пришла, а с высоты по-прежнему таращился уродливый мальчишка. Урман потерял надежду и всё чаще, оцепенев и прижав руки к коленям, сидел в углу и смотрел на желтую лужу посередине ямы.

На четвертый день плена послышались радостные крики. В надежде на спасение сердце выпрыгивало из груди. В яму спустили лестницу и два толстых тюремщика с потными затылками по одному стали поднимать людей. Урмана выволокли наверх и погнали через стойбище. Пленники очутились у входа в синий шатёр, где в окружении воинов восседал местный владыка. Вождь посреди яркой свиты казался коршуном, чёрный, затянутый в шелка, он прятал лицо под капюшоном. К нему обращались с искренним пиететом. Прикажи он умереть - и каждый из воинов остановил бы биение сердца.

"А ведь он молод, может лет на десять старше, - подумал Урман. - Но уже с такими страшными чёрными глазами монстра, ненасытного чудовища. Это кровопийца, бич Божий"! Государь откинул капюшон, на синем, как у утопленника, лице появилось презрительное выражение. Черты были мятые, пухлые как у полежавшего покойника. Вождь перевёл взгляд с одного на другого пленника, и остановился на Урмане. Рыцарь почувствовал жжение в голове, будто уголёк из печи через ноздри проник в голову.

- Нет! Убирайся! - Урман забился в судорогах. Два тюремщика сбили пленника наземь. Вождь поднял руку.

- Ты благородных кровей, собака? - низким голосом спросил повелитель. Наемник боялся поднять голову, чтобы опять не повстречаться с жадными глазами. - Скажи своё имя!

- Урман, рыцарь, - задрожал воин. Перед ним находилось истинное зло, восставший мертвец, жадный до чужих душ.

- Жить хочешь, Урман? - спросило чудовище. - Не торопись, подумай! Если ты сейчас умрешь, как должно благородному, то никогда не осуществишь своей цели. Ты - мститель! Такой же, как мы!

Урман внезапно понял, что хочет, даже не так, должен выжить любой ценой, и если скажут, убей - он убьет, не колеблясь, и что бы ни приказал вождь, исполнит! Рыцарь склонил голову.

- Я отпущу тебя, если станешь служить мне. Понимаешь?

- Да, господин, я буду служить, - ещё ниже склонился Урман. Вождь сошел вниз, подхватил пленённого старика за шиворот и толкнул к наемнику. Рыцарь почувствовал холодную рукоять ножа в ладони.

- Наполни миску кровью!

Старик забился в руках конвоиров. Урман трясущимися руками взял нож. Он был сломан и унижен. Напасть на вождя? Нет, слишком силен и страшен, надо жить ради борьбы!

Урман взял жертву за подбородок и резким движением перерезал горло. Кровь закапала в миску, большей частью мимо. Кочевники молчали. Если бы они кричали и подзуживали! Урман поднёс чащу вождю.

- Отпей! - приказал страшный человек. Урман отхлебнул солоноватой крови, поболтал за щекой, едва не выплюнув обратно, проглотил и передал чащу. Монстр осушил чашу до дна.

- Теперь ты мой! И будешь делать только то, что я прикажу. Я лишаю тебя свободы, и открою имя. Я - Владимер, защитник Радужного города!

Глаза Владимера распахнулись, Урман, будто увидел выползающих змей и ощутил, как они заползают в голову. Рыцарь упал и забился в припадке.

Когда он очнулся, вождя уже не было. Больше не били. Урман сильно ослаб и нуждался в помощи. За ним ухаживала плосколицая старуха, нянька не отвечала на вопросы, а рыцарь был слишком слаб, чтобы требовать. На следующий день Урмана отвели в другой шатер, выдали халат, легкий доспех, и подвели к коню. Конь был черный, мохнатый, рыл землю копытами. Раньше он бы испугался животного, но после ямы и присяги, уже ничего не было прежним. Мир стал проще и ясней, Урман даже удивлялся себе прежнему. Захотел - сделал! Он пожелал прокатиться - вскочил в седло и сделал два круга вокруг стойбища. Рыцарь радовался синим шатрам, серому небу, запаху костров, ветру в лицо.

Вокруг расстилалась бескрайняя равнина, горы осталось позади. Можно было скакать, куда глаза глядят и делать то, что хочешь. Больше не было смешных слов, вроде долга и обязанностей.

Рядом с отдалённой юртой мужчина увидел женщину с распущенными чёрными волосами. Ей было далеко за тридцать. Лицо сохраняло остатки диковатой красоты. Женщина поманила его за собой...

За Урманом приглядывали, но не сторожили. Других пленных не было, и когда наемник спросил у караульного, что с ними сталось, тот объяснил, что им перерезали горло. На шестой день плена Урману вернули снаряжение и подарили саблю. Клинок был чужой работы, не ордынский, может, трофей, но рыцарю всё равно, он желал меч - и получил. Мечты сбывались. Теперь Урман понимал, что надо делать. Ох, сердечные страдания, высокие порывы!

- Какая чушь! - захохотал рыцарь. - Я вернусь на Рюген, ворвусь в село, выломаю двери! Миа опять станет моей! Никто меня больше не остановит!

Шло время. Владимер куда-то пропал, и за старших остались ханы. Судя по препирательствам, Урман догадался, что всё держится только на одном человеке. Или не-человеке. Урман пообвык с конём, продолжал тренировки. Здешние воины подарили короткий степной лук. В мишень рыцарь не попадал, но с каждым днём стрелял всё лучше.

Ханы, по велению Бога, как называли Владимера, начали переговоры с Пшадой. Кочевники возвращали захваченных пленников. Орда боялась Диких кланов и искала союзников.

Арсен, тысячник из авангарда, возглавил конвоиров пленников. Урман в числе освобождённых возвращался в Пшаду.

- Ты наш, - заметил тысячник. Он был зрелым воином с непроницаемым плоским лицом. - Такой же, как мы. Истинный младотюрк!

- А кто такие младотюрки?

Чем ближе отряд подъезжали к горам, тем нервозней становились ордынцы. Номады как огня боялись нападения. Воины из Диких кланов обожали устраивать засады в ущельях.

- Тюрк - это человек. Только мы люди, остальные - скот, наша добыча! А младотюрки - это молодежь, те, кто ушли за мечтой.

- Откуда ушли?

Арсен почесал острую бородку. Кони шагом вошли в ущелье, скалы нависали над дорогой. Младотурки нервничали и не выпускали оружие из рук. Дикие кланы казались непобедимыми. Урман вспомнил, как десяток таких витязей разгромили две сотни наемников на мосту, и коснулся эфеса. Теперь он в их оплоте, каменных пустынях.

- За пустошами лежит степь. Там мы жили в тесноте, пока не явился Бог Владимер, призвал и вывел из заточения. Старейшины и шаманы прокляли Бога за то, что он увёл молодёжь, владыка разгневался, и мы разметали набольших. Ныне в степях одни лишь выжженные круги разоренных стойбищ. Мы - младотюрки, те, кто идёт за мечтой!

Они рассмеялись, было весело, когда оба молоды и уверенны в себе. Страхи отступили. Ехали одву-конь, останавливались редко, и к вечеру Урман кренился в седле. К тому же с непривычки прихватило спину, он спешился и запрыгал на одном месте, разгоняя кровь.

- Что ж, - произнёс Урман. Ордынцы раскидывали шатры. - Я и рыцарь, и наемник, предатель, раб и младотюрк. Куда же ещё занесет меня судьба?

Воин вспомнил прежние мечты. Какими мелкими и наивными они были! Урман сплюнул под ноги и скривил лицо. Нет, путь его лежал отнюдь не среди лепестков роз. Урмана вела мечта. Вот только чья?

- Я всего лишь игрушка в руках полоумного правителя. Свобода от ограничений - обычный самообман, ловушка для неофитов! - понял рыцарь. - Нет никакой свободы в том, чтобы идти на поводу страстей. Чувствую ли я гордость, уважение? Нет! Перед Владимером я хуже вши.

И как бы не легко было Урману, он не мог не почувствовать горький привкус новой жизни.

Глава VIII

Строители воздвигли Пшаду на огромной скале. Городская крепость возвышалась над долиной. Дорога проходила далеко внизу у подножия, в тени бастионов. Когда Урман впервые прибыл в город, то был болен и в отчаянии. Земля горела под ногами. Стоило закрыть глаза, как рыцарь заново переживал ужасы бегства: псов, факелы, улюлюканье загонщиков. В Пшаде беглец почувствовал себя в безопасности, впервые за долгое время. Урман не мог позабыть, чем для него это закончилось - предательством товарища и пленом.

Пшаду строили на века, из камня. Пустошь слишком близко подбиралась к городу и ещё памятны были ужасы войны с Дикими кланами. Любой враг понёс бы солидные потери, прежде чем дошёл бы до массивных дубовых врат. Защитники города были не похожи на стражников, с которыми раньше встречался Урман. Каждый из них прошел суровую службу в пустошах. Чтобы никто не терял хватки, стражу прогоняли по стенам, и они ежедневно тренировались.

- Ты кто? Ты - убийца. Ты кто?

- Я - убийца!

- Не слышу?

- Я - убийца!

- Громче!

Бас десятников разносился над городом. Пшада ковала настоящих бойцов, упрямых и упорных. Урман улыбнулся, вспомнив свой полк. Карась собрал проходимцев и бродяг, бумажная армия, годная для разбоев. На востоке Урман встретил истинных воинов.

Всадники въехали в город. За ними присматривали солдаты городской гвардии. Договорённости договорённостями, но пустошь приучила никому не доверять и не расслабляться.

- Арсен, - спросил Урман. - А если мира не будет? Что вы тогда будете делать?

- Мы возьмем ваши земли силой!

Для младотюрка всё было просто и понятно. Их вёл Бог, который забрал сомнения.

- Я ваш ум, честь и совесть! - в голове Урмана жили слова вождя. - Делайте, что хотите! Мы - истинная сила, единственное спасение загнившему миру!

Сила ни с кем не считается. Так было всегда. Но Урман не считал Орду силой. Да, армия Владимера могла сокрушить несколько городов, но против рыцарской кавалерии...

- Зачем тебе возвращаться? Оставайся с нами! - Арсен остановил коня. Он положил тяжелую руку в кожаной перчатке на плечо Урману.

- Мы завоюем весь мир. Каждый из нас получит столько пастбищ, сколько сможет удержать. Я заведу гарем из сотен наложниц. Ваши правители будут целовать мне ноги. Зачем тебе возвращаться к слабым?

Рыцарь замер, в душе поднималась борьба. Что его удерживало на стороне Пшады? Присяга? Надежда отомстить королю? Любой бы остался с младотюрками, но Урман не был обычным человеком. Сначала нужно покончить с королём. Невидимые тени погибших друзей стояли рядом.

- Ты должен отомстить за нас! - казалось, проговорил Марий.

- Искупи вину! - приказал Серый. Они все остались на страшном поле под Дубно. Перед ликом друзей Урман не мог повернуть назад.

- Сначала закончу старые дела! - отчеканил Урман. На душе было горько. Он впервые осознал, что никогда не будет счастлив.

- Урман! Очнись! - кто-то затряс рыцаря за плечо. Он открыл глаза и понял, что задремал прямо в строю. Церемония передачи пленных затянулась.

Консул - благообразный старик в пурпурной мантии - пригласил освобождённых воинов к себе во дворец. Местная знать, командиры, богатые горожане собрались на празднество по случаю примирения.

- Мы идём на союз против Акада! - Урман вспомнил слова тысячника. Новый клан особенно сильно досаждал ордынцам. Ходили слухи о талантливом молодом полководце, Льве пустыни.

Торжественная обстановка действовала рыцарю на нервы. Блеск нарядов, изящные манеры, многословие - Урман был простым солдатом. Он понимал только язык поступков.

- Наступает эра мира! - заявил консул. - Мы ведём переговоры с Акадой и Ордой одновременно. Союз трёх сильнейших сторон Востока. В то время как загнивает Запад, мы покажем всему миру единственно правильный путь!

Урмана трясли, пожимали руки, хлопали по плечу, поздравляли, будто он совершил какой-то подвиг. Ничего этого было не надо. Рыцарь помнил, как и какой ценой освободился. Празднества не заслужены. Больше всего Урман хотел сесть на подаренного коня и скакать вдаль, куда глаза глядят, лишь бы больше не встречать жуткого вождя.

- Просыпайся! - Урмана затрясли за плечо. Он перехватил чью-то руку, но не смог удержать и отпустил. В казарме было темно, и рыцарь не мог разглядеть склонившееся лицо. - Собирайся и иди за мной!

Голос показался знакомый. Это же... это же Владимер! Урмана прошиб холодный пот, он трясущимися руками накинул кожаную куртку, влез в панцирь и перепоясался ножнами. Вождь поманил длинным пальцем.

На свету, у лампы, где должны стоять караульные, никого не было, только остались следы от когтей на деревянной стене. В тусклом свете Владимер был ещё более страшен, чем на свету. Высокий, весь в чёрном, с когтистыми руками невероятной силы, вождь казался монстром.

- Пришло время возвращать долги! - Рыцарь выдержал взгляд вождя, только костяшки пальцев, вцепившихся в рукоять сабли, ещё сильнее побелели. - Проведи в храм.

- Зачем? - спросил Урман и сразу же сжался. Не стоило лезть в чужие дела.

- Просто войди, разрушь амулеты и перебей попов. Мне нужно пройти вниз. В нынешнем теле я не могу.

Выбора не было. Урман заметил кровавые потёки на стенах. Он догадался, что случилось с часовыми в казарме. Рукава рясы вождя потяжелели от запёкшейся крови.

- Нет! - решил рыцарь. Он встал в стойку. - Я лучше умру с оружием в руках!

- Тебе жалко попов? Что помешает мне нанять кого-нибудь другого? У меня множество слуг в Пшаде. Все ли они станут такими... гуманными? - скривился Владимер. - Оглуши. Не суть важно.

- Хорошо.

"Что б тебя разодрали лошади на части! - думал воин. - Неужели в мире тебе нет равных? Ночной монстр"!

Владимер вывел из казармы на ночную улицу. В Пшаде действовал комендантский час. На улицах было тихо и безлюдно.

- Видишь храм?

Впереди стояло четырёхугольное здание-коробка, светящееся ровным алым светом. Краем уха Урман слышал, что в нём поддерживается вечный огонь. Рыцарь подошёл к каменной стене.

- Входишь, сбиваешь амулеты, кто полезет под руку - убей, то есть оглуши! Я приду под конец.

Рыцарь поднялся по ступенькам. На душе было горше горького. Нападение на храм, пусть даже и другой веры, считалось страшным преступлением. Пусть младотюрки тешатся иллюзией свободы, безнаказанностью, но он был из другого теста. "Вера, долг, правда - куда всё подевалось? - спрашивал себя Урман. - Я просто животное. Никакая это не свобода. Это свобода от разума, от выбора, животность".

Двери не запирали, любой желающий мог найти покой в божьем доме. Урман ступил в храм. Сабля поползла из ножен. Он не собирался зря убивать, но и не хотел зря умирать.

Пол устилали черные плиты. Из углубления в центре зала поднималось огромное пламя. При свете на стенах переливалась мозаика рисунков. Урман разглядел на переливающейся карте Поморье, Северное королевство, Рюген, проплешину пустошей, степи, и странный город на воде. Картина завораживала. Он едва не забыл, зачем пришёл.

Пламя окружали четыре столба. Амулеты, шарообразные камни, служили навершием. Без замаха, один за другим Урман перерубил столбы. Амулеты с грохотом раскатились по полу.

- Кто здесь? - послышался голос. Из боковой комнатки, шаркая тапками, выбрел престарелый дед с длинной бородой. Рыцарь уложил его одним ударом. Нагнулся, нащупал пульс и оттащил в сторону. Ещё один послушник, лет четырнадцати, не больше, растянулся на земле.

- Слишком медленно, рыцарь, слишком медленно! - прошипел вождь. Он буквально возник из тени. Урман почувствовал страх. Кто он перед ненасытным монстром? Владимер одержим жаждой крови, убийствами ради убийств, стоит захотеть, и Урман станет следующей жертвой.

Владимер обыскал старика, снял с шеи ключи и раскрыл одну из боковых дверей. Он приказал идти следом.

- Здесь есть подземные ходы. Собственно, до храма мне нет дела, - пояснило чудовище. В комнате пряталась каменная лестница.

- Молчишь, думаешь, что я монстр. Не смей оправдываться! Сердца смертных открыты передо мной! Нет, я не всегда был таким! О, я служил свету, и сейчас служу, только по-своему, - Чародей сорвал коптящий факел со стены и первым спустился.

Каменный туннель вёл в обе стороны. Владимер почесал голову, а потому уверенно пошёл налево.

- Да, мой праведный рыцарь, я был иным. Честным и наивным волшебником, первым в городе. Радужный город. Что ты знаешь о нём? Нет, ничего не знаешь. Не обижайся, но ты скот! Да, да, мычащее животное!

Колдун налетел на тупик. Он остановился, пощупал стену руками, что-то прошептал под нос, а потом с силой ударил правым кулаком. Несколько кирпичей осыпалось. За стенкой продолжался туннель.

- Кем я стал? - прошептал Владимер. - Раньше я полагался на чары, а не на силу. Я всё отдал ради борьбы с разрушителем: любовь, друзей, тело, положение.... У меня ничего нет, кроме орды дикарей в услужении. Мне даже не с кем поговорить. А знаешь, что забавно? Почему я сохранил тебе жизнь? Ты такой же, как я!

- Нет! - выкрикнул Урман.

- Отрицание! Защита! Не спорь, я выпил твою жизнь, как кислое вино. Ты познан. Что движет тобой? Гнев, разочарование, позор! Где твои друзья? Близкие? Ты один, Урман, и всегда будешь один! Они лишь помеха на длинном пути. Цель оправдывает средства. Идея заменила тебе молитву.

Новый удар расколотил стену. Пролом расширился до размеров небольшого человека. С разбитых кулаков чародея сочилась тягучая черная кровь. Сквозняк колыхнул пламя и опалил смоляные волосы. Владимеру было наплевать. Урман чувствовал нетерпение хозяина и презрение к плоти. Так мог действовать только человек, обречённый на скорую смерть.

Подземный ход привёл в пещеру с алтарем и бронзовыми подсвечниками. На алтаре стояла золотая чаша на короткой ножке. Чародей поджёг свечи.

- Чаша может исцелить меня. Но кем я тогда стану? Обычным человеком в мире, где все мои знания бесполезны. Я - великий волшебник - но не могу сложить и самого простенького заклинания. Хм, мир полон парадоксов.

Урман затравленно следил за действиями колдуна. Владимер наполнил чашу каким-то порошком, капнул собственной крови и перемешал. Из пузырька вылилось что-то синее.

- Прах, яд, кровь - я стану значительно сильнее, чтобы сокрушить разрушителя. Неужели ты думал, что меня и в правду интересуют эти... младотюрки? Они расходный материал. Нет, у каждого из нас, мой маленький двойник, есть собственный Железный король. Моего называют Максимус. А ты, я могу помочь. Один укус и ты станешь повелителем ночи. Никто не устоит пред тобой!

- Нет!

Урман отступил, вытащив саблю. Лучше умереть, чем стать нежитью.

- Это значит, что ты недостаточно сильно ненавидишь своего врага. Ладно, иди своей собственной дорогой! А я пойду своей.

Чародей сделал несколько пассов руками, зелье вспенилось. Владимер поболтал чашу, неожиданно вздохнул и выпил залпом. Жёлтые вспышки озарили фигуру колдуна. Со всех сторон повалил вонючий, как от жжёного трупа, дым. Владимер закричал, выронил чашу и покатился по полу. Судороги сотрясали тело. Потом он наконец-то затих.

Урман услышал шипение. Чародей выжил. "Надо было добить его, пока была возможность"! - рыцарь стиснул зубы. Сквозняк затушил факел. В темноте ничего не было видно. Рыцарь услышал шорох одежды и тяжёлую поступь.

- Крики здесь не помогут! - сказал кто-то.- Я переродился. Завтра Максимус будет повержен!

Чья-то сухая рука, будто вырубленная из камня, коснулась плеча. Воин попытался вывернуться, но тяжесть на плече стала немыслимой. Урман сложился пополам, ударился головой об пол и отключился.

- Как тебя зовут? - спросил незнакомый мужчина. Он был уже в возрасте, с короткими седыми волосами и потемневшим лицом. Коричневая монашеская ряса, стоптанные сандалии, чёрные чётки на коротких пальцах.

- Я... не помню, - ответил рыцарь. Он знал, что пришёл с Рюгена, сражался за Лигу и потерпел поражения. Злодеяния и подвиги предстали как на ладони. Но имя осталось сокрытым.

- Я потерял его.

- Не бойся, я рядом. Ты больше не один. Что ты чувствуешь?

- Пахнет хвоей. Сосновый лес. Урман. Я - Урман, рыцарь с севера!

- Мы ещё встретимся, Урман. Береги себя!

Рыцарь проснулся в конюшне. Влажная морда коня пыталась пробудить хозяина. Других лошадей не было.

- Владимер! - Урман вспомнил прошлую ночь. Колдун переродился во что-то ещё более ужасное и собирался убить какого-то Максимуса.

Дым с улицы просачивался внутрь. Конь беспокойно заржал. Во дворе звенела сталь, и слышались вопли сражающихся. Пальцы нащупали ножны с саблей.

- Надо выбираться, пока не припекло!

Урман больше не знал, на какой стороне. Раньше было просто - есть враг - Железный король - он покусился на вольности и закон, есть наниматели. Лига никогда не походила на светоч добра и правосудия. Но и не несла с собой дух холопства, закабаления, слепого подчинения королю. Урман знал, что победит, разбогатеет и прославится. Может быть, Миа ещё будет ждать на Рюгене.

Пламя тянулось со стороны дворца консула. Весь центр затянуло чёрным дымом. Крыша конюшни занялась слабым, разгорающимся огоньком. Урман отпустил поводья, положившись на коня. Неказистая лошадка потрусила вперёд. Дым её не пугал.

Кто-то продолжал сражаться, рыцарь видел смутные силуэты. Под копытами грудами громоздились изрубленные тела. Один раз Урман нос к носу столкнулся с ордынским всадником. В одной руке номад держал саблю, в другой отрезанную голову. То ли воин был слишком занят, то ли из-за доспеха признал своего, но проскакал мимо.

Они вышли из дыма. Ветер переменился и погнал огонь. Пожарища затянули Пшаду. Жители выходили из города через задние ворота к горным тропам. Центральные ворота заняли номады. Оттуда долетали звуки сражения. Урман погнал коня вслед за местными. Он так походил на младотюрка, что было настоящим чудом, что защитники не пришибли его издалека.

С вершины города были видны фигурки воинов. У ворот дрались необычные воины с длинными искривлёнными клинками. Рядом с ними лежали десятки тел. Урман узнал стиль Диких кланов. Когда-то его полк столкнулся с горстью таких чудо-богатырей и потерпел поражение.

В городе больше нечего было делать. Пожарища пожирали разорённую Пшаду. Урман отвернулся, он снова свободен, от присяги, обязательств, службы чёрному колдуну. Материк надоел, здесь никого не интересовали идеи, одна лишь выгода. Благородство, высокие порывы стали смешны. Поморье оказалось много хуже, чем простой провинциальный Рюген.

По дороге с востока проносились новые всадники. Это было вторжение! Поморье получило врага, который был слишком дик, чтобы считаться с чужими интересами. Орда не признавала компромиссов. Младотюрки верили, что мир создан для них одних.

Остатки гарнизона отходили в город, прикрывая гражданских. Ветер хлестал форменные синие плащи. Рыцарь подъехал к угрюмым солдатам. Урман ожидал увидеть отчаяние от того, что труды жизни пали, вороньё кружит над телами друзей. Но эти люди были сделаны из другого теста. Для них поражение стало знаком, что они ещё не достигли должного уровня. И только.

- Что случилось? Как враг смог прорваться?

Солдаты молчали. Должно быть, боль ещё терзала их сердца, хотя внешне они, казалось, выкованы из стали. Только один из воинов, Урман узнал сержанта из казармы, нашёл силы пояснить.

- Мы слишком расслабились за переговорами. Предатели открыли ворота.

Стражники часто останавливались, подбирая отстающих. Постепенно группа росла. Рыцарь слышал, что ещё не всё потеряно, есть горные убежища и гарнизоны, война продолжится. Кони не найдут подножного корма, кочевники пройдут дальше. Катастрофа откинет часть диких кланов. На время границы станут безопасней.

Один старый солдат часто кашлял. Лёгкие были опалены жаром и все знали, что он не переживёт день.

- Я умру. И мне совсем не страшно. Возможно, я говорю последние слова в жизни. Но помните, как я дрался с этим монстром! Я защищал город.

Урман узнал про столкновение на переговорах. Едва в зал вошли представители клана Акада, как один из прислужников хана скинул капюшон с головы. Под ним была сухая мёртвая плоть и череп. Мертвец напал на посла и выдавил ему глаз. Завязалась общая драка. Тем временем предатели из числа освобождённых пленников открыли ворота. Номады ворвались в город.

"Я могу остаться в отряде и вести партизанскую войну, - думал Урман. - Или сбежать. Нет, это не моя война! Я не должен зря тратить время".

На первом же распутье рыцарь повернул вниз в долину, а не вверх, как остальные. Наемник не любил младотюрков, симпатизировал Пшаде, но эта война была чужой. Впервые Урман ощутил горячее желание вернуться домой.

Глава IX

Впервые за неделю серые тучи разошлись в стороны и робко, как пугливая лань, выглянуло предзакатное солнце. Жёлтый свет озарил крепостные стены. Возможно, это был один из последних в году просветов в погребальном саване небосклона. Наступала сырая зима, с дождями, грязно-серым небом, коротким унылым днём. Ветер натащил из рощи ворох сорванных листьев. Они кружили над головой и осыпались во двор. Молодой черноволосый воин в выцветшем плаще болтал ногами с парапета стены и колупал ножичком грецкие орехи.

Рамменау держалось второй месяц. Вести, которые услужливо предоставляли герольды врагов, одна другой были хуже. Поморье отвернулось от Вольных гильдий. Пылающий меч стал злейшим, хуже короля, врагом свободных городов. Вот и оставалось, что болтать ногами в воздухе и есть орехи.

- Дубно раскрыл ворота. Умань и союзники признала руку Жечи! - Марий вспомнил злые вести посланника. - Лига стоит на коленях! Вам не от кого ждать помощи.

Нет, защитники боялись не численности северян и даже не репутации изгоев. Гораздо страшнее стало истощение запасов стимуляторов магии и припасов. Рамменау вот-вот собиралось сдаться, но на своих условиях. Прежде свирепый, непримиримый Мардух как-то сразу сдулся, размяк и редко показывался на глаза. Ректор завёл мастеров в ловушку, а его спесь погубила вековую гильдию.

- Марий! - вызвала Лира. Девушка помыкала наемником, как могла, сделала настоящим пареньком на побегушках. Сначала он рассчитывал на выкуп, дружескую или любовную связь, но, чем теснее смыкалось кольцо врагов, тем сильнее таяли надежды на освобождение. Зато плен позволил учиться воинскому ремеслу у лучших солдат Поморья.

Рыцарь выглянул за парапет. Вражеский лагерь никуда не делся. За кольями частокола проглядывали аккуратные ряды палаток. Хорошо хоть конница ушла из-за недостатка корма, но даже и оставшаяся пехота вызывала страх. Северяне показали себя упорными, не уступчивыми людьми.

- Где ты там, бездельник? Бегом!

Лира не знала жалости. Она была из тех людей, что сделав однажды доброе дело, на веки причисляют человека к должникам.

- Да, Лира, я всегда буду рядом с вами, - поклонился Марий. Он любил девушку, и та единственная ночь между ними, была не при чём. Хозяйка потеряла друга, расстроилась и искала утешения. Для Лиры это ничего не значило. Но Марий и раньше испытывал к ней горячую симпатию. Небольшая, худенькая, с черными, как смоль волосами, бледным, густо подведённым лицом, девушка вызывала желание защитить и уберечь. Лира казалась большим ребёнком.

- Поди, собери мои вещи! Мы покидаем крепость! - приказала хозяйка. - Каким образом, моя госпожа?

- Каким, каким, - хмыкнула Лира. В последнее время у неё испортился и без того вздорный характер. - Подземным! Бегом за вещами!

Марий побежал по крошащейся лестнице вниз. Рыцарь так торопился, что прыгал сразу через три ступеньки. Для хозяйки он не пожалел бы собственной жизни. Жаль, что Лира продолжала относиться к нему, как к говорящей собачке.

Марий подбежал к жилой постройке и уже взялся за ручку, как прогремел рог. Низкий рокочущий зов, каким лесные великаны вызывают друг друга на весеннем гоне, раскатился над Рамменау. Кто-то приближался к воротам.

Рыцарь замер на крыльце. Любопытство родилось впереди воина.

- Вещи от меня не убегут! - решил Марий и направился к барбакану. Сегодня заступала знакомая смена с Оливером. Он не будет против, если пленник побудет наверху.

- Привет! - Марий влетел в караулку. Три охранника с важным видом всматривались в бойницы и от неожиданности едва не выпали наружу. Один из них узнал Мария и выругался.

- Хм, Марий, сделай милость, заткнись! - попросил Оливер. - У нас гости!

Через бойницу рыцарь увидел трёх всадников на рыжих конях: герольда в полосатом камзоле и двух солдат с флажками на копьях. Марий вспомнил, как предшественника посла расплющило камнем, и расхохотался. Герольд размотал толстый слиток, прочистил горла, и начал читать. Многочисленные королевские титулы пролетели мимо уха.

- Все надгосударственные объединения подлежат запрету. Вольные гильдии, союзы городов, ордена, партии распускаются. Алые отряды как общий враг порядку и законности объявлены вне закона. Лига самораспущена членами-учредителями. Северо-западный край попадает под протекторат Железного короля. Любое оружие, носимое не-гражданами, подлежит сдаче. Наёмничество запрещено. Сим подписано Железным королём, главами Умани и тридцатью коммунами.

- И что теперь? - спросил Марий. На него зашикали со всех сторон. Рыцарь ещё не понял, что лишён права на меч. Мир вступил в новую фазу развития, и в этой стадии для него не было места.

- Но наш король милостив, он прощает грехи новым подданным! - выкрикнул посол. Герольд погрозил кулаком злым стенам. На последнем приступе не меньше трёх сотен северян погибло от чародейства, даже не приблизившись к воротам.

- Король добр! Он приглашает на службу. Но уже на наших условиях! Рамменау подлежит немедленной сдаче в знак добрых намерений.

- Эй, ты! - раздался грубый голос. Марий узнал Мардуха, самого сильного воина, каких только видел. - Нам нужно время на размышление!

- Думай! - разрешил посол. - Завтра я приеду за ключами от ворот. Если же ответ будет отрицательным - не взыщите, пощады не будет! Вам некуда скрыться!

Всадники вернулись в лагерь. Марий и высыпавшие на стены защитники провожали их задумчивым взглядом. Прежний мир больше не существовал. Сбылись все предвоенные страхи, самые худшие предсказания.

"Хорошо, что Урман не дожил до этого позора, - подумал Марий. - Для него это стало бы хуже, чем смерть"!

Чьи-то пальцы стальной хваткой сомкнулись на ухе.

- Бездельник! - Марий узнал голос Лиры. - Где мои вещи?

- Позор! - воскликнула Лира. Через замочную скважину Марий подглядывал за ходом собрания гильдии. Внутрь пленника, конечно, не пустили, но это не остановило. Жажда знаний и любопытство заставляло идти до конца.

- Сдаться? Пылающий меч на службе короля? Наши учителя переворачиваются в гробах! Мы теряем вольность!

Собрание взорвалось в негодовании. Через шум доносилась брань ректора.

- Тихо! Или я размозжу болтунам головы! - Мардух затряс секирой. - У тебя есть идея получше?

- Бегство! Через найденный тайный ход. В Рамменау нас ничего не держит. Ни богатств, ни тайных магических артефактов здесь не оказалось. Было ошибкой...

- Куда бежать? Прятаться в лесах, пока не перемрём с голоду? Мы под запретом! Сейчас речь не о чести, а о выживании! Ставлю вопрос на голосование!

Собрание поддержало ректора. Марий едва успел отпрянуть от двери, как она с грохотом распахнулась. Лиры, Оливер и Хмель выскочили из зала.

- Ну что? - спросил слуга.

- Уходим! - буркнул Хмель. - Гильдии больше нет.

Всё начатое хорошо, обязательно закончится плохо. Дела, начинаемые плохо - закончатся ещё хуже. Марий убедился в верности старого афоризма. Несколько дней назад Лира с репутацией предательницы покинула Рамменау. Марий, Хмель и Оливер последовали за ней. У рыцаря не было выбора, да и не хотелось попадать в королевские руки, а товарищи слишком ценили старые вольности.

Холодные дебри, путешествие через безлюдные места, подальше от тракта подорвали остатки уверенности. Марий в очередной раз проклинал злодейку судьбу.

"Я больше не хочу куда-то бежать! - подумал рыцарь. - Надоело метаться, прятаться, отсиживаться за стенами. Пора просто найти дело по душе и отдаться работе"!

- Хватит думать, тебе не идёт! - пошутила Лира.

Было опасно выходить на тракт. Беглецы не знали, как далеко королевская власть зашла в установлении новых порядков. Пока, до выяснения обстановки, не хотелось лишних столкновений.

Переход изменил людей. Лира, былая красотка, едва держалась на ногах. Шёлковый плащ разодрали крючья кустов, в нём было холодно ночами, фигурный доспех тяготил в пути. Оливер и Хмель выглядели чуть лучше. Тяжелее всего приходилось Марию, он тащил личные вещи хозяйки, раньше всех выбивался из сил и на привал как подкошенный падал на землю.

Рыцарь нашёл силы выдавить подобие улыбки. Он любил хозяйку, но так и оставался слугой.

- Как прикажете, моя госпожа!

Лира замерла. Их глаза встретились.

- Тихо! Я что-то услышала! - Воительница вытянула меч. После того, как иссякли запасы слёз Создателя, она потеряла талант к колдовству.

Хмель сорвал арбалет с плеча и стал натягивать тетиву. Оливер надвинул забрало. Марий пожал плечами, сбросил тюк и вытащил короткий меч. Рядом с дорогим оружием товарищей меч казался дешёвкой, но он тоже успел испить крови и пахнул смертью. "Давно я тебя не чистил", - с сожалением подумал рыцарь.

Оливер как сквозь землю провалился. Только всколыхнулись кусты и закачались ветви. Марий хотел двинуться следом, но Лира отрицательно покачало головой, мол, не лезь.

Впереди треснули сучья и зашуршали листья под ногами. Кто-то сдавленно пискнул. На мгновение всё затихло. Затем по лесу прокатился отчаянный крик Оливера.

- Засада!

Из дальних кустов пронзительно свистнули. Хмель на звук разрядил арбалет, но, скорее всего, промахнулся. Лира с обнажённым мечом спряталась за деревом.

Из-за стволов показалась голова Оливера. Шлема не было. На рассечённом лбу кровоточил порез. Лира, вспыхнув, бросилась на помощь.

- Бежим! - завопил разведчик. Тренькнула арбалетная тетива. Хмель выстрелил поверх головы товарища. Кто-то выругался на нездешнем восточном наречии.

Два разбойника в зелёных тряпках возникли перед Марием. Казалось, они вылезли из-под земли. Один держал кистень, другой топорик. Нападавшие пробежали мимо рыцаря. Лира, прикусив губу, стояла спиной к разбойникам. Она заметила тень и начала поворачиваться, но не успевала. Хмель в отчаянии тряс разряжённым арбалетом.

Марий прыгнул на одного и повалил наземь. Топор выпал из руки. Он ткнул кинжалом под рёбра и откатился в сторону. Второй разбойник ударил кистенем и по касательной рассёк лоб. Рыцарь отшатнулся назад.

- Ах ты гад! - завопил Марий, держась за голову. Кровь из разбитого лба залила левый глаз.

Лира пришла на выручку и отсекла правую кисть вместе с кистенем. Новый выпад пронзил грудь нападавшему.

Рыцарь заметил бледное лицо девушки. Она перепугалась! Неужели он не безразличен? Впрочем, Лира и так всегда была бледной.

В воздухе свистнули стрелы.

- Валим! - выкрикнул Хмель. Он долго выцеливал приближающуюся фигуру, нажал на спуск и пригвоздил разбойника к дереву.

Оливер как будто вернулся из бездны. Фигурный панцирь покрыли сколы и царапины.

- Я убил двоих, но там их море! - задыхаясь, выкрикнул воин. - Надо бежать, иначе всё...

Со всех сторон выходили всё новые и новые разбойники в зелёных плащах. Многие несли луки. Исход боя стал очевиден.

Беглецы прижались спина к спине. Нападавшие с копьями окружили защитников. Оливер встал в стойку.

- Ну что же вы? - закричала Лира, потрясая мечом. - Нападайте, трусы!

Передняя линия стала на колени. Лучники до предела натянули тетивы.

Марий закрыл глаза. "Вот и конец моего путешествия"...

- Бродяги! - раздался чей-то голос. - С вами ли путешествует рыцарь Марий из Старых Туб?

Он вздрогнул и посмотрел на Лиру. Воительница сжала руку. "Какие у неё холодные ладони!" - подумал Марий.

- Это я! Вы неплохо осведомлены для... разбойников.

- Господин Максимус из Радужного города милостиво просит, чтобы вы разделили с ним трапезу. Что скажете? - выкрикнул тот же голос.

Из-за рядов лучников вышел крепкий солдат в кольчуге с хаурбеком. Из-под чешуйчатого капюшона спокойно смотрело уже немолодое лицо настоящего ветерана. Левой брови не было. Бугристый шрам перетянул лицо. Правую щёку изрыли оспины.

- Я пойду, если только вы отпустите моих спутников.

- Они нам не нужны. Свободны! - приказал ветеран. Кольцо копейщиков разомкнулось. - Ну же, милорд, теперь ваш черёд!

Марий вздохнул и со щелчком загнал меч в ножны.

- Прощайте! - прошептал рыцарь. Лира прижалась к нему и поцеловала в щёку.

- Береги себя! - прошептала бывшая хозяйка и отвернулась.

- Конечно, в конце концов, у меня ещё есть должок! - улыбнулся Марий и пошёл навстречу...

- Меня зовут Кнут! - представился старший над разбойниками. - Когда-то я служил под началом твоего отца.

- Зачем вы захватили меня? - перебил Марий. Он никак не мог взять в толк, кому он мог пригодиться.

- Мы не захватили, а пригласили в гости. Это твои... друзья, - Кнута передёрнуло. - Начали резать караульных. Скажи спасибо, что мы разрешили им уйти. Хотя, этот сброд ещё получит по заслугам. Вам повезло, сударь, что попали к нам. Мы вас живо на Рюген переправим. А тут такое началось, что лучше переждать. Эпоха перемен!

- Тем не менее, - настоял Марий. - Вы не ответили на вопрос.

- Нашему вождю нужны хорошие отношения с Вильямом. Всё-таки председатель дворянского собрания. Если он получит назад непутёвого сына, это сразу наладит отношения. Знак доброй воли. Хм, а может, ты, познакомившись с Максимусом, решишь остаться. Нам нужны люди.

- Кому это нам?

Кнут подвёл рыцаря к коню. Воин махнул рукой - пешцы рассыпались по округе.

- Едем в лагерь! - приказал ветеран и первым вскочил на коня. Марий неумело залез на животное, вцепившись в поводья. Голова закружилась от высоты.

- О! - улыбнулся один из конвоиров. - Как бы наш гость не свернул шею!

Марий нашёл в себе силы выпрямиться, хотя всё равно сидел кривовато, и поехал между конниками.

- Максимус - воин справедливости, защитник угнетённых. Когда сплотятся все, кому не безразлично, то уже ничего не пойдёт как прежде. Опоры кровопийц падут! - продекламировал Кнут. - Можешь мне поверить, я служил многих вождям. Не только Вильяму. Но никогда у меня не возникало ощущения, что я служу на благо. А сейчас, мои деяния угодны Господу!

С востока валили толпы беженцев. Горные убежища не могли вместить всех желающих. Напуганные слухами о расправах крестьяне грузили нехитрый скарб на подводы и гнали прочь. Пшада - сильнейшая коммуна окраины - погибла в одночасье. Больше уже никто не сомневался в могуществе Орды. Впереди младотюрков летели страшные вести очевидцев о Боге чужаков - ожившем мертвеце Владимере.

Пока паника была только на руку Урману. На запруженных дорогах легко затеряться, не привлекая внимание. Он не хотел ни ещё одной встречи с очумелым колдуном, ни вызывать подозрение у местных.

Рыцарь приехал к небольшому посёлку на берегу речки. Путник собирался вернуться на Рюген: можно было сплавиться по реке или добраться напрямик по тракту к порту Красный лиман. В трактире "Пущи Эдема" воин сделал остановку на ночь.

Несколько медяков ушло на скромный обед. В зале было оживлённо. Как раз привалила новая компания из молодчиков, больше похожих на конокрадов, чем на честных малых. Трактир переполняли дезертиры, воры и местные разбойники. Больше всего заинтересовали ушкуйники, речные короли.

- Всё ребята! - Мужик с оголённым татуированным торсом стукнул пустой пивной кружкой по столу. - Конец вольностям пришёл! Нет больше простой искательской жизни!

- В смысле? - не удержался Урман.

- В смысле под запретом мы. Раньше как, братья, было - зажмут в одном месте, перейдём в другое! А теперь всё! Ни помахать мечом, ни пошалить на воде. Либо служба, либо работа. Уже бродяг ловят и загоняют на стройки. А ты, что, чужак, раз не знаешь?

- Возвращаюсь домой из Восточного края, - уклонился рыцарь. Было опасно называть себя.

- Теперь можешь и не доехать, - хмыкнул маленький товарищ громилы. Закутанный в плащ с головы до пят он был дерзок и опасен. Урман слышал, что большого звали Варга, а маленького Истад. От обоих мужчин пахло смертью. Никто не мог бы поручиться за свою жизнь в их присутствии. Такие убивают за неправильный взгляд.

- Дороги перекрыты. Следственная комиссия Умани отлавливает всех подозрительных. Пшада многих напугала...

Умань. Последнее время название города не сходило с уст путников. Именно Умань первым предложила распустить разгромленную Лигу.

- Жалкие отродья! Что ещё от вас ожидать? Чуть запахло жаренным, как сразу делаете ноги! - с раздражением буркнул кто-то из тёмного угла. Он развалился на лавке и с ненавистью зыркал на публику.

- Это кто там такой смелый? - встрепенулся Истад. Говорил он ломким, срывающимся на визг голосом. - Это ты меня обозвал?

Несколько конокрадов загородило двери. Никто не хотел пропустить развлечения. Один из ушкуйников вытащил узкий нож с обмотанной нитками рукояткой. Урман придвинул пивную кружку и залпом допил остатки. Затевалась драка, но он не желал встревать. Потому что это был не его бой, и не его война.

- Меня зовут Берд. Берд из клана Амида. Есть проблемы? - спокойным голосом ответил таинственный постоялец. Казалось, что он безумец, совершенно не ведает страха или просто пьян. Но нет, кружка стояла непочатой.

Один из разбойников схватил бутылку и метнул, метясь в голову Берда. Рыцарь не успел предупредить беднягу. Крик замер на устах.

Берд не стал уклоняться. Может быть, там, откуда он родом, уклоняться считалось позором. Плащ полетел в сторону. В руке постояльца оказался искривлённый меч, которым он разбил снаряд на подлёте. Осколки разлетелись в стороны, только чудом не задев мечника. Следующим движением воин вскочил на ноги, и оказался прямо перед стрелком. Меч рухнул вниз. Несколько капель крови упало на лицо мечника. Забияка вскрикнул от боли и поднёс кровоточащий обрубок руки к лицу.

- Наших бьют! - завизжал Истад.

Постояльцы схватились за оружие, кто за кистень, меч или топор. Однако Берд оказался быстрее. Может он просто хотел проверить искусство или ещё чего, но Урман увидел истинного мастера клинка. Для этого воина не было равных. Глаз не успевал следить за движениями клинка. Урман замечал блики отсветов на стали и новые брызги крови. Рыцарь отступил в угол, против Берда он был ребёнком.

Трёх ушкуйников порубило в капусту. Они даже не успели размахнуться, как следует. Конокрады рванулись на улицу, мастерам кнута и аркана в тесном трактире негде развернуться. Рухнула упавшая лампа. Занялось небольшое пламя. Трактирщик с разносчицами бросился вон.

Варга сцепился с Бердом. Лезвие завязло в суковатой дубине бродяги. Пока воин пытался выдернуть клинок, Истад подвернулся сбоку и коротко без замаха пырнул ножом. Берд бросил меч, отскочил назад. Массивный Варга замялся с новым ударом. Обезоруженный мечник воспользовался заминкой, перехватил руку Истад, вывернул кисть и полоснул его же ножом по боку. В тот же момент обоих зацепил запоздалый удар дубиной.

Берд откатился в сторону, держась за плечо. Он лишился меча, но вывел из строя достаточно противников. Пальцы вцепились в обычный столовый нож.

- Разойдёмся? - предложил Варга. Истад перекосило, коротышка едва стоял на ногах, только морщился и ругался.

Берд кивнул. Урман увидел безумие странного человека. Он убил столько людей без цели, просто так. Приступ закончился и к воину возвращался рассудок.

- Вот твой меч, - Варга вырвал лезвие из дерева и положил на стол. - Я не знаю, кто ты такой, мечник, но подозреваю, что из пустоши. А значит мы в одной лодке. Поэтому не стоит так задевать нашего брата. Иначе в следующий раз мы сразимся по-настоящему. Так сказал Варга, воин из бывшего клана Акада.

Внезапно до Урмана дошло, что он видит тех самых людей, которыми матери пугают непослушных детей. Они могли сделать с ним что угодно, никакого мастерства не хватило бы для защиты. Но, что Варга, что Берд оба ели и пили, разговаривали как люди, и, во всяком случае, здоровяк производил впечатление адекватного человека. Страхи оказались искусственными. "Кто знает, - подумал рыцарь. - Может, причина изгнания кланов не дикие нравы, а нехватка земли"?

Оба воина поклонились друг другу, и вышли из опустевшего трактира. Урман шмыгнул следом. Завтра намечался сложный день. Надо было выбираться до прихода комиссии. А из-за драки он так и не раздобыл билет на судно.

Поспать не дали. Едва Урман смежил очи, а улёгся он не в комнате, как полагалось, а в конюшне, услышал тихий скрип дверцы. Конь, которого рыцарь не называл иначе, как Кроха, встрепенулся и зафыркал. Урман, затаив дыхание, вглядывался в темноту. Клинок выскользнул из ножен.

- Ты этого уродца видел? - услышал он приглушённый голос. - Размером чуть больше осла. Но люди говорят неприхотливая до одури. Даже ветки жрёт. Там, на Востоке, совсем плохо с подножными кормами.

- И что мне с неё? Кому она нужна? - возразил другой. Он зажёг огонёк. - Берём нормальных и уходим, пока не поймали.

- Ты ничего не понимаешь! - повысил голос первый. - Скоро они войдут в моду!

Урман больше не стал ждать. Конокрадов было двое, явно из привалившей компании. Рыцарь подкрался к ворам. Солома предательски зашуршала под ногами.

- Кто здесь? Крысы, что ли? Ай! - захлебнулся один из них. Урман разрубил одного. С конокрадами никто не церемонился. В Орде это считалось первым преступлением после измены вождю.

Второй, было, дёрнулся сбежать, но споткнулся на пороге и растянулся.

- Пожалуйста, не убивай! Я всё сделаю, я... Ох! - Урман не ведал жалости к ворам. Они бы его не пощадили. Пусть же теперь матери плачут по беспутным сыновьям.

Он вытер лезвие об одежду покойных и вернулся к коню. У конокрадов целая компания сообщников. Было опасно оставаться в посёлке и разбираться с чужаками. Урман оседлал Кроху и погнал прочь. План добраться по реке до ближайшего морского порта провалился.

Урман решил поехать вниз по течению. Пологий берег располагал к себе, однако далеко уйти не получилось: сразу за селом потянулись непроходимые заросли колючки, и всаднику пришлось сделать длинный крюк в обход.

К рассвету он нагнал растянувшийся поезд из подвод и фургонов. Это были беженцы с востока. Урман заметил волов, коренастых крестьянских лошадок, плоские соломенные шляпы селян и хмурые лица.

- Доброго пути! - улыбнулся рыцарь. Он позволил сердечную улыбку, что всё реже и реже появлялась на суровом лице.

- И тебе того же, - склонил голову возничий. Рыцарь заметил, что тот на всякий случай придерживает топор. - С чем пожаловал?

Глаза селян скользнули по синему халату поверх лёгкого доспеха, луку и ножнам с саблей.

- Я Урман, возвращаюсь домой после путешествия, - представился рыцарь. - Если вы едете в низовья, то нам, кажется, по пути.

- Только не балуй! - предупредил селянин, и неожиданно для путника подмигнул. - И не приставай к нашим женщинам!

Ночь выдалась тревожной, Урман спал мало и то урывками. Всадник дремал в седле и полностью положился на Кроху. Конь вызывал искреннее восхищение. За внешней неказистостью скрывался благородный друг, дающий честь любому. Тем не менее, и ему требовался отдых. Но крестьяне не делали привалов.

- Эй, там, стоять! - сквозь дрёму услышал Урман. Он поднял голову и заметил, что поезд остановился. Мужики гурьбой высыпали вперёд. - Кто такие? Вы на земле Умани!

- Это земли Красного Лимана. С каких пор Умань здесь командует? - взъерепенился селянин.

Урман тронул поводья и подъехал поближе. Рыцарь увидел рогатки на дороге и почти два десятка солдат в одинаковых жёлтых плащах. В руках они держали копья и были настроены решительно. Разговаривал один в мантии с гербом - силуэтом горы.

- Красный Лиман признал верховенство великой Умани. Так что хотите пройти дальше: объявитесь и сдайте оружие! Так сказал Карачун, старший патрульный.

- Мы беженцы из Пшады. Орда идёт вслед за нами. Если мы сдадим оружие, то, как сможем защититься от разбойника? Или ты, Карачун, последуешь за нами?

- Хватит торговаться, земляной червь! - вспылил патрульный. Солдаты угрожающе подняли копья. - В наших землях запрещено ношение оружия! Для охраны перевозок есть гильдия. Разумеется, наша городская. А ты, чужак, кто такой? Только не говори, что тоже крестьянин!

Урман понял, что обращаются к нему. Он спокойно сверху вниз посмотрел на патрульного и процедил:

- Урман с Севера. Есть проблемы?

Карачун сделал знак, и солдаты придвинулись ближе. Беженцы больше не интересовали. Это мусор, трудовые руки. Заставы создавались для отлова рыбёшки побольше: шпионов, наёмников и разбойников.

- Сдай оружие и пройди с нами! - приказал патрульный. - Иначе смерть. Есть подозрение, что ты шпион. Ну, шевелись!

"Если сдам оружие, то, в лучшем случае, останусь без ничего. В худшем, они узнают, что я наемник и прикончат. Их слишком много. Что же делать-то"? - подумал Урман. Лоб покрылся испариной. Рыцарь коснулся ножен. Сабля вылетела наружу.

- Я обрежу тебе язык, Карачун! - взъярился всадник. Он направил коня на патрульного солдата, но тот проворно отступил за копья. Перед лицом задрожали острые наконечники. Урман срезал два, но их было слишком много.

- Урман и Рюген! - закричал наёмник и пришпорил Кроху. Конь сбил с ног одного из патрульных. В спину летели проклятия. "Хорошо, что у них нет луков"! - обрадовался рыцарь. У самого Урмана был степной лук, но он так и не научился хорошо стрелять. Не хотелось позориться перед отбросами.

Конь уносил прочь, назад к Орде. Дела обстояли хуже худшего. Не страх смерти или плена гнал рыцаря. Он слишком много успел пережить. Нет, Урмана пришёл в ужас перед тем, что всё привычное разом обратилось в прах. Мир рухнул, а люди продолжали жить, как ни в чем не бывало.

- Рюген закрыт, - рассуждал всадник. - Значит, надо вернуться в Орду, и прорваться силой. Что сможет сделать Умань против номадов? И вообще, что это за город?

Урмана осенило. Так вот почему Лига вела такую странную войну с Железным королём! Призрачное единство, общие интересы, законы - всё это были путы на нарождающихся государствах. Теперь эра единения закончилась. Север сыграл роль разрушителя устоев и теперь должен скоро исчезнуть с политической арены. А что станет делать сам Урман? Он не знал ответа. Сначала нужно пробиться домой, а потом будь что будет.

- Я ждал тебя, Марий! - улыбнулся незнакомец, атлетически сложенный мужчина. Густая грива чёрных волос, рассечённая золотым обручем, спадала на широкие плечи. Один глаз закрывала повязка. Но даже и с изъяном, одноглазый он был гораздо красивей многих людей, которых рыцарь встречал раньше.

- Не бойся, ты среди друзей! Прошу прощения за своих людей, Кнут очень прям и немного грубоват. Я не хотел никого пугать.

- Как ваше имя? - спросил рыцарь. - Я должен заплатить выкуп?

- Я - Максимус - защитник справедливости! Нет, ты не пленник. Позволь мне поговорить с тобой, одна маленькая беседа, и если захочешь - можешь сразу уйти. Коня я тебе дарю, в знак чистых намерений.

Хозяин отхлебнул сам и подвинул гостю чашу с вином.

- У нас долгий разговор. Пей, ешь, чувствуй себя, как... среди друзей. Ты видел наш лагерь - но это всего лишь капля в море. Нас много. Но мы не желаем власти или денег. Мы - другие, и воины, вступающие в наши ряды, должны это понимать.

- Я ещё никуда не вступил! - перебил Марий. Вино ударило в голову. - Вы хотите подобраться к отцу? Ключик? Так мне объяснил Кнут. И ради этого захватили меня? Не надо лишних слов!

Он ожидал гнева, наказания, но хозяин словно и не заметил дерзости.

- Так считает Кнут. Я не запрещаю друзьям иметь собственное мнение. И ты, если присоединишься к восстанию Зелёных плащей, можешь думать, о чём захочешь. Если я уже наскучил, то уходи - прямо сейчас! Дорога открыта! Но подумай, что ждёт за воротами? Патрули Умани отлавливают бродяг - одних берут в кандалы, других на вечную службу. Даже если ты переберёшься через пролив - кем станешь? Монахом? Или дружинником знатного господина?

"Он будто заглядывает в голову! - подумал Марий. - Все сомнения открыты перед ним. Кто он такой"?

- Твой талант пропадает зря. Ты можешь стать великим. Я знаю это, чувствую магический дар. Но здесь, в Поморье, он не проявится. Я могу взять тебя в ученики. Вместе мы преодолеем барьер без-магии. А пока отдохни, подумай!

В лагере кишела работа. Одни поднимали валы, другие возводили частокол. Часть воинов продолжала тренировки.

"Что за восстание Зелёных плащей? - подумал Марий. Он вспомнил восторг Кнута, мягкость слов правителя. - Воины из другого теста. Разве можно переменить природу людей"?

Во дворе рыцарь наткнулся на мужчину в сером плаще, показавшийся смутно знакомым. Чеканное строгое лицо, прямой нос, серые глаза. Воин нёс с собой свитки.

- О Господи, Серый! - воскликнул Марий. - Ты выжил?

Воин так серьезно посмотрел на рыцаря, что усташ смутился. Ни радости, удивления не было на правильном лице.

- Я тороплюсь, - сказал, будто в лицо плюнул, Серый и прошёл мимо.

Марий, опешив, смотрел в след. Они вместе дрались, ели из одного котелка, прикрывали друг друга. Серый всегда казался слишком хорош для простого наемника: умный, зрелый, рассудительный. Марий понял, что ничего не значил для товарища. Полковое братство оказалось ещё одной иллюзией.

Глава X.

Первое время Марий боялся встречи с Вильямом. Отец был очень строг, мало ли, ещё выпорет при всех или в кандалах отвезёт в монастырь. А становится святошей, Марий ох как не хотел! Сколько бы наемник не бродяжил по миру, он так и не увидел никаких свидетельств Господа. После всех ужасов, пожарищ и смертей любая вера смешила, а слово, данное епископу, он стал считать уловкой. Мол, вор вора надул.

Рыцарь решил податься в ученики к вождю разбойников. По крайней мере, в лагере он был как за каменной стеной.

- Есть несколько видов волшебства, - поучал Максимус. - Высшее, суть математика. К сожалению, вне Радужного города ты не сможешь использовать заклинания. Разве что с помощью слёз Создателя, но они дороги и опасны для психического здоровья.

- Я видел, как их используют маги Пылающего меча! - воскликнул Марий.

Учитель объяснил рыцарю, что волшебники гильдий используют низкое колдовство и ни на что большее, чем пускание огня и молний из рук не способны.

- Но есть и другие виды таинственного: умение достигать цели с помощью концентрации и убеждения. Взгляни вокруг: разве я чудотворец? Метаю огонь? Обращаю скалы в прах? Но все эти люди всё же собрались в лагере. Потому что идеи способны изменить мир. Не бойся людей! Они заведомо глупее, и к каждому можно подобрать ключик. Вспомни попов: ты не веришь, но их уважаешь. Внешность, одежда, жесты - вот настоящие отмычки!

Максимус всё говорил и говорил. Рыцарь заново переосмыслял жизнь. "Вести - а не быть ведомым! Изменять, но не изменяться! Обманывать других, но ни обманываться сам"! - в голове звучали слова вождя.

- Что такое Радужный город? - однажды спросил ученик.

Максимус долго молчал, будто воспоминания доставляли боль. Красивое лицо исказила ненависть.

- Видишь, что стало с моим глазом? - спросил он. - Вот он, последний подарок от Родины. По моим следам идёт подосланный убийца, и даже в изгнании нет покоя. Радужный город - олицетворение всех пороков в мире: гордыни, стяжательства, трусости. Когда ты будешь готов, я расскажу подробней.

Кнут тоже принимал участие в обучении. Всё свободное от магических занятий время проходило на тренировках с мечом. Кнут, правая рука вождя, был настоящим мастером. Он не умел взбегать по стенам, перепрыгивать через крыши и выпускать огонь из-за рта. Но всё же, стиль Кнута, бережный, скупой на движения, вызывал удивления. Всё что до этого видел Марий, было другим: Мардух лез напролом, Тобиас скользил и прыгал как мартышка.

- Цель боя - убить противника и остаться целым, - пояснил воин. - Экономь силы. Ничего лишнего. В бою не стесняйся: всё равно побеждённый никому не расскажет. Плевок, песок в глаза, спрятанный дротик во рту, колющие удары под щитом - нет ничего не дозволенного!

Шло время. Марий чувствовал, что превращается в нечто большее, чем просто рыцарь. Может быть маг, хоть и без волшебства? Политик? Марий носил подаренный панцирь, закрытый шлем с пышным гребнем, яркий, выделяющийся красный плащ. Солдаты стали относится к нему не как к простому товарищу, а к приближённому вождя.

- Кто знает? - рассеянно протянул Марий. Перед ним стояло бронзовое зеркало. - Может быть, теперь отец признает меня. Я пойду дальше него!

Отражение манило: этот человек в зеркале мог своротить горы. Прежний трусливый Марий умер.

Владимер пропал, будто в воду провалился. После событий в Пшаде никто о нём ничего не слышал. В Орде говорили по-разному: одни считали, что Бог оставил младотюрков, потому что они не оправдали надежд, другие - вождь ещё вернётся и начнётся Золотой век.

Урман прибился к армии Арсена. Бывший тысячник стремительно поднимался в гору. Вокруг него складывался кружок людей нового толка.

- Одной идеей сыт не будешь! - часто приговаривал Арсен. - Бог дал нам свободу. Пришло время пойти дальше!

Ковен тысячника стоял отдельным лагерем под собственным знаменем - солнцем на голубом фоне. В отличие от растерявшихся ханов Арсен знал, что нужно делать - укреплять собственные позиции.

Урман тоже не терял времени. Конечно, рыцарь ненавидел и презирал номадов. Он не мог простить разрушений, грабежа, рабов, но выбора не было. Либо сдаться в плен солдатам Умани, либо прорываться с боем на Запад. Всё равно Орда медленно продвигалась вглубь Поморья, ему было по пути.

- Рейды! Создавайте панику! Забирайте последнее, что не можете унести - сжигайте! - приказывал Арсен. - Надо запугать местных, чтобы они признали нас за богов.

Урман поучаствовал в нескольких рейдах, но скоро понял, что может не хуже. Пленные наемники, солдаты городов Востока вливались в его личный отряд. Перебежчики лучше номадов знали местность и могли проводить дерзкие рейды вглубь чужих территорий. Урман удерживал подчинённых от лишних зверств, но пуще других командиров преследовал и терзал Умань. Могущественный город встал на пути к Родине.

- Урман! - прошептал Менги, единственный младотюрк в отряде. - Я видел пленных. Целую тьму!

Сначала он удивлялся действиям командира. Но когда освобождённые пленники стали вливаться в отряд, стал верным соратником. Менги был незаменим. Он тренировал новобранцев, учил методам степной войны.

- Где? - встрепенулся рыцарь. Разведчик объяснил местность. Урман сообразил, что пленных вели в острог Умани.

- Собирай людей!

Отряд состоял из одних всадников. Многим из наемников было сподручней сражаться пешими, но конь позволял быстро перемещаться и уходить из-под ответных ударов. Менги, как правая рука командира, приучил людей к луку и пике.

Скоро два десятка всадников мчались по степи. Урман задумал дерзкий план. Было мало отбить пленников. Наказать исполнителей, показать пример, вооружить против Умани - это была уже политика, а не просто разбойные вылазки. Но и сам острог представлял интерес. Там могли находиться склады с продовольствием и реквизированные ценности.

Урман обвёл людей взглядом: некоторых он знал ещё на службе Пшаде. Рыцарь не верил в идейность бойцов или в благодарность за освобождение, но им некуда было больше пойти. На этом всё и держалось.

Из косогора вышла вереница пеших. Командир заметил жёлтые плащи охранников. Раз, два, три... четырнадцать копейщиков, и не меньше тридцати пленников. Урману рассказывали о том, что с ними делают. Самых сильных и ловких навеки записывали в армию, а остальных - на рудники или стройку. Умань возводила укрепления.

- Стрелять только в упор! - распорядился рыцарь. - Но близко не наезжать, у них копья!

Лава высыпала на дорогу, конники проносились мимо солдат, сотрясая луками. Менги одну за другой выпускал стрелы в цель. Один из воинов с пикой наперевес ворвался в группу охранников и разметал сразу троих в стороны. Древко застряло в теле, и он едва не вылетел из седла.

- Что это за безумец? - рыкнул Урман. - Вперёд! На выручку! В ножи!

Рыцарь погнал Кроху, копейщики отступили за повозки. Несколько стрел свистнуло мимо. Наемники ещё слабо владели новым оружием.

Выбившийся вперёд конник натолкнулся о копьё и упал. Кто-то ахнул. Но уже в следующее мгновение, смельчак схватился за меч и уже дрался с троими. Урман примчался на помощь и оттеснил нападавших. Остальные налётчики освобождали пленных. Для конвоиров всё было кончено.

- Как твоё имя? - спросил командир. Смельчаку сильно досталось. Если бы не стальной нагрудник острие бы пробило насквозь. Воин с трудом выпрямился, гримаса боли сменилась улыбкой.

- Олег.

Урман вспомнил, что он новенький, из освобождённых. Олега достали из долговой ямы, куда местные забрасывали самых безнадёжных. По слухам воин пропил оружие и задолжал трактирщику.

- В следующий раз держись рядом!

Командир осмотрел пленных. Всех захватила комиссия. Среди усталых озлобленных людей один выделялся ростом и силой. Урман узнал громилу Варгу.

- Варга! А ты как здесь оказался? - ухмыльнулся воин.

- Наша лодка неудачно разбилась. А тут и морская стража подоспела.

С пиратами разговор был короткий. В лучшем случае, вечная каторга.

- А где Истад? Сбежал, поди...

- Утонул. С раной тяжело плыть.

Менги подъехал к командиру. Ордынец ткнул пальцем на людей.

- Что будем делать?

- Эй, пленники, я дам вам возможность отомстить! Кто хочет наказать Умань?

Спустя время колонна конвоиров и пленников продолжила путь в острог. Урман оставил двух наемников следить за конями, а остальные, накинув форменные плащи стражников, отправились на задание. На этот раз пленники были связаны только для виду. Каждый из них получил оружие.

- Мы идём в лапы льву! - напомнил Варга. - Надо отступить!

- Клянусь моей матушкой, - засмеялся Олег. - Я думал, что в Пустоши народ гораздо отчаяннее!

Острог встретил запертыми воротами. Урман увидел деревянные колья, вышки со стражей, несколько стрелков. Крепость охраняла дорогу к Красному лиману, от которого можно было взять курс на Рюген.

- Всё пропало, нас раскрыли! - прошипел Варга. Он ощущал себя дураком, раз согласился на безумие. Атаковать целую крепость горсткой солдат!

Урман истекал потом. "Ну, же, давайте, ребята! Мы пришли, открывайте"! - переживал командир.

Наконец створы распахнулись. Колонна прошла внутрь. Урман пытался сосчитать гарнизон, но сбился на третьем десятке. Навстречу вышел толстяк в замызганном камзоле.

- Эй, а Миха где? - спросил он.

- В фургоне, в пути занемог, - нашелся Урман. Менги зашёл за спину одному из стражников. Олег всё испортил.

- Рюген! - выкрикнул воин и вонзил меч под дых любопытному стражнику. Менге напал вторым.

- Орда! - закричал Урман. С саблей он бросился сразу на трёх противников.

Бывшие пленники выхватывали спрятанные мечи и набросились на охрану. На воротах образовалась свалка. С вышки выстрелили из арбалета, болт пригвоздил одного из наемников к фургону. Несколько воинов кинулось наверх по лестнице.

Стук клинков разорвал боевой вопль Варги. Великан с палицей ворвался в ряды жёлтых. Силы ему было не занимать. Урман видел, как стражники складывались с одного удара. Варга внёс перелом в схватку, то там, то тут, уманцы бросали оружие и сдавались. Вскоре острог оказался в руках отряда.

Урман пересчитал потери: четверо раненых и трое убитых. Но заточённые люди покрыли потери. Острог служил транзитным пунктом в переброске узников в столицу. Здесь скопилось не меньше сотни пленных. Некоторые из них согласились присягнуть Урману.

- Слава сотнику! - воскликнул Менги. - За Урмана!

- Ура! - поддержал отряд.

Новые воины требовали лошадей, и даже награбленных денег не хватало. Части солдат пришлось составить пеший корпус. Их число быстро росло. Слава об Урмане летела впереди отряда. Оставшиеся не удел наемники и солдаты шли к нему на поклон. К тому же он единственный из Орды принимал к себе. Младотюрки продолжали видеть местных людьми второго сорта.

Арсен прикрывал отряд от других ханов, но и требовал немало: выступать за ним по первому требованию, отчислять часть добычи, охранять лагерь. В Орде говорили, что он мечтает стать эмиром - правителем над захваченным Поморьем.

- Урман! - Арсен вызвал рыцаря. Тысячник был в плохом настроении. - Я понимаю, что тебе жаль... соплеменников. Ты ещё не до конца стал младотюрком, хоть и принял Бога.

Тысячник, а он принимал в шатре при телохранителях, пошёл кругами.

- Ханы волнуются, они завидуют моей силе. Ты подаёшь повод! Все эти бродяги, отряд - мало освобождать! Мы не за этим пришли. Нам нужны конкретные действия, чтобы отбиться от обвинений!

- Я готов!

- Умань обратила на нас внимание. Мы приближаемся к её границам. Все эти разбои носили превентивный характер. Но теперь начинается настоящая война. И всё гораздо хуже, чем раньше. Ведь Бог куда-то запропастился.

Арсен объяснил, что необходимо припугнуть Умань. Разведка доложила об отходе когорты под защиту стен Красного лимана. Нужно было перехватить её на марше.

- К сожалению, у меня нет лишних воинов, - признался тысячник. - В Орде слишком много врагов. Приходится охранять скот и стойбище. А вот ваш отряд - совсем другое дело.

Урман вернулся в лагерь. Он стоял особняком, рядом с ковеном Арсена. В отличие от младотюрков, отряд рыцаря не был самодостаточен, мог прокормиться только на войне. Награбленное по бросовым ценам менялось на продовольствие и оружие.

В отряде воевали в роговых доспехах и с короткими сложносоставными луками. Выучкой они уступали номадом, зато не боялись сражаться спешившись.

- Олег, - приказал Урман. - Подойди! Люди жалуются, что ты слишком много пьешь. В бою не подчиняешься приказам и подводишь остальных.

Наемник был рыцарем, как и Урман, только старше. Олег происходил из рода местных свеев. Наследства, как у младшего сына, ему не оставили, поэтому он всю жизнь служил.

- У нас новое задание. Если как обычно полезешь вперёд, то просто погибнешь. Менги! Собирай людей, мы выходим!

Отряд сильно разросся, Урман командовал над тремя десятками всадников и сотней пехоты. Пешцев он вооружил копьями, по образцу солдат Умани. Варга возглавил копейщиков, Менги - конных стрелков.

Урман прикрыл усталые глаза ладонью. Он валился с ног от усталости. Преследование уманцев продолжалось вторые сутки. Когорта не приняла честный бой, а начала отступление к крепости. Коники обсыпали солдат стрелами, пока не опустели колчаны, но их было слишком мало. Пехота Варги безнадёжно отстала, утонув в размякшей после дождей дороге.

- Урман! - обратился Олег. - Люди устали! Мы не сможем продолжить погони!

Солдаты будто бежали от самого Дьявола. Но, стоило только налететь на колонну, как уманцы копьями отгоняли всадников.

- Отходим! - посоветовал Менги. - Это тоже победа! Мы выиграли!

Урман дал отмашку. Когорта смогла достичь Красного Лимана первой. Теперь, не смотря на упорство, не было возможности взять стены с ходу. Солдаты могли продержаться целую вечность.

"Как бы пробиться в порт? - раздумывал рыцарь. - Похоже, я надолго застрял в Орде"!

С другой стороны Урману нравилось военное дело, собственный отряд, кружок товарищей офицеров.

Начало весны принесло голод и разорение. Часть городов давала вассальную присягу, часть затворяла ворота. Впереди Орды валили массы беженцев. Поля оставались брошенными. В этом году никто не станет сеять. Усадьбы, деревушки, сёла были сожжены по обе стороны фронта. Умань оставалась единственным врагом на пути. Первые поражения приучили к копейщикам прилагать стрелков и конные отряды дворян. На выручку союзнику с далёкого запада шла рыцарская кавалерия Железного короля. Урман с нетерпением ожидал встречи с северянами.

Орду тяготили огромные обозы из награбленного добра, и она разбила колоссальный военный лагерь, Сарай - так называли его сами младотюрки или ставку по-словенски. Урман заклялся посещать главный лагерь. В Сарае было больше словенцев, чем младотюрков. Перекупщики, ростовщики, проститутки, агенты - всё это бурлило и алкало выгоды. Урман явно был там лишний. Урман ощущал разочарование. Он вспомнил, как грезил Поморьем, но то, что нашёл за морем, вызывало тошноту.

Да и соратники, из младотюрков были ничем не лучше. Они не осознавали себя, были как животные.

"Пройдет ещё пару лет, вы обретете разум, - с горечью думал наемник. - И станете такими же, как и все. Нет, даже хуже. Вы не видели добра. Вы не знаете, каково это заботиться о других. Вы ничего не знаете, и ничего не хотите знать. Ваше самомнение уже сейчас превыше разумного. Нет, у такого народа не может быть будущего"!

Арсен сильно изменился. Когда-то он был одним из приближённых Владимера и носился с мечтой принести волю Бога Западу. Арсен перестал грезить, он делал, как умел. Младотюрк стал бояться за жизнь, даже друг Урман был опасен, и между товарищами воздвиглась холодная стена. Арсен больше не был кем-то родным, нет, это начальник, вождь.

- Я доволен тобой, рыцарь, - Голос стал сух и резок. Наемник подумал, что вождь совсем не рад ему. - Люди говорят, что ты силен. Рассказывают, ты с молодежью разбил городскую когорту и с ходу занял острог.

- Мне просто повезло, - признался Урман. - Словенцы не опытны в бою против конных, к тому же у них не было луков.

Арсен отвернулся к стене. Рука нервно коснулась эфеса. Он быстро повернулся и лицо его дрогнуло.

- Главное дело ещё только впереди, - хриплым голосом проговорил он. Казалось, у него перехватило дыхание. - Мы идем на союз со Словенском. Пока это необходимо. Есть один человек, Бертин, который может помешать союзу.

- Я не убийца, - тихо сказал Урман.

- Мне больше некому довериться. Это необходимо для победы. Сделай ради Орды. Ради меня. Ты должен мне! Забыл? Помнишь, как ты пришел к нам - голый, нищий и опустошенный. Кто дал тебе меч? Кто дал право судить? Я!

Рыцарю показалось, что Арсен ненавидит его. Он никак не мог понять, чем навел опалу.

- Я вождь и могу просто приказать! Но я прошу - поезжай в Пагорки и убей этого ублюдка!

- Я сделаю это в искупление долга.

- Отлично! Дело простое, важно не привлекать внимания. Поэтому отряд не нужен. Возьми только самого преданного человека и выезжай уже сейчас!

Легко сказать! Урман попрощался с товарищами, позвал Менги, а что, хороший парень, в бою расторопен, и немедленно выехал из лагеря. Менги почти исполнилось двадцать пять. Он был ловок и пока ещё достаточно наивен, чтобы не вызывать острой неприязни. Жизнь удивляла и радовала кочевника. Он говорил, что копит на калым, но как-то неохотно, не торопясь, лишь бы не отставать от других. Менги любил жизнь, любил так, как её может любить игрок. Но простая размеренная жизнь была противна. Наверное, только из страха стать скучным пастухом он затягивал с женитьбой.

- Эх, Менги, когда же ты повзрослеешь? - улыбнулся Урман, глядя на взлохмаченную голову. Кочевник почти не следил за собой, волосы то отрастали до неимоверной длины, то он сбривал их начисто.

- Надеюсь, к тому моменту, когда это случится, меня не будет в живых! - засмеялся номад.

Весенняя погода неустойчива: ещё днем светило солнце и было жарко, но к вечеру небо затянула алая пелена, с севера дохнуло холодом. Из-за рта повалил пар. Казалось, дороге не будет конца и краю. Пейзаж не располагал к радости: скучная окаменевшая земля, серые валуны, желтая трава. Область словно вымерла: остатки населения бежали. На нейтральной полосе было холодно и скучно.

- Почему тебя выбрали? - спросил Менги. Парень на ходу жевал пшеничную лепешку, говорил невнятно и с паузами.

- Самый последний младотюрк справится лучше. Всем известно, что Урман не любит убийств.

- Я не знаю, - признался рыцарь. Он не понимал, куда клонит товарищ.

- Мой тебе совет, как только вернешься в Сарай, забирай ценное и уходи, пока цел.

- Не понимаю?

Менги хмыкнул, заглотил остатки лепешки и рванул поводья. Конь ускорился. Парень птицей взлетел на ближайший пригорок.

- Мы приехали!

Всадники помчались вниз по склону. Селение состояло из нескольких каменных домиков и сараев. Урман погнал коня, не зная толком, что дальше делать.

Менги первым заподозрил неладное. Он поднял руку.

- Собаки не лают!

Пагорки встречали в полном молчании. Ни дыма, ни лая, ни мычания скотины.

- Лучше возвратиться, - прошептал Менги. - Тут кто-то уже побывал.

Урман замер, прислушиваясь. "Надо уходить! - подал голос рассудок. - Слишком опасно".

Из-за угла мелькнула тень. Менги вскинул лук.

- Уходим! - прошипел номад.

Урман слишком долго колебался. Несколько человек натянуло сеть, перегораживая дорогу. Два арбалетчика поднялись на крыше. Рыцарь вытянул саблю.

"Ловушка! Нас ждали! - испугался Урман. - Я привёл в западню"!

- Сдавайтесь! - приказал женский голос. - Вы окружены!

Менги зашипел как кот, обожжённый кипятком. Номад рванулся в сторону.

- Орда! - выкрикнул воин.

Ветвистая молния вылетела из-за домов и взрыла землю под копытами Крохи. Урман выпал из седла и тяжело рухнул на спину. Зрение расплылось от удара, но он смог заметить, что Менги прорвался через заслон.

Ледяное лезвие прижалось к горлу. Рыцарь увидел бледное лицо воительницы.

- Без шуток! Шевельнёшься - умрёшь!

Урману связали руки, забрали саблю, кинжал и повели под конвоем из двух хмурых мужчин. Ещё несколько стрелков присматривали с крыши. Рядом шла воительница в алой мантии и фигурном панцире. Длинные волосы выбились из-под остроконечного шлема.

- Я слышала об одном рыцаре с Рюгена, - заметила девушка. - Урмане. Возможно, только из-за моего любопытства ты ещё жив.

Пленник промолчал. Голова кружилась от удара. Урмана втолкнули в дом. Внутри было темно, хоть глаз выколи.

- Оливер, займись камином! Я замерзла как сосулька! - приказала воительница.

"Что им от меня надо? - соображал рыцарь. - Надеюсь, я ещё буду жить, пока Менги приведёт подмогу"!

Пламя заплясало на поленьях. Воины сгрудились перед камином, отогревая замерзшие руки.