Возвращение Конана

ГЛАВА 2. КОЛЬЦО РАКХАМОНА

Знойное полуденное солнце огромным раскаленным шаром висело над пустыней. Вдалеке виднелась рощица пальм. Стая грифов облепила их так, что висела, будто гроздья спелого черного винограда. Куда ни посмотри, везде, до самого горизонта, волнистый желтый песок, образующий небольшие дюны.

Одинокий всадник остановил свою лошадь в тени пальм, обрамлявших оазис. Хотя на нем был белый халат жителей пустыни, в чертах его лица не ощущалось ничего восточного. Рука, которую он поднял, чтобы защитить глаза от солнца, выглядела широкой и сильной, с небольшим остроконечным шрамом у кисти, кожа имела коричневый оттенок, но то был цвет не коренного жителя Зингары, а просто хорошо загоревшего пришельца с запада. Голубые глаза напоминали два бездонных омута. Блестящий металл просвечивал через дыру в халате и выдавал, что путешественник носил под одеждой броню. Его меч, подвешенный у седла, покоился в кожаных ножнах.

Конан ехал быстро. За время своего пути он загнал уже четыре лошади.

Преодолевая пустыню, окружавшую Коф, варвар только один раз остановился, чтобы купить себе халат и немного хлеба и мяса в грязной и бедной пограничной деревушке. Никто не напал на него в пути, хотя многие жаждали его смерти. Но здесь, в пределах королевства Коф, лишь единицы могли бы опознать его.

Острые глаза Конана, осматривая горизонт, с трудом различили контуры домов и возвышающиеся стены. Это был город Канария. Здесь Пелиас скажет ему, кто похитил королеву. За пять лет до этого киммериец оказал услугу Пелиасу, когда тот был заключен в темницу своего врага Тзота-Ланти. Конан пришпорил черного иноходца.

— Клянусь Кромом! — прошептал он. — Я надеюсь застать Пелиаса в хорошем расположении духа. Он, наверняка, лежит пьяный на своем позолоченном диване. Но клянусь, я разбужу его!

На узких улицах и мощенных булыжником площадях Канарии мелькало множество пестро одетых людей. Зуагиры; наряженные женщины с блуждающими взглядами и руками на животе; охотники, продающие свою добычу; проститутки в красных накидках с накрашенными лицами — все вместе составляли живописную картину.

То там, то здесь толпу рассекали вооруженные слуги знатных людей, окружая паланкины, которые несли на своих плечах мускулистые рабы Кофа. Группы стражников шумели в казармах, слышался звон цепей и ржание лошадей.

Крассидус, здоровенный капитан из охраны западных ворот, поглаживая свою седую голову и громко ругаясь, наводил порядок. Иностранцы часто приезжали в город, но редко случалось, чтобы они прибывали в таком количестве, как сегодня.

Сразу после полудня в облаках пыли из пустыни появились семеро человек. Ими руководил мужчина с умным взглядом, жиденькие усы кисточками свисали по краям его рта. Он был вооружен подобно западному рыцарю, хотя на его панцире и шлеме отсутствовал девиз. Рядом с ним на черной лошади ехал стигиец, тело которого окутывал просторный халат, а из-под халата выглядывал кончик лука. Другие были вооружены мечами и кинжалами, в руках они держали пики. Все они выглядели отъявленными негодяями, способными перерезать глотки кому угодно. Охрана их не задержала только потому, что не в обычаях Канарии было при свете дня останавливать иностранцев без основательных причин.

Тем не менее Крассидус бросил внимательный взгляд на эту семерку, которая направилась в северную часть города. Они вскоре исчезли в одной из дымных таверн.

Остаток дня прошел спокойно. Солнце бросало последние лучи перед быстро надвигающимся на город мраком, когда высокий, мощный иностранец подъехал к воротам и потребовал, чтобы его впустили.

Крассидус приказал подождать, поскольку один из охранников громко крикнул:

— Куда ты лезешь, наглая твоя рожа?! Иностранцам ночью въезд закрыт! Чтобы неповадно было нападать на мирных граждан и портить наших женщин! Назови свое имя и скажи, зачем приехал, а не то я закую тебя в железо!

Глаза иностранца блеснули; наполовину скрытый своим плащом с капюшоном, он ответил ледяным тоном:

— Мой друг, — произнес он с варварским акцентом, — и за меньшие оскорбления я перерезал не одну сотню глоток. Если мне не позволят войти, то, клянусь Кромом, я обращу в пыль эту кучу лачуг!

— Не лезь на рожон, болван! — прикрикнул Крассидус, ударяя охранника. Проваливай отсюда, дурень, я потом еще пересчитаю твои зубы! А теперь послушайте меня хорошенько, сир! — обратился он к всаднику. — Мы не любим, когда в Канарии случаются убийства. Поэтому ворота запираются на ночь, и уж потрудитесь указать причину, почему мы, собственно, должны вам открывать.

— Я хочу видеть Пелиаса.

— Отпирайте! — тотчас скомандовал Крассидус.

Мощные засовы были выдвинуты. Два охранника не спускали с них глаз, а третий медленно отвалил тяжелую створку ворот. Всадник проехал легким галопом, не удостоив никого даже взглядом. Пришпоривая свою лошадь, он сразу же направился в северный район.

Молодой охранник, едва сдерживая гнев, обратился к капитану:

— Мы позволили проехать этому негоднику, как будто он властитель города! Но почему?

Крассидус улыбнулся, поглаживая седую бороду.

— В твои годы редко попадаются мудрые люди. Неужели ты не видишь, что это северный варвар? Когда-то военачальник одного небольшого городка имел неосторожность захватить в плен такого же варвара. Дикарь этот скоро сбежал, а потом привел банду зуагиров и отомстил обидчику. Бандиты штурмом взяли город, поубивали людей, захватили пленных и все, что могли, разграбили и предали огню. Сдается мне, этот человек — того же сорта.

— Но сейчас он один, и бояться его… Даже если он и замышляет что-то, Пелиас узнает об этом и своим искусством не допустит…

— Теперь ты понимаешь, дурачок?

Конан знал, что Пелиас живет в замке из желтого камня в северной части города. Варвар собирался немедля навестить колдуна и, оставшись в его доме до утра, просить совета. Цивилизованная жизнь мало изменила его привычки и не изнежила ничуть. Каравай хлеба, кусок мяса и фляга зля — вот все, что нужно было королю Аквилонии. Если не было постели, он мог спокойно спать и на полу таверны. Вообще-то, в другой раз, Конан не рискнул бы посещать Пелиаса среди ночи — ведь мало ли какие силы тьмы могли прятаться в коридорах чародейского дома! Но теперь выбора не было…

Неожиданно его внимание привлекли чьи-то проклятия и вслед за этим — крик ужаса. Конан резко натянул поводья. Двери ближайшей таверны распахнулись, и на улицу выбежала молодая девушка.

Она была одета, как обычная мехрана — девица, ищущая наслаждений, верная последовательница Эрлика. Но сейчас ее простое платье было разорвано и лохмотья едва прикрывали тело. Руки покрывали ссадины, а черные волосы в беспорядке падали на плечи. Девушка затравленно поглядела на дверь, которая с треском захлопнулась за ней, и затем ее большие глаза остановились на Конане, неподвижно, подобно статуе, восседавшем на коне. Она в ужасе поднесла руку ко рту.

— А теперь расскажи-ка, что с тобой случилось, красавица? — спросил киммериец, наклоняясь к девушке. — Тебя обидели или… что?

Девушка оправилась одним неуловимым движением.

— Два пьяных солдата пытались изнасиловать меня. Я пришла купить вина моему отцу. Они и деньги отняли, — призналась она.

Глаза Конана загорелись, и он спрыгнул на землю. Его кодекс чести не позволял пройти мимо, если обижали женщину.

— Ничего, девушка, мы еще потреплем их бороды. Пошли. Они там одни?

Утвердительно кивнув, она повела его к таверне. После секундного колебания она открыла дверь. Сделав два больших шага, Конан очутился внутри. Дверь со щелчком затворилась. То, что он увидел, поразило его.

Пьяных солдат не было и в помине. Вместо них, зажимая в руках мечи и кинжалы, стояли семеро абсолютно трезвых и прекрасно вооруженных незнакомцев. Решимость убийц горела в их глазах, когда, спустя мгновение, они бросились на Конана. Любой цивилизованный человек в первую секунду был бы ошеломлен, а в следующую уже лежал бы с перерезанным горлом, но варварские инстинкты киммерийца спасли его. На какую-то долю мгновения он опередил нападавших и сам перешел к действиям. Выхватывая меч, краем глаза Конан заметил, что убийцы выстраиваются полукругом, подобно волчьей стае. У него имелся только один шанс отразить атаку — перейти в нападение самому. Могучим ударом ноги варвар послал стоявшую перед ним скамейку в направлении троих противников и опрокинул их на пол. Они беспомощно барахтались, изрыгая грязные ругательства. Конан быстро уклонился, пронзив мечом одного из нападающих, и наотмашь ударил кулаком по лицу человека, который пытался броситься ему в ноги. Конан почувствовал, как голова неудачника треснула у него под кулаком и тело разом обмякло. Пользуясь неразберихой среди противников, Конан прорвал круг. Мгновенно он обхватил тяжелый дубовый стол и с силой бросил навстречу врагам.

Оружие посыпалось на пол, проклятия и стоны вновь огласили воздух. Пользуясь короткой передышкой, Конан выдернул из-за пояса кинжал. Он не стал ждать повторения атаки. Красный туман звериной ненависти застилал ему глаза, он жаждал крови. Бросившись вперед, один против пятерых, Конан жестоким ударом рассек одного из убийц на две части. Левой рукой он парировал удары кинжалов, а мечом рубил направо и налево. Он поразил еще одного — и тот свалился на обагренный кровью пол. Оставшиеся трое вели себя теперь намного осторожней. Похожий на волка главарь сделал ложный выпад, но едва не поплатился за это головой, с трудом уклонившись от мгновенного удара киммерийца. Правда, после этого он неловко растянулся на полу. Конан узнал в нападавшем Барракуса, знатного аквилонского дворянина, которого он изгнал из страны за участие в заговоре.

В следующее мгновение двое других бросились в атаку. Одному удалось-таки обрушить удар на голову киммерийца, немного оглушив Конана и оставив на его шлеме изрядную вмятину. Искры посыпались из глаз Конана, но он порывистым ударом поразил противника, и все же тот перед самой гибелью успел глубоко ранить варвару левую руку.

Пока киммериец поспешно вытирал кровь с лица, Барракус барахтался на полу, пытаясь подняться на ноги.

Конан шагнул ему навстречу, но ноги заскользили в луже крови, и он упал. Один из убийц с радостным криком кинулся на киммерийца, поднимая смертоносный меч. Нога Конана выпрямилась, и мощный удар обрушился на коленную чашечку врага. Увидев, что тот падает, Конан тотчас подставил кинжал. Клинок с хрустом вошел в тело врага.

Уклонившись в сторону от падающего тела, Конан с кошачьей ловкостью вновь оказался на ногах, готовясь отразить атаку пришедшего в себя стигийца — того самого, которому Конан едва не размозжил кулаком голову. Смуглый гигант бросился на Конана с горящими глазами, на губах его от ненависти появилась пена. В одной руке он держал белый плащ, а в другой тяжелый длинный нож, который он швырнул в Конана с такой силой, что лезвие, ударившись о броню, пробило ее и вошло в тело киммерийца. Но Конан, даже не вскрикнув, быстро выдернул этот нож и обрушил на врага всю тяжесть своего меча. Рот стигийца перекосился от страшной боли — и гигант, застонав, повалился на пол. Конан вырвал из его тела лезвие меча и двинулся на уцелевшего главаря.

— Ты забыл свою рыцарскую клятву, когда я возвратил тебе твое имущество, Барракус! — прорычал он. — Теперь я хочу получить твою голову за твое предательство!

Он поправил шлем и вытер кровь, продолжавшую стекать по лицу из раны на голове. Левая рука варвара была в запекшейся крови, кровь сочилась из груди. Но жажда мести еще жарче пылала в его страшном взгляде.

В голове Барракуса вихрем пронеслись кошмарные легенды, ходившие о киммерийце, и, потеряв контроль над собой, он попытался бежать.

С грохочущим смехом Конан метнул меч, подобно дротику. Лезвие пробило броню в панцире Барракуса — и аквилонец свалился, вытянувшись во весь рост. Меч торчал из его спины, и кровь широким потоком хлестала изо рта.

Окруженный мертвыми врагами, Конан позволил себе немного расслабиться. Но голос, раздавшийся позади, заставил его снова принять боевую стойку. Конан мгновенно повернулся, ожидая новой атаки.

Толстенький человечек стоял у приоткрытой двери, молитвенно сжимая пухлые руки.

— Милосердная! Что же случилось в моем доме?! — на его лице было написано искреннее беспокойство. — Везде кровь! Мебель поломана!

В два шага Конан оказался рядом с хозяином таверны, кинжал приподнял его подбородок.

— Ты причастен к этому делу, шакал? — произнес варвар. — Они не могли устроить здесь засаду без твоей помощи!

— Милосердный господин! Они угрожали мне, обещали убить. Они сказали, что сделают все тихо и быстро…

Конан ударил его по лицу с такой силой, что хозяин таверны отлетел, ударившись о дверной косяк. Он закружился на одном месте, и кровь побежала из его разбитых губ.

— Тихо! — прогремел Конан. Его гнев немного прошел. — Будь доволен, что я не содрал с тебя шкуру!

— Да! Да! Господин! — трактирщик плакал от ужаса.

— Теперь принеси вина, пока я не расстроил твой желудок и не раскроил тебе башку! Самого лучшего вина! Да еще полотенце, чтобы перевязать эти царапины!

Трактирщик торопливо кинулся выполнять приказание; ударом ноги Конан отбросил трупы, навалившиеся на скамью, и утомленно присел. Мысли роились у него в голове. Куда подевалась девушка, заманившая его? Она исчезла.

Хозяин вернулся, дрожа всем телом. Он принес бутылку вина и оловянную кружку. С нетерпеливым проклятием Конан вырвал бутылку у него из рук и опрокинул ее над своим запекшимся горлом. Осушив бутыль, он отшвырнул ее, вытер рот рукавом, красным от крови, и поднял глаза на хозяина.

— Ну, головорез! — произнес Конан. — Теперь расскажи мне, куда делась девушка, которая была здесь незадолго до меня?

Пухлый трактирщик с позеленевшим от страха лицом закачал головой.

— Знатный господин, я ни разу не встречал ее до вчерашнего дня, когда она явилась, одетая в чужеземное платье. Она переоделась наверху. Я не знаю даже ее имени.

Конан поднялся, ему не давали покоя раны, на много дней уложившие бы в постель обычного человека. Вытащив меч из ножен, он произнес:

— Проведи меня в ее комнату, и если это еще одна ловушка, ты не успеешь моргнуть глазом, как очутишься в аду!

Коленом варвар подтолкнул дрожащего хозяина к узким ступенькам. Киммериец следовал за ним, внимательно осматривая каждую щель. Трактирщик остановился перед дверью и вытащил ключ из большой связки, висевшей на боку. Он отпер дверь и широко распахнул ее перед недоверчивым варваром. Конан огляделся и решил, что в этой узкой комнате невозможно устроить засаду. Из мебели были только кровать и небольшой стол. На кровати лежала зеленая шелковая одежда, тюрбан, украшенный изумрудной булавкой, и вуаль. Конан стоял, пораженный увиденным. Это был гардероб знатной гирканской дамы из сильной и быстро растущей Восточной империи.

С хмурым лицом, Конан повернулся назад, размышляя над новой загадкой.

Предчувствуя неладное, Конан выскочил из таверны с обнаженным мечом в руке. Вокруг никого не было. Раны болели, особенно на груди, но у него хватило сил вскочить в седло ожидавшей его лошади.

Киммериец прекрасно знал, что множество людей, несходных ни по убеждениям, ни по происхождению, в разных частях света жаждут его крови. И тем не менее недавняя засада глубоко озадачила его. Ведь он отправился в это путешествие тайно. Только Троцеро и Просперо знали его маршрут, а их верность вне подозрений. И все-таки ему устроили ловушку.

Как могло случиться, что Барракус — западный рыцарь — и гирканская женщина сговорились, стремясь убить его?

Конан ехал, размышляя о происшедшем с варварской невозмутимостью. Он решил подождать и не ломать голову, по опыту зная, что будущее обязательно прольет свет на это дело.

Неторопливо двигаясь по улицам, Конан цепко окидывал взглядом темные места; мерцающий свет свечей, иногда видневшийся в окнах, озарял ему путь. Варвар мечтал сейчас о прекрасной незнакомке, которая недавно вела его на смерть. Она распалила в нем желание, и Конан надеялся получить от нее хотя бы поцелуй в награду за помощь. Но о том, где она теперь, могла сказать только черная магия.

Проезжая через пустынную площадь, в свете выглянувшей луны он заметил очертания остроконечной башни — своим шпилем она, казалось, утыкалась в черное небо.

В глубокой темноте от башни исходило мерцающее сияние, подобное отблескам заходящего солнца. Это был замок Пелиаса. Вокруг него раскинулся цветущий сад с широкими аллеями.

Здесь не было ни стен, ни ограды, ни каких-либо других укреплений. Да в этом и не было нужды. Ужасные легенды, которые часто по вечерам рассказывали своим детям местные жители, заставляли канарийцев держаться подальше от обители колдуна. В замок легко было проникнуть, но возвратиться из него удавалось далеко не каждому.

У края аллеи лошадь тихо заржала и остановилась, попытки пришпорить ее не увенчались успехом — лошадь застыла на месте, как вкопанная.

— Клянусь Кромом! — прошептал Конан. — Кажется, на сегодня Пелиас подобрал себе странную компанию. Хорошо, я пойду пешком.

Он слез с лошади и зашагал по аллее, выложенной каменными плитками, озираясь по сторонам и держа руку на рукоятке меча. Магические обряды часто привлекали чудовищ мрака, запах падали был притягателен для хищников. Конану доводилось встречать подобных существ, порожденных в страшно далекие времена иной, чуждой жизнью. Многих из них можно было убить только с помощью заговоренного оружия или таинственных заклинаний. Но Конан никогда не прибегал к этим мерам. Всем силам черной магии он предпочитал свой обоюдоострый меч.

Тем временем варвар достиг замка без всяких приключений, ни один демон не осмелился напасть на него по дороге. Луна вновь выглянула из-за облаков, и в ее свете Конан увидел, что желтое сияние замка объясняется множеством золотых монет, покрывающих стены. Киммериец стоял, внимательно всматриваясь в замок. Все строение источало настолько чужеродный дух, что Конан даже начал сомневаться, сумеет ли отдохнуть в этой обители мрака. На золотых монетах проглядывали загадочные письмена и таинственные знаки. Конан знал, что монеты были отчеканены очень давно, в несуществующих уже королевствах. По преданиям, в те легендарные времена жрецы и колдуны управляли миром, утверждая на Земле страшный террор. Молодых девушек уводили в темные пещеры, где совершались страшные ритуалы, на площадях городов в адских мучениях умирали тысячи пленников.

Легкая дрожь пробежала по его телу; это место было явственным пристанищем зла. Тем не менее варвар толкнул тяжелую дверь. Холодная металлическая плита отошла внутрь, освобождая проход. Точно крадущийся тигр, с обнаженным мечом в руке киммериец проник в жилище колдуна. В слабом свете он различал два ряда ступеней: одни вели вниз, другие — вверх. Конан направился вниз, так как уловил слабый запах, доносившийся оттуда. Глаза киммерийца сузились. Подобные запахи его преследовали в городе мертвых, где варвар провел однажды страшную ночь. Конан встряхнул головой, похожий сейчас на рассерженного льва.

Внезапно откуда-то из глубины здания раздался голос:

— Входи, Конан. Ты ошибся: тебе нужны ступени, которые ведут наверх: дальше станет светлее.

Конан так и не смог определить, откуда доносился голос. Казалось, он возникал прямо из пустоты…

Яркий светящийся шар возник перед варваром столь внезапно, что тот от неожиданности отпрянул назад. Сияющий шар свободно висел в воздухе без всякой опоры. Осмотревшись, Конан установил, что находится в зале, украшенном гобеленами тонкой и старинной работы. Одна из стен была покрыта полками, на которых размещались сосуды из камня, серебра, золота, нефрита. Некоторые из сосудов были украшены рисунками, другие чеканкой, и все они располагались в полном беспорядке. Сияющий шар медленно двигался над ступеньками. Конан следовал за ним без колебаний. Варвар не был коротко знаком с колдуном, но складывалось впечатление, что Пелиас вполне расположен к киммерийцу. Ступеньки скрипели под ногами Конана, до сих пор державшего в руке меч, хотя все опасения почти рассеялись.

Лестница закончилась перед дверью в медной окантовке. Всю поверхность двери покрывали таинственные знаки, свивавшиеся в причудливые спирали. В некоторых из них Конан узнал магические символы древних цивилизаций. Он недоверчиво нахмурился. Дверь тихо отворилась, и блестящий шар исчез.

Да в этом летучем фонаре теперь уже и не было нужды. Комната, в которую вошел Конан, оказалась громадной и хорошо освещенной. Вся она была заставлена большим количеством произведений искусства из разных стран мира. Вделанные в стены кронштейны поддерживали множество горящих свечей, мягкие ковры покрывали пол. В центре комнаты находился огромный, усыпанный подушками диван. На нем лежал высокий, седовласый человек в одежде ученого. Это был Пелиас. Его глаза были темны и задумчивы. Небольшая голова и длинные ноги указывали на благородное происхождение. Взор киммерийца остановился на большом кинжале, на стоявшем неподалеку книжном шкафу, на нескольких кожаных фолиантах, валявшихся на полу. Рядом с диваном лежал свиток из пергамента. Казалось, некоторые книги тоже написаны на пергаменте, однако Конан знал, что чаще всего заклинания колдунов пишут на человеческой коже. На одной из стен висело зеркало в простой железной оправе, резко контрастируя с роскошью обстановки. Конана не удивил дух сибаритства, который царил в помещении.

Подобно большинству колдунов, Пелиас никогда не пренебрегал удовольствиями рода человеческого.

— Подойди, Конан, — произнес маг. — Мы не виделись с тобой почти четыре года.

Пелиас тотчас заметил тяжелую походку Конана, кровь, забрызгавшую во многих местах его одежду.

— Ты ранен — и недавно! Ты нуждаешься в хорошем глотке вина, подожди немного.

Пелиас повернулся к украшенному искусной резьбой буфету и открыл одну из многочисленных маленьких дверок. В углублении он взял хрустальный флакон, выполненный в виде черепа и наполненный фиолетовой жидкостью. Он добавил в чашу с вином изрядную порцию этой жидкости и протянул Конану.

— Выпей, мой друг. Это настойка из трав, собранных в далеком Куше. Твои раны быстро затянутся, а тело наполнится бодростью.

Конан осушил чашу одним могучим глотком. Лицо его невольно исказилось. По венам пробежал огонь и голова закружилась, но вскоре головокружение прошло, и по всему телу разлилось приятное чувство облегчения. Казалось, огромный груз свалился с его плеч. Сняв шлем, Конан испытал резкую боль, как будто с него сняли скальп. Волосы спутались под запекшейся кровью, но рана уже зарубцевалась. Через несколько минут раны вообще перестали болеть.

— Воистину, это могущественное зелье, Пелиас! — воскликнул киммериец.

— Оно быстро действует, состав приготовлен из нескольких сильнодействующих трав.

С тихим ворчанием Конан избавился и от доспехов.

— Позволь мне задать тебе один вопрос, — сказал маг. — Что привело тебя сюда? Я ни разу не слышал о войнах на северо-западе, в которых тебе потребовалась бы моя помощь.

— Там, где идет война, я всегда обхожусь без помощи магии, — прорычал Конан. — Но я бессилен против сил тьмы. Поэтому и хочу найти с твоей помощью одного из моих врагов!

Быстро и коротко варвар рассказал о событиях роковой ночи.

Пелиас задумался на долгое время. Глаза его закрылись, и со стороны могло показаться, что он заснул. Однако Конан знал: мозг колдуна работает с колоссальным напряжением. Наконец глаза Пелиаса открылись. Он заговорил:

— Демон темного царства похитил твою супругу. Я не знаю, как вызвать его, потому что столкнулся со знанием, превосходящим могущество магов Запада.

— Мне надо вытащить этого демона и выпытать из него правду!

— Не так быстро, мой горячий друг! Не стоит бросаться сломя голову навстречу неизвестным опасностям. Ясно, что демон был использован колдуном, куда более сильным, чем обычные маги. Если мы вызовем демона, нам придется столкнуться со всей его мощью. Но я знаю другой путь. Зеркало даст нужный ответ!

Пелиас поднялся и снова открыл буфет. Он взял чашу, по ободу которой шли непонятные знаки. Конан, в своих скитаниях достаточно сносно изучивший много языков, так и не смог определить, к какому из них относится шрифт. Из небольшого кувшинчика маг взял щепотку красного порошка и бросил в чашку. Затем поставил чашку на низкий эбеновый стол перед зеркалом в железной оправе. Откинув рукава своей шелковой мантии, колдун сделал магический жест. Голубой дым спиралью начал подниматься над чашей, густым облаком заполняя комнату. Конан, застыв, словно в трансе, следил за манипуляциями колдуна. Казалось, ничего не происходило. Конан начал нетерпеливо топтаться на месте, когда раздался голос Пелиаса:

— Эти чары очень сильны, Конан. Я не могу ничего увидеть. Кто твой бог-покровитель?

— Кром — свирепый бог киммерийцев, — произнес Конан. — Хотя я ни в грош не ставлю его уже в течение многих лет, ибо всегда надеюсь только на себя.

— Но на сей раз только обращение к Крому может помочь тебе. Нам нужна его помощь.

Конан закрыл глаза и начал молиться.

— О, отец Кром, в твоих руках души людей, помоги своему сыну найти демона, который похитил его жену.

И тогда в голове варвара вдруг зазвучала бесстрастная речь:

— Давно ты не обращался ко мне, Конан. Но ты — верный сын, ты все преодолеешь и вынесешь. Смотри!

Конан открыл глаза. В зеркале отражался Пелиас. Низким, монотонным голосом маг стал произносить заклинания. Конан узнал отдельные выражения, которые употребляли жрецы Стигии в своих тайных ритуалах.

Медленно, очень медленно в зеркале начала вырисовываться картина. Сначала возникли расплывчатые очертания, но постепенно изображение сделалось вполне отчетливым.

В темной комнате за низким столиком сидела фигура в капюшоне, со свитком в руках. Контрастность увеличилась, и фигура в капюшоне стала приближаться. Внезапно человек в зеркале поднял голову и в упор взглянул на Конана. У незнакомца было желтое лицо с раскосыми глазами, в глубине которых затаился холод. Тонкие, бесцветные губы искривились в отвратительной усмешке. Правая рука опустилась и поднялась. Пальцы зажимали блестящий шар. Человек привстал и швырнул шар. Что-то словно подтолкнуло Конана. Свистящий удар его меча разнес зеркало на тысячу кусочков. Пелиас вздрогнул, как при пробуждении, и сказал:

— Слава Иштар, Конан, ты спас нас обоих! Этот шарик опасней гнезда кобр. Если бы он проник в нашу комнату, мы разлетелись бы в пыль, а вместе с нами и половина города! Сила моих заклинаний ограничена, и я не смог бы ничего поделать.

— Дьявол с ним! — пожал плечами Конан, не любивший, когда его хвалили. Как мне поступать дальше? Ведь это был человек кхитайской расы. Но какое он имеет отношение к моим поискам?

Мрачные глаза Пелиаса остановились на огромном киммерийце, и колдун решительно произнес:

— Мой друг, это дело гораздо серьезнее, чем я предполагал. Судьба мира лежит в твоих руках, — маг замолчал, выпил глоток вина. Опустившись на подушки, он продолжал: — Маги Запада уже многие годы замечают, что действие их заклинаний ослабло, а порой и вовсе не приносит результатов. Такое положение усугубилось особенно в последние годы. В течение пяти лет я внимательно изучал этот феномен и нашел причину. Мы вступаем в новую эру. Просвещение получило большое распространение на Западе. Аквилония стала оплотом знаний. Твои действия омолодили нацию. Силы черной магии напрягаются, чтобы разрушить эти факторы. Многие заклинания перестают действовать. И потому с цивилизацией пытаются покончить, сконцентрировав усилия на твоем королевстве Аквилонии. Ты — средоточие могучих сил, и боги благожелательно относились к тебе. Но если эти условия изменятся, власть магии вновь поднимет голову. Я стар, гораздо старше, чем предполагают люди. В настоящее время я употребляю свои обширные знания, чтобы облегчить себе жизнь, обеспечить комфорт и продолжать научные исследования. Я не аскет и не фанатик, который мучает и убивает беззащитных людей. Но есть один человек, который жаждет покорить мир. Он во власти этой идеи. Многие годы назад он начал гигантскую работу — она должна закончиться порабощением Земли. Ему удалось установить, что если в одну из ночей при свете луны он пронзит копьем сердце девушки на алтаре храма смерти и произнесет при этом страшные заклинания, то, наверняка, добьется желанного результата. Он уже пытался реализовать свое открытие. Его постигла неудача — и тем это привело в безграничную ярость. Четыре дня и четыре ночи фанатик искал причину неудачи и добился своего. Ты — его главное препятствие. Его черный план, который я понял лишь в общих чертах, достоин гения. Похитив твою супругу, враг побудил тебя отправиться на ее поиски. Он уверен, что по пути тебя обязательно кто-нибудь убьет. А если тебе будет сопутствовать удача, он убьет тебя сам. После этого дорога к власти окажется открытой — и он получит желаемое, — Пелиас еще глотнул вина. — Ты знаешь, что я один из самых могущественных магов Земли, хотя последнее время я редко использую свое умение в полном объеме. Но даже если бы я выступил против него и для этого напряг все силы, то и тогда я имел бы такие же шансы, какие овца имеет в борьбе с крокодилом. Маги Востока могущественнее магов Запада. А этот — самый сильный из всех. Его зовут Ях Чанг из Пакчанга.

Конан, застыв с мрачным видом, обдумывал услышанное. Затем он произнес:

— Клянусь Кромом, Пелиас, передо мной более трудная задача, чем я предполагал. Но меня не волнует судьба мира, если я не смогу вернуть Зенобию!

— О, мой друг, твоя судьба, судьба твоей супруги и судьба мира тесно связаны! Ях Чанг обладает огромной властью. Он, несомненно, добьется успеха и убьет тебя. Это похищение — приманка. Думай, человек, и сопоставляй! Что важнее — судьба одной женщины или судьбы миллионов?

— Дьявол с ними, Пелиас! — прорычал Конан. — Ты думаешь, я позволю, чтобы мною командовали, чтобы мою жену безнаказанно похищали, и не сделаю даже попытки освободить ее, напугавшись восточного колдуна? Пускай демоны завладеют моей душой, если ты считаешь, что я предпочту королевство, власть, землю, рыцарей и богатство! Я хочу вернуть свою женщину — и я верну ее, пусть на моем пути стоят хоть сотни тысяч меченосцев!

Колдун все понял. Конан, в сущности, не беспокоился о будущем — всеми его действиями руководили лишь животные инстинкты. Пелиас жестко произнес:

— Увы, судьба уже заготовила свой приговор, и я не в силах изменить его. Теперь послушай. Пакчанг — твоя цель в Кхитае. Ях Чанг живет в фиолетовом замке, две сотни лучших мечников Кхитая составляют его охрану. Он завладел властью, изгнав законных правителей, и управляет при помощи палки и кнута. Остерегайся его черного искусства. Огромная сила сосредоточена в его руках; при желании он может уничтожить армии всей Земли. Я не знаю, удастся ли, но попытаюсь помочь тебе. Подойди ближе.

Маг встал и направился к украшенному золотом столику из незнакомого дерева. Конан был удивлен: за все его странствия он никогда не встречал ничего подобного. \ Пелиас надавил ногой на тайный выступ. Открылось небольшое отверстие, и маг достал из него какой-то предмет. Это было кольцо странной работы, оно казалось то золотым, то серебряным, то медным; тусклый голубой свет исходил из ограниченного им пространства. По внутренней поверхности шли древние иероглифы. Приглядевшись внимательно, Конан узнал тайные знаки, которые он видел на алтарях храмов прачеловеческих богов Стигии. Клеймо было такого же странного вида: ромбический знак, заостренный сверху и снизу.

Пелиас пристально посмотрел на кольцо. Голубое сияние, выпустив в противоположные стороны два луча, сделалось еще ярче. Киммериец, казалось, ощутил власть, заключенную в этом предмете. Маг выпрямился, откинув со лба прядь седых волос.

— Много лун прошло с того времени, когда я завладел этим кольцом, произнес он. — Четыре дня и четыре ночи сражался я с его владельцем, могущественным колдуном из Луксура. Каждый пустил в ход страшные силы, которые опустошили земли на много миль вокруг. Когда я почувствовал, что не могу уже продолжать, он внезапно сдался. Превратившись в ястреба, он пытался улететь: мои силы возродились, я превратился в орла, догнал его и разорвал на куски. Теперь, друг мой, я хочу, чтобы ты надел это кольцо. Тебе может понадобиться помощь во время пути. Ты слышал о Ракхамоне?

Конан кивнул головой.

В южных странах до сих пор это имя произносят шепотом, хотя со времени смерти колдуна прошло полсотни лет. Гирканские захватчики сожгли и разграбили его город после того, как он умер. Многие адепты магии искали его секретные книги, написанные на коже, снятой с живых девушек, но безуспешно. Если это кольцо принадлежало Ракхамону, то оно действительно обладает властью.

— Именно так: Ракхамон владел этим кольцом! — произнес Пелиас. — Некоторые чудовищные силы не подчиняются обычным заклинаниям. Поэтому он сделал кольцо из остатков упавшей звезды, которую нашел, путешествуя по ледяному северу. Он заключил в этом кольце страшные силы, омыв его в крови погибших душ, что были осуждены на вечные страдания. Владелец этого кольца может устоять против многих чудовищ, вызванных искусством черной магии. Подробностей я не знаю. Вероятно, полное описание свойств кольца было заключено в погибших манускриптах. Бери, Конан! Это все, что я могу тебе дать. Я не знаю заклинаний, которые помогли бы тебе в борьбе с Ях Чангом.

Конан взял кольцо. Довольно небольшое, оно, казалось, вообще не годилось гиганту, но, против ожидания, вдруг удивительно легко подошло к среднему пальцу левой руки. Как будто он всю жизнь носил это кольцо… Конан пожал плечами. В десятках испытаний варвар успешно справлялся и без помощи магических сил. А безделушка… От нее вреда не будет, надо полагать. К тому же очень не хотелось обижать Пелиаса.

— Покончим со всеми этими разговорами! — сказал варвар. — Мне предстоит долгое путешествие. Я хочу съесть кусок хлеба с мясом, выпить кружку вина и лечь спать. Можешь ты оставить меня на ночь?

— Сейчас все будет готово, мой друг! Мой дом — твой дом. Слуги принесут тебе пищу и позаботятся о твоей лошади.

Пелиас хлопнул в ладоши.

— Да, напомни мне утром, — сказал Конан, зевая, — я должен принести жертву Крому перед отправлением. И я хочу, чтобы об этом никто не знал, а то люди скажут, что Конан стареет и становится религиозным в своем старческом слабоумии.