Возвращение домой

6 Проклятая сила

Всю ночь грохотало, а наутро ливень разошёлся пуще прежнего. Лес утопал в воде. Капли колотили по листьям. С ветвей раздавалось редкое обиженное чириканье. Птицы промокли и нахохлились так, что стали почти круглыми.

Мужчина и женщина смотрели на бушующую стихию из-под защиты небольшой пещеры. Дженна ни на миг не отпускала руку Сайрона. Как и прежде, дождливая погода пагубно влияла на его настроение. Дракон становился молчалив и хмур.

Они держали путь вдоль Кадимских гор. Они словно путешествовали в прошлое – в те времена, когда Дженна решилась стать ученицей загадочного чародея. Какими захватывающими были первые уроки, но каким томительным было чувство, что зародилось в сердцах магов.

Несмотря на взаимность, любое прикосновение было под запретом. Тем более – единение душ. Они даже трапезу не делили.

Хотя иногда маг нарушал собственное правило. Сначала он с помощью ласк спас Дженну от ледяного плена в горах Заманбуш. Затем она вернула ему долг после встречи с Ледяницей. Как это было неловко, стыдно и… прекрасно.

Сегодня Дженна сполна наслаждалась обретённой свободой и любовью. Сайрон стал её мужем, законным супругом. Хотя их свадьба в Ферихаль и прошла будто во сне. Многие годы Дженна даже не подозревала, что она была настоящей!

Вспомнив ту праздничную ночь, Дженна улыбнулась и отпустила руку мужчины. Её ладони обрисовали его плечи, скользнули вдоль груди ниже. Девушка обняла мужа со спины, прильнула губами к шее. Запах его волос и кожи, запах мужского тела хранил пряный аромат, от которого голова шла кругом.

Когда-то, ощутив его, Дженна поняла, что не простой чёрный коршун кружит над ней, не простой чёрный волк следует по пятам. По нитям запаха она выследила Сайрона и впервые увидела в человеческом облике… Маг стоял совершенно нагой под струями водопада.

От той картины кровь вновь прилила к щекам девушки. Дженна томно вздохнула и вместо поцелуя шутя впилась зубками в шею супруга. Она сжала в пальцах застёжку его чёрного плаща, расстегнула и дёрнула тяжёлую ткань вниз.

Сайрон высвободился, обернулся, прильнул губами к устам любимой. На миг он сжал её талию в ладонях, огладил бёдра и вернулся выше к шнуровке платья. Маги ласкали, упивались друг другом, неспешно и последовательно освобождаясь от одежд.

Дождь затих, и громче стало чириканье птиц за стенами пещеры. Птахи будто были возмущены тем, что кто-то ещё в этом лесу посмел петь в честь весны, и пытались вернуть себе первенство.

Птахам было неведомо, как искушена в пении золотоволосая гостья. Не знали они, как тяжело она искала любимого, как долго ей пришлось молчать. Теперь, выгибаясь под напором супруга, свиваясь с ним в танце страсти, Дженна могла не скрывать своих чувств.

Её присутствие он угадал по пению птиц в зарослях. Хотя дождь закончился, и теперь погода стояла ясная, певцы умолкли. Петр поднялся с камня и приветственно склонил голову перед хозяйкой.

Вот уже два дня он ждал её у заброшенной шахты, в которой когда-то добывали небесный калаиг3. Ходили легенды, что самоцвет рождается из костей умерших от неразделённой любви. К счастью, кузнец был в безопасности.

Хотя его тёмные волосы с годами не утратили цвета, а осанка не потеряла величия, хотя сил в его руках было поболее, чем у многих юношей, а сердце и того выносливее, считал Петр, что уже не в том возрасте, чтобы влюбляться. Пришёл мужчина в эти края из самого Сильвилта по другой надобности.

По острым камням дева приблизилась к нему плавно, будто подплыла. Вся она и лицом, и станом отличалась необыкновенной красотой. Через левое плечо была перекинута чёрная коса, стройное тело облачало переливчатое голубое платье, а глаза сияли ярче весеннего неба.

– Рада тебе, Петр, – сообщил дух самоцветов после приветствия. – Хотя и не совсем честно ты поступаешь со мной.

– Не моя вина в том, что не подвластен я твоей ворожбе, красавица, – усмехнулся Петр. – Будь моя воля, ответил бы на поцелуй…

– И остался навеки под землёй, – рассмеялась хозяйка бирюзы, отмахнувшись. – Да нет надобности мне в твоих поцелуях, в силе души человеческой. Горы мои полны силы. А вот ум острый – большая редкость. Я всегда рада побеседовать с тобой, старинный мой приятель.

– Вот и я рад, – кивнул Петр. – Редко когда женщина ценит ум, хоть и бесплотная…

– Ты поэтому сюда приходишь? – пуще прежнего развеселился дух гор. – Не сумел найти достойную жену среди дев человечьих? Считаешь, дуры они все?

– Отчего ж все? – басовито хохотнул кузнец. – Но, пожалуй, самородок в истощённой земле будет найти проще…

– Наказать бы тебя за такие словечки, – заметила дева, подбоченясь. – Я дух, но всё же к женскому роду отношусь и не позволю обижать своих, – её алые губки скривились, обнажая жемчужные зубы. – Но да судьба уже наказала, как я погляжу.

– Пусть я бездарен в колдовстве, нечувствителен к магии и силам твоим, качествами жизнь меня не обделила, – ничуть не обиделся кузнец. – Кто ещё кроме меня да Кадима Колдуна мог общаться с вами, духами, без опаски? А то, что девам я предпочёл молот с наковальней, только моё дело.

– Кадим был сильным магом, – пропел дух, но, видя, что Петр невозмутим, дева сдалась. – Что ж, твоя взяла. Спрашивал ты, остались ли где в горах залежи мороаматрия, как вы, люди, называете его…

– Кроваво-красный камень, что наделяет силой волшебной, – кивнул кузнец.

– Долго я искала его на севере, там, где когда-то были прииски, – вздохнула дева. – Да, к собственному удивлению, обнаружила куда ближе…

– Где? – нетерпеливо переспросил Петр.

– К западу от Медной горы, – ответил дух. – На границы Бешбьяс и Аркха… Там, где после второй Бури так и не зажила рана на теле мира. Где чёрный пепел не обогатил, но лишил плодородия землю. И после излечения хранительницы единорога так и не поднялись травы, куда не вернулись звери. Всё живое обходит то место стороной, но вот мороаматрий… – дева опустила ресницы. – Знаешь же, что это за камень?

– Ты рассказывала, – кивнул Петр, потирая короткую бороду. – Слезами единорога напоена его плоть. Магия в нём великая, но из боли и отчаянья берёт он силу, зол он и несёт в себе старое проклятие…

– Гиатайнцы давно поняли, что мороаматрий дарует силу, но не благо. Его добыча остановлена, все изделия из минерала предали огню. Многие чародеи, что впитали злую силу, до сих пор страдают болезнями и кошмарами. – Взгляд голубых глаз духа пронизал мужчину. – Зная всё это, ты готов рискнуть?

– Хочу проверить себя, – пояснил тот, безропотно ответив на взгляд.

– Тогда внимай, расскажу, как туда добраться…

* * *

Она шла сквозь туман, казалось, целую вечность. Уже неясно было, явь это или же сон. Где-то между мирами пролегал её путь. Или же не было пути? Не было жизни. Не было её самой.

«Я умирала… Умирала, привязанная к столбу… вместе с моими братьями и сёстрами… – раз за разом повторяла она самой себе. – Моя смерть стала бессмысленной… И мне пришлось жить…»

Безымянная вспомнила всё. Последний день в монастыре Единого, жертвоприношение, её преображение и долгую дорогу к цели. Вспомнила Безымянная лицо юного солдата, которого полюбила… убив. Вспомнила лицо подруги детства. Не вспомнила она лишь её имени. И своего.

Бывшая монахиня шла всё быстрее. Белый туман вокруг неё уплотнился, разросся, обрёл серый оттенок и вознёсся к небесам бесплодными скалами. Почва под ногами девушки казалось абсолютно чёрной. То был не чернозём, а пепел.

Она явственно ощущала запах камня и пепла, но за ними пряталось ещё что-то. Нечто сладкое, манящее, знакомое. Невидимой нитью силы оно вело вперёд. Ещё несколько шагов – и Безымянная остановилась перед расщелиной.

Где-то в глубинах земли гудел поток воды. Края трещины покрывали тёмно-красные вкрапления. Словно порванный, разодранный до кровавых ран серый зев раскрылся перед девушкой. И зев этот дышал силой, искомой, но потерянной. Силой чёрной кобылы с рогом во лбу и алыми глазами.

Однако не только кровь единорога даровала силу.

– Я твоя кара, – повторила Безымянная сказанные когда-то слова.

Голос был сухим, ломким, неуверенным, но он был.

– Значит, я стану твоей смертью, – из прошлого ответила противница.

– Ты выжила, – рассмеялась ей Безымянная. – Ты никогда не сможешь стать моей смертью, ибо я умереть не способна… как и ты.

Девушка дёрнула нагим плечом, вспоминая зеленоглазую чародейку, чью силу испила вместе с кровью. Её… их пламя затем пожрало обеих. Но не убило. После того, как пеплом рассыпалась плоть, осталось ещё что-то.

Нет, не сон то был, но настоящий путь сквозь звёздное пространство. Безымянная видела разноцветные туманы, голубые сферы и тёмные пласты. Она следовала за той, что назвалась ей смертью, и никак не могла догнать. Что-то всё время мешало. Но теперь…

Девушка поглядела вниз. Её ноги – ноги из плоти и крови – стояли на тверди. Она вновь ощущала тело, у неё был голос, она чувствовала запахи и… жажду. Это значило, что путь сквозь звёзды подошёл к концу, и они обе – преследовательница и беглянка – воплотились.

Склонившись над расщелиной и принюхиваясь, Безымянная встала на четвереньки, затем легла на живот и проползла в щель. Она протискивалась между камнями, задыхаясь и тратя крохи сил, пока не достигла воды. Это был скупой ручеёк, но и его было достаточно для той, что умирала от жажды.

Безымянная прильнула к влажному камню, сложив сухие губы, втянула воду. Жалкие капли едва ли могли утолить жажду. Но девушка была настойчивой. Каплю за каплей она втягивала воду вместе с каменной крошкой, пылью пепла, не обращая внимания на мусор.

Время будто замерло. Проходили дни ли, ночи, – Безымянная не знала. Она пила и засыпала, просыпалась и пила, стиснутая в объятьях скалы. Ей было хорошо в этой тишине, темноте и холоде. И вода, хранящая силу чёрной кобылы, всё больше наполняла Безымянную.

* * *

Весенняя ночь была ясной, тёплой и звенела трелями насекомых. Звёзды мигали и переливались, будто россыпи драгоценных камней. Искры костра взмывали к чёрному небу, пополняя бескрайнюю сокровищницу тёплым светом.

Старый сказитель, сидя в кругу слушателей, со страстью вещал свои истории. Он старался как только мог. Не часто в их деревню заходили путники. А уж если заходили, то встречали их по всем правилам гостеприимства: кормили да поили от души и обязательно радовали историями.

Здешний край славился историями. Да и сами гости вполне могли оказаться их героями. Каждый старатель, от мала до велика, знал, что духи умеют принимать человечий облик и любят испытывать простых смертных.

«Так уж повелось, – подумал Петр, слушая сказителя. – Хозяева гор, как, впрочем, и люди, встречаются разные. Одни прячутся в пещерах, другие стремятся жить и общаться. А бывают люди, которых не привлекают соплеменники, но нестерпимо влечёт к духам. Почему? Кто бы ответил. Такова, видать, тайна бытия…»

Прежде чем углубиться в дикие чащобы и горы в поисках мороаматрия, Петр всё же остановился в старом-знакомом посёлке горнодобытчиков. Когда-то здесь они трудились с братом и покойным дядей. По вечерам два мальчугана, затаив дыхание, слушали сказы Басма Клюковки.

– Деда Калыш, я ничего не понял! – расстроился один из самых младших слушателей, курчавый да курносый парнишка лет восьми. – Так что же за сокровища стерегут хозяева гор, а? Ну скажи ты прямо!

– Хозяева открывают то, что нам дороже всего на свете, – терпеливо повторил бородатый сказитель. – Да только расплатиться можно своей жизнью! Вот и Кадим, встретив деву с угольными волосами, понял, что вовсе не в драгоценных камнях его счастье! Выучился он, познал волшебство, хранимое минералами, и стал верным помощником людям и духам – величайшим колдуном.

Петр опустил голову. Никому он не раскрывал своё сердце, но дух, видящий его насквозь, знал правду. Завидовал Петр брату Веселу, который сделался славным чародеем. Хотя и думал порой, что слабость в магии может оказаться подарком. Много было в нём пользы: с тем же духом дружить без страха. Для чего-то же судьба распорядилась так и не иначе.

Новые гости подошли к костру незаметно. Странно, что никто кроме Петра не обратил на них внимания, ведь выглядели незнакомцы необычно. Их волосы скрывали обмотанные вокруг голов полотнища. Очи у мужчины были точно чёрные агаты, а у его подруги – зелёные бериллы. Оба высокие, статные и красивые. Сразу видно: либо духи, либо чародеи.

Вглядевшись в них, Петр расширил глаза. Он подскочил на ноги и спешно покинул круг, выбежав на дорогу. Сердце его гулко билось в груди. Неужто не показалось? Но… столько лет прошло!

Вдруг он услышал шаги за спиной. Через миг его обогнала дева – та самая гостья. Оглядевшись по сторонам, она подняла руку и сняла платок с головы. Длинные волосы рассыпались по её спине. В далёком свете костра они переливались точно золото!

Петр так и ахнул. А незнакомка лукаво улыбнулась ему, блеснув белыми зубами. За прошедшие тридцать лет она ничуть не изменилась!

– Неужели это ты? – прошептал мужчина, застыв на почтительном расстоянии. – Ты – Золотой Волос, дочь Великого Полоза…

– А ты ведь оказался прав тогда, – дева тепло улыбнулась, – мы из одного рода. Здравствуй, Петр. Как ты поживаешь? Как брат твой? Принесло ли сокровище вам удачу?

– Значит, хорошими мастерами стали вы с братом, – не без гордости в голосе отметила девушка.

– А ты помогла нам, – кивнул Петр. – Не потребовав взаимен…

– …Поцелуй? – вспомнила Дженна разговор ещё с маленьким Петром и украдкой глянула на Сайрона. – Лучше бы так, чем произошедшее с вашим дядей. Мне искренне жаль…

– Не твоя то вина, – качнул головой кузнец. – Я слыхал, во многих деревнях тогда полыхал не вогник, так пожары.

– Не моя вина, – согласилась Дженна. – Но мой путь причудливо сошёлся с вашей судьбой.

– А что Кай Двейг с Дымной горы, твой учитель? – поинтересовался Сайрон. – Жив ли ещё? Как сложилась его судьба? Судя по всему, не ты, Петр, унаследовал его кузницу?

– Не я, но бываю там частенько, навещаю старика, – ответил мужчина. – Наследник у него собственный, кровный. Талантливый кузнец, сильный, смелый.

– Родной сын? – удивлённо подняла брови Дженна. – Как радостно слышать!

Теперь уже Сайрон украдкой взглянул на подругу.

– Дивная то была история, – проговорил Петр. – Искали мы новых помощников в ближайших деревнях, и увязался за нами мальчишка – на вид малолетка, а волосы ну как пламя рыжее! Оказалось, то дева за мужской одеждой да чумазым ликом пряталась. Позже призналась, что полукровка, подменыш феечий. Ну сжалились мы, взяли к себе. Судьба часто немилостива к таким красавицам, а нам обоим не до блуда, делами заняты… Полюбил её сначала огонь в горне, запел иначе, даже я расслышал. А потом уж и Кай Двейг… Родила она ему наследника, рыжего, точно сам Зоар! Но потом пропала, когда мальчонке три года исполнилось.

– Распространённая история, – кивнул Сайрон. – Редко когда волшебные создания проводят детьми человечьими всю жизнь.

– Исключения всё же случаются, – фыркнула Дженна. – Может, фея не смогла противиться силам судьбы…

– Прости, любимая, — мысленно признал свою ошибку Сайрон. – Ты не бросала Май, даже не думай об этом.

– Май – не человек, и она манипулировала судьбами других, – так же мысленно рассмеялась Дженна. – Я бросила другую дочь человечью…

Сайрон нахмурился, но не стал продолжать тайную беседу.

– Кстати, о судьбе, – вспомнила девушка. – Слышала я, Петр, что ты нечувствителен к магии. Правда ли это? Есть у меня одно задание – как раз для такого мастера, как ты. Очень важное! Важнее, чем ты можешь себе даже представить.

– Вот оно как выходит, – склонил голову Петр. – Да будет так. Я всегда к твоим услугам, Дженна.

* * *

Она не помнила точно, как выбралась из-под земли. Она стала словно червь, для которого ползти между камнями так же естественно, как для человека – идти. Отдохнув и напившись вдоволь, на животе Безымянная продолжала свой путь сквозь расщелину, вдоль русла ручья.

Извиваясь всем телом, она двигалась вперёд, пока не оказалась на поверхности. Благо над миром царила ночная тьма, луны не было, свет звёзд слепил не так сильно. Зато звуки… Новые запахи и звуки захлестнули её дурманящей волной. Безымянная зажала уши ладонями и стиснула зубы.

Вокруг расстилались горы, покрытые лесом. Его ночные обитатели гудели, щёлкали и цокали, пищали. Над головой Безымянной пронеслась птица, испугав внезапностью. В первый миг девушка пожалела, что покинула свою нору. Но голод, пришедший на смену жажде, подталкивал в спину.

Бывшая монахиня обрела былую ловкость, ей ничего не стоило поймать какого-то крупного грызуна. Немного утолив голод, она двинулась сквозь лес. Безымянная не знала, куда идёт, доверясь только лишь чутью.

К утру её глаза привыкли к свету. Однако днём, когда солнце поднялось в зенит, пришлось найти укрытие под вывороченными корнями большого старого дерева и переждать. Уснув на мху, укрытая травами, девушка увидела во сне голубоглазого юношу.

Это был солдат из отряда мстителей, молодой парень с красивым лицом. Когда-то в прошлой жизни Безымянная подарила свой первый поцелуй его мёртвым губам. Но в этом сне юноша был жив. Его глаза блестели, губы улыбались.

Улыбнулась сквозь сон и Безымянная. Ей так захотелось вновь ощутить поцелуй… Ощутить не холод, но его тепло. Не отнимать, но принимать любовь. Не подсматривать, а внимать истории жизни. Узнать имя…

– Тебя зовут… как тебя зовут? – бормотала Безымянная, уже просыпаясь. Она вдруг поняла, что обращается вовсе не к юноше, а к подруге. – Да как же тебя зовут?! – в отчаянье воскликнула девушка, распахнув веки.

Забытые, похороненные было чувства ворвались в её грудь, заполонили нутро. На глаза навернулись слёзы. Но удивительно: сквозь их туман Безымянная яснее чем прежде вдруг увидела красоту весны.

Лес пел, стрекотал, щёлкал и скрипел. В нежных травах расцветали белые и сиреневые орхидеи, алели сладкие ягоды земляники. Высокие колонны, одетые в янтарную кору и шапки изумрудных игл, возносились к чистым небесам. Глядя на них, Безымянной захотелось стать птицей и воспарить ввысь!

– Тебя зовут… – прошептали её губы. – Меня зовут…

Она готова была произнести имя, когда голос позади прервал:

– Кто ты, дева? Что случилось с тобой?

Безымянная обернулась на звук. Испуганно, по привычке, как она делала в детстве, прикрыла руками свою наготу.

– Не обижай меня, не надо, – всхлипнула она голосом девочки.

– Да что ты… – молодой мужчина нахмурился. Он спешно снял с себя зелёный шерстяной плащ и, спустившись в яму, укутал в него девушку. – Почему ты голая, вся в крови? Тебя обидели? – проговорил он. – Не бойся… Я слежу за этой частью леса. Любой разбойник рано или поздно будет наказан, обещаю…

Мужчина отличался дивной эльфьей красотой: светловолосый, голубоглазый. Он был стройным, как дева. И такими же ласковыми, нежными были его касания. Безымянная заметила, что мужчина действует лишь одной рукой, вторую пряча за спиной.

Девушка не противилась, позволив вывести её из валежника. Так приятно было почувствовать себя в тепле и безопасности. Словно тогда, когда деревенская девочка впервые переступила порог монастыря Единого. Женщины приняли её, отмыли, обогрели, накормили и защитили. Они подарили покой сердцу, дружескую любовь.

– Моя подруга, – вновь вспомнила Безымянная.

– Я найду твою подругу, обещаю, – ответил мужчина. – Сперва позаботимся о тебе. Я отведу в безопасное место… Ты не ранена? Пить хочешь?

Девушка кивнула.

С наступлением темноты они разожгли огонь на лесной поляне. Протяжно кричала ночная птица. По сухим поленьям плясало живое пламя.

– Моё имя Беѝр, – представился голубоглазый эльф. – Беар Однорукий, так кличут, – он усмехнулся. – Правда, редко. Я не люблю бывать среди соплеменников. В лесу и в одиночестве мне милее…

Удерживая коленями прутик, он ловко нанизал на него мясистые куски грибов и протянул девушке. Беар больше не прятал вторую руку, и Безымянная могла видеть обрубок вместо левой кисти.

– Подержи над огнём, – кивнул на прутик эльф и сам сделал то же. – Обжаренные вкуснее.

Безымянная поднесла грибы к глазам, рассмотрела бурые сморщенные шляпки, потянула носом. Убедившись, что запах приятный, она послушно повторила движение эльфа. Свет огня резал глаза, но дарил приятное тепло и впрямь делал пищу вкуснее.

– Ты как зверёк, ко всему принюхиваешься, – заметил эльф, слова прозвучали по-доброму. – Как же мне тебя называть?

Вместо ответа Безымянная перевела взгляд на его искалеченную руку.

– Медведь откусил, – коротко ответил на невысказанный вопрос Беар. – Давно уже было, свыкся. – Он улыбнулся. – Тебе повезло, что цела. Медведи в здешних горах не отличаются разборчивостью. Им всё равно, зверь ли, эльф, человек…

Безымянная нахмурилась, зло поглядела исподлобья.

«Я и сама кусаюсь», – сказал этот взгляд.

– Понимаю, – кивнул Беар, вглядываясь в её тёмные глаза. – Маленькая, хищная сиѝба…

– «Сииба», – шёпотом повторила девушка, вслушиваясь в звучание. – «Волчонок»…

– Знаешь наш язык, – оценил эльф.

Безымянная пожала плечами, потом вздрогнула, вспомнив, как она усваивала новые знания… вместе с кровью носителей. Правды она, конечно, сказать не осмелилась.

– Я училась в монастыре Единого…

– Единого? – удивился Беар. – Сомневаюсь, что люди изучают наше северное наречие… И далеко же ты забралась от родных мест. Но ладно. Говорить ты о себе не хочешь, да и не надо. Я уважаю твою тайну… Видно, неспроста не страшны тебе дикие звери, милая умная Сииба.

– Красивое имя, – согласилась девушка.

– Вот и славно, – решил Беар. – Но что случилось с твоей подругой, ты расскажешь?

– Сон… – вздохнула Сииба, мотнув головой. – Просто сон приснился… Я потеряла её очень давно, ещё в монастыре… Она болела.

– Сочувствую, – с грустью произнёс эльф.

Он говорил искренне, девушка чуяла это. Чуяла она и то, что спутник её отличался от мужчин, которых она знала в детстве. Во взгляде его голубых глаз не было ни капли того отвратительного желания, что свойственно людям – крестьянам ли, господам. Беар видел её нагой, но ему было важно её имя.

– Скажи мне, Беар, – спустя время спросила Сииба. – Как называется это место? Куда я забрела?

– Это Бешбьяс, – сказал эльф. – Юго-западные леса…

– Никогда не слышала, – нахмурилась девушка.

– Ну, как говорят мои соплеменники, – загадочно ответил Беар, – ты там, где должна быть. Ты там, где нужна.

Ночь окутала поляну. В костре танцевали оранжевые языки пламени. Эльф достал флейту, и в воздухе разлилась красивая мелодичная музыка. Он играл. А Сииба слушала, устремив взгляд в ночное небо, растворяясь среди холодного мерцания.

Ей чудилось наяву, как во сне, будто стала она свободной, словно птица. Величественная звёздная гладь плывёт не над головой, а под гигантскими чёрными крылами: вокруг, всюду… всегда. Будто стала она звёздным странником, древним, могучим и умиротворённым.

* * *

Пламя в горниле плясало ярко и живо. Под ударами молота звонко пела наковальня. От раскалённого докрасна металла в стороны разлетались снопы искр. Фыркала и шла паром вода, в которую погружали изделия.

Работа, поделённая между отцом и сыном, спорилась вдвое быстрее. На весь Гиатайн славились мастера Дымной горы, и заказов было много.

За добрым делом день пролетел незаметно, подкралась ночь. Солнце ушло с небосвода, а без его благословения ни один кузнец не работает – дурной знак. Мужчины сняли перчатки и фартуки, заботливо убрали инструменты и опустились на колени, чтобы возблагодарить богов.

Огненноволосый Хая̀р Двейг и седобородый Кай Двейг поклонились Стихиям и поднялись на ноги, когда некое предчувствие заставило обоих обернуться к дверям. Кай Двейг нахмурил густые, всё ещё чёрные брови. Он был научен видеть силу в металле, а уж в живых созданиях чуял её издали.

Подойдя ко входу, он распахнул ставни. У ступеней кузнецы ждал высокий худощавый старец с волосами цвета серебра. Его витали была смутно знакома Каю Двейгу.

– Не зверь и не птица ты, ибо дух твой силён. Не нечисть и не демон горный, ибо нет им входа в мою обитель. Но и люди в неё не приглашались… – обратился он к незваному гостю. – Так кто же ты?

– Я не зверь, не птица, не демон, но и не человек, – тихо произнёс старец.

– Давненько такие, как ты, не бывали в наших горах, – прищурившись, заметил кузнец. – Что же тебе надобно?

– Когда-то сюда приходил мой младший брат, – гость чуть улыбнулся своими тонкими губами. – Ты наверняка помнишь Сайрона и его спутницу Дженну.

– Помню таких, – кивнул Кай со вздохом. – Хотя уж больше тридцати лет минуло…

– Кто это, отец? – спросил подошедший Хаяр.

– Я рассказывал тебе про двух странников, – объяснил кузнец. – Прекрасной деве Дженне я сделал меч из рунической стали.

– Отличный клинок, – отметил гость. – Мне посчастливилось видеть его в бою. Меня зовут Катан, – он вновь поклонился. – Я здесь по важному делу, которое поручила мне Дженна.

– Будь же нашим гостем, Катан, – приветственно протянул руку Кай Двейг.

За нехитрой, но сытной трапезой маг поделился с семьёй кузнецов задумкой Дженны. Вкратце рассказал он и о том, что они с Сайроном были в долгой разлуке, теперь же живы-здоровы и счастливы вместе. Кай Двейг почти не задавал вопросов, но в его низком голосе кукольник хорошо слышал жгучий интерес.

Не удивительно, кузнецы всегда находили общий язык с драконьим племенем, хотя и не всегда понимая, кто перед ними. Многие же высшие драконы были хорошими кузнецами или забавлялись этим делом. Так было с юным царевичем Расантером. Пока его старший брат читал книги, Сайрон проводил время если не на борцовской арене, то в кузнице.

Окунувшись в воспоминания о молодости, Катан вздохнул чуть более красноречиво, чем следовало бы.

– А ты сам хорошо знаешь Дженну? – поинтересовался проницательный Кай Двейг. – Ты упоминал, что вы вместе сражались.

– Дженна была и моей ученицей, – ответил ему Катан. – Она хороший боец и маг, но я бы предпочёл чаще видеть её за книгами. Дженна наделена прекрасным умом. Тюрьма для могучего демона, которую нам с Петром предстоит создать, – её идея.

– Ты говорил, что у демона нет имени, – припомнил Кай Двейг.

– Разные народы называют его по-своему, – объяснил Катан. – Чаще и вовсе предпочитают не называть… Правда в том, что мы не знаем, что или кто это. «Тот, у кого нет имени», – так считают на Севере. «Тот, кто пожирает имена», – говорят на Юге.

– Грустно это всё, – заявил Хаяр. – Я предпочитаю видеть своих женщин в окружении детишек.

– Тоже хорошее дело, – рассмеялся Катан.

Похоже, не только с драконами был дружен Кай Двейг. Катана заинтересовал его сын. Как в хорошей стали соединяются в единстве противоположные качества, так и в этом мужчине дивным образом сочеталась кровь человека и феи. Стать могучего кузнеца и красота волшебного народа – сам Зоар бы позавидовал. Небось в каждой ближайшей деревне у него по семейству.

Ох, не скучно жилось Каю Двейгу на одинокой Дымной горе вблизи источника живой воды.

– Значит, ждать нам в гости ещё и дядю Петра, – вернулся к прежней теме Хаяр. – Радостные вести! Давно его не видели.

– Со дня на день должен быть, насколько мне известно, – подтвердил Катан. – Но, когда он начнёт работу в кузнице, нам с вами придётся уйти в пещеру Звёзд, а то и дальше. Металл для изделия крайне опасен, – маг потёр свои запястья, поморщившись. – Уж я знаю… Он может лишить сил и даже свести с ума. Только человек, невосприимчивый к магии, способен совладать с ним.

– Петр – мой лучший ученик, я полностью доверяю ему и могу оставить кузницу, – подвёл итоги Кай Двейг. – Мы, пожалуй, отправимся навестить внуков.

– Время с семьёй драгоценно, – согласился Катан.

«Пока на это ещё есть время», – добавил он про себя.

Недолго Катан шёл в кромешной тьме вниз по крутому узкому коридору в толще скалы. Вскоре он оказался в просторном зале, не менее тёмном, но напоённом светом, невидимым для обычного глаза.

Высокие своды переливались миллионами живых искр, словно небо в ясную ночь. Россыпи живых звёзд парили в вышине, обрисовывая слоистые складки стен и огромные наросты, что свисали с потолка и вздымались из-под земли подобно древним клыкам замурованного в камне чудища.

Кое-где глыбы соединялись друг с другом, образуя диковинные колонны или сложные фигуры. Будто древние герои и невиданные животные застыли в оковах вечного сна. У их окаменевших ног расстилались вечнозелёные ковры мхов, и раскрывали веера папоротники. Среди растений журчали тонкие струи ручьёв.

Следуя вдоль воды, маг двинулся дальше – туда, откуда родник брал начало. Достигнув цели, Катан опустился на один из камней у самого источника. Он прикрыл глаза и оказался в пространстве ещё более яркого света живой воды.

Делом кузнеца было создать сосуд для «джинна». Катан передал Петру ларец из свинца, в котором находился необходимый для этого материал. Сам же он должен был сотворить нечто более сложное – сферу наподобие Миркира. Целый мир, в который могло бы поместиться создание неизмеримой величины. И не только…

– Я уже упоминала, что сто лет была заточена в лампе, – рассказывала ему Дженна. – Чтобы захватить меня, колдун использовал мою же силу атаки. Просто и гениально!

– Создание, с которым мы имеем дело, поглощает силу, но не атакует, – напомнил Катан. – Он влияет на миры исподволь, изнутри…

– …Через сны и мечты, – в голосе Дженны эхом отозвался ледяной холод.

– Через желания, – уточнил Мудрец. – Насколько я понимаю, по большей части он… ничто, пустота. И он использует ненасытную пустоту в нас, чтобы поначалу наполнить её, а затем…

– И всё же он… что-то ещё кроме пустоты, – нахмурилась Дженна. – Я видела древо, наполняющееся кровью. Словно кровь невинных позволяла этой твари обрести плоть.

– Не невинных, но молодых, полных живой воды созданий, – уточнил маг. – Мы… я и другие хранители сражались с полчищами Врага, но не с ним самим. Мы не знаем, что это такое, как он действует сам по себе. Почему стражи, карающие приспешников Врага, обходят стороной главный корень всего зла.

– Он… или оно есть! – не унималась Дженна. – Я видела его!

– И мы оба разговаривали с ним, – согласился Катан. – Но никто и никогда не подбирался к Врагу… Для этого он гонит перед собой полчища существ.

– С ними ты сражался в Сет, когда я… – девушка не договорила, опустив глаза.

– Да, – глухо ответил ей маг. – И я победил.

– И ты победил, – повторила Дженна.

– Но Сет – закрытый мир, – добавил маг. – Врагу не удалось бы окружить меня, отрезать от источника главной силы хранителя…

– А Сия – открытый мир, – вздохнула Дженна.

– Возможно, нам предстоит бой с братьями и сёстрами, с детьми Сии, – тихо проговорил дракон. – Хранителям придётся крепко держаться за свой мир, чтобы не лишиться его поддержки. Кто знает, на какие уловки пойдёт Враг… Он не станет атаковать напрямую. Он не менее ловко использует нашу силу против нас.

– Это значит, – медленно проговорила Дженна, – я использую его стратегию. Я та, кем себя считаю. Я маленький человек, пешка… Я пойду исподволь, изнутри. Я подберусь к Врагу. И с собой у меня будет наша ловушка! Я заставлю его атаковать…

– …Но ты будешь одна, милая, – прошептал Катан.

– Нет, – твёрдо произнесла Дженна. – Вы все будете со мной, рядом. Все, кого я люблю… ведь вы навсегда в моём сердце.

В тот момент Катан пренебрёг обещанием, которое дал брату, и всё же прикоснулся к Дженне. Маг взял девушку за руку и тихо спросил:

– Но ты обещаешь беречь себя и… – он помедлил. – Хранители останутся не только в твоём сердце. Ты же помнишь, что носишь под сердцем сферы будущих детей? Пока ты не завершила задачу хранителя-дракона, не победила Врага, ты не станешь матерью. Твои дети дремлют… Но только ты можешь воплотить их в мир. Только твоё тело…

– Я обещаю беречь себя, – кивнула Дженна, сжав пальцы Катана. – Ради них, ради вас, ради своего счастья…

– Тогда я сделаю эту ловушку, сферу, тюрьму… Я сделаю для тебя всё, что угодно, душа моя.

Задача Катана была почти невыполнимой. И для неё маг должен был вернуть себе хотя бы часть прежней силы. Только у источника Звёзд мог он выполнить назначенное.

– Игла в яйце, яйцо в утке, утке в зайце, заяц в ларце… – ухмыльнулся маг, вспомнив детскую сказку. – У нас есть ларец, яйцо и узник… Но кто станет уткой, а кто зайцем?

* * *

– Сииба? – негромко позвал эльф. – Я вернулся домой. Подстрелил утку, а в силках нашёл зайца.

Когда он переступил порог и посмотрел на неё, девушка ощутила тепло у себя в груди. Она не отличалась разговорчивостью, но в ответ улыбнулась. Она не совсем понимала, как, но очень хотела показать мужчине свои чувства, благодарность.

Беар, приютивший её в своём доме, был неизменно добр, заботлив. Его тёплый спокойный голос прогонял тревогу и вселял уверенность. Сама же Сииба была под стать своему имени: как волчонок – неловкий, диковатый, с оскалом вместо улыбки. И всё же она старалась вспомнить, как должна вести себя женщина.

Эльф не требовал оплаты за содеянное добро, но Сииба с готовностью приняла на себя его нехитрое хозяйство. Она наводила чистоту и стряпала, ухаживала за небольшим огородом и чинила прохудившуюся одежду. Эти занятия даже доставляли ей удовольствие.

С каждым днём у бывшей монахини получалось всё лучше. Ловчее становились движения, послушнее тело. Всё проще было смотреть в голубые глаза мужчины и на дневное солнце. Всё реже хотелось зарыться в землю… Безымянная даже перестала обходить стороной погреб.

Их хижину окружал густой, полный жизни лес. То, что случилось в бесплодных серых скалах, стало сном. То был дурной сон! Теперь же девушка проснулась. Спала пелена дурмана.

Она больше не была одна. У Безымянной появилось имя.

– Что ты хочешь, Беар? – осведомилась Сииба. – Мне приготовить на ужин утку или зайца?