Возвращение доктора Фу Манчи

ГЛАВА VI ПОД ВЯЗАМИ

Сумерки застали меня и Найланда Смита у окна спальни. Мы уже знали, что вскрытие показало: несчастный Форсайт умер от отравления. Смит объявил, что я не заслуживаю его доверия, поэтому он не собирается посвящать меня в свою гипотезу происхождения столь специфических травм у Форсайта.

— На мягкой почве под деревьями, — рассказывал он, — я нашел его следы и проследил вплоть до того места, где все это произошло. Других следов в радиусе нескольких ярдов не было. Он подвергся нападению как раз в тот момент, когда остановился вблизи одного из вязов. На расстоянии шести или семи футов я обнаружил несколько следов, выглядевших примерно так.

И он нарисовал множество точек на промокашке, которая была у него под рукой, .

— Так это же когти! — воскликнул я. — Помните этот ночной крик, подобный уханью совы? Что, если это какой-либо неизвестный род пернатых?

— Вскоре узнаем. Возможно, даже сегодня ночью, — ответил он. — Поскольку из-за отсутствия луны была совершена ошибка, — и челюсть Смита снова сделалась квадратной при мысли о несчастном Форсайте, — будет предпринята новая попытка. Вы ведь знаете методы доктора Фу Манчи?

Так мы сидели в темноте, не спуская глаз с девяти вязов и готовые абсолютно ко всему. Взошла луна, и, как под воздействием лампы Аладдина, все вокруг приняло неестественные, волшебные очертания. К полуночи шоссе под нами совершенно опустело, газон пугал таинственностью, и, если бы не громыхавший время от времени трамвай — порождение электричества и прогресса, можно было бы сказать, что декорации для самой жуткой драмы готовы.

Кстати, в прессе и намека не было на то, что произошло прошлой ночью. Найланд Смит был наделен полномочиями препятствовать публикациям, появление которых могло сказаться на его планах. Нам не были приданы ни детективы, ни специальные констебли. Мой друг был убежден, что именно из-за их участия в наших предприятиях произошла утечка информации, в результате чего подвиги доктора Фу Манчи получили ненужную огласку, во многом способствовавшую его успехам.

— Нужно опасаться только одного, — вдруг встрепенулся Смит, — что этой ночью он может быть не готов к очередному покушению.

— Почему?

— Поскольку в Лондоне он сравнительно недавно, то, должно быть, еще не успел мобилизовать всю свою «королевскую рать».

Днем, ближе к вечеру, разразилась короткая, но сильная гроза с тропическим ливнем, и теперь по небу, словно играя вперегонки, неслись друг за другом облака. Когда в просветы между ними проглядывал месяц, все вокруг принимало зеленоватый оттенок, и мне всюду начинали мерещиться зеленые глаза Фу Манчи.

Облако пронеслось, и у края рощицы разлилось озеро из чистого серебра.

— Смотрите туда, — прошептал на ухо Смит.

И опять странный свет появился из темноты, стал медленно, с остановками подниматься и наконец исчез в вышине.

— Это под деревьями, Смит!

Но Найланд уже спешил к двери, бросив мне через плечо:

— Не забудьте пистолет. У меня есть. И дайте мне двадцать ярдов форы. Как только я достигну рощицы — сразу же ко мне.

Мы выбежали из дома и двинулись в сторону газона, который в это время представлял собой великолепные подмостки для танцующих призраков. Месяц, как назло, куда-то подевался, и я начал опасаться, что, оказавшись среди деревьев, Смит не сумеет вовремя разглядеть затаившуюся там опасность. Я был почти уверен, что он разгадал, что именно там должно таиться. Между тем я старательно выполнял его инструкцию держаться позади и на расстоянии, предполагая, что Фу Манчи или кто-либо из его шайки не посмеют предпринять ничего решительного на глазах у свидетеля. Но, с другой стороны, мы прекрасно понимали, что его орудие смерти, спрятанное где-то здесь, в ветвях вязов, может сделать свое дело и исчезнуть, не оставив следов. Разве не погиб Форсайт, хотя мы находились от него не далее как в двадцати ярдах?

Воздух был абсолютно недвижим. Я вслед за Смитом вошел под развесистые кроны. В этот момент месяцу удалось прорвать пелену облаков, и земля под ногами превратилась в пестрый серебристо-черный ковер.

Мы медленно продвигались вперед. Увидев черный силуэт посреди лунного серебра, я бросился к нему с криком:

— Осторожней, Смит!

Громко вскрикнув, он отпрянул в тень.

— Назад, Петри! Еще дальше!

Он бросился ко мне и так наподдал плечом, что я чуть не упал. И в это самое время мы услышали страшный треск ломающихся сучьев где-то над головой. Было такое впечатление, будто один из вязов падает на нас. Так по крайней мере мне показалось, пока Смит, изрыгая проклятия, пытался меня оттолкнуть.

В следующее мгновение на землю со страшным треском рухнула огромная ветвь вяза. Раздался пронзительный крик, потом сдавленный стон…

Тут же Смит прямо у меня над ухом открыл пальбу, от чего я совершенно потерял голову…

— Мимо! — заорал Смит. — Стреляйте, Петри! Он слева! Хоть вы не промахнитесь!

Я повернулся как раз в тот момент, когда черная тень метнулась мимо меня. Выстрелил раз. Другой. И тут еще один страшный вопль раздался в ночи.

Найланд направил луч фонарика на упавший сук.

— Петри, да ведь вы попали! — вскричал он.

— По-моему, попал.

С земли из вороха листвы и веток на нас таращилась желтая физиономия. Агония исказила черты, но полный ненависти угасающий взгляд был устремлен на нас. Судя по всему, тяжелый сук, упав на него, сломал ему спину. Он уже замер, пена появилась на губах, но глаза все еще излучали ненависть.

— Кажется, языческие боги на нашей стороне, — несколько странно заметил Смит. — Вязы обладают опасным свойством сбрасывать сучья в спокойную погоду. Особенно в затишье после бури. Таким образом, в отношении этого парня бог лесов Пан совершил возмездие.

— Не понимаю. Где вообще находился этот человек?

— Да на дереве же, лежал на том самом суку, который обрушился. Вот почему на земле не осталось его следов. Несомненно, прошлой ночью ему удалось скрыться только таким образом: он, как обезьяна, перебирался с ветки на ветку, от дерева к дереву, пока не достиг противоположного конца рощицы.

Смит бросил на меня изучающий взгляд.

— Да, вам, наверное, еще хочется знать, откуда взялся этот таинственный свет? Я бы мог и утром рассказать, но уж слишком, дорогой друг, я был зол на вас. А дело-то самое простое. Берется длинная лента, смоченная спиртом или каким-то другим горючим, где-нибудь за деревьями, в укромном, невидимом со стороны месте, ее конец поджигают, а затем человек начинает крутить ее вокруг себя, выписывая разные фигуры. Пламя охватывает всю ленту, со стороны зрелище загадочное и крайне привлекательное для таких простаков, как мы с вами. Мы, конечно же, — это по замыслу — как мотыльки на огонь, бежим узнать, что бы это значило, и тут как раз… Сам понимаешь… Прошлой ночью я нашел обрывок несгоревшей ленты в нескольких ярдах отсюда.

Пока Смит говорил, я рассматривал прислужника Фу Манчи, который мирно покоился в своего рода беседке из ветвей вяза.

— Смотрите, у него какой-то кожаный мешок…

— Совершенно верно, — нравоучительно отвечал Найланд. — В нем он таскал свое смертоносное приспособление и отсюда выпускал при надобности.

— Выпускал?

— Именно! И то, что он выпускал, ваша обаятельная подруга хотела отловить сегодня утром.

— Смит, перестаньте надо мной издеваться, — сказал я с горечью. — Но все-таки, что это было? Птица какая-нибудь?

— Вы помните следы на лице Форсайта, а также те, о которых я вам рассказывал, что обнаружил на земле. Это были следы когтей, не так ли?

— По крайней мере, я так думал. Но чьих когтей?

— Это были когти некоего ядовитого существа. Я его поймал, убил — признаюсь, против желания — и закопал на островке. Я побоялся бросить его в пруд, потому что какой-нибудь мальчишка с удочкой может его вытащить и оцарапаться. Трудно сказать, сколько времени эти когти будут ядовиты.

— Смит, — сказал я, нарочито цедя слова, — вы обращаетесь со мной, как с мальчишкой. Готов согласиться, что я безнадежный тупица. Но скажете вы мне наконец, черт вас подери, кого проклятый китаец таскал в мешке, кого он выпустил из него на беднягу Форсайта… Впрочем, это то самое, что вам утром удалось поймать с помощью молока и тюрбо?.. Так… И за тем же самым была послана Карамани со своими…

Я замолчал, физически ощущая приближение разгадки.

— Ну, ну! — подбадривал меня Найланд, шаря лучом фонарика слева от нас — Что же у нее было в корзине?

— Валерьянка, — ответил я чисто механически.

Луч наконец-то нащупал того, кого мне удалось уложить из пистолета. Это был… огромный черный кот!

А Смит уже, видимо войдя во вкус лекторской работы, продолжал, как по-писаному:

— Вы, конечна же, знаете, дорогой друг, что за валерьянкой кот пройдет огонь и воду. Однако сегодня утром мне пришлось прибегнуть к молоку и рыбе. Я узнал кошачьи следы под деревом и сразу подумал, что если кота выпустили, то он должен находиться где-то поблизости, возможно здесь же, в кустах. Мне удалось выманить его на приманку, хотя животное было очень испугано, и застрелить.

Как я уже говорил, этот желтый дьявол интриговал людей своими фокусами с горящей лентой. Человек подходил к вязу по тропинке, над которой нависал огромный сук с этим грязным китаезой. Когда жертва оказывалась точно под ним, тот ухал совой, человек задирал голову, и на него тут же летел кот.

— Ну и… — начал я, все еще ничего не понимая.

Смит склонился над убитым животным.

— Обратите внимание, когти зверюги покрыты каким-то черным блестящим раствором. Только Фу Манчи знает его компоненты. Зато, Петри, мы с вами знаем, как он действует.