Возвращение доктора Фу Манчи

ГЛАВА XXIII КРИК НА БОЛОТЕ

Все, что произошло потом, вплоть до того момента, когда сама «безносая» окликнула нас из болота, я помню крайне смутно. Мулат сервировал великолепный обед в холодной и мрачной столовой. И на руках, как ребенка, внес к нам писателя.

Ван Рун говорил не умолкая, обнаруживая свои глубокие познания во многих, сравнительно мало исследованных областях. Те немногие паузы, которые он позволял себе сделать, тут же с лихорадочной поспешностью заполнял Найланд Смит, пытаясь свернуть разговор на обсуждение планов наших дальнейших действий.

Все это время я очень тяготился присутствием в комнате мулата. Когда он оказывался за спинкой моего стула, по коже пробегал самый настоящий озноб. Наш вечер понемногу подошел к концу, и, пожелав хозяину спокойной ночи, мы отправились по своим комнатам. Прежде чем разойтись, Смит успел мне кое-что шепнуть на ухо. Поэтому, войдя к себе, я почти сразу же задул свечу, забил клином, который Найланд незаметно сунул мне тут же, в коридоре, дверь, вылез из окна и по карнизу добрался до комнаты Смита.

Найланд уже успел погасить свечи и, подождав в полной темноте, когда я перелезу через подоконник, сразу же схватил меня за руку, предупредив таким образом, чтобы я соблюдал абсолютную тишину.

— Слушайте! — прошептал он едва слышно и повернул меня лицом к окну.

Открывшаяся передо мной панорама послужила бы великолепной декорацией к сцене с ведьмами из шекспировского «Макбета». Сквозь опустившиеся низко над болотом тучи пробивался мертвенно-бледный лунный свет, образуя внизу узкую световую дорожку меж двумя плотными стенами мрака. В отдалении слышался неясный рокот, как будто волновалось море. Время от времени его заглушали могучие громовые удары с небес. На западе полыхали пока еще слабые, но зато непрерывные зарницы.

И тут я услышал крик.

Откуда-то издалека, из кромешного мрака болот, раздался призыв:

— Помогите! На помощь!..

— Смит, — зашептал я, — что это?

— Мистер Смит! — крик перешел в агонизирующий вопль. — Найланд Смит, помогите! Бога ради…

— Смит, — воскликнул я, — живо! Похоже, это Ван Рун! Они его утащили!..

— Убивают!..

Найланд молча сдавил меня в железных объятиях, не давая пошевелиться. А крик все нарастал, становился все ужаснее, и у меня уже не было никакого сомнения, что голос принадлежал Ван Руну.

— Мистер Смит! Доктор Петри! Бога ради, помогите… Иначе будет поздно…

— Смит! — крикнул я в ярости. — Если вы хотите допустить это убийство, то я вам не товарищ.

Я весь кипел. Бесчеловечно было торчать здесь в бездействии, зная, что где-то там, в темноте, совершается грязное убийство. Я стал вырываться изо всех сил, но Смит, хотя и задыхаясь, продолжал удерживать меня мертвой хваткой. Я почувствовал, что будь мои руки свободны, то, не задумываясь, ударил бы Смита. Между тем крики стали понемногу ослабевать и вскоре стихли совсем. И тогда Смит заговорил. Отрывисто и зло.

— Спокойно, Петри! — чуть ли не рявкнул он. — Как вы смеете оскорблять меня предположением, что я могу отказать кому-то в помощи, когда эта помощь Действительно нужна?!

Его слова подействовали на меня, как холодный душ.

— Вы не забыли так называемый «зов Шивы»? — сказал он, дав мне хорошего тычка. — Помните, как дорого два года назад заплатили те, кто его слушал?

— Но вы могли бы мне сказать…

— Сказать?! Да прежде чем я успел бы вымолвить хоть слово, вы бы уже выскочили в окно!

Я вынужден был признать правоту его утверждений и гнева.

— Простите, старина, — сказал я удрученно, — но согласитесь, что мой порыв был совершенно естественным. Ведь вы знаете, что я тоже никогда не отказываю тем, кто взывает о помощи.

Крики стихли, и над болотом Сейджмура звучали лишь нарастающие раскаты грома. Тучи полностью закрыли небо, лунный свет померк.

— Хватит болтать! — резко сказал Смит. — Надо действовать! Вы заклинили свою дверь?

— Да.

— Отлично. Лезьте в шкаф, дверцу оставьте слегка приоткрытой и держите свой браунинг наготове.

Он впал в свое обычное, хорошо мне знакомое сдержанно-лихорадочное состояние, которым неизменно заражал и меня. Без лишних слов я забрался в шкаф и сделал все, как он сказал. В щель между дверью и стенкой мне были смутно видны постель, открытое окно и часть стены напротив. В свете внезапной молнии Смит подошел к кровати, и тут раздался такой удар грома, что я невольно зажмурился.

Когда я открыл глаза, комнату озарила еще одна молния. На какое-то мгновение я четко увидел постель и уже лежавшего на ней Смита, который накрылся с головой. Новый удар — и с небес обрушился настоящий водопад, громко застучав по карнизу и свинцовому желобу.

Я впал в странное состояние, будто все это происходит не со мной. Меня не покидала уверенность, что Ван Рун уже мертв и лежит где-то на болоте, и, несмотря на свое согласие с доводами Смита, в глубине души я все же не мог примириться с тем обстоятельством, что мы даже не попытались ему помочь. Если бы мы пытались, но потерпели неудачу — это одно. А отказать в помощи — позор. Уж лучше было разделить его участь…

Ливень меж тем все усиливался, и желоб водостока за окном грохотал не умолкая. Новый ослепительный разряд — и опять я увидел постель с неподвижно лежащим Смитом. Снова ужасающий удар грома — казалось, над самой башней. Дом будто встряхнуло. Такой контраст дневной благодати и спокойствия с ночным небесным гневом мог заставить содрогнуться даже самое мужественное сердце. Но у меня не проходило это ощущение отстраненности. Я чувствовал себя спокойным зрителем картины разрушения мироздания, и даже когда слабый желтый свет появился в дверях комнаты и, мигая и колеблясь, поплыл к постели, я оставался таким же пассивным созерцателем, хотя и отдающим себе полный отчет в происходящем. А события явно приближались к развязке.

Передвигаясь на цыпочках, в одних носках, в мой сектор обзора вошел не кто иной, как Киган Ван Рун! Без пиджака, в рубашке, держа в одной руке свечу, а другой прикрывая пламя от сквозняка, он передвигался бесшумно, нисколько не хромая. Очков с темными стеклами на нем уже не было, и на худом желтоватом лице я увидел глаза с таким знакомым мне характерным разрезом. Похоже, что в этот момент самая главная загадка Крегмайра была разгадана! Наш хозяин, высокообразованный гражданин Америки, наш дорогой мистер Ван Рун был стопроцентным китайцем! Вглядевшись в его лицо повнимательнее, я обнаружил, что оно лишено способности внушать окружающим ужас, которой обладал наш незабвенный доктор Фу Манчи, зато свидетельствовало о наличии в характере некой животной злобы, которая нашему старому знакомому была совершенно несвойственна.

Он остановился в двух-трех шагах от постели и стал ее внимательно разглядывать. Затем очень осторожно поманил кого-то, стоявшего за его спиной у двери. И тут я заметил, что его босые ноги и брюки внизу вымазаны по колено зеленоватой болотной грязью.

Огромный мулат, кстати тоже босиком, в три шага оказался у постели. Он был голый по пояс, и, клянусь вам, за исключением некоторых профессиональных атлетов, я никогда не видел столь великолепного торса, с такой рельефно развитой мускулатурой.

«Ван Рун» — пока оставим ему это имя — высоко поднял свечу и уставился зловещим взглядом на постель. Мулат склонился над спящим Найландом Смитом, плечи и спина его напряглись, а руки потянулись туда, где у спящего должна быть голова…

Я распахнул дверь шкафа и выставил вперед браунинг. Но тут случилось нечто неожиданное — чья-то длинная сухопарая фигура в мгновение ока выскочила из-за кровати. Это был Найланд Смит!

В высоко поднятой руке он сжимал прогулочную трость с тяжелым свинцовым набалдашником, которую он в следующий момент со всего размаха опустил на затылок мулата. Раздался глухой удар, и коричневый гигант зарылся носом в постель на скомканные одеяла и простыни, имитирующие спящего Смита. Все это происходило в полной тишине.

— Стреляйте, Петри! — вдруг закричал Смит. — Застрелите этого дьявола!

Ван Рун бросил свечу и с кошачьим проворством выскочил из комнаты. И тут снова полыхнула молния, осветив рванувшегося к двери Найланда Смита. Я бросился за ним. Вместо трости у Найланда в руках уже был пистолет. Мы сделали несколько выстрелов вдоль коридора, но Ван Рун уже катился вниз по лестнице. Мы сбежали следом за ним, когда невиданной силы грозовой разряд ударил над крышей дома.

Смит и я еще раз послали вдогонку Ван Руну по три пули, потом пересекли переднюю и выскочили на улицу прямо под ливень. Тут я увидел белую рубашку, метнувшуюся за угол каменной ограды. На какое-то мгновение Ван Рун застыл на месте, видимо, что-то соображая, затем бросился вперед, но не в сторону Сола, а по направлению к болоту.

— Осторожнее, Петри! Осторожней! — кричал Найланд Смит на бегу. — Эта дорога ведет прямиком в трясину!

Дыхание его вырывалось со свистом, он делал длинные паузы между словами.

— Как раз туда… Он хотел нас заманить… Своими криками о помощи…

Гигантская молния осветила окрестности настолько, насколько хватало глаз. Мы даже умудрились разглядеть блеск мокрых волос на голове бегущего впереди человека и тропинку, что шла по самому краю зеленоватой топи, которой мы в свое время любовались с возвышения. Именно по ней убегал от нас Киган Ван Рун. Однако мы его явно догоняли. Снова воцарился мрак, и гром ударил с таким треском, как будто болото вокруг нас разверзлось.

— Еще метров пятьдесят, Петри, — пыхтел рядом Найланд Смит, — и будет не нанесенная на карту опасная территория.

Некоторое время мы еще продолжали бежать, затем Смит крикнул:

— Останавливайтесь, Петри! Чувствуете, как мягко стало под ногами?

И действительно, стоило сделать один неверный шаг, и нога проваливалась по щиколотку.

— Все, кончилась дорога!

Мы остановились. Мрак и сплошной ливень не позволяли определить, в какую сторону двинуться, чтобы не угодить в трясину. Оставалось только ждать следующей молнии. Но прежде чем она появилась на небе, из темноты донесся крик, который я и по сей день не могу забыть. Причем по страшной иронии судьбы знакомый голос повторял знакомые слова, которыми некоторое время тому назад Ван Рун пытался выманить нас из дома на верную смерть.

— Помогите! Помогите! Бога ради, помогите! Скорее, я тону!

Найланд Смит схватил меня за руку:

— Не двигайтесь, Петри! — он шумно вздохнул. — Не двигайтесь, ибо свершается суд Божий.

Новая молния озарила небосклон, и в тридцати шагах впереди мы увидели погруженного по плечи в зеленоватую жижу Ван Руна. Моля о помощи, он протянул к нам руки, но еще раньше, чем свет молнии померк, голова его исчезла в пучине.

Очередной раскат еще только нарождался над нашими головами, когда, круто повернувшись в сторону Крегмайра, мы обнаружили, что старинная башня рухнула, а над домом поднималось зарево пожара. Найланд Смит прокричал мне на ухо:

— Настоящий Киган Ван Рун так и не вернулся из Китая! Это была ловушка! Здесь с нами должны были разделаться двое убийц из команды Фу Манчи.

Где-то в отдалении умирал очередной громовой разряд, и я спросил Найланда:

— А что это был за огонек на болоте?

— Вам надо было изучить азбуку Морзе, Петри. Это был сигнал, который читался так: «Смит… спасайте ваши души».

— Неужели?

— Именно так. И, прочитав его, я бросился искать человека, который мог его подавать. И знаешь, кто это был… вернее, была… Карамани! Она каким-то образом узнала о плане похоронить нас здесь, в болоте, примчалась за нами из Лондона, но до самых сумерек ничего не могла сделать. Прости мне, Господи, что я думал о ней плохо. Мы ей обязаны жизнью.

Тем временем пожар в доме разгорелся вовсю. На фоне зарева руины башни выглядели особенно трагично. Сколько веков она простояла, и лишь затем, чтобы нынешней ночью молния расколола ее буквально надвое.

— А как же мулат?

Снова блеснула молния. В ее свете мы отыскали дорогу и двинулись обратно. Найланд Смит повернулся ко мне. Лицо его было мрачно, в глазах — холодный стальной блеск.

— Я убил его, Петри… И это вполне соответствовало моим намерениям.