Вознесение

Глава 29 Лила

Освальд разложил на кровати Самаэля три свадебных платья — одно белое, одно кремовое, одно зелёное цвета лесной листвы. Планирование свадьбы уже шло полным ходом.

Он протянул мне фужер шампанского, и я сделала глоток, глядя на платья. Я уже надела шёлковый халат, подвязанный на талии, и по моему мнению, он сам по себе был достаточно красивым, чтобы служить свадебным платьем. Но платья были божественными. Завораживающими.

— Которое вам нравится больше всего? — спросил он. — Мы завтра подгоним его как подобает.

Я уставилась на платья. Они были такими прекрасными, что сложно выбрать; деликатный шифон и вышивка, выглядевшая как извивающиеся колючие лозы на изящных корсетах.

— Как вы так быстро их достали? — спросила я. — Самаэль пятнадцать минут назад решил, что мы женимся завтра, и теперь у нас имеется выбор платьев.

— Граф поручил кому-то купить их несколько недель назад. Похоже, мысль уже какое-то время зрела в его голове, — он сделал глоток шампанского. — Вы знали? Вероятно, под всей этой мрачной убивающей натурой он может оказаться тайным романтиком. Он даже позаботился о цветочках, — он вскинул бровь. — Если когда-нибудь увидите, что со мной происходит нечто подобное, избавьте меня от мучений.

— Ты предпочтешь умереть, но не заниматься цветами?

Он поправил свой пиджак и фыркнул.

— От этого зависит моя мужественность. Видите ли, существуют определённые правила мужественности.

Уголок моих губ дёрнулся в улыбке.

— Интересно. А есть руководство?

— Боюсь, это неписаные правила.

— И хоть Самаэлю несколько тысяч лет, хоть он выкован для божьей мести и бессмертия, его мужественность под угрозой, потому что он повозился с цветочками.

Он посмотрел на меня со смертельно серьёзным выражением на лице.

— Именно так. Но не смейте говорить ему, что я это сказал.

Я отпила шампанского, и пузырьки начали ударять мне в голову.

— И если это не поставит под сомнение твоё мужество, то какое платье, по-твоему, лучшее?

— Я слишком мужественен, чтобы иметь мнение о платьях, — он сдул с глаз тёмный локон волос. — Но менее мужественная персона сказала бы, что белый хорошо подойдёт к вашему цвету кожи, и это традиционный цвет для невест, как мне кажется.

В моём сознании пронёсся образ — белое платье и капающая спереди кровь. Задрожав, я заставила себя забыть эту картинку. Я ни капельки не хотела походить на Лилит.

— А я склоняюсь к зелёному. Кажется, тысячу лет назад зелёный был цветом свадебных платьев. Очень красиво.

Он кривовато улыбнулся.

— Вы поинтересовались моим мнением только для того, чтобы отбросить его?

— Это помогло мне привести мысли в порядок, — я прикусила губу. — Полагаю, мы можем послать кого-нибудь, чтобы заказали венок из цветов? Под мостом у парка Ныряющей Ведьмы есть девочка, которая продает бутоньерки. Она могла бы сплести венок из цветов.

— Девочка? Мы можем поручить это умелому флористу, — его улыбка сделалась лукавой. — Или Самаэлю.

— Девочка очень талантлива, — сказала я. — Зовут Ханна.

— Я посмотрю, что можно сделать, — он сделал большой глоток шампанского, почти осушив свой бокал. Затем встретился со мной взглядом, и его лицо было напряжённым, глаза сощурились. — Простите, я немного нервничаю. Многое надо организовать. Предупредить заранее было бы неплохо. Нам необходимо организовать застолье в разрушенной церкви, и мне нужны музыканты, — он налил себе ещё один бокал. — И это уж не говоря про последующую коронацию. Он что, считает меня волшебником?

— Ладно, слушай, тебе не обязательно нянчиться со мной здесь. За дверью есть охранник. И у меня есть жёлудь. Я буду орать и звать на помощь, если она мне понадобится, — я протяжно выдохнула, гадая, как долго я буду нуждаться в такой охране. Закончится ли всё, когда Самаэль убьёт Лилит?

Его напряжённое выражение расслабилось.

— Вы уверены, что всё будет хорошо?

— Да, иди.

Я чувствовала себя вымотавшейся, и как только он вышел из комнаты, я плюхнулась ничком на кровать, раскинув руки в шёлковом халате.

Я почувствовала себя в миллион раз легче, когда открыла Самаэлю свой секрет. Мне надо делать это почаще. С этих пор я буду говорить чистую правду абсолютно обо всём.

Я накрыла глаза рукой. Я никогда не мечтала о свадьбе. Женщины в моём положении не устраивали прекрасных свадеб в древних соборах и не носили шёлковые платья. Но пару раз я всё-таки воображала себе такое. Я думала, что у меня будет вечеринка в пабе с друзьями. Конечно, там будет Захра. Может, мюзик-холл, если я выйду замуж за музыканта. Может, я бы нашла кого-то смертного, если бы моя жизнь оставалась нормальной.

С острой болью в груди я вспомнила себя подростком, когда я думала, что однажды выйду замуж за Финна. Я представляла, как мама и Элис будут делать мне причёску и возиться с моим платьем. Может, мы наймём музыкальную группу для игры на свадьбе, купим маленькую квартирку в Восточном Краю. Я никогда не думала, что свадьба станет самым счастливым днём моей жизни — я видела слишком много брошенных женщин, чтобы верить в сказки. Но я всегда считала, что рядом со мной будет семья.

Моё сердце заныло, и я сделала глубокий вдох и выдох. Теперь я навсегда потеряла Элис. Но может, когда дерьмо со Свободным Народом уляжется, я снова смогу увидеть Захру. И маму. Одиночество до сих пор глодало меня.

Мой живот ощущался напряжённым, скручивался узлами. Я хотела чувствовать себя расслабленной рядом с Самаэлем, но я до сих пор скрывала от него последний секрет. Я не сказала ему, как сильно я его хотела, ведь так? Гордость не позволяла мне сделать это. А секреты отделяли тебя от остальных, изолировали тебя.

Я покосилась на Лудда. Он склонил головку набок, выжидающе глядя на меня.

— Ладно, Лудд. Хочешь знать мои секреты? У меня много, много секретов.

Он каркнул.

— Ну, боюсь, мне всё равно придётся исповедоваться. Давай начнём. Раньше я по утрам просыпалась наперёд Элис, и мне становилось скучно, потому что не с кем было говорить, так что я очень деликатно толкала её локтем в рёбра, пока она не просыпалась.

Кар!

— Да, я знаю, что я воплощение зла. Но я уже чувствую себя лучше, и это ещё не всё. Однажды я украла рыбный пирог на рынке, и он даже не оказался вкусным. Один раз я напилась в Библиотеке, и меня стошнило в чью-то трубу, а я свалила всё на Энни Крейвен, которая называла меня Заморыш. Однажды один из портовых воришек Эрнальда загнал меня в угол и лапал, пока я не врезала ему кулаком по лицу. Я проследила, чтобы копы оказались рядом, когда он выполнял один из своих заказов. Больше никогда его не видела. Кажется, его бросили в кутузку. Я ужасно боюсь клоунов. Они встречаются в церкви раз в год, и однажды я нечаянно забрела…

Кар!

— Прости, я тебе наскучила? Ну, у меня есть более интересные штуки. Возможно, я не рассказала Самаэлю всё, — я понизила голос до шёпота. — С тех пор, как меня заперли здесь, мне каждую ночь снились самые грязные сны с его участием.

Лудд наконец-то умолк.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнув.

— Знаю, это не настоящий брак, но правда в том, что я зависима от его присутствия. Я жажду его прикосновений и поцелуев. Он вполне буквально самый красивый мужчина из всех, что я когда-либо видела. Но как будто этого недостаточно, он сводит меня с ума от похоти. В этом и проблема с ангельскими прикосновениями. Даже одно маленькое касание перьев их крыльев заставляет сердце быстро стучать, и тебе сразу нужно почувствовать это ещё раз. Но дело не только в этом. А ещё и в том невинном взгляде, который у него иногда бывает — будто мир просто сбивает его с толку.

Я услышала, что Лудд упорхнул прочь, и выглянув из-под своей руки, я увидела, что осталась в одиночестве. Я даже ворону умудрилась наскучить.

Я снова закрыла глаза, полностью теряясь в своей фантазии, хоть Лудд уже и не слушал.

— Когда я рядом с ним, или даже когда я не рядом с ним, от этого сложно связно думать.

Я почти чувствовала, как его магия прямо сейчас скользит по мне, змеится по моим голым ногам, забирается под мой халат. Я чувствовала, как мои соски затвердевают под шёлком, и я приподняла колени, чтобы почувствовать холодный воздух на своих ногах.

— Мне приснилось, что он привязал меня разорванным знаменем. Я лежала на кровати лицом вниз, а он связал мои руки за спиной. И пока я была абсолютно уязвимой перед ним, полностью под его контролем, он стянул с меня трусики, — я скрестила ноги, сжав бёдра. — Затем он эротически мучил меня, полностью сводя с ума от желания. Я тряслась, отчаянно желая, чтобы он жестко оттрахал меня. Мне нужно, чтобы он просто схватил меня и взял, и ужасно жалко, что он не может этого сделать.

Я перестала говорить. Эта пульсация магии под моим шёлковым халатом не была плодом моего воображения, так? Она была реальной, жаркой и сильной. Медленно, с бешено стучащим сердцем, я убрала руку с глаз.

Моё сердце пропустило удар.

Самаэль стоял на пороге, и его глаза полностью превратились в языки пламени во тьме.

Он слушал меня.