Война золотом

А. ПАЛЕЙ — Война золотом. (Рассказ). Рисунки худ. Гольштейн.

Только в 2000-ном году назревавший конфликт между Государством Труда и Островной Империей разразился, наконец, войной. Однако, эта война была так непохожа на войны предшествовавшего столетия. Островная Империя первая об'явила войну и мобилизовала все свои силы. Но сражений не последовало. Вот что произошло непосредственно вслед за об'явлением войны.

В ночь с 28 на 29 июля с аэродрома Столицы Труда поднялся средних размеров самолет. Кроме пилота, известного недавним безостановочным полетом Вокруг света и борт-механика, на самолете, в его маленькой кабине, было двое. Теперь, после окончания войны, нет необходимости скрывать их имена. Один из них — Яков Фомин, видный работник Главного Штаба. Другой — тот, чье имя сейчас так популярно по всему Государству Труда и чей характерный профиль с заостренным носом и тонкими сжатыми губами глядит на нас с бесчисленных портретов, гипсовых и бронзовых статуэток, конфетных оберток, спичечных коробок, даже с пепельниц и вставок для перьев. Короче говоря — это был Генрих Клейст, тогда всего только скромный студент-химик, об удивительном изобретении которого было известно еще только нескольким человекам.

Сравнительно большое помещение для бомб было загружено целиком, рядом плотно установленных больших ящиков из тонких досок, заключавших очень тяжелый груз. Здесь же лежала кипа сложенных парашютов — их было не менее пятидесяти штук. Это были парашюты Жуавеля из тончайшей нервущейся бумаги, — как известно, их основным достоинством является большая портативность.

Вообще, этот полет был как бы одновременным демонстрированием целого ряда замечательных усовершенствований последнего времени. Чего стоил хотя бы мотор — миниатюрный, мощный и совершенно бесшумный!

Не обратив на себя внимания, самолет опустился совсем низко над столицей Империи. Он реял над простором огромного города. Клейст раскрывал ящики, доставал из них граненые бруски желтого тяжелого металла и подавал Фомину. Тот привязывал их к парашюту и спускал вниз. Спуск металла с помощью парашютов производился для того, чтобы бруски при падении не причинили несчастья. Каждый из них весил не менее пяти килограмм и, падая с высоты, легко мог убить кого-нибудь.

Благодаря странному совпадению, первым, кто нашел брусок золота, был ювелир-торговец Буккингэм. Он возвращался домой на рассвете, после изрядного кутежа, и в голове у него слегка шумело. У крыльца он споткнулся обо что-то и с досадой выругался. Огромный зонт лежал перед ним. Он перевернул его, и характерный блеск золота бросился ему в глаза. Определить стоимость находки для Буккингэма было сущим пустяком: никак не меньше трехсот пятидесяти денежных единиц.

Как попало сюда это золото? Неужели он так пьян, что ему померещилось? Буккингэм вынул складной перочинный нож и не без труда перерезал необыкновенно крепкую бечевку, которой золотой брусок был прикреплен к парашюту. Найдя в кармане брюк скомканную вечернюю газету, он завернул в нее золото и только тогда позвонил швейцару. Дома он показал находку жене. Сомнений больше не могло быть: это было чистейшее золото. Тщательно взвесив его, Буккингэм определил вес ровно в пять килограммов.

Он понес брусок с собой в магазин, думая о том, что неожиданный подарок судьбы оказался как нельзя более кстати. Дела в последнее время шли довольно плохо. Близился срок платежа по крупному векселю, и Буккингэм уже начал было ломать голову, где бы достать деньги. Находка давала неожиданный выход из затруднения.

Он спрятал брусок в несгораемую кассу, решив сбыть его кому-нибудь из своих коллег-ремесленников. Подумав, он решил назначить цену ниже ходовой, чтобы отдать все это довольно крупное золото в одни руки.

Едва только он открыл свой магазин, как дверь резко распахнулась и вошел человек, внешний вид которого не оставлял сомнений в его профессии: это был ночной шофер, владелец какого-нибудь такси, возящий веселую публику по бесчисленным улицам столицы.

Шофер был страшно взволнован, это бросалось в глаза. Он подошел близко к ювелиру и спросил:

— Вы покупаете золото?

— Золото? Какое золото?! — растерявшись от неожиданности спросил ювелир.

— Обыкновенное. Ну, золото. Кусок…

— Покажите.

Шофер развернул сверток, который он держал под-мышкой. Если бы бруски золота чеканили, как монеты, Буккингэм мог бы поклясться, что этот кусок и тот, который он нашел сегодня, вышли из-под одного станка: они ровно ничем не отличались друг от друга.

— Это безусловно настоящее золото! — неуверенным голосом, как бы стараясь сам себя уговорить, произнес шофер.

Буккингэм внимательно осмотрел брусок. Металл был настоящий. Он взвесил его; и по весу кусок ни на один миллиграмм не отличался от найденного им.

— Да, это настоящее золото, — разочарованным тоном сказал он шоферу, следившему глазами за каждым его движением.

— Мне достался этот кусок за долг от одного проигравшегося заводчика, — соврал шофер первое, что ему пришло в голову, и покосился на Буккингэма, по губам которого скользнула ироническая усмешка. — Оцените его, пожалуйста,

Буккингэм назвал рыночную цену.

Повидимому, она на много превзошла ожидания шофера, так как тот торопливо предложил:

— Вы возьмете его у меня? Я готов уступить… Мне срочно нужны деньги.

— Нет, не возьму, — решительно ответил Буккингэм.

— Но я значительно уступлю против названной вами суммы, — настаивал шофер. — Вы сможете хорошо заработать на этом куске.

— Я уже сказал вам, что не возьму его, — с раздражением ответил Буккингэм. — У меня нет денег, и мне не надо золота, у меня его слишком много.

— Кому же я продам его? — с удивлением спросил шофер.

— Я не единственный ювелир в городе, — сказал Буккингэм.

Шофер завернул в бумагу свой брусок, и Буккингэму показалось, что он сделал это довольно небрежно. Затем он вышел.

Буккингэм открыл несгораемую кассу и долго с недоумением смотрел на свой брусок. Да, конечно, оба бруска — родные братья. Но откуда же, чорт возьми, они взялись? Кто и с какой высоты спустил на парашюте этот кусок драгоценного металла?

Буккингэм начал нервничать. Возможно, что шофер понесет свой брусок к Томсону. Томсон жил неподалеку. Это был ювелир-ремесленник, который часто покупал у Буккингэма слитки золота для своих изделий. Купив дешево такой большой кусок золота, он больше не захочет. К тому же, об этом могут узнать ближайшие ювелиры, и тогда они, быть-может, на несколько дней воздержатся от закупок. А деньги нужны срочно.

Отпустив нескольких мелких покупателей, Буккингэм решил немедля сходить к Томсону. Он поручил магазин приказчику и, завернув золото, отправился с пакетом к своему коллеге. Мастерская Томсона находилась в трех минутах ходьбы. Войдя в нее, Буккингэм застал хозяина за какой-то починкой. Он сидел с лупой на глазу и держал в руке тонкую цепочку. На столе перед ним стояла чашка с мелкими бриллиантами.

— Добрый день, Буккингэм! — приветствовал он вошедшего. — Давно не виделись. Что скажете хорошенького?

— Я пришел предложить вам очень выгодное дело, — отозвался Буккингэм. — Мне неожиданно и страшно дешево досталось довольно крупное количество золота. Мне надо платить по векселю и, если у вас есть сейчас наличные, я вам отдам его исключительно дешево.

Он развернул свой пакет и положил брусок на столик перед Томсоном. Томсон равнодушно взглянул на золото и холодно спросил:

— Пять кило?

— Ровно пять кило, — подтвердил Буккингэм. — И в случае немедленного расчета я согласен отдать это за триста… даже двести пятьдесят денежных единиц.

— Отчего же так дорого? — иронически спросил Томсон.

— Вы, конечно, шутите — сказал Буккингэм. — Уж вы то хорошо знаете цену золота.

— Потому-то я и нахожу запрашиваемую вами сумму чрезмерной, — ответил Томсон. — Не дальше, как за четверть часа до вашего прихода, я купил точно такой же брусок за двести единиц.

С этими словами он вынул из ящика золото и положил его перед глазами оторопевшего Буккингэма.

— Проклятый шофер! — вырвалось у последнего.

— Какой шофер? — насторожившись, спросил Томсон.

— Как какой? Да тот, который продал вам это золото. Он сначала приносил его ко мне.

Но голос Томсона звучал испуганно:

— Я купил его вовсе не у шофера.

— А у кого же?

— Мне принес его знакомый священник. Он сказал, что это фамильная ценность неизвестного происхождения, что ему срочно нужны деньги и он готов взять за золото двести единиц, так как ему важно, чтобы об этой продаже знало как можно меньше людей. Я наполовину не поверил его рассказу, но, во всяком случае, решил, что вещь не краденая — иначе он не принес бы ее мне, а отнес бы кому-нибудь незнакомому. Я обрадовался, решив, что совершил выгодную сделку. Но, повидимому, золота нынче много, и оно идет из одного и того же источника. Где вы взяли ваш кирпич?

Скрывать не было смысла. Буккингэм рассказал нелепую историю с парашютом, а также сообщил о посещении шофера.

Томсон порывистым движением бросил лупу на столик.

— Погибли мои двести единиц, — сказал он. — Видимо, этого добра в городе не мало. Может-быть, хоть часть денег удастся вернуть. Я сейчас закрою мастерскую и поеду куда-нибудь в дальнюю часть города, попытаюсь продать эту штуку.

— И я с вами! — воскликнул Буккингэм, заворачивая свой брусок.

Томсон враждебно взглянул на него:

— Куда же вы со мной? — холодно сказал он. — Ведь, если мы будем предлагать сразу десять кило золота, то нам дадут еще дешевле. Нет уж, нам придется разойтись в разные стороны.

Буккингэму пришлось сознаться, что его собеседник был прав. Оставив его, он пошел по направлению к ближайшей станции метрополитена, обдумывая, куда бы отвезти свою дешевую драгоценность.

Пройдя в глубокой задумчивости несколько сот шагов, он наткнулся на громадную толпу, запрудившую улицу. Автомобили стояли плотной цепью, и затор увеличивался, — это была одна из оживленных улиц. Полисмены, выбиваясь из сил, старались водворить порядок, но это им плохо удавалось. Буккингэм стал расспрашивать о причине сборища, но никто ничего толком не мог об'яснить. Одни говорили, что автомобиль задавил женщину и ребенка. Другие — что какой-то мужчина, переходя улицу, вдруг упал и разбил себе череп. Третья версия испугала Буккингэма: будто бы два торговца-компаньона рано утром нашли кирпич из чистого золота громадного веса и цены. Они решили продать его и разделить пополам вырученные деньги. Но один из них пожадничал и скрылся от другого с золотом. Тот настиг его. Между ними завязалась драка, в пылу которой один из торговцев размозжил голову своему компаньону золотым кирпичом.

Опять это золото! Буккингэм страшно расстроился и отправился со своей ношей обратно к себе в магазин.

Томсон со своим пакетом прибыл в Центр и завернул в первый попавшийся ювелирный магазин.]Может-быть, здесь еще не знают про изобилие золота. Он решил сделать вид, что ничего не произошло. В глубине магазина за конторкой стоял рыжеволосый плотный господин средних лет. Томсон направился к нему и, стараясь быть развязным, спросил:

— Золото в слитках покупаете? Почем грамм?

Ювелир насмешливо улыбнулся.

— Вы говорите о золоте так, как будто бы это каменный уголь. Если эти мерзавцы-горнорабочие продолжат начатую на прошлой неделе забастовку, то мы, действительно, скоро будем покупать его на граммы. Но золото? Ведь у вас его, наверное, не меньше пяти кило.

— Откуда вы знаете? — с ужасом произнес Томсон.

— Как же мне не знать, если до вас шестеро приносили мне такие штуки. Первый продал мне ее за десять денежных единиц. Негодяй! Я охотно разбил бы ему голову этой дрянью!

Рыжий вынул из-за прилавка и положил на конторку золотой брусок. Он ничем не отличался от того, который принадлежал Томсону. Томсон, с грустью думая о погибших двухстах единицах, направился к выходу.

— Эй, вы! — окликнул его рыжеволосый ювелир, когда он взялся уже за дверную ручку.

Томсон вопросительно обернулся.

— Отнесите ваш кирпич на какую-нибудь постройку. — со смехом сказал ему рыжий. — Да нет, его и там не возьмут: слишком тяжел. Глина гораздо лучший материал для кирпичей.

Томсон проворчал что-то не очень лестное для ювелира и выскочил на улицу. Он пошел без определенного направления и скоро набрел на необычайную картину.

Перед одним из банков стояла огромная очередь. Конные полисмены сдерживали напор толпы/ Томсону об'яснили, что банки осаждаются вкладчиками, требующими обратно свои вклады. Деньги с каждой минутой катастрофически падали в цене. Говорили, что город наводнен неизвестно откуда появившимся золотом. Все спешили превратить деньги в провизию и товары. В очередях к банкам приходилось дежурить часами, а цены на продукты и вещи росли с каждой секундой. В очередях разыгрывались трагические сцены.

Томсон бросился домой с целью захватить деньги и накупить продуктов. Но это было уже не так просто сделать. Метрополитен и трамвай не ходили. Такси исчезли. Те же немногие, которые попадались, требовали платы продуктами или вещами. Томсон поступил так, как если бы он тонул и ему мешала одежда. Он снял сюртук и предложил его одному из шоферов за то, чтобы тот отвез его домой. Шофер согласился, потребовав, однако, и шляпу. Томсон уселся в такси в одном жилете и с непокрытой головой, все еще держа свой злополучный сверток. Никто не обращал внимания на его необычайный вид. Жизнь города нарушилась. Невероятная паника охватила население. Магазины спешно запирались. Некоторые из них штурмовались толпой. Награбленные вещи уносились на глазах у всех. Полиция была бессильна остановить грабеж. Где-то невдалеке загремели выстрелы. Автомобиль с трудом пробирался в толпе и, наконец, совсем завяз. Рослый полисмен отворил дверцу и повелительно сказал Томсону:

— Выходите!

— Как? Зачем? — растерялся Томсон, — Но я заплатил шоферу сюртук и шляпу…

— Это меня не касается, — прервал его полисмен. — Автомобиль нужен для перевозки раненых. Потрудитесь освободить его немедленно,

Томсон вышел и хотел потребовать у шофера обратно свои вещи, но тот уже скрылся в густой толпе. В автомобиль стали класть наскоро перевязанных людей с огнестрельными ранами — среди них были женщины и дети.

Оказалось, что доведенная до отчаяния толпа вкладчиков разгромила один из банков. Возбуждение и ярость толпы достигли такой степени, что ворвавшиеся в помещение банка люди избили служащих — говорили даже, что некоторые из них убиты. Был вызван отряд войска, — выстрелами в толпу ему удалось прекратить погром. Это и были те выстрелы, которые Томсон слышал. Но разогнать толпу не было никакой возможности. Казалось, в домах никто не оставался. Количество людей на улице все увеличивалось. Здесь было не только население ближайших домов: все учреждения и магазины закрылись и их служащие присоединились к массе народа, запрудившей ставшие тесными улицы. Напор рос, становилось трудно дышать. Где-то слышались стоны. Какая-то женщина визжала и просила ее пропустить, крича, что ее раздавят. Где-то плакал ребенок.

Томсон пробирался к толпе, поминутно увязая в ней, как в топком болоте. Он был без сюртука и шляпы, но никто не обращал на него внимания. Им овладело отчаяние. Он с ужасом думал о том, как попасть к своей семье. Купить за деньги уже ничего не удастся. Надо во что бы то ни стало добраться домой и обменять веши на продукты. Возможно, что скоро не останется в продаже продуктов. Все лихорадочно запасаются ими.

Пятикилограммовый кусок золота измучил его своей бесполезной тяжестью. Он без всякого сожаления бросил его и продолжал свой медленный и настойчивый путь. Вдруг он услыхал позади себя истерический женский крик и почувствовал, как его схватили за руку. Он обернулся и увидел обезображенное яростью и ненавистью лицо женщины из простонародья. Одной рукой она вцепилась в его руку, а в другой держала его золотой брусок, освобожденный от бумаги.

— Держите его! Бейте его! — кричала женщина, задыхаясь от злобы. — Это один из подбрасывателей золота! Все видели!..

Томсон пробовал вырваться, но его держали уже десятки рук. Его окружило плотное кольцо лиц, дышавших звериной злобой. Сердце его упало, колени задрожали. Прыгающими и непослушными губами он начал было говорить, он хотел оправдаться. Его никто не слушал. Схватившая его женщина замахнулась. Прежде чем он успел понять в чем дело, страшный удар золотым кирпичом раскроил ему череп. Обезумевшая толпа долго терзала его труп.

Ночное небо было безоблачно, крупные синие звезды мерцали медленно и ритмично. Тонкий лунный серп четко вырезался в черном бархате неба.

Теплое и влажное дуновение шло с моря.

Фомин повернул к Клейсту утомленное лицо.

— Война кончена, — сказал он своим глубоким грудным голосом.

Страна уже наводнена золотом. Вся денежная система пошла к чорту. События развиваются с ураганной быстротой. Я не знаю, что делается в этот момент, но сегодняшние вечерние телеграммы определенно сообщили, что Имперское правительство на волосок от падения.

— Да, мы победили!

Буржуазия погибнет в яме, которую она рыла для нас, — сухим металлическим голосом закончил его мысль Клейст.

Самолет мчался назад. Лунный серп тускло блестел в зеркале пролива.

— А скажите, — после долгого молчания заговорил Фомин, — вы не чувствуете угрызений совести?

— Отчего? — спросил Клейст, — и по его тонким губам зазмеилась насмешливая улыбка.

— Ну, как же… — смешался Фомин, — за эти дни мы погубили не мало людей — и не только взрослых мужчин, но и женщин, стариков, детей. Сколько их убито и искалечено во время уличных беспорядков?

— Сколько? Ну две, три сотни. Не больше, ведь? А подумайте, Фомин, что было бы, если б Империя могла продолжать свое черное дело. Десантные суда уже идут к нашим берегам, и мы уверены, что их сегодня или завтра вернут. Но если бы война продолжалась? Сколько тысяч и, может-быть, миллионов жертв! Конечно, она закончилась бы мировой революцией. Но мы избрали кратчайший и вернейший путь к победе.

— Вы правы, Клейст, — ответил Фомин, — и на этот раз его грудной голос звучал твердой уверенностью.

Теперь мы знаем, что Клейст, действительно оказался прав. Казавшееся нерушимым здание Островной Империи рассыпалось в прах. Стихийные беспорядки смели правительство, бессильное бороться с паникой. Армия, лишенная тыла, перестала существовать.

Так прекратилась жизнь Островной Империи последнего мощного оплота буржуазии. Она исчезла, как самостоятельная политическая единица, и вошла в состав единого Государства Труда.