Война химеры

Глава 10 ТЕПЛЫЙ ПРИЕМ

Королевский дворец Гульма еще не успел отойти от великолепных празднеств, возвестивших миру о рождении нового государства людей. На улицах города гуляющая толпа славила силу, мудрость и величие нового короля. Словно и не завоеватели вовсе пришли на их землю, а освободители. Много ли нужно толпе? Удержать своих солдат от грабежей, произнести красивую речь с балкона королевского дворца, в которой пообещать богатство и процветание под своей дланью. Затем объявить несколько дней праздничными, выкатить из королевских винных погребов побольше бочек вина и устроить яркое, пышное торжество. Если ко всему этому добавить еще парочку красивых жестов — например, снизить налоги и отпустить по домам пленных, — то простой народ будет рыдать от счастья и славить приход такого мудрого, справедливого и доброго правителя.

Поддержкой вассалов прежнего владыки заручиться еще проще. Особенно если часть из них еще перед войной получила щедрые подачки из твоей казны. Остальным пообещать сохранение владений и вольностей. Тонко намекнуть, что это только начало: величие, слава и богатство всех еще ждут впереди. Подкрепить свои доводы показательной казнью особо упрямых и ненавязчивой демонстрацией своей победоносной армии.

Именно так и происходило умиротворение побежденного Гульма.

Это вообще была странная война. Гульм считался самым сильным из семи королевств. А его противник, королевство Осфор, вот уже сотню лет влачило жалкое существование, постепенно теряя одну территорию за другой. Если бы не эльфы, от Осфора уже давно бы остались одни лишь воспоминания. Все изменилось с приходом к власти Эльдора II.

Новый король был молод, амбициозен и деятелен. За каких-то пять лет он укрепил свою власть, заключил крайне выгодный военный союз с Вольными городами, выиграл пару мелких пограничных войн и остановил расползание земель.

Столь стремительное усиление соседа пришлось не по нраву королю Гульма Гедору V, который уже давно положил глаз на ослабевший Осфор и считал его практически частью своего королевства. Нужен был лишь повод для войны, и он не замедлил появиться. Неизвестные напали на торговый караван Гульма в пограничных с Осфором землях. Гедор V увидел в этом свой шанс и немедленно обвинил в случившемся солдат Эльдора II. Затем потребовал извинений и огромной, больше похожей на дань, денежной компенсации. Отклонение Эльдором столь нелепых требований и послужило поводом к войне.

Дальше произошло то, чего никто не ожидал. Мало того что в сражении, решившем исход войны, Гульм потерпел страшное поражение, так к тому же погибли оба наследника Гедора V и несколько ближайших его родственников, стоящих в очереди на престол. Сам Гедор едва спасся и с остатками войск откатился к границе. Но вернуться на родину ему было уже не суждено. Через два дня после разгромного поражения Гедора V нашли мертвым в своем шатре. Говорили, что сердце короля не выдержало потери любимых сыновей и просто остановилось. Гульм оказался лишен головы. При грозившей разыграться кровавой драке за свободный престол ответное вторжение Эльдора многими было принято как спасение. Войска молодого короля практически без сопротивления заняли столицу Гульма, и спустя несколько дней Эльдор II короновался, объединив два королевства в одно.

Мало кто знал, что ко всему произошедшему сам Эльдор имел весьма косвенное отношение.

Ночь всегда была любимым временем суток Ворона. Тому имелось много причин. Главная из которых, конечно, та, что маг не любил лишних глаз.

По королевскому замку маг ходил почти не таясь. Его тут многие знали — разумеется, не как магистра ордена Жизни, а как одного из слуг короля Эльдора. А кто обращает внимание на слуг?

Первой странностью для Ворона стало отсутствие у дверей королевской спальни положенной стражи. Второй странностью были сами открытые настежь двери.

Ворон, не особо таясь, шагнул внутрь королевской спальни. Тут царил густой полумрак. Среди роскошной обстановки замерли несколько темных человеческих силуэтов. Завершал картину мертвый король Эльдор, тело которого раскинулось на прекрасной кровати с балдахином. То, что король мертв, было очевидно: сложно выжить, если у тебя в сердце торчит три дюйма кинжального лезвия.

— Убейте старика, — кивнул в сторону Ворона главарь убийц — именно его кинжал торчал сейчас из груди мертвого Эльдора.

Стоящий у дверей похожий на башню гигант бросился на мага. Это было его, наверное, не первой, но уж точно последней ошибкой. Ворон тряхнул ладонью, словно сбрасывая с пальцев капли воды. Громила замер и на глазах своих изумленных товарищей рассыпался прахом. Куча белых, отполированных до блеска костей осела на пол, белесый череп покатился прямо под ноги мага, и тот небрежно пнул его в сторону.

Убийцы растерялись: они были опытными воинами, их было больше, но противник оказался не обычным человеком, а магом. Магом, готовым к бою, а потому еще более опасным. А ведь все так хорошо складывалось. Подкупленный офицер под надуманным предлогом убрал из этого крыла дворца всю стражу. Магов в охране дворца не было: говорили, что король не доверяет всему, что связано с магией. И вот на тебе — напороться на мага, когда дело уже сделано и все мысленно делят обещанную награду!

Главарь убийц вскинул руку, но новый приказ так и не успел сорваться с его губ. Что-то острое сильно ударило ему в спину, и он с удивлением обнаружил, что из его живота выходит острие чужого меча. Прежде чем упасть, убийца успел обернуться, чтобы увидеть, как с обнаженного клинка только что убитого им короля падают густые кровавые капли. И глаза! Больше всего главаря поразили глаза Эльдора — холодные и безжизненные, словно два куска камня. «Таких глаз у людей не бывает», — мелькнула у главаря мысль, прежде чем пришла темнота.

Нежданно оживший мертвец вверг пятерых оставшихся убийц в панику. Они стали похожи на стаю крыс, загнанную в угол, а крыса, загнанная в угол, особенно опасна. Один из душегубов, занеся меч над головой, с диким криком бросился на мага. Ворон даже дал ему возможность нанести один удар: бессмысленный героизм всегда вызывал у него снисходительное уважение. Стальной клинок разрезал воздух в том месте, где маг только что стоял. Нападавший подался вперед и едва не упал. Он еще успел удивиться, когда чья-то холодная ладонь легла на его затылок. Умер он очень быстро.

Щелкнула тетива — это небольшой гномий арбалет послал в сторону мага две унции забирающей жизнь стали. Ворону это не слишком понравилось. Пусть арбалетный болт и упал к его ногам, остановленный магической защитой, но наглого стрелка следовало как следует наказать. Небрежный пасс руками — арбалетчик, хрипя от боли, скорчился на полу и, ломая ногти, пытался содрать с себя одежду, которая внезапно стала жечь тело, словно дюжина ядовитых змей.

Пользуясь тем, что неизвестный маг занят расправой с арбалетчиком, один из убийц попытался бежать. Прокравшись в тени стены, он оказался прямо за спиной Ворона, но не рискнул напасть, а бросился к распахнутой двери. До нее он так и не добежал: невидимая сила сбила его с ног и повалила на пол. Отчаянно крича, он попытался встать, но почувствовал, что тело словно прилипло к полу. Маг медленно повернулся к нему. В глазах чародея убийца увидел собственную смерть.

— Мы сдаемся! — Двое оставшихся в живых убийц не стали геройствовать и бросили оружие.

— Это хорошо, меньше возни. Убей их, — кивнул Ворон королю.

Ему не нужны были живые свидетели произошедшего, а нужную информацию проще узнать у трупов. Мертвецы ведь не пытаются обмануть. Нет нужды тратить время на жестокие пытки, чтобы узнать что-то важное. Мертвые расскажут все сами, без утайки. Они ведь гораздо разговорчивей живых… нужно лишь уметь с ними разговаривать.

— Почем… — едва успел выдохнуть один из несостоявшихся убийц, прежде чем его срубленная голова покатилась по мозаичному паркету.

— Вам что-нибудь нужно, господин? — Эльдор, расправившись с последним из ночных гостей, замер рядом с Вороном.

Будь свидетелем этой картины кто-то еще, он бы несказанно удивился подобному обращению сильнейшего человечьего короля последнего столетия к какому-то слуге. Впрочем, вряд ли невольный свидетель прожил бы долго…

Ворон присел возле тела предводителя наемников, столь внезапно убитого в спину ожившим Эльдором. Впрочем, почему ожившим? Как и любой бездушный, Эльдор был наполовину мертв, причем уже очень давно. Вот бы удивились его подданные!

— Избавься от тел, — отрешенно ответил маг.

— Слушаюсь, господин. Мои артефакты… Не забудьте зарядить их перед уходом, — напомнил Эльдор магу причину его появления здесь. Ворон по праву считал Эльдора лучшим из своих творений. Бездушный ел, спал, дышал, искусно имитировал эмоции. Даже многочисленные любовницы молодого короля не замечали в нем ничего необычного. Единственной странностью Эльдора было только то, что он никогда не расставался с перстнем на безымянном пальце левой руки и кулоном с рубином на шее. Именно эти артефакты и поддерживали эту совершенную иллюзию живого человека. Только из-за разрядки одного из них убийцам перед смертью удалось увидеть истинный облик короля Осфора. Но они ведь уже никому не расскажут.

Маг между тем перевернул убитого на спину.

Большинство заклинаний магии Жизни не терпели суеты. Для построения многих из них требовалось гораздо больше времени, нежели на самые сильные заклинания прочих стихий. Но конечный результат стоил потраченных усилий.

Ножом, позаимствованным у лежащего рядом трупа, Ворон разрезал одежду на груди предводителя убийц. Отбросив нож в сторону, маг достал костяной кинжал и принялся аккуратно наносить магические символы на мертвое тело.

Он узнает все еще до рассвета. Ведь мертвые гораздо разговорчивей живых…

— За спину не опасайся. Сегодня ни один эльф не покинет Твердь. Жаль, что тебе приходится уходить под покровом ночи, словно ты вор какой! — посетовал Бальдор.

— Оставь это! — отмахнулся Леклис. — Со старейшинами я переговорил, а для почестей и прочего у вас есть куча ушастых.

Два друга крепко обнялись, и Бальдор помог Леклису забраться в седло. Затем гном махнул рукой охраннику надвратной башни, наблюдавшему за отъездом свиты короля. Тот, кивнув, исчез в недрах башни. Вскоре подъемная решетка ворот с лязгом поползла вверх. Леклис тронул коня и направил его к воротам крепости. Вслед за королем двинулась его свита.

«Как же мало их осталось», — горестно подумал Бальдор, вспоминая недавнее прибытие Леклиса в Твердь.

Всадники тройка за тройкой въезжали в длинную, словно туннель, надвратную арку, проходившую насквозь через три крепостные стены. В свете световых кристаллов на стенах арки причудливо плясали тени. Когда проехал последний всадник, решетка ворот опустилась за его спиной. Сейчас страж башни поднимется на ее вершину и факелом подаст сигнал на первую стену, чтобы там открыли внешние ворота Тверди.

Твердь по праву считалась сильнейшей крепостью гномов. А надвратная арка была самой настоящей ловушкой. Помимо внутренней решетки, закрывающей выход из нее в город, от второй до третьей стены параллельно арке шла галерея для стрелков. Сама арка была отлично освещена световыми кристаллами, и это было сделано вовсе не для удобства въезжающих в Твердь, а для того, чтобы арбалетчикам не пришлось выглядывать цели. При желании арка и вовсе превращалась в русло подземной реки.

— Теперь займемся эльфами, — пробормотал Бальдор, потирая руки. — Нечего им сегодня по Ничейным землям шляться.

Решительно тряхнув головой, гном направился к двери, ведущей в караулку стражи.

Караулка была пуста. Сегодня стены Тверди, смотревшие в Ничейные земли, охранялись слабо как никогда. Несколько дозорных постов на самой первой стене да стражник у внутренних ворот.

Поднявшись на башню, Бальдор отослал единственного стража прочь. Немного полюбовавшись открывающимся с вершины башни видом, гном спустился к подъемному механизму решетки.

Сам механизм прятался в одной из стен. Судя по едва слышному шуму воды, старые мастера гномов нашли не одно применение протекавшей под Твердью подземной реке. Видимым взгляду оставался только большой ворот, от стены до стены. Две намотанные на него толстые цепи шли вниз в отверстия в полу. Несмотря на свою монструозность, весь механизм управлялся всего одним рычагом, и справиться с подъемом решетки мог бы и ребенок.

Пройдя вокруг механизма, Бальдор вынул из сумки на поясе небольшой стеклянный пузырек, внутри которого лениво плескалась чайная ложка яркой изумрудной жидкости, густой, словно кисель.

Достав из правого сапога, что часто служил ему дополнительным карманом или ножнами, кинжал, Бальдор осторожно открыл пузырек и вылил его содержимое на одну из цепей.

— Ах, ты… — выругался он, заметив, что несколько капель зелья попали ему на руку, к счастью, защищенную перчаткой. Не медля ни секунды, гном стащил перчатку с руки и бросил ее в угол. Осмотрев руку, он с облегчением убедился, что зелье не добралось до кожи.

От созерцания собственной пятерни гнома отвлек грохот падающей в отверстие цепи. Состав сработал: одно из звеньев цепи просто исчезло — растаяло, словно лед под жарким солнцем.

Довольно хмыкнув, Бальдор перевел управлявший механизмом рычаг в крайнее правое положение. Затем он слегка повернул Т-образную рукоять и окончательно заблокировал решетку.

— Теперь посмотрим за метаниями эльфов. Это обещает быть забавным! — усмехнулся он. Подойдя к остаткам своей перчатки и поворошив их ногой, гном осторожно подцепил обрывок острием кинжала.

Напевая под нос веселую трактирную песенку времен своей бесшабашной юности, Бальдор спустился вниз, вышел из надвратной башни и присел на бочку возле стены одного из домов.

Осмотрев остатки перчатки, хотя узнать в этом изъеденном куске кожи перчатку теперь было сложно, Бальдор покрутил их на острие кинжала и ловким броском отправил прямиком в кучу строительного мусора неподалеку.

Шумно вдохнув воздух, гном полез за пазуху. Достав кисет с табаком, огниво и любимую трубку, он принялся ее неспешно набивать.

Курение трубки не терпит суеты и спешки. Это занятие должно принести наслаждение и отдых. В неторопливых движениях Бальдора было скрыто столько предвкушения удовольствия и нежности, словно он общался с любимой женщиной… или секирой.

Убедившись, что трубка набита аккуратно и равномерно, гном ее неторопливо раскурил. Набрав полный рот ароматного дыма, Бальдор выпустил тонкую дымную струйку в воздух. Смакуя вкус табачного дыма, он чувствовал, как в нем растворяются все проблемы и суета последних дней.

Долго предаваться любимому священному действу ему не дали. В дальнем конце ведущей к воротам улицы послышался звонкий стук копыт. Спустя полминуты к воротам подъехал императорский гонец со своим вечным напарником — сигнальным знаменем.

— Именем императора, откройте ворота! — прокричал гонец звонким юношеским голосом.

— Это невозможно, уважаемый, — степенно ответил Бальдор, выпуская в воздух еще одну струйку ароматного дыма.

— Почему? — удивился гонец.

— Цепь порвалась.

— Что?

— Одна из цепей, поднимавших решетку ворот, порвалась, — подробно пояснил Бальдор.

Некоторое время имперский гонец молча смотрел на решетку городских ворот, переваривая сказанное гномом. Цепи, коими она поднималась, были ему не видны, но сама решетка состояла из толстых железных прутьев толщиной в руку. Цепи, способные ее поднять, должны были быть такой толщины, что на них не стыдно было бы посадить и дракона.

— Это такая гномья шутка? — осторожно поинтересовался гонец.

— Как можно, уважаемый! — почти искренне возмутился Бальдор. — Не верите — можете сами сходить посмотреть.

Немного помедлив, гонец все же покинул седло. Привязав лошадь к коновязи у башни, Эльф толкнул неприметную дверь в караулку стражи и исчез в недрах гномьей твердыни.

Когда он вернулся, вид у него был слегка ошалелый.

— Как такое возможно! Там цепи толщиной с мою руку, если не ногу!

— Понятия не имею, — правдиво ответил гном: о рецепте состава он и вправду не имел ни малейшего понятия.

— И что теперь делать? — Гонец в бессилии пнул в сторону решетки мелкий камешек, попавшийся под ногами.

— Ждать, — равнодушно пожал плечами Бальдор. — Дня через два ворота починят.

— Два дня! — возмутился гонец. — У меня срочное сообщение, на нем дата стоит. С меня же шкуру спустят, если я не доставлю его в срок!

— В этом нет вашей вины.

— Кто бы сказал это главе императорской канцелярии!

Еще немного побродив у ворот, гонец отвязал лошадь и уехал обратно в город. Проводив его насмешливым взглядом, Бальдор продолжил дымить трубкой.

В конце улицы вновь послышался стук копыт, но в этот раз к воротам ехал целый отряд эльфов. Во главе отряда под знаменем с серебряной лилией ехал сам командующий армией Дома серебряной лилии — лорд Дарос.

Бальдор улыбнулся в предвкушении. Этого старшего он недолюбливал. Слишком много высокомерия, спеси и самомнения для одного эльфа, к тому же едва ли не из самой захудалой ветви дома.

— Именем высокого лорда Тиалиса, откройте ворота! — прокричал выехавший вперед герольд в цветах Серебряной лилии.

— К сожалению, это невозможно, достойнейший, — пряча издевательскую ухмылку, ответил Бальдор. — Цепь порвалась.

— Ты смеешься надо мной, гном? — не выдержал лорд Дарос, прежде не удостоивший Бальдора даже взглядом.

— И в мыслях не было, досточтимый. — Бальдор почти лучился почтением и миролюбием. — Ворота сломаны, сами можете посмотреть.

— Одна из цепей и правда порвана, господин, — доложил вернувшийся воин.

— Но еще недавно король Леклис спокойно покинул город! — возмутился разом помрачневший лорд Дарос.

— Так вот сразу после короля цепь и порвалась, — ответил Бальдор.

— Проклятье! Вы за это еще ответите! — зло прошипел лорд. Иллюзий по поводу «случайно» сломанных ворот у него не было. — Эй, вы, там. Поднимите решетку руками, — приказал он своим воинам.

Решетку ворот облепило с десяток эльфов, но сколько бы они ни старались, решетка не поднялась вверх ни на палец.

— Маги, помогите им, — нервно дернул щекой лорд Дарос.

Повинуясь приказу, в дело вступили маги — судя по одеждам, обычные стихийники, маги Воздуха. Им удалось поднять… одного из эльфов. Эльфийский воин подлетел вверх на высоту башни. Смешно махая руками, словно пытаясь научиться летать, он с криком рухнул на мостовую. К счастью для эльфийского воина, маги быстро исправили свою оплошность и поймали несчастного у самых камней, не позволив тому на собственной шкуре ощутить всю силу земного притяжения.

Первая неудача не остановила эльфийских магов, и суета у ворот продолжилась.

«Есть вещи, на которые можно смотреть бесконечно: как течет вода, как горит огонь и как трудятся эльфы», — подумал Бальдор, выпустив в воздух еще одну струйку дыма.

Только когда табак в трубке гнома окончательно прогорел, свита лорда Дароса оставила бесплодные попытки и потянулась в город. Проклятия, коими при этом сыпал лорд Дарос, были для Бальдора сродни музыке. Подавив мальчишеское желание издевательски помахать рукой вслед эльфам, он принялся чистить любимую трубку.

Закончив чистку, гном спрыгнул с бочки и вновь поднялся на башню. Проверив, что ворота все так же заблокированы, гном долго стоял на смотровой площадке. Когда он спустился и уже вышел из караулки стражи, на площади перед воротами — впрочем, столь громкого названия небольшая площадка явно не заслуживала — его уже ждал отец.

Старейшина Тельдор был уже далеко не молод, когда возглавил клан Подземной реки. Но и теперь, добрый десяток лет спустя, прожитые годы мало на нем отразились. Это был могучий широкоплечий гном с выпуклой грудью и толстыми, сильными руками. Вся его внешность кричала о недюжинной силе ее обладателя.

Отношения Бальдора с отцом всегда были далеки от идеала. Их клан славился своими оружейниками, а Тельдор Золотой Молот до избрания старейшиной был известнейшим мастером, слава о котором гремела по всей империи. Меч короля Леклиса — Химера — была (у гномов оружие всегда женского рода) именно его работой.

Бальдор стал долгожданным первенцем в семье гнома. С ранних лет он помогал отцу в кузне. В те годы тот еще не протирал штанов в зале старейшин. То ли Тельдор был хорошим учителем, то ли Бальдор прекрасным учеником, а может, это был зов крови, — но юный гном добился немалых успехов и стал известен в гномьих горах. Все пророчили ему будущее блестящего мастера-оружейника, который однажды сможет превзойти своего отца. Все… кроме самого Бальдора.

В родных горах юному гному было тесно и скучно. А стезя мастера оружия? Что же, она почетна, доходна, но душа Бальдора к этому занятию совершенно не лежала.

Когда достиг совершеннолетия, он озвучил свое решение — стать воином. Это был скандал, выплеснувшийся далеко за пределы клана Подземной реки. Ссора между отцом и сыном была страшной. Нет, воинский долг у гномов всегда был в чести. Но Бальдор не собирался служить подгорному престолу. Как тут посмотришь мир? Чудом избежав изгнания из клана, юный гном отправился далеко на юг империи, в Вольные города и их грозно и печально знаменитые Вольные роты.

Жизнь наемника трудна и опасна. Следующие несколько лет Бальдор познал это на собственной шкуре. Он дрался с пиратами Расколотого архипелага, участвовал в десятке мелких войн между королями людей. Прошел путь от рядового наемника до капитана Вольной роты.

Потом был поход Дома восходящего солнца на драконов. Помимо собственной армии дома тогдашний правитель Восходящего солнца нанял чуть ли не половину Вольных рот.

Поначалу успешный поход обернулся кровавой мясорубкой в подземельях Арашмира. Бальдор до сих пор с содроганием вспоминал ту битву. Ловушки, неожиданные обвалы, атаки зашедших тайными ходами драконитов с тыла и прочие «прелести» боев в подземельях дорого обошлись эльфийской армии и наемникам.

Затем было отступление, больше похожее на бегство, и висевшая на пятках армия драконитов.

Именно тот поход Восходящего солнца перерос в то, что потом назвали очередной войной с драконами. Разгребать заварившуюся на границах империи кашу император отправил своего старшего сына. И долгих два года в Ничейных землях шли вялые стычки. Вялыми они, правда, стали только после ответного визита драконитов в земли Восходящего солнца. За разорение Арашмира сполна расплатился Эйалет — крупный эльфийский город-крепость, что прежде стоял в Ничейных землях, — сейчас на этом месте не осталось и руин. Там-то Бальдору и довелось спасти жизнь наследнику империи — в то время, несмотря на начало бурного романа с Весминой, Артис еще считался таковым. Хотя разобраться, кто кому спас тогда жизнь, было сложно.

По сравнению с Эйалетом подземелья Арашмира были легкой прогулкой. Дракон-владыка — эльфы до сей поры спорят, какой из драконов это был, — почтив город своим личным присутствием, превратил его в огненный кошмар. Но даже это не остановило кипевшей на улицах Эйалета битвы.

Отряд наследника империи и остатки Вольной роты Бальдора оказались в центре этого кроваво-огненного хаоса и просто пытались выжить. А считать, кто кому и сколько раз прикрыл при этом спину, — просто глупость.

На улицах Эйалета осталась вся рота Бальдора и четыре пятых отряда светлого лорда. Там бы остался и сам Бальдор… Все пережившие тот кошмар потом утверждали, что он принял на себя удар копья, предназначавшийся в спину Артису, но сам гном этого совершенно не помнил. В его памяти весь тот день был нескончаемой чередой больших и малых схваток на охваченных пламенем улицах. Затем были боль и беспамятство.

Как он потом узнал, к ним все же пробилась подмога. По личному приказу Артиса израненного и едва дышавшего гнома доставили в эльфийскую ставку, где им занялись лучшие целители империи.

— Как все прошло? — спросил Тельдор, встав рядом с сыном.

— Как это ни странно, но вослед за Леклисом рвался только лорд Серебряной лилии, — ответил Бальдор. — А я-то думал, что тут от старших будет не протолкнуться!

— Это я уже знаю, был у лорда Гленлина, когда лорд Дарос ворвался и закатил огромный скандал. У него-де срочное дело в Ничейных землях, а «проклятые недомерки» заперли его в Тверди.

— Что это за дело в Ничейных землях, да еще с таким количеством магов и воинов?

— Именно этот вопрос, слово в слово, задал ему и лорд Гленлин.

— И каков был ответ «почтенного» лорда?

— «Интересы дома, а отряд — всего лишь охрана».

Отец и сын презрительно усмехнулись. Интересы дома — любимейшая отговорка всех старших, которой, по их мнению, можно оправдать любую подлость, низость, предательство и жестокость.

— Завтра Совет возвращается в Железный холм. Ты едешь со мной, — неожиданно сказал Тельдор.

— Зачем? — поинтересовался Бальдор.

— Узнаешь в столице.

— Надеюсь, речь идет не о смотринах невест? — Вот уже несколько лет женитьба непутевого старшего сына входила в список особо важных дел Тельдора. Старейшина не раз далеко не тонко намекал сыну, что тот давно уже не мальчик, а сам он не прочь понянчить внуков. Хотя с последним у почтенного Тельдора никаких проблем не было: у двух младших братьев Бальдора были многочисленные семьи.

— Нет, — усмехнулся в бороду Тельдор. — Хотя над этим тебе стоит подумать. Особенно теперь… — многозначительно добавил он.

На рассвете мой изрядно поредевший отряд покинул Твердь. Нескольких тяжелораненых пришлось оставить: они были еще слишком слабы, и целитель сказал, что переход их убьет. Бальдор заверил меня, что лично проследит за их безопасностью.

Первые дни мой небольшой отряд гнал лошадей что было сил, словно у нас на хвосте висела вся эльфийская армия. Остановки делали лишь на ночлег. Бальдор пообещал задержать эльфов, вознамерься те отправить за мной погоню. Я доверял гному, но чем дальше я окажусь от напичканной эльфами по башенные флагштоки Тверди, тем мне будет спокойней.

Наконец, спустя три дня безумной скачки, мы немного сбавили темп. Граница Восточного королевства была всего в двух днях пути. Ха! А я считал, что это к гномам мы едем очень резво. Оказывается, этот же путь можно проделать в два раза быстрее.

Солнце неумолимо клонилось к горизонту, готовясь уснуть за спинами далеких холмов. Шел к концу четвертый день моего обратного путешествия.

— Лошади устали, сир, — остановил рядом со мной своего коня Харг. — Нужен привал. Да и ночь скоро.

— Хорошо, — кивнул я. — Разбиваем лагерь.

На ночь мы остановились в небольшой, поросшей мелким кустарником низине, зажатой между двумя холмами. Пока орки занимались устройством ночной стоянки, я с наслаждением растянулся в душистой траве, положил руки под голову и закрыл глаза.

Чье-то упорное сопение и треск сухих веток привлекли мое внимание. Подняв голову, я заметил, что Эстельнаэр пытается разжечь костер с помощью магии. Наблюдать за потугами мага со стороны было забавно. Сперва он что-то сосредоточенно шептал себе под нос, делая непонятные пассы руками над сложенными дровами, но огонь разгораться не спешил.

— Может, не стоит тратить силы, мессир? — осторожно спросил Харг, справедливо полагая, что при разведении огня такими темпами мы все можем остаться без ужина.

— Не мешай, — одернул его Эстельнаэр. — Все должно получиться.

Орк пожал плечами и пошел к лошадям снять сумки с припасами. Эстельнаэр проводил его раздраженным взглядом и вновь принялся бормотать заклинания, правда, все так же без толку.

— Ах так?! — разозлился маг, вскакивая на ноги и поднимая руки высоко над головой. — Загорайся! Падший тебя забери!

Дрова ярко полыхнули сильным огненным сгустком, едва не опалившим полуэльфа. Эстельнаэра спасло только то, что он успел довольно прытко отскочить назад. Пламя постепенно уменьшилось, предпочтя полуэльфу сухие дрова костра.

— Вижу, твои силы восстанавливаются? — Я поднялся и подсел поближе к огню.

— Похоже, — раздраженно кивнул маг. — Но если такое простейшее заклинание заняло столько времени, то полностью силы вернутся еще не скоро.

— Два дня назад ты не мог даже этого.

Харг между тем поставил над огнем знававший лучшие времена помятый медный котел. Ручьев поблизости не было, поэтому, чтобы его наполнить, пришлось опустошить половину дорожных фляг. Пополнить запасы воды можно будет и завтра, а ужинать черствыми сухарями и вяленым мясом — не самое приятное удовольствие после тяжелого дневного перехода и скудного обеда из сухарей прямо в седле.

Я поднялся, отошел немного в сторону от костра и вытащил из ножен меч. Стараясь не обращать внимания на боль уставших мышц, немного размялся с Химерой, а затем внимательно осмотрел ее лезвие, тщательно проверил, легко ли она входит и выходит из своей обители — ножен. «Лучше потерять несколько минут, чем жизнь», — так приговаривал старина Глок, уча меня и Ольдена заботиться и ежедневно проверять свое вооружение.

— Ужин готов, сир, — окликнул меня Харг, и я вернулся к костру.

Стреноженные лошади, лениво переминаясь с ноги на ногу, щипали траву. Повеселевшие орки, рассевшись вокруг огня, прихлебывали из медных походных кружек ароматное мясное варево.

Вернувшись к костру, я с благодарностью принял кружку со своей порцией мясного бульона.

Начали петь свои песни ночные насекомые. По телу расползлось приятное тепло, расплавляя сковавшую мышцы свинцовую усталость. От второй кружки меня стало клонить в сон. Я лег у костра, положив голову на седло и плотно завернувшись в дорожный плащ. По наливающемуся чернотой небосводу драгоценными камнями загорались первые звезды. Ленивый ветерок доносил пьянящие запахи степного разнотравья и первые песни ночных насекомых. Мучавшая мою душу горечь сдалась и ушла, затаившись до поры. Даже вечно кислая рожа Эстельнаэра не вызывала у меня приступов неприязни. Может быть, хотя бы сегодняшней ночью не будет кошмаров.

Харг назначил первую стражу: пара орков, тяжело вздохнув и наверняка помянув про себя сотника парой добрых и ласковых слов, покинула нагретое у костра место, растворяясь в нависающих густым киселем сумерках. Часть орков последовала моему примеру и легла, остальные предпочли заняться своими делами. Эстельнаэр в очередной раз приложился к своей фляге. Я подозревал, что в ней он хранит совсем не воду. Харг достал точильный камень и, тихо напевая себе под нос незамысловатую застольную песенку, принялся точить короткий меч. Под этот мерный скрежет я и заснул.

Меня разбудило непонятное, смутное чувство тревоги. Вокруг царила поздняя ночь. Диск Уртай злобно щурился с небосвода, ее сестра Аишиу была затянута ночными облаками. Дурная оркская примета: кровь будет пролита сегодня ночью, и милосердная Аишиу не хочет на это смотреть. Было необычайно тихо, заснули, похоже, даже ночные насекомые. Тишину нарушало лишь едва слышное сопение спящих орков да легкий шелест тлеющих углей костра. Все же что-то было не так. Я напрягся, прогоняя остатки сна. По телу прошла волна непонятной дрожи, и не холод ночи был тому виной. Рука плавно легла на рукоять Химеры, а сам я жадно, до боли в ушах вслушивался в окружающую тишину. Вот оно! Легкие крадущиеся шаги и тихий, едва слышный шепот покидающей ножны стали.

— Тревога! — прокричал я, вскакивая на ноги и вырывая Химеру из ножен.

К несчастью, это было все, что я успел сделать. Нападавшие были гораздо ближе, чем мне казалось. Удар по ногам опрокинул меня обратно на землю. Упав на живот, я едва не напоролся на собственный меч. Подняться вновь мне уже не дали. Кто-то навалился сверху, плотно прижимая меня к земле, и схватил за волосы. Под горло уперлось остро отточенное лезвие ножа. Остальные нападавшие между тем скрутили полусонных орков, которые так и не смогли оказать сколь-нибудь внятного сопротивления.

— Вас только что убили, сир! — раздался на моим ухом голос Глока. — И это была очень глупая смерть.

Лезвие ножа перестало щекотать мое горло. Глок помог мне подняться на ноги. Загорелось несколько факелов и магических светлячков, и я наконец-то смог нормально разглядеть нападавших. Хвала Творцу, это оказались не эльфы. Впрочем, это я и так понял, едва услышал голос своего старого учителя. Я вряд ли когда-нибудь ему признаюсь, но это был один из самых радостных моментов моей паршивой жизни: с ножом у горла я уже мысленно с нею попрощался. Не то чтобы я боялся умереть, но после пережитого это была бы и в правду очень глупая смерть.

Нападавшими оказались полукровки, в основном квартероны, не иначе выходцы с побережья Теплого моря, лучники и разведчики моих легионов. В ночной темноте их легко можно было перепутать с эльфами.

Моя помятая стража тоже поднялась на ноги, и, судя по злым лицам орков, эта дерзкая выходка разведчиков им не понравилась. Орки вообще были склонны недолюбливать всех, в ком текла кровь ушастых. И теперь, невзирая на наше с Глоком присутствие, орки готовились кулаками разъяснить обидчикам болезненность, а также беззубость подобных шуток.

— Немедленно прекратить! — приказал я своей страже, бросив все же задумчивый взгляд на Глока: у меня у самого возникло схожее с орками желание. Правда, чувство самосохранения быстро взяло верх. Во-первых, вряд ли старина Глок дал бы спокойно набить себе морду. А во-вторых, он ведь может и победить. Да и не слишком хорошо выглядит, когда король у всех на виду мордует фактически главнокомандующего своей армии. А это мысль! В голове сразу возник план мести дерзкому старику. Я не злопамятен, просто сейчас невыспавшийся и злой, а память у меня хорошая.

— Что это за мальчишество! — начал распекать меня Глок. О, если он перестал добавлять через слово «сир» и «ваше величество», значит, дело действительно плохо. — Два часовых! Два! И без магической поддержки. Где была твоя голова! Их же как детей сняли! — Ну, «как детей» — это Глок, конечно, погорячился, но судя по всему, с ним пришло несколько магов — с их помощью снять моих часовых было не слишком сложно. — Почему с тобой так мало охраны? — не унимался орк. — Остальные идут следом?

— Это все, кто остался, старина, — мрачно ответил я.

— Что значит — все, кто остался? Тут всего… — Глок запнулся. — Трудно пришлось?

— Troh! — процедил я. Грязное гномье ругательство для описания произошедшего подходило как нельзя лучше.

— Это с самого начала была безумная затея, — пробормотал Глок. — Надо было взять отряд побольше.

— Я ехал не на войну!

— Но ты с успехом в нее ввязался! Возомнил себя древним героем? Как только ты надел корону, твоя жизнь перестала принадлежать тебе. Особенно сейчас, когда от всей династии остались безмозглый юнец и едва рожденный младенец!

— Не сердись, старина, — успокаивающе похлопал я старого ветерана по плечу. — Я не мог уйти. Ты слишком старательно учил меня: «Умирать должны солдаты, а не землепашцы», — это твои слова, не мои.

— Не рискуй, мальчик, — покачал головой Глок. — Договор-то хоть эти бородатые недомерки подписали?

— Попробовали бы они отказаться, — горько усмехнулся я: «…Ведь каждая его буква написана кровью моих солдат». — Так что вокруг нас теперь новые земли Восточного королевства.

— Зачем нам эти пустоши?

— В принципе ни за чем, — пожал плечами я. — Тут мало полезных руд, не слишком плодородная почва, пастбища разве что неплохие, но не в этом дело. Теперь не существует этого уродца прошлых войн — Ничейных земель, и у нас есть общая граница с гномами.

— Эльфы с одной стороны, драконы с другой, — проворчал Глок. — И чуть что — все движение пойдет по нашим головам.

— В случае очередной войны между эльфами и драконами мы все равно окажемся посредине, кусок Ничейных земель этого положения не изменит. К счастью, эльфам сейчас не до драконов, а драконам всегда было наплевать и на нас, и на ушастых.

— Ты недооцениваешь драконов, Леклис. По сравнению с ними эльфы просто дети, да, впрочем, так оно и есть.

— Когда они в последний раз начинали войну? Двести лет назад? Триста? Это мы во главе с эльфами с упорством самоубийц лезем на их земли. Раз за разом получаем кровавые оплеухи, утираем кровь и заново лезем.

— Что такое двести лет для тех, имя которым — вечность? Помнишь, чему я тебя учил? Опасней всего враг, действия которого непредсказуемы. Не забывай о драконах.

— Я вспоминаю их даже чаще, чем ты думаешь, — криво усмехнулся я. Это было сущей правдой. Сколько уже раз я восстанавливал в своей памяти встречу с красным драконом. В этом затянувшемся противостоянии неизвестности с неопределенностью драконы — самый большой из вопросов.

К Падшему! Повлиять на крылатых владык я все равно никак не могу. Все мое влияние на них сводится к поддержке армии в Приграничье. А я никогда не снижал ее численности.

— Жалуйся, старина.

— Сир? — удивился Глок.

— Что произошло, пока меня не было? Начинай с самого плохого — меня сложно удивить. Соседи успели объявить нам войну? — поинтересовался я.

— На границах спокойно как никогда, сир.

— Наводнения, болезни, небесный огонь?

— Нет, сир, все в порядке.

— А столица за время моего отсутствия не сгорела?

— Нет, — отрицательно покачал головой Глок.

— Странно, — усмехнулся я.

— Просто ее некому было сжигать, — раздался из-за спины Глока ехидный голос Мезамира. Ночь расступилась, выпуская в круг света свое дитя. В поводу за вампиром бодро шагала массивная фигура Ветра. — Вон, чудовище, твой горячо любимый хозяин, — кивнул Мезамир в мою сторону, обращаясь к Ветру, — такое же чудовище, как ты сам.

Ветер резко мотнул головой. Вырвал повод из рук не готового к подобной подлости вампира. Подбежал ко мне и принялся по привычке настороженно обнюхивать мои волосы и лицо.

— Рад тебя видеть. — Я дружески потрепал коня по лохматой гриве.

— Я тоже, — отозвался Мезамир.

— Вообще-то я говорил с Ветром, — обрадовал я вампира, — но тебе я тоже рад. Вижу, вы с ним поладили.

— Поладишь с ним, как же, — ухмыльнулся Мезамир. — Скорее он позволил мне доставить себя к тебе. Он не хотел оставлять тебя в Тверди.

— А я не хотел его отпускать, но должен же был кто-то присматривать за тобой. Кстати, а что ты вообще тут делаешь? По-моему, я приказал тебе сопроводить леди Диану до столицы.

— Ты приказал сопроводить ее в безопасное место. О столице речи не было, — уточнил Мезамир, прекрасно зная, что под безопасным местом я подразумевал именно столицу. — А крепость на границе, где стоят твои войска, вполне безопасна. К тому же туда как раз подошел Глок с армией.

— Со мной шесть сотен легкой конницы, — вмешался Глок. — Пехота первого легиона в трех часах ходьбы отсюда.

— Разъясни мне, старина, откуда вы вообще взялись? На крыльях прилетели? Гонцов за помощью я не посылал, а первые новости о новом вторжении гоблинов дошли бы до Восточного королевства только с леди Дианой и Мезамиром.

— Прошу прощения, сир, но, зная вашу любовь влипать в неприятности, я послал за основным отрядом несколько разведчиков. Так. На всякий случай. Они-то и принесли мне новости о падении Дунглора и осаде Тверди. Я сразу же поднял по тревоге первый легион, и вот мы тут.

— Будь твоя воля, ты бы притащил на мое спасение всю армию.

— У меня было мало времени, — скупо улыбнулся старый ветеран. — Пришлось брать те войска, что были под рукой.

— Надеюсь, ты понимаешь, что это было глупостью? Вы все равно не успели.

— Это как посмотреть, — внезапно нахмурился Глок. — По-моему, глупостью было бы, если бы вы, сир, сложили свою голову на груде гномьих камней. И бросили свое собственное королевство в пекло новой гражданской войны.

— Оставим эту тему! Сделанного не воротишь. Я рад, что ты тут. Если плохих вестей нет, можешь сообщить остальные. А с тобой, Мезамир, — повернулся я к вампиру, — мы попозже поговорим о верной трактовке моих приказов.

— Да рассказывать почти нечего, сир. Несмотря на ваш отъезд, все спокойно. Дворяне ведут себя тише травы и по большей части сидят безвылазно в своих поместьях. Магистр Мартин до хрипоты спорит с Ририном о статьях расхода. Маги Земли предрекают в этом году богатый урожай. Торговцы жаловались на разбойничью шайку на главном тракте — это, видимо, те недобитки, что ускользнули при прошлых облавах, но Меченый быстро с ними разобрался. Все же у него богатый опыт, — усмехнулся Глок, намекая на краткое разбойничье прошлое одного из моих старших офицеров. — Да, еще когда мы готовились выступать, у меня была престранная встреча с герцогом Ховальдом. Он просил передать вам всего одно слово: «нет».

— Нет? Спасибо, старина, это было очень важно.

— Важно? Ну, важно, так важно.

Глоку не стоило знать о тех делах, которые я проворачиваю при помощи Ховальда. Я доверяю старому служаке как самому себе, но вряд ли бы он одобрил те вещи, которые я поручал главе Тайной канцелярии. Глок — это воплощенный образ рыцарства. Разумеется, не как железного болвана на коне (как и большинство орков, Глок был не слишком умелым наездником), а как образец благородства, чести и верности долгу. Но правителю нужны и другие: скользкие, хитрые, способные время от времени нарушать законы и нормы морали. Да, за ними нужен глаз да глаз, но они необходимы. Меньшее зло — оно существовало всегда. И лицемерит тот, кто заявляет, что это не так.