Восстание девяти

Глава 18

Вдруг Девятый, сидящий на кромке стула, кричит:

— Святое дерьмо! Четвертый! Глянь на это. Они переехали.

— Кто переехал? — беру планшет из его рук. Синие точки, которые определяют, где мы находимся, изменили свои позиции. По крайней мере, некоторых из них. Появилась еще одна синяя точка в Ямайке, две в Чикаго. Но теперь три находятся у берегов Африки, и одна в Нью-Мексико. Я облегченно вздыхаю, когда вижу все семь точек, но меня смущает то, как они быстро сумели переместиться в другие места.

— Каким образом они это сделали?

— Я понятия не имею, — говорит Девятый. — Похоже, они телепортировались или прыгали сквозь пространство. А может быть, они обнаружили звездные врата, или что-то в этом роде?

— Генри говорил, что звездных врат не существует, — ответил я, качая головой.

— Да, ну, и не существуют пришельцы с другой планеты, согласно мнению некоторых людей. А на самом деле их много.

Он прав. Может Генри был неправ.

— Девятый, один из Гвардейцев в Нью-Мексико. Рядом, как ты думаешь, может быть наш корабль. Это не может быть простым совпадением. Что ты думаешь про их дальнейшие перемещения?

— Может это и человек, но я думаю, что нет. Вопрос не столько в том, кто или что это, а в том, что у нас достаточно много других забот, прежде чем покинуть Землю.

Я уставился на голубую точку, пульсирующую в Нью-Мексико, и нажимаю на зеленый треугольник, раскрывающий месторасположение Лориенских кораблей. Ничего не выходит, не иначе это случайная посадка в такой близости от них. Если ко всему прочему добавить тот факт, что Сара покинула Запад, возможно, вместе с Сэмом, нет, я убежден.

— Я серьезно, Девятый. Вот куда мы поедем. Нью-Мексико. Сейчас же. Все, что мы увидели и узнали, указывает на то, что нам необходимо поехать туда немедленно.

Я бросаюсь из комнаты, громким хлопком закрывая свой Ларец, и кладу его рядом с входной дверью.

— Берни Косар? — Зову я. Берни Косар несется с куском мяса на косточке в зубах.

Девятый следует за мной.

— Спокойно, парень. Остынь. Мы не будем нестись сломя голову в Нью-Мексико! В особенности после того, что мы увидели только что! Эти ребята могут телепортироваться куда угодно, пока мы войдем в лифт, они могут быть уже в Антарктиде! Или в Австралии! Мы многого еще не знаем. Мы не знаем достоверно ничего, даже про наш корабль. Что, если это ловушка? — Девятый подходит к двери и становится перед ней, скрестив руки. Я знаю, возможно, я выгляжу сумасшедшим, но я прорываюсь к кнопке лифта, а Девятый делает вид, что не препятствует моим намерениям.

Из моих уст вырываются слова.

— Мы должны поехать туда в любом случае. Даже если мы увидим, что член Гвардии исчезнет прежде, чем мы туда доберемся. Нью-Мексико по-прежнему для нас является очевидным и единственным местом, куда следует идти. Мне крайне необходимо попасть на борт вместе с этим. Мы можем взять с собой некоторые из твоих пушек. — У меня кружится голова. Я мчусь в тренировочный зал, направляясь в комнату военного снаряжения. Я перепрыгиваю через маты по направлению к кабинету, когда слышу над головой лязг металлических колец. Девятый топает надо мной в моем направлении, и протягивает руку.

— Тпру. Держись там, дружище. Передохни, — говорит он с поднятыми руками и ладонями, обращенными ко мне. — Я думаю, мы должны поехать в Парадайз.

— Ты, наверно, смеешься надо мной? Теперь ты захотел поехать в Парадайз? — Я намереваюсь убить этого парня.

— Я размышлял, пока ты спал. Мы должны вернуться туда, где ты нашел планшет. Ты говорил раньше, что там лежали кучи документов, упоминал про скелет и какие-то карты. Я думаю, что мы что-то упустили из того, что является ключом к уничтожению Сетракус Ра.

— Во-первых, ты не получишь ничего, — говорю я, быстро проходя мимо него. — События разворачиваются на западе, это второе. У тебя есть машина?

Он жестоко толкает меня в спину. Я чуть не падаю, но удерживаюсь. Я так и стою, спиною к нему, дымлюсь от злости.

— У меня есть машина, но мы отправляемся в Парадайз, в первую очередь. Нам необходимо найти там что-нибудь, что окажет нам помощь в борьбе.

— Ни за что. — Я разворачиваюсь и толкаю его обратно, и, прежде чем я осознаю это, наши руки сплетаются друг с другом у каждого над головами. Девятый делает мне подсечку, выбивая из-под меня ноги, и я падаю на землю.

Берни Косар лает, требует от нас остановиться.

— Расслабься, Берни Косар, — говорит Девятый, махая ему. — Рассматривай это как легкую тренировку перед главным, поездкой в Огайо.

— Правда. Мы тренируемся сейчас, — я плюю, поднимаясь на ноги. — Вместе со всем тем, что мы только что узнали.

Девятый бьет, но я отклоняю удар. Однако проделать то же самое против удара справа я не сумел. Мои ребра ощутили удар тарана. Я падаю на колени, хватаясь за ребра, а он ударом ноги в грудь, опрокидывает меня на спину.

— Давай, мужик! — Кричит он надо мной. — Поднимайся и шевелись, что с тобой? Ты думаешь, что можешь забраться в пустыню, уничтожить любого врага, стоящего у тебя на дороге, но ты не можешь побить меня?

Я вскакиваю на ноги и удивляю его чистым ударом в брюхо. Когда он сгибается пополам, я коленом бью его по губам.

— Это именно то, о чем я говорю, Четвертый! — Кровь льется с его разбитых губ, но он сияет, глядя на меня. Мы кружим один напротив другого. — Вот что я тебе скажу. Ты показал мне признаки достойного воина, поэтому я делаю тебе предложение. Если ты побьешь меня, мы едем в Нью-Мексико. Немедленно. Я даже позволю тебе вести машину. Но если выиграю я, мы проведим еще пару часов здесь, разбираясь с некоторыми делами, и придумываем реальный план. Затем мы возвращаемся в Парадайз и не морочим себе голову, что хорошо.

— И ты называешь меня трусом, — говорю я.

Мы по-прежнему кружим один напротив другого, и каждый из нас ожидает возможности нанести сопернику решающий удар. Я слышу, как одно из ребер Девятого хрустнуло при ударе его моим правым локтем. Я разворачиваюсь для удара другим локтем, но он жестоко бьет меня в левое колено. Хрящ разрывается, и боль прожигает мою ногу. Хромая, я могу еще сделать несколько ударов кулаком, но я не могу двигаться, давая Девятому большое преимущество. Он достает меня в прыжке сзади и выбивает из-под меня другую ногу. Моя голова ударяется об пол, и я теряю сознание. Когда я очнулся, Девятый прижимает мои руки к своим коленям. Борьба закончилась. И с ней пропали шансы на наш поиск Гвардейца на западе.

— Я возьму исцеляющий камень, — говорит Девятый, еле держась на ногах. Затуманенным взглядом я гляжу ему в спину, когда он покидает комнату. Берни Косар скулит.

— Это бред сивой кобылы, ты знаешь это? — кричу ему я вслед. — Ты не можешь вот так просто решать такие вещи! Этот Гвардеец в Нью-Мексико мог умереть сам по себе, и тебя это даже не волнует!

Бубнящий голос Девятого из отдаленной комнаты.

— Мы солдаты, Джонни! А солдаты умирают. Нас послали сюда обучаться и воевать, а некоторые из нас не желают этого делать. Это природа войны.

Я, прыгая на единственной своей здоровой ноге, медленно продвигаясь в гостиную комнату. Я вижу сквозь окна, как садится солнце. Берни Косар сидит на полу в последнем пятне света и глядит на меня. Он умоляет нас присесть и поговорить, и головой планировать наши последующие действия.

Девятый возвращается с исцеляющим камнем, удерживая его возле своего ребра. Он бросает его мне, и я сразу же прикладываю его к своему левому колену. Сквозь боль, я чувствую, как хрящ постепенно восстанавливается. Исцеление не занимает много времени, и вскоре боль полностью отступает. Я опустил руку на оконную раму, говоря:

— Если мы не собираемся в Нью-Мексико, то давай займемся Сетракус Ра. Прямо сейчас. Ты и я. Возможно, если мы его убьем, остальная часть Могадорцев умрет, и мы спасем жизнь в этих двух мирах.

Девятый садится на кожаный диван и кладет свои ноги на стеклянный кофейный столик. Он вздыхает и закрывает свои глаза.

— Извини, Джонни, но даже если Сетракус Ра умрет, Могадорцы по-прежнему будут воевать, точно также, как мы до сих пор продолжаем борьбу, хотя Питтакус Лор умер. Близорукий взгляд на решаемую проблему. Мы все вместе будем сражаться, пока не убьем последнего.

Я смотрю в окно и решаюсь, наконец, высказать то, о чем хотел объявить еще несколько недель тому назад, с тех самых пор, как прочел письмо Генри:

— Питтакус не умер. Я Питтакус.

— Что ты сказал?

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Я сказал, я Питтакус Лор.

Девятый, смеясь, откидывается назад так сильно, что чуть не переворачивается с дивана.

— Ты Питтакус? С какой стати ты решил, что ты и есть Питтакус Лор?

— Я это чувствую, — говорю я. — Вот почему Лориен в спячке. Питтакус живет во мне.

— О, неужели? А знаешь что? Я думаю, что я могу чувствовать это тоже, — он издевается, ощупывая свой торс. Он встает и шагает ко мне. — Но, эй, если ты Питтакус, могущественный и мудрый старейшина Лориена, то значить я просто дал ногами по заднице Питтакусу. Интересно, что же мне за это будет?

— Удачи, — говорю я, сожалея о сказанном.

— В самом деле? Похоже, кто-то требует реванша.

Достаточно, говорит Берни Косар. Никакой больше борьбы. Сохраняйте свои силы.

Я игнорирую его.

— Прекрасно. Реванш так реванш, следующим разом.

— Если ты вновь жаждешь поединка со мной, то необходимо изменить место его проведения. И чтобы сделать его еще более интересным, Питтакус, я скажу так, каждый из нас берет себе только по одному предмету из наших Ларцов.

— Прекрасно.

Я открываю свой Ларец и сразу достаю четырехдюймовый кинжал. Ручка его вибрирует, я касаюсь ее, и она тотчас оборачивается вокруг моего кулака. Я замечаю пепел Могов, застрявший в пазах, а запах его возбуждает у меня жажду еще раз сразиться.

Девятый хватает в правую руку короткий серебряный посох. Хорошо, это заставляет меня нервничать, я видел, как он этой штукой косил всех этих пайкенов в Западной Вирджинии. Он машет на меня пальцем, когда увидел мой кинжал.

— Ах, ах, ах. Я сказал, только один предмет.

— У меня есть кинжал. Это все. И это все, что мне нужно.

— А как насчет вашего изящного маленького браслета?

— Ах, я и забыл о нем. Это, пожалуй, лучший для меня выбор. Спасибо. — Я бросаю кинжал в Ларец.

— Иди за мной, — говорит Девятый. Игнорируя Берни Косара и его мольбу остановиться, я следую за Девятым по квартире, направляясь к лифту, мы оба молчим. Я предполагаю, что бой будет происходить в темном подвале здания между колоннами и цементными стенами, наши силы должны быть скрыты от мира. Вместо этого, мы поднимаемся. Двери лифта открываются, и Девятый ударяет по клавиатуре двери перед нами, и они остаются открытыми. Мы на крыше Джон Хэнкок Центр.

— Ни в коем случае, это плохой выбор. Слишком многие людей могут увидеть нас здесь! — говорю я, качая головой, и поворачиваюсь назад к двери.

Девятый выходит на крышу.

— Никто не сможет увидеть нас здесь. Это настолько высоко, ведь мы находимся на крыше одного из самых высоких зданий в городе.

Я не желаю выглядеть испуганным, поэтому следую за ним с более уверенным видом, чем есть на самом деле. И я не подготовлен к свирепому ветру, который так сильно бьет меня, почти выталкивая меня обратно в дверной проем. Девятый продолжает идти, и хотя его черные волосы разметались вокруг его головы, внешне он кажется невосприимчивым к силе ветра. Его белая футболка вздувается вокруг торса, пока он ее снимает и позволяет ей перемахнуть через карниз. Когда он подходит к центру крыши, то щелкает у запястья, растягивая с обоих концов серебряный посох до тех пор, пока длина его не становится около шести футов и начинает светиться красным. Он поворачивается ко мне и, кивая пальцами своей ладони, подзывает меня ближе. Как канатоходец, я делаю глубокий вдох и, шаг за шагом, подхожу к нему. Мы находимся в гигантской тени от виднеющегося в дальнем конце крыши белого шпиля и, когда я становлюсь рядом с ним, Девятый поворачивается и бежит к нему.

Я понятия не имею, что он собирается делать, поэтому я останавливаюсь, чтобы увидеть его следующий шаг. Не спотыкаясь, он бежит вверх по шпилю, пока не достигает его вершины. Шпиль раскачивается на ветру, моя голова кружится, когда я вижу, как он там балансирует. Девятый поднимает над головой красный посох и, прежде чем я осознаю, что он делает, он бросает его. В следующую секунду, Девятый бросается головой вперед в мою сторону, и я понимаю его уловку — два одновременно летящих на меня объекта. Я лишь успел откатиться в сторону от просвистевшего мимо посоха, и увидеть, как тот погружается в металлическую балку под углом. Я разворачиваюсь, чтобы иметь дело с Девятым, который подходит, и пока он раздумывает, я наношу удар, да такой сильный, что заставляю его лететь через всю крышу.

Я протягиваю руку и выдергиваю красный посох Девятого из металлической балки. Генри никогда не тренировал меня ничему подобному, но я кручу его у себя над головой, во всяком случае, хоть какое-то оружие. Девятый стоит твердо перед моей атакой. Я круговым движением посоха наношу удар по его телу, но он выбивает его подальше своим запястьем и спешит ударить мое недавно исцеленное колено. Я убираю свою ногу назад, он промахивается, зато способен при этом вновь завладеть посохом. Мы оба стремимся завладеть им, кружась, нанося удары и уворачиваясь от них, блокируя их. Он использует свой телекинез, чтобы отрывать от земли ноги. Я сопротивляюсь, но затем понимаю, что могу получить преимущество, если использую сильные порывы ветра. Тщательно согласовав свое движение с очередным порывом ветра, я переворачиваю посох и, за доли секунды, я нахожусь уже за спиной Девятого с посохом у его горла.

— Мы должны быть на дороге в Нью-Мексико, — говорю я и тяну его за собой к двери, ведущей обратно к лифту.

Девятый бьет меня по голове своим затылком прямо в нос, и я роняю посох. Он хватает его, а я падаю спиной на распределительный шкаф.

— Это ты говоришь, Джонни, или Питтакус? — усмехается он, размахивая посохом. Мой браслет разворачивается как раз вовремя, чтобы отбить его удар. Распределительный шкаф был мною почти расколот пополам в результате удара с близкого расстояния. Электрические искры сыпятся повсюду, в том числе и на мой щит, и на меня. Когда они попадают мне на рубашку, я не мешаю воспламенению и распространению огня. Мой щит сворачивается, а Девятый, при виде охватившего меня пламени, потрясенно смотрит.

Его трясет от удивления.

— Почему ты не превращался в человека-огненный-шар, когда мы были в одной команде? — кричит он.

Огонь вокруг моего тела трещит и гудит на сильном ветру. Я направляюсь к нему. Возможно, он считает все это развлечением и игрой. Как бы не так.

— Мы прекращаем, наконец?

— Не совсем, — ухмыляется он.

Я формирую на своей ладони небольшой огненный шар. Я думаю, что мое отсутствие юмора в данной ситуации сделает его достаточно понятливым, если я пролью огненный шар ему на ноги, но он отбивает его в сторону концом своего посоха как хоккеист. Я запускаю катиться по крыше еще два огненных шара, каждый из них быстрее, чем первый, но он силой своего разума отбрасывает их в сторону. Первый останавливается и выгорает, другой, наоборот, подкатывается вплотную к краю корпуса вентилятора. Тепло расплавляет его, и порыв сильного ветра легко срывает целиком крышку с огромного вентилятора, оставляя его незащищенным.

Я поднимаю руки над головой, чтобы создать огненный шар размером с холодильник, и пока он растет, Девятый наблюдает за мной, стоя с посохом на плече. Он упирает один конец посоха в землю и делает прыжок с шестом ногами вперед, целясь в мою пламенеющую грудь. Он кричит от боли, когда подошвы его обуви касаются моего горящего тела, и я посылаю его лететь в обратном направлении. Мир, имевший красные и желтые цвета, стал теперь серым и синим. Мое последнее вращение, я понимаю, что лечу прямо на незащищенный вентилятор. В самый последний момент, я развожу руки и ноги, и задерживаю себя, буквально в нескольких дюймах от его лопастей. Вентилятор достаточно мощный, чтобы погасить остатки моего убывающего пламени, прежде чем мне удалось отпрыгнуть и откатиться прочь.

— Пытаешься остыть? — спрашивает Девятый. Руки лежат на бедрах, как будто он просто наблюдал за моей техникой. Он скидывает с себя расплавленную обувь.

— Я еще только разогрелся!

Я вскакиваю на ноги, чтобы лично ответить на любое его следующее движение.

Девятый бросается влево, я за ним. Он перепрыгивает через какие-то трубы на возвышающийся карниз. Я опять за ним. Сейчас мы вместе находимся в нескольких дюймах от тысячефутового падения вниз на улицу. Я в шоке, так как дальше Девятый сходит с выступа. Я кричу и наклоняюсь, чтобы схватить его, но когда я наклонился, я не вижу его смертельного падения. Он стоит горизонтально на окне, скрестив руки, с той же самой большой улыбкой на лице. Я слишком низко наклонился, пытаясь схватить его, и потому отчаянно кручу руками, пытаясь восстановить равновесие. Но я не могу удержаться, и, неожиданно, наклоняюсь еще больше и срываюсь в бездну. Девятый бежит вверх по стене здания и мощным ударом бьет меня в челюсть. Я барабаню ногами назад, но у меня нет шансов вернуться на крышу. Девятый ловит меня за шею, разворачивает и держит меня за шиворот.

— Сейчас, Номер Четвертый. Все, что тебе надобно сделать для того, чтобы я высадил тебя в целости и сохранности, так это сказать следующее. — Он придерживает посох у себя над головой другой рукой. — Скажи, что ты не Питтакус.

Я пинаю его, но он держит меня на недосягаемом расстоянии. В конечном итоге я стал раскачиваться, как маятник.

— Скажи, — повторяет он, стиснув зубы. Я открываю рот, но не могу заставить себя отрицать то, что я ощущаю, да еще с такой уверенностью, чтобы не быть правдой. — Я считаю, что я Питтакус Лор. Я думаю, что я тот, кто может и закончит эту войну.

— Ты желаешь бегом бежать в Нью-Мексико искать наш корабль. Ты не предполагаешь даже на секунду, что это может оказаться ловушкой. Затем ты болтаешь о сражении с Сетракус Ра, но ты не можешь даже меня побить в рукопашном бою. Ты не он. Ты не Питтакус. Итак, давай возьмем быка за рога, прямо сейчас. Просто скажи это, Четвертый!

Он усиливает хватку на моем горле. Мое зрение тускнеет. Я смотрю в безоблачное небо, и оно становится красным, таким же, как в ту ночь Могадорского вторжения на Лориен. Я вижу вспышки лиц Лориенцев, которые были убиты. Их вопли звенят в моих ушах. Я вижу взрывы, огонь, повсюду смерть. Я вижу монстров Краулсов с Лориенскими детьми в зубах. Я ощущаю в данный момент их общее страдание настолько подавляющим, что знаю, я сумею вытерпеть все, чтобы не делали сейчас со мной, включая крушение моей шеи руками Девятого.

— Скажи это!

— Я не могу, — я умудрился проскрипеть.

— Ты должно быть помешанный! — кричит он, сжимая крепче. Теперь я вижу падение бомб на Лориен. Я вижу, разорванные тела моих людей, моя планета разрушается. На вершине кургана из тел, я вижу своего мертвого отца в изношенном серебристо синем костюме. Девятый яростно трясет меня, дико размахивая моими ногами.

— Ты не Питтакус!

Я закрываю свои глаза, пытаясь избежать очередного видения бойни, проплывающей перед моим взором. Мысленно я вижу письмо Генри:

Вне всякого сомнения, я знаю, что Девятый не стал бы на самом деле убивать меня. Каждый член Гвардии является более ценным, Питтакус он или нет. Больше, чем кто-либо, собраться всем вместе и воевать как один, для этого мы, Гвардия, были рождены, и именно это имеет важное значение, а не какой-либо бой. Это слабое утешение, учитывая тот факт, что мое тело все еще болтается, когда я чувствую, что ветер слегка изменился. Рука вокруг моей шеи ослабляет захват, и мой желудок опускается, когда я начинаю падать. Мог ли я ошибиться? Взамен я чувствую, как через секунду мои ноги касаются земли. Я открываю глаза и обнаруживаю себя вновь на крыше. Девятый уходит, опустив голову. Он берется за запястье и длинный красный посох сокращается, превращаясь кусок серебра. Через плечо, он кричит:

— В следующий раз я тебя сброшу!