Восстание девяти

Глава 15

Крейтон встает между Мариной и Эллой, чтобы лучше видеть линии, вырезанные в склоне скалы. Он прижимает ладонь к центру обрисованной двери, и затем тянет ее обратно.

— Интересно. Она теплая. А что, именно, ты имел в виду, когда говорил, что это дверь в самые отдалённые уголки Земли?

— Дело вот в чем, — объясняет Восьмой. — В лучшем случае, я могу телепортироваться на двести футов, ну может на двести пятьдесят. И чем дальше я телепортируюсь, тем хуже моя точность. Как-то раз я попытался попасть на верхушку дерева, которое было на высоте пару сотен метров, и в итоге я приземлился между горным львом и ее детенышем. Это было неприятно и быстро. Эта телепортация, поистине, является блестящим Наследием. И оно было невероятно полезно для меня много раз, но это не так просто, как кажется. Но внутри этой пещеры я могу телепортироваться куда угодно.

Я прикладываю свою руку к склону горы, и я могу чувствовать, как теплота перемещается через меня.

— Как?

Восьмой подходит к Элле и Марине так, что может коснуться двери.

— Лучшая моя догадка, что это древняя пещера Лориенцев, или, даже одна из штаб-квартир Лориена. А мне просто достаточно повезло найти ее, и повезло еще больше выяснить, что я могу здесь делать. Как бы то ни было, я с уверенностью могу сказать, что я не первый Лориенец, который посетил это место.

Как только слова срываются с его губ, я чувствую прилив адреналина и страха, проходящего через меня. Я знаю, у Крейтона те же мысли, когда он оборачивается, чтобы посмотреть назад. Посмотреть в направлении, откуда мы пришли, а потом глянуть на меня. Я делаю то, о чем он собирался меня попросить. Быстро двигаюсь по коридору и прислушиваюсь к движению. Если это древняя пещера Лориенцев, то она была бы под наблюдением Могадорцев. Здесь могут быть солдаты, ждущие нас, или какие-то устройства, которые предупредили их о нашем прибытии.

Я поворачиваюсь к Восьмому.

— Ты с ума сошел? Ты совсем спятил, что ли? Фактически, наверно мы тут все мозги потеряли. Мы — идиоты, что слепо шли за тобой в известное убежище Лориена. Это место, должно быть, кишит ловушками. — Как только то, что я сказала, доходит до Марины и Эллы, они приближаются к нам.

— Эй! Эй! Слушайте, простите меня, — говорит Восьмой, опуская свой Ларец. — Я был здесь уже много раз и ничего со мной не случилось. Так что, я думаю, мы не рискуем.

— Давайте не будем тратить время на извинения или осуждения, — говорит Марина, выходя вперед. — Просто покажи нам, как это открыть, чтобы мы смогли добраться до остального мира. Или, по крайней мере, оказаться где-нибудь в другом месте!

Крейтон кивает, но все еще оглядывается с подозрением.

— Да. Давайте будем там, где мы менее уязвимы.

Восьмой вытягивает свой кулон над головой. Он подносит его к синему треугольнику.

— Подожди, пока не увидишь, что будет дальше, — говорит он с улыбкой. Затем он проводит своим кулоном по синему треугольнику.

Сначала ничего не происходит, но после небольшого напряженного ожидания, резные линии начинают углубляться и расширяться по отношению друг к другу. Восьмой позволяет своему кулону опуститься на грудь. Пыль врывается в проход, и мы отступаем на несколько метров. Когда все линии соединяются и обретают форму двери, правая сторона отделяется от передней части стены, и распахивается. Поток теплого воздуха достигает нас, а мы стоим на месте, загипнотизированные голубым свечением, исходящим изнутри.

Я чувствую, что энергия, проходящая через меня, ошеломляет и делает меня полностью и совершенно спокойной.

— Что это за синий свет? — наконец, спрашиваю я.

— Это то, что позволяет мне телепортироваться по всему миру, — отвечает Восьмой, как будто это очевидно для понимания.

Элла подходит к входу.

— Я чувствую себя странно внутри.

— Я тоже, — говорит Марина.

С улыбкой, Восьмой пролезает через дверной проем. Крейтон и Элла быстро следуют за ним. Я иду в тылу. Как только мы залезаем на еще одну лестницу, Восьмой начинает говорить.

— Пару лет назад, когда мои Наследия еще только развивались, наряду с этим я начал видеть очень яркие сны, как те, что у меня сейчас с Сетракусом и Четвертым. Из них я узнал больше о Лориене и о старейшинах. Узнал нашу историю здесь, на Земле, как мы помогали египтянам строить пирамиды, то что греческие Боги на самом деле были Лориенцами. Как мы учили римлян военной стратегии, и так далее. В одном из этих снов, была вся эта фигня о передвижении по Земле, и как Лориенцы делали это. Эта гора была моей мечтой. Мы уже переехали в Индию, и я осознал это. После того как я увидел сон, я пришел сюда, начал здесь осматриваться. Вот тогда я и нашел все это.

— Это невероятно, — говорит Марина.

Лестница заканчивается в другой комнате. Потолок в ней куполообразный, и несколько зубчатых колонок поддерживают его. Я понимаю, что мы находимся внутри вершины горы. Комната полностью пуста. Если не считать ее центр, в котором запутанный набор горных пород образует узор, похожий на водоворот. Исходящий из одного центрального синего камня, размером с баскетбольный мяч.

— Лоралит, — шепотом говорит Крейтон. Он идет по направлению к центру пещеры и ставит Ларец Марины под ноги. — Это самый большой камень Лоралита, который я когда-либо видел.

— Лоралит является причиной того, что ты можешь перемещаться куда угодно по своему желанию? — спрашивает Марина, обращаясь к Восьмому.

— Ну, в том-то и дело, — со вздохом говорит Восьмой. — Я не могу перемещаться туда, куда хочу. Больше похоже на то, что существует шесть или семь отдаленных мест. Потребовалось много бездельничанья и приземления на места, которые ничего не значили. Прежде чем я понял, что могу телепортироваться лишь туда, где вокруг полно Лоралита.

— Так куда мы можем отправиться? — спрашиваю я.

— Ну, до сих пор я побывал в Перу, на острове Пасхи[3], в Стоунхендже, в Аденском заливе у берегов Сомали — но я настоятельно не рекомендую вам оставаться там одним по многим причинам — и я оказался в пустыне в Нью-Мексико.

— Нью-Мексико, — сразу же говорю я, обращаясь к Крейтону. — Если мы пошли бы туда, мы смогли бы пересечь страну и встретить Джона менее чем за день. Мы знаем, что легко можем перемещаться, как только окажемся в США.

Крейтон подходит к стене, всматриваясь в некоторые знаки на ней.

— Подождите, ты говоришь, что не можешь контролировать свои перемещения, да? Это не так многообещающе, как я надеялся.

— Нет, но если в конце концов мы окажемся где-нибудь помимо Нью-Мексико. И если это не то место, в которое мы стремились попасть, то мы просто телепортируемся снова. Пока не окажемся на нужном месте. Это не так плохо, — говорит Восьмой.

— А ты знаешь, сможешь ли ты взять нас вместе с собой? — спрашиваю я. — Если происходит так же, как с моим Наследием невидимости, то у нас проблема. Я могу делать людей невидимыми, если только они держат меня за руки.

— Я не знаю, если быть честным. Я никогда не пробовал делать это с кем-то, — признается Восьмой.

— Может, мы смогли бы сделать это в два подхода, — предлагает Марина.

— Эти рисунки удивительны, — прерывает нас Крейтон, жестом указывая на стену пещеры.

— Возможно, некоторые нужные нам подсказки скрыты здесь.

А он прав. Оранжевые стены покрыты сотнями символов, картин и рисунков, которые достигают самой вершины купола.

Я подхожу, и мои глаза обращаются к тусклому изображению зеленой планеты. Сразу же я узнаю в ней Лориен. Ком образуется у меня в горле. Ниже выцарапана женская фигура в синем, стоящая над мужчиной. Оба они держат в руках спящих детей. Лучи прерванных белых линий отрываются от нижней части Лориена, заканчиваясь чуть выше четырех фигур. Рядом с головой женщины вырезаны рисунки, но в другом стиле. Это три колонки иностранных символов.

— Что за черт? — шепчу я. Я сбита с толку.

В нескольких футах слева от меня простой черный эскиз треугольного космического корабля. На его крыльях замысловатые спирали и символы, а на тупом носу закрученные в созвездия звезды. Восьмой подходит ко мне и указывает на созвездие.

— Ты видишь? Здесь нарисовано то же самое, что и на камнях.

Я оборачиваюсь, чтобы сравнить — он прав. Мне сразу же захотелось, чтобы Катарина была здесь. Чтобы она увидела все это. Интересно, знала ли она обо всем этом. Я обращаюсь к Крейтону, который изучает рисунки на потолке.

— Что ты знаешь обо всем этом? — спрашиваю я.

— Мы покинули Лориен в очень большой спешке. Планета подвергалась атаке со стороны Могадорцев. У нас не было времени, чтобы собрать столько информации, сколько мы должны были иметь. Мы знали, что места как это существовали. Но никто точно не знал, где они, или что они могли делать. Очевидно, что кроме всей той информации, что нам удалось собрать прежде чем мы уехали, были важные вещи, которые мы не получили.

— Все, следуйте за мной, — говорит Восьмой, призывая нас последовать за собой к темному углу комнаты. — Это становится все более странно.

Он останавливается перед огромной резной картиной. Она десяти футов высотой и двадцати футов шириной, и разбита на различные эпизоды. Похоже на комикс. Первая панель показывает космический корабль, перед которым стоят девять детей. Их лица изображены детально, и я сразу без труда узнаю себя. Вид у меня как у малыша, качающегося на пятках взад вперед.

— Было ли это здесь, когда ты впервые увидел пещеру? — спрашивает Крейтон, отворачиваясь от стены.

— Да, — отвечает он. — Все было так, как вы видите это сейчас.

— Кто мог сделать это? — спрашивает Марина, глядя сверху вниз по стене, ее голос наполнен страхом.

— Я не знаю.

Крейтон стоит с руками на бедрах, изучая стену. Видеть его таким растерянным, это приводит в замешательство.

На следующей панели изображены дюжины темных фигур. Так что могу предположить, что это Могадорцы. В руках они держат мечи и пушки. Фигура в середине раза в два больше всех остальных. Сетракус Ра. Крошечные могадорские глаза и прямой рот так точен, что кажутся живыми. Я чувствую дрожь, проходящую по моей спине. Мои глаза перемещаются вправо, и следующая сцена показывает девочку, лежащую в луже крови. Я сравниваю ее лицо с теми, кто изображен на первой панели, и очевидно это — Номер Один. Номер Два, тоже девочка, но моложе, чем Первая, также лежит у ног Могадорца. Мертвая. Мой желудок делает сальто, когда я вижу Номера Три. Мальчика, пронзенного мечом где-то в джунглях. Последняя панель в верхней строке показывает Номера Четыре. Он бежит от двух Могадорских солдат и перепрыгивает через луч, который был выпущен одним из их пушек. Я непроизвольно задыхаюсь, на заднем плане видно большое здание в огне.

— Черт побери. Да это же школа Джона, — говорю я, указывая на последнюю панель.

— Что? — спрашивает Марина.

Я ударяю кулаком по стене.

— Это пожар в школе Джона. Он случился после того, как мы дрались с Могадорцами. Я была там. Это школа Джона.

— Тогда это ты там, в небе?

Я присмотрелась и увидела маленькую фигурку с длинными волосами, зависшую над школой.

— Окей, это действительно странно. Да. Я не понимаю. Как кто-то мог сделать…

— Взгляните, это Номер Пять? — прерывает меня Элла, указывая на первую панель в нижнем ряду. Стоя на вершине сосны, фигура бросала что-то вниз на трех Могадорцев, стоящих на земле.

— Это невероятно. Все, что находится здесь. Все это выложено, — говорит Крейтон.

— Кто-то предвидел все это!

— Но кто? — спрашиваю я.

— О, нет, — слышу я шепот Марины.

— Кто это? Кто-то еще умирает?

Я быстро скольжу глазами по двум следующим панелям, где мы начинаем собираться вместе. На них показана Марина и я, стоящие рядом с озером. И я вижу Джона, выбегающего из входа пещеры с каким-то человеком. Я не знаю кто это, возможно Сэм. Я не могу сказать точно, потому что голова парня повернута в другую сторону. Тогда мои глаза достигают панели, на которую смотрит Марина. С его или ее руки, Гвардеец стоит с мечом, полностью вонзенным в его тело. Невозможно определить кто это. Потому что лицо было срезано со стены. Прямо под ним, на полу лежат куски камня.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спрашиваю я — Почему только этого лица не хватает? — Восьмой молчит, опустив голову. — Ты это сделал?

— Никто не может предполагать, что это произойдет, — говорит он.

— Так ты решил просто уничтожить это? Для чего, собственно? Сделать это менее правдивым? — спрашивает Крейтон.

— Я не знал, чем все это было. Я не знал ни одного из вас. Я думал, что это просто история, по крайне мере пока…

— Это я? — прерывает его Марина.

— Неужели я та, кто умрет?

У меня такой же вопрос. Неужели я та, кого пронзят мечом? Это — пугающая мысль.

— Марина, мы все однажды умрем, — говорит Восьмой странным голосом.

Элла подбирает куски скалы и изучает их, переворачивая туда-сюда.

Крейтон встает перед Восьмым.

— Просто потому, что ты разрушил его. Это не означает, что это не случится. Сокрытие информации от нас не делает его более или менее правдивым, предначертанное случится. Ты собираешься рассказать нам, кто это?

— Я притащил вас сюда не для того, чтобы изучать сколотые участки стены, — говорит Восьмой. — Нам, ребята, нужно продолжать идти — посмотрите на две последних панели.

Он снова привлек наше внимание. Мы не собираемся давать кому ни будь шанс поймать нас или убить мечом. Мы снова обратили свое внимание к стене, к панели, на которую показывает Восьмой. Сетракус Ра лежал на полу с мечом у горла. Он держал меч так близко, как это возможно. По обе стороны от него лежали мертвые Могадорианцы. На последней панели была странно выглядящая половинка планеты. Верхняя часть похожа на Землю, и я вижу Европу и Россию, но нижняя половина планеты покрыта длинными, неровными линиями. Она выглядит мертвой и бесплодной. Небольшой корабль приближается к верхней половине планеты слева, и еще один небольшой корабль приближается к нижней части с правой стороны.

Я пытаюсь выяснить, что это значит, когда я слышу, как Элла резко вздохнула.

— Это Восьмой.

Мы все оборачиваемся, чтобы увидеть, как она держит в руках куски камней с пола. Отсутствующая часть лица Гвардейца. Ей удалось сложить все части вместе. Это Номер Восемь умирает на картине.

— Это еще ничего не значит, — говорит он твердо.

Марина мягко кладет свою руку на его плечо.

— Эй, это — просто рисунок.

— Ты права, — мягко отвечает Крэйтон. — Это просто рисунок.

Восьмой отрывается от Марины, повррачиваясь обратно в центр пещеры; остальные все еще находились на своих местах перед стеной, рассказывающей истории, которые ни один не должен был и не мог знать. Кто-то предсказал смерть Восьмого. Учитывая точность других панелей, трудно было придумать аргумент, что эта ошибается. Неудивительно, что он всегда шутит; почему он действует так, как будто у него есть причина не быть столь осторожным, как остальные. Он пытается спрятаться от судьбы, а может, летит напрямик к ней. Я оглянулась на две предыдущие панели. Сначала я с облегчением увидела Сетракуса Ра с мечом у горла. Но то, что на картине он еще жив, выводит меня из себя. И что вообще может значить последняя панель? Она показывает все еще продолжающееся противостояние, но результат не ясен. И почему планета разделена пополам? Неужели это случиться?

Крейтон поднял Ларец Марины, подошел к Восьмому и обнял его. Он тихо говорит.

— Как ты думаешь, что он ему говорит? Что он может сказать ему, чтобы он почувствовал себя лучше? — шепчет Марина, повернувшись ко мне.

Только я собиралась присоединиться к Крейтону в утешении Восьмого, как взрыв сотряс пещеру, и волна огня проникла в дверь. Марина хватает меня за руку, когда я слышу крик Эллы, разносящийся по всей комнате. Зубчатые колонны треснули и начали раскачиваться, и ломаться. Большая секция падает на Эллу, и я использую телекинез, чтобы защитить ее, отбрасывая от нее падающие камни. Я обернулась взглянуть на Крейтона и Восьмого, и увидела, что Восьмой исчез.

— Что произошло? — кричит Марина, используя телекинез для защиты нас двоих от падающих обломков так же, как я защищала Эллу.

— Я не знаю, — отчаянно говорю я, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь дым и пыль. Внезапно, Восьмой появился в центре комнаты. Кровь течет из его бока, лицо мертвенно-бледное.

— Могадорцы! — кричит он. — Они здесь.