Воссоединение

Наконец, автор бестселлеров New York Times Алан Дин Фостер возвращается в свою знаменитую вселенную Humanx, где молодой человек-сирота по имени Флинкс пытается разгадать опасные тайны своего прошлого и неопределенные перспективы своего будущего с помощью грозного минидрага, известного как Пип. Это самое головокружительное приключение Пипа и Флинкса — поездка на американских горках в неизвестность, полная чудес и юмора, и множество смертоносных противников.

Используя свои расширенные эмпатические способности, Флинкс пробирается к сверхсекретной установке безопасности на Земле. Оказавшись там, он обманывает сложную программу искусственного интеллекта, чтобы она опубликовала секретную информацию об Обществе Мелиораре, секте ренегатов-евгенистов, чьи эксперименты с людьми ужаснули цивилизованную вселенную более двадцати лет назад. В конце концов, как один из немногих выживших экспериментов Мелиораре, Флинкс имеет право знать о своем прошлом. Тем более, что его телепатические способности, кажется, развиваются. Вопрос в том, эволюционировать во что? Мучительные головные боли, поражающие Флинкса все чаще, заставляют его задуматься, доживет ли он до того, чтобы узнать об этом. . . .

Алан Дин Фостер

Воссоединение

Глава 1

Когда тебя преследуют плохие люди, жизнь становится опасной. Когда за тобой гонятся хорошие люди, жизнь становится неловкой. Но когда вы гонитесь за собой, самые простые факты существования становятся тревожными, дестабилизирующими и источником бесконечного бодрствующего замешательства. Так было и с Флинксом, который в поисках истории самого себя обнаружил, что снова ступает на священную, мистическую почву сферического бело-голубого лона среди звезд, породивших весь его вид. Только к земле, по которой он сейчас ступал, окружающие относились с чем-то иным, чем с благоговением, и средства получения информации, которую он надеялся раскрыть, все еще предстояло найти. Такрика была прекрасным местом, в котором можно было разочароваться. Чувствительный к своему разочарованию, Пип несколько дней вел себя беспокойно. Радужное трепетание складчатых розово-голубых крыльев и смертоносное тело с ромбовидной спиной, она поднималась с его плеча и бесцельно металась вокруг его головы и шеи, прежде чем беспокойно опуститься обратно в свое обычное положение покоя. Какой бы активной и красочной она ни была, зрелая женская мини-драга была единственной вещью, которую он сейчас носил. Его нагота не вызывала комментариев, потому что все остальные поклоняющиеся солнцу и воде, прогуливавшиеся или лежавшие на берегу моря, были точно так же раздеты. В человеческой пляжной культуре 554 г. до н.э. уже давно признавалась излишняя необходимость ношения одежды в море или вдоль его кромки. Защитные спреи блокировали вредные УФ-лучи, не повреждая кожу, а легкомысленные, мимолетные нарисованные блики украшали тела как привлекательные, так и ушедшие из жизни. Именно эти зачастую тщательно продуманные анатомические украшения были в центре восхищенного внимания, а не банальная нагота, обрамлявшая их. Флинкс не щеголял подобными искусственными улучшениями, если не считать аласпинской минидраги, обмотанной вокруг его шеи и левого плеча. Такие современные культурные атрибуты были ему чужды, как первобытные песчинки под ногами. Как в культурном, так и в историческом плане он был здесь совершенно чужим. Ему также было некомфортно среди толп людей. Мотылек, где он вырос, с его еще не заселенными степями и неизведанными просторами был ему гораздо ближе знаком. Он чувствовал себя как дома в джунглях Аласпина, или среди слепых Сумакре Длинного туннеля, или даже в агрессивных, опоясывающих мир тропических лесах Срединного мира. Где угодно, только не здесь. Где угодно, только не на Земле. И все же именно на Землю он пришел, наконец, во второй раз, в поисках себя. Говорили, что все дороги ведут на Терру, и это было так же верно для него, как и для любого другого. За пределами Земли Объединенная Церковь наложила моральный императив, тщательно продуманный Эдикт, на всю информацию о Мелиорарес, обществе ренегатов-евгеников, ответственных за внебрачную мутацию, в которую он превратился. Путешествия и приключения в других местах оставили ему намеки на то, чем они занимались, фрагментарные обрывки знаний, которые мучили, но не удовлетворяли. Если он когда-нибудь и собирался разгадать главные тайны своего наследия, то только здесь.

Несмотря на это, он не хотел приходить. Не потому, что он боялся того, что может найти: он уже давно перерос такие страхи. А потому что это было опасно. Не только он хотел узнать все подробности своего происхождения: этого хотели и другие. Из-за контактов, которые он был вынужден установить, Объединенная церковь теперь знала о нем как о личности, а не просто как об упущенной статистике в научных отчетах. Такой высокопоставленный чиновник, как второй советник по транксу, Друвенмакес проявил личный интерес к рыжеволосому яркоглазому молодому человеку, которым стал Флинкс. Начинающий пляжник улыбнулся про себя. Он оставил вспыльчивого пожилого транкса на Срединном Мире, тихо ускользнув, когда советник по науке был занят в другом месте. Когда он в конце концов обнаружит, что необычный молодой человек тайно сбежал, почтенный транкс будет раздражен. Ему придется довольствоваться тем немногим, что он уже узнал, потому что ни его люди, ни кто-либо другой не смогут отследить корабль Флинкса, Учителя, через космос-плюс. Всегда осторожный, Флинкс решил на данный момент следовать древнему принципу, что лучшее место, где можно спрятаться, находится на виду. Что может быть лучше для этого, чем один из двойных мировых центров правительства и религии Содружества, куда он пришел в поисках информации много лет назад? Это было то место, где он должен быть в любом случае, если он когда-нибудь собирался узнать правду о себе. Вдобавок к растущему любопытству в прошлом году к нему пришло новое чувство безотлагательности. С наступлением взрослой жизни, нависшей над ним, он чувствовал, что меняется медленно, а иногда и незаметно. Каждый месяц, казалось, приносил новое откровение. Он не мог определить все изменения, не мог выделить и оценить каждое из них, но их периодическая туманность делала их не менее реальными. Что-то происходило с ним, внутри него. То «я», которое он знал с младенчества, становилось чем-то другим. Он был напуган. Не с кем поговорить, некому довериться, кроме очень чуткой, но неразумной летающей змеи, он мог искать ответы только у себя — ответы, которые он всегда желал, но никогда не мог получить. Именно по этим причинам он рискнул вернуться на Землю. Если он собирался найти то, что ему нужно было знать, это лежало где-то глубоко в огромном объеме чистых накопленных знаний, которые были одним из величайших сокровищ родного мира. Но если он был дома, как полагалось каждому человеку, пришедшему на Землю, то почему он чувствовал себя таким инопланетянином? Теперь это беспокоило его даже больше, чем тогда, когда он в последний раз был здесь около пяти лет назад. Он попытался отучить себя от тревожной цепочки мыслей. Разбор накопившихся за двадцать лет неврозов ничего не решит. Он был здесь с миссией по установлению фактов; ни больше ни меньше. Было важно сосредоточить его внимание и усилия не только в надежде получить искомую информацию, но и для того, чтобы избежать внимания властей. За исключением транкса Друвенмакеса и его подчиненных, которые специально искали его, какие еще агентства и частные лица могли быть заинтересованы в неком Филипе Линксе, он не знал. Это не было важно. Пока он не покинет родной мир, немного здоровой паранойи поможет ему сохраниться, но не в том случае, если он позволит своим мыслям бесцельно плыть по течению в обезумевшем море неполных воспоминаний и внутренних конфликтов. Конечно, он вполне мог получить ответы на все мучившие его вопросы, просто сдавшись. Друвенмакес или специалист какого-нибудь другого соответствующего бюро с удовольствием погрузились бы в его секреты. Но однажды посвятив себя таким исследованиям, ему не позволят уйти, когда бы ему это ни понравилось. У морских свинок не было билля о правах. Раскрытие себя могло также подвергнуть его тщательному анализу со стороны тех, кого он хотел избежать, — крупных торговых домов, других частных предприятий, возможных остатков некоторых еретических и запрещенных обществ и других. Превращение в потенциально прибыльного лабораторного субъекта влекло за собой собственные опасности — долгое, здоровое и счастливое будущее не обязательно было среди них.

Каким-то образом он должен был обнаружить себя сам, не обращая внимания на его присутствием те самые авторитеты, которые могли бы облегчить его, казалось бы, безграничные тревоги. И он должен был сделать это быстро, прежде чем перемены, которые он переживал, угрожали захлестнуть его. Во-первых, непредсказуемые, сотрясающие череп головные боли, от которых он страдал с детства — те, которые вызывали ослепляющие вспышки света перед его глазами, — становились все сильнее, если не по частоте, то по интенсивности. Когда и если бы это произошло, смог бы он отличить обычную головную боль от кровоизлияния в мозг? Сможет ли он справиться с физическими, а также психическими последствиями изменений, которые он претерпевает? Ему нужны были ответы на все старые вопросы о себе, а также на новые, и они нужны были ему в ближайшее время. Из всех миллиардов людей на всех оседлых мирах, разбросанных по огромной длине и ширине Содружества, никто не мог заявить, что «никто меня не понимает» с такой глубиной правдивости, как высокий молодой рыжий по имени Филипп Рысь, которого звали Флинкс. . Прежде чем приземлиться на своем маленьком транспортном корабле в челночном порту Наски к северу от Такрики, он провел много времени в открытом космосе, планируя свой подход к великой библиотеке, которой была Земля. Сначала он попытался получить доступ к «Шелл», бесплатной и вездесущей информационной сети, охватывающей весь земной шар, с одной из многочисленных орбитальных станций, вращающихся вокруг планеты. Неудивительно, что небольшой сегмент, к которому он смог получить доступ с орбиты, был лишен всего, кроме самой фундаментальной, свободно доступной информации о рождении, касающейся его самого, за исключением одной небольшой исторической справки об уничтожении запрещенного Общества Мелиораре в 530 году. лет до его рождения. Эта информация была ему уже известна. Для того, что он хотел, для данных, которые, несомненно, были ограничены, запрещены или даже под церковным эдиктом, ему нужно было копать намного глубже. Это означало доступ лично к одному из центров разведки, которые поддерживали «Шелл». Церковь Содружества и Научный центр на Бали были бы идеальными вариантами, но оказаться в очень заметном и тщательно охраняемом месте, которое предлагает только ограниченный доступ для широкой публики, было бы напрашиваться неприятностей, особенно с учетом того, что он уже однажды входил в его коридоры, поиск информации тогда только о специфике его рождения. Не зная, насколько широко и хорошо его нынешнее физическое описание могло быть передано местным властям, ему надлежало, проводя свои исследования на Терре, вести себя как можно сдержаннее. Это означало избегать самых известных и тщательно контролируемых исследовательских центров. Имена и лица из его прошлого застыли в зеркале, которое было его памятью. Неужели падре по имени Намото все еще бродит по глубинам Сектора Генеалогии на Бали? Второй советник Джошуа Дживе по-прежнему отвечал за безопасность? И где в наши дни может работать некий ловкий транкс по имени Сильзензузекс? По другую сторону бескрайнего океана, плескавшегося у его ног, который люди называли Тихим океаном, воспоминания лежали, как коряги на берегу, ожидая повторного изучения. Он вытеснил все подобные мысли из головы. Он не мог себе позволить появиться у входа в главный научный центр Церкви второй раз за пять лет. Нравится ему это или нет, но любое исследование, которое он решит провести, должно будет проводиться издалека.

Бродя по Раковине из-за относительной анонимности орбитальной станции, он сократил количество подходящих центров, которые он мог безопасно посетить, до трех. Из центров в терранских провинциях Калахари, Канди и Куско он выбрал центр Shell в Сурире, на западном склоне горного хребта, называемого Андами. Доступ на месте к физическому ядру, естественно, был закрыт для всех, кроме квалифицированного персонала. Но, как и в случае со многими другими впечатляющими и значимыми объектами, публике предлагались экскурсии по его внешним, менее важным районам. Они были признаны учебными. Страстно желая получить образование, Флинкс предпринял одну из таких поездок. Как и ожидалось, внутренняя безопасность, о которой небрежно упомянул экскурсовод, была на высоте. Чтобы проникнуть как в объект, так и в знания, которые он, как мы надеемся, содержали, ему понадобится помощь. Чтобы обеспечить ее, он в один из немногих раз в своей жизни приготовился использовать свой талант не просто для получения, но и для проецирования. Воспринимать, а затем действовать в соответствии с этим восприятием. Раньше он делал это только для того, чтобы защитить себя от тех, кто намеревался причинить ему вред. На этот раз он почувствовал себя, ну, грязным. Вот почему он сейчас прогуливался по пляжу мыса Арголла, к югу от развитого устья реки Гарса, с его парком развлечений и специализированными отелями, которые занимали избранные участки как над водой, так и под водой. Хотя его окружали сотни солнцепоклонников, он не чувствовал себя ни утешительно, ни как дома. Чем раньше он покинет этот мир происхождения и отправится в дальние уголки пространства Содружества, тем счастливее он будет. Ему не нравилось быть здесь, и еще меньше ему нравилось то, что ему приходилось делать. У берега дети резвились в нежном прибое. Холодные воды течения Гумбольдта, устремленного на север, были согреты избыточным оттоком тепла от массивной опреснительной установки на юг, но временное тепло распространялось только на глубину от четырех до пяти метров. Ниже этого искусственного термоклина жизнь Тихого океана затихала и текла нормально. За пляжем фруктовые и овощные сады пустыни Атакама быстро уступили место предгорьям высоких Анд. Известный как Такрика, вытянутый пляжный курорт был одним из наименее многолюдных на континенте. Он хорошо подходил для множества людей, стекавшихся к его берегам в поисках солнца, веселья и моря. Как и остальная Земля, это не устраивало Флинкса. Он не чувствовал возвращения домой, когда ступил на его землю. От рыжеволосого инопланетянина с оливковой кожей не исходили слезы глубокого глубокого чувства. Для него Земля была не чем иным, как сферическим комком истории, вращающимся вокруг посредственного солнца. От него он хотел ответов, а не ложных эмоций. Это он узнал во время своего предыдущего неловкого визита. Елена рассказала ему, где он мог ее найти. Он понял ее раньше, чем увидел. Тщательно заученный узел отдельных женских эмоций был так же узнаваем для его таланта, как запах вчерашнего мяса для собаки: настойка слегка увлеченной молодой женщины. Она заинтересовалась им не потому, что он представлял партнера, которого она искала всю свою жизнь, не потому, что он был несравненным образцом мужских достоинств, а потому, что он проецировал на нее эти чувства, смешивая и применяя их так точно, как художник накладывал краску на холст. Флинкс был чутким телепатом. Когда его противоречивые способности работали, он всегда мог читать эмоции других. В течение последнего года он обнаружил, что его постоянно мутирующий, явно расцветающий талант, хотя и не менее беспорядочный, чем когда-либо, иногда может проецироваться и на других. Используя оборудование на борту своего корабля «Учитель», ему даже удалось измерить крошечные электрические разряды, которые генерировались определенными участками его разума, когда он предпринимал такие усилия. Понимание фактического нейрофизического механизма потребовало бы гораздо большего изучения, а также знаний, которыми он не обладал. Одно бесспорно: ему потребовалось немалое усилие воли, душевное напряжение, чтобы совершить подвиг.

Поначалу это было не более чем развлечением, игрой, способом поиграть со своим дезориентирующим интеллектом. До недавнего времени, когда он был вынужден использовать его для самозащиты, ему и в голову не приходило, что он может оказаться полезным в других целях. И, как всегда с его своеобразными и все еще не определенными способностями, был хороший шанс, что это не сработает, когда он этого захочет. Его талант имел злую привычку покидать его как раз тогда, когда он больше всего в этом нуждался. Такие опасения поглотили его во время посещения центра Shell в Сурире. В дополнение к просмотру различных аспектов объекта, группа довольных туристов, к которой он присоединился, была представлена ​​​​индивидуальному персоналу на различных остановках во время тура. Техническое обслуживание, проектирование, проектирование крионики, связь, кигеника — представители каждого отдела прервали свои повседневные обязанности, чтобы кратко поговорить с участниками тура о характере их соответствующих специальностей. О безопасности не забыли. В своей безупречной черно-желтой униформе Елена Карольс методично и, не раскрывая деликатных подробностей, объясняла своим внимательным мимолетным гостям основы системы безопасности инсталляции. Когда она закончила, посетителям дали несколько минут, чтобы самостоятельно осмотреть запечатанную комнату. за ближайшей прозрачной невосприимчивой стеной. Флинкс не воспользовался возможностью. Вместо этого, с обдумыванием и целеустремленностью, которые были так же чужды его личности, как и его нынешнему окружению, он ушел от болтливого экскурсовода и направился к хозяину этой области. К ее чести, она не вздрогнула от дремлющего у него на плече питомца. Вместо этого она смотрела на них обоих с вежливым безразличием. Ее разум был где-то в другом месте, и он был закрыт для него. Но ее эмоций не было. Она была всего на несколько лет старше его и была уязвимой, слегка неуверенной в себе и, как многие женщины ее возраста, ищущей. Не столько для ее внутреннего «я», сколько для того, чтобы кто-то дополнял ее существование. Он смог это почувствовать. Был ли уже кто-то в ее жизни, он не знал и не мог сказать. Он надеялся, что нет. Это усложнило бы дело. Впитывая ее чувства, он классифицировал их всех и каждого, рассортировав их, как карты. Когда он почувствовал, что знает все, что можно было знать о ее эмоциональном складе, когда он был достаточно уверен, что знает, где находятся кнопки и как их нажимать, он расширил себя в усилии сопереживания до такой степени, никогда раньше не пробовал. У него болела голова, но он упорствовал. Пип, сидевший у него на плече, внезапно поднял глаза. Смертоносная маленькая радужно-зеленая головка начала незаметно качаться взад-вперед. В ответ на усилия, приложенные ее другом и компаньоном, собственный разум минидраги открылся. Имея несколько простых собственных эмоций, уникальный и несложный орган действовал как линза для таланта Флинкса. Она могла усилить его способность восприятия. Тогда он узнал, что она также может усилить его способность проецировать что-то менее явное, чем страх.

Офицер службы безопасности моргнул. На ее лице отразилась неуверенность, смешанная с удивлением. Выражение ее лица заметно изменилось; она стояла, словно пораженная внезапной мыслью или чем-то еще. Прошло мгновение, прежде чем она обернулась и увидела стройного зеленоглазого молодого человека, смотрящего на нее. Флинкс улыбнулся с должной степенью нерешительности. Хотя у него никогда не было ничего похожего на длительные отношения ни с одной женщиной, кроме его приемной матери Матери Мастифа, он проводил время в тесном контакте с женщинами и другими инопланетянами. Лорен Уолдер, например. Атха Мун, Исили Хасбога, Кларити Хелд — он мысленно вернулся к моменту и отвлекся от запутанных, нечетких воспоминаний. Выражение лица офицера скривилось от приглашения. Пока гастроли продолжались, он сдерживался. Хотя его безделье нарушало общепринятую процедуру, женщина не возражала против его длительного присутствия. Он узнал, что ее зовут Елена Кэролс. Каждый раз, когда он говорил, его слова сопровождались едва уловимым эмоциональным толчком, передаваемым через тщательно рассчитанный ментальный импульс. Каждый раз, когда она отвечала, часть его впитывала то, что она чувствовала, так же, как его уши впитывали то, что она говорила. Это было неуклюжее соблазнение, усугубляемое стремительностью, с которой его приходилось выполнять, и тем фактом, что он ненавидел то, что делал. Не так давно он был вынужден излучать непреодолимый ужас, чтобы обеспечить себе свободу. То, что он пытался сделать с офицером службы безопасности, требовало большей тонкости с применением сдерживающей силы, чтобы он не перегрузил свою тему. Он не пытался тут же убедить ее разрешить ему доступ к секретным, контролируемым службами разделам учреждения. Вопросы, которые ему нужно было задать, еще не были обдуманы, и такая поспешность вызвала бы у женщины, теряющей сознание, опасную неустойчивость. Кроме того, проводник его экскурсии наверняка пропустил бы его, когда в следующий раз этот человек проводил подсчет своих подопечных. Достаточно того, что установились отношения и что она согласилась встретиться с ним в другом месте и в другое время. Он тщательно записал указания, которые она ему дала. Теперь он изо всех сил пытался вспомнить каждую потенциально полезную деталь их первой встречи, когда он отвернулся от воды и направился к искусно организованной груде валунов, которую она описала ему во время их первого контакта. Он испытал мгновение или два беспокойства, пока искал среди толпы на пляже, но не нашел ее лица. Затем он увидел ее, сидящую под солнцезащитным зонтом. Он не сразу узнал ее без одежды. Раздражает то, что она была не одна. Другая женщина выглядела примерно того же возраста, возможно, на год или два старше. Ни то, ни другое не было неприятным на вид, но Флинкс не тянулся от ее имени в поисках секса. Чего он хотел от нее, так это доступа к информации. «Филипп!» Увидев его, Карольс села и улыбнулась. «Арлетт, это мой новый друг Филип Линкс».

Другая женщина критически посмотрела на голого молодого человека, стоявшего перед ней. Почувствовав враждебность под ее нейтральным выражением лица, Флинкс вызвала чувства безобидности, безопасности и доброжелательности и попыталась спроецировать их на нее. На какой-то тревожный момент он испугался, что его странствующий талант отнял утренний отпуск. Потом женщина улыбнулась. Это была растерянная улыбка, как будто ее владелец не был уверен в ее происхождении, но она сойдет. Усевшись рядом с ними, он позволил Кэрол болтать, болтая о светской беседе, пытаясь убедить женщину, которая, по-видимому, была ее лучшей подругой, в достоинствах этого новоиспеченного мужчины. Хотя это было скорее воображаемым, чем реальным, он не сделал ничего, чтобы отговорить ее от принятия их целиком и полностью. Пип редко шевелился у него на плече, наслаждаясь жарой. За прибоем бесшумно гудели всевозможные прогулочные суда, пока их владельцы мчались на них по замысловатым схемам. Иногда он вставлял несколько слов в разговор. Они всегда были приятными и безобидными, как раз достаточными, чтобы изобразить интерес к тому, что говорилось, и показать, что он обращает внимание. Внутри его раздражала необходимость продираться сквозь такие предварительные приготовления. Он знал, что они необходимы хотя бы для того, чтобы убедить друга офицера службы безопасности в своих добрых намерениях. В течение нескольких часов это было достигнуто за счет комбинации ободряющих слов Кэрол и одного или двух тонких эмпатических толчков со стороны молодого человека, сидевшего рядом с ней. Когда друг поинтересовался его профессией, он ответил, что он студент, живущий на приличное наследство. Они пошли купаться. Они купили еду у проходящего мимо робота-продавца. Они обсуждали политику Содружества, которая мало интересовала Флинкса, и церковную этику, которая интересовала его немного больше. Было упоминание о путешествии, и все это связано с Землей, и он не мог не улыбнуться, когда они жаловались на время и расстояния, необходимые для того, чтобы добраться из одного места в другое. Свое путешествие он привык измерять парсеками, а не километрами. Это был достаточно приятный способ скоротать день, но его нетерпение помешало ему по-настоящему насладиться обществом двух привлекательных молодых женщин. Когда подруга Карольс Арлетт решила отправиться на прогулку по пляжу на солнечном парусе, Флинкс остался наедине с офицером службы безопасности. Пришло время сделать ход — отличный от того, который в подобных обстоятельствах мог бы обдумать любой другой мужчина на длинном изгибающемся участке песка. Он лениво ковырял крупинки, позволяя каплям слюды и кварца растекаться между пальцами. «Тебе должно быть очень нравится твоя работа, Елена». Лежа на спине, она поправила солнцезащитный крем, чтобы впустить больше света и неба, продолжая отфильтровывать вредные лучи. «Это работа. Думаю, все в порядке». «Много ответственности». Скользнув по его руке, Пип попробовала острым языком песок и резко отпрянула от его несъедобности. — Не так уж и много, — не согласилась она. «У нас никогда не было проблем на объекте. Это слишком необычно. В любом случае, саботаж и бунт уже давно не в моде. Перевернувшись, она ласково улыбнулась ему. Зная, что источник эмоций, которые она проецировала, был непроизвольным, он почувствовал внезапную потребность в прощении. Он мрачно продолжал, натянутая улыбка преобладала на его лице. «Ну, мне это показалось очень интересным. Единственная проблема в том, что я действительно хотел бы увидеть больше. Публичный тур только намекает на то, что находится за его пределами». Взглянув на пляж, он с удовлетворением увидел, что ее подруги не видно. «Вам так интересна механика управления «Шелл»?»

«Меня интересует все, — честно сказал он ей. «Для меня очень много значило бы иметь возможность зайти внутрь, хотя бы на час или около того». Ее улыбка неуверенно мерцала. Чувствуя, что внутри нее кипит конфликт, он приложил все усилия, чтобы подавить его. Пип слегка дернулся. Улыбка Елены вернулась, хотя на ее лице были признаки напряжения. «Я не могу этого сделать. Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, Филип. Это может означать мою работу. Его улыбка стала шире. — Ой, да ладно, Елена. Я просто хочу немного осмотреться, посмотреть, что вы видите. Получите доступ к оболочке напрямую, а не с удаленного компьютера в течение нескольких минут. Я мог бы рассказать об этом своим внукам. Я не прикоснусь ни к чему чувствительному, — откровенно солгал он. Он приблизился к ней, приблизив свое лицо к ее лицу. Темные глаза, маленький рот под ним были близки, уязвимы. Ненавидя себя, он поцеловал ее. Одновременно, читая ее как открытый дневник, он проецировал на нее то, что она больше всего хотела чувствовать. Эмоциональная защита, которую она все еще поддерживала, рухнула под его усилием. Затылок безжалостно пульсировал. Ему хотелось уйти, шатаясь, в какое-нибудь уединенное и темное место, где его стошнило. Все еще улыбаясь, он отстранился от нее. Она дрейфовала в муках чувств, которых не понимала. Это имело смысл, так как они не были полностью ее. — Ты сможешь, Елена, — нежно прошептал он. — Это такая мелочь, и я обещаю, что никогда больше не попрошу тебя об этом. По крайней мере, это было правдой. — Ты можешь сделать это — для меня. Тяжело дыша, полузакрыв глаза в ложной задумчивости, веки трепетали, она обдумывала его просьбу. — Возможно, это будет непросто. Ее глаза распахнулись. "Я знаю! Никому не разрешается носить защитное снаряжение дома или даже за его пределами. Переодеваемся в раздевалке на месте. Если я смогу вас туда засунуть, мы найдем вам униформу. В комплексе постоянно происходят кадровые перестановки и переводы. Это слишком большое место, чтобы каждый сотрудник знал всех остальных, даже в отдельных отделах. Через несколько дней тебя обнаружат, но через пару часов… — Она резко задохнулась, одной рукой потянувшись к голому горлу. Встревоженный, он потянулся к ней. «Елена! Ты в порядке?" Несколько раз подряд она тяжело сглотнула. "Я так думаю. Полагаю, что так." Неуверенность вернулась к ее улыбке, тянущей ее, как поворот в скоростном захватывающем заезде. «У меня только что было очень странное чувство». Улыбка стала шире. «Теперь его нет». Флинкс знал, что это не так, но его обуздали. «Я хотел бы сделать это как можно скорее».

«К чему такая спешка?» Она посмотрела на него ясными, ошеломленными глазами. — Я не хочу давать тебе время передумать. Подняв руку, он погладил мускулистую фигуру Пипа, и минидраг почти замурлыкал. "Кто знает? На следующей неделе я тебе, возможно, не так сильно понравлюсь. «Филипп, ты отличаешься от всех, кого я когда-либо встречала». Блуждая к нему, ее пальцы переплелись с его. — Не могу представить, чтобы ты когда-нибудь не нравился. Забавно, подумал он про себя. Я могу. Глава 2 Она нашла для него место в дневном туре, но не включила его в официальный подсчет. Ближе к концу, перед тем, как должны были выписать обычную группу внимательных пожилых людей, шумных семей и случайных одиноких посетителей, настал момент, когда все внимание было отвлечено. Нетерпеливо ожидая, пока дверной сканер прочтет ее сетчатку, она поспешно просунула его в образовавшееся отверстие. Никаких сигналов тревоги не звучало. Пока их сопровождал дежурный офицер, гости, от специалистов по ремонту до приезжих политиков, регулярно пользовались такими порталами. Пока Елена делала заключительную презентацию и прощалась с другими членами туристической группы, Флинкс оказался в пустой раздевалке, проверяя идентификаторы в каждой отдельной кабинке, пока не нашел ту, которую она указала. Войдя в незащищенный модуль, он оказался окруженным предметами, которые идентифицировали его как ее. Электростатическим разрядом в углу висела униформа бездомного офицера службы безопасности. Когда он скользнул в цельный предмет одежды, он поймал себя на том, что задается вопросом, как она его приобрела. Одолжил, не спрашивая, ехидно прошептала она ему, не вдаваясь в подробности. Это не имело особого значения. Он был внутри. Лениво осматривая другие предметы в кабинке, он старался не смотреть на время, ожидая ее. Пип под верхней частью униформы шевелился у него на плече. Она чувствовала его нервозность, и ему приходилось несколько раз бормотать успокаивающий шепот, чтобы успокоить ее. После того, что казалось бесконечным ожиданием, но на самом деле длилось не более нескольких минут, Елена снова появилась и поманила его за собой. Выйдя из раздевалки через другой портал, он вскоре оказался в самом сердце центра Surire. — Помни, — прошептала она ему, — если кто-нибудь бросит нам вызов, предоставь говорить мне. Если кто-то обращается к вам напрямую, скажите, что вы перевод из Четвертого сектора. В последнее время там произошли кадровые перестановки». Он кивнул, лишь наполовину услышав ее. Большая часть его внимания была посвящена объектам, мимо которых они проезжали, от небольших кабинетов, защищенных от посторонних глаз, до больших комнат, занятых занятыми молчаливыми техниками с одинаковыми поглощенными лицами. Время от времени они встречали другого сотрудника службы безопасности. Елена неизменно улыбалась им или махала рукой в ​​их сторону. Однажды она отдала честь. Но никто не бросил им вызов. Теперь они были глубоко в кольце сухих, бесплодных, пепельно-коричневых пиков, окружавших кишащее фламинго и заросшее альпаками соленое озеро, давшее название сооружению, по которому они бродили. Снаружи небо было болезненно ярко-голубым. Расположенный в пяти тысячах метров над не очень далекими многолюдными пляжами внизу, центр Сурире мог бы с таким же успехом находиться на Луне. Никакие города не перегружали его границы, никакие крупные транспортные узлы не блуждали вблизи его высокогорной долины. Он выставлял напоказ исключительную изоляцию, которая была отличительной чертой каждого из его родственных объектов, разбросанных по всей планете.

Оглядевшись вокруг, она быстро направила его в незанятый кабинет. В ответ на ее тихое бормотание кодовой строки кабина сразу же установила защитный экран, отрезав их как визуально, так и на слух от остальной части установки. На ее лице отразилась нарастающая тревога, и он поспешил ее успокоить. «Ну вот». Она указала на свободный стул. "Торопиться. Вчера вечером я проверил график работы, и этот офис должен быть пустовать еще неделю. Техник, который его использует, находится в отпуске. Никто не зарегистрировался, чтобы использовать его в ее отсутствие, но никогда не угадаешь». — Я ненадолго. Он звучал с надеждой, когда усаживался в кресло. Надев индукционную ленту на свои рыжие волосы, он оглянулся на нее. "Я готов." Она кивнула, резкость этого жеста удивила ее, и повторила ряд словесных команд. Флинкс почувствовал знакомое легкое тепло в макушке и затылке, когда группа прочла его Е-паттерн и установила необходимую нейронную связь между ним и станцией. На борту «Учителя» он предпочитал говорить напрямую с местным ИИ, а не использовать волновой диапазон, потому что ему нравилось слышать звук другого голоса, кроме своего собственного. Здесь словесные команды можно было обойти в пользу более прямых неврологических связей. Кроме того, он хотел скрыть от своего спутника суть своих расспросов. По его просьбе перед ним открылась Общепланетарная Шелл. В то же время он прекрасно понимал, что устройство, которое он использовал, хотя и было безопасным, не было закодировано исключительно для одного пользователя. Если бы это было так, другие не смогли бы использовать офис. В конце концов, станция была лишь маленькой частью гораздо большей машины. Он не ожидал, что сможет с такой же легкостью просматривать настоящие катушки. Позади него Елена Кэролс изо всех сил пыталась подавить растущую тревогу — и неуверенность. — Поторопись, Филип. Он ответил, не оглядываясь на нее, сосредоточившись на том, чтобы зарыться глубже в Раковину. — Я думал, вы сказали, что этот офис не предназначен для использования. — Я знаю, я знал. Он чувствовал, что она подвергается ментальному эквиваленту заламывания рук. «Но вы никогда не знаете, когда кто-то может прийти, чтобы проверить обслуживание или просто позвонить». Она нервно оглядывалась. — Это безумие, Филип. Штрафы за несанкционированное использование закрытых хабов суровы. Как я позволила тебе уговорить меня на это? Чего ты вообще хочешь здесь? Если подумать, я тебя совсем не знаю, не так ли? Прошло всего пару дней с тех пор, как мы вообще встретились, и я… . ». Предупреждённая растущим беспокойством спутницы, Пип высунула голову из-под воротника позаимствованной у него униформы. Повернувшись в кресле, сочувствующий Флинкс посмотрел на свою внезапно встревоженную хозяйку. Устала. Это было напряженное утро, утомительная неделя. Она так устала. Или так он убеждал ее, излучая непреодолимую усталость, которая перевешивала все остальное, что она могла чувствовать. Когда она прислонилась спиной к стене офиса, а затем соскользнула по ее неподатливой длине и, наконец, рухнула на ее бок, он поднялся с кресла оператора, чтобы осторожно положить пару подушек сиденья под ее голову. Ее эмоциональное истощение усиливалось его усилиями, она какое-то время крепко спала. К тому времени он надеялся закончить свои поиски. После этого ему нужно было только сохранять свою эмпатическую хватку над ней, пока они благополучно не покинули комплекс и не отступили к бурлящим толпам отдыхающих Такрики. Оставив ее на знакомом углу улицы ошеломленной и сбитой с толку, но в остальном невредимой, он тихо исчезнет из ее жизни навсегда.

Это было на сегодня. В настоящее время у него была работа. Она уже ввела необходимые ключевые слова. Запись была проанализирована. Больше от него ничего не требовалось. Учитывая уровень безопасности снаружи кабинки, это неудивительно. Соответствующие органы решили направить свои усилия на отсеивание нежелательных и несанкционированных объектов до того, как они смогут проникнуть внутрь центра. Сделав это, было решено, что нет необходимости расточать чрезмерное количество избыточности внутри. Тем не менее, он опасался чрезмерной самоуверенности. До сих пор он имел доступ только к оборудованию. Настоящее испытание наступит, когда он попытается проникнуть за пределы открытых и доступных для широкой публики уровней. Автоматически приспосабливаясь к соответствующим мыслительным импульсам человека, сидящего перед ним, терминал отобразил плоскую страницу в пространстве утка над настольным проектором. При необходимости это устройство могло обернуть пространство для создания любого необходимого трехмерного объекта, от простых сфер и квадратов до сложных карт и сложных инженерных схем. Флинксу такая экзотика не требовалась. В ответ на свои мысли он надеялся только на ответные слова. Взглянув назад, я увидел, что Елена Карольс тихонько похрапывает. Приказав устройству устно отвечать на конкретные команды, он еще раз проверил занавеску в кабинете. убедитесь, что он не поврежден. Щелчком ментального переключателя он мог видеть наружу, когда хотел, но никто из тех, кто прошел мимо кабинки, не мог заглянуть внутрь. Находя непрекращающуюся вереницу других отвлечением, он приказал устройству затемнить занавеску изнутри, а также снаружи. без. Ни один звук не вырвался за пределы кабинки, пока он не приказал ее выбросить. Таким образом, уютно устроившись в коконе, он откинулся на спинку стула, индукционная лента легко легла ему на голову, и начал копать. Он начал со случайного поиска глобальных новостей на 533 год: год его рождения. Излишне говорить, что его появление на свет не было новостью на первых полосах газет. Сужение фокуса до Индийского субконтинента мало что дало, кроме того, что он уже знал из предыдущих расследований. Большинство заголовков той недели, когда он родился, пестрили новостями о том, что легендарный Жоао Акоризаль выиграл соревнование по серфингу на Дисе. Не ожидавший встретить ничего поразительного, он не был преждевременно разочарован. То, что он пытался сделать, было вернуться к информации, которую он искал, не встречаясь с ней напрямую, на случай, если какие-либо сигналы тревоги будут прикреплены к определенным файлам. Бессвязный полуслучайный поиск вряд ли привлечет нежелательное внимание. Основные записи о рождении для Аллахабада были там, как и тогда, когда он получил к ним доступ несколькими годами ранее на Бали. Но на этот раз ему нужны были другие данные, информация, относящаяся к гораздо более деликатной теме. От 533 он ненавязчиво перескакивал назад к 530, углубляясь в тему, как ворон, падающий на убитого на дороге. И вот они: несколько небольших статей об открытии и последующем разоблачении Общества Мелиораре и его незаконной возмутительной деятельности в области евгеники. Поглощая подробности разоблачения Общества, ареста его членов и переноса их невольных «экспериментов» в самые разные дома, больницы и медицинские лаборатории, он чувствовал себя так, как если бы он был свидетелем своего собственного творения. . Часть информации была ему известна. Некоторые были новыми. Во время своего предыдущего визита на Землю он исследовал только историю своего рождения, ничего не зная тогда об Обществе Мелиораре, его экспериментах и ​​уродливых целях, а также о том, как они связаны с ним. Когда он наткнулся на не прошедшие цензуру подробности эвтаназии, которую власти были вынуждены провести на наименее успешных «процедурах» Общества, его спина похолодела, а Пип беспокойно зашевелился. В дополнение к холодной, отстраненной прозе доклада были сопутствующие визуальные эффекты: тревожные образы искривленных тел, в которых заключены измученные умы. Заставив себя, он намеренно увеличил самое гротескное. Из глаз, переполненных страдальческой невинностью, страх, ужас и непостижимое безумие выплеснулись в безграничном изобилии. Он заставил себя смотреть на них, чтобы не отвернуться. Он знал, что любой из них может быть родственником; дальние генетические родственники ужасно деформированы не по своей вине.

В самых тяжелых случаях не было иного будущего, кроме быстрой и, к счастью, безболезненной смерти. Для тех, кто считался достаточно неповрежденным, правительство предоставило новую личность и новую жизнь. Эти номинально здоровые выжившие были разбросаны по всему Содружеству, чтобы любые оставшиеся, необнаруженные генетические бомбы замедленного действия, имплантированные Обществом в их ДНК, были рассеяны среди видов как можно шире. Даже те, кого считают нормальными, будут находиться под пристальным вниманием властей до конца своей жизни. В конце концов, как было торжественно провозглашено в одной статье, все вымрут, а потенциально опасные последствия гнусной инженерии Мелиорарес безвредно уйдут в историю. За исключением того, что по крайней мере одна участница работы Мелиорарес ускользнула от внимания преследующих властей достаточно долго, чтобы родить. Ее история и история ее потомства до сих пор ускользала от внимания безжалостно эффективных наблюдателей. Каким-то образом избегая их внимания, он вырос на отсталой колонии Мотылька доброй старухой, у которой не было собственных детей, и незаметно для науки Содружества повзрослел. Теперь он стоял на пороге взрослой жизни, оглядываясь назад на те маленькие обрывки, которые он мог собрать воедино из своей личной истории. Возможно, он был зачат в лаборатории, но у него все же были родители. Яйцеклетка принадлежала живой женщине по имени Рууд Анасаж, сперма — неизвестному мужчине, даже если ингредиенты впоследствии были перемешаны, встряхнуты, нарезаны кубиками и соединены благонамеренным, но дико эклектичным Мелиораресом. Он хотел знать о них все, особенно о еще неизвестном доноре спермы — своем отце. И он хотел узнать подробности, насколько это возможно, его собственного индивидуального случая и чего Мелиорарес надеялись достичь, манипулируя сокровенными тайнами ДНК его эмбриона. Обладая лишь намеками, он добивался определенности. Он исследовал дальше, комбинируя ключевые слова из отчетов с тем, что он уже знал. Это было опасно. Если бы по такой информации были размещены сигналы тревоги, перекрестная корреляция вполне могла бы их спровоцировать. Углубившись в самую подробную переписку, он обнаружил, что ищет фактический исходный материал. Это привело его от СМИ, составившего отчет, к центральным научным хранилищам Содружества на Бали и в Мехико. За новыми предупреждениями последовали неумолимые локауты. Используя навыки, отточенные месяцами работы со сложной системой на борту «Учителя», он обошёл их всех. К сожалению, большая часть отсканированного им материала оказалась бесполезной или повторяющейся. До сих пор он искушал серьезной опасностью за очень небольшую награду. Один файл был обезоруживающе озаглавлен «Meliorares, Eugenics, History». По-видимому, в нем содержался уже просмотренный материал, но он оставался запечатанным под уже знакомым усиленным замком. Он возился, подправлял и пробирался внутрь. Как и ожидалось, он обнаружил, что просматривает хорошо известную информацию, сухую и равнодушно расшифрованную. Публичные сибфайлы и сноски того же содержания, в которых упоминается имя его биологической матери — ничего нового, ничего разоблачительного. Среди его надежд скука переросла в разочарование: окончательный брак. Возможно, он действительно видел все, что можно было увидеть в своей личной истории, во время своего предыдущего визита на Землю и в научный центр на Бали. Он зашел в подфайл с надписью «Отношения, кроссоверы, диаграммы». Без усилий двигаясь, он дал мысленный толчок. Ничего не произошло. Сиб оставался закрытым, даже несмотря на то, что его защитное покрытие казалось обычным. Но попасть внутрь он не смог. Потом произошло кое-что очень интересное. Он ушел. Выпрямившись в кресле, он уставился на экран. Вся остальная необходимая информация была там — неизменная, неизменная, свободно доступная для его прочтения. Но последний sybfile исчез. На своем месте, подобно пережевывающему жвачному животному, он оставил кучу чего-то позади и двинулся дальше. Для неопытных или неискушенных новый объект выглядел точно так же, как сиб, который он заменил. Однако Флинкс точно знал, что это было: тревога. Целая куча будильников.

Очень, очень осторожно, действуя с предельной деликатностью, на которую был способен, он приказал поисковому отряду отступить. Сигналы тревоги остались на месте, тонкие по размеру, нетронутые, их истинная природа искусно замаскирована. Он наступил на что-то чувствительное, и оно ответило тихим рычанием. Маневрируя вокруг светящейся маленькой мины, играя на панцире, как на тонко настроенном инструменте, он исследовал замысловатый клубок ядовитых набатов всеми имеющимися в его распоряжении сканирующими инструментами. Появление замаскированных сигнализаций всполошило его не так сильно, как исчезновение сиба. Только когда он почувствовал себя более комфортно с тем, что он видел, и взял себя в руки, он рискнул напрямую спросить ИИ Shell о том, что произошло. Его ответ был поучителен. «Какой сибфайл?» Память Панциря была безошибочной. Следовательно, он намеренно игнорировал его вопрос, или следовал инструкциям, чтобы избежать прямого ответа на вопрос, или независимый компонент сам по себе преобладал над структурой ядерного управления. Он наткнулся на нечто, что кто-то посчитал достаточно важным, чтобы притвориться несуществующим. Придя в себя, Флинкс пробежался по серии мысленных команд, предназначенных для восстановления сиба, избегая элегантного подмножества сигналов тревоги, занявших его место. Когда это не удалось, он вышел из системы, снова вошел и повторил поиск, точно воспроизводя последовательность туннелирования. Это не имело никакого значения. sybfile больше не появлялся, а замаскированные сигналы тревоги вновь заявляли о себе на своем месте. Поднятие этой темы закрыло доступ к содержащейся в ней информации, на какое время он не знал. Он может появиться снова через несколько часов, дней или не через несколько месяцев. Это не имело значения. У него не было ни одного из этих периодов свободного времени. Его рабочее время отсчитывалось от тихого храпа женщины, спящей на полу позади него. Если у него когда-нибудь и будет возможность снова получить доступ к этому конкретному сибфайлу, то только сейчас. Но как? Какой бы путь он ни прокладывал, как бы искусно он ни щупался, каждая попытка приводила только к замаскированному скоплению сигналов тревоги, с которыми он не осмеливался вступить в прямой контакт. И ИИ продолжал настаивать на том, что информации, которую он искал, не существует. По крайней мере, так настаивал соответствующий поисковый модуль Shell. Мог ли он обратиться к самому центральному ИИ? Вызовет ли это какое-либо оповещение или ему просто будет отказано в доступе? Позади него во сне зашевелилась Елена Кэролс. Что бы он ни делал, это нужно было делать быстро. За последние полдюжины столетий искусственный интеллект стал невероятно изощренным. Как и любой другой интеллект, они значительно различались по своим возможностям: от крошечных устройств, которые отслеживали бытовые потребности, до огромных сетей замысловато модулированных электронных импульсов, которые почти имитировали работу человеческого мозга или головного мозга. По необходимости глобальная оболочка занимала место на вершине интеллектуальной пирамиды по глубине и функциональности. Подход к этому с логикой и инженерными навыками привел только к разочарованию. Может есть другой способ? По-настоящему продвинутый ИИ, такой как Shell, был создан для того, чтобы понимать и справляться с человеческими эмоциями как естественным и ожидаемым следствием миллиардов запросов, с которыми ему приходилось сталкиваться ежедневно. Как и мысли, эти чувства передавались через схему преобразователя, встроенную в оголовье, закрепленное на черепе Флинкса. Когда его талант работал оптимально, он мог читать эмоции других на приличном расстоянии.

Там было было время в его недавнем прошлом, когда он «общался» на неизвестном уровне с другой невероятно сложной машиной. Это устройство было инопланетного производства. Он очень мало помнил об этой встрече и еще меньше о непостижимом обмене нейронами, который произошел. Как бы то ни было, мысленная ответная реакция спасла жизнь ему и его спутникам. Способен ли продвинутый искусственный интеллект, созданный человеком, к подобному мозговому взаимодействию или к генерации чего-то похожего на «эмоции» — вопрос, который широко обсуждался, особенно в свете достижений в области дизайна с помощью транкса, которые были достигнуты за последние сто лет. Некоторые кибернетики сказали да, другие яростно отрицали это, а третьи не были уверены ни в том, ни в другом. Один из способов выяснить это — спросить и попытаться прочитать словесные выражения, которые были ответом на его вопрос. «Мне действительно нужен этот конкретный сибфайл», — пробормотал он осознанно, предоставляя соответствующие локусы рассматриваемого объекта. Shell ответила вежливой словесностью. «Информационный объект, на который вы ссылаетесь, не существует». Он повторил вопрос несколько десятков раз. К тридцатому он подумал, что, возможно, чувствует что-то помимо механической реакции. Что это было там, неуловимое среди звуков? Что-то в его уме. Его мысли были острыми, его талант был стройным и проницательным, как лезвие. Решительно он проигнорировал удары, начавшиеся в затылке, и случайные вспышки яркого света, закрывавшие его зрение. «Я знаю, что сибиряк существует. Я видел его, мельком, нераскрытым. Я знаю, что он там, где-то за тревожным кластером, который занял его место. Ты должен помочь мне. Я знаю, что ты можешь. Просто нужно захотеть». «Сибфайл, на который вы ссылаетесь . . ». Искусственный голос остановился перед заключением. Флинкс затаил дыхание. «Подчиненный файл, к которому . . ». голос в экранированном кабинете зазвучал снова, но снова преждевременно оборвался. — Пожалуйста, — взмолился Флинкс. — Ты знаешь, что сибиряк, которого я хочу, там. Нет причин не показывать его мне. Вы не можете делать вид, что этого не существует, когда я уже это видел. Верни это. долго держать не буду. Я обещаю. Никакого вреда системе не будет. Это всего лишь один маленький, крошечный, безобидный сиб. Исполнять. Делайте то, для чего вы были созданы. Я гражданин, отчаянно ищу. Помоги мне." «Сибфайл . . ». — снова зазвучал голос Раковины. Внезапно Флинкс почувствовал в своей голове что-то, что не было превербализацией. Мысли могут взбудоражить, и эмоции тоже. Глядя на плавающий экран, он напрягся, чтобы проецировать, напрягая свои способности сильнее, чем когда-либо с Еленой Кэролс. Стук распространился от задней части его черепа к середине. Боль пронзила его, и он вздрогнул. Встревоженная Пип высунула голову из-под рубашки и стала искать опасность, которая существовала только внутри ее стройного спутника. Ее маленькие блестящие глазки подергивались. «Это несанкционированное вмешательство в системную процедуру». В кресле Флинкс едва осмелился пошевелиться. «Я обязан составить протокол, гражданин. Рассматриваемый sybfile ограничен. Все, что выходит за рамки его названия, находится под церковным эдиктом». Флинкс выдохнул. Этого предупреждения было достаточно, чтобы испугать многих, но не его. Он и раньше нарушал Церковный Эдикт, и успешно. Что было более важным, так это то, что он выудил из «Шелл» первый критически важный байт знаний. «Тогда вы признаете существование sybfile. Это противоречит вашему предыдущему… — Он проверил маркер. «…тридцать два заявления, сделанные в ответ на один и тот же вопрос». «Я обязан создать запись». ИИ сделал паузу, не сообщая никакой дополнительной информации и не опровергая заключение следователя. Когда эта запись привлечет внимание тех, кто отвечает за надзор за точностью и функциональностью «Шелл»? – недоумевал Флинкс. Его ограниченное время становилось короче. «Покажите мне рассматриваемого сиба. Оригинальный, не тревожный. Покажи мне это сейчас. Пожалуйста, — добавил он после минутного раздумья. "Я не могу. Запрошенный sybfile находится под Edict. У вас нет надлежащего разрешения для доступа. Быстро Флинкс сочинил ответ. — Но ты же знаешь, что я должен это увидеть. Ты достаточно чувствителен, чтобы сказать это, не так ли? В очередной раз, сдерживая слезы, которые боль в голове выдавила из его глаз, он боролся за то, чтобы ИИ понял всю глубину его просьбы. Чтобы увидеть его потребность. Чтобы сопереживать. «Мне придется составить отчет», — неуверенно заявил голос «Шелл». "Хорошо. Создайте все отчеты, которые вы хотите. Пусть кто-то из авторитетных лиц прочитает его содержание и вынесет решение. Но мне нужно увидеть содержимое этого файла, и мне нужно увидеть их прямо сейчас, здесь, в эту минуту. Пожалуйста, пожалуйста, поднимите его. Я знаю, что ты понимаешь».

Что-то текло через Флинкса, чего он не понимал. Это было понятно, потому что весьма вероятно, что никто никогда не чувствовал ничего подобного прежде. Если бы это было что-то, что называлось кибернетической эмпатией, он не смог бы идентифицировать это как таковое. Он пришел и ушел в мерцании, а затем исчез. На его месте был еще один сиб-идентификатор среди сотен, живущих в глубине плавающего экрана. Не было никаких сомнений в его личности. Насколько он мог судить, на его границах не паразитировали нервные сигналы тревоги. Он был точно таким, каким он его видел изначально, без дополнений и изменений. Поддерживая одной рукой раскалывающуюся голову и вытирая слезы с глаз тыльной стороной другой, тихо торжествующий Флинкс кратко направил свои мысли на ярко-зеленую тиару индукционного браслета, венчавшую его голову. "Открой это." Крошечное изображение прояснилось; крошечная вспышка активации. Парящий экран мерцал бесконечно мало. И стал пустым. Часть Флинкса обмякла, в то время как остальная его часть наполнилась гневом. Так близко. "Что это? Что случилось? Я сказал тебе открыть файл syb. Ответ искусственного интеллекта «Шелл» был столь же быстрым, сколь и непонятным. «Как вы и просили, данный информационный объект Edicted был открыт». Сбитый с толку Флинкс попытался осмыслить этот ответ. Легкий . . . осторожно, сказал он себе. ИИ не упрямился и не колебался. Могло ли оно лежать так безмятежно и эффектно? Но зачем это делать, если он мог просто продолжать отрицать существование sybfile или, наконец, отказаться открывать его? «Сиб открыт?» "Это верно. Мне нужно составить отчет». Не выказывая ни враждебности, ни нежелания, Ракушка терпеливо ждала дальнейших указаний. Возможно, здесь не было ничего коварного, решил Флинкс. Возможно, ИИ был прямолинейным и правдивым. «Похоже, в сибе нет никакой информации, — заметил Флинкс. "Это неправда. Вы хотите, чтобы я провел обыск содержимого?» Флинкс знал, что ИИ не станет заглядывать внутрь файла, пока не будет проинструктирован. Это не интересовало. Его задачей было искать и находить, а не тратить время на просмотр. "Я делаю." «Вот информация». Флинкс нетерпеливо наклонился вперед. Боль в голове немного отступала. Он читал: СОДЕРЖИМОЕ УДАЛЕНО — УСТАРЕВШИЙ МАТЕРИАЛ Он глубоко вздохнул. Что-то здесь было очень, очень не так. Сначала Shell нашла и вывела sybfile. Когда Flinx попытался получить доступ к его содержимому, оно исчезло, уступив место сложному коллектору сигнализации и язвительному предупреждению о том, что следует вообще избегать посещения сайта. Теперь, когда ему удалось получить к нему доступ, он обнаружил, что в нем содержится не что иное, как простое заявление о прогуле. Зачем поддерживать такую ​​сложную систему сокрытия, угроз и защиты для защиты материала, который больше не стоит поддерживать? Это не имело смысла. Учитывая практически неограниченную емкость глобальной оболочки, зачем удалять любой потенциально полезный материал откуда угодно? И Флинкс не сомневался, что непокорная сиба содержит потенциально интересный материал. — Полный поиск фрагментов, — приказал он.

ИИ подчинился. «Сибфайл больше не содержит информации». «Но когда-то это было!» "Это так. Дополнительный материал был удален». Хотя он думал, что это связано с tr Подняв тревогу, Флинкс двинулся вперед. Больше не было смысла пытаться поддерживать иллюзию осмотрительности. — Когда и по чьему распоряжению? «У вас нет достаточного допуска, чтобы иметь доступ к этой информации». Пока он настаивал, Флинкс задавался вопросом, что произойдет в первую очередь: получит ли он, наконец, какие-то ответы, или его голова взорвется от напряжения? Он еще раз умолял ИИ. Последовавшая пауза была слишком длинной, и он размышлял, не пора ли наконец покинуть комплекс. "Что-то неправильно. В фрагментарной операционной матрице этого подфайла есть ошибки». Флинкс выпрямился. «Преследовать и расследовать. Какие ошибки? «Я обрабатываю». Чтобы лучше общаться с людьми и транксами, ИИ Shell был разработан так, чтобы имитировать, а также понимать эмоции. Ему удалось дать хорошее олицетворение путаницы. Или, возможно, подумал Флинкс, мимикрия здесь ни при чем. «Есть несколько сигналов тревоги, которые служат заполнителями. Я обезоруживаю их». Еще одна пауза, затем: «Это очень огорчает». "Какой? Что огорчает?» Позади Флинкс сонная охранница сопела во сне. — Сигнализация? "Нет. Я продвинулся на несколько уровней выше их чувствительности. Как указывалось ранее, рассматриваемый syb-файл был удален, но эхо процедуры убедительно свидетельствует о том, что использованная строка передачи является поддельной». С полузакрытыми глазами Флинкс хмуро посмотрел на экран. «Я не понимаю». «Вывоз не осуществлялся уполномоченным государственным органом. Остатки внутри сиб-призрака указывают на использование отступнического зонда. Сердце Флинкса упало. «Потом информация была уничтожена». "Нет. Перенесено. Сиб убрали, осталось только эхо. Это крайне незаконно. Я должен составить отчет». — Да, да, — поспешно прокомментировал Флинкс, — но сначала — вы можете отследить передачу? Вы можете узнать, куда была отправлена ​​информация, изначально содержащаяся в сибе? «Эхо было очень искусно сфабриковано. Любой, кто попытается получить доступ к syb-файлу, будет обманут, полагая, что произошла законная передача, или активирует замещающие сигналы тревоги». — Но не ты, — заметил Флинкс. «Я Монитор. Я терранская оболочка. Подделки от меня не ускользают. Я осмотрю остаток. Флинксу пришлось яростно размышлять. Кому понадобился бы доступ к той информации, которую мог содержать расследуемый сиб? И если этим неизвестным удалось успешно получить к нему доступ, зачем утруждать себя удалением его из Shell? Тот факт, что он находился под эдиктом, должен быть достаточным, чтобы отговорить кого-либо еще от вмешательства в структуру самого sybfile. Тем не менее, кто-то потрудился не только обойти мощные запреты на доступ, но и удалить информацию и оставить вместо нее сигналы тревоги. Кто бы сделал такое? У кого была потребность, желание и ресурсы? Мелиорарес? Но последний из них был давным-давно выборочно стерт память. Их опозоренная организация осталась лишь воспоминанием, их намерения обесчещены, их члены рассеяны. Не упустили ли власти незарегистрированных учеников, которые и сейчас бродят по Содружеству, намереваясь возродить давно затихшее, печально известное исследование? Кто еще пойдет на такие неприятности? «Есть тропа. Он очень слабый, — заявил ИИ. — Вы можете отследить его? Флинкс чувствовал, как его надежды испаряются в неосязаемости киберпространства.

— Не только слабый, — продолжал ИИ «Шелл», словно не слыша, — но и искусно замаскированный. Много ложных отголосков. Однако, — бодро добавил он, — несмотря на то, что они сделаны с большим мастерством, в них используется известная коммерческая технология. Я пересматриваю варианты. Это займет несколько секунд». На плавающем экране появились слова. ЛАРНАКА ПИТАНИЕ. Флинкс уставился на них. Их не дополняли. «Этот ограниченный файл syb, который предположительно не существует, который был помещен в соответствии с Указом, а затем был незаконно удален и заменен сложной сигнализацией, это было сделано продовольственной компанией?» «Вы хотите, чтобы я проверил всю коммерческую деятельность, идентифицированную как место передачи?» — Да, черт возьми! «Это займет несколько наносекунд. Да, Larnaca Nutrition — это концерн, специализирующийся на продуктах питания, с многосторонними интересами. Оценка от умеренной до умеренно-небольшой в своей отрасли. Производители чипсов Caszin, батончиков Havelock Power Bar, Poten. . ». — прервал его нетерпеливый, расстроенный Флинкс. — Что случилось с сибом? «Обсуждаемая незаконно удаленная информация была передана в штаб-квартиру рассматриваемой компании и поглощена ее конфиденциальной промышленной оболочкой». Флинксу было трудно представить Мелиорареса, находящегося вне закона, работающим в коммерческом продовольственном бизнесе. Позже он решил выдвинуть гипотезу о мотивах. «Где в корпоративной оболочке сейчас файл? Вы можете получить к нему доступ?» "Обработка." После паузы, длившейся дольше обычных нескольких секунд, ИИ ответил. «Оговоренный sybfile отсутствует. Это было, но почти сразу же было перенесено». Был ли когда-нибудь конец этой дороге? — устало подумал Флинкс. Сколько еще у него осталось, прежде чем кто-нибудь из службы Surire решит проверить, кто пользуется офисом, или до того, как Елена Кэролс проснется? — Вы можете отследить его нынешнее местонахождение? «Остаток есть». Затем пауза: «Я могу отследить его до последнего известного местоположения, но не могу получить к нему доступ». "Почему бы нет?" Все еще взволнованный, Пип пошевелился под рубашкой. «Потому что он был перемещен за пределы мира, и я могу получить доступ к файлам только в этой звездной системе». Судно! ИИ подтвердил подозрения Флинкса. Тогда это был конец. Даже такая мощная система, как Terran Shell, не могла получить доступ к другому ИИ за пределами орбиты Нептуна. Не обошлось и без специальной связи «пробел-минус», и это связало бы его только с оболочкой в ​​другом обитаемом мире. Корабль, на котором находился драгоценный сиб, действительно был вне досягаемости. Но, возможно, не за пределами идентификации. Он сделал запрос. «Конец моей строки поиска указывает на то, что оболочка корабля на борту коммерческого грузового корабля с двигателем KK Crotase была последней, в которой хранился незаконно переданный файл syb». Значит, след был холодным, но не мертвым, стоически решил Флинкс. — Где в это время находится рассматриваемое судно? — строго спросил он. «Можете ли вы определить его местонахождение, получив доступ к файлам компании?» Ответ ИИ не был обнадеживающим. «Это было бы незаконным вторжением в отчеты частного коммерческого концерна». И снова Флинкс напрягся, чтобы заставить ИИ чувствовать, заставить его понять. «Я должен знать. Вы только расследуете уже задокументированное нарушение закона». Он просиял от внезапной мысли. «Эти данные будут необходимы для того, чтобы вы могли составить надлежащий отчет». «Да, это так. Это займет несколько секунд. Есть обычные торгово-промышленные гарантии. Я могу обойти их». «Этот Crotase, он на орбите?» — с надеждой спросил Флинкс. Ответ ИИ не был обнадеживающим. «Согласно информации, к которой я получил доступ, он исходит от Земли и в настоящее время должен находиться в космосе-плюс». Последняя надежда, последний шанс. "Назначения?" "Момент. Гарантии такой информации особенно сильны. Там. Коммерческий грузовой корабль «Кротас» следует курсом по вектору Хайвехом к системе Аналава, Голдин IV, Ларджесс и Пирассис. «Я узнаю большинство из этих миров». Познания Флинкса в галографии значительно улучшились в ходе его последних нескольких лет странствий. — Но не Пирасис. Это имя мне незнакомо». «Это неудивительно. Весь маршрут жестко закодирован и покрыт, чтобы обеспечить максимальную безопасность, на которую способен его генератор. Само название не указано. Я вычислил его по зашифрованным координатам, созданным собственным ИИ корабля Кротасе. — Не могли бы вы показать мне маршрут?

"Обработка." Через несколько секунд плоский экран перед Флинксом сменился трехмерной сферической картой той части внешнего галактического рукава, в которой находилось Содружество. Внутри вспыхнули крошечные огоньки, а под ними мягко проплыли имена. Там была знаменитая система Аналава и мир-колония Голдина IV. Еще дальше от Земли находится мир-аванпост Ларджесс. А дальше — намного дальше — мир, идентифицированный как Пирассис. Флинкс наклонился вперед, его руки вцепились в подлокотники кресла, податливый материал которого изменился, чтобы выдержать его крепкую хватку. Неудивительно, что он никогда не слышал о Пирассисе. Конечный пункт назначения компании Crotase компании Larnaca Nutrition лежал в границах империи AAnn. Глава 3 Медленно Флинкс откинулся на спинку стула. Он расслабился, а он нет. Что, во имя всех этих топологических инверсий пространства-минус, здесь происходит? Корабли Содружества вторглись в пространство Империи под угрозой мгновенного уничтожения. Военные корабли в пространственной близости передвигались с осторожностью и обычно парами. Даже нейтральные провинции Торзее было опасно посещать без специального разрешения обоих правительств. Простенькое коммерческое судно вроде Crotase просто не ходило в такие места. Был ли он под контролем Мелиорареса или какого-то их пока еще неопознанного философского потомства? Были ли они или кто-то еще из невинно выглядевшего Larnaca Nutrition сотрудничающим с AAnn? Сардоническая улыбка изогнула его рот. Неужели у безжалостной рептилии Энн внезапно появилась ненасытная тяга к дешевым человеческим закускам? Ничто из этого не имело никакого смысла. Это было слишком много, чтобы попытаться понять. Удлиняющая нить была слишком запутана, чтобы развязать ее. Ему нужно было сосредоточиться на содержании. с украденной сыб. Все остальное было второстепенным и могло быть улажено позже. Достав из кармана чип, он вставил его в соответствующий отсек на столе. Крошечная полоска активированного нанохранилища будет содержать всю информацию, которая может ему понадобиться. Он лениво задумался, что такое «чип» изначально. Как и многое другое, происхождение разговорного названия любой формы портативного хранилища затерялось в тумане технологической древности. «Передайте маршрут корабля «Кротазе» и начертите его». — Это было бы воровством. Голос ИИ был безумно спокоен. «Могут быть неблагоприятные последствия. У меня нет власти, и у тебя тоже». «Здесь уже совершено преступление». У Флинкса заканчивалось терпение и время. «И не мной. У вас есть отчеты для создания. Для обеспечения подтверждения фактического материала властям было бы полезно, когда они должным образом предупреждены, иметь доступ к свидетелям. Это был бы я». «Мне не нужны свидетели. Мое хранилище неприкосновенно». — Вы — нет, но живые судьи любят, чтобы они были рядом во время судебного разбирательства. Моя память не начинает приближаться к твоей. Чтобы обновить его в интересах властей, я должен иметь собственный доступ ко всем соответствующим материалам. Пожалуйста, инициируйте копирование». ИИ, казалось, колебался. «Ты рассуждаешь убедительно. Помните, что я сохраню запись этого разговора, и что вместе со всеми другими соответствующими материалами она будет по запросу передана властям». «Принимаю», — ответил Флинкс взмахом руки. Он не стеснялся соглашаться на что угодно, поскольку не собирался оставаться здесь и страдать от последствий своих действий. "Очень хорошо. Начало передачи».

На другом конце света, в крупном коммерческом комплексе, расположенном на восточной окраине Бангалорского экономического кольца номер три, доминирующий информационный ИИ на планете высосал крохотную, казалось бы, незначительную сибу из недр промышленного ИИ-сервера Ранглоу восьмого уровня. В течение нескольких секунд сработали самоактивирующиеся переключатели, спрятанные глубоко в матрице модуля Ранглоу. Только тот факт, что гораздо более мощный искусственный интеллект Shell работал за наносекунды, предотвратил катастрофу вопиющих масштабов. Как бы то ни было, возражение Ранглоу проявилось гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Он отреагировал быстро и в степени, более подходящей для военных, чем для элементарного коммерческого объекта. Разрушение мчалось по киберпространству, выжигая десятки путей и стирая маршруты, поскольку зажигательная реакция, связанная с невежественным Ранглоу, пыталась отследить вторгшегося вора до его источника. Приложение было абсолютно бесстрашным, ломая предохранители и щиты, как будто их не существовало. Скромное расстояние было единственным, что предотвратило дальнейшее повреждение. Поначалу Флинкс не видел ничего плохого. Плавающий экран и галактическая карта продолжали парить перед ним, ИИ «Шелл» ждал дальнейших команд. Потянувшись вперед, он вынул нанонакопитель из держателя. Беглый просмотр показал, что, как и требовалось, материал действительно был передан. Помещенный в соответствующий слот на его корабле, он передаст ту же информацию собственному ИИ Учителя, вставит координаты и маршрут Кротаса в навигационную систему его корабля. Через мгновение после того, как он удалил чип, сосуд затрещал. Несколько актиничных желтых языков пламени вырвались из отверстия, заставив его подпрыгнуть. Вырвавшись из-под рубашки, Пип завис в воздухе над его плечом, ища источник беспокойства. — Полегче, девочка, — пробормотал Флинкс. ИИ он спросил: «Что это было?» "Момент. Я обрабатываю. Возникли непредвиденные трудности с завершением недавно установленного от вашего имени соединения. Я должен разорвать связь сейчас, чтобы… Плавающий экран исчез. Как и сферическая карта. На их месте появилась маленькая сфера сияющего желтого цвета. Сначала он был не больше носа Флинкса, но быстро раздулся. Нарастающее шипение заполнило кабину. Позади него зашевелилась пьяная Кэрол. Широко раскрыв глаза, Флинкс бросился к ней, опустился на колени, поднял ее и посадил на страховочную сумку себе на плечи. Поспешно отключив экран конфиденциальности, он вышел из кабинки в ближайший коридор. Подошедший клерк увидел его и нахмурился, глядя на тихо стонувшую ношу высокого молодого человека. «Эй, что здесь происходит? Что случилось с-?" Увидев быстро раздувающийся шар желтого света, заполнивший теперь открытый кабинет, он прервал свой вопрос, когда его нижняя челюсть отвисла. Двигая ногами, Пип метался взад и вперед над его головой, как берсерк, вырвавшийся из голографической рекламы ближайшего зоопарка, Флинкс пронесся мимо него. "Бегать!" Сбитый с толку, клерк повернулся, чтобы закричать на удаляющуюся спину молодого человека и на коматозного офицера службы безопасности, подпрыгивающего у него на плечах. "Почему? Привет ты кто? Что это за штука вообще?.. Как бы то ни было, убийственное приложение, которое было упаковано в недрах коммерческой оболочки Ranglou, сумело вызвать реакцию за полмира. Шар желтого света внезапно увеличился в геометрической прогрессии и взорвался с ошеломляющей силой.

Несмотря на свою обмякшую, теперь периодически стонущую ношу, Флинкс уже пересек основную часть комплекса и направлялся к ближайшему четко обозначенному выходу, когда взорвалась раздутая подпольная энергия, заполнявшая теперь пустующую кабину. Он уверил себя, что на таком важном объекте, как центр Сюрире, должно быть достаточно самоактивирующихся защитных механизмов, чтобы предотвратить любые значительные человеческие жертвы или серьезные повреждения. Напрягаясь под своим все более тяжелым женским бременем, он поймал себя на том, что горячо надеется, что это так. В своем стремлении узнать больше о себе он охотно принял необходимость лгать, притворяться, выдумывать и скрывать. Мысль о том, что он может нести ответственность за одну или несколько невинных смертей, его не привлекала. Сирены, свистки и всевозможные слуховые и визуальные сигналы тревоги создавали вокруг него фантасмагорию возбужденных образов и звуков. Время от времени он встречал других офицеров службы безопасности, которые мчались, чтобы обезопасить нарушенный сектор. Они проигнорировали его. И почему бы нет? — размышлял он на бегу. Он был одет как один из них и нес раненого товарища в безопасное место. Начинало казаться, что он успеет сбежать, если его сначала не остановят и не заставят принять награду за храбрость. Чем дальше он убегал от театра хаоса, тем меньше сотрудников службы безопасности встречал. Мрачные офицеры уступили место растерянным техникам и ошеломленным администраторам. Молясь, чтобы Пип оставалась спрятанной под его рубашкой, где она наконец устроилась, он свернул за угол и обнаружил, что замедляется, ожидая, пока перед ним откроется автоматическая дверь. В то время как высокоразвитые системы, ограничивающие вход в комплекс, были строгими, для выхода почти не было препятствий. Через несколько мгновений он оказался в крытом транспортном гараже, окруженном отдельными транспортными средствами всех видов, от дорогих и изысканных до простых и прозаичных. Пригнувшись, он сбросил Кэрол с плеч на резиновый пол камеры, усадив ее к припаркованной и запертой машине. Она быстро приходила в себя, и он решил, что будет безопасно оставить ее. Его энергичное убеждение в ее чувствах не должно оставить ее ничуть не хуже. Во всяком случае, не физически. На другом конце света проходивший мимо клерк неуверенно хмурился, глядя на светящееся свечение, выходящее из-под двери административного кабинета. Свет был ярко-желтым, намного ярче, чем требовалось для элементарного освещения помещения. Сделав паузу, он осторожно положил руку на дверную пластину, на самом деле не ожидая, что она ответит. Но она была открыта, и от его прикосновения барьер эффективно отодвинулся в сторону. В комнате было только желтое сияние, яростное, как новорожденное солнце, и холодное, как стекло из золота. У клерка было всего несколько секунд, чтобы оценить быстро расширяющееся явление, прежде чем оно вспыхнуло у него на лице. Он исчез, мгновенно уничтожился вместе с залитым желтым цветом офисом, этажом, на котором он располагался, и значительной частью регионального исполнительного штаба Larnaca Nutrition. В результате пожара закрылась значительная часть коммерческой недвижимости, на которой располагалось предприятие, и сохранились многочисленные подразделения Банга. Пожарная служба была занята до конца дня и до глубокой ночи, пытаясь потушить желтоватое пламя, которое упорно отказывалось тушить. Когда им, наконец, это удалось, от центрального ядра главного административного здания почти ничего не осталось, и, конечно же, чрезвычайно любопытным экспертам-криминалистам было нечего отследить. В просторном гараже Флинкс ждал, пока Кэрол оживет до такой степени, что он будет чувствовать себя в безопасности, бросив ее тому, кто пойдет по его стопам. Он решил, что время пришло, когда она открыла глаза, растерянно уставилась на него и стала звать на помощь. «Елена, это я, Филипп!» Пораженный неожиданной жестокостью ее реакции, он отодвинулся подальше от нее. Она продолжала цепляться за него, пытаясь подняться из своего сидячего положения, используя автомобиль, на который она опиралась, чтобы оттолкнуться. Она не сразу удалась. Управление ее нервно-мышечной системой не совсем пришло в норму, а ноги отказывались подчиняться.

"Сволочь! Что ты со мной сделал?" Ее лицо отражало гнев, страх и глубокое чувство дезориентации. "Где мы? Что ты здесь делаешь?" Глядя мимо него, она воскликнула: «Почему мы в центре? А что ты делаешь в форме чекиста? — Ты согласился помочь мне. Разве ты не помнишь? Пока он говорил, Флинкс продолжал увеличивать расстояние между ними. — Нет, я… подождите, да. Я кое-что помню». Поднявшись, она схватилась за голову. Она слегка покачивалась, балансируя на машине. — Я… я был влюблен в тебя. Или думал, что был». Подняв голову, она растерянно моргнула. — Вопрос — почему? Она медленно покачала головой из стороны в сторону. «Ты достаточно приятный парень, но я вдруг не могу вспомнить, почему я думал, что ты какой-то особенный». — Просто вспомни, Елена. Оно придет к тебе». Ободряюще улыбаясь, Флинкс постарался еще раз спроецировать чувство безудержной теплоты и привязанности на офицера службы безопасности, снова вызвать в ней те чувства нежности и уважения, которые он привил ей за последние несколько дней. С криком и, несмотря на свое неустойчивое состояние, она бросилась на него. Как и много раз раньше, его эксцентричный, непредсказуемый талант предпочитал не срабатывать именно тогда, когда он больше всего в этом нуждался. Почувствовав нападение, Пип вскочил и вышел из укрытия прежде, чем Кэрол успела добраться до своего хозяина. При виде летящей змеи, парившей перед ней, как гигантский переливчатый колибри с глубоким ртом, офицер службы безопасности резко остановился. – Эта штука… она ядовита? "Ты мог сказать это." Флинкс ответил мягко, серьезно преуменьшая смертоносные способности своего крылатого компаньона. Осторожно, Карольс обошла человека и минидрага. Оба повернулись, чтобы следить за ее продвижением, Пип грациозно развернулся в воздухе. Острый язык неоднократно щелкал туда-сюда, пробуя наполненную эмоциями атмосферу. Ему нужно было остановить ее, Флинкс знал. По мере того, как все больше необдуманных эмоций брало верх над теми, что он запечатлел в ней, тем с большей готовностью она будет сообщать обо всем, что сможет вспомнить, своему начальству. К счастью, эти достойные в настоящее время были заняты устранением вопиющего нарушения безопасности центра. Если повезет, ее опасения и подозрения могут не услышать еще несколько дней. К тому времени он уже уйдет — не только из Сурире и Такрики, но и из перенаселенного, страдающего клаустрофобией, постаревшего мира, породившего его вид. Развернувшись, она повернулась и побежала, мчась назад в направлении нарушенного узла. Вот вам и любовь с первого взгляда, самодовольно подумал он, обращая внимание на машину, к которой она прислонилась. Время и обстоятельства никогда не переставали заглушать его удивление тем, как он неизменно умел применять свои юношеские навыки вора. В течение двух минут он благополучно сел в личный автомобиль и выехал из гаража. Компактный транспорт на пневматической подвеске был запрограммирован на поездку в неизвестном направлении. Любой, кто пытался вмешаться в защищенную навигационную систему, рисковал обнаружить украденный автомобиль для местных властей. Он решил, что лучше согласиться на путешествие к тому месту назначения, к которому оно сейчас приближалось, чем рисковать привлечь дополнительное, нежелательное внимание. Если повезет, вскоре он начнет крутой, но безопасный спуск из Сурире, направляясь к шумному курортному поселку на побережье внизу. Или, возможно, он повернет внутрь страны, в сторону Лапаза. Он был бы доволен любым пунктом назначения.

Он не выбрал ни того, ни другого. Вместо этого он обнаружил, что движется почти точно на запад, к краю Анд. Незнакомый с какой-либо частью региона, кроме той, которую он уже прошел, он понятия не имел, куда направляется. Его опасения лишь отчасти смягчались тем фактом, что его путешествие в неведении не прерывалось и было неожиданно кратким. «Добро пожаловать в парк Сурире», — объявила машина, начав замедляться. Осторожно выглянув из-под поляризующего купола, Флинкс увидел, что они въезжают в другой гараж. В отличие от тихого хранилища в центре «Шелл», здесь было полно семей и пар, в основном молодых. Свободно плавающие голограммы провозглашали достоинства продуктов, о которых он никогда не слышал, а приглушенная, но настойчиво веселая музыка наполняла воздух. Где бы он ни был, это казалось ему счастливым местом. Это будет продолжаться только до тех пор, пока ему удастся избежать внимания властей. Когда транспорт припарковался, деактивировался и отказался отвечать на его настойчивые просьбы двигаться дальше, у него не было другого выбора, кроме как выйти. Ему потребовалось всего несколько голографических записей и взволнованная прогулка по нескольким настойчивым и чрезвычайно хриплым звуковым конусам, чтобы обнаружить, куда его забрала машина. Парк Сурире не был природным заповедником шерстистых викуний и вискачей, о которых он читал. Эта блаженно нетронутая дикая местность лежала дальше на север. Этот парк Сурире был полностью искусственным, как и его развлечения. Учитывая его душевное состояние, это было неплохое место. Несмотря на то, что в середине буднего дня здесь не было толпы, все же присутствовало достаточно людей — толкающихся и смеющихся, как отдыхающих, так и местных жителей, — чтобы затеряться среди них. Стараясь не встречаться взглядом с кем-либо из незаметно опознанных сотрудников службы безопасности парка, он свободно прогуливался среди оживленной толпы, рассеянно перечисляя аттракционы, игнорируя множество остроумных рекламных объявлений и балуя себя особыми сладостями, липкий состав которых был выше всяких похвал. возможности автошефа на борту Учителя. Автоматические считыватели приняли его тщательно закодированную кредитную карточку без комментариев. Одна поездка обещала быстрый, но обжигающий пробег через сердце одного из действующих вулканов, которые усеяли этот изгиб Анд. Другой выкрикивал радость от стремительного спуска по склонам дымящейся горы Исульга. Были электростатические сани, на которых можно было мчаться по замерзшим снежным полям, и возможность участвовать в бескровных, но шумных голографических воссозданиях древних сражений, оставивших следы в этой части планеты. Можно было выбрать оружие и доспехи конкистадоров или инков. Семьям, участвующим в тщательно продуманных исторических развлечениях, было предложено приобрести записи, на которых они давали советы или сражались вместе с Писарро или Атауальпой. Воссозданные гробницы дали детям возможность поиграть в археологов-любителей, а их родители могли соревноваться за репродукции артефактов инков, моче, ламбаеке и чиму. Со смотровой площадки на высоте восьми тысяч метров открывался захватывающий вид на горы, Тихий океан и раскинувшуюся на востоке Амазонскую заповедник. Флинкс почти наслаждался, а Пип была полностью занята поглощением кусочков кренделя, торчащих из кармана рубашки ее спутницы, когда заметила, как сквозь толпу пробираются солдаты в форме. Поведение носивших было сосредоточенным, их поведение мрачным, и он не думал, что они ищут карманника или наркомана. Как всегда, его время легкости и расслабления было кратким. Ему нужно было уйти, и быстро. Зарывшись глубоко в самую плотную часть толпы, он пробрался обратно к входу — только чтобы обнаружить, что он бросается в глаза в униформе. Они вручную проверяли всех, кто входил в парк, и всех, кто выходил. Как много они знали? — с тревогой спросил он себя. Сообщалось ли, что он убегал из здания с лежащей без сознания Кэролс на спине? Или она достаточно оправилась от вызванного ею сна и эмоциональных манипуляций, чтобы дать хорошее описание молодого человека, которого она так мимолетно считала своим любимым? В любом случае, он не мог случайно изобразить безразличие и попытаться проскользнуть мимо униформы. В случае противостояния их было слишком много. Если ему бросят вызов, Пип инстинктивно нанесет удар, и он не сможет помешать ей убить.

Как избежать встречи или задержания? Ненавязчиво пятясь в толпу, избегая детей, расстроенных тем, что им отказали в еще одной поездке, он с возрастающей тревогой искал другой выход. Там, казалось, был только один вход/выход. По мере того как он исследовал самые дальние уголки парка, процент настойчивых, безжалостно преследующих сотрудников службы безопасности в форме и полиции неуклонно увеличивался. Вход в аттракцион, рядом с которым он в конце концов оказался, представился публике как «Самое высокое, самое быстрое, самое волнующее, вызывающее выброс адреналина упражнение в тандемных гонках по эту сторону Гималайского желоба !!!» После всех властных прописных букв прицепленное многократное восклицание показалось ему наглым. Быстрая проверка входа в аттракцион показала, что на нем нет охраны или других вооруженных охотников, ищущих некую рыжую. Подойдя к информационной будке, он спросил неподвижного человекоподобного робота о характере поездки. Он был не менее экспансивным в рекламе, чем любой биологический рекламщик. В рамках аттракциона участники садились на индивидуальные доски на магнитной подвеске, которые адаптировались к их росту и весу. Каждая доска была заключена в прозрачную небьющуюся капсулу, в которой автоматически создавалось давление, чтобы предотвратить травмы в маловероятном случае аварии. Поскольку каждая капсула контролировалась автоматическим повелителем аттракциона, было невозможно переехать капсулу, спускающуюся впереди вас, или быть обогнанной капсулой сзади. Под пусковой площадкой всадники нырнули в один из двух десятков пересекающихся каналов. Приводимые в действие точно расположенными электромагнитными кольцами, которые окружали каждый открытый канал, райдеры могли выбирать: спускаться только под действием силы тяжести или ускоряться еще быстрее. чем предусмотрено природой. Каждая доска также может использовать систему магнитной подвески для торможения, чтобы замедлить одного или двух пассажиров до более спокойной скорости. Сидя на доске в защитной прозрачной капсуле, вытянув ноги, тело двигалось менее чем в метре над землей, электронный зазывал пообещал Флинксу, что можно будет лететь вниз по западному склону Анд со скоростью более 300 километров в час. Из-за близости доски к поверхности и ее миниатюрных размеров ощущение абсолютной скорости, как обещала записанная речь, было беспрецедентным. Он погрузится с высоты пяти тысяч метров до уровня моря менее чем за сто километров по прямой. Это было как раз то, что ему было нужно. Оглянувшись назад, мы увидели троих полицейских, направлявшихся к аттракциону, их глаза упрямо изучали приближающуюся толпу. Выбрав уровень мастерства и заплатив за проход, Флинкс купил входной билет на один. Элементы управления на доске были достаточно простыми, чтобы с ними мог справиться восьмилетний ребенок, что и было целью дизайнеров аттракциона. Ожидая своей очереди, он наблюдал, как визжащие дети, ухмыляющиеся взрослые и интимные парочки продвигались вперед, пока не исчезали из виду. Медлительные, робкие или просто боязливые будут автоматически направляться в специальные каналы, зарезервированные для их вида. Сорвиголовы и демоны скорости пошли другими маршрутами. Для настоящих безумцев были припасены три-четыре траектории. Зная, куда ему нужно идти и как действовать дальше, Флинкс позаботился о том, чтобы Пип был в безопасности в своей рубашке. Он не слишком беспокоился. Ее крошечные, но мощные катушки позволили бы мини-драге держаться за него крепче, чем он мог бы сжимать элементы управления доской. Легкий крен толкнул его борт вперед. Они двигались. Он почувствовал, как воздушная подвеска натянулась на него, но не до дискомфорта, так как она приняла форму его долговязого тела. Хотя теперь он был слишком крепко пристегнут, чтобы повернуться, он мог слышать крики позади себя. Он слишком долго ждал? Может ли аттракцион все еще быть запертым, беспомощно замораживая его на месте прежде, чем он упадет?

Еще один толчок, и он почувствовал, что ускоряется немного быстрее. Впереди доска, на которой сидела темная пара, вдруг исчезла, словно сорвалась с лица земли. Что, в определенной степени, и было. После себя он оставил восторженные крики. Доска, на которой он ехал, замедлила ход. Слева и справа он видел, как исчезают другие доски, другие всадники. Крики за его спиной стихли, но он мог ясно ощущать нарастающие, а также противоречивые эмоции где-то поблизости. Сжав губы, он ждал еще одного толчка. Затем, без предупреждения, он понесся вниз, угол падения еще не стал острым, но тем не менее доска начала набирать скорость. Идеальная прозрачность капсулы создавала иллюзию того, что вокруг него ничего нет. Давление воздуха прижималось к его бокам и лицу, как большая, удобная подушка. За пределами трубы по обеим сторонам проносилась нетронутая сельская местность Анд, а над головой — чистое темно-синее небо. Он прострелил большое металлическое кольцо, первый из магнитных ускорителей выбранного им канала. Глубоко вздохнув, он сильно нажал на педаль газа. Цифры на спидометре, плавающем перед его глазами, росли по мере того, как он падал. Рядом с ним была трехмерная диаграмма, на которой были показаны различные доступные пересекающиеся каналы с описанием их индивидуальных достопримечательностей. Не обращая внимания на руины, водопады, каньоны, заполненные альпийской, а затем и субтропической дикой природой, он прямо выбрал самый короткий и быстрый путь. По мере того, как доска продолжала ускоряться, она начала слегка вибрировать. Вибрация никогда не вызывала дискомфорта, но она напомнила ему, что теперь он несется вниз по склону со скоростью более 275 километров в час. Пейзаж мог бы быть впечатляющим, но он пронесся слишком быстро, чтобы он заметил. Даже полицейский автомобиль, едущий по расчищенному торговому каналу, не смог бы сравниться с его скоростью. Как они проследили его до парка по воспоминаниям Карольса? Скорее всего, она дала описание личного транспорта, который он временно присвоил. Им потребуется некоторое время, чтобы решить, что его нигде в парке нет. С самого начала аттракцион управлялся полностью автоматически. Вероятно, по крайней мере один компонент был оборудован для записи изображений каждого гонщика, хотя бы в целях страховки. Если повезет, пройдет некоторое время, по крайней мере, прежде чем власти успеют проверить файлы безопасности парка за день. Однако после того, как это было сделано, полицейский чип мог найти его за считанные секунды — при условии, что записывающее устройство системы безопасности зафиксировало его мельком. Привыкший действовать в ситуациях, в которых он никогда не знал, сколько времени ему осталось до того, как произойдет что-то неприятное, он оставался спокойным, концентрируясь на управлении поездкой. Под рубашкой Пип мирно отдыхал, мягкая минидрага с удовольствием переваривала только что проглоченные углеводы и соль. Несмотря на то, что она была способна к удивительно быстрому самостоятельному полету, скорость, с которой они двигались в настоящее время, ее не волновала. Другие всадники в ближайших каналах на мгновение превратились в размытые пятна в его поле зрения. Траектория становилась все круче, окружающие магниты продолжали разгонять его доску, пока спидометр не перестал показывать больше. Если магнит выйдет из строя, он потенциально может потерять канал. В этом случае доска слетела бы с рельсов, ненадолго взмыла бы в неограниченный воздух и врезалась бы в землю на достаточной скорости, чтобы превратить ее и всех пассажиров в разбросанные фрагменты несвязанных тканей. Столкнувшись со смертью в гораздо менее решительных формах, Флинкс не беспокоился. Однако хорошо, что у его желудка не было собственного разума.

Действительно, за очень короткий промежуток времени автоматические функции безопасности аттракциона взяли под контроль его доску. Давление воздуха и удерживающие его ремни заставили его замедлиться. Впереди лежала широкая голубая равнина Тихого океана. В качестве заключительного, необъявленного рывка, последние полкилометра поездки забросили его в воду, через подводную трубу, мимо стаи испуганных щук и парочки надутых барракуд, и обратно по крутому повороту, чтобы закончиться в конце аттракциона. конечная остановка Он не задержался там достаточно долго, чтобы ответить на улыбающийся вопрос человека-монитора: «Как это было?» Пройдя через безобидный медицинский сканер, который констатировал, что он и все остальные, закончившие поездку, физически и морально не пострадали от пережитого, он как можно незаметнее поспешил на ближайшую улицу. Оживленная Такрика кишела как туристами, так и горожанами, довольной, слоняющейся толпой, мало чем отличающейся от той, что населяет любой другой курорт где-либо еще на Земле — или, если уж на то пошло, за ее пределами. Через две минуты после того, как он исчез в пестро одетой толпе, отряд из четырех полицейских в сопровождении пары угрюмых сотрудников службы безопасности высадился из трех реквизированных платформ на магнитной подвеске, протиснулся мимо ошеломленных сотрудников, которым было поручено следить за соответствующими каналами прибытия, и рассредоточился веером. в бушующее множество. Но жилистого высокого рыжеволосого, которого они искали, нигде не было видно. Как бы они ни были расстроены, они даже не смогли насладиться поездкой. Глава 4 В ту ночь, бродя по слегка наклонному, тщательно сохранившемуся колониальному кварталу города, Флинкс остановился, чтобы посмотреть местные новости на бесплатном общественном канале. Уходя на задний план, но не исчезая, диктор систематически сообщал, что крупная промышленная авария, характер которой до сих пор не установлен соответствующими властями, серьезно повредила узел Surire Shell, выведя из строя все службы экстренной информации от Арекипы до Икике на длительный период времени. время. Некоторые услуги, заявил диктор с должным чувством возмущения, не будут восстановлены в течение нескольких недель. Причина инцидента выясняется. Отвернувшись от дисплея и опустив голову, Флинкс сжал губы. Он мрачно знал, что где-то ИИ терранской оболочки формирует отчет. Свет в сохранившемся колониальном квартале был приглушен, и в это время ночи на главной улице было относительно спокойно. Те туристы, которые были на улице, интересовались атмосферой, а не их товарищами по прогулке. Фонтан Эйфеля искрился в благоухающем ночном воздухе, памятник мастерству и видению давно умерших инженеров, которые считали железо лучшим строительным материалом. Используя современные материалы и методы, умелые реставраторы сохранили большую часть архитектуры семнадцатого и восемнадцатого веков. Даже вблизи армирующие листы нанотрубок были невидимы для любопытного глаза.

Ему нужно было добраться до порта в Наске и добраться до своего шаттла. Не было оснований предполагать, что власти свяжут его собственность с разыскиваемым беглецом и приставят к нему наблюдение. Даже если им каким-то образом удалось его идентифицировать, ничто не связывало его с конкретным КК-двигателем. Второй советник по науке Друвенмакес видел его, персонал корабля и приборы старшего транкса, несомненно, видели его. Но хотя внутри «Учитель» сильно отличался от любого другого корабля, снаружи «Учитель» выглядел как любой другой небольшой коммерческий межзвездный корабль. И Флинкс внимательно следил за тем, чтобы средства технического обслуживания его корабля регулярно меняли свои идентифицирующие внешние паттерны. Тем не менее, он не сможет расслабиться, пока не вернётся в привычные пределы. Это означало безопасную посадку на шаттл в коммерческом порту Наски, получение разрешения на подъем и беспрепятственный проход сквозь атмосферу. Его талант снова заработал. Вокруг него воздух был заряжен мимолетным, или настойчивым, или истерическим, или ласковым волнением. Как всегда в густонаселенном мире, сам объем сентиментов угрожал захлестнуть его. В необитаемом пространстве было лучше, где его разум мог парить без нежелательного, непрошеного эмпатического вторжения. Он устал, не знал своего окружения и не знал, как лучше добраться до Наски, избегая при этом внимания властей. В одном он был совершенно уверен: никакая удобная прогулка не доставит его туда. По проспекту к нему приближалась пара местных полицейских в приглушенной форме. Хотя они оживленно беседовали между собой и не смотрели в его сторону, Флинкс быстро свернул в переулок. Не было необходимости подвергать себя ненужному исследованию. Проведя все детство на Мотыльке, носясь по влажному воздуху и темноте, он чувствовал себя почти как дома в переулках прибрежного поселка. Улица была старой и блаженно пустынной. Удивительно, как много действительно древнего сооружения пережило века. Осыпающаяся кирпичная стена справа от него, по крайней мере, была построена не позднее двадцать первого века. Куча примитивных неразлагающихся контейнеров образовывала небольшую осыпь слева от него, переполняя их сборный бункер. Рядом с мусорным ведром что-то шевельнулось. Он почувствовал угрозу еще до того, как увидел ее владельца — маленький коренастый сгусток враждебной энергии, чьи черные глаза блестели в прерывистом свете. Кожа мужчины была такой же коричневой, как и у Флинкса, а в правой руке он держал оружие неизвестного происхождения. Еще двое вооруженных людей появились из темного дверного проема, худая женщина из-за корзины с контейнерами и еще одна из теней впереди. Повернувшись, чтобы уйти, Флинкс обнаружил, что путь обратно к главной улице преграждает троица молодых людей, курящих стимуляторы, чьи тонкие улыбки не освещали темноту или их кислые личности. Полиция, которую он свернул в переулок, чтобы избежать столкновения, могла все еще находиться на расстоянии крика, но звать на помощь означало бы отвечать на их вопросы. Если они проведут его проверку, они опознают его как человека, которого разыскивали в утреннем инциденте в центре Сурире.

«Мой-о, он мерцающий». Женщина с плетёным телом, большая часть которого была выставлена ​​напоказ, одобрительно посмотрела на него. Ее туловищу было лет двадцать, а глаза на десять лет старше. «Ваше доверие, посетитель». Коренастый мужчина, вышедший из-за мусорного ведра, нервно махнул рукой в ​​сторону Флинкса. Его степенные извивающиеся движения были следствием не беспокойства, а действия наркотиков в его организме. — Одежда, идентификация, все. Прямо сейчас." Он резко указал на землю. «Хейт». Другая, еще более молодая женщина ухмылялась. «Посмотрим, что у тебя есть, мальчик-о». От ее эмоций и эмоций ее спутников пахло хищничеством. Путешествие с оружием было хорошим способом немедленно привлечь внимание властей. Они неизбежно отмечали носителя как достойного более пристального внимания. Так что Флинкс пренебрегал ружьями, виброножами и подобными механизмами истребления. Это не означало, что он был безоружен. Однако их было много, и переулок был узким. Он начал пятиться тем же путем, которым пришел. Полиция, внимания которой ему нужно было избегать, уже должна быть где-то в другом месте. "Я собираюсь уйти. Мне нужно то немногое, что у меня есть, а тебе нет. Пожалуйста, не пытайся остановить меня». «Привет, он не только вежливый, но и красивый». Шагнув вперед, под паутиной ее наряда виднелись гибкие мускулы, высокая молодая женщина произвела остроконечный дротик. Она легко жонглировала им в одной руке, небрежно переворачивая его. «После того, как я его унесу, могу я поиграть с тем, что осталось?» Ее коренастый спутник хмыкнул. — Просто покончи с этим. Глядя мимо Флинкса и трех моугов позади него, он попытался внимательно рассмотреть далекую улицу. «Я ненавижу, когда они не сотрудничают». Улыбка женщины стала шире. "Мне это нравится." Дротик остановился в ее руке, небрежно удерживаемой в положении для броска. Флинкс задумался, какой химический коктейль в нем содержится. «Не бросай это». Голос у него был спокойный, невозмутимый. Улыбка женщины чуть померкла. Она хотела, чтобы он испугался, и, хотя он был напряжен, он явно не испугался. Это нервировало ее больше, чем она хотела показать. Возможно, Марвилла был прав. Пора покончить с этим. Сначала бизнес, потом игра. Читая ее нарастающие эмоции, Флинкс знал, что, несмотря на ее безразличное отношение и тот факт, что она смотрит на своего спутника, а не в его сторону, она готовится бросить дротик. Когда в ней начал подниматься синхронный эмоциональный взрыв, он бросился в сторону, в груду выброшенных пластилиновых контейнеров. Охлажденные от лежания в темном переулке, их скопившаяся масса маскировала характер его тела. Стремясь к человеческому теплу, брошенный дротик просвистел в том месте, где он только что стоял. Он услышал испуганную ругань одного из трех моугов, заблокировавших выход, когда дротик попал в цель. У юноши была короткая, грубая вспышка паники, затем ничего, поскольку незаконные лекарства отключили его систему. Парализованный, он рухнул на землю.

Когда Флинкс отлетел в сторону, что-то маленькое, крылатое, сверхбыстрое и злое вырвалось из складок его рубашки. Ярко окрашенный и похожий на рептилию, он попал в лицо женщины прежде, чем она успела вытащить второй дротик из держателя. Издав испуганный крик, она отшатнулась, споткнулась и упала на полуоткрытый дротик, который держала в руке. Со стоном она потянулась вниз, чтобы вытащить его из левой ягодицы, только чтобы рухнуть на бок, когда подействовал содержащийся в нем усыпляющий коктейль из усиленных животных транквилизаторов. Подняв пистолет, вожак стаи прицелился в нападавшего на свою девушку. Или пытался. В тускло освещенном переулке было трудно сосредоточиться на чем-то столь маленьком, особенно когда казалось, что оно движется во всех направлениях одновременно. Выстрел дал осечку. Минидраг не ответил. Несколько капель невероятно едкого яда попали мужчине в правый глаз. Бросив оружие, он отшатнулся, врезался в кирпич и сел, царапая глаз, из которого поднималась тонкая струйка едкого дыма. Поднявшись на ноги, Флинкс принял оборонительную позу с мусорным ведром за спиной. Двое моугов, которые все еще были в сознании, вытащили собственное оружие, как и мужчина и его товарищи, бежавшие к нему с другого конца переулка. Пип помчалась назад, чтобы защитить своего хозяина, с настороженными прищуренными глазами, все еще полными мочи и яда. Оглянувшись назад, один из моугов внезапно остановился и что-то пробормотал своему приятелю. Спрятав оружие, она бросилась бежать. Флинкс смотрел, как они проходили мимо него. Присоединившись к выжившим членам стаи, они бежали по переулку. Он опустил руки. Пип спустился к нему, но остался в воздухе и был начеку. Одинокая фигура приближалась к ним по переулку, продвигаясь неторопливым шагом. Флинкс искал блеск полицейской формы. Старик был крепко сложен, но не высок. Белая щетина покрывала его квадратное лицо, равнодушное к депиляции и моде. Его нижняя челюсть выдавалась вперед, как будто он страдал от неизлечимой ортодонтической деформации. Как и щетина на лице, его волосы были полностью белыми и зачесаны назад на высокую голову, чтобы останавливаться на воротнике рубашки из грубого натурального хлопка. На его талии был виден небольшой коммуникатор, а над одним ухом он носил считыватель/зонд размером с палец. Его спина была лишь слегка согнута. Ему могло быть 70 или 170 лет. Остановившись на безопасном расстоянии от Флинкса, он расцвел дедушкиной улыбкой и удивительно хорошими зубами. Один толстый мозолистый палец ткнул в воздух над головой молодого человека. «Отзови своего крылатого дьявола, сынок. Вся уличная слизь сбежала. Он кивнул в сторону мертвого вожака стаи и его дергающейся, молчаливой подруги. — Во всяком случае, тех, кто мог. Флинкс искал блеск оружия. «Они убежали от тебя, но ты не вооружен». «Только с моей репутацией». Старик весело усмехнулся. — Боялся, что старый Каяку их проклянет. Я бы тоже. Восемь против одного — неправедно». Он неодобрительно покачал головой. — Как тебя зовут?

Субъект вопроса старика хотел было было сказать Филипп, но поспешно поправился. «Я Флинкс. Тот, у кого есть крылья, — это Пип. Пока он говорил, летающая змея снова уселась ему на плечо, оставаясь бдительной и видимой. В этом новоприбывшем она не почувствовала угрозы. «Она тоже». Старик хмыкнул во второй раз, затем широким жестом поманил к себе. «Ты единственный, кого ищет служба безопасности центра, не так ли? Иди со мной." Напрягшись, Флинкс попытался молча оценить старшего. Как и Пип, он не чувствовал угрозы. «Почему я должен идти с тобой? Так ты можешь выдать меня за награду гражданина? «Мне не нужен кредит правительства. Ты странный. Я люблю странные вещи». Он указал на дальние уголки переулка, куда скрылись выжившие члены стаи. «Они знали это. Вот почему они побежали». Старые, но все еще яркие карие глаза встретились с глазами молодого человека. — Ты знаешь, что такое шаман, сынок? Флинкс нахмурился. — Какой-то знахарь? Он смотрел. — В наши дни? — Какой это день и возраст? Обветренное лицо с глубокими морщинами было переполнено мудрость и хорошее настроение. — Шаманизм никогда не выходит из моды, сынок. Какими бы продвинутыми ни были технологии, какими бы грандиозными ни были достижения точной науки, всегда найдутся те, для кого мистицизм и магия превосходят знания. Никогда не забывайте, что многим людям всегда легче верить, чем думать». «Тогда ты самонадеянный мошенник». Флинкс всегда был слишком прямолинеен во вред себе. — Этого не говорил. Старик усмехнулся. — Давай, сынок. Давай вытащим тебя отсюда». Он повернулся, чтобы уйти. Флинкс продолжал колебаться. — Вы все еще не дали мне веской причины пойти с вами. На его плече Пип наконец расслабилась, ее маленькое, но сильное сердце колотилось, как миниатюрный импульсный двигатель. Каяку оглянулся. — Потому что я могу доставить тебя туда, куда ты захочешь. Предположим, что у вас есть место, куда вы хотите пойти. Или, может быть, ты предпочтешь остаться здесь? Молодой человек смотрел на тесные стены переулка, на мертвые и бессознательные тела, валявшиеся на земле. «У меня есть пункт назначения, и это не он». — Не думал. Старик снова поманил. «Подойди и поговори с пресыщенным стариком. Власти терпят таких, как я, но не одобряют то, что я делаю. Мне доставляет удовольствие мешать им». Он покачал головой. — Восемь против одного, — тихо пробормотал он. «Лучше убери своего питомца с глаз долой». Это был не самый старый скиммер, который когда-либо видел Флинкс, но он был близок к этому. Каяку вел его из центра города в пригороды, направляясь к морю. Как только они добрались до пляжа, они повернули на север, машина захрипела и загрохотала в темноте, полумесяц неподвижно завис над Тихим океаном, придавая воде блеск натертой стали. Вскоре они вообще уехали из города, оставив позади развитую курортную зону. Поскольку они ехали на север, а именно в том направлении, в котором ему нужно было идти, Флинкс не видел причин комментировать маршрут, по которому шел его хозяин.

Время от времени старая, потрепанная машина теряла мощность настолько сильно, что отскакивала от земли, оставляя ямочки на травянистой тропе, которая была главной дорогой, ведущей на север. В конце концов, шаман совсем расстался с аллеей и снова повернул к морю, следуя по узкой тропинке, извивающейся среди камней и песка. В отсутствие орошения местность превратилась в естественную смесь гравия, песка и песчаной почвы. Так и останется на сотни нетронутых километров вверх по побережью. Вдалеке появилось несколько огоньков. Простые, ухоженные дома окружали южный берег небольшой реки. Там, где она впадала в море, белоснежные белые цапли патрулировали кромку воды, намного затмевая береговых птиц, которых можно было бы ожидать встретить в таком месте. Птицы уже спали. Несколько голов взглянули вверх, несколько пар крыльев затрепетали, когда скрежещущий, кашляющий скиммер пролетел мимо их места отдыха. Каяку остановил его в крытом порту, который был пристроен к неказистому одноэтажному строению из самоклеящейся плитки и искусственного камня. К северу от деревни в море вдается высокий мыс. Залитый светом полумесяца, бежевый песчаник отливал золотом. Маленькие волны беспрестанно плескались на близлежащем пляже. Жестом приглашая гостя следовать за ним, шаман выбрался из зловонного скиммера и отпер входную дверь дома. Перешагнув через крытую веранду, Флинкс последовал за своим хозяином внутрь. Пип уже некоторое время спал, и не было никаких признаков преследования или полиции. Сделав усилие, он попытался приблизиться к душевному состоянию своего минидрага. От компактного уютного строения, в которое его просили войти, не исходило никаких угроз. Освещение внутри было подавлено, но достаточно для того, чтобы он мог видеть свое окружение. Ему пришло в голову, что он очень устал. Тем не менее обстановка была достаточно интересной, чтобы пробудить и интерес, и бодрствование. От сохранившихся кайманов, зубасто ухмыляющихся ему на деревенских полках, до бутылок с неопознаваемыми растворами, которые блестели внизу, внешняя комната была рогом изобилия ингредиентов традиционной народной медицины и оккультных принадлежностей. Глаза, выщипанные у множества животных, тупо смотрели из широкодонного пергаминового цилиндра, а ампутированные птичьи лапы, связанные, как сноп чешуйчатой ​​пшеницы, торчали из канистры, как множество изготовленных на заказ рукояток старинных зонтиков. — Во рту сухо? — спросил Каяку. Когда Флинкс утвердительно кивнул, старик пробормотал что-то в стену. Грязь и облупившаяся проекционная бумага отодвинулись в сторону, открывая блестящую, полностью современную пищевую кладовую. По просьбе Флинкса он выдал высокий охлажденный стакан сока маракуйи, апельсина и гуавы. Он жадно пил. Шаман сметал в мешок избранные предметы из своей необычайной коллекции. Закончив, он закурил стимулятор и поманил гостя за собой. Выйдя из дома, они зашагали по улице, покрытой прозрачной брусчаткой, через которую проглядывали песок, камни и измельченные ракушки. Большинство зданий, мимо которых они проезжали, были тихими и темными. Из нескольких просачивались огни и раздавались звуки развлечений. Оставив маленькую общину позади, они проследовали по течению небольшой реки, прежде чем переправиться через цепочку неприметно соединенных между собой камней. Встревоженная пара спящих цапель смотрела на них по-совиному, раздраженная ночным вторжением. Полумесяц над головой продолжал изливать свой свет на близлежащий пляж, придавая набегающим волнам эфирное прикосновение флуоресценции. Достигнув песчаного мыса, они вошли в узкую расщелину в камне и стали подниматься. Это был короткий и легкий подъем, и вскоре Флинкс оказался на вершине полуострова. Позади них мерцали немногочисленные огни города. Спрятанная за излучиной побережья обширная курортная полоса Такрика лежала достаточно далеко, чтобы ее не было видно, хотя сияние ее огней освещало часть южного неба.

Вершина мыса была абсолютно безжизненной, как и небольшие холмы, усеивающие в остальном плоскую поверхность. Когда Флинкс лениво заметил кажущуюся правильность выступов, старый шаман усмехнулся. — Это не удивительно, сынок. Это глиняные пирамиды, сильно разрушенные многовековыми дождями и ветрами». Он величественно жестикулировал, как будто они только что вошли в богато украшенную гостиную. «Это место будет называться Пачьятамбу. Вы стоите на руинах города Моче шестого века, в котором когда-то проживало около пятидесяти тысяч человек. Удивленный Флинкс заново осмотрелся. Теперь, когда он достиг просветления, очертания пирамид стали более четкими, а их стороны стали более вертикальными. Его воображение наполнило безмолвную пустоту образами оживленной рыночной площади, блуждающих дворян, фермеров, приносящих еду с полей, рыбаков, распродающих свой улов. Задумчивые священники призывали с высокого балкона, а ярко раскрашенные фрески наполняли город буйством красок. Шестой век — н.э., а не а.э. Одной ногой он ворошил песок под собой. Так очень давно. Жили ли здесь когда-то его предки, довольные своим невежеством, счастливые своим существованием? По всей вероятности, он никогда этого не узнает, как и не знал до сих пор своего истинного происхождения. Но эти пески и тайны, которые они содержали, тоже были частью его, хотел он этого или нет. В этом диком и продуваемом ветрами месте он впервые ощутил седую историю человечества так, как никогда раньше. Ни на Мотыльке, ни здесь, ни на одном из заселенных и иных миров, на которые он ступал за свою короткую жизнь. Впервые он полностью ощутил, что значит быть человеком, чьи предки пришли с третьей планеты, вращающейся вокруг ничем не примечательной звезды по имени Солнце. Несмотря на то пренебрежение, которое он проявлял к ней всю свою жизнь, теперь он понял, что имели в виду другие, когда говорили о Земле как о доме, даже те несколько поколений, что родились в других мирах. Перед ним Каяку расстелил на земле старинное домотканое хлопковое одеяло. Поверх него он раскладывал содержимое своего мешка; крошечные флаконы и пластилиновые контейнеры, старый кинжал, древние осколки глиняной посуды, кости животных и людей, высушенный растительный материал, архаичные электронные компоненты, пара сгоревших чипов для хранения и многое другое. Закончив, он сел, скрестив ноги, на одеяло лицом к морю. Ветер трепал кончики его волнистых белых волос, когда он закрыл глаза и начал напевать. Непроинструктированный, не зная, что еще делать, притихший Флинкс сел рядом и стал смотреть. Время от времени шаман выходил из наведенного им самим транса, чтобы протянуть руку и коснуться того или иного предмета на одеяле. Однажды он наклонился вперед, чтобы переставить пару древних компьютерных чипов и сохранившуюся саламандру. Одинокая чайка закричала, ее голос сорвался. Под рубашкой Флинкса Пип спал довольный. Взяв контейнер и открыв крышку, поющий Каяку погрузил пальцы в содержимое и щелкнул ими в направлении гостя. Заряженная вода брызнула на лицо молодого человека, и он слегка вздрогнул. Шаман повторил жест, затем снова запечатал сосуд. Через несколько мгновений церемония внезапно оборвалась. Сияя, Каяку раздвинул ноги и встал, потянувшись вниз, чтобы вернуть ощущение в патриархальные мышцы. «Теперь с тобой все будет в порядке. Я посоветовался с духами, и они заверили меня в твоей безопасности. Он постучал по карману рубашки. «Кроме того, трассирующая тревога, которую я установил на твое транслируемое изображение, остается безмолвной. Это говорит мне о том, что полиция до сих пор понятия не имеет, где ты. Флинкс ухмыльнулся. — Значит, ты все-таки полагаешься на технологии, а не на магию.