Восхождение к власти: город "бога"

Пролог

Времена Континентального Раздора. В окрестностях Сиракузы-Сан-Флорен.

Это Италия, точнее то, что от неё осталось – сущие осколки былого великого мира, лишённого славы и жизни, который находится на последнем издыхании. Это чувствуется повсюду – в отравленной земле, грязной смердящей воде и воздухе, пропитанным химическим смрадом. Природа практически мертва, не справившись с долголетним разорением, отдавшись на волю расхитителей, которые подобны жалким червям, копошащимся в трупе. Окружающие пейзажи юга величественного полуострова могут заставить рыдать многих людей прошлого, только бы те увидели гибельную сущность человеческой цивилизации, если конечно мёртвые могут плакать.

Однако жизнь продолжает идти и многим людям, пережившим сотни войн, существующим под массивной дланью величайшего кризиса, ничего не остаётся, как просто жить и с немой скорбью наблюдать за тем, что происходит вокруг. Разруха и нищета, голод и бедность, приправленные абсолютным произволом власть имущих заставляют впасть миллионы человек в уныние и ощущение безнадёжности, но тщетная, практически угасшая надежда на лучшее будущее ещё поддерживает волю к существованию.

В таком ужасе, в городах и странах, где не иначе как воцарился сам антихрист, люди умудряются заводить и воспитывать потомство, вопреки состоянию мироздания. Может показаться, что на прогулку вышло семейство – мужчина и женщина, в сопровождении двух ребятишек, которым не больше десятка лет, игриво резвящихся средь полуразрушенных лачуг, собранных из гнилой древесины и мусора. Мужчина – высокий черноволосый худой парень, держащий гордую стать, с плохо выбритой щетиной, облачённый в чёрную рясу, украшенную засохшей грязью и множеством заплат, на которой слабо отражает свет золотистым обликом латунный крест. Его спутница – субтильная девушка, со светлым коротким сальным волосом, едва доходящим до плеч, сквозь которые слабо веет ветер, подёргивая их игольчатой лаской. Шею обвил кусок грязной ткани – выцветший светло-алый плат, покрывший перештопанную грязную кофту, которая на миниатюрной даме повисла как мешковатый кусок ткани, скрывшая до колен белые джинсы, ставшие бесцветными от неимоверно долгой носки, едва-едва закрывшие изодранные грязные кроссовки.

Пара находится посреди небольшого рыболовецкого поселения, жившего под сенью гигантского исполина – Сиракузы-Сан-Флорен, пристроившись к мегаполису практически вплотную – всего пара километров до места, где живут сюзерены этой деревушки. И никто из владельцев весьма прибыльного бизнеса, купивших несколько десятков душ, работающих во благо воротил, не соизволит прибрать или отремонтировать часть домов, оставляя всё лежать посреди груд отходов и стелиться трущобными домами возле берега, усеянного стухшим мусором.

Небосвод над этим местом накрылся одеялом тяжёлой синюшной пелены, возвещающей о скором начале дождя, пропитанного химикатами и приносящего только смрад, а с востока дует прохладный и стремительный ветер, впивающийся в кожу зубьями холода.

Все жители являют собой олицетворение тягостей сложившейся обстановки – худые, с воющими от голода животами и ярмом обречённости на лицах. Все, кроме двух ребятишек, которые, несмотря на тотальную разруху, вокруг, рады выбраться куда-нибудь из огромного города в местность, где можно без опаски поиграть и не бояться быть застреленным каким-нибудь богатеем или сгинуть в разборках банд. Два мальчика в одинаковых более приличных серых, выцветших одеждах играются друг с другом, пытаясь привлечь к играм и других детей поселения.

Тем временем мужчина и женщина отстранились от двух сорванцов, отойдя к импровизированной площади – наиболее чистое место, вычищенное от мусора, с трухлявыми лавками по краям и огромной металлической трубой в центре, которая ещё каким-то чудом не утащена на металлолом.

- Как ты думаешь, Патрик, Мария не расстроится, если я им дам им конфеты? – дрожащим голосом спросила девушка, зажав в костлявых пальцах два блестящих свёртка, в которых покоится мятый шоколад.

- Не думаю, душа моя, - присаживаясь на кривую испачканную доску, сколоченную ржавыми гвоздями с другими кусками гнилой древесины, ответил мужчина и худой рукой, окутанной мятым полотнищем рукавной ткани, указал на двух ребятишек. – Думаю, им даже полезен будет такой ужин… не каждый месяц нам удаётся позволить шоколад, так пусть хоть детям радость будет.

- Кстати, а почему их воспитывает тётя? – прозвучал новый вопрос от миловидной девушки, как так сорвалась на кашель и, приложив бледную ладошку к губам отверзла её с алыми пятнами и с её обагрённых губ сорвалось единственное. – Кровь…

Мужчина, ухватившись за крест правой рукой, левой приобнял девушку, прижав под бок.

- Послушай жена, ты лучше уйдёшь с завода? Этот асбест тебя убивает, а и работать там ты уже не можешь, сколько обмороков у тебя там было? Ты и ноги еле как волочишь, а я так и быть попрошу денег у Джавада на хоть какую-то операцию от бронхогенной карциномы[1]. – Пытается успокоить себя и девушку мужчина, похлопывая по взмокшему плечу спутницы.

- А кто деньги будет зарабатывать? Мы и так потратили последнее на обследование у Абасса… а он, ты помнишь, содрал с нас всё до последней нитки… даже пришлось ему отдать последние милири[2].

- У меня есть пожертвования, да и община поможет, - натужно, через сердечную колкость боли, улыбнулся Патрик. – Там люди добропорядочные, помогут нам.

- Муж, ты всё понимаешь хорошо, - голос девушки отдал всей тяжестью безнадёжности и прозвучал настолько безразлично, что мужчине стало не по себе. – Мы не те небожители, - худющие пальцы девушки указали на высоченные небоскрёбы огромного города, которые даже из рыбацкой деревне хорошо виднеются. – Для нас даже обезболивающе роскошь, а ты говоришь о целой операции, так что…

- Я понимаю, Алиса, - прервал жену парень, не желая слышать страшных слов.

- Это прекрасно, а теперь лучше расскажи про их мать, - вновь прокашляв и сплюнув кровь в носовой платок, спрашивает дама. – Кто она?

- Ах,… Аннета. Я её видел всего пару раз, на проповедях, да так на улице. Единственное, что я о ней знаю – она долгое время работала в Риме на какую-то банду, а затем сбежала от них, прикарманив часть их казны, переехав к своей сестре Марии, которой и отдала детей, скрывшись незнамо где.

- А почему через тебя?

- Этого я знать не могу, только Господь ведает её мысли тогда. Может, увидела во мне человека, который их передаст, а не сдаст на органы или в невольничий рынок, а может, просто бежать до меня было ближе всего. Не знаю.

На секунду худая рука дамы, зажимая плат, вновь коснулась губ и утёрла сверкающую кровь, испачкав и без того грязную ткань. Эта картина вызвала у Патрика приступ скорби и печали, которые только становится сильнее от бессилия и сердце опрометью забилось от волнения и страха, помешанных на злобе. Чтобы себя и спутницу привести к покою он вдохновенно устремил речи к Алисе:

- Вот бы сейчас оказаться в «Городе Бога».

- Где? – выказала удивление девушка. – А такой существует?

- Из мифов и легенд, доносящихся с запада, мне стало ясно, что там есть уголок, обетованный край, благословлённый самим Богом, где живут люди в мире и достатке, где через весь город прохолодит золотая дорога и дворец самого «Всевышнего» обит златом. Если есть там такое, ты только представь, как там живут обычные люди? Ох, попади мы туда, сразу тебя бы вылечили и заодно обрели уголок родной.

- Думаю, это всего лишь миф, - горько заговорила Алиса. – «Города Бога» не существует, здесь на земле. Смотря на то, что происходит вокруг нас, смотря, до чего мы дошли, я понимаю, что человек не достоин его. Под тяжестью греха единственное, на что мы можем рассчитывать это адское подобие этого города, явление всех пороков человечества в нём одном. Не более того.

- Понимаю, так что согласен – это миф.

- Подожди секундочку, - встрепенулась девушка, приподнялась чуть с места и крикнула. – Данте и Яго, бегом ко мне!

Два ребёнка, оставив шумные игры вокруг домов, покинули свору других ребятишек и быстренько метнулись к подозвавшей их девушке.

- Да, тётя Алиса, - одномоментно обратились парни к даме, уставившись на неё выразительными изумрудными очами.

- Так у меня для вас кое-что есть.

После этих слов, пальцы дамы разжались, давая детям возможность ухватиться за скомканные свёртки фольги, а ведь ребята знают, что в такой бумаге есть что-то вкусное, поэтому мгновенно схватили конфеты.

- А что нужно сказать? - с отеческой строгостью спросил Патрик.

- Спасибо, тётя Алиса! – В один голос воскликнули дети, жадно уплетая, конфеты, которых явно ещё пару месяцев не попробуют, так как цены на шоколад тут астрономические, ибо не остаётся его практически в свободной продаже после того, как большую часть партии из портов изымет «на свои» нужды олигархическая власть.

Мальчишки более чем радостны, ведь они едят сам шоколад – продукт, который стал чем-то вроде драгоценности и предмета высокой роскоши. И даже ароматный сладкий запах конфеты похож на откровенное чудо, что душистой атмосферой отгоняет вонь гнилой рыбы и «амбре» от замусоренного моря. Один из детей, доев лакомство, проронил вопрос:

- А что такое «Меч Петра»?

- Какой недетский вопрос, - удивилась Алиса. – Очень недетский для тебя.

- Скажи Данте, а ты откуда узнал про это? – спросил Патрик.

Мальчик посмотрел в карие глаза Патрика и игриво ответил:

- Дядя Патрик, мне папа Луры сказал, что вы священник церкви без головы и ей не хватает «Меча Петра», чтобы навести порядок. Так что это?

Патрик чуть посмеялся, его жена этого сделать не смогла, так как снова приложила платок к губам, тяжело покашливая.

- Одна очень древняя реликвия, принадлежавшая славному человеку. Давным-давно, - понёсся Патрик в исторические дебри, призабыв, что рассказывает всё детям. – Далеко на востоке, во времена, когда от Геркулесовых Столпов и до парфянских пустынь простиралась великая империя, жил сын Божий по имени Христос, говоривший об искуплении грехов и прощении. И случилось однажды так, что злые люди, сохранить напали на него, и один из его друзей отобрал меч у воина и попытался защитить своего Учителя им, но был остановлен.

- А его друга звали Пётр?

- Да, Данте, его так и звали, - чуть улыбнулся Патрик. – А сам меч-то давно потерялся, так что можно про него и забыть.

- Когда-нибудь, я найду его и верну, - утвердительно заявил один из сорванцов.

- Да, Яго, - погладила девушка по голове мальчика. – Вернёшь.

[1] Бронхогенная карцинома – рак лёгкого.

[2] Милири – денежная единица Сиракузы-Сан-Флорен.