Вор

Он мигает своими большими желтыми глаза, выглядя весьма самодовольным. Всё еще не отойдя от шока, я осторожно придвигаюсь к краю пропасти, чтобы заглянуть в неё. Слабое освещение исходит из пропасти, которая кажется размером в два этажа. Своего рода пещера под этим местом? Не удивительно, что лесопилка под запретом.

В желтоватом свечении я могу разобрать очертания тела Мередит, насаженного на сталагмит, известковый булыжник проходит сквозь ее грудь. Она стонет, приподняв голову, осматривая свои раны.

— Сукин сын, — ругается она раздраженным голосом.

В этом момент я замечаю, что свечение исходит от ее ран. Магма сочится из ран в ее груди, расплавляя булыжник. Она со стоном и шипением отбрасывает камень.

— Это была моя последняя рубашка! — кричит она, указывая на рваную ткань в области груди, раны на которой уже затягиваются.

Святое. Дерьмо.

Я оборачиваюсь на Джул.

— Нужно сделать перерыв, — говорю я ей.

Она отчаянно кивает и подхватывает упавшую бархатную коробочку.

— После попытки убить бессмертную, можешь, хотя бы бросить вниз мою вторую бутылку? — слышится раздражительный голос Мередит, когда мы уже спешим, чтобы найти Камиллу и Дестина.

— Я не слышала ее, — печально говорит Камилла. — Что со мной не так?

— Но есть и хорошая новость. Видели, каким испуганным был Дес? И ни единого перышка! — говорю я, хлопая его по спине. — Разум над материей, ведь так, приятель?

— Что? Я об этом вообще не думал, — признает он.

Мы решили, что нам следует убраться отсюда, пока Мередит не выбралась, и дом Джул для этого идеально подходил: был расположен ближе всех, и к тому же пуст. Миссис Беа сегодня работает в библиотеке, к тому же Джул настаивала на том, чтобы перевязать мою руку.

Легкий шорох опавшей листвы заставляет меня оглянуться, и впервые, я чувствую облегчение, видя эти неестественные желтые глаза.

— Почему он следует за нами? — спрашивает Дестин, растерянно оглядываясь через плечо на беса.

Он шмыгает по деревьям, в основном, оставаясь вне поля зрения, на расстоянии около двадцати футов, но он определенно следует за нами.

— Не знаю, возможно, он проверяет, не натолкнемся ли мы еще на какого-нибудь огнедышащего бессмертного по пути к бабушкиному дому. Кстати, что она имела в виду, когда говорила о волке?

— Волк? — повторяет Камилла.

— Да, она хотела узнать, не волчица ли Джул. Это что-то вроде метафоры, или…?

— Монстр, — говорит Камилла.

Я поднимаю брови на ее слова, моё удивление почти заглушает жгучую боль в запястье.

— Ага. Что ты знаешь об этом?

— Истории, которые рассказывал Габриэль. Однажды, — она говорит медленно, словно пытаясь вспомнить слова, — жило семеро героев. Они сражались с монстрами и спасали королевства. Они заработали себе славу, сокровища, любовь, даже несколько королевств. Но со временем они стали высокомерными. Ленивыми. Эгоистичными. Это было… nan no itta, — бормочет она про себя. — Да, они купились на собственный обман. Так что боги прокляли их, превратив в монстров, которых они когда-то поклялись уничтожать. Прокляли навеки, чтобы они служили напоминанием всем смертным, — ее взгляд обращается вдаль, к крыше дома Джул, виднеющейся поверх деревьев.

— Напоминанием чего? — подсказывает Дестин.

Она смотрит на него.

— Того, что происходит, когда ты теряешь дар, — говорит она.

Я снимаю ботинки на коврике возле задней двери, уверенный, что если я наслежу в доме, миссис Беа убьет меня. Свою грязную куртку оставляю тут же по той же причине. Обстановка дома такая же как и до приезда Джул — те же цветастые обои и декоративный фарфор на стенах. Тот же легкий запах старой леди, пыли и регулярной выпечки.

— Здесь где-то должна быть аптечка, — говорит Джул, открывая шкафчики на кухне. — Уверена, найдется что-то для твоей руки.

— Я в полном порядке, не волнуйся об этом, — нагло вру я.

Отпечаток руки Мередит вокруг моего запястья взялся волдырями и стал багрово-красного цвета. Я стараюсь лишний раз не беспокоить руку и не морщиться.

— Здесь ничего, — хмурится Джул. — Только прихватки и ковши.

— Ванная комната? — предполагает Дестин.

— В ванной на первом этаже нет никаких шкафчиков, — говорит Джул нерешительно. — Но есть ванная смежная с комнатой Беа.

Она настороженно смотрит в коридор, будто ее идея — чистое святотатство.

— Серьезно, я в порядке, — еще раз повторяю я.

— Нет, ты не в порядке, — настаивает она. — Я… я сейчас вернусь.

Я осматриваю кухню, поднимаю крышку какой-то баночки.

— Как думаете, здесь где-то спрятаны печенюшки?

— Нас не должно быть здесь, — говорит Дестин. — А это значит, следует оставить всё на своих местах.

Я закрываю крышку и отхожу к окну, через которое видно беса, сидящего на перилах крыльца.

— Это все невозможно. Эй, золотой рейнджер, как добрался?

— Baka no ebi, — ворчит Камилла из коридора. — Просто смотри.

— О, пожалуйста, скажи мне, что ты не в чайной комнате, — говорю я, направляясь к двери. Дестин следует за мной по пятам.

Естественно, она в единственной комнате в доме, где абсолютно всё ужасно хрупкое. Старинные стулья и столы выглядят так, будто сделаны из зубочисток, обитых бархатной тканью; в стеклянных шкафах полно фарфоровых чашек, по виду в которые не стоит наливать ничего горячее чая. Каждые блюдца и чашки единственные в своем роде. К моему удивлению Камилла казалась совершенно очарованной ими. Она рассматривала чашки в форме разных цветов, стоящие в шкафу.

— Я бы никогда не подумал связать тебя с чаепитием, — говорю я.

— Связал? — спрашивает она без интонации. — Я просто люблю чай.

На ее лице появляется красноватое пятно. При мне она впервые настолько смущена.

Дестин стоит посередине комнаты, прижав руки по швам, как будто боится, что одно его прикосновение вызовет цепную реакцию, и весь фарфор разобьется.

Если честно, я бы даже заплатил за такое зрелище.

— Ребята! — окликает нас Джул, стоя в дверях и держа в руках бинт. — Пожалуйста, выйдите, вдруг вы что-то разобьете.

— Ты говоришь так, будто мы какие-то мега невезучие, — отвечаю ей я.

— Хорошо, твоя взяла.

Взглядом я натыкаюсь на серию кадров, висящих на стене. Я всегда знал про существование этой комнаты, но никогда не заходил в нее, по понятным причинам, и, соответственно, не мог видеть эту стену. На большинстве черно-белых фотографии изображены две широко улыбающихся девушки: одна бледная с черными волосами, вторая — темнокожая с волосами, выглядящими белыми, несмотря на ее возраст. Пикники, дни на пляже в устаревших купальниках.

— Это не может быть миссис Беа, — говорю я, указывая на фотографию, на которой девочка сидит в кузове пикапа с болтающимися ногами и улыбается в камеру.

— Ты же не думал, что она всегда была старой? — спрашивает Дестин.

— Я просто не думал, что она может быть такой маленькой, — отвечаю я. — Это просто странно.

Дестин рассматривает фото, где эти девушки с двумя парнями в каком-то офисе. Дестин поворачивается и удивленно восклицает:

— Я думаю, это мой дед.

— Что? Серьезно?

— Да, я узнал полицейскую форму, которую он носил. Не знал, что он дружил с миссис Беа. Кто второй парень? Он выглядит весьма молодо, наверное, нашего возраста.

Несмотря на Джул, издавшую тихий протестующий звук, я снимаю фотографию со стены и отодвигаю заднюю крышку. «Первый рабочий день Омена», — нацарапано на обратной стороне фото. Беа, Цинния, Омен, Марко — 1976.

— Это он, — говорю я, поворачивая фотографию, чтобы все могли увидеть. — Это тот парень, умерший при пожаре. Фото, наверное, было сделано на лесопилке. Он сгорел в следующем году.

Дестин прав, он был моложе остальных. Возможно, пятнадцать, в то время как остальные выглядели на двадцать.

— Он выглядит достаточно нормальным для меня, — говорю я.

— Он напоминает мне тебя, — говорит Дестин. Волосы и одежда Омена настолько же темная, насколько бледна моя, но он примерно моего роста — дед Дестина возвышается над ним словно башня. Омен широко улыбается в камеру, не догадываясь, что где-то через год его настигнет смерть.

— Психически нездоровый парень, — говорю я ему. — Что? Он выглядит, как человек, который попадает в неприятности и тащит за собой своих друзей.

Джул, однако, словно приковал к одному месту небольшой портрет на столике. Это рисунок, а не фотография, как всё остальное. Очертание лица почти знакомо, за исключением выражения и волос. Мысленно, я меняю цвет волос со светлого на темно-коричневый, а улыбку на неодобрительную гримасу.

— Почти что Рис, только со светлыми волосами, — говорю я, стоя за плечом Джул.

— Не думаю, что это он, — отвечает Джул со странным выражением лица.

— Дальний родственник, — слышится холодный голос возле двери. В проходе стоит Миссис Беа, скрестив руки на груди. — Что вы делаете в моей комнате?

— Хм… Охотимся на мусор, — выдвигаю предположение я.

Глава 15

Джул

Моя бабушка поймала меня и моих друзей шпионящими в запретной комнате, тогда как мы должны быть в школе. И всё же, именно я была тем, кто чувствовал праведное негодование.

— Что случилось на лесопилке? — спрашиваю я, поражаясь своей самоуверенности.

— Лесопилке? — ей удалось даже не взглянуть на фотографии.

— Мередит сожгла ее сорок лет назад, — говорю я. — Ты была там. Твой друг умер тогда. И сейчас она вернулась, — я вздрагиваю, вспоминая горящие пальцы, удерживающие меня за руку. Но она не обожгла меня.

— Ты знала Создателя Зеркал, — я указываю на портрет. — Не так ли? Бьюсь об заклад, ты знаешь всё. В конце концов, ты ведь не можешь забыть, что все Грэмы являются охотниками…

— Неугомонная девчонка, — сердито говорит Беа. — Так в этом состоял план Саймона? Он отправил тебя сюда, некую невинную овечку, выпытывать информацию из своих друзей?

Я вздрогнула, будто от удара.

— Что?

— Думаешь, я не вижу, как ты жадно перебираешь каждый лист в Хэйвенвуде? Он послал тебя за зеркалом из Башни. Но я клянусь, он никогда его не получит.

— Речь не о зеркале! — закричала я.

— Почему еще ты копаешься в прошлом с таким рвеньем?

— Потому что хочу знать, кто я. Мне приходится извиваться, прятаться и врать, потому что никто не отвечает на прямые вопросы.

Вот. Я сказала это. И слова уже не воротить.

Камилла, Мак и Дестин замерли молчаливыми свидетелями моей вспышки.

— Все вы, — говорю я, — ты, Тейлор продолжаете говорить нам не обращать внимания на то, что происходит вокруг, но как мы можем? Мы здесь. Мы уже вовлечены. Если вы хотите защитить нас, то дайте нам что-то, что поможет защититься самостоятельно. Если этого не сделаете вы, то мы сами найдем, чем вооружиться.

Камилла подошла ко мне, став за моим плечом. Я была благодарна ей за эту молчаливую солидарность.

Беа смотрела недоверчиво, словно видела вовсе не нас с Камиллой, стоящих перед ней.

— Ты не ищешь зеркало? — сказала она, наконец.

Возможно, если я скажу всю правду, она поверит мне.

— Я знаю, где зеркало, — говорю я, наблюдая, как меняется выражение ее лица. — И даже была внутри, — я поднимаю подбородок. — Я многое прочла. Но отец не имеет к этому никакого отношения, — уверенно говорю я. — Он никогда не упоминал о нем. Никогда не позволял посмотреть на его исследования. Я даже не подозревала о существовании магии до глупой случайности. Я никогда не говорила про это моим друзьям, потому что это… слишком. — не ври, просто опускай детали о Рисе. Он не будет счастлив…

— Мне очень жаль, ребята, — я повернулась к остальным. — Я собиралась показать его вам… просто, это слишком личное, — смутилась я.

Он меня убьет.

— Не надо, — резко сказала Беа, после чего смягчила свой тон. — Никому не показывай его, пожалуйста, — она одарила меня долгим взглядом. — Ты хочешь знать правду, Джульетта? Тогда поклянись мне, что будешь держать в тайне его место нахождения с этого момента. Ото всех. Это зеркало важнее, чем вы, я, или даже весь этот город. Ты не можешь сказать Саймону, Камилле, — она посмотрела на блондинку. — Не скажешь даже Тейлору. Я серьезно. Я расскажу, что знаю, но взамен ты поможешь мне охранять его.

Я медленно кивнула. Рис уже знает о нём, но нужно ли мне говорить это Беа?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Буду держать зеркало в секрете. А теперь расскажи о лесопилке.

Она выдохнула, даже не заметив, когда задержала дыхание.

— Просто помни, что сама попросила об этом, — говорит она. — Тебе это не понравится. Чем больше узнаешь, тем больше будешь бояться.

Камилла ахнула, глядя в окно. Беа проследила, куда она посмотрела, но быстро успокоилась, столкнувшись взглядами с желтыми глазами.

— О, не беспокойтесь о нем. Он просто голоден, — отмахнулась Беа. Она обвела нас всех взглядом. — Кто еще голоден?

Мак медленно поднял руку. Остальные последовали его примеру несколько застенчиво.

— Я так и думала. Давайте на кухню, пока не разбили мой фарфор.

— Я никогда не устану от той части, где бес домашнее животное, — говорит Мак, полностью погруженный в созерцание существа на заднем крыльце.

Беа стояла у кухонного стола, пытаясь соединить воедино части того, что она называет «длинным сэндвичем» для ребят, я же жевала морковку.

— Я бы не стала называть его домашним животным, — говорит Беа, закладывая во французский хлеб мясо, сыр и соус. — Но он безвредный. В основном. Бесы крадут только то, что никому не принадлежит, и, возможно, и выглядят как порочные маленькие паразиты, но по-настоящему они опасны только для людей, которые их обидели при жизни, или же если им угрожают. Быстрые маленькие байстрюки, — говорит она, оборачиваясь на существо за окном. — Этого я кормлю уже много лет, но он до сих пор не подходит близко ко мне. Бесы просто не верят тому, что не украли сами.

— И они едят конфеты и пироги? — нетерпеливо спрашивает Мак.

— Этот, да. Они все разные. Вы ведь знаете, какие они, ведь так?

— Не имеем ни малейшего понятия, — беззастенчиво говорит Мак.

— Хорошо, — Беа наблюдала, как желтоглазое существо осторожно нюхает пирог. — Когда люди умирают, они «переходят дальше», что бы это не значило. Возможно, есть другая жизнь. Возможно, они бесследно исчезают. Кто знает? Но иногда встречается такой идиот, который не может уйти по какой-либо причине, — она пожимает плечами, открывая духовку, чтобы положить в нее половинки сэндвичей.

— Так они призраки? — не терпится узнать Маку.

— Ты прыгаешь впереди меня, мальчик, — делает ему замечание Беа, закрывая духовку. — Когда сердце человека недостаточно сильное, чтобы справиться с переходом, отголосок его ума становится призраком. Вот почему призраки не могут чувствовать. А бесы не могут думать, потому как они результат того, что происходит, когда ум человека достаточно слаб. Они всего лишь далекая тень сердца какого-то несчастного идиота. Они пугливы, непостоянны и импульсивны. Что касается того, что они едят — это зависит от людей, которыми они были. Этот малый не прикоснется к тому, что не сделано из чистого сахара, — говорит она с усмешкой.

Камилла морщится.

— Это еще ничего, — говорит Беа, заметив ее реакцию. — Я как-то видела одного, который существовал исключительно за счет лягушек. Это было отвратительно.

Бес снаружи головой зарылся в пирог, крошки летели повсюду. Мой желудок скрутило от мысли, как эти зубы впиваются в живую плоть.

— Этот всё время был неподалеку, — продолжает Беа. — Впервые я заметила его, будучи маленькой девочкой. Я понятия не имею, как долго он бродит вокруг Хэйвенвуда.

— Вы уверены, что это один и тот же? — спрашивает Дестин.

— Я никогда не видела таких глаз прежде. Я не знаю, кем он был при жизни, или как долго мертв, но одно я скажу вам наверняка: он ненавидит Мередит.

— Мы заметили, — кивает Мак.

Мы уже рассказали ей о встрече с Мередит в лесопилке. Беа восприняла это лучше, чем я ожидала — очевидно, она менее зациклена на прочтении лекций, чем Тейлор, и была рада, что мы усвоили урок насчет Эндер.

— Справедливости ради, следует заметить, я еще не встречала человека, который не ненавидел ее, — говорит Беа, доставая из духовки хрустящие половинки сэндвича. Она ловко перевернула их и, поставив на разделочную доску уже собранный бутерброд, нарезала 2-х дюймовыми кусочками.

— Она бывала в Хэйвенвуде дважды, на моей памяти. И единственная ее цель — убить Волка.

— Да, да, мне всё еще ужасно любопытно узнать, что же это значит? — Говорит Мак, протягивая руку за кусочком сэндвича. — Очевидно, что это не в самом деле живой волк, — добавляет он уже с полным ртом. Его глаза широко открылись. — Я только что понял, то это вкуснейший бутерброд, который я ел за всю мою жизнь.

— Волк — это человек, — говорит Беа, пододвигая доску к Дестину и Камилле, пока Мак не съел всё до последней крошки. — Точнее, комплект силы, который прилагается к человеку. Убей волка, и в этот же год родиться новый. Но невозможно предсказать, кто и где. И каждый из них — плохая новость. Сила волка неизбежно развращает человека, или так говорится, — ее взгляд был обращен вдаль. — Я видела двух из них, и всё еще не уверена насколько неизбежно это на самом деле. Мередит убеждена в этом, и даже имея доказательства обратного, она не помнит о них. Не знаю, почему так получается, но, каждый раз, когда волка убивают, ее воспоминания стираются.

— Но она бессмертна? — спрашиваю я.

— В этом и проблема, — отвечает она, смотря на меня. — Сейчас у нее не больше воспоминаний, чем у тебя. Бессмертные, сделанные из огня, подростки по своей сути.

— Я не обижаюсь, — говорит Мак снова с набитым ртом.

Беа делает ему молчаливое замечание.

— Вы хотите узнать о пожаре на лесопилке. Я расскажу вам. Но вначале необходимо сделать шаг в прошлое, чтобы вы поняли полный смысл. Меня зовут Беатрикс Грэмм, столетия назад Гримм. Мои предки изменили фамилию после перехода из Зазеркалья на эту сторону зеркала, желая скрыться от тиранов. Мои родители ничего не говорили мне, — Беа многозначительно глядя на меня. — Они решили, что в безопасности, что прошло достаточно времени, чтобы их история растворилась для остальной части человечества, — сейчас она встретилась со мной взглядами. — У Сорена были другие предположения.

Видя недоумение на лицах ребят, она пояснила:

— Сорен был Создателем Зеркал. Когда он был еще ребенком и только осваивал свои силы, он создал несколько непреднамеренных аномалий. Одна из них привела меня в Зазеркалье, — выражение ее лица стало абсолютно пустым. — Закончилось тем, что я провела там много времени и привела с собой несколько друзей — сирот войны, которые хотели жить здесь нормальной жизнью, без магии. Цинния Уальд — моя лучшая подруга, и два одичавших мальчика. Марко Херон, — она посмотрела на Дестина, — и Омен Тафт. Омен был словно младший брат для всех нас. Он хотел остаться и сражаться в войне, в которой погибли его родители. Нам же хотелось для него лучшей жизни. Что-то проще. Безопаснее. Цинния нашла ему работу носильщика лесоматериала. Марко стал офицером полиции. Мы думали, что с другой стороной покончено, что может забыть о ней. Но появилась Мередит, — ее тон стал достаточно мрачным, что даже Мак отвлекся от еды и полностью сосредоточился на ее истории. — Я слышала рассказы и слухи о ней, — печальная улыбка скользнула по ее лицу. — Они звучали действительно здорово. Бессмертный хранитель, защищающий мир от монстров праведным огнем. Вначале, я даже хотела помочь ей найти волка, когда она заявила, что он прячется в нашем городе. Но это было до того, как мы узнали, что это Омен.

Она подошла к окну, смотря, как бесенок свернулся калачиком на сковороде и уснул в остатках сахарной пудры.

— Его характер и вправду ухудшался, но мы все считали это подростковыми гормонами. Он был намного сильнее, чем ему предполагалось, но он был одичавшим, так что мы не обращали на это особого внимания. Думаю, у меня было некое предчувствие, потому как каждый раз, когда Мередит хотела посетить завод древесины, я отвлекала ее… но это был просто вопрос времени. Когда Омену исполнилось шестнадцать, Мередит точно знала, где он. Он, Цинния и я делали инвентаризацию на лесопилке. Вы видели ее останки. Можете представить остальное, — резко говорит она. — Он сопротивлялся, но её нельзя остановить, только задержать. Она сожгла его заживо. Ему было всего лишь шестнадцать. Он даже никому не навредил. Пока… Она говорила: «это пока что», но ведь это был Омен, — Беа повернулась спиной к нам, я не могла видеть выражение ее лица. — Вот тогда я и узнала, что она — настоящий монстр. И поняла, что невозможно укрыться от подобной силы, — она по очереди посмотрела на каждого из нас. — Джон Тейлор до сих пор считает, что возможно. Я же не буду рассказывать вам сказок. Я училась на ошибках, допущенных по неосторожности, независимо от того есть ли у вас сила или нет, — она красноречиво взглянула на Мака, — вы вовлечены, Джульетта права. У Мередит нет пристрастий, мотивов, симпатий, помимо охоты на Волка. Она, не колеблясь, причинит вред любому, кто станет на пути к ее цели, — Беа пристально посмотрела на нас. — Так что, достаточно, чтобы убедить вас держаться от нее подальше?

— Татуированная леди под запретом, — сказал Мак. — Понятно.

— Но мы все еще не знаем, кого она ищет, — говорю я. — В смысле, кто является Волком.

Беа пожала плечами.

— Думаю, я знаю, — говорит Камилла с окаменевшим лицом. — Точнее, думаю, Габриэль знает. Я спрошу у него.

— Габриэль, — мрачно говорит Беа, — не скажет вам ничего, если это не в его интересах. Он приходил в Хэйвенвуд и до этого, и как только получит, что ему нужно, исчезнет. Запомните мои слова.

Камилла резко встала.

— Спасибо за еду, — официально говорит она. Слова Беа расстроили ее.

— Да, лучше вернуться домой, пока мама не стала ничего подозревать, — сказал Мак, предусмотрительно забирая последний кусок сэндвича.

После того как все разошлись, я достала из кармана замшевую коробочку и положила ее на стол перед Беа. Она ахнула, узнавая ее, и, казалось, лишилась дара речи. В конце концов, она нашла слова.

— Где ты нашла ее? — мягко спросила она.

— В шкафчике в лесопилке. В записке было сказано, что она для тебя, так что я подумала, ты захочешь получить ее. Это казалось личным.

Без преувеличений так и было.

Ее задумчивый взгляд остановился на мне на минутку, а потом она снова уткнулась в шкатулку, пальцами едва касаясь ткани.

— Некоторым людям, — начала она рассеянно, — никогда не положено жить нормальной жизнью, как бы они этого не хотели. Неважно, насколько тяжело мы работаем, чтобы выпутаться, зеркальный мир тянет нас обратно…

— В общем-то, это же сказал нам и Тейлор. Он еще добавил, что если мы будет избегать директора, то сможем жить…

Она внезапно засмеялась.

— Несмотря на весь свой гнев, Джон остается оптимистом даже после того, что произошло. Не думаю, что он сможет помочь себе. Что бы он ни говорил, он никогда не теряет надежду. Но он ошибается, Джульетта. В тот момент, когда ты родилась, твоя судьба предопределилась. Твоя мать только усложнила ее, оставив вас с Саймоном, — она вздохнула. — Боюсь, что я сама ничего для вас не сделала. Сможешь простить меня?

Уголки моих губ изогнулись в полуулыбке.

— Мне следует находить для тебя пустые коробки почаще.

— Я была сурова с Саймоном, — призналась она, отодвигая шкатулку, не заглянув внутрь. — Я чувствовала, что должна. Его отец умер еще до его рождения, даже не узнав о существовании сына… Я боялась воспитывать ребенка одной. Мои родители умерли задолго до этого, у меня не было родственников. Я делала то, что считала будет лучше для него. Я думала, что если он будет расти в строгости, то так я научу его контролю… Я спрашиваю себя, была ли я той, кто заставил его ненавидеть меня и уйти из дома.

— Он Волк? — спрашиваю я.

— Нет, Джульетта, он не Волк. Последний умер шестнадцать лет назад. Тот, кем он является сейчас, вашего возраста, если шаблон остался прежним. Как и Саймон. Он никогда не демонстрировал ту силу, которую видела я. Теперь я знаю, что это из-за Тейлора. Даже когда он был слишком молод, чтобы понять это, Джон поразительно уменьшал силу тех, кто находится рядом. Я никогда не встречала Нуля, имеющего такое сильное влияние, и мы даже не могли подумать, на что он способен, пока Саймон и Кира не ушли. Я пыталась помочь Джону контролировать это, но дело продвигалось слишком медленно. Не так уж и много литературы на этот счет. Почти вся его семья была убита в Зазеркалье, прежде чем они бежали сюда. Джон гасит способности любого фэйри или одичавшего примерно в миле от него. Не думаю, что Рин Унимо это поняла. Если бы она знала, что его присутствие в школе ставит под угрозу ее планы на учеников… вряд ли она бы держала его привязанным к школе. Скорее всего, она загружает его работой в лаборатории ее [своей] сестры.

— Так это из-за Тейлора, чувства Камиллы не работают? — спросила я недоверчиво. — Это сводит ее с ума.

— Думаю, Саймон также бесился из-за этого, — призналась она. — Он был расстроен отсутствием сил. Но Джон всегда находился рядом с ним. Даже я не знаю, как он выбрался. Скорее всего, ты видела что-то дома, — спросила она, пристально глядя на меня. — Ты единственная, кто был с ним рядом последние пятнадцать лет. Ты должна была что-то заметить.

В общем-то, те же слова сказал мне Габриэль.

— Он не так уж много времени проводил дома, — призналась я. — Чаще всего он занимался исследованиями в университете. Он приносил домой гигантские стопки книг и запирался в своей комнате. И выходил только поесть, — я сглотнула возникший в горле комок. — Или же накричать на меня, чтобы прибралась в квартире.

— И не было никакой поющей мыши, чтобы помочь тебе, — грустно улыбнулась Беа. — Должна признаться, никогда не любила Золушку. Просто не могу понять героиню, которая не знает, когда достаточно.

— Тяжело сказать, когда «достаточно», если не с чем сравнивать, — говорю я, не отрывая взгляда от бледно-голубой столешницы.

Через некоторое время Беа толкает по направлению ко мне упаковку шоколадного печенья.

— Я никогда не думала об этом в таком ключе, — серьезным тоном говорит она.

Я посмотрела на нее с благодарностью, откусывая печенье.

— Так ты знаешь многих Создателей Зеркал? — медленно спрашиваю у нее.

— Только одного, — она подняла брови.

— Каким он был?

— Отрешенным, — через некоторое время ответила она. — Почему ты спрашиваешь.

— Слышала кое-что о семье Райанов, что делает их…

— Неприятными? — криво улыбается она

— Но Сорен был другим? Он часто разочаровывался, — призналась она. — Но он был хорошим человеком. Просто не имел столько контроля над своей жизнью, как над зеркалом.

Я могла бы рассказать ей о Рисе, но сдержалась.

— Так ты думаешь, тяжелые люди достойны усилия?

— Это зависит… — она на секунду замолчала.

— От чего?

— Имеют ли они стоящую причину для того, чтобы быть тяжелыми людьми, — ответила она, протягивая руку за печеньем.

Глава 16

Джул

В понедельник в очереди за обедом я оказалась позади Рисом. Он даже не взглянул на меня, выражение его лица оставалось отрешенным, когда он неуклюже потянулся к лотку с бутербродами. Он делал вид, что мы не встречаемся за пределами школы, игнорируя меня еще пуще прежнего. И это начинало выводить меня из себя.

— Можешь передать ложку? — попросила я его.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, словно спрашивая «серьезно?», и прошел дальше к столу с напитками.

Это меня раздражало. Хоть сто раз он какой-то там магический принц, это не дает ему право быть настолько грубым. Особенно после всех исследований, которые я провела для него вчера в Башне. Я трудилась несколько часов после обеда, пока Беа была на работе. Я не нашла ничего полезного, но составила список магических зеркал различных видов, который следует упомянуть. Договорились мы или нет, но проявление благодарности не убьет его.

Я продвинулась в очереди и стала за ним возле стола с напитками.

— Я оставила тебе книгу на столе в библиотеке, — шепчу я.

Он как раз тянулся за бутылкой воды, и его рука дрогнула.

— В ней раздел, который…

— Заткнись, — бурчит он себе под нос. — Что я тебе говорил?

— Ты найдешь достаточно интересным, — проговорила я, невинно хлопая ресницами. — Конец. Что ты думал, я собиралась сказать?

— Я же говорил, мы не друзья, — нахмурился он.

— Какое выражение лица. Мы говорили о химии, и ты испугался, — говорю я, пятясь и изображая робость.

Мне удалось сбить его с толку. Когда я шла к столу, за которым Камилла ела толстую лапшу палочками, я даже почти не ухмылялась. Я села рядом с ней. На подносе у меня еда, которую я набрала по совету Камиллы, под названием «кицунэ удон».

— Как ты произносишь это? — задаю вопрос. — Я знаю, что удон — это лапша, но второе слово.

— Ки-цу-нэ, — произнесла она с ударением на первый слог. Она указала на большие треугольные кусочки, плавающие в бульоне. — Кицунэ — это лиса. Видишь лисьи уши?

— Теперь я не хочу есть это! — восклицаю я.

— Это тофу. Тофу, — упрекает она.

— Знаю, об этом я и спрашивала. Это так мило.

Камилла пожала плечами и потянулась палочками к моей тарелке. Я поспешно придвинула к себе поднос.

— Я пошутила! — смеюсь я. — Ешь свой обед.

— Дамы, сегодня день горячих крылышек, — триумфально говорит Мак, опуская свой поднос на стол.

Шокировано осмотрев наши с Камиллой подносы, он восклицает:

— Вы забыли свои горячие крылышки? Где горячие крылышки?

— Тебе следует еще пару раз сказать «горячие крылышки», — говорит Дестин, спокойно занимая последнее свободное место.

— Все еще вегетарианка, — напоминаю я ему.

— Все еще не имеет для меня никакого смысла, — отвечает Мак.

Камилла с сомнением смотрит на поднос Мака.

— Что? — спрашивает он.

— Куриные крылышки?

— Ну да.

— Они оранжевые, — прозвучал ее комментарий, и она обратила свой взгляд на его бутерброд.

— Минуточку, — медленно начинает Мак. — Ты не… не хочешь ли сказать, что никогда не пробовала куриные крылышки?

— Нет.

— Нет, не хочешь сказать, или нет, никогда не пробовала?

Она моргает, смотрит на меня, потом снова на Мака.

— На оба вопроса: нет?

— Сосредоточься, женщина, это важно. Ты когда-нибудь ела горячие крылышки?

— Не ела, — отвечает она осторожно.

— Это ненормально! — громко восклицает Мак, чем привлекает внимание соседних столиков.

Он подвигает свою тарелку Камилле.

— Вот. Ешь их прямо сейчас. Моя щедрость не знает границ.

Камилла выглядит озадаченной, но, тем не менее, тянется к его тарелке. Мак внезапно отодвигает тарелку.

— Не бери в голову, у моей щедрости есть границы. Я забыл, что ужасно голоден.

Он хмурится.

— Ты серьезно? Никогда?

Камилла пожимает плечами.

Он медленно, будто это причиняло ему боль, придвинул к ней тарелку.

— Ладно, можешь взять одно. Одно! Я действительно умираю с голоду, но не могу позволить тебе жить без горячих крылышек.

— Уверен, что не заберешь его обратно? — спрашиваю я.

— Быстро, бери одно, пока я не передумал.

Камилла снова пожимает плечами и тянется за вилкой.

— Положи на место! — в ужасе приказывает Мак. — Ты и вправду не шутишь. Их едят руками.

— Они в соусе, — хмурится Камилла.

— В этом и суть, — настаивает Мак. — Это как ребрышки, если лицо и руки не в соусе, значит, ты и не ел их.

— Не знаю, я видела, что когда люди едят их, у них только два грязных пальца, — говорю я.

— Они делали это неправильно! — категорически заявляет Мак.

Камилла берет крылышко двумя пальцами, с сомнением глядя на апельсиново-оранжевый соус.

— Хорошо, теперь, — инструктирует Мак, копаясь в своей тарелке, — ты ешь всё, что не является костью. Приятного.

— Мне нравится соус Буффало, но крылышки выглядят так, будто их действительно трудно есть, — замечаю я, возвращаясь к своему супу.

— Ты теряешь смысл, — говорит Мак с набитым ртом. — Если ты не собираешься крушить крылья, с таким же успехом можно есть курицу без костей.

Дестин рядом с ним положил в рот бескостные наггетсы.

— Не думай о том, как это трудно. Думай, как это восхитительно вкусно. И больше не будет никаких трудностей.

— Это звучало бы более проникновенно, если бы у тебя всё лицо не было в соусе, — замечаем Дестин.

Между тем, Камилла вытерла руки салфеткой и встала.

— Серьезно? Тебе не понравилось? — интересуется Мак.

— Я собираюсь взять побольше, — хрипло отвечает она, направляясь к буфетной стойке.

— Хорошо, похоже, она в порядке, — признал Мак в ее отсутствие.

Я смотрела по сторонам кафетерия, пока не наткнулась взглядом на Риса, сидящего с Кеем, Хейли и Эмити. Хейли болтала с Эмити, и время от времени тянула за рукав Кея, требуя то одно, то другое. Рис уткнулся в книгу, полностью их игнорируя. Кей наклонился через его плечо, пытаясь заглянуть в книгу, но Рис резко ее захлопнул, грозно взглянув на Кея. Это не был обычный его взгляд полный презрения — на этот раз в нем был настоящая ненависть. Я вспомнила, как Рис сказал, что Кей его телохранитель. Из-за чего он презирает его? Почему Рис даже в окружении других людей пытается остаться в одиночестве?

Внезапно Кей поднимает голову и, натыкаясь на мой пристальный взгляд, подмигивает мне, как и в первый день. Я быстро отворачиваюсь, даже не чувствуя ничего будоражащего и волнующего, как прежде. Между тем, как он внезапно появился и исчез возле пустой лаборатории, и взглядом, каким одарил его Рис, не говоря уже о том, что он сделал с дневником моей матери, Кей начал действовать мне на нервы вовсе не из романтических побуждений.

Этой ночью я не могла уснуть, так что я выбралась из постели и отправилась в сад к зеркалу. Башня, к счастью, была пуста. Середина ночи, как-никак. Я не ожидала увидеть здесь Риса, не думаю, что сегодня у меня достаточно сил, чтобы справиться с ним. Толстый том лежал на середине стола, я подошла поближе, осматривая его. Должно быть, Рис забыл положить книгу на полку. Книга выцветшего красного цвета с потертым золотым оттиском.

Энциклопедия волшебства, третье издание. Выглядит многообещающе, я открывала книгу. Собственность Рунесонского монастыря, написано на развороте. Любопытно. Кто-то украл книгу и принес сюда, или Создатель Зеркал воспроизвел ее по памяти? Я просмотрела оглавление, надеясь найти упоминание о железных мечах. Я старалась не отвлекаться на другие интересные названия, такие как «Применение крови фэйри», «Алхимия и другое человеческое колдовство», «Бессмертные в фольклоре», «Драконы на протяжении веков», «Выпечка с помощью магии». И лишь в конце страницы я увидела заглавие «Магические свойства железа». Уже что-то. Это может пригодиться Камилле. Я нашла нужную страницу и с нетерпением начала читать:

Железо наиболее благоприятное для магии и восприимчиво для различного рода заклинаний. Однако используется не часто из-за свойства поглощать больше, чем требуется. Жадный металл — железо, фэйри избегают его использовать из-за непредвиденных последствий и свойства обращать магию во вред. По этой причине, они накладывают чары на дерево или такие металлы как золото и серебро, хотя это и сложнее. Железо вредно для дриад, чья сила берет начало из земли и растительной жизни. Железо можно использовать, чтобы заблокировать их связь с землей и флорой, что делает дриад беспомощными. Смотри главу 12 для дальнейшей информации о дриадах и других гибридах.

Незачарованное железо могут использовать одичавшие или люди; зачарованное — только люди, или же возникнут непредвиденные последствия. Хотя одичавшие (как и люди) не могут колдовать, летучая магия реагирует на магическое свойство их крови. Смотри главу 8 для дальнейшей информации о крови одичавших.

Примечание: зачарованное железо может быть перековано, не теряя заложенной в нем магии.

Железо может быть использовано в качестве портала для бесов. Смотри главу 12 для дополнительной информации о существах Снизу.

Известные зачарованные железные артефакты:

Корона Ангвар — принадлежала монархам человеческого королевства Ангвар. Предназначена для предотвращения захвата трона не человеческими особями. Поглощает силу любого не-человека, который ее носит. После вторжение и захвата Ангвара фэйри династии Райан корона утеряна.

Серый оберег — щит, используемый жрицами-воинами Теодора Вогела в войне Храмов. Способен поглощать заклинания и направлять их обратно на нападающих. Считается единственной причиной, по которой Вогел выиграл битву в Уэйкроссе. Щит находится в Рунесонском монастыре.

Жезл Уилларда Безумного — железная палица, изготовленная Уиллардом Блумом. Известный как один из самых нестабильных артефактов, который не подчиняется полностью воле владельца. Неизвестно, сошел Блум с ума из-за жезла, или же был безумным еще до его создания. Жезл находится в музее антикварных вещей в Матобе.

Меч Тейлора — наполненный древней силой человеческой семьи Тейлоров меч. Выкован для уничтожения бессмертных, путем отделения души от тела. Пересек зеркало, когда Тейлоры бежали от Инквизиции.

— Я еще не прочитал, — произнес Рис над моим плечом. От неожиданности я подпрыгнула, не слышала, как он вошел. — Мне следовало быть внимательней к этой книге.

— Тогда оставил бы закладку, — ответила я, чувствуя, как краснею.

— Интересуешься железом? — спросил он, перегнувшись через спинку дивана, чтобы увидеть содержимое страницы.

Я не сказала ему о мече. У меня сложилось впечатление, что Камилла не хочет, чтобы я делилась с кем-то этой информацией, тем более, что Рис не особо ей нравился.

— Хочешь узнать, как ослабить фэйри? — сказал он подозрительным тоном.

— Думаю, в школе завелся бес, — быстро говорю я. — Хотела узнать, как он тут появился.

— Тоже что-то потеряла? — вздохнул он, опуская рюкзак на стол. — Я собираюсь купить Хейли новый браслет, чтобы она, наконец, заткнулась и не вспоминала о старом.

Его образ, сидящим за своим столом с отрешенным видом, всплыл в моей голове.

— Почему ты общаешься с ними? — спросила я.

— Что ты имеешь в виду?

— Это не дает мне покоя. Я не понимаю. Не похоже на то, что они тебе нравятся.

— Не нравятся, — решительно отвечает он. — Ты не поймешь.

— Попробуй объяснить.

Его глаза сузились, принимая вызов.

— Требуется мало усилий, чтобы дружить с ними. Кей привлекает достаточно внимания к себе, чтобы никто не отвлекался на меня, а Хейли говорит столько, что нет нужды вносить свой вклад в разговор.

— Думаю, ты прав, — сказала я. — Но не понимаю, я бы хотела болтать с людьми, которые мне нравятся.

— Люди мне не нравятся.

— Серьезно? По тебе не скажешь.

Он нахмурился на мой сарказм.

— Я тебя не понимаю. В школе ты испуганная мышь. А здесь… — он сделал неопределенный жест в мою сторону, — совсем другой человек.

— Может быть, я устаю быть мышью, — ответила я, убирая книгу в сторону. — Думаешь, такая я — лучше?

— Нет, — говорит он и тут же меняет свое мнение. — То есть да. Мыши занимаются своими делами.

— Мыши не ищут тебе книги в зеркалах, — ответила я, намекая на инцидент за обедом. — Кстати, на здоровье.

Он с кислым выражением лица принял от меня книгу и сел по другую сторону стола.

— Так на что оно похоже? — с внезапным любопытством спрашиваю я. — Твое королевство.

— Раньше существовало много королевств по другую сторону, — отвечает он, — но сейчас — только наше. Большинство из них присоединились к нам по доброй воле, желая той стабильности, которая была у нас. Другие побоялись нашей власти и начали войну, — он пожал плечами. — Они проиграли. Это было давным-давно. Сейчас мой отец правит всем континентом из замка Ангвар.

— Но на что оно похоже? — сказала я. — Так же жарко, как и в Хэйвенвуде? Есть ли Башни? Подземелья? Гобелены? Держу пари, там много гобеленов.

— Не знаю, — нейтрально сказал он. — Я никогда не был там.

— Но я думала…

— Единственный способ попасть туда, — говорит он, закрывая глаза, — через зеркало-переход. Но ни одного из них не осталось, — он посмотрел на книгу, которую я ему дала, — если только кто-то не создаст еще одно.

— Так твой отец…

— Не имеет значение, кто мой отец, если я не могу создать зеркало-переход, — резко говорит он. — Он даже не думает, что я… — Рис резко обрывает себя.

Не думала, что мы наткнемся на такую щекотливую тему. Таким образом, он принц, но только на словах, пока он находится по эту сторону. Я закусила губу.

— Мой отец тоже не особо уверен в моих способностях, — сказала я, слабо улыбнувшись. — Он даже не говорил мне, над чем работает. Будто думал, что я ни на что не годна. И вот я здесь, — я оглянулась, — в магической Башне, помогаю принцу фее вернуть ему право первородства.

— Фэйри, — поправляет он. — Гибриду, — но уголок его рта все же изогнулся в улыбке.

— Эта библиотека огромна. И построена Создателем Зеркал, так? Тут должен быть хоть один паршивый рецепт зеркала-перехода.

— В последнее время я даже не мог изменить окна в святилище, — признался он. — Не понимаю, что происходит.

— Но ты ведь выяснишь это. Ты весьма упертый.

Мои слова вызвали у него смех. Святое дерьмо, он и в самом деле знает, как смеяться.

— Может быть. Но кто знает, сколько времени это займет? У меня нет вечности, — говорит он.

— Тогда нам нужно сделать тебя бессмертным, — отвечаю я.

— Отлично. Давай сделаем это, фаворитка, — ухмыльнулся он.

— Тебе не стоит называть меня фавориткой, — возразила я.

— Я буду так делать, пока ты не бросишь всё это «принц фей» дерьмо.

— Хорошо-хорошо.

Мне вспомнилось вчерашнее предупреждение Беа об Эндере.

— Кстати, что ты знаешь о бессмертных?

— Я знаю, что не стоит становиться на пути того, кого нельзя убить.

Я была склона согласиться, вспомнив Мередит, насаженную на острие сталактита.

— Их много? Бессмертных, я имею в виду.

— Здесь много людей, на пути которых лучше не становиться, — говорит он. — И много тех, кто проживает долгую жизнь. Но я слышал лишь о трех людях, которые действительно бессмертны.

Он переложил несколько книг, пока не достал одну со старыми исписанными пергаментными страницами. Рис сел рядом со мной на диване, положив книгу на стол посередине.

— Существует легенда о том, что они являются орудием богов. Но люди придумают что угодно, чтобы объяснить необъяснимое, — сказал он, открывая книгу на серии портретов, очень похожих на те, которые обнаружила я. — Она охотилась на монстров последние сто лет, — он указал на Мередит. — Но, прежде чем у нее началась амнезия, она сама разрушила много городов. Он, — Рис указывает на Габриэля, именованного здесь также Гокаем, — охотился на монстров. Самопровозглашенный защитник человечества. Был известным целую вечность. — он перешел на человека с зеленоватыми волосами. — Вор, вот он — действительно проблема. Он убивал царей, крал бесчисленное количество ценных артефактов, приводил целые народы к нищете. Они с Мередит совершили много вреда на той стороне, прежде чем перешли на эту. Хемлока никто не видел около столетия. Он где-то прячется, или же кто-то, наконец-то, узнал, как его убить.

Он пожал плечами, я же была потрясена портретом. Он выполнен другой рукой, в углу страницы нарисована извилистая лоза, но это был тот же зеленоглазый мужчина, которого я видела в школьной лаборатории.

Габриэль, Мередит и Хемлок. Трое бессмертных, о которых говорила Камилла. Ставки на победителя.

— Как долго они здесь находились? — спросила я.

— Никто точно не знает. Они не особо общительны. Не говори мне, что ты с ними сталкивалась, — отвечает Рис, замечая мой взгляд.

— Да пожалуйста, — мои щеки заливает румянец. — Я просто видела портреты раньше.

— Видела?

Я рассказала ему о том, что произошло в школе с картинами.

Он весьма взволновался.

— Ты разрушила заклинание? Видела пророчества?

Он встал и начал копаться в рюкзаке в поисках блокнота.

— Рассказывай мне всё, что помнишь.

Я действительно напрягла память, пытаясь вспомнить всё, но самое большее, на что я способна — припомнить разве что треть.

— …и лиса, — закончила я свой рассказ. — Она была серебряная со слишком умным лицом для обычного животного.

— Лисы умны, — рассеяно заметил он, глядя на свои записки. — Уверена, что не можешь вспомнить больше?

— Мне жаль. Бьюсь об заклад, я не смогу туда вернуться, они, скорее всего, закрыли комнату.

Я плюхнулась на диван, складывая руки.

Рис смотрел на меня со странным выражением.

— Что-то на моем лице? — застенчиво поинтересовалась я.

— Когда твой день рождение? — неожиданно спросил он.

— Первого мая, — ответила я, сбитая с толку.

Он быстро отвернулся.

— Ты нарушила заклинания, скрывающие пророчества. Вероятно, то же самое сделала и с зеркалом в саду. Я не могу правильно управлять стеклом, когда ты поблизости. И всё же, ты не можешь припомнить и половину картин.

— Там было много картин, — сказала я в свою защиту.

— Согласен, — сказал он. — Но не для того, у кого непогрешимая память.

Моя кожа похолодела.

— Что ты сказал?

— Все Гримы охотники. А все охотники имеют безупречную память. Что если… ты не Гримм?

Я открыла рот и закрыла его.

— Мой день рождения тоже первого мая. Ты сама говорила, что Нуль и Создатель Зеркал рождаются парами.

— Но… это ведь означает…

Саймон был моим лучшим другом. А она погубила его, сказал Тейлор. Тейлор… и моя мама?

— Он единственный в своем роде, — мягким голосом сказал Рис. — Если ты Нуль, это должно быть он. Разве это так ужасно? Подумай о вещах, которые ты можешь сделать. Это подарок…

Возможно, если бы ты выглядела хоть немного похожей на него…

— Подарок? — закричала я.

Голова кружилась. Зеркало, разбитое стекло Риса, жалобы Камиллы о слухе, который не работал в школе… в лесопилке… всё из-за того, что там была я. Из-за того, что всё, что я знала неправда.

— Знаю, многие фэйри боятся и ненавидят Нулей, — сказал он, будто я думала об этом. — Но это нормально. Они послушают меня. Я буду держать тебя в безопасности. Ты научишься контролировать это — сама же говорила, эта библиотека бесконечна. Мы найдем что-нибудь. Видишь, мы с тобой команда. Так всегда…

— Всегда что? — истерично воскликнула я. — Должно быть? Чтобы всю мою жизнь мне лгали? Должно быть, чтобы я убила своим рождением мать, чтобы я отделалась в пятнадцать лет от человека, воспринимающего меня как раба, чтобы узнать, что он даже не мой отец, и что мой так называемый «подарок» все разрушает? Я должна была оказаться в какой-то сумасшедшей жизни, с судьбой, к которой не подготовлена, должна…

Его рот накрыл мой, словно моля понять то, что он не может выразить словами. Я никогда не целовалась раньше, и никак не ожидала, что это будет так… настойчиво.

Он немного отстранился, осматривая, насколько ошеломленной я выгляжу.

— Я сказала Беа, — невольно произнесла я, будто поцелуй извлек из меня эти слова.

— Что?

— Про зеркало, — продолжала я, не в состоянии остановить себя. — Она знает, что я прихожу сюда.

Он резко встал, широко открыв глаза. Я потянулась к нему, но он отстранился.

— Думаю, она может помочь тебе, — умоляюще произнесла я. — она знала, что последний создатель зеркал…

— Конечно, она знала, — яростно закричал он. — Она та, кому было поручено его убить. Мне бы следовало лучше знать — Гримм, Тейлор, какая разница, — вы всегда против нас. Убирайся.

— Рис…

— Выметайся из моего зеркала, — прокричал он, и я со слезами на глазах поспешила вниз по лестнице.

Глава 17

Камилла

Она вошла в кафе. Как всегда, оно пустовало. Казалось, ее предположение относительно того, что в кафе не будут ходить, осуществлялось. Она удивилась звукам приготовления еды, доносящимся с кухни. Засунув руки в передние карманы худи, она облокотилась на дверную лутку. Он стоял спиной к ней, что-то сбивая в миске. Возможно, он готовил ее любимые лепешки.

— Гокей, — позвала она.

Каждый мускул Габриэля напрягся, словно от удара. Глядя на нее, он продолжал мешать, от чего чуть не упал.

— Ненавижу это имя, — ответил он. — Никогда не зови меня так.

— Не собираешься спросить, где я его услышала?

— Не имеет значения, — подозрительно легкий тон. — До тех пор, как ты снова не начнешь говорить так в моем присутствии.

Он озлоблен. Она не видела его таким годами, с тех пор как он стал ее опекуном. Понятно, она не нравилась ему поначалу. Он же нравился ей еще меньше. Раздраженный, нетерпеливый, беспристрастный. В какой-то момент они перестали бороться и стали командой. Как в тех повествованиях, что он ей рассказывал, она не заметила, когда перестала ненавидеть человека, вошедшего в ее жизнь. Но она замечала, когда перестает доверять ему.

— Это я, ведь так?

— Прости?

— Я Волк.

Медленно он поставил миску и повернулся к ней.

— Теперь я хочу знать, где ты была.

— Не имеет значения, — повторила она его слова. Она действительно начинала злиться.

— Расскажи мне сейчас. И не говори: «спроси меня позже», когда огненная женщина охотится…

— Да, — прервал он ее. — Это ты.

Она проглотила комок в горле. Все признаки указывали на нее, но она надеялась… одна ее частичка хотела продолжать лгать, потому что так спокойней.

— Так эта женщина, — начала Камилла.

— Ищет тебя, да. И убьет, если поймет что к чему.

— Почему? — спросила она, чувствуя, как страх сковал ее льдом. — Почему ненавидит меня?

— Не тебя. Силу, которая в тебе.

— Это не может быть настолько ужасно…

— Однажды я встречал Волка, — сказал Габриэль. — Самое страшное существо, которое мне приходилось видеть. Он был неуравновешенным, постоянно в подвешенном состоянии. Он уничтожил целый город. И становился всё агрессивнее. Он был живым эквивалентом худшего человеческого оружия, без намека на верность. Без цели. Без сопереживания. Он никого и ничего не любил, — он тяжело вздохнул. — И это я научил его этому.

Камилла удивленно посмотрела на него.

— Почему ты это сделал?

— Я эгоистичный и мелочный, — просто ответил он. — Я хотел наказать его родителей. И когда узнал, что у них родился Волк, понял, как это можно сделать. Я превратил его в ужасного монстра, и его мать была вынуждена убить его, — он беспристрастно смотрел на Камиллу своими темными глазами. — Она пронзила его мечем Тейлоров. Это был единственный раз, когда я видел, как его использовали.

Она подняла левую руку, выставляя на обозрение браслет, сковывающий ее.

Он вздохнул.

— Да.

— Ты сказал, что не крал его.

— Я солгал, — легко согласился он. — Я взял его у Тейлора шестнадцать лет назад. А потом, когда осознал, кем ты являешься, перековал его в этот браслет. Он стремиться искоренить магию, как и любой Нуль. Изменение формы не повлияло на его свойства. Но в таком виде, он останавливает, не убивает. Как одичавшая, ты не можешь колдовать, но это течет в твоих венах. Браслет выкачивает это, когда ты близка к тому, чтобы потерять себя.

— Выкачивает что?

Он больше не смотрел на нее, его взгляд сфокусировался на ее руке.

— Мою кровь? — вдруг поняла она. — Это пьет мою кровь?

Он ничего не ответил.

— Да что с тобой не так? — выкрикнула Камилла, пятясь за дверь. — Ты больной! Как ты мог так поступить со мной?

— Это для того, чтобы ты осталась жива, — сказал он. — Чтобы ты не причинила вред окружающим. Чтобы избавить тебя от вины.

— Думаешь, я бы навредила людям? — отрезала Камилла. — Ты так плохо думаешь обо мне, и считаешь, что я буду просто злиться и убивать без причины?

— Я знаю Волка, — ответил Габриэль. — Я столетиями наблюдал за ним. Каждый рождается через пятнадцать или двадцать лет — каждый отличается, но их суть одна. Они никогда не живут долго, когда достигают определенного возраста всё становится очевидным. Слишком откровенный насильственный характер. И сейчас, когда Эндер начала охоту… — он покачал головой. — Давай просто скажем, что то, что они доживают до двадцати — это уже чудо, которое я никогда не пойму.

Вещица на ее руке начинала пугать, как какой-то паразит.

— Камилла, пожалуйста, — попросил он. — Пожалуйста, послушай меня. Никогда не снимай браслет. Никогда. Я не всегда буду рядом…

— Ты бессмертен, — возразила девушка.

— Я не всегда буду рядом, — повторил он твердо. — И нет никакой гарантии, что Нуль сможет держать тебя под контролем, когда тебе исполнится шестнадцать, и Волк одержит над тобой верх. Браслет будет держать тебя в здравом уме. До тех пор, пока это будет так, он не одолеет тебя.

Камилла посмотрела на него, с отчаянным желанием поверить.

— Уверен насчет этого?

После всей этой лжи, она уже не могла полностью ему доверять.

— Как ты думаешь, для чего были все тренировки? — он с нежностью провел рукой по ее волосам, однако улыбка задела лишь уголки губ. — Если ты бросишь борьбу, я стану насильно кормить тебя чаем с молоком и шоколадными круассанами, пока ты не превратишься в гигантский мяч.

Камилла поморщилась.

— Фу, чай с молоком?

Габриэль пожал плечами и вернулся к размешиванию [замешиванию].

— Твой выбор. А теперь иди добавь немного блеска на ваш плакат, чтобы завтра на Богом забытом фестивале я смог насладиться видом позеленевшей Рин.

Камилла улыбнулась, хотя на сердце у нее все еще было тяжело.

— Это я, определенно, могу сделать.

Они всегда так делали, но, казалось, что поддразнивание и добродушное подшучивание закончилось навсегда.

На следующий день школа наполнилась буйством цветов, плакатов и шаров, тянущимся от угла к углу. Нежные бумажные снежинки свисали с потолка. Джул дотянулась до них одной рукой и покрутила в разные стороны.

— Думаю, это самый правдоподобный снег, который мы увидим в этом году.

Камилла усмехнулась, неся коробку с их материалами для фестиваля. Джул держала под мышкой скрученный плакат, стараясь не помять его, пробираясь через толпу. Несмотря на то, что до фестиваля оставалось достаточно времени, большинство учеников уже разложили свои работы, а их семьи и посетители зашли в зал. Камилла одела свою форму кендо, поскольку хотела принять участие в показательных раундах по борьбе позже. По правде говоря, она радовалась возможности одеться не так как все остальные. На Джул надето темно-фиолетовое платье из шелка, который обшит слоем кружева, что делало ее зрительно еще выше и тоньше. Хотя, возможно, это всего лишь каблуки.

Они следовали за потоком людей, проходя мимо столов с наполовину собранными проектами.

— Где Габриэль? Разве он не пришел с тобой? — спросила Джул, и Камилла указала подбородком на стол с пуншем и печеньем, возле которого Габриэль разговаривал с мисс Миллер.

Он выглядел как обычно, разве что более нарядно одет — ничто не указывало на его вчерашний вид.

— Твоя бабушка? — поинтересовалась Камилла.

— Высадила меня у школы, — ответила Джул, отыскивая их стол и срывая с него листок с именами Грэм, Райан, Сакамото, Тиг. — Сказала, что подойдет к началу. У меня такое впечатление, что подобные мероприятия — не ее стихия.

Полуулыбка отразилась на ее лице. Значит, Беа дома. Габриэль увлечен беседой. Ее собственное отсутствие где-то в течение получаса останется незамеченным. Камилла вручила Джул коробку со словами:

— Скоро вернусь, хорошо? — взглянув на Габриэля, смеющегося над шуткой Шарлотты, она добавила: — Если Габриэль спросит, скажи, я забыла кое-то в кафе.

— Хорошо, — Джул выглядела смущенной, но не возражала. — Только не заставляй меня делать это одной.

Камилла улыбнулась.

— Не буду.

Натянув свой любимый балахон, она поспешила на парковку. Если бежать, она доберется до дома Грэм за пять минут.

Камилла постучала в дверь, вглядываясь в ветхий Кадиллак возле гаража Беа. Она понимала, что Джул ждет ее, но такой шанс может и не выпасть еще раз.

Беа открыла дверь, удивившись ей.

— Камилла?

— Расскажите мне о Габриэле, — попросила она.

Мак

— Дестин может довести нас, мам. Он прямо за углом, не придется долго идти, — прокричал я, стоя возле холодильника. Я умираю с голода, но всё, что вижу — это лишь приправы и остатки запеканки с тунцом. Если мы поедем на машине, то сможем заехать в закусочную смерти*… мой желудок урчит в предвкушении.

— Сколько раз я должна повторить, чтобы ты не ездил с теми, у кого нет прав? — кричит она через две комнаты. — И не имеет значения, насколько это близко, нет прав — не езды.

Я чувствую себя некомфортно, одетый в то, в чем обычно хожу в церковь. Хейли, состоящую в комитете по декорациям, еще раньше отвез в школу папа по пути в аэропорт. Вот почему нам с Дестином нужно самостоятельно добираться на фестиваль, хотя я всё еще не понимаю, почему мама так строго относится к наличию прав.

Раздался громкий стук в дверь.

— Если это кто-то из почитателей, процитируй им что-нибудь длинное и приятное про суд и ад из Ветхого завета, вежливо скажи, что мы ходим в церковь два раза в неделю и закрой дверь, — прокричала мама из гостиной. — Почему в Библейском поясе кто-то да обязательно ходит от дома к дому… Серьезно… Это как продавать свечи возле мастерской свечей.

Улыбаюсь, касаясь дверной ручки, если вспомню большой кусок из Библии, будет здорово понаблюдать за их вытянувшимися лицами. Но человека по ту сторону двери не удивить судом и адом.

Ухмыляясь, Мередит прислоняется к дверному проему.

— Привет.

Инстинктивно пытаюсь закрыть дверь, но она просовывает ногу в тяжелом сапоге, мешая мне.

— Ты знаешь, где Волк, — говорит она с глазами сверкающими словно огниво. — Я чувствую его запах на тебе. Вы достаточно близки. Ты должен мне после этого отвратительного заклинания в лесу.

Она одета в коричневую кожаную куртку, но из-под нее выглядывает все та же блузка, порванная в том месте, где ее проткнула скала. Ее кожа бледная и без всяких ран. Я нервно сглатываю. Она не может быть здесь. Это мой дом. Я здесь живу.

— Очаровательный бесенок провернул отличную уловку, — говорит она. — Делали ли вы тоже заклинание, позволяющее скрыть волка? Ты достаточно молод, чтобы иметь подобные таланты. Я не смогу следовать за зверем, как предполагала, но я могу преследовать тебя, сжигая всё, к чему прикасаюсь, пока ты не отведешь меня к нему, — она смотрит через мое плечо и ухмыляется. — Это он?

Я ощетиниваюсь, инстинктивно зная, что Дестин вышел из кухни.

— Это не он, — говорю я быстро. — Побеспокой кого-нибудь другого. Я не знаю, кто этот твой глупый Волк.

— Знаешь, — заявляет она, глядя на меня сверху вниз.

— Мак, — предупреждающе окликает Дестин.

— Нет, я серьезно, — говорю я, надеясь, что выгляжу уверенно. — Это мой дом. Ты не можешь войти.

Она плотоядно усмехается.

— Думаешь, я вампир, который не сможет перейти порог без приглашения? Чтиво о монстрах и кино не правдивы. Ты не имеешь ни малейшего представления, с чем столкнулся, маленький мальчик. Я всё еще сдерживаюсь, потому как считаю тебя забавным. Хотя уже начинаю думать иначе. Если ты хочешь продолжать жить своей спокойной маленькой загородной жизнью, то выдашь мне Волка. Это дом такой хрупкий… — произносит она, глядя на деревянные балки и карнизы на крыльце.

— Ты сошла с ума. Я не знаю никакого Волка, — повторяю я. — Ты выдумываешь

Она не может. Она не может поджечь мой дом. Моя мама в гостиной.

— Если не уйдешь, я вызову полицию.

Она громко смеется над моими словами.

— Давай. Давай. Люблю полицейских. Они, как правило, курильщики, — она говорит с британским акцентом все тише, заговорщицки. — Легкие, полные смолы, мой мальчик, горят так же легко как древесный уголь. Выжигание людей изнутри — довольно интересное зрелище.

Я сжал пальцы на ручке двери, чтобы унять дрожь. Что мы делаем? Это реально? Это дерьмо не произойдет с моим домом. Здесь мои вещи. Это место, где я прячу косметику сестры, играю в видеоигры, отмечаю День Благодарения с моей семьей, Дестином и его отцом. Когда ищешь приключения, они не должны следовать за тобой и сжигать дом.

— Так мы собираемся все-таки сотрудничать? — говорит она, наблюдая за моим лицом.

Я сглатываю, слыша в голове предупреждение Тейлора. Что я делаю?

— Мередит? — мама выходит из гостиной.

Погодите. Что? Женщина на пороге выглядит растерянной, как и я.

— Боже мой, Мередит! — восклицает моя мама, подбегая и заключая ее в объятья. — Не могу поверить, что ты появилась. Я думала, что никогда не увижу тебя снова. Почему ты не в Лондоне?

— Я… эээ… — Мередит не знает, что ответить. — Хотела тебя проведать, — неубедительно отвечает она, но мама покупается на это.

— Не могу поверить, что ты вспомнила, где я живу!

— Да, это я, — говорит она. — Всё помню. Это то, что я делаю. Как стальной капкан, — она стучит пальцем по черепу.

Что, черт возьми, происходит.

— Мама, — пытаюсь вмешаться я.

— О, Мак, это моя давняя подруга из колледжа. Мередит Эндер. Я когда-то училась год в Лондоне, — говорит мама

— Веселое времечко было, — ответ Мередит звучит так, будто она не вспоминает, а сопоставляет факты.

— Слишком веселое, — подтверждает моя мама с негромким смешком. — Интересно, нам еще запрещено заходить в тот паб?

— Это было давным-давно, — неопределенно отвечает Мередит.

Моя мама тяжко вздыхает.

— И не напоминай. Начинаю чувствовать свой возраст. Но смотря на тебя, и не скажешь, что ты как-то изменилась. Так ты собираешься зайти?

— Мама! — громко протестую я. Как она может знать этого человека, если до сих пор хочет, чтобы она зашла в дом.

— Мак, в чем твоя проблема?

В чем твоя проблема? Хотелось мне крикнуть в ответ, но она не поймет. Татуированная женщина злобно мне улыбается и следует за мамой в гостиную.

— Хорошее жилье, — комментирует она.

— Мы неплохо живем, — скромно говорит мама. — Правду говоря, иногда я просыпаюсь и не понимаю, как здесь оказалась.

— Чьи это мальчики? — Мередит взглянула на Дестина, и я тупо остановился в коридоре. — Они не могут быть твоими.

— Мой только Мак, — говорит она, улыбаясь мне. — Дестин живет по соседству. Хотя он так часто находится у нас, что и его уже можно назвать моим.

— И то правда, — комментирует Мередит, с любопытством смотря на меня.

Не понимаю внезапно возникшего интереса.

— Он не похож на тебя. Волосы, — она неопределенно махает рукой между мной и мамой.

Мама застенчиво приглаживает свои кудри.

Мне хочется выйти и позвать на помощь, но я не могу оставить свою маму наедине с сумасшедшим магическим поджигателем, несмотря на то, что они давние приятели с колледжа.

И, кроме того, кто может мне помочь? Кто может знать, что делать с этой женщиной? Мысль появляется в моей голове. Миссис Беа. Она знала, что следует делать в библиотеке. Она практически содержит беса в качестве домашнего животного. Возможно, она сможет помочь. Но оставлять маму наедине с огненной леди. Я смотрю на Дестина. При первейшем телепатическом обмене, могу сказать, что у него возникла та же идея.

— Ты забыл ту штуку в библиотеке? — спрашиваю его.

— Ага, — отвечает он.

Миссис Беа не работает сейчас, значит, она дома, но Мередит, возможно, подумает, что мы выкручиваемся, чтобы привести Волка. Я на это надеюсь.

— Ты должен забрать ее, — уверенно заявляю. — Я подожду здесь.

— Уверен? — спрашивает Дестин.

— Ну, это мой дом, — говорю я.

Надеюсь, этого достаточно, чтобы мама ничего не заподозрила. Дестин, кажется, это понял.

— Скоро вернусь, — он кивает, бросает беглый взгляд на мою маму и выходит за дверь.

Он тоже заботится о моей маме, я понимаю это. Она в значительной мере заменяет ему мать, после того как его собственная ушла, бросив Дестина в восьмилетнем возрасте. Сейчас пришло время нам позаботится о ней.

— Мак, что это было? — произносит Мередит из гостиной, уже чувствуя себя как дома. — Почему бы тебе не угостить нас с твоей мамой выпивкой? Уверена, у вас отличный бар.

— Немного рановато для этого, — смеется мама.

— Значит, у тебя есть что-то хорошее. Что-нибудь алкогольное, — заявляет Мередит. — Принеси.

— Хорошо, — смягчается мама, краснея, — я держу кое-что особенное, как раз для таких случаев.

Она встает и идет на кухню. Я пересекаю гостиную и сажусь в кресло подальше от Мередит, усевшейся на диван и положившей ноги в потертых ботинках на журнальный столик.

— Ты не можешь удерживать мою маму в заложниках, — говорю я непритязательно.

— Но ведь это работает, — Мередит бросает на меня хитрый взгляд. — Расслабься, мальчик, как только я получу Волка, я исчезну. Честное скаутское. Лучше бы твой дружок привел его.

— Он приведет.

— Отлично. Тогда мы вернемся к повседневной жизни. Я забуду, что когда-либо видела твое мизерное лицо и навсегда уеду из Хэйвенвуда. Наверное. Вероятно. Не могу обещать.

Мама возвращается с подносом, на котором два бокала и бутылка с темной жидкостью.

— Именно то, о чем я говорила! — радостно восклицает Мередит. — Хорошо сделано, МакЭбби. За что пьем?

— За старых друзей? — улыбается мама.

— За старых друзей, — соглашается Мередит, поднимая бокал. — И за нахождение потерянного, — она усмехается мне и выпивает.

Дестин, беги быстрее.

Камилла

Беа села за кухонный стол напротив Камиллы, она выглядела серьезной.

— Уверена, что хочешь знать?

— Ты говорила, что Габриэль бывал в Хэйвенвуде раньше. Расскажи мне.

— Дважды, на моей памяти. Впервые он появился перед тем, как сожгли лесопилку. Он был осмотрительным, не производил особого впечатления, и, правду говоря, я едва ли его замечала, до его возвращения через шестнадцать лет. Он устроил целый спектакль, занимаясь исследованием, как он говорил, для лучшего места для эксклюзивной частной школы. От имени Унимо.

Камилла думала, ее трудно удивить, однако Бее это удалось.

— Работал на Унимо?

— Мы были бедным южным городком, но пришел он, раскидываясь деньгами, и мечтая о престижном заведении, — сказала Беа. — Люди поверили. Местное самоуправление пускало на него слюни. Он хотел выкупить мой сад, — Беа помрачнела. — Предлагал мне смешные суммы. Я же не доверяла его интересу и отказалась продать земли, принадлежавшие семье. В конце концов, мы живем здесь с тех пор, как пересекли зеркало и поменяли фамилию. Я не отдала бы землю какому-то чужаку. В конце концов, он согласился на другое предложение. МакАлистер продал корпорации Унимо земельный участок, на котором сейчас и располагается школа, заработав целое состояние.

— Но почему? — спросила Камилла. — Что хотят Унимо?

— Не знаю, — призналась Беа. — До их приезда в Хэйвенвуд, я даже не слышала о них. Понятно только то, что они заинтересованы в этом районе и привлечении одичавших и фэйри — но я не могу понять их мотивы. Я не планировала отдавать им Джул, но когда увидела ее… просто слишком испугалась.

Испугалась? Джул?

Кто-то громко постучал в дверь.

— Миссис Беа! Миссис Беа! — послышались крики.

Она поспешила к двери, обнаружив за ней вспотевшего и тяжело дышавшего Дестина, казалось, он пробежал ни одну милю.

— Татуированная леди, — произнес он на одном дыхании. — Она в доме Мака.

— Нет, — охнула она, побледнев и схватив ключи.

Дестин объяснил, что произошло по пути к дому Мака. Руки Беа на руле были напряжены.

— Что за идиот! — простонала Беа. — Что он думает, он сможет сделать? Он беспомощен, как и Эбби.

— Он послала меня к вам, — напомнил Дестин.

Ее рот изогнулся в мрачной усмешке.

— Эта проблема намного больше, чем вы предполагаете. Мередит не было в Хэйвенвуде шестнадцать лет, и она не может помнить и минуты из этого. Если бы мы знали, кто ее цель, где Волк, то могли бы начать планировать…

— Хм… — откликнулась Камилла. — Ну…

В зеркале дальнего вида Беа нашла взглядом Камиллу. Беа выругалась.

— Это ты, не так ли?

— Ты? — воскликнул Дестин, невольно отодвигаясь от Камиллы.

Перо выскользнуло из воротника и скользнуло между ними.

— Прекрасно, — проворчала Беа.

Она остановила машину около большого привлекательного двухэтажного дома с тщательно ухоженным садом.

— Вы двое остаетесь в машине, — настойчиво произнесла она. — Дестин, если что-то случится, — Беа передала ему ключи, — едешь в школу, находишь Тейлора и рассказываешь ему…

Именно в этот момент открылась входная дверь. Мак выбежал им навстречу.

— Идемте, — взволновано сказал он. — Всё в порядке, но, думаю, нужно…

Беа быстро вышла из машины и последовала за ним в дом. Дестин и Камилла переглянулись и направились за ними.

Внутри женщина, одетая в кожу валялась на дорогом по виду ковре, прижимая к себе пустой стакан из-под виски. Коротко-стриженная блондинка — Камилла предположила, что это мать Мака — склонилась над ней. Заметив их, она выпрямилась, сложив руки на груди, и слегка улыбнулась шокированной Беа.

— А вы говорили, что обучение актерскому мастерству — пустая трата времени.

Беа слегка покачала головой, будто пытаясь прояснить мысли.

— Беру свои слова обратно, Эбби, беру все их обратно. Что ты сделала?

Миссис Дюпре подняла хрустальный графин, наполовину заполненный темной жидкостью.

— Я держу бутылку для особых случаев. Даже у бессмертных нет иммунитета от сшибающих с ног капель. Она, возможно, и забыла, когда последний раз приезжала в город, но не я, — она издала неприличный звук. — Лондон. Хотела бы я учиться там.

— Она не будет счастлива, когда проснется, — мрачно заметила Беа.

— Пожалуйста, скажи, что у тебя есть план на случай непредвиденных обстоятельств, — миссис Дюпре обеими руками обняла Мака и Дестина за плечи. — Вы поступили очень умно, мальчики, но напомните мне позже прочитать вам лекцию о разговорах с незнакомцами.

Мак со страхом посмотрел на маму.

— Ты вроде гения, — озвучил он слова, не раз приходившие ему на ум.

— Было бы трудно предвидеть Эндер, лежащую на твоем полу, дорогая — сказала Беа. — Но есть способ, как задержать ее на некоторое время… помоги мне отнести ее в машину.

Миссис Дюпре от удивления округлила глаза.

— Что?

— Делай, как я говорю, девочка, пока она не проснулась, — отрезала Беа. — Или ты этого хочешь?

Лицо миссис Дюпре стало суровым.

— Да, мэм, — ответила она. — Да, мэм, я сделаю.

Мак

Нам пришлось надеть термостойкие рукавицы, чтобы дотащить Мередит до машины Беа, а после и до ее дома. Нам с Дестином пришлось потрудиться, чтобы вытащить ее из машины, но мы справились. Я просто надеюсь, что у Беа действительно есть способ удержать ее. Мередит может проснуться в любую минуту, и я сильно сомневаюсь, что она обрадуется тому, что ее опоили и похитили. Ничего не объясняя, Беа направляет нас в ее [свою] комнату с чашками.

— Что, фарфор — ее криптонит? — раздраженно произношу я.

Беа бросает на меня испепеляющий взгляд, подходя к шкафу, расположенному вдоль стены, и поворачивает книгодержатель в форме шахматной фигуры. С грохотом книжный шкаф уходит в стену, открывая взгляду ступени, ведущие вниз, и компьютерный монитор, спрятанный в нише.

— Еще одна лестница, — хладнокровно говорит Беа. — Быстрее, у нас мало времени.

Стерев изумление с наших лиц, мы с Дестином тащим бессознательную бессмертную по каменным ступеням вниз, ощущая как воздух становится прохладным и сухим.

Беа рукой останавливает Камиллу на первой ступени.

— Оставайся здесь, — говорит она ей. — Следи за монитором.

Понятно, что Камилла, как и я, не считает, что смотреть в монитор — такая уж необходимость, но она выглядит даже благодарной.

В машине она села так далеко от Эндер как могла… и шла в дом на расстоянии от нее. Я задался вопросом: раньше Камилла ничего не боялась, а оказывается ее страшит алкоголичка-поджигательнца пяти с половиной футов. Беа набирает код на клавиатуре и дверь распахивается.

— Это какие-то шпионские штучки, миссис Беа, — комментирую я.

— Моя вторая машина — Астон Мартин, — говорит она.

— Правда? — оживился я.

— Нет, — отрезает она, начиная спускаться в подвал.

Каждый кусочек комнаты сделан из камня. Пол, потолок, стены, даже дверь с внутренней стороны из гранита. В центре комнаты стоит клетка размером около двадцати квадратных футов, сделанная из гранита и с толстыми колонами вместо решетки.

Если у Мередит нет суперсилы, вряд ли она выберется.

— Она же не суперсильная? — спрашиваю я.

— Насколько я знаю, нет, — отвечает Беа. — Она, может, и неуязвимая, но она не Супермен.

Дестин нервно оглядывается.

— Надеюсь, у нее нет друзей с суперсилой?

— У нее нет друзей, — говорит Беа, открывая дверь клетки.

Мы кладем растрепанную женщину в кожанке на пол и выходим. Я, например, рад, что могу снять перчатки. Я потею, находясь длительное время в близости от ее пышущего жаром тела. Беа закрывает клетку на каменный замок.

— Идите наверх, — говорит она нам. — Она зациклена на тебе, и если увидит, это может ее спровоцировать. Я хочу посмотреть, как много она знает.

Мередит слегка пошевелилась — и это всё, что мне понадобилось, чтобы пулей взлететь по лестнице. Мы с Дестином присоединились к наблюдающей за монитором Камилле. Он показывал четкое изображение клетки и даже со звуком. Должно быть, камера стоит в углу комнаты.

Надеюсь, миссис Беа знает, что делает.

— Почему не сказала, что ты Волк? — спокойно спрашивает Дестин у Камиллы.

— Я не знала. До вчерашнего дня.

У меня отвисает челюсть.

— Серьезно? Ты была им все время?

Слышится стон Эндер, и мы обращаем наше внимание на камеру. Мередит опирается на руки, пошатываясь.

— Тьфу, такое чувство, будто меня распластали по полу. МакЭбби, у нас есть еще?

Если она ничего не помнит, почему называет мою маму этим нелепым прозвищем?

— Боюсь, что сейчас тебе придется испытать другого рода гостеприимство, — говорит Беа, оставаясь на значительном расстоянии от клетки.

Мередит смотрит на нее мутным взглядом через спутанные волосы.

— Святой ад, ты постарела. Погоди, кто ты? — она прокашливается, облокачиваясь на гранитную колону. — Забудь об этом, мне все равно. Через минуту я сожгу это место дотла вместе с землей, — она снова кашляет. — Она не шутила, говоря про кое-что особенное.

— Мы под землей на уровне двух этажей, — произносит Беа. — Запали всё вокруг, и будешь погребена под пятьюдесятью футами земли и камней.

Казалось, Мередит только сейчас заметила клетку.

— Камень? Умно. Ты уже запирала меня здесь раньше? Погоди, не отвечай.

— Впервые ты приехала в Хэйвенвуд в тысяча девятьсот…

— Я СКАЗАЛА, НЕ ОТВЕЧАЙ, — ревет Мередит, бросаясь на колоны.

Искры кружат вокруг нее.

Беа даже не шелохнулась, спокойно за ней наблюдая.

— Это может занять некоторое время, но я прожгу себе путь отсюда, — рычит она. — В конце концов, воспламеняется всё, даже камень. Твои пятьдесят футов щебня станет для меня неудобством, не более. Я достаточно живуча. Посмотри в словаре. Живучесть. Существительное. Мередит. Когда же вы люди поймете, что создавая препятствия мне, вы вредите себе?

— Почему ты здесь? В Хэйвенвуде нет ничего интересного для тебя.

— Старуха, ты врешь, — заявляет Мередит. — Волк здесь, я чувствую его, словно кровавый туман в воздухе. Я должна найти и уничтожить его. Это то, что я делаю. Я скажу тебе тоже, что и мальчишкам Харди, чем быстрее вы мне выдадите его, тем быстрее я от вас отстану. Вы вернетесь к своей скучной жизни, я — в паб. И все в выигрыше.

— А что, если я навсегда оставлю тебя здесь?

— Я ведь только что сказала тебе: всё… плавится, — говори Мередит, а от ее пальцев начинает дымиться колона.

— Я уже потеряла двоих из-за тебя, — говорит Беа. — И не потеряю еще одного.

Она поворачивается спиной к клетке и идет к двери.

— Ты думаешь, что сейчас он милый, — кричит ей в спину Мередит. — Но через пару месяцев он начнет убивать людей, и ты будешь умолять меня прикончить его.

— Я не понимаю фанатиков, — отвечает Беа. — Уже нет.

Она нажимает что-то на клавиатуре, и тяжелый камень за ее спиной закрывается. Она поднимается в чайную комнату.

Мы с Дестином и Камиллой ожидаем возле компьютерной панели. Беа оглядывает нас долгим, внимательным взглядом.

— Вам нужно в школу, — говорит она.

— И просто оставить ее здесь? — протестую я.

Монитор показывает огненный шторм вокруг Мередит, колоны клетки раскаливаются докрасна.

Беа прослеживает мой взгляд.

— Да, — говорит она. — Сейчас это самое опасное место. Нам необходим Нуль. Нам нужен Джон Тейлор.

________________________

*Drive thru — возможность обслуживания посетителей ресторана, не заставляя их покидать свои транспортные средства.

Глава 18

Джул

Камилла сказала, что вскоре вернется, но, похоже, она задержится надолго. Размещая наш эксперимент на столе, я все же надеялась, что она вскоре появится. Я не знаю, как долго смогу стоять тут в одиночестве. Я не видела ни Мака, ни Дестина. Что могло их задержать? Хотя, возможно, я просто не заметила их. В школе полно учеников и их семей, толпящихся около столов, драпированных белой тканью, с различными научными проектами.

Я отступила от стола, чтобы полюбоваться результатом наших рук дела. Хотя, если быть честной, то рук Камиллы в большей степени. Плакат содержал всю необходимую информацию о нашем эксперименте с невидимыми чернилами, поданную ярко и комично. Камилла называет этот художественный стиль — «чиби», который означает необычайно милые крошечные туловища и огромные головы.

— Думаю, блестящие краски были правильным выбором, — сказала я сама себе.

— Я так не думаю, — произнес презрительно знакомый голос.

Я обернулась — за мной стоял Рис, скрестивший руки на идеально выглаженной рубашке.

Чувство вины поднялось во мне наряду с негодованием. Мои движения были резкими, когда я начала перебирать бумаги, разлаживая их по ходу проведения эксперимента с невидимостью. Хотелось бы мне стать невидимой прямо сейчас.

— Я думала, ты не придешь, — сказала я ему, сосредоточившись на плакате.

— Я должен был принести вам это.

Я повернулась, что взять у него папку. Статья. Правильно. Его вклад. Мы встретились взглядами, и я поспешила отвернуться. Он все еще злился на меня.

— Спасибо, что принес, — сухо сказала я, возвращаясь к пробиркам.

Он издал тихий звук удивления у меня за спиной.

— И это всё? — спросил он. — Это всё, что ты собираешься сказать?

— Я не собираюсь извиняться, если ты об этом, — ответила я, пытаясь сделать так, чтобы мой голос не колебался.

— Ты обещала мне…

— Ты шантажировал меня, чтобы я дала тебе обещание, — сказала я, резко поворачиваясь к нему. Сейчас я достаточно зла, чтобы выдержать его взгляд. Из-за моих каблуков наши глаза оказались на одном уровне. Я старалась говорить тихо, чтобы не привлечь нежелательное внимание.

— У тебя в залоге мой дневник. Ты ведешь себя так, будто я предала твое доверие, но как я могу доверять тебе, когда ты угрожаешь мне?

Это возымело эффект. Сбитый с толку, он осторожно подбирал слова:

— Я должен был… ты… не знаешь, что поставлено на карту…

— Я знаю, что если ты действительно станешь королем в один прекрасный день, ты никогда не добьешься лояльности, продолжая воздействовать на людей с помощью страха.

Я не хотела его злить, но я знала, что он может вести себя лучше, и он не должен постоянно обращаться к запугиванию. Если никто не приведет Рису сравнение, то он никогда не начнет вести себя по-другому.

— У вас всё в порядке? — спросил Тейлор, не отводя взгляда от Риса.

Рис зло на него взглянул, их неприязнь обоюдна.

— Ничего, что бы вас касалось.

Глаз Тейлора дернулся.

— Всё, что происходит в стенах школы касается меня, Райан. Правила составляет директор, но я тот, кто приводит их в исполнение.

— А как насчет того, что за пределами школы? Вы забыли, чья юрисдикция распространяется там?

— Определенно, не твоя, — уныло ответил Тейлор. — Ты не по ту сторону зеркала, Райан. Не знаю, что внушает тебе твоя мать, но у тебя нет королевства здесь.

— Пока, — ответил Рис.

Взгляд Тейлора похолодел.

— Только не говори это директору, — произнес он, словно в шутку.

Взглянув на меня практически раскаивающимся взглядом, Рис пошел прочь.

— Члены королевской семьи, — вздохнул Тейлор. — Они думают, что им принадлежит всё.

Он знает? Я даже не могла взглянуть на Тейлора, несмотря на то, что мне этого хотелось. Хотелось, еще раз посмотреть в его глаза. Интересно, они такого же цвета, как и мои? Знал ли он всё это время? Имел ли малейшее представление?

— Ты видела Шарлотту? — спросил он, оглядывая толпу. — Она должна была регулировать этот беспорядок.

— Она разговаривала с Габриэлем некоторое время назад, — ответила я.

— И на днях, — пробормотал он, практически себе под нос. — Она собирается совершить то, что не сможет потом поменять…

— А вы собираетесь сказать: «Я же тебе говорил»?

Он взглянул на меня, его карие глаза полны холодной силы.

— Или промолчите, — исправилась я.

— Забудь это. Пойду, проверю классы, — проворчал он, уходя в направлении боковой двери.

Я вернулась к плакату, удивляясь, почему некоторые люди только кажутся страшными. Где Мак, когда так необходимо равновесие.

Будто я призвала его, он появился рядом со мной.

— Святое дерьмо, ты не поверишь, что произошло, — сказал он.

Дестин и Беа стояли позади него.

— Ты видела Джона Тейлора? — спросила Беа, внимательно осматривая толпу.

— Только что был здесь, — ответила я, неуютно чувствуя себя от беспокойства, которое они выражали. — Пошел искать Шарлотту. Пойду, позову его. Присмотрите за столом, пока не вернется Камилла?

— Унимо перехватила ее, когда мы зашли забрать ее вещи с кендо, — сказал Мак.

— Она была с вами?

— Просто найди Джона, — отрезала Беа. — Мы все объясним, когда вы с Джоном вернетесь.

— Хо-хорошо, — согласилась я, направляясь к двери, за которой исчез Тейлор.

Я заметила кого-то внизу на лестничной площадке. Я пошла туда, думая, что это Тейлор, но оказалось, что — Габриэль.

— Что ты… — начало было говорить я, но он закрыл мне рот рукой, указывая на трех людей, стоящих выше по лестнице.

Тейлор

Вот и она.

Я обошел зал, пока не заметил ее в фойе, разговаривающей с кем-то. Ее собеседник стоял ко мне спиной, я видел его темные волосы и длинное шерстяное пальто. Это должно быть Габриэль. Они с Шарлоттой проводили много времени вместе. Шарлотта всегда плохо разбиралась в мужчинах, и ее вкус еще больше испортился, с тех пор как ее братья уехали из города. Она имеет привычку привязываться к людям, которые используют ее в достижении своих целей. И Габриэль — последний человек с кем бы я ее мог представить.

Я собирался окликнуть ее, отругать, что ушла с фестиваля и не присматривает за учениками. Но этот человек оборачивается, замечает меня, и быстро наклоняется к Шарлотте, целуя. Инстинктивно, я понимаю, что этот поцелуй специально для моих глаз. Я замираю, кровь холодеет в моих жилах. Саймон.

Я всегда знал, что, в конце концов, он вернется. Но это не то, что я ожидал. Саймон отступает от Шарлотты, ухмыляясь мне в лицо.

Я неправ. Он намного хуже Габриэля.

Шарлотта оборачивается, сверкая ярко-рыжими волосами.

— О, Джон… Смотри, Саймон вернулся домой!

— Это то, что я думаю? — говорю, настолько ровно, насколько могу.

— Посмотри на себя, Тейлор, ты почти что старенький профессор. В точности такой же, как я ожидал, — говорит Саймон, оценивающе осматривая меня и обнимая Шарлотту за плечи.

Я не видел его в течение десяти лет, но он не особо изменился. Появляющиеся морщины на лбу, двухдневная щетина. Темные круги под глазами, крепко сжатые губы.

Но некоторые девушки ведутся на это.

— Я… прости, что не говорила тебе, — сказала Шарлотта. — Я знаю, что ты волновался за него, но он в порядке.

Черт, Шарлотта. Он не может относиться к ней серьезно. Он никогда не обращал на нее внимания. Это своего рода наказание, которое он устроил для меня. Потому что как бы я не хотел забыть, Шарлотте всегда он нравился. Все те ужасные бойфренды, которые у нее появлялись за все эти годы, лишь замена Саймону. Она разваливалась на части, когда Кира и Саймон сбежали в выпускной год.

— Честно говоря, я не волновался, — отвечаю я.

Саймон прислоняется к перилам, выглядя так, будто он на своем месте. Это задевает меня.

Он никогда не был частью этой школы, он ушел даже прежде, чем ее построили. Я никогда не притязал на Шарлотту, но Хэйвенвуд — часть меня. Я ненавижу ее большую часть времени, и возможно, это заклятие связало меня с ней, но это моя школа, не его. Здесь я ему не подчиняюсь.

— Ты не собираешься рассказать ему нашу радостную новость, Шарлотта? — говорит Саймон.

Шарлота нервничает.

— Скоро появится еще один Грэм, — говорит она плавно. — Настоящий, на этот раз.

Я смотрю на Шарлотту. На ее живот. Она поправилась.

— Джон, не смотри на меня так, — умоляет Шарлотта. — Это хорошая новость.

«Тогда почему ты выглядишь такой виноватой?» — думаю я. У меня в ушах начинает шуметь. Половина меня хочет убежать, по крайней мере, на расстояние связывающего заклинания. Другая половина хочет убить Саймона на месте.

— Это так похоже на него, — говорит Саймон, не отводя от меня взгляд. — Теперь понимаешь? Каково это?

— Каково это? — переспрашиваю я через зубы.

— Ты серьезно собираешься делать вид, что ничего не произошло? — он внезапно закипает, толкая Шарлотту в мою сторону. — Я страдал годами из-за тебя, пытаясь понять, почему мои силы не работают в собственном доме. И я освободился от тебя… Я должен был быть в порядке. Но каждую ночь я приходил в свою квартиру, где ждало маленькое отродье, а мои силы уменьшались и исчезали. Ты думал, что я никогда не пойму? Думал, я настолько глуп?

Я перестал дышать, слушая его.

— Нет, — говорю я, а ужасная ночь, которую я пытался забыть, возникает у меня в памяти. Я так ненавидел ее за то, что она манипулировала Саймоном. И мной.

Шарлотта смотрит на меня как на незнакомца. Я пытаюсь унять возрастающую панику.

— Нет, — еще раз говорю я. — Ты придумываешь, Джул не…

— То есть, ты никогда не спал с Кирой? — требовательно спрашивает Саймон, и я вздрагиваю.

Эти слова, сказанные вслух, кажутся слишком реальными. Я хочу, чтобы это было невозможно. Чтобы в ту ночь ничего не случалось.

— Скажи мне правду! — кричит Саймон.

Мой голос звучит тихо по сравнению с его.

— Раз, — сглатываю, — только один раз.

— Одного раза достаточно, — отрывисто говорит Саймон. — Ты хоть имеешь представление о том, что сделал? Я провел исследование. Я знаю пророчество. Рожденный абсолютной властью и бессилием, — он смеется, и эхо проносится по всему атриуму. — Это твоя девчонка. Монстр из всех монстров. Если бы она была моей, действительно моей, ничего этого бы никогда не произошло. Кира никогда бы не оставила меня. Я никогда бы не украл зеркало у Габриэля Кацуро, а он бы не привез сюда своего питомца Волка. Эндер бы не преследовала его здесь. А я бы не заставил Шарлотту проходить через это, — он целует ее в лоб, но его улыбка остается жестокой.

— Саймон! — она отталкивает его, восклицая с ужасом и трепетом.

— Но всё это произошло, — Саймон смотрит на меня. — И это твоя вина. Я хочу, чтобы ты помнил, что это ты разрушил мою жизнь, когда будешь смотреть на останки своей.

— Саймон, — протестую я, но окна начинают плавиться, стекло стекает и складывается в острозубчатую форму, плавающую в воздухе. Они плавают вокруг него, создавая барьер из кристаллических ножей.

— Моя мать сказала тебе, где зеркало моего отца? — спрашивает он, продвигаясь вперед. — Его шедевр, ведущий в Междумирье. — стеклянные ножи крутятся вокруг него. — Отдай мне зеркало, и я, возможно, уйду по-тихому.

Я протягиваю руку, пытаясь оградить Шарлотту. Боже мой, она носит его ребенка. Он сошел с ума? Я пытаюсь дотянуться до той части меня, которая держит учеников под контролем, но ничего не происходит. Та же тяжесть, которую я чувствую с детства. Тяжесть, которая подсознательно удерживала Саймона от его истинной силы, той части, которой не место по эту сторону зеркала.

Он посмеивается над моей растерянностью.

— Я выработал иммунитет от Тейлоров за все эти годы, — рычит он, произнося фамилию словно проклятие.

— Тебе нужно лучше тренироваться, если хочешь справиться с кем-то подобным мне. А теперь давай посмотрим, — говорит он, доставая из кармана ручное зеркало с серебряной оправой в виде лозы, — где твоя дорогая дочь?

Джул

Габриэль внезапно убрал руку от моего рта. Он достал из кармана какой-то пузырек и бросил его через перила. Он разбился на полу у ног моего па… Саймона, начался клубиться желтым дымом. Все трое закашлялись, оседая на пол, без сознания. Стекло, кружащее вокруг Саймона, с грохотом упало на пол.

— Это заклинание? — спросила я.

— Или наука, — ответил Габриэль, — зависит от того, у кого ты спрашиваешь. Сомневаюсь, что когда Шарлотта давала его мне, она думала, что станет той, на кого оно будет направлено, — проговорил он, начав спускаться по лестнице.

Я нерешительно последовала за ним.

— Возвращаю его назад, — Габриэль забрал из рук Саймона зеркало, положив его в карман своей куртки. Затем из другого кармана он достал небольшой свиток. Он положил его в руку Тейлору, разжав его пальцы.

— Если бы этого было достаточно… — пробормотал он.

Даже в бессознательном состоянии папа… Саймон выглядел затравленным, протягивая руки к чему-то, чего не было.

Очки Тейлора сползли с носа, открывая длинные ресницы, такие же, какие я видела в зеркале. В конце концов, он действительно не знал. Так что, я всего лишь ошибка, которую он совершил. Рожденная абсолютной властью и бессилием. Что папа хотел сказать этим?

— Ты говорила, что хочешь помочь Камилле, — сказал Габриэль, смотря в сторону зала. Она должно быть сейчас там, разогревается для товарищеского поединка. — Как далеко ты готова зайти?

— Что ты имеешь в виду?

— Она Волк, — я ахнула. — Мередит пришла, чтобы уничтожить ее. Но мы не можем использовать меч Тейлора, не подвергнув Камиллу воздействию ее собственной силы. Она будет потеряна. Но существует другой способ нейтрализовать Мередит, — сказал он, его черные волосы разметались вокруг его лица, когда он резко повернулся ко мне. — Я не был уверен, как добраться до него, до настоящего времени. Оружие спрятано внутри зеркала. Думаю, ты знаешь одно такое. Мы должны добраться до него раньше Саймона. Камилла не будет в безопасности, пока Мередит бродит вокруг, и никто не будет в безопасности, если Саймон заполучит то зеркало.

Беа говорила мне никому не показывать зеркало. Но если Саймон не мой отец, то Беа — не моя бабушка. Не совсем так. Мое сердце сжалось. Я ведь ей ничего не должна. Наверное, она поклялась скрывать его, но жизнь моего друга намного важнее, чем старое пыльное обещание.

Чувство вины вспыхнуло во мне. Беа помогла мне, всем нам, даже Камилле, несмотря на ее недоверие к Габриэлю. Но мысль о том, что Мередит схватит Камиллу… найти кучку пепла, зная, что я могла спасти ее…

— Это только чтобы найти оружие? — спросила я.

— Туда и обратно, — ответил Габриэль. — Нет необходимости задерживаться дольше, чем необходимо.

Казалось, он нервничал. Не хотел идти. Это помогло мне принять решение.

— Хорошо, — согласилась я, не отрывая взгляда от Тейлора.

— Показывай дорогу.

Монстр из всех монстров, как сказал папа. Но ведь он просто завидовал… ведь так?

На небе не было ни облачка, когда машина Габриэля остановилась около дома Беа. Из трубы клубился дым вмести с искрами пламени, грозящими воспламенить крышу.

— Что…? — удивилась я увиденному.

— Это здесь всё-таки, — мрачно произнес Габриэль. — Я был уверен, что это в школе. Но, похоже, недооценил ее паранойю.

— Что здесь?

— Беатрикс думает, что она сможет сдержать неудержимое, — ответил он. — Скорее, нужно исправить ее ошибку, пока дом не сгорел.

Он быстро вышел из машины и пошел в дом, я последовала за ним. Он сразу же направился в чайную комнату, внимательно осматривая книжные полки.

— Когда-то здесь находилась дверь, ведущая в подвал, — пояснил он, доставая книги.

Его взгляд остановился на держателе книг в форме шахматной фигуры.

— Королева, не так ли?

Он повернул его, и полка с негромким скрежетом скользнула в сторону. Он одобрительно кивнул, глядя на появившиеся ступеньки.

— Она была очень занятой последние лет десять, — сказал он.

Компьютерный монитор показывал фигуру окутанную пламенем.

— Умная девочка, — прокомментировал Габриэль. — Очень умно и в то же время весьма глупо.

Он надел гарнитуру.

— Мередит? — позвал он. — Мередит, ты меня слышишь?

Пламя уменьшилось, позволяя разглядеть женщину в его центре. Она вся перепачкалась, одежда обуглилась, но в ее взгляде сквозило любопытство.

— Кто там? — спросила она.

Бросив на меня беглый взгляд, Габриэль ответил:

— Старый друг. Дай мне немного времени, и я вытащу тебя оттуда.

— Выпустить ее? — воскликнула я. — Ты сошел с ума?

— Посмотри на нее, — сказал он, отодвигая гарнитуру. — Ты видишь эти стены?

Мраморные плиты, образующие ее тюрьму, покраснели от огненной бури, бушевавшей еще минуту назад. Тлеющие остатки того, что когда-то было прутьями клетки, лежали на полу вокруг нее.

— Твоя бабушка — умная женщина. Но она не знает Мередит так, как я. Тюрьма уже плавится, крыша и вовсе скоро упадет. Камень не остановит ее, возможно, ей хватит еще часа, и когда она выйдет… ты когда-нибудь видела адское пламя?

Он начал спускаться по ступенькам, и я пошла за ним.

— Ты говорил, что она хочет убить Камиллу. Как то, что мы ее выпустим, поможет?

— Твой дом останется целым, например. Я могу сделать так, чтобы она последовала за мной. У меня появился временный план, благодаря которому, она не будет вредить Камилле некоторое время. А окончательное решение этой проблемы мы с тобой сможем найти в Междумирье.

В конце лестницы находилась каменная дверь и клавиатура, утопленная в стене. Габриэль внимательно ее осмотрел.

— Пять букв… Ох и Беатрикс, — усмехнулся он, набирая на клавиатуре код. СОРЕН. — Параноидально, но сентиментально, — заметил он, нажимая ввод.

Раздался звук, свидетельствующий о неправильном коде. Габриэль удивленно моргнул, взглянул на фигурку, которая послужила рычагом для открытия двери, и сразу же ввёл новое слово — Гевин. Лампочка загорелась зеленым.

— Откуда ты знаешь это? — спросила я. — Кто такой Гевин?

— Спроси меня позже, — сказал он. — Ты, наверное, хочешь куда-нибудь спрятаться.

Я нервно сглотнула, вспомнив, как цепко она меня схватила в лесопилке.

— Я… я не думаю, что она может навредить мне.

Его рот скривился.

— Везёт тебе, — проговорил он, распахивая дверь.

— Вот и он, — улыбнулась Мередит, обходя расплавленные столбы.

Ее кожаная одежда дымилась.

— Привел мне Волка, красавчик? Я чувствовала, что эта девчонка…

— Это не она, — прервал ее Габриэль, заслоняя меня спиной. — Она Нуль ты не знала?

— Что такое Нуль? — спросила она.

Габриэль махнул на нее рукой.

— Ты забыла. Не бери в голову. Дело в том, что я нашел ее для тебя.

— А я уж думала, ты никогда не переступишь через это, — улыбнулась она.

Взглянув на меня, он шагнул вперед, и что-то ей прошептал. Ее газа расширились, после чего она рассмеялась.

— Неудивительно. Эти Умино всегда были занозой в заднице. Они делают всё, чтобы меня разозлить.

— Не совсем всё, — сказал Габриэль, отступая.

— Надеюсь, что в следующий раз, когда я тебя увижу, то буду помнить, что я твоя должница. Конечно, ты не хочешь поцелуй на прощание?

— Учитывая возможные ожоги, я пасс, — ответил он.

— Плохо, очень плохо, — рассмеялась она, шагая за дверь.

Я смотрела ей в след с опаской.

— Вы действительно уверены, что так будет правильно?

— Небрежность, решение, принятое в последнюю минуту, вероятности. Не буду отрицать, риск есть. Ничего не идеально, но в итоге это сработает, — сказал он. — По крайней мере, пока Тейлор не получит свой подарок.

Глава 19

Мак

— О нет… нет, Мак, посмотри, — говорит Дестин, кивая на вход в спортзал.

Я оборачиваюсь и вижу Мередит, пристально осматривающую зал. Я поспешно становлюсь к ней спиной, надеясь, что так она меня не узнает.

— Что она здесь делает? — спрашиваю я, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучала паника. — Неужели она сожгла дом? В смысле, так быстро? Там же около трех футов твердого гранита!

— Мы ведь не знаем, на что она способна, — замечает Дестин.

— Что делать? Что же нам делать?

— Нужно увести отсюда Камиллу, — предлагает Дестин.

— Хватай нашу Красную Шапочку в худи, а я беру на себя большого огнедышащего волка, — говорю я.

— Она может воспламенить тебя, — предупреждает он.

— Просто забери ее отсюда, — я толкаю его к додзё, где разогревается перед соревнованием Камилла. Противостояние между нею и Хайдом начнется с минуты на минуту.

Я продвигаюсь к выходу, лавируя между людьми, увлеченными рассматриванием экспонатов выставки. Мередит не вписывалась в общую обстановку, одетая лишь в коричневую кожу, и с торчащими во все строну волосами. Люди инстинктивно отклонялись от нее, но она не обращала на это никакого внимания. Ее взгляд замер на главном человеке этого вечера. Мне нужно сделать что-то, пока ситуация не стала еще хуже. Я проверяю как там успехи Дестина, но он даже не подобрался к додзё, всё еще проталкиваясь между столпившимися людьми. Мередит целенаправленно идет к Унимо, разговаривающей с каким-то мужчиной в костюме.

— Вы можете заверить миссис Сорвари, — говорит Унимо, — что ее сын получает максимально возможное внимание и получает отметки лучшие, чем мы когда-либо видели в пределах этой школы.

— Где же Рис? — спрашивает мужчина.

— Был здесь, минуту назад я его видела…

— Привет, я Мередит, — прерывает разговор ухмыляющаяся женщина с британским акцентом. — Давайте уже найдем Волка.

— Простите? — говорит Унимо, смотря на нее как на кучку мусора.

Я снова оглядываюсь на Дестина. Он рядом с Камиллой, но, кажется, спорит о чем-то с Хейли. Когда уже моя глупая сестра оставит нас в покое?

— Скажи мне, где он, — певучим голосом говорит Мередит. — Или я сожгу эту школу дотла.

— Простите меня, — говорит мужчина, уходя. Хоть у кого-то здесь работают клетки головного мозга.

Директор продолжает смотреть на нее с презрением.

— У нас здесь нет… волков, — говорит она. — И врать Эндер — не смешно.

Мередит усмехается.

— Все сомневается.

Она поднимает руку, и огненный шар врезается в один из накладных баннеров. Люди начинают кричать.

— А сейчас я вру? — спрашивает Мередит.

Унимо с широко раскрытыми глазами отступает от нее.

— Ты не… ты не можешь быть…

Внезапно рядом с ней появляется Хайд, одетый в свое ги. Что-то загорелось, и он ищет источник?

— В чем ваша проблема, леди? — требовательно спрашивает он.

— Хайд, выведи ее из помещения, — голосом на октаву выше, чем обычно, командует Унимо, продолжая пятиться.

— Убирайся отсюда! — кричу я. — Она сумасшедшая.

Мередит смотрит то на меня, то на директора, заинтересовавшись моим вмешательством.

— Уже слишком поздно, чтобы помочь твоему приятелю, мальчик, — улыбается она мне, — маленькая птичка нащебетала мне об этом.

— Он не мой приятель, — огрызается Хайд.

Хайд замахивается на нее, но она увертывается. И в следующее мгновение она хватает его за руку. Хайд вскрикивает, отстраняясь. Красный отпечаток ладони появляется на его коже. Он, конечно, осёл, но я не собираюсь стоять рядом и смотреть, как его сжигают.

Дистанция. Ему нужно держать дистанцию. Я бегло осматриваю зал и направляюсь к стойке с оружием для додзё. Я хватаю посох и возвращаюсь к Хайду, который толкает между собой и Мередит стол, чтобы задержать ее. Люди поспешно выбегают из зала.

— Лови, — кричу я ему, бросая орудие.

Удивление на секунду отражается на его лице, когда он ловит посох, но вот всё его внимание сосредоточено на Мередит.

— Не давай ей прикасаться к тебе, — говорю я ему.

— Правда что ли? — огрызается он.

Он вращает орудием, пытаясь достигнуть Мередит. Она отступает, уклоняясь от удара металлического наконечника.

— Так не честно, малыш, — ухмыляется она, низко бросая огненный шар.

Хайд подпрыгивает, и шар врезается в пол, вздымая кучу искр и пламя. Он вновь делает выпад и ударяет ее в плечо. Она спотыкается, произнося проклятья.

Камилла замерла на другой стороне комнаты. Зал почти пуст.

Она словно загнана в ловушку, ее глаза широко раскрыты, она не сводит взгляда с Мередит, пальцами цепко ухватилась за рукав Дестина. Я вижу отсюда, как он уговаривает ее. Что не так с ней? И что не так с ним? Она же такая маленькая, а он целый гигант. Он может просто взвалить ее на плече и унести. Или я должен делать всё сам?

Срабатывает спинклерная система пожаротушения, реагируя на дым и пламя. Дым мгновенно всасывается, но Хайд и Мередит не прекращают свою битву. Она бросает огненный шар, зажигающий один из проектов и рукав рубашки Хайда. С руганью, он отрывает рукав, чтобы затушить огонь.

Пытаясь не попасться им под руку, я бегу к Камилле и Дестину.

— Время убираться отсюда, золотой рейнджер, — говорю я ей.

Она смотрит на меня, и я впервые замечаю страх в ее глазах, который так несвойственен ей. Я колеблюсь.

Мое внимание привлекает крик с другой стороны комнаты. Обернувшись, я вижу Хайда, растянувшегося на полу, и торжествующую Мередит, возвышающуюся над ним. Я должен бы почувствовать удовлетворение, от того, что его уделали, но, несмотря на его ослиную натуру — он не заслуживает такой смерти. Мередит хватает Хайда за шею. Пар начинает исходить из-под ее рук.

— Досадно, — усмехается она. — Даже немного жаль, что поймала тебя до того, как тебе исполнилось шестнадцать. Если бы ты вошел в полную силу, было бы намного веселее.

Хайд закашлялся. Я слышу запах жженой кожи.

— Мне семнадцать, — говорит он, с трудом двигая губами.

Она хмурится, останавливаясь.

— Нет, — говорит она с сомнением, — нет, это так не работает. Последний Волк умер шестнадцать лет назад, и новому не может быть больше пятнадцати, ты лжешь… — она смотрит на него так, будто может видеть его насквозь.

— Черт, — говорит она вполголоса и потом громко восклицает: — черт побери!

Она отбрасывает от себя Хайда. Он ударяется о стол с презентациями.

— Это не ты. Как так получилось? Ты же идеальная кандидатура. Сильный, быстрый, вспыльчивый. Кроме того, обладаешь регенерацией. От ран почти не осталось и следа. Ты хоть представляешь, насколько редко такое встречается? Как ты можешь иметь всё это и не быть Волком?

— Мой секрет заключается в сбалансированном завтраке, — хрипло отвечает Хайд, держась рукой за горло. Отпечатки рук еще видны, но ожоги на руках почти исчезли. Сейчас я увидел его в новом свете. Святое дерьмо, да он практически Росомаха.

Мередит выходит из оцепенения и поворачивается ко мне.

— Ты знаешь, где он, — уверенно заявляет она. — Я видела его след на тебе возле библиотеки. Он где-то близко. Ты знаешь. Ты все это время защищал его.

Она хватает меня за рубашку. Начинает валить дым.

— Скажи мне, — шипит она сквозь зубы, — или я начну с не особо важных частей тела, и буду продолжать, пока ты не ответишь.

— Стоп, — кричит Камилла.

Я поворачиваюсь на голос. Дестин медленно пятится от Камиллы. Воздух вокруг нее, кажется, мерцает. Ее правая рука крепко сжата на браслете, словно она хватается за спасательный круг.

— Черт побери, — бормочет Мередит. — Всё это время, всё, что мне следовало…

Она хватает меня за голову и ударяет об стену, в полубессознательном состоянии я сползаю на пол.

— Не трогай моих друзей! — кричит Камилла. И не знаю, как такое возможно, возможно у меня галлюцинации, но, клянусь, браслет каплями железа стекает с ее руки на пол, образую настоящий железный меч.

Глаза Мередит расширяются и она пятится.

— Это не…

Камилла дрожащими руками поднимает меч. Ее левая рука там, где находился браслет, несколько бледнее остальной кожи и покрыта мелкими шрамами. Не думаю, что она даже заметила их. Мечом она указывает на Мередит.

— Предназначен для убийства бессмертных, — рычит она. — Проверим?

На ладони Мередит формируется огненный шар, она ухмыляется:

— Почему бы и нет?

Она бросает огненный шар, Камилла ловит его на меч, разрубывая. Дестин и я пригибаемся, уклоняясь от искр, но их не следует. Огонь исчезает, будто поглощенный мечем.

— Довольно удобно, — усмехается Мередит.

Камилла с криком делает выпад в ее сторону, от которого Мередит уклоняется. Меч задевает ее предплечье и падает несколько ядовитых капель крови, прожигающие пол. Мередит произносит проклятия, и вновь бросает огненные шары.

— Кто в здравом уме будет учить Волка драться на мечах?

Мередит целится Камилле в ногу, но она ловит огонь на меч. Молниеносное движение, и Мередит делает шаг, хватая Камиллу за руку с мечом.

Камилла кричит и роняет меч. Он скользит по лакированному полу тренажерного зала. Я инстинктивно тянусь к нему, в надежде поймать, но меч останавливает тот, кто подозрительно долго отсутствовал сегодня весь день.

Кей наклоняется и поднимает меч.

— Давай посмотрим, насколько ты будешь крута без него, — говорит Кей, ухмыляясь Камилле.

Я не могу поверить своим глазам, когда он вместе с мечом исчезает в густом почти дыме.

Даже Мередит выглядит сбитой с толку. Но быстро приходит в себя, и хватает Камиллу за кофту.

— Я всегда говорю, даренному коню в зубы не смотрят.

Пламя охватывает ее руки, с криком Камилла отталкивает ее, пламя опалило ее одежду и плечи. Она запаниковала и с невероятной скоростью выбежала из зала, сверкая своими золотистыми волосами. Мередит с проклятьем бросается вдогонку, с куда еще меньшей скоростью.

Тейлор спотыкается, входя в зал, он, побледнев, сжал в руке пергамент. Он идет по обугленным руинам, в центре которых стоим мы с Дестином. Интересно, мы действительно выглядим настолько ошеломляющими?

— Мередит, — произносит он.

Хайд поднимается на ноги, стряхивая с себя пепел.

— Жаль Тиг, — говорит он. — Теперь мы так и не проведем матч-реванш.

— Она не мертва! — кричу я на него.

Тейлор вздрагивает.

— Камилла? Где она?

— Они просто убежали, — отвечаю я. — И она потеряла меч, или браслет, чем бы оно не было…

— И Мередит знает, что она Волк, — мрачно произносит он, ругаясь.

— Вы можете что-нибудь сделать? — прошу я. — Разве вы не Поглощатель магии или что-то в этом роде. Закуйте ее в лед.

— Это не работает так, — протестует он, затем смотрит на бумагу, которую сжимает в руке. — Есть еще кое-что. Идемте, думаю, я знаю, куда она пошла.

Мы с Дестином спешим за ним.

— И что мне сказать Унимо? — кричит нам вслед Хайд, находясь посреди обугленной мебели и следами огненных ударов на стенах.

Джул, где бы ты ни находилась, пожалуйста, пусть с тобой будет всё в порядке.

Джул

Мы с Габриэлем стояли в саду перед зеркалом, сквозь ветви над нашими головами пробивался лунный свет.

— Я целую вечность не видел его, — сказал он, проводя пальцами по серебряному обрамлению зеркала. Его поверхность пошла рябью, становясь прозрачной и показывая каменные ступени. — Оно помнит меня, как мило, — он слегка улыбнулся, шагая сквозь зеркало в Башню.

Он оглянулся, когда я догнала его, оставляя сад позади каменной прохлады Башни. Я начала подниматься, но Габриэль так и остался неподвижным.

— Вы идете? — спросила я.

— Нет, то, что нам нужно находиться здесь, — сказал он, проводя рукой по железной стене у основания лестницы. От его прикосновения по всему металлу пошла легкая изморозь, и он отдернул руку, будто бы обжегшись.

— Я так и думал, — пробормотал он себе под нос. — Вот где твой выход, дорогая Джульетта. Открой дверь в подвал.

Я посмотрела на железный лист в двадцать футов по ширине и десять по высоте.

— Я… я не вижу никакой двери, — ответила я.

— Она здесь, милая. Закрой глаза и сосредоточься. Я знаю, ты можешь это сделать. Ты единственная, кто может.

Я закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться.

— Подумай про соединения и петли, — шептал Габриэль. — Представь их в воображении. Подумай о дверной ручке, открой дверь, перейди из этого места в другое.

— Как она выглядит? — спросила я.

— Это ты скажи мне.

Я сосредотачиваюсь, придумывая дверь. Ее план появился у меня в голове. Высокая, с нешироким проемом. Вместо ручки отвратительное скульптурное лицо из железа, хмурое, похожее на тролля, с большими угловатыми зубами и широкими немигающими глазами.

— Это не совсем обычная дверь, — пробормотала я. — Где ручка?

— Где же она? — спросил Габриэль.

Что-то в эго голосе заставило меня открыть глаза — передо мной появилась высокая дверь со статуей, смотрящей на меня.

Рефлекторно я сделала шаг назад.

— Здесь есть оружие?

— Железо — единственная вещь, которую я не могу разрушить, даже на пике своей силы. Они думали, я никогда не вернусь сюда. Теперь скажи мне, дорогая, как нам открыть ее?

Внезапно раздался металлический скрежет.

Я отскочила, когда чудовищное металлическое лицо пришло в движение, скрипящим голосом погремев на весь коридор:

— Я не открываюсь для людей, только для Гохея Кацуро.

— Удобно, — произнес Габриэль. — Это я. Так что открывайся.

— Ты говоришь правду, но в тоже время лжешь, — сказала скульптура металлическим голосом. — Ты Гохей Кацуро, но ты и не Гохей Кацуро.