Вор

— Хорошо, — ответила Камилла, получая чашку с каким-то красным фруктовым напитком.

Как только они сели, Джул немного расслабилась, хотя она и продолжала рассматривать столовую, беспокойно попивая воду. Камилла задалась вопросом, не специально ли Джул напросилась в компанию именно к ней. Неужели она выглядит отпугивающе? Или, может, Джул из всех знала ее лучше? Камилла накрутила на вилку спагетти, думая о том, что это не должно ее беспокоить. Это ведь не имеет значения, не так ли? Ей просто следует следить за девушкой для Габриеля. Ей не нужна подруга.

Внезапно Джул напряглась. Камилла посмотрела через плечо: Райан направлялся с подносом в их сторону, сосредоточив свое внимание на Джул. Камилла, сбитая с толку, посмотрела на нее.

— Эм… — Джул застопорилась, пока ее взгляд не упал на двух ближайших людей. — Мак! Дастин! — радостно прокричала она. — Ребята, вам следует сесть с нами. Занимайте стулья.

Мака Дюпре, казалось, слишком взволновало ее приглашение, чтобы обратить внимание на необычную для Джул формулировку.

— Конечно, — ответил он, опуская поднос на стол.

Его высокий друг был не настолько решительно настроен, но все же сел к нам за стол.

Камилла бросила еще один взгляд на Райана. Он свернул в сторону с кислым выражением на лице. Уловка Джул сработала, какой бы ни была ее причина.

Почему, спрашивается, она избегает Райана? Конечно, он был в плохом настроении, но, насколько она видела, достаточно безобидным. Она повернулась, оглядывая стол. Что бы Джул не избегала, но она не была уверена, что стало лучше. Верхняя половина лица Дастина Херона была скрыта темной свисающей челкой, нижняя же была спрятана за комиксами с изображением инопланетян и космических кораблей. Внимание Джул было сосредоточено на ее спагетти, с которого она целеустремленно отодвигала мясо. Камиллу устраивало есть свою пасту в тишине, но, похоже, Мак так не считал.

— Ох уж этот горшок с куриным пирогом, — сказал он.

— Та же проблема, — пожала плечами Джул.

Мак указал на ее тарелку

— Холодная паста, противный томатный соус, старое гамбургерное мясо, — он обвел рукой свой поднос и продолжил: — Цыпленок. Овощи. Картофель. Ничего общего.

— На них обоих мясо, — застенчиво улыбнулась Джул.

— Ты вегетарианка? — сказал он так, словно у нее была ужасная болезнь. — Извини, должно быть, ты живешь с болью каждый день.

Джул покачала головой, улыбаясь. Ее прямые темные волосы скользили по плечам.

— Я просто не люблю мясо, хорошо? Вот и все.

— Не говори мне, что и ты тоже! — обратился Мак к Камилле.

В ответ она наколола на вилку фрикадельку и отправила ее в рот.

— Смотри, даже золотой рейнджер более здравомысляща, чем ты.

Брови Камиллы поползли вверх. Он только что назвал ее рейнджером?

— Быть вегетарианцем на самом деле очень полезно для здоровья, — пояснила Джул.

— Ну, в этом может быть преимущество, если ты собираешься пройти мимо всей еды, которая хороша на вкус.

— Продолжай, ты хорошо справляешься, — пробормотал Дастин.

— Я имею в виду, что, — Мак сбился, — вся вкусная еда содержит в себе мясо, ведь так.

Он был так очевиден, что на него было жалко смотреть. Камилла вздохнула и оттолкнула свою пасту.

— Не очень хорошо, да? — сказала Джул.

Камилла кивнула, зная, что Джул имеет в виду еду, не Мака. Темнокожая девушка также была достаточно очевидна. Почему я сижу с этими людьми? — задавалась вопросом Камилла, ерзая по стулу [на стуле]. Потому что, если я уйду, Райан, вероятнее всего, вернется. Может, ей удастся перехватить парочку печений на выходе…

— Я же говорил, нам следовало взять пирог в горшке, — надменно заявил Мак.

— Пирог в горшке, — пробормотала Камилла, пробуя новое слово. — Странный соус.

— Что? Нет, соус замечательный, — возразил Мак.

Дастин выглянул из-под комикса и подтолкнул свою нетронутую тарелку по направлению к ней.

— Можешь взять мой, я не голоден.

Камилла с подозрением посмотрела на блюдо. Пирог выглядел так, словно находился в стадии кризиса, не в состоянии решиться выглядеть ли как пирог или все же, как тушеное мясо. И все же его запах был весьма аппетитен.

А Камилла была весьма голодна.

— Спасибо, — ответила она, потянувшись за вилкой.

— Как ты мог вырасти таким высоким ничего не ев? — захотел узнать Мак.

— Волшебные бобы, — отозвался Дастин, переворачивая страницу.

Несмотря на странный цвет, пирог весьма хорош, решила Камилла. Она придвинула поднос Дастина ближе.

— Видишь? — обратился Мак к Джул. — Пирог в горшке обращает еще одного новобранца.

— Это не значит, что я — ох, — внезапно воскликнула Джул, смотря за спину Камиллы.

Камилла же почувствовала, как что-то холодное опустилось ей на плечо. Яблочное пюре капало на ее рубашку. Она подняла голову и увидела девушку, которую можно было бы назвать красивой, не выгляди она настолько самодовольной.

— Упс, — сказала Хейли Дюпре совершенно неискренне: — Извини, рука соскользнула.

Не медля, Камилла схватила чашку со своим пуншем и выплеснула ее содержимое в лицо Хейли. Выражение ее лица было бесценным. Красная вода полилась вниз, оставляя разводы на блузке.

— Ах ты маленькая сука, — в отчаянии закричала она, осматривая свой наряд.

Мак громко рассмеялся.

— Рука соскользнула, — ухмыляясь, повторила ее же слова Камилла.

— Тьфу, — прорычала Хейли, выплескивая воду на Камиллу.

Лед скользнул по всему столу.

В кафетерии воспарила тишина — все наблюдали за ними. Камилла пожала плечами. Были и другие способы победить в борьбе, не используя кулаки. Она схватила горсть спагетти и швырнула в девушку. Хейли уклонилась, большая часть спагетти попала в ее подругу, которая поскользнулась и, визжа, опрокинула свой поднос на Джул.

Видимо, это послужило сигналом для начала хаоса.

— Драка едой, — закричал кто-то, а затем кафетерий превратился в зону войны с летающей едой.

Джул вжалась в свой стул, в то время как Дастин спрятался под столом. Маку удалось несколько раз попасть в волосы Хейли желе, прежде чем она выбежала за дверь, крича что-то про директора. Хорошо. Напоследок, можно насладиться моментом. Она схватила в горсть еще спагетти, взглядом выискивая Сакамото, который куда-то подевался.

А уже через пять минут она сидел в офисе Унимо со все еще тающим льдом в волосах.

— Какое очаровательное представление ты устроила, — сдержанно сказала директор.

— Это начала Хейли, — заявила Камилла.

— Мисс Дюпре всё объяснила. То, что сделала она, было случайностью. То, что сделала ты, было преднамеренно. Как теперь мы загладим вину?

Внезапно дверь распахнулась, на пороге появилась запыхавшаяся Джул:

— Мисс Унимо, это не ее вина, мэм, всё началось с Хейли. Спросите Мака или Дастина, они тоже все видели.

Унимо на несколько мгновений обратила на Джул строгий взгляд.

— Даже, если это и правда, — сказала она, наконец, — факт остается фактом, мисс Тиг усугубила ситуацию.

Усугубила? Камилла нахмурилась. Что, черт возьми, это значит?

— Я просто, ну, просто хотела, чтобы вы знали, что не Камилла все это начала, — кротко сказала Джул.

— Очень хорошо, мисс Грэм, — директор поднялась из-за стола, поправляя пиджак. — Тем не менее, требуется возместить убыток. Поскольку вы, кажется, с таким энтузиазмом поддерживаете мисс Тиг, то я назначаю вас дежурными по столовой, которую вы будете помогать убирать до конца семестра. Если вы хотите разрушить помещение — то вам также следует внести вклад в его содержание.

Шоколадная кожа Джул вспыхнула:

— Да, мэм.

— А Ganguro? — требовательно спросила Камилла.

Рин Унимо родом из Японии, так что она точно знает, что Ganguro означает волосы, покрашенные в светлый, фальшивый загар и тонны макияжа. Существует ли сопоставимое с этим слово на английском?

Подергивание ее лицевых мышц было единственным знаком понимания.

— Мисс Дюпре сегодня уже достаточно пострадала от унижения, — ответила директор, ее глаза опасно сверкали. — Вам необходимо изменить свое отношение.

Это Хейли необходимо исправить свой наряд. Камилла спрятала усмешку.

— Хай, сенсей, — сказала она, делая глубокий формальный поклон.

Унимo определенно видела второе дно в этом жесте.

— Как я уже сказала, — произнесла она, поджимая губы, — ваше отношение. Я буду говорить с вашим опекуном об этом инциденте.

Камилла кивнула на этот раз. Говори с Габриэлем о чем хочешь, подумала она. Мы только выигрываем от этого.

Во взгляде Джул, однако, сквозил страх.

Унимо скользнула по ней оценивающим взглядом.

— Просто убедитесь, что ваша работа будет сделана, — сказала она высокой девушке.

— Да, мэм, — Джул повторила сделанный ею ранее кивок, но более неистовым движением. — Мне очень жаль, мэм, этого больше не повторится.

Так вот, как оно было. Джул предположила, что она попала в беду сейчас.

— Очень хорошо, вы можете идти, — сказала Унимо.

В холе, за закрытой дверью, Джул испустила долгий вздох облегчения.

— Это могло быть намного хуже, — сказала она. — Что на счет твоего опекуна? Будут проблемы?

Камилла фыркнула:

— С Габриэлем. Вряд ли.

Джул улыбнулась.

— Тебе повезло.

Камилла пожала плечами. Повезло, если бы он посвятил ее в свои планы. Но, если бы Джул не вмешалась, наказание Унимо, возможно, было бы намного хуже…

Камилла посмотрела на девушку и кивнула в сторону коридора.

— Идешь?

— О! Да, — сказала Джул. — Думаю, алгебру не отменят, несмотря не на что.

— Жаль, — согласилась Камилла.

— Я имею в виду, если мы собираемся убрать всю столовую то, можно подумать, что они должны были бы отменить занятия. Ты же вызвала бунт.

Камилла снова фыркнула от смеха.

— О, извини, я имею в виду, что ты сделала ответный удар на акт терроризма. Что непреднамеренно вызвало бунт.

— Бунт, — сказала Камилла, пробуя слово. — Я. Бунт. Ужас.

— Драка едой — это бунт со съедобными снарядами, — поддержала ее Джул. — Мы могли бы продвинуться в войне на десятилетия, если бы убедили все стороны просто использовать остатки еды в качестве боеприпасов.

Камилла покачала головой, улыбаясь.

— Хороший план.

Джул довольно умна, когда постоянно не извиняется.

Они завернули за угол, и Джул подняла руку ко рту, подавив вздох. Рис Райан стоял в коридоре в ожидании.

— Я просто хотел напомнить вам о демонстрации для фестиваля, — сказал он, убирая темные волосы с ледяных глаз. — Вы обе ответственны за это, помните?

Джул смотрела куда угодно, но не на Райана.

— Ваша статья? — спросила Камилла.

Внимание Райана переключилось на нее:

— Готова, — заявил он, протягивая сложенный клочок бумаги Джул. — Некоторые предложения.

Камилла протянулась, чтобы взять его, но Райан поднял руку так, чтобы она оказалась вне ее досягаемости.

— Предложения для того, кто сможет на самом деле прочитать их, — сказал он, и Джул неохотно взяла бумагу слегка трясущимися пальцами.

— Пока, — сухо сказал он и вышел.

— Teme, — пробормотала Камилла под нос. Взглянув на Джул, она поняла, что парень напугал ее. Это не ее дело. Она должна оставить их в покое.

— Что он сделал? — спросила она.

— Я просто не… гм… он меня пугает, — тихо ответила Джул. — Мы, э-э… — кашлянула она. — Он прав, мы действительно должны начать работу над демонстрацией вместе.

Камилла кивнула. Нужно покончить с этим.

— Ты знаешь хорошее место, где мы могли бы встретиться?

— В кафе. Это рядом.

— О, то, что вниз по улице? Они не возражают против людей, работающих там?

— Я живу там, — сказала Камилла.

Джул медленно моргнула, обрабатывая информацию.

— Ох. О! Это… своего рода удивительно.

Камилла пожала плечами. Может быть. Ей не с чем было сравнивать. Это место было больше, чем ее старая квартира и оно всегда пахло глазурью и кофе.

— Как насчет этих выходных? — предложила Джул.

— Пятница, — сказала Камилла. — Закрытие в 6.

— Круто, — сказала Джул. — Я уверена, мы что-нибудь придумаем.

Или мы могли бы объяснить, что происходит на самом деле… подумала Камилла, но так и не произнесла.

Вечером того же дня Камилла услышала стук дверь.

— Чего ты хочешь? — спросила она, сидя на своей кровати склонившись над домашним заданием.

— Ищу лед, — неуверенно сказал Габриэль. — У нас есть лед?

— Ты проверял в морозильнике? — Спросила Камилла с сарказмом.

— Думаю, я использовал все, что…

Камилла подняла взгляд — Габриэль застыл в дверном проеме, с тоской смотря на темную жидкость в стакане.

— Я прекрасно провел время с моим старым другом, — сказал Габриэль. — Мой самый старый друг в мире. Ты не знаешь ее, не спрашивай.

Брови Камиллы пополи вверх.

— Ты пьян?

— Пожалуйста, я выпивал целую бутылку виски в один присест, — сказал он, опускаясь в кресло с менее привычной для него грациозностью. — Конечно, это было… — он моргнул, взгляд сфокусировался на мгновение, — черт, почти десять лет назад. Хорошо, может быть, я уже не так хорош как раньше.

Камилла покачала головой. Иногда он не вписывался в роль ответственного взрослого.

— Тебе следует поспать, старик.

— Нет, нет, нет. Мы пережили еще одну ночь, мы должны праздновать, — Габриэль сделал глоток из своего стакана. — Как насчет истории? Я не рассказывал истории уже вечность. Тебе они нравились.

— Мне также нравилось детское меню, — сухо ответила Камилла.

— Не обязательно быть ребенком, чтобы заказывать меню для детей, — возвышенно заявил Габриэль. — Вот почему все рестораны прячут свое шоколадное молоко. Потому что мы должны принять тот факт, что мы слишком стары для определенных вещей. Итак. Однажды жило-было семь героев…

Камилла застонала.

— Они слишком загордились своими дарами, и старая ведьма прокляла их, они превратились в монстров, и на них началась охота. Гордость предшествует падению. Конец.

— Ты не забавная, — нахмурился он. — Хорошо, когда-то давно, жил человек, у которого было трое сыновей…

Она закатила глаза.

— Он не мог позволить себе содержать их, и они пошли учениками к трем разным мастерам, потом каждый из них проиграл свой дар хитрому трактирщику, но младший сын выиграл все это обратно. Используй сильные стороны противников против них самих. Конец.

— У тебя слишком хорошая память, — пожаловался Габриэль.

— Ты рассказываешь одни и те же истории снова и снова, — сказала Камилла. — Спустя несколько лет они уже не интересны.

— Так ты хочешь новую историю?

— Если я должна сидеть здесь и слушать смутные сказки, — ответила она, — то, я бы предпочла те из них, которые я еще не слышала.

Почему он такой странный?

Он смотрел на нее мутным взглядом.

— Будь по-твоему. Однажды, — пробормотал он, — жил-был ужасный, эгоистичный человек, который приносил лишь проблемы тем, с кем встречался. Его способности приносили боль и страдания людям, и он был убежден, что это способ его существования. То, что это была просто часть его ДНК, и что единственный способ быть счастливым заключался в том, чтобы постоянно кормить его алчность. И вот однажды, сердитая девочка ударила его ногой в голень, и он был вынужден взять ее домой и кормить.

Камилла вздохнула.

— Думаю, я знаю эту историю.

— Но ты не слышала ее. Так что помолчи. Девушка была монстром. Она ломала его ценные вещи, которые он копил годами, разрисовывала стены, отказывалась принимать ванну, подкладывала булавки в обувь, не разговаривала по-английски, настаивала на том, чтобы есть еду с ужасным запахом, и единственным способом, которым можно было ее успокоить — это рассказать свои длинные, сложные истории. Он полагал, что это была карма, которая все возвращает обратно.

— Он никогда не проводил много времени с кем-то, как видишь, а тем более с ребенком. У него была одержимость по отношению к некоторым людям, но это очень отличается от тех знаний, что приобретаются, когда живешь с кем-то под одной крышей. Он и не подозревал о том, что на самом деле означает «дух товарищества» или «семья». Но с каждой сказкой на ночь, с каждым ворчливым походом в магазин, все менялось. Они изменялись настолько медленно и незаметно, что он и не понял этого. Они привыкли друг к другу, сердитая девушка и эгоистичный человек. Он начал думать о ней все меньше и меньше, как о временной неприятности, и все больше, как о ком-то постоянном и важном. Но он не в полной мере понимал степень этих изменений до того дня, как ему прислали письмо.

Он откинулся в кресле, уставившись в потолок.

— Оно было написано могущественной женщиной из еще более могущественной семьи. Она потребовала присутствия девушки в далекой школе. Она предложила ему много денег и бесценные артефакты, чтобы он отказался от опеки над девочкой. Мужчина был оскорблен и обижен тем, что он может отдать ее словно вещь. И тут он вспомнил, что девочка была всем, о чем он заботился в своей долгой жизни; как мог кто-то ожидать подобных действий от него? Он отказал женщине, но, к сожалению, это только заставило ее предположить, будто девушка весьма ценна. Она прибегла к угрозам, что оспорить законность его опеки, намекая на то, что мужчина скрывается от чего-то, что приводит к выводу о том, что девушке слишком опасно быть 'свободной' в мире. Тем не менее, он отказался. Он решил вместо этого, что пришло время создать новый план.

Он тяжело вздохнул.

— Этот человек был эгоистичным, и это не изменилось. Что удивило его во всем этом, так это то, что мировоззрение было перевернуто вверх ногами тощей сиротой, которая мучила его жареной скумбрией в течение шести лет.

— Я никогда не заставляла тебя есть скумбрию, — пробормотала Камилла.

— Ты делала все, чтобы пахнуть как она, — ответил он, морщась, делая последний глоток его напитка. — В любом случае, новый план состоял в том, чтобы сделать девушку невероятно злобной, чтобы независимо от того, что или кого она встретит в мире, она выжила. К этому времени мужчина понял, что девушка обладала большой силой, и он решил, что она должна научиться обращаться с ней лучше, чем он мог с собственной. Он хотел спасти ее от того, что он думал, было худшей судьбой для нее — глядя в лицо человека, о котором ты заботишься, говорить, что весь чрезмерно длительный срок жизни оказался полным провалом.

— Не полным провалом, ты печешь вкусные лепешки.

У него вырвался смешок. Она не привыкла к серьезному Габриэлю, и то, что он потерял свой юмор мучило ее.

— Ах, да, спасибо, я и забыл. Так мужчина вытащил ее, упирающуюся руками и ногами, и поместил в далекую школу, и чтобы шантажировать ее для посещения этой школы, он должен печь лепешки.

Он взглянул на часы.

— И тогда разгневанная девушка пошла спать, потому что завтра у нее урок со сварливым учителем английского языка в первой половине дня.

Он встал, направляясь к двери, держа пустой стакан в руке.

— Есть ли у этой истории счастливый конец? — спросила Камилла.

Он посмотрел на нее на мгновение.

— Спроси меня позже, — сказал он, закрывая за собой дверь.

Глава 11

Джул

Зеркало, 4 часа утра.

Скажешь кому-нибудь, и ты труп.

Это всё, что было сказано в записке, сугубо по-деловому. Даже прочитав записку, которую дал мне Рис, еще с дюжину раз, я все равно не смогла понять его мотивы. Является ли он моим врагом? Определенно, он не выглядит как мой друг. Он хочет просто поговорить? Даже если то, что он скажет мне, будет действительно тем, что я хочу услышать?

Какой большой угрозой он бы не казался… если это приведет к моей маме, я согласна. На всё.

Я осторожно перешагнула через зеркало, ощущая изменение температуры от влажности сада и холода каменной лестницы. Я поднималась по ступенькам с некоторым трепетом, сегодня в большей степени чувствуя себя нарушителем. Беа работает в библиотеке после обеда, так что я должна была идти домой — значит, у меня, по крайней мере, будет некоторое время на то, чтобы разобраться с Рисом в Башне. Может быть, он объяснит как всё то, что он делал, возможно.

В небольшом зеркале появилось затуманенное лицо, когда я вошла в белый атриум.

— Мастер Рис ждет вас в библиотеке, — сказало лицо, прежде чем исчезнуть.

Я отодвинула занавес. От вида всех этих книг у меня все еще перехватывало дыхание. Рис обернулся ко мне. Он сидел за широким столом, заваленным книгами.

— Привет, — робко отозвалась я. — Пожалуйста, гм, не нужно меня уничтожать.

— Не буду, — сказал Рис.

Стекло свернулось калачиком на полу, извиваясь у моих ног.

— Пока что, — добавил он, поднимаясь из-за стола.

Я повернулась, пытаясь сделать шаг, но стекло было слишком толстым. Я оказалась в ловушке. Сердце учащено забилось в груди.

Рис приблизился на несколько шагов, оставаясь вне моей досягаемости.

— Как ты пробралась внутрь, Охотник? — спросил он. — Или ты гибрид?

— Гибрид? Я девушка, просто девчонка. Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Не убедительно, — холодно заявил он. — Ты Грэм, ты вошла в мое зеркало, и хочешь сделать вид, что это был несчастный случай? Я выгляжу как идиот?

— Да! То есть, нет, — глаза Риса опасно сузились. — Я имею в виду, да, это был несчастный случай. Я просто следовала указаниям.

— Каким указаниям?

— В…в, — случилось что-то странное. Мой разум вмиг стал пустым. Меня переполняли эмоции. Негодование клокотало внутри меня. В моей голове вспыхнуло понимание того, что я не обязана отвечать ему. Чувство собственности, которое я никогда в жизни не испытывала, одержало верх. Полная определенность в собственности.

— Отпусти меня, — огрызнулась я, пытаясь сдвинуться с места.

Я покрутилась на стекле.

— Это зеркало находится на земле, принадлежащей моей бабушки. Что делает его моим…не твоим, ты…ты… воровщик зеркал.

Он скорчил гримасу.

— Формулировка. Пожалуйста, не говори мне этого снова.

— Я буду говорить всё, что захочу, — огрызнулась я. Тепло, разлившееся вниз по рукам и ногам, было приятно ощущать, даже если это чувство и было странным для меня.

— Ты хочешь знать какая я? Я невероятна зла! — выкрикнула я.

Послышался треск стекла у меня под ногами, но я не обратила на это внимания. Всё так внезапно взвалилось на меня: разочарование, несправедливость.

— Мой отец бросил меня, бабушка ненавидит, я в миллион миль от дома, у меня нет друзей, твои же друзья пытаются разрушить мою жизнь — и это единственное хорошее, что со мной случилось за несколько лет. Годы! Я наконец-то нашла что-то, что связывает меня с мамой, и ты хочешь это забрать? Я не позволю!

Стекло вокруг моих ног взорвалось мелкими осколками. Они превратились в песок и замерли. Рис с широко открытыми глазами отступил на несколько шагов.

— Я не забираю его навсегда, — грубо сказал он.

— Ты пытался заманить меня в ловушку, — все еще возмущенная, я скрестила на груди руки.

Я не могла поверить, что так взорвалась. И… взорвала стекло. Наверное.

— Я не знаю тебя. Я всего лишь был осторожным, — сказал он, но я уверена, таким образом он пытался замести следы. — Я просто хочу, чтобы ты ответила на мои вопросы. Что ты?

Из моей груди вырвался вздох.

— Всего лишь нормальная девчонка.

— Невозможно, — категорически заявил он. — Есть только небольшая горстка нормальных людей в этой школе, а после того, что ты только что сделала, ты определенно не одна из них.

Из-за пазухи он достал дневник моей матери. Инстинктивно я потянулась за ним, но Рис поднял дневник выше, одаривая меня холодным взглядом.

— Ты носишь это с собой, — сказал он, — и ожидаешь, что я поверю, что ты просто обычный человек?

— Я не знаю, ладно, — выпалила я. — Пожалуйста, верни дневник — он всё, что от нее осталось. Я только недавно нашла его, и следовала по карте к зеркалу, которое привело меня в Башню. Я не знала, что она твоя. Пожалуйста, верни мне дневник.

Его глаза сузились.

— Нет.

Мое самообладание рухнуло.

— Он принадлежал моей матери, — пробормотала я. — Это всё, что у меня есть от нее.

Выражение его лица стало менее суровым.

— А твоя мама, — сказал он, — кем она была?

— Не знаю, — ответила я. — Я правда не знаю.

— Хм… Либо ты очень хорошая лгунья, либо весьма невежественна. И то, и другое весьма опасно. Нечто подобное не будет в безопасности с тобой, — сказал он, размахивая дневником. — Любой может взять его. Нет, я оставлю его у себя.

На глаза навернулись слезы. Что я могу сделать? Мам, прости. Я все испортила.

— Я сделаю тебе одолжение, — быстро проговорил Рис. — Я буду держать его здесь, в Междумирье.

— Что? — переспросила я, потирая глаза тыльной стороной ладони.

— Или Башня, как ты ее называешь, — ответил он. — Ты можешь приходить, чтобы взглянуть на дневник, если будешь следовать правилам.

Он не оставил мне выбора. Я кивнула.

— Каковы правила?

— Ты ничего не говоришь об этом месте, ни о чем, что находится здесь, и особенно тебе не следует говорить обо мне и исследованиях, которые я провожу здесь. Ты не можешь ничего проносить через зеркало: ни книги, ни подушки, абсолютно ничего, что ты не принесла с собой. Мне не нужно ничего разлагающегося при попытке взять это в реальный мир.

— Реальный мир? — повторила я.

Он со вздохом сел в кресло напротив меня.

— Ты и вправду не имеешь ни малейшего понятия о том, где находишься?

— Я прошла через зеркало, — заявила я.

— И?

— И это все, — я всхлипнула. По крайней мере, слезы не угрожали покатиться из глаз. Может быть, перепады настроения закончились.

Он положил руки на подлокотники кресла, продолжая рассматривать меня своими неестественно светлыми глазами. Словно смотришь на ледник. Я съежилась под его пристальным взглядом.

Должно быть, я выглядела, словно потерпела крушение после всего этого. Рис выглядел взъерошенным как никогда.

— Ты не проходила через зеркало, — сказал он, наконец.

— Уверена, я проходила.

В его глазах отразился упрек.

— Ты вошла в зеркало, а не проходила через него. Мы внутри зеркала.

— Что? На самом деле? — изумилась я.

— Технически, ничего здесь на самом деле не существует, — заявил он. — Ничего, кроме того, что приносишь… всё остальное это своего рода иллюзия.

Я моргнула.

— Так… эта кушетка, — я провела рукой по мягкой обивке.

— Не реальна, — решительно сказал он.

— Это безумие! — воскликнула я, подпрыгивая на кушетке, тестируя ее.

Рис закатил глаза.

— Невозможно подделать такого рода глупость.

— Прости? — возмутилась я. Этот парень нажимал на мои больные точки с удвоенной силой.

— Послушай, Джун…

— Джул.

— Джул. Неважно. Смотри, это далеко за пределами твоего кругозора…

— Моего кругозора? — я рассмеялась. — Кто говорит так? За пределами кругозора.

Его лицо скривилось, словно от чего-то кислого.

— У некоторых людей есть словари.

— Некоторые люди родились в семнадцатом веке, — смеялась я.

Он слегка покраснел.

— Только потому, что ты не знаешь слово…

Моя недавно обретенная уверенность продолжала нарастать.

— О, я знаю это слово. Я понимаю, что ты пытаешься говорить со мной теми словами, которые, ты думаешь, я не знаю. Ну, у меня есть новости для тебя. Слова были моими единственным друзьями на протяжении практически шестнадцати лет, так что тебе нужно постараться удивить меня с помощью словаря, что я нахожу несколько пугающим. Хорошо?

Его глаза сузились.

— Ты не ведешь себя так в школе. В какие игры ты играешь?

Я провела рукой по волосам.

— Не знаю, — призналась я. — Это как… все голоса в моей голове исчезают. Кое-что об этом месте… — Ясность. Зеркало очистило мои мысли. — Ты чувствуешь себя иначе в этом месте?

Противоречивые эмоции отразились на его лице.

— Конечно, в чем вопрос?

— Вопрос? Ты знаешь, что происходит, так что помоги мне, наконец. Почему мой мозг сходит с ума?

Его губы сжались.

— Это место своего рода пространственная впадина между двумя мирами по обе стороны зеркала. Мы посередине — в Междумирье. Не так уж много известно об этом, ведь сделать зеркало практически невозможно, даже для его создателей. Это зеркало создал мой дядя Сорен, — произнес он, хмуря лоб. — Кстати говоря, это делает его больше моим, чем твоим. Мой дядя погиб более тридцати лет назад, но я нашел его в этом саду. Я бы взял его с собой, но зеркало не сдвигается с места, — угрюмо сказал он. — Думаю, оно связанно с местом, где находится, — внезапно он посмотрел на меня со строгостью во взгляде. — Если ты скажешь кому-нибудь что здесь, ты покойница.

Я нервно рассмеялась.

— Да кто мне поверит?

— Даже больше людей в этом городе, чем ты думаешь, — проворчал он. — Люди, руководящие школой, многое бы отдали, чтобы получить артефакт подобного масштаба. У Хэйвенвуда долгая история, связанная с магией и Зазеркальем — скорее всего именно из-за этого был выбран этот город для школы. Корпорация Унимо заинтересована в магии и в учениках школы. Я пока еще не уверен, что именно привлекает ее. Все, что я могу сказать наверняка так это то, что они хорошо потрудились, чтобы собрать фэйри и одичавших, а также представителей редких человеческих родословных, которые имеют мощную магию, — он смерил меня недоверчивым взглядом, — как ты.

— Фэйри и одичавшие? — переспросила я. — Что это?

— Фэйри как люди, только лучше, — высокомерно пояснил он. — Они могут манипулировать окружающим миром или его восприятием — способности варьируются в зависимости от человека. Одичавшие — низший, анималистический вид с силой, которая имеет отношение к их собственным формам, например, скорость или трансформация. Фокус в том, что магия не должна работать по эту стороны зеркала, только в Зазеркалье — но около ста лет назад она нала просачиваться. Особенно в последние два десятилетия, но никто не знает почему. Только то, что родились дети с такими силами, которые ранее не замечались поколениями, и корпорация Унимо хочет согнать их всех в Хэйвенвуд.

— Так что, все в школе имеют… силу? — неуверенно спросила я.

— Нет. Трудно сказать, кто есть кто до шестнадцати лет. Именно в этом возрасте проявляются способности фэйри и одичавших. И если у тебя нет никакой силы… они найдут причину, по которой тебя исключат из школы. Они принимают большинство местных детей в первую очередь, лишь потому, что эта территория имеют свою историю по проживанию на ней таких вот подозрительных персонажей. Они не хотят пропустить кого-то, у кого есть потенциал. Но давай смотреть правде в глаза, если Хейли и Мак Дюпре не обычные люди, то я путешествующий во времени трубочист, — он пролистал страницы лежащей около него книги. — Но ты, Грэм, как минимум… да, ты попала. Вот, — он придвинул ко мне книгу и скрылся за стеллажами.

Я взглянула на него, после чего обратила всё свое внимание на книгу.

Человеческий мастер

Люди, не имеющие никаких сил, помимо тех инструментов, которые они создают. Как и во всех правилах есть исключения. Согласно легенде «О четырех братьях» существует четыре человеческие родословные, наследующие способности. Магического ли происхождения эти способности не известно. Эта сила может быть генетической аномалией или колдовством четырех домов. В отличие от фэйри и одичавших, чьи способности, как правило, проявляются в случайном порядке, а не по семейной линии, эти четыре кровные линии демонстрируют одну способность и следуют другим правилам. В отличие от фэйри и одичавших, чьи способности не в полной мере проявляются в возрасте до шестнадцати лет, эти редкие люди имеют доступ к своей силе сразу после рождения.

Пророк — высоко ценящаяся способность смотреть в будущее, иногда проявляется в королевском доме Вейсагер, предыдущем правителе королевства Агвар. Все Пророки Вейсагер рождались слепыми. Несмотря на это, королевская семья погибла в Золотой Войне, и на ее место претендовал Анастос Райан.

Создатель — им характерно творчество, человеческая черта, которой часто не хватает одичавшим и особенно фэйри; эта черта свойственна линии Миллеров, члены которой являются гениями. Так как эту способность легко спрятать, Создателей Миллеров часто трудно определить, пока они не решат поделиться с миром своим изобретением, они связаны с созданием большинства магических артефактов, а также с прорывами человечества в технологической сфере. Миллеры бежали в Реальный мир во время Нового Исхода.

Нуль — сильно презираемая как фэйри, так и одичавшими семья Тейлоров, в которой редко рождаются потомки, способные выступать в качестве своего рода магического вакуума — они могут свести на нет способности других и сломать чары большинства магических предметов. Следует отметить, что они не могут полностью лишить способностей, только заглушить их. Чем мощнее Нуль, тем больше радиус его воздействия. Самый сильный Нуль мог создать магический вакуум, распространяющийся на расстояние пяти миль. Тейлоры бежали в Реальный мир во время Нового Исхода.

Охотник — по слухам, предшественник остальных трех. Охотники принадлежат к древнему роду Грэм. В отличие от других трех, чьи способности редко проявляются во всех потомках кровной линии, все Грэм рождаются Охотниками. Охотник обладает повышенной осведомленностью о среде, непогрешимой памятью и естественным мастерством в обращении со всеми видами оружия. Последние Охотники Ричард и Алан Грэм, по слухам, были убиты во время Золотой Войны отрядом Райана, хотя существует возможность, что одному из братьев удалось сбежать через зеркало.

Примечание: взаимосвязи до сих пор не ясны, но Тэйлор Нуль рождается в то же время, что и Райан, создатель зеркала. Никогда не появляются в отдельности — они существуют только в паре.

— Создатель зеркал?

— Значит то же, как и звучит, — ответил Рис, возвращаясь к столу с несколькими новыми книгами. — Сила создания магических зеркал. Редкая способность фэйри, которая относится исключительно к моей семье. Это то, кто я есть. Я думаю, — он разложил книги, задумчиво всматриваясь в них. — Наверняка я это узнаю через несколько месяцев. До тех пор, моя сила работает только внутри этого зеркала. Снаружи, в Реальном мире, я просто человек. Вина моей матери.

— Что она сделала?

— Она человек, — с отвращением сказал он. — Так что, я гибрид. Кто знает, чем обернется моя сила? Вот почему мне нужно учиться, — натянуто говорил он, листая еще одну книгу. — Где-то здесь должна быть книга, в которой говорится о контроле над силой Создателя зеркал. Эта башня была построена Создателем зеркал, каждый, кто достаточно силен, способен оказаться в Междумирье. Там наверху даже есть мастерская с кучей недоделанных зеркал. Кто-то из них должен был оставить что-то наподобие инструкции по эксплуатации.

Я провела рукой по странице книги, кончиками пальцев ощущая текстуру старинной бумаги.

— Так что, я Грэм, да?

— Как твой отец и бабушка. Охотники, — пробормотал он, не отрываясь от книги. — Я не должен был даже позволять тебе оставаться здесь…

— Что-что? — я почувствовала, как возрастает отголосок несвойственной мне бравады.

— Мы с рождения являемся практически заклятыми врагами, — продолжал он, игнорируя меня. — Или ты пропустила часть, в которой говориться, что мой прапрадед практически преуспел, уничтожая человеческие кровные линии.

— Но ты ведь не он, так? — сказала я.

Его взгляд скользнул по мне на одно краткое мгновение.

— Это единственная сторона зеркала, известная мне. Если я смогу создать зеркало, через которое будет возможно путешествовать, я смогу перейти в королевство моего отца в Зазеркальном мире. Я смогу доказать, что достоин быть наследником. И однажды я стану королем. Всё, что я должен делать, так это работать над своей силой. Но здесь нет никого, кто смог бы научить меня, помог понять, что со мной не так…

— Ну, в книге говорится, что каждый создатель зеркал имеет сопровождение в лице Нуля.

— Не напоминай мне, — он подошел ко мне и наклонился через мое плечо, чтобы заглянуть в книгу. Мое сердце суматошно забилось. От него исходил запах сосны и старых книг.

— Ты не рад, что у тебя где-то есть коллега? — спросила я. — Это звучит довольно романтично.

Он посмотрел на меня сверху вниз, бросая вызов.

— Это не так, — сказал он. — Тейлоры были проклятием моего рода с тех пор как… да никто и не знает, как давно. Но это не относится ко мне. То, что я гибрид, должно быть, как-то это изменило.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Джон Тейлор последний из его линии, — сказал он. — Моя семья пристально следила за Тейлорами по понятным причинам. И, наверное, охотилась бы за ними, пока они все не вымерли, если бы они не сбежали из Зазеркалья. Они никогда не были особо плодовиты — он единственный ребенок, и он никогда не был женат. Тайлеров моего возраста нет.

Холодок прошелся по моей коже. Всё, что я узнала о его семье, породило еще больше сомнений в отношении его мотивов. Его наследство было привилегией и наказанием. Но было в этом что-то отчаянное, чтобы доказать ему, что я его понимаю.

— Получается, ты не создатель зеркал, — беспечно сказала я.

Его глаза расширились.

— Не смей…

— Я пошутила, — улыбнулась я. — Боже, остынь!

Румянец, появившийся на его щеках, был также мил, как и то, что он пытался скрыть его, смотря надменным взглядом вверх и в сторону.

— Ты такая же ужасная, как и Кей.

— По крайней мере, я лучше выгляжу.

Я отвернулась от него. Что я несу? Это всё Башня виновата.

— И то, правда, — признал он.

Настала моя очередь краснеть. Надеюсь, не так же очевидно, как и его румянец.

— Почему ты общаешься с Кеем? — спросила я.

— Я не общаюсь, — заявил он категорично. — Я вынужден терпеть его присутствие. Он… мой телохранитель, — сказал он с очевидным отвращением в голосе.

— Серьезно? — я посмотрела на него.

— Да, серьезно, — он прислонился к книжной полке, сложив руки на груди, его губы сжались в тонкую линию. — Моя мать гиперопекающая.

— Потому что ты принц из загадочного королевства, — подсказала я.

— Как я могу заставить тебя не произносить больше так это слово? — сухо спросил он, подняв одну бровь.

Я улыбнулась, и он отвернулся, уставившись на дальнюю стену.

— У меня есть идея, — вдруг сказала я. — Что если я помогу тебе с исследованием?

Он оглянулся, в широко раскрытых глазах светилась осторожность.

— В обмен на дневник, я полагаю?

— Я буду твоим научным ассистентом, — сказала я, складывая руки на груди и наслаждаясь нахлынувшей на меня уверенностью. — Если я помогу тебе понять, как создать зеркало-переход, это ведь будет стоить одного дневника?

— Может быть, — произнес он, изо всех сил старясь не соблазниться этой идеей. — Полагаю… я мог бы использовать еще одну пару глаз…

Я посмотрела на часы и ахнула.

— Мне нужно вернуться домой раньше Беа, — сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти.

Рис схватил меня за руку, мое сердце учащенно забилось.

— Помни, — сказал он, — если ты расскажешь кому-нибудь, кому угодно, то сделке конец. Понимаешь? Мое гостеприимство крайне ограничено.

— Без шуток. Я обещаю. Никому не говорить. Поняла.

— Особенно Кею, — прорычал он. — Мне и так приходится делиться слишком многим с этим идиотом. Мое единственное спасение в том, что он не может войти в зеркало. Телохранитель или нет, но я не настолько ему доверяю. И не разговаривай со мной в школе, — сказал он, отпуская мой локоть. — Мы не друзья. Это только бизнес.

У меня сложилось стойкое впечатление, что он слишком пытается быть обособленным.

— Ясное дело, ваше высочество, — сказала я, поспешно выходя из библиотеки.

— И не называй меня так! — крикнул он мне вдогонку.

Но я улыбнулась, потому как он больше не звучал враждебно.

Глава 12

Джул

В пятницу ровно в шесть я толкнула дверь кафе, в котором, как говорила Камилла, она живет.

— Эй, привет, — позвала я робко.

Кабины и столики как в любом обычном кафе, но окрашенные деревянные окна создавали другое впечатление. Арки над колонами были знакомы, так или иначе…

На широких готических окнах были изображены абстрактные узоры. Садящееся солнце с западной стороны освещало помещение слабым оранжевым светом. Одно окно было обмотано пластиковой тесьмой.

Причудливый акцент Камиллы с обрезанными слогами и необычными гласными эхом отдавался в задней части кафе.

— Это сломалось, — говорила она. — Вчера. Случайно.

Камилла прыгала на барной стойке, словно проворная кошка. Я и на каплю не могла выглядеть такой же изящной как она. Я вспомнила упоминание Риса о том, что совершенные физические умения являются чертой фэйри. Была ли Камилла одной из них?

Я заправила прядь волос за ухо.

— Здесь действительно мило, — сказала я. Мне следовало быть вежливой, но я всего лишь была честна. Здесь было необычно эстетично, словно в помещении соединили Афины и Рим.

Камилла пожала плечами.

— Это Габриэль, — сказала она так, будто это всё объясняло.

— Кто такой Габриэль? — спросила я.

— Мой опекун.

— О, он здесь? Опекун? А что насчет твоих родителей?

— Пьет с Шарлоттой, — пренебрежительно ответила она. — Где-то здесь.

— Шарлотта? Ты имеешь в виду мисс Миллер?

Я заметила, что ее английский улучшился, тогда, как произношение оставалось довольно нескладным.

— Угу, — она утвердительно махнула головой.

Я последовала за ней на другую сторону кафе, где на столе был разложен плакат. Камилла уже распечатала несколько листов с описанием эксперимента и диаграмм к каждой стадии процесса. Это было просто и эффективно, и лишено индивидуальности. Я задумалась, можно ли это использовать в качестве метафоры по отношению к Камилле: то, что должно быть действительно здорово прячется за грубоватой, утилитарной внешностью.

— Знаешь, что действительно необходимо, так это кое-какие твои рисунки, — выпалила я.

— Что? — переспросила она.

— Ты ведь рисуешь такие удивительные карикатуры, мы могли бы сделать стенд в виде комикса. И ни у кого не будет ничего подобного, — искренне сказала я.

— Они не то, чтобы милые, — пробормотала она, рассматривая критически стенд. — Не сильно протекционно.

— Профессионально? Ты имеешь в виду то, что хотел Рис? О нет, я думаю, что ему безуууумно понравятся аниме-картинки в его проекте, — я обаятельно улыбнулась. — Разве не так?

Она посмотрела на меня так, словно видела в первый раз, и улыбнулась.

— Возможно, ты права.

— Это продемонстрирует художественный талант нашей команды, — надменно сказала я. — От всего сердца и с искрами.

Она кивнула, постукивая пальцем по подбородку.

— Хорошо. Мне нравится.

Я усмехнулась.

— Потрясающе. Я не умею рисовать, но я могу покрасить материалы. Я имею в виду, проект ведь про изменение цвета. У нас должен быть действительно яркий дизайн.

Она кивнула с нехарактерным ей энтузиазмом.

— Цвета. Сейчас вернусь.

Она поднялась по лестнице в задней части кафе, где, я предполагаю, были всякие хозяйственные принадлежности.

Я села, счастливо глядя на цветные окна. Возможно, всё не будет так уж плохо. Я думаю, всё, что Камилле действительно нужно это быть вовлеченной…я всегда думала, что предполагается ждать, пока меня во что-то включат. Может быть, я ошибалась?

Я начала считать цвета на ближайшей ко мне стеклянной панели. Рис бы задохнулся от зависти. Нам, вероятно, следует приноровиться к цветам радуги, для начала.

Металлический звук послышался с улицы — звук, открывающейся двери. Кто-то проскользнул внутрь, стряхивая дождевые капли на потертую джинсовую куртку. Это был ученик, весьма преступного вида. Шрам на его носу сморщился, настолько его взгляд сузился, когда он взглянул на меня.

— Хм, думаю, кафе закрыто, — сказала я, чувствуя, как вновь обретенная уверенность быстро исчезает.

— И даже не найдется кекса? — кольцо на его губе сверкнуло, когда он усмехнулся. — Только если ты не их предлагаешь.

Я сглотнула.

— Кто ты?

— Хм…

Это был один из старшеклассников, или нет? Я видела его раньше. Этот шрам трудно не заметить. Он был тем, кто часто достает Мака за обедом.

Он смотрел на меня так, словно я была своего рода десертом.

— У меня была плохая неделя, — проговорил он с ярко выраженным южным акцентом. — Возможно, ты сможешь мне помочь. Скажи мне, где Каруцо прячет меч, и я буду вежливым.

— Меч? — повторила я, поражаясь его требованию. — Какой меч? Кто такой Каруцо?

Он сделал шаг, и я отпрянула.

— Ох, пожалуйста. Ты Грэм, и ты подружилась с ней? И ты притворяешься, что не знаешь о мече? Зачем иначе тебе заводить дружбу с таким уродцем?

— Думаю, тебе следует уйти, — дрожащим голосом сказала я.

— Отдай. Мне. МЕЧ, — внезапно взревел он.

Камилла

Камилла услышала его еще до того как он открыл дверь. Его шаги отличались от других — нетерпеливые, чрезмерно сильные. Расточительство. Это дворняга, Хайд. Что ему могло здесь понадобиться? Ах да, она вспомнила. Мальчик, влюбленный в Джул, предупреждал ее, что Хайд захочет отомстить.

Она стояла на вершине лестнице, прислушиваясь.

— Скажи мне, где Каруцо прячет меч, и я буду вежливым, — сказал Хайд.

Меч? Камилла удивилась, когда услышала слова Джул, эхом отдававшиеся от ее мыслей. У Габриеля не было мечей. Он уже сказал. Что с этими людьми, требующими оружие, которого у них нет?

— Ох, пожалуйста, — в его голосе звучали нотки сарказма. Камилла могла слышать, как ускорились удары сердца Джул. — Ты Грэм, и ты подружилась с ней? — Его презрение было ощутимым. — И ты притворяешься, что не знаешь о мече? Зачем иначе тебе заводить дружбу с таким уродцем?

Что? Джул использовала ее? Габриель предупреждал, что будут те, кто захочет использовать их в достижении своих целей.

— Думаю, тебе следует уйти, — произнесла Джул. Ее страх был ощутимым. Нет, Камилла встряхнула головой. Она не будет меня использовать. Она не такой человек.

— Отдай. Мне. МЕЧ, — взревел Хайд, для нее этого было достаточно.

— Yamerou! — прокричала она, спрыгивая с лестницы.

Хайд усмехнулся.

— Я полагал, что ты здесь. Пришла на помощь красная девица. Это клише.

Камилла встала в оборонительную позицию. Дождь стучал в окна.

— Я закрою твой рот, zasshu.

Он рассмеялся.

— Школа нуждается в большем количестве таких людей, как ты. Я так предполагаю, что ты не отдашь меч легко, да?

— Меча нет здесь, — ответила Камилла.

— Потрясающе, — сказал он, размахиваясь для удара.

Камилла увернулась, крутанувшись вокруг столба. Она мельком заметила, как Джул сжалась в углу за кассой. Хорошо, будет лучше, если она не будет вмешиваться. Габриэлю не понравится, если она что-то разобьет в кафе, но он всегда говорит, что необходимость — мать фантазирования.

Камилла пнула стул в сторону Хайда, но тот увернулся. Было ли это лишь ее воображением, или он действительно двигается несколько быстрее, чем раньше? Он снова атаковал, но Камилла блокировала удар, который чуть было не лишил ее равновесия. Хайд выбросил вперед кулак, и она поймала его, прилагая к этому все свои силы. Он еще и сильнее?

— Это не школа, — усмехнулся он, горячее дыхание скользнула по шее Камиллы. — За мной не задолжает.

Толчком Камилла вывернулась из захвата, тяжело дыша. Кровь громко клокотала в ушах, а железный браслет сжался на ее левой руке. Многое она бы отдала, чтобы избавиться от этого браслета.

Она и Хайд осторожно кружили друг возле друга, пока не замерли.

— И где всё то, что имеет отношение к кендо? — усмехнулся он. — Нуждаешься в мече, чтобы чувствовать себя в безопасности? Я могу подождать, пока ты не найдешь один. Просто убедись, что он будет из железа, а не поддельным.

Железный? Должно быть, что-то отразилось на ее лице, так как Хайд закричал:

— Ты знаешь, где он находиться!

— Нет меча, — отрезала Камилла. — Много кексов. Хочешь кекс?

— Может, мне позвать кого-нибудь? — послышался голос Джул из-за прилавка.

— Нет, — строго сказала Камилла, не отводя взгляда от Хайда. — Он уходит.

— Не быстрее, чем ты принесешь мне этот меч, — прорычал он.

Схватив Камиллу за руку, он бросил ее через плечо. Она сделала кувырок в воздухе, приземляясь на пол, но при этом споткнулась об стул позади нее. Металлические ножки стула с громким звуком царапали пол, пока он не наткнулся на стену. Хайд в одно мгновение оказался рядом с ней. На этот раз она увернулась, используя его же силу, чтобы увеличить расстояние между ними.

Она не боялась, пока ее конечности не стали дрожать — с ней что-то не так. Ее взгляд расплывался, и она всё никак не могла его сфокусировать. Браслет сжал руку словно тиски.

— Убирайся, — прохрипела она, — из моего дома.

— Это так разочаровывает, — сказал он, подходя ближе. — Я думал, что, наконец, нашел себе достойного противника, но, несмотря на твои причудливые движения, ты слаба, как и все.

Ее лицо покраснело от гнева. Ее кулак попал точно в его челюсть, и Хайд покачнулся. И прежде, чем он успел ответить, она ударила его в спину, толкая к столбу. Он упал, уклоняясь, и, поймав ее ногу, когда она подняла ее для удара, отбросил Камиллу к стене. Со сбившимся дыханием, она вернулась в оборонительную позицию.

На нее накатило головокружение. Она видела лишь размытый, темный образ Хайда. Она споткнулась, это всё, что нужно было Хайду. Она пропустила удар, и с тихим стоном опустилась на пол. Боль вспыхнула в ее животе. На лице Хайда, возвышающегося над ней, играла усмешка. Он опустил ногу на ее грудь.

— Всё еще не хочешь сказать мне, где меч? — спросил он.

Ее дыхание стало тяжелее, когда браслет еще крепче сжался.

— Иди… к черту, — ответила она.

Хайд сильнее надавил ногой. Мутным взглядом она заметила тень, скользнувшую за ним.

Треск. Хайд выглядел сбитым с толку. Позади него стояла Джул с осколками разбитого кувшина в руках.

Камилла повернулась на бок, унимая кашель.

Хайд выругался, снимая с волос осколки и остатки листового чая.

— Это было плохое решение, Грэм, — прорычал он, наблюдая, как Джул в ужасе отступает.

Он попытался схватить ее, но Камилла умудрилась дернуть за его ногу, так что Хайд потерял равновесие. Он упал на каменный пол.

Раздался звук открываемой двери.

— Что здесь происходит, черт возьми? — сказал Габриэль, остановившийся в дверном проеме. За его спиной вовсю хлестал дождь.

Хайд бросил на него быстрый взгляд, сорвался с места, и, проскочив мимо него, исчез за дверью.

Камилла, ничего не понимая, посмотрела ему вслед. Это он сейчас испугался?

Габриэль тоже обратил внимание на его поспешный уход. Подойдя к Камилле, он опустился на колени возле нее, взяв ее руку с браслетом, проверяя, прощупывая пульс. Ее кожа замерзла, в то время как лицо обливалось потом. Лицо Габриэля было мрачным, но когда он начал говорить его тон звучал добродушно.

— Ты в порядке, детка. Успокойся, все будет хорошо.

На несколько мгновений ей удалось сфокусировать взгляд на нем. Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как спазмы проходят по рукам и ногам.

— Спокойствие для слабаков, — пробормотала она на японском.

Он усмехнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Он убрал с ее лица волосы.

— Она… она в порядке? — послышался голос Джул. — Она выглядит такой бледной.

Он обернулся на Джул.

— Ах да, Камилла будет в порядке. Погоди минутку, я сейчас вернусь.

Он осторожно поднял Камиллу, чтобы отнести ее наверх. Чувство бессилия сводило ее с ума.

— Хайд, — произнесла Камилла, когда Габриэль положил ее на кровать. — Он хотел меч. Говорил, что не уйдет без него.

Она все еще могла чувствовать его запах — кислая вонь табака, которая висела в воздухе.

Железный, сказал он. Железо. Камилла согнула левую руку.

— Так же, как и Тейлор.

Габриель шикнул на нее.

— Сейчас тебе нужен отдых. Не думай об этом. Помни свои уроки. Подумай об океане. Подумай про этих неприятных рыбах, запах которых тебе нравится, или о воде, заливающей всё.

Она закашлялась. Определенно, завтра все ее ребра будут сине-черные.

— Ты имеешь в виду океанский бриз и спокойные волны.

— Ну, или это, — он еще раз проверил ее пульс, и, кажется, остался удовлетворенным им. — Я зайду к тебе позже. Нужно позаботиться о твоей подруге.

Ее подруга. У нее есть друг. Раньше это не имело значение. И вдруг все изменилось. Джул разбила кувшин об голову парня ради нее.

— Эй, Габриэль, — окликнула она его. — У нас действительно нет меча?

— У меня нет. Постарайся поспать, — сказал он, закрывая за собой дверь.

Она не могла не отметить местоимение, которое он употребил в предложении. Она вспомнила предупреждение Тейлора, и постаралась выкинуть его из головы. Что бы ни сделал Габриель, у него была на то причина. По крайней мере…

Вместо того, чтобы спать, Камилла навострила уши, пытаясь подслушать разговор внизу, но не смогла услышать и слова. Ощущение было таким же, когда приезжали Тейлор и Шарлотта — словно кто-то набросил одеяло на ее чувства. Что с ней не так?

Джул

Найдя метлу за прилавком, я принялась за уборку стекла и листьев чая. В конце концов, это ведь я разбила кувшин, а значит должна и убрать. Я по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке. Я только что дралась?

Мужчина, которого я приняла за опекуна Камиллы, спустился с лестницы. Я не знаю, чего я ждала, но мои ожидания не оправдались. Он слишком молодо выглядел как для опекуна. Ему не могло быть больше тридцати. У него было дружественное выражение лица, азиатские черты которого напоминали отдаленно Кея. Я надеялась, что у него не было больше ничего схожего с Кеем. Он заправил пряди волос, длинной до подбородка, за ухо, и я заметила необычные шрамы в основании шеи, виднеющиеся в вороте рубашки. Они были сморщенными и лоснящимися, как от старых ожогов.

Он заметил, что я подметаю, и одарил меня полуулыбкой.

— О, ты не обязана этого делать, — сказал он.

— Я не хотела, чтобы кто-то наступил на осколки, — ответила я.

Рис мог бы просто расплавить их. Я потрясла головой. Нет, не здесь, вспомнила я. Здесь не Междумирье.

— Я, гм, сожалею по поводу кувшина.

— Не стоит. Он послужил благому делу, — сказал он. — Ох, мои извинения, мы не познакомились. Я Габриэль Кацуро. Опекун Камиллы. Ты Джульетта, конечно же. Пожалуйста, присаживайся. Что тебе предложить? Вода, чай, горячий шоколад? Ты бледная.

Мой смех вышел дрожащим. Вероятно, меня и саму колотила дрожь.

— Горячий шоколад — было бы здорово. Спасибо.

Он отошел за прилавок, чтобы сделать напиток. Я сфокусировала взгляд на своих руках.

Что вообще произошло? Хайд хотел забрать меч у этого мужчины? И из-за моей фамилии он предположил, что я могу что-то знать об этом. Очевидно, что некоторые вещи из рассказа Риса — правда. Я не была уверена, как много из этого я смогла бы вынести, но…

Я помогла Камилле. Я не убежала, возможно, из-за выброса адреналина, но мне это нравилось.

Он поставил дымящуюся чашку с какао передо мной. Сам же облокотился на прилавок с чашкой чая в руках. Я сделала глоток, определенно сладкий вкус шоколада и сливок подняли мне настроение.

— Мистер Кацуро…

— Габриэль, пожалуйста.

— Габриэль. Такое ведь, — я нервно рассмеялась, — такое ведь не случается с вами каждый день?

— Нападение подростка-жлоба на мою воспитанницу в кафе? Не могу с уверенностью сказать, что подобное не случалось раньше, — сказал он с улыбкой. — Конечно, я владею кафе лишь несколько месяцев, так что трудно сформировать шаблон, — он спокойно осмотрел стулья, разбросанные при борьбе.

— Кто-то натравил его на это… этот мальчик не настолько умен, чтобы самому разработать план. Ты с ним знакома?

— Нет, сэр.

— Наверное, это к лучшему, — сказал он. — Он никогда не собирался прожить легкую жизнь. Но тогда еще не было Камиллы.

— Что с ней? — спросила я. — Вначале, она была такой сильной, но потом быстро выдохлась.

Он посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом, казалось бы, удовлетворяясь моим беспокойством.

— Камилла на пределе, — ответил он. — У нее есть неимоверная сила, ловкость и выносливость, но также у нее есть и предел, и взрывной характер, который к нему подводит, — он покачал головой. — Я не знаю, что с ней произойдет. Я не могу быть рядом всё время. Могу я попросить присмотреть за ней в школе? Помоги ей сохранять спокойствие и избегать конфликтов. Мне было бы спокойней.

— Хм, конечно. Это просто… — я промолчала.

— В чем дело?

— Ну, у нас в школе много задир, — сказала я, думая о том, насколько глупо это прозвучало.

Он улыбнулся.

— Я ожидал большего. Это нормально.

Он посмотрел на разбитый кувшин.

— У вас есть идеи, насчет того, что хотел этот парень? — спросила я.

Он вздохнул.

— К сожалению, да. И я не в том положении, чтобы как-то улучшить ситуацию. Несколько людей уверены, что это оружие у меня, несмотря на то, что это не так. Раньше он принадлежал семье Тейлора. Это их старинная реликвия. Она пропала несколько лет назад, и кое-кто винит в это меня.

— Так у вас нет ни малейшего предположения, где он может быть?

— Есть несколько, — легкомысленно ответил он. — Но ни одна из них не удовлетворит твоего учителя английского. Я не ожидал, что другие придут искать его, хотя… полагаю, это еще один поворот в головоломке. Тебя подвести домой? Не хотелось бы, чтобы ты гуляла при таком беспорядке.

Я посмотрела в окно, за которым дождь пустился еще сильнее.

— Спасибо, — сказала я, смущенная тем, что у меня нет личного транспорта.

— Я только проверю, как там Камилла, и мы отвезем тебя домой.

Дождь барабанил в переднее стекло, когда мы выезжали из парковки.

— Теперь, когда мы за пределами слышимости, я хотел бы сказать тебе кое-что, — сказал Габриэль. — Тебе следует прекратить искать отца.

Отец? Я не думала о нем уже несколько дней. Слабое чувство вины было вытиснуто страхом, который всегда сопровождал мысли о нем.

Я замерла. Звуки работающих дворников были необычайно громкими.

— Что вы знаете о нем? — я почти шептала.

— О Боже, я не с того начал. Я хотел сказать, что уверен, ему ничего не угрожает. Если о ком-то тебе и нужно беспокоиться, так это о себе.

— Я… я не понимаю, — сказала я.

Он тяжело вздохнул.

— Саймон не очень хороший человек. Ты, наверное, догадывалась об этом. Остальные слишком вежливы, чтобы сказать прямо. И, возможно, ты посчитаешь мои слова ненадежными, так как не знаешь меня, но я не знаю, появится ли еще шанс поговорить с тобой, а ты заслуживаешь знать правду, — он все время смотрел на дорогу, пока говорил.

— На следующий день, после того, как твой отец покинул Нью-Йорк, я видел его в Токио.

— Что? — ахнула я. Что он мог там делать?

— У меня был некий артефакт, — мрачно продолжил он. — Который защищал Камиллу от кое-кого опасного. Я заметил Саймона в метро, но он был достаточно далеко от меня. Когда я вернулся домой, артефакт исчез. Я не привык к тому, что у меня воруют.

— Это могло быть совпадение, — сказала я. — Возможно, кто-то другой взял его.

— Я не могу не заметить, что взять защитный артефакт очень легко, — сказал он. — Могу я быть откровенным?

Я кивнула, не будучи до конца уверенной, что он имеет в виду.

— Это было зеркало. Не обычное зеркало, заметь, магическое, — он посмотрел на мою реакцию, и продолжил. — Разные зеркала делают разные вещи. Это зеркало было небольшим, ручным, но внешний вид не имеет значение. Оно проецировало защитный барьер, достаточно широкий, чтобы охватить и соседские дома, и создавало помехи для тех, кто ищет кого-то такого же сильного, как и Камилла. И с исчезновением барьера нам пришлось быстро уехать. Был лишь один аналогичный барьер во всем мире, известный мне — большой, практически вмурованный, — его рот скривился. — Практически. Так что мы переехали в Хэйвенвуд.

Я внезапно вспомнила книгу, которую я видела в квартире, с иллюстрацией зеркала с серебряной ручкой, опутанной лозой.

Он искал магическое зеркало все это время? Я старалась не выдать себя выражением лица.

— Почему вы говорите все это мне? — спросила я.

— Потому что я боюсь, что Саймон что-то планирует, — ответил он. — И не только я. Твоя бабушка… Тейлор… ну, не Шарлотта, но достаточно скоро и она сделает выводы. Я говорю тебе все это, потому что ты единственный человек, который был рядом с ним последние пятнадцать лет. И я надеюсь, ты поможешь мне собрать воедино все кусочки головоломки и понять его действия.

Он остановился возле дома Беа и посмотрел на меня выжидающе.

В тот момент мне больше всего хотелось, чтобы я находила [находилась] в Башне, и уверенность наполнила меня, чтобы я могла справиться со всем этим. Я хотела быть там, где у меня есть контроль. Но я застряла по эту сторону зеркала, в машине, с мужчиной, который, определенно, знает многое, и требует информации от меня.

Неожиданно, меня начала сотрясать дрожь.

— Что вы хотите от меня? — спросила я. — Он никогда ничего мне не рассказывал. Никогда. Я приходила домой со школы, но его там не было. Я спрашивала, что он делает, а он кричал на меня, чтобы я не доставала его. Я пыталась не попадаться ему на глаза, он говорил, что я не занимаюсь домашними делами, — я начала плакать, всё внезапно навалилось на меня. — Он жил в университете и прятался в своей комнате. Его не заботило, что я делаю, пока дом оставался чистым, а я не шумела. Ему все равно. Все равно. Я горничная, не его дочь, и я думаю… думаю, он ненавидит меня.

Я сжалась на пассажирском сиденье в автомобиле незнакомца. Разве я надеялась, что он начнет меня утешать? Я не знала, что и думать. Он протянул руку к бардачку, достал салфетки и передал их мне.

Я издала сдавленный смешок и высморкалась.

— Я знаю, это сложно, — сказал он. — И, к сожалению, станет еще сложнее, прежде чем измениться к лучшему. Ты подросток, — сказал он иронично. — Это самое ужасное время в жизни. Но это также время, когда ты выбираешь, каким человеком ты хочешь быть. Ты можешь дать одержать над тобой верх страху, сомнениям, эгоизму, или стать такой, какой ты хочешь, чтобы были и другие. Доброй. Надежной. Податливой. Ну, знаешь, таким человеком, который разбивает кувшины об головы головорезов, чтобы помочь своим друзьям.

Я слабо улыбнулась.

— С Камиллой все будет хорошо?

— С хорошими друзьями рядом — наверняка, — улыбнулся он.

— Мне жаль, что не могу быть полезной, — сказала я.

Я подумала, что здесь есть какая-то связь с зеркалом в саду, но я не могла сказать об этом. Я обещала Рису, и насколько милым бы не был Габриэль, я не уверена, что настолько ему доверяю.

— Если вспомнишь что-нибудь, — сказал он мягко, — ты знаешь, где меня найти.

Я оглянулась: Беа открыла входную дверь, выглядывая меня. Я поблагодарила Габриэля, вышла с машины, и побежала к крыльцу через стену дождя.

— Где ты была? — спросила она.

— Работала над научной работой с одноклассницей, как и говорила тебе, — сказала я, надеясь, что дождь спрятал мои недавние слезы. — Ее опекун предложил отвезти меня домой, когда пошел сильный дождь.

— Ее опекун? — с тревогой в голосе спросила она, прищурившись, вглядываясь в машину Габриэля. Волнение, отразившееся на ее лице, показывало, что она его узнала.

— Заходи внутрь, Джульетта, — поторопила она меня. — Что он сказал тебе? — спросила она, закрывая дверь.

— Ни-ничего, — ответила я, вздрагивая.

Я не понимала ее рвения. Хотя я до сих пор не уверена в его мотивах, но он был самым хорошим человеком, которого я встретила в этом городе.

— Он сказал, что рад, что я подружилась с Камиллой. Вот и все.

— Камилла? — переспросила Беа. — Камилла Тиг? О Боже, — она провела рукой по лицу. — Твоя подруга подопечная Габриэля Кацуро? Нет, нет, Джульетта, в этом не будет никакой пользы. Ты больше не будешь проводить время с этой девочкой.

— Она моя единственная подруга, — воскликнула я. — Ты постоянно говоришь, что мне следует завести друзей, а она единственная, кто хорошо ко мне относится.

— Послушай меня, — строго сказала она. — Габриэль Кацуро очень опасный человек, я хочу, чтобы ты держалась подальше от него.

Чувства, которые возникли у меня в Башне, грозились вырваться наружу. Возмущение клокотало во мне.

— Почему? — грубо спросила я. — Потому что он знает о чем-то? Потому что у него есть ответы? Ты хочешь держать меня в неведение, не так ли? Вокруг происходят странные вещи, а ты хочешь, чтобы я заткнулась и оставалась дома? Ты такая же, как и папа, ты знаешь это? Ты точно как он.

Мои слова, казалось, ошеломили ее. В порыве малодушия, я взлетела по лестнице и заперлась в своей комнате.

Глава 13

Мак

Тейлор вручил швабру мне, и ведро с чистящими средствами — Дестину, когда девушки появились в дверях субботним утром. Джул со связанными в небрежный хвост волосами сияла, одетая в бледные пастельные тона, на фоне которых ее волосы и кожа казались темнее, чем обычно. Она вздрогнула, когда заметила на себе взгляд Тейлора — нервничает. Она всегда накручивает прядь волос, когда волнуется. Я хотел дотянуться до нее, взять за руку, но меня не покидало ощущение, что, несмотря на то, что физически она рядом, мысленно она находится за миллионы миль от меня.

— Сокамерники, — вместо этого говорю я громко. — Добро пожаловать в ад.

Тейлор фыркнул.

— Вы те, кто настолько глуп, чтобы попасть в переделку. И теперь мне приходится нянчиться с вами по субботам.

— Так давайте все пойдем за мороженым, так даже будет лучше, — говорю я. — Или за кексами. Здесь же есть кафе вниз по улице. Бенедикт или Бенволио, как-то так.

Тейлор почти настолько же высокий, как и Дестин, так что его грозный взгляд через очки с высоты двух футов был пугающим. В церкви, когда говорят о гневе Господнем, я вижу Тейлора, который еще не успел выпить свою чашку кофе.

— Или мы можем начать уборку, — кротко исправляюсь я.

Тейлор приподнимает бровь, словно бросает мне вызов сказать что-нибудь забавное в последний раз.

— Школьный фестиваль через три дня, директор Унимо хочет, чтобы всё было безупречно. Уборщики в основном заботятся обо всей школе, но и для вас нашлась работа. Чудо близнецы получают перила на лестничные перила, — он взглянул на меня. — Вы же, девушки, протрете светильники. Привяжите к метлам тряпки, я не хочу везти вас в больницу, если вы упадете с лестницы.

Сентиментальность и Тейлор — эти вещи несовместимы.

— Я буду в классе английского. Не делайте ничего глупого, — сказал он, сверля меня взглядом.

— Я? Глупого? — проворчал себе под нос, когда Тейлор поднимался по лестнице.

— Будто он знает тебя, — сказал Дестин.

— Я когда-нибудь делал что-то глупое?

— На прошлой неделе, на математике миссис Регланд спросила, сколько будет квадратный корень из 144, и ты ответил Дженга*, — напомнил он.

— Люди смеялись, — заметил я.

— А ты получил дополнительно задание на дом.

— Каратэ вчера, — сказала Камилла.

Акеда [Икедо] сказал нам выбрать спарринг-партнеров, и я взял ее до того, как Хайд выбрал меня. Так или иначе, всё закончилось тем же — я снова распластанный на полу.

— Я думал, что ты будешь снисходительна ко мне, мы же вроде как друзья.

— Глупый, — категорично заявила она.

— Гоняющийся за несуществующими животными… — пробормотал Дестин.

— Он не несуществующий. Ты видел его.

— Что не несуществующий? — спросила Джул.

— Причина, по которой мы получили эту нелепую отработку, — говорю я, хмуро осматривая окна, которые были заменены на прошлой неделе. Вы никогда не узнаете, что с ними случилось.

— И почему же вас оставили после уроков? — спросила Джул.

— Я затеяла бунт, — ответила Камилла.

Она никак не ожидала, что я могу перепрыгнуть «подвиг» Камиллы.

— Мы обнаружили маленького монстра, который обворовывал шкафчики, — сказал я, складывая руки на груди. Пусть только попробуют засмеяться. — Я преследовал его по школе и разбил стекло. Унимо решила, что я сделал это, потому что она — всемирное зло.

Глаза Джул широко открылись. Не уверен, изменил ли я ее мнение обо мне.

— Монстр? — говорит Камилла.

— Это была причудливая мелочь с хвостом, крыльями и ушами…

— Она называется летучая мышь, — невозмутимо перебил меня Дестин.

— Не притворяйся, будто не видел его, — огрызнулся я на него. — Может быть, если бы ты подстригся, тебе не пришлось бы придумывать оправдание…

— Если ты говоришь, что видел его, значит — так и есть, — сказала Джул, видимо, нервничая из-за того, что мы начинаем ссору. — Нам лучше начать уборку до того, как вернется Тейлор, или же мы постоянно будем оставаться после уроков, независимо от того, что мы сделали.

Они с Камиллой взяли тряпки и метлы и спустились по лестнице.

— Спасибо за помощь, — сказал я Дестину.

— Пожалуйста.

— Это был сарказм.

Со вздохом он намочил тряпку.

— Ты никогда не задумываешься, что девушки больше обращали на тебя внимание, если бы ты не был настолько странным.

— Я? Я не тот, кто разбрасывает содержимое подушек.

Дестин, напрягшись, стремительно оглянулся.

— Говори тише, — одно перо скользнуло из-под его рубашки на пол.

— Тейлор закрылся наверху, а девочки в подвале, — говорю я пренебрежительно. — И давай на чистоту. Я не странный. Я просто не прячусь под одеялом, когда происходит что-то странное. Вот в чем разница. Кроме того, «странный» означает не скучный, и мне нравится быть не скучным.

— Так это в пользу того, что ты странный или нет? Как по мне, ты не можешь определиться.

— Я просто потрясающий. Конец дискуссии.

Посмеиваясь, он вернулся к оттиранию грязи с перил. Иногда я задаюсь вопросом, провел бы он остаток своей жизни, запертый в своей комнате с комиксами и ноутбуком, если бы я не вытаскивал его на солнце.

Перила в виде лоз, изгибались с обеих сторон широкой лестницы. Я вздохнул. Это займет весь день.

Вспышка желтого света бросилась мне в глаза в верхней части лестницы. Я осмотрелся. Невероятно, но клянусь, что видел мелькание розового языка, прежде чем тень стрелой промчалась в холл второго этажа.

Такая маленькая…

Я побежал по лестнице за ней.

— Мак? — позвал шокированный Дестин.

— Он дразнит меня, — кричу я, замечая, как нечто промелькнуло впереди.

И я не собираюсь снова остаться ни с чем.

Джул

Мы спустились в подвал в полной тишине. На теле Камиллы не было никаких видимых синяков и ее лицо не было бледным, но она вела себя осмотрительно, морщась, когда приходилось сделать еще шаг по лестнице. Я вспомнила, что большинство ударов пришлось на ее туловище, сейчас скрытое за широким худи. Не думаю, что на ее месте я смогла бы хотя бы принять вертикальное положение.

— Ты выглядишь намного лучше, — сказала я.

— Я чувствую себя как дерьмо, — проговорила она, когда мы дошли до двери подвала.

— Извини.

— За что? Разве ты била меня? — спросила она.

— Н-нет, — запнулась я, глядя на нее.

— Тогда почему извиняешься?

Она улыбнулась мне, и это оказалось заразительным, уголки моего рта приподнялись в ответной улыбке.

— Ты действительно веришь Маку? — спросила она.

Я пожала плечами.

— В последнее время я видела слишком много странных вещей, чтобы удивляться…что это было?… летучей мыши.

Она только покачала головой.

— Не знаю.

Я посмотрела на длинную линию светильников у нас над головой.

— Ну, ты можешь начать с этой стороны, а я с той, за углом, — сказала я.

Она взяла тряпку, повертела ею, и потянулась к первому светильнику.

Взяв в руки вторую тряпку, я пошла дальше по коридору. Я была рада, что Камилла казалась в порядке — и эгоистично я еще больше радовалась тому, что я нравилась ей даже больше, чем раньше. Странно, что событие, которое должно было травмировать меня, вызывает улыбку.

Завернув за угол Г-образного холла, я спустилась до конца, слыша, как эхом отдаются мои шаги по кафельному полу. Половина классов здесь не используются и заперты. В школе много пустых классов, видимо, ожидалось, что когда-то они будут заполнены учениками. Я еще раз посмотрела на светильники. Может, если мы быстро закончим, Тейлор отпустит нас пораньше.

— Здорово, — послышался голос.

Я обернулась и столкнулась лицом к лицу с Кеем. Я подавила вздох. Откуда он взялся? Предполагалось, что школа будет пустой.

— Кей, что ты здесь…

Он прижал палец к моим губам, улыбаясь, словно Мона Лиза. Его черные глаза сверкнули в темноте. Он отстранился, убирая руку. Что-то прохладное и металлическое скользнуло под мою рубашку, и я вскрикнула.

— Джул? — позвала меня Камилла.

— Я здесь, — сказала я в ответ, мой голос прозвучал на октаву выше, чем обычно.

Она вышла из-за угла, с отразившимся на ее лице недоумением.

— Мои уши снова не работают, — сказала она озабоченно. — С тех пор, как я вошла сюда. Это здание неправильное.

Я обернулась, уверенная, что Кей не промолчит, но его не было. Начала озираться, но его и след простыл.

— Что ты ищешь? — спросила Камилла, подходя ко мне.

— Тут был Кей, он просто…

Она моментально встала в стойку.

— Что? Где?

Я провела рукой по рубашке. Металлическая вещь зацепилась за мой бюстгальтер. Я вытащила ее, обнаружив, что это ключ. В4 — написано на нем.

Камилла с любопытством посматривала на меня.

— Джул…

— Он бросил его через мой воротник и исчез. Что ты хочешь от меня услышать?

Она покачала головой.

— Не он. Пожалуйста, не он.

— О Боже, нет, — воскликнула я, догадываясь, что она неправильно поняла. — Я имею в виду… я думала…но это было…

Она со вздохом забрала у меня ключ, рассматривая его.

— Так что же это?

— Ключ от одного из класса в подвале, наверное? — сказала я, радуясь смене темы.

— В4, — она указала на аудиторию рядом с лабораторией мисс Миллер. — Пустая, я думаю.

— Я ни разу не видела, чтобы кто-то входил туда, — заметила я.

Она вставила ключ в замок и повернула его, дверь распахнулась.

Здесь находилось несколько столов со старыми приборами и кусками пергамента на них. Еще больше их было прикреплено к стене, создавалось ощущение парящих призраков. Но, несмотря на тщательность, с которой прикреплен каждый кусочек, они все были чистыми.

На столе в центре комнаты рядами стояли разноцветные колбы, мензурки и флаконы. Листы с наскоро записанными на них набросками и заметками были разбросаны здесь же. Я рассматривала их, тогда как Камилла зациклилась на пустых листах.

— Это формулы, — сказала я, внимательно рассматривая колбы. — Они напоминают мне наш эксперимент.

— Невидимые чернила? — спросила она.

— Кто-то хочет знать, что на этой бумаге, — заметила я.

— Унимо.

— И, предполагаю, мисс Миллер, — изгибающийся почерк, которым написаны наброски, был мне знаком. — Тут так много страниц. Откуда они взялись?

Камилла, пожав плечами, поднесла бумагу к носу. Она покачала головой.

— Мои нос и уши все еще не работают, как следует. Как и всегда здесь. Ненавижу эту школу.

Я близко подошла к стене, присматриваясь к прикрепленным на ней кускам пергамента. Пожелтевшие, с потертыми уголками. Безошибочное ощущение того, что на них что-то спрятано, переполняло меня. Также как и с дневником моей матери.

Воспоминание о дождливом дне всплыло в моей памяти. Моя рука на стволе дерева, и острое желание обрести дом.

Едва осознавая, что делаю, я положила руку на пергамент напротив.

Покажи мне.

Линии разбежались от моего прикосновения. Я отскочила, но они продолжали двигаться от одного кусочка к другому, острые, закрученные. Медленно изображение складывалось в единое целое — портрет, выполненный весь черными мазками, за исключением глаз. Они были ярко зеленого — изумрудного — цвета. Это был мужчина с длинными черными волосами и красивым лицом, искаженным злобной улыбкой.

— Uwaa, — пробормотала Камилла. — Nanda, что ты сделала?

— Видимо, всё, что нужно — это попросить, — ответила я, сжимая руки, чтобы унять охватившую меня дрожь. — Покажи мне, — сказала я, и вновь линии разбежались по бумаге.

Воодушевленная Камилла прижала руку к следующему куску пергамента.

— Покажи мне!

Ничего не произошло.

— Ты должна сконцентрироваться.

— Так и есть, — она посмотрела на меня с любопытством. — Может, это только ты?

Я оглянулась на второй пергамент, на котором темные чернила проявились в виде замка с извилистыми башенками и развевающимися стягами.

Только я.

Камилла смотрела на меня с недоверием.

— Ты чудовище, — сказала она.

Я уставилась на нее широко раскрытыми глазами, но ее лицо озарила широкая улыбка, а зелено-золотистые глаза сверкали.

— Я тоже, — она сказала это так, будто это не было проклятием. Будто мы особенные. Я особенная?

— Что ты можешь делать? — спросила я.

— Улучшенный слух и обаяние, обычно. И я ломаю вещи, — она рассмеялась. — Как и ты.

— Я ничего не ломаю, — запротестовала я.

Камилла указала на портрет.

— Ты нарушила его. Заклинание.

Я с удивлением взглянула на нее. Это то, что я сделала? Нарушила заклинание?

Я положила руку на бумаги, находящиеся на столе, пытаясь определить, почувствую ли я то, что на них что-то скрыто. Я ощущала слабое сопротивление в моей голове, будто мелкая сетка была по всей длине пергамента. Я представила, как снимаю ее, на этот раз медленно. Покажи мне.

Послание проявилось словно мираж, все еще скрытое за туманной дымкой. Когда я дотронулась пальцами до пергамента, туман рассеялся. Линии растеклись от моего прикосновения, превращаясь в водопад.

Я отступила назад, тяжело дыша.

— Ты права, — ахнула я.

— Потрясающе, — протянула Камилла, восхищенно осматривая листы.

Покажи мне. Покажи мне. Покажи мне. Я прикоснулась к каждому куску пергамента, наблюдая, как они оживают под моим прикосновением. Прежде чем я осознала это, я проявила все изображения в комнате. Я оглянулась на дело своих рук.

На большей части картин изображены пейзажи и здания, на вид достаточно древние. Леса, реки, дома с соломенными крышами, замки. На некоторых изображены коробка с ювелирными изделиями, корона, зеркало, похожее на то, что расположено в саду, но с другим орнаментом. Серебряная лиса, смотрящая умными глазами. Но портреты наиболее занимательны.

Камилла как раз замерла возле одного из них. Я подошла к ней и поняла, почему она застыла — лицо, нарисованное на пергаменте, определенно, принадлежало Габриэлю. Но его выражение неправильное — серьезное, предчувствующее что-то плохое, оно чем-то мимолетно напоминало Риса в одном из его настроений, но сморщенные шрамы, выглядывающие из-под воротника, говорили о том, что это опекун Камиллы. В нижней части пергамента нарисован синий символ, напоминающий повернутую на бок восьмерку и имя — Гокай Кацуро.

— Как думаешь, это его настоящее имя? — мягко спросила я.

Она промолчала.

— Что это? — спросила Камилла, указывая на символ.

— Думаю, знак бесконечности, — ответила я и, взглянув на ее выражение лица, добавила, — ну знаешь, то, что длится вечно.

— Я видела это, — сказала она, направившись к другой стене. — Вот, — она указала на другой портрет. — И там.

Я снова посмотрела на зеленоглазого человека с усмешкой на лице. Надпись гласила: Хемлок и ничего больше, кроме символа бесконечности такого же цвета, как и глаза незнакомца.

Я подошла к Камилле, посмотрев на следующий портрет. Это была женщина, пусть и не самая красивая, но от нее исходил магнетизм, притягивающий внимание к выражению лица — смесь очаровательности и самоуверенности. Мередит Эндер и кроваво-красный знак бесконечности.

Камилла что-то пробормотала себе под нос.

— Что?

— Трое бессмертных, — ответила она, смотря на женщину с отвращением. — Когда-то они были выбраны богами. Пешки в войне. Ставки на победителя, — она покачала головой. — История, которую Габриэль рассказывал мне.

— Кто выиграл?

— Он сказал, спроси меня позже, — она посмотрела на его портрет с непередаваемым выражением лица.

Картина рядом с ним попалась мне на глаза. Меч Тейлоров — так она подписана.

— Камилла, — я потянула ее за рукав, указывая на картину. — Как думаешь, это то, что хотел тот парень?

Это весьма некрасивый меч, выполненный в старом стиле. На рукоятке и ручке не было ничего примечательного, за исключением, возможно, полного отсутствия индивидуальности.

— Не понимаю из-за чего весь сыр-бор, — заметила я. — Он даже не выглядит круто.

Камилла пожала плечами, потирая свой браслет правой рукой так, словно хотела расцарапать кожу под ним.

— Ему и не нужно, если он магический, — сказала она, осматриваясь. — О, еще один.

Я проследила за ее взглядом, пока не наткнулась на чистый пергамент.

— Я думала, что дотронулась до всех них, — сказала я, приближаясь к нему. Положив руку на пергамент, я сказала: — Покажи мне.

Ничего не произошло.

— Может, этот лист действительно чист.

— Ага, конечно, — сказала Камилла. — Он просто осёл. Покажи, кто в доме хозяин.

Я сосредоточилась на грубой бумаге под подушечками моих пальцев, пытаясь вытащить изображение из нее, найти то, что спрятано. Картинка образовалась у меня в голове: отрывочная, призрачная и бесцветная женщина в платье с глубоким вырезом, усеянным драгоценными камнями, с длинными волосами, каскадом спадающими на плечи.

Красивое в форме сердечка лицо с закрученными ресницами, наполовину прикрытое кружевным зонтиком, взгляд через плечо. Она казалась мне знакомой, но мне нужно было сбросить заклинание, чтобы увидеть ее более четко. Сопротивление было плотное, словно ткань, и моя рука сжалась в кулак, пытаясь сорвать ее. Острая боль шипами пронзила мою руку. Я закричала, опускаясь на колени.

— Джул, — воскликнула Камилла.

Я смотрела на свои дрожащие руки. На них пульсировали черные, жилоподобные знаки, когда боль затихла — они исчезли.

— Святое дерьмо, — выдохнула я.

— Святое дерьмо, — повторила Камилла. — Ты в порядке?

— Думаю, что да, — дрожащим голосом ответила я, принимая ее протянутую руку. Пергамент оставался по-прежнему пустым, изображение женщины на миг мелькнуло на нем вместе с подписью в углу. Предвестник.

— Что это? — спросила Камилла.

Я потрясла головой. Это так далеко от моего понимания.

Дверь позади нас открылась, и мы обернулись на звук.

— Идиотки, — ужасающе прозвучал голос Тейлора, застывшего в дверном проеме. — Что вы наделали?

Мак

Кто оставляет открытой дверь, ведущую на чердак? Разве они не знают, что летучие мыши могут таким образом сбежать?

Маленький монстр съежился на полпути к лестнице, видимо, ошеломленный внезапным солнечным светом. Чувствительные глаза, а? Наконец-то что-то в мою пользу. Я поднялся по лестнице и схватил за шкирку это существо.

— Попался, — восклицаю я слишком рано.

Оно выскальзывает из моих пальцев, щурясь мутным взглядом на землю. В лучах солнца его мех не выглядит продолжением тени, это скорее темно серая масса с листьями и грязью. Его глаза размером с мячи для гольфа с жуткими желтыми зрачками. Длинный подрагивающий хвост, как у крысы. Его суставы и челюсть покрывает чешуя. Его широкие кошачьи уши выпрямились, когда он посмотрел на меня. Оно зашипело по-змеиному, широко открывая рот, давая возможность рассмотреть длинные и острые зубы.

Я сделал шаг назад. Что, черт возьми, это за существо? Я удивился, но не собирался отступать. Я должен доказать свою невиновность, особенно после того беспорядка, причиной которого я стал.

— Что ты за летучая мышь-змея-обезьяна, — говорю этому существу. — Ты пойдешь со мной.

Я двигаюсь осторожно, опасаясь его зубов. Оно отступает, всё еще дезориентированное. Я не собираюсь дать ему ускользнуть.

— Ты поможешь мне доказать директору, что я не сошел с ума, — я снимаю куртку, подходя ближе. — Я собираюсь завернуть тебя в это, чтобы ты не заразил меня бешенством. Договорились?

Оно с визгом бросается на меня. Я ловлю его, стараясь держать подальше от глаз. Пячусь, спотыкаюсь через трубу и падаю с крыши. Мой пиджак выпадает из рук, я же кричу, все еще сжимая в руках существо. Через мгновение я буду распластанный по мусорному контейнеру…

Но я приземляюсь в большую кучу грязи, почти в полной темноте. Я кашляю, чувствуя вкус глины во рту. Летучая мышь выворачивается из моих рук и сливается с темными пятнами на полу.

Речь о том, как исчезнуть в нем. Я хватаю его за хвост.

— О нет ты… — я падаю вперед, приземляясь на кафельный пол, — не уйдешь.

Освободившееся существо бежит дальше по коридору.

Коридору?

Я вернулся в школу — во внутрь. Я весь в красной глине, а мое плечо болит от удара при столкновении с поверхностью пола. Я оборачиваюсь. Шкафчики?

Я только что переместился через… я с трудом верю в свой вывод…

Телепорт?

Существо протащило меня через мусорный бак, потом — по непонятной пещере, и выбросило обратно через шкафчики.

— Это было потрясающе, — кричу я, не заботясь о том, что меня могут услышать.

Хлопок двери и быстрые шаги. Интересно, как я смогу объясниться.

Тейлор выходит из-за угла и замирает, на наносекунды на его лице отображается облегчение, а потом он взрывается:

— О чем, черт возьми, ты думал? — кипит он. — Если бы ты… если тебя кто-нибудь увидел, — он стремительно оглядывается. — Сейчас же иди в класс. Вы все меня уже достали.

— Все мы? — я пытаюсь казаться непричастным, насколько это возможно, будучи с ног до головы в грязи.

— Все вы, — рычит он.

Джул

Камилла и я с виноватым выражением лица скользнули за первую парту в классе английского. Возле нее сидел Дестин, сгорбившись, словно, пытаясь стать меньше. Мак стоял в стороне, скрестив руки на груди, его светлые волосы грязные, собственно, как и весь он с ног до головы. Вероятно, он не захотел просто сидеть, и собрал грязь отовсюду. Он заметил, что я смотрю на него с широко раскрытыми глазами и пробормотал:

— Летучая мышь. Телепорт.

— Многое объясняет, — несчастно заметил Дестин.

Тейлор захлопнул дверь и в гневе посмотрел на нас.

— Вы четыре идиота, — отрезал он. — Это не Скуби-Ду. Здесь нет резиновых масок и недовольных дворников, прячущих Золото Ацтеков, или счастливого окончания следствия. Вы думаете, что наказание после уроков — это худшее что может сделать директор? Рассказать родителям? Отстранить от уроков? Вам следует молиться об исключении. Чем больше вы накопали, тем больше вероятность, что Рин никогда не позволит вам уйти. Здесь замешана сила, с которой вы не справитесь — сила, которая с легкостью уничтожит вас, даже если у вас хватит сил ей противостоять. Если бы вы не высовывались, то смогли бы закончить школу, прежде чем она обо всем догадается, и жить нормальной жизнью. Вы помогаете ей, — он указал пальцем на меня и Камиллу, — и вам следует остановиться. А вы, — он повернулся к Маку, — еще хуже. Беа мне все рассказала. Вы даже не имеете ни малейшего понятия, что почти сделали в библиотеке.

— Эй, откуда нам было знать, что эта тату-леди собиралась… кстати, что именно она собиралась сделать? — спросил Мак.

— А потом, — продолжил Тейлор, не обращая на него внимания, — вы идете травить бесов и гоняться за ними по всей школе. Ты всегда был импульсивным, но Дюпре, это же ведь граничит с самоубийством. Эта штука могла занести тебя куда угодно.

— Бес? — оживился он. — Так эта летучая мышь — бес?

Тейлор застонал.

— Мак, что я должен сказать, чтобы ты понял, — говорит он, проводя рукой по лицу. — Ты единственный в этой комнате, кто определенно является нормальным. Через два года ты будешь свободным. Единственное, о чем тебе стоит беспокоиться, так это о том, как спрятать эти адские перья цапли, чтобы твой друг тоже стал свободным.

Лицо Дестина залилось краской.

— Что? Я не… В смысле, какие перья?

— Научись держать это под контролем, пока еще кто-нибудь не заметил — отрезал Тейлор.

— То, что происходит, — сказала до сих пор молчавшая Камилла. — Если мы полезны?

Он одарил ее тяжелым взглядом, но думаю, на его лице, на секунду отразилась жалость.

Из всех нас, она была наиболее сверхспособной. Если он знает об этом. Волновался ли он за нее?

— Хорошо, — сказал он, выдвигая ближайший стул.

Он поставил на него правую ногу, словно собирался завязывать носки, закатил штанину и опустил носок. Вокруг его лодыжки заворачивалась татуировка, похожая на цепь.

— Никогда бы не подумал, что у тебя может быть тату, — сказал Мак.

— Это заклинание, — ледяным голосом сказал Тейлор, опуская штанину. — Когда Унимо находит игрушку, она хочет ее оставить себе, чтобы она не сбежала. Я привязан к школе. Я не могу отойти от нее больше чем на двадцать миль. Это словно, как ты натыкаешься на кирпичную стену, — он поморщился. — Магия не работала в нашем мире почти тысячу лет. Но последнее столетие она просачивалась назад — и за последние несколько лет это стало еще интенсивнее. Большинство фэйри и одичавших даже не знают о том, кем они являются. Нет даже гарантии, что вы сможете развить свои силы, — его взгляд задержался на мне, я вдруг вспомнила ужас, охвативший меня, когда встретилась с ним. — Это все еще остается непредсказуемым и беспорядочным. Но у семьи Унимо хорошая память, и они стремятся контролировать все, что могут. Они найдут способ предложить вам сделку, от которой вы не сможете отказаться. И вы будете принадлежать им. Или же вы можете оставаться вне их радара, — сказал он, по очереди посмотрев на каждого из нас. — И вы определенно не должны объединяться, чтобы помогать им в исследованиях, — сказал он, вновь смотря на меня. — Вам всем безбожно повезло, что сегодня только я был в школе.

Я сглотнула ком в горле, вспоминая мимолетное появление Кея.

— И даже тогда, — продолжал Тейлор. — Если Рин будет задавать правильные вопросы, я должен буду ей ответить. Я не особо могу вам помочь. Поэтому, пожалуйста, если у вас есть хоть немного чувства самосохранения, держитесь подальше от дел Унимо, и из любви к Богу, держитесь подальше от Эндер.

Глаза Камиллы расширились.

— Эндер? — спросил Мак.

Тейлор вздохнул.

— Женщина, которой вы почти помогли сжечь библиотеку. Мередит Эндер. Все, что вам нужно знать, это то, что она бессмертна, безумна и сделана из огня. Я не знаю, почему она вернулась сюда, — сказал он мрачно. — И чем скорее она уедет, тем лучше. Видите женщину в коже — держитесь от нее подальше. Поняли? — Он с любопытством посмотрел на побледневшую Камиллу. — Хорошо, Тиг?

Камилла потрясла головой, словно хотела избавиться от мыслей.

— Да, — сказала она. — Да, хорошо.

— Теперь, пожалуйста, все выходите из здания, прежде чем причините еще больше вреда. Удачи в объяснении своего внешнего вида матери, — он посмотрел на Мака, которого данная перспектива заметно охладила.

Ребята вышли впереди меня.

— Джул, подожди, — окликнул меня Тейлор. — На пару слов.

Я остановилась, со страхом смотря на него. Мне пришло в голову, что он единственный взрослый, который не настаивал на том, чтобы называть меня Джульеттой.

— Закрой дверь, — сказал он.

Я сглотнула и сделала, так как он велел, возвращаясь к столу, за которым сидела.

— Твоя бабушка сказала мне, что ты встречалась с Габриэлем Кацуро, — заговорил Тейлор, облокотившись на стол и скрестив руки на груди. Его взгляд сквозь очки был настороженным и холодным. Мне стало интересно, будет ли он выглядеть так же страшно без очков.

— Вы тоже собираетесь сказать мне, чтобы я держалась от него подальше? — спросила я.

— Абсолютно точно. От него, не от Камиллы. Думаю, ее можно освободить от его влияния, к тому же ты сможешь воспользоваться ее привязанностью к тебе…

— Использовать ее? — перебила я, удивившись самой себе. — Габриэль был добр ко мне, он просто хотел помочь. Что он сделал, что все так обозлились на него? Всё что я слышу так это то, насколько он плохой, но это вы предлагаете мне использовать людей.

— Не надо, — отрезал Тейлор с ядом в голосе, я замолчала. — Не надо говорить со мной об использовании людей.

Он стремительно отвернулся. Я успела заметить, как изменилось выражение его лица. Он испустил долгий вздох.

— Нет. Я не имел в виду тебя. Это не было правильно. Забудь это.

Его рука поднялась, чтобы потереть шею, его пальцы запутались в каштановых волосах.

— Это из-за моей мамы? — спросила я. — Она является причиной того, что вы меня недолюбливаете?

Я заметила, как напряглись его плечи.

— Мисс Миллер сказала… что вы все вместе ходили в школу, — и она нарисовала всех вас в своем дневнике. — Она сказала, что вы не ладили.

Он повернулся, смерив меня оценивающим взглядом, и снова у меня возникло чувство, словно он ожидал увидеть что-то у меня под кожей, что-то, что в любой момент может проявиться.

— Саймон был моим лучшим другом, — сказал он. — А она уничтожила его. Всеми возможными способами. Так что нет, я не ее поклонник. В некотором роде, она была как Габриэль. Люди просто из кожи вон лезли, пытаясь сделать ее счастливой. Включая Саймона. Я не доверяю очаровательным людям. Они никогда не говорят то, что имеют в виду, — он снова взглянул на меня, вздохнул и покачал головой. — Но ты не она. Вы так похожи, что трудно не относиться к тебе также. Наверное, будь ты хоть немного похожа на Саймона, было бы легче, — он криво улыбнулся. — Но отчасти он тоже был ослом.

— Вы так говорите, словно нуждаетесь в лучшем друге, — заметила я.

— Друзья могут быть намного опаснее врагов, — ответил он. — Я проверил это на собственной шкуре. Но и отсутствие друзей тоже может быть не менее опасно. Правда в том, что у Киры никогда не было друзей. У нее были поклонники, Саймон был одержим ею, но она всех держала на расстоянии вытянутой руки, даже его. Это было… ненормально, — его брови поползли вверх. — Но ты не она. И, несмотря на то, что произошло сегодня, ты, кажется, лучше разбираешься в друзьях, чем я, так что я не буду советовать тебе держаться от них подальше. Я повторю, — его взгляд стал острым, — вы связываетесь с тем, что вам не под силу преодолеть. Сила есть только у Камиллы, если не считать линьку Дестина, но и она недостаточно сильна. Во всяком случае, пока. Рин Унимо чрезвычайно опасна, и она уже положила на нее глаз. Когда она приехала, я думал, что она молодая женская копия Габриэля, — сказал он, качая головой. — Я просчитался так же, как и с тобой. Мой совет — сделай все возможное, чтобы убрать ее из списка Унимо, не поднимаясь по нему вверх. У меня будет адское времечко, когда я буду объяснять, как свитки, которые они пытались перевести несколько месяцев, просто внезапно проявились. Как ты сделала это? Как ты вообще попала в комнату?

— Там был ключ на полу, — соврала я. — Мы открыли им дверь и увидели картины. Что вы имеете в виду под «проявились»?

Он вздохнул.

— Не бери в голову. Просто иди домой, и держись подальше от неприятностей, хотя бы до фестиваля.

Я уже подошла к двери, когда подумала о том, что, несмотря на его ругань и суровые взгляды, он не покрывал бы нас, если бы не заботился. Я оглянулась на него.

— Вы на самом деле не являетесь тем, кем притворяетесь, — сказала я.

Так почему же я ему соврала?

Его рот открывался и снова закрывался, будто он не мог подобрать слова, чтобы ответить.

Я слабо улыбнулась, и прежде, чем выскочить за дверь, сказала:

— Увидимся в понедельник.

В коридоре меня ждали Камилла, Мак и Дестин.

Они выжидающе смотрели на меня, когда я вышла на прохладный утренний воздух.

— Так, — сказал Мак, убирая часть грязи с лица. — У нас есть немного свободного времени. Кто хочет полностью проигнорировать то, что сказал Тейлор?

________________________

*Jenga (Дженга) — настольная игра, придуманная Лесли Скотт и распространяемая компанией ParkerBrothers. Слово jenga — это повелительное наклонение от kujenga, в переводе с суахили означающего «строить»

Глава 14

Мак

— Так… перья, да? — Джул посмотрела на Дестина.

Он съежился.

— Настоящим ты поклялась в абсолютной секретности, — говорю я, направляясь вперед вдоль скамеек. — Вы обе, — грозно смотря на Камиллу.

Она возвращает мне взгляд, ничуть не впечатленная.

Мы шли через лес между школой и имуществом Грэмов, по дороге, которая, я абсолютно уверен, вела в место, где можно получить ответы — руины старой лесопилки.

Чтобы ввести девушек в курс нашей стычки с женщиной, которую Тейлор назвал Эндер, потребовалось меньше времени, чем я ожидал. Они же рассказали нам о магическом семейном мече Тейлеров, который хочет прибрать к рукам Хайд, и картинах, который оказались в подвале. Ну, технически, говорила Джул, Камилла же только одобряюще хмыкала время от времени.

— Но почему перья? — Джул продолжала любопытствовать.

Дестин пожал плечами, краснея.

— Откуда я знаю? Силы одичавших непредсказуемы и не передаются по наследству.

— Это происходит только, когда он волнуется. Не такое уж и большое дело, — говорю я, запрыгивая на бревно.

— Я думала, что силы одичавших и фэйри не проявляются, пока им не исполнится шестнадцать, — говорит Джул.

— Где ты это слышала? — спрашиваю я.

— Я была… есть, — запинается она. — Библиотека в доме моей бабушки. Она… хм… не знает, что я ее нашла.

— Когда мы стали малолетними преступниками, — нервно спрашивает Дестин.

— С тех пор, как никто не говорит нам, что происходит, — объясняю я. — Итак, место, которое мы собираемся обследовать…

— Дом монстра? — сухо перебивает меня Камилла.

— Я не говорил, что это дом монстра. Я сказал, что видел, как он бежал в направлении старой лесопилки. Мы с Дес провели небольшое исследование и обнаружили отчет полиции сорокалетней давности, в котором говорится, что лесопилка была сожжена женщиной по имени Мередит, которую так и не поймали. Тейлор же сказал, что она бессмертна и создана из огня.

— И плюс ко всему безумна, — добавил Дестин.

— Трое людей когда-то проводили инвентаризацию там или что-то типа того. Один из них — парень по имени Омен Тафт — умер. Из тех двух, что остались, есть твоя бабушка, Джул. В смысле, сколько еще в Хейвенвуде есть людей по имени Беатрикс Беа?

На ее лице отразилась замешательство.

— Что это значит?

— Не знаю. Вот поему мы проверяем это место. Ну, еще и чтобы проверить следы демона. Да уж, я даже не могу передать насколько это здорово, иметь название для такой глупости.

— Кто другой? — подала голос Камилла.

— Что?

— Третий? В огне?

— О, некая женщина — Уальд. Зельда или Зена, как-то так. Я ничего не нашел ни про нее, ни про Тафта. Даже свидетельство о его смерти. Будто протокол полиции — единственное доказательство их существования.

Споткнувшись, я посмотрел вниз — в зарослях травы виднелись гнилые доски и кирпичи.

— Вот, — говорю я. — Мы уже на месте.

Камилла саркастично приподнимает бровь, не впечатленная. Джул же более тактична.

— И это выглядит… жутко? — иронично предполагает она.

— Ночью, весьма, — говорю я в свою защиту.

Но сейчас середина дня, и заброшенная лесопилка выглядит почти живописно. Деревья выросли вокруг здания, а виноградные лозы поднимаются до самых окон.

— Это место под запретом, — говорю я настолько грозно, как могу. — Так что, это почти хардкор. Все говорят о том, что следует снести это здание, но никто так и не удосужился это сделать. К тому же, необходимо расчистить дорогу, чтобы добраться сюда.

Джул толкает ногой пустую бутылку.

— Никто не живет здесь, ведь так?

Я пожимаю плечами.

— Иногда люди приходят сюда на Хэллоуин. Вот так вот. Это место находится между тремя частными собственностями — кто-нибудь да заметит.

Камилла чересчур усердно оттолкнула стебли гортензии.

— Просто смотри, чтобы не было пауков, — предупреждаю ее я.

— Пауков? — переспрашивает Джул.

— И ядовитого плюща. В остальном всё в порядке. Наверное.

Камилла пожимает плечами, и делает шаг по направлению к двери.

— Она что ничего не боится? — спрашиваю я, но никто не слушает.

Внутри лесопилки на широкой площадке находились поржавевшие остатки пилорам, дверь гаражного типа широко открыта, позволяла проникать солнцу. Не полностью сгоревшая крыша прогнулась вокруг металлических стропил. Только части здания, сделанные из кирпича и металла, остались в рабочем состоянии. На кирпичных стенах осела сажа, а некоторые металлические детали деформировались в огне. Десятилетиями не трогаемые листья хвои и дубов покрывали бетонный пол. На первом этаже находился офис, с широким обзорным окном, которое сейчас покрыто паутиной. Меня интересовала другая дверь, находящаяся дальше.

Я прошел мимо ржавых пил, краем глаза отметив расплавленную цепь, все еще свисающую со стены. Дестин указывает Джул на ядовитый плющ, растущий на одном из окон, объясняя как определить его по лощеным листьям.

Камилла резко оборачивается, поднимая голову, ее ноздри раздуваются.

— Вы чувствуете этот запах?

Джул останавливается в центре лесопилки, смотрит на Камиллу и хмурится, пытаясь сконцентрироваться.

— Только сосна и ржавчина, — говорит она.

Дестин бродит в офисных помещениях, уклоняясь от паутины.

Половицы скрипят.

— Что это? — спрашиваю я у нее.

Она выглядит разочаровано.

— Shimetta. Tsumetai. Вода, — отвечает она.

— Вода не имеет запаха, — протестую.

— Еще как имеет, — поддерживает ее Джул. — Вы знаете, как своеобразно меняется запах вещей, когда они намокают?

Камилла указывает на Джул.

— Точно. Именно это. Спасибо, — говорит она.

— Так что здесь протекающие трубы, — предполагаю. — Хотя тут вовсе не должно быть труб. Что это означает?

— Не знаю, — отрывисто произносит Камилла.

— Думаю, Мак просто завидует, что не имеет суперсилы, — говорит ей Джул.

— Я бы выбрал себе что-то другое, а не супер нюх. Вот и всё, — ворчу я.

— Будто я выбирала, — огрызается Камилла.

— Ребята, прекратите, — просит Джул.

— Давайте поступим так, — говорю я, пытаясь быть дипломатичным. — Вы идете наверх в поисках мистических дырявых труб, а мы с Джул проверяем кладовую.

Камилла смотрит на меня взглядом, говорящим: попробуй что-либо учудить, и я побью тебя на следующем уроке. Она проходит вдоль станков к открытому пролету, всматриваясь вдаль далеко за пределы леса.

Будто бы я когда-либо вел себя не по-джентельменски. За кого она меня принимает? За Кея?

Джул следует за мной к металлической двери с окошком, стекло которого, как и всё остальное, разбито.

— Ты мог бы проявить больше веры в ее способности, — говорит она. — Камилла здесь, чтобы помочь. Она замечает вещи, которые никто не смог бы.

— Поэтому я должен оставить ее в покое, даже не имея возможности пошутить над тем, что она делает, — говорю я, открывая дверь.

В этой комнате большая часть потолка осталась нетронутой, за исключением зияющей дыры. В углу находится заплесневевший старый матрас и коробки, старая мебель свалена возле стены. Пустые бутылки из-под ликера ровной линией выстроены на полке, но на них толстый слой пыли — скорее всего, это остатки после Хэллоуина. Пол деревянный, не бетонный, как в остальных комнатах. И никаких признаков демона. Но опять же, я не совсем уверен, что следует искать. Гнездо из моих украденных комиксов?

Я делаю шаг вперед. Под ногами хрустит стекло.

— Стекло только на одной стороне, — размышляю я. — Думаешь, что-то с пола было отброшено сюда? Если бы это упало сверху, то осколки были бы с обеих сторон.

Пол скрипит, когда Джул осторожно пересекает комнату.

— Это не то, о чем я могла бы подумать, — в ее голосе звучит удивление.

Она с интересом осматривает деревянный стол, начиная открывать ящики.

— Физика, мой дорогой Ватсон, — ухмыляюсь я. — Хотя я и не знаю, насколько лакомый это кусочек.

Я смотрю на лепное украшение на обоях. Кажется, в этой комнате собраны картины и вещи, которые пережили пожар. Большое, гладкое зеркало с запятнанной от времени поверхностью. На нескольких фото под трещинами стекла изображены пара десятков людей, выстроенных перед заводом. Расстояние достаточно большое, чтобы было возможно рассмотреть лица, но интересно узнать, как выглядела лесопилка на рассвете, не заросшая лесом.

Слышится треск, ящик внезапно резко поддается, и Джул теряет равновесие. Она падает, и кусочки блокнота и скрепок обрушиваются на нее. Она вскакивает так же быстро, как и проводит руками по одежде.

— О Боже, на мне есть пауки? Ты видишь пауков? — спрашивает она, нехарактерным ей высоким голосом. — Они в моих волосах?

— Эй, эй, успокойся, — обращаюсь я к ней. — Наклонись, я проверю.

— Я всё время забываю, что я чуть выше тебя, — нервно смеясь, замечает она.

Ее волосы еще мягче на ощупь, чем кажутся. Это не такое уж большое дело, но мое сердце, кажется, думает иначе. Я запускаю пальцы в черные волосы, отдаленно мелькает мысль, есть ли у меня повод продлить эту проверку.

— Мак? — нервничает Джул.

— Ты чиста, — отвечаю, отступая от нее. Надеюсь, я не покраснел.

— Хорошо, — выдыхает она, насторожено осматривая стропила. — Это место меня пугает. Никогда не думала, что подобное будет вызывать мурашки по телу.

— В Нью-Йорке нет насекомых?

— Мак, это место создано для съемок фильмов ужасов. Не хватает только пилы. Мы уже пали жертвами, совершив первые ошибки, как в ужасах.

— А как же ужасный злодей? — спрашиваю я, опускаясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть блокноты.

— Никогда не оставайся в одиночестве, — зловеще говорит она.

— Мы не одни, — указываю я.

— Или не разделяйся. Ты знаешь, что я имею в виду.

— К сожалению, да, — усмехаюсь я. — Я и не догадывался, что ты столько почерпнула из фильмов ужасов.

— Ничего подобного. Мне просто не нравится быть одной.

Мои пальцы натыкаются на что-то твердое под клочьями бумаги.

— Слишком поздно, Дафна. Фред нашел ключ, — говорю я, поднимаясь с коробкой в руках.

— Я думала, что я Вельма?

Маленькая прямоугольная коробка, обитая синим бархатом. Полагаю, в нее могло бы поместиться ожерелье или диадема. Я открываю крышку, но ничего не нахожу внутри. На подушке отпечаток, соответствующий зеркалу в ручном стиле.

— Я надеялся обнаружить что-то более драматическое, — признаю я.

— Смотри, здесь записка, — говорит Джул, вытягивая клочок бумаги между подушкой и ободком.

Она разворачивает ее, и мы впиваемся взглядами в извилистый почерк.

Беатрикс,

Я починил его, как видишь. Ты сказала, что я смогу, и я сделал это. Я дарю тебе это творение, и считаю мой долг оплаченным. Конструкция улучшена. Теперь это зеркало полезно не только для разговора, оно является защитным, и обладает способностью обнаружить кого-угодно, где бы он ни был.

После всего, что ты узнала, вероятно, ты не захочешь меня видеть.

Но если что…

Сорен.

— Хорошо, — говорю я. — Мне кажется, или этот парень действительно запал на твою бабушку?

Я смотрю на Джул, ожидая, что она смутиться, но она ужасно побледнела, продолжая смотреть на листок.

— В смысле, это гадко, или наподобие того

В дверном проеме мелькает тень, я оглядываюсь, ожидая увидеть Дестина.

— Чувак, где ты…

Но это не мой лучший друг. Это Мередит, так называемая Эндер.

Высокая татуированная женщина лениво склоняется к дверному косяку, в ее руке зажата бутылка. Она моргает, словно не уверена, что мы здесь, и делает последний глоток из бутылки. Видимо, удостоверившись, что мы реальны, она подозрительно нас осматривает.

В этот раз я действительно хорошо ее рассмотрел. Красные татуировки в виде огня охватывают ее горло и спускаются вниз по руке. У нее широкое лицо, серые глаза, которые кажутся огромными. Она одного роста с Джул, но не настолько стройна. На ней рубашка без рукавов и коричневые кожаные штаны.

Указывая на нас пальцем, она говорит:

— Вы не должны быть здесь.

Она бросает бутылку в стену, об которую та разбивается, и начинает надвигаться на нас. Мы оба делаем шаг назад, слыша, как громко скрипит пол. Древесина под нами изгибается и проваливается. Что-то в моем желудке обрывается, когда мы начинаем падать. Затем я чувствую сильный рывок, рука почти выходит из сустава. Женщина крепко держит за руку меня и Джул, которая в шоке смотрит на нее. Поджигательница спасла нас?

— Именно поэтому вас не должно быть здесь, — говорит она, посмеиваясь. — Вы ведь знаете, что эта крысиная яма под запретом, ведь так?

Я чувствую, как мое запястье начинает жечь.

— Ой, ой, ой, — повизгиваю я, почти желая, чтобы она меня отпустила, хотя я и не могу видеть, что в темноте подо мной.

— Незначительные ожоги или быстрая смерть, твой выбор. Не веди себя как женщина, и помоги себе, — невнятно произносит Мередит. — У меня ведь нет суперсилы, чтобы держать вас.

Вздрагивая, я подтягиваюсь свободной рукой и хватаюсь за пол. Я поднимаюсь, чтобы помочь Джул, но Мередит уже вытащила ее.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда она поднимается на ноги. Но Джул продолжает ошеломленно смотреть на ожог в форме ладоней на моем запястье. Ее руки чисты.

Мередит этим заинтересована, она пытливо вглядывается в Джул.

— Что-то новенькое, — говорит она, проводя пальцем по подбородку Джул.

Я беру Джул за руку и оттаскиваю ее подальше. Ее пальцы дрожат всё сильнее. Мы отходим до стены.

Мередит рассматривает, кажется, каждую черту Джул.

— Ты мне кажешься знакомой. Это ты? Несколько оттенков слишком красивы для волка, как по мне. Но что я знаю?

Она смеется шутке, понятной лишь ей. Она хватает Джул за руку, всё еще широко улыбаясь.

Я слышу вопль, и в следующее мгновение хвостатая тень скользит со стропил и запутывается в волосах Мередит. Бесенок оставляет длинные царапины на ее лице. Она крутится и размахивает руками, пытаясь освободиться от него, при этом из ее уст льется длинная насыщенная ненормативная речь, некоторые слова из которой на языках, которые я никогда не слышал. Она спотыкается, теряя равновесие, и падает в пропасть. Бес же отрывается от нее и приземляется на края воронки.