Вопросы [СИ]

Встретимся?

Действие развивается летом в промежутке между концом первого и началом второго тома «Двух миров».

Скромная квартира на окраинах Конохи, пыль танцует в рассветных лучах. Тихий шорох, поскрипывание старой кровати, учащённое дыхание — но вот его ритм перебился полустоном, и всё стихло.

Судорожно глотнув ртом воздух, Анко облизнула сухие губы и перевернулась на бок, сжала бёдра. Пальцы, влажные и подрагивающие, она вытерла о край простыни и, сцепив руки в замок, уставилась в пространство. Ей было никак. Тело получило свою разрядку и провалилось в расслабленность — но не душа. Эта сука продолжала уныло подвывать.

Сигареты притупляли. После возвращения из мира волшебников Анко вернулась к старой привычке, в своё время брошенной после серии отповедей от Ибики на тему вреда курения для засад. Заботливый такой. Опять, вон, её утянул к себе в допросную и чихвостил, когда на днях заметил с папироской в зубах… На взгляд Анко, лучше курить, чем спиваться. Впрочем, не сказать, чтобы она не пробовала совмещать эти два прекрасных способа скоротать время в перерывах между миссиями.

Заставить себя выбраться из постели, вымыться под горячей водой, закинуть в желудок пару дайфуку, оставшихся после вчерашнего визита Куренай, повадившейся подкармливать подругу, — её материнский инстинкт распространялся не только на новорождённого детёныша, который накануне почти три часа оглашал криками большую часть времени мёртвенно-тихую квартиру Анко. От воспоминаний Анко аж передёрнуло. Вот уж какой звук она точно не хотела бы на постоянной основе в своей жизни, это грёбаный детский ор.

Лето в самом разгаре, на улице жарко, но отказаться от любимого пальто Анко даже не подумала — в нём всё самое необходимое начиная с резинки и заканчивая запечатанным в фуин свитком со списком осведомителей и пометками, который Анко предпочитала держать близко к телу. К тому же, это пальто уютное, и в нём глубокие карманы, как раз для бутылки саке… «Рано, — одёрнула Анко себя. — Бухать с самого утра — это уже перебор».

И шумно вздохнула, прикрыв глаза. Перебором было как ни в чём не бывало ходить по этим улицам с хитаем на лбу, учитывая, что произошло.

Как она облажалась. Как проворонила момент, когда кукольник переметнулся на сторону врага. Как допустила мысль, что может позволить себе расслабиться в объятиях такого шиноби, как Сасори. «Он же сам и смеялся, что наивности во мне куда больше, чем положено иметь токубецу джонину. Скотина». Хотя нет, не скотина, а нормальный такой нукенин. А вот она — дура конченная.

Вокруг кипит жизнь, улица полна людей. Бездумно плывя в их потоке, Анко выудила из пачки сигарету и закурила, по ходу отметив, что имеет смысл пополнить запасы. Ей плевать на мамаш, неодобрительно косящихся и приказывающих детям не дышать «плохим дымом». Ей плевать на вежливое приветствие Хинаты, попавшейся навстречу. Ей плевать на мрачную тень, надвинувшуюся сбоку… А-а нет, блять, плюнуть ей не позволят.

Чтобы пытаться вырваться из захвата Ибики, надо быть мазохистом. Анко и попробовала, но сопротивление её мелкой тушки, из веса которой по меньшей мере пять кило — это пальто со всей его рассованной по карманам начинкой, было решительно пресечено твёрдой рукой и заявлением, что, если не перестанет брыкаться, её попросту вырубят и закинут на плечо. Ещё и такой позор Анко не хотела узнавать, поэтому позволила почти-шефу-в-общем-то-другу утащить себя… неожиданно не в допросную штаба АНБУ. В раменную.

— Я это не ем, — сообщила Анко, наморщив нос.

Ибики пожал плечами и пригрозил, что покормит с ложечки. Пояснение было исчерпывающе:

— Плотно, объёмно, калорийно. Кончай уже саке и печеньем питаться.

Откуда у него эта инфа, Ибики уточнять, разумеется, не стал, но, по счастью, не стал также и пытаться выяснить причины загула. Заботы его хватило ровно на то, чтобы сделать заказ и заплатить, после чего Ибики сослался на неотложные дела и свалил. Скормив подсунутую поваром порцию удачно заглянувшему Наруто, Анко вновь отправилась бродить по деревне.

Ноги сами принесли к сорок четвёртому тренировочному полигону. Анко почесала затылок и, махнув дежурившим на входе чунинам, перепрыгнула через высокие сетчатые ворота. Лес Смерти — такой знакомый, едва не родной полигон, место постоянных тренировок на протяжении стольких лет, что в администрации забили на выдачу единократных разрешений на пользование и просто внесли её в список «Допущены всегда». При этом навевает невольные ассоциации с Запретным лесом возле Хогвартса, на опушке которого проходили занятия по уходу за магическими существами, а в глубине — пикники… «Вот тут бы пледик хорошо смотрелся, — подумала Анко, выйдя на берег ручья. — Немного хавчика с кухни, пара бутылок и Сасо… ксо-о, нет! Нет!»

Ноги попросту подкосились, и она осела на землю. Перед глазами — пелена.

Чёртова слабачка.

Не сразу, но Анко сумела взять себя в руки, ополоснула прохладной водой из ручья пылающее лицо и поднялась. Позже она обязательно напьётся, а пока стоит заняться делом, раз уж пришла на тренировочное поле — настроение у шиноби может быть сколь угодно говёным, но это не является поводом забрасывать работу над своими навыками и телом.

На моменте отработки огненных техник на пробегавших мимо зверюшках вспомнился Мадара. Его пылающий взгляд, сильные руки, колючая грива. То, как с ним во время алкопосиделки можно было с совершенно равной вероятностью заняться сексом или завести вдумчивый разговор о политике и отличиях подходов нынешних шиноби от современников Учихи. Это было хорошо… но недостаточно.

Анко с глухим рыком уничтожила к чертям собачьим несколько ближайших деревьев и, взметнув полами плаща, ушла с пепелища. К Джуби то, что только пару часов за полдень, она идёт бухать!

Одной скучно, непривычно, грустно. Хочется крепкого плеча, к которому можно привалиться, а ещё лучше — в умелых руках сенбон, который разукрасит её спину текстом-лекцией о том, как плохо много пить и чем лучше вместо алкоголя заправлять внутренний двигатель. Остановившись, — ещё не вышла из леса — Анко вынула из держателя кунай и приставила острие к бедру. Чуть подумав, нажала, отрешённо проследила за скатившейся вниз по ноге кровью. Жалкая попытка самоудовлетворения. Не кайфово.

Коноха продолжает жить и шуметь, Анко вновь плывёт в потоке, уже едва сдерживаясь от того, чтобы начать посылать брезгливых мамаш. Она ёбаный токубецу джонин с более чем полутысячью выполненных миссий! Она заработала право курить, если хочется, на улицах родной деревни, для которой столько сделала!..

— Йо.

«На ловца и зверь бежит».

— А, Какаши… Тебе чего?

— Да так просто, поздороваться, — Копия состроил то самое невинно-рассеянное лицо, которое обычно берёг для своей команды, и улыбнулся сквозь маску. — С тех пор, как ты вернулась, мы же виделись только мельком.

— А ты хотел бы не мельком? — в лоб спросила Анко.

Какаши посерьёзнел за мгновение — точнее, перестал притворяться.

— Встретимся сегодня вечером у меня?

— Лучше у меня, а то наутро вся джонинская общага судачить будет, — по-деловому возразила Анко. — А мои соседи гражданские, кроме того опытом научены не совать нос в мои дела.

— Хорошо. Принести, что обычно?

— И побольше.

С пониманием кивнув, Какаши пошёл своей дорогой, а Анко сменила курс и направилась к магазину за алкоголем и сигаретами.

До вечера она кое-как сумела себя занять — взялась перечитывать «Приди, приди, рай!», уже в который, блять, раз. Время тянулось мучительно медленно, саке на столике манило, и, когда в выжидающе распахнутое окно просунулась лохматая голова Какаши, Анко оказалась рядом в ту же секунду.

— Жратьки, — она требовательно вытянула руку, в которую получила увесистый пакет с данго, вагаси, дораяки и Рикудо знает чем ещё. «Подготовился», — хмыкнула Анко и строго добавила: — Маска.

Без возражений стянув с лица маску, Какаши пробрался в комнату. Пока Анко вываливала на столик съестное, Копия растрепал волосы ещё сильней и принялся обводить внимательным взглядом комнату, совмещавшую функции гостиной и спальни. Слишком уж присматривался, по мнению Анко, и она поспешила отвлечь его, сунув рюмку.

— За встречу?

— Ага.

Они выпили, и Анко прежде, чем вновь наполнить отёко, воздала должное сладкому — сам Какаши ел его не очень много, но выбирать умел как мало кто. Пустющий желудок этому обстоятельству обрадовался и стал принимать алкоголь более благосклонно, вторая рюмка уже не казалась глотком жидкого огня. На звон в ушах и то, как слегка повело в сторону, когда потянулась за данго, Анко не обратила внимания, только привычно и уверенно скорректировала движение. Какаши нахмурился.

— Так значит, Ибики прав? Ты опять на глюкозо-спиртовой диете?

— А вам что, девочки, больше заняться нечем, кроме как мой рацион обсуждать? — Анко откусила кусочек от данго и принялась жевать.

— Мы беспокоимся, — мягко сказал Какаши, неотрывно глядя на неё. — На миссии в другом мире с тобой что-то случилось, верно?

— Разумеется случилось. Я там была — этого вполне достаточно.

Она говорила резко, отрывисто, и Какаши понял, что лучше тему не развивать — всё равно Анко не признается, что тревожит. Ни один из них никогда не признавался.

Первую бутылку саке они допили в молчании. Уже взявшись за вторую, Анко решила, что хватит. С коротким вздохом отпустив горлышко, она опустила ладонь на ногу Какаши и повела выше, к паху. Копия быстро перехватил её руку; подняв на уровень лица, застыл — а затем ткнулся носом в ладонь, шумно втягивая в себя запах. Усмехнувшись, Анко с нажимом провела ладонью по его лбу, макушке, запутала пальцы в волосах и притянула Какаши к себе.

Поцелуй — медленный, сладкий, даже нежный. С привкусом карамели и пустотой внутри. Впрочем, это для неё — Какаши он распаляет, и Копия придвигается ближе, обнимает за талию, неспешно оглаживая бока под короткой юкатой. Груди касается, как хрупкого сокровища. Анко тянется перебраться к нему на колени, но Какаши легко подталкивает её, и Анко податливо откидывается на локти, позволяя ему самому развязать пояс и распахнуть её юкату. Пусть играет, целует, раз хочет — один из лучших шиноби страны, Шаринган Какаши, пугало для всех врагов Конохи; с ней — ласковый, как верный пёс, только что хвостом не виляет. Решил развлечь её сперва языком, ах хороший!.. Слишком мягкий.

Эта сладкая нежность почти болезненна, от неё скручивает желудок.

Желая избавиться от этого чувства, Анко требовательно впилась ногтями в его плечо — глубоко, до крови, однако не встретила понимания. Какаши только, на миг оторвавшись, боднул её руку, отодвигая, а после поцеловал пальцы. Прикрыв глаза, Анко упала на спину, приготовившись стонать и выгибаться.

Ей было никак.