Вольный народец

Глава 12. Веселый моряк

…вокруг нее был песок, и грохот волн, и вода, лижущая прибрежную гальку с таким звуком, с каким старуха сосет леденец.

— Кривенс! Гдей-то мы? — спросил Псих-Вулли.

— Да, и чей-то мы как желтые поганки? — добавил Всяко-Граб.

Тиффани посмотрела вниз и хихикнула. Каждый пиксти был одет, как веселый моряк, — в дождевиках и широкополых клеенчатых шляпах, съезжающих им на носы. Они начали ходить, налетая друг на друга.

«Мой сон! — подумала Тиффани. — Дрем использует то, что может найти в твоей голове… Но это — мой сон! Я могу управлять им».

Вентворт затих. Он внимательно смотрел на волны. На берегу лежала лодка. Все, как один, пиксти, или маленькие желтые поганки, собирались рядом с ней и карабкались наверх.

— Что вы делаете? — спросила Тиффани.

— Будет лучше, если уже пойдем, — сказал Всяко-Граб. — Это мы удачно зашли, но еще лучше — побыстрей выйти.

— Но здесь мы должны быть в безопасности!

— Ах, Кроля найдешь нас повсюду, — сказал Граб, пока сотня пиксти поднимала весло. — Ты не боись, мы все знашь про лодки. Ты разве не видашь на днях как Не-Tо-Чтоб-Мелкий-Джорди колошь рыбу в речке с Мелким Бобби? Мы не новички в рыболовстве и навигации, ты знашь.

И действительно, оказалось, что они знают о лодках. Весла вставили в уключины, и толпа Фиглов спустила ее на воду.

— Теперь давай сюда мелкого мальца, — прокричал с кормы Всяко-Граб.

Неуверенно, оскальзываясь на мокрых камнях, она пробралась через холодный прибой и передала Вентворта. Казалось, что ему это понравилось.

— Лили-Путик! — закричал он, когда его опустили в лодку. Это была его собственная шутка, и он не собирался останавливаться.

— Вот и хорошо, — сказал Всяко-Граб, усаживая его на место. — А теперь ты сидишь, как хороший мальчик, и никаких воплей про конфетки, а то дядя Граб надрашь те ухи, да?

Вентворт хихикнул.

Тиффани выбежала на берег и подтащила Роланда за ноги. Он открыл глаза и окинул ее мутным взглядом.

— Что эт было? — пробормотал он. — Мне снился странный со… — он закрыл глаза и обмяк.

— Затащите его в лодку! — прокричала Тиффани, волоча его по гальке.

— Кривенс, мы что, брашь с собой этот кусок бревна? — пробурчал Граб, хватая Роланда за штаны и втаскивая его на борт.

— Конечно! — Тиффани взобралась последней и села на дно лодки, потому что та качалась на волнах. Весла заскрипели и опустились в воду, лодка рывками двинулась вперед. Она несколько раз вздрогнула от удара больших волн, а потом поплыла по морю. В конце концов, пиксти были очень сильные. Даже притом что каждое весло было похоже на поле боя (пиксти свисали с него, карабкались друг другу на спины, чтобы поднять его), оба весла почти гнулись, когда ими гребли.

Тиффани поднялась и попыталась проигнорировать внезапное чувство неуверенности в животе.

— Доплывите до маяка! — сказала она.

— Да, я знашь, — сказал Всяко-Граб. — Это здесь единственное место. И Кроля боишься света, — он усмехнулся. — Это хороший сон, леди. Кстати, ты на небо не смотрешь?

— Это только синее небо, — ответила Тиффани.

— Это не совсем небо, — сказал Всяко-Граб. — Посмотри сзади.

Тиффани оглянулась. Это было синее небо. Очень синее. Но выше удаляющегося берега в небе была желтая полоса. Она выглядела огромной, длиной в сотни миль. И посередине нее неясно вырисовывался серо-голубой спасательный круг такой же огромный, как галактика.

На нем задом наперед были написаны буквы, размером больше луны:

*Й Ы Л Е С Е В*

*К Я Р О М*

— Мы в этикетке? — спросила Тиффани.

— О, да, — ответил Всяко-Граб.

— Но ощущение моря… настоящее. Оно соленое, мокрое и холодное. Это не похоже на краску! Я не хотела его приснить соленым и таким холодным!

— Не такое? Если есть картинка снаружи она, реальна внутри, — Всяко-Граб кивнул. — Ты знашь, мы грабишь и драпашь по всяким мирам оч долго, и я сказашь тебе: эта вселенная устроена намного мно-го-граннее, чем казашься снаружи.

Тиффани достала смятую обертку из кармана и посмотрела на нее снова. Был спасательный круг, был маяк. Но самого веселого моряка там не было. Все, что там было, — очень крошечное, чуть больше точки в нарисованном море — только маленькая плывущая лодка. Она огляделась. Под огромным спасательным кругом в небе появились грозовые облака. Они были длинные и рваные, они клубились и быстро надвигались.

— Да, не долго ж она нас искашь, — пробормотал Уильям.

— Нет, — сказала Тиффани. — Это мой сон. Я решаю, как ему идти. Продолжайте грести!

Запутываясь и падая, некоторые облака прошли над ними и резко опустились в море. Они торчали из воды, как водосточная труба наоборот. Начался ливень, настолько сильный, что вода повисла в воздухе, как туман.

— Это что? — спросила Тиффани. — все, что она может сделать?

— Надеюсь, — сказал Всяко-Граб. — Гребите веслами, парни!

Лодка выстрелила вперед, прорываясь через дождь, прыгая с волны на волну.

Но, против всех правил, море старалось подняться в гору. Вода вздымалась все выше и выше, и лодку отбрасывало обратно в полосу прибоя. Что-то поднималось. Что-то белое надвигалось из моря. Вода потоками стекала с большого сияющего купола, поднимающегося к штормовому небу. Оно поднялось повыше, и стало еще больше. Наконец, появился глаз. Он казался крошечным по сравнению с возвышающейся над ним горой головы. Он завращался в глазнице и сфокусировался на лодке.

— Ладно, есть глава — есть работа Большому Яну, — сказал Всяко-Граб.

— Я думашь, до завтра обернемся. Гребем, парни!

— Это мой сон, — сказала Тиффани так спокойно, как только смогла. — Это — рыба-кит.

«Однако, я никогда не чувствовала во сне запах, — добавила она про себя. — Но здесь он есть — огромный, терпкий, заполняющий весь мир запах соли, и вода, и рыба в ней…»

— А что он ест? — спросил Псих-Вулли.

— Э, не знаю, — ответила Тиффани, когда лодка поднялась на волну. — Киты неопасны, потому что они едят только очень маленькие вещи…

— Жарь, парни! — завопил Всяко-Граб.

— Что ты понимашь под мелкими вещами? — спросил Псих-Вулли, потому что рот рыбы-кита начал открываться.

— Однажды я заплатила целый огурец за урок о глубоководных животных, — сказала Тиффани, отплевываясь от захлестнувшей их волны. — У них нет даже настоящих зубов.

Раздался скрипящий звук, и порыв подозрительно зловонного ветра размером с тайфун, и их взорам открылась пасть, полная огромных, острых зубов.

— Айе? — спросил Вулли. — Ну, ни че страшного, но я думашь, эта тварь ходила в другую школу.

Волны отбрасывали их назад. Теперь Тиффани могла увидеть голову целиком, и непонятно каким образом кит был похож на Королеву. Королева была здесь — в нем.

Гнев вернулся.

— Это мой сон! — крикнула она в небо. — Я видела его тысячи раз! Тебе нельзя сюда заходить! И киты не едят людей! Все, у кого есть мозги, это знают!

Хвост размером с небольшое поле поднялся и обрушился в море. Кит бросился вперед.

Всяко-Граб отшвырнул свою желтую шляпу и выхватил меч.

— Что ж, приступим, — сказал он. — Эта редиска щас получит худший прострел в кишках, какой только бышь!

— Урежем марш! — заорал Псих-Вулли.

— Нет, продолжайте грести! — сказала Тиффани.

— То не по-фигловски — стояшь спиной к врагу! — крикнул Всяко-Граб.

— Но вы гребете спиной вперед! — указала Тиффани.

Пиксти выглядели удрученными.

— О, я как-то об том не подумашь, — сказал он, садясь обратно.

— Гребите же! — настаивала Тиффани. — Мы почти у маяка!

Ворча, потому что даже если они видели правильный путь, они продолжали двигаться неправильным способом, пиксти налегли на весла.

— Это очень большую главу мы здесь получили, ты вишь, — сказал Всяко-Граб. — Как бы ты сказашь, насколько велика эта глава, бездомный?

— Ах, я б сказашь, что она оч огррромна, Граб, — ответил Уильям, сидящей в команде на другом весле. — Я бы даже сказашь, огррромадна.

— Что, до такой степени?

— О, да. Огррромадная полностью подходит…

«Он уже почти рядом», — подумала Тиффани.

Это должно сработать. Это мой сон. В любой момент. Теперь в любой момент…

— А как бы ты сказашь, насколько она близка? — светским тоном осведомился Всяко-Граб, в то время как лодка вертелась и подпрыгивала почти у самой китовой пасти.

— Это очень интеррресный вопрос, — ответил Уильям. — И в ответ я бы сказашь: крррайне близка, да, крррайне.

«Теперь уже в любой момент, — думала Тиффани. — Я помню, что мисс Тик говорила о том, что нельзя верить снам, но она не подразумевала, что нельзя надеяться. Э… теперь в любой момент, я… надеюсь. Они никогда не разлучаются…»

— Фактически, я зашел бы так далеко, чтобы сказать, чрррезвычайно близка… — начал Уильям.

Тиффани сглотнула и понадеялась, что кит не сделает того же самого. Между зубами и лодкой оставалось примерно тридцать ярдов.

И вдруг их заслонило друг от друга деревянной стеной, двигающейся мимо, рассекая волны.

Тиффани смотрела, разинув рот. Белые паруса засияли в штормовых облаках, проливающих водопады дождя. Она смотрела на мачты и реи и на моряков, выстроившихся в шеренгу на палубе и отдающих честь. А затем корма судна веселого моряка исчезла в тумане, но не раньше, чем Тиффани увидела большую бородатую фигуру у штурвала, одетую в желтый дождевик. Он обернулся и махнул всего один раз, прежде чем судно исчезло в темноте.

Ей с трудом удалось встать, потому что лодка качалась на волнах, и крикнуть возвышающемуся киту:

— Ты должен преследовать его! Ты должен делать так! Ты преследуешь его, он преследует тебя! Бабуля Болит говорила так! Ты не можешь не сделать этого и остаться рыбой-китом! Это мой сон! Мои правила! У меня в этом было больше практики, чем у тебя!

— Больсая лыба! — закричал Вентворт.

Это было еще более удивительно, чем кит. Тиффани уставилась на своего младшего брата.

— Больсая лыба! — снова крикнул Вентворт.

— Правильно, — сказала Тиффани восхищенно. — Большая рыба. И, что особенно интересно, кит вообще не рыба! На самом деле он млекопитающее, как корова!

«Ты только что это сказала? — спросило ее Ясномыслие, потому что все пиксти замерли и уставились на нее, в то время как лодка кружилась в прибое.

— Впервые он сказал что-то не о конфетах и не «Лили-лили», а ты всего лишь поправила его?»

Тиффани посмотрела на кита. У него были проблемы. Но это был кит, кит, которого она видела во сне много раз после того, как Бабуля Болит рассказала ей эту историю, и даже Королева не могла ей управлять.

Кит неохотно развернулся и нырнул вслед за кораблем веселого моряка.

— Больсой лыба посел! — сказал Вентворт.

— Нет, это млекопитающее… — сказал рот Тиффани прежде, чем она успела его захлопнуть.

Пиксти все еще пялились на нее.

— Это только для того, чтобы он все понимал правильно, — пробормотала она, оправдываясь. — Эту ошибку делает много людей…

«Ты превратишься во что-нибудь вроде мисс Тик, — сказало ее Ясномыслие. — Ты на самом деле этого хочешь?»

— Да, — сказал голос, и Тиффани поняла, что это опять она. В ней поднялась радостная злость. — Да! Я — это я, осторожная и логичная, и я ищу значение вещей, которые не понимаю! Когда я слышу, что люди говорят неправильно, я зверею! Я хороша с сыром. Я хорошо читаю! Я думаю! И у меня всегда с собой кусок веревки! Вот я какая!

Она остановилась. Теперь на нее таращился еще и Вентворт. Он хлопал глазами.

— Больсая водная колова посла… — предложил он кротко.

— Правильно! Хороший мальчик! — сказала Тиффани. — Когда вернемся домой, ты получишь одну конфету!

Она увидела множество фигловскихглаз, все еще смотревших на нее в сильном волнении.

— Ты не против, если мы того? — спросил Всяко-Граб, нервно взмахнув рукой. — Прежде, чем эта ры… Прежде, чем та китовская корова вернется?

Тиффани смотрела мимо них. Маяк был уже недалеко. Небольшой причал соединял его с островком.

— Да, пожалуй. Э… спасибо, — сказала она, немного успокоившись.

Корабль и кит исчезли за пеленой дождя, и море тихо набегало на берег.

Дрем сидел на скале, выставив вперед бледные толстые ноги. Он внимательно смотрел на море, и казалось, не замечал приближающуюся лодку.

«Он думает, что он дома, — подумала Тиффани. — Я дала ему сон, который ему понравился».

Пиксти вылились на причал и привязали лодку.

— Хорошо, мы здесь, — сказал Всяко-Граб. — Вот только расшибем бошку той твари и валим отсюда.

— Не надо! — сказала Тиффани.

— Но это…

— Оставьте его в покое. Просто… оставьте его в покое, хорошо? Он нам неинтересен. И он знает о море, — добавила она про себя. Наверное, он тоскует по дому рядом с морем. Именно поэтому это такой правдоподобный сон. Я никогда бы не придумла такой в одиночку.

Краб выполз из прибоя к ногам дрема и прилег, чтобы видеть крабьи сны.

«Похоже на то, что дрем потерялся в своем собственном сне, — подумала Тиффани. — Интересно, проснется ли он когда-нибудь?»

Она повернулась к Нак Мак Фиглам.

— В своем сне я всегда просыпаюсь, когда подхожу к маяку, — сказала она.

Пиксти оглянулись на красно-белую башню и все, как один, вытащили мечи.

— Мы не доверяшь Кроле, — сказал Всяко-Граб. — Она позволишь тебе думать, что ты спаслась, и когда ты потеряшь бдительность, прыгнет. Она ждешь за дверью, уж будь уверена. Ты позволишь нам пойти вперед?

Это была инструкция, а не вопрос. Тиффани кивнула и увидела, как Нак Мак Фиглы заполонили скалы вокруг башни.

Оставшись на причале в одиночестве, не считая Вентворта и бесчувственного Роланда, она вытащила из кармана жаба. Тот открыл свои желтые глаза и уставился на море.

— Или я сплю, или я на берегу моря, — сказал он. — А жабы не видят снов.

— В моем сне видят, — сказала Тиффани. — А это мой сон.

— Тогда это очень опасно! — сказал неблагодарный жаб.

— Нет, это прекрасно, — сказала Тиффани. — Это замечательно. Смотри, как свет переливается в волнах…

— Где знак, предупреждающий людей о том, что они могут утонуть? — посетовал жаб. — Никаких спасательных кругов и противоакульных сеток. О, боже. Я увижу здесь квалифицированных спасателей? Думаю, что нет. Предположим, что кто-нибудь…

— Это берег, — сказала Тиффани. — Почему ты так говоришь?

— Я… я не знаю, — сказал жаб. — Ты можешь положить меня? Я чувствую, как надвигается головная боль.

Тиффани положила его и подтолкнула ему какую-то морскую водоросль.

Через некоторое время она услышала, как он что-то ест.

Море было спокойным.

Оно было мирным.

Это точно был тот момент, которому нельзя доверять.

Но ничто не происходило. И продолжало не происходить. Вентворт поднял с земли гальку и засунул ее в рот, в надежде на то, что она окажется конфетой.

Внезапно из маяка послышался шум. Тиффани услышала приглушенные крики, глухие удары и звук бьющейся посуды. Один звук напоминал падение чего-то тяжелого, спускаемого с длинной винтовой лестницы и подпрыгивающего на каждой ступеньке.

Дверь распахнулась. Нак Мак Фиглы вышли. Они выглядели удовлетворенно.

— Без проблем, — сказал Всяко-Граб. — Там никого.

— Но было столько шума!

— О, да. Мы должны были проверить, — сказал Псих-Вулли.

— Лили-Путик! — закричал Вентворт.

— Я проснусь, когда войду в дверь, — сказала Тиффани, вытаскивая Роланда из лодки. — Это должно сработать. Это мой сон. — Она поставила мальчика вертикально и обратилась к ближайшему Фиглу: — Ты можешь привести Вентворта?

— Да.

— И ты не потеряешься и не будешь ничего пить?

Всяко-Граб выглядел оскорбленным:

— Довольно обидные твои слова! — сказал он. — Мы всегда знашь, где мы! Это мошь только иногда мы не знашь, где все остальное, но то не наша ошибка, что все остальное пропашь! Бойцовый Фигл нигде не пропадет!

— А что насчет выпивки? — спросила Тиффани, подтаскивая Роланда к маяку.

— Мы ни разу в жизни не теряшься! Не было такого, да, парни? — сказал Всяко-Граб. Послышался ропот обиженного согласия. — Слова «потерялся» и «Нак Мак Фигл» нельзя ставишь в одном пред-ложе-нии!

— А выпивка? — снова спросила Тиффани, укладывая Ролада на гальку.

— Быть потерянным — это то, что случашься с другими людьми! — заявил Всяко-Граб. — Я хочу сделашь этот пункт совершенно ясным!

— Хорошо, по крайней мере в маяке не должно быть ничего, что можно выпить, — сказала Тиффани. Она улыбнулась. — Если только вы еще не выпили масло из лампы, то никто не посмеет этого сделать!

Пиксти внезапно затихли.

— И что тогда будет? — медленно и осторожно спросил Псих-Вулли. — Это случайно не та штуковина в виде большой бутылки?

— С мелким черепом и костями на ней? — спросил Всяко-Граб.

— Да, наверное, и это ужасная вещь, — ответила Тиффани. — И вам стало бы очень плохо, если бы вы это выпили.

— Правда? — глубокомысленно осведомился Всяко-Граб. — Это крррайне… интересно. И насколько плохо?

— Я думаю, вы бы умерли, — сказала Тиффани.

— Мы уже мертвые, — ответил Всяко-Граб.

— Хорошо, тогда вы бы очень, очень заболели, — сказала Тиффани. Она посмотрела на него очень внушительно. — А еще оно воспламеняется. Это очень правильно, что вы не пили…

Псих-Вулли громко рыгнул. В воздухе поплыл сильный запах керосина.

— Да, — сказал он.

Тиффани пошла и принесла Вентворта. Позади нее послышался шепоток — несколько пиксти сгрудились в кучу.

— Я говоришь, что черепок значит, что мы не должны трогашь то.

— Большой Ян сказал, что то была сильная штука! И она хорошо пошла, ты знашь, и люди сильно рискуют, когда оставляшь такую штуку там, где невинные люди мошь случайно выбить дверь, взломашь буфет, вырвать замок и выпить ее!

— Что знашь воспламеняется?

— Это значит, что горит!

— Ладно, ладно, без паники. Не рыгать, и ни один шкет не должен плевашь на открытый огонь, ясно? И поестессней.

Тиффани улыбнулась про себя. Пиксти казались очень прочными для того, чтобы их убить. Возможно, вера в то, что вы уже умерли, делала вас неуязвимым. Она повернулась и посмотрела на двери маяка. Она ни разу не видела, чтобы та открывалась в ее сне. Она всегда думала, что маяк полон света до самого основания, как на ферме хлев был полон коров, а дровяной сарай — поленьев.

— Хорошо, хорошо, — сказала она, посмотрев вниз на Всяко-Граба. — Я собираюсь нести Роланда и хочу, чтобы вы принесли Вентворта.

— Разве ты не хочешь нести мелкого мальца? — спросил Граб.

— Лили-Путик! — кричал Вентворт.

— Ты его понесешь, — коротко ответила Тиффани.

Она подразумевала: я не уверена, что это сработает, и он будет в большей безопасности с вами, а не со мной. Я надеюсь, что проснусь в своей спальне. Проснуться в своей спальне было бы очень хорошо…

Конечно, если все остальные проснутся там же, может возникнуть несколько сложных вопросов, но все, что угодно, лучше, чем Королева…

Сзади началось движение и послышался нарастающий шум. Она обернулась и увидела, что море очень быстро отступает. Оно уходило от берега. Пока она смотрела, скалы и кучи водорослей оказались выше полосы прибоя и быстро высохли.

— А, — сказала она. — Все в порядке. Я знаю, что это такое. Это отлив. Море так делает. Оно поднимается и опускается каждый день.

— Да? — спросил Всяко-Граб. — Удивительно. Казашься, что оно выливается в дырку….

Последние потоки морской воды были уже приблизительно в пятидесяти ярдах, и некоторые пиксти уже направились туда.

У Тиффани на секунду возникло чувство, которое нельзя было назвать паникой. Оно было намного медленнее и противнее, чем паника. Оно началось с небольшого ворчащего сомнения, которое сказало: разве отлив не намного медленнее?

Учитель (Чудеса Мирры Прыроды, Одно Яблоко) не вдавался в подробности.

Но на обнажившемся морском дне бились рыбы, а ведь рыба не умирала в море каждый день…

— Э, я думаю, что мы должны быть настороже, — сказала она, направляясь за Всяко-Грабом.

— Почему? Это не то, что подъем воды, — ответил он. — Когда бушь прилив?

— Э, не в ближайшие часы, я думаю, — сказала Тиффани, чувствуя, как нарастает мелкая противная паника. — Но я не уверена, что…

— Тогда у нас шквал времени, — сказал Всяко-Граб.

Они дошли до края, где все остальные пиксти выстроились в ряд. Немного воды еще струилось по их ногам, вытекая вниз из залива. То, что было там, походило на долину. Далеко, в нескольких милях от них что-то блестело. Там, ниже, были обломки кораблекрушений. Галеоны и шхуны, клиперы, мачты, проломленные корпуса устилали дно лужи, бывшей когда-то заливом.

Нак Мак Фиглы, все, как один, восторженно вздохнули.

— Затонувшие сокровища!

— Да! Золото!

— Слитки!

— Круто!

— Почему вы думаете, что там сокровища? — спросила Тиффани.

Нак Мак Фиглы выглядели удивленными, как будто она заявила, что скалы могут летать.

— Так положено, чтоб там бышь сокровище, — сказал Псих-Вулли. — А то зачем вообще отлив?

— Правильно, — сказал Всяко-Граб. — Должно быть золото в затонувших судах, а то не стоит драться со всяким кулами и вось-миноггами и всем прочим. Украсть краденые сокровища со дна океана — лучше и быть не может.

И теперь то, что чувствовала Тиффани, стало настоящей честной паникой.

— Это маяк! — сказала она, показывая. — Вы его видете? Маяк для того, чтобы корабли не садились на скалы! Правильно? Поймите! Это ловушка, сделанная для вас! Королева все еще рядом!

— Мобыть спустимся и посмотрешь в одном мелком кораблике? — кротко спросил Всяко-Граб.

— Нет! Потому что… — Тиффани здумалась. Свет попал ей в глаза. — Потому что… море… возвращается… назад.

На горизонте появилось что-то похожее на облако. Оно блестело и наступало. Тиффани уже могла различить рев.

Она помчалась обратно на берег, подхватила Роланда под мышки и потащила к маяку. Девочка оглянулась назад — пиксти все еще смотрели на огромную надвигающуюся волну. И еще там был Вентворт, наблюдавший за цунами со счастливой улыбкой. Он стоял, немного наклонившись вперед, так, чтобы, если они встанут на цыпочки, он мог держать за руки двух Фиглов.

Эта картина отпечаталась в ее мозгу. Маленький мальчик и пиксти стоят спиной к ней и с интересом смотрят на стремительно наступающую, сверкающую, закрывающую небо стену воды.

— Пошли! — закричала Тиффани. — Я ошиблась, это не прилив, это Королева…

Затонувшие суда поднялись и завертелись в шипящей пене.

— Пошли!

Тиффани смогла закинуть Роланда на плечо, шатаясь, протащила его через скалы и прислонила к двери маяка в тот момент, когда вода обрушилась…

…на мгновение мир заполнился белым светом…

…и под ногами захрустел снег.

Это была тихая, холодная земля Королевы. Вокруг не было никого и ничего, кроме снега и леса вдалеке. Над ним плавали черные облака. Перед ней в воздухе возникла картина — немного торфа и несколько камней, освещенных лунным светом.

Это была дверь назад, домой.

В отчаянии она обернулась.

— Пожалуйста! — закричала она, не обращалась к кому-то конкретному, ей просто нужно было закричать. — Граб? Уильям? Вулли? Вентворт?

Далеко в лесу послышался лай Псов Мрака.

— Добраться, чтобы выйти, — пробормотала Тиффани. — Добраться, чтобы уйти…

Она схватила Роланда за шиворот и потащала к проходу. По крайней мере по снегу он скользил легче.

Никто и ничто не попыталось ее остановить. Немного снега вытекло через дверь на камни и торф, но воздух был теплый и наполненный стрекотом насекомых. Под настоящей луной в настоящем небе она подтащила мальчика к упавшему камню и прислонила к нему. Она села рядом с ним, полностью опустошенная, и попыталась отдышаться.

Ее платье промокло и пахло морем.

Краешком сознания она думала:

«Они все еще могут быть живы. В конце концов, это же сон. Должен быть путь назад. Все, что мне надо сделать — найти его. Я должна туда вернуться. Собаки лаяли очень громко…»

Она снова встала, хотя то, что она на самом деле хотела сделать, — это заснуть.

Три камня прохода чернели на фоне звезд.

И вдруг они упали. Стоящий слева медленно осел, а два других присоединились к нему.

Ее закрутили и отбросили тонны каменного крошева. Она подскочила в надежде, что проход все еще там. Она изо всех сил старалась увидеть его.

Тиффани была одна под звездами и старалась не разрыдаться.

— Какая жалость, — сказала Королева. — Ты всех подвела, не правда ли?..