Волков. Велесова ночь

Глава 38

Самый обычный звук почему-то показался неуместным и даже чуть жутковатым. Скрытый в бакелитовом корпусе аппарата крохотный колокольчик по всем известным мне законам физики не мог выдать серьезную громкость, однако почему-то все равно гремел набатом, заглушая выстрелы внизу и на набережной.

Наверное, даже «георгиевцы» почувствовали, что это не обычный звонок в императорские покои, а нечто куда большее, способное перевернуть весь сегодняшний день с ног на голову. Владеющие хмуро переглядывались, шеф застыл ледяным изваянием, а чутье внутри верещало изо всех сил. То ли предупреждало о последствиях, то ли таким нелепым образом пыталось извиниться, что не проснулось раньше, когда мы с Горчаковым и остальными задорно ломились к расставленной колдуном ловушке.

Впрочем, я и без всякого дара предвидения ничуть не сомневался — дело плохо. На телефонной трубке из дерева и слегка потемневшей бронзы висела всего одна ниточка грядущих событий. Невесомая, неосязаемая и невидимая, но достаточно прочная, чтобы за нее можно было вытащить дрянь поистине космических масштабов.

— Ваше величество, — Горчаков нерешительно переступил с ноги на ногу, — полагаю, нам следует ответить. Если позволите, я могу…

— Не надо.– Я сунул «наган» в карман плаща. — Я сам.

Никто не возражал. Иван благоразумно предпочел отмолчаться, а больше желающих попросту не нашлось. Даже шеф демонстративно отступил на шаг, освобождая мне дорогу. Словно хотел сказать: действуй — в переговорах я не силен.

Как будто умение трепать языком могло чем-то нам помочь.

Однако больше делать было нечего, и я направился к телефону, который продолжал надрываться на столике в углу. Шел, как на расстрел, на ходу протягивая руку. На том конце провода повисло столько недоброй энергии, что пальцы ощутимо покалывало, в воздух вокруг густел, не желая меня пропускать. Да и сама трубка оказалась неожиданно тяжелой, будто само бытие отчаянно противилось предстоящему разговору.

Но я его, конечно же, не послушал.

— Ну здравствуй, Владимир. Надеюсь, с его величеством все в порядке?

Голос в трубке принадлежал Геловани… но не только ему. Болезнь уже успела изуродовать горло, и колдун вливал в трубку чистую силу Таланта, заставляя примитивную электронику делать то, что ему нужно. Динамик добавлял речи немного шуршащей электронной хрипотцы, но уж точно не смог бы изобразить уродливо-жутковатую полифонию, которую я слышал. Со мной будто говорил не один человек, а сразу несколько. Голоса переливались: то сплетались в унисон, то разбегались по частотам и даже чуть отставали друг от друга, повторяя слова рефреном.

— Полагаю, ты хочешь знать, что все это значит? Как пожелаешь, друг мой — я расскажу.

Колдун продолжил, даже не убедившись, что его слушают. Он все предвидел, с самого начала. Знал даже, кто подойдет к аппарату. Или, что еще хуже, каким-то образом мог наблюдать за нами прямо сейчас.

— А если не пожелаю? — буркнул я.

— Пожелаешь. Ты не из тех, кто прячет голову в песок, — прошелестел хор в трубке. — Пока вы носились со своим драгоценным императором, я без всякой спешки готовился завершить ритуал.

— Вот как… А не рановато? — Я жестом подозвал шефа поближе. — Если мне не изменяет память…

— Приятно слышать твое удивление, Владимир. Хоть меня и несколько разочаровывает, что ты до сих пор не сообразил. — От смеха колдуна трубка загудела под пальцами. — Велесова ночь — отличная дата для проведения сложного и затратного ритуала. Пожалуй, лучше ее не придумаешь. Но если уж дело не терпит, можно выбрать и число пораньше, и даже день. К примеру, сегодняшний вполне подойдет. Особенно когда под рукой такой мощный ингредиент, как кровь влюбленной женщины. — Голоса в динамике вновь разделились, превращаясь в набирающий мощь инфернальный хор. — А у меня ее тут как раз предостаточно!

— Только попробуй! — Я стиснул трубку так, что дерево захрустело. — Ты не посмеешь, или…

— Я уже посмел, друг мой. Все остальное, лишь вопрос времени, — отозвался колдун. — И времени очень недолгого. Так что я от всей души рекомендую вам, судари, подняться на крышу дворца и любоваться зрелищем.

— Каким зрелищем?.. — одними губами прошептал нависший над моим плечом Горчаков. — Что он задумал?

— Скоро узнаете, ваша светлость. — Колдун каким-то непостижимым образом услышал вопрос. — Не могу же я раскрыть все карты заранее. За сим, милостивые судари, позвольте попрощаться. Доброго дня.

Телефонный аппарат смолк, но я еще несколько мгновений стоял, прокручивая в голове разговор. И только потом нашел в себе силы положить трубку.

— Ритуал… ритуал сегодня. — Мне пришлось повторить — в горле неожиданно пересохло, и слова никак не желали выходить наружу. — Сейчас.

— Но где, друг мой? — вздохнул Горчаков. — Даже если вообразить, что у нас хватило бы сил остановить нашего врага, его для начала следует найти.

— Подняться на крышу и любоваться… — я вполголоса повторил слова колдуна. — Он хочет, чтобы мы видели!

Хитрая тварь в очередной раз переиграла нас всех. Обвела вокруг пальца. Но насколько безупречным ни был его план, в одном гнилой старикашка все-таки прокололся. Даже столетия не смогли полностью вытравить непомерное тщеславие и он, сам того не желая, дал мне подсказку. Крохотную, возможно, и вовсе бесполезную.

Но и это куда больше, чем ничего.

— Он где-то рядом! Подготовка к ритуалу требует времени, значит, уехал недалеко. — Я прошагал к окну и откинул занавеску. — Нужно место поблизости. Там, где ему не помешают.

— Как насчет крепости? — Шеф указал на возвышающийся над водой золоченый шпиль Петропавловского собора. — Вполне сгодится.

Сердце города. Место силы, и к тому же расположенное на острове, в стороне от центральных улиц. Кортеж канцлера неожиданно меняет маршрут и через каких-то минут десять после отправки из Зимнего исчезает за воротами крепости. И там, под защитой штыков караульных и толстых стен бастионов, его светлость волен делать все, что угодно черной душонке.

Лучше не придумаешь.

— Он там, — процедил я сквозь зубы. — Прямо у нас под носом.

— Мы должны его остановить! — Глаза Ивана полыхнули алым пламенем. — Идем!

— Нет, ваше величество! — Горчаков ухватил государя под локоть. — Это слишком опасно. Позвольте нам…

— Ну уж нет. Я не собираюсь отсиживаться во дворце, пока в моем городе хозяйничает эта мразь.

Иван решительно направился к двери, без особого труда утягивая за собой внушительную фигуру экс-канцлера. Каких-то несколько часов без Воронцовой не только привели его в норму, но и, казалось, даже прибавили сил. Родовой Талант бурлил в крови, выжигая сладкую отраву, и рвался в бой.

И нам оставалось только следовать за государем. Через заваленную трупами кавалергардов анфиладу и дальше вниз, по парадной лестнице и

— Что?.. Нет, не стреляйте!

Из-за колонны показался высокий седовласый мужчина в форме Преображенского полка. Присмотревшись, я разглядел на его плечах генеральские погоны. Похоже, «георгиевцы» все-таки не устояли, и во дворец прорвалось подкрепление. Солдаты прятались в галерее и не спешили подставляться под пули, мне все удалось насчитать около двух дюжин. И это не считая тех, кто наверняка уже вовсю ломился внутрь с набережной или со стороны Адмиралтейства.

— Ваше величество… Господи, вы в порядке? — Генерал осторожно двинулся вперед, на ходу поднимая руки. — Кто-нибудь может объяснить, что вообще происходит?

— Я лично принимаю командование! — Иван бесстрашно спустился в галерею навстречу штыкам, грудью, закрывая нас с Горчаковым. — Соберите своих людей и отправляйтесь в Петропавловскую крепость. Мы должны арестовать канцлера Геловани.

— Но… позвольте ваше величество, — вытаращился генерал, — я не…

— Вы смеете обсуждать мои приказы⁈ Выполняйте!

На мгновение мне показалось, что Иван сейчас разрежет бедного вояку надвое, но, к счастью, обошлось: умение и необходимость подчиняться старшему по званию и положению в будущих офицеров вбивали намертво еще с военных школ и кадетских корпусов, так что его превосходительство счел за благо убраться с дороги, не задавая более никаких вопросов. Из-за колонн послышались отрывистые команды, и «преображенцы» загремели сапогами по полу, удаляясь куда-то в сторону центрального вестибюля.

— У вас есть машина? — поинтересовался Иван. — Не знаю, осталось ли хоть что-нибудь во дворце.

— Грузовик у ворот на Миллионной. — Я свернул в сторону восточного крыла. — Не «Мерседес», конечно, но сойдет.

То ли во дворце заработала неведомая мне внутренняя связь, то ли придворные, солдаты и шпики обладали каким-то особенным чутьем на проявления монаршей воли, по пути нам попались от силы с полдюжины человек. А все прочие обитатели Зимнего, похоже, решили благоразумно остаться в кабинетах и гостиных, и к выходу нас вели пустые коридоры.

— Подвинься! — буркнул Иван, плюхаясь на сиденье.

— Подождите меня, судари. Не могу же я пропустить все самое интересное.

Не знаю, каких усилий стоило Горчакову поспевать за нами, однако последнее место в кабине досталось ему. Шефу с «георгиевцами» пришлось ехать в кузове, и самые медлительные из них запрыгивали через борт уже на ходу. Я осторожно выкатил грузовик на Миллионную задним ходом, развернулся и вдавил газ, давая волю мотору.

— Эта колымага может ехать быстрее? — Иван нетерпеливо толкнул меня локтем в бок. — Плетемся, как черепахи…

Я молча вздохнул. Тяжелая машина без особого труда везла две дюжины человек, однако гоночным характером, конечно же, не обладала. Стены Зимнего проплывали за стеклами кабины издевательски-неторопливо, и только забравшись на Дворцовый мост грузовик, наконец, набрал ход. Стрелка спидометра перевалила отметку в шестьдесят километров в час, потом в семьдесят, на мгновение застыла — и все-таки поползла дальше.

Но и этого явно не хватало. Время уходило куда быстрее, чем мы приближались к крепости, и я почти физически ощущал, что оно вот-вот закончится. Небо оставалось ясным, однако над городом стремительно сгущались тучи, которые не смог бы увидеть даже самый зоркий глаз.

— Ты тоже это чувствуешь, да? — пробормотал Иван. — На плечи давит, как будто ящик несешь…

Метафора получилась в самый раз. С той только поправкой, что ползущая нам навстречу недобрая сила была тяжелее любого груза. Колдун со своими прихвостнями уже заканчивал работу, ритуал вытягивал энергию буквально отовсюду и готовился обрушить ее на Петербург.

Оставалось только поставить кровавую точку. То ли Талант Вяземской не ограничивался искусством врачевать раны, то ли наша недолгая связь оказалась куда прочнее, чем я считал — я ощущал не только страх, но и физическую боль. Чужую, и все же достаточно близкую, чтобы дотянуться до тела. И когда жертвенный клинок, занесенный почти в километре отсюда, я на мгновение почувствовал, как в грудь входит острая сталь.

В глазах потемнело, и непослушный руль рванулся из пальцев. Грузовик соскочил с дороги и, прочертив бортом по основанию Ростральной колонны, замер.

— Эй, что случилось? — Иван ухватил меня за плечи и принялся трясти. — Ты ранен⁈

— Нет, — простонал я и потянулся к рычагу справа. — Жить буду. Поехали дальше, пока…

— Поздно, друзья мои, — помертвевшим голосом проговорил Горчаков, вытягивая руку вперед. — Мы опоздали.

Я не сразу понял, куда он показывает. И только потом сообразил взглянуть не на саму крепость, а выше. Я уже видел подобное на кладбище у Александро-Невской лавры в день знакомства с покойным Юсуповым, но на этот раз зрелище вышло куда масштабнее.

Человек, который смог бы не заметить колоссальный выброс мощи Таланта, пожалуй, даже назвал бы его ярким и красивым. Ангел на золотой игле шпиля Петропавловского собора на мгновение вспыхнул так ярко, что стало больно глазам.

И принялся резать темнеющее вечернее небо.