Волк в овечьей шкуре

20. Новости из города

Я прошелся по комнате, пытаясь осмыслить увиденное и решить, как поступить. Что делать с бумагами? Попробовать купить себе свободу — не вариант, все равно не отпустят, ведь есть еще и Шах, которому глубоко наср…. на эти бумаги. Таскать с собой? Зачем? Уничтожить? Но зачем? Это козырь, если грамотно распорядиться. Остается только спрятать и ждать, что будет дальше, может пригодятся.

Сейчас это было неважно, главное — сын, и каждый час задержки оставлял все меньше шансов успеть вовремя. Я прикинул время пути: если идти на катере, получалась неделя, это в лучшем случае. Значить нужно искать что-то побыстрее. Но если на дороге проверки, а прошли уже сутки, и они могут искать нас уже в городе, или просто ждать, где мы всплывем.

Я походил еще по комнате и непроизвольно переключился на свою походку. Да, я ходил на шпильке уже более чем уверенно, даже не задумываясь. Попробовал поднять одну ногу, и это получилось без проблем. Несколько раз подпрыгнув и не сломав ни чего, я просто порадовался за себя. «Хорошая ученица из меня получается», — мысленно пошутил я и вернулся к бумагам.

Перебрав все листы, я насчитал шесть компроматов, двоих из них я знал лично, Они входили на самый верх, Остальные были рангами пониже, и я с ними не был знаком, хотя относились мы практически к одной структуре, А еще одного я видел как-то в Генштабе, и кажется он из военных, но кто он, я не знал, и фамилия мне ни о чем не говорила. Также здесь еще находилась флэшка, но без компа ознакомиться с ней не было возможности, да и, скорее всего, она запаролена.

А что если передать эти документы, причем все, Юрию Константиновичу, моему бывшему начальнику. Я его знаю как принципиального честного человека еще по приходу после Афгана в спецшколу РУ. Он был моим наставником, потом мы шли всегда вместе: где я, там и он, мой начальник. Верней, он меня всегда брал под свое крыло. И я больше 15 лет проработал под его началом, и к тому же он вхож на самый верх, а это очень важно. Ведь дело непростое, если, конечно, он захочет лесть в это дерьмо. Но я был уверен, что он полезет. А для этого неплохо было бы заручится поддержкой Самого. В общем, нужно передать, а там пусть сам думает, мне все равно не вытянуть такой груз. Если, конечно, под его крышей, но я даже не представлял себе, как я смогу что-либо объяснить ему. Прийти и сказать: «Здравия желаю, товарищ генерал. Вы меня не узнаете но это я, Ваш любимый ученик, вот жизнь побросала, и я немножко изменился…». Бред!

И еще я не мог понять, почему такие бумаги лежат в сейфе, у какого-то сутенера. Но подумав немного, пришел к выводу, что это вовсе не его бумаги, а скорее всего московского покровителя, чью фамилию назвал шеф. А тот, насколько я знаю, очень скользкий типок. Да и место, по сути, надежное, охрана московская, для штурма дом очень неудобный, и в случае чего всегда можно успеть уничтожить или…!! Вот черт, там в доме, скорее всего, есть черный ход, ведь недаром такие вещи там хранятся. И уничтожать их тоже смысла не имеет, значит должна быть возможность вынести их оттуда в случае опасности. Ну а то, что сейчас произошло, так это исключение, и вообще непредвиденный случай, ведь никто не мог подумать, что практически непреступная для спецназа крепость изнутри — просто легкая добыча одного спецназовца.

— Ладно, пока заберу с собой. Потом видно будет.

Я вышел в кухню, попросил у Галины рюкзак и, вернувшись, сложил все содержимое в него, засунув туда же два «Макара», «Каштаны» с обоймами и нож с ножнами, которые я снял с Матвея. А вот рацию, покрутив ее в руках, я отложил в сторону. Она была опасна: ведь зная чистоту, ее легко можно запеленговать. А это значит, что пользоваться ею уже нельзя, даже включать не стоит.

— Ты ничего не забыла? — услышала я голос Марины.

— Вроде нет, — я осмотрелся. — Все сложил вроде.

— Не сложил, а сложила, — поправила меня Марина и продолжила: — А твои гости еще не просятся наружу?

— Твою мать!.. — выругался я, вспомнив, что у меня критические дни, и, почувствовал, как у меня болит живот. Тяжело вздохнув пошел в баню.

— На, возьми, — Марина сунула мне прокладку. — Тебе помочь? — спросила она вслед.

— Сам справлюсь, — буркнул я и, уже не слушая ее замечания, пошел в баню.

Кое-как справившись с проблемами, я вышел во двор и закурил. Я совсем не обращал внимания, чем заняты подруги, а все прокручивал ходы отступления. Сегодня ночью нужно было уходить.

— Ой, дочка, зачем же ты, такая молодая и куришь? Тебе же еще рожать, — увидев меня с сигаретой, начала причитать теть Галя.

— Нервы, потом брошу, — пообещал я.

— Вот Коля приедет, он что-нибудь придумает. А ты зашла бы в дом или накинь что-нибудь, а то вон какой ветер, застудишься еще.

Но тут я увидел голубятню, она возвышалась над домом метра на три-четыре.

— Теть Галя, а где лестница на голубятню?

— Да ты никак туда собралась? Нечего там делать, это Колька все там пропадает, со своими голубями.

— Я так поняла, что тот дом находится напротив вашего?

— Да вон проклятый, прям через дорогу, за забором стоит. Много у нас таких домов понастроили за последние годы, а это один из первых.

— Можно я залезу посмотрю на него? — спросил я, хотя уже точно знал, что полезу в любом случае.

— Только одень что-нибудь теплое. Подожди, я сейчас тебе гамаши вынесу, а то тебя сейчас нужно в тепле держать.

Не дождавшись, пока она принесет гамаши, я направился к лестнице, куда показала Галина. Но та вернулась быстро и подала мне гамаши:

— Вот, одень и сними ты эти свои туфли. Что ты в них целый день ходишь? Ноги неужто не устали?

— Устали, еще как устали, — признался я, — но я могу ходить только в таких. У меня проблема с ногами, не могу стопу выгнуть прямо.

— Ой, прям беда, а что такое, с рождения или болезнь какая?

— Не знаю, что-то сделали, вот теперь и мучаюсь. Я даже не помню когда в доме этом, — соврал я.

— У нас в деревне есть бабка Клава, она не ходячих на ноги ставит. Давай, попрошу, она поможет.

Идея была хорошая, но не своевременная: сейчас вообще нельзя, чтобы кто-то о нас знал. Я объяснил ей, в чем проблема, и пообещал приехать как только все успокоится.

Голубятня имела посередине небольшую комнатку, огороженную сеткой от голубей. Тут стояли небольшой топчан, столик, тумбочка. «Вот хрыч старый, — улыбнулся я, — уже песок с него сыпется, а он все за девками подглядывает». Я взял лежавший тут же на столе полевой бинокль и осмотрелся. Вся прилегающая территория была как на ладони. Окошки возвышались над основной клеткой на полметра, поэтому была возможность осматривать территорию на все 360 градусов и плюс окошки были обтянуты сеткой-рябицей, что давало возможность вести наблюдения, не опасаясь быть обнаруженным. Голубятня была намного выше забора, и двор просматривался тоже полностью.

Невооруженным глазом был виден результат моей вчерашней работы: вместо сторожки красовались развалины, ворота были прикрыты, оставляя небольшой проход, и все машины оставались с снаружи. Во дворе суетились крепкие парни. Я приложил бинокль и стал рассматривать двор, перевел на окна второго этажа.

Да, бинокль хороший, я даже через стекла увидел расцветку обоев в комнате и с ужасом вспомнил, что наши окна выходили на эту сторону, и что шторы у нас не закрывались. Забор был выше, чем окна. Из-за этого мы ничего не могли увидеть, хотя я вспомнил, что видел голубятню.

«Вот старый пердун…» — выругался я. Он нас рассматривал как на витрине, все наши прелести можно увидеть в такой бинокль. Я покрутил его в руках: «Да-аа, у нас были немного слабее. О таких только мечтали, и они были желанным трофеем, захваченным у боевиков».

Не успел я осмотреться, как из-за поворота вырулил черный тонированный «Голенваген» и остановился у ворот. Навстречу выбежали несколько человек в черной форме и встали так, что перекрывали со всех сторон подходы. Даже с моей точки я определил, что работа с оптики будет при таком расположении затруднительна. Через минуту из машины сначала вышел Павел Алексеевич, а немного погодя — московский гость, то бишь сам босс этой организации. «Оп-па!!! А это кто пожаловал? Никак товарищ генерал? Ну, сука!» — выругался я.

Они зашли на территорию двора, генерал шел не спеша, рассматривая руины сторожки, потом что-то спросил. Ему показали рукой на веранду, видимо, откуда стреляли. Они о чем-то говорили, а я пожалел, что у меня нет тут моего оборудования, все лежало в гараже в далеком городе под Нижневартовском. Хотя я имел навык читать по губам, этому тоже учат. И, забыв обо всем, стал присматриваться к губам генерала. Кое-что понимая, но больше на догадках у меня получилось первое предложение:

— И что вы хотите сказать, что они могут быть в деревне?

Что ответили, я не успел заметить.

— Утопили машину, а сами — на тот берег.

— Может, они плавают хорошо.

— А документы ты мне найди… Я сам… продам.

— …можете возвращать…заказчики… требуют. Шаху что гов…

Я не успевал за его губами. Но из того, что я прочел, понял: они нашли машину и по следам вычислили, что мы направились в сторону деревни и думают, что мы в ней. А это значит, что петля начинает затягиваться, и если вовремя не вытащить голову, то завтра она затянется на тонкой шейке. Я продолжил читать:

— …А что там за…рия с картой?…играешь…

Они медленно пошли к дому, и я уже не видел их лиц.

— К тебе можно? — я повернулся и увидел Катю.

— Если осторожно, — продолжая наблюдать, ответил я.

Послышался шум моторов. Направив бинокль на поворот стал ждать, кто появится. На большой скорости из-за поворота выехал сначала «Лендровер», за ним как привязанный шел «Мерседес», а замыкал процессию еще один «Лендровер».

«Ни сам ли Шах в гости пожаловал?» — удивленно подумал я. Но каково было мое удивления, когда из салона действительно появился Шах.

— Вау!!!!!!!!! — вырвалось у меня непроизвольно. Я удивленно посмотрел на Катю. — Катюха, это не мои слова, я ими не пользовался, — сказал я с улыбкой.

— Теперь будешь, это мои слова, — поддержав мое настроение, тоже с улыбкой ответила она.

Да, это был сам Шах, собственной персоной. Этого я ну никак не ожидал — увидеть его здесь.

— Ну что же, посмотрим что будет дальше, — проговорил я вслух.

— Что? — подала голос Катя.

— Так, мысли вслух, — задумчиво проговорил я. а так как гости сразу направились в дом, я поспрашивать: — Катя, как ты вообще попала в эту историю?

Как я и ожидал, никакой новой информации ее рассказ не дал. Получалось все просто, кроме одного. Ее парень профессионально занимался фотографией, удачные снимки выкладывал в инете, так же выложил и фотографии Алины. И однажды пригласил ее в Екатеринбург, мол ее фотографиями заинтересовалось одно рекламное агентство. Она, естественно, обрадовалась и, не думая ни о чем, поехала с ним. В городе, также ничего не подозревая, поехала с ним на квартиру, якобы к его родственникам. А поняла, что тут что-то не так, когда пошла в душ, вернулась, забыв взять полотенце, и случайно услышала разговор. Ее друг и хозяин квартиры говорили о цене за нее и договаривались о дальнейшем отборе девушек. Потом кто-то позвонил, и хозяин квартиры, его, кажется, звали Стас, сказал что девка у него, и теперь они ждут клиента, который якобы должен на неделе выехать в какой-то рейс, что времени мало, но если что, можно все сделать уже после какой-то пересадки. Она хотела сбежать, но двери оказались заперты. На следующий день ее повезли в салон, объяснив, что агентство поставило условие — полная электроэпиляция. Алина не согласилась, попыталась на улице привлечь внимание, но ее как будто парализовало. Очнулась уже в квартире и… в теле хозяина квартиры Стаса.

— Ты даже не представляешь, что я почувствовала. Я думала что сошла с ума, — с грустью сказала Катя.

— Это я-то не представляю? — улыбнулся я ей.

— Ой, прости. Ты как раз тоже представляешь, знаешь, как мне было омерзительно ходить и чувствовать его между ног, а в туалет — это вообще ужас…

— Катя, ты думаешь мне все так просто далось?

Она посмотрела на меня удивлено:

— Но это же все так просто!

— Для тебя — да, а для меня… подумай сама. Короче, что дальше?

— Через несколько дней привезли еще одну девушку, Катю, ее тоже похитили. Но почти сразу ее переселили в тело Влада, а Влад зачем-то занял ее тело. Знаешь, как обидно было на них смотреть, когда они приходили и уходили, они жили в наших телах и нашей жизнью, извращенцы. А мы сидели взаперти в их телах. Так продолжалось несколько недель. Мы думали, что они просто прикалываются и, наигравшись, вернут все на место. Мне, конечно, было страшно, что они могут натворить в моем теле. За девственность я меньше всего переживала, уже боялась чтоб не заразили какой-нибудь страшной болезнью. Но потом я… верней, мое тело больше не появлялось, потом пришел какой-то мужчина. Он вел себя так, как будто уже давно все знает и в курсе всего.

— Как он выглядел? — спросил я, уже догадываясь, кто это мог быть.

— Ну такой… среднего роста, стройный, не качек, но мышцы крепкие, волосы короткие и с сединой на висках, а лет так, наверно, 35.

— Ясно, — задумчиво сказал я.

— Что?

— А то, что это мое тело, а я уже был тобой. Ты ведь больше свое тело не увидела?

— Нет, только тут уже, и то не узнала себя. Я не могла поверить, что это я, верней, мое тело. Ведь лицо так сильно изменили, губы стали намного больше, особенно верхняя, даже нос стал другим, и глаза как-то изменились, я не могу понять, что именно поменялось, но они стали другими. — Она пристально смотрела мне в лицо, потом провела пальчиком мне по губам. — Они кажутся такими тяжелыми, — она продолжала нежно обводить мне губы, провела пальцем над губой. — Они полностью изменили лицо. Я окончательно поверила только тогда, когда увидела шрамики и соски.

От ее прикосновений меня как будто ударило током, и уже на выдохе я спросил:

— А что соски?

— На левой груди ареола вокруг соска меньше, чем на правой.

— Надо же, я и не заметил, — удивился я, — да и лицо не сильно изменилось, — продолжал удивляется я.

— Когда восемнадцать лет видишь отражение в зеркале, то замечаешь любое изменение, да и не была я похожа на нее, так, только отдельные черты, — с грустью проговорила Катя.

— Кать, — я приобнял ее, — прости меня. Я клянусь, что не хотел забирать твое тело. Мне самому неприятно от всего этого. Ты даже не можешь представить, как я себя чувствую в этом, чуждом для меня теле. Я бы с удовольствием вернул все назад, оно мне не нужно. Правда, я бы с такой девочкой покувыркался. Я подморгнул ей и улыбнулся.

— Правда?

— Да!!!!

— Ну кто тебе мешает, иди и кувыркайся, — она весело засмеялась. — Теперь эта девочка всегда рядом и никогда не откажет. — Но тут же стала серьезной и провела ладошкой мне по щеке. — Я думаю, что ты хоть и не хочешь жить в женском теле, но ты не нанесешь ему вреда. Ведь правда? — она пристально посмотрела мне в глаза.

— Правда. Если, конечно, не верну его тебе обратно. Ну ладно, а дальше что было? — вернулся я к основной теме.

— Так вот, он позвонил Владу, сказал, что скоро приедет, и чтоб он возвращался и ждал его, а он пока поедет проведает тебя, и уехал. Парень, который нас караулил, тоже куда-то отвлекся, ну мы и рванули бежать. Правда, нас быстро поймали. Ведь куда мы могли пойти, у меня есть друзья, но как я к ним появлюсь в чужом теле? В милицию тоже было страшно идти. Я хотела к себе домой, но… Нас, правда, не били, а просто пристегнули наручниками к батарее. Потом, уже после обеда, кажется, мы поняли, что Влад и Стас опять поменялись телами. Катей теперь был Стас. И она позвонила, кажется, тебе и ушла.

— Так, подожди, — я задумался. — Вас где держали, в городе?

— Нет, в поселке. Меня привезли в тот же день, когда забрали тело. Ужас, аж жутко говорить, — она поежилась.

— Тогда все сходится, что дальше?

— Но вскоре Владу кто-то позвонил, и он срочно вызвал Стаса. А дальше началась какая-то суматоха, приехал Стас, они закрылись в комнате. Потом зашел парень, Андрей, кажется, и отстегнул Катю, то есть тело Влада, и увел его, через минут двадцать привели уже твое тело. Наверно, я уже сама запуталась, я думала что сойду с ума с этими перетусовками. Она вздохнула. Потом, Влад уже в своем теле куда-то быстро убежал, а «Катя» тоже вскоре ушла, и потом Андрей. Я уснула, а когда проснулась, Кати, верней… ну ты понимаешь. Уже не было, я не знаю куда она делась. Она вообще все время молчала.

— Подожди, Катя в чьем теле была? — спросил я, уже потеряв цепочку перетусовок и окончательно запутавшись.

— В твоем.

— И что?

— Не знаю, но когда приехал Влад и увидел, что ее нет, он поднял такой кипишь! Меня сразу посадили в машину и повезли в город. Я вообще не поняла, что произошло. Я очень боялась, что меня оставят в том теле, лучше бы убили.

— Почему? Мне что тогда, тоже лучше умереть?

Она посмотрела на меня, но ничего не сказала.

— Потом дней пять мы жили в той самой квартире, куда первый раз приехали. А Катя, как я поняла, сбежала, оставив меня. А однажды вечером приехал какой-то человек, они долго говорили. Потом я услышала как гость сказал: «Мне плевать, кто это будет. Если хочешь, сам езжай как девка, я вижу тебе нравится быть бабой, но чтоб завтра все было готово.» Я поняла, что он говорил это Стасу, который был в теле Кати.

Он ушел, а потом меня отстегнули и привели в другую комнату, там находились Стас-Катя и какой-то негр. Больше я ничего не помню, проснулась утром и завизжала от счастья, но потом поняла, что я в теле Кати, но все равно была счастлива, что я девушка, Кате всего семнадцать лет. Потом меня и еще троих девчонок повезли сюда, ну а дальше ты все знаешь.

— Кать, не хочу тебя пугать, но я, кажется, понял. Твое тело изначально предполагалось для меня. Видимо, Шархун сам выбирал для меня тело, зная уже, чьей копией я должен стать в его мести, а ты должна была исчезнуть в моем теле. Скорее всего, устроили бы аварию с летальным исходом, и все. Ну а так как Катя сбежала, а ее тело осталось, то тебе и подарили его, это тело. А Катю, конечно, ищут, если уже не нашли, она им живая не нужна уже.

— Ты так спокойно говоришь об этом, она же в твоем теле. Тебе не страшно, если ее убьют? Ведь погибнет твое тело, и что потом?

— У меня есть другое, не менее красивое. Спасибо прежней хозяйке, что вырастила такое прекрасное тело, — с улыбкой сказал я. — А если серьезно, то, конечное, я боюсь и переживаю, но пока я ничего сделать не могу, я даже не знаю, куда она направилась. И вообще, сейчас проблем полно, и не стоит загружать себя другими. Выберемся — разберемся. И еще, я просто уже теряю надежду вернуть все назад.

— Алин, — Катя прижалась ко мне, — тебе правда нравится мое… то есть твое тело?

Я нежно обнял ее за плечи и, прижав легонько к себе, поцеловал в волосы.

— Да.

Шутки шутками, но проблемы оставались. У меня уже родился план действий, оставалось только дождаться Николая. Я осмотрелся. Во дворе было так же тихо, несколько охранников обхаживали территорию, в курилке так же сидели трое. Машины у ворот так же не оставались без присмотра, по обеим сторонам стояло по два человека. Подходы были все перекрыты. Я осматривая территорию и, одновременно, слушая рассказ Кати про свое, или теперь мое детство, вдруг понял что проблемы вырваться отсюда нет. Это вчера, видимо, находясь под воздействием препарата, я не мог адекватно оценить ситуацию, у меня голова была забита сексом. От этой мысли или от прикосновения Кати к моим губам и щеке, я вдруг почувствовал, какой тяжелой и горячей стала грудь. Кстати, я и забыл совсем, что являюсь обладателем раскошенного бюста. Так вот, я почувствовал, как ее обдало жаром, и тепло стало передаваться со скоростью света вниз, и киска его с радостью приняла. «Черт, опять!» — я уже понял, что возбуждаться это тело начинает с груди.

— А кто такой Шархун? — как в тумане услышал я голос Кати.

Кое-как взяв себя в руки, я ответил:

— Катюш, это плохой дядька, который все это и замутил.

— А где он сейчас?

— У Аллаха.

— Это где? — испугано спросила она.

— Далеко.

Она вдруг посмотрела на меня:

— Что с тобой? Ты выглядишь так, как…

— Сейчас все пройдет, — успокоил я ее.

— Я раньше, — она замялась, но потом, покраснев, выпалила: — не могла возбудиться.

Я как мог сконцентрировал все силы и взял себя в руки. Видимо, действительно меня накачали препаратами, или это последствия последней инъекции. Надеюсь, Айболит сказал правду, и алкоголь нейтрализует его действия. Мне впервые стало страшно, я не хотел превращаться в сексуально озабоченную, с меня и так уже хватило того, кем я стал. «Шархун, сволочь, извращенец, — ругался я мысленно, — легкой смертью отделался засранец». Я уже пожалел, что просто убил его. Надо было хотя бы в живот пулю пустить. Я удивился своим мыслям. Раньше я никогда не проявлял такой жестокости, к врагам у меня не было ничего личного, только работа, не ты, так тебя. А сейчас я хотел Шерхану страшной и мучительной смерти, пули в живот. Правда было уже поздно. Может, это во мне уже говорит женщина. Ведь известно же, что женщины в своей жестокости превосходят мужчин. Но размышление мои прервала Катя:

— Кажется, дядь Коль едет, — прошептала она. — Пошли вниз, посмотрим, что он привез.

— Иди, я сейчас. — Я еще раз окинул взглядом территорию и, убедившись, что все по-прежнему, тоже спустился вниз.

Николай, загнав машину во двор, увидел нас и весело поздоровался:

— Ну как, красавицы, настроение? Я тут вот привез то, что заказывали. — И он вытащил две спортивные сумки.

Занеся все это в дом, девчонки начали перебирать покупки, а я отозвав Николая и вышел во двор.

— Ну, какие новости? — спросил я без лишних церемоний.

— Новости есть. Ты уж прости меня, дочка, но я все же сказал Витали, это зятек.

— Сказал так сказал, и что он?

— Ну вот ждал, пока он справки наводил, стукачей своих тряс. С Настей по магазинам проехали, вот не люблю я с женщинами это дело.

— Я тоже, — вздохнул я.

— Ладно бы в одном магазине, а то она настояла, чтоб в разных все покупать. Мол, внимание не привлекать чтоб.

Я удивился такой логике девушки. Надо же, додумалась. У меня, если честно, проснулась такая мысль, но уже когда Николай уехал.

— И какие новости? Что люди говорят?

— Люди? — он посмотрел на меня удивленно. — Аааа, понял, Ну что, шукают вас, и очень шукают, особенно в городе. Да и тут много народу шастает. Валера сказал, что он слышал, что даже кинологов привлекали. Но в отделах на вас официального запроса нет. Видимо, кто-то не хочет выносить сор. Но все же ориентировки даны, но в случае задержания звонить по телефону, вот. Он достал листок бумаги, на нем красовались четыре фото, надпись гласила: «пропали без вести», и номер телефона.

— Это что, вывесили, что ли?

— Да.

— Нормально, — усмехнулся я.

— Валера еще тряханул своих стукачей, да и так кое к кому зашел, это не шестерка, а просто должник, но очень авторитетный негодяй. Ну так вот, вокруг вас поднялся большой шухер. Поговаривают про какие-то бумаги, в частности какую-то карту ищут. И еще за вас назначена награда.

— И сколько?

— 50 т.р..

Я засмеялся:

— Всего-то? Надо же, с миллиона баксов на 50 т.р. Да, дешевею.

— Ты о чем?

— Да так, что еще?

Но он снова переспросил про миллион.

— Понимаешь, я в этом доме стоил…а лям баксов, а теперь всего-то.

— Вас что там, продавали, что ль? — удивился он.

— Короче, это не бордель, а школа элитных шлюх и секс-рабынь. Здесь делают их из обычных девочек, даже меняют внешность, Все зависит от желания заказчика. Если есть деньги, для тебя тоже сделают кого угодно, хоть Барбару Брыльски в любом возрасте, а хоть Марлен Монро, а если хочешь то и Ротару сварганят. Кто платит тот и девушку танцует, — немного раздраженно выпалил я.

— Вот оно что!!! А я-то, старый пень, думаю все, где же я тебя видел…

— Дядь Коль, давайте к делу, — уже спокойно предложил я.

— Извини меня, но я просто и даже предположить не мог… Ну, ладно.

— А как на дороге? — продолжил я разговор.

— Все проверяют, тут вот какое дело, — он замялся, — Валера разговаривал с одним участковым из соседней деревни. Так вот, их сегодня всех вызывали в область и дали указания пройти все дома на участках и проверить на наличие посторонних.

— Понятно, — закуривая сигарету, произнес я.

— Да нет, дочка, ты не поняла. Мы вас не гоним. Спрячем, если чего.

— Нет, отец, нам нужно уходить. Петля затягивается, нас обложили как стаю волков. Но у меня есть просьба.

— Конечно, проси что угодно, но я все таки настаиваю, чтоб вы тут отсиделись.

— Некогда. Короче, отец, я хотел…а бы, чтоб девчонки остались у вас, мне одному… — я закашлялся, — одной, будет проще уйти. Потом я уведу их за собой, а ты завтра увезешь девочек в город. Марина покажет куда.

— Так это, она мне адрес давала, но я не рискнул заезжать. Ведь там может быть засада.

— Нет, по другому адресу. У меня есть нора, где они отсидятся. Там искать их точно не будут.

Я замолчал и сделал несколько глубоких затяжек, чтоб немного взять себя в руки. А то допускаю столько оговорок, что Николай начал на меня косится.

— И как же ты их за собой уведешь?

— Я сделаю так, чтоб они меня засекли, то бишь запеленговали, потом покручу их немного и исчезну. Ведь согласись, один человек не так привлекает внимание чем группа. Завтра к обеду они уже будут на всех парусах гнать в другой регион. А тут снимут все наблюдение.

— Как у тебя все просто, и что, этому в школе учат?

— Да, отец, в школе.

— Ладно, дочка, не буду больше тебя допытывать. Захочешь, сама расскажешь, но с тобой что-то не так.

— Может быть. Ты мне нарисуй план деревни. И сколько тут до федералки?

— Десять км, а нарисовать план — легко.

— Вот и прекрасно.

— Вот старый пень, чуть не забыл, — он достал из кармана три телефона. Вот, Валера просил передать. Это конфискат у наркоманов, так что их никто пасти не будет, можно звонить. Я положил на них денег.

Я чувствовал, что Николай просто играет дурочка. На самом деле он имел какой-то интерес, прикидываясь таким простачком. И прямо спросил:

— Слушай, я оставляю тут девчонок. Я должен... а, черт… — я выругался, — знать, в какие руки их оставляю. Я доверяю тебе, хотел бы сдать — уже бы сдал. Но вот не понятно, почему ты прикидываешься простачком? Я никогда не поверю, что такой простачек мог работать опером в шестом отделе.

Он опешил от моих слов. А я продолжил:

— Ты нас нашел, просто вычислил по следам. Не поехал по адресу. Дальше, это была не Настина идея брать вещи в разных магазинах, а твоя. — Я улыбался. — Ладно, пора собираться.

Я встал и пошел в дом, оставив его переваривать услышанное. Я даже не знаю, зачем я все это сказал. Мне просто надоело, что он всячески пытается вытянуть из меня то, кем я являюсь. Хотя я и сам оговорок наделал кучу.

Девчонки уже оделись и ждали меня.

— Марина, — позвал я, — короче, вы все остаетесь, я ухожу одна. Завтра дядь Коля вас увезет в город. Просто всем нам не уйти. Я уведу их за собой. Марик, ты помнишь ту квартиру на Толстого?

Она кивнула.

— Надеюсь, ты туда никого не приводила?

— Нет… — ошарашено прошептала она, чуть не плача. Но я говорил без эмоций, как обычно отдавал приказы.

— Марина, если ты кому-нибудь показывала ее, то лучше скажи. Ведь тогда туда идти уже нельзя.

— Правда, я никому не говорила. Ты же сказал, чтоб никто не знал. Я что, дура? — от волнения она и не заметила, как произнесла «сказал», чем еще сильнее озадачила стоявшего рядом Николая.

— Извини, Марик, Но я долж…на быть уверена в вашей безопасности, для меня это главное, как и твой брат. Мне одной будет проще уйти, а значит и вытащить вас. Только, Марин, я прошу тебя и вас, девчонки, не рисуйтесь. Катя, Марина, не вздумайте звонить мамам, их телефоны уже на прослушке. Марин, возле твоего дома тебя ждут. Пока туда не шагу. Вера, тебя это тоже касается. — Я говорил это строго, без эмоций, стараясь передать всю важность информации.

Марина неожиданно заплакала.

— Я пойду с тобой, — упрямо, сквозь слезы выдавила она.

— Нет, ты останешься и поможешь Кате с Верой, это приказ. Или ты забыла, чья ты дочь? Так, девчонки, всем все понятно? Прежде всего поймите, Марина, тебя тоже касается, это не игра. Верней, игра, но мужская и жестокая, на кону наши жизни, и я прошу вас отнестись серьезно.

Наверное, это было смешно видеть со стороны. Посредине стоит молодая девушка, одетая в простенькое ситцевое платьице и рассказывает про жизнь… Но даже Николай и Галина сидели молча. А я уже поймал кураж. Где-то далеко, под ложечкой, снова засосало. Если кто-то говорит, что не боится, не верьте, все боятся, боятся не столько смерти, сколько неизвестности. Но одни показывают свой страх, другие не выпускают его, пряча далеко внутри себя, вот и я всегда его прячу, не обращая внимания. Но а внутри все равно, нет-нет да засосет под ложечкой. Но меня это только подстегивает выжить. И ты переступаешь через чувства и прячешь их, ведь страх — самый главный наш враг. Бывали случаи, когда приходилось проходить рядом со злым сторожевым псом, и он сам уходил, он чувствовал, что ты не боишься его, что сильнее его.

Я окинул всех взглядом.

— Все будет хоп, прорвемся. А теперь мне надо одеться.

Но никто даже не пошевелился. Я прошел к разложенным вещам.

— Подожди, — Марина подошла ко мне, вот она взяла отложенные вещи, пошла в баню, уже спокойно позвала меня.

— Я все поняла, — начала она, — но я просто боюсь за тебя.

— Марик, родная, за меня не надо боятся. Не смотря ни на что, память и навык у меня прежний, — я поцеловал ее в макушку. — Все будет хорошо.

— Прорвемся, — добавила она.

— Вот именно, ты нужна Кате и Вере. Без тебя они пропадут, ты что, не видишь сама?

— А я что сделаю? Я что, боевик?

— Нет, но я в тебя верю, ты ведь хитрая, — я начал играть на ее самолюбие. — И ты знаешь, что делать, тем более, ты местная и знаешь, где квартира, где ключи лежат, как я их могу одних отпустить? Веру похитили в 16 лет, она сейчас выйдет в другой, незнакомый для нее мир. Катя тоже, пусть и не была взаперти, но она тихая домашняя мамина дочка. И вот ты подумай, как я могу их одних оставить на произвол. Ты мне нужна здесь, с ними. На тебя у меня надежда, что они не попадут опять в руки этих подонков.

— А я что, не такая?

Я понял, что она вот теперь меня поняла, а спрашивает просто, чтоб что-то сказать. И еще услышать что-нибудь о себе. Я улыбнулся, поняв ее замысел. Дотронувшись до кончика носа, я ласково обозвал ее лисицей, что вызвало у нее улыбку. И поняв, что мы друг друга поняли, я напомнил, что мне надо одеться.

— А что, ты меня уже стесняешься? — удивленно спросила она.

— Ну, кое в чем, — честно признался я.

— Я поняла. На тогда, иди сама, — она подала мне упаковку тампонов. — Там есть инструкция.

— Спасибо, — я зашел в баню.

Но на помощь опять пришла Катя.

— Надеюсь, меня ты не стесняешься? — спросила она, забирая упаковку у меня из рук. — Ничего страшного, это как раз твой размер. На, — она подала мне маленький цилиндрик.

— И что?

— Что-что, засовывай.

— А это больно не будет?

— За девственность не волнуйся, никуда она не денется.

Я готов был провалится сквозь землю от стыда.

Выйдя из бани и увидев довольных Катю и Марину, зло пробурчал:

— Ну держитесь, мартышки, устрою я вам.

Марина помогла мне переодеться, хотя я тоже хотел, чтоб она вышла, но фыркнув на меня типа: «И с каких пор мы стали такие стеснительные?» — она принялась меня раздевать.

Минут через пять я уже был облачен в черные джинсы, которые стягивали ноги, от этого чувствовалась скованность движения, но подняв несколько раз ногу, я понял, что они способны растягиваться. Верх мне больше понравился: свободная, тоже темного цвета, туника до середины бедра, которую я попытался заправить в джинсы, но Марина вовремя шлепнула меня по рукам.

— Ты что делаешь? Что, совсем дура? — как-то игриво спросила она. — Это туника, ее навыпуск носить надо. На, вдевай, — она протянула мне ремень.

Вдев широкий женский ремень и затянув его, я накинул черную, из тонкой кожи короткую курточку и обул из такой же кожи полусапожки на высокой шнуровке и высоком, но толстом каблуке, которые мне показались берцами после туфлей-лодочек на тонкой шпильке.

Когда мы вышли в кухню, на столе уже стоял ужин, и все ждали нас. Я хотел, было, отказаться, но все-таки сел перекусил. Потом занялся оружием.

Достав из рюкзака «Макаров» и обоймы к нему, я пожалел, что нет глушителя, но все равно решил взять только один пистолет. Я не собирался начинать тут боевые действия с применением тяжелой артиллерии, а носить с собой целый арсенал смысла не было. Профессиональным движением передернул затвор, дослав патрон в казенник и опустив ствол в пол, так же привычным и отработанным движением указательного пальца нажал на спуск, а большим пальцем придержал курок, аккуратно спустил его. Затем вынул обойму и, выщелкнув с полупустой обоймы патрон, зарядил и вставил обойму на место, также профессионально поставив на предохранитель.

Покрутив «макар» в руке, я, не долго думая, задрал тунику и сунул его сзади за пояс джинсов. И тут как будто из тумана услышал голос Николая:

— Подожди, Алина, я сейчас.

Обернувшись я застыл от увиденной картины. Все сидели за столом и молча наблюдали за мной. Николай вышел в сени, его не было минут пять, за это время я успел примостить на ремень с правой стороны ножны и сунуть в карман ЭФку, пригодится.

— Катя, напиши адрес, где живут Стас и Влад. Только быстрей.

— Вот, возьми, еще со службы осталось, — появился Николай и подал мне сбрую с кобурой и замасленную бумажную упаковку.

— Надо же! Дядь Коль, может, у Вас и «калаш» найдется? — весело спросил я. — Вот за это отдельное спасибо.

Я снял куртку и, отрегулировав ремешки, подогнал сбрую под себя и сунул туда пистолет и запасную обойму, разорвав упаковку, дозарядил полупустую и засунул в задний карман джинсов.

— Ну, вроде все, — я посмотрел на Марину: — Ты все поняла?

— Иди сюда, — она отвела меня в сторону, не громко, но так, чтоб не получилось, что мы секретничаем, произнесла: — Может, все-таки возьмешь с собой Катю? Я беспокоюсь за тебя, у тебя проблемы, она хоть подскажет, что и как. А мы с Верой будем ждать в городе. Я понимаю, что вчетвером будем сильно привлекать внимание, но две девушки — это норма, и внимания на вас не обратят.

Я поразился, с каким серьезным лицом она все это говорила.

— И даже если и обратят, это даже к лучшему, просто будут думать, что мы все где-то рядом, тогда легче сбить их с толку.

В ее словах была логика, да и если подумать, я боялся не противника, а именно остаться наедине с этим телом.

— И вообще, вспомни закон, о котором ты не раз говорила.

— Решение остается за мной, я иду одна. А вы ждете моего звонка. — Я вспомнил про телефоны: — Вот, возьми, очисти память.

Я дал ей один телефон и сам принялся забивать номера, которые были на приклеенных бумажках.

— Знаешь что, дочка, я подвезу тебя, — вдруг сказал Николай. — Попробуем.

Я внимательно посмотрел на него и, подумав согласился.