Воины Королевы

Глава седьмая

Фольш сначала очень долго рассказывал. Олаф в общих чертах уже знал излагаемую ему версию человеческой истории, но на всякий случай старался внимательно слушать. Катастрофа, вызвавшая Мутацию, произошла из-за падения на Землю огромного камня, прилетевшего откуда-то с неба. Древние люди заранее узнали о его приближении и построили множество летучих кораблей, на которых и отправились к звездам. Часть предков отказалась покидать родину и осталась жить в новом мире. Землетрясения и наводнения разрушили почти все, что было построено прежде, люди утратили большую часть своих знаний.

Затем появились смертоносцы, а потом и жуки-огневики. В бесконечных войнах люди сначала легко одерживали верх с помощью остатков страшного оружия, но нечеловеческая плодовитость насекомых помогала им выжить. Постепенно оружия становилось все меньше, а вскоре произошло то, что в запретных сказках именовалось Предательством.

– На самом деле никто не продавал смертоносцам секрет человеческой души, – с улыбкой поведал Фольш. – Нет такого секрета. И не было отвергнутого красавицей воина, перешедшего на сторону раскоряк… Просто Мутация тогда еще продолжалась очень активно. Формировались новые виды пауков, они уничтожали более слабые, и вот один из них овладел способностью к телепатии. Он и сохранился, остальные разумные смертоносцы не выжили. После этого люди оказались в самом невыгодном положении и быстро были побеждены. Счастье еще, что пауки не всех сожрали… Потянулись сотни лет Рабства. Ну, а дальше ты все знаешь. Не веришь, да? – в руке тшер держал знакомый шар, и поэтому легко читал мысли пленника. – Веришь, я же знаю. Просто не хочешь верить. Но придется…

– Мне все равно, – Олаф старался контролировать себя. – Как бы не выглядела наша общая с восьмилапыми история, это – только история. Верно, Чанжа?

Смертоносец ничего не ответил, он по прежнему лежал не шевелясь. Паук переживает уничтожение своего города, потомства куда сильнее, чем это доступно человеческой психике.

– Оставь его в покое, – посоветовал Фольш. – Я тебе еще расскажу о нем кое-что интересное… Теперь пора поговорить о нас, людях, живущих в этой скале.

– О тшерах, – мстительно поправил его Олаф.

– Ты уже выучился этому поганому словечку? – брезгливо приподнял бровь Фольш. – Послушай, ты – полудикарь. Ты почти ничего не знаешь даже об этом мире, видел лишь крохотный его кусочек. А там, на звездах, людей больше, чем ты можешь себе представить. Они говорят на разных языках, по разному выглядят. Да-да, и как Долла тоже, неужели я зря показывался тебе в разных цветах? Да и это еще не все… Но не буду отвлекаться. Если хочешь – зови нас тшерами, вот только тшером однажды захочешь стать и ты сам.

– Зачем говорить на разных языках? – сотник решил сменить тему, злить Фольша ни к чему.

– Затем, что… Ты и этого не поймешь. Продолжу о нас. Мы прилетели сюда из любопытства. Возникли некоторые идеи… Тебе ни к чему об этом знать, потому что все пошло не так, как мы планировали. Я сейчас откровенен с тобой, уж поверь, – Фольш сделал пазу, задумчиво разглядывая свои руки. – Очень много, очень много лет назад… Наш корабль разбился в этих горах. Погибли почти все летевшие на нем люди, или тшеры, если тебе угодно. Мы потратили много времени, чтобы из обломков соорудить себе хотя бы это жилище. Починить корабль мы не могли, позвать на помощь – тоже, потому что… Не важно. Мы оказались пленниками в этом мире, но, знаешь, я ни о чем не жалею. Там, на далеких мирах, довольно-таки скучно. Зато здесь я смог стать богом, не правда ли? Да и в самом деле – разве я не бог? Живу сотни лет, наблюдая за сменой ваших поколений, подчиняю себе тысячи людей, сжигаю города по своему желанию.

– Зачем ты это делал? – Олаф старался сдерживаться, но рука непроизвольно искала рукоять меча.

– Чтобы разобраться немного в людях и пауках. Мы узнали много интересного… Вот, например, ты. Каратель Чивья, доверенный человек Повелителя. Почему ты так настойчиво преследуешь повстанцев? Это не так уж просто понять, ведь смысла в твоих действиях нет никакого.

– Я защищал город и Повелителя!

– Зачем тебе Повелитель? Ты не умеешь сам распоряжаться своей судьбой? Да и город… Неужели приятно жить под паутиной, отдавать раскорякам в пищу мертвецов, больных. И полоумных тоже – а они виноваты лишь в том, что родились с врожденной ненавистью к паукам.

– А в чем были виноваты те, кого убивал ты? Смертоносцы и люди, многие тысячи.

– Да ни в чем, – пожал плечами Фольш. – Просто я мог это сделать и мне было интересно это сделать. Вот Роки например больше интересуется возможностью построить город в горах. Он полагает, что менять ход развития степной цивилизации – слишком долго и скучно. Я другого мнения, но стрекозы спутали мне все планы. Фактически, они уничтожили эту самую цивилизацию, которую я так долго изучал. А потом я смог подсунуть шар тебе, и… По ту сторону гор ты нашел джетов, ведущих войну со смертоносцами, и небезуспешно. То есть они, конечно, не могут победить, но держатся на своем острове среди озера долгие годы. Им повезло – в озере есть очень ядовитая рыбка… Когда Роки узнал о джетах, то просто запрыгал от радости. Они могли бы населить его город!

– Город здесь? – Олаф пожал плечами. – Люди не строят городов в горах, тут не растут злаки.

– А в степи злаки растут, да защитить их от насекомых могут лишь смертоносцы, – покивал Фольш. – Логика у тебя глупая, но железная. Все дело в том, дорогой каратель, что города создаются неделя того, чтобы выращивать вокруг них злаки. Города настоящих людей, живущих свободно – ты взялся называть таких тшерами – строились чтобы защищать в них свою цивилизацию, культуру.

– От кого?

– Прежде всего – от других видов, это же так просто. Город – это крепость. За толстыми стенами можно спокойно развивать науку, технику. Роки хочет создать такой город, он уже почти все просчитал. Нашел руду, уголь… Это было не просто. Теперь у нас есть и жители для города, джеты. Они не отравлены всяческими глупыми Договорами с Повелителями, как вы, степняки. Даже те, кого ты называл повстанцами, никогда не решились бы сражаться с восьмилапыми, так они вас запугали. Только обещание дать новое тело, вечную жизнь да наркотический дым наса могли заставить их взяться за оружие. Я хотел поселить где-нибудь группу таких людей… Но ты их выслеживал и убивал. Знаешь, я несколько раз тоже хотел тебя убить, но Рогнеда заступилась. Так что ты напрасно ударил ее сегодня.

– Зачем я нужен Рогнеде? – сотник устал сидеть, встал с жесткого табурета, подошел к решетке.

– Она думает, что мы слишком далеко ушли от вас в своем развитии, что нам не понять вас, живущих в мире пауков. Рогнеда считает, что мы должны лишь помогать некоторым избранным землянам, направлять вас. Как видишь, у каждого из троих имеющихся в наличии тшеров свой взгляд на вещи. Но в ближайшее время мы решили сосредоточиться на идее Роки. Ты, Олаф, долен привести сюда джетов, стать в новом городе королем или Повелителем, если тебе так больше нравится. Поэтому ты здесь, – тшер тоже встал, не спеша прогулялся вокруг плетки, скорчил рожу кинувшимся к нему шатровикам. – Воевать со смертоносцами тебе особенно и не придется – их здесь просто нет. Зато стрекоз ты можешь убивать сколько угодно. Главное, не уничтожать, потому что они надежно защитят нас от раскоряк, более опасного врага.

– Почему ты считаешь, что я соглашусь на это?

– Потому что ты разумный человек. Степные города погибли, в Чивья тебе делать больше нечего. Ты ведь каратель? Там нет людей Фольша, и обещаю, что не будет. Ты сам сможешь проверить мои слова, когда наберешься знаний. Что остается? Хаж, война со стрекозами. Бессмысленно, королевству не устоять, летучки упорны как все насекомые. Зато дальше, за перевалы, стрекозам не пройти. Ну и пусть сидят здесь, в степи… Кому мешают? Будешь охотиться на них, если заскучаешь. Видел какие у нас машины? Они будут в твоем распоряжении. И еще много, много всего… Ты успеешь о всем разобраться, потом что время не ограничено. Есть способы продлить жизнь почти неограниченно долгий срок.

– Марк, – вспомнил Олаф. – Чернокожий тшер Марк. Вас было четверо прежде, да?

Фольш скривился, будто выпил гволльского меду.

– Было больше. Идут столетия, некоторые из нас слишком увлекались своим положением. Мы ведь боги в этом мире! Марк немного увлекался вашими женщинами, например. Если тебе интересно, то Долла – его дочь. Поэтому я и посылал тебя в город стрекоз, на глупую ночную вылазку. В ней кровь тшера и у нас есть возможность следить за ней всегда, где бы девочка не находилась. Жаль такую потерять. Роки и Рогнеда ругали меня – ведь ты мог погибнуть… Но я по понятным причинам не испытываю к тебе уж очень-то теплых чувств, каратель! – Фольш засмеялся, встал напротив Олафа. – Ты ведь все еще мечтаешь загнать мне кол в задницу? Конечно, так. Я ему предлагаю стать богом, а он хочет меня замучать поскорее и уйти опять в свой вонючий Хаж… Дикарь. О чем я говорил?.. Ах, да, Марк. Марк хотел забрать Доллу у матери, когда она немного подрастет, но не успел. Переоценил свои возможности и раскоряки разорвали его вместе с машиной. До него погибли еще трое, за сотни лет много было случайностей. Думаю, пока хватит разговаривать. Сейчас я пойду и позабочусь о твоем пропитании, а ты отдохни и хорошенько подумай.

– Стой! – крикнул Олаф. – Я хочу еще кое-что знать! Где Люсьен? Он тоже у вас, вместе с Доллой?

– И Люсьен, и Аль, и еще двое каких-то бродяг… – Фольш не спеша отправился к выходу, табурет взлетел под потолок. – Роки и на их счет имеет какие-то планы. Кстати! – он резко остановился. – Чуть на забыл. Твой восьмилапый сосед может быть поскромничал, так я тебе расскажу, зачем здесь шатровики. Проект Рогнеды: она задумала вывести полуразумный вид смертоносцев, с ограниченными способностями к телепатии. Для этого мы отловили двоих самцов и подсадили их к самке шатровика. Как видишь, потомство уже вовсю бегает! Есть и другие, они сидят отдельно от мамочки.

– Это… – Олаф ошарашенно застыл. – Чанжа спаривался с самкой шатровика?.. Но это невозможно!

– Я же тебе говорил: биологически… Ну, в общем внешне они ничем не отличаются. Стоило держать их вместе – и твои такие разумные смертоносцы не смогли не принять главенство желаний самки. Они всего лишь насекомые, Олаф, ты даже представить себе не можешь, как они на самом деле примитивны. Подумай, прежде чем в другой раз называть паука-переростка Повелителем!

Фольш скрылся. Олаф медленно прошел через свою клетку – табурета уже не было – встал перед смертоносцем.

– Он солгал, Чанжа?

«Нет,» – паук чуть вздрогнул. – «Тшер сказал правду.»

– Но ведь смертоносцы и шатровики – не одно и тоже! Вы только внешне похожи, а внутри совершенно разные! – сотнику почему-то стало очень обидно. – Вы не такие, как другие насекомые!

«Самка ничем не отличается от наших. Неразговорчива, не привыкла общаться. Но ничем не отличается. Ты заставляешь меня говорить об этом, я переступаю табу.»

– Я скорблю, – привычной формулой извинился Олаф. – Но это важно для меня! Я хочу понять.

«Это важно и для меня. Зов не преодолеть. Самка шатровика ничем не отличается от самки смертоносца. Самцы другие, они глупы, они неразумны.»

– Но самка шатровика тоже неразумна!

«Не более неразумна, чем самка смертоносца. Ее желание – закон, но самки не способны подчиняться. Поэтому самка не может быть Повелителем. Самка боится за потомство, она зла, она то напугана то раздражена,» – Чанжа встал, он подрагивал всем телом. Пауки не говорят о таких вещах с человеком, но Олаф был единственным близким существом, а восьмилапый очень страдал без общения. – «Самка смертоносца ничем не отличается от самки шатровика. Но закон позволяет мне убивать диких самок, они чужие. Когда мы с Плоком оказались здесь, то стали ее семьей. Потом… Она пожрала Плока, убила и пожрала. Так часто поступают самки смертоносцев, так поступают и самки шатровиков. Тогда тшеры лишили нас яда, всех, вырвали Старой самке и мне клыки. Но и тогда я не был в безопасности, шатровики всегда убивают старших самцов, когда вырастает потомство. Нас разделили. Так лучше.»

– Не понимаю, – Олаф уселся на пол, обхватил голову руками. – Так отличаются чем-то шатровики и смертоносцы или нет? Кто правит городами?

«Самцы отличаются, самки – нет. Один вид, но все зависит от того, чье потомство. Последствия Мутации… Не все самцы вида несут в себе ген разума. Некоторые Повелители хотели уничтожить всех шатровиков, но их много и это не война…» – Чанжа говорил все тише. – «Эти молодые самцы – смертоносцы, Олаф.»

– Почему же тогда они не говорят со мной? Почему так себя ведут?

«Потому что Старая самка раздражена. Они выполняют ее желание, они не станут общаться с тобой. Но они – смертоносцы, вросшие вне города. Они не знают Повелителя, не знают законов. Думаю, им не стать такими же, как я или Плок. Слишком поздно, им уже два года.»

– Они как дурачки, да? – догадался Олаф. – Смертоносцы, которые не знают всей мудрости вида, так?

У восьмилапых знания передаются куда более простым путем, чем у людей. Не нужно ничего пересказывать потомкам, боясь что-то позабыть, не нужно писать книг. Достаточно открыть свою память молодому смертоносцу, и он возьмет ее сразу всю, почти мгновенно. Пауки никогда ничего не забывают.

Каждый смертоносец знает столько же, сколько Повелитель. Но его разум – самый старый, самый могучий в городе, он лучше умеет распорядиться своими познаниями. Но самые первые передачи, которые происходят еще в Запретных Садах, где самки выводят потомство – самые важные. После этого восьмилапый становится неотделимой частью города, огромного сообщества, не способный предать своего Повелителя, как не мог бы предать себя. С юными пауками из соседней клетки этого не произошло.

– Они поступили с тобой жестоко, да? – тихо спросил Олаф.

«Они отняли у меня потомство!» – крик Чанжи едва не оглушил сотника. – «Мои потомки отняты у Повелителя, они не будут служить ему, не будут служить городу Трофис! А теперь пришел ты и сказал, что города больше нет… Я ненавижу тшеров, я укусил бы себя, если бы мне не вырвали клыки.»

– Потерпи, – попросил сотник. Другого союзника у него пока не было. – Ты пробовал сломать клетку? Прости, я сказал глупость, конечно ты пробовал.

«Я дважды ломал лапы, но прутья слишком крепки. Я пытался бить тшеров гневом, но ничего не добился. Они несколько раз усыплял меня, это было страшно. Олаф-сотник, твой Повелитель считал тебя равным смертоносцам. Попробуй ты обмануть тшеров, у людей есть хитрость. Ты должен суметь, иначе может возникнуть угроза виду. Тшеры ненавидят нас.»

– Я постараюсь, – пообещал каратель и пошел вокруг клетки, подергивая прутья.

Шатровики при его приближении опять впали в бешенство, попытались просунуть лапы из клетки, дотянуться до человека. Олаф задержался, рассмотрел их. Ему было их жалко… И жалко всех смертоносцев. Неужели они – всего лишь насекомые, пережившие таинственную Мутацию? Их разум необычайно силен, но не искусен, передается от поколения к поколению всего лишь через обучение, хотя и быстрое. Если убить Повелителей, разрушить города, они уже не смогут подняться, останутся дикими навсегда. Полчища шатровиков… Но ведь однажды смогли объединиться!

– Как началась история вашего вида, Чанжа?

Этот вопрос был неприличен. История вида смертоносцев – святая тема, не касающаяся двуногих. Но Чанжа знал ответ, как и любой восьмилапый, и он ответил.

«Первые, их еще много среди Повелителей. Они пережили самый мощный период Мутации. Потом произошел регресс, но Первые успели вырастить потомство. Потом они разошлись и основали города… Так все началось, Олаф-сотник. Проклятие нашего вида в том, что все может однажды кончиться. Шатровик – не соперник людям и другим видам, он глуп и беспомощен. Даже если станет чуть умней… Они подчиняются Старой самке, это их традиция,» – Чанжа сделал паузу чтобы человек понял смысл последнего слова. – «Это нерушимо. А самки пожирают старых самцов и убивают знание. Если тшеры поймут это, им достаточно будет облететь мир и разрушить города, убить Повелителей своим колдовством. Потом – только ждать.»

«Я думаю, Чанжа, они это уже поняли,» – мысленно ответил Олаф, хотя вряд ли это могло помочь. – «Они умеют читать мысли не хуже смертоносца… Они все знают.»

«Ты лишаешь меня последней надежды,» – сотника залила исходящая от паука волна скорби. – «Тогда мы обречены… Они сделают это, как только сочтут необходимым. Не понимаю, почему не сделали этого раньше.»

– Нам трудно понять их действия, – пожал плечами сотник. – Тшеры так отличны от нас…

Он поймал себя на том, что говорит «мы» о людях и смертоносцах, противопоставляя их собственным предкам. Но так и обстояли дела: разумные пауки, жуки-огневики и даже стрекозы были для сотника куда ближе, понятнее, роднее странных, лишь внешне похожих на людей существ. Тшеры…

– Не совсем понимаю, чего они хотят от меня, – Олаф открыл Чанже свой разум, чтобы смертоносец узнал обо всех его разговорах с Фольшем. – Не понимаю, зачем лжебог бунтует людей, а потом позволяет карателям убивать их. Зачем похитили тебя… Ничего пока не понимаю. Помоги мне. Ты улавливаешь смысл в их действиях?

«Приблизительно,» – Чанжа пошевелил лапами. – «Их осталось трое, всего трое. И я знаю, что они не любят друг друга, чувствую это. Каждый из них считает, что остальные все делают неправильно, а при случае – помешает товарищу. Но добиться многого тшеры могут только все вместе, их колдовство, машины и сжигающие жала, все это очень сложно. Им приходится много работать, чтобы поддерживать его. И каждый считает, что работает больше других, не верит им. После гибели чернокожего человека тшеры просто не справляются. Теперь им пришлось до чего-то договориться, начать наконец-то действовать совместно, по какому-то плану. Ты часть этого плана, сотник. Они не могут все время заставлять тебя что-нибудь сделать, ты должен сам начать помогать им. Привести джетов, готовых сражаться с восьмилапыми нарушая Договор…»

– Это могли бы сделать и повстанцы! – напомнил чивиец.

«В степи не осталось повстанцев, стрекозы убивали и их. Искать помощников среди людей стрекоз или речников – долго. А джеты сразу ухватятся за возможность раз и навсегда покончить с восьмилапыми, их сердца полны ненависти, они не знали Договора. Ты – тот, кто сможет уговорить их, привести сюда.»

– Я никогда этого не сделаю и говорил об этом Фольшу много раз! Слава Повелителю, я не изменник.

«Тшеры хитры,» – смертоносец сказал это очень осторожно, стараясь не обидеть человека. – «Они умеют поворачивать вещи неожиданной стороной. Что ты скажешь, если поймешь, что восьмилапые обречены? Кто тогда поможет тебе воевать со стрекозами? Без смертоносцев люди погибнут, не выдержат напора потомства летучек. Победить можно только в союзе с кем-то… С кем?»

– Ты говоришь, как они! – Олаф возмущенно прошелся по клетке.

«Без тебя, твоей памяти, им никогда не узнать бы о джетах, Олаф… А теперь, если ты будешь тверд и не предашь своего Повелителя, тшеры могут обойтись и без тебя. Просто их машины часто ломаются… Или не могут перелететь через горы. Но если не сможешь ты, сможет другой. Дело всего лишь в том, что ты – лучший. А еще тшеры верят, что ты такой же, как они. Я слышал как Фольш и Роки говорили об этом. К остальным, не столь жестоким и отчаянным людям, тшеры относятся с презрением. Но Фольш ненавидит тебя и когда-нибудь обязательно убьет, помни об этом.»

– Хватит, – попросил Олаф.

Он представил себе город, построенный среди скал, напичканный чудесным колдовством предков. Тшеров станет много… Они убьют Повелителей и сожгут города, летая на своих машинах. Смертоносцы потеряют традицию, самки разойдутся из Запретных Садов и расселятся в степи. Самцы подчинятся им, и тогда смертоносцы превратятся в шатровиков. Потом тшеры уничтожат стрекоз… Наверное, и жуков-огневиков, и даже пчел – всех, кто представляет опасность. Мир для людей.

Но Олафу не хотелось жить в таком мире. Он не имел к нему никакого отношения, это мир тшеров. Мир, в котором ничего не будут значить преданность, отвага, в нем все будут решать колдовские машины со звезд. Сотника начала охватывать паника. Как защитить все, что ему дорого? Повелитель Чивья сказал однажды: стрекозы – угроза виду. После этого он отступил, поставив под сомнение свою честь, потом пошел на нарушение Договора, вооружив людей отравленным оружием. Олаф очень уважал своего Старика.

– Мы должны выйти отсюда любой ценой, Чанжа.

«Это невозможно. Пища приходит сверху, и я даже не понимаю, как.»

– Пища? – сотник вспомнил, что очень хочет пить. Он оглянулся. – Но как?..

Ничто не опускалось сверху на невесомых паутинках, Олаф заметил бы это. Однако в углу стояла странной формы легкая фляга и тарелка из такого же материала с чем-то вроде каши.

«Пища пришла сверху. Она прилетела… Мы не в силах постичь колдовство тшеров.»

– Ну, зато поесть-то мы в силах, – Олаф напился. Вода имела странный металлический привкус. – Ты не голоден?

«Меня кормят по утрам.»

Каша, сладкая и вкусная, оказалась очень питательной. Не успел еще сотник очистить тарелку, как почувствовал сытость. Он старательно доел пищу, облизал тонкую, ломкую ложку.

– Они действительно не могут летать на звезды? Фольш говорил, что летучий корабль разбился о горы.

«Это правда. Тшеры ненавидят друг друга, но держатся вместе потому что бессильны поодиночке. Не любят работать, но трудятся каждый день. Они в беде, Олаф, и беспокоятся о своем будущем. Они не всесильны.»

– Значит, у нас всего-то три врага, – сделал вывод Олаф.

– В тебе кровь Марка, одного из нас, – Рогнеда угощала Доллу каким-то сладким вкусным напитком с еще более сладкими булочками. – Здесь ты дома. Здесь ты – хозяйка.

– Мать никогда мне не говорила, что мой отец… Не простой человек. Ее принесли откуда-то с юга, из-за болот.

– Марк не представлялся своим женщинам, – хмыкнула Рогнеда. – У него была страсть с переодеваниям… Несколько странная, на мой вкус.

Она уже переодела Доллу в голубой комбинезон, очень прочный, но мягкий. Девушка очень удивилась, что новая одежда пришлась ей впору, но пока решила не задавать много вопросов. Рогнеда ей не нравилась. Не нравилась так сильно, что с лица Доллы не сходила улыбка – нельзя, чтобы колдунья почувствовала неприязнь.

– Забудь о своей прошлой жизни, – Рогнеда откинулась на мягкие подушки дивана. Здесь, в какой-то дальней комнате подземелья вообще все было мягким, уютным. – Хотя, если хочешь отомстить каким-нибудь врагам, или стрекозам – у тебя будет такая возможность. Теперь ты будешь жить так, как должен жить человек. Не забывай никогда, что мы представители древнего, мудрого вида, а не пауки например, которые даже внешне ничем не отличаются от шатровиков. Хочешь поспать?

– Можно мне еще булочку? – Долла наелась, но хотела польстить хозяйке. Ведь это Рогнеда пекла булочки – других женщин она здесь не видела.

– Конечно! – Рогнеда встала, подошла к стене, открыла какую-то маленькую дверцу. – Вот, бери отсюда когда захочешь. Кофе надо наливать вот так… – она показала, куда ставить стакан и какую кнопку нажать. – Постепенно со всем освоишься.

– Это колдовство! – Долла взяв булочку, увидела, как на пустом месте появилась новая, дополнив ряд.

– Колдовство… Ты выучишь его и перестанешь бояться. Ведь мыться тебе понравилось?

Долла вспомнила струи теплой воды, бьющие со всех сторон, душистую пену… Но еще больше ей понравилась мазь, которой Рогнеда велела натереть истертые ноги, ушибы и порезы – все заживало прямо на глазах. А еще маленькие сапожки из какой-то кожи, со шнурками, и еще музыка, звучащая прямо из стен и много еще всякого. Здесь было хорошо. Но страшно…

– Спасибо, – девушка попыталась улыбнуться еще шире. – А где остальные? Келвин, например, и Люсьен…

– Зачем они тебе нужны? – вскинула брови Рогнеда. – Тебе скучно со мной?

– Нет, нет! Просто я подумала, что ты должна куда-то идти, что… Я подумала, что тебе скучно со мной!

– Вот как?.. Не стоит обо мне заботиться, я это умею сама. Раз ты не хочешь отправляться спать, то я тебе приказываю это сделать. Ясно? – Рогнеда шутливо погрозила Долле пальцем. – Не спорь со мной! А про чумазых вояк забудь, с ними все будет хорошо. Ты же с сегодняшнего дня – не дикарь. А в сущности, никогда не была дикаркой. Иди сюда!

Рогнеда прошла в по коридору и остановилась перед последней дверью, нажала на фиолетовый круг. Дверь отворилась сама.

– Здесь ты будешь жить – пока не освоишься и не придумаешь чего-нибудь получше.

Они оказались в крошечной комнате, половину которой занимала кровать, такая мягкая, что Доллу пугала даже мысль на ней спать. Наверняка приснятся кошмары! Рогнеда показала еще одну дверь.

– Там ванная комната. А вот это устройство будет кормить тебя булочками, оно точно такое же, как у меня. Если понадоблюсь – нажми вот эту кнопку, видишь? Только не красную! А то поднимется такой рев, что прибегут и Фольш с Роки. Мне сейчас действительно надо идти, после гибели Марка приходится работать за четверых… Скорее обучайся, малышка!

– Я буду стараться, – пообещала Долла.

Когда за Рогнедой закрылась дверь, девушка попробовала все же лечь на кровать. Ложе закачалось под ней, будто живое, Долла побыстрее соскочила на пол. Выждав несколько минут, она осторожно нажала на фиолетовый круг и отскочила, чтобы дверь ее не ударила. Но к удивлению девушки, она открылась в другую сторону.

Выглянув в коридор, Долла никого не заметила. Она не надеялась пока сбежать, но очень хотела отыскать Келвина и Люсьена. Без них ведь все равно не уйти – в степи полно хищников. А оставаться в подземелье, в компании с Рогнедой, девушке было страшно, из женщины просто сочилась скрываемая злость. И даже стены, своды казались зловещими…

Прокравшись мимо длинного ряда закрытых дверей без ручек, Долла оказалась на железной винтовой лестнице, по которой Рогнеда и привела ее сюда. Спустившись на цыпочках, девушка услышала какое-то гудение и замерла.

– Придется опять выводить всю схему! – мужской голос раздался совсем рядом. за углом, Долла вздрогнула от неожиданности и приготовилась убежать.

– Не ворчи! – издалека ответила мужчине Рогнеда. – Возишься уже восьмой день с одним флаером!

– Седьмой… – буркнул незнакомец.

– Восьмой!! – взвизгнула Рогнеда. Раздался звон, будто она швырнула на пол что-то железное. – Почему ты все время со мной споришь, Фольш?!

– Ну не умею я чинить энергетику! Не получается!

– Значит, мы с Роки должны все а тебя делать, да? А ты будешь играться со своими человечками?

– Не осталось их больше…

– Опять разбросай шарики! Флаер только сперва почини, и лети. Может, убьешься наконец! Скорее бы девчонку обучить. Эх, если бы не Марк, я бы давно здесь поселила штук пять, толку было бы больше, чем от вас.

– Марк был прав, – упрямо сказал Фольш. – Нельзя селить здесь туземцев. Дикарь, обученный технике, остается дикарем, только более опасным.

– Ага, ты как Роки еще скажи: наберем детишек и Рогнеда будет с ними нянчиться, помощников растить. Еще предложите нарожать! Дурачье ленивое, трусы!

– Кстати, ты закрыла там эту… Доллу? – Фольш явно решил переменить тему. – Или она только на общем контроле?

– А какой тебе еще нужен? – фыркнула Рогнеда. – Если вдруг вылезет наружу, услышим. Но она не вылезет, шарахается от любого продшкафа. Посмотрел бы ты, как она мылась! Думала, наверное, что спит и видит свой лучший сон. А теперь лежит на чистом белье, в кроватке… Я ей установила максимум по мягкости, силой не вытащишь оттуда дикарочку.

– Ну, ладно…

Они замолчали. Долла на четвереньках, боясь случайно стукнуть по железной ступени жестким каблуком, забралась обратно наверх. Потом, тщательно оглядываясь, чтобы не заблудиться, немного побродила по коридорам. Открывать двери она боялась.

Когда снова послышались голоса, девушка уже хотела побыстрее пробраться обратно в свою комнату, но узнала Люсьена. Двинувшись на звук, Долла оказалась перед ничем не отличающейся от других дверью и, поколебавшись, тронула кружок. Осторожно заглянув внутрь, она увидела большой зал, в центре которого стояла клетка с пленниками.

– Вы тут одни? – громким шепотом спросила она.

– Да! – так же ответил ей Келвин. Воины вскочили, прижались к прутьям. – Ты свободна?

– Я ушла из своей комнаты, – объяснила Долла. – Вас кормили? Я могу принести сладких булочек!

– Булочки потом, – оборвал ее Люсьен. – Где колдуны? Что они тебе говорили?

Девушка как могла описало все с ней произошедшее. Пленники выслушали ее внимательно, потом недоуменно переглянулись.

– С ней-то все ясно, – сказал Люсьен, – но мы здесь зачем? Убили бы, да и дело с концом.

– Мне кажется, надо поискать здесь сотника, – предположил Келвин. – Поброди тут еще, Долла, это важнее сладких булочек. Из клетки нам никак не выбраться, так что помочь мы тебе не сможем.

– Олафа искать? – вздохнула Долла. – Страшный он.

– Если найдешь его, то страшно будет твоим врагам, – пообещал Люсьен. – Сотник друзей не забывает, а ты станешь ему самым лучшим другом. Правильно говорит Келвин: мы можем пригодиться только если Олаф где-то здесь.

– Зачем? – усомнился Джани.

– Ну, скажем, захотят они что-нибудь узнать от него, и нам с Алем начнут пальцы отрезать. Чтобы, значит, он нас пожалел и все рассказал.

– А не проще сотнику отрезать пальцы? – Джани такое предположение не понравилось.

– Сотнику можно отрезать что угодно, да толку не будет.

– А если нам отрезать – будет? – вздохнул Аль. – Не верю я, что Олаф нас пожалеет, если дело серьезное. Он каратель.

– Конечно, не пожалеет! – всплеснул руками Люсьен. – Но они-то, колдуны, этого не знают!

– Хватит болтать, – попросил Келвин. – Иди, Долла, ищи его. Только будь осторожна: ничего не трогай.

– Я попробую… – неуверенно пообещала девушка и покинула зал.

Теперь она шла по коридорам, подолгу останавливаясь возле каждой двери. Чаще всего ничего не было слышно, иногда что-то гудело. Наконец Долла услышала какие-то шорохи, явно издаваемые живым существом. Но что, если это один из колдунов?.. Она долго не могла ни на что решиться, и вдруг отчетливо расслышала голос сотника:

– Чанжа, попробуй покачаться на прутьях подольше, не могут же они хоть немного не расшататься!

Долла тронула круг на двери и с опаской вошла. Ответа паука она не услышала, да и не думала об этом – девушка впервые в жизни видела смертоносца. Огромного паука от нее отделяли лишь тоник прутья решетки…

– Не бойся, не бойся! – Олаф испугался, что Долла сейчас же выскочит за дверь. – Он пленник, как и мы… Как и я. Его зовут Чанжа, он не сделает тебе ничего плохого.

«Я не питаю к тебе вражды, чернокожая девушка Долла,» – подтвердил восьмилапый, отодвигаясь в дальний угол клетки, чтобы не пугать ее. Он уже успел прочесть ее мысли, ведь мозг гостьи не привык защищаться от таких атак. – «Она хочет выбраться отсюда, Олаф. Хочет вернуться к стрекозам.»

– Это не очень правильное желание, – заметил сотник. – Впрочем, сейчас это не так важно. Подойди ко мне, Долла, и не пугайся тех тварей, шатровиков. Клетка очень прочна. Расскажи все, что видела и слышала.

Пока Долла повторяла рассказанное другим пленникам, Олаф держал ее за руку. Как бы там ни было, а вполне доверять девушке он не мог. Если она действительно ценна для тшеров, то, может быть, удастся вынудить их что-нибудь сделать, угрожая убить ее?

«Не думаю, что это было бы верным поступком,» – сказал только для него Чанжа, с которым Олаф мысленно посоветовался. – «Тшеры никого не любят, даже друг друга. Долла считает, что ее ненавидит Рогнеда. Думаю, это правда – таковы тшеры.»

– Значит, Люсьен и Аль совсем неподалеку, – довольно сказал Олаф, когда Долла закончила рассказ. – И еще двое воинов… Нас здесь уже пятеро людей и смертоносец против троих тшеров, это не считая тебя. Но ведь ты с нами, верно?

– Я боюсь, – пожаловалась Долла. – Тшеры… И слово страшное.

– Да, они великие злодеи, – поддержал ее сотник. – Наверняка убьют тебя, когда станешь не нужна. Но не бойся, все что нужно – выпустить нас из клеток.

– У них даже дверей нет! – развела руками Долла. – Я не знаю, как это сделать.

– Вернись к Люсьену, передай, что я здесь, что я обязательно выберусь и приду к ним. Потом вернись к себе и делай вид, что хочешь стать тшеркой. Рогнеда хочет учить тебя колдовству? Отлично, учись хорошо. Смотри и слушай, запоминай… При удобном случае прибегай ко мне и рассказывай про все.

– А тебя не убьют?

– Нет, думаю, не убьют… – Олаф посмотрел на Чанжу. – Скоро я поставлю под сомнение свою честь, восьмилапый. Я решился.

«Угроза виду,» – протянул паук. – «Я скорблю о твоей чести, Олаф-сотник. Я отомщу за нее, если представится такая возможность.»

– Иди, – приказал сотник Долле. – Надеюсь, тебя еще не хватились. Будь осторожна и впредь. Постой! – он окликнул ее у самой двери. – Спасибо тебе, чернушка. Я рад, что не убил тебя. Можешь сказать всем: Олаф-каратель – мой друг!

Когда девушка исчезла, сотник опустился на пол и закрыл глаза.

«Ты решился,» – сказал смертоносец. – «Я не судья тебе. Но скажи, тяжело ли человеку решиться на такое?»

– Да, – пробурчал сотник, не поворачиваясь. – Тшеру было бы просто, а человеку – нет. Теперь непонятно только, смогу ли я их обмануть… Мне придется изменить не только на словах. Но и в мыслях. Пожелай мне удачи, Чанжа.

«Если бы я мог помочь тебе, то отдал бы жизнь. Спаси наш вид!»

– Попытаюсь. А пока буду спать.