Внешняя агрессия

Глава 8

Мы стоим у моста уже десятый день, и каждый из них как две капли воды похож на предыдущий. Накаты румынской пехоты следуют один за другим с удручающим однообразием. Шансов прорваться к мосту у солдат противника нет, но командование с тупым упрямством гонит их на убой, раз за разом не добиваясь никакого результата.

Впрочем, какой-то результат всё-таки есть. Эта мясорубка сильно деморализует личный состав обороняющихся. Даже мы с Ло и Шелой чувствуем себя отвратительно. Убивать людей, которых отправляют на верную смерть их командиры — предельно мерзкое занятие. Нас и так осталось слишком мало после Чужой войны, и эта бессмысленная трата человеческих жизней представляется мне каким-то болезненным извращением.

Тем не менее атаки продолжаются, и мы вынуждены отбиваться. Среди людей капитана Иваницкого потери невелики, но они есть. Впрочем, небольшие пополнения барон Воронков ему подбрасывает, как и боеприпасы, которых тратится очень много. Наши собственные запасы тоже не бездонны, несмотря на тяжелые прицепы, в которые, отправляясь в путь, мы загрузили немало снарядов и патронов.

Увы, боезапас к танковой пушке можно пополнить только на нашей базе, да и достать снаряды к тридцатимиллиметровой пушке броневика не так уж просто. Кое-что нам подкидывает граф Волжский, но совсем немного. У него есть и другая бронетехника, которой тоже нужно чем-то стрелять.

Впрочем, в последние пару дней что-то начинает меняться. Вчера, к примеру, со мной через Иваницкого связался лично граф Покровский, а сегодня примчалась целая рота легких бронеавтомобилей с установленными в кузовах пулеметами. Командует ими молодой и весьма энергичный майор Заведеев, доложивший, что ему приказано поступить в мое прямое подчинение.

По совету Ло размещаю прибывших на флангах нашей обороны, а четыре из десяти бронеавтомобилей оставляю в тылу в качестве мобильного резерва. Майор бодро раздает приказы, и его бойцы начинают готовить основные и резервные позиции для техники и укрытия для личного состава. В помощь им капитан Иваницкий выделяет часть своих людей.

Время от времени к мосту подтягиваются и отдельные пехотные подразделения, в основном из состава армии графа Волжского, так что наш участок обороны начинает постепенно превращаться в довольно серьезный узел сопротивления, способный выдержать достаточно сильный натиск противника. И всё же это происходит слишком медленно.

Тем не менее возросшая огневая мощь и увеличившаяся численность личного состава позволяют нам немного перевести дух и более взвешенно проанализировать происходящее. В том, что на нашем участке затевается нечто весьма масштабное, ни у меня, ни у моих союзников нет никаких сомнений, однако за всё то время, пока мы множили на ноль волны румынской пехоты, ситуация яснее не стала. Не слишком помогла даже интенсивная воздушная разведка. Впрочем, у нас слишком мало дронов и големов для тщательной проверки обширных территорий, да и возможности сильных морфов, которых у врага всё еще много, тоже нельзя не учитывать. Ло всё происходящее совершенно не нравится, и она первой решает высказать свои опасения.

— Мы теряем инициативу, — заявляет она, собрав нас всех на общее совещание. — Сидим около этого моста и не двигаемся с места, а противник в это время наверняка что-то готовит. При этом совершенно не ясно, с чем нам предстоит столкнуться. Земные морфы с их способностью противостоять нашим сканерам оказались для нас очень серьезной проблемой, и её нужно как-то решать, причем быстро, иначе мы рискуем получить очередной неприятный сюрприз, причем на этот раз более тщательно подготовленный.

— Ну, пока вам вполне удавалось с такими сюрпризами справляться, — осторожно возражает Кан, однако по его тону чувствуется, что во многом он с десантницей согласен.

— А мы с по-настоящему серьезным противником ещё и не сталкивались, — отвечает Ло. — Захват моста готовился с расчетом на то, что оборонять его будут обычные войска Русской Империи. Теперь же, после провала штурма, в штабах армии вторжения уже знают, кто им противостоит на самом деле. И средства они на этот раз привлекут совершенно другие, причем и по масштабу, и по качеству. Кто-нибудь из вас понимает, как мы будем справляться, если против нас выставят не трех-четырех сильных морфов, а несколько десятков? А теперь представьте, что к ним присоединится ещё и шлейф из более слабых морфов, техников с гибридными устройствами и обычных армейских частей. На эту массовку тоже придется отвлекаться, потому что плотность огня, которую такой противник в состоянии создать, может нас очень сильно огорчить.

— Ло, у вас есть какие-то мысли по решению этой проблемы? — звучит на общем канале вопрос Тапара. — Или вы пока просто её обозначаете?

— Обозначаю, — без энтузиазма отвечает десантница. — Я, как солдат, вижу нашу главную слабость и знаю, что нам нужно, чтобы её устранить. Мне необходимо устройство, способное вскрывать маскировку местных морфов. Будет ли это наш сканер или какой-то ваш конструкт — без разницы. Главное — результат. Но, опять же, как солдат, я понятия не имею, как такую штуку сделать. На это у меня есть инженер, артефактор и аналитик. А ещё имеется тактик, которому тоже иногда приходят в голову достаточно интересные мысли. Думайте, пока у нас еще есть хоть какое-то время.

Секунд тридцать на общем канале стоит тишина.

— Сканеры летающих дронов можно немного разогнать, — прерывает возникшую паузу Кан. — Для этого нужно поменять прошивку, поработать с энерговодами и источником питания, а потом снять все ограничения в подаче энергии на кристаллы-резонаторы. Вообще-то регламентом эксплуатации такое строго запрещено, но подобные эксперименты не раз проводились, причем даже прямо в действующей армии. В основном этот подход испытывали на устройствах, которые вскоре всё равно предстояло списать. При этом эффективность сканирования удавалось повысить примерно на четверть. Дальше при наращивании мощности кристаллы теряли стабильность и быстро разрушались, причем иногда со взрывом. Впрочем, давало это не так уж много. Форсаж на двадцать пять процентов приводил к очень быстрому выходу сканеров из строя. Обычно они выдерживали только несколько минут такой работы. Дронов-разведчиков у нас мало, так что форсировать их более чем на десять процентов я бы не рискнул, иначе запросто можем лишиться и того, что имеем.

— Десять процентов проблему не решат, — отвечает Ло, — нужен другой подход. Тапар, вы можете что-то предложить?

— В теории улучшить эффективность наблюдения можно, но это сложная процедура, причем не гарантирующая положительного результата. За рост характеристик на десять процентов придется заплатить пятидесятипроцентным риском разрушения улучшаемого конструкта. Попытка получить рост характеристик на четверть — это почти девяностопроцентный шанс неудачи.

— Тоже не вариант, — отрицательно качает головой Шела. — Но пока вы озвучили только самые прямолинейные подходы. Должно быть что-то ещё. В конце концов, получилось же у Сергея модифицировать пули и снаряды. Почему не попробовать применить этот же подход к сканерам?

— Вряд ли такое возможно, — с нотками сомнения в голосе отвечает Кан. — Сканер — слишком сложное оборудование. Вспомните попытку накачать темной энергией современный снаряд к автоматической пушке. Ничего ведь не получилось, пока мы не перешли к более простым боеприпасам времен войны. А сканер сложнее снаряда на порядок, так что…

— Подождите-ка, — останавливаю я инженера. — Пули и снаряды — это ведь тоже части более сложных устройств, необходимых, чтобы произвести выстрел. Мне ведь не приходится накачивать скрытой силой весь автомат или пулемет, не говоря уже о танке. Достаточно модифицировать пулю или снаряд. Возможно, в сканере тоже есть некие ключевые компоненты, намного более простые, чем всё устройство в целом, и с ними можно попытаться поработать. Наверняка там есть узлы, от которых в наибольшей степени зависит качество сканирования.

— Не так всё просто, — задумчиво отвечает Кан. — Все подобные изделия проектируются исходя из принципа равной надежности и пропускной способности компонентов. Грубо говоря, там нет узлов, имеющих большой запас по характеристикам в сравнении с остальными. Энерговоды пропускают ровно столько энергии, сколько нужно для потоковой накачки кристаллов-резонаторов. Примерно столько же способен выработать источник питания, и так далее. Резерв, конечно, есть, но он не слишком велик. Всё ведь рассчитано на максимальный результат при минимальной массе и энергозатратах. Впрочем, наверное, критически важный параметр всё-таки есть. Я его уже упоминал — это стабильность кристаллов-резонаторов. Если её повысить, то они будут давать более качественное сканирующее излучение, а энергопотребление при этом останется прежним или даже снизится. Сейчас лучшие образцы кристаллов обладают стабильностью на уровне тридцати процентов от теоретически возможной, так что потенциал для улучшения этого параметра достаточно велик.

— Понять бы ещё, что такое эта стабильность, — с невеселой усмешкой произносит Ло.

— Это довольно просто, — увлеченно отвечает Кан, явно чувствующий себя в своей стихии. — Под стабильностью понимается способность кристалла пропускать через себя поток энергии и преобразовывать его в сканирующее излучение без паразитных возмущений в кристаллической решетке. Вернее, такие возмущения в любом случае будут, но важно, чтобы они не выходили за критический порог, после которого начинается спонтанное разрушение межатомных связей в кристалле.

— И как Сергей поймет, что именно нужно делать с этим камнем? — спрашивает Тапар. — С пулей всё более или менее ясно — она при попадании должна высвобождать скрытую силу в виде тепла или… Как вы, коллега, это называете?

— В виде кинетической энергии, — подсказывает Кан.

— Да, благодарю, именно кинетической. Так вот, в данном случае нет ни конкретного события, то есть попадания пули или снаряда в цель, ни понятной задачи для использования скрытой силы. Даже если кристалл удастся накачать энергией, совершенно не ясно, как она должна расходоваться и во что преобразовываться.

— Боюсь, не попробовав, мы в этом и не разберемся, — отвечаю Тапару. — Нужен эксперимент, причем тянуть с этим я бы не стал. Ло совершенно права по поводу отсутствия у нас времени на раскачку.

— Сергей, я, конечно, могу приказать вашему ремонтному роботу разобрать один из летающих дронов, — с явным сомнением произносит Тапар, — но что мы будем делать, если в процессе попытки модифицировать кристалл вы его повредите или уничтожите? Дрон после этого превратится в бесполезный хлам. А шанс, что всё закончится именно так, боюсь, довольно велик.

— Не стоит рисковать современным летающим дроном, — отвечает Шела. — У нас есть вариант гораздо лучше — наш беспилотник на основе диска-разведчика имперских времен. Даже если сломаем ему сканер, эту потерю можно достаточно просто восполнить. В утерянных землях такого добра навалом.

— Странно, что я сам о нем сразу не вспомнил… — в голосе Кана отчетливо слышится азарт исследователя. — Там ведь и кристаллы-резонаторы намного проще. Они крупнее, но стабильность у них на уровне десяти процентов от теоретической. Есть с чем работать.

— Делаем, — подводит итог обсуждению Ло. — Кан, сколько вам нужно времени, чтобы всё подготовить?

— Часа полтора. Лучше всего заняться этим в одном из ваших грузовых фургонов. Там и места достаточно, и всё необходимое под рукой, да и лишних глаз нет.

— Тапар, во время эксперимента следить за обстановкой придется вам, — предупреждает десантница. — Кан будет нужен для контроля технической части, а нам с Шелой придется находиться в фургоне вместе с Сергеем. Что-то я сомневаюсь, что барон Беллов обойдется в столь ответственном деле без нашей моральной поддержки.

Обстановка в какой-то мере привычная. Раскладное походное кресло и такой же стол, установленный в центре фургона, частично освобожденного от наших запасов. Справа и чуть позади меня в таких же креслах расположились Ло и Шела. Баронесса уже держит меня за руку, а Ло пока просто наблюдает за происходящим. А вот на столе вместо привычного снаряда или патрона лежит довольно крупный фиолетовый кристалл, тускло отблескивающий двадцатью тремя асимметричными гранями. По словам Кана, состав у него очень сложный, а кристаллическая решетка выращена послойно с помощью некой технологии, названной им интегративной атомарной сборкой. Инженер честно пытался рассказать, что это такое, но для хотя бы поверхностного понимания его объяснений моего скромного образования оказалось явно недостаточно. Судя по задумчивым выражениям лиц Ло и Шелы, они тоже восприняли новые знания, мягко говоря, не в полном объеме.

К трем самым малым по площади граням прилегают синеватого цвета тонкие пластины с ребристой поверхностью. По виду и не поймешь, из чего они сделаны. На металл не похоже. Скорее, какой-то композит. После объяснений про выращивание кристалла задавать Кану новые вопросы я не рискую. От пластин к краю стола тянутся тонкие нити кабелей и полупрозрачные трубчатые энерговоды. Где-то там, вне моего поля зрения, лежит разобранный ремдроном диск-разведчик. Разобранный, но не отключенный. По моей команде Кан готов подать на кристалл энергию, если, конечно, во время эксперимента это понадобится.

— Ну что, демон, видишь вот этот фиолетовый камешек? — спрашиваю у своего виртуального ассистента.

— Хозяин, это то, о чем я подумал? — голос демона звучит бесстрастно, но мне почему-то слышатся в нем нотки обреченности.

— Да, мой дорогой друг, это именно он, — мысленно подтверждаю я худшие опасения обитателя жезла. — Тот самый конструкт, который мы сейчас будем накачивать скрытой силой.

— Вы когда-нибудь себя убьете этими экспериментами, хозяин. А заодно и меня, — бухтит демон. Как он умудряется передавать эмоции, сохраняя полную невозмутимость в интонациях, остается для меня загадкой. Наверное, я просто сам додумываю их за него.

— Отставить нытье, — на моем лице невольно появляется легкая усмешка. — Работаем.

Стараюсь действовать осторожно, и направляю в кристалл-резонатор совсем тонкий ручеек скрытой силы. Я не пытаюсь придать кристаллу какие-то определенные свойства, а просто проверяю, как он отреагирует на попытку накачки энергией тайкунов.

Жезл артефактора в моей правой руке начинает неприятно вибрировать, а в голове возникает привычная иллюзия взрывающихся бомб. Правда, сейчас болевые ощущения не столь остры, как обычно. Видимо, сказывается низкий объем задействованной силы. Постепенно увеличиваю поток, ожидая, что меня в очередной раз начнет впечатывать в виртуальную стену, однако ни твердой, ни даже упругой преграды не возникает. Я словно с разбегу влетаю в вязкую трясину и начинаю стремительно в нее погружаться.

Организм немедленно реагирует уходом в режим вихревого скачка. Меня захлестывает потоком силы, но я не понимаю, куда её нужно направить. Просто накачивать кристалл большим количеством энергии бессмысленно, да и опасно. Может ведь и рвануть при попытке включения сканера. Задача у меня другая — обеспечение стабильности его работы. А как её обеспечишь, если я даже толком не понимаю, что собой представляет эта стабильность?

Останавливаю эксперимент и возвращаю организм в обычное состояние. Шела и Ло вопросительно смотрят на меня, и я озвучиваю им возникшую проблему.

— Тапар прав, нужна привязка к какому-то событию и конкретный алгоритм работы скрытой силы при его наступлении. А иначе мы просто заложим в летающий разведчик бомбу, и даже не будем знать, в какой момент она сработает.

— Помнишь, как ты модифицировал бронебойные пули для Вала? — немного подумав, спрашивает Шела. — Мы тогда действовали в два этапа. Сначала ты просто накачивал пулю энергией, а потом, вторым заходом, уже придавал ей необходимые свойства.

— Была у меня такая мысль, но как нам это поможет сейчас? Даже если я накачаю силой кристалл, что с ней потом делать? Я ведь не понимаю, как она должна использоваться. В случае с пулей мне требовалось увеличить её бронепробиваемость. Что это такое мне было предельно понятно. А вот как выглядит стабильность работы кристалла-резонатора, я не расскажу даже под действием вашей хитрой химии для полевых допросов.

— Сергей, а почувствовать, как работает кристалл, вы можете? — задает совершенно неожиданный вопрос Кан.

— В смысле? — я не сразу понимаю, что инженер имеет в виду.

— Ну… Как бы это сформулировать? Вот когда вы воздействовали на диск-разведчик, чтобы подавить его активность, вы же что-то чувствовали? Как я понимаю, вам требовалось как можно достовернее представить себя этим летающим роботом. Настолько достоверно, что в какой-то момент вы начинали себя им ощущать. Может быть, такое можно проделать и с кристаллом?

— Не знаю, — слова Кана заставляют меня задуматься. Идея интересная, но в ней чего-то явно не хватает. — Хорошо, давайте представим, что у меня получится. Что дальше? Как это поможет мне понять, что необходимо для его стабильной работы? Ну, допустим, осознаю я себя куском камня…

— Это не камень, — поправляет меня Кан. — Кристалл почти на четверть собран из металлорганических соединений.

— Без разницы. Допустим, я себя им представил и даже что-то почувствовал. Что мне это даст? Просто лежа на столе, кристалл не окажется в ситуации, когда возникнет угроза потери этой мифической стабильности. У него сейчас всё хорошо. Его никто не трогает и не пытается внешним воздействием развалить ему кристаллическую решетку.

— Значит, нужно его включить, — пожимает плечами Шела, — а потом постепенно наращивать подачу энергии, пока не возникнет угроза разрушения кристалла. Вот тогда ты, возможно, и поймешь или почувствуешь, что такое потеря стабильности, и что следует делать, чтобы её предотвратить.

Пытаться осознать себя булыжником, пусть и не совсем обычным — занятие нетривиальное. Если летающего робота я ещё хоть как-то мог ассоциировать с неким квазиживым организмом, наделенным собственным, пусть и искусственным, разумом, то кристалл — это просто инертный предмет, что бы там про него не говорил Кан.

Почувствовать скрытые процессы, проходящие внутри кристалла-резонатора, получается с большим трудом и далеко не сразу. Мне приходится погрузиться в состояние вихревого скачка, а потом и прибегнуть к помощи Ло и Шелы, и только тогда я начинаю ощущать поток энергии, входящий с трех сторон в кристалл. Это грубая энергия, сильно отличающаяся от ставшей уже привычной мне скрытой силы. Она перебрасывает электроны и ядра атомов резонатора на более высокие энергетические уровни, и оттуда они вновь срываются в исходные состояния, излучая упорядоченные комбинации импульсов, взаимодействующих между собой по некой очень сложной схеме. Разобраться в ней я не в силах. Впрочем, мне это и не требуется.

Главное, что я отчетливо вижу разницу между упорядоченным вторичным излучением и паразитными импульсами, вносящими хаос в четкий алгоритм работы резонатора. Главный признак, по которому я их различаю — это способность взаимодействовать со скрытой силой. Энергия, входящая в кристалл, не имеет с ней ничего общего, но та её часть, которая преобразуется правильно работающими узлами кристаллической решетки, получает новые свойства. Она уже может вступать со скрытой силой в некое взаимодействие, пусть и очень слабое. Видимо, именно благодаря этому эффекту сканеры кибов и способны засекать работающие конструкты тайкунов. А вот паразитное излучение совершенно бесполезно рассеивается в пространстве. Нет, не так. Не просто бесполезно. Оно ещё и сильно мешает нормальной работе кристалла, частично поглощаясь узлами кристаллической решетки и приводя к её нестабильности. Да, той самой нестабильности, суть которой мне пытался объяснить Кан.

Кстати, инженер совершенно прав. Доля корректно работающих узлов решетки не превышает десятой части от их общего количества, и чем больше энергии прокачивается через кристалл, тем выше уровень паразитного излучения, и растет он почти на порядок быстрее, чем эффективность сканирования. Кан постепенно увеличивает мощность, и я очень четко отслеживаю эту закономерность.

Силы заканчиваются, и организм вываливается в обычный режим. Шела и Ло тоже изрядно вымотаны, так что я объявляю пятнадцатиминутный отдых.

— Ну как успехи? — устало спрашивает Ло.

— Есть прогресс, — вдаваться в подробности я сейчас не готов — организм хочет только закрыть глаза и отключиться. — Следующий подход начнем с этого же уровня энергии.

Вторая попытка позволяет мне продвинуться дальше. Кан выводит кристалл-резонатор на полную мощность и аккуратно начинает переводить его в форсированный режим. Программные ограничения он снял ещё до начала эксперимента, и теперь поток энергии, питающий резонатор, можно разгонять хоть до полного разрушения кристалла.

Первые признаки проблем я начинаю ощущать, когда мощность переходит за сто восемь процентов от номинала. Отдельные узлы кристаллической решетки, работавшие ранее в штатном режиме, начинают вываливаться из общей схемы. Вместо нормальной работы они теперь тоже порождают паразитные импульсы. Пока таких узлов очень немного, но по мере увеличения мощности их доля начинает расти. На ста пятнадцати процентах я начинаю ощущать, что этот процесс подходит к критическому порогу, и принимаю решение вмешаться.

— Демон, наш выход, — мысленно отдаю команду виртуальному ассистенту и направляю в кристалл поток скрытой силы.

В отличие от предыдущей попытки, теперь я знаю, какую задачу поставить перед энергией тайкунов. Мне нужно вернуть переставшие работать узлы кристаллической решетки к нормальному состоянию — такому, при котором порождаемое ими вторичное излучение способно взаимодействовать со скрытой силой. Я чувствую, что могу на них воздействовать, но нащупать правильный вектор приложения усилий оказывается очень непросто. В какой-то момент я даже ухудшаю ситуацию, но через пару десятков секунд, субъективно растянувшихся в долгие минуты, наконец нахожу нужное направление воздействия.

Сил опять катастрофически не хватает. Шела и Ло тоже, видимо, это чувствуют и наращивают усилия, вливая в меня дополнительные порции энергии. Дается им это, судя по всему, очень непросто, но они пока держатся.

Фантомная боль и взрывающиеся в голове фугасы мешают сосредоточиться. Я, конечно, уже успел привыкнуть к ним, как к неизбежным спутникам подобных экспериментов, но полностью игнорировать их так и не научился. Тем не менее, мне удается собраться.

— Давай, демон! — я не столько приказываю помощнику, сколько подбадриваю самого себя. — Дожмем этот пакостный булыжник!

— Хозяин, часть деструктивных процессов в конструкте вам удалось обратить вспять, — неожиданно заявляет ассистент. — Если ещё немного нарастить усилия, вы полностью сведете их на нет.

Звучит неожиданно. Получатся, демон тоже видит разницу в излучаемых узлами кристаллической решетки энергетических импульсах. Откуда-то из глубины памяти всплывает слово «кванты», но мне сейчас не до терминологии.

Выжимаю из организма последние соки, и краем сознания слышу голос Кана:

— Фиксирую стабилизацию работы резонатора. Мощность сто семнадцать процентов. Уровень паразитных возмущений в кристаллической решетке вернулся к штатным значениям. Увеличиваю энергетический поток до ста двадцати.

Как ни странно, мне становится немного легче. С каждой секундой я всё лучше понимаю, как именно нужно воздействовать на кристалл, чтобы он не терял стабильность, и теперь мне требуется на это намного меньше сил. Впрочем, демон, судя по всему, тоже адаптируется к новым условиям. Во всяком случае, жезл в моей руке вибрирует уже не так сильно, как раньше. Эффективность его работы явно возросла.

— Способен на ещё одно усилие? — спрашиваю демона и опять получаю довольно неожиданный ответ:

— Резервы ещё не исчерпаны. Готов к работе. С вами интересно, хозяин. Будем исправлять весь конструкт?

— Угадал, — мысленно отвечаю ассистенту и наращиваю давление, усилием воли задвигая боль и взрывы призрачных бомб подальше вглубь сознания.

Теперь я не ограничиваюсь исправлением потерявших стабильность узлов кристаллической решетки, а работаю со всей структурой кристалла, увеличивая долю правильно функционирующих узлов за счет тех, которые изначально генерировали только паразитные импульсы.

— Мощность сто двадцать три процента, — еле слышно шелестит вдалеке голос Кана. — Наблюдаю экспоненциальный рост интенсивности сканирующего излучения с одновременным падением паразитных возмущений! Прекращаю наращивание мощности… Стабильность кристалла — девяносто два процента от теоретической. Наверное, это какой-то глюк, так не бывает…

— Хозяин, нужно закрепить достигнутый эффект, — подсказывает демон, — иначе конструкт вернется к прежнему состоянию, как только вы прекратите воздействие.

— Как это сделать?

— У вас в руке жезл артефактора. Просто отдайте мне приказ. Закрепление изменений — моя штатная функция, но силу, необходимую для этой операции, жезл возьмет из вашего источника. Будьте к этому готовы.

— Действуй!

— Всё тело скручивает судорогой. Я чувствую, как крепко сжимают мою руку ладони Ло и Шелы. Фантомные бомбы в моей голове начинают детонировать с мощностью модифицированных боеприпасов, но, как ни странно, я остаюсь в сознании и даже слышу удивленный голос демона:

— Хозяин, что происходит? Мой артефакт меняется!

Впервые за всё время общения с виртуальным ассистентом я слышу в его голосе настоящие эмоции. Судя по всему, демон находится в состоянии, близком к панике, но зато его голос впервые звучит с нормальными человеческими интонациями, и это вызывает у меня неожиданное облегчение — уж очень достал этот пресный голос в моей голове, с одинаковым равнодушием сообщающий и о какой-нибудь бытовой мелочи, и об угрожающей мне смертельной опасности.

Армагеддон в моем мозге длится считанные секунды, а потом организм самопроизвольно выходит из состояния вихревого скачка. С тревогой смотрю на Шелу и Ло, но они обе в сознании, хоть и выглядят очень уставшими. Шела слегка пожимает мне руку и едва заметно улыбается. Ло вяло толкает меня кулаком в плечо и кивает в сторону стола.

— Хоть не зря всё это было?

— Очень на это надеюсь.

На столе перед нами лежит кристалл-резонатор, излучающий мягкое фиолетовое свечение, от которого ощутимо тянет скрытой силой. На первый взгляд он стал немного прозрачнее, хотя, возможно, мне это только кажется. Ну и свечение, конечно. Раньше его не было.

— Демон, ты как? — мысленно обращаюсь к ввергнутому в шок ассистенту.

— Вроде жив, — через пару секунд отвечает мой помощник, и в его голосе я слышу нотки неуверенности. — Хозяин, посмотрите на камень в навершии моего жезла.

Перевожу взгляд на зеленый кристалл и понимаю, что демон не зря так паниковал. Привычного зеленого камня с четкими гранями больше нет. Вместо него я вижу причудливо изогнутый лепесток застывшего изумрудного пламени, внутри которого скрытой мощью мерцает зеленоватый огонь.

— Поздравляю, Сергей, — звучит на общем канале голос Тапара. — Вы только что провели первый в своей жизни ритуал трансформации конструкта с помощью силы вашего источника. Успешный ритуал. Не знаю, как вы это делаете, но, честно говоря, я уже устал удивляться. Скажу только, что у нас в Державе такое достижение считается подтверждением выхода на уровень высшего адепта в сфере артефакторики.

Беспилотник мы отправляем в полет только через четыре часа. Начать испытания раньше оказалось выше наших сил. К тому же Кану потребовалось время на то, чтобы снова его собрать и провести все необходимые тесты.

— Теоретически с таким резонатором наш трофей должен видеть в разы лучше современных дронов-разведчиков, — заявляет Кан, пока аппарат набирает высоту. — Но этот кристалл ещё и по самое некуда накачан энергией тайкунов, так что как он поведет себя в деле, я предсказывать не возьмусь. Ну что, постепенно выводим сканер на штатную мощность?

— Конечно, — невозмутимо отвечает Ло. — А зачем иначе было всё это затевать?

— Тридцать процентов, — сообщает Шела, взявшая на себя управление беспилотником.

Местность под дроном видна во всех деталях. Немного размытыми выглядят лишь танк и наш броневик. В нормальном режиме их маскировочные поля не должны прятать машины от наших же сканеров, но сейчас они настроены на противодействие любым попыткам сканирования.

— Сорок процентов. Маскировка нашей бронетехники пробита.

Танк и бронетранспортер действительно выглядят на экране так, как будто у них вообще нет маскировочных полей.

— Пятьдесят процентов.

Шела проходится сфокусированным сканирующим излучением по позициям наших войск у моста. На экране и развернутой рядом тактической голограмме четко прорисовываются все блиндажи и прочие подземные укрепления. Прозрачными становятся бетонные пролеты моста, и под ними видны все мины и ловушки, расставленные людьми Иваницкого, как и более продвинутые устройства, установленные позже нами.

— Неплохо, — негромко произносит Ло.

— Шестьдесят процентов, — докладывает Шела, поднимая беспилотник выше.

Теперь поле обзора увеличивается, и в него попадают позиции противника за пологими возвышенностями на западном берегу Днепра. В основном все детали видны отчетливо и с очень хорошим разрешением, но на тактической голограмме появляются три области, подсвеченные желтым.

— Вычислитель подсвечивает зоны противодействия сканированию, — комментирует Кан.

— Мощность семьдесят процентов, — продолжает отсчет Шела.

Два желтых пятна исчезают с объемной карты.

— Полевой склад боеприпасов и позиция тяжелых минометов, — подсказывает Ло.

— Восемьдесят процентов.

Бледнеет и пропадает последняя желтая область, расположенная дальше всех от наших позиций.

— Штаб румынской пехотной бригады, — удовлетворенно кивает десантница.

— Давай слетаем глубже в тыл противника, — предлагаю Шеле, и картинка начинает смещаться на запад. Одновременно БПЛА поднимается ещё выше.

— Девяносто процентов, — сообщает Шела. — Все параметры работы сканера в норме.

— В семи километрах к северо-западу что-то интересное, — подсказывает Тапар.

Шела меняет курс дрона. На тактической голограмме интересующий нас объект интенсивно подсвечен желтым. Похоже, он укрыт очень серьезным пологом скрытности.

— Сто процентов мощности.

Желтая подсветка бледнеет, но не исчезает полностью.

— Фокусирую излучение на объекте, — комментирует свои действия Шела. — Маскировка пробита. Смотрите-ка, как они там внизу засуетились!

— Тыловая площадка накопления техники франков, — в голосе Ло я слышу явную заинтересованность. — Баронесса, будь добра, увеличь картинку.

Внизу царит тревожная суета. Противник почувствовал или как-то инструментально зафиксировал, что маскировочное поле не справилось со своей задачей, и теперь франки ждут нападения.

— Двадцать один километр от нас, — задумчиво произносит Ло. — Далековато для нашей пушки. Почти на пределе.

— Не стоит отвлекаться, — аккуратно охлаждаю я боевой азарт десантницы. — У нас сейчас другая задача. Кан, до какого уровня можно ещё повысить мощность?

— Судя по результатам тестов, сто двадцать процентов резонатор должен выдержать без проблем.

— Ло, если ты не против, давай пока обойдемся без стрельбы, — поддерживает меня Шела. — Лучше просто слетаем на разведку, интересно же, на что способна обновленная птичка. Не зря же мы старались. Да и снарядов жалко на эти грузовики и бронеавтомобили. Техники у франков много, а запасы у нас не бесконечные.

— Ну, как хотите, — легко соглашается Ло. — Мне тоже интересно посмотреть, какие сюрпризы нам готовит противник.

— В пятнадцати километрах к северо-западу проходит стратегический тракт. Можно пройтись над ним, — предлагает Кан. — Там есть шанс увидеть много интересного.

Шела поднимает беспилотник ещё выше и немного увеличивает скорость.

— Мощность сто десять, — сообщает она, продолжая отслеживать состояние всех систем дрона. — Стабильность резонатора в зеленой зоне.

Кан оказывается прав — на тракте действительно весьма оживленно, и движение идет в основном с севера на юг. Нельзя сказать, что войска идут непрерывной колонной, но мы видим на марше сразу несколько крупных частей. В обратную сторону тоже кто-то едет, но в основном это небольшие группы всадников, какие-то одиночные повозки и дилижансы.

Маскировку здесь противник не использует. По меркам современных войн тракт находится в глубоком тылу, и столкнуться здесь можно разве что с партизанами или диверсионными группами, но, судя по всему, и те, и другие никакой активности в этой местности не проявляют. Впрочем, вскоре становится понятно, что мой вывод по поводу применения врагом маскировки не совсем верен.

— Кто это там такой скрытный? — удивленно спрашивает Тапар.

На краю тактической голограммы появляется небольшое ярко-желтое пятно. Зона противодействия сканированию довольно быстро движется по тракту с юга не север. Шела немного опускает беспилотник, одновременно догоняя короткую колонну, состоящую из двух броневиков, грузовика с пехотой и ещё какой-то единицы техники, движущейся третьей, между грузовиком и замыкающей колонну бронемашиной. Именно она прикрыта сферой скрытности.

— Серьезная маскировка, — с уважением произносит Тапар. — Похоже, мы опять имеем дело с сильным морфом с соответствующей специализацией.

Судя по всему, Тапар прав, и тем интереснее, кто же там так не хочет быть обнаруженным.

— Уменьшаю интенсивность сканирования до тридцати процентов, — сообщает Шела. — Не стоит раньше времени беспокоить того, кто поддерживает сферу скрытности. Что будем с ним делать дальше?

— Можно провести ещё один любопытный тест, — предлагает Кан. — Кристалл-резонатор после модификации приобрел аномально высокий показатель стабильности, так что, думаю, он должен выдержать резкий, но короткий всплеск мощности. Можно сначала снизить интенсивность до десяти процентов и сфокусировать сканирующее излучение на цели, а затем скачком увеличить подачу энергии до ста процентов. Очень ненадолго, всего на одну десятую секунды. Этого должно хватить для пробития сферы скрытности, но, возможно, создавший её морф ничего не успеет почувствовать. А если и сможет уловить момент пробития, то решит, что это какая-то флуктуация и вряд ли станет поднимать тревогу.

— Это было бы неплохо, — Ло явно нравится идея инженера. — Давайте пробовать.

— Секунду, сейчас поставлю задачу вычислителю дрона, — отвечает Шела. — Вручную с пульта я все эти операции с необходимой точностью не проведу… Всё, запускаю на исполнение.

Никаких особых спецэффектов не возникает. Желтая отметка на тактической голограмме лишь едва заметно мигает, но в новом окне, открывшемся рядом с объемной картой, появляется статичное изображение транспортного средства, скрытого под маскировочным полем.

— Ничего такой экипаж, по местным меркам, — слегка озадаченно произносит Ло. — И кого же настолько важного он везет?

Шела совершает едва заметное движение пальцем по виртуальной клавиатуре, и картинка надвигается на нас, открывая внутреннее пространство комфортного бронированного внедорожника с гербом Румынского княжества на борту.

В салоне находятся четверо, включая водителя. Судя по экипировке, все четверо — морфы, но один из пассажиров сильно отличается от остальных богатством одежды и надменным выражением лица, судя по всему, являющимся его привычной маской. На лице сидящего рядом с ним морфа застыло легкое беспокойство. Судя по его экипировке, именно он отвечает за поддержание сферы скрытности над автомобилем. Ещё один пассажир со скучающим выражением смотрит на дорогу. На его поясе висит боевой жезл, и в свите своего шефа он явно играет роль телохранителя.

— Очень интересно, — в голосе Кана звучит удивление. — Вычислитель знает одного из них. Его фотография уже попадала в поле зрения сканеров наших разведчиков. Это князь Михай собственной персоной. Интересно, куда он так торопится. Не иначе собирается встречаться с кем-то не менее высокопоставленным из числа противников императора Богдана Первого. Ну, если, конечно, это не какая-нибудь инспекционная поездка.

— Давайте дальше пройдемся над трактом, — предлагает Ло. — Они ведь не посреди чистого поля встречаться собираются. Значит, наш князь едет в какой-то город. Если действительно планируется встреча первых лиц, то там будет знатная суета. Такие мероприятия готовятся заранее, и сверху мы эту подготовку обязательно увидим.

— Как себя чувствует резонатор? — спрашиваю Кана. — Выдержал экстремальный режим работы?

— Нормально с ним всё, — подтверждает инженер. — Можем вести разведку дальше.

Идея Ло проверить, куда направляется князь Михай, оказалась вполне продуктивной. Вот только теперь нужно, что-то делать с полученной информацией. Сообщать её графу Волжскому явно преждевременно. Не сможет он ей воспользоваться, как, впрочем, и герцог Клещеев, да, пожалуй, и сам император Богдан Первый. Слишком быстро нужно реагировать. Быстро и дерзко.

Для встречи первые лица коалиции наших противников выбрали не самое очевидное место — город Нижний Тульчин, возникший на руинах частично уцелевшего поселка километрах в пятидесяти к югу от обширной мертвой пустоши, образовавшейся на месте Винницы. Тапар утверждает, что с орбиты по Виннице был нанесен комбинированный удар одноразовым боевым конструктом, одновременно использовавшим стихии огня и вакуума. Как эти две сущности удалось соединить вместе, тайкун так и не объяснил. Боеприпас был экспериментальным и в дальнейшем больше нигде не применялся, однако результат получился очень неприятным. На территории пустоши до сих пор происходят малопонятные и очень опасные процессы, так что туда не рискуют заглядывать даже самые отмороженные охотники за артефактами. Во всяком случае, никаких следов их деятельности мы не заметили.

Нижний Тульчи́н, тем не менее, оказался довольно крупным поселением и со временем стал центром местного графства. Именно туда сейчас направляются князь Михай, короли Генрих Пятнадцатый и Сигизмунд Четвертый и лорд Уильямс, представляющий королеву Анну. Сама она на войну не поехала, доверив руководство экспедиционным корпусом своему фавориту. Впрочем, по поводу фаворита это не точно. Информация получена от Владимира Волжского, так что за её стопроцентную достоверность я бы ручаться не стал.

Что они там собираются обсуждать — вопрос открытый. Скорее всего, будут накручивать хвосты генералам и делить шкуру раненого, но пока не сдающегося медведя. По большому счету, цели встречи не так уж важны. Главное в том, что почти все пауки на какое-то время окажутся в одной банке. Соблазн воспользоваться этой возможностью чрезвычайно велик, и упускать её крайне обидно, но вот есть ли у нас ресурсы, чтобы что-то предпринять? Ответ на этот вопрос совершенно не очевиден, и Ло очень быстро выливает бочку холодной воды на мое распалившееся воображение.

— Сергей, ты кем нас вообразил? Танковой дивизией? — негромко спрашивает десантница, но в её голосе я слышу некоторое сожаление. Ло явно и самой хочется вставить нехилые фитили в эти коронованные задницы, но она заставляет себя трезво оценивать наши возможности. — У нас есть один бронетранспортер, один танк, боевой робот и три бойца. Очень хороших бойца, следует признать, но это нам не поможет. Есть, конечно, ещё люди сержанта Сваи. Но даже если ты сможешь убедить их пойти с нами, графу Волжскому они о твоих планах всё равно доложат, а он, скорее всего, сразу запретит эту авантюру. У графа есть приказ — держать мост. Он тебе этот приказ транслировал, как своему вассалу. Если мы уйдем ловить крупную рыбу, а в это время противник начнет штурм, мост мы однозначно потеряем. И как ты собираешься это потом расхлебывать?

— Звучит вроде бы логично, однако если мы останемся на месте и не станем ничего предпринимать, то мост мы всё равно не удержим, — выдвигаю я свои возражения. — Да, нанесем врагу большой урон, но потом всё равно мост придется взорвать, а наша бронегруппа в итоге почти полностью утратит боеспособность.

— Исчерпание боезапаса? — уточняет Кан.

— Именно. Где мы возьмем снаряды для танковой пушки? Да и тридцатимиллиметровые — тоже проблема. Их слишком мало, чтобы остановить по-настоящему массированную атаку бронетехники при поддержке сильных морфов. Мы уже расстреляли треть всех запасов, а если объединенные силы противника устроят совместный штурм, боеприпасы закончатся очень быстро. Ты ведь сама мне недавно описывала, что будет, если по нам ударят хорошо оснащенные регулярные части при поддержке десятков сильных морфов. С новым сканером нам, конечно, будет проще их увидеть, но с нашим запасом снарядов отбиться всё равно не получится. Придется отступать и взрывать мост, хотя и это вряд ли надолго остановит противника.

— Я могу ещё кое-что добавить к этой мрачной картине, — подключается к дискуссии Тапар. — Если сильных морфов действительно будут десятки, то я бы не исключал, что среди них найдутся не только обладатели умения создавать сферу скрытности. Личные способности весьма разнообразны, а каким опасным может быть, к примеру, ментальное воздействие, Сергей очень хорошо знает. Если дать противнику спокойно подготовиться и тщательно спланировать атаку, мы можем нарваться на очень неприятные неожиданности.

— И что вы предлагаете? — немного посверлив меня взглядом, спрашивает Ло?

— Единственный реальный шанс — это не позволить противнику ударить первым, — я слегка пожимаю плечами. — Ну а в идеале — не дать ему такой возможности ударить вообще.

— А конкретнее?

— Конкретнее? Хорошо, можно и конкретнее. Мы предпримем рейд на западный берег. Вернее, не один рейд, а сразу два — дальний под прикрытием ближнего.

— Устроить румынам и франкам локальный армагеддон на подступах к мосту, а потом, пока они приходят в себя и зализывают раны, рвануть в Нижний Тульчин? — задумчиво качает головой Шела. — Сергей, ты всегда был авантюристом, но чтобы так…

— Он тактик, баронесса, — на лице Ло возникает её фирменная усмешка, приправленная нотками боевого азарта в голосе. — Хороший тактик в команде — это уже половина успеха, а если он ещё и сумасшедший — то и все три четверти.

Полковник Хаг смотрел на приготовления флота к предстоящей операции с тоскливым предчувствием беды. Он даже сам себе не мог точно объяснить, чем вызвано это ощущение, но решение командования силой установить контроль над планетной системой аборигенов Хаг считал большой ошибкой.

Силы для прорыва к третьей планете Республика выделила очень внушительные. Не менее серьезно к делу подошли и иншеры. Последний раз флоты таких размеров принимали участие в боевых действиях полтора века назад, ближе к концу войны. Теперь же боевым кораблям Державы и Республики предстояло действовать вместе.

Хаг предполагал, что операция не начнется, пока в окрестности системы не будут доставлены новейшие системы сканирования, способные хотя бы частично справиться с маскировкой кораблей третьей силы, и, видимо, вчера это наконец случилось. В середине дня из гипера вышел недавно достроенный линкор «Консул Мар», оснащенный мощными сканерами последнего поколения. Во всяком случае, такова была официальная информация.

К флоту иншеров тоже присоединилось несколько крупных кораблей, и теперь между штабами сил Республики и Державы шли последние консультации перед началом атаки. Впрочем, напряженное ожидание явно подходило к концу. Судя по всему, операция должна была начаться в ближайшие сутки.

Капитану Иваницкому, сержанту Свае, майору Заведееву и командирам успевших прибыть к нам пехотных подразделений я излагаю наш план в сжатом и урезанном виде. Сначала довольно долго описываю количество и состав частей и соединений противника, уже прибывших в окрестности моста, а потом разъясняю наши перспективы, если мы будем просто сидеть и ждать, пока враг готовит генеральный штурм.

Хорошего настроения своим рассказом я никому не добавляю, но потом излагаю идею рейда по ближним тылам противника. Она предполагает двойной удар — сначала по полевым складам и местам временной дислокации пехоты и техники, а потом, после быстрого пополнения боезапаса, по штабам бригадного уровня. На самом деле, вторая часть рейда имеет совершенно другие задачи, но союзникам об этом знать не следует. Вернее, они об этом, конечно, узнают, но только тогда, когда остановить нас будет уже невозможно.

Большого энтузиазма мой план у подчиненных не вызывает. Кроме капитана Иваницкого и сержанта Сваи, никто из них нашу технику в деле не видел, хотя на трофейный броневик ходили смотреть все, да и сгоревшие остовы пяти его собратьев, застывшие в паре сотен метров от западного предмостного укрепления, тоже кое о чем могли им сказать. Возражений, однако, я не слышу. В конце концов, это ведь не их я посылаю в этот авантюрный рейд. Вспомогательная задача возлагается только на бронеавтомобили майора Заведеева. В конце первой части рейда им предстоит совершить короткую вылазку на западный берег и усилить панику в рядах противника, имитировав атаку крупной бронегруппы, а заодно и прикрыв нас во время пополнения боезапаса.

На долгую подготовку у нас времени нет. Вечером вместе с союзниками отбиваем очередной накат румын. Чувствуется, что резервы у балканцев начинают иссякать, но они всё равно упорно лезут вперед. На этот раз даю указание дать пехоте противника подойти поближе и истреблять её не столь активно, как раньше. Танк и наш броневик в отражении атаки принимают участие лишь точечно, подавляя пулеметы и легкие минометы противника. Никакого более тяжелого оружия у наступающих румын нет. Тем не менее у врага явно складывается ощущение, что в нашей обороне произошел некий надлом. Ну, пусть немного порадуются, тем интереснее им будет ночью.

Через два часа после наступления темноты выдвигаемся на исходную позицию. Танк и броневик движутся в полной тишине — маскировочные поля полностью гасят звуки работающих двигателей и лязг гусениц. Стражники Иваницкого уже открыли нам проходы в укреплениях, и мы бесшумно выкатываемся за пределы западного предмостного укрепления. Беспилотник висит немного впереди над нами, обеспечивая вид сверху.

Полевые лагеря противника расположены довольно близко друг к другу. Помимо румын, здесь уже довольно много пехоты шляхтичей, да и франки прилично усилили свои части. Техника бритов ещё на марше, но тоже должна скоро подойти, однако под сегодняшнюю раздачу подарков островитяне, к сожалению, не попадут.

Вся местность патрулируется, причем в составе дозоров мы видим довольно много морфов и техников. Морфы в основном слабые, однако артефакты наблюдения у некоторых из них достаточно интересные. Похоже, у наших западных соседей добыча конструктов в утерянных землях поставлена на промышленную основу, а не является уделом охотников-авантюристов, как в нашем баронстве.

— На позиции, — докладывает Ло. Её танк уже занял место на вершине пологой возвышенности, откуда открывается прекрасный вид на спящие лагеря противника. Оттуда же можно без проблем достать и полевые склады боеприпасов, размещенные в блиндажах, вырытых в склонах неглубоких оврагов. Эти цели разведаны ещё днем, и последовательность их поражения спланирована заранее. Для наиболее защищенных складов придется использовать модифицированные снаряды, но тратить их в большом количестве не планируется — они нам в дальнейшем ещё понадобятся.

Наш с Шелой восьмиколесный броневик бесшумно выкатывается на позицию перед самым крупным лагерем франков. Здесь есть и палатки пехоты, и защищенные земляными валами площадки для техники и артиллерии. Броневиков, правда, немного, и стоят они довольно далеко друг от друга. Противник учел ошибки первой попытки штурма и принял меры для минимизации потерь при внезапном артиллерийском налете.

Занимаю место стрелка в башне бронетранспортера и переключаю систему боепитания на стрельбу модифицированными снарядами.

— Готовность десять секунд… — ещё раз бросаю взгляд на тактическую голограмму.

Морфы противника нас не видят, в лагерях румын, франков и шляхтичей по-прежнему всё тихо. Солдаты противника в подавляющем большинстве спокойно спят, ничего не подозревая. Что ж, придется нарушить их сладкие сны.

— Огонь!