Вне системы

Глава 18

— Уна, детка, скоро твой выход, иди к нам! — проговорил Лимман и нырнул обратно под стол. — Серёжа, мы заканчиваем, сейчас Уна будет вытаскивать из тебя щупы, и я хочу, чтобы ты знал, даже если вдруг что-то пойдет не так, ты был отличным парнем, и твоя жизнь прошла не зря! Мы еще не знаем, как это возможно будет использовать, если ты погибнешь, но то, что теперь программа у нас есть, — это хоть и маленькая, но очень важная победа в большой войне!

— Блейк! Прекрати говорить ему всякие глупости! — разозлившись, закричала на него Уна.

— Все! — торжествовал Стив. — Мы это сделали! Она у нас!

— Я могу вынимать из него эти штуки? — поинтересовалась Уна.

— Да, сейчас, одну минуту. Я все отключу, и можно будет приступать к последнему этапу! — приплясывая, засуетился Лимман.

Донг обработал руки Уны, и она застыла над головой Серёги, ожидая команды. — Все! Приступай, — разрешил Блейк.

Никто даже не успел заметить, как Уна извлекла щупы, все произошло с такой скоростью, что все только увидели, что она уже их держит в руках.

— Ух ты, Уна, детка, если нам еще хоть раз в жизни придется проводить такую операцию, делать это, однозначно, будешь только ты! — выдохнул Лимман. Заглянул к Серёге под стол, посветил фонариком в глаза. — А у нас все получилось! Ты живой, а копия твоей программы у нас! — счастливо улыбаясь, заявил он.

— Можно наконец его отвязать? — с нетерпением спросила Уна.

— Да, да, конечно! — Блейк побежал к столу в поисках канцелярского ножа, но Уна уже вовсю орудовала своим охотничьим.

Серёгино тело ныло, не слушалось и не хотело сгибаться. Только с помощью Донга он сел на массажный стол и занемевшими пальцами вместе с Уной начал отлеплять оставшиеся кусочки скотча от своего лица. Когда наконец он отодрал весь скотч от губ, сразу прервал всеобщее ликование.

— Вы что, тут все с ума посходили? Как вы позволили ей так рисковать собой, подходя ко мне без защитного костюма?

— О, я так и знал! — продолжал чему-то веселиться Блейк. — Ты, конечно, имеешь полное право на нас сейчас ругаться, но правда, спорить с Уной было бессмысленно, да и посмотри, как она все идеально сделала! Ты хоть понимаешь, что у нас все получилось? — тряс он еще онемевшее тело Серёги. — У тебя теперь есть шанс стать другим, так и мы еще подумаем, где и как можно будет применить твою малышку!

Все были настолько взбудоражены и веселы, поздравляли друг друга, Серёгу, а Уна так смотрела на него своими невероятными зелеными глазами, что отчитывать ее он уж точно не смог бы.

Размяв ноги, он наконец смог встать.

— Я рад, что все получилось. Но что теперь? — спросил он у Лиммана.

— А теперь мы залезем в копию твоей программы, изучим, как она работает, пропишем и запустим в нее вирус, посмотрим, как она с ним будет работать, и, если все удастся, подсадим его к тебе, — потирая руки в нетерпении, произнес Блейк. — Так что до завтра вы можете быть совершенно свободны! А мы займемся ее изучением.

Бхарат, Уна и Серёга простились со всеми и вышли из лаборатории.

Дождь наконец прекратил лить. Последние лучи вечернего солнца блистали желтыми стрелами на ясном небе, в воздухе и вокруг уже ничего не напоминало о только недавно бушевавшей стихии, кроме огромных луж на земле.

— Ну, вот видишь, все закончилось, — улыбнулся Серёга Уне.

Она развернула голову, посмотрела на Шасту.

Каким-то непонятным образом на чистом голубом небе только над горой, зацепившись за ее самую высокую макушку, висела небольшая круглая серо-черная тучка.

Уна вздохнула.

— Боюсь, ничего не закончилось, а все только начинается. Но давай не будем об этом думать. Все равно, пока беда не придет, мы не сможем узнать, откуда она и как с ней бороться.

— Согласен, — поддержал ее Серёга, — смысл гадать, вот если что-то произойдет, тогда и будем решать, что делать.

Они простились с Бхарат, которая собиралась вернуться в больницу, на прощание Серёга отдал ей прописанные ему Ребеккой таблетки, попросив по возможности узнать их состав.

— Так, ты мне сегодня иголки в голову втыкала? — сурово спросил Серёга.

— Втыкала! — вздохнула Уна.

— Тогда требую компенсации в виде ужина!

— Конечно! Я все возмещу, — засмеялась она.

Проходя мимо двухэтажного деревянного дома, свежевыкрашенного, видимо, каким-то травяным составом в темно-фисташковый цвет, Серёга никак не ожидал, что они пришли.

Дом был огромен для двоих, да и он почему-то себе представлял, что индейцы должны жить в маленьком сколоченном из досок и палок домике или вообще трейлере.

А тут стоял большой в старинном классическом американском стиле дом, да еще такой ухоженный по сравнению с другими находящимися в резервации строениями.

От неожиданности он присвистнул.

— И сколько тут?

— 2319 квадратных футов. Четыре спальни и три ванные комнаты, ни одна из которых сейчас не работает, — с усмешкой ответила Уна. — Поэтому стирать белье и мыться мы ходим на озеро. Хорошо хоть, питьевая вода из старого источника за домом набирается, но ее немного.

Дом своим фасадом смотрел на дорогу, а задняя его часть пряталась между стволов зеленых елей, граничащих с лесом.

— Пойдем внутрь, я тебе все покажу, — позвала за собой Серёгу Уна и вбежала на высокую деревянную террасу. Зайдя внутрь, он оказался в большой светлой гостиной, обставленной старинной деревянной мебелью, наверно, даже не двухтысячных, а девяностых годов, но она была настолько тонкой и изящной работы, что смотрелась тут очень уместно и органично. Единственное, что давало понять то, что ты все еще в резервации, — это камин в центральной стене гостиной, который был весь закопченный, с остатками сажи внутри. На буфетах и столах вместо электрических светильников стояли большие свечи в широких плоских тарелках, заменяющие подставки с наплывшим на них воском. На маленькой кухне, прилегающей к столовой, была идеальная чистота, как будто ей никто уже много лет не пользуется. Огромная библиотека с белоснежными полками граничила с лестницей на второй этаж, где находились спальни и вторая терраса. Какой же завораживающий вид на Шасту был с этой стороны! По-вечернему уже темно-зеленые кроны деревьев возносили над собой почти черные столпы с белыми острыми шпилями Шасты.

Серёга стоял, любовался этой неописуемой красотой, и его мысли будто замедлялись, затягивая его в ощущение безмятежности и спокойствия. Он стоял и думал, как здорово было бы, если бы все в новом мире о нем забыли, а он обосновался тут с Уной, и плевать на все, что там в этом мире происходит. Главное, они тут в тишине и покое, где их никто не беспокоит, и они вместе.

Уна хихикнула и слегка пнула его в бок.

— Эх, рано тебе тут стоять, не умеешь ты еще общаться с Шастой. Она всех так может успокоить. Но покой — это только поверхностное чувство, которое она может дать людям. Это она специально так делает со всеми незнакомцами, чтобы они дальше к ней не лезли. И человек думает: вот оно все, я нашел свое место, свой дзен. Больше никуда двигаться не надо! Мне и тут хорошо! Но на самом деле она намного могущественней, чем тебе может показаться, ее сила в другом. Только нужно подружиться с ней и научиться ее слышать. Еще она мудрая и знает намного больше, даже чем твоя программа в голове, а потом, она живая и поэтому еще может предчувствовать. Это как сегодня, когда она подала нам знак ждать большой беды.

Серёга смотрел на нее и не понимал, как она с серьезным лицом может говорить такое, всерьез считая, что даже гора живая и у нее есть душа.

Но за красоту он был готов ей простить любые глупости в девичьей голове.

— Ты мне не веришь? — прищурившись, спросила она, будто подслушав его мысли.

— Нет, ну, если она твоя подруга, я тоже обязательно с ней постараюсь подружиться!

Уна закатила глаза, подняла руки вверх и произнесла какую-то тарабарщину на непонятном языке.

— Что ты такое говоришь? — спросил он.

— Я извинялась за тебя перед Шастой на нашем мертвом языке.

— В смысле, мертвом? — не понял Серёга.

— Язык племени шаста считается давно вымершим, сейчас не осталось ни одного человека, который был бы носителем этого языка, но его самые важные частички сохранились, мы их используем… ну, как молитвы, наверно. Это ты ничего не понял, о чем говорит Шаста, а вот она твою усмешку наверняка услышала!

— Ладно, извините меня обе, я никого не хотел обидеть! — улыбаясь и смотря на Уну, начал оправдываться Серёга.

— Ну нет, пока ты сам ничего не понял, лучше ничего не говори! — произнесла Уна, взяла его за руку и повела обратно вниз. — Пошли лучше поужинаем, пока не стемнело.

Они спустились на первый этаж, вместо того чтобы отправиться на кухню или в столовую, Уна повела его к террасе, находящейся на заднем дворе. На стене перед выходом во двор была прикреплена целая коллекция оружия. Его не так впечатлили ножи, как луки и стрелы.

Пока Уна на улице накрывала на стол, Серёга остановился перед стеной и любовался всем этим арсеналом.

Луки длиной около трех футов, плоские, подкрепленные сухожилиями, окрашенные различными узорами, были просто произведениями искусства. Стрелы тридцати дюймов в длину стояли, направленные вверх, одни из них были сделаны из мелкозернистой древесины, а другие — из тростника с оперением на длину от пяти до восьми дюймов, а колючие головки были красиво выточены из обсидиана. Тут же висели и колчаны, сделанные из шкур. Выше всего, на отдельной полочке, лежала странная длинная штука, украшенная перьями, бусами, а вместо набалдашника торчал коготь медведя.

Уна вошла обратно в комнату, когда Серёга, взяв эту палку в руки, стоял и рассматривал ее поближе.

— А это что? Палка для битья непослушных медведей? — он поставил ее на ладонь, стараясь удержать как профессиональный жонглер.

Уна опять вздохнула, произнося:

— Знаешь, лучше эту штуку не трогать.

В этот момент сзади Серёги раздались шаги, от неожиданности он дернулся в сторону звука, а палка соскочила с ладони и полетела вниз, грохнувшись о каменный пол, так что некоторые стеклянные бусинки со звоном разбились и осколками разлетелись в разные стороны.

Позади Серёги стоял отец Уны с недовольным лицом.

— Это посох ветерана войны в Персидском заливе, участника операции «Буря в пустыне».

Присев на колени и начиная собирать осколки, он продолжил:

— Число перьев соответствует количеству убитых противников в рукопашном бою, а бусы — это дань памяти моему отцу и дедам, которые также были ветеранами войн. Коготь медведя — подарок тестя, убившего его на охоте одним ножом.

Серёга в этот момент, готовый от стыда провалиться под землю, тоже бросился на пол собирать мелкие осколки, пытаясь сообразить, как все починить, но уже понимая, что тут ничего не склеить. Нашел шарик, разлетевшийся всего на три части.

— Вот! — возрадовался он своей находке. — Этот можно склеить!

Ланса покачал головой:

— Нет, так нельзя, осколки с разбитыми душами наших предков мы предадим огню. Уна, пока мы тут все собираем, разожги, пожалуйста, огонь, — попросил он свою дочь.

— Когда Сергей уйдет, я все сделаю, зачем торопиться? — почему-то воспротивилась она.

— Хорошо, — не стал с ней спорить Ланса.

От всех этих слов стало еще неприятней, ему казалось, что он только что осквернил память их прапрадедов, а ведь намеревался, как только увидит отца Уны, сразу с ним поговорить об их отношениях. И как тут теперь разговаривать? Серёга, подбирая очередную стекляшку, покосился на посох, стараясь посчитать количество перьев. Насчитал двадцать восемь.

Собрав осколки в руки, мужчины аккуратно высыпали их в небольшой тканевый мешочек и вышли на улицу. На полянке у леса была оборудована костровая зона, выложенная из камней.

Все кухонные принадлежности были размещены на улице под крышей, вокруг печи, на которой, видимо, теперь и готовилась еда.

Все трое молча уселись за стол, красиво накрытый хозяйкой на террасе.

На столе стоял хлеб, запеченное остывшее мясо и овощи, источающие аппетитный запах.

Уна первая прервала нависшую тишину.

— Это настоящий хлеб из муки полбы и дикого амаранта, попробуй, — сказала она с улыбкой, — может, он тебе больше понравится, чем кузнечики? А это буженина из оленины. Тоже, мне кажется, на вкус может быть не хуже твоей псевдокурицы!

Серёга взял кусок хлеба, положил на него буженину, но от всего случившегося кусок в горло не лез. Чтобы не обижать хозяйку, он спросил:

— Можно я с собой возьму? Там у меня дома Дэ Хен, он никогда в жизни ничего подобного не ел.

— Да, конечно, только возьми еще! Почему только один сэндвич?

— Потому что, чтобы его сделать, вам нужно вон сколько труда и времени на это потратить, а там, пусть не такого вкуса, но в магазинах еды полно. Так что ему хватит и одного, — твердо сказал Серёга.

— Как дела в лесу? — спросила Уна у отца.

— Твоего обидчика я выследил. Его туша сейчас у Курука. Можешь завтра сходить взглянуть на него. Я его убил у подножья западного склона.

— Как же ты так быстро вернулся в город? — удивилась она.

— Думал заночевать в лесу, но, когда увидел, что происходит над Шастой, поспешил в сторону дома. Очень переживал за тебя.

— Со мной все хорошо, — улыбнулась Уна. — А вот Сергея Блейк, конечно, сегодня помучил. Но, как видишь, тоже все обошлось!

Ланса с любопытством посмотрел на Серёгу.

— Блейк мучил? Так и что тут было? — серьезно спросил отец, смотря на Уну.

— Для меня ничего страшного, — почему-то начал оправдываться Серёга. — Блейк, Стив и Донг сделали копию моей программы. Но Уна взялась им помогать, мне нужно было в голову ввести щупы, а никто из них точно и метко сделать это не мог, так что этим занялась она.

— Да! — перебила его Уна. — Для меня это было совсем не трудно, так что все прошло хорошо! А к завтрашнему дню они должны будут создать вирус для Сергея, надеюсь, за эту ночь они его напишут.

— Вирус?

— Вирус, благодаря которому он сможет самостоятельно управлять программой!

— Это, наверно, хорошо, но ты же и сама видела, что сегодня происходило с Шастой?

— Да, видела, но, может быть, все обойдется? Сейчас же спокойно?

— Скажи, ты уже сосчитала, сколько душ наших предков сегодня оставили нас, защищая тебя? — вздохнул Ланса.

— Сейчас мы, наверное, пойдем, Сергея надо проводить до границы, — попыталась закончить эту тему Уна.

— Нет. Я сам доберусь, — твердо сказал Серёга. — Ты, пожалуйста, останься дома. Ланса, я очень хочу с тобой серьезно поговорить, но отложу этот разговор до момента, пока ребята не внедрят мне вирус.

— Хорошо, — одобрительно махнул своей седой головой Ланса. — Я бы тоже хотел с тобой поговорить, но ты прав, лучше мы это сделаем только тогда, когда будет понятно, что у тебя есть надежда на будущее.

Серёга не понял, что он этим хотел ему сказать, но после всего, что натворил в его доме, решил не уточнять.

Уна посмотрела на отца каким-то очень недовольным взглядом и пошла провожать Серёгу.

Стоя на дороге, она на прощание погладила его ладонью по щеке.

— Не волнуйся ты так.

— Да, но мне все равно ужасно стыдно. Я не так себе представлял разговор с твоим отцом, — признался Серёга.

— Значит, так должно было быть. Ничего с этим не поделаешь. Пообещай мне, что не будешь переживать, все равно уже все случилось. Лучше угости нормально Дэ Хена и передавай ему от меня привет. — Она протянула ему сверток, который держала в левой руке, там оказалось три сэндвича.

Серёга рассмеялся.

— Ты его так разбалуешь, он же начнет у меня клянчить, чтобы я ему все время твою еду приносил.

— Ничего страшного, поверь, у нас для друзей всегда еда найдется! — она чмокнула его в щеку. — Все, иди, так скорее наступит завтра и все решится.

Серёга притянул ее к себе и поцеловал на прощание.

Уходя, он так же, как и Уна, думал, что завтра все решится.

Уна подошла к кострищу и разожгла огонь. Красные языки пламени взметнулись вверх.

Она взяла у отца мешочек с разбившимися бусами и, прошептав молитву, высыпала их в костер.

Огонь начал кривиться, метаться в разные стороны и, пригибаясь к земле, почти потух.

— Третье предупреждение за день, — грустно сказал Ланса.

— Да, я поняла, отец, — ответила она, не отрывая своего взгляда от огня.

— Потухший костер — это предвестник прерывания нашего рода. Я пережил смерть своей жены, но мне страшно даже думать о том, что я могу потерять свою дочь, — наконец вымолвил Ланса.

— Огонь не потух до конца! — возразила Уна.

— Да, — подтвердил отец, — но и не вознесся в небо, как следовало.

— Стоять тут и гадать, что будет дальше, бессмысленно, — вздохнула Уна. — Пойдем спать, завтра важный день.

Серёга уже хорошо ориентировался в лесу резервации, стараясь гнать от себя разные мысли, он быстро добежал до границы, а через тридцать минут уже был у парковки и очень удивился, увидев недалеко от машины припаркованный еще один электроавтомобиль. Не останавливаясь и пригнувшись, чтобы не встретиться с людьми, он заскочил в машину и, вырубив автопилот, рванул с парковки на трассу.

Пока он летел в сторону дома, ему казалось, что машина, которая была припаркована в лесу, теперь едет за ним. Но, специально медленно подъезжая к апартаментам, Серёга уже не видел, чтобы кто-то за ним ехал.

Когда он поднялся наверх, Инесса еще не включилась. Дэ Хен, выспавшись за день, так и не соизволил нацепить на себя штаны, а, увидев Серёгу, встал напротив него и размахивал руками, видимо, пытался что-то говорить через Инессу.

Серёга с искривленной физиономией ткнул ему на причинное место, умоляя надеть штаны, и указал в сторону ванной комнаты, куда отправился его ждать, пока тот, пыхтя, натягивал спортивный костюм. Как только кореец оделся и зашел в ванную комнату, Серёга достал из своего рюкзака заботливо упакованные Уной в какие-то большие лопухи сэндвичи и протянул один Дэ Хену, пальцем потыкал в свой открытый рот и сделал жевательные движения, как будто что-то ест.

Дэ Хен, подозрительно щурясь и косясь на него, взял из его рук угощение и начал пренебрежительно его рассматривать, пока не поднес ближе к носу и до него не донесся запах свежего хлеба и мяса. Изо рта Дэ Хена вырвался вздох удивления, глаза его расширились, он еще пару раз вдохнул аромат, исходящий от принесенного ему угощения, и, не мешкая, вцепился в него зубами. Мыча и закатывая глаза, он жевал.

У Серёги в голове пропищал сигнал о включении от Инессы.

Сразу же стали слышны ругательства Дэ Хена. Которые он применял независимо от того, хорошо ему или плохо.

Как только он расправился с едой, Серёга спросил:

— Ну как?

Он серьезно посмотрел на Серёгу и спросил:

— Где ты это достал? Че за пищевые добавки сюда подмешали?