Власть демиурга

Глава 5

Но, когда через четыре дня трое путников покинули пределы столицы Шанары, ни о каких мечах разговора не велось — сначала все были слишком заняты сборами и последующим отъездом, а потом, в пути, было как-то не до этого.

Гану покинули ближе к обеду — не спеша проснулись, умылись, позавтракали. Один расплатился за гостиницу и получил от стоящей за стойкой симпатичной управляющей пожелание останавливаться только в «Золотой короне», после чего в сопровождении девушек направился к торговым рядам, торгующим лошадьми. Лита и тут, узнав, куда они направляются, спросила мужчину, почему, если он решил перемещаться на лошадях, они не озаботились этим транспортом заранее, на что получила полный, исчерпывающий ответ:

— Это элементарно. Предположим, я купил бы лошадей заблаговременно — и куда бы я их дел? Завёл в гостиницу? Конюшни при гостинице, разумеется, имеются, причём неплохие, но зачем тратить деньги на постой и прокорм животных, когда можно просто купить их тогда, когда это потребуется? А потребовались лошади нам только сейчас, поэтому именно сейчас мы их и купим. Причём купим не только самих лошадей, но и сбрую, и корм на пару недель. Вещи, кстати, сгрузим на заводную лошадь — не всё же Абише их таскать. Кстати, до самого рынка можно доехать — вот и извозчик нарисовался…

С троицей действительно поравнялся свободный извозчик, который был тут же остановлен Одином, загрузившим в повозку с откидным верхом, убранным по причине хорошей погоды, обоих девушек, запрыгнувшим на скамейку рядом с извозчиком и, протянув ему пару мелких серебряных монет, давшим указание ехать к месту, где можно купить хороших лошадей и всё к ним необходимое.

Извозчик, удивлённый щедрой оплатой, быстро домчал пассажиров до большого рынка на окраине столицы, где действительно оказался неплохой выбор лошадей. Один, немного походив по рынку, выбрал, практически не торгуясь, четырёх неплохих кобыл, пусть не чистокровных, но молодых, красивых, ухоженных и явно с примесью благородной крови. На вопрос Литы, а почему, собственно, все четыре купленные ими лошади — кобылы, Один кратко пояснил:

— Кобылы, в отличие от жеребцов, не гоняются за другими кобылами с целью реализации процесса размножения и спокойно делают ту работу, для которой и были, собственно, приобретены. Я хочу получить максимум пользы от своей покупки при минимуме головной боли.

Хмыкнув, Лита отошла от Одина, договаривавшегося с продавцом о сёдлах и сбруе, чтобы не услышать от него дальнейшее развитие лекции о достоинствах лошадиных самок и желательном перенесении этих признаков на самок человеческих… Тем временем, дождавшись, пока продавец, за дополнительную плату, разумеется, оседлает купленных лошадей и привяжет на спину одной из них, позади седла, две перемётные сумы с овсом, Один протянул поводья двух лошадей девушкам и, подождав, пока Лита с Абишей запрыгнут в сёдла, взлетел на своего коня сам. Путешествие в Занадан продолжилось.

Гану путешественники покинули через восточные ворота. Восточный тракт, ведущий до самой границы королевства, был действительно широким и выложенным брусчаткой, как и говорил Фарас. Путешественники растянулись по тракту цепочкой — впереди Один, за ним — Лита. Абиша с заводной лошадью, несущей всю их поклажу, замыкала маленький караван. Ехали не спеша — путь до границы с Занаданом был неблизкий, загонять лошадей смысла не было. К тому же солнце, висящее над головами путешественников, ощутимо припекало, нагоняя на дорогу липкую духоту, что впрочем, для середины лета в Шанаре не было чем-то выдающимся.

Разговаривать при подобном способе передвижения было неудобно, поэтому ехали молча. Несколько часов, проведённых в седле, показались Лите слишком утомительными — девушка отвыкла от езды верхом, несмотря на то, что до столицы добиралась на лошади вместе с Одином. Правда, тогда она просто сидела поперёк седла и большую часть пути продремала. Сейчас же ей пришлось управлять лошадью самостоятельно, поэтому, чтобы отвлечься от нудной и скучной работы, она размышляла о событиях последних недель. Эти недели в её жизни были слишком насыщенными, и центральное место в них занимал её спутник, назвавшийся Одином. К тому же у девушки никак не выходил из головы разговор с Абишей, весьма аргументировано усомнившейся в человечности их спутника. С одной стороны, нечеловеческая природа Одина давала больше шансов на выздоровление Азира. С другой стороны — легенды о таинственном Одине, которому наёмники приписывали статус божества, заставляли с опаской относиться к её спутнику, тем более что, похоже, в легендах была изрядная доля истины — Один действительно оказался мастером боевых искусств, на голову превосходящим простых смертных. Так всё же кто он, если не бог? Демон? Но ни тех, ни других, по заверениям самого Одина, не существует — это, конечно же, если словам их спутника можно доверять. А если нет? Действительно ли высшие существа должны говорить только правду? И кто покарает их за обман? Вопросов у девушки накопилось столько, что она твёрдо решила задать их своему попутчику при первом же удобном случае. Для собственного успокоения, так сказать…

Случай представился этим же вечером, когда Один, не желая останавливаться на ночлег ни в одном из придорожных трактиров, выбрал для стоянки уютную полянку в глубине большой рощи, претендующей на звание леса, мимо которой они проезжали на закате. Откуда он узнал про её существование — загадка, ведь от тракта сама роща отстояла на расстоянии в несколько километров, и путь до неё пролегал через заросший густой травой луг. Сама роща, вероятно, нередко посещалась местным населением — пока они пробирались по ней до полянки, спешившись и ведя лошадей в поводу, Лита неоднократно замечала следы жизнедеятельности человека. То тут, то там были видны пеньки срубленных деревьев, иногда встречались целые лужайки, очищенные от леса и заросшие высокой густой травой. Мужчина же, не останавливаясь, проходил мимо них и углублялся дальше в лес — как будто он знал конечную цель маршрута.

Заросшая травой полянка, оказавшаяся их конечной целью, уже начала погружаться в полумрак — солнце успело скрыться за верхушками высоких деревьев и небо над головой начало темнеть, переходя из светло-голубого на западе в тёмно-синее с лёгкой прозеленью на востоке. Пока ещё совсем не стемнело и видимость не упала до размеров самой поляны, Один, привязав всех четырёх лошадей за одну из веток окружавших полянку высоких деревьев, расседлал их, сгрузил поклажу, натянул им на головы торбы с овсом — так, как будто занимался этими делами каждый день, и, взяв топор, нырнул в лес, чтобы через несколько минут притащить пару толстых сухих валежин. Споро нарубив лесины на дрова, мужчина, срезав в самом центре полянки дёрн, соорудил кострище, где, выложив нарубленные поленца пирамидкой и переложив их тонкой щепой, запалил костёр. Пока Лита с Абишей тихо переговаривались между собой, делясь впечатлениями от начала поездки и воспоминаниями из свой жизни, Один, дождавшись, пока костёр разгорится, поставил над ним треногу, на которую повесил котелок, наполовину заполненный водой. Воду мужчина принёс из родника, выходящего на поверхность в небольшой низине рядом с полянкой. После того, как Один сходил за водой, для девушек стала понятен принцип выбора их спутником ночной стоянки — мужчина искал не только хорошее место для ночёвки, но и источник чистой питьевой воды рядом с ней.

Пока вода закипала, мужчина, распотрошив один из рюкзаков, достал оттуда припасы — соль, специи, крупы, вяленое мясо и одно из одеял, которое, свернув в четыре раза, аккуратно положил рядом с костром, сразу же сев на него и скрестив под собой ноги. Далее он, дождавшись, пока вода закипит, засыпал в котелок крупу с приправами и стал аккуратно помешивать варево, отодвинув из-под котелка часть углей, чтобы вода кипела не столь сильно. Периодически мужчина пробовал содержимое котелка на вкус серебряной ложкой, извлечённой из рюкзака вместе со специями, и добавлял в варево сначала специи, а потом и вяленое мясо, предварительно порезав его на мелкие кубики извлечённым из чехла кухонным ножом и использовав в качестве разделочной доски одно из поленьев, аккуратно разрубленное пополам и тут же обтёсанное топором до идеально гладкой поверхности. Девушки не мешали — не комментировали происходящее и не лезли со своими советами. Если хочет мужчина сам приготовить ужин — ну и пусть готовит, им же меньше работы.

Наконец, сняв последнюю пробу и, видимо, решив, что ужин готов, мужчина, сняв котелок с треноги, установил его прямо на землю рядом с костром, подстелив небольшую чистую тряпку, на которую положил хлеб, аккуратно нарезанный на куски, и кусок копчёного мяса, также аккуратно порезанный. Оглядев импровизированный стол, мужчина пригласил девушек к столу, после чего все трое, освещённые красным неровным светом костра, спокойно поужинали, уничтожив всё, что приготовил Один — и мясо, и хлеб, и почти полный котелок ароматной, наваристой и необычайно вкусной похлёбки, по консистенции скорее напоминавшей то ли густой суп, то ли жидкую кашу.

После плотного ужина Литу потянуло в сон. Увидев, что девушка начала клевать носом, Один, достав все остальные одеяла, выдал спутницам каждой по два, наказав ложиться спать, сам при этом оставшись сидеть у костра, подстелив под себя вместо одеяла собственную куртку, замерев, глядя на огонь и периодически подкидывая в него предусмотрительно нарубленные поленья. Абиша, завернувшись в свои одеяла и положив рядом с собой перевязь с мечами, легла на противоположной стороне от костра, а Лита, постелив на землю одно одеяло и укутавшись с ногами в другое, легла рядом с сидящим у костра Одином, лицом к костру. Сначала на девушку накатила сонливость, и она даже задремала, прикрыв глаза, но, через некоторое время, проснулась. Открыв глаза, она увидела неподвижно сидящего рядом с ней Одина, так и не лёгшего спать, а вместо сна продолжавшего отстранённо смотреть на огонь и изредка подбрасывать в костёр поленца. С другой стороны костра крепко спала Абиша. Над головой мерцающим яркими белыми точками шатром раскинулось ночное звёздное небо. Судя по положению звёзд и трём лунам, разноцветными огнями освещающими поляну, стояла глубокая ночь, до рассвета оставалось не менее пары часов. Сна не было ни в одном глазу, поэтому, немного полежав, Лита села на импровизированной кровати, всё так же кутаясь в одеяло — дневная жара давно ушла, и было достаточно прохладно. Один заметил, что она проснулась, бросив на неё короткий взгляд, но ничего не сказал, продолжая молча следить за костром. Девушка, немного понаблюдав за красными сполохами пламени, пожирающими брошенные в костёр поленья, придвинулась поближе к костру, сев рядом с мужчиной, и спросила:

— Один, скажи, а сколько тебе лет?

— Достаточно много, чтобы некоторые считали меня старым, и слишком мало, чтобы я сам считал себя взрослым.

— Хороший ответ, достойный бога.

— Я не бог, Лита, и ты меня об этом уже спрашивала.

— Верно, не только спрашивала, но ты мне даже тогда ответил… Скажи, Один, а ты можешь сказать кому-нибудь неправду?

— Могу.

— А зачем?

— Зачем говорить неправду, ты имеешь ввиду?

— Да.

— Иногда услышать ложь лучше, чем правду. Правда — она, знаешь ли, не всегда полезна… Вот, к примеру, сможешь ли ты сказать умирающей старой женщине, что видела смерть её единственного и горячо любимого сына, её единственной радости в жизни? Или скажешь, что её сын жив и здоров, женат и растит детей? Подумай, от твоего ответа будет зависеть, с какими мыслями отойдёт женщина в мир иной — спокойной и умиротворённой или в отчаянии от прожитой долгой и тяжёлой жизни, разом вдруг оказавшейся бесцельной? Что ты выберешь — жестокую правду или спасительную ложь?

— Вроде того, как ты отвечал Фарасу при нашей первой встрече в трактире? Когда ты солгал ему, сохранив нашу легенду? Правда, я так и не поняла тогда, как ты смог его обмануть — священники нутром своим чуют, когда их обманывают, а Фарас тогда сказал, что ты говорил правду…

— Лита, я действительно не обязан всегда говорить правду, но в том разговоре, о котором ты только что упомянула, мною не было сказано ни слова лжи.

— Разве? Ты сказал тогда, что я не маг!

— Неправда, я не говорил такого. Я лишь сказал, что тебя никто не проклинал. Дословно я тогда сказал, что ты не проклятая. И это чистая правда — на тебе нет проклятия. Про то, что ты маг, или одарённая, как принято говорить у вас в Занадане, я не упоминал.

— Хорошо, с этим ответом ты ловко выкрутился. А как же твоё утверждение, что я являюсь твоей сестрой? Пусть и двоюродной, но ведь это же неправда!

— А я и не утверждал, что ты моя двоюродная сестра. Эту информацию я выдал раньше, а вот Фарасу я сказал лишь, что мы родственники. И это чистая правда.

— То есть… Как? Ты уверен, что мы родственники?

— Абсолютно.

— И давно ты об этом знаешь?

— С тех самых пор, как мы с тобой встретились в лесу.

— Ты так легко можешь определить своих родственников?

— Ты тоже можешь легко это сделать — все одарённые являются родственниками друг другу. Абиша, спящая сейчас напротив тебя, тоже твоя дальняя родственница. У всех вас была одна мать и один отец.

— А… Опять легенды… Все одарённые — родственники… Как же, как же, слышала я эту историю. А я уже было подумала…

— Не знаю, о чём ты подумала, но вы действительно родственники. Пусть дальние — между ветвями вашего генеалогического древа десятки поколений — но родство несомненное. Впрочем, вы достаточно сильно ассимилировались с другими генетическими линиями людской популяции, чтобы изначальный геном претерпел существенные изменения. Где-то подобное скрещивание пошло на пользу, где-то привело к вырождению. Но разве ты сейчас хотела поговорить о генетике?

— Наверное, нет. Я, признаться, не сильна в генетике, хотя и представляю, что это такое — у меня были неплохие учителя. Большинство жителей Натаны, правда, не знают и этого — много древних знаний было нами утеряно. Признаться, я удивлена, что ты, по-видимому, весьма неплохо знаешь эту науку, но в свете того, что я о тебе узнала, у меня появилось много других вопросов помимо генетики.

— Можешь задать их. Правда, не обещаю, что непременно на них отвечу — излишек информации иногда губителен для её носителя. И это явно буду не я.

— Ты собираешься меня убить?

— Ну что ты, конечно же, нет. Просто, если ты будешь слишком много знать, за меня это сделают другие. Те, которым твои знания помешают на их пути к богатству и власти.

— А ты разве не сможешь меня защитить?

— Смогу, наверное… А ты уже просишь защиты?

— Пока нет. Но, возможно, после моих вопросов и твоих ответов она может понадобиться. Итак, вопрос первый: скажи, только правду — наша первая встреча в лесу, она ведь не случайная?

— Хм… Прежде, чем я отвечу на твой вопрос, поясни, как ты пришла к таким выводам?

— Я пролила свою кровь на алтарь и воззвала к забытому богу. Имя его — Имир, бог войны. Потом я встретила тебя. Ты назвался Одином, а Один — тоже бог войны, которому до сих пор поклоняются наёмники. Возможно, я взывала не к одному богу, а к другому, а, может быть, то был алтарь не Имира, а твой? Скажи, я не права?

— Поразительно, как из абсолютно неверных предпосылок можно прийти к правильному выводу… Да, Лита, наша встреча в лесу была не случайной. Никаких богов на самом деле не существует — ни Имира, ни Одина, а то, что ты приняла за алтарь — обычный портал в дачном домике Тимиро, твоего далёкого предка. Он был хорошим воином — возможно, его боевое искусство со временем стало настолько великим, что его сначала стали ассоциировать с богом войны, а потом и самого его приравняли к богу. Правда, я не слышал, чтобы Тимиро участвовал в войнах — несмотря на свои умения, он был скорее учёным и исследователем, чем воином. А портал, как ты, наверное, уже догадалась, может служить ещё и средством связи, правда, только для потомков Тимиро. Ключом-активатором для такой связи является совпадение генетического кода абонента, и это условие было выполнено, когда твоя кровь пролилась на портал. Для активации было достаточно капли крови, но ты по незнанию решила залить своей кровью весь портал. Вторым условием для вызова является наличие у абонента достаточно развитой энергетической составляющей его физического тела. У Тимиро энергетика его тела была неплохо развитой, у тебя она находится в зачаточном состоянии, твоей силы едва-едва хватило, чтобы я тебя услышал и явился на зов. Ну, а дальше — тебе известно. Ночной костёр и совместный поход… Правда, пришлось сначала проследить за тобой издалека, двигаясь впереди тебя — очень уж ты, прости, была напугана и шарахалась от каждого встречного куста. Вариант, когда ты, как бы случайно, сама вышла на мою стоянку и встретила меня, оказался наиболее предпочтительным. Как видишь, мой план успешно реализовался — мы встретились и вместе направляемся на твою родину.

— Значит, раз ты пришёл на мой зов, то поможешь мне спасти Азира?

— Я, конечно же, не всесилен, но вероятность благополучного исхода велика. Точнее скажу, когда увижу пациента.

— Один, даже если ты не бог, тогда уж точно мой ангел-хранитель. Ты так и не ответил, сколько тебе лет — наверное, у тебя есть причины это скрывать. Но спящая напротив Абиша, которая, как ты утверждаешь, тоже, как и ты, является, моей родственницей, хотела попросить у тебя мечи бога, которые, согласно легенде, ты уже вручал какому-то известному воину в обмен на душу. Скажи, эта легенда — правда?

— Я могу ответить, что нет — и скажу правду. Я могу также дать утвердительный ответ на твой вопрос, и он тоже будет правдой. Ты, Лита, пока не научилась задавать правильные вопросы — на них пока так легко ответить по-разному, ни грамма не солгав. Но дальнейшие мои ответы ты сможешь услышать лишь при двух условиях…

Тут Один замолчал, сосредоточившись на костре — за время долгого разговора угли успели прогореть, и мужчина, аккуратно поворошив их, подложил несколько свежих поленьев. Наконец, процедура укладки свежих дров в костёр была завершена, начавший было затухать костёр снова вспыхнул свежими красно-жёлтыми язычками пламени, но продолжать разговор мужчина не стал, молча уставившись в полыхавшие багровыми отблесками угли. Молчание прервала Лита, спросив:

— И что же это за условия?

— Ты могла бы догадаться о них и сама. Первое условие — это твоё обещание никому не рассказывать о нашем разговоре. Не люблю известность. К тому же то, что я в состоянии кому-то помочь, не означает, что я сразу же брошусь помогать всему миру — у меня и своих дел хватает. И второе — этот разговор должен состояться лишь тогда, когда мы будем на территории герцогства, не раньше.

— А почему нам нужно терпеть до Занадана? Мы сейчас одни — вокруг нас никого нет и подслушать нас никто не может.

— Даже у стен иногда бывают уши. Я мало знаком с вашими реалиями — вдруг здесь уже научились с помощью магии подслушивать разговор на большом расстоянии. Теоретически это возможно, это я могу тебе сказать как учёный. А возможностей ваших магов я пока ещё не знаю — ты сама мне рассказывала, что некоторые заклинания вы умеете помещать в амулеты, которыми может пользоваться любой человек. Не хочу прежде времени раскрывать нашу легенду — она сослужила нам хорошую службу в пути до Ганы и должна помочь нам без проблем пересечь границу с Занаданом. В принципе, пересечь границу мы можем и без всяких легенд. Можем даже вообще не скрываться. Однако в этом случае неизбежно будут большие жертвы среди местного населения, а я сильно не люблю бессмысленного кровопролития. А оно, если в тебе опознают Занаданского мага, будет неизбежным.

— Хорошо, я согласна потерпеть со своими вопросами до Занадана. Ответь, пожалуйста, только на один — ты дашь мечи Абише?

— На этот вопрос я отвечу самой Абише. И не здесь, а в Занадане. А сейчас — спи, ночь почти уже прошла…

— … так вы, святой отец, утверждаете, что встреченные вами путники не являются людьми?

— Не совсем так, господин Литис. Спутница сущности, назвавшейся Одином, вне всякого сомнения, является человеком. А вот в человечности самого Одина я сильно сомневаюсь.

— Тому есть причины, святой отец?

— Несомненно, господин Литис. Во-первых, за свою, надо сказать, достаточно долгую жизнь я впервые встретил существо, в словах которого я не почувствовал ни одного слова лжи. Да, Один не отличался откровенностью, многое недоговаривал и на многие вопросы отвечал несколько своеобразно, но каждое его слово было правдой.

— И что же в этом удивительного? Разве не естественно отвечать служителю господа чистую правду?

— Нет, господин. Даже отвечая чистую правду, человек всегда хоть в самой малости, но сомневается — это обычное свойство человеческой психики. Вот, к примеру, случай — приходит на исповедь примерный семьянин, ни разу не согрешивший ни с одной женщиной, кроме собственной жены. И на вопрос — изменял ли он своей жене, он, разумеется, ответит отрицательно, но в душе останется червячок сомнения — а можно ли считать изменой то, как он на прошлой неделе разглядывал длинные ножки молоденькой официантки в трактире, да и ещё потом, рассчитываясь за заказ, похлопал её по тугим ягодицам?

— И что, так со всеми вашими прихожанами?

— Со всеми — исключений за свою долгую жизнь я не видел.

— А ваш таинственный незнакомец?

— Ни тени сомнения в своих словах, господин Литис. Он был полностью уверен, что каждое его слово — истинная правда.

— Ну, предположим, он умеет скрывать ложь…

— Тогда это первое существо в моей жизни, которое умеет это делать. Однако в данном случае я уверен — объект действительно говорил мне правду. И не потому, что боялся меня или хотел угодить — просто потому, что не считал нужным лгать.

— Но я так полагаю, что из-за этой малости вы не решились бы потревожить тайную канцелярию, тем более добиваясь встречи с её главой?

— Истинно так, господин Литис. Доказано, что объект обладает необычайным уровнем владения оружием — способен не напрягаясь отбивать летящие в него стрелы, причём успешно защищается сразу от нескольких десятков лучников — ни один из них не смог попасть в объект, все стрелы были отбиты обычной палкой. Ну, или посохом — как кому больше нравится. Причём до этого объект показал абсолютное бесстрашие, повернувшись к разбойникам спиной и собираясь уйти, как будто их не существовало. Такое ощущение, что объект абсолютно точно знал — никто из присутствующих просто не в состоянии не то что его убить, а даже нанести ему хоть малейший вред. Но и это ещё не всё — объект поразительно точно умеет метать ножи — на моих глазах их было выпущено несколько десятков, и все они попали в цель — даже густые кусты не смогли спасти разбойников от летящего в них оружия. В столице наш объект опять отличился — голыми руками победил знаменитую Абишу, мастера двуручного боя на мечах, победительницу нескольких королевских турниров… Вам не кажется странным такой уровень боевого искусства?

— Ну, если верить легендам, подобные умельцы среди людей встречались…

— Только это было настолько давно, что подобные истории давно уже стали легендами, и никто уже не отличит, где в них правда, а где вымысел. Среди ныне живущих людей мне, по крайней мере, такие мастера ещё ни разу не попадались. А если вспомнить, что объект назвался Одином, то закономерно проводятся аналогии с мифическим персонажем, героем из народного эпоса, мастерски владеющим любым видом оружия, достаточно широко известным среди солдат и наёмников.

— Вы что, серьёзно полагаете, что встретились с самим богом войны?

— Я почти уверен в этом, господин Литис. И пусть я искренне верю в создателя нашего и до этой встречи не верил в существование других богов, но в данном случае я действительно был свидетелем наличия в нашем мире некоей могущественной сущности, обладающей сверхъестественными способностями. И, самое главное, я не знаю, что ему противопоставить — обычное оружие против него будет бесполезным, ведь он не только в совершенстве владеет любым видом оружия, но и, возможно, владеет магическими силами! Кстати, если предположить, что объект под именем Один обычно говорит только правду, то я недавно получил первое реальное доказательство существования создателя — объект в одной из бесед обмолвился, что верит в его существование. Вернее, он сказал более прямолинейно — он сказал, что абсолютно точно знает, что создатель существует. Согласитесь, между верой и знанием существует большая разница, причём в пользу последнего.

— И вы рискнули привести такого опасного… гм… сущность… в столицу?

— На тот момент это казалось мне самым разумным решением — не пускать же ситуацию на самотёк. Кстати, объект направлялся к нашим врагам, и неизвестно, с какой целью. Я рискнул проложить его путь через нашу столицу, чтобы пообщаться с ним побольше и вынести определённое суждение о нём.

— И каковы ваши выводы?

— Объект явно ищет какую-то информацию, и если во время этих поисков ему не мешать — он не опасен. Мы, люди, для него неинтересны — за всё время путешествия он не интересовался ни выпивкой, ни доступными женщинами. Правда, всю дорогу его сопровождала женщина, но, по-видимому, как женщиной объект ей тоже не интересовался, называя её своей сестрой. Здесь, в столице, объект почти всё своё время уделил поиску и сбору информации — он долгое время потратил на изучение старинных книг, продаваемых в магазинах, объездив почти все букинистические лавки Ганы, посетил даже королевскую библиотеку и пообщался там с библиотекарем. Также он посетил несколько храмов, но пробыл там недолго и со жрецами не общался. Я попытался заинтересовать объект встречей с нашим королём, но организовать встречу не получилось, несмотря на то, что архиепископ пошёл мне навстречу — как вы знаете, наш государь сейчас занят несколько другими делами и оторвать его от этих дел в ближайшее время не представляется возможным. А жаль — возможно, эту сущность удалось бы заинтересовать, узнав, что он ищет, и каким-либо образом привлечь на свою сторону. К сожалению, объект уже покинул столицу и движется по восточному тракту по направлению к Занадану.

— А, может быть, оно и к лучшему? Ну их, этих богов… Без них неплохо жили и дальше проживём. Или, может быть, лучше попытаться ликвидировать объект?

— Этого не смогли сделать полсотни разбойников. Пусть они и не чета профессиональным солдатам, но всё же их было слишком много на одного… К тому же кто мешает объекту скрыться от преследования, если вдруг противников окажется слишком много?

— Об этом не волнуйтесь, святой отец. Наши ищейки могут найти кого угодно, от них ещё никто не уходил! Ну, или почти никто… Если вы не в курсе — любое живое существо является носителем энергетической оболочки, называемой аурой, и эта самая аура отлично отражается на ткани мира, так что весь мир, если глядеть на него особым взглядом, представляет собой скопище различного цвета огней. Надо только уметь выделить из этой россыпи нужные тебе, а наши люди, поверьте, умеют это делать.

— Простите, господин Литис, но в этот раз у вас ничего не получится. Вы не сможете отыскать объект по ауре. Я забыл сказать вам самое главное — я, как слуга господа, тоже умею видеть эти ауры на ткани мироздания. Я вижу даже больше — помимо обычной энергетической оболочки, называемой аурой, каждый человек, как следы на мокром песке, оставляет также свой след на ткани мироздания. И если ауру можно скрыть или замаскировать — такие амулеты, я знаю, существуют, да и некоторые проклятые обладают способностью скрывать свои ауры, — то скрыть оставляемый человеком след на ткани мироздания невозможно. Даже сейчас, кстати, я вижу и вашу ауру, и ауры двух человек, скрывающихся за шторами позади меня, вижу ауры людей в соседней комнате — они, как я понимаю, сейчас внимательно нас слушают и, возможно, держат на прицеле арбалетов, а также вижу отражение вас и ваших людей в сути мира. Впрочем, это ваше дело — как защищаться в собственном заведении. Однако объект, носящий имя Один, имея ауру простого смертного — скорее всего, обманку, не имеющую к самому объекту никакого отношения, не отражается на ткани мира, сливаясь с ней. Растворяясь, как будто он сам — часть этого мира…

Утро, ясное и солнечное, напомнило Лите её путешествие вдвоём с Одином по лесу в первые дни их встречи — всё так же ласково светила Яри, так же на костре в центре полянки маленькими бледно-алыми язычками бездымно горел костёр и на раскалённых углях жарилось мясо, распространяя по поляне умопомрачительные ароматы. Вот только теперь их на поляне было трое, да и утреннюю тишину разгоняло не только пение птиц, но и фырканье лошадей, сосредоточенно пережёвывающих овёс из привешенных к мордам торб. А разбудили Литу частые удары дерева о дерево, раздававшиеся у дальнего, залитого солнцем угла поляны — ну кто бы сомневался, Абиша с Одином уже давно проснулись и сейчас отрабатывали какие-то приёмы, используя вырезанные из дерева подобия мечей. Самой Лите эти деревянные мечи казались обычными палками, которыми играются дети, но, наверное, тренирующимся видней…

Некоторое время понаблюдав, как мужчина что-то показывает партнёрше в замедленном темпе, плавно перемещая руку, свободно держащую палку, и одновременно скручивая своё тело, как Абиша плавно повторяет за учителем это движение, а Один, отойдя в сторону и остановившись, внимательно смотрит, чтобы, как только женщина закончит движение, подойти и поправить несколько мелких ошибок… Как уже оба мечника синхронно выполняют сначала это движение, а потом и сразу связку… Лита поняла, что, если эту тренировку не прекратить, то она будет продолжаться вечно, пока не сгорит готовящийся на костре завтрак и не зайдёт солнце, поэтому, потянувшись, громко сказала:

— Господа, а не пора ли нам позавтракать?

После чего тренировка, как по команде, прекратилась, Один с Абишей, оставив в покое свои деревяшки, подошли к костру, и путники приступили к завтраку.

После завтрака, собравшись, троица выбралась на тракт и продолжила неспешное путешествие на восток. Иногда их обгоняли куда-то спешащие одинокие всадники — вероятно, посыльные; периодически приходилось прижиматься к краю дороги, пропуская встречные караваны. Через несколько часов пути они даже догнали один большой купеческий караван, движущийся в попутном направлении. Чтобы не глотать за ними пыль, которой, честно говоря, было достаточно много, чтобы она начала доставлять путникам беспокойство, Один съехал с дороги и ускорил ход, намереваясь обогнать караван. Но стоило троице поравняться с головой каравана, где ехали самые хорошо выглядевшие повозки, как дорогу им преградило несколько вооружённых всадников. Осмотрев троицу, от воинов отделился один, по видимому, старший, и обратился к Одину, едущему первым:

— Стойте! Представьтесь и доложите цель поездки!

Один, внимательно осмотрев преградившего путь всадника, презрительно ответил:

— Цель поездки — поиск приключений и надирание задниц наглецам, имеющим глупость нас останавливать.

Однако воин, ничуть не смутившись такой отповедью, сказал:

— По обочине вы караван не объедете. Прошу вернуться на тракт и двигаться по нему.

Один, бросив быстрый взгляд на длинную вереницу гружёных повозок, поднявших неплохой шлейф пыли, тянущийся за караваном на добрый километр, вдруг, по-видимому, приняв какое-то решение, недобро усмехнулся и сказал:

— Не возражаю. Заодно и развлекусь. Однако прошу запомнить ваши слова — в дальнейшем это сильно вам пригодится!

И, обернувшись к внимательно вслушивавшимся в разговор девушкам, приказал им:

— Следуйте за мной. В бой первыми не вступать, но если хоть один человек из каравана обнажит оружие — убивайте без сожалений.

Охрана каравана, отлично слышавшая это указание, лишь хмыкнула — ведь неизвестная троица путников развернулась и направилась обратно к тракту, а, следовательно, уважаемые люди, едущие во главе каравана, не будут глотать пыль из-под копыт лошадей каких-то незнакомцев…

Пока Один с девушками приближался к тракту, караван уже почти прошёл мимо, и сейчас перед вставшим мужчиной, нежно поглаживающим шею своей лошади, проезжали последние повозки. Дождавшись, пока мимо него проедет последняя повозка, влекомая парой уставших, покрытых толстым слоем пыли лошадей, Один вытащил из-за голенища своего сапога длинный кожаный кнут с кисточкой из тонких кожаных полосок на конце, каждая из которых венчалась маленьким узелком — Лита могла поклясться, что ещё мгновение назад этого кнута в сапоге мужчины не было, — и с силой опустил кнут на спину одной из лошадей, влекущих повозку. Послышался свист рассекаемого кнутом воздуха, и сразу же за ним дикое лошадиное ржание — обезумевшая от боли лошадь поднялась на дыбы, молотя в воздухе передними копытами, и, совершив гигантский прыжок в сторону, понесла, утянув за собой не только вторую лошадь, но и повозку, съехавшую с дороги и резво запрыгавшую по придорожным канавам. Недобро улыбнувшись, Один, тронув пятками свою лошадь, догнал следующую повозку и с силой опустил кнут на спину очередной лошади. Ситуация повторилась — свист кнута, дикое ржание и очередная повозка с впряжённой в неё обезумевшей лошадью улетела с дороги. Правда, второй повозке не повезло — она попала колесом в яму и перевернулась. Возница, ругаясь, вылетел из повозки и бросился успокаивать лошадей, рискуя получить по голове копытами. Один же, поравнявшись со следующей повозкой, проделал с ней то же самое, что и с предыдущими двумя. За третьей повозкой с дороги улетела четвёртая…

Пятую повозку мужчине убрать с дороги не удалось — из-за неё выскочил всадник на коне — тот самый воин, не давший путникам проехать по обочине — и с криком «ах ты, гад!» замахнувшийся на Одина мечом. Опустить меч всаднику не удалось — кнут Одина пришёл в близкое соприкосновение с оскаленным лицом всадника, после чего тот на полном скаку мешком свалился со своего коня и покатился в пыль, где и замер неподвижно. Лошадь без седока проскакала мимо Одина — слишком хороший разбег взяла она до этого.

Вслед за упавшим предводителем из пыли, окружавшей обоз, вынырнуло ещё четверо всадников, но, увидев лежащего на земле товарища, остановились. Один же, улыбнувшись им, проговорил:

— Ну что же вы остановились, бойцы? Или расхотелось мечами махать? Вон, ваш коллега был настолько опрометчив, что решил испытать на мне своё искусство владения мечом. Теперь, как видите, на земле валяется, а как скакал, как скакал…

Всадники же, тихо посовещавшись между собой, видимо пришли к какому-то мнению, так как один из них проговорил, обращаясь к Одину:

— Тебе это даром не пройдёт!

Один, весело улыбнувшись, ответил:

— Пройдёт, ещё как пройдёт! Кстати, рекомендую побыстрее убрать свои повозки с дороги — мне проехать надо, спешу я. Старший ваш, тот, который сейчас в пыли валяется, решил не пускать нас по обочине, но я не в обиде — и по дороге проеду. А сейчас считаю до трёх — если не освободите дорогу, то я продолжу освобождать её сам. Один… Два…

Всадники заволновались — очень уж убедительно говорил незнакомец… Повозки тем временем уехали вперёд, но дорога всё равно осталась перегорожена — её закрывали четверо всадников.

— Три! — с этими словами Один, резко взмахнув рукой, с силой опустил кнут на шею ближайшей лошади, загораживающей дорогу — это оказалась лошадь одного из охранников. Всадник из охранения каравана ничего не смог поделать — лошадь сорвалась в галоп и понесла, не слушаясь поводьев. В следующее мгновение трое оставшихся охранников приняли единственно правильное в данной ситуации решение — их лошади получили каждая по удару кнута, и дорога освободилась — лошади, перейдя в галоп, уносили прочь своих седоков. Тронув поводья, Один сказал своим спутницам:

— Дорога свободна, дамы. Спокойно продолжаем движение.

И четвёрка лошадей продолжила свой путь, быстро поравнявшись с последней повозкой каравана — до его хозяина, видно, дошло, что с караваном что-то не в порядке, и он отдал приказ остановиться. С последней повозкой Один поступил точно так же, как и с предыдущими — мотивированная кнутом лошадь утянула повозку с дороги, однако до следующей повозки Один добраться не успел — на него вылетел пузатый взъерошенный, богато одетый мужчина, сразу же перешедший к обвинениям:

— По какому праву вы портите моё имущество?! Кто вам позволил?! Я понёс убытки! Я не давал повода к подобному обращению! Немедленно прекратите это безобразие!

Один, внимательно осмотрев валяющегося перед ним в пыли мужчину, по-видимому, хозяина этого каравана, спокойно ответил:

— Повод дали ваши слуги, любезный. Видимо, вы посчитали себя вправе указывать другим путникам, где и как они должны двигаться. Вот я и поспешил исполнить их пожелание.

— Вы начали уничтожать мои повозки!

— Ложь. Я не тронул ни одной вашей повозки — лишь убрал с дороги не дающих мне проехать лошадей. То, что ваши лошади решили убраться с моего пути вместе с повозками — высказывайте свои претензии не мне, а лошадям. Кстати, вопрос уже не к лошадям, а к вам — зачем ваши люди решили препятствовать мне в моём законном желании проехать? Ведь поначалу я совсем не собирался вам мешать и даже свернул с дороги на обочину, чтобы без помех объехать ваш караван. Иди вы восприняли мою вежливость как слабость? Видимо, ваши слуги решили поставить меня на место, достаточно понятно объяснив, что двигаться по обочине не следует, и необходимо вернуться на дорогу, что я, как видите, и проделал.

— А мои лошади?

— Ну я же двигался быстрее вашего каравана, поэтому или я, или ваши лошади должны были свернуть с дороги. Я, как благородный и, к тому же, воспитанный человек, попытался свернуть сам, чтобы не мешать вашему каравану. Дальнейшее вы уже слышали — вместо меня с дороги пришлось сворачивать вашим лошадям, прихватившим заодно и повозки.

В это время к хозяину каравана подбежал один из охранников и стал что-то быстро шептать ему на ухо. Так же тихо переспросив его пару раз, и выслушав ответы на свои вопросы, мужчина переспросил:

— А зачем было бить моего охранника? Он тяжело ранен и, скорее всего, на всю жизнь теперь останется инвалидом.

— А зачем было нападать на меня, да и ещё замахиваться на меня мечом? Или вы наивно полагаете, что он этим мечом хотел отогнать от моей лошади мух? Спешу вас разочаровать — он собирался этим мечом меня ударить, причём его намерение убить меня не вызывало никаких сомнений. Так что пришлось показать, кто здесь на самом деле хозяин.

— Вы считаете, что хозяин здесь — именно вы?

— А разве нет? Иерархия примитивного человеческого социума обычно строится на основе права силы — вам ли этого не знать, вы же, по-видимому, достаточно образованный человек. Ваши слуги наивно полагали, что сила за ними. Ошиблись, с кем не бывает — пришлось достаточно жёстко объяснить им эту ошибку. Теперь вы видите, что право силы за мной, следовательно, здесь и сейчас я занимаю верхнюю ступень иерархии власти. Поэтому настоятельно рекомендую дать мне проехать, или я проеду сам, причём мои действия при этом вам явно не понравятся.

— Вы нарушаете закон! Я пожалуюсь властям Шанары!

— Да ради бога, жалуйтесь. Только предварительно скажите им, что сначала вы не дали мне проехать по обочине дороги, угрожая оружием, чего, кстати, не имели права делать, а затем, когда я вернулся на дорогу, напали на меня. Ваши действия квалифицируются как вооружённое нападение на безоружного путника.

— И вы сможете это доказать представителю власти, когда я обращусь на вас с жалобой?

— Да ради бога, обращайтесь. Было бы очень интересно посмотреть на результат. Хотя сразу могу предупредить — вам он не понравится.

— И всё же это вам даром не пройдёт! У меня хорошие связи в Гане! Меня знает сам глава жандармерии!

— Вы, наверное, полагаете, что он сможет вас защитить? Я бы не был столь в этом уверен. А я ведь поначалу надеялся, что сей досадный инцидент, возникший, кстати, не по моей вине, удастся разрешить миром… Но что поделать — и здесь доброе слово и пистолет весят значительно больше, чем просто доброе слово… Пистолетов здесь нет, зато их отлично заменяет кнут, чему мы только что были свидетелями. А сейчас последний раз настоятельно предлагаю убрать с дороги остатки вашего каравана — я и так уже сильно задержался по вашей вине. Если в течение пятидесяти ударов сердца дорога не будет свободна — я освобожу её сам. Выполняйте, любезный, у вас осталось всего сорок пять ударов…

Дальше Один со спутницами только наблюдали, как возницы спешат увести повозки с дороги на обочину, ругаясь и вовсю нахлёстывая запряжённых в них лошадей. Минутой, конечно же, дело не обошлось — прошло почти пять минут, пока дорога стала свободной. Убедившись, что путь свободен и им никто не помешает, Один тронул свою лошадь и не спеша проследовал мимо сгрудившегося по краям дороги каравана. Спутницы с гордым видом проехали за ним…

Оставшийся на обочине дороги караван уже давно скрылся за спиной, когда Лита решила прервать затянувшееся молчание:

— Скажи, Один, а обязательно было так жестоко поступать с караванщиком? И охранника ты покалечил…

— Если бы я не остановил охранника, то его меч закончил бы своё движение на моей голове. С человеком, который хочет меня убить, я церемониться не собираюсь. Я поступил даже слишком милосердно, оставив ему жизнь. Он, правда, лишился глаза, но руки и ноги у него остались целые, так что с голоду он не помрёт, сможет заработать себе на жизнь. К тому же есть небольшая вероятность, что он несколько поумнеет и больше не станет бросаться с оружием на незнакомых ему людей — думаю, он понял, что в жизни бывает всякое, убить может не только он, но и его. А караванщик вообще отделался лёгким испугом и небольшой задержкой в пути — его имущество не пострадало. Поэтому пришлось сбивать с караванщика спесь другими методами — по-хорошему человек общаться то ли не хотел, то ли не любил. А, может быть, просто не понимал реальной обстановки. Хотя отделался он даже слишком легко — весь груз, повторюсь, цел. Одна повозка, правда, перевернулась, но поставить её обратно на колёса — дело десяти минут.

— И тебе его совсем не жалко?

— Кого? Караванщика? Или его охранника? Признаться, больше всего мне жалко лошадей, которых пришлось хлестать кнутом. Они-то вообще ни в чём не виноваты…

Дальнейший путь опять продолжился в молчании. Лита обдумывала слова Одина, тот, как всегда, был неразговорчив, думая о чём-то своём, а Абиша восторженными глазами поедала спину своего кумира — она, похоже, отрыла для себя ещё одну страницу книги боевых искусств, ранее ей незнакомую. Ведь уничтожить своего врага, причём неплохо вооружённого, одним ударом обычного кнута, которого вообще никто из профессиональных наёмников оружием не считал — дорогого стоит…

— … ты не выполнил моего приказа, Арсий…

— Господин Литис, я сделал всё, что мог! Колдунья как сквозь землю провалилась! Её нигде нет, и даже наши видящие не могут её найти. Мы перекрыли все лазейки, каждая тропка, ведущая из западного леса, контролируется моими людьми так, что даже мышь там не проскочит. Поимка колдуньи — лишь вопрос времени, она наверняка до сих пор скрывается в лесу. Дайте мне ещё время, и я её найду!

— Если она до сих пор бегает от тебя по лесу, тогда почему ты её ещё не поймал?

— У меня мало опытных охотников для лесной облавы, господин, а начальник западного гарнизона отказался давать мне своих бойцов…

— Это твои проблемы, Арсий. Я давал тебе целую неделю сроку, но ты не справился. Я продлил этот срок ещё на неделю, но результатов не дождался. Уже два раза ты не справился с возложенным на тебя заданием. Ты помнишь, каково положенное тебе наказание?

— Пощадите, господин! Моя семья ни в чём не виновата!

— Тут ты неправ, Арсий… Ни в чём не виноват лишь один создатель, да и то некоторые оспаривают это утверждение. Твоя же семья виновата в том, что ты не справился с заданием — значит, твои близкие не смогли убедить тебя лучше работать. Но я сегодня добрый и, пожалуй, дам тебе ещё один, последний шанс — есть вероятность, что колдунья, которую ты так и не смог нигде найти, спокойно, ни от кого не скрываясь, направляется по восточному тракту в сторону Занадана в сопровождении объекта, именующего себя Одином. Сейчас они находятся примерно в двух днях пути от Ганы, и с каждым часом это расстояние увеличивается, а герцогство Занадан, соответственно, приближается. Информация, конечно же, непроверенная, но это твой последний шанс. Впрочем, проверка восточного тракта не отменяет другие направления поиска — переверни вверх дном хоть всю страну, но найди мне эту колдунью. Даю тебе ещё две недели сроку — если женщина не будет поймана, твою семью сожгут на костре.

— Господин, я сделаю всё, как вы сказали, и даже больше. Прошу только об одном — разрешите мне увидеть своих близких!

— Увидишь после выполнения задания, Арсий. Сейчас твоя семья будет тебе только мешать. Сосредоточься на задании. А теперь ступай…

Путники остановились на очередную ночёвку не в ближайшем лесу, как они делали это на протяжении последних нескольких дней, а в придорожном трактире, традиционно совмещённом с постоялым двором. Привязав свою лошадь к коновязи у входа в трактир, Лита сначала хотела спросить Одина, почему он не делал этого раньше, но мужчина, взглянув на неё и, видимо, догадавшись о сути предстоящего вопроса, ответил сам:

— Удобного для ночёвки леса поблизости не наблюдается, а в чистом поле ночевать я не хочу. К тому же, в этом постоялом дворе мы не только сможем нормально поесть и отдохнуть, но и встретиться с людьми, которые нас тут поджидают. Заодно и выясним, что им от нас нужно.

— Какими людьми? Мы же ни с кем не договаривались о встрече!

— Мы — нет, но некоторые, по-видимому, думают иначе.

— Значит, нас уже нашли?

— А мы и не скрывались. К тому же за всё время пути из западного леса до Ганы мы встречались со множеством интересных людей, и после этих встреч у них осталась куча интересных воспоминаний. Так что отследить наши перемещения для серьёзных служб сложности не представляет. Остаётся пока под вопросом твоя принадлежность к сообществу занаданских магов, но и этот момент, думаю, данными службами уже прорабатывается. Если тайная канцелярия Шанары смогла проследить твой путь до самого западного леса, да и в лесу, как я понял, тебе не сразу удалось оторваться от погони, то в профессионализме этих людей сомневаться не стоит. Некоторые умные люди, кстати, вполне могут сложить два плюс два и связать тебя с той беглянкой, тем более что мы держим путь прямо в Занадан.

— А как ты определил, что здесь нас ждут?

— Кто-то здесь слишком громко думает — весь трактир пропитан запахом ожидания нескольких путников, которые вот-вот должны переступить его порог. Не будем же разочаровывать этого незнакомца, тем более, как я понял, он сначала хочет просто поговорить.

Её таинственный спутник опять открылся с неожиданной стороны — оказывается, он мог свободно слышать мысли окружающих людей, что для Литы оказалось неприятной неожиданностью — пусть маги и допускали такую возможность, но на памяти Литы не было ни одного человека, который бы этим умением обладал. Тем временем, пока девушка лихорадочно вспоминала, какие мысли за всё время совместного путешествия бродили в её собственной голове, Один успел привязать свою лошадь к коновязи и, открыв дверь, скрыться внутри трактира. Следом за ним в трактир зашла Абиша, и Лита была вынуждена зайти последней, нырнув в пропитанный запахами мужского пота и дешёвой еды сумрачный зал.

Зал не отличался чистотой — на земляном полу, застеленном несвежей соломой, в беспорядке стояло около десятка грубо сколоченных столов, окружённых такими же грубыми и массивными лавками. Большинство столов было занято — за ними ели и пили путники, остановившиеся в этом постоялом дворе на ночь. За одним из столов сидело всего двое мужчин неопределённой наружности, и Один уверенно направился именно к ним. Усевшись на лавку как раз напротив незнакомцев, Один, посмотрев одному из них в глаза, спросил:

— Ну и что вы от нас хотите?

Лита и Абиша тем временем подошли к тому же столу и сели на одну лавку со своим спутником, правда, по разные стороны от него. Посмотрев на окруживших молодого человека девушек, незнакомец, на которого устремил взгляд Один, неторопливо ответил:

— Действительно, я жду именно вас. Я сотрудник тайной канцелярии Шанары.

Видимо, мужчина хотел ошарашить путников этой новостью, чтобы сразу расставить все точки над «и» и показать путникам их место и, заодно, своё место в иерархии власти Шанары. Один, однако же, этой фразой впечатлён не был, ответив:

— Ну и что? Мне на это как-то плевать — я не являюсь подданным Шанары. Равно как и мои спутницы.

— Неужели? Одна из них, если мне не изменяет память, является подданной Шанары и носит имя Абиша. Или у меня проблемы с памятью?

— Нет, любезный, у вас проблемы не с памятью, а с тайной канцелярией. Уж такой солидной организации, как ваша, должно быть известно, что первый меч королевства ему уже не принадлежит.

— И кому же он принадлежит?

— Лично мне, любезный. С некоторых пор лэри Абиша принадлежит мне на правах личной собственности. Вся, с потрохами. Соответственно, подданной этого королевства она уже не является. Более того — хочу вам признаться, что наравне со своим телом лэри Абиша постоянно норовит всучить мне и свою душу. Возможно, что я даже приму это её предложение — оно достаточно заманчиво. Правда, останавливает меня пока только одно — я никак не могу придумать, куда мне пристроить её душу. Тем более что это предложение с её стороны небескорыстно — она так и норовит выклянчить у меня какие-то мечи. Кстати, не просветите меня, для чего они ей? Заодно и расскажете, что вы от нас хотите.

— Ну, для начала я хочу услышать ваши имена.

— Для начала я хотел бы услышать ваше имя, любезный.

— Можете звать меня Арсий. Этого достаточно. В определённых узких кругах я широко известен.

— Можете звать меня Один. Этого достаточно. В определённых узких кругах я тоже широко известен.

Уж не будете ли вы утверждать, что вы — бог?

— Не буду.

— Ну вот и хорошо. Я, признаться, не верю в мистику.

— Я, признаться, тоже.

— Для того, чтобы наше знакомство было состоявшимся, мне хотелось бы услышать имя вашей второй спутницы.

— Её зовут лэри Лита. Она моя родственница и находится под моей защитой. Все вопросы, касающиеся её, задавайте мне — я сам решу, нужно ли на них отвечать.

— Ваша родственница — не подданная Шанары?

— Нет. Равно как и я. Поэтому ваши законы, повторюсь, на нас троих не действуют и, соответственно, нас не касаются.

— Они касаются всех вас, так как вы находитесь на территории Шанары.

— Тогда в ваших интересах сделать так, чтобы мы как можно быстрее покинули ваше весьма негостеприимное королевство. Впрочем, думаю, что и без вашей помощи мы покинем вас максимум через неделю.

— Ну, я бы не стал столь категорично этого утверждать.

— Охотно верю. Вы бы — не стали. Но я — не вы.

— А если я сейчас прикажу задержать вас?

— Попробуйте.

— Вы хотите сказать, что будете сопротивляться официальным властям Шанары?

— Я хочу сказать, что любой, кто попытается меня остановить, будет расценен мною как агрессор и будет незамедлительно ликвидирован. Я не люблю агрессию, в особенности — направленную на меня и моих людей, поэтому любые её проявления будут мною немедленно пресекаться вместе с носителями этой агрессии. Я достаточно понятно выразился?

— Вполне, лэр Один. Но неужели вы считаете, что у вас достаточно сил, чтобы справиться с целым государством?

— Да.

— Да неужели? Пусть даже сами вы великолепный боец и в вашей команде присутствует первый меч королевства — вас просто задавят числом. Ни один человек не может противопоставить себя системе.

— Возможно, вы и правы. Человек — не может.

— Вы намекаете на то, что вы — не человек?

— Без комментариев.

— Не понял?…

— Поясняю — ни отвечать на этот вопрос, ни комментировать его я не буду.

— И заставить вас, как я понимаю, невозможно?

— Вы правильно понимаете.

— Кстати, а как вы собираетесь сражаться со всей армией Шанары? У вас, как я погляжу, даже нет оружия.

— Оно мне не нужно.

— Намекаете на призрачные мечи?

— Дались вам всем эти мечи… Всего лишь раз пошёл на поводу у собственных чувств, поддавшись на просьбы помешанного на боевых искусствах фаната, и теперь все их поминают, куда ни посмотри.

— То есть призрачные мечи Великого Яна были всё-таки вашими?

— Без комментариев.

— А, может быть, на мои вопросы ответят ваши спутницы?

— Нет, мои спутницы будут молчать, пока я не разрешу им говорить. Вопросы можете задавать мне. Если захочу — я на них отвечу.

— А не захотите?

— Не захочу — не отвечу. Можно было и не спрашивать, это же ясно.

— Хм… Видите ли, я в затруднении. С одной стороны, я почти уверен, что ваша так называемая родственница — занаданская колдунья, незаконно проникшая на территорию Шанары и убившая множество подданных королевства. С другой стороны, вас защищает первый меч королевства, да и по поводу лично вас я в некотором недоумении — все мои чувства, а им я привык доверять, советуют мне не связываться с вами.

— И что же мешает вам довериться чувствам?

— Жизнь моих близких, лэр Один. Моя жена и моя дочь сейчас находятся в заложниках в казематах тайной канцелярии, и от того, как я выполню свою работу, зависит не только их здоровье, но и сама жизнь. Мой начальник дал мне две недели сроку, чтобы поймать и привести к нему Занаданскую колдунью, после чего, если я не выполню приказ, мою семью сожгут на костре.

— А если вы выполните приказ?

— Тогда на костре сожгут ту самую колдунью. Как видите, выбор у меня небольшой. Или жизнь моих близких, или жизнь незнакомого мне человека, к тому же преступника.

— И в чём же её преступление?

— Она — убийца. За ней числится несколько десятков лично убитых ей людей.

— Я не буду спрашивать, сколько лично убитых людей числится за вами, и почему вы до сих пор живы, я спрошу другое — а почему её должны именно сжечь?

— Она — проклятая, поэтому должна быть сожжена на костре. Так гласит закон.

— Оригинальный закон… С ним, кстати, я точно когда-нибудь разберусь, что-то подобное законотворчество мне перестаёт нравиться. Так что в будущем вас, скорее всего, будут ждать другие законы. Но это при условии, если у вас вообще будет это самое будущее. Кстати, раз вы так хорошо разбираетесь в законах — скажите, а почему именно проклятая? И кто её проклял?

— Проклятый дар. То, что в Занадане называют магией или божественной кровью. Нормальный человек не может иметь силу, позволяющую ему повелевать законами мироздания. А, значит, эта сила от врага рода людского. Люди, обладающие подобными силами, должны быть уничтожены.

— А если это дар богов?

— Если бы это был дар богов — то этот дар был бы у всех людей, а не у единиц. Поэтому дар, выделяющий отдельных представителей рода человеческого — на самом деле вовсе не дар, а проклятие. Ведь мы не знаем, чем эти люди расплатились за свой дар. Возможно, они продали за него свою душу?

— Оригинальное мнение. Я приму его к сведению.

— Но, вижу, вы с ним не согласны.

— Я действительно не согласен с этим мнением, хотя и не могу не признать его логичности — в мире, где преобладает серая безмозглая людская масса, не стремящаяся к собственному развитию, значительно проще убить того, кто лучше тебя, чем постоянно, днём и ночью работать над самим собой, дабы самому стать лучше. Заодно и оправдание своей лени и безделью есть — зачем куда-то стремиться, если за это одна награда — костёр…

— Вы всё не так поняли, лэр Один!

— Понял я как раз всё правильно, любезный Арсий. Более того — я абсолютно точно знаю, что овладеть умением, которое вы называете проклятием, в состоянии абсолютно любой человек — просто некоторым в силу определённых генетических особенностей, полученных от предков, это даётся значительно легче. Но, впрочем, это к делу не относится. Давайте вернёмся к вашему вопросу — как я понимаю, сейчас больше всего вас волнует благополучие жены и дочери?

— Совершенно верно, но тут, к сожалению, вы ничем не сможете мне помочь.

— Как знать, любезный, как знать… Кстати, попытайтесь мысленно представить себе жену и дочь — такими, какими вы видели их в последний раз.

— Зачем это вам, лэр Один?

— Попытаюсь всё-таки вам помочь, хотя вы об этом и не просили. Впрочем, если вы отказываетесь от моей помощи — настаивать не буду.

— Хорошо, сейчас представлю. Насколько реально я должен их представлять?

— Как можно реальнее. Так, как будто они сейчас находятся перед вами. Можете закрыть глаза, если вам так легче.

Мужчина кивнул и замер, закрыв глаза. Некоторое время за столом стояла тишина, нарушаемая лишь громкими возгласами посетителей, ужинающих за соседними столами. Однако с закрытыми глазами Арсий просидел недолго — Один, видимо, получив ответы на какие-то свои вопросы, сказал:

— Можете открывать глаза, любезный.

Арсий, после слов собеседника сразу же открыв глаза, спросил:

— Вы умеете читать мысли?

— Я умею находить ответы, любезный. И могу просветить вас по поводу вашей семьи.

— И что же вы можете мне сообщить?

— Ваша жена и дочь действительно находятся в подвале одного из зданий в центре Ганы. Трёхэтажное здание с двускатной крышей, выложенной красной керамической черепицей и отделанное по фасаду серым гранитом, перемежающимся красными гранитными колоннами. Вход в здание украшен полукруглой аркой со скульптурами расправивших крылья мифических птиц по бокам — видимо, скульптор хотел изобразить орлов, но был слишком пьян. Четыре яруса подвальных помещений. Ваши близкие сейчас находятся на третьем и четвёртом подвальных ярусах. Однако вынужден вас огорчить — поговорить со своей женой вы уже не сможете. Она умерла около двух дней назад, и сейчас в подвале этого здания, по-видимому, являющегося местом базирования вашей конторы, находится её труп, уложенный на ледник. Дополнительно могу сообщить, что до того, как ваша жена умерла, её долго насиловали, и это стало основной причиной её смерти. Женщина умерла от кровопотери. Дочь ваша жива. Пока… Однако она заняла место своей матери — сейчас с ней по очереди развлекается всё население вашего учреждения, находящееся в этом здании. Сколько ей удастся протянуть — не знаю, повреждения её тела уже достаточно значительны. К тому же ваша дочь, похоже, от пережитого повредилась рассудком — в её голове сейчас настоящая каша.

— Вы лжёте!!

— Для подтверждения своих слов я готов абсолютно безвозмездно оказать вам определённую услугу и совершить однократное перемещение любого тела по вашему выбору из одной точки пространства в другую.

— Одноразовый артефакт?

— Вроде того. Но вы меня перебили, не дослушав. Я могу или переместить вас к телу вашей дочери, или переместить вашу дочь к вашему телу. То есть — сюда. В первом случае вы сможете покарать обидчиков. Во втором — возможно, спасти вашу дочь. Вместо дочери вы можете выбрать свою мёртвую жену. Выбор — за вами.

— А, может быть, вы сможете переместить сначала меня к дочери, а потом нас обоих — сюда?

— Нет. Я же сказал — перемещение будет одно.

— Если вы правы, то мне хотелось бы спасти дочь и наказать виновных.

— Я не собираюсь препятствовать вашим желаниям.

— И сможете помочь?

— А зачем?

— Ну, я бы смог заплатить…

— Не интересует.

— А, может быть, вы просто придумали этот рассказ, чтобы обмануть меня и скрыться?

— Чтобы скрыться, мне вовсе не нужно обманывать вас. Достаточно просто встать и уйти. Вы же легко можете проверить правдивость моих слов, просто переместившись к своей дочери. Кстати, а почему вы ничего не сказали о своей мёртвой жене? Её увидеть вы не хотите?

— Господи… Если Литис приказал надругаться и убить мою жену и отдал такой же приказ в отношении моей дочери, то мне плевать на все его приказы — единственным моим желанием будет прикончить и его самого, и всех остальных убийц. Но если я погибну, пытаясь отомстить, то что же тогда станет с моей дочерью?

— А я откуда знаю? Я же говорил вам уже — я не бог. Да и богам неведомо будущее.

— Тогда я принимаю решение — переместите сюда мою дочь. Если вы правы — мне важнее сохранить жизнь своей дочери. Месть может подождать…

— Верное решение. Месть — это такое блюдо, которое лучше всего есть холодным. А что до вашей дочери…

Мужчина на пару мгновений умолк, словно о чём-то задумавшись, и Арсий, так и не увидевший в руке Одина ничего похожего на неизвестный артефакт, уже хотел было поторопить собеседника, как вдруг, столкнув на пол пару деревянных тарелок с остатками ужина, на столе появилось голое тело молодой девушки, лет пятнадцати на вид. Впрочем, уже не девушки — по её внешнему виду было сразу видно, чем с ней занимались. Выглядела она ужасно — вся в синяках и кровоподтёках, правый глаз заплыл, видимо, не выдержав соприкосновения с чьим-то кулаком. Левый глаз выглядел здоровым, но был закрыт — женщина крепко зажмурилась. Губы были разбиты в кровь, нескольких зубов явно недоставало. Кровь присутствовала не только на лице — кровью была вымазана вся внутренняя сторона бёдер. По-видимому, развлекались с ней уже давно — кровь местами уже свернулась и засохла, да и некоторые синяки на теле стали принимать характерную желтизну.

Арсий, несколько мгновений напряжённо вглядываясь в изувеченное лицо лежавшей на столе женщины, со стоном пробормотал:

— Доченька…

При этих словах лежавшая на столе женщина открыла единственный уцелевший глаз, но ничего, кроме плескавшегося в нём безграничного ужаса, разглядеть было нельзя — не узнавая никого, женщина со стоном, слабо отталкиваясь руками, попыталась сползти со стола. Сдёрнув со спины плащ, Арсий тут же набросил его на женщину и, причитая, завернул в него бьющееся в истерике тело, связав его для крепости рукавами. Затем, подхватив замотанное в плащ брыкающееся тело, выскочил из-за стола и, ни слова не говоря, бросился вглубь трактира к лестнице, ведущей из обеденного зала в гостевые номера. За Арсием молча последовал его спутник, так и не проронивший за всю долгую беседу ни одного слова. Один, проводив их взглядом, обернулся к своим спутницам и сказал:

— Что-то у меня аппетит пропал. Да и стол весь кровью измазался — не слишком приятно за таким ужинать. Что будем делать, красавицы — пересядем за другой стол или продолжим путешествие? Ночь сегодня будет лунная, облаков мало, дорогу видно хорошо.

Лита, подумав, ответила:

— Пожалуй, лучше продолжим. В крайнем случае, найдём другой трактир.

Абиша, как всегда, промолчала…

— Зачем ты меня вызвал, брат?

— Мне нужно посоветоваться с тобой, Симус. Экспедиция нашла артефакт, но в результате поисков почти вся погибла — то ли попала в засаду, то ли ещё какая беда приключилась. Выжило всего несколько человек, и если мы не сможем отправить на их поиски спасательную экспедицию, то можем потерять артефакт, который только-только приобрели.

— Насколько эта информация правдива, брат?

— Поиски лично курирует Сай, ему нет смысла лгать. Если бы за организацию экспедиции отвечал другой человек, я мог бы подозревать измену. Сай же предан нам телом и душой — помимо того, что является нашим родственником, он, вдобавок ко всему, понимает, что только с нами может удержаться столь высоко, как сейчас. При любом другом правителе Сай как минимум потеряет власть, которой сейчас обладает, если вообще не лишится жизни. Кроме нас, во всех других странах колдунов ловят и сжигают.

— Значит, группировка колдунов уменьшилась ещё на десяток голов, и это хорошо. Пусть их потери потихоньку растут, самое главное — чтобы в этом колдуны не обвинили нас. Спасательную экспедицию можно и послать — в конце концов, артефакт древних нам однозначно пригодится в затянувшемся споре с Верианом третьим. Но нужно грамотно спланировать состав экспедиции — если людей на помощь послать слишком мало, то они погибнут, не принеся нам артефакт. Если слишком много — они вернутся без потерь. Нужно, чтобы и артефакт оказался в наших руках, и потери были весьма значительны. Думаю, что послать нужно примерно в два раза больше людей, чем было в первой экспедиции. Половина погибнет, половина вернётся. Кстати, с какой опасностью они столкнулись — не сообщается?

— Сообщение, к сожалению, очень короткое — только то, что артефакт найден, но выжило всего несколько человек и им нужна помощь магов, без которой артефакт будет опять потерян. И это всё.

— Не нравится мне эта лаконичность. Очень похоже на засаду…

— Сай утверждает, что сообщение передано по разговорному амулету — подлинность его не вызывает сомнений. Из-за большого расстояния удалось передать всего несколько слов, после чего амулет разрушился.

— Амулет, говоришь? Брат, а может, это всё придумал Сай, и нет никакого артефакта, а ректор решил сыграть с нами в свою игру? Теоретически у него сохраняются права на престол…

— Для этого Саю нужно будет уничтожить десятки человек, чьи права значительно более весомы — никто этого ему не позволит. К тому же он — маг, а маги не могут занимать трон правителей Занадана.

— Ты так сильно доверяешь этим колдунам, что я всерьёз начинаю опасаться за твоё здоровье, брат — может быть, тебя уже околдовали? Впрочем, если считаешь необходимым — посылай вторую экспедицию за артефактом. Но помни мои слова — не доверяй этому Саю, он забыл своё место и заигрался в политику, возомнил, что может быть нам полезен и может, пользуясь нашей добротой, на что-то влиять. Этот жалкий колдунишка — никто, и нам придётся рано или поздно указать на его истинное место. Вот разберёмся только с Шанарой, а там и до магов очередь дойдёт…

Ночное путешествие путников длилось недолго — уже через два часа неспешной езды по опустевшему тракту Один свернул на малозаметную тропинку и через несколько минут остановился на небольшой полянке, с трёх сторон окружённой явно искусственно посаженной рощицей. Полянка пользовалась успехом у проезжающих — в её центре имелось хорошо изготовленное и явно постоянно используемое место для костра, а вокруг кострища — несколько грубо обработанных скамеек из толстых стволов срубленных тут же деревьев. И даже небольшая поленница была аккуратно сложена возле кострища. Кто-то явно следил за этим местом.

Один, спешившись и привязав свою лошадь возле одного из деревьев, уже привычно занялся костром, споро нарубив поленьев, настругав щепы и разведя огонь, после чего водрузил на него котелок на треноге и занялся обустройством ночлега, предварительно достав из перемётных сум одеяла. Девушки заняли место у костра, улёгшись на одеялах и устало закрыв глаза — всё же целый день в пути изрядно всех вымотал. Однако стоило пряным ароматам позднего ужина поплыть по поляне, как поднялись все — спать на голодный желудок не слишком-то приятно.

Ужин прошёл в молчании — девушки переваривали в собственных головах недавнее событие в трактире. Нельзя сказать, что вид окровавленной голой женщины так сильно их шокировал — и та, и другая за свою жизнь насмотрелись и не такого. Удивительным был способ доставки тела. Телепортация — малознакомое слово, которое Лита за свою учёбу практически никогда не слышала — означала возможность мгновенного перемещения предметов на расстояние. По слухам, с древних времён оставались несколько рабочих амулетов, способных перемещать на небольшие расстояния послания, написанные на лёгкой бумаге. Чтобы переместить что-то более весомое, чем клочок тонкой бумаги, требовались стационарные порталы. Они не были легендой — несколько подобных порталов даже сохранилось, вот только все они были нерабочими. Неумолимое время вывело из строя сложные артефакты, а умельцев, способных не то что сотворить новые, а хотя бы отремонтировать старые, в мире не осталось. И вот теперь Лита стала свидетельницей не только настоящей телепортации человека, но и способности читать чужие мысли, раскрытой её спутником мимоходом, как что-то само собой разумеющееся. Решив разузнать об этом подробнее, Лита, покончив со своей порцией ужина, спросила укладывающегося на ночёвку спутника:

— Один, скажи, а ты все мысли можешь читать?

— Вопрос некорректный, Лита. Я не читаю мысли — я вижу изображения и улавливаю эмоции. Мозг человека, да и любого другого животного, мыслит картинками — ведь основным источником информации для нас являются глаза с рецепторами, чувствительными к электромагнитным волнам светового диапазона. Впрочем, некоторые животные мыслят запахами и звуками — кроты и летучие мыши, например. Все мыслящие существа на основе полученной от внешних рецепторов информации воссоздают в своём мозгу виртуальное изображение, которое впоследствии и обрабатывается корой головного мозга. Само изображение передаётся в разные участки мозга по нейронам с помощью электромагнитных импульсов. Эти импульсы не только генерируют картинку, но и создают вокруг человеческого мозга переменное электромагнитное поле. Каждый всплеск этого поля, а за мгновение этих всплесков рождается миллиарды, означает какую-то линию в развёртывающемся в твоей голове сюжете. Электромагнитное поле волнами расходится от твоей головы и удаляется на значительное расстояние, постепенно затухая. Таким образом, если научиться расшифровывать и понимать эти волны, то становится ясно, о чём человек думает. Понять можно и животное, правда, сделать это значительно труднее — мысли животных многим кажутся бессмысленными хаотичными всплесками, хотя на самом деле это далеко не так. Расстояние, на котором ты можешь уловить мысли другого человека, определяется лишь чувствительностью твоего прибора для регистрации испускаемых этим человеком волн. Теоретически это расстояние может быть бесконечным. Я ответил на твой вопрос?

— Наверное, да… Правда, из твоего ответа я мало что поняла.

— А что тут непонятного? Любое живое существо, если оно не умеет закрывать свои мысли от посторонних, излучает их в окружающее пространство. Любое живое существо, способное эти мысли улавливать, будет слышать других живых существ. Это называется телепатией. Если это умение находится в зачаточном состоянии и мысли или эмоции других существ угадываются неосознанно, то это называется эмпатией. Явление достаточно хорошо изученное. Так понятнее?

— Действительно, так понятнее. А что, нельзя было сразу ответить именно так?

— Можно, но я априори предполагаю, что интеллект моего собеседника достаточно высок, чтобы понять в принципе элементарное, понятное любому неглупому образованному ребёнку пояснение, и понижаю свой ответ до откровенно примитивного только в исключительных случаях.

— Это ты так вежливо сейчас сказал, что я дура?

— Нет, что ты. Я никогда не скажу такое красивой девушке. Тем более что на фоне живущих здесь людей ты просто кладезь знаний. Я лишь сказал, что при первоначальном пояснении рассчитывал на более высокий уровень твоего интеллекта.

— Значит, мне не показалось. Ты действительно назвал меня дурой.

— Ничего, поумнеешь. Какие твои годы…

— Ты сама деликатность, Один. Тебе никогда этого не говорили?

— В последнее время ты — первая. Спать сегодня будешь или ещё что-то хочешь у меня спросить?

— Хочу. Скажи, откуда у тебя портальный амулет?

— У меня нет портального амулета.

— Как нет?! А как же ты тогда переместил в трактир дочь Арсия? Или мне это привиделось?

— Нет, не привиделось. Просто я обладаю умением телепортировать предметы. Вид и размер этих предметов для меня значения не имеют.

— И ты молчал?! То есть с самого начала ты мог телепортировать меня к Азиру?

— Мог. Но ты же меня об этом не просила.

— Один, скажу честно, если бы я не была тебе так благодарна за своё спасение, то я сейчас тебя бы просто убила! Недели пути, сбитые ноги, нападение разбойников, впустую потраченные в Гане дни — и вдруг, в нескольких днях пути до занаданской границы, я узнаю, что, оказывается, можно было сразу же перенестись туда, куда нужно! Скажи, Один, как это называется?

— Это называется неправильной формулировкой задачи. Ты с самого начала хотела ДОЙТИ до Занадана. Именно дойти, а не переместиться. Прошу это отметить. И я согласился не перенести, а сопровождать тебя. О телепортации не было сказано ни слова. И чем же ты теперь недовольна?

— А тем, что, оказывается, я ещё несколько недель назад могла быть рядом с Азиром, а не сидеть здесь, на голой земле, возле прогоревшего костра, и слушать язвительные замечания непонятно кого. Да пусть ты хоть сам бог — нельзя так поступать с людьми! Они этого не заслуживают!

— Во-первых, Лита, успокойся. Твои слова вызваны твоими эмоциями, которые ты не в состоянии сдержать, и, когда эти эмоции схлынут, сильно о них пожалеешь. А во-вторых, позволь мне самому определять, чего заслуживают люди, а чего — нет. Пока я не могу для себя даже решить, заслуживает ли большинство людей, проживающих здесь, права и дальше здесь жить. И ответ на этот вопрос полностью оправдывает нашу поездку по Шанаре — за время этой поездки я многое увидел и многое понял.

— И что же ты понял?

— Мне это общество не нравится. Не нравится страна, по которой мы путешествуем, не нравятся люди, которые здесь живут…

— Может быть, тебе вообще весь мир не нравится?

— Нет, этот мир как раз оказался достаточно неплохо сотворён. Я бы даже сказал — весьма неплохо для неопытного начинающего демиурга. Вот только люди здесь, по-моему, явно лишние.

— Я смотрю, не любишь ты людей.

— А за что их любить?

— Хм… И правда — за что? Люди мелочные, завистливые, грубые, эгоистичные, продажные, хитрые, лживые… И всё же ты помогаешь мне, заботишься об Абише, несмотря на то, что формально она чуть ли не твоя рабыня. Ты вовсе не такой грубый и бессердечный, каким хочешь казаться. Молва людская лжёт, приписывая тебе радость от проливаемой крови и упоение битвой. Ты не получаешь от убийств удовлетворения, хотя само убийство для тебя, скорее всего, давно уже рутина. И я верю, что несмотря ни на что ты всё же поможешь мне и моему возлюбленному. И не потому, что мы якобы твои родственники — если смотреть со стороны, то все люди в какой-то мере родственники друг другу… Ты просто не сможешь пройти мимо, если отчаявшемуся человеку нужно помочь. Скажи, Один, ведь я права?

— Ты слишком хорошо обо мне думаешь, Лита. Я вовсе не такой белый и пушистый, каким ты меня себе представляешь. Я смогу, не подав руки помощи, пройти мимо умирающего человека, даже если у меня будет возможность ему помочь. Просто потому, что всем помочь невозможно, люди должны научиться помогать себе сами. А если всю работу делать за них — в чём тогда будет смысл их существования? Чем тогда они будут отличаться от тех же домашних животных в стойлах? Подумай об этом на досуге, думать вообще иногда полезно. Но предлагаю отложить до утра этот диспут. Утром, если твоё желание не переменится, мы перенесёмся в Занадан, а сейчас давай спать. К твоему жениху нам лучше попасть выспавшимися и хорошо отдохнувшими, а не засыпающими на каждом шагу. Спи, давай. А я ещё немного посижу у костра…

— Лэр Орив, не могли бы вы пояснить, по какому принципу производился подбор кандидатов в спасательную команду? Представленный вами список сильно напоминает мне увеличенный в три раза состав первоначальной экспедиции.

— Ничего удивительного, господин ректор, вторая команда будет выполнять почти те же функции, что и первая — а именно, должна будет доставить найденный артефакт в Тиару. К тому же при формировании спасательной команды я принимал ввиду то обстоятельство, что война с Шанарой до сих пор не закончена, да и Сентия с Веронией также не горят желанием немедленно заключить с нами мирное соглашение. Соответственно, укомплектовать отряд четырьмя десятками опытных боевых магов я не имел права — подобное решение обескровило бы действующие части нашей армии. Мне пришлось включать в состав небольшое количество боевиков, используя остальных магов как доноров для них. Подобное решение я использовал и при формировании первой экспедиции. Три четверти отряда — обычное пушечное мясо, и только четверть — опытные бойцы. Но если вы считаете моё решение неприемлемым — я, конечно же, заменю этот балласт, набранный из необученных молодых девушек, опытными боевыми магами.

— Первый отряд, если мне не изменяет память, был сформирован по такому же принципу. В результате он погиб почти в полном составе.

— Первому отряду удалось не только найти артефакт, но и захватить его, и удержать. Возможно, будь отряд скомплектован по-другому, не было бы и этого результата. Смею напомнить — вы сами согласились с моими доводами и утвердили список первой экспедиции. Я не настаиваю — я не имею на это право, но настоятельно советую сделать то же самое и со вторым списком. Я и так подобрал туда минимально возможное количество людей — первоначально у меня возникло желание сформировать полнокровную роту боевых магов. Сорок человек — минимально возможное количество для того, чтобы доставить артефакт по назначению, и то в пути возможны потери — ведь всего десять человек из отряда являются опытными магами, а большая часть спасательной экспедиции — балласт, энергетическая подпитка для этого десятка. Этих девушек, которых я включил в список, всё равно нельзя больше нигде использовать — они ещё неопытны, необучены, и по своим боевым навыкам недалеко ушли от простых солдат.

— Так может быть, тогда вообще их не брать?

— Энергетическая подпитка, господин ректор. Если их не взять — суммарная боевая мощь отряда упадёт в четыре раза. Впрочем, вы можете взять на себя ответственность подбора другого состава команды. Сами понимаете, что отвечать придётся лично перед герцогом — насколько я информирован, он очень рассчитывает в предстоящей войне на этот артефакт.

— Хорошо, лэр Орив, я подпишу и этот список, но исключительно под вашу ответственность. Отныне за спасательную операцию вы отвечаете лично своей собственной головой! Артефакт должен быть в Тиаре максимум через неделю!

— Не могу гарантировать недели — способностью летать или создавать порталы я не обладаю — но я принимаю на себя ответственность.

— Можете быть свободны. Идите, лэр Орив, и не забывайте о своём обещании…

Несмотря на то, что накануне, после разговора с Одином и его обещания использовать для перемещения в герцогство портал, сон долго не шёл к Лите, проснулась она бодрой и вполне выспавшейся. Правда, проснулась она традиционно не первой — Один к этому времени успел умыться и водрузить над костром будущий завтрак. Такое ощущение, что он вообще спать не ложился. И, что самое интересное, к его бессоннице присоединилась Абиша — она тоже встала ни свет ни заря, успела умыться, и теперь отрабатывала с Одином какие-то приёмы без оружия. Со стороны это вообще смотрелось как медленные, завораживающие своей грацией и пластичностью танцы, и если бы в конце каждой такой серии движений тренирующиеся не взрывались бы молниеносными сериями ударов, то для стороннего наблюдателя эти тренировки так танцами бы и остались. Но, похоже, Абиша воспринимала их даже слишком серьёзно — вон как, закусив от усердия губу, старательно повторяет за своим учителем каждое движение…

Засмотревшись на занимающихся, Лита пропустила момент, когда похлёбка, устав булькать в котелке, собралась было убежать в огонь, но этот момент не пропустил Один — резко прервав тренировку, он одним плавным движением перетёк к костру, стянул с треноги котелок и, понюхав варево, издал зычный возглас:

— Завтрак готов, прошу всех к столу!

Литу упрашивать не пришлось — она живо подскочила с самодельной кровати из мягких веток и двух одеял, чтобы, выхватив из походного рюкзака ложку, занять положенное место у котелка.

О самом завтраке сказать было особенно нечего — он ничем не отличался от аналогичных завтраков на лоне природы, каковых в их путешествии было уже немало. Наевшись и отойдя к протекающему недалеко ручью, чтобы помыть ложку и оттереть крупным песком вперемешку с прошлогодними листьями от сажи и остатков еды котелок, Лита вернулась к месту их ночёвки, аккуратно сложила и убрала в рюкзак одеяла, ложку, спрятала в перемётные сумы котелок и решила, что она полностью готова к дальнейшему походу. Что интересно — Один, который, по идее, должен был её сопровождать, всё время, пока Лита мыла посуду, посвятил тренировке с Абишей, даже не подумав о том, что девушке можно было бы и помочь с посудой и уборкой. Впрочем, мужчина уже давно расставил в этом вопросе точки над «и» — он кормит своих попутчиц, готовя завтраки и ужины, а они берут на себя всю остальную заботу по хозяйству. Мол, мужчина — добытчик, он ищет и готовит еду, а женщина заботится о домашнем уюте. Робко высказанное мнение девушки, что чистка котелков как-то не вяжется с созданием уюта, Одином было молчаливо проигнорировано.

Тренировка, продолжавшаяся всё время, пока Лита мыла посуду и приводила в порядок место их ночёвки, убирая одеяла и пряча их в походные мешки, сразу же прекратилась, как только девушка собралась открыть рот, чтобы озвучить момент окончания уборки. Один, даже не запыхавшийся, как будто и не занимался вовсе, спокойно подошёл к лошадям, проверил, как Лита собрала и упаковала их вещи, подтянул подпруги, внимательным взглядом окинул полянку — не забыли ли они чего-нибудь, и, одним движением запрыгнув в седло, скомандовал:

— По коням, девушки. Нас ждёт Тиара, и прибыть туда мы должны не позже обеда — в столице наверняка есть неплохие рестораны, где мы сможем перекусить, а режим питания, как вы понимаете, нарушать нельзя!