- Держитесь за переднюю луку седла, - сказал Габорн королю Сильварреста и положил его руку на переднюю луку. - Старайтесь не отпускать ее.
- Думаете, он не упадет? - спросила Иом. - Не знаю. Сейчас он держится крепко.
Сердце Иом разрывалось между желанием обеспечить безопасность отца и желанием предоставить ему свободу.
- Я буду присматривать за ним, - сказала она. Они позволили коням несколько минут попастись на сочной траве у подножья холма. Далеко над горами заворчал гром, снова начал накрапывать дождь. Иом задумчиво следила взглядом за золотистой бабочкой, которая, пролетая мимо отца, внезапно попала в поле его зрения. Он не сводил с нее глаз, а потом, когда она улетела вглубь леса, протянул вослед руку.
Потом они поскакали дальше. Сумерки сгущались, дождь все время то прекращался, то начинал капать снова, но деревья почти не пропускали его. По прошествии часа им попалась старая тропа, идущая вдоль мелкого ручья.
Когда они скакали по ней, то увидели на траве еще одну большую коричнево-оранжевую бабочку с черной каймой на крылышках. Отец Иом потянулся к ней и пролепетал что-то.
- Стойте! - закричала Иом.
Она соскочила с седла и подбежала к отцу, который сидел, наклонившись в сторону, вслушиваясь в мощное дыхание своего коня и протягивая в сторону бабочки руку.
- Ба-оч-ка! - воскликнул он, пытаясь схватить яркую бабочку, которая неожиданно вспорхнула вверх. - Ба-оч-ка! Ба-оч-ка!
Слезы градом покатились из его глаз, - слезы радости. Может, за ними стояло и что-то еще - боль или понимание того, что он утратил, - но Иом не видела этого. Для нее это были слезы открытия - сродни тем, которые на каждом шагу делают дети.
Сердце Иом заколотилось. Обхватив лицо отца руками, она притянула его к себе. Ей так хотелось верить, что к нему вернется хотя бы некоторая доля разума, достаточная для того, чтобы с ним можно было говорить! Теперь это произошло. Вспомнив одно слово, он сможет вспомнить - или выучить - и другие. Для него наступил этап "пробуждения" - момент, когда связь между вновь Посвященным и его лордом становится жесткой, когда границы дара как бы затвердевают.
Со временем отец сможет запомнить ее имя, станет понимать, как сильно она любит его. Со временем он сможет контролировать отправления своего организма, научится есть самостоятельно.
Но пока что, когда Иом притянула его к себе, он разглядел ее обезображенное лицо, вскрикну л. от ужаса и попытался вырваться.
Король Сильварреста был сильный мужчина, гораздо сильнее, чем его дочь. Обладая множеством даров, он легко вырвался из ее рук и оттолкнул Иом. Отлетев, она испугалась, не сломал ли он ей ключицу.
Все это не имело значения. Никакая боль не могла уменьшить ее радости.
Габорн подскакал к ним, наклонился и взял короля Сильварреста за руку.
- Не пугайтесь, милорд, - успокоил он его. Потом потянул короля за руку, положил его ладонь на тыльную сторону руки Иом и сделал движение, как бы поглаживая одной рукой другую. - Видите? Она хорошая. Это Иом, ваша прекрасная дочь.
- Иом, - повторила она. - Помнишь? Ты помнишь меня?
Но если король и помнил ее, он никак не показал этого. Его широко распахнутые глаза были по ты слез. Он погладил ее руку, и на данный момент требовать от него большего не имело смысла.
- Иом,- прошептал Габорн,- садитесь на коня. Вы, может быть, не слышите этого, но за нашей спиной в лесу воют мастифы. Нельзя терять времени даром.
Сердце Иом колотилось так сильно, что она испугалась, что оно не выдержит и остановится вовсе. Дождя не было, но уже стало почти совсем темно.
- Все в порядке, - сказала она, забираясь в седло. Вдали залаяли боевые псы, и, отвечая им, подал голос одинокий волк.
27. Несчастный
Укрывшись в тени берез, Д журим смотрел на "неодолимых", которые рухнули на землю, используя краткую передышку для отдыха. Позади гребня, уходили в небо изрезанные морщинами, складчатые горы, похожие на застывший металл, и росли огромные деревья. Габорн скрылся в сердце Даннвуда, самом темном и мрачном его участке.
Джурим знал достаточно об этих местах, чтобы опасаться их не меньше "неодолимых". На картах в районе Вествуда не было обозначено ничего, лишь в самом центре - явно грубый, лишенный деталей набросок Семи Стоячих Камней Даннвуда. В Индопале было распространено мнение, что вселенная представляет собой огромную черепаху, на спине которой стоят Семь Стоячих Камней, а уже на них покоится весь остальной мир. Глупая легенда, считал Джурим, но занятная. В древних книгах говорится, что тысячелетия назад даскины, лорды Подземного Мира, создали Семь Стоячих Камней, чтобы они "поддерживали мир".
"Неодолимые" облазили всю землю под березами, пытаясь обнаружить след Габорна, но каким-то непонятным образом им это не удалось. Даже мастифы не чуяли его запаха и теперь стояли, бестолково тявкая и поводя поднятыми вверх носами.
Как такое могло произойти? Вместе с принцем скакали еще два человека. Они должны были оставить позади себя шлейф густого запаха, а на земле - отчетливые следы копыт. Но даже сам Радж Ахтен не мог учуять запах мальчишки, а на сухой и каменистой земле не осталось ни одного следа.
Большинство людей Радж Ахтена уже потеряли своих коней. Двенадцать животных погибли, так же как и несколько собак. Правда, "неодолимые" обладали свойствами, которые должны были позволить им даже пешком догнать Габорна,. но они постоянно жаловались:
- Эта земля слишком тверда, идти трудно. Один из "неодолимых" сидел на бревне, стянув сапоги. Джурим видел черные синяки на его подошвах и ужасные волдыри на пальцах и пятках. Именно каменистые холмы стали причиной гибели большинства коней и собак. Хотя они убивали и людей тоже. Джуриму пока везло он остался на коне, хотя поясница у него так разболелась, что он даже не решился спешиться из страха, что не сможет снова забраться на коня. Хуже того, в любой момент и его конь мог пасть. В этом случае, поскольку он не сможет угнаться за "неодолимыми", они попросту бросят его в лесу.
- Как это у него получается? - Радж Ахтен явно просто размышлял вслух.
Они гнались за принцем на протяжении уже шести часов, поражаясь, как ему удается сделать так, что они теряют его след. И каждый раз это происходило в березовой роще. Каждый раз запах Габорна пропадал начисто, и им приходилось описывать все расширяющиеся круги, пока, в конце концов, они не оказывались под соснами. И каждый раз найти след Габорна становилось все труднее и труднее.
- Биннесман, - сказал Д журим. - Чтобы укрыть от нас принца, Биннесман наложил на него какое-то заклинание Охранителя Земли, - недаром Габорн заводил их все глубже в ту местность, куда им вовсе не хотелось идти.
Салим аль Дауб, один из капитанов Радж Ахтена, заговорил мягким, женственным голосом.
- О, Свет Земли, - мрачно сказал он, - может быть, нам лучше отказаться от этой бесплодной погони. Кони умирают. Ваш конь тоже на грани этого.
Великолепный конь Радж Ахтена явно устал, это правда, но Джуриму казалось невероятным, что и он может пасть.
- Кроме того, - продолжал Салим, - все это выглядит противоестественно. Земля под нами тверже камня, а конь принца летит над ней, точно ветер. Позади него падают листья, скрывая след. Даже вам не удается почуять его запах. Мы подобрались слишком близко к самому сердцу этого леса, где обитают призраки. Вы слышите что-нибудь?
Радж Ахтен молча выслушал его, сохраняя бесстрастное выражение на прекрасном лице. Он обладал дарами слуха сотен людей; повернув ухо в сторону леса, он закрыл глаза.
Джурим представлял себе, что слышит сейчас его господин. Шелест, издаваемый всеми этими людьми вокруг, биение их сердец, шум дыхания и даже бурчание в их животах.
А кроме этого... ничего. Тишина. Глубокая, какая-то пустая тишина во всех темных ущельях под ними. Д журим прислушался. Ни птиц с их щебетом, ни стрекотания белок. Тишина казалась такой глубокой, точно даже сами деревья затаили дыхание и замерли в ожидании.
- Слышу, - прошептал Радж Ахтен.
Джурим чувствовал, как сильны и опасны эти леса, и... удивлялся. Его господин боялся нападать на Инкарру именно из-за того, что в ней обитали древние силы - силы арр. Однако здесь, в Гередоне, люди жили по соседству с этими лесами и, по-видимому, не страдали ни от каких сил и даже не взаимодействовали с ними. Их предки жили в тесном контакте с этими лесами, став, фактически, их частью, но теперешние северяне утратили свои связи с землей и забыли то, что знали прежде.
А может быть, и нет. Лес помогал Габорну. Радж Ахтен потерял след мальчишки, безнадежно потерял его.
Радж Ахтен повернул голову в направлении северо-запада и устремил взгляд на глубокую долину, лежащую далеко внизу. Заходящее солнце на мгновение осветило его лицо.
Сердце этой странной тишины, вот что скрывалось там.
- Габорн поскакал туда, - уверенно заявил Радж Ахтен.
- О, ваше сиятельство, - умоляюще сказал Салим. - Харун просит, чтобы его оставили здесь. Он чувствует присутствие враждебных сил. Ваши Пламяплеты подожгли лес и теперь он жаждет возмездия.
Джурим не понял, почему эти слова так рассердили его господина. Может быть, причина крылась в том, что именно Салим высказал эту просьбу. Долгие годы Салим был прекрасным охранником, но убийцей оказался никудышным и в результате утратил расположение Радж Ахтена..
Радж Ахтен подскакал к Харуну, одному из своих доверенных людей, тому самому, который сидел на бревне, сняв сапоги и потирая искалеченные ноги.
- Ты хочешь остаться здесь? - спросил Радж Ахтен. - Если позволите, ваше величество, - умоляюще ответил измученный человек.
Прежде чем Харун успел хотя бы шелохнуться, Радж Ахтен выхватил кинжал, наклонился и всадил его в глаз несчастному. Ловя ртом воздух, Харун попытался встать, но тут же без звука рухнул обратно на бревно.
Джурим и "неодолимые" замерли в ужасе, не сводя взглядов со своего лорда.
Радж Ахтен спросил:
- Кто-нибудь еще хочет остаться здесь?
28. Семь Стоячих Камней
Габорн скакал изо всех сил, и хотя его жеребец был одним из самых сильных в Мистаррии, ближе к вечеру принц почувствовал, что и он сдаст.
Конь дышал тяжело, с хрипом. Уши у него опали и сейчас почти висели. Явные признаки серьезной усталости. Теперь, перепрыгивая через дерево или какое-то другое препятствие, он делал это, не проявляя нужной осторожности, и, не в силах как следует подбирать задние ноги, допускал, чтобы ветки царапали их. Если Габорн в самое ближайшее время не остановится, он загонит коня. За последние шесть часов они проскакали больше сотни миль, уйдя по дуге сначала на юг, а потом снова повернув к западу.
Габорн не сомневался, что к этому моменту следопыты Радж Ахтена потеряли многих своих коней. И собак явно поубавилось - он слышал лай всего двух-трех. Даже боевые псы Радж Ахтена должны были устать от этой погони. Устать настолько, надеялся принц, чтобы начать допускать ошибки.
Они углубились в узкое ущелье. Стало уже совсем темно.
Он, тем не менее, видел все совершенно отчетливо. Как будто очанка продолжала действовать. Это удивляло его - он считал, что к этому времени трава уже утратила свой эффект.
Он понятия не имел, где находится, когда будет вынужден остановиться, и все же с легким сердцем скакал все глубже в ущелье, склоны которого заросли соснами.
На самом дне ущелья он обнаружил то, чего никак не ожидал встретить в Даннвуде - древнюю каменную дорогу. Веками на нее падали иглы сосен и некоторые деревья даже проросли сквозь каменное покрытие. Однако несмотря на все это, дорогу можно было разглядеть.
Очень странная это оказалась дорога, слишком узкая даже для самой неширокой повозки, - как будто она была предназначена для очень маленьких ножек.
Вид этой дороги несказанно удивил и Иом - она смотрела на нее широко распахнутыми глазами, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.
В следующие полчаса деревья становились все массивнее, а тишина под ними все плотнее. Сосны сменились дубами, такими огромными, каких Габорн и представить себе не мог. Они стояли, широко раскинув ветви над головами путников, их стволы и сучья негромко потрескивали в ночи.
Даже самые нижние ветви простирались на высоте не меньше восьмидесяти футов над головой. С них свешивались длинные полотнища паутины, похожие на бороды гигантских стариков.
Неожиданно на холме неподалеку Габорн заметил среди стволов мигающие огоньки. В скальной породе виднелись крошечные норы. В поле зрения попал воин-феррин, который быстро бежал, яростно махая хвостом.
Дикие Феррины питались, в основном, желудями и грибами. Некоторые из них жили в пещерах, другие - в дуплах огромных дубов. То там, то здесь среди гигантских корней и стволов мелькали огоньки их фонарей. Городские феррин редко разжигали огни, боясь привлечь внимание людей, которые могли выгнать феррин из их нор. По не совсем понятной причине присутствие диких феррин подействовало на Габорна успокаивающе.
Он навострил уши, стараясь уловить звуки погони, но услышал лишь где-то справа от себя журчание реки, бегущей вниз, в ущелье.
Дорога, между тем, все еще продолжала опускаться.
Под все более древними и неохватными деревьями пышно росли какие-то кусты, но не дрок и не ползучий клен. Землю покрывал высокий мох, скрадывающий следы.
Внезапно Иом вскрикнула и указала куда-то в глубину деревьев. Там, среди глубоких теней, припала к земле серая фигура - коренастый, бородатый человек с огромными глазами, наблюдающий за ними.
Габорн окликнул его, но тот мгновенно растаял, точно туман при первых лучах солнца.
- Это вайт! - воскликнула Иом. - Призрак даскина. Габорн никогда не видел даскинов. Их вообще не видел никто. Но тот, кого они только что заметили, меньше всего походил на призрак - слишком приземистый, слишком упитанный.
- Если это дух даскина, тогда все в порядке, - сказал Габорн, пытаясь сделать вид, что ничего страшного не произошло. - Они служили нашим предкам.
На самом деле он вовсе не считал, что все и в самом деле в порядке. И на всякий случай пришпорил коня.
- Постойте! - окликнула его Иом. - Нам нельзя дальше. Я слышала об этом месте. О том, что существует древняя дорога даскинов и что она ведет к Семи Стоячим Камням.
Эти слова заставили Габорна вздрогнуть. Семь Стоячих Камней находились в самом сердце Даннвуда, образуя средоточие его силы.
Нужно бежать, осознал он. И все же ему ужасно хотелось добраться до этих Камней. Казалось, сам лес призывал его сделать это.
Он снова прислушался и снова не уловил никаких признаков погони. Только шелест веток, покачивающихся на ветру, только неразличимый шепот, который они издавали.
- Теперь уже недалеко, - сказал Габорн, облизнув губы.
Сердце у него заколотилось. Что бы ни ждало их впереди, оно и впрямь было уже совсем близко.
Он послал коня легким галопом, стремясь как можно скорее преодолеть оставшееся расстояние.
Впереди послышался дребезжащий звук, похожий на тот, какой могла бы издавать гремучая змея.
Габорн замер в седле. Ему никогда прежде не доводилось слышать этого звука, но он узнал его по многочисленным описаниям. Такое дребезжание издают опустошители, когда воздух выходит из их легких.
- Стойте! - закричал он, собираясь развернуть коня и отступить.
И тут же впереди раздался крик - это был голос Биннесмана, в котором явственно слышался ужас:
- Не надо! Не надо, я говорю!
- Вперед! - закричал Габорн и понесся, словно ветер.
Копыта забарабанили по заросшей мхом дороге.
Габорн выхватил боевой молот и вдавил пятки в ребра измученного коня.
Шестнадцать веков назад Гередон Сильварреста убил в Даннвуде мага-опустошителя. Об этом подвиге рассказывали легенды. Он вонзил копье прямо ему в глотку.
Копья у Габорна не было, и он понятия не имел, может ли обычный человек убить опустошителя с помощью боевого молота.
Иом закричала:
- Подождите! Остановитесь!
Дорога уже увела, их так глубоко вниз, что, когда Габорн вскинул голову и посмотрел вверх, на темную листву, у него возникло ощущение, что вокруг него и выше деревья уходят в бесконечность.
- Земля укроет тебя... - звенело у него в голове.
Он продолжал скакать вниз, Иом и ее отец - за ним. В конце концов, у него возникло ощущение, что в какой-то момент чрево земли просто проглотит его.
Он мчался под дубами, такими огромными, что у Габорна промелькнула мысль может быть, они стоят здесь с самого сотворения мира? И вдруг деревья закончились, оборвалась и дорога. Дребезжание, издаваемое опустошителем, исходило отсюда.
В парс сотен ярдов впереди стояло кольцо бесформенных камней. Темных, таинственных, похожих на полусформировавшсгося человека. Габорн поскакал к ним под темными деревьями.
Что-то вокруг было очень не так. Солнце совсем недавно опустилось за вершину холма, сумерки только начали сгущаться. Однако здесь, в кажущейся бездонной глубине, в окружении вздымающихся к небу гор, уже царила глубокая ночь.
Лишь ослепительно сияли звезды и их свет озарял все вокруг.
В легендах это место называлось Семь Стоячих Камней, однако это название казалось не совсем соответствующим действительности. Стоял сейчас только один-единственный камень, тот, что был ближе всех к Габорну. И он представлял собой нечто большее, чем просто камень. Казалось, что когда-то он мог быть человеком. Черты его лица были стерты и обтесаны временем, статуя тускло сияла зеленоватым фосфоресцирующим светом. Остальные шесть камней, все в том же духе, лежали, откинувшись в стороны от центра кольца, и утопая во мраке.
И хотя между ними существовало определенное сходство, но все же была заметна и некоторая разница. У одного голова была свернута на бок, у другого нога задрана вверх, а третий выглядел так, точно пытался отползти в сторону.
Внезапно яростно вспыхнул свет, исходя из предмета, который показался Габорну похожим на огромный валун - ослепительно яркий луч ударил по единственной остававшейся на ногах статуе. Последовало быстрое движение "валун" сделал шаг вперед - и новый световой удар обрушился на статую. Он нес в себе холод, который заледенил воздух и отщепил от статуи осколки, посыпавшиеся на землю.
Маг-опустошитель, стоящий перед единственной статуей, повернулся навстречу Габорну. Послышался крик:
- Габорн! Берегись!
Голос, без сомнения, принадлежал Биннесману, хотя Габорн нигде не видел старого чародея.
Прежде всего Габорн обратил внимание на голову опустошителя, на ряды кристаллических зубов, блеснувших в свете звезд, точно лед, когда опустошитель широко разинул рот.
Никаких общих предков с человеком у этих существ не было, как и, следовательно, ни малейшего сходства. Они вели свое происхождение от организмов, много лет назад сформировавшихся в вулканических озерах глубоко под землей.
Больше всего Габорна поразили размеры существа. Только до уровня плеча высота его составляла не менее шестнадцати футов, так что огромная кожистая голова, размерами с небольшую повозку, возвышалась над Габорном, даже сидящим на коне. У опустошителя отсутствовали глаза, уши и нос - только ряд волосоподобных сенсоров, расположенных на затылке на уровне челюсти, и больше всего напоминающих конскую гриву.
Передвигался он, и притом довольно быстро, с помощью четырех огромных черных костяных ног, поддерживающих слизистый живот высоко над землей. Когда Габорн оказался в непосредственной близости от опустошителя, тот угрожающе поднял массивные руки с зажатым в них в качестве оружия сталагмитом - длинным жезлом из чистого агата. На нем полыхали руны огня - ужасные символы Пламяплетов.
Габорна не устрашили ни ряды льдисто отблескивающих зубов, ни смертоносные когти, которым оканчивались длинные руки. Опустошители слыли беспощадными воинами, но маги-опустошители гораздо больше преуспели в колдовстве.
На самом деле магия опустошителей была тем образчиком, в приближении к которому и состояло все искусство Властителей Рун. Эта магия основывалась на том факте, что, когда опустошитель умирал, сородичи пожирали мертвого, усваивая таким образом его знания, его силу и накопленную им за годы жизни магию.
Из всех опустошителей маги были самыми страшными, поскольку все они накапливали силы, заимствованные у сотен своих мертвецов.
Опустошитель ринулся в сторону, и Габорн услышал дребезжание воздуха, выдыхаемого из отверстий на спине чудовища. Этот звук сопровождался другим, похожим на шепот - опустошитель творил заклинания.
Габорн закричал, вложив в этот окрик всю силу своего Голоса. Он слышал о существовании воинов, обладающих такими мощными Голосами, что они могли оглушать людей своим криком.
Сам он таким даром не обладал. Однако ему было известно, что опустошители способны воспринимать звук как проявление движения или вибрацию того, на чем они стояли. Оставалось надеяться, что его окрик собьет с толку монстра и даст возможность самому Габорну напасть.
Опустошитель ткнул в него своим сталагмитом, яростно зашипел, и, как будто внезапно наступила глубокая зима, на Габорна обрушилась волна холода, стеганув его, точно невидимой плетью. В воздухе засверкала изморозь, и Габорн поднял свой маленький щит.
В легендах рассказывается, что у Пламяплетов есть заклинания, с помощью которых они могут вытягивать не только жар из огня или солнца, но и тепло из человеческих тел, белым днем превращая их в ледяные статуи.
Однако эти заклинания были настолько сложны и требовали такой сосредоточенности, что Габорну не доводилось слышать о Пламяплете, на самом деле владеющем ими.
Почувствовав прикосновение заклинания, он резко наклонился в седле и соскользнул на землю, в то время как его конь продолжал скакать вперед. Холод пробрал Габорна до костей; принц, хватая ртом воздух и укрываясь за конем, побежал рядом с ним.
- Нет! Назад! - закричал Биннесман откуда-то из-за кольца упавших камней.
Приближаясь к монстру, Габорн с силой втянул воздух, но не почувствовал никакого запаха. Не имея собственного запаха, опустошители обладали способностью подражать запахам всего, что окружало их.
Дребезжание возобновилось - опустошитель был в ярости. Из передней части его длинного тела снова с шипением вырвался воздух.
Луч холода ударил снова, конь зашатался и рухнул на землю. Габорн, перепрыгнув через него, бросился на опустошителя, замахнувшись боевым молотом.
Маг-опустошитель попытался отступить, тыча в него своим сталагмитом. Габорн увернулся и обрушил на монстра удар молота, который проткнул кожистую шкуру и глубоко погрузился в нее. Мгновенно вытащив молот, принц замахнулся снова, но тут агатовый стержень опустошителя со страшной силой опустился вниз.
Молот Габорна нанес удар по огромной лапе, пронзил коготь, а задней своей частью разбил агатовый стержень опустошителя. Тот жарко вспыхнул - это было похоже на взрыв - раскололся по всей длине, и пламя перекинулось на лапу чудовища, а потом и на деревянную рукоятку молота.
Как раз в этот момент Иом подскакала к Габорну сзади и закричала на монстра. Король Сильварреста гарцевал на своем коне слева от него. Гвалт, шум, суета со всех сторон заставили опустошителя заметаться из стороны в сторону, тряся огромным животом.
Что случилось дальше, Габорн не видел, потому что как раз в это мгновение опустошитель надумал бежать и, перепрыгнув через принца, свалил его ударом своей студенистой утробы.
Габорн рухнул на землю, а опустошитель умчался, взвихрив за собой воздух. Удар был настолько силен, что Габорн подумал - все, конец. Еще мальчиком во время упражнений он однажды вывалился из седла и конь в полном боевом снаряжении наступил на него. Опустошитель весил гораздо больше по сравнению с конем.
Габорн услышал, как хрустнули его ребра. Голова точно взорвалась, и он почувствовал, что падает, кружась в водовороте, словно лист, которого затягивает глубокая, бездонная бездна.
Когда сознание вернулось к нему, он почувствовал, что стучит зубами. Под носом оказался пучок душистых листьев. Биннесман, засунув руки под кольчугу Габорна, натирал его лечебной грязью и шептал:
- Земля исцелит тебя... Земля исцелит тебя... От прикосновения грязи в теле возникло ощущение тепла. Габорн по-прежнему чувствовал ужасный холод, как будто промерз до костей, однако грязь не только исцеляла раны, но и действовала точно согревающий компресс.
- Он выживет? - спросила Иом. Биннесман кивнул.
- Здешняя лечебная грязь очень могущественна. Смотри... Он открывает глаза.
Веки Габорна затрепетали и поднялись. Он мог видеть, но нечетко, расплывчато. Попытался сосредоточиться на лице Биннесмана, однако это потребовало слишком больших усилий.
Старый чародей стоял, склонившись над Габорном и опираясь на деревянный посох. Выглядел он просто ужасно. Все лицо в крови и саже, одежда обгорела. От правой руки, с помощью которой он обрабатывал Габорна, исходило ощущение сильного холода.
Ясное дело - опустошитель пытался убить и Биннесмана.
Это было просто написано на лице чародея, каждая черточка которого выражала ужас. Он то и дело вздрагивал, точно от сильной боли.
Единственная устоявшая на ногах статуя пульсировала светом. Вспышки яростного холода заметно повредили се - многие участки каменного тела искрошились, все оно пошло трещинами. В холодном воздухе ощущался горький привкус. Привкус чар мага-опустошителя.
В отдалении послышался лай боевых псов. Биннесман прошептал:
- Габорн?
Статуя зашевелилась и древнее лицо этого получеловека повернулось в сторону Габорна. Принц подумал, что глаза совсем отказали ему, потому что свет внутри статуи померк, сменившись мраком, словно там задули свечу.
Возник мощный звук, - как будто треснуло огромное зеркало.
- Нет! Нет! - закричал Биннесман, не сводя взгляда со стоячего камня.
Точно в ответ на его мольбу, огромный камень распался на два и рухнул. Голова статуи подкатилась к самым ногам Габорна. Земля застонала, как будто и ей угрожала опасность развалиться на части.
Мысли Габорна текли вяло, замедленно. Он смотрел на огромную статую и вслушивался в лай собак, звучавший теперь гораздо ближе.
Семь Стоячих Камней пали, осознал он. Те самые Камни, на которых держалась земля.
- Что... происходит? - с трудом спросил он. Биннесман заглянул ему в глаза и негромко ответил:
- Может быть, это и есть конец света.
29. Что-то пошло не так
Биннесман склонился над Габорном, внимательно разглядывая его раны. Свет, - проворчал он.
Его посох начал излучать бледно-зеленый свет. Не такой, как свет от камина, а мягкое свечение, создаваемое сотнями светлячков, собравшихся над набалдашником. Некоторые из них, взлетев вверх, принялись описывать круги над лицом Биннесмана.
Теперь Габорн видел старика совершенно отчетливо. Нос у того был в крови, на щеке налипла грязь. Раненым в прямом смысле этого слова он не казался, но выглядел как человек, находящийся на грани потери рассудка.
Биннесман криво улыбнулся Габорну и Иом. Склонил голову, вслушиваясь в лай собак со стороны леса.
- Пойдемте, друзья мои. Нам нужно находиться внутри круга, там мы будем в безопасности.
Подгонять Иом не потребовалось. Она схватила поводья и потянула обоих коней - своего и отцовского - внутрь кольца, создаваемого упавшими камнями.
Габорн перекатился на живот и встал на колени, болезненно ощущая свои ребра. Ему было даже больно дышать. Опершись на предложенное Биннесманом плечо, он тоже заковылял внутрь круга камней.
Его конь уже стоял там, обгрызая невысокую траву и не забывая при этом оберегать правую переднюю ногу. Габорн порадовался, что чары опустошителя не доконали его.
Он испытывал странное нежелание входить внутрь круга. Чувствовал исходящую от него мощь земли. Это было не просто древнее - ужасное место; оно отторгало тех, кто ему не принадлежал.
- Идем, Землерожденный, - позвал его Биннесман. Иом входила внутрь на негнущихся ногах, все время глядя вниз, - по-видимому, се тоже нервировала мощь, исходящая от земли. И Габорн ощущал се, точно так, как ощущается прикосновение к коже солнечного света - идущую снизу, вливающую энергию во все клеточки его существа. Опустившись на колени, он стянул сапоги, чтобы воспринимать это ощущение более полно. Внутри круга был очень силен минеральный запах. Хотя вокруг уходили в небо огромные дубы, ни один из них не рос близко к центру круга, только несколько низких кустов, усыпанных белыми ягодами. Земля издавала слишком мощный, слишком энергонасыщенный запах, чтобы тут могло расти что-то еще.
Биннесман стоял, оглядываясь по сторонам, точно воин, обозревающий поле своего сражения.
- Не бойтесь, - прошептал он. - Это место обладает огромной силой для Охранителей Земли.
Однако голос его прозвучал не слишком уверенно.
Именно здесь он сражался с опустошителем и... потерпел поражение.
Засунув руку в карман мантии, он достал оттуда листья кендыря и принялся растирать и рвать их.
Собаки лаяли уже совсем рядом, в верхней части древней дороги. Эти визгливые, яростные звуки эхом отдавались от стволов древних дубов, вызывая у Габорна ощущение озноба.
Он уселся, вертя головой, и сказал:
- Я слышал, как деревья звали меня сюда. Биннесман кивнул.
- Я просил их сделать это. И еще я наложил защитные заклинания, чтобы помешать Радж Ахтену преследовать тебя. Только вот на таком расстоянии они оказались не слишком сильны.
- Почему деревья называли меня не моим именем? - спросил Габорн. - Они все время обращались ко мне как к Эрдену Геборену.
- Здешние деревья очень стары и с памятью у них плоховато, - объяснил Биннесман. - Но короля своего они помнят. Лес хранит верность Эрдену Геборену. Ты очень похож на него. Твоему отцу следовало назвать тебя Эрденом Гебореном.
- Что это значит - "следовало назвать" меня?
- Лорды Времени предрекли, что, когда падет седьмой Камень, сюда снова придет Эрден Геборен в сопровождении Охранителя Земли и свиты, состоящей из верных королей и принцев. Здесь он будет коронован, здесь зародятся его планы, как покончить с эрой Лордов Времени и спасти человеческий род.
- Вы провозгласите меня королем? - спросил Габорн.
- Если мир еще не совсем разрушен, - ответил Биннесман.
- А что Радж Ахтен?
- Будет одним из твоих самых пылких сторонников в новом, более совершенном мире. Обалин притянули его сюда этой ночью, точно так же, как до этого они притянули тебя и короля Сильварреста, - Биннесман кивнул на лежащие вокруг статуи.
Очевидно, именно эти создания он подразумевал, когда говорил "обалин" название, которого Габорну до сих пор не приходилось слышать.
- Габорн, нам угрожает ужасная опасность. Этой ночью здесь должны были присутствовать все короли Рофехавана и Индопала, однако никого из них нет. Люди, которым было предназначено стать величайшими героями надвигающейся войны, либо убиты, либо лежат в Башнях Радж Ахтена в качестве Посвященных. В этой войне нас ожидает столкновение с яростными и могучими Силами, а защитники Земли немногочисленны и слабы.
- Не совсем понимаю вас, - сказал Габорн.
- Постараюсь объяснить поподробнее, когда появится Радж Ахтен, - ответил Биннесман.
Внезапно из-за деревьев вырвались мощные мастифы и залаяли с новой яростью.
Вслед за собаками показались люди. Верхом скакали теперь только трос, остальные кони не выдержали гонки. Рядом с конями бежали двенадцать солдат. Габорн занервничал, осознав, что эти люди смогли бежать так долго, в полном боевом вооружении, да еще и по такой сложной местности. Наверняка это были ужасающе сильные воины.
Псы яркого окраса, с рыжими мордами и яростно вздыбленными загривками, пробежав около ста футов, принялись рычать и подпрыгивать, как будто натолкнувшись на невидимую стену, - точно тени, отбрасываемые трепещущим пламенем костра. Ни один из них не приближался к разбросанным Биннесманом листьям кендыря. Некоторые начали бегать вокруг упавших камней. - Тихо! прикрикнул на них Биннесман. Свирепые мастифы мгновенно подчинились и поджали хвосты, не осмеливаясь даже скулить.
Джурим вслед за своим господином вошел внутрь круга упавших камней. Его жеребец так сильно взмок, точно только что вылез из реки. Дыхание с хрипом вырывалось из его легких. Еще десять миль такого бега и ему пришел бы конец.
Джурим слегка удивился, обнаружив, что кони принца Ордина все еще живы. Прихрамывая, они бродили среди упавших статуй.
Радж Ахтен внимательно, хотя и искоса, разглядывал Габорна, точно рассчитывая обнаружить что-то особенное в его лице.
Здесь произошло нечто странное, осознал Джурим. Все Семь Стоячих Камней, бесформенные, лишь отдаленно напоминающие человеческие фигуры, лежали на земле и имели такой вид, точно их гибель сопровождалась мучительной агонией. Запах дыма и ощущение холода наводили на мысль, что здесь только что разыгралось сражение. Биннесман, с окровавленным, грязным лицом, явно еле держался на ногах.
Охранитель Земли стоял, пристально разглядывая людей Радж Ахтена из-под кустистых бровей, на его клочковатой бороде играли отблески звездного света. Стоял с уверенным и спокойным видом, несмотря на свое более чем жалкое состояние. Может быть, со слишком уверенным и слишком спокойным. Джурим пожалел, что с ними нет Пламяплетов его господина. Не следовало отправляться в эти леса без них.
В конце концов Радж Ахтен слез со своего усталого коня и сейчас стоял, держа в руке поводья.
- Принц Ордин, - с улыбкой произнес он своим наиболее обворожительным Голосом, когда его люди со всех сторон окружили свою добычу, - больше тебе некуда бежать. Не нужно бояться меня. И убегать тоже не нужно. Иди сюда, друг мой.
Джурим ощутил на себе вызывающее благоговейный ужас притяжение этого Голоса. Можно не сомневаться, принц не устоит перед ним.
И что же? Принц не сдвинулся с места.
- Надеюсь, принцесса, вы, по крайней мере, не откажете мне? - спросил Великий. Джурим с удовлетворением отметил, что Иом начала переминаться с ноги на ногу, не в силах противостоять притягательной силе этого Голоса.
- Никто с тобой не пойдет, - Биннесман сделал шаг вперед, преградив ей путь. - Ты ни на что больше не годишься, Радж Ахтен - в точности как твои псы или воины, - Биннесман с угрожающим видом рвал пальцами какие-то листья.
Кендырь. Даже не в руках Охранителя Земли кендырь отгонял псов не хуже, чем Соломонова Печать кобр. Люди Радж Ахтена попятились от упавших камней, хотя кендырь был для них не смертелен. Однако дары, позаимствованные у псов, заставляли их тоже испытывать страх.
- Что ты здесь делаешь? - требовательно спросил Радж Ахтен у Биннесмана. Эти дела тебя не касаются. Уходи и никто не причинит тебе вреда.
- Гораздо важнее то, - ответил Биннесман, - что ты здесь делаешь? Ты король людей. Ты услышал призыв деревьев?
- Я не слышал ничего, - сказал Радж Ахтен. Однако Биннесман покачал головой.
- Это место защищено особыми рунами. Очень могущественными рунами. Никто не может обнаружить его сам по себе. Тебя притянула сюда некая могучая Сила.
- Может быть... я и слышал какой-то шепот, Охранитель Земли, - сказал Радж Ахтен. - Очень слабый, похожий на голоса мертвых.
- Это хорошо. Сейчас только силы Земли могут защитить нас. Надвигается конец эры. Если люди уцелеют, нам придется думать, что делать дальше. Земля взывает к тебе, Радж Ахтен. Теперь ты слышишь ее призыв? - Биннесман стоял уже совсем рядом, погрузив взгляд в глаза Радж Ахтена.
- Да, - ответил Радж Ахтен. - Это место могущественной Силы, которой ты служишь.
Биннесман облокотился на свой посох. Огонь, отбрасываемый светляками, заиграл на его лице. Он имел странный, металлический оттенок. Может, когда-то в прошлом Биннесман и был обычным человеком, но его преданное служение Земле отчасти лишило его человеческих черт. Джуриму стало ясно, что этот чародей, возможно, не менее чужд человеческому роду, чем Фрот или феррин.
- А ты, - спросил Биннесман, - мог бы служить этой Силе? Мог бы ты служить чему-то более могущественному, чем ты сам?
- С какой стати? Пламяплеты без конца одолевают меня просьбами посвятить себя служению их Огню. Но с какой стати? Силы-то не служат людям.
Биннесман поднял голову, как будто с особой внимательностью вслушиваясь в слова Радж Ахтена.
- Нет, очень часто они делают это. Когда наши цели совпадают. И они, безусловно, в свою очередь служат тем, кто служит им.
- Не слишком-то охотно они служат, если это вообще когда-либо происходит. Биннесман кивнул.
- Тебе не хватает веры, и это беспокоит меня.
- А меня беспокоит то, что ты веришь чересчур сильно, - ответил Радж Ахтен.
Биннесман поднял кустистую бровь.
- Я никогда не стремился причинить тебе беспокойство. И если я чем-то обидел тебя, то смиренно прошу прощения.
Радж Ахтен перевел взгляд на Габорна.
- Скажи мне, Охранитель Земли, что это за заклинание такое, которое мешает мне видеть принца? Когда я смотрю на него, то вижу лишь деревья и скалы. Мне бы пригодилось такое заклинание.
Джурима несказанно удивил этот странный вопрос, ведь он видел принца достаточно ясно. На нем не было ни маски, ни плаща.
- Это так, пустяки, - ответил Биннесман. - Но вот всего минуту назад ты задал мне вопрос и я ответил на него. Ты спросил, зачем я привел тебя сюда. И я не стал отказываться, что действительно сделал это. Теперь и у меня есть к тебе просьба.
- Чего ты хочешь? - спросил Радж Ахтен.
- Это - Семь Стоячих Камней Даннвуда, - Биннесман махнул рукой в сторону камней, которые лежали вокруг. - Тебе, без сомнения, известно о них. Может быть, ты даже знаешь, что их падение является ужасным предзнаменованием, - он говорил с печалью в голосе, словно переживая огромную потерю.
- Да, мне известно о них, - ответил Радж Ахтен. - На твоем языке их называют обалин, а на моем - Коар Тангуази или Камни Бдительности. По крайней мере, так о них говорится в древних легендах. Рассказывают, что даскины создали их как наблюдателей, чтобы защитить человеческий род.
- Так и есть, - подтвердил Биннесман. - Выходит, ты знаком с древними легендами. Тогда тебе должно быть известно, что даскины были великими чародеями. Моя сила по сравнению с их - ничто. Они черпали силу из глубин земли - для создания вещей, для защиты. Мне же даст силу поверхностный слой земли, использование трав и вообще всего, что растет.
- Много лет назад маги-опустошители развязали войну в Подземном Мире. Они убивали даскинов, а те не сумели должным образом защитить себя. Однако они вовремя поняли, что им не спастись и что такая же беда грозит человеческому роду. Они постарались защитить нас, сделать так, чтобы у нас было время окрепнуть. С этой целью они установили в Даннвуде обалин и вдохнули в них жизнь.
- Со временем обалин стали называть Семь Стоячих
Камней. Своими каменными глазами они следили за нашим миром, за всем, что происходит в самых удаленных его уголках.
- И нередко нашептывали нашим королям, предупреждая их о появлении опустошителей. Но голоса обалин могли слышать только те, кого избрала сама Земля.
Вот как получилось, что королями становились люди, наиболее восприимчивые к силам Земли.
- Ничуть не сомневаюсь, Радж Ахтен, что тебя подтолкнули к тому, чтобы послать воинов на борьбу с опустошителями. Лучше тебя никто не справится с ними. Но все, о чем я говорил, в прошлом. Детство человеческого рода закончилось. Маги-опустошители Подземного Мира на свободе!
Радж Ахтен с задумчивым видом выслушал рассказ Биннесмана.
- Мне не раз приходилось сражаться с опустошителями. Боюсь, однако, что ты придаешь слишком большое значение своим камням. Даскинам никогда даже в голову не приходило, что появятся Властители Рун. Они не предполагали, какой силой мы станем обладать. Теперь уже падение этих камней в Даннвуде не играет никакой роли. Не больше, чем падение листа с дерева.
- Не говори о них так пренебрежительно, - предостерег его Биннесман. Обалин были не просто камнями, далеко не просто камнями, - он почтительно склонил голову. - Однако тебе, Радж Ахтен, следует опасаться опустошителей, которые кишмя кишат у твоих границ. Мне кажется, ты не в полной мере представляешь себе все размеры угрозы. Пока обалин были живы, можно было узнать очень многое, просто прикоснувшись к ним. Возможно, я могу сообщить тебе кое-что, чего ты не знаешь: опустошители уже в Картише.
В Картише находились залежи кровяного металла. Если опустошители захватили их...
- Легковерие подтолкнуло тебя к тому, чтобы вступить в союз с Пламяплетами, - продолжал Биннесман, - поскольку они сильны во всем, что касается войны. Однако это вовсе не случайность, что опустошители тоже служат огню. Как не случайность и то, что этой ночью, торопясь ускорить конец человеческого рода, сюда пришел один из опустошителей и нанес смертельную рану последнему из обалин.
Биннесман повернулся спиной к Радж Ахтену, как будто тот больше не интересовал его, и добавил:
- Однако существуют силы более могущественные, чем те, которыми владеют Пламяплеты.
Радж Ахтен сделал шаг в сторону Габорна, как будто собираясь напасть на него. Из всех присутствующих тут воинов только он один никогда не брал даров у собак и, следовательно, только он мог противостоять воздействию кендыря, разбросанного Биннесманом. Где уж этому жалкому чародею было тягаться с Радж Ахтеном!
- Подожди, - обернувшись, сказал Биннесман. - Не позволяй своим людям даже думать о том, чтобы причинить кому-то вред на этой земле. Здесь очень могущественна сила Земли, предназначенная для защиты и спасения жизни, а не для того, чтобы отнимать ее. К удивлению Джурима, Радж Ахтен остановился и вложил меч в ножны. Это неспроста, подумал Джурим. В тоне Биннесмана было что-то, заставляющее подчиняться его словам. Как он сказал? "Не позволяй своим людям даже думать о том, чтобы причинить кому-то вред на этой земле..."
Биннесман остановил Радж Ахтена силой своего взгляда!
- Ты говоришь, что нуждаешься в моей помощи для борьбы с опустошителями, продолжал чародей. - Прекрасно. Я помогу тебе, но при одном условии, - если мы с тобой станем союзниками. Откажись от своих форсиблей. Объединим наши усилия в поисках того, как лучше служить земле, Радж Ахтен. Не сопротивляйся ее силам, дай им возможность поддержать тебя.
Радж Ахтен тут же выдвинул встречное предложение:
- Убеди короля Ордина вернуть мне форсибли, а там посмотрим...
Биннесман с грустью покачал головой.
- Уверен, ты не присоединишься к нам даже тогда. Тебя привлекает не столько сама борьба с опустошителями, сколько слава, которую ты стяжаешь, нанеся им поражение.
Габорн сделал шаг вперед и горячо произнес:
- Радж Ахтен, пожалуйста, не отказывайтесь! Вы нужны земле. Служите ей, как и я. Уверен, что, поговорив с отцом, я добьюсь того, что он поймет меня. Мы разработаем план. Разделим форсибли, чтобы ими мог воспользоваться и ваш народ, и наш. И все перестанут бояться друг друга...
Габорн смолк, трепеща, как будто боялся, что позволил себе лишнее. Чувствовалось - юноша вовсе не уверен, что и в самом деле сможет осуществить свой план. И все же он говорил так взволнованно, так страстно, как будто для него все это было не менее важно, чем для чародея.
Радж Ахтен даже не снизошел для ответа Габорну и сказал, обращаясь к Биннесману:
- Ты прав. Мне с тобой не по пути, Охранитель Земли. И вовсе не потому, что я жажду славы. Просто для тебя все едино: и змеи, и полевые мыши, и люди. Я не доверяю тебе, - говоря о змеях и полевых мышах, Радж
Ахтен бросил презрительный взгляд в сторону принца Ордина.
- Нет, дела людей очень много значат для меня, - ответил Биннесман. Может, рассматривая их с моей позиции, люди и впрямь не более важны, чем полевые мыши, но уж точно и не менее.
В голосе Радж Ахтена послышались вкрадчивые нотки:
- Тогда служи мне.
Биннесман с энергией молодого человека вспрыгнул на одного из упавших обалин. Поглядел вниз, на крошечные белые цветы, сияющие в звездном свете, он сделал движение, давая знак принцу Ордину и остальным отойти подальше, и сказал, обращаясь к Радж Ахтену:
- Ты хочешь использовать меня как оружие, но все, что я могу - это защищать. Ты не веришь в силу, которой я служу. Смотри, я покажу тебе, каким может быть оружие...
Джурим подумал, что чародей имеет в виду некую скрытую до этого тайную силу своего посоха, который сейчас лежал в траве. Или, может быть, какой-нибудь древний неуничтожимый меч.
Поведение Биннесмана резко изменилось. Он с угрюмым видом поднял посох, три раза медленно провел им над головой и, протянув вниз, кончиком указал на участок земли в нескольких футах перед собой.
Внезапно на этом месте траву, вместе с корнями и почвой, как будто что-то вырвало из земли.
И там, на черной земле, Джурим разглядел нечто, похожее на кости - то, что могло остаться от человека, много лет назад умершего здесь.
Однако, приглядевшись повнимательнее, Джурим понял, что это были не кости, а просто камни, и прутики, и корни, которые до этого скрывал верхний пласт земли. Они были уложены так, что образовывали человеческую фигуру. Джурим увидел, как Биннесман потянулся к камню, лежащему на месте головы. Расположенные двумя рядами желтые кабаньи клыки выглядели, как огромные зубы, темные дыры заменяли глаза.
С помощью других камней были выложены кости рук, которые заканчивались коровьими рогами, похожими на когтистые лапы.
Но если камни и все остальное образовывали скелет человека, то это был очень странный человек. Корни, которыми были оплетены все части огромного скелета, напоминали кровеносные сосуды.
Биннесман поднял посох. Внезапно ветер зашевелил ветками растущих в холмах дубов, и листья, казалось, обрели голос. Однако здесь, на прогалине, движение воздуха не ощущалось.
Джурима охватил ужас. Он почувствовал, как, будто повинуясь безмолвному призыву, от камней, лежащих в земле, поднимается и заполняет все вокруг мощная сила земли.
Биннесман, медленно взмахивая посохом над головой, заговорил нараспев:
- Война надвигается, миру приходит конец Здесь, на этой поляне. Жизнь зарождается, светел ее венец Здесь, на этой поляне.
Биннесман перестал размахивать посохом и устремил взгляд на лежащие в земле камни и обломки дерева. Он тяжело дышал, словно ему стоило чрезвычайных усилий произнести эти несколько слов.
Звуки его размеренной речи медленно таяли в воздухе, пока Биннесман сосредоточенно вглядывался в разверстую землю. Потом он зашептал, по-прежнему не сводя с нес взгляда:
- Я служил земле и всегда буду ей служить. Земля, я отдаю тебе свою жизнь. Даруй и ты жизнь моему созданию, а мне верни ту часть жизни, которую я утратил.
В тот же миг с ним начала происходить странная и пугающая трансформация. В груди Биннесмана разгорелся изумрудный свет, а потом оттуда вырвался ослепительно сияющий шар и ударил в развороченную землю. Светляки взлетели с посоха и закружились над головой чародея, так что Д журим видел все совершенно отчетливо.
Светло-коричневые, лишь кое-где тронутые сединой волосы Биннесмана внезапно вспыхнули серебром в звездном свете. Он всей грудью навалился на посох, точно какой-нибудь дряхлый старик, у которого нет сил стоять без опоры. Зеленый цвет плаща в один миг сменился на красновато-коричневый оттенок осенней листвы, как будто чародей был кем-то вроде способного менять свой цвет хамелеона на стене одного из южных дворцов Радж Ахтена.
Джурим от изумления открыл рот, поняв, что именно произошло: старый чародей отдал несколько лет своей жизни этому бледному подобию скелета, лежащему у его ног.
Земля вздыбилась, словно благодаря за этот дар, и издала стонущий звук, похожий на тот, который издают стволы деревьев в бурю.
Если эти звуки и содержали в себе какие-то слова, то Джурим не различил их. Биннесман, однако, прислушивался с таким видом, точно земля говорила с ним. Потом он медленно, с крайне утомленным, мрачным видом поднял свой посох и снова принялся описывать им круги над головой, разбрасывая во все стороны искры, из которых сформировалось сверкающее облако. И снова он затянул протяжный напев:
- Кости твои - это свет в ночи, Кровь твоя - тьмы непроглядной ручьи. Каменное сердце стучит, стучит, Ум пробуждается, взор горит.
Камни, рога и корни в разверстой земле начали трепетать и подрагивать. Биннесман швырнул свой посох вниз и закричал:
- Восстань из праха, мой воин! Облекись в плоть! Я называю твое подлинное имя: "Разрушитель Зла, Которому Нет Равных"!
Послышался удар грома, и, повинуясь этой команде, земля поднялась и потоком хлынула к скелету, - точно вода или низко стелющийся туман, - увлекая за собой листья и траву, прутья и мелкую гальку.
Только что не было ничего, кроме мусора, странным образом разбросанного по земле, и уже в следующее мгновение сформировались кости и сухожилия, их обтянули мышцы, легкие сделали один огромный вздох. Листья, галька и трава вплетались в плоть, испещряя тело странными крапинками зеленого и коричневого, красного и желтого.
Все это произошло настолько быстро, что Джуриму не удалось толком разглядеть, как именно из праха возникло некое существо, как оно облеклось плотью и обрело жизнь.
Как только тело сформировалось, "Разрушитель Зла, Которому Нет Равных" поднял невероятно длинную руку. Поначалу он казался вылепленным лишь из почвы, но кожа почти сразу же застыла, отливая зеленым на спине и шее, с разбросанными повсюду пятнами цвета палых листьев.
Он создаст воина, подумал Джурим. На лице и горле удивительного создания видны были белые пятна, образованные вкраплениями гальки.
Воин с трудом поднялся на колени, вытянул шею, и звездный свет хлынул в его глаза. До этого они были такими же плоскими и безжизненными, как галька на дне реки. Но теперь эти глаза как будто впитывали в себя звездный свет, с каждым мгновением разгораясь все ярче и ярче. Они светились умом и спокойствием, - таким потрясающим спокойствием, которое заставило Д журима испытать сильное желание оказаться как можно дальше отсюда.
Джурим знал, что это за... создание. Среди чародеев было немало таких, которые стремились овладеть силами земли. Наибольшего успеха в этом добились Аррдун, из числа арр, выдающиеся изобретатели и создатели множества магических инструментов. По сравнению с ними Охранители Земли рассматривались как слабые, поскольку очень немногие Охранители Земли вмешивались в дела людей, а тем, кто делал это, требовались века, чтобы достичь зрелости.
Однако поговаривали, что если уж Охранитель Земли достиг зрелости, то ему никто не мог противостоять.
А признаком того, что Охранитель Земли достиг зрелости, считалась его способность вызвать из небытия своего вильде - создание, рожденное из крови и костей земли, живой талисман, предназначенный для того, чтобы сражаться за своего хозяина. Элдехар, к примеру, создавал гигантских коней для битвы с тот. Он говорил, что его вильде "можно уничтожить, но нанести им поражение нельзя".
В последние годы, правда, о вильде, которых способны создавать Охранители Земли, почти забыли.
Как только вильде сформировался, неизвестно откуда налетел ужасный ветер, закачал верхушки деревьев, взъерошил Джуриму волосы. Он становился все яростнее, перерастая в настоящую бурю.
Потом у воина начали отрастать волосы - длинные зеленые волосы, похожие на морские водоросли, которые стекали по плечам на спину и грудь.
Джурим остолбенел. У полностью сформировавшейся фигуры была округлая женская грудь! Вильде оказалась женщиной, высокой и прекрасной женщиной, с изящными изгибами фигуры, длинными волосами, руками и ногами изумительной формы.
Вильде закричала. Земля содрогнулась, налетел новый порыв ветра, поднял вильде в воздух и... Всего через несколько мгновений она превратилась в зеленую полоску высоко в небе, стремительно улетавшую на юг. А потом и вовсе растаяла.
На поляне воцарилась тишина. Ветер стих.
Джурим замер в ошеломлении. Это что, так и было задумано? Биннесман отослал свою вильде с каким-то поручением? Как она улетела - с помощью ветра?
Сердце Джурима бешено колотилось. Он стоял, охваченный благоговейным ужасом, почти не дыша. И ничего не понимая.
Оглянулся по сторонам, чтобы увидеть, как среагировали на происшедшее солдаты. Все случилось так быстро.
Конь принца Ордина заржал в ужасе, пятясь и нервно хватая ртом воздух. Для коня все случившееся выглядело так, точно внезапно у его ног возникла неизвестно откуда взявшаяся зеленая женщина.
- Тихо, тихо, - сказал Биннесман коню. Тот мгновенно успокоился, и чародей снова устремил пристальный взгляд вверх, туда, где его творение только что исчезло в небе.
Старик выглядел... удрученным. По меньшей мере. Что-то пошло не так. Биннесман явно не ожидал, что его вильде вдруг возьмет и улетит.
Выглядел он совершенно измотанным. Ослабевшим. Таким старым, таким сгорбленным в своей красной мантии. Если он рассчитывал, что вильде будет сражаться за него, то, похоже, планам его не суждено было сбыться. Повесив голову, Биннесман с встревоженным видом закачал ею.
- Фью-ю-ю! - присвистнул Радж Ахтен. - Ты что натворил, старый дурак? Где теперь вильде? Ты обещал мне оружие, - Биннесман все качал и качал головой. Это все, на что ты способен?
Биннесман настороженно посмотрел на него.
- Это не так-то просто - вытащить вильде из земли. У нее свой разум, и ей лучше, чем мне, известно, кто враги земли. Может быть, где-то возникли неотложные проблемы, вот она и отправилась туда.
Биннесман протянул руку к коню Радж Ахтена. Все три коня среагировали на это движение, устремившись к чародею, и Джуриму потребовалось немалое усилие, чтобы удержать своего.
- Что ты задумал? - спросил Радж Ахтен.
- Уже поздно, - ответил Биннесман. - Врагам земли пора сомкнуть глаза и спокойно уснуть.
Продолжая сражаться со своим конем, Джурим пораженно наблюдал, как Радж Ахтен и его солдаты практически мгновенно уснули. Большинство из них упали на землю и захрапели, но сам Радж Ахтен так и спал - стоя.
Старый чародей посмотрел на спящих воинов и прошептал:
- Остерегайся, Радж Ахтен. Остерегайся Лонгмота. Потом, подняв взгляд, он увидел, что Д журим смотрит на него.
- Ты еще не уснул? Странно! Ты единственный среди них, кто не враг земле.
Джурим ошеломленно перевел взгляд со своего покоренного господина на Биннесмана и его спутников, которые по-прежнему бодрствовали.
- Я... служу моему господину, - промямлил он, - но земле не хочу причинять вреда.
- Нельзя служить обоим, и ему, и земле, - сказал Биннесман, забираясь на коня Радж Ахтена. - Теперь я знаю, что у него на сердце. Он может погубить землю.
- Я привык служить королям, - произнес Джурим, просто не зная, что еще сказать.
Его отец был рабом и отец отца тоже. Он только и умел, что служить королям, и знал, как делать это хорошо.
- Король Земли идет, - ответил Биннесман. - Если тебе обязательно нужно служить королю, служи ему.
Он кивком указал на принца Ордина и Иом, которые садились на коней. Король Сильварреста так и оставался все время в седле.
Биннесман посмотрел на Джурима долгим взглядом, а потом вместе со своими спутниками растворился в ночи, ускакал по дороге, которая привела их сюда.
Долго-долго Джурим сидел в седле, глядя на спящего Радж Ахтена.
Ночь была темна, как никогда прежде, несмотря на звезды, сияющие в небе.
"Король идет, - предостерег Радж Ахтена Пламяплет незадолго до своей гибели. - Король, который может уничтожить тебя".
Со времен Эрдена Геборена, почти две тысячи лет назад, в этой стране не было Короля Земли. Теперь сюда Пришел король Ордин. Сейчас он в Лонгмоте, готовится К схватке с Радж Ахтеном.
Джурим посмотрел на поверженных обалин. Там, где раньше стояли Семь Камней, теперь остались лишь руины. Хотелось бы знать, что означает это предзнаменование. Его будоражил, теплый ночной воздух, минеральный привкус запаха земли. Джурим уже почти развернулся, чтобы отправиться вслед за Биннесманом, но стук копыт коней чародея и его спутников потерялся в ночи.
Он поглядел на своего господина.
На протяжении долгих лет он отдавал себя целиком служению Великому, делал все, чтобы удовлетворить малейший его каприз. Прикладывал все силы, чтобы быть хорошим слугой. И вот теперь, заглянув в собственное сердце, он спрашивал себя: а, собственно, почему?
Примерно лет десять назад Радж Ахтен постоянно заговаривал о том, что отразить нападение опустошителей можно лишь при консолидации всех сил, при объединении южных королей под одним знаменем. По мере того, как шло время, эти мечты стали как-то незаметно изменяться, претерпевая искажения.
"Великий Свет", так Джурим называл его.
Он развернул коня.
Я, едва ли не самый слабый изо всех, собравшихся здесь, сказал он себе. Однако, может быть, Ордин сочтет, что я еще могу ему пригодиться.
Меня заклеймят как предателя, продолжал мысленно рассуждать Джурим. Если, проснувшись, они меня тут не обнаружат, Радж Ахтен сочтет, что я и есть тот шпион, который рассказал Ордину, где спрятаны форсибли.
Что же, быть посему. Раз уж меня все равно сочтут предателем, я и стану им. Ему было известно множество секретов, которые могли представлять большую ценность для противника. И тот факт, что он больше не служит Радж Ахтену, на самом деле вовсе не означает, что в окружении Лорда Волка теперь нет шпиона.
Радж Ахтен наверняка решит, что я поскакал на юг, в Лонгмот, подумал Джурим. И со временем я так и сделаю. Но этой ночью мне лучше отправиться на север, найти какой-нибудь сарай или амбар и хорошенько выспаться.
Все тело ныло от усталости, вряд ли у него хватит сил на долгую поездку.
Он тяжело поскакал в ночь.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
ВРЕМЯ УБИВАТЬ
Месяц Урожая день двадцать второй
30. Смерть приходит в дом друга
Порыв ветра, дующего с юга, принес запах дождя и быстро бегущие по небу темные облака, которые накрыли лес. Боринсон и прежде слышал раскаты далекого грома, но ветер донес до него ржание и запах коней. Отряды Радж Ахтена маршировали по почерневшим холмам.
Прошло всего полчаса с тех пор, как ускакал Габорн. Боринсон мысленно пожелал принцу, Иом и королю Сильварреста убраться отсюда поскорее и подальше. Габорн постарался так и сделать - покинул покрытые пеплом холмы и укрылся в спасительной тени деревьев. Несколько сломанных ветвей и конское фырканье - вот все, чем сопровождался их отъезд. Однако кони скакали так быстро, что уже спустя несколько мгновений даже эти звуки растаяли.
Боринсон тоже поскакал к лесу, но другой тропой, в сторону ряда древних дубов и ясеней с обуглившимися, черными ветвями.
Но только оказавшись уже рядом с этими деревьями, Боринсон заметил то, что выглядело невероятно странно. как будто перед ним обозначилась некая невидимая стена, позади которой стояли деревья, не затронутые огнем. Ни одна веточка не пострадала, ни одна протянутая между ними паутина не загорелась.
Это выглядело так, как будто... Как будто пламя докатилось сюда, испепеляя все на своем пути, и тут деревья сказали: "Этот лес наш. Дальше тебе ходу нет".
А может быть, подумал Боринсон, этот противоестественный огонь свернул в сторону, руководствуясь своими собственными мотивами. Какое-то время элементаль еще управляла движением огня, а потом постепенно начала рассеиваться и полностью растаяла.
Боринсон остановился перед рядом деревьев, боясь ехать дальше, настороженно прислушиваясь. Ни одна птица не пела под деревьями, в мертвых листьях не шуршали ни мышь, ни феррин. Словно бороды стариков или огромные полотнища, свисала с древних дубов многолетняя паутина.
Боринсон не раз охотился в этих лесах, но вот именно здесь ему не приходилось бывать. Он чувствовал, что углубляться сюда опасно.
Нет, огонь не по собственной воле свернул в сторону, понял Боринсон. Лес не пустил его. Здесь росли очень древние деревья, достаточно древние, чтобы помнить те времена, когда даскины установили свои Семь Камней. Этот лес посещали древние духи и силы, такие, с которыми человеку не следует сталкиваться в одиночку.
Казалось, он уже ощущал их присутствие. Воздух сгустился от разлитой в нем недоброй силы. Ветер все дул и дул, словно норовя унести Боринсона прочь. Он взглянул вверх на серое небо, на низкие облака, наплывающие с юга.
- Я не враг вам, - прошептал Боринсон, обращаясь к деревьям. - Если вы ищете врагов, скоро их сюда много набежит. Они уже рядом.
Исполненный благоговения и нежелания причинить вред, он пришпорил коня, понуждая его войти под темный древесный свод. Совсем недалеко, всего на несколько ярдов, чтобы иметь возможность привязать коня в затененной ложбине, тут же проскользнуть обратно на край леса и посмотреть, как армия Радж Ахтена появится на дороге у подножья холма.
Долго ждать ему не пришлось.
Совсем скоро рысью проскакала группа человек в двадцать, огромные боевые псы прыгали впереди. К ужасу Боринсона, возглавлял отряд сам Радж Ахтен.
До Боринсона долетали отдельные приглушенные расстоянием звуки, но он не владел индопальским диалектом, на котором говорили эти люди. Все они были родом с юга, и Боринсон знал всего лишь несколько ругательств на их языке.
Они преследовали Габорна! Охваченный ужасом, Боринсон никак не мог взять в толк, почему Радж Ахтену понадобилось непременно самому принимать участие в погоне за принцем. Может, Лорд Волк расценивал Иом и короля Сильварреста выше, чем представлялось Боринсону. А может, он хотел захватить Габорна как заложника.
Боринсон мысленно пожелал Габорну поторопиться и не делать никаких привалов, пока он не доберется до Лонгмота.
Отряд следопытов вихрем понесся по холмам слева от Боринсона, армия Лорда Волка продолжала свой путь по дороге. Прежде чем разразилась надвигающаяся буря, их золоченые шлемы сверкнули напоследок в солнечных лучах.
Впереди шли лучники, тысячи сильных воинов, марширующих по четверо в ряд. За ними скакали около тысячи рыцарей, потом - советники и чародеи Радж Ахтена.
Однако армия Лорда Волка интересовала сейчас Боринсона меньше всего. Он хотел увидеть то, что последует за ней. И вот, наконец, показалась огромная, обшитая деревом повозка. В ней находились Посвященные - человек сорок, не меньше. Повозку охраняли несколько сот "неодолимых".
Деревянные стены повозки были такой толщины, что никакая стрела не смогла бы их пробить. Боринсону стало ясно, что одному человеку совершенно бессмысленно пытаться напасть на тех, кто находился внутри.
Нет, нечего себе и голову морочить.
Радж Ахтен возил следом за собой, главным образом, векторов, надеясь, что никто не покусится на жизнь сотен Посвященных в Башне Сильварреста или в любом другом замке из числа тех, которые он захватил здесь, на севере.
Повозка протарахтела мимо, прошли повара, оружейники и прочая обслуга, за ними - тысяча мастеров клинка и еще тысяча лучников, замыкающих строй. Боринсону стало ясно, что убийство векторов Радж Ахтена - вещь невозможная.
Остается одно - сосредоточить свои усилия на том, что он может сделать в Башне Посвященных замка Сильварреста. Интересно, какая там охрана?
Все долгие часы, пока бушевала буря и небо было обложено тучами, Боринсон просидел, укрывшись под деревьями на краю леса. Ветер срывал уцелевшие листья. С наступлением вечера небо то и дело стали озарять вспышки молний, дождь лил как из ведра, не утихая ни на мгновение.
Натянув одеяло на голову, Боринсон унесся мыслями в Баннисфер, к Мирриме. У нес было трое Посвященных - утратившая разум мать и две безобразных сестры. Они отдали очень многое ради того, чтобы семья выжила, одержала победу над нищетой. На пути к дому Мирримы она рассказала Боринсону, как погиб ее отец.
- Мать выросла в одном из поместий и тоже имела дары, - сказала молодая женщина. - А отец был человек состоятельный, по крайней мере, до какого-то момента. Он шил очень хорошие зимние пальто и другую одежду для леди и продавал на рынке. Но однажды все его изделия сгорели вместе с магазином. Скорее всего, и наше золото погибло во время пожара, потому что потом мы так ничего и не нашли.
Гордая женщина не хотела говорить напрямую, что ее отца попросту ограбили и убили, но это и так было ясно.
- Мой дед еще жив, но взял в жены молодую женщину, которая тратит больше, чем он зарабатывает.
Боринсону стало интересно, к чему Миррима все это говорит, и тут она прошептала слова старой поговорки:
"Удача - это корабль на гигантских волнах, который то возносится вверх, то падает вниз".
Он понял. Миррима хотела сказать, что не доверяет удаче. Может, на данный момент она и поймала ее за хвост, согласившись выйти за него замуж, но это означало лишь, что сейчас она на гребне волны. Однако, не исключено, что уже в следующее мгновение ее маленький корабль рухнет в бездну и, может быть, навсегда.
Вот о чем думал Боринсон, заливаемый дождем, но не утративший надежду остаться на плаву и в прямом, и в переносном смысле этих слов. Сама идея послать одного человека напасть на Башню Посвященных казалась ему все менее осуществимой. Скорее всего, добравшись до Башни, он обнаружит там надежную охрану и вынужден будет ретироваться.
И все же Боринсон знал, знал, что, возникни у него хотя бы крошечный шанс проникнуть в Башню, он должен будет им воспользоваться.
Когда к вечеру буря утихла, он все еще сидел без движения, прислушиваясь к стуку капель, падающих с мокрых деревьев, и потрескиванию ветвей под порывами ветра. Вдыхал запах усыпанной листьями почвы, чистый запах леса и земли. И пепла.
Убийство Посвященных по-прежнему отталкивало его. Все эти долгие часы он старался утвердиться в решимости сделать это, пытаясь представить себе, как все может происходить, - как он перелезет через стену, как будет сражаться с охраной.
И как, в конце концов, выполнит свой долг.
Несмотря на то, что для всего этого потребуются героические усилия и жизнь его будет висеть на волоске, Боринсон жаждал поскорее выполнить возложенную на него ужасную обязанность. Которая настолько тяготила его, что он не испытывал бы даже страха перед возможной гибелью - если бы не Миррима.
Конечно, при дневном свете нечего соваться в Башню. Но хуже всего было то, что даже если он сумеет туда проникнуть и убить всех Посвященных, по возвращении ему придется доложить своему королю о том, что... произошло между ним и Габорном. И объяснить, почему он дал Сильварреста уйти.
От этой мысли Боринсону делалось совсем худо. Он был не в состоянии солгать королю Ордину, сделать вид, что они с Габорном не встречались.
Так он сидел и смотрел, как солнце медленно клонилось к западу, заливая золотом облака или, точнее говоря, тучи, потому что явно надвигалась новая гроза.
Потом Боринсон сходил за конем и поскакал к холму, расположенному к югу от замка Сильварреста.
Я не Смерть, снова и снова повторял он себе вопреки тому, что долгие годы его натаскивали быть хорошим солдатом. И из него получился прекрасный воин, во всех нюансах, соответствующих этому понятию. Вот только теперь ему предстояло стать еще и убийцей.
В сознании вспыхнул образ - королева Ордин, пять лет назад убитая в собственной постели вместе с новорожденным младенцем. Боринсон попытался догнать того, кто это сделал - крупного мужчину, который, тем не менее, двигался со змеиным проворством. В черном одеянии, с закрытым лицом. Но убийце удалось сбежать.
Ужасно тяжело вспоминать такие вещи. Но в особенности тяжело, если знаешь, что пройдет совсем немного времени, и ты будешь ничем не лучше этого убийцы.
По стенам замка ходили туда и обратно всего несколько охранников. Преданные Сильварреста солдаты погибли. Город сейчас напоминал орех с выеденной сердцевиной, но Радж Ахтен не желал, чтоб хотя бы один из верных прежнему королю солдат охранял эту "скорлупу". На стенах самой Башни Посвященных Боринсону не удалось разглядеть ни одного человека.
Это глубоко опечалило его. Там сейчас должны были бы находиться старые друзья - капитан Олт, сэр Вонхейс, сэр Читем - но те из них, кто уцелел, теперь наверняка оказались в Башне Посвященных. Боринсон вспомнил, как три года назад он во время охоты взял с собой черную патоку и разбрызгал ее на лесной тропе и как она пристала к сапогам Дерроу.
Проснувшись от того, что медведица лижет его ноги, Дерроу разбудил своим криком весь лагерь.
Боринсон достал белый флакон, вытащил пробку и выпустил туман.
Выждав с полчаса, он снял доспехи и приступил к решающему этапу своего рискованного предприятия. Взобрался на Внешнюю Стену с восточной стороны города и под защитой тумана переполз через нее.
Потом подобрался к внутренней или, как ее чаще называли, Королевской Стене и перемахнул через нес тоже. На ней прохаживался один-единственный молодой человек, который как раз в этот момент повернулся к Боринсону спиной.
До основания Башни Посвященных Боринсон добрался уже где-то около полуночи и остановился, настороженно изучая ее. Не доверяя своим глазам и опасаясь, что охранники могли спрятаться, он обошел Башню с се вера, стараясь укрываться за деревьями, растущими на могилах.
Дождь зарядил снова, мешая находить точки опоры между камнями. Боринсону понадобилось несколько долгих минут, чтобы, цепляясь за стену, вскарабкаться на нее.
И тут его ждало новое открытие - наверху никого не было. Однако сбегая по лестнице во внутренний двор, он заметил двух городских стражей, совсем молодых людей с небольшим количеством даров, укрывшихся от дождя под защитой крепостных ворот.
В тот миг, когда молния вспорола ночное небо, он метнулся к ним и зарезал обоих. Никто не услышал их криков - как раз в этот момент раздался оглушительный раскат грома, от которого Башня содрогнулась.
Даже в те мгновения, когда Боринсон убивал юношей, его не покидало недоумение. Как так - ни одного "неодолимого"? Посвященные оставлены вообще безо всякой охраны?
Что-то тут не так. Может, это ловушка? Может, охранники спрятались среди Посвященных?
Обернувшись, Боринсон внимательно оглядел блестящую от дождя Башню. В больших комнатах было уже темно, хотя на кухне фонарь все еще горел. Внезапно сквозь крепостные ворота во двор ворвался ветер.
Существовало целое искусство или, может быть, наука о том, как убивать Посвященных. Некоторые из них сами сумели бы защитить себя не хуже охранников те, к примеру, кто, подобно ему, обладали дюжиной даров и имели многолетнюю практику обращения с оружием. Даже искалеченные - глухие или слепые, немые или лишенные чувства обоняния - они все еще могли быть очень опасны.
Поэтому простой здравый смысл подсказывал, что, расправляясь с Посвященными, нужно держаться подальше от таких людей и убивать в первую очередь тех, кто служит им в качестве Посвященных. Таким образом, удавалось добиться того, что более сильный противник оказывался ослаблен без соприкосновения с ним.
Далее, вначале следовало убивать женщин и совсем молодых людей, то есть, самых слабых. Убив мужчину, владеющего двадцатью дарами, можно было внезапно оказаться лицом к лицу с двадцатью пришедшими в себя Посвященными, способными поднять тревогу или даже броситься в бой.
Искушение пощадить одного-двух Посвященных следовало отбросить; поступив таким образом, можно было столкнуться с тем, что они позовут охрану. Если уж убивать, то убивать всех.
Нужно стремиться поскорее расправиться с простыми людьми, которые сами никогда не приобретали даров, а лишь отдавали их. И нужно начинать с самого нижнего помещения Башни, заблокировав все выходы и постепенно продвигаясь в направлении верхних этажей.
Но все эти "правила", конечно, пригодны лишь в том случае, если никто в Башне не проснется.
Начну-ка я лучше с кухни, сказал себе Боринсон. Взяв ключи у убитого стражника, он запер опускную решетку, чтобы никто не мог ни сбежать из Башни, ни войти в нее, и отправился на кухню. Дверь оказалась заперта, но Боринсон поддел ее с помощью боевого молота и снял с петель. При наличии у него восьми даров мышечной силы, для этого даже не потребовалось никакой особой ловкости.
На кухне он обнаружил девочку, которая подметала пол; это удобнее было делать вечером, когда на кухне никого нет. Лет восьми, не больше, с волосами соломенного цвета. Боринсон узнал ее - во время прошлого Хостенфеста она прислуживала принцессе Иом. Слишком юная, чтобы отдавать дары, подумалось ему. Без сомнения, Сильварреста так не поступил бы с ней.
Другое дело - Радж Ахтен. Еще сегодня утром он был здесь и наверняка заставил девочку отдать ему свой дар.
Увидев Боринсона в дверном проеме, она открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука.
Голос - вот дар, которого она лишилась.
Боринсон почувствовал, что у него опускаются руки. К горлу подступила тошнота, ему стало нехорошо. Но - он был хорошим солдатом. Всегда был хорошим солдатом. И не мог допустить, чтобы девочка пролезла между прутьями опускной решетки и позвала кого-нибудь на помощь. Ее смерть станет жертвой, которая спасет тысячи жизней в Мистаррии.
Он бросился вперед и выхватил у нее веник. Она снова попыталась закричать, попыталась вырваться из его рук. В ужасе хватаясь за стол, перевернула скамью.
- Прости меня! - сказал Боринсон и одним движением сломал ей шею, не желая причинять лишние страдания.
Бережно положил труп на пол, услышал звук падения, донесшийся из кладовой, и увидел, как свет фонаря на мгновение перекрыла чья-то тень. Там стояла еще одна девочка, ее темные глаза поблескивали в полумраке.
Целый день он пытался представить себе, как все будет происходить, но даже и вообразить не мог, что в неохраняемой Башне ему придется убивать детей.
Так началась самая ужасная ночь в жизни Боринсона.
31. Вопросы, вопросы...
Пока они скакали по лесу под темными деревьями, Биннесман высоко держал свой посох, тусклое сияние которого освещало им путь. Это явно давалось ему нелегко, чародей выглядел измученным и ужасно старым.
Деревья быстро проносились мимо.
В голове у Габорна вертелись тысяча вопросов, душу тревожили сомнения. Ему хотелось поговорить с Биннесманом, но пока он помалкивал. В Мистаррии считалось дурным тоном расспрашивать чужестранца о том, что хотел выяснить Габорн. Принцу всегда казалось, что это правило вежливости - просто обычай, но сейчас ему стало ясно, что оно содержало в себе нечто -большее.
Задавая вопрос, один человек вторгался в Сферу невидимого другого. По меньшей мере, отнимал у него время. К тому же любая информация сама по себе представляет немалую ценность - как, к примеру, земля или золото - поэтому, добывая ее, один человек фактически грабил другого.
Чтобы не думать об обалин и исчезнувшей вильде Биннесмана, Габорн сосредоточился на этом открытии, размышляя о том, насколько часто в основе обычной человеческой вежливости лежит необходимость уважать Сферы других. Тут, несомненно, можно было наблюдать некоторую связь. И все же его мысли быстро вернулись к тому, свидетелем чего он недавно был.
Габорн подозревал, что Биннесман знал о надвигающихся темных временах гораздо больше того, о чем он говорил Радж Ахтену; не исключено, даже гораздо больше того, что он мог сказать. Чтобы стать чародеем, нужно было учиться долго и трудно. Габорну приходилось слышать, что даже основные принципы могли быть поняты лишь спустя недели или месяцы усиленных занятий.
После долгих размышлений Габорн пришел к выводу, что есть некоторые вещи, о которых не следует расспрашивать чародея. Какую цену пришлось заплатить Биннесману за то, чтобы вильде ожила? Этот вопрос ужасно интересовал Габорна.
Сейчас Охранитель Земли свернул с дороги на одну из боковых тропинок, петляющих под деревьями. Тьма стояла - хоть глаз выколи, ни один следопыт не смог бы проложить сквозь нес свой путь. Габорн не мешал чародею вести их в полной тишине, при свете звезд. Так продолжалось примерно с час, а потом они снова выбрались на дорогу. Отсюда Биннесман повернул коня на север и скакал в этом направлении до тех пор, пока дорога не привела их к гребню, по ту сторону которого лежали поля. Совсем рядом находилось селение Тротт, в двенадцати милях от замка Сильварреста.
Внизу на равнине виднелись сотни разноцветных палаток, принадлежащих купцам с юга. Эти люди прибыли на север, чтобы подзаработать во время Хостенфеста, но были вынуждены освободить поля рядом с замком Сильварреста в связи с появлением Радж Ахтена.
Биннесман остановил коня и посмотрел вниз, на темные поля. Выгорев под лучами летнего солнца, трава приобрела белесый оттенок и теперь отражала звездный свет, позволяя хоть что-то разглядеть.
- Смотрите! - прошептала Иом. Габорн проследил взглядом в том направлении, куда она указывала, и увидел, как по полям в сторону палаток с конями и мулами, предназначенными для караванов, крадется что-то темное.
Там внизу были нелюди, восемьдесят или сотня. Припав к земле, они ползли по полям поисках пищи. А на востоке, но краю леса вдоль гребня медленно двигались огромные горы; да ведь это же тройка Фрот великанов, понял Габорн!
Голодные. Они просто хотели есть. Радж Ахтен заставил их проделать долгий путь, потом на рассвете они пережили кровопролитное сражение и теперь были ужасно голодны.
- Нужно позаботиться о конях, - сказал Габорн. - Они нуждаются в еде и отдыхе. Но, может быть, безопаснее скакать по открытым полям, где никто не сможет подкрасться к нам незамеченным?
Габорн повернул коня на восток, в сторону замка Сильварреста. Отсюда была хорошо видна дорога, уходящая через Даркинские холмы на юг.
- Нет, нам нужно на запад, - возразила Иом.
- На запад? - переспросил Габорн.
- Моста у Хейворта больше нет. Если мы поскачем лесом, то можем пропустить Кабаний брод, да еще и рискуем наткнуться в темноте на армию Радж Ахтена.
- Она права, - заявил Биннесман. - Пусть Иом ведет нас.
Вид у него был предельно усталый. Интересно, в какой степени это объясняется выбросом энергии во время волшбы, подумал Габорн?
- Единственный путь на запад пролегает по Траммокскому тракту, - сказала Иом. - Он относительно безопасен. По приказу отца лес вырубили по обеим его сторонам.
Биннесман позволил дать коням еще несколько минут отдохнуть. Все спешились, с удовольствием распрямляя затекшие ноги и подтягивая подпругу.
Увы, совсем скоро Биннесман скомандовал:
- Пора. У нас всего несколько часов до тех пор, пока Радж Ахтен проснется. Нужно использовать их с толком.
И они поскакали вниз по склону холма, на равнину. Хотя кони вряд ли успели насытиться, а трава была высока, она уже успела высохнуть, да и ветер разнес семена, так что никакой особой питательной ценности она собой не представляла.
Проскакав по тракту с полчаса, они впервые за все время почувствовали себя достаточно свободно, чтобы поговорить и, в частности, обсудить некоторые планы.
- На этих дорогах мой конь будет быстрее ваших, - сказал Биннесман, - и, если не возражаете, немного погодя я поскачу вперед. Я тороплюсь в Лонгмот, в надежде найти свою вильде.
- Думаете, она там? - спросила Иом.
- Не знаю, - ответил Биннесман тоном, не располагающим к дальнейшим расспросам.
Вскоре впереди показалась ветхая ферма на берегу извилистого ручья. Позади нее виднелся маленький фруктовый сад и покосившийся сарай для свиней. Похоже, крестьянин, который жил здесь, опасался нападения - на сливовом дереве перед домом висел один фонарь, над дверью в сарай другой.
Еще бы этому крестьянину не бояться, подумал Габорн. Хибарка стоит на отшибе, никаких тебе соседей на расстоянии, по крайней мере, в милю. А великаны и нелюди нынче ночью охотятся в полях.
Отец Иом подскакал к фонарю и остановился, глядя на него, как зачарованный. Точно в жизни никогда фонарей не видел.
А ведь король Сильварреста и впрямь никогда фонарей не видел, подумал Габорн. По крайней мере, в той жизни, которую помнил. Сейчас все в мире для него внове, похоже на яркий, пленительный сон. Он все видит, но ничего не может по-настоящему понять.
Подскакав вслед за королем к фонарю, чтобы на его лицо падал свет, Габорн постучал в дверь. Почти сразу же она слегка приоткрылась и показалось лицо старухи, похожее на сморщенную репу.
- Не позволите ли напоить и покормить у вас коней? - спросил Габорн. Может, у вас найдется что-нибудь и для нас?
- В это время ночи? - заворчала старуха. - Нет, будь вы хоть сам король! и она захлопнула дверь.
Что это она, удивился Габорн? Он посмотрел на остальных. Биннесман улыбался. Иом негромко рассмеялась, подошла к сливовому дереву и сорвала несколько крупных фиолетовых слив. Габорн заметил мелькнувшую в окне хибарки тень - старуха пыталась разглядеть, что происходит у нес во дворе. Однако вместо стекла в окне был вставлен кусок выскобленной кожи, сквозь который можно было увидеть лишь тени.
- Не трогайте сливу! - завопила она изнутри.
- Можно, мы возьмем столько слив, сколько в состоянии унести, а взамен оставим вам золотую монету? - спросил Габорн.
Старуха мгновенно снова приоткрыла дверь.
- У вас есть деньги?
Из сумки, висящей на поясе, Габорн достал монету и бросил ее старухе. Она просунула руку в щель и схватила монету. Закрыла дверь, чтобы попробовать монету на зуб, а потом снова открыла се и прокричала, но уже более доброжелательно:
- В сарае есть зерно. Хороший овес. Берите, сколько нужно. И сливы тоже.
- Будьте благословенны и вы, и выше дерево, - сказал Биннесман. - Пусть оно хорошо плодоносит три года.
- Спасибо, - крикнул Габорн и низко поклонился. Вместе с Биннесманом они повели коней к сараю, оставив Иом кормить отца сливами.
Открыв дверь сарая, Габорн обнаружил там мешок овса и принялся пересыпать часть его в деревянную кормушку, чтобы покормить коней. Занимаясь этим, он внезапно заметил, с неприятным для себя чувством, что чародей пристально смотрит на него, не слезая с коня.
- У тебя есть вопросы ко мне, - сказал Биннесман. У Габорна язык не повернулся спросить о том, что волновало его больше всего.
- Ваши одежды изменили свой цвет на красно-коричневый, - вместо этого сказал он.
- Так и должно быть, - ответил Биннесман. - В весеннюю пору своей жизни Охранитель Земли накапливает силу, обучается владеть ею. Когда для него наступает цветущее лето, он достигает зрелости; тогда самый подходящий для него цвет - зеленый. Для меня же наступила осень жизни, время собирать урожай.
- А что же происходит зимой? - спросил Габорн.
Биннесман еле заметно улыбнулся.
- Не будем говорить об этом сейчас, Габорн задал вопрос, который волновал его, может быть, больше всех:
- Почему Радж Ахтен не видит меня? Он говорил, что здесь применено какое-то заклинание. Биннесман засмеялся.
- Помнишь, как у меня в саду Земля нарисовала руну на твоем лбу? Это символ такой силы, которую я, в моей слабости, не осмелился бы даже пытаться вызвать к жизни. Ты, Габорн, теперь невидим, - по крайней мере, для своих врагов. Те, кто служат Огню, не видят тебя. Чем ближе они к тебе подходят, тем сильнее сказывается на них эффект этого заклинания. Меня поразил уже сам тот факт, что Радж Ахтен вообще почувствовал твое присутствие. Это, наверно, Огонь наделил его таким могуществом. Тогда я этого не осознавал, зато теперь понимаю.
Габорн молчал, обдумывая услышанное.
- Однако особенно на этот дар невидимости не полагайся, - продолжал Биннесман. - Есть немало злых людей, которые не служат Огню, и они способны причинить тебе вред. Да и для Пламяплетов, обладающих большой силой, твоя маскировка проницаема, стоит им подойти к тебе достаточно близко.
Габорн вспомнил женщину-Пламяплета в замке Сильварреста, то, как она узнала его и каким взглядом смотрела на него, - точно на заклятого врага.
- Понимаю... - прошептал он. - Теперь я понимаю, почему Радж Ахтен не мог видеть меня. Но вот почему я не могу видеть его?
- Что? - от удивления брови Биннесмана поползли вверх.
- Прежде, в замке, я видел его лицо, узнал его шлем и доспехи. А вот сегодня ночью мне не удалось разглядеть его лица. Оно было скрыто от меня, как мое от него. Я смотрел на него и видел... множество людей в пламени, склонившихся, точно перед божеством...
Биннесман смеялся так долго, что едва не закашлялся.
- Возможно, твой взгляд проникает слишком глубоко. Припомни-ка, в какой момент возникло это видение?
- Когда я захотел увидеть его таким, каков он на самом деле, без воздействия всех этих даров обаяния.
- Давай-ка я расскажу тебе одну историю, - сказал Биннесман. - Много лет назад моим наставником был Охранитель Земли, который служил лесным животным оленям, и птицам, и прочим в том же духе. Они приходили к нему, а он кормил и ленил их, если возникала необходимость.
- Я спросил его, откуда он знает, что именно им нужно? Он удивился. "А на что же тогда глаза?" - ответил он. И больше ничего, как будто этим было все сказано. Потом он прогнал меня, заявив, что я вряд ли могу стать
Охранителем Земли.
- Понимаешь, Габорн? Он обладал даром Зрения Земли, способностью читать в сердцах тварей земных и понимать, что им нужно, чего они хотят, что любят.
- Я никогда не обладал этим даром и не могу рассказать, как использовать его и как он работает. Поверь, я многое бы отдал за то, чтобы обладать им.
- Но у меня нет никакого такого дара... - запротестовал Габорн. - Я не могу заглянуть, к примеру, в ваше сердце или сердце Иом.
- Не забывай, ты побывал в месте, где земля обладает огромной силой. У тебя есть этот дар, просто ты не умеешь использовать его. Изучай его старательно, упражняйся в нем, учись владеть им. Со временем это придет.
Габорн продолжал недоумевать. Чародеи любят это выражение - "изучай старательно".
- Теперь на тебе лежит огромная обязанность, - продолжал Биннесман. - В свое время Эрден Геборен отбирал преданных ему людей, чтобы они сражались с ним бок о бок. Точно так же и ты должен начать отбирать своих сторонников. Это очень тяжкая обязанность. Те, на ком ты остановишь свой выбор, будут неразрывно связаны с тобой.
- Да, я знаю, - сказал Габорн.
Ему доводилось слышать легенду о том, как Эрден Геборен отбирал своих сподвижников и как после этого он мог читать в их сердцах, точно в открытой книге. Если им угрожала опасность, он узнавал об этом, так что, можно сказать, в любом сражении никто из них не был больше одинок.
- И тебе уже сейчас пора начинать этот отбор... - задумчиво проговорил Биннесман, устремив взгляд в сторону темных полей.
Габорн испытующе посмотрел на старика.
- Может быть, вам вовсе и не нужен дар Зрения Земли? Наверно, и впрямь есть такие Охранители Земли, которые служат полевым мышам и змеям, - но вам Земля приказала служить людям... в то смутное время, которое грядет.
Биннесман замер, пристально глядя на Габорна.
- Молю тебя, никому больше не говори об этом. Радж Ахтен не единственный среди лордов, кто захочет подчинить меня себе или убить, если узнает правду.
- Обещаю, - ответил Габорн. - Никогда никому не скажу.
- Может быть, мой учитель был прав, - сказал Биннесман. - Может быть, я и впрямь не слишком хорошо служу Земле...
Габорн понял, что старик подумал об утрате своей вильде.
- Она потеряна для вас? Может быть, погибла?
- Она - порождение Земли, ее не так-то просто убить. И все же я... Я беспокоюсь за это создание. Она не одета, ничего не знает. Мало ли что с ней может случиться без моего руководства и помощи? А между тем, она очень могущественна. В со венах течет кровь Земли.
- Она опасна? Каковы ее возможности?
- В ней сконцентрирована все моя сила, - ответил Биннесман. - Чародеи вод черпают свою силу из воды, Пламяплеты - из огня, а я - из Земли. Я десятилетиями отбирал самую подходящую почву, разыскивал нужные камни, и только потом, найдя все, что требовалось, вызвал к жизни мою вильде.
- Выходит, она... это всего лишь почва и камни? Больше ничего?
- Нет, - сказал Биннесман, - она гораздо больше. Я не могу управлять ею, она такая же живая, как ты или я. Свой облик она извлекла из моего сознания. Я попытался представить себе, каким мог бы быть воин, способный сражаться с опустошителями - зеленый рыцарь наподобие тех, кому служили твои предки. Но даже несмотря на все это, я не в состоянии контролировать ее.
- Может, вам имеет смысл разослать сообщения, - предложил Габорн. Попросить людей помочь отыскать ее.
Биннесман слабо улыбнулся, вытянул из земли сочный стебель пшеницы и пожевал его.
- Итак, Радж Ахтен для нас потерян, - задумчиво произнес он. - По правде говоря, я надеялся на лучшее.
Конь сам привел Иом к сараю, туда, где Габорн и старый чародей кормили коней. Те набросились на овес и ели так торопливо, что Иом испугалась за них.
Предоставив коней заботам Габорна и Биннесмана, она повела отца к ручью и умыла его. Около Семи Камней он весь перемазался, и до сих пор у нее не было времени, чтобы позаботиться о нем.
Когда, в конце концов, Габорн подошел к ней, решив, что Биннесман и сам сможет проследить за конями, отец Иом был умыт, переодет в чистое и лежал у ограды фруктового сада, используя как подушку корень дерева и удовлетворенно похрапывая.
Необычная, но, тем не менее, мирная картина. Отец Иом был Властителем Рун, обладал несколькими дарами жизнестойкости и мышечной силы. Иом всего раз в своей жизни видела его спящим, и сон этот длился лишь полчаса. Может, он все-таки хотя бы иногда спал в постели рядом с ее матерью? Хотя Иом было доподлинно известно, что именно там он чаще всего обдумывал возникающие в королевстве проблемы.
Но спать, просто спать? Почти никогда. Скорее всего, этот длинный день изрядно утомил его. Габорн уселся рядом с Иом, прислонившись спиной к тому же самому дереву, что и она. Рядом с ней лежала горка слив, он взял одну и съел.
Снова набежали облака, небо потемнело, с юга задул порывистый ветер. Осенью в Гередоне такое случалось довольно часто. С перерывами не больше трех часов над головой возникали облака, а вслед за ними обрушивалась гроза.
Биннесман привел коней к ручью напиться. Утолив жажду, они по его команде оторвались от воды. После чего один из них принялся щипать короткую траву, а двое просто заснули стоя.
И только огромный жеребец Радж Ахтена стоял около ручья, с беспокойством кося взглядом на Биннесмана, словно стараясь не упустить ни малейшего изменения в его настроении. Спустя некоторое время чародей сказал:
- Теперь я должен оставить вас, но мы встретимся в Лонгмоте. Поторопитесь и помните - на этой земле нет почти ничего, чего вам следует опасаться.
- Да я особенно и не волнуюсь, - ответил Габорн. Обеспокоенный вид Биннесмана свидетельствовал о том, что на самом деле он вовсе не был так уж уверен в правоте своих слов. Тем не менее, Габорн не хотел лишний раз тревожить старика.
Биннесман взгромоздился на огромного боевого коня, прежде принадлежавшего Радж Ахтену.
- Постарайтесь отдохнуть немного. И кони пусть поспят часок-другой, но не больше. В полночь Радж Ахтен проснется и будет иметь возможность снова отправиться за тобой в погоню, Габорн. Хотя я и наложу на тебя защитное заклинание.
Прошептав несколько слов, Биннесман вытащил из кармана веточку какой-то травы. И пришпорил коня, бросив ее Габорну на колени. Петрушка.
- Не потеряй ее, - сказал он Габорну на прощанье. - Она впитает твой запах, сделав его недоступным для Радж Ахтена и его солдат. И еще, Габорн. Перед тем, как покинуть это место, вырви у себя волос и завяжи на нем семь узлов. Если Радж Ахтен доберется сюда, дальше он станет ходить кругами.
- Спасибо, - сказали Иом и Габорн.
Биннесман развернул жеребца на юг и скрылся во тьме.
Иом чувствовала, что она устала, предельно устала. Оглянулась по сторонам в поисках более мягкого местечка, где можно было бы прилечь. Габорн обнял ее за плечи и притянул к себе таким образом, что ее голова оказалась у него на коленях. Такой неожиданный жест. Интимный.
Она легла, закрыв глаза и прислушиваясь к тому, как он ест сливы. Неожиданно в животе у него забурчало, ей стало неловко.
Габорн протянул руку и погладил се по подбородку, по волосам. Хотя он и признался ей в любви, она не верила, что это было глубокое чувство.
Она стала такой уродиной. Самой страшной среди всех безобразных людей на свете, так ей казалось. Где-то в самой глубине ее сознания испуганный голос шептал:
"Так тебе и надо, ты это заслужила".
Это действовал дар, конечно - никогда прежде Иом таких чувств не испытывала. Обесценивание себя. Руна силы Радж Ахтена все плотнее "захлестывала" ее.
И все же, стоило Габорну посмотреть или прикоснуться к ней, на мгновение возникало ощущение, что заклинание слабеет. Чувство собственного достоинства возвращалось. Иом чувствовала, что Габорн, только он один изо всех мужчин на свете, и впрямь может любить ее. А как она боялась потерять его! И сама ужасалась этому страху - казалось, он вызван рассудком, не чувством.
Существовало и еще кое-что, заставляющее ее испытывать неловкость. Она никогда не была наедине с мужчиной, а сейчас именно это и происходило. Всегда рядом присутствовала Шемуаз, да и Хроно не спускала с нее взгляда. Но вот теперь она сидит бок о бок с принцем, отец спит, и все это вызывало чувство ужасной неловкости, которое с каждым мгновением возрастало.
Иом понимала, что дело тут не в самом факте прикосновения Габорна, а в воздействии его магии. Она чувствовала, как в его присутствии в ней начинает зарождаться желание, - точно зверек, против воли угнездившийся в голове. Нечто похожее она испытывала рядом с Биннесманом, но это чувство было гораздо сильнее. Кроме всего прочего, Биннесман был стар и, по правде говоря, не слишком привлекателен на вид.
Габорн - дело совсем другое; к тому же, он осмелился сказать, что любит ее.
Ее клонило в сон. Иом не владела дарами ни мышечной силы, ни метаболизма; только одним - даром жизнестойкости, полученным вскоре после рождения. Поэтому, даже отличаясь замечательной выносливостью, она нуждалась в отдыхе точно так же, как и всякий другой человек.
Однако электризующее прикосновение Габорна мешало заснуть.
Это совершенно невинно, уговаривала она себя, когда он погладил ее по щеке. Просто прикосновение друга.
И все же она страстно желала, чтобы он продолжал, чтобы его рука продвинулась дальше, к шее. И, более того, еще глубже, хотя в этом она не осмеливалась признаться даже самой себе.
Иом удержала его пальцы, мешая поглаживать свое лицо.
В ответ он взял ее за руку, поцеловал и положил между своих коленей. Нежно, так нежно, что у нее перехватило дыхание.
Иом слегка приоткрыла глаза. Было так темно, как будто они лежали под одеялом. Мы отгорожены от дома деревьями, подумала она. Эта женщина не может видеть нас, да и не знает, кто мы такие.
От этой мысли сердце у нее бешено заколотилось. И, конечно, Габорн не мог не почувствовать этого, не мог не видеть, как она с трудом сдерживает дыхание.
Его рука снова погладила Иом по щеке, от этого прикосновения она непроизвольно слегка выгнула спину.
Не можешь ты хотеть меня, думала она. Нет, это невозможно. Лицо у меня такое, какое и в страшном сне не приснится, а вены на руках похожи на голубых червей.
- Хотелось бы мне снова стать красивой, - одними губами, почти беззвучно прошептала она.
- Ты и так красива, - с улыбкой ответил Габорн.
Он склонился над Иом и поцеловал ее в губы. Поцелуй пах сливами. Прикосновение его губ чуть не свело ее с ума. Габорн подложил ладонь под ее затылок, притянул к себе и поцеловал снова, еще более пылко.
Обхватив Габорна за плечи, Иом подтянулась и уселась у него на коленях, чувствуя, как он трепещет от желания. Она не сомневалась, что сейчас, в этот момент, он верил - верил, что она прекрасна, несмотря на то, что Радж Ахтен лишил ее дара обаяния, а королевство отца лежало в руинах. Сейчас, в этот момент, он не замечал, как она уродлива, и хотел ее так же страстно, как она его.
Габорн оказывал на нее совершенно удивительное воздействие. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее более грубо. Его губы скользнули по щеке к подбородку. Она подставила ему шею, чтобы он смог поцеловать ямочку на ней. Что он и сделал.
Распутница. Я веду себя, как распутница, осознала Иом. На протяжении всей своей жизни она следила за собой, держала себя в руках и была свободна от желаний.
Теперь, впервые в жизни, она оказалась наедине с мужчиной. С мужчиной, которого - теперь это не вызывало у нее сомнений - она страстно желала.
Она всегда держала свои эмоции в узде, никогда не допускала даже мысли, что может наступить миг, когда она станет вести себя так... распутно. Все дело в его магии, снова и снова повторяла себе Иом. Это она заставляет меня испытывать такие чувства.
Задержавшись на ямочке на шее, губы Габорна скользнули к ее уху.
Взяв его за руку, Иом притянула ее к своей груди.
Он, однако, отдернул руку.
- Пожалуйста! - прошептала она. - Пожалуйста. Не надо быть сейчас джентльменом. Сделай так, чтобы я снова почувствовала себя прекрасной!
Отстранив губы от уха, Габорн перевел взгляд на се лицо. Если в тусклом свете он и увидел что-то неприятное и отталкивающее, то не подал вида.
- Я... Ох! - ослабевшим голосом произнес он. - Боюсь, я только и способен на то, чтобы быть джентльменом, - он неуверенно улыбнулся. - Слишком много лет только в этом и практиковался.
Он немного отодвинулся от нее, но не совсем. Непонятно почему, глаза Иом наполнились слезами. Он, наверно, считает меня бесстыдницей, испорченной, прошептал тоненький голосок внутри. Вот сейчас он видит меня такой, какая я есть - одержимой животным желанием. Похоть, внезапно овладевшая Иом, теперь вызывала у нее самой лишь отвращение.
- Я... Прости меня! - воскликнула она. - Я никогда не делала ничего подобного!
- Знаю.
- В самом деле - никогда!
- Никогда, я понял.
- Ты, наверно, считаешь меня дурочкой или блудницей! - или просто уродиной. Габорн рассмеялся.
- Вовсе нет. Мне даже... лестно, что я вызываю у тебя такие чувства. Лестно, что ты могла захотеть меня.
- Я никогда не была наедине с мужчиной, - призналась Иом. - Всегда рядом находились служанка и Хроно.
- А я никогда не был наедине с женщиной, - сказал Габорн. - За нами обоими всегда кто-нибудь присматривал. Я часто задумываюсь над вопросом: может быть, учитывая неусыпное око Хроно, мы ведем себя лучше, чем если бы этого не было? Никто не захочет, чтобы его темные делишки были увековечены, и весь мир смог бы узнать о них. Уверен, есть немало лордов, которые ведут себя и благородно, и скромно не по зову души, а лишь из нежелания, чтобы весь мир узнал об их подлинных наклонностях.
- Но может ли, Иом, и в самом деле считаться хорошим тот, кто ведет себя хорошо только на людях?
Габорн крепко обнял ее, прижав спиной к своей груди, но не целовал больше. Этим жестом он как бы снова приглашал ее отдохнуть, попытаться уснуть. Иом, однако, не отпускало напряжение, и она постаралась расслабиться.
Ничего не получалось, мысли не давали покоя. Почему он так повел себя? Пытается быть хорошим или просто не смог справиться с охватившим его отвращением? Кто знает? Не исключено, что даже самому себе он не решился признаться в том, каков истинный ответ.
- Иом Сильварреста, - внезапно произнес Габорн сугубо официальным тоном, я проделал долгий путь из Мистаррии, чтобы задать тебе один вопрос. Два дня назад ты ответила на него "нет". Может быть, теперь ты изменила свое мнение?
Сердце Иом заколотилось, мысли в голове понеслись с бешеной скоростью. Что она могла предложить ему? Ничего. Радж Ахтен отнял у нес красоту, уничтожил весь цвет се армии и теперь хозяйничает в ее стране. Да, Габорн говорил, что любит ее. Однако Иом опасалась, что при жизни Радж Ахтена принц не увидит ее такой, какая она на самом деле, и, может статься, будет вынужден до конца своих дней "любоваться" той безобразной маской, которую она теперь носила.
Она не могла предложить ему ничего, кроме собственной преданности. Разве этого достаточно, чтобы удержать его? Будучи принцессой Властителей Рун, Иом даже представить себе не могла, что окажется в положении, когда не сможет предложить любимому и любящему человеку ничего, кроме себя самой.
- Не спрашивай меня об этом сейчас, - ответила Иом дрожащими губами. - В этом вопросе я не могу руководствоваться только... собственным желанием. Но если мне все же суждено стать твоей женой, обещаю сделать все, чтобы ты никогда не сожалел о том, что это случилось. И никогда не стану целовать никого так, как сегодня целовала тебя.
Габорн продолжал ласково обнимать ее, прижимая к груди.
- Ты - моя потерянная половина, - прошептал он.
Иом с блаженным чувством прижалась к нему, ощущая, как его свежее дыхание щекочет ей шею. Она никогда не верила старым преданиям о том, что каждый человек создан лишь с половиной души и обречен всю жизнь искать того, кто дополнит его. Но сейчас с необыкновенной силой ощутила, что это правда - как и слова самого Габорна.
Потом он с шутливой интонацией прошептал ей на ухо:
- И если в один прекрасный день я стану твоим мужем, обещаю сделать вес, чтобы ты не считала, что во мне слишком много от джентльмена.
Он обхватил ее за плечи, продолжая прижимать к себе. И хотя его левая ладонь оказалась у нес на груди, это прикосновение было ей приятно, но больше не вызывало ни возбуждения, ни неловкости.
Вот так все и должно быть, подумала она, - я принадлежу ему, а он принадлежит мне. Только так мы и можем стать единым целым.
Она снова почувствовала, что устала, что ее клонит в сон. Попыталась представить себе, как окажется в Мистаррии, в Королевском дворце. Позволила себе немного помечтать. Она слышала рассказы об этой стране. Белые корабли на огромной реке, каналы в городе. Зеленые холмы и запах морской соли. Туманы по утрам. Крики чаек и несмолкающий ропот волн.
Ей почти удалось представить себе даже Королевский дворец. Большая постель с шелковыми простынями, на окнах фиолетовые занавески, которыми играет ветер, и она сама, обнаженная, лежит рядом с Габорном.
- Расскажи мне о Мистаррии, - прошептала Иом. - "В Мистарии лагуны сверкают, как обсидиан, среди извилистых корней кипарисов..." - процитировала она слова старой песни. - Это и вправду так?
Габорн начал напевать мелодию, и хотя у него не было лютни, чтобы подыгрывать себе, его голос звучал очень приятно.
- В Мистарии лагуны сверкают, как обсидиан, Среди извилистых корней кипарисов, А над водою черной стелется туман И плавают лилии, как бакены у пирсов.
Ходили слухи, что в этих лагунах обитали чародеи вод и их дочери, нимфы. Иом сказала:
- У твоего отца есть чародеи. Какие они? Я никогда не встречалась с ними.
- Как чародеи, они довольно слабы. Большинство из них даже не способно отрастить себе жабры. Наиболее могущественные чародеи вод живут в океанских глубинах, а не рядом с сушей.
- Но они оказывают свое воздействие на ваших людей. Мистаррия - спокойная страна.
- Это точно, - сказал Габорн. - У нас в Мистаррии все просто одержимы тем, чтобы сохранять душевное равновесие. Очень спокойная страна. Кто-то может даже счесть ее скучной.
- Не говори о ней плохо, - попросила Иом. - Твой отец неразрывно связан с водой. Как бы это выразиться? Она даст ему способ... сохранять устойчивость. Он захватил с собой хотя бы одного своего чародея? Мне хотелось бы встретиться с ним.
Иом казалось, что отец Габорна, отправляясь в Гередон на Хостенфест, хотел продемонстрировать свою мощь, а для этой цели ему понадобились бы не только солдаты, но и чародеи вод. Да и в борьбе с Радж Ахтеном такой чародей очень даже мог бы пригодиться.
- Прежде всего, они не "его" чародеи. Не более, чем Биннесман - твой....
- Но в его свите есть хотя бы один?
- Скорее всего, да, - ответил Габорн. По его тону Иом почувствовала, что он тоже надеялся на помощь чародеев. Считалось, что чародеи вод, в отличие от Охранителей Земли, постоянно вмешивались в дела людей. - Но это - долгое путешествие, и на равнинах Флидса не часто встречается вода...
Габорн начал рассказывать ей о своей жизни в Мистаррии, об огромном учебном городке Дома Разумения, раскинувшемся по всему Аньюву. О том, что некоторые Палаты там представляют собой очень большие залы, где тысячи людей слушают лекции и принимают участие в дискуссиях. А в других Палатах, маленьких и уютных, похожих скорее на обычные комнаты в хорошей гостинице, зимой у огня собираются ученики - точно так же, как это делали их наставники когда-то - и учат свои уроки, прихлебывая подогретый ром...
Иом вздрогнула и проснулась, когда Габорн осторожно потряс ее за плечо.
- Пора, любовь моя, - прошептал он. - Нужно идти. Прошло уже почти два часа.
С неба сеялся мелкий дождь. Иом оглянулась по сторонам. Деревья над ними хорошо защищали от дождя, и все же казалось странным, что дождь не разбудил ее раньше. Как она вообще смогла уснуть? Габорн, наверно, использовал силу своего Голоса, чтобы усыпить ее, постепенно говоря все тише и тише, в напевном ритме.
Ее отец сидел рядом, уже совсем проснувшийся. Он протягивал руку, пытаясь схватить какую-то воображаемую вещь, и негромко хихикал.
Ловил бабочку.
Все тело, лицо и руки у Иом онемели. Проснулось сознание, но не тело. Габорн помог ей, и она поднялась, не чувствуя своих ног. Что она может сделать сейчас для отца?
Радж Ахтен превратил меня в старуху, раздираемую Тревогами, а отца - в ребенка, подумала Иом.
Может, ему лучше всегда оставаться таким, каков он сейчас, внезапно мелькнула у нес мысль? Таким невинным, таким способным удивляться любому маленькому чуду. Он всегда был хорошим человеком, но слишком беспокойным. Так или иначе, Радж Ахтен дал се отцу свободу, которой тот никогда не знал.
- Кони отдохнули, - сказал Габорн. - Дороги наверняка размыло, но уверен мы доберемся быстро.
Иом кивнула, вспоминая, как всего несколько часов назад целовала Габорна. Внезапно в ней заговорил разум, смывая все воспоминания, и то, что произошло вчера, сейчас стало казаться просто сном.
Габорн на мгновение остановился перед ней, крепко обхватил за плечи и коротко поцеловал в губы - как будто стараясь внушить, чтобы она помнила все то хорошее, что случилось этим вечером.
Она чувствовала себя слабой и разбитой, но - что поделаешь? Они ускакали в ночь, позволив коням мчаться во весь опор. Биннесман оставил им коней Радж Ахтена в качестве запасных, и каждый час они останавливались, меняя их и давая возможность животным отдохнуть.
Пока они, словно ветер, мчались мимо спящих селений, в сознании Иом оживали картины, приснившиеся ей в то время, пока она спала в объятиях Габорна.
А снилось ей, что она стоит на башне грааков в замке своего отца, той, что севернее Башни Посвященных. Там обычно приземлялись грааки, на которых прилетали посланцы, принося сообщения с юга.
Во сне армия Радж Ахтена наступала через Даннвуд, сотрясая деревья. Единственной одеждой Пламяплетов был объемлющий их тела живой огонь. Все это Иом видела только вспышками - нелюди с их черными шкурами, крадущиеся в тенях под деревьями, рыцари на конях, в шафрановых и малиновых плащах, в боевых доспехах. А сам Радж Ахтен, такой гордый, такой прекрасный, стоял на лесной опушке, глядя на нес.
Даже во сне Иом охватил ужас, когда она увидела, как ее люди, крестьяне из Гередона, что было силы бежали к замку, надеясь укрыться в его безопасности. Они были везде, на всех холмах к северу, западу и востоку. Крестьяне в коричневых туниках и грубых сапогах. Крепкие женщины, окруженные детьми, мужчины с тачками, груженными репой. Дети, подгоняющие прутьями телят. Старуха со снопом пшеницы на спине. Юные влюбленные с мечтой о бессмертии в глазах.
И все торопились к замку, надеясь спрятаться в нем.
Но Иом знала, что замок не сможет защитить всех этих людей. Его стены не устоят перед Радж Ахтеном.
Тогда она поджала губы и подула изо всех сил, подула в направлении востока, запада и юга. Ее дыхание несло в себе запах лаванды и окрасило воздух в пурпурный цвет. Каждый человек, к которому оно прикасалось, - а она старалась сделать так, чтобы охватить все королевство - превращался в белый пух чертополоха, в белый пух, который покачивался и кружился при малейшем движении воздуха, а потом, внезапно подхваченный порывом ветра, поднимался ввысь и улетал над дубами, ольхой и кустарником в сторону Даннвуда.
Под конец Иом подула на себя и Габорна, который стоял рядом с ней. И они, тоже превратившись в пух чертополоха, полетели над Даннвудом, глядя вниз на осеннюю листву, золотую, огненно-красную и коричневую.
Она увидела, как армия Радж Ахтена с криками вырвалась из-под деревьев. Солдаты, размахивая боевыми топорами, устремились к замку. Но противостоять им было некому.
Вся местность опустела. Может, Радж Ахтен и надеялся заполучить что-то, одержав победу, но все, что ему досталось, это обезлюдевший, словно вымерший край.
Иом скакала сквозь ночь, и ее не покидало ощущение, что она убегает, оставляя весь мир за спиной. Вскоре после полуночи у нее внезапно закружилась голова и, взглянув на отца, она увидела, что он тоже покачнулся в седле. Она поняла, что это означало, и душу затопила глубокая печаль.
В замке Сильварреста кто-то - Иом подозревала, что Боринсон - начал убивать Посвященных.
32. Сколько стоит гостеприимство
Как и предполагал король Ордин, армия Радж Ахтена подошла к Хейворту вскоре после полуночи.
Хозяин гостинцы Стеведоре Харк проснулся в своей постели рядом с женой. Его разбудил цокот копыт, донесшийся с дальнего берега реки. Расстояние было значительное, однако из-за того, что звук по воде распространяется быстрее, слышно было совершенно отчетливо. Играло свою роль и то, что скалы, мимо которых проходила дорога, отражали и усиливали звук, создавая эхо.
Стеведоре Харк годами приучал себя просыпаться при звуке цокота копыт, поскольку, как правило, всаднику, путешествующему ночью, могли понадобиться кров и постель.
Крошечная гостиница состояла всего из двух комнат, и постояльцам частенько приходилось спать вчетвером, а то и впятером на одном соломенном тюфяке. Появление ночного гостя означало, что Харку придется расталкивать спящих - и утихомиривать недовольных, - прося их подвинуться, чтобы освободить место для вновь прибывшего. В общем, хлопот хватало.
Заслышав цокот копыт, Стеведоре Харк, все еще лежа в постели, попытался прикинуть количество всадников. Тысяча, две, мелькнуло в его затуманенном сном мозгу? Куда я их уложу?
Потом он вспомнил, что моста больше нет и что он обещал королю Ордину направить этих людей к Кабаньему броду.
Он вскочил, как ужаленный, и, не снимая ночного одеяния, торопливо натянул кое-что из верхней одежды, поскольку в такой близости к горам по ночам уже заметно похолодало. И, выбежав из гостиницы, посмотрел, что происходит на той стороне реки. Как раз для таких случаев фонарь под крышей гостиницы оставался всю ночь зажженным, однако сейчас вполне можно было бы обойтись и без него..
Там, вдоль всей реки, стояли солдаты, рыцари в полном боевом облачении. Впереди колонны четверо из них оплывающими факелами освещали дорогу. Вид воинов напугал его - эти белые крылья, которые топорщились на шлемах "неодолимых", эти кроваво-красные волки на их плащах. Можно было разглядеть и мастифов, и великанов, и каких-то темных тварей.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ