Владыка забвения: Железная Воля

Глава 7 «Сатана»

Липкая и холодная тьма окутывала каждую клеточку кожи, пробираясь морозом и заставляя покрываться холодным потом. Темно было настолько, что нельзя было увидеть ровным счетом ничего — так же, как если бы пытаться разглядеть что-то с закрытыми глазами.

«Так холодно…» — одинокая фигура, свернувшаяся в позе эмбриона, отчетливо выделялась белым пятном в темноте. Пытаясь найти тепло, она сворачивалась все сильнее.

«Если это то, что ждет каждого после смерти, я был бы счастлив никогда не существовать.» — пальцы впились в угловатые плечи.

Боли не было. Радости не было. В этом непонятном пространстве нельзя было ничего ощутить: ни дуновения ветра, ни шелеста листьев, ни одинокой песни соловья в далеком лесу. Туда не проникал ни один луч Игниса и Фебуса. Вокруг стояла такая мертвая тишина, с которой не сравнилось бы даже поместье графов Гемоку. Тело вроде бы было, а вроде бы и нет. Полное отсутствие веса и силы притяжения, несмотря на то что взаимодействовать с самим собой и окружающим миром было возможно.

— Кто я? — Фигура села, бросая взгляд на белесые ладошки.

Словно болезненный удар по голове, в память ворвались последние мгновения жизни. Схватившись за место, где еще совсем недавно торчал кинжал, мальчик судорожно втянул в легкие липкую тьму, заменявшую воздух. Но что-то все еще горело в его маленькой груди, трепетало, будто цеплялось за последние искры существования. Сердце?

Нет.

Это была ненависть.

Она не появлялась мгновенно. Она копилась. Медленно, но верно, разрасталась из мелких обид, из тех слов, которые будто случайно ранят, из взгляда, в котором вместо тепла читается холод, из каждого несбывшегося обещания. Долгое время он просто не понимал этого.

Почему слова отца, вместо утешения, жгут? Почему руки, которые должны были обнимать, давят, как каменные тиски? Ненависть — это лишь искаженное лицо любви, мучительное и истерзанное печалями. Ее корни уходили в самую глубину естества, туда, где когда-то теплились вера и надежда.

От любви до ненависти всегда один шаг, но этот шаг оставляет глубокие раны.

Вместе с ненавистью внутри Нортона горело чувство вины. Вина за несдержанные обещания и за надежды, которые он так и не смог оправдать. Вина за каждую неудачную попытку стать ближе. Вина за то, что он оставил сестру одну, хотя клялся, что всегда будет рядом.

Вина.

Вина.

Вина.

Он до последнего любил отца. Любовь цеплялась за каждую мелочь: за редкие теплые слова, вызывающие внутри фейерверк отвращения и нежности, за воспоминания о тех днях, когда он казался почти добрым, за мимолетную похвалу, звучащую после истерзанного им же тела. Но все это рухнуло в один миг, когда собственная рука отца, без колебаний, вонзила кинжал прямо в его сердце.

«Разве я не старался быть лучше?»

Ненависть.

Любовь.

Вина.

«Почему папа не любит меня?»

Горечь.

«Чем я заслужил это? Я ведь так старался…»

Гнев.

Внутри Нортона что-то рвалось. Теплое, мягкое, живое — медленно становилось мертвым. Оставалась лишь пустота. Болезненные фейерверки эмоций вдруг утихли, растворились, и внутрь, словно в сосуд, начала наливаться ненависть. Она текла, заполняя его до краев, переливаясь через них и растекаясь вокруг. Казалось, что он готов затопить ею весь мир.

Перед глазами всплыла Марианна — ее лицо, перекошенное слезами, глаза, полные боли, которую он знал слишком хорошо. Они всегда чувствовали друг друга. Почему-то Нортон был уверен, что она плачет и сейчас. Наверное, она сидит в своей комнате, сжав колени, как делала каждый раз, когда начиналась гроза. Плечи Мари подрагивают от беззвучных рыданий, руки судорожно стискивают какую-то мелочь, что напоминало о нем.

Он не мог ее бросить.

«Мари! Она меня ждет!»

Мальчик бросился бежать, слезы хлынули по щекам, с губ сорвался отчаянный крик. Он несся, как загнанный зверь, судорожно перебирая ногами, пытаясь вырваться из этой вязкой, липкой тьмы. Казалось, она хватала его за лодыжки, тянула вниз, словно черный кисель, но Норт не останавливался.

— Отпустите меня! — Завопил он. — Пожалуйста! Я не хочу умирать!

С каждым шагом мир вокруг становился все более зыбким, все более чужим. Ему казалось, что он не продвинулся ни на дюйм, что эта чернота лишь играет с ним, издевается. Грудь сжала тяжесть, и в какой-то момент ноги просто перестали слушаться. Он упал на колени.

Раньше Нортон часто думал о смерти. Ему казалось, что это станет избавлением — финалом всех мук, концом вечного чувства, что он лишний. Представлял, как все станет проще, если его не будет, как все вокруг, возможно, даже почувствуют облегчение. Но когда смерть окутала его своей холодной пеленой, он внезапно понял, что хочет вернуться назад.

— Я умер… — Осознание оглушило его, словно тяжелый удар по голове. В ушах зазвенело.

Нортон лег в пустоту, раскинув руки и ноги. Слезы не прекращались, а только усиливались, сжигая его изнутри. Он сожалел о сестре, о том, что так и не обнял ее, не сказал напоследок, как сильно ее любит. Мысленно обнимал свою мать, что не смог сделать при жизни. Печалился, что так и не успел вдоволь поиграть в догонялки с Винсентом. Вспоминал учителя Лоренса, с которым так и не отправился в город, не успев разделить с ним столько важных моментов.

— Наконец-то я тебя нашел, — низкий мужской голос с бархатными нотками заставил мальчика вздрогнуть.

Вытаращив красно-желтые глаза, Нортон пытался разглядеть хоть что-то в темноте. И вот, как из мрака, словно рожденный им, отделился силуэт. Это был очень высокий мужчина с крупными, изогнутыми рогами, которые нависали над его лбом.

— Кто вы? — Мальчик напрягся, заставляя себя подняться на ноги. Этот человек, а точнее дьявол, был ему незнаком.

Четыре янтарных глаза с белками черного цвета и узкими, как у кошки, зрачками удивленно распахнулись, а затем прищурились. Незнакомец тихо засмеялся своим мягким голосом. Смех не был насмешливым или злорадным; скорее, он напоминал доброго дядюшку, когда Нортон терпел поражение на тренировках, или мягкую улыбку учителя, когда ученик не мог усвоить материал. Но что-то внутри неприятно сжалось.

— Неужели на поверхности и вправду позабыли мой лик? — Мужчина подошел ближе. Перед глазами мальчика прояснилось его суровое лицо и статная одежда с мехами.

Это был демон средних лет, если бы возраст можно было определить по человеческим меркам. Длинные черные волосы были заплетены в сложную прическу: золотые украшения нанизаны на высокий хвост, напоминающий связку колбас. Несколько более коротких прядей выбивались на лицо и свисали по бокам, слегка скрывая линию выразительной челюсти. Грубые, острые черты лица придавали ему аристократичности. Его облик выражал важность и благородную горделивость, как у того, кто уверен в своем высоком положении. Но больше всего внимание мальчика привлекли глаза этого великана. Их было целых две пары! Юный Гемоку видел такое только у хищников, и осознание этого вызвало неприятные мурашки.

Золотые украшения виднелись не только в его прическе, но и в носу, и на пальцах. Похоже, этот демон был заядлым поклонником красивых побрякушек. Его носовую перегородку украшала толстая кольцевидная серьга. Пальцы были усеяны золотыми перстнями с магическими символами, а поверх черной рубахи был накинут плащ с меховым воротником. Слишком широкие штаны заправлены в высокие сапоги чуть ниже колена — такие же странные, как и их обладатель.

— Зови меня Сатана, но лучше просто Сан, — дьявол ласково улыбнулся, и за его спиной метнулся длинный черный хвост с острым кончиком.

Нортон ничего не ответил. Он просто стоял, открывая и закрывая рот, как рыба. За эти несколько часов он пережил слишком много: сначала обряд, затем смерть, а теперь — сам Сатана, собственной персоной.

— Я понимаю твою растерянность, дитя. Но тебе уготована иная судьба. Множество поколений продолжали свой род в надежде породить тебя на свет. — продолжил тот.

— Но я ведь уже умер, — Нортон, не скрывая, разглядывает своего внезапного собеседника. Перед ним стояла легенда во плоти.

— Только физическая оболочка. Но это можно исправить. Иди за мной, и я расскажу, что к чему. — Сатана мягко берет ребенка за руку и ведет его за собой.

Этот мужчина точно знал, куда идет. Загадкой оставалось только то, как он ориентировался в пустом пространстве. Или в нем были потайные лазейки, о которых знал только сам хозяин? Раздвигая пустоту свободной рукой, словно бархатные портьеры, нечистый проскальзывал в небытие, уводя гостя за собой. Плотность «темного нечто» менялась. Норта словно тянули через множество слоев, и каждый новый обволакивал его эфемерное тело все с большей нежностью.

Когда все слои миновали, мальчик почувствовал себя свободно. Его ничего не замедляло и не сковывало, он твердо стоял на ногах, чувствуя почву и вдыхая полной грудью.

— Почему я дышу, если уже умер? — Внезапно задал вопрос мальчик.

— Рефлексы. Тебе не обязательно это делать. Твоя внешняя форма лишь в твоей власти. Ты мог стать духом или сгустком энергии, если бы думал, что загробная жизнь выглядит именно так.

Мальчишка не ответил. Он стоял, не зная, что сказать, и просто с недоверием смотрел на Сатану. Все казалось невозможным, но реальным одновременно. В его голове путались мысли, и вместе с ними росло ощущение полной беспомощности.

— Твои страхи и желания привели тебя в это место. Из-за этого мне было тяжело тебя найти. — дьявол энергично продолжил, не обращая внимание на молчаливость спутника.

— Насколько я знаю, вы отвечаете за распределение душ? Так я читал в древних писаниях. — Нортон осмотрел окружающее пространство.

Сатана кивнул в ответ. Место напоминало старинный каменный дворец — обширный и мрачный, но с какой-то странной, неземной красотой. Темные колонны поднимались высоко к потолку, который исчезал в густом тумане. Нортон пытался что-то разглядеть, но потолок и стены казались бесконечными, как будто пространство вокруг искажалось.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, дитя, — произнес дьявол, и его хвост изящно вильнул, создавая легкий ветерок.

Дьявол жестом указал на одну из высоких дверей, украшенных загадочными символами. Они открылись сами с пронизывающим скрипом, от которого захотелось заткнуть уши. Дымка, окутывающая даже пол, развеялась от образовавшегося сквозняка, показав черный пол. Все вокруг казалось черно-белым, словно картина из старинного фолианта.

— Мрачновато тут, — Норт подбежал к хозяину дворца, схватив его за край плаща, чтобы не потеряться.

В полном молчании Сан провел мальчика через длинные, извивающиеся коридоры, которые казалось, не имели конца. Их стены были украшены портретами различных демонов, каждый из которых имел уникальный, запоминающийся вид. На некоторых картинах демонстрации величия и разрушения, на других — сцены быта и празднеств. Взгляды, устремленные с полотен, казалось, следили за Нортоном и он с интересом останавливался у каждого.

— Они изображают историю нашего рода. Все из них рассказывают о великом деянии каждого Сатаны или трагедии, которая сформировала нашу историю и культуру. — Увидев его интерес, Сан остановился рядом и положил руку на плечо мальчишки.

— Сатана — это титул? — глаза мальчишка удивленно раскрываются. — Я думал, это ваше имя. Были и другие?

— Да, я примерно четвертый. Нас всех не связывает родство. Титул Сатаны неразрывно связан с титулом Бога. Пока один властвует, другой занимается грязной работой, — мрачно вздыхает Сатана, его глаза тускнеют от воспоминаний.

— Выходит что мы и правда не созданы для великого… — грустно осматривая портрет демоницы с длинными острыми рогами, он прерывисто вздохнул.

— Дитя, темные — величайший народ! — Дьявол отрицательно покачал головой в ответ на слова мальчишки. — Мы — наследники Богов. Пока Небеса занимались своими проблемами, их не беспокоили ни смертные, ни их души. Мы, демоны, взяли все в свои руки. Создали это место, направили сюда каждую живую тварь, что прошла цикл рождения и смерти. Мы давали душам вновь появляться на свет. При отсутствии неблагодарно прозванного людьми «Ада», мир начнет вымирать. Души перестанут рождаться и переполнят мир.

— Но как тогда появилась жизнь? — Нортон совсем запутался.

— Оте… — он ненадолго запнулся, затем громко кашлянул. — То есть Боги создали бесчисленные души и заселили их в плоть и кровь смертных. Для них мы были не более чем игрушками, просто марионетками. Когда некоторые из Светлых возмутились жестокостью своих собратьев, они подняли восстание. В наказание их низвергли и прокляли. Наши рога и хвосты — это физическое проявление этого проклятия, своего рода клеймо. Чем больше рогов, тем могущественнее демон, тем более страшным было проклятие, наложенное на него.

Вокруг них разливалась густая темнота, прорезаемая лишь мягким мерцанием свечей. Их слабый свет словно оживал на каменных стенах, танцуя причудливыми тенями и наполняя зал тайной. Казалось, в каждом маленьком огоньке теплилась частица забытой истории.

— Да, я читал что-то похожее… Но там говорилось, что часть светлых предала своих братьев, и те в наказание обратили их в демонов. — Юный демон растерянно потер затылок.

— Вот чему вас учат. Давно я не был на поверхности. — дьявол рассмеялся, и его смех, глубокий и раскатистый, отозвался эхом. — Забыв свою историю, вы забудете, кто вы есть. Идем дальше, дитя.

Коридоры, тянущиеся в бесконечность, постепенно привели их в тронный зал. Здесь, в центре огромной круглой комнаты, возвышался трон. Его высокая спинка терялась в неясном пространстве, так высоко, что не было видно, где он заканчивается, а где начинается потолок. Трон, вырезанный из черного камня, был обтянут черной кожей, украшенной изысканными узорами. Его спинку окантовывали выгравированные черепки с открытыми челюстями, создающими впечатление молчаливого крика. Мальчик поежился, чувствуя одновременно страх и завораживающее чувство.

— Ну что ж, пожалуй, начнем. — Сатана уселся на троне, величаво раскинувшись. Высокий демон, в два метра роста, выглядел здесь как настоящий властелин этого места. — Я хочу, чтобы ты занял пост Сатаны.

Мальчик не спешил отвечать. Вечно от него что-то требуют, не спрашивая, чего он сам хочет. Нортон нервно прикусил губу, замялся, его взгляд заблудился в дымке на потолке. Она клубилась, как облака, сбиваясь в фигуры животных, людей и странных силуэтов, которые не имели ни начала, ни конца.

— Я дам тебе бессмертие. — Заметив его колебание, надавил Сатана.

— Что? — Услышанное заставило Норта опустить глаза на дьявола перед собой.

— Ох, что с тебя возьмешь, — бормочет Сан, закидывая ногу на ногу и чуть наклоняясь вперед. — Я объясню. — Его руки начали активно выполнять различные жесты.

— Вы — жители земного мира, смертные существа. Сатана, как и Бог, должен обладать бессмертием. Я не могу уйти на покой, пока не найду наследника на свое место.

— Сатаной может стать любой смертный демон?

— Именно так.

— Но зачем бессмертие? Почему нельзя просто передать свою власть своим детям, как это делают люди?

— Не сравнивай правление пешками с управлением в Аду, — его голос был насыщен неумолимой строгостью. — Ты не просто правитель, ты несешь ответственность за весь мир, за всех живых и мертвых. Жизни смертного не хватит, чтобы стать достойным Сатаной!

Голова его гудела от всех откровений, которые обрушились на него, переворачивая привычный мир с ног на голову. Возможность бессмертия манила его. Но тут же в голове возникла мысль: если он станет бессмертным, значит, сможет исполнить свое маленькое желание — сбежать с сестрой, оставить все позади и найти место, где они смогут быть по-настоящему свободными.

— Ты можешь подумать. — прервал его размышления Сан.

Нортон прикусил губу. Отвернулся, не в силах встретиться с тяжелым взглядом господина Ада. Ощущение, что это может быть его последним шансом, тут же охватило его. Острые зубы болезненно пробили кожу, но он даже не пошевелился.

— А если я откажусь? Что со мной будет? — настороженно спросил юный демон.

Брови Сатаны вскинулись вверх, создавая глубокие горизонтальные морщины на лбу. Несколько мгновений он молчал, его взгляд стал отрешенным. Затем его руки нервно сжались, когти вонзились в кожу. Дьявол едва заметно зашевелил пальцами, будто избавлялся от внутреннего напряжения.

— Разве ты не хочешь спасти свою сестру? — уклонившись от ответа, вызывающе спросил Сан.

Сделав пару шагов назад, Норт слизал остатки своей крови с губ. Властелин преисподни знал, куда нужно давить, и откуда он знал такие подробности, Нортон мог лишь догадываться. Мороз пронизывал его, каждая клеточка тела кричала о необходимости бежать, спрятаться от этой ауры, но вместо этого мальчик заставил себя собраться. Вытянулся в струнку, задрал голову.

— Что мне нужно делать? — спросил он дрожащим голосом, стараясь скрыть внутренний страх.

— Другое дело! Я предлагаю очень выгодные условия для нас обоих. Ты получаешь в распоряжение мои силы, бессмертие и открытие собственного потенциала! А еще я восстановлю твое физическое тело, — заманчиво предложил дьявол, хитро щуря свои янтарные глаза.

— Но что я должен дать взамен? — Нортон все еще был настороже. — Бесплатный сыр только в мышеловке! Какая вам выгода?

— Свою смерть, дитя. После того, как я доживу свои века, ты займешь мое место. Пока одни бегут от смерти, другие ее желают. Но если надоест, найдешь кого-то, как я… — устало развел руками демон.

Услышав о том, что Норт может занять место дьявола, его сердце вдруг дернулось. Внутри что-то ожило — долгожданная искорка надежды. Он почувствовал, как грудь наполняется воздухом, а в глазах появляется нечто новое, что заставляет его смотреть на ситуацию совсем по-другому. Мысль о том, что он наконец-то сможет сам решать, что с ним будет, захватила его с такой силой, что он не мог сдержать улыбки. И пусть ради этого ему придется еще раз сделать то, что скажет другой.

— Хорошо. Я согласен. — Мальчик с запалом подошел к трону.

Сатана удовлетворительно кивнул. Его руки начали совершать замысловатые движения в воздухе, словно поддевая невидимые нити. Он шептал заклинание на древнем языке. Юному демону этот язык был знаком, но смысл слов ускользал от него. Черная дымка окутала Повелителя Ада, и в его руках явились пергамент и кинжал.

«Это все ради Мари, я смогу! Теперь я больше не буду слабым. Я буду сильным, как никто другой!» — наблюдая за происходящим воодушевленно думал Норт.

— Вы что угодно можете создать? Я тоже так смогу? А что это за сила? — воспылал поток детского любопытства.

— Почти. — спокойно отвечал дьявол. — Ты тоже так сможешь. Каждый может. Эту силу называют Черной Мглой. Настоящей. Первородной. Той, из которой родились Боги. Мгла была всегда и будет существовать после. Все, что есть, возникло из нее, и когда наступит конец, все вернется в свои истоки.

Отцовский кнут. Эта ассоциация болезненно резанула сердце. Тьма, ползущая по коже, принимала физическую форму и приносила лишь боль и разрушение. Но разве должна существовать такая сила, доступная каждому? И если она доступна всем, может ли она быть справедливой?

— Возьми это и распишись своей кровью, дитя! — Дьявол оборвал новый шквал вопросов, прежде чем Нортон успел открыть рот.

— Х-хорошо… — слегка запинаясь от внезапно повышенного тона, мальчишка подошел к Сатане и взял пергамент с кинжалом в руки.

Нортон бегло пробежался взглядом по контракту. Все было написано на языке, давно забытом всеми, и хотя учитель немного обучал его этому языку, демон с трудом разбирал знакомые слова. Он мог распознать отдельные фразы, но смысл ускользал.

«Sacramentum sanguinis» — клятва на крови. Норт нахмурился, заставляя отцепить глаза от жутковатой фразы.

«Niger Nebula» — Черная Мгла.

«Aeternitas» — вечность.

— Ну же, просто проколи палец кинжалом, — поторопил его дьявол.

Вздрогнув, Норт торопливо проколол подушечку пальца. Капелька черной крови сразу выступила на поверхности, и мальчик оставил свой кровавый отпечаток на пергаменте. След мгновенно поглотила тьма, и он просочился в бумагу. Контракт внезапно свернулся сам собой и исчез в том же небытии, откуда и появился.

— Ого! — воскликнул Нортон, засовывая кровоточащий палец в рот. — Чудеса…

— Ты ведь изучал древнее колдовство. Это одно из таких заклинаний, — с облегченной улыбкой произнес Сатана, расслабленно откидываясь на на кожаную спинку трона.

— Откуда у души может быть кровь? У демонов она черная из-за Мглы? Мне говорили, что из-за проклятия, — с любопытством высыпал очередную порцию вопросов мальчишка, вытянув палец изо рта.

Он постепенно привыкал к давящей ауре этого места и самого хозяина дворца. Сан был слегка раздражителен, немного высокомерен, но все же достаточно терпелив с ним. Лучше, чем его отец. Может, не все хотят ему зла? Может, Сан станет таким же близким, как его учитель? Все тело словно пронзило тоской. Хотелось снова оказаться в теплых объятиях и услышать тихий, монотонный голос, говорящий о древних заклинаниях. Мальчик глубоко вздохнул.

— Кровь — это не просто физическая субстанция. Это символ жизненной силы и связи с миром живых. Оставляя свою кровь, ты отдаешь частичку Мглы, частичку себя.

— Откуда вы столько знаете обо мне? — Нортон устало замялся. Оставаться на одном месте всегда было трудной задачей для ребенка.

— Я много знаю о тебе, дитя. И о Мари, и о Долорес, и о Энгеле… — голос дьявола становился все тише. Видимо, он тоже устал от разговоров. — Я много веков наблюдал за вашим родом. Ждал твоего появления по приказу… свыше. Я был призван на ритуал и присутствовал там, но не дал согласие на это кощунство! Если бы я и позволил этому случиться, я стал бы предателем.

Слушая все это, юный Мессия лишь задавался все новыми и новыми вопросами. Но, глядя на слегка раздраженное лицо Повелителя Ада, было страшно задать что-то еще. Кто мог приказать ждать его рождения? Его жизнь снова расписали за него? Неужели он и правда настолько важная фигура в чьем-то плане?

— Слишком много впечатлений для дитя. — Сатана сочувственно взглянул на будущего наследника. — Ты был удостоен чести по воле судьбы. Придется понести это бремя.

— Действительно. Даже после смерти мне не дали покоя, — съязвил мальчишка, но тут же осекся, прикусив язык.

— Я прикажу служанкам выделить покои для тебя, чтобы ты мог отдохнуть. — пропустив колкость мимо ушей, дьявол медленно поднялся. — Воссоздание твоего тела будет непростой задачей. Это займет девять месяцев — ровно столько, сколько носила тебя мать в утробе. К тому же, нам предстоит создать сильную оболочку, способную выдержать такое количество Мглы.

Уже плохо соображая, Нортон захотел спрятаться. Перегрузка информацией дала о себе знать. Хотелось заткнуть уши, закрыть глаза и представить, что это всего лишь кошмарный сон. Почему из-за лишнего рога на лбу он теперь обязан всему миру?

— Юный Гемоку, следуйте за мной. — звонко защебетала внезапно появившаяся демонесса с алой кожей.

Она была одета в простенькое черное платье, из-под которого торчал такой же алый хвостик с пушистой черной кисточкой на конце. Пара маленьких рогов на лбу, расположенные далеко друг от друга, казалось только начинали прорезаться и сливались с цветом кожи.

Юный демон быстро вытер выступившую влагу с глаз и подскочил. Сейчас не время раскисать. Норт был полон уверенности не подвести Сатану. Может, хотя бы он будет доволен им? Правда, глядя на усталый вид Повелителя Ада, Норт мог предположить, что тот действовал из личных мотивов.

Краснокожая служанка провела гостя к его новым покоям. Они постоянно петляли между мрачными коридорами, усеянными дымкой, и маленький демон не знал, как запомнить такое количество поворотов и этажей. От одной мысли о том, что ему предстоит жить здесь и запомнить каждый уголок, у него уже закружилась голова.

Его покои представляли собой просторную, темную комнату, хотя, к счастью, без зловещего тумана. В центре стояла огромная кровать с ярким, мягким постельным бельем. Оно было украшено детскими странными узорами, что придавало ощущение чего-то не совсем нормального для такого места.

Изголовье подпирали множество пушистых подушек разного размера. Среди них, аккуратно уложенная, лежала длинная красная игрушка, напоминающая змею с маленькими лапками и гребешком на спине. Маленькие черные глазки-бусинки и весело высунутый язычок, который выглядывал из улыбающейся мордочки, сразу вызывали улыбку у юного демона. Это была его первая игрушка.