Визит к Прометею

ГЛАВА 3

Они двигались на север уже больше часа. Местность вначале шла довольно круто вверх, но потом они перевалили через вершину холма, отделившую их от лавы.

Жара сразу же уменьшилась, и дышать стало легче. Впрочем, это пока что было единственным утешением. Никакой растительности здесь не наблюдалось, хотя теперь, когда сернистые испарения остались позади, взгляд без труда проникал на несколько километров вперед.

— Мертвая земля, — подытожил свои наблюдения Танаев. — Никого здесь нет, даже присутствия «рогатых обезьян» я не чувствую.

— Как вы можете их чувствовать? — поинтересовалась Мелоди. Именно так звали спасенную им блондинку. Хотя спросила она об этом машинально, не глядя на спутника. Чем-то другим, гораздо более важным, в эту минуту были заняты ее мысли. — В эту сторону нам идти не стоит! — неожиданно заявила она, резко останавливаясь посреди довольно гладкой тропинки, сбегавшей по склону холма и исчезавшей на краю глубокой расселины.

— Это еще почему? Здесь удобный спуск. В стороне от тропы придется карабкаться по крутым скалам! — возмутился было Танаев, и лишь через мгновение до него дошло то очевидное обстоятельство, что тропа, по которой они спускались последние пятнадцать минут, не могла возникнуть естественным путем.

Гладкие зеркальные стены довольно глубокой канавы, по дну которой змеилась тропа, выглядели так, словно камень вдавило и оплавило какое-то гигантское раскаленное колесо.

— Это случайно не след от посадки вашей шлюпки?

— До места посадки еще далеко.

— Зачем же эти рогатые черти несли вас в такую даль? — не удержался от шутки Танаев, но его юмор спутница не одобрила.

— Откуда я могу знать! Может, у них принято обедать на берегу лавовой реки, а может, они надеялись увеличить свою добычу за ваш счет и использовали меня в качестве приманки.

Обернувшись, он увидел, что канава выглядит слишком извилистой и совершенно не походит на прямой след, который остается на поверхности планеты во время не слишком удачной посадки космического аппарата.

Что же это такое? Больше всего канава напоминала след гигантской змеи, оставленный в мягком песке. Вот только здесь не песок, а оплавленный камень. К тому же туловище змеи для такого следа должно было иметь в диаметре не меньше десяти метров.

Танаев вновь прислушался к окружающему своим ментальным слухом и снова не обнаружил ничего живого. Только чувство опасности, возникшее вроде бы без всякой видимой причины, усилилось еще больше.

Но он хорошо знал, что без причины подобное чувство у него не возникает, оно не раз выручало его в очень сложных обстоятельствах, и теперь, прежде чем идти дальше, следовало в нем разобраться.

Когда же оно возникло? Может быть, с самого первого момента появления его в этом мире, который сам по себе представлял сплошную опасность?

Вот только это было не так. Он не чувствовал никакой непосредственной опасности даже тогда, когда оказался в совершенно безвыходном положении, на крошечном островке, окруженном огненной рекой.

Ощущение опасности возникло позже, после того как он переправился через реку и поспешил на помощь этой женщине... Вот где-то здесь собака и зарыта, где-то совсем рядом, только для того, чтобы что-то предпринять, ему нужен точный ответ.

Не может же эта слабая и изнеженная с виду женщина, не сумевшая даже вовремя снять шлем своего скафандра, представлять для него угрозу? Или может? Но если может, то почему?

Прежде всего потому, что ее появление здесь слишком невероятно, а уж совпадение времени ее появления с его проходом через портал — невероятно вдвойне. Но был еще какой-то очень важный факт, который все время ускользал от него, и к смутному ощущению важности этого факта его сознание упорно возвращалось вновь и вновь.

Чтобы избавиться от тревожного ощущения угрозы, он начал последовательно перебирать в уме все важные события, происшедшие с ним после перехода через портал.

Итак, что же, собственно, произошло? Переправившись через реку, он увидел эту женщину в лапах у местных обезьян, или чертей, кто их там разберет.

При его приближении они разбежались. Слишком уж поспешно разбежались, но дело не в этом, вернее, не только в этом...

Он уже почти догадался, когда легкое содрогание почвы отвлекло его от анализа предшествующих появлению Мелоди событий. Быстро осмотрев склоны возвышавшегося над ними оврага, он убедился в том, что грозящих обвалом камней там не было, и заметил:

— Похоже на землетрясение. При такой активной вулканической деятельности здесь должны быть постоянные землетрясения.

— Это не землетрясение! — резко возразила Мелоди. — И если мы немедленно отсюда не уберемся, вы погибнете! Даже я не смогу вас защитить!

«Даже я»? Что это могло бы означать? И вдруг, только теперь, он понял причину, вызывавшую его беспокойство все это время.

Напрягая свой ментальный слух, он ни разу не уловил вокруг ничего живого. Ничего.

Любой живой организм, независимо от своего размера, окружен биологическим полем. Оно может быть большим или маленьким, интенсивным или не слишком, но оно всегда присутствует, даже в одной-единственной клетке, даже в микробе! Вот только живого поля вокруг самой Мелоди он совершенно не ощущал! И, осознав этот очевидный факт, Танаев почувствовал неподдельный ужас. Потому что существо, находившееся рядом с ним и выглядевшее словно очаровательная женщина, человеком уж точно не было.

— Я вижу, ты наконец догадался, — сказала Мелоди, неожиданно переходя на «ты» и усмехаясь какой-то мертвой улыбкой, обнажившей ее мелкие ровные зубы. Улыбкой, в которой участвовали только губы, словно растянутые невидимой пружиной, и совершенно не участвовали глаза. — Я приняла этот облик, чтобы проще было войти с тобой в контакт. Мне было поручено встретить и проводить тебя. Но сейчас нет времени для долгих объяснений. Проснулся Серпенфайр.

Где-то здесь, под нами, находится его логово. Я надеялась миновать это место, пока он спит. Обходной путь слишком долог и труден. Но теперь это уже не имеет значения. Он проснулся.

— Что мы должны делать? — спросил Танаев, испытывая желание броситься прочь от этой очаровательной женщины, страх перед которой был гораздо сильнее того, который мог в нем вызвать этот неведомый Серпенфайр.

— Мы должны попробовать выбраться из этой ловчей тропы, до того как Серпенфайр окажется здесь.

И не теряя больше ни секунды на объяснения, Мелоди бросилась к гладкой, словно отполированной стене ущелья, по которому они шли последние полчаса.

Ее движения напоминали движения хорошо тренированной гимнастки, идущей по ровному ковру, а не по гладкой, почти отвесной стене. Танаев попытался последовать за ней, но преодолеть более одного метра по этой круто загибавшейся гладкой стене каменного желоба ему не удалось.

На отполированной поверхности не было ни единой трещинки — некуда было поставить ногу, не за что зацепиться руками, и очень скоро он вновь оказался внизу, потеряв с таким трудом отвоеванные у стены сантиметры.

Содрогание почвы между тем усилилось, теперь оно сопровождалось каким-то свистом и глухим рокотом, словно из невидимого жерла вулкана вырвался наружу поток лавы. Какое-то время Танаев, не желая признать свое поражение, пытался карабкаться вслед за Мелоди. Но очутившись на дне оврага в очередной раз, он наконец остановился и задумался.

Не бывает безвыходных положений, ну, или почти не бывает. Не верил он в безвыходные положения — и все тут. Да к тому же не хотел показать свою беспомощность перед хрупкой и слабой с виду женщиной, хотя давно уже понимал, что имеет дело не с человеком.

Его рука, словно сама собой, без всякого участия сознания, нащупала рукоятку шунгитового меча, засунутого за пояс. Меча, лезвие которого было способно легко перерубать толстую сталь. Сейчас оно сломано, но поверхность обломка по-прежнему покрыта волшебным шунгитом, все свойства которого вряд ли были известны даже тем мастерам, что изготовили этот меч.

Танаев попробовал ударить обломком лезвия в скалу, для начала даже не в полную силу, но обломок послушно вошел в породу. Еще три или четыре таких удара, и у него появилась надежная ступенька. Пусть не слишком глубокая, но вполне достаточная для того, чтобы прочно держать носок ноги. Теперь главное — успеть закончить работу до того, как грохочущее нечто, приближавшееся из глубин ущелья, настигнет их. Лишь вырубив вторую ступеньку, он взглянул на верх обрыва, за которым минуту назад исчезла Мелоди, и обнаружил ее стремительно спускающейся вниз.

— Ты не должна спускаться! Эта тварь уже рядом! Возвращайся! Вместе мы не успеем!

Не слушая его, она продолжала скользить вниз и через секунду уже стояла рядом. Не тратя времени на споры, забыв, с кем он имеет дело, Танаев попытался схватить Мелоди за руку, собираясь силой заставить ее начать подъем.

Вот только его рука свободно прошла сквозь тело Мелоди, не ощутив никакого сопротивления.

— Ты что, не понимаешь? Меня здесь нет! Меня давно уже нигде нет! Моя миссия закончена, а ты стоишь лишь в самом начале пути. Ты обязан спастись!

Он попытался возразить, но неведомая сила, сопротивляться которой не было никакой возможности, швырнула его к стенке ущелья и заставила карабкаться наверх, он что-то кричал, захлебываясь от ярости и собственного бессилия. И, лишь очутившись за кромкой ущелья, понял, что свобода собственных движений вновь вернулась к нему. Краем сознания Танаев еще успел удивиться той скорости, с какой его тело забросило наверх. Потом он увидел ЭТО.

Гигантская раскаленная гусеница двигалась по дну ущелья, заполняя своим телом все свободное пространство. Она была длиной не меньше сорока метров и двигалась толчками, то сокращаясь, то вытягиваясь, словно и в самом деле была обыкновенной гусеницей.

От этих ритмичных сокращений земля под Танеевым ходила ходуном, а с верхней части противоположной кромки ущелья отваливались камни и летели вниз, с легким шлепком заканчивая свой полет на теле Серпенфайра.

Камни прилипали и оставались на коже огненной гусеницы. Казалось, все тело этого существа состоит из вязкой и подвижной лавы.

Огненный червь, от кончика хвоста до тупой, словно обрубленной, будто у кашалота, пасти, был покрыт обломками камней, намертво приварившихся к его раскаленной коже и составлявших своеобразный панцирь Серпенфайра.

До Мелоди, неподвижно стоявшей на дне ущелья, чудовищу оставалось не больше двух метров, одно последнее сокращение, когда Танаев, словно очнувшись, вновь кинулся к кромке ущелья и, наткнувшись на непреодолимую упругую стену, был отброшен назад.

Через секунду после этого тупая морда огненного чудовища ударила в то место, где стояла Мелоди.

В месте контакта мгновенно возникла яркая, расширяющаяся вспышка. Похожая вначале на кокон, а затем на вращающийся протуберанец ослепительного света, который все рос и тянулся к самому небу.

Наткнувшись на это световое препятствие, на то, что недавно было Мелоди, Серпенфайр съежился и отпрянул назад. Но было уже поздно. Протуберанец налился еще более ярким светом, хотя это казалось уже невозможным, и еще раз изменил свою форму. Танаеву, беспомощно распростертому на земле, оставалось лишь следить за борьбой титанических, неведомых ему сил.

Почти мгновенно протуберанец принял форму гигантского огненного меча, налитого запредельным для человеческих глаз ультрафиолетовым светом.

Затем меч приподнялся, слегка развернулся и ударил в голову Серпенфайру.

Последовала новая вспышка, на этот раз более тусклая. Тело огненного червя после этого удара превратилось в грязную мешанину, состоящую из ошметков лавы и глыб камней — некогда служивших ему панцирем. Эта огромная раскаленная груда, заполнившая все ущелье, перестала двигаться и постепенно начала остывать.

А затем возник звук, тонкий и мелодичный, как звук флейты, исполнявшей одну-единственную простенькую мелодию. Одновременно с ее появлением световой меч погас.

Почти сразу же исчезла и мелодия. И лишь после этого Танаев увидел Мелоди, стоявшую рядом с ним на краю ущелья, только что ставшего ареной столкновения недоступных человеку сил.

— Теперь ты знаешь! — произнесла Мелоди, не шевельнув губами, лишь передавая ему свою мысль. Ее внешность сильно изменилась. Она стала почти прозрачной, и сквозь контуры ее фигуры отчетливо просвечивали скалы.

— Знаю что? — спросил Танаев и, собрав все силы, рывком принял сидячее положение. Даже в этой непростой ситуации он не мог себе позволить разговаривать с женщиной, беспомощно валяясь у ее ног.

— Знаешь, о чем хочешь попросить. О какой запредельной силе.

— Я еще ни о чем не просил! — запротестовал Танаев.

— Но ведь попросишь! За этим ты шел через портал!

— Кто ты? Кто ты на самом деле?

— Когда-то я действительно была штурманом на космическом корабле. Не на вашем. Не на человеческом корабле. Поэтому мне проще всего было принять образ, в котором я перед тобой предстала.

Наш корабль столкнулся с метеоритом. Ты ведь знаешь, что случается с кораблем, если он сталкивается с метеоритом, летящим на космической скорости?

— Да, я это знаю, — подтвердил Танаев. — От корабля не остается даже пыли. Никто не выживает.

— Никто, — подтвердила Мелоди.

— Так что же с тобой произошло потом? Откуда ты здесь взялась?

— Этого я не должна говорить. Рано или поздно ты сам это узнаешь.

— Когда?

— Когда-нибудь потом. Когда настанет твое время.

Постепенно контуры ее фигуры бледнели, словно растворяясь в воздухе, и на их месте все отчетливее проступали скалы. Голос Мелоди внутри его сознания становился все тише. Теперь он походил на едва слышный шелест листвы или бормотанье ручья, наполненного весенней водой.

Вот только не было здесь никакого ручья и никакой листвы.

— Ты должен найти город... — прошептала Мелоди. — Именно туда я хотела тебя привести, да вот не успела...

— Какой еще город? Откуда здесь взяться городу?

— Город проклятых.

— Зачем мне нужен город проклятых?

— Чтобы раздобыть пищу и оружие, чтобы подготовиться и больше узнать о мире, в который ты попал. Этот мир полон чудовищных тварей. Но город защищен. Ты должен попасть в город, пока до тебя не добрались здешние монстры.

Во Вселенной существует всего несколько мест, где сходятся в схватке силы такого масштаба. Этот город — одно из них. Чтобы овладеть подобной силой, ты должен разгадать его тайну — узнать, кто построил проклятый город и почему его прокляли. Но будь осторожен, ты, как зерно, можешь попасть между двух жерновов и будешь размолот.

— Разве богу, которому ты служишь, это не все равно? Зачем вообще он позволил обрушить на своих детей столько зла? — Сейчас Танаев обращался не к Мелоди, а к тому, кто, превратив ее в огненный меч, сокрушил Серпенфайра, и, разумеется, навигатор не рассчитывал на ответ. Но ответ неожиданно пришел, и голос, вложенный в уста полупрозрачной женщины, заставил содрогнуться окрестные скалы:

— Потому что все имеет свою цель и свою противоположность. Потому что без зла не может существовать добро.

— Но равновесие нарушено! Силы зла обрели невиданную мощь и захватили Землю — колыбель человечества! Разве это справедливо?

— Это несправедливо. И именно поэтому ты здесь!

На какую-то долю мгновения Танаев отвернулся,

пытаясь увидеть в наполненной сернистыми испарениями дали этот мифический город, а когда повернулся обратно, Мелоди с ним уже не было.