Витязь. Змееныш

Глава 16

Рождественская ёлка

Я с удовольствием потянулся и встряхнулся, как матёрый котяра. Глянул на часы. Шесть тридцать. Получается, что сегодня я управился за восемь с половиной часов. Надеюсь, что это не случайность, и прогресс сохранится. Даже усомнился в том, что рунная карта у меня получилась. Но в комнате портальную не проверить, ведь для её активации нужно находиться на улице. В помещении же изображение является всего лишь обычным рисунком.

— Чего изволите, барин? — заглянул ко мне камердинер, стоило мне позвонить в колокольчик.

Час ранний, но его, похоже, предупредили, что я не любитель поваляться в постели. А может, кто из сторожей или слуг приметил огонёк в моём окне. Вот он и дежурил под дверью.

— Принеси-ка мне, братец, каких-нибудь бутербродов и чай.

— Не желаете спуститься в столовую?

— Здесь перекушу, — отрицательно покачал я головой.

Пока он выполнял распоряжение, я сбросил одежду и отправился в туалетную комнату. С унитазом тут пока полный швах, зато имеется горшок, встроенный в стульчик и накрытый крышкой. Больших желаний у меня не образовалось, а вот малых за несколько часов сидения за рисованием скопилось предостаточно.

К слову, я уже давно подумываю над ватерклозетом, но для этого нужен как минимум свой дом. Не станешь же устраивать туалет и канализацию в съёмной квартире. А без них устанешь выносить лохань с отходами жизнедеятельности, основную долю которых будет составлять банальная вода. У горшка объём и масса куда скромнее.

Но теперь есть и дом, и возможности. Да и канализация в наличии, потому как туалетные комнаты оборудованы душевой. Странно, а вот умывальника отчего-то нет. Ну хотя бы кран, установленный в банальную бадью. Ничего подобного. Кувшин и таз для умывания. Но я предпочёл обойтись душем.

Когда ополоснулся, взбодрился «Восстановлением» и вышел в спальню, немудрёный завтрак был уже на столе. Оделся с помощью камердинера. Вообще-то, и сам бы управился, но тот подхватил одежду, не вырывать же из рук.

— Как звать?

— Гаврила.

— Ты вот что, Гаврила, на будущее, ограничься подготовкой одежды, одеться же я и сам сумею, не безрукий.

— Но…

— Обеспечь быт, чтобы вода в душевой всегда была, греть не нужно, с этим я и сам управлюсь. И ещё. Надо бы лохань какую пристроить над тазом для умывания, да врезать в неё кран, хоть тот, что в бочку с пивом вставляют… Хотя не надо. Это я нарисую и сам с кузнецом поговорю. Надеюсь, он у нас не только лошадей подковывает да плуги чинит?

— Кузнец у нас знатный. Но не тонких дел мастер. То тебе, барин, его самого пытать нужно.

— Хорошо. Поспрашиваю, — опускаясь на стул, согласился я.

— Барин, дозволь узнать, ты оружие и доспехи будешь в своей комнате хранить или в оружейной?

— С какой целью интересуешься?

— Прости…

— Хватит каждый раз извиняться. Толком говори, — беря тост и намазывая на него масло, потребовал я.

— Так ведь уход за ним нужен. Вчера покатался, а железо осталось не обихоженным. Ерёма-то думал в оружейную снести, но ты его отправил спать. Так он извёлся, как быть. К тебе в комнату проситься поостерёгся.

— И попросил тебя узнать?

— Так-то и мне ведать надобно. Потому как если здесь, то нужно стойку пристроить, чтобы всё чин по чину.

Ага. Я-то привык к тому, что всё сам, да сам, а теперь у меня целый оруженосец, который может и обидеться, если у него начнут хлеб отнимать. Опять же, прислуга без работы всё равно, что и бездельничающий солдат, ходячее ЧП, и когда оно рванёт, никто не знает.

— Не нужно стойку. Футляр оставь в комнате, нечего ему в оружейной делать, и чистить ружья я сам стану. Ножи также при мне будут, — кивнул я на наручи, лежащие на письменном столе, — а доспехи и клинки снеси в оружейную. Хотя нет, нечего тебе этим заниматься. Ерёма после и снесёт.

— Ясно, барин.

— И вот что, давай-ка без барина. Непривычно оно мне как-то. Никита Григорьевич, так оно вернее будет. И остальным слугам передай, чтобы ко мне именно так и обращались. Понял?

— Понял, Никита Григорьевич.

— Вот. Вижу, что понял.

Завтрак был обильным: каша с мясом, тосты с маслом и вареньем, чай. Со всем этим я управился одним махом, потому как организм требовал после использования рун. Как поел, так сразу потянуло в сон, и я направился к застеленной кровати. Как был в одежде, лёг поверх одеяла.

— Гаврила, там у заднего крыльца должен быть Ерёма. Вели ему сходить на кухню и набрать чего поесть. Прогулка долгой будет, — приказал я камердинеру.

— Слушаюсь, Никита Григорьевич.

Дремал я ровно пятнадцать минут, внутренний будильник сработал, как часы. Поднявшись, облачился в доспех, сунув в ножны на наручах метательные ножи. Надел пояс с рунными картами, патронными подсумками и парой кобур с пистолетами на бёдрах, которые я зарядил семиранговыми патронами. Просто справедливо рассудил, что это оружие ближнего боя и где-то даже последнего шанса, а потому пусть уж будет достаточно весомым козырем. Вот в штуцер вставил обычные патроны, начинённые порохом.

Разумеется, я понимал, что мой секрет не продержится слишком долго. Комплексное использование «Булавы», нарезов и пули длиной в пять калибров вскоре станет достоянием посторонних. Но это ведь не значит, что я должен облегчать им задачу, открыто демонстрируя свои возможности. Так что если придётся стрелять на большой дистанции, то я использую патроны с порохом.

Фалькату пристроил на спине. Клинок не отличается особой длиной, да и специальные ножны расположены наискось, так что неудобств мне это не доставляло. Скорее уж, наоборот, снимало вопрос с болтающимися на боку ножнами, освобождало левую руку, и меч не мешал выхватить пистолет.

Глянул на себя в зеркало и невольно ухмыльнулся. Ну чисто рождественская ёлка. Вот интересно, сколько народу сегодня станет надо мной потешаться? Подумалось даже, что это перебор, и я решил было поснимать с себя всё лишнее. Ну не в бой же мне, в самом-то деле.

Но потом заметил, что непривычное вооружение несколько сковывает движения. Нет, однозначно к этому нужно привыкнуть. Опять же, была мысль разминуться с Ольгой и отправиться на заставу. Надо познакомиться с комендантом и прогуляться по округе.

— Заждался? — выходя на заднее крыльцо, спросил я Ерёму.

— Только вернулся, Никита Григорьевич. На кухню за снедью бегал, — кивнул он на перемётные сумки у своей лошади.

Сев в седло, понял, что со штуцером нужно что-то делать. Можно, конечно, и за спину пристроить, но там уже клинок, и получается неудобно. При пешем марше я его буду носить либо на сгибе руки, либо повешу на плечо. А вот в седле надо бы озаботиться кобурой на манер ковбоев в моём мире.

— В поместье имеется шорник? — спросил я Ерёму, пристраивая ружьё поперёк седла.

— Как не быть, Никита Григорьевич. Причём отличный.

Я уловил лёгкую иронию во взгляде оруженосца, всячески пытающегося это скрыть. А я о чём. Моя склонность быть во всеоружии его явно забавляла. Разозлился было, но быстро взял себя в руки. Знал же, что так будет.

Едва выехали за ворота села, как вдоль дороги потянулись обширные поля едва взошедших ржи и пшеницы, разделённые довольно широкими полосами конопли. С одной стороны, сама эта культура довольно востребована для парусов и канатов. С другой, эдакая мера пожарной безопасности, так как к моменту сбора урожая зерновых она всё ещё зелёная. А значит, случись огнедышащие твари, им не удастся выжечь весь урожай.

Повернули влево, по полевой дороге. Эта была не такой широкой, как главная, а потому с одной стороны тянулось пшеничное поле, а с другой конопля, чтобы пламя не перекинулось. Доехали до въезда в лес, и дальше дорога уже пошла под сенью деревьев.

Солнце пока ещё не сильно припекает, и здесь особенно прохладно. Начало апреля и от земли всё ещё тянет стылостью. Если в саду лиственные и плодовые деревья и из-за отсутствия листвы тени, как таковой, нет, то лес хвойный, дорога не отличается особой шириной, и солнечные лучи практически не пробиваются.

Примерно через версту выехали к лесопилке с большими сараями для складирования и сушки леса. Под навесами штабеля брёвен, ожидающих своей очереди для обработки. Во дворе суетятся работники, стоят три подводы, загруженные саженцами. Булыгина не видно, но лесорубы, рабочие и лесничие и так знают, что им нужно делать. А это плюс Карпу Сергеевичу, умело управляющему хозяйством.

— Слева от дороги малая часть леса, тысяча десятин. Его рубят и следом высаживают новый. Там, — Ерёма махнул в сторону вьющегося меж деревьев слабо наезженного просёлка, — делянка, где подращивают саженцы. Карп Сергеевич знатный земельник, у него деревья растут куда быстрее, чем в обычном лесу.

— А там что? — указал я на второй просёлок, уходящий вправо от основной дороги.

— Та сторона леса больше этой, три тысячи десятин, зверья всякого полным-полно. Князь редко бывает, но гости из соседних поместий приезжают. Вот и построили охотничий домик с подворьем.

— И что, всей радости господам, что только охота?

— Не. Карп Сергеевич дозволение от его светлости имеет балы проводить в господском доме. Вот соседи по очереди друг к другу и катаются.

Доехали до лесного подворья. Ну что сказать, уютный такой полноценный бревенчатый дом в два этажа, навесы с длинными столами и коновязями, сеновал. Вообще-то, всё по-спартански просто, но это ведь всего лишь временное прибежище.

Закончив осмотр, двинулись по лесному просёлку дальше, пока не проехали весь лес с запада на восток, обогнули его восточную оконечность и вышли на Орловский тракт. Далее обошли обширные поля и, намотав на лошадиные копыта изрядное количество вёрст, наконец вернулись в усадьбу.

Завернули в ремесленные мастерские, где я озадачил шорника кобурой для штуцера и заказал кузнецу умывальник, быстренько начертив, что именно желаю получить. Кому-то, может, и нравится, когда ему поливают из кувшина, но лично мне куда предпочтительней иметь свой умывальник. Кстати, ни разу не бадья с краном. Делать, так делать нормально, чтобы и функционально, и красиво. Так что пусть кузнец кооперируется с плотником.

— Добрый день, Никита Григорьевич, — окликнул меня Булыгин, когда я вышел от шорника.

— Здравствуйте, Карп Сергеевич.

— Я смотрю, вы снарядились прямо как на войну, — не удержался от замечания управляющий.

— Понимаю вашу иронию. Но к тому моменту, когда мне всё же придётся драться, хотелось бы не ощущать весь мой арсенал как нечто инородное, — с добродушной улыбкой ответил я. — Кстати, что Ольга Платоновна?

— После полдника решила прокатиться с моей супругой по округе, чтобы ознакомиться с поместьем. Я хотел сопроводить её, но она заверила, что пока не намерена лезть в хозяйственные дела, и желает просто осмотреться. В этом вы с ней похожи.

— Но я пойду дальше. Как раз собирался искать вас. Имеется ли связь с комендантом заставы Дубравской?

— Разумеется.

— А портальная карта на заставу?

— По две карты у меня и Екатерины Викторовны на все три заставы Орловского княжества. Она ведь поляница и является резервом для каждой из них, — ответил он.

— Превосходно. Не могли бы вы связаться с господином Иевлевым, сообщить о моём прибытии и открыть мне портал?

— Нет ничего проще. Но не желаете ли поесть, прежде чем отправиться на заставу?

— Мы с Ерёмой перекусили в седле. Так что голода я не ощущаю. Хотелось бы за сегодня успеть ознакомиться ещё и с заставой. Тогда я смогу с лёгкостью строить туда порталы.

— Как пожелаете, — легко согласился Булыгин.

— К слову, имеется ли у вас ваша карта связи? — спросил я о насущном, при этом протягивая ему свою.

— Увы, но нет. Вот приедет Артём на побывку, непременно озабочусь.

— Не будем ожидать вашего сына.

Извлёк из кармашка на поясе картон заготовки под карту и один из метательных ножей. Булыгин хмыкнул, пожал плечами и поднял раскрытую ладонь правой руки на уровне груди. Я быстренько ткнул его в подушечку указательного пальца и измазал в выступившей крови лицевую сторону будущей карты. После чего активировал руны бранного лечения и тут же залечил маленькую ранку.

— Порядок, — удовлетворённо кивнул я, помахивая картоном.

Рунами высушить выйдет быстрее, но тогда не получится изготовить карту. Кровь должна впитаться и высохнуть сама. Вот тогда заготовка будет готова превратиться в карту связи.

Тем временем Булыгин связался с комендантом заставы и, наскоро переговорив с ним, обратился ко мне:

— Готовы, Никита Григорьевич?

— Как пионер.

— При чём тут пионеры? — явно имея в виду первопроходцев, спросил он.

— Ну, они же всегда готовы к новым свершениям и путешествиям в неизвестность. Вот и я также.

— Ясно, — извлекая портальную карту, произнёс управляющий.

— Что? Прямо здесь? — имея в виду то, что площадка находится во дворе усадьбы, удивился я.

— А кто вам запретит на вашей земле строить порталы, где вам заблагорассудится? — пожал он плечами.

— Действительно, — делая приглашающий жест, согласился я.

Оказавшись на площадке, отсыпанной утоптанным гравием, в углу двора, быстренько осмотрелся. Ага. А вот, похоже, и тот самый Иевлев, полусотник и комендант заставы. Высокий мужчина за пятьдесят крепкого сложения, что в этом мире скорее за правило, чем нечто выдающееся. Одет в мундир дружины князя Зарецкого, на груди горжет полусотника с его же гербом.

Боярский герб Ольги пока ещё проходит процедуру утверждения у царя. Как только это случится, так и дружина перейдёт в полную её юрисдикцию. А пока дружинники продолжают оставаться на службе у князя.

— Сильвестр Петрович? — протянул я ему руку.

— Как я понимаю, Никита Григорьевич? — поинтересовался он, отвечая на рукопожатие.

— Ваш новый заместитель, — подтвердил я.

— И была вам охота ерундой заниматься, — неодобрительно покачал он головой.

— Имеете в виду мой отказ от боярского титула, — понял я.

— Несложно догадаться, — подтвердил он.

— Вы ведь помещик. Иевлево находится по соседству с Орешково. Не такое крупное, но вполне доходное. Не в ваши годы служить полусотником и витязем на глухой заставе, притягивая к себе тварей. Долг за рост дара перед князем вы уже закрыли, а для такой службы найдётся достаточно безземельных дворян помоложе. Однако вы не дома, а здесь.

— На то у меня есть причины, — бросив на меня недовольный взгляд, произнёс полусотник.

— У меня тоже, — пожал я плечами.

— Хм. Ваша правда. Прошу меня простить, — дёрнув себя за нос, согласился комендант.

— Сильвестр Петрович, давайте не будем ковыряться в личном. Его светлость назначил меня вашим заместителем, но сделал это только для того, чтобы я имел официальное право охотиться на тварей. А потому для вас и ваших людей ничего не изменится. Ну или почти ничего. Разве только во время моего пребывания на заставе я буду активно шастать по округе в поисках тварей и трофеев.

— И как вы собираетесь это делать? — с сомнением поинтересовался комендант.

— Максимально эффективно, — уверенно заявил я.

— Хотелось бы на это посмотреть, — окинул он меня ироничным взглядом.

Вот к гадалке не ходить, мысленно посмеивается над мальцом, обрядившимся в полный доспех, да ещё и увешанного разнообразным оружием, как рождественская ёлка. Понимаю его. Это должно выглядеть потешно, на что указывало поведение даже моего оруженосца.

— Вскоре вам представится такая возможность, Сильвестр Петрович, — заверил я, понимая, насколько глупо выгляжу.

— Надеюсь, вы не обиделись, Никита Григорьевич?

Вообще-то, обидно. Но, с другой стороны, и его понимаю. Я ведь перед ним выгляжу мальчишкой, жаждущим подвигов и славы, бряцающим оружием, как скоморох. Он же ветеран, тридцать лет прослуживший на границе и настолько привыкший доверять своему дару и клинку, что даже доспехи не носит. Наверняка у него мощный «Панцирь», и в перстне вижу сферу по размеру не ниже второго ранга, а это неслабый «Щит». С такой защитой носить лишнюю тяжесть попросту ни к чему.

Вот только мой амулет в восемьсот единиц сумел убедить меня в том, что железо ни разу нелишнее. Быть может, коменданту не доводилось сходиться с тварью один на один или с одним помощником, потому и судит он, исходя из других предпосылок.

— Глупо обижаться, Сильвестр Петрович. Я ведь понимаю, что в ваших глазах выгляжу смешно. Остаётся сделать так, чтобы вы воспринимали меня всерьёз. Только и всего.