Вирус Совести

Глава 29

В один из последних дней июля ученый Заблуд сидел на своей любимой скамейке в парке, полу закрыв глаза, от неназойливого в этот день, прикрытого легкими облачками, солнца, и думал ни о чем. Даже мысль, все чаще приходящая ему в голову, что его усилия по спасению человечества не находит ожидаемой поддержки, на время заблудилась где-то в лабиринтах его, вечно настороженного, мозга и дала ему передышку, для наслаждения покоем.

— К вам можно присесть?

Он открыл глаза и увидел ее.

— Песок попал в босоножку, оправдала свою просьбу, стоявшая перед ним женщина.

— Да, да, конечно! Пожалуйста! Прошу вас! — залепетал он, машинально отодвигаясь на самый край скамейки.

— Благодарю вас — сказала она и, присев на скамейку, сняла босоножки и стала вытряхивать из них песок.

«35, не больше» — мелькнула у него мысль, взглянув на аккуратную ступню незнакомки, с ухоженными, покрытые бесцветным лаком, ногтями.

Он давно обратил внимание на эту женщину, которая отличалась, от сверстниц привлекательной внешностью. Она часто гуляла по парку, всегда со вкусом одета, с прямым станом и высоко поднятой головой. Глядя на нее, он ловил себя на мысли, какой поистине неземной красавицей была она в юные и зрелые годы.

Чаще всего она гуляла одна или в небольшой компании своих сверстниц, часто задерживаясь у картин художников, продававших свои произведения, или у книжных развалов. Создавалось впечатление, что она часто общалась с любителями искусства и литературы и была среди них своим человеком.

Приведя обувь в порядок, женщина не ушла, а повернувшись к нему, стала восхищаться прекрасной погодой, редкой в это дождливое лето.

— А вам какое время года нравится больше всего? — спросила она и не дождавшись ответа начала рассказывать, что сама любит зиму, когда можно кататься на лыжах, а вокруг все белым бело.

— А вы катаетесь на лыжах?

— Да я вообще то больше склонен к ранней осени — ушел он от ответа.

— А я с детства катаюсь на лыжах. А Новый год! Какая прелесть- это мой самый любимый праздник. А вы где предпочитаете, встречать Новый год?

И, вновь, не получив ответа, надолго ушла в воспоминания своего детства, связанного с новогодними праздниками.

— Извините за мою неучтивость, что прерываю вас, воспользовался он небольшой остановкой в ее бесконечных словоизлияниях, но уж коли между нами завязалась столь интересная беседа, может быть мы представимся друг другу?

— Конечно, конечно, — согласилась она.

Ученый — Заблуд встал со скамейки, поклонился даме, и представился — Иванов Иван Иванович.

— Ой! — сколько в вас много Иванов! Прекрасное имя от него веет былинами землей русской! Помните слова из песни «Иванами да Марьями гордилась ты всегда»- это о Руси. Жаль, что меня зовут не Мария, хотя мое имя тоже исконно русское, оно среди имен: Вера, Надежда, Любовь. А теперь, уважаемый Иван сын Ивана угадайте каким именем нарекли меня родители? — глаза ее по-детски сверкнули.

— Вера — не задумываясь, назвал он первое пришедшее на ум имя.

— Угадали — сказала женщина.

Она тоже поднялась со скамейки и галантно поклонившись, представилась Вера Михайловна по мужу Казакова.

Ученый и женщина пожали друг, другу руки, скрепив знакомство.

— О! Да мне домой пора! — взглянув на ручные часики, сказала женщина.

— Приятно было с вами познакомиться.

— Может мы еще встретимся и продолжим нашу, только получившую начало, беседу? — спросил он.

— Возможно — уклончиво ответила она. — Я часто бываю в этом парке.

Спустя два дня после их встречи, женщина снова подошла к его скамейке, поздоровалась с ним, как со старым знакомым, и села рядом.

Начало их встречам, носившим если не регулярный, то довольно частый характер было положено.

Его устраивали эти встречи, как единственная возможность спокойно, без опаски пообщаться с представительницей мира людей, к которому он относился с осторожностью, опасаясь быть разоблаченным и уничтоженным. Ему крайне импонировала то, что она, проработав 30 лет в школе учительницей русского языка и литературы, вдобавок к своей женской натуре, была крайне словоохотлива. В общении с Заблудом ей было вполне достаточно, что ее внимательно, не перебивая, слушают. Ответная реакция со стороны собеседника ее мало интересовала.

Сложившиеся отношения устраивали их обоих.

Общение с этой, несмотря на возраст, стройной, красивой, умной женщиной, неоднократно порождало у него мысль, что и он в свое время мог встретить стройную, красивую с ладной фигуркой девушку с голубыми глазами и волосами цвета спелой ржи. И что он мог бы быть хорошим мужем, и гулять по парку, под руку с красавицей женой.

Но, он выбрал дорогу завещанную отцом и отдал предпочтение науке. Многолетняя, длиною в жизнь, работа по созданию Вируса Совести лишила его многих неизведанных прелестей.

Появляясь на свидания, она, каждый раз, приходила с сумками, подобранными в тон своего туалета, к которым Заблуд относился с некоторой неприязнью. Ничего не имея против их элегантности, он был обеспокоен их содержимым. Женщина носила в сумках книги, которые она читала в парке. К его неудовольствию, на период их встречи, она перечитывала классику. В его присутствии извлекались из сумки произведения: Куприна, Бальзака, Шукшина и других известных писателей. Показывая ему обложку книги с указанием авторов и их произведений, она задавала один и тот же вопрос: «Как вам это?», будучи уверенной, что он, как образованный человек, не может не знать таких литературных шедевров. Увы, его литературный багаж, в свое время приобретенный в школе, и в течение всей жизни ничем новым не пополнявшийся, был чрезвычайно скуден, для полемики на подобные темы.

Вполне понятно, что на вопросы по литературным произведениям Заблуд многозначительно мычал и произносил фразы: «Ну, что вы…Нет слов», «Это неповторимо», — или что-то иное в этом духе.

Женщину вполне устраивало его многозначительное «мычание» и она не настаивала на подробном рассуждении о произведениях. Иногда она напоминала ему о наиболее интересных эпизодах из прочитанного и Заблуд, с большим интересом и удовольствием, слушал ее повествования.

При крайней необходимости, когда женщина просила рассказать ему какую либо историю, он вешал ей «лапшу на уши» рассказывая тут же придуманные небылицы в основном из фронтовой жизни, благо обладал даром прекрасного рассказчика, враля, обманщика и другими не очень благовидными качествами, используемые им для достижения своей цели.