Вик Разрушитель 10

Часть вторая Конкуренты, враги и друзья. Глава 1

1

Интегратор, встроенный в бронекостюм «Атома», был истинной гордостью Рода Оболенских. Пусть и пришлось изменить его внутреннее наполнение, оставив неизменной только внешнюю оболочку, но результат того стоил! И то сколько пришлось уламывать князя Ржевского — Главу самого таинственного в России Рода, занимающегося разработкой техномагического ядра для бронекостюмов — чтобы внести некоторые изменения в структуру интегратора! И не просто уламывать, а заплатить за подобное «кощунство» немалую толику родовых активов. Согласие Ржевских стоило Оболенским двадцать процентов акций «Экзо-Стали», пару тысяч гектаров личных земель, два смежных завода по изготовлению некоторых компонентов для брони (что не было столь критично для основного предприятия). Для богатейшего тверского рода подобная плата не казалась обременительной, но Ржевские на этом не успокоились. Главным условием сделки стало желание старого пройдохи Ярослава Павловича женить старшего внука Юрия на красавице Елизавете.

Собравшиеся тишком на урезанном семейном совете Артемий Степанович с сыновьями Владимиром, Егором и Святославом долго обсуждали возникшую дилемму. С одной стороны, рушилась одна комбинация, по которой Оболенские хотели выдать замуж Елизавету за представителя одной из ветвей Гедиминовичей, чтобы стать поближе к императорской семье. Кандидатов было несколько: Артём или Григорий Булгаковы, Михаил Корибут-Воронецкий, Александр Долгоруков. Предпочтение отдавалось Булгаковым, так как этот Род был наиболее близок по крови с Мстиславскими. Переговоров пока не начинали, только прощупывали намерения.

Но перспектива создать самый совершенный бронекостюм и вырваться вперёд в техномагической гонке вооружений перевешивала во сто крат желание войти в союзники императорского клана. Было решено согласиться на родство с Ржевскими. Елизавете пока ничего не говорили. Артемий Степанович настаивал на «пробном» интеграторе, прежде чем начать конструктивное обсуждение свадьбы. Ещё непонятно, как поведёт себя «Феникс» — то самое ядро, которое стало символом могущества и богатства Ржевских — во время генетической перенастройки.

Оболенские долгие годы шли к созданию именно такой версии ядра. Они хотели превратить интегратор в биомагический орган, вживив в него кристалл-фокусарий, выращенный на основе генетического материала и сложных магических манипуляций. Десять долгих лет шли эксперименты, и вот настал момент, когда в лаборатории впервые на стенде заработал интегратор с внедрённым в него кристаллом. Ещё два года понадобилось на доработку мелких погрешностей. Вот почему князь Артемий Оболенский не хотел представлять «Атом» на Военной Приёмке. Сначала нужно породниться со Ржевскими и получить легитимность, чтобы у Особой Комиссии не возникло вопросов, почему в интегратор внесены изменения, не прошедшие её одобрение. Пусть Род Ржевских и владел необходимой технологией изготовления подобного инструментария для бронекостюмов, но и он был вынужден подчиняться жёстким правилам, регулирующим нормативы и согласования. Мстиславские особенно тщательно следили за теми Семьями, которые разрабатывали вооружение для русской армии. Поэтому тайну кристалла-фокусария перед Ржевскими придётся раскрыть, но монополия на его изготовление останется в руках Оболенских.

А посмотреть было на что. Особенно на стенде, когда интегратор, не заключённый в корпус бронекостюма, при разгоне показывал чудеса биомагии. По его граням непрерывно струились потоки сияющей плазмы, окрашивавшейся в зависимости от поглощаемой или выделяемой Стихии: багрянец для Огня, изумруд для Воздуха, синева для Льда, жёлто-золотистый для Земли.

Настало время для оснащения «Атома» кристаллом генетического ядра. Для испытаний выделили пять экземпляров уже готовых «скелетов».

После того, как ядро внедрялось в бронекостюм, к нему подводили тысячи микроволокон-«капилляров», которые соединяли его с руническими контурами по всему корпусу брони. Отключение интегратора не приводило к критическому сбою работы экзоскелета. Пилот мог сразу же перевести «Атом» в режим «механика» и спокойно продолжать драться с врагом.

Суть работы улучшенного интегратора основывалась на теории генетического резонанса. Чтобы кристалл действовал в унисон с пилотом, нужна была кровь того, кто управляет бронекостюмом. Априори «Атом» становился индивидуальным ППД, и воспользоваться всем функционалом мог только его обладатель.

Именно на этом моменте разгорелся спор Главы Рода с наследником. Артемий Степанович настаивал на том, что лелеемый старшим сыном «Атом» должен пойти только в элитные подразделения или императорскую гвардию, но никак не в армию. Массовое внедрение ППД с кристаллом-фокусарием невозможно из-за его большого отличия от уже зарекомендовавших себя экзоскелетов. Старший Оболенский хорошо знал, насколько трудно внедрить что-то новое в регулярную армию, главный постулат которой — унитарность и взаимозаменяемость вооружения. К тому же индивидуальность «Атома» может сыграть роковую роль. Гибель или тяжёлая травма пилота, на которого завязан кристалл-фокусарий, может отправить бронекостюм на глубокую перенастройку всего боевого комплекса. А это выльется в огромные расходы. Легче извлечь ядро и уничтожить дорогостоящий ППД. С кристаллом тоже придётся повозиться, чтобы «взломать» привязку к бывшему пилоту. Но такая операция выглядела попроще.

После совещания с ведущими инженерами концерна, Артемий Степанович предложил сыну вариант «активатора», который будет работать по принципу ключа в замке зажигания. Суть его проста. У каждого пилота есть свой «активатор», который вставляется в любой экзоскелет с кристаллом-фокусарием. В таком виде армия поворчит, но примет «Атом». Должна принять. Доработка потребует времени, но сама идея была воспринята с интересом. Как это будет работать в реальности, пока никто не знал, но вариантов инженеры накидали с десяток.

Князь Владимир Оболенский взял на себя особо трудную часть работы — протестировать «Атом» в самых жёстких условиях. Кристалл в экспериментальном бронекостюме содержал частичку его крови, а значит, никто и не сможет воспользоваться ППД ни при каких условиях. В чужих руках он окажется просто куском мёртвого дорогостоящего железа. Пока система управления завязана на одном пилоте, так как испытывать её князь будет лично.

Владимиру Артемьевичу предстояло выдержать атаки «Бастиона», работающего на иных принципах. Линейные двигатели делали «скелет» княжича Мамонова быстрым, маневренным, вёртким, что давало преимущество в воздухе и в дистанционном бою на земле.

После того, как главный судья спросил пилотов о готовности и получил утвердительные ответы, князь дал знак своим техникам помочь ему надеть шлем. То же самое проделал молодой княжич. Андрей Мамонов выглядел совершенно спокойным, даже чересчур. Его флегматичный взгляд скользнул по трибунам, но от Оболенского не скрылось, как мальчишка до этого момента очень внимательно присматривался к «Атому». И это был интерес профессионала, привыкшего оценивать вооружение противника, а не разглядывать блестящие заклёпки на броневых пластинах. Кстати, «Атом» мог похвастать тем, что в экстерьере брони полностью отсутствовали подобные артефакты. Грудные и спинные бронепластины сваривались между собой и тщательно зашлифовывались. Гибкими оставались только сочленения в коленях, локтях, верхней части бёдер. А потом в дело вступали маги Земли, владеющие аспектом Железа. Они намертво скрепляли швы, отчего броня казалась цельнометаллической.

— Готовность — два, — в шлеме князя Владимира раздался голос главного инженера испытательной группы Берсенева. — Сервоприводы, двигатель, механические узлы в норме.

Оболенский попрыгал на месте. Всё отлично. Плавный ход «Атома» приводил князя в неописуемый восторг. Нет ничего приятнее, когда машина, которой ты управляешь, подчиняется каждому твоему движению. Комфортное ощущение усиливается от надёжной работы всех деталей и узлов.

— Готовность — один. Протестировать реакцию ядра на потоки магии по микроволокнам к рунам защиты брони, — монотонно проговорил Берсенев.

Оболенский мог оперировать в полной мере теми Стихиями, которые были даны его Роду Источником — Огнём и Воздухом. Поэтому в первую очередь он проверил движение маны из ядра по волокнам на броню. Информационный щиток осветился цифрами и графиками разнообразных параметров в левом верхнем углу. Рисунок бронекостюма стал полностью зелёным, что соответствовало абсолютной защите ППД. Кристалл-фокусарий мерцал ровно в самом сердце интегратора.

— Броня готова к бою, — бросил князь в переговорное устройство. Он следил за судьёй, который находился точно по центру арены как раз между княжичем Мамоновым и Владимиром Артемьевичем, но почему-то не спешил с отмашкой начать бой, смотря куда-то в сторону. Наконец кивнул и поднял руку. Ещё мгновение — и она резко опускается. Чуть ли не бегом судья покинул ристалище.

— Храни вас Род, княже, — ответил Берсенев. — Камеры включены. Любые изменения в работе «Атома» будут видны на информационной панели.

Кристалл-фокусарий начал разогреваться и насыщать магической энергией броню. Первый бой князь Оболенский планировал провести в режиме подпитки маной всех узлов «Атома», но не применять эту самую магию в бою. Как и было договорено с княжичем.

— Атака! — мягкий, невероятно сексуальный женский голос прошелестел в шлеме. Тоже ещё одна разработка концерна «Экзо-Сталь», скорее, как приятное дополнение к основным функциям «Атома». — Урон двадцать!

Что означало процент поражения брони в момент атаки противника. Так как во время боя разводить долгие разговоры и выслушивать длительные пояснения было действительно опасно для жизни — все сообщения от навигатора носили очень краткий, «спрессованный» характер.

Оболенский увидел стремительный бросок княжича Андрея с вытянутой вперёд рукой. Раскрытая ладонь была направлена прямо в грудь противника. Нечто тяжёлое и невидимое отбросило князя назад, но благодаря компенсаторам, бронекостюм не стал заваливаться на спину.

— Физудар, — мягкий голос навигатора был тут как тут. — Уход сектор два.

Что вне боя прозвучало бы примерно как — «Атака немагического характера. Рекомендую сместиться вправо-вперёд».

Выправив «вертикаль» и уйдя вправо на два часа, Владимир Артемьевич, в свою очередь, отработал «двоечкой» в левое локтевое сочленение «Бастиона». Преобразовав магические потоки в кинетическую энергию, он намеревался нанести урон механизмам, спрятанным под пластинами. Вот и главная проблема в бою против экзоскелета, оборудованного линейными двигателями. Все критические узлы спрятаны от противника, бить приходится наугад.

Мамонов ловко присел, подставляя плечо, в которое и пришёлся сдвоенный удар, и в свою очередь врезал кулаком в «солнечное сплетение», где и находился интегратор. Удивлённый и раздосадованный Оболенский не почувствовал прикосновения жёсткого кулака, облачённого в перчатку, но тычок оказался настолько сильным, что инфо-панель тревожно замигала красным. Броня мгновенно распределила энергию удара по всей площади ППД, но фокусарий замигал и погас.

— Отключение ядра, — голос навигатора стал звучать резче. Мягкие нотки куда-то пропали. Это тоже было заложено в программе. Когда идёт бой, не до благодушия, но и эмоциональные всплески не допускались. — Принудительная активация?

— Нет, — ответил Оболенский, поняв одну важную вещь. Мальчишка знает намного больше, чем положено. Кто-то слил ему техническую информацию или сам он умудрился на основе анализа доступных материалов вычленить слабости «Атома». Слишком целенаправленным был удар. Кристаллу, конечно, ничего не будет, если его варварски не выдрать из гнезда. — Перевести броню в режим «механика».

— «Механика» включена!

Князь быстро разорвал дистанцию, чтобы подготовиться к очередной атаке. Раз есть договорённость не использовать магию, значит, нужно рассчитывать на крепость брони и силу своих ударов. А Мамонов хитёр! Он же духовные практики применяет, что не даёт возможности обвинить его в жульничестве. Это же не магия, а просто невероятная возможность усиливать в несколько раз свои физические параметры. Интересно, что за даос его обучал? Не тот ли азиат, которого постоянно видят возле мальчишки? Кажется, его зовут Кан или Кван. Судя по той прыти, что показывает Мамонов — это очень сильный даос. Сильный в плане наставничества, в первую очередь.

Владимир Артемьевич привык распределять мысли на два потока. Вот и сейчас один был занят размышлениями о возможностях молодого соперника, а второй цепко отслеживал ситуацию на поле боя. Князь даже умудрился перейти в атаку, закрывшись кинетическим щитом от мощных ударов молодого соперника. И подловил-таки его на смене позиции. Кулак Оболенского, облачённый в особо прочную перчатку, сделанную из карбида титана с добавлением жидкокристаллических эластомеров, влетел прямо в центр грудных пластин «Бастиона», вминая их внутрь. Мягкая перчатка при ударе становилась твёрдой и с лёгкостью ломала броню старых экзоскелетов. Но защита «Бастиона» оказалась весьма прочной. Оболенскому показалось, что удар не принёс того эффекта, на какой он рассчитывал.

Княжич пошатнулся и сделал два шага назад, словно пытался найти точку опоры, и при этом грамотно прикрылся от возможных повторных атак. Оболенский не стал просчитывать, насколько правильно будет перейти в доминирующую фазу, а обрушил на мальчишку град ударов. Он колотил его сверху, сбоку, выискивал слабые места, пытался расколоть панцирь в местах сочленений. Но… Мамонов упрямо стоял на месте, ограждая себя каким-то странным щитом вязкой невидимой субстанции. Кулаки князя даже не могли прикоснуться к экзоскелету юнца. Каждый новый удар словно попадал в густой кисель, а энергия, затраченная на преодоление столь оригинальной защиты, растекалась впустую в пространстве. От этого даже воздух искрился, окутывая обоих пилотов бледно-серебристыми всполохами.

Владимир Артемьевич увлёкся столь примитивным способом нанести максимальный ущерб Мамонову, что сам не заметил, как начал получать удары в ответ. Броня стонала от нагрузок, сервоприводы взвывали от перегрузки, а бойцы продолжали колошматить друг друга. Не все удары достигали цели, и тем не менее, оба «скелета» уже имели вмятины.

Оболенский даже не понял, почему после очередной серии ударов правая рука провалилась в пустоту. А потом и вовсе не смогла пробиться сквозь проклятый ментальный щит. Дёрнувшись назад, князь ощутил спиной ту же самую невидимую стену. Вбок уйти тоже не получилось. Мамонов как будто создал ограничитель, а сам, стоя в трёх шагах от князя, медленно сводил свои ладони. Его затемнённый лицевой щиток казался оком бездушного чудовища. «Атом» стал опасно потрескивать.

— Разрыв, дистанция пятьдесят, — подсказал навигатор. Он почувствовал, что пилот находится в статичном состоянии и перешёл на более информативный доклад: — Высокая концентрация деструктивной эфирной энергии, Опасность критического повреждения брони.

— Папа, что с тобой? — ворвался взволнованный голос дочери. — Почему ты не двигаешься? Что делает Мамонов?

— Сдавливает каким-то ментальным конструктом, — откликнулся Оболенский. — Я нахожусь в ограниченном пространстве. У меня нет возможности даже руку поднять. Размахнуться не могу. Утыкаюсь в невидимую преграду.

— Дай приказ на включение интегратора, — к разговору подсоединился Глава Рода. — Попробуй запустить руническое насыщение брони, сконцентрируй всю мощь «скелета» в плече и бей им. Постарайся расширить пространство для манёвра.

— Включить эмиттер на полную мощность? — прошелестел диспетчер-навигатор. — Через сорок секунд неопознанный силовой конструкт раздавит внешний слой брони, что создаст критическую ситуацию для кристалла-фокусария.

— Включить эмиттер, — решился Оболенский, скрипя зубами. Он проигрывал первый раунд — это очевидно. Малец, наверное, хохочет сейчас, пряча своё лицо за тонированным щитком.

Кристалл мгновенно насытился маной и стал делиться ею с рунами, которые, в свою очередь, начали укреплять контуры магической защиты. А щенок так и продолжает стоять, нарочито медленно сближая свои ладони. Даже голову к плечу склонил, как любопытствующий экспериментатор. Наверное, свои ментальные техники отрабатывает в «боевых» условиях. Оболенский отбросил ненужные мысли и сосредоточился на разрушении «колпака». А как иначе назвать то, что сейчас его сдавливает? Он упёрся левым плечом в стену и направил всю энергию на её продавливание.

«Если сейчас мальчишка уберёт „колпак“ и я упаду, тем самым поставив себя в унизительное положение, в следующем раунде, клянусь, размочалю его безжалостно», мелькнула мысль у Оболенского. Нет ситуации хуже, когда ты не понимаешь противника и играешь по его сценарию.

Мамонов не стал ничего предпринимать, а только слегка раздвинул ладони. Почувствовав, что можно бить кулаком в стену, Оболенский направил всю мощь своей маны в разрушение конструкта. Яркая вспышка огненной магоформы, соединённая с потоком «Воздуха», пробила «колпак» и понеслась к Мамонову. Тот спокойно развернул ладони в сторону князя Владимира. И принял на них убийственную дозу двойной магоформы. Оболенский замер. Он даже услышал, как ойкнула Лиза.

Сухой треск разнёсся по ангару. Полыхнуло яркой вспышкой желто-алого магического выброса, окутало Мамонова — и опало огоньками к его ногам, словно горящая магнезия. Княжич на мгновение опустил голову, разглядывая гаснущий фейерверк, а потом резко выбросил обе руки вперёд.

Оболенского словно огромным бревном садануло. Компенсаторы не успели откорректировать положение «скелета», в результате чего центр тяжести был потерян. Князь почувствовал, что заваливается на спину и попытался уловить момент, чтобы посадить «Атом» на пятую точку. Получилось только выставить руки, чтобы смягчить падение. Амортизаторы не дали телу покалечиться при падении.

Первый раунд взял княжич Мамонов. Раздосадованный Оболенский с помощью регулируемых сопл поднял себя в воздух, принял «вертикаль» и встал на ноги. Почему мальчишка не подошёл и не протянул руку, хотя бы символически? Или щенок настолько проникся значимостью своей непобедимости, что своё презрение к противнику проявляет сложенными на груди руками?

К Оболенскому подбежали двое техников. Один снял шлем с головы князя, другой быстро проверил сервоприводы. Показал знаком, что всё в норме, можно идти в техническую зону.

Эти зоны оборудовали в разных концах ангара и закрыли деревянными щитами от любопытных глаз. Когда Оболенский зашёл за них, здесь, помимо инженерно-технической команды находились Глава Рода, дочка, младшие братья Егор и Святослав. Лиза с тревогой посмотрела на отца.

— Ты можешь продолжать бой?

Ничего не отвечая, Владимир Артемьевич дождался, когда техники помогут ему выйти наружу из ниши бронекостюма, сел на стул и приложился к бутылке с водой. Только потом ответил:

— Конечно, могу. Во втором раунде подниму бой в воздух. Посмотрю, какой из Мамонова пилот.

Поднимай, — разрешил Артемий Степанович. — Если мальчишка снова тебя накроет «колпаком», как на земле, не дёргайся почём зря. Попробуй снести его соплами. Я-то сначала подумал, что у «Атома» отказал эмиттер, и ты даже рукой не можешь пошевелить.

— Вот именно, что не мог! — задумался наследник. — Не уверен, что и сопла помогут. Но попробую.

— Ты ведь уже побеждал Мамонова! — топнула ногой Лиза. — Ещё бы пара ударов — и он свалился бы!

— Вам со стороны показалось, — покачал головой князь Владимир и попросил у обслуги полотенце. Вытер испарину с лица. — Я как будто в кисель попал. Княжич Андрей великолепно владеет ментальными техниками. Снимаю шляпу, если так можно сказать. Он и десятой доли своих заготовок не применил.

— Ну, хорошо, — сдалась Лиза. — У нас не стояло в приоритете обязательно победить. Как себя вёл «Атом»?

— «Атом» воспринимает атаки Мамонова как деструктивные эфирные потоки неизвестного происхождения, — вместо отца ответил Берсенев, оторвав взгляд от экрана планшета. — При отключенном эмиттере он не проводит перезагрузку контура, что очень важно. При интенсивном воздействии противника на броню это могло бы создать критическую ситуацию. Владимир Артемьевич грамотно воспользовался маной при включенном интеграторе. Развалил атакующий конструкт и вышел из-под давления.

— Скорее, этот юнец просто дал мне возможность побарахтаться, — усмехнулся Оболенский. — Видели, как он стоял и сжимал ладонями пространство, а потом спокойно выпустил меня из капкана?

— Дерзкий, нахальный… — Лиза кинула возмущённый взгляд в противоположную сторону, где находилась техническая зона Мамонова. — Он же рисуется перед зрителями!

— Да не рисуется, внучка, — задумчиво ответил Артемий Степанович, потирая тяжёлый подбородок. — Мальчишка просто уверен в своих силах. Я долго прожил на свете. Умею различать людей, которые пытаются показать свою крутость, в душе оставаясь трусами и тех, которые имеют стержень, не боясь демонстрировать его всему миру. Немножко красуется, не без того. Этот юнец далеко пойдёт. Если и дальше будет демонстрировать такую уверенность, у Мстиславских скоро появится такой волкодав, что всем тошно станет. Недаром за него император зацепился, готов уступить свою внучку.

— Но это только слухи! — воскликнула девушка.

Глава Рода досадливо махнул рукой. Он даже не стал напоминать, что альянсы между мощными кланами не создаются только на доверии, совместных проектах и финансах. Цементирующей основой всегда была женитьба детей. Значит, Мамонов рано или поздно станет родственником Мстиславских. Вот от этой парадигмы и нужно отталкиваться. Будущее покрыто мраком, если к нему не готовиться. Нужно дать задание аналитикам кланам просчитать наиболее вероятное развитие ситуации с этим мальчишкой. Впрочем, какой же он мальчишка? Вполне зрелый юноша, пусть чуточку сумасбродный, демонстрирующий свою независимость. Ничего, пусть играется. А как его самоуверенность начнёт перехлёстывать через край, вот тогда и нужно играть на этом.

— Проверь ещё раз двигатели, — обратился Владимир Артемьевич к Берсеневу. — Всё-таки попробую перевести бой в воздух с отключенным интегратором. Кстати, Борис, заблокируй-ка мне эмиттер, чтобы он сам автоматически не взял на себя управление потоками маны.

— Но… — растерялся Берсенев, оторвавшись от планшета. — В таком случае вам придётся рассчитывать только на пилотажные системы «Атома», и то, если княжич Мамонов не повредит его. Иначе — падение с высоты!

Лиза побледнела. Отец никогда не рисковал сверх меры. Для таких дел у «Экзо-Стали» была сформирована группа пилотов экстра-класса, готовых испытывать новейшие разработки, часто проходя по тонкой грани, рискуя личным здоровьем, а то и жизнью. Они знали, что если разобьются, то их «починят и соберут» Целители клана. И поэтому смело шли на риск. Но что случилось с папой?

— Деда, запрети ему принудительно отключать эмиттер! — снова притопнула Лиза в крайнем расстройстве.

— А зачем? — пожал плечами старый Оболенский. — Он же хочет доказать, что «Атом» предпочтительнее «Панциря». Я не могу заставить Володьку беречь свою шкуру, когда на кону репутация прототипа.

— Спасибо, батя! — осклабился в улыбке Владимир Артемьевич. — Рад, что ты не изменяешь своим принципам! Борис, блокируй эмиттер!

— Слушаюсь, светлый князь, — сглотнув комок в горле, инженер Берсенев с помощью планшета зашёл в систему «Атома» и, замерев, дал команду на блокировку «Феникса».

2

— Как думаешь, что предпримет князь во втором раунде? — я не торопился становиться в нишу бронекостюма, с удовольствием ощущая едва уловимые токи воздуха, носящиеся по ангару. Они слегка подсушивали тонкий облегающий комбинезон, в котором я сейчас сидел на табурете и ждал сигнала судьи. По взаимной договорённости должно быть два перерыва по двадцать минут. Это тот интервал между раундами, чтобы схлынула горячка боя, но не произошло остывания и переключения на нормальный ритм. Ну и чтобы пилоты азарт не потеряли, равно как и зрители.

Кстати, их довольно много. Сидят плотно друг к другу, активно поддерживают Оболенского. Я и не сомневался, что тверские князья привезут с собой группу «болельщиков». Разве что плакатов «Княже, мы в тебя верим»! не хватает.

— На земле противник проиграл, — откликнулся Гена Берг, которому и был предназначен мой вопрос. — Но ещё не все возможности «Атома» протестированы. Значит, князю необходимо проверить пилотирование бронекостюма.

— О, воздушный бой! — оживился я. — Почему-то думал, что он сразу захочет воспользоваться возможностями своего движка.

— Андрей, только не рискуй излишне, пожалуйста, — с беспокойством проговорила Арина. — Оболенский-то может в случае опасности применить магию, а у тебя выбор небольшой.

— Хочешь сказать, его у меня фактически нет? — улыбнулся я.

— Я не знаю, есть ли в арсенале твоих практик «воздушная подушка» — или как можно назвать конструкт, смягчающий падение с высоты — но твой оптимизм меня немножко напрягает, — призналась Арина.

— Справлюсь, — мягко ответил я и задрал голову, с прищуром глядя на полукруглый потолок, с которого лился солнечный свет. Нескольких зенитных фонарей было достаточно, чтобы каждый участок арены был великолепно освещён. — Гена, какова высота ангара, как думаешь?

— Метров двенадцать, не больше, — прикинул инженер. — Высота ангара должна быть равна половине его ширины. Но я вижу, что пропорции не соблюдены из-за отсутствия дополнительных поддерживающих колонн. Очень любопытно, для каких нужд строили этот ангар? Да, не меньше десяти-двенадцати метров.

— Значит, мне нужно учитывать ещё и несущие балки, чтобы в них не влететь?

— Ты что задумал? — заволновалась Арина. — Прекрати рисковать! Это же не бой за Хрустальный Кубок!

— Князь Оболенский хочет узнать, на что годится его «Атом». Пусть он и рискует. Его бронекостюм гораздо тяжелее моего. А я проведу схватку исходя из параметров моего «Бастиона»!

— Он не пойдёт на такой шаг, — хмыкнул Ворон, протирая тряпкой внутреннюю сторону бронепластин. — Максимальный потолок для «Атома» в закрытом помещении должен быть в полтора раза меньше высоты ангара. Иначе при своих габаритах он на верхнем эшелоне не сможет маневрировать. Придётся постоянно контролировать ситуацию, чтобы не влететь в балки. Значит, восемь метров.

— Господа! — за ширму заглянул помощник главного судьи. — Готовность — пять минут.

Я решительно встал в нишу «Бастиона», механики защёлкнули фиксаторы на ногах, руках и груди, бронепластины с мягким шелестом сомкнулись, отгораживая меня от внешнего мира. Шлем на голову, проверка всех узлов, привычные команды Берга — и я тяжёлой поступью выхожу на середину арены. Её уже успели «причесать». Идеально ровная поверхность, чтобы ни одна выбоина или рытвина не мешали бою. Обязательное условие, заранее обговоренное между тремя сторонами. «Железная Лига» чётко выполняла свои обязательства, не желая потом получить претензии от пилота, чей экзоскелет по халатности получил повреждения. Сусличья нора ноги лошадям ломает на раз, а глубокая выбоина может запросто сломать сочленение, несмотря на кажущуюся прочность брони.

Судья встал между нами. Я попрыгал на месте в ожидании сигнала к началу схватки. Оболенский тоже не стоял на месте, двигая руками и ногами.

— Готовы? — шлем с отключенным фильтром звуков уловил голос судьи.

Я и князь одновременно кивнули. Значит, у «Атома» тоже поставлена система звукошумовых фильтров.

— Второй раунд! — торжественно прорычал судья для зрителей. — Бой!

Он быстренько удалился на безопасное расстояние, а Оболенский молча поднял руку вверх с вытянутым пальцем, показывая на потолок. Ясно. Предлагает воздушный бой. Ну что же, вызов принимаю!

Бой в бронекостюмах в воздушном пространстве — это не эстетика высокотехнологического вооружения. Тяжёлые, не приспособленные для элегантных манёвров экзоскелеты способны только сбивать друг друга огнём пулемётов, мини-пушек, пикировать сверху на врага, уходить на вираж, использовать атакующие или защитные магоформы. Для воздушных боёв есть самолёты, красивые, парящие как птицы и смертоносные. А бронекостюм — это ходячая крепость. Особенно ТПД. Вот это монстр так монстр.

В моей голове мелькали тактико-технические характеристики «Атома», которые я сравнивал со своим «скелетом». «Бастион» легче и манёвреннее. Линейные двигатели позволяют делать резкие повороты, зависания и смены направления, почти как «Стрела» — новейший имперский истребитель-перехватчик. Слабость в лёгкой, по сравнению с «Атомом» броне. Хорошо, что бронекостюм Оболенского не несёт тяжелого вооружения. В настоящем бою мне пришлось бы худо. Но не забываем о ментальных защитных конструктах. Физическое воздействие на мой «скелет» минимально; я сумею снизить ударную мощь кулаков. Только нельзя дать князю Владимиру обхватить меня. Силовая рама и броня «Атома» раздавят «Бастион». Итак, энергия моего ядра вкупе с ментальной защитой, а также неповоротливость, большая масса и инерция превращают «Атом» в тяжёлый бомбардировщик против юркого истребителя.

Погнали!

Я дал команду на разгон движков. Синто-волокна, сгенерировавшие энергию в невероятно большом объёме после первого боя, дали такую мощь в ранец, что меня едва не подкинуло до самого потолка.

— Поставил ограничитель высоты на восемь метров, — подсказал Гена. — В пылу боя можно легко потерять контроль. Поэтому он сработает, если будет попытка уйти на ещё большую высоту.

— Спасибо, — поблагодарил я Берга, ожидая, когда тяжёлый «Атом» поднимется в воздух. На информационном щитке появилась цифра 5, показывающая, на какой высоте я сейчас нахожусь. Чуть изменив наклон «скелета», я рванулся вперёд. Используя свою манёвренность, надо сразу же навязать бой Оболенскому. Моя цель — сервоприводы и двигатель. Я даже вижу, как из его дюз вылетают струи плазмы серебристо-синего цвета. Делаю вираж, чтобы зайти с тыла, но князь сразу сообразил, куда будет направлен удар. Развернувшись на несколько градусов, он так же провёл манёвр наклона и бросился навстречу.

— Стабилизаторы включены, — Гена внимательно отслеживает каждую информацию, поступающую на «командный пункт». — Работай, Андрей.

Я сжал пальцы в кулаки, напитывая их энергией ядра, бурно клокочущего белым пламенем. Каналы прокачивают её потоки, насыщая тело силой. Руки отяжелели, что было признаком готовности к атаке «воздушным кулаком». Не давая Оболенскому сблизиться со мной, с выдохом выбрасываю правую руку вперёд. Удар должен быть точечным, чтобы «Атом» развернуло хотя бы боком, когда в него влетит спрессованный моей техникой воздух. Следующий удар я готовлю левым кулаком — он у меня в режиме ожидания, локоть согнут.

Но Оболенский тоже понимает, что без стабилизаторов в воздухе бой не провести. Первый же удар опрокинет бронекостюм в неконтролируемое падение. Поэтому мне пришлось слегка подкорректировать движение, и чуть-чуть снизившись, оказаться в точке, откуда и прилетело князю. Спрессованная энергией воздушная масса впечаталась в нижнюю часть бронекостюма. Надо отдать должное Владимиру Артемьевичу. Он не свалился в штопор вниз головой, но мотнуло его прилично, как маятник в часах. «Отличные стабилизаторы», восхитился я мысленно. «При таком ударе любой другой экзоскелет неминуемо бы рухнул вниз».

Князь Владимир не стал ждать, когда бронекостюм уравновесится, и влепил мне кулаком сверху вниз, попав по правому плечу. Удары у него — будь здоров! Да ещё воспользовался моментом, когда я оказался ниже. Вовремя выставил руки, скрестив их таким образом, чтобы тяжёлая нога пилота «Атома» пришлась в них, а не в грудную клетку. Тем не менее, Оболенскому удалось сбить меня с позиции. «Бастион» мотнуло, но я с помощью регулировки дюз выровнял горизонт и отлетел назад на безопасное расстояние. В голове мелькнула мысль, что нужно атаковать князя сзади, а для этого предстоит сделать вираж и зайти со спины. Но ведь и он тоже не будет ждать, чем закончится мой манёвр! Точно знаю, что нельзя давать «Атому» набрать инерцию. Иначе противник пойдёт на таран и снесёт меня вниз! А ему ничего иного не остаётся, как проделать этот манёвр. Он проигрывает воздух, это же очевидно. Значит, буду добивать!

— Не пытайся догнать Мамонова! — Глава Рода Оболенских не выдержал и отобрал у Берсенева наушники с гарнитурой и нацепил их на свою голову. — Используй массу «Атома», заставь мальчишку подняться под балки, чтобы он потерял манёвренность. Контролируй пространство и ищи момент, чтобы сблизиться с ним и пойти на захват. Знаешь, как боксёры в клинч входят? Вот и цепляйся за него!

— Он верткий, как ящерица, — хохотнул князь Владимир. Кажется, он нисколько не переживал за исход боя. — Кажется, юноша тоже сообразил, что при таране у него появятся большие проблемы. Но я попытаюсь подняться до балок.

Лиза хоть и считала себя выдержанной девушкой, но сама не заметила, как начала нервно покусывать губы. Два висящих в воздухе пилота с помощью постоянных манёвров тщательно выбирали выгодную позицию для атаки и не торопились наносить удары. Да, без магического противодействия или имитации огневого боя блиц-спарринг терял в зрелищности. Но зато стали выявляться великолепные свойства стабилизаторов. После того, как Мамонов поднырнул под князя Оболенского и нанёс ему чувствительный удар по бедру, тот не свалился в неконтролируемое падение. Хватило нескольких секунд, чтобы выровнять «Атом» и нанести ответный удар. Лиза одобрительно кивнула. Отец знатно приложил наглеца, да так, что тот едва не свалился в штопор. Но тоже, шельма, вывернулся, подобно падающему с высоты коту. Правда, не приземлился на все четыре лапы, как умеют усатые проказники, а невероятно шустро перевёл свой бронекостюм в режим вертикального полёта и рванул к балкам.

— Атаковать будет сверху, — глядя на транслируемые камерами картинки, бросил в микрофон Глава Рода. — Выходи на критический потолок.

Лиза затаила дыхание. Шелестящие, а где-то и переходящие в свист дюзы двигателей толкали обоих пилотов вверх, под самые балки. Создавалось впечатление, что её отец и княжич Мамонов торопились занять главенствующее положение в воздухе. Вот «Атом» почти достиг балок тельфера и замер в положении, когда нужно решать: обрушиться вниз или стремиться дальше вверх. А наглец Мамонов почему-то замешкался. Словно побоялся удариться о железные балки и повредить шлем. Так-то всё правильно. Шлем — это тактический центр управления. Любое его повреждение может привести к неприятным последствиям. Проще говоря, пилот лишится зрения у управления, если не полностью, то наполовину точно.

Задержка Мамонова дорого обошлась ему. Преимущество «Атома» в весе и достигнутой высоте позволили отцу Лизы провести молниеносную атаку. Рухнув сверху на мальчишку, он сцепился с ним в жёстком захвате, включил на полную мощность двигатель и понёсся с ним к земле. Зрители ахнули, ожидая жуткого падения с грохотом и треском сминаемой брони.

— Критическая перегруза системы! — оповестил князя дед. — Отпускай его к чёртовой бабушке! Пусть падает и выкручивается, как может. Ты уже победил!

Лиза не слышала, что ответил отец, но вот Артемий Степанович выругался, а потом стянул наушники и бросил их в руки Берсенева.

— Какой же он одержимый и упрямый! — раздражённо проговорил дед, глядя на Лизу. — Хочет уронить Мамонова на землю, чтобы наверняка получить победу!

— Оболенские все такие… — девушка не успела договорить, потому что дальше произошло невероятное.

Всё-таки князь Владимир рискнул пойти на очень сложный пилотажный приём. Сначала он взмыл под самый потолок, рискуя снести балки своим бронекостюмом, а потом неожиданно отключил двигатель. Я стал заложником ограничения высоты, поэтому старался догнать «Атом» до того момента, когда перед глазами замигает предупреждающая надпись, и синто-волокна перестанут давать напряжение на движок. Не успел, поэтому не стал рисковать, опасаясь, что «Бастион» выйдет из-под контроля. Замедлил скорость и стал ждать, когда Оболенский упадёт на меня. Не просто же так он занял главенствующий эшелон высоты.

Он обрушился на меня сверху и сжал в своих объятиях, словно манипулятор «РЭКС»[1], способный поднимать и переносить многотонные грузы. Но к тому времени я был готов к этому манёвру, и, сделав вид, что полностью парализован жёстким захватом, перестал трепыхаться, давая увлечь себя к земле. Восемь метров, семь, шесть… Падение не было стремительным. Князь вовсе не собирался меня бросать с высоты, словно черепаху, которую нужно выковырять из панциря. Он вцепился в меня и тащил вниз, чтобы уже там, на арене, зафиксировать победу. То и дело меня потряхивало от включающихся движков «Атома», чтобы слегка притормозить падение.

Пять метров, четыре, три… Я дал команду на разгон двигателя и прогнал по синто-волокнам столько энергии, что мой силовой ранец мог обеспечить электричеством весь Клин. Двигатели врубили маршевую скорость и потащили нас обоих вверх. Четыреста с лишним килограммов суммарного веса неслись к потолочным балкам, заставляя меня рычать от перегрузки, а Оболенский ничего не мог сделать. Он пытался переключать режимы своего движка, чтобы поймать нужный момент и остановить «бронированный экспресс». Но максимальная тяга линейных двигателей плюс разогнавшиеся маршевые двигатели сорвали все его планы выйти из клинча. Я ведь тоже держал Владимира Артемьевича, как злой краб, вцепившийся в руку любителя морской фауны.

Хрясь! Мы влетели в балку тельфера, сминая плечевые бронепластины. У князя треснуло внешнее стекло щитка, у меня тоже появились какие-то проблемы. Я краем глаза заметил инфо-табло, на котором запрыгали красные цифры повреждений и схема брони с отображением мест повреждений. Используя максимальную тягу, теперь я тащил князя Оболенского вниз. Кажется, удар был приличной силы. Возможно, двигатель повреждён, и Владимир Артемьевич не может использовать его, чтобы спуститься на землю. Поэтому я знаком показал, что готов держать его, лишь бы не пытался вырваться из захвата. Князь, кажется, проиграл, но я могу и на ничью согласиться. «Атом» реально хорошая машина, но только не для контактного боя.

Оболенский ответным жестом показал, что принимает мою помощь. Мы спокойно спустились вниз, крепко сцепившись руками-клешнями друг в друга. Как только я почувствовал удар подошв о землю, прекратил подачу энергии в заплечный движок, разжал пальцы. Тверской князь похлопал меня по плечу и отвернулся, давая возможность своим техникам увести его в техническую зону.

Я тоже потопал к своим. Ворон и Петруха живо скинули с меня шлем и тут же стали его рассматривать. Ваня Гончар помог освободиться от перчаток. Я распахнул нагрудную броню и дождался, когда фиксаторы перестанут меня держать в нише «Бастиона».

— Сумасшедший! — бросилась ко мне Арина, и, не обращая внимания на влажную ткань комбинезона, обвила за шею. — Ты же мог не только князя Оболенского покалечить, но и сам поломаться!

— Зато нестандартное решение застало князя врасплох, — усмехнулся я. — Дайте кто-нибудь полотенце, пот с лица стереть.

Дайаана, всё это время находившаяся в технической зоне вместе с личниками и моей инженерной командой, тут же протянула мне полотенце.

— Хороший бой получился, — одобрительно сказала она. — Но в настоящей драке тебе пришлось бы очень тяжело.

— Да я и не спорю, — опустившись на табурет, я перевёл дыхание. Кто-то протянул мне бутылку с холодной водичкой. Взял не глядя, отвернул пробку и приложился к горлышку.

— Шлем повреждён незначительно, внутренний дисплей жив, но защитное стекло надо менять, — услышал я голос Ворона.

— Силовой каркас «Бастиона» деформирован незначительно, — тут же присоединился к докладу Лёша. — А вот большая часть пластин — тоже на замену.

— Каков вердикт? — не отрываясь от планшета, спросил Берг.

— Схватку продолжать нельзя, — решительно ответил Гончар. — Ладно бы пластины, но повреждение щитка — серьёзная проблема. А если он не выдержит ещё одного удара? Боюсь представить, что будет с Андреем Георгиевичем.

— Я сейчас иду к Оболенским, — Арина оторвалась от меня и уже дёрнулась к выходу за ширму, но я схватил её за руку.

— Не торопись. Пусть лучше князь сам выкинет белое полотенце.

— Думаешь, у него аналогичные проблемы?

— Даже больше, — уверенно ответил я. — Удар был очень сильный. Когда ты в броне, особо не ощущаешь, какие повреждения могут быть. Но «Атом» точно выведен из строя.

Я оказался прав. Пока механики осматривали «скелет», я вместе с девушками склонился над плечом Гены Берга, чтобы как следует оценить степень повреждений по инфографике.

— Господа! — раздался мужской голос из-за ширмы. — Разрешите?

— Заходите, — я с интересом стал ждать, что нам захочет сказать представитель Оболенских. То, что это мог быть именно он, сомнений не было.

Вместе с главным судьёй в нашу техническую зону вошёл сухощавый мужчина лет сорока, чем-то неуловимо похожий на Гену, с таким же одержимым взглядом жадного до техники человека. Вероятно, кто-то из старших механиков.

— Борис Берсенев, инженер испытательной группы «Экзо-Стали», — представился мужчина. — Меня послал князь Владимир Артемьевич с предложением окончить бой. Он полностью удовлетворён исходом, не имеет никаких претензий к княжичу Андрею Мамонову и готов признать своё поражение в техническом бою.

Я переглянулся с Ариной, незаметно для гостей подмигнул ей. Та едва заметно улыбнулась, но потом посерьёзнела и почему-то сжала правую руку в кулак и тут же выпрямила указательный палец. Она давала мне какой-то знак, и я не сразу сообразил, о чём речь. Княжна беззвучно пошевелила губами, произнеся одно-единственное слово. Дошло. В принципе, Арина права. Так мы сгладим Оболенским плохое настроение от поражения. И расстанемся с хорошими мыслями друг о друге. Я кивнул, соглашаясь.

— Передайте Владимиру Артемьевичу наше восхищение от поединка, — вежливо проговорила княжна Голицына. — А ещё мы готовы вернуть часть суммы от гонорара, который был уплачен нам за блиц, за несостоявшийся бой.

— Обязательно передам, светлая княжна, — поклонился инженер. — Это очень благородно с вашей стороны.

— Как состояние у Владимира Артемьевича? — первым делом поинтересовался я. — С ним всё в порядке? Нет ли травм?

— О, не беспокойтесь, Андрей Георгиевич, — посмотрел на меня Берсенев. — Думаю, ни один пилот никогда не станет принимать синяки и ушибы за травмы. Гляжу, вам тоже досталось.

— Пустяки, — отмахнулся я, не понимая, каким образом инженеру Оболенских удалось разглядеть мои синяки под комбинезоном. Блефует, чертяка. — Победа окрыляет и заживляет раны куда быстрее, чем мази и лекарства.

— С этим не поспоришь, — улыбнулся мужчина. — Итак, ваше мнение?

— Можно было согласиться и на ничью, но я не привык принижать свои победы, поэтому принимаю поражение Владимира Артемьевича. Передайте ему, пожалуйста, моё восхищение «Атомом». Это действительно очень перспективный бронекостюм.

— Обязательно передам, Андрей Георгиевич, — пообещал инженер, скользя взглядом по моей команде и раскрытому «Бастиону», оценивая как его повреждения, так и моих механиков с точки зрения профессионала. Или шпиона. Да ладно, пусть смотрит. Всё равно мало что поймёт.

— В таком случае я объявляю победу княжича Мамонова, — подытожил итог нашего разговора главный судья. — Зрители ждут.

Он вместе с Берсеневым ушёл, и через некоторое время раздался его зычный голос, объявляющий, что по обоюдному согласию бой прекращён, победа присуждается мне. Гул недовольных голосов только подтвердил мою мысль, что Оболенские привезли сюда своих земляков, готовых платить за зрелище.

— А разве кураторы «Лиги» не выплатят нам причитающийся процент от ставок? — поинтересовался я у Арины.

Девушка засмеялась, вырвала из рук полотенце и стала вытирать им влажные волосы на моей голове.

— Перебьёшься, — сказала она, и, наклонившись, прошептала в ухо. — Миллиона рублей тебе мало? Но обрадую тебя. Десять процентов от дохода «Лиги» я у князя Прозоровского выбила. Они перекроют потерю пятисот тысяч.

3

— Что скажете, коллеги? — Витольд Плахов обвёл взглядом своих помощников, расположившихся со всеми удобствами в креслах. Корней, как и он сам, выбрал для расслабления десятилетний «Талискер», произведённый на винокурнях острова Скай, а вот Таня попивала белое «Шардоне», которое ей безумно нравилось, и изменять своим привычкам она не собиралась даже на родине предков. — Хочу выслушать ваше мнение по сегодняшнему представлению.

— Мне кажется, было выбрано не самое удачное место для знакомства с нашим клиентом, — закинув ногу на ногу, Таня мерно покачивала носком туфельки. — Например, я бы хотела видеть лицо молодого человека, посмотреть на его эмоции. Глаза очень хорошо их показывают. Опять же — аура. Я не могу работать, когда человек полностью закрыт железом, напичканном высокотехнологичными изделиями. К тому же во время перерывов пилоты скрывались за ширмами. Нет, первое знакомство неудачное, признаюсь вам. А если вы хотите узнать моё опосредованное мнение… Ну что ж. Княжич весьма искусен в управлении бронекостюмом. Хладнокровен, не подвержен панике. Из трудной ситуации, когда его противник вошёл в клинч, выжал максимум даже ценой повреждения своего экзоскелета… Симпатичный юноша, как я успела заметить, когда он шлём на арене снял. Но этого мало, очень мало.

Девушка задумчиво покрутила в руках бокал. На одном из пальцев сверкнуло кольцо с капелькой сапфира.

— Таня права, — поддержал её Корней, когда Витольд обратил на него взор. — Мы только оценили его физические данные, а что за человек княжич Мамонов в плане характера, темперамента и привычек, нам неизвестно. Как-то нужно познакомиться.

— Через магистра Колыванова, — пожала плечами девушка. — Пусть и устроит встречу. Насколько нам стало известно, княжич практически всегда находится под контролем охраны. Василий Егорович — наш единственный шанс выманить мальчишку из норы. Не забывайте, господа, что первый этап лежит на ваших плечах.

— Да мы и не забываем, — расслаблено ответил Витольд, смакуя напиток с нотками дымка и цитрусовой цедры. — Но почему-то кажется, что ты, Таня, лучше нас справишься.

— Кстати, видели девушек рядом с княжичем? — оживилась Вязмикина. — Одна из них — княжна Арина Голицына, исполняющая роль импресарио и финансового директора. А кто вторая? Симпатичная азиатка…

— Отец Андрея Мамонова — князь якутских земель, — напомнил Витольд. — Князь Георгий Мамонов является одним из крупнейших землевладельцев России, хозяином восьмидесяти процентов золотых приисков в Якутии. Про остальные мелочи, дающие финансовое благополучие клану, даже говорить не станут. Девушка вполне может быть служанкой при молодом княжиче, а то и любовницей.

— Бог с ней, — отмахнулась Таня и сделала глоток вина. — Гораздо интереснее отработать связи княжича с Голицыной. Господин Колыванов предполагает, что у молодых людей роман. Они тщательно скрывают отношения, но я охотно поддержу версию магистра. Пара очень красивая. Не поверю, что деловые отношения между Андреем и Ариной не переросли в нечто большее.

— А как же любовница? — с язвинкой спросил Корней.

— Когда мужчину останавливало наличие двух-трёх женщин подле себя помимо «единственной»? — усмехнулась в ответ девушка.

— И что ты предлагаешь? — Плахов задумчиво посмотрел на неё, оценивая шансы обольстительницы.

— Пока вы будете искать подходы к Мамонову, я постараюсь наладить контакт с княжной Голицыной, — Таня допила вино и поставила пустой бокал на журнальный столик, вокруг которого и расположились агенты Директории магической разведки. — Девочкам всегда есть о чём поговорить.

— А не сыграть ли нам на их взаимоотношениях? — посмотрел на друзей Корней. — Например, рассорить, заставить мальчишку нервничать, психовать, ввергнуть его в депрессию.

— Вариантов полно, — кивнул Витольд, — и никто не запрещал нам импровизировать. Но мы чётко представляем конечную цель операции. Либо Мамонов соглашается на наши условия и добровольно уезжает в Лондон, либо с ним приключается несчастный и фатальный случай.

— В таком случае пора возвращаться в Москву, — решительно сказала Вязмикина. — Здесь мы ничего не выгадаем. Когда представители двух кланов собираются в одном месте, лучше постоять в сторонке. Интуиция опять же…

— А что с ней не так? — поинтересовался Плахов.

— Не могу сказать точно. Похоже на то, как будто человек водит взглядом по толпе, сам не зная, кого именно он хочет увидеть. Но точно знает, что именно здесь находится искомый объект.

— ГСБ? — предположил Корней, нисколько не удивляясь услышанному. Мисс Вязмикина — та ещё ведьма.

— Нет, это не спецслужбы, — а вот этот её ответ был очень уверенным. — Метод больно похож на тот, что применяют колдуньи или ведьмы. Примитивная природная магия… сканирование пространства, оценка ситуации, выявление потенциальной угрозы. Шаманство?

— Девушка-якутка, — хмыкнул Витольд, сходу уловив мысль помощницы.

— Маловероятно, — а вот теперь в голосе Тани прозвучало сомнение. — Слишком молода для шаманства… Впрочем, не стоит отрицать и такой вариант. Господа, не будем терять время! Пока светло, вернёмся в Москву! И уже там в спокойной обстановке начнём планировать операцию.

Примечание:

[1] РЭКС — роботизированный беспилотный экскаватор