Везучая Натали

Часть тринадцатая

А когда досчитала до десяти, оказалось, что она стоит в столовой, держит Роланда за плечи и смотрит ему в глаза. Но уже не проваливается в них, и не провалится, если не захочет. Невероятное ощущение свободы и легкости захлестнуло ее. Она справилась! Вернулась! И даже, кажется, вполне способна подчинить своей воле эту неведомую силу.

Роланд моргнул несколько раз, приходя в себя.

— Живой? — спросила Ната. — Как ты?

— Все хорошо. Видишь, я говорил, что убить меня будет не так просто.

— Хвастун!

И, не контролируя себя, вдруг обняла крепко. Он, помедлив, тоже прижал ее тихонько к груди.

— Твоя считалочка… — невнятно произнесла Ната, уткнувшись Ройлу куда-то подмышку. — Это она мне помогла…

— Я надеялся на нее, — ответил Ройл, нисколько не удивившись. — Мне показалось то, что происходит с «симбами» в момент слияния, и то, что чувствуешь ты — отчасти похоже. Так я был прав?

— Да, — Ната все не поднимала головы, вдыхая запах Роланда, который для нее все еще пах сладко и желанно. Желанно в прямом смысле слова — от него хотелось откусить кусочек. Ой! И чтобы отвлечься, заговорила быстро о другом, незначительном и глупом:

— А я кажется знаю, почему ты себе такую гриву отрастил…

— Все-то ты обо мне знаешь, — произнес он тихо, но Ната ощущала улыбку в его словах, хоть и не видела ее. — И почему?

— Ну… Надоело быть лысым, наверное. Столько лет голова как шар. Ты был забавный… Уголек…

Натали почувствовала, что он вздохнул и замер, а потом спросил осторожно:

— Какое было воспоминание?

— Твой первый боевой вылет. Прости, надеюсь, ты не слишком дорожил им… И как, удалось дослужится до Золотых?

— До Серебряных… Не важно… Теперь все это так далеко.

Они все еще стояли, обнявшись, и молчали, и Нате совсем не хотелось освобождаться из этих объятий. Какое-то время она была Роландом, смотрела на мир его глазами, думала, как он. Трудно теперь разорвать эту связь.

Объятия прервал вернувшийся Понтий, он встал у порога и потребовал, чтобы Ната приняла антидот.

— Я справляюсь, — ответила она нерешительно: появление этого человека пошатнуло ее уверенность в себе. Искры злости вновь начали прожигать грудь. Он бесил ее одним только своим голосом, своим видом, всем своим существованием. Пришлось согласится, что антидот нужен. Но теперь Ната был уверена, что за три оставшихся дня научится полностью контролировать себя — первый шаг на пути к этому был сделан.

Вернее, Натали думала, что у нее есть три медленных неторопливых дня, когда можно спокойно позавтракать, пообщаться с ребятами. Потом потратить около часа на неприятную, но неизбежную тренировку, а потом, быть может, прокатится с Ройлом в город. В кино… Да, сто лет она не бывала в кино. Или просто в кафе пожевать суррогатной еды. Съездить в торговый центр, чтобы померить недоступные ей теперь дизайнерские наряды. Или в «Вирт» — огромный парк виртуальных развлечений, где можно было почувствовать себя кем угодно — капитаном космического корабля, например. Ната невольно хихикнула. Что же, пожалуй, теперь ее парк развлечений всегда при ней.

Так или иначе, планам ее не суждено было сбыться. Понтий, как с цепи сорвался. По-прежнему ничего не объяснял, но заставлял всех тренироваться без отдыха, все усложняя задания. Бедный Айвон ходил как привидение, Ната начала беспокоится, как бы он не разложил в труху сам себя. Гладис ходил за ним следом и время от времени клал руку на плечо, поддерживая. Правда, большая часть тренировок проходила вне стен дома. Например, Сирен всегда отправляли пробовать свою силу на стадионе, во время шумного матча. Заставить бушующую толпу, охваченную азартом, замереть и потерять волю — непростая задача.

Сирены ходили сами не свои от стресса, ничего не ели, и кажется даже уже стали просвечивать насквозь. Правда, как ни странно, управлять толпой все же оказалось проще, чем отдельными людьми. Ежедневные тренировки привели к тому, что люди на стадионе замирали, как волна, перед тем, как обрушится на берег, и ждали приказа. На следующий день, после того, как Ната почти сладила со своей силой, Понтий отправился на стадион вместе с девушками, увидеть своими глазами и проверить, правда ли люди становились послушны.

Девушки рассказали вечером о том, что произошло дальше. И в голосе их был страх, волнение и отчасти гордость. Когда толпа замерла и затихла, и во всем огромном, полном людей стадионе слышно было лишь хриплое дыхание, да тихое пение Сирен, Понтий спокойно и четко произнес: «Голос». И вся толпа взревела, нечленораздельно и невнятно мыча и крича. «Словно стадо», — сказал Понтий. И Сирены, переглянувшись, побледнели. Они и теперь, рассказывая, побледнели и обнялись.

Роланд только хмурился и слушал, не перебивая.

На следующий день и другие ребята рассказали о невероятных прорывах своих способностей. Кит и Атлана так разошлись на тренировке, что едва не обрушили платформу среднего уровня, на которой стояли жилые дома. В новостях сети позже сообщили, что вышла из строя система, стабилизирующая платформу. Понтий потирал руки и выглядел очень довольным.

В квартире все чаще появлялись незнакомые люди, разные, но объединенные все странной похожестью, которую Ната никак не могла понять. Увидев в первый раз, она назвала их Серыми, и сейчас все больше убеждалась, что определение им подходит. Хотя странно, ведь среди них попадались и темноволосые, и блондины, носили они и коричневые куртки, и черные плащи, даже рубашки каких-то кислотных оттенков, и все равно были Серыми.

За последние два дня все стремительно закрутилось, сонный мир квартирки был взбудоражен и растревожен. Вечерами больше не разрешали собираться, последний раз был тот, когда Сирены рассказали о своих успехах. Понтий больше не уходил на ночь, наоборот, многие из Серых оставались с ним. Запирались в комнате, обсуждая что-то. А Умница, бывший глазами и ушами Понтия, всегда был начеку.

Все что удавалось — перекинутся парой фраз за ужином. Приспособились передавать информацию по кругу, словно случайно наклонившись к соседу, то передавая соль, то поднимая с пола упавшую вилку. Здесь главное было не попасться бдительному Умнице. К счастью, он был слишком медлительным и старым, зря Понтий так на него рассчитывал.

Вечером четвертого дня Жаклин наклонилась к уху Ройла, дотягиваясь до хлебцев, стоящих в центре стола, и сказала тихо, но Ната, сидевшая по правую руку Роланда, расслышала тоже.

— Я умею зажигать огонь. Сегодня в кафе загорелись занавески. Ройл, я боюсь.

Нату покоробило это фамильярное «Ройл». Только она могла так к нему обращаться! Но видно было, что Жаклин действительно напугана, поэтому Натали промолчала, лишь нарочито безразлично отвернулась. И все же старательно прислушивалась. Что Роланд ответит ей?

— Ты ни в чем не виновата. Я попытаюсь что-нибудь придумать… Но пока слишком мало знаю.

Ох, уж этот Роланд. Сахарный Роланд. Ты вообще умеешь не утешать? Ната злилась, не замечая, что комкает салфетку. Придумает он! Надо же! Что ты можешь придумать, солдафон.

Обернулась на него, злясь, колкие слова так и просились на язык. И замерла, залюбовавшись невольно его чернющими глазами, которые сейчас смотрели не на нее. Что же ты такой хорошенький, зараза! И как она раньше могла этого не замечать. Все эти годы видела лишь синюю униформу водителя и руки в перчатках на руле.

«Ну и зови его Ройл. А я буду звать Уголек. Только мне известно это имя!»

Роланд, который даже не подозревал о терзаниях и переживаниях Наты, наклонился в ее сторону, делая вид, что поднимает что-то с пола.

— Жаклин научилась воспламенять предметы. Передай дальше.

Вот, значит, как. Сухая информация. Передай дальше! Ни тебе «принцессочки», ни даже Натали. Она ему не служанка. Надулась, нахохлилась, глядя в тарелку. Роланд, однако, ничего не понял, отвернулся, продолжая болтать с Жаклин. До Наты долетали обрывки фраз.

— … постарайся досчитать до десяти, когда придет время… не вини себя… ничего страшного, ведь никто не погиб…

Натали слушала-слушала и изо всех сил пнула Роланда под столом ногой. Даже не поняла, как это получилось. А потом ущипнула его за руку, с вывертом, как превосходно умела делать. У Ройла теперь на предплечье будет отменный синяк. Нет, огненный омут вовсе не затянул ее в свою бездну, это была обычная человеческая злость. Обычная человеческая ревность.

Роланд не ожидал, не был готов. Она увидела растерянные глаза, когда он обернулся к ней, и волна раскаяния и стыда накрыла с головой. Ната слукавила, не найдя в себе мужества признаться.

— Раз, два, королева жива… — зашептала она. Глаза сделала невинными: видишь, просто побочный эффект, но я справляюсь.

Ройл, растяпа, поверил. Поцеловал ее в макушку. Даже тошно от его наивности…

Но все еще ощущала его прикосновение. Тепло. Доверие.

Натали обернулась к Петеру, сидевшему рядом и тихо сказала:

— Жаклин научилась воспламенять предметы. Передай дальше.

— А я сегодня заморозил скамейку, на которой сидел. Задумался. А потом понял, что прилип. Представляешь? Тоже передай.

Шепот тихо полз по рядам. Взгляды встречались и тут же прятались, как только Умница поворачивался в их сторону. Он чувствовал что-то, но был настолько медлительным и неповоротливым, что обмануть его удавалось без труда.

Перед сном Роланд пришел к ней в комнату. После той последней ночи, проведенной вместе, Нате пришлось все-таки привыкать спать в одиночестве. Правда, Ройл всегда приходил проведать ее перед сном и приносил Морду, которая, смирившись со своей судьбой, сразу же устраивалась у Наты в ногах, а иногда приходила к ней под бочок. Вот и сейчас, едва Роланд опустил ее на пол, кошка тут же мягко, словно лениво, прыгнула на кровать и заняла свое законное место. Ната улыбнулась, глядя на нее. Перевела взгляд на Ройла и улыбка погасла — тот был серьезен и сумрачен.

— Ты чего?

— Что бы они не замышляли, это случится очень и очень скоро…

— Почему ты так думаешь?

Ната, признаться, и сама чувствовала, что что-то назревает. Очень уж быстро закрутились события в последние дни. Все эти люди, которые приходят, уходят и так странно смотрят на нее… И способности у всех вдруг заработали на полную мощность.

— Я думаю, ты послужила катализатором, — продолжил Роланд, не ответив на вопрос. — С твоим приходом дар каждого увеличился в несколько раз. Может, не надо было нам возвращаться…

— А может, они не хотят плохого…

— Они явно и хорошего не хотят. Эти люди не внушают мне доверия.

— И мне, — согласилась Ната. — Ты говорил, что мы всегда сможем снова сбежать, если что. А теперь, когда я научилась справляться с собой, и без их помощи, кстати, ничто нас больше здесь не держит. Да, Ройл? Улетим завтра?

— Я не могу, — тихо сказал он.

Ната подумала, что ослышалась:

— Что? Почему?!

Морда подняла голову и удивленно посмотрела на Нату — отчего та вдруг вздумала кричать?

— Разве я могу бросить их здесь?

— Что?! Ройл — ты ненормальный? Ты с ума сошел, да? Как ты их можешь защитить? Ты ведь понимаешь — здесь целая организация, мы видим только верхушку айсберга. А ты им по большому счету не нужен. Ухлопают тебя и дело с концом! Ройл? Роланд?

Роланд молчал, и она видела по его глазам — да, понимает. И знает, что ему не победить. Но все равно не уйдет, не бросит их здесь. Эту няшную Жаклин, которая чуть что распускает нюни, этих бедненьких — бледненьких Сирен, Айвона, с ввалившимися глазами, пухлого Петера. Какое гадство!

Натали захлестнули отчаяние и злость. Роланда переубеждать бесполезно, за то время, что они провели вместе, она хорошо изучила его характер. Будь на то его воля, он бы всех их увез, усадив в Кайю, и потом таскал весь выводок по дешевым мотелям, пытаясь спрятать. Может быть, уже продумывает план побега. Нате стало грустно, неужели и она для него лишь «девица в опасности», не больше, чем та же Жаклин, или Мирта.

— Ты не можешь спасти всех, — прошипела она. Во рту было горько от подступающих слез, но нет, плакать она не станет. — Тебе придется выбирать — спасти меня или погубить всех.

Ройл покачал головой.

— Возможно, есть и другой путь.

— Так ты… — она задыхалась от гнева. — Значит, вот так… Знаешь, я сама теперь с тобой никуда не пойду. И сделаю все, что ОНИ мне скажут. Так и знай! А теперь убирайся!!

— Ната…

— Убирайся!!

Он поднял руки ладонями вверх, будто сдался, и просто ушел, тихо притворив дверь. И от того, что он отступил так быстро, от его молчания и того, как бесшумно он удалился, словно издеваясь на ней, Нату бросило в жар. Хотелось догнать и расцарапать всего, стереть с лица это бесстрастное выражение уверенности в своей правоте. Вместо этого она прижала к лицу подушку и закричала в нее, что было сил.

На следующий день утром Ната обнаружила, что сиреневое пятно от второй инъекции исчезло. Время истекло.

Она долго не решалась подняться с постели, прислушиваясь к ощущениям. Не было такого быстрого погружения в бездну, как если бы она выпила средство, на время нейтрализующее прививку. И все же она ощущала и странную жажду, и уколы огненных искр, и мир стал выпуклым, ярким, проявлялся до мельчайшей черточки. Отступать было некуда.

Все еще злясь на Ройла, но стараясь держать себя в руках — считалочка исправно помогала в этом — Ната тщательно оделась, словно собираясь на бой. Выбор одежды был невелик, но рубашку она застегнула на все пуговицы, чего не делала уже давно, аккуратно зашнуровала кроссовки, волосы расчесала до блеска и стянула в хвост, так что ни одна прядь не выбивалась из прически. Она была сдержана и решительна. Была готова ко всему.

Судя по всему, Понтий тоже знал, что сегодня тот самый день. Столовая была полна людьми. Мало того, что все ее сверстники были здесь, сидели на местах, но не смели даже поднять глаза, так еще и около десятка посторонних людей окружали Понтия. Некоторые лица показались Нате смутно знакомыми, и, конечно, все были «серыми».

И Роланд был здесь, стоял у входа, подпирая косяк. Дернулся навстречу, но Ната сделала вид, что они не знакомы, старательно обогнула его по длинной дуге. Вышла на середину комнаты, по пути заворачивая манжет рубашки. Ей показалось, что лучше показать запястье — все станет понятно без слов.

— Как ты? — спросил Понтий.

Естественно, он не о здоровье ее справлялся: хотел узнать, как она держится.

— Все отлично.

— Отлично, — эхом повторил он.

Улыбнулся кривенько, но видно было — доволен.

— Завтракай и на выход. У меня есть для тебя дело.

— Нет, — ответил за нее Роланд. Подошел сзади, взял за плечи, но Ната тут же выкрутилась из-под его рук, скользнула в сторону. Внутри разрастался гнев, черный, как сажа. Как беззвездное небо. Заполнял ее тьмой.

— Я у тебя не спрашивала разрешения, — протолкнула она сквозь сомкнутые губы.

Посмотрела на Понтия в упор:

— Идем прямо сейчас, я не хочу здесь оставаться.

— Как скажешь, цыпленыш, — развел тот руками. — Айвон, Гладис — едете с нами.

Оба парня поднялись, переглянулись. Ната видела, что им страшно. А себе запретила боятся. Пусть будет лучше злость, ненависть, что угодно, но не страх.

Роланд встал у дверей, не пропуская Нату, которая хотела первой выскользнуть в коридор.

— Нет, — сказал он.

— Отойди!

— Ну, солдатик, что за дела? — это уже Понтий встал рядом. Он еще старался держать дружелюбный тон. — Договор есть договор. Ничего твоему бесценному зверенышу — цыпленышу не грозит.

Роланд не обратил внимания на его слова, и с места не сдвинулся. Тогда Понтий едва заметно кивнул в сторону своих помощников и четверо из них одновременно кинулись на Роланда, пытаясь скрутить и оттащить от двери.

Ройл вначале будто даже поддался, дал схватить себя за руки с обеих сторон, только вот секунду спустя резким движением рванул на себя двоих и отбросил прочь, сбивая с ног тех, кто чуть запоздал. Он не мог не понимать, что на помощь первым четверым придут, если нужно, все остальные. Времени у него несколько секунд. Ната видела, что он пытается дотянутся до нее. И догадывалась, чего он хочет — дать ей возможность передумать, пока будет держать ее в объятиях столько, сколько сможет. Но девушка отступила, дождавшись, пока те четверо встанут на ноги, и рядом с ними встанут еще четверо. И один из них будет сжимать шокер, разряд которого ударит Ройла ниже колена, закоротив импульсы протеза-импланта. Сам Ройл, конечно, явился без оружия. Конечно же… Ведь здесь дети, можно ранить кого-нибудь случайно. Самонадеянный, глупый Ройл…

Натали было больно видеть Роланда, упавшего на пол, парня, оседлавшего его, выкручивающего ему руки за спину. Она отвернулась, сжав губы. И бочком, не глядя выскользнула в коридор.

Немного пришла в себя уже в автомобиле, хотя до сих пор потряхивало от злости и адреналина. Рядом на заднем сидении вплотную к ней сидел Айвон, за ним, у другого окна Гладис. Айвон все пытался отодвинутся, не слишком прижиматься, кажется он ее явно опасался, но места было маловато для троих.

— Не съем я тебя, — тихо сказала Ната.

Считалочка Роланда помогала, хотя временами девушка словно выпадала в иную реальность. Вот как она оказалась на заднем сидении? Сама пришла? Принесли? Она не помнила…

— Ну, птахи мои, полетели, — жизнерадостно сказал Понтий, сидевший за рулем. Рядом расположился кто-то из его головорезов. Он наоборот был серьезен и даже хмур. У Наты невольно екнуло сердце — напускная веселость Понтия не сулила ничего хорошего.

Автомобиль взлетел, следом за ним еще один. Они нырнули в плотный поток трассы Инфериора, но летели недолго, уже спустя несколько минут, заложив крутой вираж, скользнули вниз, к самой земле, через разлом в стене влетели на территорию заброшенной фабрики. Ната увидела выцветшее объявление о том, что здание продается или сдается в аренду. Видно оно уже давно здесь болтается, а желающих пока не нашлось. Двор был усыпан щебенкой, осколками и мусором. Здание пялилось на прибывших пустыми глазницами — окнами. Правда, по едва заметному дрожанию воздуха вокруг стен, чуть искажающему очертания, Ната догадалась, что полуразрушенная фабрика защищена силовым полем. Оно и понятно, едва ли хозяевам хочется, чтобы бездомные устроили здесь притон.

Понтий дождался пока Ната выберется из автомобиля, и повел ее за собой, взяв за локоть. Нет, не грубо, скорее наоборот, предупредительно придерживая, не давай оступиться и упасть. Оберегал, как великое сокровище. Гладис и Айвон, сопровождаемые пятеркой мужчин, сопя, топали следом.

Каково же было удивление Натали, когда, переступив порог хлипкой, невзрачной двери, она оказалась в прекрасно оборудованной лаборатории. Даже выбитые окна были видимость, камуфляжем. По эту сторону их просто не было — только стены, обшитые светлыми панелями, излучающими свет. Мониторы, и куча другого оборудования, назначения, которого Натали не знала.

Теперь все встало на свои места. Ната поразилась хитрости и изворотливости этих людей. Оказывается, она знала о них еще меньше, чем думала.

Но была во всем этом какая-то неправильность, какая-то выбивающаяся деталь. Ната, сбитая с толку, взбудораженная, не сразу поняла, что так тревожит ее и притягивает взгляд. Поняла спустя несколько долгих секунд. В центе помещения словно специально расчистили место, сдвинув столы и стулья, оставив стоять только один. На стуле сидел человек. Ната поняла, что это человек, потому что увидела ноги. Обычные человеческие ноги в высоких коричневых ботинках. Одна нога подергивалась, словно отбивала неслышимый человеческому уху ритм. А потом увидела глаза. Испуганные глаза в прорези ткани, которая накрывала человека с головой, оставив торчать наружу лишь ботинки. И лишь позже пришло осознание — какого-то человека усадили на стул, накрыли плотной темной тканью, а для глаз проделали отверстие. Зачем?

Ната попятилась. Что бы здесь не замышлялось, участвовать в этом не хотелось. Айвон и Гладис так же застыли в нерешительности.

Но Понтий не дал ей далеко уйти, обнял за плечи и повел вперед, подталкивая к этому странному человеку.

— Ну же, цыпленыш, — сказал он почти с нежностью. — Нам нужна твоя помощь сегодня. Просто загляни ему в глаза и найди ответ на один маленький вопросец. Он отказывается говорить. А нам ведь и не надо его согласие, когда у нас есть ты? Так ведь?

Она лишь качала головой, хотя ей казалось, что она повторяет «нет, нет, нет».

— Будь хорошей девочкой. Отпусти себя. Разреши себе полакомится. Столько вкусных воспоминаний. Они напоят тебя, утолят твою жажду.

Жажда. Тело мгновенно откликнулось на произнесенное вслух слово — потребовало немедленно загасить огонь, сжигающий ее изнутри. И Понтий почувствовал это, ослабил хватку — Ната уже сама шла вперед. Он был связан? Парализован? Так или иначе, но он не двигался, только смотрел с ужасом, как приближается к нему девушка.

— Ни в чем себе не отказывай, — сказал Понтий. — Только найди пароль от Черной Звезды.

И Натали наклонилась, положила свои ладони на укрытые темной тканью плечи, и заглянула-нырнула в широко распахнутые, полные страха глаза.

Проще было бы отыскать летящий в ночном небе космический крейсер, ничем не отличимый от сияющих звезд, чем ответ на заданный вопрос. Хотя Натали в этот раз ни в чем не ограничивала себя: воспоминания — пушинки брала обеими ладонями, стараясь зацепить как можно больше. Но почти не прислушивалась, не вживалась, бросая тут же, когда понимала, что ответа здесь не будет. В сознании мелькали события, лица, но очень смазано, и тут же развеивались, словно сны. Однако воспоминания, чуть тронутые ее прикосновением, уже не оправлялись, оседали пылью.

Ната поняла, зачем понадобилось брать с собой Гладиса: после нескольких минут проникновения в сознание незнакомец лишился чувств, и Гладис привел его в себя, ненадолго сменив Натали. Повторялось это не единожды, и каждый раз Ната нетерпеливо топталась рядом, недовольная тем, что ее оторвали.

В какой-то момент, еще не успев нырнуть, услышала за спиной шепот.

— Чудовище, — тихо произнес Гладис, обращаясь к Айвону. Едва ли кто-то расслышал его слова, кроме Наты. Чудовище? Это он о ком?

И вот спустя долгие минуты, или, возможно, часы, Ната все же случайно нащупала что-то. Это словно был отголосок далекого эха, в котором пробивались слова «Черная» и «звезда», и именно в такой последовательности. Она сосредоточилась, впустив в себя воспоминание.

Это было именно то, что она искала. Она увидела свои (его) пальцы на виртуальной клавиатуре и столбцы символов, которые возникали в воздухе на уровне глаз, скатывались вниз, и истончались, таяли, не долетев до поверхности стола, за которым он работал. Натали в первую же секунду знала, что он пишет сложный код-ключ. Запомнить его не под силу и самому создателю, но зато, если подождать немного, станет известно, где он его хранит.

Программист закончил работу не скоро, Натали даже забыла на время, что она — это она, так увлеклась работой. Но вот поставлен последний символ, и девушка вместе с автором кода испытала эйфорию — работа проделана отлично, то, что нужно! Осталось только сохранить ключ на носитель информации, которым мог выступить любой металлический предмет. Этот способ был изобретен недавно, вернее, это он сам его и изобрел. Группа посчитала целесообразным пока не обнародовать открытие официально.

Когда он подумал «Группа» Ната поняла, что под этим словом он имел ввиду определенных людей. Сосредоточилась, пытаясь увидеть больше, но эта мысль уже спряталась глубоко от нее.

Он снял с груди небольшой медальон из желтого металла — отличное место для хранения информации, и никто никогда не догадается, где искать. Чуть позже, когда запись была закончена, он удалил все данные и тщательно подтер все следы, которые могли бы привести к находке.

Это слишком опасно и ни в коем случае не должно попасть в посторонние руки.

Натали уже хотела возвращаться, в душе все ликовало, как у охотника, который воротился с добычей, но замешкалась на секунду, услышав голос, показавшийся знакомым.

— Папа, — позвал девичий голос. — Ты здесь?

Он поднял голову, и Ната увидела вначале смутное отражение его самого в стене напротив. Стена была покрыта модным в прошлом сезоне зеркальным напылением. Седеющие кудрявые волосы, тонкий нос с горбинкой. И глаза…

Те самые глаза, которые позже будут смотреть на Натали со страхом…

А потом он обернулся и Ната дернулась, словно получила разряд электрического тока. В дверях стояла Жаклин. Да, сомнений не было. Волосы, правда, были чуть короче, чем у той Жаклин, что она видела сегодня утром, но это вне всякого сомнения была она. Она — месяца два или три назад.

— Папа, мы ждем тебя на ужин, — настойчиво повторила она. — Куда ты пропал?

Ната отбросила от себя воспоминание, слово обожглась. Как такое вообще возможно? Причем здесь Жаклин? Потеряв самообладание, растерянная она закружилась в окружающей ее тьме, не осознавая, где верх, где низ… Надо срочно выбираться…

«Раз, два, королева жива…» Работает, все еще работает.

И вот она стоит, пошатываясь на ногах, а Понтий придерживает ее за руку, не давая упасть.

— Узнала? — глаза смотрят колюче, изучающе, словно в этот вопрос он вкладывает еще что-то, и Ната решила, что не станет говорить ему про Жаклин.

— Узнала, — тихо говорит она. — Медальон на его шее. Ключ — код записан на нем…

— Отлично! — Понтий даже руки потер. — Передохни пока. Ты славно потрудилась, девочка.

Нату отвели и усадили на стул. Со своего места она, уставшая, безразлично наблюдала за тем, как с человека сдергивают покрывало и узнала его — то же лицо она разглядела в отражении. Только кудрявые волосы повисли сальными сосульками, нос еще более заострился. Голова его безвольно болталась из стороны в сторону, но он все еще был едва жив… Понтий, скрестив руки на груди, наблюдал, как один из помощников обыскивает его, шарит руками за вырезом рубашки, а потом издал радостный возглас — помощник извлек на свет цепочку, на которой болтался знакомый медальон. Тот, что Ната видела в воспоминании.

Понтий посмотрел на Натали, та кивнула: «да, он самый».

— Айвон, — позвал он.

Надо же, не Хиляк… Так официально. Айвон тоже почувствовал, что все серьезно. Он — длинный, нескладный, выше всех здесь присутствующих почти на голову — сжался так, словно хотел сложится вдвое, спрятаться.

— Иди сюда, мальчик.

Тот шагнул пару раз и снова застыл.

— Иди, иди… Помнишь, как мы с тобой тренировались вчера на бойне? Та туша коровы, кстати, стоила целое состояние. Знаешь, сколько вкусных, поджаристых стейков, не суррогатных, заметь, можно было бы из нее нарезать? Нет, нет, не думай, я тебя наоборот хвалю. Ты отлично справился. Сможешь повторить?

Айвону явно было не по себе от того, что говорил сейчас Понтий. И Ната тоже сморщила нос, догадавшись, что сотворил парень с его способностями с бедной коровьей тушей.

— Он… еще жив… — прошептал Айвон едва слышно.

Понтий хохотнул, так, словно Хиляк сказал сейчас что-то невероятно смешное.

— Так это ведь ненадолго, — пояснил он, явно забавляясь ужасом, что проступил на лице Айвона.

Отец Жаклин, если это действительно был ее отец, поднял голову и смотрел потухшими, но все еще разумными, живыми глазами на Айвона, который, не выдержав этого взгляда, принялся рыдать, как ребенок.

— Нет, нет… Не заставляйте меня…

Слезы катились по его белым щекам, а Понтий, кривясь от злости подталкивал его вперед. И Айвон бы все равно сделал это, никуда бы не делся…

— Быть может не стоит торопиться? — услышала Ната голос и даже не сразу сообразила, что это ее собственный. — Вы точно уверены, что сумеете извлечь информацию? Этот человек изобрел новый способ хранения данных, а запись только одна. Вдруг что-то пойдет не так?

Понтий нахмурился, но задумался над сказанным.

— Ладно… Никогда не поздно, если что…

Он выпустил плечо Айвона.

— Хлюпик и нытик. Посмотри, как девчонка справилась, бери с нее пример! Не хочешь и его на сладкое, моя девочка?

Он расхохотался, глядя, как отшатнулся Айвон. А Натали совсем не понравился ужас в глазах парня.

— Я… уже не голодна…

Да он ведь и не собирался отдавать Хиляка на растерзание Наты, так, попугал немного. Она это понимала. Но вот понимал ли сам Айвон?