Ветер с востока

9

Единственное, что Вендель смог в конце концов выдавить из себя, было восклицание на чистом шведском:

— Нет, у меня голова идет кругом!

Тун-ши не поняла, естественно, что он сказал. Она молча ждала.

Наконец он сказал по-русски:

— Я в это не могу поверить!

Она только пожала плечами. Вендель лежал на оленьих шкурах, опершись на локоть, и разглядывал ее напряженно и недоверчиво. Тун-ши лежала, как и прежде, устремив взгляд на отверстие в потолке. Он пытался образумить ее:

— Тун-ши, ты не можешь думать так всерьез!

Она медленно обратила на него свои усталые глаза.

— Тебе не кажется, что предание Людей Льда более разумно? Продать душу злому сатане, чтобы получить богатство?

— Нет, — сознался Вендель, подумав немного. — Но все, что связано с Людьми Льда, непостижимо.

— Да. Потому что Люди Льда прикоснулись к источникам жизни.

Она не стала ничего объяснять. Тогда Вендель сказал с горячностью:

— Ты говоришь, что он продал своих потомков, чтобы получить вечную жизнь. Но кому?

— Шаме. Смерти. Волей Шамы было сделать из них инструмент, чтобы создавать для него молодые, рано обрывавшиеся жизни! Потому что Шама любит таких. Получаются такие красивые цветы в его саду. Черные, красивые цветы.

Сад смерти? Голова у Венделя пошла кругом.

— Так, значит, поэтому он хотел иметь подручных? Другими словами, убийц? Нет, Тун-ши, это звучит так неестественно!

— Разве это так необычно с подручными смерти? Разве их мало на свете, хотя над ними не тяготеет такое проклятие, как над Людьми Льда?

Вендель кивнул.

— Поджигатели войн. Вояки, которые любят убивать врагов. Я даже слишком насмотрелся на людей такого сорта, Тун-ши. Почему же Шама утруждал себя созданием лишь небольшого количества, одного в каждом поколении?

— Ты, Вендель, забываешь одну вещь: Шама не является божеством всего мира. Он наш, только наш…

Над этим Вендель задумался. Но ее доводы были немного сложны для его утомленного за день мозга.

— Ты говоришь, что Тенгель Злой жив, — сказал он агрессивно, потому что ее непонятная болтовня раздражала его. Ему всегда было довольно трудно воспринимать проклятие Людей Льда. А тут еще появилась простая, примитивная женщина, живущая где-то на краю земли и перевернула эту историю вверх дном, чтобы совершенно сбить его с толку. — Если он сейчас живет, почему тогда никто его не видел?

— Ты в этом уверен? Что никто его не видел?

Вендель подумал.

— В нашем роду было несколько человек, утверждавших, что видели его. Двое отмеченных проклятием: настоящая ведьма по имени Суль и молодой парень Колгрим. Но он умер сразу после этого. — Тун-ши кивнула. — Говорят, что Тенгель Злой сторожит котел. Но он ведь не может делать это целую вечность.

— Нет, я не верю, что он сторожит котел. Во всяком случае, я знаю о проклятых в нашем роду — они видят больше, чем другие, они видят то, что принадлежит миру теней.

— Да, это верно.

— То, что они, твои меченые, видели, была его тень. У нас тоже свои легенды. О Тан-гиле. Говорят, что он лежит, погруженный в глубокий сон. И что он просто появляется как дух перед теми, кто может видеть.

— А где он лежит в этом сне? — Вендель не мог удержаться от того, что его вопрос прозвучал несколько сдержанно, почти насмешливо.

— Этого никто не знает.

Какое-то время они лежали молча. Вендель подумал, что Тун-ши заснула. Тогда он пробормотал себе под нос:

— Но это не соответствует действительности.

— Что именно?

— Извини, если я разбудил тебя.

— Ты меня не разбудил.

— Я имел в виду количество — один в каждом поколении. Если меченые встречаются как у нас, так и у вас, то число получается больше, чем один.

— Это не так определенно. Во-первых, сказано ведь «по меньшей мере один в каждом поколении». Во-вторых, случалось у вас, что меченый отсутствовал. И тогда проклятие било по нам. В полную силу. Давай возьмем твое поколение. Есть ли у вас меченые?

— Есть, кажется, один с очень желтыми глазами. О котором никто не хочет говорить.

Она кивнула.

— Это может быть правдой, потому в Таран-гае нет никого в твоем возрасте, кто отмечен печатью проклятья. А как обстоят дела в поколении после тебя?

— Откуда я могу это знать? Мы только что стали взрослыми, а меня не было дома 8 лет.

— Тогда я могу сказать тебе, что в следующем поколении у вас не будет меченых. Потому что в моих горах, там вдали, есть сейчас новорожденный мальчик, который будет самым ужасным из всех, кто рождался. И он — прямой потомок нашего Тан-гиля.

— У них, видно, перемешалась кровь?

— Да, более или менее. Но этот прямой потомок по отцовской линии.

— Понимаю. Ты часто бываешь там у своих родственников?

— Нет. Очень редко. Слишком редко. Никто отсюда не осмеливается следовать за мной, даже Ировар.

Вендель загорелся.

— Тун-ши, возьми меня как-нибудь с собой! Я хочу встретить своих родственников.

Она взглянула на него с горькой улыбкой.

— Разве ты не собирался бежать от нас этой ночью?

Он редко чувствовал себя так неловко.

— Как ты это узнала?

Она на это не ответила.

— Ты передумал?

Вендель откинулся на шкуру.

— Я не знаю, Тун-ши. Я, действительно, больше не знаю.

Близко послышались голоса, и полог чума распахнули. Это раздосадовало Венделя, у которого осталось так много невыясненных вопросов.

— Ну, — сказал Ировар. — Вы еще не спите? Ты, дорогая, отдохнула как следует? — обратился он к своей жене.

— Я прекрасно провела время, — ответила она, спокойно улыбаясь.

Все отправились на боковую в приподнятом настроении. Поскольку они спали, почти не снимая одежды, никто не стеснялся других. Мало-помалу на стойбище у Карского моря опустилась тишина. Лишь далеко в тундре выли волки. Но Вендель не мог спать. Мысли, странные и чужие, бурлили в его голове. Через несколько часов он встал и, крадучись, тихо вышел наружу. Свой узел он взял с собой. Это был наилучший момент исчезнуть из страны ненцев.

Выйдя из чума, он постоял при сильном ночном свете. Площадка, недавно заполненная людьми, теперь выглядела пустынной в слепящем сиянии полуночного солнца. Он остановился. Рассеянно поднял черную шерстяную бахрому, упавшую с шаманского наряда во время дикой пляски.

Ему хотелось посмотреть Таран-гай вблизи, встретить его жителей. Но он не мог пойти туда один, это он понимал. Можно было догадаться, что там жил суровый народ. Возможно, скоро у него оказалась бы в спине стрела, пущенная с какого-нибудь утеса. Он должен был бы взять с собой Тун-ши. Ну, если он останется еще на несколько дней, какое это имеет значение — чуть больше или меньше. Кто видел, что он хотел бежать уже этой ночью? Лучше отправиться дальше в конце лета, сказал Ировар. Он не собирался ждать так долго, но совет сам по себе был умным. Таяние льда ведь еще не закончилось, так зачем же торопиться?

Вендель повернулся и снова вошел в чум. Покорно подчинился своей судьбе — на время — и залез под шкуры. Они сильно пахли оленем. Запах дыма всегда висел в таком жилище, но через некоторое время он обнаружил, что привык к нему. После того, как он окончательно решил не бежать этой ночью, его беспокойство исчезло, и он заснул с головой, полной хаотичных мыслей о Людях Льда и Таран-гае. Тун-ши слышала, как его дыхание стало ровным. Тогда она повернулась на бок и довольно улыбнулась. Она знала больше, чем он.

На следующий день при разбивке оленьего стада Вендель сделал потрясающее открытие. Он обратил внимание на Синсив, когда она бежала, чтобы загородить дорогу нескольким оленям. Вендель смотрел на стройную девичью фигуру, необычно длинноногую для юраков, он смотрел на пляшущие черные косы и раскрасневшееся лицо.

Девушка была так мила! Не в привычном понимании, для этого ее лицо было слишком особенным. Но было что-то неотразимо чувственное в ее движениях и во влекущем вожделении взгляда, на что он раньше не обратил внимания.

Раз за разом в течение дня он ловил себя на желании смотреть на нее, и с каждым разом его душа наполнялась страстным желанием, о каком он не мог и мечтать. Синсив не обращала на него внимания. Но это его только подстегивало. Раз он увидел, как она улыбалась неуклюжим прыжкам олененка. Ему показалось, что он никогда не видел ничего красивее. Если бы она хоть раз улыбнулась ему таким образом, он бы после этого охотно умер.

Впрочем, он получал достаточно предложений от других молодых девушек в стойбище. К своей досаде он понял, что пятеро молодых девушек разболтали повсюду о его несравненных возможностях любовника, а также о его физических атрибутах, которые значительно превосходили аналогичные вещи у юраков. Вендель находил все это чрезвычайно тягостным, особенно оттого, что лицо Синсив выражало все мыслимое презрение к его приключениям по дороге к Карскому морю.

Тун-ши в этот день не показывалась. Она лежала в постели, измученная после вчерашнего дня. Венделю хотелось бы поболтать с нею, но Ировар отсоветовал. Попросил его дать ей еще день. Конечно, Вендель страдал, когда речь шла о ближайшем будущем. На его непоколебимое решение спешить домой в Швецию так быстро, как только могли нести ноги, наслоилась масса новых впечатлений. Таран-гай. Он должен увидеть эту страну, если можно было назвать страной какие-то горные расщелины. Он должен поговорить с теми, кто там жил, получить более разумные объяснения, чем тот вздор о бессмертном Тан-гиле, которым его потчевала Тун-ши. Он должен сравнить историю двух народов. Может быть, они сообща нашли бы решение о проклятии Людей Льда.

А тут еще его зародившееся чувство к Синсив. Вендель чувствовал, как что-то хрупкое начинало расти в нем — чувство, совсем непохожее на то, которое он питал к Марии Ског. Здесь речь была не о новых юношеских мечтаниях, здесь прорывалась наружу первородная сила. То, что он не мог сдерживать, как бы он ни хотел этого.

А она?.. Холодна, как лед! Он по достоинству оценил ее героя, молодого красивого юракского пастуха. Была ли ее любовь к нему взаимной, Вендель не знал, но то, что Синсив появлялась рядом с пастухом, где бы он ни находился, было вне всякого сомнения.

Венделю мало помогало то, что пятеро девушек вились вокруг него, как пчелы вокруг сладостей. Вендель старался быть приветливым с ними, и это у него получалось, но их ухаживание явно стесняло его. Особенно, если поблизости была Синсив. Он не мог понять свою внезапную перемену по отношению к ней. Он был совершенно околдован, он, которому она показалась кислой и скучной. Совсем не помогали внушения самому себе, что глупо влюбиться в такую девушку, как она, вдали от дома, представляющую другую культуру.

Разум никогда не был спутником влюбленности. Он надолго забывал о возвращении домой. А когда вспоминал, то чувствовал болезненный разлад с самим собой.

Однажды он встретил Синсив между чумами, они столкнулись нос к носу. Вендель подумал, что сейчас у него был шанс произвести на нее впечатление, сказать что-то приятное и ласковое, заставить ее увидеть его по-новому! Но что можно было сказать, если он знал не более двадцати слов на языке юраков? Он, естественно, лишился дара речи, потому что не мог же он сказать: «Здесь не хватает одного березового колышка в частоколе». Это было единственным предложением, которое он мог сказать полностью. Тем более, что забор находился на другой стороне стойбища. Все, что он сумел продемонстрировать, была баранья улыбка, которая только усилила ее презрение к нему. Всю вторую половину дня Вендель чувствовал себя разбитым.

Тот день не стал для него днем возвращения домой, как и следующий, и последующий. Вместо этого он занимался тяжелым и изнурительным повседневным трудом ненцев. Он должен был помогать там, где в этом была потребность, но, конечно, всегда в клане Ировара. Постепенно он поднахватался слов и выражений и сблизился с людьми. Однако он отказывался участвовать в охоте. И лишь изредка ловил лососей, хотя сердце его кровоточило и он просил прощения у рыбы, вытаскивая ее из воды.

Он знал, что охота и рыбная ловля были здесь необходимы. Эти люди не знали хлеба. Где они могли сеять и возделывать зерно? Им удавалось собирать кое-какие травы в тайге и в тундре, но в основном для лечения. Впрочем, они жили исключительно за счет ягод и животной пищи.

Вендель частично потерял уважение людей, поскольку решительно отказался участвовать в охоте. Но он был из рода Людей Льда, а от Силье наследовал любовь к животным. Он ничего не мог поделать, он чуть не заболевал, когда вынужден был быть свидетелем убийства животного.

Ировар был очень богатым человеком. Он имел пять тысяч оленей. Так что Синсив, собственно, была хорошей партией. Были бы женихи! Только в клане Ировара были молодые холостяки, но в рамках клана было запрещено жениться. Сама же она хотела выйти замуж за своего кузена и ни за кого другого. Но это было невозможно, и Ировар боялся, что молодые покончат с собой из-за несчастной любви. Правда, было двое потенциальных женихов в других кланах, но один из них был довольно дряхлым и уже имел трех жен, а у другого еще молоко на губах не обсохло. И вот явился Вендель, как сказочный принц. Для всех других девушек, кроме Синсив.

Вендель видел, что мать девушки, Тун-ши, следила за дочерью настороженными глазами. И в один прекрасный день он кое-что понял. Осознание этого так его взбесило, что он взял шаманку в оборот, когда они плели сети перед чумом. Без всяких предисловий он раздраженно набросился на нее:

— Так вот что ты сделала в тот вечер, когда шаманила! Ты направила мое вожделение на Синсив!

Тун-ши только улыбнулась своей немного язвительной улыбкой.

— Я была очень расторопна, не так ли? Ты сам это сказал.

— Да, но я не подозревал… Ведьма, что ты натворила? Ты задержала меня здесь, заставила меня забыть мой дом и родителей. Почему? Потому что не можешь видеть свою дочь незамужней?

Она отвернулась и продолжала плести.

— Счастье моей дочери не имеет ничего общего с делом. Твоим и моим собственным тоже. Мы малы по сравнению с тем, что должно случиться. Ты должен жениться на ней, Вендель, и моя обязанность уладить это.

Вендель продолжал кипеть от гнева.

— Ну, если я теперь этого и хочу? Она ведь не хочет! Так направь ее вожделение на меня, тогда во всем этом будет какая-то справедливость! Или ты, может быть, задумала взять жизнь у ее кузена? Это ведь так просто, не так ли?

Он сознавал, что вел себя теперь неразумно, но он никогда раньше не чувствовал такого бешенства. Чтобы им манипулировали таким образом!

— Здесь совсем не нужно какой-то магии, — сказала она спокойно. — Ты молод и статен. Насколько я знаю Синсив, она уже очарована тобой.

— Ха! — коротко произнес Вендель.

— Но ей не нравится твое приключение с пятью девушками. Синсив — гордая женщина. Она хочет иметь чистого мужчину.

Вендель хлопнул себя по лбу.

— Из всех строптивых девушек мне суждено было влюбиться в самую скверную. Я был девственником до той ночи. Хотел бы я видеть того человека, который сумел бы сохранить свою невинность при тех обстоятельствах!

Сзади послышался сухой и холодный голос.

— Ты сделался посмешищем всего стойбища с этими маленькими распутницами.

Вендель вскочил. Синсив стояла рядом; по выражению ее лица, больше, чем из отдельных слов, которые понял, он почувствовал, что она сказала.

— Тун-ши, — сказал он, стиснув зубы. — Скажи своей важничающей дочери, что я прошу ее руки.

Тун-ши перевела буквально. Синсив не повела и бровью.

— Скажи этой длинной оглобле, что я хочу иметь мужа, достойного меня. Не того, кто бегает за девчонками. Не того, кто не имеет ни одного оленя или кто боится охоты. Кто никогда не поймал ни кита, ни даже тюленя, кто боится всадить нож в голову лосося и кто не может поймать даже олененка!

Когда ее мать перевела, Вендель сказал язвительно и сухо:

— Мне кажется, есть другие ценности, кроме как убивать живых существ. Такие, как доброта, приветливость, надежность и любовь. Но мне ясно — если ты больше ценишь богатство и безрассудную смелость, то ты для меня — ничто!

Синсив вспыхнула, как пороховая бочка:

— Если ты хочешь получить меня, то должен действительно показать, что ты можешь! У меня еще есть женихи кроме тебя.

Обидное «Да неужели?» было единственным ответом, который она получила.

— Да, представь себе, есть!

Тун-ши, старавшаяся справиться с переводом с ее слабым русским языком, произнесла с ноткой отчаяния в голосе:

— Пусть это решает Ировар! Ировар!

Ее муж спокойно подошел, и она объяснила. Он кивнул.

— Боюсь, что тебе придется бороться за нее, Вендель. Таков здешний обычай, когда есть несколько претендентов на одну и ту же девушку. Ты знаешь, и старый человек просил ее в жены.

«Из-за всех этих оленей?» — уныло подумал Вендель.

— Но тогда Туу тоже должен иметь право состязаться за меня, — выкрикнула Синсив.

— Не глупи, — строго сказал Ировар. — Туу — твой двоюродный брат!

Синсив была упряма.

— Но если он выиграет, он получит меня?

— Он не будет состязаться.

— Тогда я на это не согласна.

Вендель выпрямился во весь свой рост.

— Успокойся, Синсив, это не к спеху. Прежде, чем я посватаюсь к кому-то, я должен устроить дела пяти моих маленьких друзей. Я не собираюсь только жениться сам и оставить их одинокими на всю жизнь!

— А где ты надумал найти им мужей? — хихикнула она.

— Об этом я намеревался поговорить с твоей матерью. Я несу за них ответственность. Если я не найду для них мужей, то сам возьму их, позабочусь, чтобы у них были дети. После этого я покину вашу страну и отправлюсь домой.

В глазах Синсив промелькнуло что-то вроде беспокойства.

— Ты сможешь соревноваться за меня. Но тогда ты должен побеспокоиться о том, чтобы выиграть. Иначе я убегу с Туу.

— Убежишь? — спросил Ировар с мрачным выражением лица. Она повернулась к отцу.

— Или мы найдем смерть вместе.

Вендель быстро возразил:

— Не думаю, что ты относишься к этому серьезно, Синсив. Иначе ты бы не приняла так близко к сердцу то, что я хочу жениться на девушках. Как много мужей ты, собственно, хочешь иметь?

— Это как раз то, о чем я говорила, Вендель, — сказала Тун-ши по-русски. — Она испытывает к тебе слабость. Она только хочет, чтобы ты был мужественным и сильным. Она не знает, как действовать иначе.

Синсив так разозлилась на Венделя, что сорвалась с места и убежала вприпрыжку, как теленок на весеннем пастбище.

— Ей всего шестнадцать лет, — сказал Ировар примирительно.

— И она из нашего племени, Вендель, помни это, — добавила Тун-ши. — Из Людей Льда. Я поняла, что они и у вас — строптивые люди.

— Конечно, — подтвердил Вендель и посмотрел вслед убегавшей девушке. — У нас было много такого типа. Самостоятельных, своенравных и трудных. Но я, Тун-ши, хотел бы серьезно поговорить с тобой о будущем пяти одиноких девушек. Ировар, ты можешь, конечно, слушать, если хочешь. Ты — хороший переводчик, когда нам приходится туго с языком.

Ировар подсел к ним. В этот день было не так тепло, солнце исчезло, и ветер сразу показался обжигающим. Вендель почувствовал, что у него начали зябнуть пальцы, трудившиеся над изготовлением нарт. У него не было напульсников, как у них, поэтому кожа на кистях была красной и замерзшей.

— Тун-ши, ты как-то раз сказала, что люди там в Таран-гае продолжают вымирать. Что, у них та же проблема — остались только женщины?

— Нет, наоборот! Было бы так, они бы не были близки к вымиранию. Там слишком мало женщин, в этом их трагедия.

— Отлично!

Супруги уставились на него.

— Однажды я спросил тебя, все ли, кто живет там, чудовища. Ты возразила и сказала, что они — обыкновенные люди, только живущие в ужасном климате и в очень тяжелых условиях.

— Это правда.

У Ировара случился приступ кашля.

— Вот как, обыкновенные?..

Его жена сурово на него взглянула.

— Тун-ши, я хочу, чтобы ты сопровождала меня в поездке в Таран-гай, — сказал Вендель. — Я хочу увидеть этих людей своими собственными глазами, потому что я не отдам моих подружек любому. Если мужчины там понравятся мне, то я спрошу девушек, не…

— Они никогда не отважатся на это, — решительно заявил Ировар.

— А ты? Ты женился на одной из них, — возразил Вендель. — Разве есть кто-то в твоем племени, кто жалуется на Тун-ши? Кому она кажется опасной?

— Они уважают ее, — медленно произнес Ировар. — И это — хорошее уважение.

— Вот видишь! Я думаю, что страх перед Таран-гаем объясняется суеверием и невежеством. Вероятно, точно так же было в Тренделаге в Норвегии несколько сот лет тому назад. Население испытывало ужас перед долиной Людей Льда и преследовало ее несчастных жителей. Только потому, что они были знакомы с колдовством. Но когда Тенгель Добрый и его семья, наконец, уехали и поселились среди обычных людей, они завоевали огромное уважение. За сочувствие людям и ум.

Тун-ши смотрела на него сверкающими глазами.

— Мы словно слышим о судьбе, Вендель. Мы отправимся туда, как только сможем!

— Но ты не выдержишь длинной дороги, — запротестовал Ировар.

— Если чего-то действительно хочешь, всегда справишься, — ответила она. — И зачем ждать с девушками? Возьмем их сразу с собой. Тогда они увидят, куда едут!

— Они никогда на это не согласятся.

— С нами же будет Вендель. Они последуют за ним.

Краснея от смущения, Вендель слушал, как закончился спор: Ировар решительно запретил взять девушек в такое пугающее путешествие. И что удивительно, Тун-ши подчинилась его воле. Этого Вендель не ожидал, но это сказало ему о любви, которую эта взрослая женщина испытывала к своему мужу. Это проявилось еще более отчетливо, когда Ировар очень осторожно спросил:

— А я тут? Неужели мне просто сидеть здесь и ждать?

— Ты? Ты знаешь, что я ни часу не могу обойтись без тебя.

Это утешило Ировара.

— Но я не поеду туда! Один раз я это сделал. Чтобы доказать твоим родителям, что я достоин тебя. Я никогда больше этого не сделаю!

— Они никогда не думали о тебе плохо! Ну что же, будем готовиться к дороге, мы трое. Отправимся, как только солнце будет высоко в небе и не нужно будет бороться с северным ветром. Вендель, я сейчас пойду поговорю с девушками. Тебе явно следует провести с ними последнюю ночь, прежде чем мы отправимся в путь.

— Мне? — спросил он испуганно. — Но это совсем не нужно, я не ими теперь интересуюсь.

— Сейчас я говорю не о тебе. Девушки повисли на тебе, как оленьи слепни, все их вожделение направлено на тебя. Если мы сумеем убедить их взять моих родственников из Таран-гая, то они должны освободиться от тебя. Отдай им себя на одну ночь, после этого они не будут больше томиться.

Вендель был глубоко потрясен таким взглядом на этику и мораль.

— Это же откровенная издевка над Синсив, — раздраженно вырвалось у него. — Уж не говоря о том, что ей не потребуется что-либо узнавать! Ведь эти маленькие болтушки выдадут меня с головой!

Тун-ши отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— Да, ты это говорил!

Вендель решил прогуляться, чтобы заглушить свое волнение. Но вид Таран-гая с высокими вершинами, окутанными снежными облаками, совсем не успокоил его. Приходи, звали они. Приходи, ты встретишь здесь свою судьбу! Мы займемся тобой! Он вздрогнул. В душе его гнездились неудовлетворенность и плохие предчувствия. Ему казалось, что его загнали в западню.