Глава четвертая

Драконы живут подолгу — не по одной сотне лет. И потому совсем не нуждаются в многочисленном потомстве. Да и не прокормят Дунские горы вместе с окрестными землями столь больших существ, как драконы, если тех станет слишком много.

Но драконы предпочитают отпущенные им века жизни и впрямь жить, а не доживать и прозябать. И потому ни в коем случае не отказывают себе в удовольствиях — в том числе простых, телесных. Драконы обожают вкусно поесть… хотя представления о вкусе у них далеко не такие же, как у двуногих обитателей равнин. А любовные игрища драконов те же обитатели равнин даже воспевают в балладах. Даром, что восхищение свое изрядно приправляют страхом и трепетом перед огромными существами. А уж забраться в горы, да живьем увидеть сборище драконов, что спариваются прямо в небесах, на лету, сподобились среди двуногих лишь редкие смельчаки.

Но высшие силы спасали драконов, не давая им расплодиться до такой степени, когда простор Дунских гор сменится теснотой, а игры существ, столь могучих, сколь и беззаботных — грызней и схваткой за каждую пещеру и лишний кусок мяса. Сколь бы ни был любвеобилен дракон, сколько бы самок он ни оплодотворил, и как часто… но далеко не из каждого яйца вылуплялся полноценный новый хозяин горной страны. О, напротив, то были, скорее, редкие счастливые исключения! Один, два, самое большее, трижды за долгую драконью жизнь.

Неизмеримо чаще же драконья страсть давала жизнь существам другим — ублюдочным, мелким и недалекого ума. Да совершенно не способным к самостоятельному существованию в Дунских горах. Имя этим существам было «дракониды». И они служили живым доказательством ущербной сущности двуногих как таковых.

Подобно жителям равнин дракониды не умели летать, были лишены хвостов и имели только две полноценных конечности, да еще две коротких и слабых. Двуногие с равнин еще называли эту пару конечностей «руками».

Слабее самих драконидов было только их дыхание. Оно не рождало пламени и едва могло привнести в холодный горный воздух ничтожную каплю тепла.

Одиночки по природе своей, драконы не создавали постоянные семьи. Пока самка приглядывала за яйцами и не могла отлучаться из своего жилища, оплодотворивший ее самец приносил ей еду, охранял ее и будущее потомство. Если же таких самок в очередных игрищах оказывалось несколько… что ж, впоследствии не в меру любвеобильному самцу можно было только посочувствовать. Ибо он вынужден был охотиться для прокорма их всех, сам выбиваясь из сил, а порой и недоедая.

Зато с появлением потомства самец и самка расставались… чтобы когда-нибудь может быть сойтись вновь. Полноценный детеныш дракона переходил жить к отцу, если оказывался мальчиком, или оставался с матерью, если рождался девочкой. Драконидов же распавшаяся пара делила поровну. Тупые и слабые, эти существа, как ни странно, все же не были совершенно бесполезны.

В пещерах, занятых драконами, дракониды поддерживали чистоту, истребляли подселявшихся туда без спросу зверей, птиц, червяков. Ими и питались. А также объедками, которые оставлял дракон-хозяин. В голодное же время, когда охота раз за разом не задавалась, дракониды сами становились едой для хозяина.

Еще некоторые сообразительные драконы использовали своих ублюдочных отпрысков, чтобы обустроить и расширить жилище. Как, например, Фулгоран. Насмотревшись на гномьи поселения в Нирне, а особенно оценив тамошние кузницы, этот дракон и у себя дома попробовал создать их грубое подобие. Он снабдил своих драконидов огнем, научил выделять среди камней породу покрепче, плавить ее. И изготовлять простенькие орудия труда, с помощью которых дракониды теперь отчаянно вгрызались в камень пещеры, расширяя ее, выравнивая стены, пробивая туннели и закутки.

Далеко разносился в горах стук молотков и зубил! А каменное нутро пещеры заволакивала пыль.

Сам Фулгоран в разгар этих шумных работ предпочитал держаться от собственной пещеры подальше. Охотиться… ну или просто летать над горами, подставляя чешуйчатое тело ветрам, которые жалким обитателям равнин казались пронизывающими, а самим драконам — приятными. Да любоваться чистым голубым небом, белоснежными, искрящимися на солнце, вершинами гор, скалами, в которых темнели пещеры других обитателей горной страны.

За время своей обычной прогулки Фулгоран мог облететь весь Телрин, Небесную Цитадель, как называли сами драконы самое большое скопление пещер-жилищ. Располагалось оно вокруг обширного плато с горным озером, питаемым и подогреваемым снизу, с подземной глубины. Или вовсе из Изначальной Бездны. От озера поднимался пар, и драконы не прочь были нырнуть в него, если вдоволь налетались и хотели сменить холодный воздух на теплую воду.

Вот как Фулгоран… жаль только, что все приятное имеет обыкновение заканчиваться. Налетавшись меж гор да понежившись в озере, дракон отправился к родной пещере, которую не перепутал бы ни с какой другой благодаря доносившимся оттуда почти непрерывным стукам. Фулгоран подустал и нагулял (налетал) аппетит, а потому даже трудовой шум драконидов его уже не отпугивал. Тем более что в пещере у него сохранилась нетронутой половинка горного козла.

Опустившись на площадку перед входом в пещеру, Фулгоран сложил крылья и, переступая лапами, направился внутрь. Но почти в тот же миг ему навстречу выскочил один из драконидов. И принялся размахивать своими нелепыми руками, бессмысленно тараща круглые глаза.

— Хозяин! Хозяин! — пискляво вопил он при этом, разевая рот с множеством мелких, тонких как иголки, зубов.

— Что еще? — недовольно вопрошал Фулгоран, сглотнув голодную слюну. А в голову закралось опасение, мелкое и гнусное, как червяк: а не слопали ли эти насмешки над драконьим родом ту половинку козла, пока хозяина-родителя не было дома? Как обычно, когда чего-то очень хочется, более всего боишься, что тебя этого лишат — вольно или невольно.

Ответ драконида, впрочем, Фулгорана в некоторой степени успокоил. Хотя весть, которую он сообщил, все равно нельзя было назвать радостной.

— Прилетал… другой, — сбивчиво затараторило это недоразумение, туповатое и суетливое, — ну… такой же как ты, хозяин. Крылатый! Говорил… велел тебе передать… он велел тебе передать… что такие же как ты… с крыльями… они ждут тебя на Совете, хозяин!

Последние слова драконид буквально выпалил. И замер, невольно преграждая Фулгорану путь в пещеру да ожидая его повелений.

Останки горного козла манили дракона. Но Фулгоран понимал, даром, что не без недовольства: бывают причины, заставляющие терпеть. Веские причины, перед которыми сиюминутные желания и простые потребности, вроде аппетита и страсти, просто меркнут.

У драконов не было государства, как не был и Телрин городом — по крайней мере, в понимании обитателей равнин. Не было писаных законов… как, собственно, и не имелось письменности. Даже живя столь кучно, как в Небесной Цитадели, драконы оставались одиночками, для каждого из которых законов было по большому счету всего два: свои желания и собственный же разум. Что заставлял считаться с другими драконами, включая тех, которые могли оказаться сильнее.

Но бывали исключения, которые касались всего крылатого племени. Случалось, например, что дракон убивал дракона — то есть не отличающихся плодовитостью хозяев Дунских гор становилось на одного меньше. По крайней мере в пределах Телрина это считалось тяжелым проступком. И вот тогда другие драконы собирались на Совет. Дабы оценить степень вины убийцы. И либо объявить его изгоем, с которым запрещалось не только спариваться, но даже разговаривать. Либо признать, что убитый был сам виноват, а убийца лишь защищался.

Существовали и другие причины для сбора Совета. Например, какое-то событие, судьбоносное для всех драконов. В любом случае, лично Фулгоран не ждал от этого сборища ничего хорошего. Убийство дракона было всеобщим горем, судьбоносные события — пугали переменами, которые они несли. Не говоря уж о том, что Совет мог затянуться. А желудок Фулгорану этого мог не простить.

Но что делать? Сородичи его ждут… кто знает, вдруг именно от него зависит исход сегодняшнего собрания. В таких делах приходится терпеть мелкие неудобства.

С сожалением проглотив слюну, Фулгоран развернулся хвостом к входу в пещеру. И, оттолкнувшись лапами от площадки да расправив крылья, устремился к самой высокой скале Телрина — собственно, и давшей имя Небесной Цитадели. К самой высокорасположенной пещере, в которой, как это ни покажется на первый взгляд странным, никто не жил.

Пещера уже была полна драконов. Сколько их собралось уже здесь? Десятка два? Три? Чуть ли не все крылатые обитатели Телрина.

Хоть хозяева Дунских гор и не пользовались светильниками, но хорошо видели в темноте. Поэтому мрак пещеры не помешал Фулгорану разглядеть собравшихся и оценить, сколько их слетелось на Совет. И насколько пещера, даром, что просторная, была ими заполнена.

Казалось, кости некуда было упасть. Но при виде Фулгорана драконы как-то умудрились и потесниться, и расступиться, пропуская его. Давая пройти к центру пещеры — к колодцу, что уходил, кажется, аж в Изначальную Бездну. Клубясь между полом и сводом пещеры, дым из колодца рисовал в воздухе причудливые узоры.

— Вот он и явился! — колюче гаркнул стареющий дракон, находившийся к Фулгорану ближе всех.

— Фулгоран! — обратился к вновь прибывшему дракон, которого тот даже знал по имени. Звали его Даррабронд, и он жил в пещере соседней скалы.

— Я здесь, — ответил Фулгоран.

— Вижу уж, — с ноткой ворчания молвил Даррабронд, — все ждали только тебя.

— И за что же такая честь? — удивился Фулгоран, хотя в глубине души, подспудно, примерно этого и ожидал.

— Насколько нам всем здесь известно, именно ты видел Отмеченную Хаосом.

— Да, отрицать не буду, — в знак согласия Фулгоран еще склонил огромную чешуйчатую голову.

И не мог не добавить:

— Она спасла… освободила меня.

Тот случай дракон вспоминал со смесью досады… и гордости.

Досадовал он оттого, что попался. Угодил в ловушку, в плен — и к кому! К маленьким двуногим существам с равнин! К маленьким существам, которые самим миропорядком были назначены стать чужой добычей. Но оказались тварями не только многочисленными, но и не лишенными (стоило отдать им должное!), если не ума, так хотя бы хитрости.

Мало того, что эти крохи научились изготавливать разные орудия и приспособления себе в подмогу. Здесь-то как раз Фулгоран не видел ничего выдающегося. Ведь смог он сам научить тому же своих драконидов — тех еще тупиц.

Но главным преимуществом козявок с равнин оказалось умение действовать сообща — именно это стало для Фулгорана откровением. Не просто собраться в толпу, как те же дракониды, и дурью переть на врага, визжа, толкаясь и мешая друг дружке. Нет: те двуногие, что сцапали Фулгорана, не мешали каждый остальным, но, напротив, один другого дополняли. И подобно тому, как звезды складываются в созвездия, тщедушные жители равнин объединяли свои скромные силы. Да так, что порой суммы оных хватало, чтобы перебороть пусть могучего, но одиночку. Такого, как, например, дракон с Дунских гор.

То было и откровением для Фулгорана… и главным источником печали. Потому как дракон понимал: его собратья на подобное объединение усилий не способны. А значит, хоть в чем-то, но уступали ими же презираемым равнинным обитателям. И тогда становилось понятно, почему именно двуногая бескрылая мелюзга хозяйничала в мире. И почему драконы, что были их и больше, и сильнее… каждый по отдельности, ютились в Дунских горах.

Считали двуногих пищей, жалкой мелюзгой — но ютились.

И заключалась самая соль именно в этих словах: «каждый по отдельности».

С содроганием Фулгоран вспоминал и облепившую его мелюзгу, и раны, ею нанесенные, и путы, и тесную клетку. Но было в этой истории и светлое пятно. Несмотря на все старания двуногих, дракон вырвался на свободу и, как прежде, кружил в небесах. И вдобавок, Фулгоран был, наверное, единственным из хозяев Дунских гор, кому посчастливилось встретить живьем ту, которую драконы называли «Отмеченная Хаосом». Более того, именно ей Фулгоран был обязан своим освобождением.

Отмеченная Хаосом выглядела как большинство двуногих обитателей равнин — бескрылая, слабая. Но чутье дракона-пленника не ошибалось. Драконы были связаны с Хаосом, едва ли не порождены им. И могли разглядеть его даже в телах жалких двуногих.

И удивляться явлению Отмеченной Хаосом в этом жалком ущербном облике по большому счету не стоило. Если задуматься… если признать скрепя сердце, что именно двуногие при всей своей внешней слабости господствуют нынче в мире. Тогда все станет ясно: Хаос был вынужден проявлять себя теперь и через двуногих. Иначе он не мог бы войти в полную силу.

О встрече с Отмеченной Хаосом Фулгоран охотно рассказывал другим драконам. Так что теперь ему стало понятно, почему именно его присутствие позарез требовалось на Совете.

— Знаешь ли ты, что стало с Отмеченной Хаосом? — вопрошала одна из драконьих самок. Не так давно Фулгоран еще спаривался с нею, но наследника так и не получил.

— Мы расстались… — Фулгоран напряг память, подбирая нужное слово, — в городе… двуногих.

— И этот город пал! — высоким голосом выкрикнул какой-то юнец, высовываясь из глубины пещеры, из-за спин соседних с ним драконов, — та ночь, когда даже Дунские горы дрогнули. Я не поленился и слетал на следующее утро к побережью. И увидел, что от поселения двуногих остались руины, наполовину затопленные морем.

— Конечно, здесь не обошлось без Хаоса, — заявил находившийся рядом с Фулгораном старый дракон, — Хаос набирает силу. И выметает бескрылую, много возомнившую о себе мелюзгу, как дракониды — мусор из пещеры.

В душе Фулгоран был бы рад этому верить. Но он все еще не понимал, куда клонят собравшиеся на Совет сородичи.

Ясность внес его знакомец-сосед Даррабронд — который, собственно, и спросил Фулгорана о его встрече с Отмеченной Хаосом.

— Я вчера летал над Телрином, — были его слова, — и голос из Колодца Хаоса позвал меня. Когда я, полетев на зов, прибыл сюда, ко мне пришло видение. Я узнал, что, разрушив город двуногих, Отмеченная Хаосом погибла. Вернее, могла бы погибнуть. Но Хаос был уже достаточно силен, чтобы спасти ее… и возродить.

Теперь Отмеченная Хаосом шагает по равнине. От разрушенного города — и в ту сторону, с которой по утрам поднимается солнце. Идет…

— Зачем? — перебил его Фулгоран, недоумевая.

— Это и предстоит выяснить, — было ему ответом, — тебе. Как единственному из нас, кто этой чести — встретить Отмеченную Хаосом. Ты должен найти и встретить ее вновь. И сделать для нее… для торжества Хаоса все, что в твоих силах. Надеюсь, ни у кого из собравшихся нет возражений?

Даррабронд обвел взглядом заполненную драконами пещеру. Ни малейшего слова против он ни от кого не услышал. В том числе и от Фулгорана.

* * *

Если Эдгар и Салех дошли до Затопленного Замка через Западный Мирх — край сравнительно мирный, спокойный, то путь Леандора пролегал через земли, охваченные войной. Однако и принцу… бывшему данное обстоятельство, если помешало, то не сильно. И уж точно не замедлило его продвижения вместе с выделенным Квендароном не то эскортом, не то конвоем. Об отступлении же тем более речи не шло.

Война войной… а крупных сил на западной окраине своих владений у Белого Ордена, и впрямь, похоже, не осталось. Либо поражение под Вестфильдом было слишком тяжелым — Орден попросту не оправился, либо Белым Рыцарям вдруг сделалось не до эльфов. Потому как подоспел новый враг. Гораздо страшнее.

Как бы то ни было, а противник встретился Леандору всего дважды — и оба раза не мог считаться достойным.

Сначала эльфийскому отряду встретился разъезд из трех Белых Рыцарей. На этих, как видно, сильное впечатление произвело взятие Вестфильда. А может, им был приказ беречь силы для другой схватки, столкновений же с Перворожденными избегать. Ну или здравый смысл, не один век упорно изгонявшийся проповедниками, начал просыпаться-таки в вояках Белого Ордена, подобно тому, как просыпается пьяница, облитый из ведра колодезной водой. И смысл этот здравый подсказал рыцарям, что численный перевес не на их стороне, даром, что противник пеший, а не конный. В общем, лучше убраться восвояси, а для успокоения совести доложить об отряде эльфов командиру. Который, собственно, и отдал такой приказ: шнырять по округе и докладывать, если встретилось что-то подозрительное.

Приказу эти трое рыцарей решили следовать буквально и твердо. Так что поглядев с мгновение на одиннадцать Перворожденных, уже потянувшихся за оружием, развернули лошадей и погнали прочь.

Во второй раз рыцарь был всего один, зато с подспорьем в виде четырех пеших рхаванов — по всей видимости, крестьян-ополченцев. Двое из них были вооружены короткими мечами, которые держали как дубины, еще один — пикой, а четвертый вообще вилы нес. Из доспехов на всех четырех были только старые, тронутые ржой, кольчуги, а у одного еще простенький шлем, похожий на походный котелок.

Помимо никудышного вооружения на прежний род занятий пехотинцев указывала их одежда, видневшаяся из-под кольчуг. Простые домотканые и заношенные штаны и рубахи далеко не зажиточных деревенских работяг.

Но главное, что выдавало этих горе-бойцов с головой — поникшие плечи и потухшие взоры. Нетрудно было догадаться, до какой степени им не нужна была ни эта, ни какая другая война, на которую их погнали пинками, оторвав от дома, семьи. Сражаться четверка ополченцев была настроена менее всего, так что, едва завидев эльфов, шедших по дороге им навстречу, бедолаги с криками кинулись врассыпную.

Но вот сам рыцарь — даром, что один…

— Крысы! Черви трусливые! — рявкнул он на прощанье ополченцам. А поскольку ни червем, ни крысой, ни, тем более трусом себя отнюдь не считал, предпочел не удирать, но подстегнуть коня. И двинуть его тараном на Леандора с эскортом-конвоем.

Затея была столь же наивной, как мечты дочки кого-нибудь из удравших ополченцев выйти замуж за барона. Не иначе, смелость рыцаря намного превосходила его боевой опыт. Да, против своих сородичей пеших… ну или орков таран и впрямь мог сработать. Но вот уже гномий хирд, например, стоял бы стеною — и отважный рыцарь будто на стену бы и налетел. С весьма печальными для себя последствиями.

Стены из Перворожденных, разумеется, не получилось бы. Но этого и не требовалось. Эльфы прибегли к своему главному преимуществу — ловкости, в которой они превосходили любой другой народ Таэраны.

В то самое мгновение, когда конь с Белым Рыцарем готов был врезаться в нестройную шеренгу эльфов, шеренга эта распалась. Перворожденные разделились на две группы, отступившие на обочину по разные стороны от дороги. И конь промчался мимо… вернее, промчался бы, если б эльфийские воины не вонзили ему в бока клинки — почти одновременно.

Израненный, но не успевший остановиться, конь завалился вперед, сбросив рыцаря на землю. Подняться тот не смог — до того сильно ударился. Но был в сознании: глаза остались открытыми.

— Ваше высочество, — не без иронии в голосе произнес эльф, бывший к поверженному рыцарю ближе всех, — эта честь предоставляется вам!

Леандор понимал, о какой «чести» идет речь. И подошел, и пронзил рыцаря мечом, добивая… и отыгрывая свою роль. Но сделал это без малейшего желания — как будто выполнял какой-то скучный ритуал.

Давно прошло время, когда теперь уже бывший наследник престола Хвиэля и Дорбонара видел в рхаванах не более чем врагов. Или даже никчемных паразитов, уничтожать которых считалось необходимым, а победить — в радость.

Сначала Леандору довелось попутешествовать в компании с рхаванами — Дарреном и Салехом, причем первый из названных эльфийского принца даже освободил из пиратского плена, ни больше ни меньше. Потом еще Леандору пришлось общаться с наемниками-рхаванами. Отчего он увидел в сородичах Даррена и поверженного рыцаря не грязь мирскую, но разумных существ. Вроде эльфов, только погрубее, посуетливее и… попрактичнее что ли? Пока Перворожденные упивались собственной гордыней и смаковали славу давно минувших дней, рхаваны шаг за шагом загребали себе таэранские земли. Подминали мир под себя.

А теперь и подавно отношение эльфов к другим народам казалось Леандору пустой бессмысленной спесью, война же — что эта, за спорные земли, что любая другая виделась глупой возней. Толканием воды в ступе, причем дырявой. Чего стоят победы и поражения, если скоро весь мир поглотит Хаос… этот мир. А он, Леандор, рожденный принцем и ставший изгоем, получит свой, новый мир. В котором все будет, как он захочет.

Других поводов взяться за меч после встречи с отважным, но не блещущим разумом, рыцарем у Леандора и его эскорта-конвоя не случилось. По крайней мере, по эту сторону от Мид-Бранга.

Собственно, именно река стала на пути отряда главным препятствием — а не противники-рхаваны. О том, чтобы переправляться вплавь, не могло быть и речи. Леандор вспомнил, как сплавлялся по Мид-Брангу на плоту с Дарреном, Салехом и Ирайей. Увы, снова воспользоваться этим способом преодолеть воду-преграду теперь вряд ли получилось бы. Коль в спутниках бывшего принца на сей раз имелись одни эльфы. То есть невеликие, мягко говоря, знатоки плавательных средств.

Нет, о лодках и плотах они имели кое-какие представления… но больше умозрительные. Когда один из воинов эскорта-конвоя предложил построить плот, все свелось к обсуждению, к спору мало-помалу перераставшему в перебранку.

Иначе и быть не могло. Для плота ведь требовались бревна, их следовало для начала нарубить, но такая работа, одновременно тяжелая и требующая старания, отнюдь не прельщала хвиэльских аристократов. Да и собственно, никакое другое занятие, кроме махания мечом… ну и придворных интриг еще, не было знатным эльфам ни по душе, ни по плечу.

Отойдя недалеко от препирающихся не то спутников, не то конвоиров и вздохнув, Леандор повернулся к реке. Подошел поближе, вглядываясь в зеркальную поверхность, над которой торчали пучки кустов и небольшие деревца, росшие на крохотных островках, посмотрел на темнеющий вдали другой берег. Внимательно смотрел, почти не отрываясь. Будто тщился привыкнуть к этой широченной водной полосе, подвижной как живое существо, будто полюбить пытался. В надежде, что привычка и любовь сделают грядущую переправу легче, приятнее.

Оказалось, что надежда была ни при чем, как и любовь с привычкой или просто желание отрешиться от бесполезного спора. Скорее, какое-то чувство подспудное заставило Леандора обратить на реку внимание. А может, это Хаос пришел на помощь своему верному проводнику.

Как бы то ни было, а именно разглядывание Мид-Бранга подсказало бывшему принцу ответ на общий вопрос для всего отряда: как перебраться через реку. Рассматривая водное зеркало, казавшееся почти бесконечным, Леандор вдруг приметил маячившую посреди него… лодку! А в ней темную одинокую фигурку рхавана… как видно, рыбака, готовящегося закинуть сети.

Но радость, нахлынувшая было на Леандора, не прожила и мгновения. Толку-то от этого суденышка, темневшего посреди реки. Не многим больше, чем если б та же лодка была нарисована на прибрежном песке. Вряд ли что сам бывший принц, что кто-то из его спутников сможет докричаться до рыбака-рхавана. Да и если докричится — смешно было даже и подумать, что рыбак внемлет этим крикам и погребет к ним на помощь. Это к эльфам-то! К врагам!

«Это если бы лодка сама подошла… сюда», — подумал Леандор не то мечтательно, не то в отчаянии. А на слове «сюда» еще непроизвольно махнул рукой в этаком манящем жесте.

Закончить мысль он не успел. Исполинское зеркало Мид-Бранга всколыхнула волна, невесть откуда взявшаяся. «Наверное, оттуда же, откуда червь тот… безглазый», — промелькнуло в голове у бывшего принца.

Налетев на лодку, волна качнула и едва не перевернула небольшое суденышко. И хотя лодка устояла, хозяину ее повезло меньше. С коротким криком, слышным даже с берега, он вывалился в воду, поднимая брызги. Правда, почти сразу вынырнул — над поверхностью воды показалась черная точка головы. Но предпочел не лезть обратно в лодку, а потащился вплавь к противоположному берегу. Не иначе, воспринял произошедшее как некое колдовство.

Он был не далек от истины. Не сильно далек: примерно как самодовольный невежда, сравнивающий полотна лучших художников с рисунками своего ребенка.

«Хаос… умеет даровать», — пронеслись в голове Леандора слова безглазого червя.

И лишением рыбака лодки дар Хаоса отнюдь не ограничился. Каким-то удивительным образом волна изменила направление. И на манер морского прибоя толкнула лодку в сторону южного берега. Раз толкнула, другой, третий…

— Смотрите! Смотрите! — закричал Леандор, привлекая внимание других эльфов, все не прекращавших своего пустопорожнего спора.

А в голове бывшего принца продолжали звучать так кстати припомненные слова червя. «Хаос умеет даровать. Это он дает тебе силу и сохраняет жизнь. Но Хаос может ее и отобрать».

* * *

Лодка была невелика — могла вместить двоих, самое большее, троих эльфов. Так что для переправы всего отряда потребовалось аж пять рейсов. Еще хуже было то, что в лодке осталось одно весло. Второе, по всей видимости, вывалилось в реку заодно с незадачливым рыбаком. Так что грести, лодкой управляя, было не очень-то удобно — ее постоянно сносило течением, вынуждая не к берегу следовать, а двигаться вдоль русла. Да и сладить с веслом даже мало-мальски смог только один из спутников-конвоиров Леандора. За это сей умелец был удостоен особой чести: все пять рейса мотаться туда-сюда, от берега к берегу.

В общем, растянулась переправа до самого вечера. Но лучшего желать было неприлично — в глубине души Леандор это признавал. И без того обретение лодки нельзя было назвать иначе как чудом. Ну или даром Хаоса, который, хоть и щедр, но и его возможности не безграничны… по крайней мере, пока.

«Терпи, — мысленно успокаивал себя Леандор, съежившись на низенькой скамеечке лодки и упираясь ногами в пропитанное влагой деревянное днище, — ведь награда за все это — целый мир!»

Окончательно перебравшись на другой берег, отряд эльфов направился было сразу к Затопленному Замку, но внимание их привлекли звуки… битвы? Нет, скорее, погони. Шум, треск кустов, крики. Это совсем не устраивало эскорт-конвой Леандора. Даже если посторонних было совсем не много, свидетели были ни к чему. В последнюю очередь Перворожденным хотелось развязывать войну еще и с городами и владетелями Мирха. А вторжение отряда чужаков, даже немногочисленного, послужил бы к тому достаточным поводом.

Впрочем, самый молодой и востроглазый из эльфов заметил, что рхаванов всего двое — опасаться нечего. Кроме, разумеется, лишних глаз и ушей.

Отряд спешно двинулся туда, куда указал востроглазый эльф и подоспел к двум рхаванам как раз когда один из них лежал на траве, а второй занес над первым меч.

Тот, что с мечом, был хоть и без серого плаща, но цвет его штанов и рубахи был соответствующий, узнаваемый. Леандор с первого взгляда распознал в нем бойца треклятого Серого Ордена, успевшего бывшему принцу изрядно подгадить… да не единожды еще.

— А ну стоять! И оружие положи! — выкрикнул Леандор, выступая вперед. С какими бы намерениями ни притащился сюда «серый», в нем эльф видел врага и никого другого. Ну и конечно возможность свести счеты со всей этой гнусной шайкой любителей рядиться в крысиные цвета.

Узнал, что удивительно, Леандор и второго рхавана — жертву «серого».

— Э-э-э, ваше высочество… принц Леандор? — окликнул тот эльфа еле слышно. Черные волосы, смуглая кожа, редкие в этих краях, зато распространенные среди жителей юго-западной пустыни. Включая город магов Рах-Наваз.

Там, собственно, в Рах-Навазе Леандор и познакомился с этим рхаваном. Вором по имени…

— Салех?! — выпалил бывший принц.

А затем распорядился, обращаясь к своему не то спутникам, не то надзирателям.

— «Серого» взять! Необязательно живьем. А второго… пока не трогать.

— Это тоже рхаван, — осмелился напомнить один из воинов с таким видом, будто указывал несмышленому ребенку, что огонь горячий, а значит лучше его не трогать.

— Не тратьте время! — отрезал Леандор, и в голосе его прорезались непривычные командирские нотки, — и напоминаю, что приказом его величества на время похода вы переданы в мое распоряжение. Исполнять!

Требование не тратить время, кстати, было вполне резонным. Потому как сдаваться, смиренно кладя меч под ноги ватаге Перворожденных, вдругорядь объявившихся в этих краях, «серый» по имени Эдгар не торопился. Не горел он, впрочем, желанием и схватиться с численно превосходящим противником и геройски погибнуть в бою. Вместо этого он бросился наутек… в направлении Затопленного Замка… и извлеченных из него волшебных вещей.

— Эй! Остановите его! — заголосил уже окончательно пришедший в себя Салех, разгадав маневр Эдгара, — там у него сокровища… у замка! Что-то магическое… оружие наверняка! Он хочет отнести это оркам!

Как бы ни презирали эльфы людей-рхаванов и как бы сами люди ни притесняли эльфов, но орков не любили ни те, ни другие. На это рассчитывал вор… и он не ошибся.

Несколько Перворожденных кинулись наперерез Эдгару, вынуждая его свернуть с пути к Затопленному Замку. Остальные кинулись следом. Посланник Серого Ордена почувствовал себя лисой, которую с гиканьем гонят по лесу всадники из свиты какого-нибудь барона, развлекающегося охотой, да целая свора собак в придачу.

Но в отличие от бессловесной зверушки Эдгар кое-что знал о слабостях своих преследователей. И увидел в том для себя преимущество. Немалое преимущество — особенно в свете того, что «серый» хорошо плавал. И хотя после подвала Затопленного Замка снова лезть в воду ему не улыбалось, выбора не было.

Изо всех сил — да так, что даже ловкие эльфы едва могли угнаться, Эдгар припустил к берегу. Да с разбегу плюхнулся в воду Мид-Бранга. Преследователям только и осталось, что в растерянности застыть на влажном песке, у самой кромки воды. Да, очнувшись, попятиться со смесью страха и брезгливости.

— Там! — между тем обратился к Леандору Салех, уже поднявшийся на ноги, и указал в сторону Затопленного Замка, — видите те руины, ваше высочество? Тот козел… из Серого Ордена вынес оттуда что-то волшебное. Что может пригодиться оркам… а может и… кому-нибудь другому.

— Рхаван! — презрительно бросил один из сопровождавших Леандора, — вы как слизняки… никакой чести. Кому угодно зад лизать готовы, лишь бы шкуру спасти!

Салех снес эти оскорбительные слова молча — на благодарность и похвалу он и не рассчитывал. Его устраивало уже то, что он сам по собственному мнению поступал правильно. А в том, чтобы помочь эльфам вор, как ни крути, видел смысл. И дело было не только в том, что отряд Перворожденных появился как нельзя вовремя и спас ему жизнь. И даже не в том, что предводитель отряда был ему знаком. Да что там — огонь и воду вместе прошли.

Самая «соль» заключалась в другом. Салех не знал, откуда взялись эти эльфы, что им нужно, и как они распорядятся находками «серого». Но в одном вор был уверен: оркам Леандор сотоварищи эти находки точно не понесут. А значит, его, Салеха, миссию можно было считать выполненной.

А вот Леандор молчать не стал.

— Во-первых, этот рхаван мне знаком, — заявил он, — и он может быть нам полезен. А во-вторых, напоминаю, что наш король… например, даже с Падшим смог заключить союз… временный. А иначе ни его величество не добрались бы до Вестфильда… ни я.

Эльф из эскорта-конвоя ответил брезгливой гримасой. Напоминание о том, что престол Хвиэля и Дорбонара занял проходимец, было ему не в радость. Особенно притом, что этому проходимцу и эльф сей, и его соратники принесли клятву верности.

— Посмотрим, говорит ли он правду, — затем молвил Леандор примирительно, и во главе отряда да в компании Салеха двинулся к Затопленному Замку.

Дойдя и склонившись над свертком, оставленным Эдгаром, бывший принц развернул плащ и кивнул: Посох Огня и Меч Льда действительно были там. Ну или вещи, на них похожие — испытывать их Леандор пока не стал.

— Теперь… — начал было один из эльфов эскорта-конвоя, доставая из ножен меч, но бывший принц остановил его взмахом руки.

— Нет… пока я не прикажу, — были его слова, — берем рхавана с собой.

Услышанное Салеху не очень-то понравилось — угодить в плен в его планы не входило. Не хотелось ему и лишиться головы, но вор надеялся, что, получив находки «серого», Леандор и эта шайка отпустят его восвояси. И можно будет вернуться во Фрейгольд да порадовать Ансельма хорошими новостями.

Но Салех понимал, что такой исход был бы слишком хорош.

В свою очередь, у Леандора к вору и бывшему боевому товарищу имелся свой интерес. Если посланник Серого Ордена хотел отнести Посох Огня и Меч Льда оркам, а Салех попытался ему в этом помешать — то кому намеревался помочь сам вор из Рах-Наваза? Точно не оркам и весьма сомнительно, что эльфам. А значит, оставался один вариант.

Салех… вернее, те, кто его послал, были, как и Леандор, заинтересованы в победе Белого Ордена. Иного от рхаванов и ждать не приходилось. Вполне естественно, что рхаваны Мирха помогали своим сородичам из Сойхольма.

Но главное: здесь интересы Салеха и его патронов пересекались с намерениями самого бывшего принца Хвиэля и Дорбонара. А значит, эльфу и пленнику-рхавану следовало действовать заодно.

Загрузка...