Весь Кен Фоллетт в одном томе

Часть I. Четыре недели

Когда он ложился в постель, у него перед глазами всегда возникала одна и та же картина.

Холмы, заросшие сосновым лесом, густым, как мех на спине медведя. Яркое голубое небо так прозрачно, что на него больно смотреть. В нескольких милях от дороги в ущелье с почти вертикальными стенами прячется тайная долина с протекающей по ней холодной рекой, берущей свое начало в расселине. Здесь, скрытый от посторонних глаз, на южном склоне ровными рядами растет виноград.

Когда он вспоминает, как там красиво, ему кажется, что у него разорвется сердце.

Мужчины, женщины и дети медленно идут вдоль виноградника, ухаживают за ним. Здесь его друзья, его любимые, его семья. Одна из женщин, крупная, с длинными темными волосами, смеется. Он испытывает к ней особую симпатию. Она откидывает голову, широко раскрывает рот, и ее чистый высокий голос плывет над долиной подобно птичьим трелям. Некоторые мужчины негромко произносят молитвы, обращаясь к богам долины и виноградной лозы с просьбой о хорошем урожае. Тут и там из земли торчат огромные пни — напоминание о тяжелой работе, которую пришлось проделать двадцать пять лет назад, когда они сюда пришли. Почва здесь каменистая, но это хорошо, поскольку камень сохраняет тепло солнца и согревает корни лозы, защищая их от смертоносного холода.

За виноградником виднеется несколько деревянных домов, простых, но надежных, прекрасно защищающих от непогоды. Над кухней поднимается дым. На поляне женщина учит мальчика делать бочки.

Это святое место, охраняемое тайной и молитвами. Оно остается чистым, населяющие его люди свободны, в то время как мир вокруг погряз в коррупции и лицемерии, зависти и грязи.

Но потом видение меняется.

Что-то случилось с быстрым холодным ручьем, питающим водой долину. Его журчание смолкло. Остался лишь темный водоем, тихий и словно неживой. Его берега кажутся неподвижными, но, если на несколько мгновений отвести взгляд, водоем начинает увеличиваться. Вскоре ему уже приходится подняться вверх по склону.

Он не понимает, почему остальные не замечают наступления черной воды. Когда она доходит до первых рядов виноградника, люди продолжают работать, хотя вода уже добралась до их ног. Она окружает дома, и вскоре они исчезают под ней. Гаснет кухонный очаг, пустые бочки плавают по разрастающемуся озеру.

«Почему они не убегают?» — задает он себе вопрос; его охватывает паника.

Небо темнеет, появляются свинцовые тучи, холодный ветер цепляется за одежду, но люди продолжают расхаживать по винограднику, наклоняются и выпрямляются, улыбаются друг другу, спокойно переговариваются. Он единственный видит опасность и должен спасти от смерти хотя бы кого-нибудь из детей. Он хочет подбежать к дочери, но чувствует, что ноги увязли в грязи, он не может сдвинуться с места; его переполняет отчаяние.

На винограднике вода уже доходит людям до колен, потом до пояса, вот она поднялась до шеи. Он пытается крикнуть тем, кого любит, что им необходимо что-то делать — иначе они все погибнут, но, когда открывает рот, не может произнести ни звука. Теперь он охвачен ужасом.

Вода заливает открытый рот, он начинает захлебываться.

И только после этого наступает пробуждение.

Человек, которого звали Пастор, вглядывался в пустынные просторы южного Техаса, надвинув на лоб ковбойскую шляпу.

Всюду, куда ни кинешь взгляд, низкий чахлый кустарник мескитового дерева и полынь. Перед ним протянулась старая колея шириной в десять футов. Водители испанских бульдозеров называли колею sendero[369]. Вдоль нее через каждые пятьдесят ярдов стояли яркие пластиковые флажки на коротких проволочных шестах. По sendero медленно катился грузовик.

Пастор собирался украсть грузовик.

Первый автомобиль он угнал, когда ему исполнилось одиннадцать лет, — новый, белый как снег «линкольн-континенталь» 1961 года выпуска стоял с ключами в замке зажигания, припаркованный рядом с театром «Рокси» на Южном Бродвее в Лос-Анджелесе. Пастор, которого в те дни называли Рикки, почти ничего не видел из-за рулевого колеса. Ему было так страшно, что он едва не обмочился, однако у него хватило мужества проехать десять кварталов и вручить ключи Джимми Райли по прозвищу Свиное Рыло, который дал ему пять долларов. Потом Райли поехал покататься с подружкой и разбил машину на автостраде. Так Рикки стал членом банды Свиного Рыла.

Но этот грузовик не был обычной машиной.

Пастор наблюдал, как мощный двигатель, находящийся за кабиной водителя, медленно опустил на землю массивную стальную плиту площадью в шесть квадратных футов. Наступила тишина, затем послышался грохот. Вокруг грузовика поднялась туча пыли, плита начала ритмично ударяться о почву. Пастор почувствовал, как задрожала под ногами земля.

Он наблюдал за сейсмическим вибратором, устройством, посылающим ударные волны сквозь кору земли. Пастор практически не учился в школе, образование получил, угоняя машины, но был самым умным человеком из всех, кого ему доводилось встречать. Он прекрасно понимал, как работает вибратор. Тот же принцип, что у радара или сонара. Волны отражаются от каких-то частей земли — камня или чего-то жидкого — и возвращаются к поверхности, где их улавливают специальные устройства, которые называются сейсмографы или геофоны.

Пастор работал оператором. На площади в одну квадратную милю на равных расстояниях расставили более тысячи геофонов. Всякий раз, когда начинал работать вибратор, сейсмографы фиксировали отраженные волны, а их, в свою очередь, записывал контролер, который находился в трейлере — все называли его конурой. Всю собранную таким образом информацию вводили в суперкомпьютер в Хьюстоне, чтобы получить трехмерную карту земной коры. Затем карты продавали нефтяным компаниям.

Вибраторы заработали энергичнее, казалось, океанский лайнер набирает скорость; затем стало тихо. Пастор пробежал вдоль sendero к грузовику, стараясь защитить глаза от взметнувшейся в воздух пыли. Распахнув дверцу, он взобрался в кабину. За рулем сидел приземистый темноволосый мужчина лет тридцати.

— Привет, Марио, — сказал Пастор, занимая место рядом с водителем.

— Привет, Рикки.

На водительских правах Пастора (класс Б) значилось имя — Ричард Грейнджер. Права были поддельными, но имя настоящим.

В руках он держал блок сигарет «Мальборо», которые курил Марио. Пастор бросил сигареты на приборный щиток:

— Вот, я кое-что тебе принес.

— Послушай, ты вовсе не должен покупать мне курево.

— Я постоянно стреляю у тебя сигареты.

Пастор вскрыл блок, вытащил пачку, распечатал ее и взял себе сигарету.

Марио улыбнулся:

— Почему бы тебе не купить сигареты себе?

— Проклятие. Я не могу позволить себе такую дорогую привычку.

— Да ты просто спятил, — рассмеялся Марио.

Пастор закурил. Он всегда легко сходился с людьми. На улицах, где прошло его детство, тебя бьют, если ты кому-то не нравишься, а Рикки был низкорослым мальчишкой. Поэтому он научился интуитивно понимать, чего от него ждут — уважения, любви, шуточек, — и тут же предоставлять желаемое. На нефтяных промыслах людей связывал юмор: чаще всего язвительный, иногда добродушный или непристойный.

И хотя Пастор провел здесь всего две недели, люди ему доверяли. Однако он еще не придумал, как украсть сейсмический вибратор. А задачу необходимо решить в ближайшие несколько часов, поскольку завтра грузовик должен перебраться в другое место, которое находилось в семистах милях отсюда, возле Кловиса, штат Нью-Мексико.

У него возник план — поехать вместе с Марио. Путешествие займет два или три дня — грузовик, который весил сорок тысяч фунтов, даже на автостраде не мог развить скорость выше сорока миль в час. Где-нибудь по дороге он напоит Марио, а потом сбежит с грузовиком. Пастор надеялся придумать план получше, но пока ничего не получалось.

— Моя машина еле дышит, — сказал он. — Ты не подбросишь меня завтра до Сан-Антонио?

Марио удивился:

— А разве ты не собираешься в Кловис?

— Нет. — Пастор махнул рукой в сторону пустыни. — Ты только посмотри вокруг. Здесь так красиво, я не хочу уезжать из Техаса.

Марио пожал плечами. Люди его профессии часто меняли работу.

— Конечно, я тебя подвезу. — Правила компании запрещали брать пассажиров, но водители их постоянно нарушали. — Встретимся на свалке.

Пастор кивнул. На свалке, устроенной в довольно мрачной лощине, было полно ржавых автомобилей, разбитых телевизоров и рваных матрасов. Она находилась на окраине Шило, ближайшего города. Там никто не увидит, что Марио берет его с собой, разве что мальчишки, стреляющие в змей из мелкашки.

— Во сколько?

— Ну, давай часов в шесть.

— Я захвачу кофе.

Пастору был необходим грузовик. От него зависела его жизнь. Ему ужасно хотелось прямо сейчас схватить Марио, вышвырнуть его из кабины и уехать. Но он понимал, что это не слишком хорошая идея. Во-первых, Марио на двадцать лет моложе, и с ним будет непросто справиться. Во-вторых, кражу не должны обнаружить в течение нескольких дней. Пастору нужно отогнать грузовик в Калифорнию и спрятать, прежде чем полиция начнет разыскивать похищенный сейсмический вибратор.

Радио в кабине запищало, показывая, что контролер записал данные, полученные после очередной серии замеров, и все прошло нормально. Марио поднял плиту и проехал ровно пятьдесят ярдов, остановившись точно у розового пластикового флажка. Потом он опустил плиту и послал сигнал готовности. Пастор внимательно наблюдал за его действиями, стараясь запомнить, в каком порядке Марио перемещает рычаги и переключатели. Потом у него не будет возможности задавать вопросы.

Они дожидались радиосигнала из конуры. Конечно, водитель и сам имел право принимать решения, но контролер предпочитал отдавать команду лично, включая дистанционное управление. Пастор докурил сигарету и выбросил окурок в окно. Марио кивнул в сторону машины Пастора, припаркованной в четверти мили на асфальтовом шоссе в две полосы:

— Твоя подружка?

Пастор посмотрел в ту сторону, куда показал Марио. Звезда вышла из грязно-голубой «хонды» и осталась стоять, опираясь на капот и обмахиваясь соломенной шляпой.

— Да, — ответил Пастор.

— Давай-ка я покажу тебе фотку. — Марио вынул из кармана джинсов потертый кожаный бумажник, вытащил из него снимок и протянул Пастору. — Это Изабелла, — гордо сказал он.

Пастор взглянул на хорошенькую мексиканку лет двадцати пяти, в желтом платье. Темные волосы перевязаны желтой лентой. На коленях она держала грудного ребенка, а рядом стоял смущенный темноволосый мальчик.

— Твои дети?

Марио кивнул:

— Росс и Бетти.

Пастор сдержал улыбку, услышав английские имена.

— Симпатичные ребятишки. — Он подумал о своих детях и едва не рассказал о них Марио, но в самый последний момент удержался. — Где они живут?

— В Эль-Пасо.

Неожиданно у Пастора возникла идея.

— Ты часто их видишь?

Марио покачал головой.

— Мне приходится много работать, приятель. Коплю деньги, чтобы купить дом. Настоящий, с большой кухней и бассейном во дворе. Они этого заслуживают.

Идея Пастора начала приобретать очертания, и он постарался скрыть возбуждение, небрежно проговорив:

— Да, красивый дом для красивой семьи?

— Именно, — улыбнулся Марио.

Прозвучал радиосигнал, и грузовик затрясло. Раздался грохот, напоминающий раскаты грома, только более ритмичные. Он начинался на басовых нотах, постепенно становясь все пронзительнее. Ровно через четырнадцать секунд наступила тишина.

Пастор щелкнул пальцами:

— Слушай, у меня появилась идея… Нет, пожалуй, ничего не получится.

— О чем ты?

— Не знаю, выйдет ли.

— Ты о чем, приятель?

— Мне пришла в голову одна мысль: у тебя красивая жена и симпатичные детки. Плохо, что ты так редко с ними встречаешься.

— Это твоя мысль?

— Нет. Вот что я хотел тебе предложить. Я могу отогнать грузовик в Нью-Мексико, а ты их навестишь, вот и все. — Было важно не показать собственной заинтересованности. — Но, боюсь, у нас ничего не получится, — равнодушно добавил он.

— Да. Ничего не получится.

— Наверное. С другой стороны, давай прикинем. Если мы стартуем завтра рано утром и вместе доедем до Сан-Антонио, я могу подбросить тебя до аэропорта, и днем ты уже будешь в Эль-Пасо. Поиграешь с детьми, пообедаешь с женой, проведешь с ней ночь, а утром сядешь на самолет. Я подхвачу тебя в аэропорту Лаббока… Сколько от Лаббока до Кловиса?

— Девяносто или сто миль.

— Вечером того же дня мы будем в Кловисе. В крайнем случае утром. И никто не узнает, что ты не сидел за рулем все это время.

— Но ты же хотел выйти в Сан-Антонио.

Дерьмо. Эта деталь вылетела у Пастора из головы. Приходилось импровизировать на ходу.

— Знаешь, я никогда не бывал в Лаббоке, — беззаботно заявил он. — Кажется, именно там родился Бадди Холли.

— А кто, черт возьми, такой этот Бадди Холли?

Пастор пропел:

— «Я люблю тебя, Пегги Сью»… Бадди Холли умер до того, как ты родился, Марио. А мне он нравился даже больше, чем Элвис.

— И ты готов сесть за руль грузовика, чтобы я смог повидать своих?

Пастор немного испугался: вдруг у Марио возникли подозрения? Или он просто ему благодарен?

— Конечно, — ответил он. — Если ты разрешишь мне курить твои сигареты.

Марио удивленно покачал головой:

— Ты отличный парень, Рикки. Я даже не знаю.

Нет, он ничего не заподозрил. Однако Пастор понимал, что Марио сомневается и давить на него не следует. Он постарался скрыть свое разочарование и небрежно бросил:

— Ну, подумай на досуге, у тебя еще есть время.

— Если что-нибудь случится, я могу потерять работу.

— Можешь, — ответил Пастор, сдерживая нетерпение. — Давай поговорим об этом позже. Ты собираешься сегодня зайти в бар?

— Обязательно.

— Ну, там и скажешь, что решил.

— Ладно, договорились.

Вновь загудело радио, и Марио поднял плиту.

— Мне пора возвращаться, — сказал Пастор. — Нам до заката нужно свернуть несколько миль кабеля. — Он отдал Марио его фотографию и распахнул дверь. — Вот что я тебе скажу, дружище: будь у меня такая хорошенькая женушка, я бы вообще не выходил из дома.

Он ухмыльнулся, спрыгнул на землю и захлопнул дверцу.

Грузовик подъехал к следующему флажку, а Пастор, загребая пыль ковбойскими сапогами, зашагал по своим делам.

Он подошел к тому месту, где стояла его машина, возле нее нетерпеливо расхаживала Звезда.

Когда-то она была знаменита. Впрочем, недолго. В самый разгар эры хиппи Звезда жила в Хайт-Эшбери, пригороде Сан-Франциско. Тогда Пастор ее еще не знал — он провел конец шестидесятых годов в заработке своего первого миллиона долларов, — но ему не раз доводилось слышать рассказы о ее успехах. Звезда была ошеломляюще красива — высокая, темноволосая, с великолепной фигурой, напоминающей песочные часы. Она записала пластинку, на которой вместе с группой, носившей название «Дождь из свежих маргариток», декламировала стихи под психоделическую музыку. Альбом имел успех, и Звезда на несколько дней прославилась.

Но легендой она стала благодаря своей неистребимой любви к плотским утехам. Она могла заниматься сексом со всяким, кто хотя бы ненадолго ее заинтересовал: с нетерпеливыми двенадцатилетними подростками, удивленными своим везением мужчинами, достигшими шестидесяти, мальчиками, считавшими себя голубыми, и девушками, не подозревавшими о том, что они лесбиянки. В ее постели побывали друзья, которых она знала долгие годы, и незнакомцы, только что встреченные на улице.

Это было много лет назад. Теперь ей оставалось всего несколько недель до пятидесятилетия, и в ее волосах появились седые пряди. Однако фигура Звезды не потеряла прежнего великолепия. Конечно, она больше не походила на песочные часы: теперь Звезда весила сто восемьдесят фунтов. Однако она по-прежнему обладала поразительной сексуальной привлекательностью. Стоило ей войти в бар, как все до единого мужчины начинали на нее таращиться.

Даже сейчас, когда ей было жарко и ее мучила тревога, в походке Звезды чувствовалось приглашение к сексу, тонкое платье из хлопка больше открывало, чем скрывало, и Пастору захотелось овладеть ею прямо здесь и сейчас.

— Что произошло? — спросила она, когда он подошел поближе.

Пастор всегда вел себя как победитель.

— Выглядит превосходно, — заметил он.

— А звучит паршиво, — скептически ответила она.

Звезда знала, что не следует принимать всерьез то, что он говорит.

Пастор рассказал ей о предложении, которое он сделал Марио.

— Самое замечательное, что во всем обвинят Марио, — добавил он.

— Почему?

— Сама подумай. Он доберется до Лаббока и начнет меня разыскивать. Однако ни меня, ни грузовика там не будет. Он сообразит, что его обманули. И как Марио поступит? Неужели отправится в Кловис и сообщит компании, что потерял грузовик? Я так не думаю. В лучшем случае его уволят. В худшем — обвинят в краже грузовика и посадят в тюрьму. Могу спорить, что он даже не поедет в Кловис. Он тут же сядет в самолет, вернется в Эль-Пасо, посадит жену и детей в автомобиль и исчезнет. И тогда полиция будет уверена, что грузовик украл Марио. Рикки Грейнджер даже не попадет в список подозреваемых.

Она нахмурилась:

— Замечательный план. А если он не клюнет на приманку?

— Клюнет. Я почти уверен.

Звезда встревожилась еще сильнее и ударила ладонью по грязному кузову машины:

— Черт! Нам необходим этот проклятый грузовик!

Пастор был встревожен не меньше, но постарался скрыть свое беспокойство.

— Мы его получим. Так или иначе.

Она надела соломенную шляпу, оперлась спиной о машину и закрыла глаза.

— Хотела бы я иметь твою уверенность.

Он погладил ее по щеке.

— Не хотите ли прокатиться, леди?

— Да, пожалуйста. Отвези меня в мой номер с кондиционером.

— Придется заплатить.

Она удивленно раскрыла глаза и разыграла невинность:

— Мне придется сделать что-нибудь нехорошее, мистер?

Его рука скользнула в вырез ее платья.

— О да.

— Проклятие, — проговорила она и подняла подол до самой талии.

Оказалось, что Звезда не надела нижнего белья.

Пастор ухмыльнулся и начал расстегивать джинсы.

— А что подумает Марио, если увидит нас? — спросила она.

— Будет завидовать, — ответил Пастор, входя в нее.

Они были почти одного роста, и слияние произошло с удивительной легкостью, которая дается долгими годами практики.

Она поцеловала его в губы.

Через несколько мгновений Пастор услышал, как к ним приближается автомобиль. Оба, не прекращая своего занятия, посмотрели в его сторону. Грузовичок-пикап с тремя рабочими на переднем сиденье. Мужчины видели, что происходит, и, проезжая мимо, радостно завопили.

Звезда помахала им рукой:

— Привет, ребята!

Пастор так громко рассмеялся, что не выдержал и кончил.

Кризис вступил в заключительную, решающую фазу ровно три недели назад.

Они сидели за длинным столом в кухне и ели чечевичную похлебку со специями, овощами и свежим теплым хлебом, когда вошел Пол Бейл с конвертом в руке.

Пол разливал по бутылкам вино, которое они производили, но его функции на этом не заканчивались. Он был их связью с внешним миром, помогая заключать сделки и не вступать в прямой контакт.

Лысый бородатый человек в кожаной куртке дружил с Пастором еще с тех пор, как четырнадцатилетними хулиганами они грабили пьяных на дне Лос-Анджелеса в начале шестидесятых.

Пастор сообразил, что Пол получил письмо утром, тут же сел в автомобиль и приехал сюда из Напа. Он догадывался, что написано в письме, но ждал, когда Пол все объяснит.

— Письмо из Бюро по управлению государственными землями, адресованное Стелле Хиггинс, — сказал Пол и протянул его Звезде, сидевшей напротив Пастора.

На самом деле ее звали Стелла Хиггинс, под этим именем она арендовала участок земли в министерстве внутренних дел осенью 1969 года.

Все, кто сидел за столом, замолчали. Даже дети притихли, почувствовав беспокойство взрослых.

Звезда разорвала конверт, вынула листок бумаги и прочитала короткое обращение.

— Седьмое июня, — сказала она.

— Осталось пять недель и два дня, — задумчиво проговорил Пастор.

Подобные вычисления он делал моментально.

Несколько человек застонали от отчаяния. Женщина, которую называли Мелодия, тихо заплакала. Один из сыновей Пастора, десятилетний Ринго, спросил:

— Но почему, Звезда, почему?

Пастор перехватил взгляд Мелани, появившейся здесь последней. Высокая худая женщина, которой недавно исполнилось двадцать восемь лет, была очень красива: бледная кожа, длинные рыжие волосы и тело модели. Ее пятилетний сын Дасти сидел рядом с ней.

— Что? — потрясенно проговорила Мелани. — Что это значит?

Все знали, о чем идет речь, но никто не нашел в себе мужества рассказать Мелани.

— Мы должны покинуть долину, — сказал Пастор. — Мне очень жаль, Мелани.

Звезда зачитала отрывок из письма:

— «Упомянутый выше участок земли станет опасным для людей после седьмого июня, поэтому ваше право на аренду заканчивается в соответствии со статьей девятой, часть Б, параграф второй, вашего договора».

Мелани встала. Ее белая кожа покраснела, красивое лицо исказилось от ярости.

— Нет! — закричала она. — Нет! Они не могут так со мной поступить — я совсем недавно вас нашла! Я не верю, это ложь. — Она обратила свою ярость на Пола. — Лжец! — завопила она. — Мерзкий долбаный лжец!

Ее сын расплакался.

— Прекрати! — возмущенно сказал Пол. — Я всего лишь долбаный почтальон.

Все зашумели.

Пастор подошел к Мелани, обнял ее за плечи и зашептал на ухо:

— Ты пугаешь Дасти. Присядь. У тебя имеются все основания возмущаться. У каждого из нас они есть.

— Скажи, что это неправда, — умоляюще проговорила она.

Пастор мягко усадил ее на стул.

— Правда, Мелани.

Когда все успокоились, Пастор сказал:

— Давайте вымоем посуду и вернемся к работе.

— Зачем? — спросил Дол, винодел. Он не принадлежал к основателям коммуны, поскольку, разочаровавшись в мире коммерции, появился здесь лишь в восьмидесятых. После Пастора и Звезды он был самым значительным лицом в группе. — Во время сбора урожая нас здесь уже не будет. Зачем работать?

Пастор обратил на него свой гипнотический взгляд, который не действовал лишь на людей с очень сильной волей. Дождался, пока все замолчат, и только после этого сказал:

— Потому что иногда случаются чудеса.

Местный закон запрещал продавать алкогольные напитки в городе Шило, штат Техас, но по другую сторону границы находился бар, который назывался «Лоза», где подавали дешевое пиво. Здесь играла живая музыка в стиле кантри, а официантки носили обтягивающие голубые джинсы и ковбойские сапоги.

Пастор пришел один. Он не хотел, чтобы здесь запомнили лицо Звезды. Он вообще жалел, что она приехала в Техас. Однако он нуждался в помощи — одному ему не доставить сейсмический вибратор домой. Они будут ехать день и ночь, сменяя друг друга и принимая стимуляторы, чтобы не заснуть за рулем. Они хотели вернуться домой до того, как будет обнаружена пропажа грузовика.

Пастор жалел о своей сегодняшней несдержанности. Марио видел Звезду с расстояния в четверть мили, трое рабочих из пикапа едва ли успели разглядеть ее на ходу, но у Звезды запоминающаяся внешность, вероятно, они смогут ее описать: высокая плотная белая женщина с длинными темными волосами…

Перед приездом в Шило Пастор изменил внешность, отрастил густую бороду и усы, а длинные волосы заплел в косу, которую спрятал под шляпу.

Впрочем, если все пойдет по плану, никто не станет расспрашивать о нем или о Звезде.

Когда он вошел в «Лозу», Марио уже сидел за столом вместе с пятью или шестью рабочими из их команды, а также боссом, Ленни Петерсоном.

Стараясь не показывать своего нетерпения, Пастор купил у стойки бутылку пива и, обменявшись несколькими фразами с барменшей, принялся потягивать горьковатый напиток. Только после этого он подошел к столику, за которым сидел Марио.

Ленни был лысеющим человеком с красным носом. Две недели назад он принял Пастора на работу. Тот вечер Пастор провел в баре, где потихоньку накачивался пивом, стараясь завязать дружеские отношения со всеми членами бригады, запоминая жаргон сейсмологов и громко хохоча над шутками Ленни. На следующее утро он попросил Ленни взять его на работу.

— Только с испытательным сроком, — предложил Ленни.

Ничего другого Пастору и не требовалось.

Он умел работать, быстро всему учился, легко находил со всеми общий язык. Очень скоро Пастор стал своим в бригаде.

Когда он уселся за общий стол, Ленни сказал со своим ленивым техасским акцентом:

— Рикки, ты решил не ехать с нами в Кловис?

— Точно, — ответил Пастор. — Мне нравится местная погода.

— Ну, должен признать, что иметь с тобой дело было приятно, жаль, что наше знакомство получилось совсем коротким.

Остальные начали ухмыляться, ожидая остроумного ответа Пастора.

Он сделал серьезное лицо и сказал:

— Ленни, вы были со мной так любезны и добры, что я хочу спросить вас еще раз: вы выйдете за меня замуж?

Все расхохотались. Марио хлопнул Пастора по спине.

Ленни с большим сожалением отвечал:

— Ты знаешь, что я не могу выйти за тебя, Рикки. И я уже говорил почему. — Он сделал паузу для пущего драматического эффекта и наклонился вперед. — Я лесбиянка.

Вся компания принялась смеяться. Пастор грустно улыбнулся, признавая свое поражение, и заказал для всех по бутылке пива.

Заговорили о бейсболе. Большинство симпатизировало «Хьюстон астрос», но Ленни родился в Арлингтоне и болел за «Техасских рейнджеров». Пастор не интересовался спортом, поэтому ему оставалось только ждать, изредка вставляя нейтральные замечания. У всех было прекрасное настроение. Они сумели закончить работу вовремя, им хорошо заплатили, подошел вечер пятницы. Пастор медленно потягивал пиво. Он никогда не пил много: жизнь научила его не терять контроль над своими действиями. Он наблюдал за Марио, который заглатывал одну кружку пива за другой. Когда Тамми, официантка, принесла ему очередную кружку, Марио с тоской посмотрел на ее грудь, туго натягивающую клетчатую рубашку.

Продолжай мечтать, Марио, — ты можешь оказаться в постели со своей женой уже завтра ночью.

Примерно через час Марио вышел в туалет.

Пастор последовал за ним.

Хватит ждать, пришло время принимать решение.

Он встал рядом с Марио и сказал:

— Могу спорить, сегодня Тамми надела черное нижнее белье.

— Откуда ты знаешь?

— Я заметил, когда она наклонилась над столом. Мне всегда нравились кружевные лифчики.

Марио вздохнул.

— А тебе нравятся женщины в черном нижнем белье? — не унимался Пастор.

— Я предпочитаю красное, — уверенно ответил Марио.

— Да, красное тоже неплохо. Говорят, если женщина надевает красное белье, значит, она действительно тебя хочет.

— Ты точно знаешь?

Дыхание Марио заметно участилось.

— Да, я где-то слышал, — сдержанно ответил Пастор. — Послушай, мне пора. Моя подруга ждет меня в мотеле.

Марио улыбнулся и вытер пот со лба.

— Я видел тебя с ней сегодня, приятель.

Пастор с шутливым огорчением покачал головой:

— Это моя слабость. Не могу отказать женщине с хорошенькой мордашкой.

— Ты занимался любовью прямо на проклятой дороге!

— Верно. Ну, когда ты давно не видел свою подружку, она начинает испытывать нетерпение — ты ведь знаешь, о чем я говорю?

Ну, давай, Марио, неужели ты не понимаешь моих намеков?

— Да, знаю. Послушай, насчет завтрашнего дня…

Пастор затаил дыхание.

— Ну, если ты действительно готов мне помочь…

Да! Да!

— …то давай так и сделаем.

Пастор с трудом удержался от желания обнять Марио.

— Ты не передумал? — с тревогой спросил Марио.

— Нет, конечно, приятель. — Пастор обнял Марио за плечи, и они вышли из туалета. — Для чего еще нужны друзья, если ты понимаешь, о чем я?

— Спасибо тебе. — На глазах Марио показались слезы. — Ты классный парень, Рикки.

Они вымыли фаянсовые миски и деревянные ложки в большом чане с теплой водой и вытерли полотенцем из старой рубашки. Мелани сказала Пастору:

— Ну, мы можем начать в другом месте! Найти кусок земли, построить деревянные хижины, посадить виноградник, будем снова делать вино. Почему бы и нет? Ведь много лет назад все так и произошло.

— Верно, — не стал спорить Пастор.

Он поставил свою миску на полку и бросил ложку в ящик. На мгновение он вновь стал молодым, сильным, как пони, и полным энергии, уверенным в том, что сумеет решить любую проблему, которую поставит перед ним жизнь. Он вспомнил удивительные запахи тех дней: свежесрубленного дерева; юного тела Звезды, покрытого капельками пота от тяжелой физической работы; марихуаны, выращенной на поляне в лесу; одуряюще сладкий аромат раздавленного винограда. Потом он вернулся в настоящее и уселся на стол.

— Много лет назад, — повторил он, — мы почти бесплатно взяли у правительства эту землю в аренду, а потом они о нас забыли.

— За двадцать девять лет они ни разу не повысили арендную плату, — добавила Звезда.

— Мы расчистили лес. Тогда нас было тридцать или даже сорок молодых людей, готовых работать бесплатно по двенадцать, а иногда и четырнадцать часов в день ради достижения цели, — продолжал Пастор.

Пол Бейл усмехнулся:

— У меня спина начинает болеть, когда я вспоминаю о тех днях.

— Мы практически бесплатно получили лозу у доброго виноградаря из долины Напа, который хотел поддержать молодых людей, готовых заниматься чем-нибудь полезным, вместо того чтобы целыми днями курить травку.

— Старина Реймонд Делавалль, — вздохнул Пол. — Он давно умер, да благословит его Бог.

— Но самое главное, мы были готовы вести нищенское, полуголодное существование, спать на полу, ходить в рваной обуви. Целых пять лет. Пока не удалось получить первое приличное вино.

Звезда взяла на руки ползающего по полу ребенка, вытерла ему нос и сказала:

— И тогда нам не нужно было заботиться о детях.

— Вот именно, — кивнул Пастор. — Если бы условия были прежними, мы сумели бы начать все сызнова.

Слова Пастора не убедили Мелани.

— Но должен же существовать какой-то выход!

— Конечно, — сказал Пастор. — И Пол его нашел.

Пол кивнул:

— Можно основать корпорацию, взять в банке заем в четверть миллиона долларов, нанять рабочих и превратиться в жадных капиталистов, интересующихся только своими доходами.

— Но это будет означать, что мы сдаемся, — заявил Пастор.

В субботу утром Пастор и Звезда встали затемно. Пастор принес кофе из закусочной, расположенной напротив мотеля. Пока он ходил, Звезда изучала дорожный атлас.

— Ты высадишь Марио возле аэропорта в Сан-Антонио около десяти часов утра, — сказала она. — Затем выедешь из города по дороге номер десять.

Пастор не стал заглядывать в атлас. Карты всегда сбивали его с толку. Он предпочитал следовать знакам И-10.

— Где мы встретимся?

Звезда сделала несложные подсчеты.

— Я буду примерно на час тебя опережать. — Она указала на карту. — Вот место на И-10, которое называется Леон- Спрингс, в пятнадцати милях от аэропорта. Я припаркую машину так, чтобы ты сразу ее заметил.

— Грамотно.

Оба страшно волновались. Похищение грузовика Марио — лишь первый, но очень важный шаг их плана: все остальное зависело от него. Звезду беспокоили детали.

— Что мы сделаем с «хондой»?

Пастор купил машину три недели назад за тысячу долларов наличными.

— Ее будет трудно продать. Если нам попадется место, где торгуют подержанными машинами, можем получить пятьсот долларов. Иначе придется бросить ее где-нибудь в лесу между штатами.

— Мы можем себе это позволить?

— Деньги делают человека нищим, — процитировал Пастор один из Пяти Парадоксов Баграма, гуру, по заветам которого они жили.

Пастор до последнего цента знал, сколько у них денег, но скрывал от всех остальных. Большинство членов коммуны даже не подозревали о существовании банковского счета. И никто в целом свете не знал о десяти тысячах долларов в двадцатках, которые он хранил внутри корпуса старой акустической гитары, висящей на стене его хижины.

Звезда пожала плечами:

— Я не тревожилась о деньгах целых двадцать пять лет, нет смысла начинать сейчас.

Она сняла очки для чтения.

Пастор улыбнулся ей:

— Ты выглядишь очень мило в очках.

Звезда искоса посмотрела на него и неожиданно спросила:

— Ты скучаешь по Мелани?

Пастор и Мелани были любовниками. Он взял Звезду за руку.

— Конечно, — сказал он.

— Я рада, что ты с ней. Она делает тебя счастливей.

Пастор вдруг вспомнил Мелани. Она спит лицом вниз на его кровати, утренние лучи солнца пробиваются в окно. Он сидит, пьет кофе и смотрит на нее, любуясь ее белой кожей, идеальным изгибом бедра и длинными рыжими волосами, рассыпанными по спине. Вскоре она почувствует аромат кофе, перевернется на спину и откроет глаза. И тогда он заберется в постель и они займутся любовью. Пастор представлял, как коснется ее кожи, а потом обнимет, он наслаждался предвкушением этого чудесного мгновения, словно бокалом превосходного вина.

Видение потускнело, и у него перед глазами возникло сорокадевятилетнее лицо Звезды в дешевом техасском отеле.

— Тебя мучает моя связь с Мелани? — спросил Пастор.

— Брак есть измена, — ответила она, процитировав другой Парадокс.

Он кивнул. Они никогда не требовали друг от друга верности. В начале их связи именно Звезда всячески смеялась над идеями моногамной любви. Затем, когда ей исполнилось тридцать и она стала понемногу успокаиваться, Пастор испытал ее терпимость, сменив на глазах подруги целую серию любовниц. Но в последние несколько лет, хотя они продолжали верить в свободную любовь, оба практически не пользовались ее преимуществами.

Поэтому Мелани оказалась для Звезды большой неожиданностью, но женщина не стала возражать. Их отношения с Пастором уже давно определились. Он любил Звезду, но ее с трудом скрываемая тревога давала ему приятное чувство контроля над ней.

Она крутила в руках пластиковую чашку с кофе.

— Интересно, что чувствует Роза?

Роза была их тринадцатилетней дочерью, самым старшим ребенком в коммуне.

— Она росла не в обычной семье, — ответил Пастор. — Мы не сделали из нее рабыню буржуазных условностей. В этом и состоит главная задача коммуны.

— Да, — согласилась Звезда, которая никак не могла успокоиться. — Я просто не хочу, чтобы она тебя потеряла, вот и все.

Он погладил ее руку.

— Она меня не потеряет.

Звезда сжала его пальцы:

— Спасибо.

— Нам нужно идти, — сказал Пастор, вставая.

Они сложили вещи в три пластиковые сумки, Пастор вынес их на улицу и положил рядом с «хондой». Звезда вышла за ним.

Счет они оплатили накануне вечером. Офис был еще закрыт, никто не видел, как Звезда села за руль и они уехали, когда на смену ночи пришел серый рассвет.

Шило состоял из двух улиц с одним светофором на перекрестке. В ранние часы субботнего утра здесь почти не было машин. Звезда проехала на красный свет, и вскоре они оставили городок за спиной. К свалке «хонда» подъехала, когда до шести оставалось несколько минут.

Здесь не было ни вывески, ни ограды, ни ворот, лишь колея от колес грузовиков среди зарослей полыни. Звезда въехала на холм. Свалка находилась в небольшой впадине, которую не было видно со стороны дороги. Она остановила машину возле тлеющей кучи мусора. Ни Марио, ни грузовика.

Пастор видел, что Звезда все еще встревожена.

Нужно ее успокоить, подумал он. Сегодня ей нельзя волноваться. Если что-то пойдет не так, она должна быть наготове.

— Роза меня не потеряет, — заявил он.

— Это хорошо, — осторожно сказала Звезда.

— Мы трое никогда не разлучимся. Знаешь почему?

— Скажи мне.

— Потому что мы любим друг друга.

Он увидел, как она облегченно вздохнула и расслабилась. На глазах у Звезды появились слезы.

— Спасибо тебе, — сказала она.

Пастор почувствовал себя лучше — ему удалось дать Звезде то, в чем она нуждалась. Теперь с ней все будет в порядке. Пастор поцеловал ее.

— Марио приедет с минуты на минуту. Тебе лучше уехать.

— Ты не хочешь, чтобы я его дождалась?

— Он не должен тебя видеть. Никто не знает, что нас ждет в будущем, и я не хочу, чтобы он тебя запомнил.

— Хорошо.

Пастор вышел из машины.

— Эй, — сказала она, — не забудь кофе для Марио.

Звезда протянула ему пластиковый стакан.

— Спасибо.

Пастор взял стакан и захлопнул дверцу.

Она развернулась и уехала, оставив за собой тучу пыли.

Пастор огляделся. Поразительно — как такой маленький город способен производить столько мусора: сломанные велосипеды и новенькие детские коляски, грязные диваны и старые холодильники, а также не меньше десятка тележек из супермаркета. И еще горы упаковочного материала: коробки из-под стереосистем, куски полистирола, напоминающие абстрактные скульптуры, бумажные и полиэтиленовые мешки, фольга и множество пластиковых контейнеров из-под веществ, которые Пастор никогда не использовал: моющие средства, шампуни, кондиционеры, добавки для смягчения тканей, красящие порошки. Еще он увидел волшебный за́мок, сделанный из розового пластика, вероятно, это была детская игрушка, и он удивился напрасной трате сил и энергии.

В долине Серебряной реки никогда не было такого мусора. Они не пользовались детскими колясками и холодильниками и крайне редко покупали что-то в пластиковых упаковках. Дети включали свое воображение и вырезали за́мки из дерева.

Подернутое дымкой красное солнце показалось над горизонтом, и длинная тень Пастора упала на ржавый каркас кровати. Он вдруг вспомнил о восходе солнца над снежными пиками Сьерра-Невады и затосковал о свежем, прохладном горном воздухе.

Скоро, скоро.

Что-то блеснуло у него под ногами. Из земли торчал блестящий металлический предмет. Пастор лениво поскреб сухую землю мыском сапога, наклонился и поднял свою находку — тяжелый разводной ключ, почти новый. Возможно, он пригодится Марио, подумал Пастор. Впрочем, в грузовике наверняка имеется полный набор инструментов. Марио точно не возьмет ключ. Нет, здесь слишком любят все выбрасывать.

Пастор отбросил ключ в сторону. И услышал шум мотора, но сразу определил, что это не тяжелый грузовик. Он посмотрел в сторону холма. На него въезжал желто-коричневый пикап «додж» с треснутым ветровым стеклом — машина Марио. Пастор заволновался. Что случилось? Марио должен был приехать на сейсмическом вибраторе. Его собственную машину обещал отогнать на север один из приятелей, если только Марио не решил продать ее здесь, а в Кловисе купить другой автомобиль. Похоже, произошло что-то непредвиденное.

— Черт! — пробормотал Пастор. — Черт!

Он постарался скрыть свое огорчение, когда Марио остановил пикап и вышел из него.

— Я принес тебе кофе, — сказал он Марио, протягивая пластиковый стаканчик. — Что произошло?

Марио, не раскрывая стаканчика, печально покачал головой:

— Я не могу.

Черт!

— Я ценю твое предложение, но должен отказаться.

Проклятие, что все это значит?

Пастор стиснул зубы и постарался говорить небрежно:

— Почему ты передумал?

— После того как ты вчера ушел, Ленни произнес длинную речь о том, как дорого стоит грузовик и что мне никого не следует подвозить. И как он мне доверяет и все такое прочее.

Могу себе представить, как Ленни, красноносый урод, заставил тебя плакать пьяными слезами, Марио, проклятый сукин сын.

— Ну, ты и сам все понимаешь, Рикки. У меня хорошая работа — конечно, приходится вкалывать, но и платят неплохо. Я не хочу ее потерять.

— Никаких проблем, — небрежно ответил Пастор, — если ты подбросишь меня до Сан-Антонио.

А за это время я успею что-нибудь придумать.

Марио покачал головой:

— После того, что сказал Ленни, боюсь, мне придется тебе отказать. Я больше никого не посажу в кабину грузовика. Вот почему я приехал на своей машине — не оставлять же тебя здесь, на свалке.

Ну и что мне теперь делать?

— Куда тебя отвезти? — спросил Марио.

И что мне теперь делать?

Пастор построил замок из дыма, и теперь прямо у него на глазах его разрушил легкий ветерок нечистой совести Марио. Пастор провел две недели в жаркой пыльной пустыне, выполняя бесполезную, дурацкую работу, потратил сотни долларов на авиабилеты, мотели и отвратительную пищу в кафе.

У него больше не осталось времени — до срока, указанного в письме, всего две недели и один день.

Марио нахмурился.

— Ну, поехали, — сказал он.

— Я не намерена отказываться от нашего дома, — сказала Звезда Пастору во время обеденного перерыва в тот день, когда пришло письмо. Она сидела рядом с ним на ковре из сосновых иголок на краю виноградника, пила холодную воду и ела изюм прошлогоднего урожая. — Это не просто ферма, где выращивают виноград, не просто долина и не просто коммуна — я вложила в нее всю свою жизнь. Мы пришли сюда много лет назад, считая, что наши родители создали общество, развращенное обманом и коррупцией. Видит Бог, мы были правы!

Ее лицо раскраснелось, и Пастор подумал, что Звезда до сих пор красива.

— Достаточно посмотреть на внешний мир, — продолжала она громче. — Насилие, уродство, грязь, президенты, которые лгут и нарушают законы, бесчинства, преступления и нищета. Между тем мы живем здесь год за годом в мире и гармонии, без денег, ревности и конфронтации. Мы говорим, что нуждаемся только в любви, а они называют нас наивными, но правы мы, а не они. Мы знаем, что живем правильно, — мы это доказали.

Она говорила четко и аргументированно, сказывалось происхождение — ее отец родился в богатой семье, но всю жизнь проработал врачом в бедных кварталах. Звезда унаследовала его идеализм.

— Я сделаю все, чтобы спасти наш дом и образ жизни, — продолжала она. — И я готова умереть, чтобы наши дети остались на этой земле. — Она немного успокоилась, но в ее голосе звучала прежняя решимость. — И я готова убивать ради нашего будущего. Ты меня понимаешь, Пастор? Я готова на все.

— Ты меня слушаешь? — нетерпеливо повторил Марио. — Тебя подвезти в город? Или ты останешься здесь?

— Конечно, — ответил Пастор.

Конечно, вонючий ублюдок, трусливый пес, отвратительный подонок, конечно, я хочу, чтобы ты меня подвез.

Марио отвернулся.

Взгляд Пастора остановился на разводном ключе, который он несколько минут назад бросил на землю.

И у него возник новый план.

Пока Марио шел к машине, Пастор наклонился и поднял стальной ключ.

Он был длиной примерно в восемнадцать дюймов и весил четыре или пять фунтов. Большая часть веса приходилась на верхнюю часть.

Пастор быстро огляделся. Никого.

Ни одного свидетеля.

Марио протянул руку, чтобы открыть дверцу машины, и Пастор сделал быстрый шаг вперед.

И неожиданно вспомнил фотографию хорошенькой молодой мексиканки в желтом платье с двумя детьми. На мгновение его оставила решимость — Пастор понял, какое горе он принесет в их жизнь.

Но тут у него перед глазами возникла еще более страшная картина: черная вода медленно поднимается, чтобы поглотить плантации и утопить мужчин, женщин и детей, ухаживающих за виноградом.

Он подбежал к Марио и занес ключ у него над головой.

Марио открывал дверцу машины. Должно быть, он что-то заметил краем глаза — в самый последний момент, когда Пастор находился уже совсем рядом, он закричал от страха и распахнул дверцу, пытаясь хоть как-то защититься.

Пастор врезался в дверь, которая отлетела на Марио. Дверь оказалась тяжелой и едва не сбила Марио с ног. Он потерял равновесие и рухнул на колени. Бейсбольная шапочка «Хьюстон астрос» упала в грязь. Но и самому Пастору не удалось устоять на ногах — он тяжело плюхнулся на твердую землю и уронил разводной ключ, который ударился в бутылку кока-колы и отлетел в сторону.

— Ты сошел с ума, — выдохнул Марио, встал на одно колено и попытался найти опору, чтобы подняться на ноги.

Левой рукой он ухватился за дверцу. Пастор, все еще сидевший на земле, изо всех сил толкнул дверцу ногой. Она ударила по пальцам Марио и вновь распахнулась. Марио закричал от боли и снова упал, ударившись головой о бок машины.

Пастор вскочил на ноги.

Разводной ключ сверкнул в лучах утреннего солнца. Он схватил его и посмотрел на Марио. Сердце Пастора наполнилось яростью и ненавистью к человеку, расстроившему удачный план, поставившему спокойную жизнь такого количества людей под угрозу. Он шагнул к Марио и поднял ключ.

Марио обернулся к нему, на его лице застыло выражение бесконечного удивления, словно он не понимал, что происходит. Он открыл рот и, когда Пастор с силой опускал ключ ему на голову, успел спросить:

— Рикки?..

Тяжелый конец разводного ключа с глухим стуком обрушился на голову Марио. У него были густые темные волосы, но это ему не помогло. Череп треснул, и ключ погрузился в мозг.

Однако Марио не умер.

И Пастора охватил страх.

Глаза Марио оставались открытыми, он продолжал смотреть на Пастора. На его лице застыло удивление. Казалось, он пытается закончить начатую фразу. Марио даже поднял руку, словно хотел привлечь чье-то внимание.

Пастор испуганно отступил назад.

— Нет! — сказал он.

— Приятель… — вновь заговорил Марио.

Пастор почувствовал, как его охватывает паника, и он вновь поднял разводной ключ.

— Умри, ублюдок! — выкрикнул он и вновь ударил Марио.

На сей раз ключ еще глубже погрузился в мозг. Когда Пастор его вытаскивал, ему показалось, будто инструмент застрял в вязкой грязи. Его затошнило, когда он увидел, что разводная часть ключа испачкана чем-то серым. Пастор сглотнул, у него кружилась голова.

Марио медленно опустился на землю, теперь его плечи опирались на заднее колесо пикапа. Руки повисли вдоль тела, но он еще жил. Его глаза продолжали смотреть на Пастора. Кровь лилась по лицу, затекая за ворот рубашки. Его взгляд вызывал у Пастора ужас.

— Умри, — умоляюще проговорил Пастор. — Ради Бога. Марио, пожалуйста, умри.

Ничего не произошло.

Пастор отступил на несколько шагов. Ему вдруг показалось, что глаза Марио умоляют его довести дело до конца, но Пастор не мог заставить себя нанести еще один удар. Он и сам не смог бы сказать почему, но еще раз поднять ключ он был не в силах.

Затем Марио пошевелился, открыл рот, тело застыло, а в следующее мгновение он издал мучительный крик.

Пастор потерял самообладание, тоже закричал, подбежал к Марио и начал наносить ему один удар за другим, глядя на свою жертву сквозь застилающую глаза пелену ужаса.

Наконец крики прекратились, и Пастор замер на месте.

Он отступил на несколько шагов и бросил разводной ключ на землю.

Труп Марио медленно сполз на траву. Серое вещество и кровь смешались с пылью.

Пастор упал на колени и закрыл глаза.

— О, всемогущий Боже, прости меня, — сказал он.

Некоторое время он простоял на коленях, его тело сотрясала мучительная дрожь. Он боялся открыть глаза и увидеть, как душа Марио покидает тело.

Чтобы хоть немного успокоиться, он начал повторять мантру:

— Лей, тор, пур-дой-кор… — Слова не имели смысла — именно поэтому человек успокаивался, если пытался на них сосредоточиться.

В них был ритм считалки, которую Пастор помнил с детства:

Когда Пастор произносил мантру в одиночестве, он часто перескакивал на считалку. Получалось ничуть не хуже.

Знакомые звуки помогли, и он стал думать о том, как воздух при дыхании входит в ноздри, затем попадает в гортань, опускается в грудь, достигает легких, после чего начинает обратное путешествие: легкие, гортань, рот, нос, ноздри — и выходит наружу. Когда он полностью сосредотачивался на дыхании, его сознание очищалось — никаких видений, кошмаров или воспоминаний.

Через несколько минут Пастор встал. Сердце билось холодно и ровно, в глазах застыла уверенность. Он очистил свое сознание от эмоций и больше не испытывал ни сомнений, ни сожалений. Убийство осталось в прошлом, Марио стал мусором, от которого следовало избавиться.

Пастор поднял свою ковбойскую шляпу, очистил ее от пыли и надел на голову.

Затем нашел под сиденьем пикапа ящик с инструментами, взял отвертку и снял номера спереди и сзади. Подойдя к свалке, засунул их в кучу мусора и положил отвертку на место.

Потом Пастор склонился над телом, правой рукой ухватился за ремень джинсов Марио, а левой за ворот клетчатой рубашки и поднял его. Задача оказалась не из простых — Марио был тяжелым.

Дверь пикапа оставалась открытой. Пастор раскачал Марио, а затем с размаху засунул тело внутрь. Каблуки сапог торчали из открытой двери, голова свешивалась с пассажирского сиденья. Кровь потекла на пол.

Сверху Пастор швырнул разводной ключ.

Он решил облить машину бензином из бака. Для этого ему требовалась длинная тонкая трубка.

Открыв капот, Пастор отыскал шланг, по которому вода подавалась на ветровое стекло, и вырвал гибкую пластиковую трубку. Затем поднял большую бутылку от кока-колы, обошел пикап и отвинтил пробку бензобака. Засунув трубку внутрь, он втягивал в себя воздух до тех пор, пока не ощутил вкус бензина, после чего вставил шланг в бутылку. Она медленно наполнилась бензином.

Бензин продолжал вытекать на землю, пока Пастор выливал содержимое бутылки на труп Марио.

Тут он услышал шум подъезжающего автомобиля.

Пастор посмотрел на лежащее в кабине пикапа мертвое тело, облитое бензином. Если сейчас здесь кто-нибудь появится, ему уже не скрыть своей вины.

Спокойствие оставило Пастора. Он задрожал, пластиковая бутылка выскользнула из его пальцев, и он опустился на корточки, как напуганный ребенок. Продолжая дрожать, он смотрел на ведущую к дороге колею. Неужели кто-то приехал на свалку, чтобы избавиться от устаревшей посудомоечной машины, забытого выросшими детьми игрушечного за́мка или от старых костюмов умершего дедушки? Шум двигателя приближался, и Пастор закрыл глаза.

— Лей, тор, пур-дой-кор…

Шум начал удаляться. Машина проехала мимо. Никто не собирался выбрасывать свои вещи.

Пастор почувствовал себя дураком. Он встал и взял себя в руки.

— Лей, тор, пур-дой-кор…

Однако страх заставил его торопиться.

Он вновь наполнил бутылку от кока-колы бензином и вылил его на пол кабины. Остатки бензина он использовал для того, чтобы проложить тоненькую дорожку к багажнику. Потом он забросил бутылку в кабину и отошел на пару шагов в сторону.

Тут Пастор заметил бейсбольную кепку Марио, поднял ее и положил в автомобиль рядом с телом.

Вытащив из кармана коробок спичек, зажег одну, а потом с ее помощью и остальные, швырнул пылающий коробок в кабину и отбежал от пикапа подальше.

Ярко вспыхнуло пламя, и через несколько мгновений кабина превратилась в раскаленную топку. Затем пламя перекинулось на трубку, по которой бензин продолжал вытекать на землю. Вскоре взорвался бензобак. Загорелись шины задних колес.

Воздух наполнился отвратительным запахом горящего мяса. Пастор сглотнул и отошел еще на несколько шагов.

Через пару секунд пламя стало спадать. Однако шины, сиденья и тело Марио продолжали медленно гореть.

Пастор подождал пару минут, глядя на пламя; потом, стараясь не дышать носом, осторожно приблизился к машине и заглянул в кабину. Труп и обивка успели превратиться в черную массу пепла и расплавленного пластика. Когда все остынет, пикап станет самым обычным старым автомобилем, подожженным детьми.

Он понимал, что уничтожил не все следы Марио. Поверхностный взгляд ничего не заметит, но если полицейские осмотрят пикап, то обязательно найдут пряжку от ремня, пломбы на зубах, возможно, обугленные кости. Пастор понял, что наступит день, когда Марио вернется и будет его преследовать. Но сейчас он сделал все, что мог, чтобы замести следы преступления.

Теперь пришел черед сейсмического вибратора.

Он отвернулся от сгоревшего тела и зашагал прочь.

В коммуне, находившейся в долине Серебряной реки, имелась внутренняя группа, которую называли Едоки Риса. Их было семеро — тех, кто пережил отчаянную зиму 1972/73 года, когда метель отгородила их от остального мира и им в течение трех недель пришлось питаться одним рисом, который они варили в растопленном снегу. В тот день, когда пришло письмо, Едоки Риса поздно не ложились спать, сидели на кухне, пили вино и курили марихуану.

Мелодия, которая в 1972 году пятнадцатилетней девчонкой сбежала от родителей, играла блюзы на акустической гитаре. Некоторые члены группы зимой делали гитары. Те, что им нравились, они оставляли себе, а другие Пол Бейл отвозил в Сан-Франциско, где они продавались по довольно высоким ценам. Звезда пела с остальными, ее прокуренное контральто выделялось из общего хора.

— «Я не поеду на этом дурном поезде…» — У нее всегда был самый сексуальный голос.

Мелани сидела вместе с ними, хотя и не принадлежала к группе Едоков Риса, Пастор оказывал ей знаки внимания, а остальные никогда не ставили под сомнение его поступки. Она безмолвно плакала, и крупные слезы катились по ее лицу.

— Я только вас нашла, — без конца повторяла она.

— Мы еще не сдались, — сказал ей Пастор. — Должен существовать способ заставить губернатора Калифорнии изменить свою точку зрения.

Кедр, плотник, мускулистый негр, ровесник Пастора, задумчиво сказал:

— Знаете, атомную бомбу сделать не так уж и трудно. — Он служил в морской пехоте, но дезертировал после того, как убил офицера во время учений. С тех пор он жил в коммуне. — Будь у меня плутоний, я мог бы справиться за один день. Мы сможем шантажировать губернатора — и, если они не выполнят наши требования, разнесем на куски Сакраменто.

— Нет! — возразила Анет, которая кормила грудью трехлетнего мальчика: Пастор считал, что его давно пора отнять от груди, но Анет твердила, что ему нужно разрешить сосать до тех пор, пока он хочет. — Нельзя спасти мир при помощи бомбы.

Звезда перестала петь.

— Мы не пытаемся спасти мир. Я отказалась от подобных мыслей еще в шестьдесят девятом, после того как мировая пресса превратила движение хиппи в бездарную шутку. Я хочу сохранить только нашу долину, нашу жизнь, чтобы наши дети могли и дальше расти в мире и любви.

Пастор, который даже не рассматривал вариант с атомной бомбой, сказал:

— Плутоний достать трудно.

Анет оторвала ребенка от груди и погладила его по спине.

— Забудь об этом, — сказала она. — Я не желаю иметь никаких дел с ядерными веществами — они несут смерть!

Звезда вновь запела:

— «Поезд, поезд, дурной поезд…»

Однако Кедр не унимался:

— Я могу поступить на работу на атомную электростанцию и попытаться обмануть охрану.

— Тебя попросят предъявить документы и рекомендации. И что ты им скажешь? Чем ты занимался последние двадцать пять лет? Ядерными исследованиями в Беркли?

— Я скажу, что являюсь членом группы извращенцев, которые хотят взорвать Сакраменто, и что мне нужны радиоактивные материалы.

Остальные рассмеялись. Кедр откинулся на спинку стула и запел вместе со Звездой:

— «Нет. Нет, не поеду на этом дурном поезде…»

Пастор нахмурился, ему не нравилось легкомысленное настроение товарищей. Ему было не до веселья. Его сердце переполняла ярость. Однако он знал, что иногда во время подобной болтовни возникают превосходные идеи, поэтому не стал вмешиваться.

Анет поцеловала ребенка в макушку и сказала:

— Мы можем кого-нибудь похитить.

— Кого? — отозвался Пастор. — У губернатора наверняка не меньше шести телохранителей.

— А как насчет его правой руки, типа по имени Альберт Ханимун? — Все одобрительно закивали — они ненавидели Ханимуна. — Или президента «Коустал электрикс»?

Пастор кивнул. Такой вариант мог сработать.

Он неплохо разбирался в подобных вещах. Несмотря на то что он давно покинул улицы, Пастор не забыл правил игры: планируй тщательно, наноси удар так, чтобы противник не успел опомниться, действуй быстро — и тогда тебе будет сопутствовать успех.

— Это не произведет необходимого впечатления, — возразил он. — Мы похитим крупную шишку — и что с того? Если вы хотите напугать людей, нельзя ходить на цыпочках, нужно, чтобы они испугались до смерти.

Он заставил себя замолчать.

Когда ты поставил человека на колени, он плачет, он может обмочиться от ужаса, он просит пощады — и только тогда следует сказать ему, чего ты хочешь. Он испытает к тебе благодарность, даже полюбит, когда ты скажешь, что ему следует сделать, чтобы остановить весь этот ужас и боль.

Впрочем, о подобных вещах не следовало рассуждать в присутствии таких людей, как Анет.

Тут вновь заговорила Мелани.

Она сидела на полу, опираясь спиной о стул Пастора. Анет передала ей большую сигарету с марихуаной. Мелани вытерла слезы, сделала затяжку, протянула сигарету Пастору и выпустила целое облако дыма.

— Я знаю десять или пятнадцать мест в Калифорнии, где имеются дефекты в земной коре, — если там немного надавить, произойдет сдвиг тектонических плит, а потом — бум! Получится, словно великан поскользнулся на камешке. Всего лишь маленький камешек, но великан так огромен, что его падение сотрясет землю.

Кедр перестал петь и сказал:

— Мелани, малышка, что за чушь ты несешь?

— Я говорю о землетрясении, — ответила она.

Кедр рассмеялся.

— «Я поеду, поеду на этом дурном поезде…»

Пастор не стал смеяться. Он вдруг понял, что слова Мелани могут оказаться важными.

— О чем ты говоришь, Мелани? — спросил он, внимательно глядя на нее.

— Забудем о похищениях и ядерных бомбах, — сказала она. — Мы можем угрожать губернатору землетрясением.

— Никто не в состоянии устроить землетрясение, — возразил Пастор. — Для этого требуется огромное количество энергии.

— Вот тут ты ошибаешься. Нужно приложить небольшую силу, но в определенном месте.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Кедр.

— Я изучала сейсмологию. И сейчас преподавала бы в университете. Однако я вышла замуж за своего преподавателя, что и положило конец моей карьере. Пришлось отказаться от докторской.

В голосе Мелани прозвучала горечь. Пастор разговаривал с ней о ее прошлом и знал, что она затаила глубокую обиду. Ее муж состоял членом университетской комиссии, которая отклонила ее кандидатуру. Ему пришлось покинуть зал, когда шло обсуждение проекта Мелани, что показалось Пастору вполне естественным, но Мелани считала, что муж должен был ее поддержать. Пастор полагал, что работа Мелани не слишком годилась для диссертации, но она такой вариант даже не рассматривала. Поэтому Пастор сказал, что члены комиссии были потрясены ее красотой и интеллектом и устроили против нее заговор. Она полюбила Пастора за это еще больше.

— Мой муж, — продолжала Мелани, — тогда мы еще не были мужем и женой, разработал стрессовую теорию землетрясений. В течение десятилетий в определенных точках растет избыточное давление. Потом наступает момент, когда даже слабое колебание земной коры сдвигает пласты, накопленная энергия высвобождается и начинается землетрясение.

Пастора заинтересовали ее слова. Он перехватил взгляд Звезды, она ему кивнула. Для нее это вопрос веры. Пастор понимал, что Звезду нисколько не удивит, если сомнительная теория Мелани окажется верной и они смогут осуществить ее безумный план.

Пастор задумчиво посмотрел на Мелани. На ее лице появилось отсутствующее выражение. Бледная кожа, удивительные зеленые глаза и рыжие волосы делали ее похожей на прекрасную инопланетянку.

— Ты с Марса?

Так он к ней обратился, когда увидел впервые.

Знает ли она, о чем говорит? Она уже успела хорошенько приложиться к травке, но иногда именно в таком состоянии люди высказывают наиболее творческие идеи.

— Если все так просто, почему до сих пор никто ничего подобного не провернул?

— Ну, я не говорила, что это очень просто. Нужно быть сейсмологом, чтобы точно знать, в каких именно точках следует приложить давление.

Пастор погрузился в размышления. Когда у тебя возникают очень серьезные проблемы, иногда требуется сделать нечто совершенно необычное, чтобы удивить и парализовать врага.

— А как ты вызовешь вибрации в земной коре?

— Это самое трудное, — ответила она.

Поезд, поезд, поезд…

Я поеду на этом дурном поезде…

Возвращаясь в город Шило, Пастор поймал себя на том, что продолжает думать об убийстве: вот разводной ключ вошел в мягкий мозг Марио, выражение, появившееся у него на лице, кровь, стекающая на пол кабины…

Плохо. Он должен сохранять спокойствие и уверенность. У него все еще нет сейсмического вибратора, который спасет коммуну. Убить Марио было совсем не трудно, сказал он себе. Теперь нужно обмануть Ленни. Но как?

Шум приближающегося автомобиля оторвал его от размышлений.

Машина ехала в город и догоняла его.

В этих краях никто не ходит пешком. Большинство решат, что его машина сломалась. Кто-нибудь остановится и предложит его подвезти.

Пастор попытался придумать причину, объясняющую, почему он оказался на дороге ранним субботним утром.

Ничего разумного в голову не приходило.

Он попытался обратиться за помощью к какому-нибудь богу, который надоумил его прикончить Марио, но боги молчали.

Он мог оказаться здесь, только если шел со свалки, но именно там остался сгоревший пикап с пеплом Марио.

Машина начала притормаживать.

Пастор с трудом удержался от искушения надвинуть шляпу на глаза.

Что я здесь делаю?

Отправился в пустыню, чтобы понаблюдать за дикой природой.

Да, за полынью и гремучими змеями.

Моя машина сломалась.

Где? Я ее не видел.

Я пошел отлить.

Так далеко?

Хотя утренний воздух нес прохладу, Пастор вспотел.

Машина медленно поравнялась с ним. Это был «додж-неон» последней модели, зеленого цвета, с техасскими номерами. В машине сидел мужчина. Пастор видел, как он наблюдает за ним в зеркало. Возможно, полицейский, сменившийся с дежурства…

Пастор запаниковал, ему ужасно захотелось повернуться и убежать.

Машина остановилась и подъехала к нему задним ходом. Водитель, молодой азиат в деловом костюме, опустил стекло.

— Эй, приятель, подвезти? — спросил он.

Ну и что мне ему ответить?

Нет, спасибо, я предпочитаю прогуляться.

— Я немного запылился, — ответил Пастор, посмотрев на свои джинсы.

Я упал на задницу, пытаясь убить человека.

— Ну, здесь трудно не запылиться.

Пастор сел в машину. У него дрожали руки. Он пристегнул ремень, чтобы хоть чем-нибудь себя занять. Машина тронулась, и водитель спросил:

— Что вы здесь делали?

Я только что прикончил своего приятеля Марио при помощи разводного ключа.

В самый последний момент Пастор сумел придумать историю.

— Поцапался с женой, — ответил он. — Остановил машину, вылез и пошел прочь. Я не ожидал, что она развернется и уедет.

Он возблагодарил богов, вновь пославших ему озарение.

Руки наконец перестали дрожать.

— Наверное, это та симпатичная темноволосая женщина в голубой «хонде», мимо которой я проехал миль двадцать назад?

Боже мой, кто ты, Человек-Память?

Азиат улыбнулся.

— Когда едешь через пустыню, всякий человек вызывает интерес.

— Нет, это не она, — покачал головой Пастор. — Моя жена уехала на пикапе.

— Я не видел никакого пикапа.

— Отлично. Значит, она не успела далеко отъехать.

— Наверное, припарковала машину на обочине и плачет, дожидаясь вашего возвращения.

Пастор облегченно ухмыльнулся. Водитель ему поверил.

Машина подъезжала к городу.

— А чем вы занимаетесь? — спросил Пастор. — Как вы оказались в такой дыре, да еще ранним субботним утром?

— Я не ругался с женой. Наоборот, я к ней возвращаюсь. Я живу в Ларедо. Торгую новинками керамики — декоративные тарелки, фигурки, надписи вроде «Детская комната» и тому подобные симпатичные безделушки.

— В самом деле?

Какой дурацкий способ прожить жизнь.

— Обычно мы продаем свои образцы в аптеках.

— Но аптека в городе еще закрыта.

— Сегодня я не собирался работать. Но было бы неплохо где-нибудь позавтракать. Вы можете что-нибудь порекомендовать?

Пастора больше устроило бы, если бы они проехали через городок без остановки и азиат никому не смог рассказать о бородатом типе, которого он подобрал возле свалки. Но когда они проезжали мимо «Ленивой Сьюзен», Пастор решил, что лгать не стоит.

— Вот кафе.

— И как там кормят?

— У них вкусная овсянка. Сразу же после светофора. Вы можете меня там высадить.

Через минуту автомобиль остановился возле кафе. Пастор поблагодарил коммивояжера и вышел.

— Приятного аппетита, — пожелал он на прощание.

И ради Бога, не вступай в разговоры с местными жителями.

В квартале от кафе располагался офис «Риткин сейсмекс», маленькой фирмы, на которую он работал. Роль офиса исполнял трейлер, стоявший на свободной парковке. Сейсмический вибратор Марио устроился рядом с красным «понтиаком» Ленни.

Пастор остановился и некоторое время разглядывал грузовик. У него было десять колес для езды по бездорожью. Под слоем техасской пыли скрывался ярко-голубой цвет. Пастору ужасно захотелось вскочить в кабину и уехать. Он посмотрел на мощные механизмы, размещенные в кузове, могучий двигатель и массивную стальную пластину, здоровенный бензобак, шланги, вентили и датчики.

Я бы без всяких ключей за минуту запустил двигатель.

Но если он сейчас украдет грузовик, все полицейские Техаса начнут его разыскивать. Нужно проявить терпение.

Я должен устроить землетрясение, и никто меня не остановит.

Пастор вошел в трейлер.

В офисе было полно народу. Два диспетчера склонились над компьютером, из принтера медленно выползала цветная карта местности. Сегодня они соберут все полевое оборудование и двинутся в Кловис. Геодезист разговаривал по телефону по-испански, а секретарша Ленни, Диана, изучала какие-то бумаги.

Через распахнутую дверь Пастор вошел во внутреннюю часть офиса. Ленни пил кофе и беседовал по телефону. После вчерашней выпивки его глаза налились кровью, а лицо покрывали красные пятна. Он едва заметно кивнул Пастору.

Пастор стоял у двери, дожидаясь, когда Ленни закончит разговаривать. Сердце мучительно билось у него в груди. Он уже примерно знал, что скажет. Но заглотит ли Ленни наживку? От этого зависело все.

Через минуту Ленни повесил трубку и сказал:

— Привет. Рикки, ты сегодня видел Марио? — спросил он, с трудом скрывая раздражение. — Он должен был уехать полчаса назад.

— Да, я его видел, — ответил Пастор. — Мне не хочется сообщать вам плохую новость, когда утро еще только начинается, но он вас послал.

— В каком смысле?

Пастор рассказал историю, которую придумал перед тем, как поднял разводной ключ и двинулся к Марио.

— Он так скучает по жене и детям, что сел на свой пикап и уехал из города.

— Вот дерьмо! А ты откуда знаешь?

— Он проехал мимо меня рано утром, направляясь в Эль- Пасо.

— Почему, черт возьми, он мне даже не позвонил?

— Он очень не хотел вас подводить, ему стало стыдно.

— Остается надеяться, что он пересечет границу и будет ехать до тех пор, пока не нырнет в океан.

Ленни потер глаза костяшками пальцев.

Пастор начал импровизировать:

— Послушайте, Ленни, у него совсем молодая жена, не будьте к нему слишком строги.

— Строг? Ты серьезно? Марио — уже история.

— Но он нуждается в этой работе.

— А мне нужен человек, который смог бы доставить чертов агрегат в Нью-Мексико.

— Он копит деньги на дом с бассейном.

— Кончай, Рикки, еще немного, и я заплачу, — язвительно заявил Ленни.

— Послушайте, — небрежно проговорил Пастор. — Я доведу ваш проклятый грузовик до Кловиса, если вы обещаете не увольнять Марио.

Он затаил дыхание.

Некоторое время Ленни молча смотрел на Пастора.

— Знаете, Марио неплохой парень, — продолжал Пастор.

Прекрати бормотать, твоя речь должна быть расслабленной.

— А у тебя есть права класса Б?

— С тех пор, как мне исполнился двадцать один год.

Пастор достал бумажник, вытащил права и бросил на стол. Это была подделка. У Звезды имелись точно такие же. Пол Бейл умел делать подобные вещи.

Ленни посмотрел на права и подозрительно спросил:

— А у тебя в этом какой интерес? Кажется, ты говорил, что не хочешь переезжать в Нью-Мексико.

Перестань ходить вокруг да около, Ленни, скажи мне «да» или «нет»!

— Мне бы не помешали пятьсот долларов.

— Ну, не знаю…

Ну и сукин же ты сын, Ленни, я убил человека, давай решай!

— Двести?

Да! Спасибо тебе! Спасибо!

Он сделал вид, что колеблется.

— Двести маловато за три дня работы.

— Два с половиной. Я дам тебе двести пятьдесят.

Все, что угодно, только давай ключи!

— Послушайте, я в любом случае отгоню ваш паршивый грузовик, потому что Марио хороший парень и я хочу ему помочь. Поэтому просто заплатите столько, сколько эта работа стоит.

— Хорошо, хитрая твоя рожа, я плачу триста.

— Договорились.

И я получил сейсмический вибратор.

— Спасибо за помощь, — сказал Ленни. — Я этого не забуду.

На лице Пастора расцвела улыбка.

— Не сомневаюсь.

Ленни открыл ящик письменного стола, вытащил листок бумаги и бросил на стол.

— Заполни форму для страховки.

Пастор замер.

Он не умел ни читать, ни писать.

Его охватил ужас.

— Ну, давай, заполняй быстрее, — нетерпеливо проворчал Ленни. — Это не гремучая змея.

Очень жаль, но я ничего не понимаю, закорючки на бумаге ведут свой бесконечный танец, а я даже не могу заставить их остановиться!

Ленни посмотрел на невидимую аудиторию.

— Еще минуту назад я мог бы поклясться, что этот парень не спит.

Лей, тор, пур-дой-кор…

Пастор протянул руку и взял листок.

— Ну, что тут сложного? — спросил Ленни.

— Я просто думал о Марио. Как вы полагаете, с ним все в порядке?

— Забудь о нем. Заполни страховку и уезжай. Я хочу, чтобы грузовик отправился в Кловис.

— Ладно. — Пастор встал. — Я заполню страховку на улице.

— Хорошо, а мне нужно решить еще пятьдесят семь проклятых проблем.

Пастор вышел из кабинета Ленни в основной офис.

Ты проделывал подобные штуки сотни раз, нужно успокоиться, ты справишься.

Он остановился у двери Ленни. Никто не обращал на него внимания; все занимались своими делами.

Пастор посмотрел на форму.

Большие буквы торчат, как деревья среди кустов. Если они смотрят вниз, значит, ты держишь листок вверх ногами.

Так и оказалось. Он перевернул форму.

Иногда попадался знак X, напечатанный жирно, написанный карандашом или красными чернилами, чтобы показать, куда ставить фамилию; но здесь все оказалось сложнее. Пастор умел писать свое имя. На это уходило некоторое время, получалось не слишком аккуратно, но он умел.

Однако больше он ничего написать не мог.

В детстве Пастору помогала врожденная сообразительность, и он не нуждался в умении читать и писать. Он быстрее всех складывал в уме числа, хотя и не знал, как записывать их на бумаге. Память его никогда не подводила. Он заставлял других делать то, что хотел, не написав ни строчки. В школе он каким-то непостижимым образом умудрялся не читать вслух. Если им давали письменное задание, он всегда находил кого-нибудь, кто делал это за него, а если не получалось, придумывал тысячи оправданий. Учителя пожимали плечами и говорили: если ребенок не желает учиться, они не могут его заставить. Он заработал репутацию лентяя, а когда тучи у него над головой начинали сгущаться, прогуливал уроки.

Позднее Пастор занялся оптовой продажей алкоголя. Он никогда не писал писем и все вопросы решал лично или по телефону. Он держал в голове сотни телефонных номеров, пока не смог позволить себе секретаршу. Он всегда точно знал, сколько денег находится в обороте, а сколько в банке. Если к нему приходил продавец и предлагал заполнить бланк заказа, Пастор говорил: «Я скажу, что мне нужно, и вы сами все запишете». Бухгалтер и адвокат вели дела с правительством. В возрасте двадцати одного года Пастор заработал миллион долларов. Он успел потерять все деньги, когда познакомился со Звездой и стал членом коммуны, но это произошло вовсе не потому, что он был неграмотным. Пастор обманывал своих клиентов, не платил налоги и занимал деньги у мафии.

Ну, не может быть, чтобы заполнение бланка страховки оказалось таким уж трудным делом.

Он уселся за стол секретарши Ленни и улыбнулся ей.

— У тебя усталый вид, милая, — сказал он.

Диана, пухленькая блондинка лет тридцати пяти, которая была замужем за рабочим, тяжело вздохнула. У них было трое детей-подростков, и она всегда очень резко отвечала на грубые заигрывания окружавших ее мужчин, но Пастор умел располагать к себе людей.

— Рикки, у меня сегодня столько дел, что я бы не отказалась от второй головы.

Он удрученно посмотрел на нее:

— Плохие новости… а я собирался попросить тебя о помощи.

После коротких колебаний Диана грустно улыбнулась:

— Что ты хотел, Рикки?

— У меня ужасный почерк. Я хотел, чтобы ты заполнила за меня этот листок, но если у тебя много работы…

— Ну, давай заключим сделку. — Диана показала на аккуратно сложенные на столе картонные коробки. — Я помогу тебе заполнить листок, если ты отнесешь эти документы в зеленый «шевроле», он стоит тут рядом.

— Договорились, — с благодарностью сказал Пастор и протянул Диане страховой листок.

— Ты собираешься отогнать в Кловис сейсмический вибратор? — спросила Диана.

— Да, Марио соскучился по дому и поехал в Эль-Пасо.

Диана нахмурилась:

— Что-то не похоже на него.

— Да уж. Надеюсь, с ним все в порядке.

Она пожала плечами и взяла ручку.

— Ну, для начала требуется полное имя, дата и место рождения.

Пастор ответил на ее вопросы, и она заполнила листок. Все оказалось совсем просто. И чего он запаниковал? Наверное, дело в том, что он не ожидал такого поворота событий. Ленни сумел его удивить, и на мгновение он поддался страху.

Пастор уже давно научился скрывать свое неумение читать и писать. Он даже пользовался библиотеками. Так он разузнал о сейсмических вибраторах. Он отправился в центральную библиотеку в деловой части Сакраменто — большое здание, где полно посетителей и где едва ли запомнят его лицо. На первом этаже ему объяснили, что отдел науки находится на втором этаже. Здесь среди длинных рядов книжных полок и множества людей, внимательно глядящих на экраны компьютеров, Пастор испытал беспокойство. Затем он перехватил взгляд симпатичной женщины-библиотекаря примерно одного с ним возраста.

— Меня интересует информация о сейсмических исследованиях, — сказал он с теплой улыбкой. — Вы можете мне помочь?

Она подвела его к полке, выбрала книжку и сама нашла нужную главу.

— Я хотел бы узнать, как возникает ударная волна, — объяснил он. — Здесь про это есть?

Библиотекарь вместе с ним перелистала страницы.

— Похоже, существует три способа, — сказала она. — Подземный взрыв, падение большого груза и сейсмический вибратор.

— Сейсмический вибратор? — спросил Пастор, и у него заблестели глаза. — А что это такое?

Библиотекарь показала на фотографию. Пастор завороженно посмотрел на нее.

— Похож на обычный грузовик.

Для Пастора он походил на чудо.

— Могу я сделать фотокопии некоторых страниц? — спросил он.

— Конечно.

Если ты достаточно умен, то всегда найдешь человека, который будет читать и писать за тебя.

Диана заполнила листок, поставила большую букву «X» и сказала:

— Подпишись вот здесь.

Пастор взял ручку и принялся медленно писать. «R» была похожа на девушку из варьете с огромным бюстом, которая лупила по нему ногой. Затем пришел черед «G» — Грейнджер — эта буква напоминала кривой садовый нож с короткой рукояткой. После «RG» он нарисовал волнистую, словно змея, линию. Получилось не слишком красиво, но большинство людей вполне устраивало. Многие подписывались разными закорючками, к счастью, подпись можно делать небрежно.

Вот почему фальшивые права пришлось оформить на его настоящее имя: ничего другого он написать не мог.

Пастор поднял глаза. Диана с любопытством смотрела на него — ее удивило, что он пишет очень медленно. Перехватив его взгляд, она покраснела и отвернулась.

Он вернул ей листок.

— Спасибо за помощь, Диана, я весьма тебе благодарен.

— Не стоит. Я принесу ключи от грузовика, как только Ленни закончит разговаривать по телефону.

Ключи хранились в кабинете босса.

Пастор вспомнил, что обещал перенести картонные коробки. Он взял одну из них и выглянул наружу. Зеленый фургон с распахнутой задней дверцей стоял во дворе. Он отнес туда коробку и вернулся за следующей.

Всякий раз, возвращаясь за очередной коробкой, Пастор проверял стол Дианы. Однако листок оставался на прежнем месте, а ключи не появлялись.

Он погрузил все коробки и уселся перед Дианой, которая вела переговоры относительно гостиницы в Кловисе.

Пастор стиснул зубы. Он добился цели, ключи почти у него в кармане, а ему приходится слушать всякие глупости про номера в гостинице! Он заставил себя сидеть спокойно. Наконец Диана повесила трубку.

— Пойду заберу у Ленни ключи, — сказала она, взяла листок и скрылась в кабинете Ленни.

Вошел толстый водитель бульдозера по имени Чев. Трейлер задрожал, когда его тяжелые башмаки застучали по полу.

— Привет, Рикки, — сказал он. — Я и не знал, что ты женат.

Он рассмеялся, остальные с интересом повернулись в их сторону.

А это еще что за дерьмо?

— И кто тебе сказал?

— Я видел, как ты вышел из машины возле «Сьюзен». А потом позавтракал с коммивояжером, который тебя подвез.

Проклятие, что он успел тебе рассказать?

Диана вышла из кабинета Ленни с ключами в руках. Пастору захотелось схватить их, но он сделал вид, что его интересует разговор с Чевом.

— Знаешь, у «Сьюзен» подают потрясающий омлет, — заявил Чев, приподнял правую ногу и оглушительно пукнул, потом повернул голову и увидел секретаршу. — Извини, Диана. Паренек мне рассказал, что ты сел к нему в машину возле свалки.

Проклятие!

— В шесть тридцать утра ты шел по пустыне. Оказывается, ты поссорился с женой, остановил машину и вышел. — Чев огляделся по сторонам, желая удостовериться, что его все слушают. — А она взяла и уехала, оставив тебя посреди пустыни.

Он широко улыбнулся, а остальные рассмеялись.

Пастор встал. Он не хотел, чтобы люди запомнили, что в тот день, когда исчез Марио, его видели возле свалки. Нужно прекратить дурацкий разговор.

— Знаешь, Чев, я хочу тебе кое-что сказать, — обиженно проговорил он. — Если я узнаю о твоих личных делах, в особенности что-нибудь неприятное, я обещаю не кричать об этом на каждом углу. Ну как, подойдет?

— Ишь какой обидчивый, — проворчал Чев.

Остальные почувствовали себя неловко. Никому больше не хотелось говорить на эту тему. Наступило смущенное молчание. Пастор решил напоследок разрядить атмосферу.

— Ладно, Чев, я не обижаюсь.

Чев пожал плечами:

— Да я и не имел в виду ничего дурного, Рикки.

Обстановка разрядилась.

Диана протянула Пастору ключи от сейсмического вибратора, и он сжал их в кулаке.

— Спасибо, Диана, — сказал он, стараясь скрыть возбуждение. Ему ужасно хотелось побыстрее сесть за руль. — До встречи в Нью-Мексико.

— Ты ведь поведешь грузовик осторожно? — спросила Диана, когда он подошел к двери.

— О, конечно, — ответил Пастор. — Можешь не сомневаться.

И вышел наружу. Солнце уже поднялось, и на улице стало теплее. Пастор едва удержался от того, чтобы исполнить победный танец вокруг грузовика. Взобравшись в кабину, он включил двигатель и проверил показания приборов. Должно быть, Марио еще вчера залил полный бак. Грузовик готов к дальнему пути.

Выезжая на шоссе, Пастор не мог сдержать улыбки. Он оставил город позади, переключая передачи, и двинулся на север, следуя за «хондой» Звезды.

Когда грузовик подъезжал к повороту на свалку, Пастора охватили необычные ощущения. Он представил себе, что Марио стоит на обочине и серый мозг вытекает из дыры в черепе. Дурацкая суеверная мысль, но он никак не мог от нее избавиться. В животе у него все сжалось, навалилась слабость, стало трудно вести машину. Затем Пастор взял себя в руки.

Марио не первый человек, которого он убил.

Джек Касснер был полицейским, и он ограбил мать Пастора.

Мать Пастора была шлюхой. Она родила Пастора в тринадцать лет. К тому времени, когда Рикки исполнилось пятнадцать, она с двумя другими женщинами работала в грязной квартирке над книжным магазином, расположенным в районе притонов, неподалеку от центра Лос-Анджелеса. Джек Касснер служил в отделе по борьбе с проституцией и раз в месяц приходил за своей долей. Обычно он бесплатно пользовался услугами одной из женщин.

Однажды он заметил, как мать Пастора достает деньги из коробки в спальне. В ту же ночь полиция устроила налет на их квартиру, и Касснер украл полторы тысячи долларов — большие деньги в конце шестидесятых. Мать Пастора не слишком расстроилась из-за того, что ей пришлось провести несколько дней за решеткой, но потерю всех накопленных денег пережить не смогла. Касснер предупредил женщин, что, если они будут жаловаться, он обвинит их в торговле наркотиками и они получат по нескольку лет тюрьмы.

Касснер был уверен, что ему нечего опасаться трех проституток и мальчишки. Но на следующее утро, когда он стоял у писсуара в туалете бара «Голубой свет» на Бродвее, маленький Рикки Грейнджер вонзил ему в спину острый как бритва шестидюймовый нож, который с легкостью вошел через черный мохеровый свитер и белую нейлоновую рубашку прямо в почки. Касснер испытал такую боль, что даже не смог дотянуться до пистолета. Пока полицейского рвало кровью, Рикки быстро нанес ему еще несколько ударов. Затем вымыл нож и вышел на улицу.

Оглядываясь назад, Рикки восхищался удивительным хладнокровием, которое проявил тогда. Все заняло двадцать или тридцать секунд, но в туалет мог войти кто угодно. Однако он не испытывал ни страха, ни стыда или вины.

Но с тех пор стал бояться темноты.

Впрочем, в те дни он редко оказывался в темноте. В квартире матери свет обычно горел всю ночь. Но иногда Рикки просыпался перед рассветом — чаще всего в ночь на понедельник, — все спали, было тихо и темно. И тогда его охватывал слепой иррациональный ужас, он пробирался по темной комнате, наталкиваясь на жуткие мохнатые существа, касаясь влажных поверхностей, пока его рука не находила спасительный выключатель. И он долго сидел на краю постели, тяжело дыша и вытирая пот, — постепенно до него доходило, что влажная поверхность была зеркалом, а мохнатое существо оказывалось подбитой флисом курткой.

Он боялся темноты до тех пор, пока не нашел Звезду.

Пастор вспомнил песню, которая была хитом в тот год, когда они познакомились, и начал ее петь. «Дым над водой». «Дип Пёрпл». В то лето постоянно передавали песни из их альбома.

Вполне подходящая для исполнения за рулем сейсмического вибратора апокалиптическая песня.

Пастор промчался на север, мимо поворота на свалку.

— Мы все проделаем ночью, — сказал Пастор. — Губернатор получит предупреждение, что через месяц начнется землетрясение.

— Мы и сами еще не знаем, возможно ли это, — с сомнением сказала Звезда. — Быть может, сначала нужно все подготовить, а после предъявить ультиматум.

— Проклятие, нет! — воскликнул Пастор.

Возражение Звезды его рассердило. Он знал, что у группы должен быть лидер и все остальные обязаны идти до конца, рискнуть, понять, что обратной дороги нет. В противном случае завтра они найдут причины отказаться от своего замысла.

Сейчас они возбуждены, письмо пришло сегодня, их переполняют гнев и отчаяние. Звезда полна мрачной решимости; Мелани охвачена яростью; Кедр готов объявить войну; Пол Бейл вернулся в свое прежнее состояние уличного грабителя. Мелодия почти ничего не говорит, но она самая молодая и беспомощная и наверняка пойдет за остальными. Против может выступить лишь Анет, но ее сопротивление будет слабым, поскольку ей всегда не хватало характера. Да, она быстро найдет возражения, но согласится с большинством еще быстрее.

Сам Пастор не сомневался, что его жизнь потеряет смысл, если долину затопят.

— Но землетрясение может привести к гибели людей, — сказала Анет.

— Послушайте, что я придумал, — ответил Пастор. — Сначала мы устроим совсем маленький, безобидный толчок где- нибудь в пустыне, чтобы показать, на что мы способны. Когда Калифорния окажется перед угрозой серьезного землетрясения, губернатору придется пойти на переговоры.

Анет занялась ребенком.

— Я с Пастором, — заявил Кедр. — Давайте прямо сегодня и начнем.

К нему присоединилась Звезда.

— А как мы выдвинем наши требования?

— Лучше всего анонимный телефонный звонок, или можно отправить письмо, — ответил Пастор. — Но так, чтобы его не смогли проследить.

— Мы можем поместить его среди объявлений в Интернете. Если воспользоваться моим компьютером и мобильным телефоном, никто не сумеет нас отследить.

До появления Мелани Пастор никогда не видел компьютера. Он вопросительно посмотрел на Пола Бейла, который знал о подобных вещах все. Пол одобрительно кивнул:

— Хорошая мысль.

— Отлично. — Пастор принял решение. — Неси свой компьютер.

Мелани вышла.

— А как мы подпишем послание? — спросила Звезда. — Нам нужно придумать имя.

— Что-нибудь обозначающее группу людей, которая хочет мира, но вынуждена пойти на крайние меры.

— Верно, — кивнул Пастор. — Мы назовем себя «Молот Эдема».

Оставалось совсем немного до наступления полуночи 1 мая.

Когда Пастор добрался до окраин Сан-Антонио, ему стало не по себе. По исходному плану Марио должен был доехать на грузовике до аэропорта.

Пастор оказался один в лабиринте дорог, окружавших город, и его прошиб пот.

Он не умел читать карты.

Если ему приходилось ехать в какое-нибудь новое место, он брал с собой Звезду в качестве штурмана. Она и другие Едоки Риса знали, что он не умеет читать. В последний раз Пастор колесил по незнакомым дорогам поздней осенью 1972 года, когда ему пришлось убегать из Лос-Анджелеса. Его путешествие по чистой случайности закончилось в долине Серебряной реки. Тогда ему было совершенно все равно, куда ехать. Более того, он с радостью бы умер. Но теперь хотел жить.

Пастор даже дорожные знаки не слишком разбирал. Если он останавливался, ему удавалось понять разницу между востоком и западом или севером и югом. Несмотря на прекрасные способности к устному счету, он не умел бегло читать цифры. С большим трудом он еще мог разобрать надпись: 10-е шоссе — палочка и круг. Но на дорожных знаках имелось множество другой информации, которая ничего для него не значила и лишь сбивала с толку.

Пастор пытался сохранять спокойствие, но это давалось ему нелегко. Он любил, когда ситуация находилась под контролем. Ощущение беспомощности бесило Пастора. По положению солнца он знал, где находится север. Когда ему казалось, что он заблудился, Пастор заезжал на бензоколонки или в придорожные магазины и спрашивал, как проехать дальше. Ему ужасно не хотелось так поступать, поскольку люди запоминали сейсмический вибратор — огромный грузовик с навороченным оборудованием в кузове вызывал любопытство. Но ему не оставалось ничего другого, как идти на риск.

К тому же указания не всегда помогали. Парни с бензоколонки обычно говорили что-нибудь вроде:

— Ну, это совсем легко, следуйте по шоссе «Тела Христова», пока не увидите знак военно-воздушной базы Брукс.

Пастор изо всех сил старался не злиться и продолжал задавать вопросы, скрывая тревогу. Он играл роль дружелюбного, но глуповатого водителя грузовика, способного забыть, какой сегодня день. В конце концов, посылая благодарственные молитвы всем богам, он добрался до Сан-Антонио по нужной дороге.

Уже через несколько минут, проезжая через небольшой городок, Пастор с облегчением заметил голубую «хонду», припаркованную возле ресторана «Макдоналдс».

Он с благодарностью обнял Звезду.

— Проклятие, что случилось? — с тревогой спросила она. — Я жду тебя уже два часа!

Он решил не говорить, что ему пришлось убить Марио.

— Заблудился в Сан-Антонио.

— Я этого боялась. Здесь такая сложная система развязок.

— Ну, в Сан-Франциско еще хуже, но его я прекрасно знаю.

— Ладно, приехал, и хорошо. Давай закажем кофе, и ты немного успокоишься.

Пастор купил себе гамбургер и получил в подарок пластикового клоуна, которого аккуратно засунул в карман рубашки для своего шестилетнего сына Шалуна.

Теперь за руль грузовика села Звезда. Они планировали без остановок добраться до Калифорнии, понимая, что на это уйдет двое суток или даже больше. Один из них будет спать, другой вести грузовик. Они заранее запаслись амфетаминами, чтобы бороться со сном.

«Хонду» решили оставить на стоянке возле «Макдоналдса». Как только они отъехали, Звезда протянула Пастору бумажный пакет и сказала:

— У меня для тебя подарок.

Внутри лежали ножницы и электрическая бритва на батарейках.

— Теперь ты сможешь избавиться от своей проклятой бороды, — добавила она.

Пастор ухмыльнулся и, повернув к себе зеркало заднего вида, принялся состригать бороду. Щетина выросла удивительно быстро, густая борода и усы сделали его круглолицым. Теперь же появилось его прежнее лицо. Он срезал большую часть бороды ножницами и взялся за электробритву. Покончив с бритьем, снял ковбойскую шляпу и избавился от косы.

Потом Пастор выбросил в окно шляпу и посмотрел на свое отражение. Аккуратно подстриженные волосы длинными прядями спадали вдоль худого лица. Нос напоминал клинок, но впалые щеки и чувственные губы делали Пастора привлекательным для женщин. Однако чаще всего они говорили о его глазах, темно-карих, почти черных. Пастор не раз слышал, что многие считают его взгляд завораживающим. Впрочем, он прекрасно знал, что дело тут не в глазах, а в пристальном взгляде — женщине начинало казаться, что Пастора интересует только она, и ничего больше. С мужчинами он тоже мог проделывать подобные вещи. Пастор немного попрактиковал взгляд в зеркале.

— Красивый, дьявол, — со смехом сказала Звезда, но в ее голосе Пастор услышал любовь.

— И умный, — добавил Пастор.

— Не стану спорить. Во всяком случае, ты сумел получить машину.

Пастор кивнул.

— Ты еще ничего не видела.

Рано утром в понедельник в федеральном здании на авеню Золотые Ворота, 450, в Сан-Франциско агент ФБР Джуди Мэддокс сидела в зале суда на пятнадцатом этаже и ждала.

Мебель здесь была из светлого дерева. Новые залы суда всегда обставляли именно так. Обычно в подобных местах не делали окон, поэтому дизайнеры старались использовать светлые тона. Во всяком случае, Джуди так думала. Она много времени проводила в залах заседаний. Такая уж у нее работа.

Сейчас она страшно волновалась. Впрочем, она всегда ужасно волновалась, когда оказывалась в суде. Месяцы работы, иногда годы уходили на то, чтобы довести расследование до конца, но никто не знал, чем закончится суд. Защита могла оказаться блестящей или некомпетентной, судья — проницательным мудрецом или выжившим из ума старым болваном, присяжные — группой умных, ответственных граждан или сборищем недоумков, которых самих неплохо упрятать за решетку.

Сегодня судили четверых человек: Джона Партона, Эрнеста «Сборщика» Диаса, Фунг Ли и Фунг Хо. Братья Фунг были известными мошенниками, а двое остальных — их подручными. В союзе с Триадой Гонконга они отмывали деньги, заработанные на торговле наркотиками в северной Калифорнии. Джуди пришлось потратить год, чтобы понять, как они это делают, и еще год, чтобы собрать доказательства.

Джуди обладала одним важным преимуществом в борьбе с мошенниками из Азии: имела восточную внешность. Ее отец — зеленоглазый ирландец, но она больше походила на свою покойную мать, вьетнамку. Джуди была стройной и темноволосой, с узким разрезом глаз. Немолодые китайские гангстеры, чью деятельность она расследовала, даже не заподозрили, что эта хорошенькая девушка является опытным агентом ФБР.

Джуди работала вместе с помощником государственного прокурора, которого очень хорошо знала. Его звали Дон Райли, и до прошлого года они жили вместе. Дон, энергичный и толковый специалист, отлично разбирался в своем деле. Обоим исполнилось по тридцать шесть лет.

Джуди считала, что они не могут проиграть процесс. Однако мошенники обратились в одну из лучших фирм города, специализирующихся на защите крупных криминальных авторитетов, и Джуди пришлось столкнуться с умной, энергичной защитой. Адвокаты поставили под сомнение надежность свидетелей, которые, естественно, сами принадлежали к преступному миру. Защита на удивление грамотно использовала собранные Джуди улики, чтобы сбить присяжных с толку.

И теперь ни Джуди, ни Дон не могли сказать, чем закончится суд.

Джуди волновалась еще и потому, что ее непосредственный начальник, возглавлявший отряд по борьбе с азиатской организованной преступностью, собирался на пенсию и она подала заявление на его должность. Она знала, что глава отделения ФБР в Сан-Франциско, старший специальный агент, поддержит ее кандидатуру. Однако у нее был соперник: Марвин Хейес, еще один высококлассный агент ее возраста. У Марвина также имелась могущественная поддержка: его лучший друг занимал пост помощника старшего специального агента, отвечающего за борьбу с организованной преступностью в Сан-Франциско, а также с должностными преступлениями.

Решения о продвижении по службе принимались департаментом, но мнения старшего специального агента и его помощника принимались во внимание. На данном этапе Джуди и Марвин Хейес имели равные шансы.

Джуди очень хотела получить эту должность и намеревалась далеко продвинуться в иерархии ФБР. Она была отличным агентом и могла стать выдающимся начальником отдела. Она не сомневалась, что наступит день, когда она станет лучшим в истории Бюро специальным агентом. Джуди гордилась ФБР, но знала, что можно сделать работу Бюро эффективнее. Например, следовало ускорить внедрение новой техники, рационального управления и — прежде всего — убрать таких агентов, как Марвин Хейес.

Хейес был старомодным стражем порядка: ленивым, жестоким и неразборчивым в средствах. Он отправил в тюрьму гораздо меньше плохих парней, чем Джуди, но любил совершать аресты высокопоставленных функционеров. Хейес всегда оказывался членом успешно работающего коллектива и успевал отойти в сторону от заведомо неудачных операций.

Старший специальный агент намекнул Джуди, что если ФБР выиграет сегодняшнее дело в суде, то должность получит она, а не Марвин.

На суде присутствовала почти вся команда, участвовавшая в деле братьев Фунг: ее начальник, остальные агенты, лингвист, секретарша и два детектива департамента полиции Сан-Франциско. К удивлению Джуди, она не увидела в зале старшего специального агента и его помощника. Процесс обещал стать значительным событием, и его исход имел для обоих большое значение. Она ощутила укол беспокойства. Возможно, в офисе произошли события, о которых она еще не знает. Джуди решила выйти из зала и позвонить. Но не успела она подойти к двери, как вошел клерк и заявил, что присяжные приняли решение. Джуди пришлось вернуться на место.

Тут же появился Дон, от которого пахло сигаретами: после того как они расстались, он начал курить. Он ободряюще сжал плечо Джуди, и она ему улыбнулась. Дон отлично выглядел, ему шла короткая стрижка, темно-синий костюм, белая рубашка и красный галстук от Армани были подобраны со вкусом. Но Джуди больше не тянуло к Дону, что-то ушло из их отношений, ей не хотелось взлохматить его волосы, развязать галстук и засунуть руку под белую рубашку.

Вернулись адвокаты защиты, затем ввели обвиняемых, появились присяжные, последним занял свое место судья.

Джуди скрестила под столом пальцы на удачу.

Клерк встал:

— Присяжные приняли решение?

Наступила абсолютная тишина. Джуди обнаружила, что нетерпеливо постукивает ногой по полу. Она взяла себя в руки.

Встал китаец, старшина присяжных, владелец магазина. Джуди никак не могла решить, будет ли он сочувствовать обвиняемым китайцам или возненавидит их за то, что позорят его народ. Он спокойно произнес:

— Да, решение принято.

— Признаете ли вы обвиняемых виновными?

— Да, они виновны по всем пунктам обвинения.

Секунду, пока присутствующие осмысливали слова старшины, в зале царила тишина. Затем со стороны скамьи подсудимых Джуди услышала стон. Она заставила себя сдержать рвавшийся из груди крик радости. Повернувшись к Дону, увидела, что тот широко ей улыбается. Дорогостоящие адвокаты шелестели бумагами, избегая поднимать глаза. Двое репортеров вскочили со своих мест и бросились звонить в редакции.

Судья, худощавый мужчина лет пятидесяти с мрачным лицом, поблагодарил присяжных и заявил, что приговор может быть обжалован в течение недели.

У меня получилось, подумала Джуди. Я выиграла дело, посадила плохих парней за решетку, мое продвижение по службе — вопрос решенный. Старший агент Джуди Мэддокс, всего тридцать шесть лет, восходящая звезда.

— Всем встать, — объявил клерк.

Судья вышел из зала.

Дон обнял Джуди.

— Ты отлично поработал, — сказала она ему. — Спасибо.

— Ты передала мне прекрасно подготовленное дело, — ответил Дон.

Она чувствовала, что он хочет ее поцеловать, поэтому отступила на шаг.

— Ну, мы оба неплохо поработали, — заметила Джуди.

Потом она повернулась к своим коллегам, подошла к каждому и пожала им руки, благодаря за проделанную работу. Затем пришел черед адвокатов защиты. Старшим из них был Джон Филдинг, один из партнеров «Брукс энд Филдинг», импозантный мужчина шестидесяти лет.

— Мои поздравления, госпожа Мэддокс, вы победили совершенно заслуженно, — сказал он.

— Благодарю вас, — ответила она. — Победа далась нам очень нелегко. Перед началом процесса мне казалось, что не будет никакой борьбы.

Он с поклоном принял ее комплимент.

— Да, вы подготовились просто безупречно. Вы учились на адвоката?

— Я посещала юридическую школу в Стэнфорде.

— Да, я так и подумал, что вы можете работать адвокатом. Ну, если вам когда-нибудь надоест ФБР, приходите ко мне. В моей фирме уже через год вы будете получать втрое больше, чем сейчас.

Джуди была польщена, но ей показалось, что Филдинг говорит с ней снисходительно, поэтому ответила довольно резко:

— Вы сделали мне прекрасное предложение, но я хочу видеть плохих парней за решеткой, а не оставлять их на свободе.

— Я восхищаюсь вашим идеализмом, — хладнокровно ответил он и повернулся, чтобы поговорить с Доном.

Джуди сообразила, что ее реплика получилась слишком язвительной. Она знала за собой этот недостаток. Но, черт побери, она не собиралась работать в «Брукс энд Филдинг».

Джуди взяла портфель. Ей хотелось поскорее разделить свою победу со старшим специальным агентом. Офис ФБР в Сан-Франциско находился в том же здании, что и суд, только двумя этажами ниже. Когда она повернулась, чтобы уйти, Дон схватил ее за руку.

— Пообедаешь со мной? — предложил он. — Победу нужно отпраздновать.

Джуди кивнула:

— Конечно.

— Тогда я закажу столик и позвоню тебе.

Когда Джуди выходила из зала суда, она вспомнила, как он хотел ее поцеловать, и пожалела, что не сумела придумать причину для отказа.

Джуди вошла в вестибюль офиса ФБР, размышляя о том, почему старший специальный агент и его помощник не пришли в суд, чтобы выслушать вердикт присяжных. В вестибюле все как обычно. В коридорах с ковровыми дорожками тишина. Робот-почтальон — тележка на колесах — с тихим гудением катится по привычному маршруту. Для правоохранительных органов помещение просто роскошное. Разница между ФБР и полицейским участком напоминала разницу между правлением крупной корпорации и офисом фабрики.

Она направилась в кабинет старшего специального агента. Милтон Лестрейндж всегда был к ней неравнодушен. Он с самого начала поддерживал женщин-агентов, которые в настоящий момент составляли десять процентов от общего числа. Некоторые старшие специальные агенты отдавали приказы, как бригадные генералы, но Милт всегда вел себя вежливо и доброжелательно.

Как только Джуди вошла в офис, она сразу поняла: что-то случилось. Секретарша плакала.

— Линда, с тобой все в порядке? — спросила Джуди.

Секретарша, женщина средних лет, всегда исполнявшая свои обязанности невозмутимо и эффективно, заплакала еще сильнее. Джуди попыталась ее утешить, но Линда отмахнулась и показала на дверь, ведущую в кабинет Милтона.

Джуди вошла.

И оказалась в прекрасно обставленном помещении с письменным столом и огромным полированным столом для совещаний. На месте Лестрейнджа сидел помощник старшего специального агента, Брайан Кинкейд, крупный мужчина с бочкообразной грудью и седыми волосами. Он снял пиджак и распустил узел галстука.

— Заходи, Джуди, — пригласил Брайан.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросила она. — Где Милт?

— У меня плохие новости, — ответил он, однако его голос не показался Джуди особенно печальным. — Милт в больнице. У него обнаружили рак поджелудочной железы.

— О Господи, — сказала Джуди, садясь на стул.

Она знала, что Лестрейндж вчера отправился в больницу на обычное обследование — так он сказал, — но теперь сообразила, что Милт что-то подозревал.

— Ему будут делать операцию. Даже в самом лучшем случае он довольно долго здесь не появится.

— Бедный Милт!

Джуди была потрясена. Ей всегда казалось, что ее босс находится в самом расцвете сил: энергичный, всегда в хорошей форме, прекрасный начальник. И вот ему поставили смертельный диагноз. Ей хотелось хоть как-то его утешить, но она понимала, что помочь бессильна.

— Наверное, Джессика рядом с ним, — сказала она.

Джессика была второй женой Милта.

— Да, и брат сегодня прилетит из Лос-Анджелеса. Сюда, в офис.

— А первая жена?

— Я ничего о ней не знаю, — раздраженно ответил Кинкейд. — Я говорил только с Джессикой.

— Кто-то должен ей сообщить. Я постараюсь узнать номер телефона.

— Как хочешь. — Кинкейду не терпелось закончить с личными проблемами и перейти к работе. — Естественно, здесь, в офисе, будут перемены. В отсутствие Милта я исполняю обязанности старшего специального агента.

Сердце у Джуди упало.

— Мои поздравления, — сказала она, стараясь говорить нейтрально.

— А тебя я перевожу в отдел по борьбе с местным терроризмом.

Сначала Джуди всего лишь удивилась.

— Зачем?

— Думаю, ты прекрасно справишься с этой работой. — Он взял телефон и обратился к Линде: — Попроси Мэтта Питерса зайти ко мне.

Питерс возглавлял отдел.

— Но я только что выиграла дело в суде, — негодующе возразила Джуди. — Братья Фунг сели в тюрьму.

— Хорошая работа. Но мое решение остается неизменным.

— Подождите минутку. Вы знаете, что я подала заявление на место главы отдела по борьбе с организованной азиатской преступностью. Если сейчас меня переведут в другой отдел, это будет выглядеть так, словно у меня возникли проблемы.

— Я полагаю, тебе полезно расширить свои горизонты.

— А я думаю, что вы хотите отдать эту должность Марвину.

— Совершенно верно. Я считаю Марвина отличным кандидатом на место начальника отдела.

Какой подонок, подумала разозленная Джуди. Не успел стать боссом, как тут же использует служебное положение, чтобы продвинуть приятеля.

— Вы не имеете права так поступать, — сказала она. — У нас существует закон о равноправии при трудоустройстве, он распространяется и на вопросы получения новой должности.

— Валяй, можешь подать жалобу, — пожал плечами Кинкейд. — Марвин все равно обладает более высокой квалификацией.

— Я отправила в тюрьму намного больше преступников.

Кинкейд самодовольно улыбнулся и выложил свой главный козырь:

— Но он два года провел в вашингтонском офисе.

Кинкейд прав, с отчаянием подумала Джуди. Она никогда не работала в штаб-квартире ФБР. И хотя это не являлось обязательным требованием, такой опыт считался полезным для главы отдела. Поэтому у нее нет оснований подавать жалобу. Все знали, что она более толковый агент, чем Марвин, но на бумаге он выглядел лучше.

Джуди сдержала подступившие слезы. Два года она работала изо всех сил и одержала крупную победу над преступностью, а теперь этот мерзавец лишает ее заслуженной награды.

В кабинет вошел Мэтт Питерс, коренастый человек лет сорока пяти, лысый, в галстуке и рубашке с короткими рукавами. Как и Марвин Хейес, он дружил с Кинкейдом. Джуди почувствовала, что ее обложили.

— Поздравляю с одержанной победой, — сказал Питерс Джуди. — Рад, что ты будешь работать в моем отделе.

— Спасибо.

Больше Джуди не нашла что сказать.

— У Мэтта для тебя новое задание, — заявил Кинкейд.

Питерс принес с собой досье, которое тут же протянул Джуди.

— Губернатор получил обращение группы террористов, которые называют себя «Молот Эдема».

Джуди открыла досье, но не смогла прочитать ни слова. Ее трясло от гнева и ощущения безнадежности. Чтобы скрыть свои чувства, она попыталась сосредоточиться на работе.

— Чего они хотят?

— Требуют заморозить строительство новых электростанций в Калифорнии.

— Речь идет об атомных станциях?

— Любых. Они дали нам четыре недели на выполнение их требований. Террористы утверждают, что являются радикальной ветвью «Зеленой Калифорнии».

Джуди попыталась сосредоточиться. «Зеленая Калифорния» — легальная организация, которая боролась за сохранение окружающей среды. Ее штаб находился в Сан-Франциско. Впрочем, подобные группы всегда привлекают сумасшедших.

— И чем они угрожают?

— Землетрясением.

Джуди оторвала взгляд от досье.

— Вы шутите?

Мэтт покачал лысой головой.

Поскольку Джуди выбили из колеи предшествующие события, она даже не попыталась смягчить свои слова.

— Полнейшая чепуха, — резко ответила она. — Никто не в состоянии устроить землетрясение. С тем же успехом они могут угрожать нам снегом высотой в три фута.

Мэтт пожал плечами:

— Нужно проверить.

Джуди знала, что высокопоставленные политики каждый день получают самые разные угрозы. ФБР берется за их расследование только в тех случаях, когда в них оказывается что-то особенное.

— Как получена угроза?

— Она появилась первого мая среди объявлений в Интернете. Вся необходимая информация в досье.

Джуди посмотрела Мэтту в глаза. Сейчас у нее совсем неподходящее настроение выслушивать всякую чушь.

— Вы что-то от меня скрываете. В угрозе нет ни малейшего смысла. — Она посмотрела на часы. — Сегодня двадцать пятое. Мы не обращали внимания на послание три с половиной недели. А теперь, когда до окончания назначенного срока осталось четыре дня, ФБР забеспокоилось?

— Объявление заметил Джон Правдолюб — полагаю, он просто шарил по Интернету. Возможно, ему требовалась новая тема. В общем, он рассказал об угрозе в своем шоу в пятницу вечером и получил множество звонков.

— Теперь понятно.

Джон Правдолюб вел на радио ток-шоу. Передача велась из Сан-Франциско, но по всей Калифорнии имелись станции для прямого эфира. Джуди рассердилась еще сильнее.

— Джон Правдолюб давит на губернатора, чтобы тот принял меры. Губернатор обратился в ФБР. И мы должны провести расследование, хотя никто не верит в серьезность угрозы.

— Пожалуй.

Джуди глубоко вздохнула. Она обращалась к Кинкейду, а не к Питерсу, поскольку понимала, кто все это затеял.

— Наш отдел пытался поймать братьев Фунг в течение двадцати лет. Сегодня я засадила их в тюрьму. — Она заговорила громче. — И теперь вы предлагаете мне заняться какой-то хренью?

Кинкейд выглядел вполне довольным собой.

— Если ты хочешь и дальше работать в Бюро, тебе нужно научиться философски относиться к поворотам судьбы.

— Я уже научилась, Брайан!

— Не кричи.

— Я научилась, — повторила Джуди немного тише. — Десять лет назад, когда я была зеленым новичком и мое начальство не знало, можно ли на меня положиться, я получала вот такие задания. И относилась к ним абсолютно серьезно, доказав, что мне можно доверять настоящую работу!

— Десять лет — это ничто, — пожал плечами Кинкейд. — Я проработал в Бюро двадцать пять лет.

Джуди попыталась его урезонить:

— Послушайте, вас только что поставили во главе отдела. И вы начинаете с того, что поручаете одному из своих лучших агентов дело, с которым справится новичок. Все поймут, что вы просто сводите со мной счеты.

— Ты права, я только что получил эту должность, а ты уже даешь мне советы. Тебе пора приниматься за работу, Мэддокс.

Джуди посмотрела на него. Неужели он полагает, что разговор закончен?

— Ты свободна, — спокойно добавил Кинкейд.

Этого Джуди стерпеть уже не смогла. Ее ярость вырвалась наружу.

— Закончена не только наша беседа, — заявила она, поднимаясь. — Катись ты в задницу, Кинкейд.

На его лице промелькнуло удивление.

— Я увольняюсь, — сказала она.

И вышла из кабинета.

— Ты прямо так и сказала? — спросил отец у Джуди.

— Да. Я знаю, ты меня не одобряешь.

— Однако ты совершенно права.

Они сидели на кухне и пили зеленый чай. Отец Джуди работал детективом в полиции Сан-Франциско и часто выступал в роли тайного агента. Он был прекрасно сложен и находился в отличной для своего возраста форме. Длинные поседевшие волосы забраны в хвост, блестящие зеленые глаза с интересом смотрят на дочь.

До пенсии старому детективу осталось совсем немного, и эта перспектива его не вдохновляла. Вся его жизнь была связана с полицией. Он бы с удовольствием работал полицейским до семидесяти лет. Мысль о том, что дочь подала в отставку так рано, вызывала у него ужас.

Родители Джуди встретились в Сайгоне. Ее отец служил в армии — в те времена американских солдат называли «советниками». Мать родилась во вьетнамской семье среднего класса: дедушка Джуди служил бухгалтером в министерстве финансов. Отец Джуди привез невесту в Америку, и Джуди появилась на свет в Сан-Франциско. В детстве она называла родителей Бо и Ми — по-вьетнамски «папа» и «мама». Коллеги отца узнали об этом, и с тех пор его прозвали Бо Мэддокс.

Джуди его обожала. Когда ей исполнилось тринадцать, мать погибла в автомобильной катастрофе. С тех пор Джуди была очень близка с Бо. После того как она год назад порвала с Доном Райли, Джуди переехала жить к отцу.

Она вздохнула.

— Ты должен признать, что я редко проигрываю.

— Только когда это важно для тебя.

— Но после того, как я сказала Кинкейду, что увольняюсь, ничего другого мне не остается.

— Да, после того, как ты послала его в задницу.

Джуди встала и налила им обоим чаю. В ней все еще кипела ярость.

— Он такой мерзкий болван.

— Возможно, ты права, поскольку он потерял отличного агента. — Бо сделал несколько глотков чая. — Но ты еще глупее — потому что лишилась отличной работы.

— Сегодня мне предложили кое-что получше.

— Где?

— «Брукс энд Филдинг», юридическая фирма. Я буду получать в три раза больше, чем в ФБР.

— И спасать гангстеров от тюрьмы! — с возмущением проговорил Бо.

— Каждый человек имеет право на достойного адвоката.

— Почему бы тебе не стать женой Дона Райли и не завести детей? А я выйду на пенсию и займусь внуками.

Джуди поморщилась. Она так и не рассказала Бо, почему они с Доном расстались. Правда состояла в том, что он ей изменил. Дона мучила совесть, и он во всем признался. Это был короткий роман с коллегой, и Джуди попыталась его простить, но с тех пор ее чувства к Дону изменились. Ей больше не хотелось заниматься с ним любовью. Впрочем, не тянуло ее и к другим мужчинам. Измена Дона привела к тому, что Джуди перестала испытывать потребность в сексе.

Бо ничего об этом не знал. Он считал Дона Райли превосходным мужем для дочери: красивый, умный, успешный, к тому же работает в правоохранительных органах.

— Дон пригласил меня отпраздновать победу, но я хочу отказаться.

— Наверное, мне не следует давать тебе советы, — с грустной улыбкой сказал Бо и встал. — Мне пора. Сегодня ночью у нас рейд.

Джуди не нравилось, когда отец работал ночью.

— Ты поел? — с беспокойством спросила она. — Может быть, сделать яичницу?

— Нет, спасибо, милая. Позднее я съем сандвич. — Он надел кожаную куртку и поцеловал ее в щеку. — Я люблю тебя.

— Пока.

Как только дверь за ним захлопнулась, зазвонил телефон. Это был Дон.

— Я заказал столик в «Маса», — сказал он.

Джуди вздохнула. В «Маса» великолепная кухня.

— Дон, мне не хочется тебя огорчать, но я вынуждена отказаться.

— Ты серьезно? Я уже был готов предложить метрдотелю свою сестру, чтобы получить столик.

— Мне не хочется праздновать. У меня серьезные неприятности в офисе. — И она рассказала о болезни Лестрейнджа и поведении Кинкейда. — Я решила уйти из Бюро.

Дон был потрясен.

— Я не верю своим ушам! Ты же так любишь эту работу!

— Все это уже в прошлом.

— Ужасно!

— Вовсе нет. Пришло время подумать о деньгах. Я была среди первых учеников в юридической школе — ты же знаешь. И оценки получала выше, чем те, кто сейчас зарабатывает целые состояния.

— Да, конечно, помочь убийце избежать срока, написать книгу, получить миллион долларов… Неужели это ты? Я действительно разговариваю с Джуди Мэддокс?

— Не знаю, Дон, но сейчас мне никуда не хочется идти.

Наступила пауза. Джуди понимала, что Дон готов смириться с неизбежным.

— Ладно, — вздохнул он. — Но ты должна мне свидание. Как насчет завтрашнего дня?

У Джуди не осталось сил спорить.

— Конечно, — ответила она.

— Договорились.

Она повесила трубку.

Джуди включила телевизор и заглянула в холодильник, размышляя об обеде. Есть ей не хотелось, тогда она вытащила банку пива и открыла ее. Она смотрела в телевизор три или четыре минуты, пока не сообразила, что идет передача на испанском языке. Немного подумав, Джуди пришла к выводу, что не хочет пива. Она выключила телевизор и вылила пиво в раковину.

Может быть, пойти в «Эвертон», любимый бар агентов ФБР? Джуди нравилось проводить там время, пить пиво, есть гамбургеры, обмениваться новостями с коллегами. Но она сомневалась, что ей будут рады, в особенности если в бар зайдет Кинкейд. Она уже начала чувствовать себя посторонней.

Джуди решила сходить в офис и, воспользовавшись своим компьютером, написать резюме. Лучше чем-нибудь заняться, чем без толку сидеть дома.

Она взяла пистолет, но тут ее посетили сомнения. Агенты находятся на службе двадцать четыре часа в сутки, и она была обязана постоянно носить оружие — исключение составляли суд, тюрьма и офис.

Но если я перестала быть агентом, то не должна носить пистолет.

Потом Джуди передумала.

Проклятие, если я увижу, как на улице грабят прохожего, и мне придется проехать мимо только из-за того, что я забыла оружие дома, мне будет очень обидно.

У нее был стандартный пистолет, которым чаще всего пользовались агенты ФБР, «ЗИГ-Зауэр П228». В обойме обычно находилось тринадцать девятимиллиметровых патронов, но Джуди всегда досылала в ствол первый патрон из обоймы и вставляла еще один — у нее получалось четырнадцать. Кроме того, у нее был «Ремингтон-870», дробовик с обоймой на пять зарядов. Как и другие агенты, она раз в месяц ходила на стрельбище, обычно в Санта-Риту. Четыре раза в год сдавала нормативы. У Джуди никогда не возникало проблем со стрельбой: ее рука отличалась твердостью, и она редко промахивалась.

Как и большинство агентов, она стреляла из пистолета только на тренировках.

Агенты ФБР были следователями. Они имели отличное образование и получали высокую заработную плату. Можно прослужить в Бюро двадцать пять лет и так и не вступить в перестрелку или рукопашную схватку. Однако подготовке агентов уделялось много внимания.

Джуди положила пистолет в подплечную кобуру. Она выбрала ао-дай, национальную вьетнамскую одежду, напоминающую длинную блузу с маленьким стоячим воротником и боковыми разрезами, которую носили поверх мешковатых штанов. Джуди любила ао-дай, поскольку блуза давала ощущение свободы. К тому же Джуди знала, что в ней она прекрасно выглядит: белый материал выгодно оттенял ее длинные черные волосы и кожу цвета меда, блуза подчеркивала изящную фигуру. Обычно на работу она так не одевалась, но сейчас было поздно, к тому же Джуди подала в отставку.

Она вышла на улицу. Ее «шевроле» стоял у тротуара. Машина принадлежала ФБР — но Джуди готова с ней расстаться без малейших сожалений. Когда она станет адвокатом, то сможет позволить себе что-нибудь получше — маленький европейский спортивный автомобиль вроде «порше».

Дом ее отца находился в Ричмонде. Не слишком шикарное место, но честный полицейский никогда не бывает богатым. Джуди поехала в центральную часть города по скоростной магистрали. Час пик уже миновал, и она быстро добралась до здания, где располагался офис ФБР. Припарковав машину в подземном гараже, она поднялась на лифте на двенадцатый этаж.

Теперь, когда Джуди приняла решение оставить работу в ФБР, офис показался ей симпатичным и уютным, у нее даже возникли ностальгические чувства. Серый ковер, аккуратные номера кабинетов, письменные столы, досье, компьютеры — все говорило о могущественной, прекрасно оснащенной организации, уверенно идущей к поставленной цели. Кое-где еще работали припозднившиеся агенты. Джуди вошла в офис отдела по борьбе с азиатской организованной преступностью. В комнате было пусто. Она зажгла свет, уселась за свой стол и включила компьютер.

Когда Джуди стала размышлять, о чем написать в резюме, то поняла, что никак не может сосредоточиться.

О своей жизни до поступления на работу в ФБР ей и вовсе нечего было сказать: юридическая школа, два скучных года в страховой компании. Ей следовало написать отчет о своей десятилетней деятельности в Бюро, показать, как успешно она продвигалась по службе. Но вместо гладкого повествования перед ее мысленным взором возникали не связанные между собой воспоминания: серийный насильник, который благодарит ее за то, что она посадила его в тюрьму, где он больше никому не сможет причинить вреда; компания под названием «Библейские инвестиции», которая умудрилась лишить всех сбережений дюжину пожилых вдов; время, проведенное в одной комнате с вооруженным человеком, похитившим двух маленьких детей, — тогда ей удалось уговорить его отдать оружие…

Едва ли стоило рассказывать об этом «Брукс энд Филдинг». Им требовался Перри Мейсон[370], а не Уайт Эрп[371].

Тогда она решила написать официальное письмо с просьбой об отставке. Джуди поставила дату и напечатала:

Ей стало больно.

Она отдала десять лет жизни службе в ФБР. Другие женщины успели выйти замуж, родить детей, начать собственный бизнес, написать роман, совершить кругосветное путешествие. Она решила стать замечательным агентом. А теперь отказывается от своей мечты. На глаза Джуди навернулись слезы.

Какая же я идиотка — сижу в пустом офисе и плачу возле компьютера.

Тут в комнату вошел Саймон Спэрроу.

Мускулистый мужчина с усами и коротко подстриженными волосами, он был всего на год или два старше Джуди. Как и она, Саймон оделся достаточно легкомысленно: желтые модные брюки из хлопчатобумажной ткани и спортивная рубашка с короткими рукавами. Он защитил диссертацию по лингвистике и прослужил пять лет в отделе бихевиоризма в Академии ФБР, которая находилась в Квонтико, штат Виргиния. Саймон специализировался на анализе угроз террористов.

Он симпатизировал Джуди, и она отвечала ему взаимностью. С коллегами-мужчинами Саймон разговаривал о футболе, пистолетах и машинах, но когда оставался с Джуди наедине, обсуждал с ней, как с подругой, ее одежду и украшения.

В руке он держал досье.

— Меня ужасно заинтересовала угроза устроить землетрясение, — сказал он, его глаза блестели от возбуждения.

Джуди высморкалась. Он не мог не заметить, что она расстроена, но тактично сделал вид, что ничего не происходит.

— Я собирался оставить это на твоем столе, но рад, что могу передать лично.

Саймон явно задержался, чтобы закончить отчет, и Джуди не хотелось его разочаровывать и говорить, что она увольняется.

— Присядь, — предложила она, взяв себя в руки.

— Поздравляю с сегодняшней победой!

— Спасибо.

— Ты имеешь все основания быть собой довольной.

— Ты прав, но я сразу же поссорилась с Брайаном.

— А, с ним. — Саймон небрежно взмахнул рукой. — Если ты принесешь ему вежливые извинения, ему придется простить. Он не может тебя потерять, ты слишком хороший агент.

Разговор принял неожиданный оборот. Обычно Саймон проявлял больше сочувствия к ее проблемам. Казалось, ему уже все известно. Но если он знал о ее стычке с Кинкейдом, значит, и знал, что она собирается в отставку. Но тогда зачем дописывал отчет? Заинтригованная, Джуди спросила:

— Расскажи, что тебе удалось узнать?

— Я довольно долго пребывал в недоумении. — Он протянул ей распечатку. — В Квонтико тоже удивились, — добавил он.

Джуди знала, что Саймон автоматически обратился за консультацией в академию.

Она уже видела послание: оно находилось в досье, которое ей передал утром Мэтт Питерс. Джуди вновь его прочитала.

Джуди не обнаружила в послании ничего особенного, но знала, что Саймон самым тщательным образом изучил каждое слово и каждую запятую.

— Ну и какой ты сделала вывод? — спросил он.

Джуди немного подумала.

— Я вижу тупого студента с грязными волосами, в выцветшей футболке, который сидит за компьютером и пытается измыслить способ заставить мир его слушаться.

— Ну, ты допустила максимально возможное количество ошибок, — с улыбкой сказал Саймон. — Ему за сорок, он не получил образования, у него очень скромные доходы.

Джуди удивленно покачала головой. Ее всегда восхищало, как Саймон умудряется делать выводы при практически полном отсутствии информации.

— Откуда ты все это знаешь?

— Словарь и структура предложений. Обрати внимание на приветствие. Богатые люди не начинают писем со слова «Привет», они бы написали «Уважаемый сэр». Выпускники колледжа обычно избегают двойного отрицания, а тут их целых три: «вы никогда ничего не делаете».

Джуди кивнула:

— Значит, нужно искать «синий воротничок» лет сорока пяти. Так в чем же загадка?

— Противоречия. По другим признакам — послание составлено молодой женщиной, принадлежащей к среднему классу. Нет ни одной орфографической ошибки. В первом предложении стоит точка с запятой, что говорит об определенном уровне образования. Количество восклицательных знаков указывает на женщину — извини, Джуди, но это правда.

— А почему ты думаешь, что она молода?

— Человек более старшего возраста написал бы слова «губернатор штата» с большой буквы. Я уже не говорю о том, что использование компьютера и Интернета указывает на человека молодого и образованного.

Джуди изучающе посмотрела на Саймона. Быть может, он сознательно пытается ее заинтриговать, чтобы она осталась в Бюро? Она приняла решение, и ей не хотелось его менять. Однако ее заинтересовала загадка, сформулированная Саймоном.

— Иными словами, ты хочешь сказать, что послание написано человеком, страдающим раздвоением личности?

— Вовсе нет. Все гораздо проще. Оно написано двумя людьми: мужчина диктовал, женщина печатала.

— Умно!

Джуди тут же представила себе, как два человека пишут письмо. Как собака, взявшая след, она вся подобралась, предчувствие погони заставляло кровь быстрее бежать в венах.

Я чувствую запах этих людей, и я хочу знать, кто они такие, не сомневаюсь, что сумею их поймать.

Однако я подала в отставку.

— Я спросил у себя, почему он диктует, — продолжал Саймон. — Так делают служащие крупных корпораций, но это самый обычный человек.

Саймон говорил небрежно, словно просто рассуждал вслух, но Джуди очень хорошо знала, как часто его посещает вдохновение.

— Есть теория?

— Возможно, он не умеет писать?

— Или просто лентяй.

— Верно. — Саймон пожал плечами. — Но у меня предчувствие.

— Хорошо, — кивнула Джуди. — Мы имеем симпатичную девушку из колледжа, которая попала под влияние уличного парня. Маленькая Красная Шапочка и большой Серый Волк. Вероятно, она в опасности, но грозит ли что-нибудь всем остальным? Обещание устроить землетрясение не кажется мне реальным.

Саймон покачал головой:

— Мне представляется, что мы должны отнестись к ним самым серьезным образом.

Джуди не сумела скрыть любопытства.

— Почему?

— Как ты, конечно, знаешь, мы классифицируем угрозы по мотивам, намерениям и выбору цели.

Джуди кивнула. Это знали все.

— Мотивация бывает эмоциональной или практической. Иными словами, преступник поступает так, чтобы доставить себе удовольствие, или он чего-то хочет?

Джуди пришла к выводу, что ответ очевиден.

— Эти люди имеют вполне определенную цель. Остановить строительство электростанций.

— Правильно. Из чего следует, что они не хотят никому причинять вред. Они рассчитывают добиться своего, послав предупреждение.

— А те преступники, поведение которых определяется эмоциями, хотят убивать людей?

— Совершенно верно. Далее — намерения бывают политическими, преступными или безумными.

— В данном случае речь идет о политике, по крайней мере на поверхности.

— Совершенно верно. Политические идеи могут послужить предлогом для безумных поступков, но у меня не возникает такого ощущения. А что скажешь ты?

Джуди уже поняла, к чему он клонит.

— Ты хочешь сказать, что эти люди вполне рациональны. Но угроза устроить землетрясение представляется мне безумной!

— Я еще к этому вернусь, хорошо? Наконец, выбор цели может быть определенным или случайным. Попытка убить президента — акция вполне определенная; расстрел из автомата посетителей «Диснейленда» — здесь выбор цели случайный. Если считать угрозу устроить землетрясение серьезной, погибнут случайные люди. Значит, выбор цели следует считать случайным.

Джуди наклонилась вперед.

— Ладно, у нас есть практические намерения, политическая мотивация и случайный выбор цели. Какой ты делаешь вывод?

— Учебник утверждает, что эти люди либо торгуются, либо ищут известности. Мне кажется, известность их не интересует — иначе они не стали бы помещать свое послание в Интернете, а обратились бы на телевидение или в газеты. Однако они выбрали другой путь. Значит, они хотят начать переговоры с губернатором.

— Они слишком наивны, если полагают, что губернатор читает подобные послания.

— Согласен. Этих людей характеризует сочетание невежества и искушенности.

— Но они совершенно серьезны.

— И у меня есть еще одна причина, подтверждающая это. Их требование заморозить строительство электростанций нельзя считать предлогом. Оно слишком определенно. Если бы они хотели что-нибудь придумать, то выбрали бы нечто более невероятное, скажем, запрет на использование кондиционеров в Беверли-Хиллз.

— Но кто же эти люди?

— Мы не знаем. Обычный террорист постепенно увеличивает количество требований. Он начинает с угрожающих телефонных звонков и анонимных писем; затем обращается на телевидение и в газеты; потом появляется неподалеку от правительственных зданий. К тому моменту, когда он прибывает с экскурсией в Белый дом, мы уже много о нем знаем. Здесь все иначе. Я попросил провести лингвистическую сверку всех террористических угроз, зафиксированных в Квонтико, аналогов найти не удалось. Это новые люди.

— Значит, мы ничего о них не знаем?

— Мы знаем немало. Очевидно, они живут в Калифорнии.

— С чего ты взял?

— Послание адресовано «губернатору штата». Если бы они жили в другом штате, то написали бы «губернатору Калифорнии».

— Что еще?

— Они американцы, я не нашел указаний на их принадлежность к какой-нибудь определенной этнической группе: черных, азиатов или латиноамериканцев.

— Но ты отбросил одну деталь, — заметила Джуди.

— Какую?

— Они безумны.

Он покачал головой.

— Саймон, перестань! — не сдавалась Джуди. — Они утверждают, что могут устроить землетрясение. Ну как они могут быть в своем уме?

— Я ничего не знаю о сейсмологии, но достаточно разбираюсь в психологии, и теория о безумии этих людей меня не устраивает, — упрямо возразил Саймон. — Они разумны, серьезны и знают, чего хотят. Значит, они опасны.

— Я с тобой не согласна.

Он встал.

— Я вымотался. Не хочешь выпить пива?

— Не сегодня, Саймон, но благодарю за приглашение. И спасибо за отчет. Ты самый лучший.

— Не спорю. Ну, пока.

Джуди положила ноги на стол и принялась изучать собственные туфли. Теперь она не сомневалась, что Саймон пытался отговорить ее от отставки. Кинкейд мог думать, что угроза землетрясения яйца выеденного не стоит, Саймон считает, что «Молот Эдема» может оказаться серьезной угрозой и что группу необходимо выследить и нейтрализовать.

В таком случае ее карьера в ФБР еще не закончена. Она триумфально раскрутит дело, которое ей поручили в качестве прямого оскорбления. Она будет выглядеть блестяще, а Кинкейд — идиотом. Такая перспектива показалась Джуди вдохновляющей.

Она спустила ноги и посмотрела на экран. Поскольку Джуди уже довольно давно не прикасалась к клавиатуре, включился скринсейвер — ее фотография в семилетнем возрасте, с выпавшими молочными зубами и пластмассовой заколкой в волосах. Она сидела на коленях у отца, который был в форме полицейского Сан-Франциско. Джуди сняла с него фуражку и попыталась надеть себе на голову. Фотографию сделала ее мать.

Она представила, как работает на «Брукс энд Филдинг», водит «порше» и защищает в суде людей вроде братьев Фунг.

Джуди тронула клавишу пробела, и скринсейвер исчез. На экране появились слова: «Дорогой Брайан, это подтверждение моей отставки».

Руки Джуди застыли над клавиатурой. После долгой паузы она сказала:

— Проклятие!

Потом быстро стерла предложение и напечатала:

«Я бы хотела извиниться за свою грубость…»

Утро вторника. Солнце вставало над И-80, когда «плимут-барракуда» 1971 года выпуска мчался к Сан-Франциско. Двигатель ревел так, словно машина делала все девяносто миль в час, а не пятьдесят пять, как показывал спидометр.

Пастор купил автомобиль новым, когда его бизнес приносил максимальные доходы. Когда рынок алкоголя рухнул и над Пастором стали сгущаться тучи, он сбежал, прихватив с собой лишь то, что было на нем — темно-синий деловой костюм с широкими лацканами и брюками-клеш, — и автомобиль. И то, и другое ему удалось сохранить.

В эру хиппи единственной достойной машиной считался «фольксваген»-«жук». Пастор на желтой «барракуде» выглядел как сутенер, о чем ему не раз говорила Звезда. Пришлось раскрасить машину: на крыше он нарисовал планеты, на багажнике — цветы, а на капоте — индийскую богиню с восемью руками и крыльями пурпурного, розового и бирюзового цветов. За двадцать пять лет краски потускнели, но, если присмотреться, удавалось разглядеть прежний рисунок. Теперь автомобиль уже представлял интерес для коллекционеров.

Он выехал в три часа утра. Мелани всю дорогу проспала. Она дремала, положив голову ему на колени, ее роскошные ноги удобно устроились на выцветшей черной коже. Он вел машину и играл с волосами Мелани, длинными, прямыми, разделенными пробором, — такие прически носили в шестидесятых годах, хотя она родилась в тот год, когда распались «Битлз».

Ребенок спал на заднем сиденье. Немецкая овчарка по имени Призрак, принадлежащая Пастору, устроилась рядом с ним. Пес лежал спокойно, но всякий раз, когда Пастор к нему оборачивался, смотрел на него единственным открытым глазом.

Пастор испытывал тревогу.

Он сказал себе, что ему следует быть довольным. Вернулось старое доброе время. В молодости он постоянно работал над реализацией какого-нибудь проекта, пытался провернуть очередную сделку, украсть или устроить волнения. Потом он познал мир. Но иногда ему начинало казаться, что его жизнь стала слишком спокойной и однообразной. Кража сейсмического вибратора помогла ему обрести себя. Рядом молодая красивая женщина, ему предстоит грандиозная схватка умов.

Тем не менее его не оставляла тревога.

Пастор понимал, что слишком сильно подставил свою шею. Он заявил, что губернатор Калифорнии будет плясать под его дудку, обещал устроить землетрясение. Если он потерпит поражение, ему конец. Он потеряет все, чем дорожит. А если его поймают, он выйдет из тюрьмы стариком.

Но он был гением. Пастор всегда знал, что он не такой, как другие. Правила и законы других людей на него не распространялись. Он делал такое, до чего никто не мог додуматься.

И он уже наполовину осуществил свою затею. Ему удалось украсть сейсмический вибратор. Да, он убил человека, но ему не придется за это отвечать — конечно, иногда будут сниться кошмары, в которых Марио, пошатываясь, выходит из горящего пикапа, а из раны на голове ручьями течет кровь.

Грузовик надежно спрятан в лощине, в предгорьях Сьерра-Невады. Сегодня Пастор узнает, куда следует направить грузовик, чтобы устроить землетрясение.

Информацию он получит от мужа Мелани.

Если верить Мелани, Майкл Керкус больше всех на свете знал о сдвигах пластов в Сан-Андреасе. Все сведения хранились в его компьютере. Пастор собирался украсть дискету, на которой продублирована вся информация.

И еще он позаботится о том, чтобы Майкл ничего не узнал.

Для этого ему требовалась помощь Мелани. Вот почему Пастор испытывал тревогу. Он познакомился с ней всего несколько недель назад и за короткое время стал главным человеком в ее жизни; однако ему еще не доводилось устраивать ей такой проверки. К тому же она прожила с Майклом шесть лет. Не исключено, что она может неожиданно пожалеть о разрыве с ним. Вдруг Мелани захочет вернуться к посудомоечной машине и телевизору или ее напугает необходимость совершить кражу? Никто не может предсказать, как поведет себя такая неуправляемая и разочарованная жизнью особа, как Мелани.

На заднем сиденье проснулся ее пятилетний сын.

Пастор услышал, как щелкнули челюсти Призрака, потом зевнул ребенок.

Дастин, которого все называли Дасти, был несчастным ребенком. Он страдал от множества разных аллергий. Пастору не довелось видеть его приступов, но Мелани описывала их: Дасти начинал беспрерывно чихать, глаза вылезали из орбит, он до крови расчесывал кожу. Она постоянно носила с собой очень сильные лекарства, но говорила, что они лишь смягчают аллергию.

Дасти что-то беспокоило.

— Мамочка, я хочу пить, — сказал он.

Мелани проснулась, села и потянулась, и Пастор залюбовался очертаниями ее груди под тонкой футболкой. Она обернулась назад и проговорила:

— Попей воды, Дасти, там у тебя есть бутылка.

— Я не хочу воды, — заныл он. — Хочу апельсиновый сок.

— У нас нет сока, — резко ответила она.

Дасти тут же расплакался.

Мелани была чересчур заботливой матерью и постоянно боялась сделать что-нибудь неправильно. Она ужасно тревожилась из-за здоровья сына, но у нее не хватало терпения разговаривать с ним спокойно. Она была уверена, что муж когда-нибудь попытается отнять у нее ребенка, поэтому старалась не совершать поступков, которые дали бы ему повод назвать ее плохой матерью.

Пастор вызвал огонь на себя.

— Эй, послушай, что это там сзади?

Он сделал вид, что ужасно напуган.

Мелани оглянулась.

— Обычный грузовик.

— Это ты так думаешь. А на самом деле он только замаскирован под грузовик, это же звездолет с Центуриона, истребитель с протонными торпедами. Дасти, ты должен три раза стукнуть в заднее стекло, чтоб поднять невидимую магнитную защиту. Быстро!

Дасти постучал.

— А теперь мы узнаем, выпустил ли он свои торпеды: это оранжевый проблеск на его крыльях. Следи за ним, Дасти.

Грузовик быстро приближался, и через минуту загорелся левый указатель поворота.

— Он стреляет в нас, стреляет! — закричал Дасти.

— Отлично, я попытаюсь удержать магнитную защиту, а ты поведешь ответный огонь. Бутылка с водой — отличная лазерная пушка!

Дасти навел бутылку на грузовик и принялся щелкать языком, изображая пальбу. Мелани расхохоталась.

Когда грузовик скрылся из вида, Пастор сказал:

— Нам повезло, что мы так удачно выбрались из переделки. Теперь они от нас отстанут.

— А на нас еще нападут центурианцы? — с надеждой спросил Дасти.

— Вы с Призраком будете прикрывать нам спину и, если увидите врага, сообщите мне, договорились?

— Ладно.

Мелани улыбнулась и негромко сказала:

— Спасибо. Ты так хорошо с ним общаешься.

Я хорош со всеми: с мужчинами, женщинами, детьми и животными. У меня есть харизма. Но я с ней не родился — мне пришлось научиться. Нужно уметь заставлять людей делать то, что хочешь ты. От верной жены, изменяющей мужу, до капризного ребенка, не желающего слушать мать. Тут одного обаяния мало.

— Скажешь мне, когда нужно свернуть, — сказал Пастор.

— Постарайся не пропустить указатель на Беркли.

Она не знала, что он не умеет читать.

— Их наверняка несколько. Просто скажи, когда сворачивать.

Через несколько минут они съехали с автострады и оказались в университетском городке. Пастор чувствовал, как нарастает беспокойство Мелани. Он знал, что она ненавидит общество и свое разочарование в жизни связывает с мужчиной, от которого ушла шесть месяцев назад. Она сказала Пастору, как проехать на авеню Евклида, где в дешевых домах снимали квартиры студенты старших курсов и преподаватели.

— Я по-прежнему считаю, что должна пойти одна, — сказала она.

Об этом не могло быть и речи. Мелани не хватало уверенности. Пастор сомневался в том, что она все сделает правильно, даже когда находился рядом с ней. Он не мог отпустить ее одну.

— Нет, — решительно возразил он.

— Может быть, я…

Он бросил на нее сердитый взгляд:

— Нет!

— Ладно, ладно, — торопливо ответила она, прикусив губу.

— Эй, смотрите, здесь живет папа, — возбужденно сказал Дасти.

— Правильно, дорогой, — ответила Мелани.

Она указала на невысокий дом, и Пастор припарковал автомобиль рядом с ним.

Мелани повернулась к Дасти, но Пастор ее опередил:

— Он останется в машине.

— Я не знаю, безопасно…

— С ним будет собака.

— Он может испугаться.

Пастор повернулся к Дасти:

— Эй, лейтенант, у тебя хватит храбрости охранять наш космолет, пока старший помощник мама и я войдем в космопорт?

— А я увижу папу?

— Конечно. Но я бы хотел поговорить с ним несколько минут. Ты сможешь нести дозор?

— Я не подведу!

— Космическая морская пехота должна отвечать: «Есть, сэр!»

— Есть, сэр!

— Очень хорошо. Оставайся на посту.

Пастор вышел из машины.

Мелани последовала за ним, с сомнением посматривая на сына.

— Ради Бога, не говори Майклу, что мы оставили мальчика в машине, — взмолилась она.

Пастор ничего не ответил.

Быть может, ты боишься расстроить Майкла, малышка, но мне плевать.

Мелани взяла сумочку с заднего сиденья и перекинула ее через плечо. Они подошли к дому, и Мелани нажала на кнопку домофона.

Ее муж сова, сказала она Пастору. Он любит работать вечером и поздно вставать. Вот почему Пастор решил приехать сюда в семь утра. Пастор рассчитывал, что Майкл будет слишком сонным и не сообразит, что их визит имеет тайную цель. Если у него появятся подозрения, украсть дискету будет невозможно.

Мелани говорила, что он трудоголик, вспомнил Пастор, пока они ждали ответа Майкла. Он целыми днями ездил по всей Калифорнии, проверяя показания приборов, измеряющих напряжение в Сан-Андреасе и других местах, а по ночам заносил полученную информацию в компьютер.

Но Мелани ушла от него после происшествия с Дасти. Они с сыном в течение двух лет были вегетарианцами и перешли на растительную пищу. Мелани считала, что строгая диета остановит аллергические приступы Дасти, хотя Майкл относился к ее идеям скептически. Однажды Мелани обнаружила, что Майкл купил сыну гамбургер. Для нее это было равносильно отравлению ребенка. Она и сейчас впадала в ярость, когда рассказывала о том, что тогда произошло. В тот же день она ушла, забрав с собой Дасти.

Возможно, она права относительно приступов аллергии, подумал Пастор. С начала семидесятых все обитатели коммуны стали вегетарианцами — тогда так питались немногие. Пастор не очень верил в достоинства растительной диеты, но считал, что любая привычка, которая противопоставляет их остальному миру, пойдет коммуне на пользу.

Они выращивали свой виноград без химикатов по той простой причине, что не могли их себе позволить. В результате они стали называть свое вино натуральным, что резко повысило его стоимость. Однако Пастор не мог не заметить, что обитатели коммуны, прожившие в ней двадцать лет, обладают великолепным здоровьем. Им крайне редко приходилось прибегать к помощи врача — обычно они справлялись со всеми проблемами сами.

Поэтому теперь он не сомневался в достоинствах вегетарианской диеты. Но в отличие от Мелани соблюдал ее без фанатизма. Он по-прежнему любил рыбу, иногда случайно мог съесть мясо в супе или сандвич с мясом. Если Мелани узнавала, что омлет с грибами, который она съела, приготовлен на сале, она тут же мчалась в туалет.

Наконец из переговорного устройства послышался недовольный голос:

— Кто?

— Мелани.

Раздался щелчок, и дверь открылась. Пастор последовал за Мелани вверх по лестнице. На втором этаже в дверях квартиры стоял Майкл.

Пастора удивила его внешность. Он ожидал увидеть худосочного профессора, скорее всего лысого, в сером или коричневом. Оказалось, что Керкусу лет тридцать пять. Высокий, атлетичный, с короткими вьющимися волосами, он совсем не походил на профессора. Если не считать полотенца на бедрах, он был обнажен, и Пастор увидел широкие мускулистые плечи и плоский живот.

Они были красивой парой.

Когда Мелани поднялась на верхнюю площадку, Майкл сказал:

— Я ужасно волновался. Где, черт возьми, ты пропадала?

— Ты не мог бы одеться? — спросила Мелани.

— Я не знал, что ты пришла не одна, — холодно произнес он, оставаясь стоять в дверях. — Ты собираешься ответить на мой вопрос?

Пастор видел, что он с трудом сдерживает ярость.

— Я пришла, чтобы все объяснить. — Мелани явно получала удовольствие от ярости Майкла.

Какой ужасный брак.

— Это мой друг Пастор. Мы можем войти?

Майкл продолжал сердито на нее смотреть.

— Надеюсь, твоя история прозвучит чертовски убедительно, Мелани.

Он повернулся и вошел в квартиру.

Мелани и Пастор последовали за ним и оказались в маленькой прихожей. Он открыл дверь в ванную, снял с крючка синий халат и не торопясь надел его. Сбросил полотенце и завязал пояс халата. После этого Майкл предложил им войти в комнату.

И они оказались у него в кабинете. Здесь стояли диван, телевизор и компьютер, а на полке мигали зелеными огоньками какие-то электронные приборы. Где-то в этих серых коробках находилась нужная Пастору информация. Ему мучительно захотелось получить ее как можно скорее. Однако он не мог обойтись без помощи Мелани.

Одну из стен полностью занимала карта.

— А это еще что такое? — спросил Пастор.

Майкл бросил на него презрительный взгляд и ничего не ответил.

— Сдвиг пластов в Сан-Андреасе, — объяснила Мелани. — Он начинается на маяке в Пойнт-Арена, в ста милях к северу отсюда, в округе Мендокино, и тянется на юг и восток, мимо Лос-Анджелеса, до Сан-Бернардино. Трещина в земной коре длиной в семьсот миль.

Мелани еще раньше рассказала Пастору, в чем заключается работа Майкла. Он специализировался на расчете давления в разных точках вдоль сейсмических сдвигов. Успех определялся частично точностью измерений малых движений земной коры, частично правильностью оценки накопившейся энергии за период времени, прошедший после предыдущего землетрясения. Эта работа принесла Майклу немало академических призов. Но около года назад он ушел из университета и открыл свой собственный бизнес — теперь он давал консультации строительным фирмам и страховым компаниям относительно опасности землетрясений.

Мелани блестяще владела компьютером и помогла Майклу создать эффективную программу, которая продолжала обработку данных круглые сутки. Вся информация с его компьютера, объяснила она Пастору, постоянно копируется на дискету. Когда утром Майкл включает компьютер, он вынимает дискету и прячет ее в огнеупорный ящик. Поэтому, даже если полетит жесткий диск или сгорит весь дом, драгоценные данные сохранятся.

Пастора поражало, что информация о сдвиге в Сан-Андреасе может храниться на маленькой дискете, — впрочем, книги были для него такой же загадкой. Он знал, что нужно просто принять то, что ему говорят. Самое главное, что при помощи дискеты Майкла Мелани сможет указать место, где следует использовать сейсмический вибратор.

Оставалось выманить Майкла из комнаты на несколько минут, чтобы Мелани успела вытащить дискету из компьютера.

— Майкл, расскажите мне об этом, — попросил Пастор, обводя рукой карту и компьютер и не сводя с него Взгляда. — Как вы себя чувствуете, делая свою работу?

Большинство людей смущались, когда Пастор обращал на них Взгляд и задавал такие вопросы. Иногда они бывали удивительно откровенными, но Майкл никак не отреагировал, равнодушно посмотрел на Пастора и ответил:

— Я ничего не чувствую, я использую аппаратуру, вот и все. — Потом он повернулся к Мелани и сказал: — Ты собираешься рассказать мне, куда и почему ты исчезла?

Наглый мерзавец.

— Все очень просто, — ответила Мелани. — Друг предложил нам с Дасти пожить в его хижине в горах.

Пастор посоветовал ей не уточнять, где именно. Всем своим видом Мелани показывала, что не понимает, почему она должна объяснять такие простые вещи.

— Я не могла не воспользоваться таким прекрасным шансом вывезти Дасти на природу.

Именно там Пастор с ней и встретился. Она гуляла с Дасти по лесу, и они заблудились. Мелани выросла в городе и даже не умела ориентироваться по солнцу. Пастор в тот день отправился ловить лосося. Стояло чудесное весеннее утро, солнечное и тихое. Он сидел на берегу реки и курил марихуану, и вдруг послышался детский плач.

Он сразу понял, что это чужой ребенок — голоса детей коммуны он знал. Пастор пошел на плач и увидел Дасти и Мелани. Она и сама с трудом сдерживала слезы.

— Слава Богу! — воскликнула она, увидев Пастора. — А я уж думала, что мы так и умрем здесь!

Он долго смотрел на нее. Она выглядела необычно, но длинные волосы, зеленые глаза, обрезанные джинсы и короткая кофточка делали ее невероятно привлекательной. Какое волшебное приключение: найти в диком лесу заблудившуюся красавицу. Если бы не ребенок, Пастор попытался бы соблазнить ее на мягком ковре из сосновых иголок, возле плещущей воды.

Именно тогда он и спросил, не с Марса ли она.

— Нет, — ответила Мелани. — Из Окленда.

Пастор знал, что неподалеку сдаются на лето коттеджи. Он подхватил свой спиннинг и повел их по тропинкам, которые успел хорошо изучить. Получилась долгая прогулка, он говорил с Мелани, задавал ей сочувственные вопросы, улыбался своей обаятельной улыбкой и успел узнать о ней все.

Она попала в серьезную беду.

Мелани ушла от мужа и поселилась с гитаристом из группы, игравшей тяжелый рок. Однако гитарист вышвырнул ее вон уже через несколько недель. Ей было не к кому обратиться за помощью: отец умер, мать жила в Нью-Йорке с человеком, который попытался затащить ее в постель в ту единственную ночь, которую она провела в их квартире. Она исчерпала гостеприимство друзей и взяла в долг у всех, кто мог ее поддержать. Ее карьера потерпела крах, и она стала работать в супермаркете, оставляя Дасти на целый день у подруги. Она жила в таких грязных трущобах, что у ребенка начались постоянные приступы аллергии. Мелани было необходимо переехать туда, где чистый воздух, но она не могла найти работу за городом. Положение стало отчаянным. Мелани уже подсчитала, сколько снотворного следует принять, чтобы они с Дасти больше не проснулись, и тут подруга предложила ей пожить в горах.

Пастор любил людей, попавших в беду. Он знал, как с ними следует обращаться. Ты им помогаешь, и они становятся твоими рабами. Он чувствовал себя не лучшим образом рядом с уверенными в себе типами, которые на всех смотрели свысока, — он знал, что их слишком трудно контролировать.

К тому времени, когда они добрались до коттеджа Мелани, наступило время ужина. Она приготовила спагетти и салат, а потом уложила Дасти спать. Как только Дасти заснул, Пастор соблазнил ее прямо на ковре. Мелани переполняло желание. Только секс помогал ей избавиться от эмоционального напряжения, и она занималась любовью так, словно в последний раз, царапала его спину и плечи, заставляла войти так глубоко, точно хотела поглотить. Еще никогда секс не был для Пастора таким волнующим.

А теперь ее высокомерный красавец профессор возмущается.

— С тех пор прошло пять недель. Ты не имеешь права забирать моего сына и исчезать без единого телефонного звонка!

— Ты мог бы и сам позвонить мне.

— Я не знал, где ты!

— У меня есть мобильный телефон.

— Я звонил. Никто не отвечал.

— Мне отключили телефон, потому что ты не заплатил по счету. Мы ведь договорились, что ты будешь его оплачивать.

— Я опоздал на пару дней, вот и все! Потом они должны были его снова включить.

— Ну, значит, ты звонил, когда телефон был отключен.

Семейная ссора не приближала Пастора к желанной дискете.

Нужно каким-то образом заставить Майкла выйти из комнаты.

— Почему бы нам не выпить кофе? — вмешался он, рассчитывая, что Майкл отправится на кухню.

Майкл небрежно махнул рукой.

— Вот и займитесь делом, — бросил он.

Дерьмо!

Майкл повернулся к Мелани:

— Не имеет значения, почему я не мог с тобой связаться. Важно, что я пять недель не знал, где вы находитесь. Ты должна сообщать мне, когда уезжаешь надолго отдыхать.

— Послушай, Майкл, я еще не все тебе рассказала.

Майкл мрачно покачал головой, вздохнул и сказал:

— Почему бы вам не присесть?

И уселся за свой письменный стол.

Мелани устроилась на уголке дивана, скрестив ноги. Пастор подумал, что так она, наверное, сидела раньше. Пастор присел на подлокотник дивана, ему не хотелось оказаться ниже Майкла.

Я даже не знаю, где именно может находиться дискета. Давай, Мелани, разберись со своим проклятым мужем!

По голосу Майкла можно было догадаться, что у него и прежде случались подобные ссоры с Мелани.

— Ладно, твоя подача, — проворчал он. — Что ты придумаешь на сей раз?

— Я намерена переехать в горы и жить там постоянно. Я живу с Пастором и его людьми.

— Где?

На этот вопрос ответил сам Пастор. Он не хотел, чтобы Майкл знал, где их искать.

— В округе Дель-Норте.

Он назвал местность в северной части Калифорнии, знаменитую калифорнийским мамонтовым деревом. На самом деле коммуна располагалась в округе Сьерра, в предгорьях Сьерра-Невады, возле восточной границы штата. Обе территории находились довольно далеко от Беркли.

Майкл пришел в ярость:

— Ты не можешь увезти Дасти на сотни миль от отца!

— У меня очень уважительная причина, — настаивала на своем Мелани. — За последние пять недель у Дасти не было ни одного приступа аллергии. В горах ему хорошо, Майкл. Наверное, дело в чистом воздухе и воде.

Это Майкла не убедило.

— Людям с аллергией следует жить в пустыне, а не в горах.

— Только не нужно говорить мне о людях! — вспыхнула Мелани. — Я не могу отправиться в пустыню — у меня нет денег. Это единственное место, которое я могу себе позволить, и я точно знаю, что там Дасти не будет болеть!

— Пастор оплачивает твое жилье?

Ну давай, задница, оскорбляй меня, говори так, словно меня здесь нет; а я буду трахать твою сексуальную жену.

— Это коммуна, — ответила Мелани.

— Господи, Мелани, с кем ты связалась теперь? Сначала наркоман гитарист…

— Подожди минутку, Блейд не был наркоманом…

— …а теперь забытая Богом коммуна хиппи!

Мелани настолько погрузилась в ссору с мужем, что забыла, зачем они пришли.

Дискета, Мелани, проклятая дискета!

Пастор решил вмешаться еще раз:

— Почему бы вам не спросить у Дасти, что он думает по этому поводу?

— Я так и сделаю.

Мелани бросила на Пастора взгляд, полный отчаяния. Он не обратил на него никакого внимания.

— Дасти сидит в моей машине.

Майкл покраснел от гнева.

— Ты оставила моего сына в машине?

— С ним все в порядке, он не один, там моя собака, — добавил Пастор.

Майкл бросил на Мелани взгляд, полный гнева.

— Проклятие, Мелани, что с тобой происходит? — выкрикнул он.

— Почему бы вам не спуститься и не привести его сюда?

— Мне не требуется твоего вонючего разрешения, чтобы привести в мой дом собственного сына. Давай ключи от машины.

— Она не закрыта, — кротко ответил Пастор.

Майкл выскочил из квартиры.

— Я же просила не говорить ему, что Дасти остался в машине! — заорала Мелани. — Зачем ты это сделал?

— Чтобы он вышел из комнаты, — спокойно ответил Пастор. — А теперь бери дискету.

— Но ты вывел его из себя!

— Он и без меня разозлился! — возразил Пастор.

Нет, так ничего не получится. Она слишком напугана, чтобы сделать то, что необходимо. Пастор встал, взял Мелани за руки, заставил подняться и посмотрел на нее Взглядом.

— Ты не должна его бояться. Теперь ты со мной. Я о тебе позабочусь. Успокойся. Произнеси мантру.

— Но…

— Произнеси.

— Лэт ху, дэт су.

— Повторяй.

— Лэт ху, дэт су. — Мелани немного успокоилась.

— А теперь возьми дискету.

Мелани кивнула. Продолжая повторять мантру, она склонилась над рядом стоящих на полке устройств. Нажала на какую-то кнопку, и из щели выскочил плоский пластиковый квадратик.

Пастор и раньше замечал, что в мире компьютеров «дискеты» всегда имеют форму квадрата.

Мелани открыла сумочку и вытащила похожую дискету.

— Черт! — пробормотала она.

— Что случилось? — с тревогой спросил Пастор.

— Он поменял марку дискет!

Пастор посмотрел на дискеты. Они показались ему одинаковыми.

— А в чем разница?

— Смотри, у меня «Сони», а у Майкла «Филипс».

— Он заметит?

— Возможно.

— Проклятие!

Майкл не должен был узнать о краже информации.

— Он начнет работать, как только мы уйдем, вынет дискету и поменяет ее на ту, что спрятана в огнеупорном ящике. Если он посмотрит на нее, то сразу поймет, что это другая дискета.

— И обязательно свяжет исчезновение дискеты с нашим появлением.

Пастор почувствовал, как его охватывает паника — ничего не получалось.

— Я могу купить «Филипс» и зайти к нему в другой раз, — предложила Мелани.

Пастор покачал головой:

— Я не хочу делать это еще раз. А вдруг опять что-нибудь случится, у нас уже не осталось времени. Срок истекает через три дня. У него есть запасные дискеты?

— Должны быть. — Мелани огляделась. — Иногда дискеты портятся. Интересно, где он может их хранить?

Она стояла посреди комнаты, беспомощно озираясь по сторонам.

Пастору хотелось кричать от разочарования. Он боялся, что такой замечательный план не удастся реализовать из-за какой-то мелочи. Мелани окончательно потеряла самообладание, у них оставалось всего несколько минут. Он должен ее быстро успокоить.

— Мелани, — заговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и уверенно, — у тебя в руках две дискеты. Положи их в свою сумочку.

Она автоматически повиновалась.

— Теперь закрой сумочку.

Она закрыла.

Пастор услышал, как хлопнула входная дверь, возвращался Майкл. Пастор почувствовал, как по спине стекла струйка пота.

— Подумай: когда вы жили вместе, у Майкла был стенной шкаф?

— Да. Точнее, обычный шкаф.

— Ну? — Проснись, девочка! — Где он теперь?

Она показала на дешевый белый комод у стены.

Пастор вытащил верхний ящик и увидел пакет желтых салфеток, набор дешевых шариковых ручек, две пачки бумаги, конверты — и открытую коробку с дискетами.

Он услышал голос Дасти. Ему показалось, что он доносится из вестибюля на первом этаже.

Дрожащими пальцами Пастор вытащил дискету из коробки и протянул Мелани:

— Подойдет?

— Да, это «Филипс».

Пастор закрыл ящик.

В комнату вошел Майкл с Дасти на руках.

Мелани застыла посреди комнаты, сжимая в руке дискету.

Ради Бога, Мелани, сделай что-нибудь!

— Знаешь, папа, я совсем не чихаю в горах, — между тем говорил Дасти.

Все внимание Майкла было сосредоточено на сыне.

— В самом деле? — спросил он.

Мелани пришла в себя. Когда Майкл наклонился, чтобы посадить Дасти на диван, она засунула дискету в дисковод. Машина слегка загудела и втянула в себя дискету, как змея проглатывает крысу.

— Ты не чихаешь? — удивленно спрашивал Майкл. — Совсем не чихаешь?

— Нет.

Мелани выпрямилась, Майкл не заметил, что она сделала.

Пастор закрыл глаза. Его охватило огромное облегчение. У них получилось. Они сумели похитить информацию — и Майкл ни о чем не догадается.

— А ты не чихаешь из-за собаки? — спросил Майкл.

— Нет. Призрак чистая собака. Пастор заставляет его мыться в ручье, а потом Призрак выходит из воды и встряхивается — и тогда кажется, что идет дождь!

Дасти довольно рассмеялся.

— Это правда? — спросил отец.

— Ну я же говорила тебе, Майкл.

Ее голос слегка дрожал, но Майкл ничего не замечал.

— Ладно, ладно, — примирительным тоном сказал он. — Если Дасти действительно лучше в горах, мы обязательно что-нибудь придумаем.

Мелани облегченно вздохнула.

— Спасибо.

Пастор позволил себе слегка улыбнуться. Все закончено. Они сделали очень важный шаг вперед.

Теперь нужно молить всех богов, чтобы с компьютером Майкла ничего не произошло. Потому что тогда он попытается прочитать информацию с дискеты и обнаружит, что она пуста. Однако Мелани говорила, что подобные вещи случаются очень редко. Вечером Майкл вновь запишет результаты на дискету, а завтра уже будет невозможно установить, что кто-то подменил диск.

— Что ж, ты пришла меня предупредить, — сказал Майкл. — Я это оценил.

Пастор знал, что Мелани предпочла бы поговорить с мужем по телефону, однако ее переезд в коммуну стал прекрасным поводом для визита к Майклу. Если бы они с Мелани навестили Майкла просто так, у ее мужа могли возникнуть подозрения. Но теперь он не станет спрашивать, зачем они приходили.

Впрочем, Пастор понял, что Майкл не склонен к подозрениям. Он был умным, но бесхитростным. Профессор не умел заглядывать в души других людей, не знал, что происходит в их сердцах.

А вот Пастор владел этим искусством в совершенстве.

— Я постараюсь почаще привозить Дасти, чтобы вы могли встречаться.

Пастор видел, что у Мелани на сердце. Теперь, когда Майкл дал ей то, что она хотела, она могла быть с ним милой — склонив голову, она улыбалась, но больше его не любила.

Майкл же сердился на Мелани за то, что она его бросила, тут не оставалось никаких сомнений. Однако он все еще о ней заботился и любил ее. В душе он хотел, чтобы она вернулась. Ему бы следовало попросить Мелани, но ему мешала гордость.

Пастор почувствовал укол ревности.

Я ненавижу тебя, Майкл.

Во вторник утром Джуди проснулась рано.

Интересно, есть ли у меня еще работа, подумала она. Вчера она сказала, что уходит из Бюро. Но тогда ею владели обида и разочарование. Сегодня она уже не сомневалась, что не хочет уходить из ФБР. Перспектива всю жизнь защищать преступников, вместо того чтобы их ловить, не вдохновляла. Не опоздала ли она? Вчера вечером Джуди оставила на столе Брайана Кинкейда записку. Примет ли он ее извинения? Или будет настаивать на увольнении?

Бо вернулся домой в шесть утра, и она подогрела для него немного пхо — супа с лапшой, который вьетнамцы едят на завтрак. Потом надела свой лучший голубой костюм с короткой юбкой от Армани. В удачные дни она выглядела в нем утонченной, авторитетной и сексуальной.

Если меня уволят, то пусть хотя бы увидят, чего лишаются.

Джуди сильно нервничала, пока ехала на работу. Припарковала машину в подземном гараже и на лифте поднялась на этаж, где располагался офис ФБР. Джуди сразу направилась в кабинет Кинкейда.

Брайан Кинкейд сидел за большим письменным столом в белой рубашке и красных подтяжках.

— Доброе утро, — взглянув на Джуди, холодно поздоровался он.

— Добр… — У нее пересохло во рту, она сглотнула и начала снова: — Доброе утро, Брайан. Вам передали мою записку?

— Да, передали.

Он явно не собирался облегчать ей жизнь.

Джуди не знала, что еще сказать, поэтому молча смотрела на Кинкейда и ждала.

— Твои извинения принимаются, — наконец сказал он.

Джуди почувствовала слабость и огромное облегчение.

— Благодарю вас.

— Ты можешь перенести свои вещи в отдел по борьбе с местным терроризмом.

— Хорошо.

Возможны и худшие повороты судьбы.

В отделе по борьбе с местным терроризмом работали несколько человек, с которыми у Джуди сложились хорошие отношения. Она начала расслабляться.

— Сразу же принимайся работать с «Молотом Эдема». Нам нужно дать ответ губернатору, — сказал Кинкейд.

Джуди удивилась:

— Вы встречались с губернатором?

— С его помощником. — Кинкейд взглянул на лежащий у него на столе листок. — Мистер Альберт Ханимун.

— Я слышала о нем.

Ханимун был правой рукой губернатора.

«Молот Эдема» получил высокий статус, сообразила Джуди.

— Доложишь мне завтра вечером.

Слишком мало времени, чтобы что-нибудь выяснить, в особенности если учесть, что у нее почти нет информации. Завтра среда.

— Но срок ультиматума истекает в пятницу.

— Встреча с Ханимуном назначена на среду.

— Я постараюсь выяснить что-нибудь конкретное.

— Ты сможешь все рассказать ему сама. Мистер Ханимун настаивает на встрече с агентом, который ведет расследование. Мы должны быть в офисе губернатора в Сакраменто ровно в полдень.

— Вот это да. Хорошо.

— Вопросы?

Джуди покачала головой.

— Я немедленно приступаю.

Она вышла, довольная тем, что не потеряла работу, но смущенная предстоящим докладом помощнику губернатора. Едва ли за это время она успеет поймать людей, угрожающих землетрясением, значит, обречена на неудачу.

Джуди собрала свои вещи и отнесла их в отдел по борьбе с местным терроризмом. Ее новый начальник, Мэтт Питерс, показал Джуди письменный стол. Она знала всех агентов, и они поздравили ее с победой в деле братьев Фунг. Впрочем, без особого энтузиазма — все слышали о вчерашней стычке с Кинкейдом.

Питерс отдал в ее распоряжение молодого агента для работы над делом «Молота Эдема». Его звали Раджа Кан. Двадцатишестилетний индус был специалистом по переговорам, к тому же успел получить Эм-Би-Эй[372]. Джуди с радостью приняла его назначение. Хотя ему и не хватало опыта, Раджа обладал умом и проницательностью.

Она ознакомила его с материалами досье и отправила в «Зеленую Калифорнию».

— Веди себя доброжелательно, — попросила Джуди. — Скажи, что мы не верим в их причастность, но должны в этом убедиться.

— Что мне искать?

— Пару: мужчину — рабочего лет сорока пяти, возможно, неграмотного, и образованную женщину лет тридцати, которая находится под его влиянием. Однако не думаю, что тебе удастся их найти. Задача представляется мне непростой.

— И в таком случае?

— Собрать имена всех представителей организации, состоящих в штате или добровольцев, и пропустить их через компьютер, чтобы выяснить, нет ли у кого-нибудь криминального прошлого или участия в подрывной деятельности.

— Понятно, — кивнул Раджа. — А чем будете заниматься вы?

— Постараюсь узнать о землетрясениях.

Джуди довелось пережить землетрясение.

Тогда катаклизм в Санта-Розе нанес урон в шесть миллионов долларов — не такой уж большой — и ощущался на сравнительно незначительной территории в двенадцать тысяч квадратных миль. Семья Мэддоксов жила в округе Марин, к северу от Сан-Франциско, и Джуди училась в первом классе. Теперь она знала, что толчки были слабыми. Но шестилетней Джуди казалось, что наступил конец света.

Сначала раздался шум, словно приближался поезд. Джуди сразу же проснулась и начала озираться по сторонам, пытаясь найти источник шума в залитой лучами рассветного солнца спальне. Ей стало ужасно страшно.

Потом дом начал трястись. Люстра с розовым абажуром раскачивалась как безумная. Лежащие на прикроватной тумбочке «Лучшие волшебные сказки» подскакивали в воздух так, словно книга вдруг ожила, а потом взяла и раскрылась на сказке «Мальчик с пальчик», которую ей вечером читал Бо. Расчески и игрушечная косметика отплясывали на туалетном столике, как игрушки из сказки. Тут только Джуди закричала:

— Папочка!

Она услышала, как в соседней комнате выругался отец, а потом со стуком опустил на пол ноги. Шум и тряска усилились, вскрикнула мать. Бо подошел к двери Джуди и повернул ручку, но дверь не открылась. Она услышала новый удар — Бо навалился на дверь плечом, но у него опять ничего не вышло.

Разбилось окно, осколки полетели внутрь и упали на стол, где была аккуратно сложена ее школьная одежда: серая юбка, белая блузка, зеленый свитер, светло-голубое нижнее белье и белые носки. Деревянная лошадь раскачивалась так сильно, что упала на кукольный домик, разбив миниатюрную крышу; и Джуди поняла, что с такой же легкостью может сломаться и крыша их дома. Висевшая на стене фотография розовощекого мексиканского мальчика в рамке сорвалась и стукнула ее по голове. Она закричала от боли.

И тут сдвинулся с места и зашагал комод.

Старый сосновый комод купила ее мать на дешевой распродаже и выкрасила в белый цвет. В нем было три ящика, и он стоял на коротких ножках, которые заканчивались львиными лапами. Сначала он нетерпеливо пританцовывал на месте, а потом принялся неуверенно шаркать, как человек, не решающийся войти в дом. Наконец он двинулся к Джуди.

Девочка снова закричала.

Дверь в спальню задрожала — Бо пытался ее сломать.

Комод наступал на Джуди. Она надеялась, что ковер заставит его остановиться, но комод своими львиными лапами оттолкнул его в сторону.

Кровать тряхнуло так сильно, что Джуди упала на пол.

Комод подошел к ней и остановился в нескольких дюймах. Средний ящик открылся, словно пасть, готовая ее проглотить. Она закричала изо всех сил.

Дверь разломалась на куски, и в комнату влетел Бо.

И тут землетрясение закончилось.

Даже тридцать лет спустя Джуди помнила ужас, который ее охватил, когда окружающий мир начал разваливаться на части. С тех пор она много лет спала с открытой дверью в спальню и боялась землетрясений. В Калифорнии мелкие землетрясения случаются часто, но она так и не привыкла к ним. Всякий раз, когда Джуди чувствовала, что у нее под ногами содрогается земля, или видела по телевизору, как рушатся здания, ужас, точно наркотик, проникал в ее кровь. Она не боялась, что ее раздавит или она сгорит, — то была слепая паника маленькой девочки, чей мир внезапно начал рушиться.

Она все еще нервничала вечером того же дня, когда входила в изысканный зал ресторана «Маса», одетая в черное шелковое облегающее платье. Шею Джуди украшало жемчужное ожерелье, которое Дон Райли подарил ей на Рождество, когда они жили вместе.

Дон заказал белое бургундское, которое называлось «Кортон Шарлемань», и выпил почти всю бутылку: Джуди любила пикантный вкус бургундского, но старалась не пить много, когда в сумочке лежит полуавтоматический пистолет, заряженный патронами девятимиллиметрового калибра.

Она рассказала Дону, что Брайан Кинкейд принял ее извинения и позволил забрать заявление об отставке.

— А ему ничего другого и не оставалось, — ответил Дон. — Отказ был бы равносилен твоему увольнению. И он бы выглядел ужасно, если бы в первый же день своей работы потерял одного из лучших агентов.

— Возможно, ты прав, — ответила Джуди, которая считала, что Дон слишком легко отнесся к случившемуся.

— Конечно, я прав.

— Не забывай, Брайан — ПМЗ.

Что значило: «поцелуй меня в задницу», иными словами, человек, о котором идет речь, успел заработать себе такую приличную пенсию, что может в любой момент подать в отставку.

— Да, у него есть гордость. Представь себе, как он объясняет начальству причины твоего увольнения. «Она сказала мне: «Пошел ты в задницу»». А Вашингтон ему в ответ: «Ты что, священник? Слова «задница» никогда не слышал?» Вот так-то. — Дон покачал головой. — Кинкейд выглядел бы как глупая девка, если бы отказался принять твои извинения.

— Наверное.

— В любом случае я очень рад, что скоро мы вновь будем работать вместе. — Он поднял свой бокал. — Выпьем за союз Райли и Мэддокс.

Джуди чокнулась с Доном и сделала пару глотков.

За едой они еще раз обсудили подробности процесса, обратили внимание на ошибки, вспомнили неожиданные ходы, которыми им удалось удивить защиту, моменты напряжения и триумфа.

Когда они пили кофе, Дон сказал:

— Ты по мне скучаешь?

Джуди нахмурилась. Она понимала, что жестоко ответить «нет», к тому же это было бы неправдой. Но она не хотела давать ему напрасных надежд.

— Да, кое о чем я вспоминаю с сожалением, — ответила она. — Мне нравились твои шутки.

И еще ей не хватало его теплого тела по ночам, но этого она говорить не собиралась.

— Мне не хватает наших разговоров о работе.

— Теперь я беседую на эти темы с Бо.

— Его мне тоже не хватает.

— Ты ему нравишься. Он думает, что ты стал бы идеальным мужем…

— Он прав, прав!

— …для женщины, работающей в правоохранительных органах.

Дон пожал плечами:

— Я согласен на такую формулировку.

Джуди улыбнулась:

— Возможно, вам с Бо следовало бы заключить брак.

— Ха-ха, — рассмеялся он, расплачиваясь по счету. — Джуди, я хочу тебе кое-что сказать.

— Слушаю.

— Я полагаю, что готов стать отцом.

Почему-то слова Дона рассердили Джуди.

— И что я должна сделать — закричать «ура» и расставить ноги?

Он смутился.

— Я имел в виду… ну, мне казалось, что ты хотела бы скрепить наши отношения.

— Скрепить? Дон, я просила только о том, чтобы ты перестал трахать свою секретаршу, но ты даже этого не смог!

У него на лице появилось подавленное выражение.

— Ладно, не злись. Я только хотел сказать, что изменился.

— И ты думаешь, я с радостью прибегу обратно, словно ничего не случилось?

— Наверное, я до сих пор тебя не понимаю.

— Ты никогда и не поймешь. — Огорченный вид Дона заставил Джуди смягчиться. — Пойдем, я отвезу тебя домой.

Когда они жили вместе, после обеда в ресторане всегда она вела машину.

Они уходили из ресторана в неловком молчании. В машине Дон сказал:

— Я думал, мы можем хотя бы поговорить… — Адвокат взялся за дело.

— Мы можем поговорить.

Но как я могу тебе сказать, что мое сердце остыло?

— То, что произошло с Паулой… Я совершил самую ужасную ошибку в своей жизни.

Джуди вздохнула, она ему поверила. Она прекрасно понимала, что Дон не пьян, просто алкоголь помог высказать то, что у него на сердце. Она хотела, чтобы он был счастлив. Дон ей нравился, она не собиралась причинять ему боль. Да и сама Джуди сильно переживала их разрыв. Какая-то часть ее души была готова дать Дону то, в чем он так нуждался.

— У нас было немало хорошего, — сказал он и погладил ее бедро сквозь шелк платья.

— Если будешь прикасаться ко мне, пока я веду машину, я вышвырну тебя вон.

Он знал, что она не бросает слов на ветер.

— Как скажешь, — пробормотал он, убирая руку.

Джуди тут же пожалела о своей резкости. Не так уж и неприятно, когда мужская рука лежит на твоем бедре. Дон не был величайшим в мире любовником — ему не хватало воображения. Однако уж лучше Дон, чем одиночество, а с тех пор, как Джуди от него ушла, она оставалась одна.

Почему у меня никого нет? Я не хочу состариться в одиночестве. Может быть, со мной что-то не так?

Проклятие, нет.

Через минуту она остановилась возле его дома.

— Спасибо, Дон, — сказала она. — За отличную совместную работу и прекрасный обед.

Он наклонился, чтобы ее поцеловать. Она подставила щеку, но он поцеловал ее в губы. Джуди не хотела устраивать скандал и не стала сопротивляться. Поцелуй получился долгим. Наконец она отвернулась.

— Зайди ненадолго. Я сделаю кофе.

Тоска в его глазах едва не заставила Джуди согласиться. Неужели ей так уж трудно пойти? Она спрячет пистолет в его сейф, выпьет большой бокал согревающего сердце бренди и проведет ночь в объятиях человека, который ее обожает.

— Нет, — твердо сказала она. — Спокойной ночи.

Дон долго смотрел на нее с тоской в глазах. Она смутилась и отвернулась, но решения не изменила.

— Спокойной ночи, — наконец сказал он, вышел из машины и захлопнул дверцу.

Джуди отъехала. Когда она обернулась, Дон все еще стоял на тротуаре и смотрел ей вслед. Она проскочила на красный свет, свернула за угол и облегченно вздохнула. Наконец она осталась одна.

Когда Джуди вернулась домой, Бо смотрел Конана О’Брайана и смеялся.

— Этот парень всегда меня смешит, — сказал Бо.

Они смотрели его монолог, пока не пошел блок рекламы, и тогда Бо выключил телевизор.

— Сегодня я раскрыл убийство. Что скажешь?

Джуди знала, что у Бо несколько нераскрытых убийств.

— Какое именно?

— Изнасилование и убийство на Телеграф-Хилл.

— И кто убийца?

— Парень, который уже находится за решеткой. Его арестовали за приставания к молодым девушкам в парке. У меня появилось предчувствие, и я решил провести обыск у него на квартире. Мы нашли пару полицейских наручников вроде тех, что были на теле жертвы, но он все отрицал, и я никак не мог его расколоть. Сегодня я получил из лаборатории результаты теста его ДНК. Они соответствуют сперме, обнаруженной у жертвы. Я сообщил ему об этом, и он признался. Победа.

— Хорошая работа!

Джуди поцеловала его в макушку.

— А как дела у тебя?

— Ну, я сохранила работу, но моя карьера все еще под вопросом.

— Перестань, у тебя все в порядке.

— Не знаю. Если меня понизили в должности за то, что я посадила братьев Фунг за решетку, что же со мной сделают, если я потерплю неудачу?

— Тебе пришлось отступить, но это временная неудача. Обещаю, ты преодолеешь все трудности.

Джуди улыбнулась, вспомнив то время, когда она думала, будто отцу подвластно все.

— Ну, пока что я не слишком продвинулась вперед.

— Вчера ты говорила, что тебе поручили ерундовое дело.

— Сегодня у меня возникли сомнения. Лингвистический анализ показал, что эти люди опасны.

— Но они не могут устроить землетрясение.

— Не знаю.

Бо приподнял брови:

— Ты думаешь, такое возможно?

— Большую часть дня я пыталась найти ответ на этот вопрос. Я разговаривала с тремя разными сейсмологами и услышала три разных ответа.

— С учеными всегда так.

— Я хотела получить твердые гарантии, что этого не может быть. Один сказал, что такое «маловероятно», другой — что вероятность крайне мала, а третий заявил, что землетрясение можно устроить, взорвав ядерную бомбу.

— А могут ли эти люди… кстати, как они себя называют?

— «Молот Эдема».

— У них есть какое-нибудь ядерное устройство?

— Такой вариант нельзя исключать. Они достаточны умны и серьезны. Но зачем им говорить о землетрясении? Почему бы не угрожать нам ядерной бомбой?

— Верно, — задумчиво проговорил Бо. — Угроза не менее страшная и куда более правдоподобная.

— Кто знает, как рассуждают эти люди?

— Каким будет твой следующий шаг?

— Я должна встретиться еще с одним сейсмологом, Майклом Керкусом. Все в один голос утверждают, что Майкл «белая ворона», однако он считается ведущим специалистом по землетрясениям.

Джуди уже попыталась проконсультироваться с Керкусом. Днем она заехала к нему и позвонила в дверь. Он сказал, что ей следует заранее договориться о встрече.

— Возможно, вы меня не расслышали, — сказала Джуди. — Я из ФБР.

— Из чего следует, что вам не нужно ни о чем договариваться заранее?

Джуди тихонько выругалась. Она служила в правоохранительных органах, а не занималась заменой оконных рам.

— Большинство людей полагают, что ФБР следует оказывать всяческое содействие, — заявила она через переговорное устройство.

— Вовсе нет, — ответил он. — Просто люди ужасно вас боятся, вот почему они готовы разговаривать с представителями ФБР без предварительной договоренности. Позвоните мне. Мой телефон есть в справочнике.

— Я пришла к вам по вопросу, связанному с общественной безопасностью, профессор. Мне сказали, что вы эксперт, который располагает важнейшей информацией, необходимой для защиты жизни людей. Я сожалею, что не позвонила заранее, но сейчас я здесь, и буду весьма признательна, если вы уделите мне несколько минут.

Ответа не последовало, и Джуди поняла, что он прервал связь.

Она вернулась в офис вне себя от ярости. Обычно агенты не договаривались о встречах заранее. Она предпочитала заставать людей врасплох. Почти все, с кем ей приходилось иметь дело, что-то скрывали. Чем меньше времени у них на подготовку к беседе, тем больше вероятность, что они совершат ошибку. Но Керкус совершенно прав — она не должна была навязывать ему свое общество.

Подавив гордость, она позвонила ему и договорилась о встрече на завтра.

Джуди решила не рассказывать об этом Бо.

— Мне нужно, чтобы кто-нибудь объяснил мне основы сейсмологии так, чтобы я сама поняла, может ли террорист устроить землетрясение или нет.

— А еще найти тех, кто скрывается за названием «Молот Эдема» и посадить их за угрозы. Удалось продвинуться вперед?

Джуди покачала головой.

— Я направила своего человека в «Зеленую Калифорнию». Однако ни один из ее членов не отвечает описанию гипотетических преступников, ни у кого нет криминального прошлого. Никто не вызывает ни малейших подозрений.

Бо кивнул:

— Преступники редко сообщают правду о своем местонахождении. Но тебе не стоит отчаиваться, ты занимаешься ими всего полтора дня.

— Верно, но до истечения объявленного ими срока осталось два дня. А в среду мне необходимо быть в Сакраменто с докладом помощнику губернатора.

— Тогда начни завтра пораньше, — посоветовал Бо, вставая с дивана.

Они поднялись наверх. Джуди остановилась перед дверью в свою спальню.

— Помнишь то землетрясение, когда мне было шесть лет?

Он кивнул.

— Оно было небольшим по калифорнийским стандартам, но ты ужасно испугалась.

Джуди улыбнулась:

— Я думала, наступил конец света.

— Наверное, дом слегка сместился, и дверь в твою спальню заклинило. Я едва не сломал плечо, когда ее высаживал.

— А я подумала, что ты остановил землетрясение. И верила в это много лет.

— А потом ты долго боялась того проклятого комода, который так нравился маме. Ты не хотела, чтобы он оставался в доме.

— Я решила, что он хочет меня сожрать.

— Кончилось тем, что я разрубил его на дрова. — Неожиданно Бо погрустнел. — Как жаль, что те годы прошли и я больше не могу их прожить.

Джуди знала, что он думает о ее матери.

— Да, — тихо ответила она.

— Спокойной ночи, Джуди.

— Спокойной ночи, Бо.

Утром в среду по дороге в Беркли через Бэй-бридж Джуди размышляла о том, каким окажется Майкл Керкус. Его раздражающая манера разговаривать нарисовала в ее воображении сварливого профессора, сутулого и небрежного в одежде, который угрюмо смотрит на мир через сползающие на нос очки. Или он предстанет перед Джуди в образе богатого лентяя в костюме из ткани в тонкую полоску, очаровательного с людьми, способными дать денег для университета, и сохраняющего презрительное равнодушие ко всем остальным.

Джуди оставила автомобиль в тени магнолии на авеню Евклида. Когда она нажала на кнопку звонка, у нее вдруг возникло ощущение, что он может вновь не пустить ее на порог. Но стоило ей назвать свое имя, как дверь отворилась. Она поднялась на второй этаж. Дверь в квартиру оказалась открытой. Джуди вошла. Квартира была маленькой и дешевой: наверное, его бизнес не приносил больших денег. Она пересекла прихожую и вошла в кабинет-гостиную.

Майкл Керкус сидел за письменным столом в брюках цвета хаки, коричневых ботинках и светло-голубой рубашке с короткими рукавами. Оказалось, Майкл Керкус не сварливый профессор и не богатый лентяй — это Джуди поняла сразу. Он был в полном порядке: высокий, спортивный, симпатичный, с великолепными темными вьющимися волосами. Она сразу же отнесла его к категории крупных красивых мужчин, которые думают, будто могут получить все, что им понравится.

Он также был заметно удивлен. Его глаза округлились, и он спросил:

— Вы агент ФБР?

Она крепко пожала его руку.

— Вы ждали кого-то другого?

Он передернул плечами:

— Вы не похожи на Ефрема Цимбалиста-младшего.

Цимбалист был актером, который играл инспектора Льюиса Эрскина в телевизионном сериале «ФБР».

— Я работаю агентом уже десять лет, — кротко ответила Джуди. — Вы можете себе представить, сколько раз я слышала эту шутку?

К ее удивлению, он широко улыбнулся.

— Ладно, — признался он. — Вы меня поймали.

А это уже лучше.

Джуди заметила на письменном столе фотографию — хорошенькая рыжеволосая женщина с ребенком на руках. Людям нравится, когда с ними говорят об их детях.

— Кто это? — спросила она.

— Не имеет значения. Вы не хотите перейти к цели своего визита?

Что ж, забудем о доброжелательности.

Джуди воспользовалась моментом и тут же задала главный вопрос:

— Мне необходимо знать, способна ли группа террористов устроить землетрясение.

— Вы получили угрозу?

Вопросы должна задавать я.

— А вы разве не слышали? Об этом говорили по радио. Вы не слушаете Джона Правдолюба?

Он покачал головой.

— Насколько они серьезны?

— Именно это я и пытаюсь установить.

— Понятно. Ну, короткий ответ — да.

Джуди почувствовала, как ее охватывает страх. Керкус говорил с такой уверенностью, а она рассчитывала услышать прямо противоположный ответ.

— А как они это могут сделать?

— Взять ядерную бомбу, положить ее на дно глубокой шахты и взорвать. Вот и весь фокус. Но вы, наверное, хотите услышать более вероятный сценарий.

— Да. Представим себе, что вы хотите устроить землетрясение.

— О, я бы смог.

Может быть, он просто хвастается?

— Объясните как.

— Хорошо. — Керкус вытащил из-под стола короткую деревянную планку и обычный кирпич. Очевидно, держал их именно для таких целей. Он положил планку на стол, а кирпич на планку. Затем начал медленно поднимать один конец планки, пока кирпич не сполз на стол. — Кирпич сползает вниз, когда сила тяготения становится сильнее силы трения, удерживающей его на месте. Пока все понятно?

— Конечно.

— В Сан-Андреасе есть место, где две соседних плиты земной коры двигаются в одном направлении. Представьте себе пару айсбергов, сцепившихся между собой. Они не будут двигаться плавно: они застрянут. Затем начнет расти давление, медленно, но верно, в течение десятилетий.

— И это приводит к землетрясениям?

— Каким-то образом происходит выброс накопленной энергии. — Он вновь поднял один из концов планки, но на сей раз остановил движение перед тем, как кирпич начал скользить. — Несколько участков сдвига в Сан-Андреасе находятся в состоянии неустойчивого равновесия — но готовы начать скольжение в любой момент. Возьмите это.

Он протянул Джуди пластиковую линейку длиной в двенадцать дюймов.

— Теперь постучите по планке перед кирпичом.

Она повиновалась. И кирпич начал медленно скользить вниз.

Керкус остановил его.

— Когда планка наклонена, требуется лишь слабый толчок, чтобы заставить кирпич двигаться. Поскольку Сан-Андреас находится под огромным давлением, даже небольшого толчка достаточно, чтобы пласты сдвинулись. И когда они начинают ползти, высвободившаяся энергия трясет землю.

Керкус мог быть колким, но о своем предмете говорил с большим интересом и даже вдохновением. Он ясно мыслил и умел хорошо объяснять. Несмотря на мрачность нарисованной им картины, Джуди поняла, что получает удовольствие от разговора с ним — и вовсе не потому, что Керкус красив.

— Значит, именно так начинается большинство землетрясений?

— Да, такова моя теория, но некоторые сейсмологи могут со мной не согласиться. Существуют естественные вибрации, время от времени резонирующие в земной коре. Большая часть землетрясений становится следствием определенных вибраций, случившихся в нужном месте в нужное время.

Как я сумею объяснить все это мистеру Ханимуну? Он захочет услышать четкий ответ на поставленный вопрос.

— И что могут сделать террористы?

— Им нужна линейка, а также информация — куда именно постучать.

— А каков реальный эквивалент линейки? Ядерная бомба?

— Такая огромная мощность не нужна. Достаточно послать волну в определенном месте земной коры, и все. Если им будет точно известно место сдвига, достаточно заложить там динамит.

— Всякий сможет раздобыть динамит, если очень захочет.

— Взрыв должен быть подземным. Я полагаю, что вырыть шахту — непростая задача для группы террористов.

Возможно, рабочий, которого вообразил Саймон Спэрроу, работает оператором бурового станка. Такие люди должны иметь специальную лицензию. Запрос в соответствующий департамент позволит быстро получить полный список всех, кому в Калифорнии выдана лицензия. Едва ли таких людей много.

— Им потребуется оборудование для бурения, — продолжал Керкус, — а также опытные рабочие и разрешение.

Что ж, эти проблемы можно решить.

— Значит, все достаточно просто? — спросила Джуди.

— Послушайте, я не утверждаю, что это обязательно сработает. Я лишь говорю, что такую возможность не стоит исключать. Тут ничего нельзя сказать наверняка, пока не попробуешь. В моих силах лишь попытаться предвидеть несколько возможных вариантов, но окончательную оценку реальности риска вам придется сделать самостоятельно.

Джуди кивнула. Вчера вечером она сформулировала проблему для Бо примерно теми же словами. Конечно, Керкус иногда ведет себя как последняя задница, но, как часто любит повторять Бо, всем иногда требуется задница.

— Значит, все дело упирается в то, куда поместить заряд?

— Да.

— И кто владеет необходимой информацией?

— Университеты, главный геолог штата… я. Мы все обмениваемся информацией.

— И ее может получить каждый?

— Она не является государственным секретом, но необходима научная подготовка, чтобы правильно интерпретировать факты.

— Значит, кто-то из террористов должен быть сейсмологом.

— Да. Возможно, студент.

Джуди подумала о молодой образованной женщине, которая напечатала послание — если верить теории Саймона. Она могла быть студенткой старшего курса. Сколько студентов, специализирующихся на геологии, в Калифорнии? Сколько времени понадобится, чтобы поговорить со всеми?

— Следует учитывать еще один фактор, — продолжал Керкус. — Земные течения. Океаны перемещают свои воды под влиянием гравитации луны, земля подвержена воздействию тех же сил. Дважды в день возникает сейсмическое окно, когда линии сдвига находятся под дополнительным давлением, — тогда-то возникновение землетрясения наиболее вероятно и его легче всего начать. В этом и состоит моя специализация. Я единственный человек, который произвел вычисления сейсмических окон для калифорнийских сдвигов.

— А мог кто-нибудь взять у вас выкладки?

— Ну, мой бизнес состоит в том, чтобы их продавать. — Керкус грустно улыбнулся. — Как видите, он не приносит мне больших денег. У меня заключен один контракт с крупной страховой компанией, что позволяет мне оплачивать квартиру, но на этом мои успехи заканчиваются. Мои теории о сейсмических окнах превращают меня в инакомыслящего, а в корпоративной Америке таких людей ненавидят.

В его голосе послышались нотки самоуничижения, и он еще больше понравился Джуди.

— Кто-то мог взять информацию без вашего ведома. В последнее время к вам никто не проникал в квартиру?

— Ко мне никто никогда не проникал в квартиру.

— А могли эти сведения скопировать друзья или родственники?

— Не думаю. Здесь никто не бывает без меня.

Джуди взяла стоящую на столе фотографию.

— Ваша жена или подруга?

Керкус с некоторым раздражением отобрал у Джуди фотографию.

— Мы разошлись с женой, а подруги у меня нет.

— В самом деле? — сказала Джуди, которая получила ответы на все вопросы. — Благодарю за консультацию, профессор.

— Пожалуйста, называйте меня Майкл. Я получил удовольствие от разговора с вами.

Джуди удивилась.

— Вы умеете слушать. Вам интересно рассказывать, — добавил он.

— Ну… хорошо.

Он проводил ее до двери и пожал на прощание руку. Его пожатие оказалось на удивление мягким.

— Буду всегда рад вам помочь.

Она рискнула пошутить:

— Если только я заранее позвоню и договорюсь о встрече?

Он даже не улыбнулся.

— Разумеется.

Пока Джуди ехала вдоль бухты, она начала понимать происходящее. Возможно, группа террористов на самом деле способна устроить землетрясение. Для этого им потребуются точные сведения о критических точках сдвига, возможно, информация о сейсмических окнах, но они доступны. И еще им необходим человек, способный эти сведения интерпретировать. А кроме того, они должны найти возможность приложить силу в одной из таких точек. Эта часть представлялась Джуди самой сложной, однако также вполне реализуемой.

Теперь ей придется сообщить губернатору, что террористы могут устроить землетрясение.

Во вторник Пастор проснулся на рассвете.

Он почти всегда просыпался рано и мало спал. В последние годы он редко участвовал в вечеринках, которые заканчивались далеко за полночь.

Еще один день.

Офис губернатора молчал, что приводило Пастора в ярость. Они вели себя так, словно угрозы не существовало. Как, впрочем, и весь остальной мир. «Молот Эдема» редко упоминали в новостях, которые Пастор слушал по радиоприемнику в машине.

Только Джон Правдолюб отнесся к ним серьезно. В своей ежедневной радиопередаче он продолжал поддевать губернатора Майка Робсона. До вчерашнего дня губернатор сказал лишь, будто ФБР ведет расследование. Но прошлым вечером Правдолюб заявил, что во вторник губернатор намерен сделать заявление.

Это заявление должно решить все. Если оно окажется умиротворительным, если губернатор хотя бы намекнет, что готов рассмотреть их требования, Пастор будет только рад. Но если заявление будет жестким, Пастор устроит землетрясение.

Он не был уверен, что у него получится.

Мелани уверенно рассуждала о линии сдвига и о том, как привести пласты в движение. Но еще никто ни разу не пробовал это сделать. Даже она сама не могла дать стопроцентных гарантий, что у них все получится. А если они потерпят неудачу? Или их поймают? Или начнется землетрясение и они погибнут — кто позаботится о коммунарах и детях?

Пастор перевернулся на другой бок. Рядом лежала Мелани. Он задумчиво посмотрел на ее лицо. Очень белая кожа, почти прозрачные ресницы, прядь длинных, имбирного цвета волос упала на щеку. Он слегка сдвинул простыню и посмотрел на ее грудь, тяжелую и мягкую. Может быть, разбудить? Он просунул руку под простыню и провел ладонью по животу Мелани и треугольнику рыжеватых волос. Она пошевелилась, сглотнула, а потом отвернулась и отодвинулась в сторону.

Он сел. Они ночевали в хижине, состоящей из одной комнаты, которая служила ему домом вот уже двадцать пять лет. Кровать и старый диван стояли по разные стороны камина, в углу располагался стол с толстой свечой в подсвечнике. Электричества в доме не было.

В первые дни существования коммуны все жили в таких хижинах, а дети спали в отдельном домике. Но за долгие годы сформировались постоянные пары, которые построили дома побольше с отдельными комнатами для своих детей. Пастор и Звезда оставались каждый в своем доме, но общая тенденция была против них. Не имело смысла сражаться с неизбежным, Пастор научился этому у Звезды. Теперь в коммуне насчитывалось шесть семейных пар и пятнадцать одиночных хижин, двадцать пять взрослых и десять детей плюс Мелани и Дасти. Одна хижина пустовала.

Все в этой комнате было знакомо Пастору, как собственная рука, но постепенно у некоторых предметов изменилась аура. В течение многих лет его взгляд скользил по ним, не останавливаясь: его портрет, нарисованный Звездой, когда ему исполнилось тридцать; изукрашенный кальян, оставленный француженкой по имени Мари-Луиза; не слишком надежная полка, которую сделала Роза; ящик для фруктов, где Пастор хранил одежду.

Теперь, когда оказалось, что им придется покинуть эти места, каждый предмет казался ему замечательным и особенно дорогим сердцу. У него комок подступал к горлу, когда он смотрел на свои вещи. Его комната напоминала альбом старых фотографий, в котором каждый снимок вызывал цепь воспоминаний: рождение Ринго; день, когда Шалун едва не утонул в реке; занятия любовью с двумя сестрами-близняшками, Джейн и Элизой; теплая сухая осень первого сбора винограда; вкус вина урожая 89-го года. Когда он смотрел по сторонам и думал о людях, собиравшихся отобрать у него все это, его душа наполнялась яростью, горевшей, словно медный купорос в желудке.

Пастор взял полотенце, надел сандалии и обнаженный вышел из хижины. Его радостно приветствовал Призрак. Было ясное прохладное утро, по голубому небу бежали легкие перистые облака. Солнце еще не успело подняться над горами, и долина купалась в тени. Все спали.

Он спустился вниз, Призрак следовал за ним. Хотя дух коммуны был еще силен, ее члены постепенно начали украшать свои хижины. Одна женщина посадила вокруг дома цветы и декоративный кустарник, и Пастор дал ей имя Садовница. Дол и Ода, решившие жить вместе, разрешили детям покрасить внешние стены дома в разные цвета. Человек по имени Тормоз, умственно отсталый, пристроил кривое крыльцо, на котором стояло самодельное кресло-качалка.

Пастор понимал, что постороннему человеку долина вряд ли покажется красивой. Грязные тропинки, покосившиеся хижины, случайный характер планировки. Коммуна не имела разделения на зоны. Детский домик находился рядом с амбаром, а плотницкая мастерская стояла между хижинами. Каждый год туалеты приходилось отодвигать все дальше, но это не помогало: в жаркие дни чувствовался довольно сильный запах. И все же коммуна согревала его сердце. Стоило ему отвернуться от домиков, и он видел заросшие лесом горные склоны, стремительно возносящиеся ввысь от берегов блестящей реки до самых голубых пиков Сьерра-Невады. Вид был таким красивым, что у него перехватывало дыхание.

Но теперь всякий раз, когда он смотрел по сторонам, у него возникало ощущение, будто в его тело входит острый клинок.

На плоском валуне возле реки стоял деревянный ящик, где хранились мыло, дешевые лезвия и маленькое зеркальце. Пастор намылил лицо и побрился, затем вошел в холодную реку, вымылся и вытерся жестким полотенцем.

У них не было водопровода. Зимой, когда становилось слишком холодно, чтобы мыться в реке, они дважды в неделю устраивали общую баню, нагревали огромные бочки воды на кухне и мыли друг друга. Получалось очень сексуально. Но летом только дети мылись в теплой воде.

Пастор поднялся обратно в хижину, быстро надел голубые джинсы и рабочую рубашку, которые носил постоянно, и отправился на кухню. Дверь оставалась открытой; ни в одном из домов не было замков. Он развел огонь в очаге, поставил кипятить воду для кофе и вышел наружу.

Ему нравилось ходить по улицам маленького поселка, пока все спали. Он шептал имена коммунаров, проходя мимо их домов: Луна, Шоколадка, Хохотушка. Он представлял, как спит каждый из них: Кислица, толстая девушка, на боку, с открытым ртом, тихонько похрапывая; Соль и Аляска, две женщины средних лет, обнявшись; детишки в детском домике — его собственные, Роза, Ринго и Шалун; сын Мелани, Дасти; близнецы Пузырь и Щепка, розовые щеки и взлохмаченные волосы…

Мой народ.

Пусть они всегда живут здесь.

Пастор прошел мимо мастерских, где лежали лопаты, мотыги и садовые ножницы; бетонный круг, на котором они топтали виноград в октябре; сарай, где вино прошлогоднего урожая хранилось в огромных деревянных бочонках, постепенно оседая и очищаясь, уже почти готовое для розлива по бутылкам.

Он остановился у храма.

И ощутил гордость. Они с самого начала собирались построить храм. В течение многих лет это казалось недостижимой мечтой. У них всегда хватало самой разной работы — очистить землю для виноградника, построить амбары, ухаживать за огородом, учить детей. Но пять лет назад впервые настал момент, когда Пастору не нужно было тревожиться о том, хватит ли запасов на зиму. Он уже не боялся, что один неурожайный год их разорит. Все срочные дела остались позади. И тогда он объявил, что пришло время строить храм.

И вот он перед ним.

Храм очень много значил для Пастора. Он указывал на то, что коммуна достигла зрелости. Они больше не думали только о хлебе насущном. Они могли не только прокормить себя, но и выделить ресурсы для строительства храма. Они перестали быть сборищем хиппи, пытающихся реализовать неосуществимую мечту. Они победили. И храм стал символом их триумфа.

Пастор вошел внутрь. Простое деревянное строение с застекленной крышей и без мебели. Для молитвы все садились на пол, скрестив ноги. Здесь также размещалась школа и проходили общие сборы. Единственным его украшением был флаг, сделанный Звездой. Пастор не мог прочитать, но он знал, что на нем написано:

Пять Парадоксов Баграма. Пастор сказал, что узнал их от индийского гуру, у которого учился в Лос-Анджелесе, но на самом деле он придумал их сам.

Очень неплохо для человека, который не умеет читать.

Он несколько минут стоял в центре храма с закрытыми глазами, опустив руки вдоль тела и собирая внутреннюю энергию. В этом не было ничего фальшивого. Технике медитации Пастор научился у Звезды, и у него все получалось по-настоящему. Он ощущал, как, подобно вину в бочках, очищается его разум. Пастор молился, чтобы сердце губернатора Майка Робсона смягчилось и он объявил о замораживании строительства новых электростанций в Калифорнии. Он представил себе красивого губернатора в темном костюме и белой рубашке, сидящего в кожаном кресле за полированным столом; в его видении губернатор говорил:

— Я решил дать этим людям то, что они хотят, — не только чтобы избежать землетрясения, но и потому, что они говорят разумные вещи.

Через несколько минут Пастору удалось восстановить духовное равновесие. Он чувствовал себя сосредоточенным, уверенным и спокойным.

Выйдя из храма, он решил проверить вино.

Сначала они выращивали виноград. Когда Звезда пришла в долину, здесь были лишь развалины охотничьей хижины. В течение трех лет коммуну сотрясал один кризис за другим, которые сопровождались ссорами и скандалами. После таких кризисов им приходилось отправляться в город и попрошайничать. Так продолжалось до тех пор, пока не появился Пастор.

Ему потребовалось меньше года, чтобы Звезда признала его лидером, равным себе. Первым делом он организовал попрошайничество таким образом, чтобы оно приносило максимальную прибыль. Они ехали в Сакраменто или Стоктон в субботу утром, когда на улицах было полно людей, вышедших за покупками. Каждому доставался свой угол. У каждого был свой подход к прохожим: Анет говорила, что пытается собрать деньги на автобусный билет домой в Нью-Йорк, Мелодия играла на гитаре и пела: «Во всем виновата Фортуна», Тормоз твердил, что не ел три дня, Скелет вызывал у людей улыбку заранее написанным плакатиком: «Зачем лгать? Это на пиво».

Но нищенство было временным. Под руководством Пастора хиппи террасировали склон, отвели в сторону ручей для орошения и посадили виноградник. Тяжелая работа объединила их, а производство вина позволило жить на собственные доходы. Нищенство прекратилось. Шардонне их производства высоко ценили специалисты.

Пастор шел мимо аккуратных рядов. Между виноградными лозами они посадили душистые травы и цветы, которые были красивы и полезны сами по себе, но главное — привлекали божьих коровок и ос, уничтожавших тлю и других вредных насекомых. В коммуне не применяли химикатов: коммунары полагались на естественные методы. Они выращивали клевер, поскольку он выделял азот, который в дальнейшем использовался как естественное удобрение.

Лоза дала ростки. Наступил конец мая, и опасность заморозков миновала. Сейчас их главная работа состояла в подвязывании побегов к подпоркам и защите их от ветра.

Пастор научился разбираться в производстве вина в те годы, когда занимался оптовой продажей алкоголя, а Звезда изучала процесс по книгам, но им бы не удалось добиться успеха без старого Реймонда Делавалля, симпатичного виноградаря, который помогал им — как казалось Пастору — потому, что провел бурную молодость.

Виноградник Пастора спас коммуну, но коммуна спасла Пастору жизнь. Он появился здесь как беглец — его преследовали мафия, полиция Лос-Анджелеса и департамент налогов. Он был одиноким алкоголиком и наркоманом, вчистую разорился, и его не раз посещала мысль о самоубийстве. По грязной разбитой дороге он доехал до коммуны, руководствуясь неясными указаниями случайного прохожего, и бродил между деревьями, пока не наткнулся на группу обнаженных хиппи, которые сидели на земле и что-то скандировали. Он долго смотрел на них, зачарованный мантрами и ощущением удивительного покоя, окружавшего группу, точно дым костра. Некоторые улыбались ему, но продолжали свой ритуал. Наконец он разделся, двигаясь словно человек, впавший в транс, отбросил в сторону деловой костюм, розовую рубашку, туфли на платформе и даже красно-белые трусы. Совершенно обнаженный, Пастор сел на землю рядом с ними.

Здесь он нашел мир, новую религию, работу, друзей и любовниц. В тот момент, когда он был готов направить свой желтый «плимут-барракуду» прямо в пропасть, коммуна придала смысл его жизни.

Теперь Пастор не мыслил другого способа существования. Здесь все, что у него есть, и он готов умереть, защищая их жизнь.

Возможно, ею действительно придется пожертвовать.

Сегодня он послушает передачу Джона Правдолюба. Если губернатор готов начать переговоры или пойти на уступки, об этом будет объявлено во время передачи.

Когда Пастор дошел до границы виноградника, он решил проверить сейсмический вибратор и взобрался по склону горы. Здесь не было дороги, но через лес шла хорошо утоптанная тропинка. Впрочем, из деревни на машине сюда не добраться. В четверти мили от домов находилась поляна, где под деревьями стояли старая «барракуда» Пастора, ржавый микроавтобус «фольксваген», оранжевый «субару» Мелани и принадлежащий коммуне пикап — темно-зеленый «форд-рейнджер». Отсюда вдоль склона вилась грязная дорога длиной около двух миль, которая выходила на окружное двухполосное шоссе. По нему до ближайшего города — Силвер-Сити — десять миль.

Раз в год все члены коммуны целый день закатывали бочки с вином вверх по склону на поляну, здесь их ставили в грузовик Пола Бейла и отвозили в Напа, где вино разливали по бутылкам. В жизни коммунаров этот день занимал важное место, вечером они устраивали настоящий пир, а следующий день становился праздником, посвященным удачному году. Церемония проходила через восемь месяцев после сбора урожая, так что до нее оставалось всего несколько дней. В этом году, решил Пастор, они устроят вечеринку на следующий день после того, как губернатор отсрочит затопление долины.

В обмен на вино Пол Бейл привозил продукты для всей коммуны, а также держал бесплатный магазин, где они могли брать любые необходимые им вещи: одежду, сладости, сигареты, письменные принадлежности, книги, тампоны, зубную пасту и прочее. Система работала без денег. Однако Пол все подсчитывал и в конце каждого года клал разницу на счет, о существовании которого знали только Пастор и Звезда.

От поляны Пастор пошел по дороге, обходя оставшиеся после дождя лужи и перебираясь через кучи валежника, затем свернул в сторону и зашагал между деревьями. Здесь не осталось следов шин, поскольку Пастор тщательно замел тропинку. Подойдя к низине, он остановился. Впереди громоздился бурелом: сломанные ветки, вырванные с корнем молодые деревца, палая листва. Только подойдя к куче поближе и отведя в сторону ветки, он увидел грузовик.

Едва ли кто-нибудь станет разыскивать здесь пропавший сейсмический вибратор. Рикки Грейнджер, которого наняли на работу в «Риткин сейсмекс» в южном Техасе, не имел никакого отношения к далекому винограднику в округе Сьерра, штат Калифорния. Однако не раз случалось, что заблудившиеся туристы забредали на территорию коммуны — как, к примеру, Мелани, — и у них наверняка возник бы вопрос, как сюда попало такое дорогое оборудование. Поэтому Пастор и Едоки Риса потратили два часа, чтобы спрятать грузовик. Пастор не сомневался, что его невозможно заметить даже с воздуха.

Он освободил от веток колесо и стукнул ногой по покрышке — так ведет себя скептически настроенный покупатель, осматривая подержанную машину. Он убил человека, чтобы завладеть грузовиком. Пастор вскользь подумал о Марио, его хорошенькой жене и детях. Интересно, поняли ли они, что он уже никогда не вернется домой? Затем он выбросил эти мысли из головы.

Пастор хотел убедиться, что грузовик будет готов к завтрашнему утру. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы Пастора охватило возбуждение, ему ужасно захотелось немедленно отправиться в дорогу. Однако он сам назначил срок, и время является одним из решающих факторов.

Ожидание становилось невыносимым. Он хотел было залезть в кабину и запустить двигатель. Ну, чтобы его проверить и все такое, но понял, что этого делать не следует. С грузовиком ничего не случится. Сейчас нужно оставить его в покое, а завтра…

Пастор раздвинул ветки в другом месте и посмотрел на стальную плиту, которая наносила удары по земле. Если план Мелани — исключительно справедливый, по мнению Пастора, — сработает, вибратор вызовет землетрясение. Они используют энергию, которую накопила земля, чтобы заставить губернатора заботиться об охране окружающей среды. Земля будет спасать землю. Идея показалась Пастору почти святой.

Призрак негромко зарычал, словно что-то услышал. Скорее всего кролика, но Пастор быстро прикрыл ветками грузовик и зашагал обратно.

Он вернулся на дорогу и направился в деревню.

Однако на середине дороги он остановился, встревоженный. Когда он шел сюда, то переступил через упавшую ветку. Теперь кто-то отодвинул ее в сторону. Призрак рычал не на кролика. Здесь кто-то чужой. Пастор никого не слышал, но в лесу все звуки поглощает густая растительность. Кто же заявился? Неужели за ним следили? А вдруг чужак видел сейсмический вибратор?

По дороге домой Призрак заволновался. Когда они подошли к поляне, где стояли машины коммуны, Пастор понял, в чем дело.

Рядом с «барракудой» стояла полицейская машина.

Сердце Пастора остановилось.

Как быстро! Неужели они смогли так быстро его найти?

Он посмотрел на белый «форд» с идущей вдоль борта зеленой полосой и серебряной шестиконечной звездой шерифа на двери, четырьмя антеннами и рядом разноцветных мигалок на крыше.

Успокойся. Все пройдет.

Полицейский мог приехать сюда вовсе не из-за вибратора. Например, его привело обычное любопытство. Раньше такого не случалось, но на свете всякое бывает. Впрочем, причин для появления полиции может быть масса. Возможно, они разыскивают пропавших туристов. Или помощник шерифа ищет подходящее место для свидания с женой соседа.

Быть может, они даже не знают, что здесь находится коммуна. Если он скроется в лесу…

Слишком поздно. Как только эта мысль пришла ему в голову, из-за дерева вышел полицейский. Призрак громко залаял.

— Тихо, — сказал Пастор, и пес замолчал.

Полицейский был одет в серо-зеленую форму помощника шерифа, над левым карманом короткой куртки красовалась звезда, голову украшала шляпа, на поясе — кобура с пистолетом.

Он увидел Пастора и помахал ему рукой.

После коротких колебаний Пастор помахал в ответ.

И неохотно подошел к машине.

Он ненавидел полицейских. Большинство из них были ворами и злобными психопатами. Они пользовались своей формой и положением, чтобы скрывать тот факт, что сами являются еще более злостными преступниками, чем те, кого они сажают за решетку. Однако Пастор решил разговаривать с ним вежливо, словно обычный тупой обыватель, полагающий, будто полицейские призваны его защищать.

Пастор расслабился и постарался дышать ровно. Улыбнувшись, он сказал:

— Доброе утро.

Полицейский приехал один. Довольно молодой, лет двадцать пять — тридцать, с короткими светлыми волосами. У него уже сейчас был лишний вес. Лет через десять появится пивное брюшко.

— Здесь поблизости есть какие-нибудь поселения? — спросил полицейский.

Пастору хотелось соврать, но он понимал, что это слишком рискованно. Полицейскому оставалось пройти четверть мили в правильном направлении, чтобы увидеть дома. И у него сразу же возникнут подозрения, если он обнаружит, что ему солгали. Поэтому Пастор сказал правду:

— Вы недалеко от винодельни «Серебряная река».

— Никогда раньше о ней не слышал.

И не случайно. В телефонной книге значился адрес и телефон Пола Бейла в Напа. Никто из жителей коммуны не регистрировался для голосования. Никто не платил налогов, так как они не получали денег. Они всегда держались замкнуто. Звезда ужасно боялась журналистов — страх появился у нее еще со времен движения хиппи, которое уничтожили средства массовой информации. К тому же у многих коммунаров имелись собственные причины скрываться. У одних остались долги, других разыскивала полиция. Кедр дезертировал из армии, Мелодия сбежала от сексуальных домогательств дяди, а муж Анет избивал ее и поклялся найти, если она от него уйдет.

Коммуна стала для них убежищем, кое-кто из вновь прибывших также от кого-то скрывался. Узнать о существовании коммуны можно было только от таких людей, как Пол Бейл, которые какое-то время прожили здесь, а затем вернулись во внешний мир, однако всегда ревностно оберегали ее тайну.

Никогда здесь не появлялись полицейские.

— Но почему я ничего не слышал об этом месте? — спросил полицейский. — Я работаю здесь уже десять лет.

— Винодельня довольно маленькая, — ответил Пастор.

— Вы хозяин?

— Нет, я рабочий.

— Значит, вы делаете вино?

О, да ты интеллектуальный гигант.

— Вот именно.

Полицейский не уловил иронии, а Пастор продолжал:

— А что привело вас в наши края, да еще так рано? У нас не совершалось преступлений с тех самых пор, как Чарли напился и проголосовал за Джимми Картера.

Он улыбнулся.

Никакого Чарли не существовало, он хотел понравиться полицейскому. Однако тот даже не улыбнулся.

— Я ищу родителей девушки, которая называет себя Розой.

Пастору стало страшно, внутри у него все похолодело.

— О Господи, что случилось?

— Она арестована.

— С ней все в порядке?

— Девушка не пострадала, если вас интересует именно это.

— Благодарение Богу. Я думал, что произошел несчастный случай. — Пастор начал приходить в себя. — А как она оказалась в тюрьме? Я думал, она спит в собственной постели!

— Очевидно, вы ошибаетесь. Какое вы имеете к ней отношение?

— Я ее отец.

— Тогда вам нужно приехать в Силвер-Сити.

— Силвер-Сити? Как долго она там находится?

— Одну ночь. Мы не хотели ее задерживать, но она отказалась назвать свой адрес и сообщила его только час назад.

Сердце Пастора сжалось, когда он представил себе свою девочку, которая попала за решетку, но все равно пыталась сохранить тайну коммуны.

— Но даже и после этого я не мог вас найти, — продолжал полицейский. — В конце концов мне пришлось спрашивать дорогу у вооруженных извращенцев, примерно в пяти милях отсюда.

Пастор кивнул:

— Лос-Аламос.

— Да. Там висит огромный плакат с надписью: «Мы не признаем юрисдикцию правительства Соединенных Штатов». Уроды.

— Я их знаю, — сказал Пастор.

Это был «Комитет бдительности» правого толка. Они поселились в большом старом доме, в довольно уединенном месте, которое охраняли с огнестрельным оружием в руках. «Комитет» собирался защищаться от китайского вторжения. К несчастью, они оказались ближайшими соседями коммуны.

— А за что Роза попала в участок? Она совершила какой-то проступок?

— Обычно так и бывает, — саркастически ответил полицейский.

— И что же она сделала?

— Ее поймали на воровстве в магазине.

— В магазине? — Зачем ребенку, который может взять все, что угодно, в бесплатном магазине, это делать? — И что она украла?

— Большую цветную фотографию Леонардо Ди Каприо.

Пастору ужасно захотелось ударить полицейского по лицу, но он понимал, что это не поможет Розе. Он поблагодарил его за приезд и обещал, что они с матерью Розы приедут в Силвер-Сити в течение часа и заберут дочь. Удовлетворенный полицейский кивнул и уехал.

Пастор направился в хижину Звезды. Одновременно она служила клиникой коммуны. Звезда не получила никакого медицинского образования, но многому научилась у своего отца-врача и матери, работавшей медицинской сестрой. В молодости она не раз видела, как отец оказывал срочную медицинскую помощь, помогала при родах. В ее комнате было полно бинтов, мазей, аспирина, лекарств от кашля и контрацептивов.

Когда Пастор разбудил ее и рассказал новости, у Звезды случилась настоящая истерика. Она ненавидела полицию не меньше Пастора. В шестидесятые полицейские не раз избивали ее дубинками во время демонстраций, агенты, работающие под прикрытием, продавали фальшивые наркотики, а однажды ее изнасиловал детектив прямо в полицейском участке. Она с плачем вскочила с постели и принялась колотить Пастора. Он сжал ее запястья и попытался успокоить.

— Мы должны немедленно поехать туда и забрать Розу! — кричала Звезда.

— Конечно, — не стал спорить он. — Но сначала тебе нужно одеться.

Звезда перестала сопротивляться.

— Хорошо.

Она принялась натягивать джинсы.

— Тебя первый раз арестовали в тринадцать лет? — спросил он.

— Да, и старый грязный сержант с сигаретой в уголке рта положил руки на мою грудь и сказал, что из меня получится красивая леди.

— Мы не поможем Розе, если потеряем над собой контроль и нас арестуют, — заметил Пастор.

Она немного успокоилась.

— Ты прав. Ради нее мы должны вести себя прилично с этими грязными ублюдками.

Звезда причесалась и посмотрела в маленькое зеркало.

— Ладно, теперь я готова дерьмо жрать.

Пастор всегда считал, что нужно одеваться прилично, когда имеешь дело с полицией. Он разбудил Дола и взял у него старый темно-синий костюм, который теперь стал имуществом коммуны. Дол ходил в нем в суд, когда жена, которую он бросил двадцать лет назад, решила с ним развестись. Пастор надел костюм поверх рабочей рубашки и повязал свой старый розово-зеленый галстук, недавно справивший двадцатипятилетнюю годовщину. Туфли уже давно сносились, поэтому ему пришлось удовлетвориться сандалиями. Из машин они взяли «барракуду».

Когда выехали на окружную дорогу, Пастор спросил:

— Как получилось, что ни один из нас не заметил, что Роза не вернулась домой ночевать?

— Я пошла пожелать ей спокойной ночи, но Жемчужина сказала, что она вышла в туалет.

— Мне она сказала то же самое! Наверное, Жемчужина знала, что случилось, и покрывала Розу!

Двенадцатилетняя Жемчужина, дочь Дола и Оды, была лучшей подругой Розы.

— Я зашла к ним еще раз, но все свечи были погашены, и я решила их не будить. Мне и в голову не пришло…

— А как ты могла догадаться? До сих пор девчонка все ночи проводила дома.

Они въехали в Силвер-Сити. Офис шерифа находился рядом со зданием суда. Они вошли в сумрачный вестибюль, на стенах которого висели пожелтевшие газетные вырезки, посвященные убийствам. У окна стоял небольшой стол, за которым сидел полицейский в рубашке цвета хаки и зеленом галстуке.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он.

— Меня зовут Стелла Хиггинс, вы задержали мою дочь.

Полицейский пристально посмотрел на Звезду. Пастор понял, что он пытается оценить, какие они родители.

— Подождите минутку, — сказал полицейский и исчез.

— Я думаю, нужно строить из себя респектабельных, законопослушных граждан, которые в ужасе от того, что их ребенок задержан полицией. Мы с глубочайшим уважением относимся к правоохранительным органам. Мы сожалеем, что отнимаем время у столь занятых людей.

— Я поняла, — напряженно ответила Звезда.

Распахнулась дверь, и им предложили войти.

— Мистер и миссис Хиггинс, — сказал полицейский. Пастор не стал его поправлять. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Он отвел их в комнату для совещаний с серым ковром на полу и современной мебелью.

Роза уже их ждала.

Со временем она станет такой же внушительной и пышной, как ее мать, но в тринадцать лет оставалась долговязой и нескладной девчонкой. Сейчас она была мрачной, по щекам текли слезы. Однако внешне Роза никак не пострадала. Звезда молча обняла дочь, потом девочку прижал к груди Пастор.

— Дорогая, — спросила Звезда, — ты провела ночь в тюрьме?

Роза покачала головой.

— В одном доме.

— В Калифорнии очень строгие законы, — объяснил полицейский. — Несовершеннолетние не могут находиться в том же здании, что и взрослые преступники. Поэтому мы заключили договоры с несколькими гражданами, которые соглашаются принять на одну ночь юных нарушителей закона. Роза переночевала у мисс Ватерло, местной учительницы, которая приходится сестрой нашему шерифу.

— Все нормально? — спросил Пастор у Розы.

Та молча кивнула.

Он почувствовал себя значительно лучше.

Проклятие, с детьми происходят и более неприятные вещи.

— Пожалуйста, присядьте, мистер и миссис Хиггинс. Я должностное лицо, осуществляющее надзор за условно осужденными, а также работаю с юными нарушителями закона.

Они сели.

— Роза обвиняется в краже плаката стоимостью 9 долларов 99 центов из музыкального магазина «Серебряный диск».

Звезда повернулась к дочери.

— Я не понимаю, — сказала она. — Зачем ты украла плакат с дурацкой кинозвездой?

Неожиданно Роза обрела голос:

— Я хотела этот плакат, понимаешь? Хотела, и все тут!

И она расплакалась.

Пастор обратился к полицейскому:

— Мы бы хотели немедленно забрать нашу дочь домой. Что нам нужно сделать?

— Мистер Хиггинс, я должен сообщить вам, что максимальное наказание за проступок Розы предусматривает тюремное заключение до того момента, когда ей исполнится двадцать один год.

— Господи! — воскликнул Пастор.

— Однако я не думаю, что ее ждет такое суровое наказание за первое нарушение закона. Скажите мне, у Розы уже были неприятности с законом?

— Никогда.

— Вас удивил ее поступок?

— Да.

— Мы поражены, — сказала Звезда.

Полицейский принялся задавать вопросы об их семейной жизни, пытаясь установить, заботятся ли о девочке родители. На большую часть вопросов отвечал Пастор, стараясь создать впечатление, что они простые деревенские труженики. Он ни слова не сказал ни о коммуне, ни об их взглядах. Полицейский спросил, какую школу посещает Роза, и Пастор объяснил, что в винодельне есть школа для детей рабочих.

Казалось, полицейский удовлетворен ответами. Роза подписала обещание предстать перед судом ровно через четыре недели в 10 часов утра. Полицейский также попросил одного из родителей поставить свою подпись, и Звезда молча расписалась. Им даже не пришлось вносить залог. Не прошло и часа, как они покинули полицейский участок.

— Ты не стала плохой, Роза, — заявил Пастор, как только они вышли на улицу. — Ты совершила глупый поступок, но мы не будем любить тебя меньше. Пожалуйста, никогда не забывай об этом. Дома мы поговорим о случившемся подробнее.

И они поехали обратно. Некоторое время Пастор мог думать только о дочери, но теперь им удалось вернуть ее домой, и он начал размышлять о последствиях ареста. До сих пор коммуна не привлекала внимания полиции. Краж никогда не совершалось, поскольку они отрицали частную собственность. Иногда возникали драки, но коммунары сами решали все свои проблемы. Никто из обитателей коммуны не умирал. У них даже телефона не было, чтобы вызвать полицию. Они никогда не нарушали законов, если не считать употребления легких наркотиков, но и здесь вели себя осмотрительно.

Но теперь их коммуна появилась на карте.

И произошло это в самый неподходящий момент.

Ничего не остается, как соблюдать осторожность. Пастор решил ни в чем не упрекать Розу. В ее возрасте он уже был профессиональным вором с трехлетним списком арестов. Он прекрасно понимал поступок дочери.

Пастор включил радио. В конце каждого часа передавали новости. В завершение обзора упомянули об угрозе землетрясения.

— Губернатор Майк Робсон сегодня утром встречался с агентами ФБР, чтобы обсудить заявление террористической группы «Молот Эдема», угрожающей устроить землетрясение, — сказал диктор. — Представитель Бюро сказал, что угроза изучается самым серьезным образом, но давать комментарии отказался.

Губернатор выступит с заявлением после встречи с ФБР, решил Пастор. Он пожалел, что радио не сообщило о времени встречи.

Когда они вернулись, оказалось, что машины Мелани нет: она уехала с Дасти в Сан-Франциско, чтобы оставить его с отцом на выходные.

В коммуне царило унылое настроение. Большая часть коммунаров занималась прополкой виноградника, но работали без обычных песен и смеха. На кухне Холли, мать его сыновей, Ринго и Шалуна, мрачно жарила лук, а Тормоз, который всегда тонко улавливал настроение, с испуганным лицом копал молодую картошку. Даже Кедр, плотник, был невесел.

Увидев, что Пастор и Звезда вернулись вместе с Розой, все быстро закончили свои дела и потянулись к храму. Когда возникал кризис, они собирались, чтобы его обсудить. Если проблема была не очень серьезной, она могла подождать до конца рабочего дня, но только не сейчас.

По пути к храму Пастора и его семью перехватили Дол, Ода и их дочь Жемчужина.

Дол, невысокий человек с аккуратной короткой стрижкой, самый приличный из всей общины. Он занимал ключевой пост, поскольку являлся превосходным виноделом и контролировал производство нового вина. Но Пастору иногда казалось, что Дол относится к остальным членам коммуны так, словно они живут в другой деревне. Дол и Ода стали первой парой, построившей семейный домик. Ода, темнокожая женщина, говорившая с французским акцентом, обладала диким темпераментом. Пастор это очень хорошо знал — он спал с ней множество раз, но с Долом она как-то остепенилась. Пожалуй, Дол, один из немногих членов коммуны, смог бы быстро адаптироваться к нормальной жизни, если бы пришлось уйти. Пастор чувствовал, что большинству эта задача не под силу, они окажутся в тюрьме или погибнут.

— Я хочу тебе кое-что показать, — сказал Дол.

Пастор заметил, как переглянулись девочки. Роза укоряюще посмотрела на Жемчужину, которая выглядела виноватой и испуганной.

— Ну, что еще случилось? — спросила Звезда.

Дол завел всю компанию в пустую хижину, которую использовали для занятий со старшими детьми. Посередине стоял грубый стол, несколько стульев и шкаф с книжками и карандашами. На потолке имелся люк, ведущий на узкий чердак. Сейчас люк был открыт, кто-то приставил к нему стремянку.

У Пастора появилось отвратительное предчувствие.

Дол зажег свечу и поднялся по стремянке. Пастор и Звезда последовали за ним. На чердаке, освещенном тусклым пламенем свечи, они увидели девчоночий тайный склад: коробку, полную дешевой бижутерии, косметику, модную одежду и журналы для подростков.

— Все, что мы считаем бесполезным, — негромко проговорил Пастор.

— Они добирались до Силвер-Сити на попутных машинах. За последние четыре недели они побывали там трижды. Девочки брали с собой эту одежду и переодевались в нее, когда приезжали в город.

— И что они там делали? — спросила Звезда.

— Болтались по улицам, разговаривали с мальчиками, воровали в магазинах.

Пастор засунул руку в ящик и вытащил обтягивающую голубую футболку с оранжевой полосой. Она была сделана из нейлона и выглядела дешевой. Он всегда презирал такую одежду: она не давала тепла и защиты, уродуя человеческое тело.

С футболкой в руках он спустился вниз. Звезда и Дол последовали за ним.

Девочки в ужасе смотрели на него.

— Давайте пойдем в храм и обсудим случившееся с остальными.

К тому моменту, когда они подошли к храму, все уже собрались, сидели на полу, скрестив ноги, и ждали.

Пастор, как всегда, сел посередине. Теоретически дискуссии должны были проходить демократично, коммуна не имела лидеров, но на практике Пастор и Звезда возглавляли все такие собрания. Пастор направлял диалог в нужном для себя направлении — обычно задавал вопросы, а не высказывался сам. Если идея ему нравилась, он поддерживал ее; если ему хотелось задушить предложение, он спрашивал, как его осуществить. А если общее настроение было направлено против него, он делал вид, что соглашается, но потом обязательно возвращался к проблеме и добивался своего.

— Кто хочет начать?

Заговорила Анет. Ей было уже сильно за сорок, и она верила во взаимопонимание.

— Может быть, дадим сначала высказаться Розе и Жемчужине? Пусть объяснят нам, зачем они ездили в Силвер- Сити.

— Чтобы встречаться с людьми, — дерзко ответила Роза.

Анет улыбнулась.

— Ты имела в виду мальчиков? — уточнила она.

Роза пожала плечами.

— Ну, это можно понять… но зачем воровать? — спросила Анет.

— Чтобы хорошо выглядеть.

Звезда недовольно вздохнула.

— А что тебя не устраивает в нашей одежде?

— Мама, давай говорить серьезно, — презрительно сказала Роза.

Звезда повернулась и отвесила ей пощечину.

Роза ахнула. На ее щеке осталось красное пятно.

— Не смей так со мной разговаривать! — воскликнула Звезда. — Тебя только что поймали на воровстве, и мне пришлось забирать тебя из тюрьмы, не смей вести себя так, точно я глупая девчонка.

Жемчужина расплакалась.

Пастор вздохнул. Такой поворот событий следовало предвидеть. В бесплатном магазине имелась нормальная одежда, голубые, синие и черные джинсы; рубашки из хлопчатобумажной ткани; белые, серые, красные и желтые футболки; сандалии и сапоги; толстые шерстяные свитера на зиму; непромокаемые плащи для работы под дождем. Из года в год все носили одинаковую одежду. Конечно, детям хотелось чего-нибудь особенного. Тридцать пять лет назад Пастор украл куртку в дорогом магазине на улице Сан-Педро.

— Жемчужина, дорогая, тебе не нравится твоя одежда? — спросила у дочери Ода.

Между рыданиями Жемчужина выдавила из себя:

— Мы хотели выглядеть как Мелани.

— Ага, — сказал Пастор, которому все стало ясно.

Мелани продолжала носить одежду, которую привезла с собой: прозрачные блузки, коротенькие юбки и шорты, модные туфли и хорошенькие шапочки. Она выглядела изящной и сексуальной. Стоит ли удивляться, что девочки выбрали Мелани в качестве образца для подражания?

— Нужно поговорить с Мелани, — сказал Дол.

Ему было тревожно. Большинство из коммунаров с большой неохотой осмеливались критиковать Пастора.

Он сам чувствовал себя не лучшим образом. Это он привел Мелани в коммуну и сразу же стал ее любовником. И она стала важнейшей частью его плана. Только Мелани по силам разобраться в данных на дискете Майкла, которые они скопировали на ее переносной компьютер. Пастор не мог допустить, чтобы недовольство коммуны обрушилось на Мелани.

— Мы никогда не заставляли тех, кто к нам присоединяется, менять одежду, — возразил он. — Сначала они носят свои старые вещи, таковы правила.

В дискуссию вступила Аляска. Бывшая школьная учительница, она пришла в коммуну вместе со своей любовницей, Солью, десять лет назад, после того как их изгнали из маленького городка, где преследовали лесбиянок.

— Дело не в одежде, — заявила Аляска. — Она почти не работает.

Соль согласно кивнула.

— Я видел ее на кухне, где она мыла посуду и готовила пироги, — возразил Пастор.

Аляска смутилась, но сдаваться не хотела.

— Да, она берется за легкую домашнюю работу, но я не видела, чтобы она трудилась на винограднике. Она пассажир, Пастор.

Видя, что Пастора атакуют, Звезда пришла к нему на помощь:

— У нас было немало таких людей. Помнишь, как выглядела Холли, когда появилась у нас?

Холли действительно была немного похожа на Мелани. Хорошенькую девушку сначала больше привлекал Пастор, и лишь потом она стала полноправным членом коммуны. Холли грустно улыбнулась:

— Я согласна со Звездой. Раньше я была ленивой. Но потом осознала, что должна делать свою долю работы. И никто ничего мне не говорил. Просто я поняла, что буду счастливее, если стану честно трудиться наравне со всеми.

Теперь пришел черед высказаться Садовнице, двадцатипятилетней наркоманке, которая выглядела на все сорок.

— Мелани оказывает на детей плохое влияние. Она разговаривает с ними о поп-звездах, телевизионных шоу и подобной дряни.

— Несомненно, нам нужно поговорить с Мелани, когда она вернется из Сан-Франциско, — не стал спорить Пастор. — Я уверен, что она очень огорчится, когда узнает, что сделали Роза и Жемчужина.

Но Дола это не устроило.

— Многих из нас тревожит…

Пастор нахмурился. Похоже, они ведут какие-то разговоры у него за спиной.

Господи, неужели именно сейчас они готовят восстание?

Он заговорил так, чтобы всем стало ясно, как сильно он недоволен:

— Да? И что же тревожит многих из вас?

Дол вздохнул.

— Ее мобильный телефон и компьютер.

В долине не было электричества и, следовательно, электрических приборов; постепенно у коммунаров выработалось отрицательное отношение к телевизорам и видеозаписям. Пастор узнавал новости, слушая радиоприемник в машине. Они привыкли осуждать все связанное с электричеством. Оборудование Мелани, которое она подзаряжала в библиотеке Силвер-Сити, подсоединяясь к розетке для пылесоса, вызывало немало неодобрительных взглядов. Теперь несколько человек согласно кивали, поддерживая Дола.

Мелани сохранила мобильный телефон и компьютер по вполне уважительной причине, но Пастор не мог рассказать о ней Долу. Он не являлся Едоком Риса. И хотя Дол полноправный член коммуны уже многие годы, Пастор не стал бы с уверенностью утверждать, что он поддержит план с землетрясением. Дол мог повести себя непредсказуемо.

Пастор понял, что необходимо заканчивать споры. Ситуация выходила из-под контроля. С разочарованными людьми нужно разбираться один на один, с коллективом, когда все его члены поддерживают друг друга, это сделать значительно сложнее.

Но прежде чем он успел что-то сказать, вмешалась Ода:

— Пастор, что происходит? Ты нам не все рассказываешь? Я так и не поняла, почему вы со Звездой уезжали на две с половиной недели.

Мелодия, которая всегда поддерживала Пастора, набросилась на Оду:

— Какой странный вопрос! Ты что, не доверяешь Пастору?

Группа могла в любой момент расколоться — Пастор это прекрасно понимал. И причина тому — угроза, нависшая над долиной. Он сказал, что их спасет чудо, но ничего не происходило. Им казалось, что их мир рушится.

— По-моему, я всем объяснила, — вмешалась Звезда. — У меня был дядя, он умер, мне пришлось улаживать его дела, других родственников у него нет, поэтому я помогла адвокатам решить возникшие проблемы.

Достаточно.

Пастор знал, как задушить все протесты.

— Я чувствую, что обсуждение этих вопросов портит атмосферу в коммуне, — решительно заявил он. — Все со мной согласны?

Конечно, никто не стал возражать.

— Что мы будем делать? — Пастор посмотрел на своего десятилетнего сына, темноглазого серьезного мальчика. — Что скажешь, Ринго?

— Мы будем вместе медитировать, — ответил Ринго.

Такой же ответ он получил бы от любого другого члена коммуны.

Пастор оглядел собравшихся:

— Все согласны с предложением Ринго?

Никто не возражал.

— Тогда приготовимся к медитации.

Каждый занял привычное для себя положение. Некоторые легли на спину, другие свернулись в клубок, кто-то просто закрыл глаза. Пастор и еще несколько человек сели, скрестив ноги, расслабленно положив руки на колени, закрыли глаза и обратили лица к небесам.

— Расслабьте мизинец на правой ноге, — произнес Пастор негромко, но настойчиво. — Затем четвертый палец, третий и второй. Наконец, большой палец. И теперь всю стопу… щиколотку… икру.

Так он описал все тело, и в комнате наступил мир. Дыхание людей замедлилось, напряжение начало отступать, на лица снизошло спокойствие.

Наконец Пастор произнес первый низкий слог:

— Ом.

И все как один подхватили:

— Омм…

Мой народ.

Пусть он живет здесь всегда.

Совещание в офисе губернатора было назначено на полдень. Сакраменто, столица штата, находился в двух часах езды от Сан-Франциско. Джуди вышла из дома в девять сорок пять, когда движение еще не такое напряженное.

Помощник губернатора Эл Ханимун был известным калифорнийским политиком. Официально он занимал должность секретаря, но на самом деле выполнял грязную работу. Всякий раз, когда губернатору требовалось провести новое скоростное шоссе через участок живописной местности, построить ядерную электростанцию, уволить тысячу государственных служащих или предать верного друга, он предоставлял это Ханимуну.

Они работали вместе вот уже двадцать лет. Когда они познакомились, Майк Робсон был всего лишь членом нижней палаты законодательного совета штата, а Ханимун — выпускником юридического факультета. Ханимуна выбрали на роль плохого парня, поскольку он был черным, и губернатор мудро рассудил, что пресса не станет уж слишком активно поливать грязью черного политика. Те либеральные дни прошли, но Ханимун превратился в чрезвычайно ловкого и безжалостного политического махинатора. Никто его не любил, но многие боялись.

Джуди понимала, что для блага Бюро должна произвести на него хорошее впечатление. Не так уж часто случалось, что крупные политические фигуры проявляли интерес к расследованиям ФБР. Джуди знала, что ее поведение во многом определит отношение Ханимуна к Бюро и правоохранительным организациям. Личные контакты всегда более эффективны, чем отчеты и статистика.

ФБР любило производить впечатление всемогущей и не терпящей поражений организации. Но по порученному ей делу Джуди успела сделать так мало, что играть роль победителя просто не могла, в особенности с таким крепким орешком, как Ханимун. К тому же это не ее стиль. Она предпочитала выглядеть уверенным и результативным сотрудником.

Имелась и другая причина, по которой нужно наладить хороший контакт с Ханимуном. Джуди надеялась, что заявление губернатора Робсона поможет начать диалог с «Молотом Эдема». Намек на то, что губернатор готов вступить в переговоры, может убедить террористов не форсировать события. А если начнутся переговоры, у Джуди появится шанс собрать дополнительные улики. Пока что у нее не было возможности поймать террористов. Все остальные пути она уже испробовала.

Джуди понимала, что ей будет непросто убедить губернатора сделать такой намек. Он не захочет никому показывать, что готов идти на переговоры с террористами, чтобы у других не возникло желания с ним торговаться. Однако оставалась возможность сформулировать заявление так, чтобы его смысл поняли только представители «Молота Эдема».

Она не стала надевать свой костюм от Армани. Инстинкт подсказывал Джуди, что Ханимун любит иметь дело с людьми, предпочитающими рабочий стиль в одежде. Поэтому она выбрала серый брючный костюм, собрала волосы на затылке в простой пучок, а кобуру прицепила к поясу. Чтобы слегка смягчить впечатление, она надела маленькие жемчужные сережки, привлекающие внимание к ее длинной шее. Никогда не вредно выглядеть хорошо.

Интересно, подумала она, нашел ли ее привлекательной Майкл Керкус? Эффектный мужчина; жаль, что у него такой вредный характер. Ее мать одобрила бы Майкла. Джуди помнила, как она говорила: «Мне нравятся мужчины, которые умеют взять ответственность на себя». Керкус хорошо одевался, в неброской, сдержанной манере. Вот бы посмотреть, какой он под одеждой, вдруг подумала Джуди. Возможно, весь зарос темными волосами, как обезьяна, — она не любила волосатых мужчин. Или у него бледная кожа и мягкое тело. Нет, вряд ли, Майкл производил впечатление человека спортивного. Джуди сообразила, что фантазирует об обнаженном Керкусе, и недовольно покачала головой.

Только этого мне сейчас не хватает — капризного красавчика, который пользуется успехом у женщин.

Она решила позвонить, чтобы заранее решить вопрос с парковкой, набрала телефон офиса губернатора, и ей ответил секретарь Ханимуна.

— У меня на двенадцать назначена встреча с мистером Ханимуном, и я хотела бы узнать, смогу ли я припарковать свой автомобиль у здания Капитолия. Я никогда не бывала в Сакраменто.

Секретарь оказался молодым мужчиной.

— У нас нет парковки для посетителей, но в соседнем квартале есть подземная стоянка.

— Вы не могли бы уточнить, где именно?

— У въезда на Десятую улицу, между Кей-стрит и Эл-стрит. Это в буквальном смысле в минуте от нас. Однако ваша встреча назначена на одиннадцать тридцать, а не на двенадцать.

— Что?

— Ваша встреча назначена на одиннадцать тридцать.

— Время изменилось?

— Нет, мадам, встреча с самого начала планировалась на это время.

Джуди рассвирепела. Если она опоздает, то разговаривать уже будет не о чем. Все пошло совсем не так, как она рассчитывала. Она постаралась погасить свой гнев.

— Очевидно, произошла какая-то ошибка. — Джуди посмотрела на часы. Если она будет гнать всю дорогу, то через полтора часа окажется в Сакраменто. — Ничего страшного, — солгала она, — у меня есть время в запасе. Я не опоздаю.

— Вот и хорошо.

Она выжала до отказа педаль газа, и вскоре ее скорость уже превышала сто миль в час. К счастью, машин было не много. Большая часть людей направлялась в Сан-Франциско.

Брайан Кинкейд сообщил ей время встречи — значит, он должен опоздать. Они выехали отдельно, поскольку у него назначена еще одна встреча в Сакраменто, где находилось отделение ФБР. Джуди набрала номер офиса в Сан-Франциско, трубку подняла секретарша Кинкейда.

— Линда, это Джуди. Пожалуйста, позвоните Брайану и предупредите его о том, что встреча с помощником губернатора назначена на одиннадцать тридцать, а не на двенадцать.

— Полагаю, он об этом знает, — ответила Линда.

— Нет, вы ошибаетесь. Он сказал мне, что встреча назначена на двенадцать. Постарайтесь его предупредить.

— Да, конечно.

— Благодарю.

Джуди отключилась и сосредоточила все свое внимание на дороге.

Через несколько минут она услышала полицейскую сирену.

Посмотрев в зеркало, Джуди заметила знакомые очертания патрульной машины.

— Проклятие, глазам своим не верю! — прорычала она.

Она свернула к обочине и резко притормозила. Патрульный автомобиль остановился сзади. Джуди открыла дверцу.

Тут же раздался громкий голос:

— Оставайтесь в машине.

Она вытащила значок ФБР так, чтобы полицейский его сразу увидел, и вышла из машины.

— Оставайтесь в машине!

В голосе патрульного слышался страх, и она увидела, что у него нет напарника. Джуди вздохнула. Она представила себе, как новичок-полицейский стреляет в нее.

Подняв повыше значок, она крикнула:

— ФБР! Посмотри же, наконец!

— Вернитесь обратно в машину!

Джуди посмотрела на часы. Десять тридцать. Дрожа от злости, она вернулась в машину, оставив дверцу открытой.

Наступила мучительно долгая пауза.

Наконец патрульный подошел к ней.

— Я остановил вас потому, что вы ехали со скоростью девяносто пять миль в час…

— Посмотрите, — сказала Джуди, протягивая ему значок.

— Что это такое?

— Проклятие, значок ФБР! Я агент и нахожусь на задании, а вы меня задерживаете!

— Ну, вы совсем не похожи на…

Она выскочила из машины, напугав полицейского, и погрозила ему пальцем:

— Только не говори мне, что я не похожа на проклятого агента. Ты не узнал значка ФБР, откуда тебе знать, как выглядят агенты ФБР?

Она положила руки на бедра, чтобы он увидел кобуру у нее на поясе.

— Могу я взглянуть на вашу лицензию?

— Проклятие, нет. Я уезжаю и намерена ехать в Сакраменто с той же скоростью — ты меня понял?

Она вернулась в машину.

— Вы не можете так поступить, — заявил патрульный.

— Напишите об этом своему конгрессмену! — выкрикнула Джуди, захлопывая дверцу и срываясь с места.

Она перестроилась в левый ряд и посмотрела на часы. Потрачено пять минут, она все еще может успеть.

Не следовало так разговаривать с патрульным. Он доложит своему начальству, а те пожалуются в ФБР. Джуди получит выговор. Но если бы она разговаривала с полицейским вежливо, то до сих пор выясняла бы с ним отношения.

— Черт! — с чувством выругалась она.

В одиннадцать двадцать она уже сворачивала к центру Сакраменто. В одиннадцать двадцать пять Джуди въехала на подземную парковку на Десятой улице. Еще две минуты ушло на то, чтобы найти свободное место. По лестнице ей пришлось бежать.

Здание Капитолия, построенное из белого камня, окруженное безукоризненными газонами и огромными пальмами, напоминало свадебный торт. Джуди быстро пересекла мраморный зал и остановилась перед дверью с табличкой «ГУБЕРНАТОР». Она привела в порядок дыхание и посмотрела на часы.

Ровно одиннадцать тридцать. Она успела. Бюро не будет выглядеть некомпетентным.

Открыв двойные двери, Джуди вошла.

И оказалась внутри просторного вестибюля. За огромным письменным столом сидел секретарь. И тут она с удивлением обнаружила Брайана Кинкейда, спокойно и расслабленно сидевшего в кресле в своем превосходном темно-сером костюме. Седые волосы уложены в идеальную прическу — он совсем не был похож на человека, который опаздывал на встречу. Джуди обнаружила, что слегка вспотела.

Она встретилась взглядом с Кинкейдом и увидела в его глазах удивление, которое он тут же постарался скрыть.

— Привет… Брайан, — сказала она после почти неуловимой паузы.

— Доброе утро.

Он отвернулся.

Он не поблагодарил ее за то, что она предупредила его о времени начала совещания.

— Когда вы сюда приехали?

— Несколько минут назад.

Только сейчас Джуди поняла, что он прекрасно знал время встречи. Но сказал ей, что она начнется на полчаса позже. Неужели специально? Как-то уж слишком по-детски.

Джуди не успела прийти к какому-то определенному мнению, когда из боковой двери вышел молодой чернокожий человек и обратился к Брайану:

— Агент Кинкейд?

— Да, — ответил Брайан, вставая.

— А вы, должно быть, агент Мэддокс. Мистер Ханимун готов вас принять.

Они последовали за ним по коридору и свернули за угол.

— Мы называем это Подковой, поскольку офис губернатора занимает три кабинета, расположенных по сторонам треугольника.

Когда они шли вдоль второй стороны треугольника, им пришлось пересечь еще один вестибюль, где сидели две секретарши. В кожаном кресле дожидался своей очереди молодой человек с папкой в руках. Джуди догадалась, что это личный кабинет губернатора. Еще несколько шагов, и они вошли в кабинет Ханимуна.

Помощник губернатора оказался крупным человеком с короткими седеющими волосами. Ханимун успел снять свой серый пиджак в тонкую полоску, так что миру предстали черные подтяжки, и закатал рукава белой рубашки, но шелковый галстук выглядел безукоризненно. Ханимун снял очки в золотой оправе и встал. У него было темное красивое лицо, на котором застыло жесткое выражение. Он выглядел бы как лейтенант полиции, если бы не слишком дорогой костюм.

Несмотря на устрашающую внешность, держался Ханимун вежливо. Он пожал им руки и сказал:

— Я ценю, что вы приехали сюда из Сан-Франциско.

— Никаких проблем, — ответил Кинкейд.

Они сели.

Без всяких предисловий Ханимун спросил:

— Как вы оцениваете ситуацию?

— Сэр, вы хотели поговорить с агентом, который непосредственно занимается расследованием, поэтому я предоставляю слово Джуди, — ответил Кинкейд.

— Пока нам еще не удалось поймать злоумышленников.

Она тут же выругала себя за то, что начала с извинений.

Нужно говорить о позитивной стороне!

— Мы практически уверены, что террористы не связаны с «Зеленой Калифорнией», — это лишь слабая попытка оставить фальшивый след. Мы не знаем, кто они такие, но кое-что я могу о них рассказать.

— Прошу вас, продолжайте, — сказал Ханимун.

— Прежде всего лингвистический анализ послания террористов показал, что мы имеем дело не с одним человеком, а с группой.

— По меньшей мере с двумя людьми, — уточнил Кинкейд.

Джуди бросила на него быстрый взгляд, но он смотрел в сторону.

— Речь идет о группе или о двоих людях? — раздраженно спросил Ханимун.

Джуди почувствовала, что краснеет.

— Послание продиктовал мужчина, а напечатала его женщина, так что группа состоит не менее чем из двух человек. Возможно, в акции принимают участие и другие.

— Хорошо. В дальнейшем постарайтесь быть точнее.

Все пошло совсем не так, как хотелось Джуди.

— Второй момент: эти люди в здравом уме, — продолжала Джуди.

— Да, в клиническом смысле. Но едва ли их можно назвать нормальными, — сказал Кинкейд и рассмеялся, словно сказал нечто остроумное.

Джуди мысленно выругала его — он постоянно ставил ее в дурацкое положение.

— Люди, совершающие преступления с применением насилия, могут быть разделены на два типа: организованные и неорганизованные. Вторые действуют под влиянием момента, используя то оружие, которое попадется под руку, выбирая случайные жертвы. Как правило, они безумны.

Ханимун заинтересовался:

— Ну а первая категория?

— Они планируют свои преступления, оружие носят с собой и нападают на заранее выбранную жертву, следуя определенной логике.

— Они безумны по-другому, — вновь вмешался Кинкейд.

Джуди попыталась не обращать на него внимания.

— Эти люди могут быть больными, но их поступки вполне рациональны — значит, мы можем попытаться предвидеть их дальнейшие действия.

— Хорошо. Вы считаете, что группа «Молот Эдема» действует организованно?

— Если судить по их посланию, да.

— Вы сильно полагаетесь на лингвистический анализ, — скептически заметил Ханимун.

— Это эффективный инструмент.

— Однако он не заменяет тщательного расследования, — вновь вмешался Кинкейд. — Но в данном случае ничего другого у нас нет.

Из слов Кинкейда следовало, что они вынуждены полагаться на лингвистический анализ из-за того, что Джуди не проделала необходимой работы. Чувствуя, как ее охватывает отчаяние, она продолжала:

— Мы имеем дело с серьезными людьми — даже если они не сумеют организовать землетрясение, нам следует ожидать чего-то еще.

— Например?

— Один из обычных террористических приемов. Взорвать бомбу, взять заложника, убить известного человека.

— Если, конечно, у них есть такая возможность, — вновь заговорил Кинкейд. — До сих пор у нас не было оснований так думать.

Джуди глубоко вздохнула. Она должна произнести эти слова.

— Однако я не готова утверждать, что они не могут устроить землетрясение.

— Что? — спросил Ханимун.

Кинкейд презрительно рассмеялся.

— Это не слишком вероятно, но возможно, — упрямо продолжала Джуди. — Так сказал профессор Керкус, ведущий калифорнийский сейсмолог. Я обязана предупредить вас о таком варианте развития событий.

Кинкейд откинулся на спинку стула и скрестил ноги.

— Джуди дала вам ответ из учебника, Эл, — сказал он так, словно рассчитывал на мужскую солидарность. — А теперь я хочу высказать другую точку зрения, основанную на моем опыте.

Джуди молча смотрела на него.

А вот за это тебе придется ответить, даже если больше мне ничего не удастся сделать, Кинкейд. Ты всю встречу пытаешься выставить меня полнейшей идиоткой. Но что ты скажешь, если будет настоящее землетрясение, идиот? Что ты скажешь родственникам погибших?

— Пожалуйста, продолжайте, — сказал Ханимун Кинкейду.

— Эти люди не могут устроить землетрясение. И им наплевать на строительство электростанций. Инстинкт подсказывает мне, что какой-то парень хочет произвести впечатление на свою подружку. Он рассчитывает, что губернатор потеряет самообладание, ФБР будет бегать, как муравьи в потревоженном муравейнике, а Джон Правдолюб станет каждый день говорить об угрозе землетрясения в своем шоу. И он привлечет к себе всеобщее внимание! Подружка придет в восторг.

Джуди чувствовала себя совершенно униженной. Кинкейд предоставил ей возможность рассказать о своем расследовании, а потом подверг сомнению ее выводы. Очевидно, он с самого начала все спланировал. Теперь Джуди не сомневалась, что Брайан сознательно сообщил ей неверное время встречи, рассчитывая, что она опоздает. Он хотел дискредитировать ее, а себя выставить в самом лучшем свете. Ей стало нехорошо.

Неожиданно Ханимун встал.

— Я собираюсь дать совет губернатору относительно угрозы. — Потом он небрежно добавил: — Благодарю вас обоих.

Джуди поняла, что уже поздно просить его о диалоге с террористами. Момент упущен. К тому же любое ее предложение будет отвергнуто Кинкейдом. Она вдруг почувствовала свою беспомощность.

А если их угрозы реальны? А если они могут устроить землетрясение?

— Если вам потребуется наша помощь, — сказал Кинкейд, — вы всегда можете к нам обратиться.

Ханимун ничего не ответил. Едва ли он нуждался в приглашении воспользоваться содействием ФБР. Однако он вежливо протянул им руку.

Через мгновение Джуди и Кинкейд оказались за порогом кабинета.

Джуди молча шагала через мраморный зал. Кинкейд остановился и сказал:

— Ты отлично все сделала, Джуди. Тебе ни о чем не следует беспокоиться.

Он не сумел скрыть довольной ухмылки.

Джуди решила не показывать своего возмущения.

— Полагаю, мы выполнили свой долг, — спокойно ответила она.

— Конечно. Где ты оставила машину?

— На подземной стоянке, на соседней улице.

— А я с противоположной стороны. До встречи.

— До встречи.

Джуди посмотрела вслед Кинкейду, потом повернулась и пошла в противоположном направлении.

Она заметила кондитерскую, зашла и купила коробку шоколадных конфет.

На обратном пути в Сан-Франциско Джуди съела все до последней штуки.

Пастору требовалось чем-нибудь заняться, чтобы не сойти с ума от напряжения. После собрания в храме он отправился на виноградник и занялся прополкой сорняков. День выдался жарким, вскоре Пастор вспотел и снял рубашку.

Звезда работала рядом с ним. Через некоторое время она посмотрела на часы.

— Пора сделать перерыв, — сказала она. — Давай послушаем новости.

Они сели в машину Пастора, и он включил радиоприемник. Диктор прочитал те же новости. Пастор заскрипел зубами от разочарования.

— Проклятие, губернатор должен сделать заявление!

— Но ведь мы не рассчитывали, что он сразу пойдет нам навстречу, верно? — сказала Звезда.

— Да, но я ожидал услышать какое-нибудь обращение, намек на уступки. Черт побери, идея замораживания строительства новых электростанций не такая уж дурацкая. Миллионы людей в Калифорнии согласятся с нами.

Звезда кивнула:

— Да в Лос-Анджелесе уже сейчас опасно дышать из-за загрязнения! Не могу поверить, что люди хотят так жить.

— Но ничего не происходит.

— Ну, мы с самого начала понимали, что потребуется демонстрация наших возможностей. Тогда с нами будут разговаривать.

— Да. — После коротких колебаний Пастор выпалил: — Просто я боюсь, что у нас ничего не получится.

— С сейсмическим вибратором?

Он ответил не сразу. Ни с кем, кроме Звезды, Пастор не бывал полностью откровенным, и сейчас он жалел, что поделился с ней своими сомнениями. Но теперь придется закончить мысль.

— Со всем, — сказал он. — Я боюсь, что землетрясения не будет и мы потерпим поражение.

Пастор видел, что Звезда немного удивлена. Она привыкла быть абсолютно уверенной во всем, что он делает. Но Пастор еще никогда не пытался устроить землетрясение.

Когда они возвращались на виноградник, Звезда сказала:

— Сделай что-нибудь с Розой сегодня вечером.

— Что ты имеешь в виду?

— Побудь с ней. Ты почти все свободное время играешь с Дасти.

С пятилетним Дасти Пастору было легко. Мальчика все интересовало. Розе исполнилось тринадцать, возраст, когда взрослые кажутся детям глупцами. Неожиданно Пастор сообразил, что Звезда сказала это совсем по другой причине.

Она думает, что завтра я могу умереть.

Ему стало не по себе. Пастор с самого начала знал, что план с землетрясением опасен, но он главным образом думал об опасности, которой подвергнется сам, и о коммуне, которая лишится руководства. Он забыл о Розе — девочка останется одна в целом мире в возрасте тринадцати лет.

— Но что я могу с ней делать? — спросил он.

— Она хочет научиться играть на гитаре.

Пастор об этом не знал. Он был не слишком хорошим гитаристом, но умел исполнять народные песни и простые блюзы. Он пожал плечами:

— Ладно, мы начнем сегодня вечером.

Они вновь взялись за прополку, но через несколько минут их прервал ухмыляющийся Тормоз:

— Эй, вы только посмотрите, кто приехал!

Пастор посмотрел вдаль. Он ждал Мелани, которая повезла Дасти к отцу в Сан-Франциско. Только она одна могла показать Пастору место, где следует применить сейсмический вибратор, и он знал, что почувствует себя спокойнее только после того, как она вернется. Но сейчас было еще слишком рано. К тому же Тормоз не пришел бы в такое возбуждение из-за Мелани.

Пастор увидел, как по склону холма спускается мужчина, а за ним идет женщина с ребенком на руках. Пастор нахмурился. Бывало, что в течение целого года в долине не появлялись посторонние. Сегодня утром он столкнулся с полицейским; теперь пришли еще какие-то люди. Он прищурился. Походка мужчины показалась ему знакомой. Когда нежданные гости подошли поближе, Пастор пробормотал:

— Боже мой, неужели Скелет?

— Верно! — радостно воскликнула Звезда. — Вот здорово! — И поспешила навстречу гостям.

За ней с радостным лаем помчался Призрак.

Пастор немного отстал. Скелет, которого в обычной жизни звали Билли Оуэнс, был Едоком Риса. Однако ему не понравились изменения в коммуне, которые произошли после появления Пастора. Скелет предпочитал более простые формы существования. Он получал удовольствие от постоянных кризисов, любил напиваться до потери сознания, гулять всю ночь. Скелет играл блюзы на губной гармошке с маниакальной виртуозностью и стал самым удачливым нищим коммуны. Он присоединился к ним вовсе не для того, чтобы найти работу, овладеть самодисциплиной и обрести веру. Когда через пару лет стало ясно, что режим Пастора — Звезды носит постоянный характер, Скелет ушел. С тех пор он не появлялся. Теперь, через двадцать лет, он вернулся.

Звезда крепко обняла его и поцеловала в губы. Они довольно долго жили вместе. В те дни все мужчины коммуны спали со Звездой, но к Скелету она питала особую слабость. Пастор ощутил укол ревности, когда увидел, как прижимается Скелет к Звезде.

Наконец они разомкнули объятия, и Пастор увидел, что Скелет плохо выглядит. Он всегда был худым, но сейчас производил впечатление человека, умирающего от истощения. Нечесаные волосы, всклокоченная борода. Грязные джинсы и футболка, а один из ковбойских сапог, похоже, давно лишился каблука.

Он пришел к нам потому, что у него неприятности.

Скелет представил женщину, сказав, что ее зовут Дебби. Молодая, не больше двадцати пяти лет, худенькая, но хорошенькая. Мальчику, которого она держала на руках, казалось, года полтора. Они были такими же грязными и истощенными, как Скелет.

Они пришли как раз к обеду, и их сразу же отвели на кухню. Все ели запеканку из ячменя с овощами, выращенными на собственном огороде. Дебби и ребенок жадно набросились на еду, но Скелет отправил в рот пару ложек и тут же закурил сигарету.

Охотно пустились в воспоминания о прежних временах.

— Я хочу вам рассказать свою любимую историю, — сказал Скелет. — Однажды днем, прямо на склоне холма, Звезда кое-что объяснила мне о куннилингусе. — Раздался несколько смущенный смех, но Скелет ничего не заметил и продолжал: — Мне было двадцать лет, и я ничего про это не знал. Я ужасно удивился! Но она заставила меня попробовать. Какой вкус! Да!

— Ты многого тогда не знал, — сказала Звезда. — Я помню, как ты говорил мне, что не понимаешь, почему по утрам у тебя болит голова, и мне пришлось объяснить, что так бывает после того, как ты вечером напиваешься. Ты даже не знал смысла слова «похмелье».

Она искусно сменила тему. В прежние времена секс считался нормальной темой для разговора за едой, но с тех пор, как Скелет покинул коммуну, многое изменилось. Никто не вводил правил или запретов, это прошло само собой, когда дети стали старше и начали кое-что понимать.

Скелет был возбужден, много смеялся, старался быть дружелюбным, без конца курил.

Ему что-то нужно. Скоро сам все расскажет.

Когда убрали со стола и вымыли посуду, Скелет отвел Пастора в сторону и сказал:

— Я хочу тебе кое-что показать. Но нам лучше отойти подальше.

Пастор пожал плечами и последовал за ним.

На ходу он вытащил мешочек с марихуаной и пачку бумаги для свертывания сигарет. Обычно коммунары не курили травку днем, поскольку это мешало работе на винограднике, но сегодня был особенный день, и Пастор чувствовал потребность успокоить нервы. Когда они поднялись по склону и скрылись среди деревьев, он ловко скрутил сигарету.

Скелет облизнул губы.

— А покрепче ничего нет? — спросил он.

— А что ты теперь употребляешь, Скелет?

— Немного коричневого сахара, ну, ты знаешь, чтобы прочистить мозги.

Героин.

Так вот в чем дело. Скелет стал законченным наркоманом.

— Нет, мы не употребляем здесь ничего тяжелого, — сказал ему Пастор. — Никто больше не балуется такими вещами.

И я избавлюсь от всякого, кто попытается, быстрее, чем ты успеешь хрюкнуть.

Пастор закурил.

Когда они вышли на поляну, где стояли машины, Скелет сказал:

— Вот, смотри!

Сначала Пастор не понял, что перед ним. Грузовик, но какой марки? Машина была выкрашена в яркие желто-красные тона, на боку красовалось изрыгающее огонь чудовище и какая-то надпись, сделанная кричащими цветами.

Скелет, зная, что Пастор не умеет читать, сказал:

— Пасть Дракона. Передвижная карусель.

Наконец Пастор все понял. Карусели часто монтируют на грузовиках. Двигатель грузовика приводит карусель в движение. Затем карусели демонтируют, и можно отправляться дальше.

Пастор передал Скелету сигарету и спросил:

— Твой?

Скелет сделал затяжку и долго не выпускал дым изо рта.

— Я уже десять лет так зарабатываю на жизнь. Но карусель требует починки, а у меня нет денег. Придется ее продать.

Пастор понял, что последует дальше.

Скелет еще раз затянулся, но не вернул сигарету.

— Карусель стоит не меньше пятидесяти тысяч долларов, но я прошу десять.

Пастор кивнул:

— Это возможно… для кого-нибудь.

— Быть может, вы ее купите? — спросил Скелет.

— А зачем, черт подери, нам карусель, Скелет?

— Хорошее вложение денег. Если у вас будет неудачный год, вы сможете неплохо заработать.

Да, у них случались неурожайные годы. С плохой погодой бороться невозможно. Но Пол Бейл всегда предоставлял им кредит. Он верил в идеалы коммуны, хотя и не мог жить вместе с ними. И он знал, что на будущий год обязательно будет новый урожай.

Пастор покачал головой:

— Нет, тут даже нечего обсуждать. Но я желаю тебе удачи, старина. Не сдавайся, ты обязательно найдешь покупателя.

Должно быть, Скелет понимал, что у него мало шансов, но он запаниковал:

— Послушай, Пастор, если хочешь знать правду… мои дела плохи. Ты можешь одолжить мне тысячу долларов? Мне хватит.

Ты хочешь сказать, что на эти деньги ты сможешь под завязку накачаться какой-нибудь дрянью. После чего вновь окажешься в прежнем положении.

— У нас нет денег, — ответил Пастор. — Мы не пользуемся деньгами, разве ты забыл?

На лице у Скелета появилось хитрое выражение.

— Перестань, у вас должны быть наличные.

Неужели ты думаешь, что я тебе о них расскажу?

— Извини, приятель, но я ничем не могу тебе помочь.

Скелет кивнул.

— Плохо дело, друг. У меня серьезные проблемы.

— И не пытайся за моей спиной просить деньги у Звезды. Ответ будет тем же. — Пастор заговорил жестче. — Ты меня слушаешь?

— Конечно, конечно, — ответил Скелет, и в его голосе послышался страх. — Успокойся, Пастор, успокойся.

— А я спокоен, — ответил Пастор.

Весь день Пастор беспокоился из-за Мелани. Она вполне могла передумать и вернуться к мужу или просто испугаться и сбежать на своей машине. Тогда ему конец. Ему никогда не разобраться с данными на дискете Майкла Керкуса, а следовательно, не узнать, в каком месте следует завтра применить сейсмический вибратор.

Однако ближе к вечеру Мелани вернулась, и Пастор почувствовал огромное облегчение. Он рассказал ей об аресте Розы и предупредил, что часть коммунаров винит во всем Мелани и ее броскую манеру одеваться. Она ответила, что возьмет рабочую одежду в бесплатном магазине.

После ужина Пастор зашел в хижину Мелодии и взял у нее гитару.

— Она тебе сейчас не нужна? — вежливо спросил он.

Он никогда бы не сказал: «Могу ли я одолжить твою гитару?» — поскольку все имущество коммуны считалось общим, и гитара в не меньшей степени принадлежала ему, хотя Мелодия сделала ее сама. Впрочем, все спрашивали разрешения.

Пастор сел возле своей хижины вместе с Розой и настроил гитару. Призрак внимательно наблюдал за ними, словно тоже рассчитывал научиться.

— Большинство песен имеют три аккорда, — начал Пастор. — Если ты их знаешь, то сможешь сыграть девять из любых десяти песен.

Он показал ей аккорд до мажор. Пока Роза пыталась прижать струны подушечками пальцев, он изучал ее лицо в мягком вечернем свете; прекрасная кожа, темные волосы, зеленые — как у Звезды — глаза, нахмуренные брови.

Я должен остаться в живых, чтобы заботиться о тебе.

Пастор вспомнил, каким был в таком возрасте — опытным, ловким вором, не раз побывавшим в самых разных переделках, он ненавидел полицейских и презирал обычных людей, которых так легко ограбить.

Уже в тринадцать лет я был преступником.

Пастор твердо решил, что Роза будет другой. Она выросла в коммуне, в мире и любви, не соприкасаясь с жизнью, превратившей маленького Рикки Грейнджера в гангстера еще до того, как у него появилась борода.

С тобой все будет в порядке, я об этом позабочусь.

Роза снова и снова повторяла аккорд, и Пастор понял, что с того момента, как появился Скелет, в его сознании звучит песня. Народная баллада, популярная в шестидесятые годы, которую любила Звезда.

— Я научу тебя песне, которую пела твоя мать, когда ты была еще совсем маленькой, — сказал он. Взяв гитару, Пастор спросил: — Запомнишь?

Он запел:

В его голове зазвучал прежний голос Звезды, такой же негромкий и привлекательный, как и сейчас.

Пастор и Скелет были ровесниками, но Скелет умирал. Это Пастор знал совершенно точно. Очень скоро девушка и ребенок его бросят. Он будет голодать и принимать наркотики. Рано или поздно он отравит себя какой-нибудь некачественной дрянью или его организм не выдержит, и он погибнет от воспаления легких. Так или иначе, он мертвец.

Если я потеряю виноградник, со мной будет то же самое, что и со Скелетом.

Пока Роза пыталась сыграть аккорд соль мажор, Пастор размышлял о возвращении к обычной жизни. Он представил себе, как каждый из членов коммуны ходит на работу, покупает носки и модные туфли, телевизор и тостер. Эти мысли вызвали у него тошноту. Пастор никогда не жил как обычный человек. Он вырос в борделе, получил образование на улицах, недолгое время владел полулегальным бизнесом, но большую часть жизни возглавлял коммуну хиппи, отрезанную от остального мира.

Он вспомнил, как единственный раз в жизни имел постоянную работу. В восемнадцать лет он нанялся к Дженкинсонам, супружеской паре, которая владела винным магазином. Тогда они казались ему старыми, но сейчас он понимал, что им было немногим за пятьдесят. Он намеревался поработать у них до тех пор, пока не узнает, где они держат деньги, а потом их украсть. Неожиданно он узнал кое-что о себе.

Оказалось, что у него настоящий талант к арифметике. Каждое утро мистер Дженкинсон клал в кассу десять долларов мелочью. Когда покупатели платили деньги и получали сдачу, Пастор их обслуживал сам или слышал, как кто-то из Дженкинсонов называл общую сумму: «Доллар двадцать девять, пожалуйста, миссис Роберто», или: «Ровно три доллара, сэр». И числа складывались у него в голове сами. Весь день Пастор точно знал, сколько денег лежит в кассе, а вечером мог сообщить результат мистеру Дженкинсону еще до того, как тот производил подсчет выручки.

Он слышал, как мистер Дженкинсон разговаривает с оптовиком, и скоро знал оптовые и розничные цены на все товары в магазине. Теперь его мозг автоматически фиксировал прибыль от каждой продажи, и он с удивлением понял, что Дженкинсоны очень много зарабатывают, ничего ни у кого не воруя.

Пастор организовал четыре ограбления магазина за месяц, а потом предложил купить у них дело. Когда они отказались, он устроил пятый налет и позаботился о том, чтобы нападавшие избили миссис Дженкинсон. После этого мистер Дженкинсон принял его предложение.

Пастор взял заем у местного ростовщика и заплатил мистеру Дженкинсону. Хотя Пастор не умел читать и писать, он всегда точно знал свое финансовое положение. Никто не мог его обмануть. Одно время на него работала вполне респектабельная женщина средних лет, которая каждый день крала из кассы один доллар. В конце недели он вычел пять долларов из ее заработка, избил и уволил.

Уже через год Пастор владел четырьмя магазинами; когда прошло еще два года, стал хозяином оптового склада, торговавшего алкоголем. Через три года он заработал свой первый миллион, а в конце четвертого ему пришлось все бросить и сбежать.

Иногда он задавал себе вопрос: что произошло бы, если бы он вовремя вернул деньги ростовщику и честно платил налоги? Быть может, сегодня он бы владел компанией вроде «Кока-Колы» и жил в особняке на Беверли-Хиллз с садовником, бассейном и гаражом на пять автомобилей.

Но всякий раз, когда он пытался себе это представить, Пастор понимал, что с ним такого не могло случиться. Подобная жизнь не для него. Человек в белом махровом халате, спускающийся по лестнице собственного особняка и небрежно отдающий распоряжение горничной насчет стакана свежего апельсинового сока, всегда имел чужое лицо. Пастор не мог жить в обычном мире. У него всегда возникали проблемы с правилами: он не умел подчиняться другим людям. Вот почему он должен жить здесь.

В долине Серебряной реки правила создаю я и я их изменяю. Я сам и есть правило.

Роза пожаловалась, что у нее болят пальцы.

— Значит, пришло время отдохнуть, — сказал Пастор. — Если хочешь, завтра я научу тебя другой песне.

Если буду жив.

— А тебе больно, когда ты играешь?

— Нет. Но я привык. Со временем на подушечках появятся мозоли, и они станут такими же твердыми, как пятки.

— А у Ноэля Галахера жесткие подушечки пальцев?

— Если Ноэль Галахер гитарист…

— Конечно! Он из группы «Оазис»!

— Ну, тогда у него жесткие подушечки. Ты бы хотела стать музыкантом?

— Нет.

— Четкий ответ. А у тебя есть другие идеи?

На лице у Розы появилось виноватое выражение, словно она заранее знала, что отец ее не одобрит, но потом набралась мужества и сказала:

— Я хочу быть писателем.

Он даже не смог бы сказать, что почувствовал.

Папа никогда не прочтет твою работу.

Однако Пастор сделал вид, что очень доволен:

— Вот и отлично! А каким писателем?

— Для журналов. Ну, вроде «Тинейджера».

— А почему?

— Они встречаются со звездами, берут у них интервью, пишут о моде и косметике.

Пастор стиснул зубы, чтобы скрыть отвращение.

— Ну, мне нравится, что ты хочешь стать писателем. Если ты будешь сочинять стихи и рассказы, то сможешь остаться в долине Серебряной реки.

— Ну да, может быть, — с сомнением ответила Роза.

Он видел, что Роза не намерена всю жизнь провести здесь. Но она еще слишком молода и многого не понимает. К тому моменту, когда она сможет сама принимать решения, ее точка зрения изменится.

Я надеюсь.

К ним подошла Звезда.

— Время для Правдолюба, — сказала она.

Пастор забрал у Розы гитару.

— Пора спать, — сказал он.

Они со Звездой направились к поляне, где стояли машины, а по дороге занесли гитару Мелодии. Мелани включила радиоприемник и устроилась на заднем сиденье «барракуды». Она надела ярко-желтую футболку и голубые джинсы из бесплатного магазина. Одежда была ей велика, и она затянула джинсы ремнем, подчеркнувшим ее тонкую талию. Она выглядела очень сексуально.

Природа наградила Джона Правдолюба удивительно низким гнусавым голосом, который иногда оказывал гипнотическое действие на слушателей. Он специализировался на разговорах о том, во что слушатели верили, но стеснялись признавать. Обычные рассуждения фашиствующей свиньи: СПИД есть наказание за грехи, интеллект связан с расой, мир нуждается в жестком порядке, все политики глупы и коррумпированы и тому подобное. Пастору казалось, что большую часть его слушателей составляют толстые белые мужчины, которые все сведения о жизни черпают в барах.

— Этот тип олицетворяет то, что я больше всего ненавижу в Америке, — сказала Звезда. — Предрассудки, ханжество, лицемерие, самодовольство и чудовищную глупость.

— Точно, — согласился Пастор. — Давай послушаем.

— Сейчас я еще раз прочту заявление, сделанное секретарем губернатора, мистером Ханимуном.

Волосы у Пастора на затылке встали дыбом, а Звезда сказала:

— Проклятый сукин сын!

Ханимун стоял за планом затопления долины Серебряной реки, и они его ненавидели.

Джон Правдолюб продолжал говорить медленно и тяжеловесно, словно каждый звук имел особенное значение:

— Вот послушайте: «ФБР произвело расследование угрозы, появившейся первого мая среди объявлений в Интернете. Установлено, что за угрозой ничего не стоит».

Сердце Пастора упало. Он ждал именно такого поворота событий, тем не менее пришел в смятение. Пастор рассчитывал, что в заявлении прозвучит хотя бы намек на мирные предложения. Однако ответ Ханимуна оказался максимально жестким.

Правдолюб продолжал читать:

— «Губернатор Майк Робсон в соответствии с рекомендациями ФБР решил ничего не предпринимать». Таков, друзья мои, полный текст заявления. — Правдолюб явно считал его возмутительно коротким. — Вы удовлетворены? Срок, назначенный террористами, истекает завтра. Вас успокоили слова губернатора? Позвоните Джону Правдолюбу по этому номеру и скажите, что вы думаете.

— Значит, нам придется это сделать, — сказал Пастор.

— Ну, я и не рассчитывала, что губернатор пойдет на уступки без демонстрации.

— И я тоже. — Пастор нахмурился. — В заявлении дважды упоминается ФБР. Похоже, Майк Робсон собирается во всем обвинить федералов, если дело обернется не лучшим образом. Возможно, он сомневается.

— Что ж, нам нужно продемонстрировать, что мы способны устроить землетрясение…

— Может быть, он еще передумает.

Звезда опустила взгляд.

— Дерьмо! — со вздохом сказала она. — Наверное, я рассчитывала, что все решится мирно.

Пастор встревожился. Ему не нравилось, что Звезда сомневается в успехе. Ее поддержка была ему необходима, чтобы убедить остальных Едоков Риса.

— Мы можем сделать все так, что никто не пострадает, — сказал он. — Мелани выбрала идеальное место. — Он повернулся к ней: — Расскажи Звезде, что мы решили.

Мелани наклонилась вперед и развернула карту так, чтобы ее могли видеть Звезда и Пастор. Она не знала, что Пастор не умеет читать.

— Вот здесь, в долине Оуэнс, есть сдвиг, — сказала она, указывая на красную полоску. — Тут произошли крупные землетрясения в 1790 и 1872 годах, так что давно пришло время для следующего.

— Неужели землетрясения случаются по расписанию? — спросила Звезда.

— Нет. Но история сдвигов показывает, что необходимое для него напряжение достигает нужной величины один раз в столетие. Из чего следует, что мы можем его устроить, если произведем толчок в нужном месте.

— И где же? — спросила Звезда.

Мелани указала точку на карте:

— Примерно здесь.

— А точнее?

— Только после того, как я там побываю. Данные Майкла дают нам координаты с точностью до мили. Когда я увижу ландшафт, то смогу указать место.

— Как?

— Свидетельства прежних землетрясений.

— Ясно.

— Согласно теории Майкла о сейсмических окнах, самый подходящий момент наступит между часом тридцатью и двумя двадцатью.

— А почему ты уверена, что никто не пострадает?

— Посмотри на карту. Долина Оуэнс населена не густо, здесь расположено всего несколько маленьких городков, разбросанных вдоль русла высохшей реки. Выбранное мной место находится в нескольких милях от поселений.

— И мы не сомневаемся, что землетрясение будет небольшим, — добавил Пастор. — В ближайшем городке никто ничего не почувствует.

Он, как и Мелани, знал, что полной уверенности быть не может, но пристально посмотрел на Мелани, и она промолчала.

— Если эффекта никто не ощутит, то всем будет наплевать, — сказала Звезда. — В таком случае зачем вообще устраивать землетрясение?

Звезда противоречила сама себе, что показывало, как сильно она нервничает.

— Мы обещали завтра устроить землетрясение. Как только оно начнется, мы позвоним Джону Правдолюбу по мобильному телефону Мелани и скажем ему, что сдержали обещание.

О, какой это будет замечательный момент!

— А он нам поверит?

— А куда он денется после того, как специалисты проверят показания сейсмографов, — сказала Мелани.

— Представляю, как будут чувствовать себя губернатор Робсон и его люди. — Пастор услышал возбуждение в собственном голосе. — Особенно мерзавец Ханимун. Они скажут: «Черт, они действительно могут устроить землетрясение! Что же нам теперь делать?»

— И что будет дальше? — поинтересовалась Звезда.

— Тогда мы пригрозим устроить новое землетрясение. Но дадим им не месяц, а неделю.

— А как мы отправим нашу угрозу? Тем же способом?

— Нет, — покачала головой Мелани. — Я уверена, что они могут отследить послание, отправленное по Интернету. А если мы выберем другой адрес, нашу угрозу могут не заметить. Вспомните, прошло три недели, прежде чем Джон Правдолюб обратил на нее внимание в прошлый раз.

— Значит, мы позвоним и будем угрожать вторым землетрясением?

— Но теперь оно произойдет уже не в пустынной местности, а там, где возможны серьезные разрушения, — вмешался Пастор. Перехватив встревоженный взгляд Звезды, он добавил: — Но возможно, нам не придется его устраивать, хватит одной угрозы.

— Inshallah, — сказала Звезда. Она научилась этому выражению у алжирки Оды. — Если того пожелает Бог.

Они выехали на следующее утро, когда еще не рассвело.

Никто не видел сейсмический вибратор при свете дня на расстоянии в сто миль от долины, и Пастор рассчитывал, что так будет и дальше. Он планировал вернуться домой после наступления темноты. Придется преодолеть около пятисот миль, одиннадцать часов в грузовике, максимальная скорость которого составляла сорок пять миль в час. Пастор решил на всякий случай взять с собой «барракуду». И Кедра, потому что самим им будет не справиться.

Пастор включил фонарь, чтобы добраться до места, где они спрятали грузовик. Все четверо молчали. У них ушло полчаса на то, чтобы убрать ветки и вывести сейсмический вибратор.

Пастор нервничал, пока не сел за руль грузовика и не включил зажигание. Когда он услышал ровное гудение двигателя, его охватило возбуждение.

Дома коммуны находились более чем в миле, и он не сомневался, что никто не услышит рева мотора, поскольку густой лес поглощал шум. Утром коммунары заметят, что они уехали. Анет должна сказать всем, что они отправились в Напа на встречу с Полом Бейлом. Обычно коммунары никуда не ездили, однако едва ли они будут задавать вопросы, поскольку никому не захочется связываться с Пастором.

Пастор включил фары, и Мелани уселась рядом с ним. На первой передаче он повел тяжелый грузовик к дороге. Мощные колеса легко справлялись с кустарником и пересохшими ручьями.

Господи, получится ли у нас задуманное?

Землетрясение? Перестань!

Но мы так хорошо все спланировали.

Пастор выехал на дорогу и повернул на восток. Через двадцать минут они уже покинули долину Серебряной реки и выбрались на 89-е шоссе. Пастор свернул на юг, посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что Звезда и Кедр следуют за ними на «барракуде».

Мелани казалась совершенно спокойной.

— Как вчера вел себя Дасти? — осторожно спросил он.

— Отлично, он любит навещать отца. Майкл всегда находит для него время, зато для меня он постоянно занят.

Пастор прекрасно понимал обиду Мелани. А вот ее спокойствие изрядно его удивило. В отличие от него Мелани не думала о том, что случится с ее ребенком, если она сегодня погибнет. Мелани нисколько не сомневалась, что все пройдет успешно и они не пострадают. Может быть, она просто лучше разбирается в землетрясениях? Или принадлежит к той категории людей, которые склонны закрывать глаза на неприятные факты? Пастор не знал ответа на эти вопросы.

Когда начало светать, они добрались до северной оконечности озера Тахо. Неподвижная вода походила на лист полированного серебра, брошенный среди гор. Сейсмический вибратор не мог не привлечь к себе внимания на узкой извивающейся дороге. К счастью, отдыхающие еще спали, и грузовик видели лишь несколько сонных людей, спешивших на работу в отели и рестораны.

Когда взошло солнце, они уже катили на юг по шоссе номер 395, пересекающему границу штата Невада. Вокруг расстилалась пустыня. Они сделали остановку, припарковав сейсмический вибратор на стоянке для грузовиков, в стороне от дороги. Здесь они позавтракали омлетом и водянистым кофе.

Дорога свернула обратно в Калифорнию и стала подниматься в горы, перед ними открылся великолепный вид — крутые, заросшие лесами склоны, копия долины Серебряной реки. Они спустились вниз возле серебряного моря, которое Мелани назвала озером Моно.

Вскоре заговорщики выбрались на прямую двухполосную дорогу, идущую по вытянутой пыльной долине. Постепенно долина стала расширяться, пока горы не скрылись за голубой дымкой, а потом вновь сузилась. Реки здесь не было, но горизонтальные пласты соли поблескивали, как далекие озера.

— Долина Оуэнс, — сказала Мелани.

Окружающий ландшафт вызвал у Пастора ощущение катастрофы, уничтожившей в долине все живое.

— Что здесь произошло? — спросил он.

— Реку много лет назад отвели к Лос-Анджелесу.

Каждые двадцать миль они проезжали через какой-нибудь сонный маленький городок. Теперь они не могли не привлекать к себе внимания. То и дело им попадались встречные автомобили, и все глазели на сейсмический вибратор, стоило им остановиться на светофоре. Его запомнят многие.

Да, я видел эту штуку. Наверное, они кладут асфальт или что-нибудь вроде того.

Мелани включила компьютер и развернула карту.

— Где-то под нами находятся два пласта земной коры, которые сошлись вместе, — задумчиво проговорила она. — Теперь они пытаются освободиться.

От слов Мелани по спине у Пастора пробежал холодок. Он не мог поверить, что собирается высвободить столь страшные разрушительные силы.

Наверное, я сошел с ума.

— Через пять или десять миль, — сказала Мелани.

— А во сколько?

— Сразу после часа.

Они удачно все рассчитали. Сейсмическое окно откроется через полчаса и закроется через пятьдесят минут.

Мелани направила Пастора на боковую дорогу, пересекающую плоскую долину. На самом деле никакая это была не дорога, всего лишь колея, петляющая между булыжниками и кустарником. Хотя земля казалась почти ровной, главная дорога довольно быстро скрылась из виду, и теперь они видели лишь крыши проезжающих грузовиков.

— Притормози, — наконец попросила Мелани.

Пастор остановил грузовик, и они соскочили на землю. Солнце безжалостно палило с голубого неба. Подъехала «барракуда», из нее тут же вышли Звезда и Кедр, чтобы размять ноги после долгого пути.

— Посмотри, — сказала Мелани. — Видишь расселину?

Пастор увидел на каменистой земле давно высохшее русло реки. Но Мелани показывала туда, где расселина неожиданно заканчивалась, словно на ее пути встала стена.

— Как странно, — заметил Пастор.

— А теперь посмотри на несколько ярдов вправо.

Взгляд Пастора последовал за указательным пальцем Мелани. Русло ручья продолжалось, словно ничего не произошло. Пастор понял, что имеет в виду Мелани.

— Линия сдвига, — сказал он. — Когда произошло последнее землетрясение, эта часть долины сместилась на пять ярдов и остановилась.

— Да, примерно.

— И мы собираемся повторить землетрясение? — восхищенно спросил Кедр.

— Мы попытаемся, — деловито ответил Пастор. — Но у нас совсем немного времени. — Он повернулся к Мелани: — Грузовик стоит в нужном месте?

— Думаю, да, — кивнула она. — Смещение на несколько ярдов в ту или другую сторону не имеет значения.

— Хорошо. — Пастору вдруг показалось, что следует произнести речь. — Ну, тогда я начинаю.

Он забрался в кабину и включил двигатель, который приводил в действие вибратор, затем пришла очередь рубильника, опускающего стальную плиту на землю. Запрограммировав вибратор на тридцать секунд на средней частоте, Пастор посмотрел через заднее окошко грузовика и проверил показания приборов. Потом достал дистанционное управление и вылез из грузовика.

— Все готово, — сказал он.

Все четверо забрались в «барракуду». За рулем сидел Кедр. Они вернулись на дорогу и подъехали к сдвигу с противоположной стороны.

— Можешь остановиться здесь, — сказала Мелани.

Кедр заглушил двигатель.

Пастор надеялся, что они не привлекают внимание автомобилистов, проезжавших мимо них по дороге. Однако тут они ничего поделать не могли. Впрочем, потускневшая раскраска «барракуды» сливалась с коричневой землей.

— Мы достаточно далеко? — нервно спросил Кедр.

— Думаю, да, — спокойно ответила Мелани.

Она совсем не боялась. Внимательно посмотрев на нее, Пастор вдруг заметил, каким лихорадочным блеском горят ее глаза. Казалось, Мелани испытывает сексуальное возбуждение. Быть может, сейчас она брала реванш у сейсмологов, которые отвергли ее работу, или у мужа, не пожелавшего ей помочь, а может быть, у всего ненавистного мира? В любом случае Мелани получала удовольствие от происходящего.

Они вышли из машины и молча замерли около нее. Отсюда они видели лишь верхнюю часть кабины сейсмического вибратора.

— Мы совершили ошибку, отправившись сюда вдвоем, — сказала Звезда, обращаясь к Пастору. — Если мы оба погибнем, Роза останется одна.

— Не забывай про коммуну, — ответил Пастор. — Кроме нас с тобой, там есть и другие взрослые, которых она любит и которым верит. Мы не являемся семьей в традиционном смысле, и в этом наша сила.

— Мы находимся в четверти мили от сдвига, — раздраженно сказала Мелани. — Конечно, мы почувствуем, как задрожит земля, но нам не угрожает опасность. Во время землетрясения люди страдают прежде всего от рушащихся зданий и мостов, кусков стекла и обломков. Здесь мы в безопасности.

Звезда оглянулась через плечо:

— А гора на нас не обрушится?

— Все может быть. А еще мы можем погибнуть в автомобильной катастрофе, возвращаясь в долину Серебряной реки. Но это настолько маловероятно, что нет ни малейшего смысла тревожиться.

— Тебе легко говорить — отец твоего ребенка находится в трехстах милях отсюда, в Сан-Франциско.

— Меня беспокоит не мысль о смерти, — сказал Пастор. — Я не смогу вырастить своих детей в американском городе.

— У нас должно получиться, — пробормотал Кедр. — Обязательно.

— Ради Бога, Пастор, мы не можем торчать здесь целый день, — вмешалась Мелани. — Нажимай на проклятую кнопку.

Пастор посмотрел в сторону дороги и подождал, пока проедет темно-зеленый джип.

— Ладно, — сказал он, когда дорога опустела. — Я начинаю.

И он нажал на кнопку дистанционного управления.

Сразу послышался шум вибратора, хотя и приглушенный расстоянием. Пастор ощутил вибрацию через подошвы, слабую, но отчетливую дрожь.

— О Господи, — пробормотала Звезда.

Над грузовиком поднялось облако пыли.

Все четверо ждали, натянутые, словно гитарные струны, — когда же наконец сдвинется земля у них под ногами.

Проходили секунды.

Пастор внимательно оглядывал окружающий ландшафт, хотя и понимал, что скорее почувствует землетрясение, чем увидит какие-нибудь внешние признаки.

Ну, давай, давай!

Обычно сейсмологи включали вибратор на семь секунд, для разведки. Пастор ждал тридцать секунд, которые показались ему вечностью.

Наконец шум стих.

— Проклятие! — выругалась Мелани.

Сердце Пастора сжалось. Землетрясения не будет. Он проиграл.

Может быть, это безумная затея хиппи, вроде взрыва здания Пентагона.

— Попробуй еще раз, — сказала Мелани.

Пастор посмотрел на панель дистанционного управления.

Почему бы и нет?

По шоссе номер 395 приближался шестнадцатиколесный грузовик, но Пастор не стал ждать, когда он проедет. Если Мелани права, грузовик не пострадает от землетрясения. Если Мелани ошиблась, они все погибнут.

Он нажал на кнопку.

Вновь послышался шум вибратора, задрожала земля, над грузовиком вновь поднялось облако пыли.

А вдруг шоссе разверзнется под колесами проезжающего грузовика?

Ничего не произошло.

На сей раз тридцать секунд прошли значительно быстрее. Пастор даже удивился, когда шум стих.

И все?

Его охватило отчаяние. Возможно, коммуне в долине Серебряной реки суждено умереть.

Что я буду делать? Где мне жить? Как я сумею избежать судьбы Скелета?

Но Мелани не собиралась сдаваться.

— Давай переместим грузовик в другое место и попробуем еще раз.

— Но ты же говорила, что расположение грузовика не имеет значения, — заметил Кедр. — «Несколько ярдов в ту или другую сторону ни на что не повлияют» — так ты сказала.

— Ну, тогда мы переместим грузовик на большее расстояние, — сердито ответила Мелани. — У нас мало времени, пошли!

Пастор не стал с ней спорить. Она изменилась. Обычно Мелани ему подчинялась. Она попала в беду, он ее спас, и она была ему так благодарна, что навсегда подчинилась его воле. Но сейчас Мелани отдавала приказы. Пастор не возражал, только бы она сделала то, что обещала. Он поставит ее на место потом.

Они сели в «барракуду» и напрямик поехали к сейсмическому вибратору. Мелани и Пастор забрались в кабину грузовика, и она показала ему, куда следует ехать. Теперь они покинули колею и катили прямо через кустарник и булыжники, мощные колеса легко преодолевали сопротивление, но Пастора тревожило, как низко сидящая «барракуда» перенесет такие нагрузки. Впрочем, Кедр нажмет на клаксон, если у них возникнут проблемы.

Мелани внимательно оглядывала местность, надеясь увидеть признаки линии сдвига. Пастор больше не замечал пересохшего русла. Они проехали половину мили, когда Мелани указала на торчащий из земли кусок скалы высотой около четырех футов.

— Уступ сдвига, — сказала она. — Возраст около ста лет.

— Я его вижу, — ответил Пастор.

В земле было углубление, напоминающее чашу; расселина у края чаши указывала на место, где земля сместилась в сторону, словно чаша треснула, а потом кто-то неудачно ее склеил.

— Давай попробуем здесь, — предложила Мелани.

Пастор остановил грузовик и опустил стальную плиту. Затем быстро проверил показания приборов и установил вибратор на шестьдесят секунд. Когда все было готово, он выпрыгнул из грузовика.

И взглянул на часы. Ровно два. У них осталось всего двадцать минут.

Они вновь пересекли на «барракуде» шоссе и остановились на холме с противоположной стороны. Водители проезжавших мимо автомобилей не обращали на них внимания, но Пастор нервничал. Рано или поздно им начнут задавать вопросы. Он не хотел пускаться в объяснения с любопытным полицейским или пронырливым членом городского совета. Конечно, он приготовил достаточно убедительную историю про университетский проект по изучению русла высохших рек, но не хотел, чтобы его запомнили.

Они вновь вышли из машины и посмотрели на стоящий возле уступа сейсмический вибратор. Пастор всем сердцем пожелал, чтобы на этот раз земля пришла в движение.

Ну, давай, Господи, — помоги мне сейчас, ладно?

Он нажал на кнопку.

Грузовик взревел, земля слегка задрожала, поднялась пыль. Вибратор проработал целую минуту, но землетрясение так и не началось. Просто им дольше пришлось ждать.

Когда шум стих, Звезда тихо спросила:

— У нас ничего не получилось?

Мелани бросила на нее яростный взгляд и обратилась к Пастору:

— Ты можешь изменить частоту вибрации?

— Да, — кивнул Пастор. — Я выбрал среднюю. Могу ее увеличить или уменьшить.

— Существует теория, что частота может оказаться критическим фактором. Чувствуешь, как земля постоянно вибрирует? Но почему же тогда не возникает постоянных землетрясений? Возможно, требуется определенная частота, чтобы пласты пришли в движение. Ты знаешь, что музыкальная нота может разбить стакан?

— Видел в мультфильмах, но знаю, о чем ты говоришь. Сейсмологи меняют частоту, когда производят семисекундные включения.

— В самом деле? — спросила Мелани. — А зачем?

— Я не знаю, возможно, таким образом можно получить более точные показания приборов. Я думал, для нас это не имеет значения, и выбрал частоту произвольно.

— Давай попробуем ее поменять.

— Ладно, но нам нужно торопиться. Уже пять минут третьего.

Они быстро сели в машину. Кедр вел «барракуду» так быстро, что их заносило на песке. Пастор быстро настроил вибратор так, чтобы в течение шестидесяти секунд его работы частота постепенно увеличивалась. Потом они вернулись на свой наблюдательный пост. Пастор вновь посмотрел на часы.

— Два пятнадцать, — сказал он. — Это наш последний шанс.

— Не беспокойся, — устало ответила Мелани. — У меня больше нет идей. Если сейчас ничего не получится, я сдаюсь.

Кедр остановил машину, они вышли.

Мысль о возвращении домой ни с чем настолько удручала Пастора, что ему захотелось во что-нибудь врезаться на грузовике и покончить все счеты с жизнью. Может быть, у него нет другого выхода? Захочет ли Звезда погибнуть вместе с ним?

Я вижу, как мы запиваем бутылкой вина пригоршню болеутоляющих таблеток…

— Чего ты ждешь? — прервала его размышления Мелани. — Уже двадцать минут третьего. Нажимай кнопку!

Пастор молча повиновался.

Как и прежде, грузовик взревел, задрожала земля, поднялась туча пыли, окутала работающий вибратор. На сей раз звук постепенно становился все выше.

А потом началось…

Земля под ногами Пастора пошла рябью, как вода в неспокойном море. Ему показалось, будто кто-то дернул его за ногу, он упал, больно ударился спиной и задохнулся.

Звезда и Мелани одновременно закричали и рухнули на землю. Мелани — рядом с ним, а Звезда чуть в стороне. Кедр еще несколько мгновений удерживался на ногах, но потом повалился и он.

Пастору стало страшно.

Ну вот, сейчас я умру.

Раздался шум, словно мимо пронесся железнодорожный экспресс, над землей поднялась пыль, в воздухе метались мелкие камни, в разные стороны полетели булыжники.

Земля двигалась, словно кто-то дернул за край ковра и продолжал его трясти. Мир моментально превратился в совершенно незнакомое место. Было очень страшно.

Я еще не готов умереть!

Пастор задержал дыхание и с трудом встал на колени. Когда ему удалось надежно поставить ступню на землю, Мелани схватила его за руку, и он вновь упал.

— Отпусти меня, глупая шлюха! — крикнул он, но не услышал собственного голоса.

Земля вздымалась вверх и опускалась вниз, они катились вдоль склона, все дальше от «барракуды». Мелани упала на него сверху, и Пастор подумал, что машина может перевернуться и раздавить их, поэтому попытался отодвинуться в сторону. Он не видел Звезды и Кедра. Колючий куст пролетел мимо, оцарапав ему лицо. Пыль попала в глаза, на мгновение Пастор ослеп и окончательно потерял ориентировку. Сжавшись в комок и закрыв лицо руками, он ждал смерти.

Господи, если мне суждено умереть, я бы хотел быть рядом со Звездой.

Землетрясение прекратилось так же внезапно, как и началось. Пастор не знал, сколько времени оно продолжалось — десять секунд или десять минут.

Через мгновение стих и шум.

Пастор протер глаза и встал. Затем помог подняться на ноги Мелани.

— Ты как? — спросил Пастор.

— Вроде ничего, — дрожащим голосом ответила она.

Пыль медленно оседала на землю. Кедр неуверенно поднялся на ноги. Где же Звезда? Пастор увидел ее в нескольких шагах. Она лежала на спине с закрытыми глазами. У Пастора сжалось сердце.

Неужели она погибла? Пожалуйста, Господи, пожалуйста!

Пастор опустился на землю рядом.

— Звезда! — нетерпеливо позвал он. — Что с тобой?

Она открыла глаза.

— Боже мой, — пробормотала она. — Это был взрыв!

Пастор улыбнулся, борясь со слезами облегчения, и помог Звезде встать.

— Мы все живы, — сказал он.

Пыль почти осела. Он огляделся по сторонам и увидел грузовик. Вроде бы сейсмический вибратор не пострадал. В нескольких ярдах от него образовалась огромная трещина, которая рассекла долину с севера на юг.

— Будь я проклят, — потрясенно проговорил он. — Вы только посмотрите.

— Сработало, — ответила Мелани.

— У нас получилось, — сказал Кедр. — Проклятие, мы устроили чертово землетрясение!

Пастор ухмыльнулся:

— Точно!

Он поцеловал сначала Звезду, потом Мелани; Кедр тоже расцеловал женщин; наконец, Звезда поцеловала Мелани. Все рассмеялись. Пастор принялся отплясывать боевой индейский танец прямо посреди долины. Его ковбойские сапоги поднимали в воздух только что осевшую пыль. К нему присоединилась Звезда, затем Мелани и Кедр, и все четверо с громкими воплями принялись скакать по кругу, хохоча так, что вскоре у них по щекам потекли слезы.

Часть II. Семь дней

Джуди Мэддокс ехала домой в пятницу после самой тяжелой рабочей недели за все время службы в ФБР.

Она не могла понять, чем заслужила такое отношение. Ладно, она накричала на своего босса, но он вел себя враждебно еще до того, как она потеряла самообладание, значит, причина в другом. Она ездила в Сакраменто с намерением представить Бюро эффективным и компетентным, но произвела впечатление бездарной и вздорной девчонки. Джуди чувствовала себя обиженной и несчастной.

После встречи с Элом Ханимуном не произошло ничего хорошего. Она звонила профессорам-сейсмологам и задавала вопросы по телефону, интересовалась, не работают ли они над исследованием критических точек вдоль линий сдвигов. Если да, то кто имеет доступ к данным? И связаны ли эти люди с террористическими группами?

Сейсмологи не слишком ей помогли. Большая часть нынешних профессоров были студентами в шестидесятые и семидесятые, когда ФБР платило каждому подонку в кампусе, чтобы он писал доносы на тех, кто участвовал в движении протеста. Все это происходило много лет назад, но они не забыли. Для них Бюро осталось врагом навсегда. Джуди понимала, что они чувствуют, но ей было обидно, что профессора ведут себя холодно и пассивно в разговорах с агентами, которые защищают интересы всей Калифорнии.

Сегодня истек срок ультиматума «Молота Эдема», а землетрясения не произошло. Джуди испытала глубокое облегчение, хотя получалось, что она ошиблась, приняв всерьез угрозу террористов. Быть может, все на этом закончится. Она обещала себе, что будет отдыхать субботу и воскресенье. Стояла чудесная солнечная погода. Она сделает жареных цыплят для Бо и откроет бутылку вина. Завтра придется съездить в супермаркет, но в воскресенье она отправится на побережье залива Бодега и как нормальный человек полежит с книжкой на пляже. А в понедельник получит новое задание. Возможно, ей удастся справиться с ним лучше.

Может быть, позвонить Вирджинии, лучшей подруге, и предложить поехать на пляж вместе? Ее отец также служил в полиции, а Джинни и Джуди были ровесницами. Джинни возглавляла отдел в одной охранной фирме. Потом Джуди сообразила, что сейчас ей требуется совсем другая компания. На пляже лучше лежать рядом с тем, у кого волосатые ноги и низкий голос. Прошел целый год с тех пор, как она рассталась с Доном: еще никогда она не обходилась так долго без любовника — точнее, с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать.

В колледже она вела себя довольно свободно; работая в страховой компании, умудрилась закрутить роман с боссом. Потом семь лет жила со Стивом Доланом и чуть не вышла за него замуж. Джуди часто вспоминала о Стиве. Он был симпатичным, умным и добрым — возможно, слишком добрым, поскольку в последние годы их романа она начала считать его слабым. Быть может, она хотела невозможного. Если подумать, то все заботливые люди оказываются слабыми, а все сильные вроде Дона Райли трахаются со своими секретаршами.

Зазвонил телефон в ее машине. Ей не нужно было снимать трубку: после двух звонков автоматически включалась громкая связь.

— Джуди Мэддокс слушает, — сказала она.

— Отец.

— Привет, Бо. Ты придешь домой ужинать? Мы можем…

Бо прервал ее:

— Быстро включай радио, послушай передачу Джона Правдолюба.

Господи, что случилось?

Джуди включила радиоприемник. Зазвучал рок. Она нажала кнопку и нашла станцию, которая передавала «Шоу Джона Правдолюба». Тут же машину наполнил его гнусавый голос.

Он говорил в своей обычной напыщенной манере, обещая сообщить слушателям нечто очень важное.

— Сейсмологи штата Калифорния подтвердили, что сегодня произошло землетрясение — как и обещала организация «Молот Эдема». Оно началось в двадцать минут третьего в долине Оуэнс. Несколько минут назад они нам позвонили.

Мой Бог, они выполнили свою угрозу.

Джуди была потрясена. Она забыла о разочаровании, депрессия исчезла. Она вновь чувствовала себя живой.

— Однако сейсмологи штата отрицают, что землетрясение устроили террористы, — продолжал Джон Правдолюб.

Джуди решила, что должна расспросить других сейсмологов, а для этого ей придется сделать несколько звонков. И тут Джон Правдолюб сказал:

— Через несколько минут мы воспроизведем обращение, которое оставила группа «Молот Эдема».

Их удалось записать!

Возможно, террористы сделали решающую ошибку. Они не могли об этом знать, но голос на магнитофонной пленке даст такому специалисту, как Саймон Спэрроу, очень много информации.

— Между тем нам бы хотелось знать, что думаете вы. Верите ли вы сейсмологам штата? Или вы полагаете, что они просто храбрятся? Возможно, вы сейсмолог и готовы высказать свои соображения по данному вопросу. Или вы просто встревоженный развитием событий гражданин и считаете, что власти должны встать на вашу защиту. Звоните в «Шоу Джона Правдолюба» и поделитесь со всем миром своим мнением по поводу случившегося.

Дальше пошла реклама мебели, и Джуди приглушила звук.

— Ты еще здесь, Бо?

— Конечно.

— Они выполнили свою угрозу, верно?

— Очень похоже.

Интересно, действительно ли он не уверен или просто осторожничает?

— А что подсказывает тебе интуиция?

Он дал еще один неопределенный ответ:

— Эти люди очень опасны.

Джуди попыталась успокоить отчаянно бьющееся сердце, выбирая следующий шаг.

— Наверное, мне нужно позвонить Брайану Кинкейду…

— И что ты ему скажешь?

— Сообщу о землетрясении. Подожди минутку. — Бо задал свой вопрос не просто так. — Ты полагаешь, что не следует ему звонить?

— Кинкейду нужно звонить только после того, как ты сможешь сообщить сведения, почерпнутые не из радиопередачи.

— Ты прав. — Джуди успокоилась и принялась рассматривать варианты. — Наверное, мне лучше вернуться на работу.

Она свернула направо.

— Хорошо. Я буду дома примерно через час. Позвони мне, если захочешь поужинать вместе.

Джуди вдруг захлестнула волна любви к отцу.

— Ты замечательный папа, Бо.

Он рассмеялся.

— А ты хорошая дочь. Пока.

— Пока.

Она отключила связь и усилила звук радио.

Раздался низкий сексуальный голос:

— Это «Молот Эдема» с обращением к губернатору Майку Робсону.

Джуди представила зрелую женщину с большой грудью и широкой улыбкой, симпатичную, необычную.

И это мой враг?

Тон изменился, и женщина пробормотала:

— Черт, я не привыкла говорить на магнитофон.

Нет, она здесь не главная. Она слишком возбуждена. Женщина получает инструкции от кого-то другого.

— Как мы и обещали, — продолжала женщина обычным голосом, — сегодня мы устроили землетрясение, через четыре недели после нашего первого обращения. Оно произошло в долине Оуэнс в начале третьего, вы можете это легко проверить.

Послышался какой-то негромкий звук, заставивший ее замолчать.

Что это такое?

Саймон разберется.

Через секунду женщина продолжала:

— Мы не признаем юрисдикцию правительства Соединенных Штатов. Теперь, когда вы знаете, что мы способны выполнить свои обещания, вам следует хорошенько подумать над нашими требованиями. Объявите о замораживании строительства новых электростанций в Калифорнии. Мы даем вам на размышления семь дней.

Семь дней! В прошлый раз они дали нам четыре недели.

— После этого мы устроим новое землетрясение. Но на сей раз не в отдаленном от поселений районе. Если вы нас вынудите, мы причиним реальный ущерб.

Тщательно спланированное усиление угрозы. Господи, они меня пугают.

— Нам это не нравится, но у нас нет другого выхода. Пожалуйста, сделайте то, о чем мы просим, чтобы кошмар мог закончиться.

Затем вновь раздался голос Джона Правдолюба:

— Вы слышали голос «Молота Эдема», группы, которая утверждает, что устроила сегодняшнее землетрясение в долине Оуэнс.

Джуди решила, что должна получить запись. Она выключила радио и набрала домашний номер Раджи. Он был холостяком, поэтому мог пожертвовать вечером пятницы.

Когда он поднял трубку, она сказала:

— Привет, это Джуди.

Он сразу же выпалил:

— Я не могу, у меня билет в оперу!

После коротких колебаний Джуди решила ему подыграть:

— На что?

— Э-э-э… на «Свадьбу Макбета».

Джуди с трудом сдержала смех.

— Людвига Себастьяна Вагнера?

— Точно.

— Нет ни такой оперы, ни такого композитора. Сегодня тебе придется поработать.

— Вот черт.

— Почему ты не придумал поп-группу? Я бы тебе поверила.

— Я все время забываю, какая вы старая.

Джуди расхохоталась. Радже было двадцать шесть лет, а ей тридцать шесть.

— Я принимаю твой комплимент.

— Что нужно делать?

В его голосе она не услышала особого неудовольствия.

Джуди вновь стала серьезной.

— Ладно, слушай внимательно. Сегодня днем в восточной части штата произошло землетрясение, «Молот Эдема» утверждает, будто это они его устроили.

— Ну ничего себе! Похоже, они не шутят!

Раджа казался скорее довольным, чем напуганным.

Очевидно, не успел подумать о последствиях.

— Джон Правдолюб только что воспроизвел запись обращения террористов. Я хочу, чтобы ты отправился на радиостанцию и забрал пленку.

— Уже в пути.

— Постарайся получить оригинал, а не копию. Если они начнут возникать, скажи, что мы в течение часа получим постановление суда на изъятие.

— Мне никто не может отказать. Я ведь Раджа, не так ли?

Да уж! Раджа обладал удивительным обаянием.

— Отвези запись Саймону Спэрроу и скажи, что утром мне понадобится его анализ.

— Все будет сделано.

Джуди повесила трубку и вновь включила Джона Правдолюба.

— …небольшое землетрясение, около пяти или шести баллов.

Проклятие, как они это сделали?

— Жертв нет, нет разрушенных зданий, не пострадала и другая собственность, но жители Бишопа, Бигпайна, Индепенденса и Лоун-Пайна почувствовали толчки.

Кто-то наверняка видел преступников в предыдущие несколько часов, сообразила Джуди. Она должна как можно быстрее попасть на место происшествия и расспросить людей.

Но где именно произошло землетрясение? Нужно поговорить со специалистом.

Лучше всего с сейсмологами штата. Однако они уже составили определенное мнение и считают, что люди не могут вызвать землетрясение. Это не устраивало Джуди. Ей хотелось получить консультацию человека, который готов рассмотреть все возможности. Она подумала о Майкле Керкусе. Конечно, он бывает сварливым и агрессивным, но с ним можно обсудить случившееся. К тому же она находилась недалеко от Беркли, а сейсмолог штата — в Сакраменто.

Если она приедет без предупреждения, он откажется разговаривать с ней. Джуди вздохнула и набрала номер Майкла.

Некоторое время никто не брал трубку, и она подумала, что его нет дома. Он ответил через шесть гудков.

— Керкус. — Голос прозвучал недовольно.

— Джуди Мэддокс из ФБР. Мне нужно срочно поговорить с вами. Скоро я у вас буду.

— Не может быть и речи. Я не один.

Мне бы следовало догадаться, что с ним будет непросто.

— Может быть, вы уделите мне время, когда ваш гость уйдет?

— Это не гость, и я буду занят до воскресенья.

Да, конечно.

Он с женщиной, догадалась Джуди. Однако во время их первого разговора Керкус сказал, что ни с кем не встречается. Почему-то она запомнила его слова: «Я разошелся с женой, и у меня нет подруги». Возможно, он солгал. Или с кем-то познакомился. Впрочем, вряд ли — в таком случае не был бы так уверен, что будет занят до конца выходных. С другой стороны, он достаточно самонадеян, чтобы не сомневаться в готовности девушки лечь с ним в постель после первого свидания.

Я не знаю, почему меня так интересует его личная жизнь.

— Вы слушали радио? — спросила она. — Произошло землетрясение, и террористическая группа утверждает, будто она его устроила.

— В самом деле? — В голосе послышался интерес. — Вы не шутите?

— Именно об этом я хотела с вами поговорить.

— Понятно.

Ну, давай, негодник, сдавайся, прояви для разнообразия терпимость.

— Это очень важно, профессор.

— Я бы хотел вам помочь… но сегодня я занят… Нет, подождите. — Теперь его голос звучал приглушенно — видимо, он прикрыл микрофон рукой, — но Джуди сумела разобрать слова: — Хочешь посмотреть на настоящего агента ФБР? — Ответа она не расслышала, но почти сразу же Майкл сказал: — Ладно, мой гость хочет с вами встретиться. Приезжайте.

Джуди не хотелось выступать в роли клоуна, но делать нечего.

— Благодарю, я буду у вас через двадцать минут.

По пути Джуди размышляла о том, что ни Раджа, ни Керкус не казались напуганными. Раджа почти обрадовался, а Майкл заинтересовался. Честно говоря, ее тоже взволновал такой поворот событий. Но когда она вспоминала землетрясение 1989 года и телевизионные кадры, на которых спасатели вытаскивали трупы из-под развалин рухнувшей двухуровневой скоростной автострады рядом с Оклендом, и размышляла о террористической группе, способной устроить новое землетрясение, ее сердце сжималось от тяжелых предчувствий.

Чтобы прогнать пугающие мысли, Джуди попыталась представить себе подругу Майкла. Она видела фотографию его жены, ярко-рыжей красотки с фигурой модели и надутыми губами.

Похоже, ему нравится экзотика.

Но они расстались, значит, она ему не подходит. Джуди представила Керкуса рядом с женщиной-профессором в модных очках, с хорошей короткой стрижкой и без макияжа. С другой стороны, такая женщина не захочет перейти на противоположную сторону улицы, чтобы познакомиться с агентом ФБР. Скорее всего он привел к себе сексуальную безмозглую девчонку, на которую легко произвести впечатление. Перед глазами Джуди возникла девушка в обтягивающей одежде, с сигаретой в зубах, одновременно жующая резинку. Вот она входит в его квартиру и спрашивает: «Неужели ты прочитал все эти книги?»

Не понимаю, почему меня так заботит его подружка, когда полно других поводов для тревоги?

Джуди свернула на авеню Евклида и припарковала машину под той же магнолией. Нажала кнопку звонка, и Керкус впустил ее внутрь. К двери квартиры он подошел босиком. По случаю выходных Майкл был одет в голубые джинсы и белую футболку.

Да, с ним можно неплохо провести выходные.

Джуди прошла вслед за Майклом в его кабинет-гостиную.

И здесь, к своему удивлению, увидела мальчика лет пяти с веснушками и светлыми волосами, в пижаме с динозаврами. Она почти сразу же узнала ребенка с фотографии, стоящей на письменном столе. Сын Майкла. Вот кто гостит у него в выходные. Джуди смутилась. А она представила себе глупую хорошенькую блондинку.

Я была несправедлива к вам, профессор.

— Дасти, познакомься со специальным агентом Джуди Мэддокс.

Мальчик пожал ей руку и вежливо спросил:

— Вы действительно из ФБР?

— Да.

— Вот это да!

— Хочешь взглянуть на мой значок?

Она вытащила из сумочки значок и протянула малышу, который с благоговением взял его в руки.

— Дасти любит смотреть «Секретные материалы», — пояснил Майкл.

Джуди улыбнулась:

— Но я не работаю в отделе «Инопланетных космических кораблей», я ловлю обычных преступников.

— А пистолет можете показать? — спросил Дасти.

Джуди колебалась. Она знала, что мальчиков завораживает оружие, но ей не хотелось поощрять такой интерес. Она посмотрела на Майкла, тот пожал плечами. Тогда она расстегнула куртку и вытащила оружие из кобуры.

Одновременно она заметила, что Майкл бросил взгляд на ее грудь, и ощутила сексуальное возбуждение. Теперь, когда Майкл вел себя вполне доброжелательно, с босыми ногами и футболке навыпуск, он показался Джуди еще более привлекательным.

— Пистолеты штука опасная, Дасти, поэтому я не могу его тебе дать, но ты можешь посмотреть.

У Дасти было такое же выражение лица, как у Майкла, когда она расстегнула куртку, и Джуди усмехнулась.

Через минуту она убрала пистолет в кобуру.

— Мы как раз собирались поесть «Кэпнкранч»[373], — вежливо сказал Майкл. — Хотите к нам присоединиться?

Джуди хотелось поскорее поговорить с Майклом, но она чувствовала, что он будет более откровенным, если она проявит терпение.

— Вы очень любезны, — ответила она. — Я ужасно проголодалась. К тому же в детстве я страшно любила «Кэпнкранч».

— Тогда проходите на кухню.

Они втроем уселись в маленькой кухоньке за столик с пластиковым верхом и поели овсяных подушечек с молоком из больших голубых мисок. Джуди поняла, что она и в самом деле проголодалась.

— Боже мой, я забыла, какой вкусный «Кэпнкранч».

Майкл рассмеялся. Джуди поразило, как он изменился. Сегодня он выглядел спокойным и дружелюбным. Совсем другой человек, не имеющий ничего общего с брюзгой, который заставил ее вернуться в офис, чтобы договориться о встрече. Он начинал ей нравиться.

Когда с ужином было покончено, Майкл собрался уложить Дасти спать, и мальчик спросил у него:

— А может агент Джуди рассказать мне историю?

Джуди постаралась сдержать нетерпение.

У меня есть семь дней, я могу подождать еще пять минут.

— Мне кажется, твой папа хочет рассказать тебе историю — ведь он не может это делать часто.

— Все в порядке, — с улыбкой сказал Майкл. — Я с удовольствием послушаю.

Они перешли в спальню.

— Я знаю совсем немного историй, но помню одну, которую рассказывала мне мама, — начала Джуди. — Это легенда о добром драконе. Хочешь ее послушать?

— Да, пожалуйста, — ответил Дасти.

— И я тоже, — добавил Майкл.

— Однажды, много лет назад, в Китае жил добрый дракон. Дело в том, что все драконы рождаются именно в Китае. И вот как-то раз добрый дракон отправился путешествовать. Он покинул Китай и заблудился в незнакомых ему краях.

Прошло много дней, и он оказался в другой стране, далеко на юге. Еще никогда не доводилось ему видеть такой красивой земли, с лесами и горами, плодородными долинами и реками, где он мог купаться. Здесь росли банановые пальмы и тутовые деревья со спелыми плодами, всегда было тепло и дул прохладный ветерок.

Но в этой стране никто не жил: ни люди, ни драконы. И хотя добрый дракон полюбил ее, он чувствовал себя ужасно одиноким.

Однако он не знал обратной дороги, поэтому бродил по горам и долинам, пытаясь отыскать друзей. Наконец ему повезло, и он нашел прекрасную принцессу. Она была такой красивой, что дракон сразу же ее полюбил. А принцесса тоже страдала от одиночества, и, хотя дракон выглядел ужасно, у него было доброе сердце, и она вышла за него замуж.

Добрый дракон и прекрасная принцесса любили друг друга, и у них родилось сто детей. Все дети выросли храбрыми и добрыми, как их отец-дракон, и красивыми, как их прекрасная мать.

Добрый дракон и прекрасная принцесса заботились о своих детях до тех пор, пока они не выросли. А потом неожиданно оба родителя исчезли. Они ушли, чтобы вечно жить в любви и гармонии в мире духов. А их дети стали храбрым, добрым и красивым народом Вьетнама. Именно там родилась моя мать.

Глаза Дасти были широко раскрыты.

— Это правда?

Джуди улыбнулась:

— Не знаю, может быть.

— В любом случае красивая история, — сказал Майкл, поцеловал Дасти и пожелал ему спокойной ночи.

Когда Джуди выходила из комнаты, она услышала, как Дасти прошептал:

— Правда, она очень милая?

— Да, — ответил Майкл.

Когда они перешли в гостиную, Майкл сказал:

— Спасибо вам, вы замечательно с ним разговаривали.

— Это было совсем не трудно. Он очень симпатичный.

Майкл кивнул:

— Тут он пошел в мать.

Джуди улыбнулась.

Майкл ухмыльнулся и сказал:

— Я вижу, вы не спорите с этим утверждением.

— Я не встречала вашу жену. Но, судя по фотографии, она очень красивая.

— Так и есть. И еще… она вероломна.

Джуди не ожидала от Майкла такой откровенности — он показался ей очень гордым человеком. Он нравился ей все больше, но Джуди не знала, что ему ответить.

Оба немного помолчали, затем Майкл сказал:

— Ну, вы более чем достаточно узнали о семье Керкус. Теперь расскажите о землетрясении.

Наконец.

— Оно произошло в долине Оуэнс сегодня в двадцать минут третьего.

— Давайте посмотрим на сейсмограф.

Майкл сел за письменный стол и застучал по клавишам компьютера.

Джуди поймала себя на том, что смотрит на его босые ноги. У некоторых мужчин уродливые ступни, но у него они имели хорошую форму, с аккуратно подстриженными ногтями. Белая кожа, а на больших пальцах темные волосы.

Майкл не заметил ее оценивающего взгляда.

— Когда террористы угрожали землетрясением, они упоминали какое-нибудь определенное место?

— Нет.

— Хм-м. Среди сейсмологов принято считать предсказание удачным, если правильно указана дата, место и сила землетрясения. Ваши террористы назвали только время. Это не слишком убеждает. Почти каждый день в Калифорнии происходят небольшие землетрясения. Нельзя исключить, что они просто воспользовались обстоятельствами.

— Вы можете точно указать место, где произошло землетрясение?

— Да. Я могу вычислить координаты центра методом триангуляции. Точнее, компьютер делает это автоматически. Мне остается лишь распечатать координаты.

Через несколько минут заработал принтер.

— А можно установить причину землетрясения? — спросила Джуди.

— Вас интересует, способен ли я установить, причастны люди к землетрясению или нет? Да, у меня имеется такая возможность.

— Как?

Майкл щелкнул мышкой и повернулся к Джуди.

— Обычному землетрясению предшествует последовательная серия предварительных сейсмических толчков, которые фиксирует сейсмограф. Если землетрясение вызвано взрывом, таких данных не будет — на графике сразу же появится острый максимум.

Он вновь повернулся к компьютеру.

Наверное, он хороший преподаватель, подумала Джуди. Очень понятно все объясняет. Но Майкл наверняка нетерпим к слабостям студентов. Он из тех преподавателей, которые любят устраивать тесты без предупреждения и не пускают на свои лекции опоздавших.

— Странно, — сказал он.

Джуди из-за его плеча посмотрела на экран.

— Что?

— Сейсмограф.

— Я не вижу максимума.

— Да, его нет. И взрыва не было.

Джуди не знала, что она ощутила — разочарование или облегчение.

— Значит, землетрясение имеет естественную причину?

Он покачал головой:

— Я не уверен. Видны предварительные толчки, но мне еще не доводилось наблюдать сейсмические толчки такого вида.

Джуди почувствовала разочарование. Майкл обещал сказать, можно ли считать заявление «Молота Эдема» правдоподобным. А сам сомневался.

— А что необычного в этих толчках? — спросила она.

— Они носят слишком регулярный характер. Такое впечатление, что они имеют искусственное происхождение.

— Искусственное?

Майкл кивнул.

— Мне неизвестно, чем вызвана вибрация, но она не может быть естественной. По-видимому, террористы что-то сделали.

— А вы можете выяснить, что именно?

— Надеюсь. Мне нужно поговорить с коллегами. Многие сейсмологи уже изучают это землетрясение. Вместе мы сумеем установить, что произошло.

Майкл не был уверен, но Джуди приходилось довольствоваться тем, что есть. Сегодня она уже получила от Майкла максимум информации. Теперь необходимо добраться до места происшествия. Она взяла листок из принтера. В нем содержалось несколько ссылок на географические названия.

— Спасибо, что уделили мне время, — сказала она. — Вы мне очень помогли.

— Я получил удовольствие от общения с вами.

Он улыбнулся, включив улыбку в сто ватт и показав два ряда белоснежных зубов.

— Надеюсь, вы хорошо проведете время с Дасти.

— Спасибо.

Джуди села в машину и поехала обратно в город. Она намеревалась вернуться в офис, чтобы изучить по Интернету расписание полетов в сторону долины Оуэнс на завтрашнее утро. Кроме того, ей следовало уточнить юрисдикцию долины Оуэнс в офисе ФБР и сообщить местным властям о своих намерениях. Затем позвонить местному шерифу и заручиться его помощью.

Она добралась до авеню Золотые Ворота, 450, оставила машину в подземном гараже и на лифте поднялась в офис. Когда Джуди проходила мимо кабинета Брайана Кинкейда, она услышала там голоса. Должно быть, он задержался по каким-то своим делам.

Самое подходящее время ввести его в курс дела. Она вошла в приемную и постучала в дверь кабинета.

— Войдите, — сказал он.

Джуди переступила порог, увидела у Кинкейда Марвина Хейеса и ощутила тоску. Они испытывали взаимную антипатию. Хейес сидел перед письменным столом в коричневом летнем костюме, белой рубашке и дорогом черно-золотом галстуке. Красивый мужчина с жесткими темными волосами и аккуратными усиками. Внешне образец компетентности, но на самом деле Хейес обладал всеми недостатками, которых не должно быть у работника правоохранительных органов: был ленив, жесток, тороплив и беспринципен. А Джуди он считал ханжой.

К сожалению, Брайан Кинкейд ему симпатизировал.

Когда Джуди вошла, на лицах обоих мужчин появилось виноватое выражение, и она поняла, что говорили о ней.

— Я помешала? — спросила она, еще больше усугубив неловкость.

— Мы говорили о землетрясении, — ответил Брайан. — Ты слышала новости?

— Конечно. Я уже над этим работаю. Только что переговорила с сейсмологом, который утверждает, что предварительные толчки выглядят необычно, он уверен, что они искусственного происхождения. Сейсмолог дал мне точные координаты. Я хочу завтра слетать в долину Оуэнс и опросить свидетелей.

Мужчины многозначительно переглянулись.

— Джуди, никто не в силах устроить землетрясение, — сказал Брайан. — Ты слышала, что сообщили в новостях?

— Мы ничего не можем знать наверняка, — возразила Джуди.

— Сегодня я сам разговаривал с двумя сейсмологами, и оба сказали, что такое невозможно, — вмешался Марвин.

— Ученые расходятся во мнениях…

— Мы считаем, что группа даже близко не подходила к долине Оуэнс. Они узнали о землетрясении и заявили, что это их рук дело.

Джуди нахмурилась.

— Дело поручено мне, — сказала она. — Почему с сейсмологами разговаривал Марвин?

— Землетрясение привлекло всеобщее внимание, — ответил Брайан. Неожиданно Джуди поняла, что сейчас произойдет, и ее переполнила бессильная ярость. — И хотя мы уверены, что «Молот Эдема» не имеет к нему никакого отношения, они сделали себе превосходную рекламу. Я не уверен, что ты справишься со столь сложным делом.

Джуди попыталась взять под контроль свой гнев.

— Вы не можете снять меня с дела без уважительной причины.

— О, у меня есть причина, — сказал Брайан и взял листок со стола. — Вчера у тебя произошло столкновение с патрульным полицейским на автостраде. Он остановил тебя за превышение скорости. Ты вела себя агрессивно и оскорбительно, а также отказалась показать права.

— Ради Бога, я показала ему свой значок.

Брайан пропустил ее слова мимо ушей. Джуди поняла, что его не интересуют подробности. Жалоба патрульного дала ему повод, который он искал.

— Я создал специальное подразделение по работе с «Молотом Эдема», — продолжал Кинкейд. Нервно сглотнув, он агрессивно приподнял подбородок. — И попросил Марвина взять руководство операцией на себя. Ты отстранена.

Пастор не мог поверить, что у них все получилось.

Я устроил землетрясение. Я сумел. Я.

Когда они с Мелани ехали в грузовике по шоссе номер 395 домой, а Кедр и Звезда следовали за ними на «барракуде», Пастор отпустил свое воображение в свободный полет. Он представил бледного телерепортера, сообщающего, что «Молот Эдема» выполнил свое обещание; беспорядки на улицах, люди паникуют перед угрозой нового землетрясения. Расстроенный губернатор Робсон перед входом в здание Капитолия заявляет о замораживании строительства новых электростанций в Калифорнии.

Возможно, он излишне оптимистичен. Паника возникнет постепенно. Губернатор сдаст позиции не сразу. Но ему придется пойти на переговоры.

А что будет делать полиция? Общественность станет настаивать на поимке преступников. Губернатор обратился в ФБР. Но они не подозревают, кто скрывается за «Молотом Эдема». Их задача невыполнима.

Однако они совершили одну ошибку, и Пастора это тревожило. Когда Звезда позвонила Джону Правдолюбу, она оставила сообщение на автоответчике. Пастору следовало ее остановить, но, когда он сообразил, что произошло, было уже поздно.

Незнакомый голос на магнитофонной ленте не поможет полицейским, решил он. Тем не менее Пастор сожалел, что они оставили даже такой незначительный след.

Он с удивлением обнаружил, что в мире ничего не изменилось. Автомобили и грузовики мчались по шоссе, люди заходили в кафе, дорожный патруль остановил молодого парня в красном «порше», команда технического обслуживания подрезала кустарник на обочине. Пастор считал, что сейчас все должны пребывать в ужасе.

Он начал сомневаться, а было ли землетрясение. Может быть, оно ему привиделось? Но он же видел собственными глазами, как в долине Оуэнс появилась трещина, однако теперь землетрясение казалось даже более невозможным, чем в те дни, когда зародилась идея его устроить. Пастор жаждал официального подтверждения: выступления репортеров в телевизионных новостях, фотографии на обложках журналов, люди, рассуждающие о катастрофе в барах и супермаркетах.

Во второй половине дня, когда они еще не выехали из Невады, Пастор остановился возле бензоколонки. Рядом припарковалась «барракуда». Пастор и Кедр заливали бензин, а Звезда и Мелани направились в туалет.

— Надеюсь, о нас сообщат в новостях, — раздраженно сказал Кедр.

Его мысли текли в том же направлении.

— А как может быть иначе? — ответил Пастор. — Мы ведь устроили землетрясение!

— Власти могут замалчивать этот факт.

Как и большинство хиппи, Кедр считал, что правительство контролирует новости. Пастор знал, что все значительно сложнее, чем представляет себе Кедр. Он не сомневался, что общественность сама играет роль цензуры. Простые американцы отказываются покупать газеты или смотреть телевизионные передачи, которые им не нравятся.

Однако предположение Кедра встревожило Пастора. Не так уж сложно скрыть землетрясение в отдаленной части штата.

Он вошел внутрь, чтобы расплатиться. Холодный воздух от кондиционеров заставил его вздрогнуть. За стойкой сидел служащий и слушал радио, причем, похоже, новости. Пастор спросил, сколько сейчас времени, и кассир ответил:

— Без пяти шесть.

Пастор не стал выходить сразу, делая вид, что рассматривает журналы. Билли Джо Спеарс пела «Шевроле 57». Мелани и Звезда одновременно появились на пороге туалетной комнаты.

Наконец начались новости.

Пастор выбрал несколько шоколадок, чтобы объяснить свое присутствие в лавке.

Сначала в новостях сообщили о бракосочетании двух актеров, которые играли соседей в телевизионном сериале. Чушь какая-то! Пастор нетерпеливо слушал, постукивая ногой. Затем передали отчет о визите президента в Индию. Пастор надеялся, что президент узнает новую мантру. Кассир добавил к его счету стоимость шоколадок, и Пастор расплатился. Ну когда же они расскажут о землетрясении? Под третьим номером прошла информация о стрельбе в чикагской школе.

Пастор медленно направился к выходу, Звезда и Мелани за ним. Какой-то мужчина закончил заливать бензин в свой джип и подошел расплатиться. Наконец диктор сказал:

— Террористическая группа «Молот Эдема» заявила, что она стоит за землетрясением, которое произошло сегодня в долине Оуэнс, в восточной части Калифорнии.

— Да! — прошептал Пастор и торжествующе ударил правым кулаком по левой ладони.

— Мы не террористы! — прошипела Звезда.

— Толчки произошли в тот день, который назначили террористы, — продолжал диктор, — но сейсмолог штата Мэтью Берд отрицает, что землетрясение можно устроить искусственным путем.

— Лжец! — возмущенно прошептала Мелани.

— Террористы позвонили на передачу Джона Правдолюба.

Когда они подходили к двери, Пастор с ужасом услышал голос Звезды:

— Мы не признаем юрисдикцию правительства Соединенных Штатов. Теперь, когда вы знаете, что мы способны выполнить свои обещания, вам следует хорошенько подумать над нашими требованиями. Объявите о замораживании строительства новых электростанций в Калифорнии. Мы даем вам на размышления семь дней.

— Господи, это же я! — воскликнула Звезда.

— Тихо! — прошипел Пастор и оглянулся через плечо.

Парень из джипа разговаривал с кассиром, который возился с его кредитной карточкой. Казалось, никто не обратил внимания на слова Звезды.

— Губернатор Майк Робсон пока не ответил на угрозу террористов. Спортивные новости…

Они вышли наружу.

— Боже мой! — сказала Звезда. — Они передают мой голос! Что теперь делать?

— Сохранять спокойствие, — ответил Пастор.

Сам он нервничал, но старался не подавать виду. Пока они шли к своим машинам, Пастор негромко проговорил:

— Никто, кроме наших коммунаров, не знает твоего голоса. Вот уже двадцать пять лет ты не разговариваешь с посторонними. А твои прежние знакомые не знают, где ты теперь живешь.

— Наверное, ты прав, — с сомнением пробормотала Звезда.

— Единственное исключение — Скелет. Он может услышать запись и узнать твой голос.

— Он никогда нас не предаст. Скелет — Едок Риса.

— Не знаю. Наркоманы готовы на все.

— А как насчет остальных — например, Дола и Оды?

— Да, они могут доставить нам неприятности, — признал Пастор. В коммуне не было радио, но у них имелся общий грузовичок, на котором иногда ездил Дол. — Если он услышит твой голос, придется ввести его в курс дела.

Или поступить с ним, как с Марио.

Нет, я не смогу сделать это с Долом и Одой.

Или смогу?

Кедр уже сидел за рулем «барракуды».

— Поехали, чего вы ждете?

Звезда коротко рассказала ему о том, что они слышали.

— К счастью, никто, кроме обитателей коммуны, не знает мой голос. О Господи, я только сейчас сообразила! — Она повернулась к Пастору. — Полицейский, который задержал Розу, — в офисе шерифа.

Пастор выругался. Конечно. Звезда разговаривала с ним вчера. Страх сжал его сердце. Если он услышал голос Звезды и узнал его, то шериф и отряд полицейских уже отправились в коммуну и теперь поджидают их возвращения.

Впрочем, он мог и не слышать новости. Необходимо проверить. Но как?

— Я собираюсь позвонить шерифу, — заявил он.

— И что ты ему скажешь? — спросила Звезда.

— Не знаю, что-нибудь придумаю. Подождите меня.

Он вернулся, разменял мелочь и направился к платному телефону. Узнав телефон шерифа Серебряной долины в службе информации, Пастор набрал его номер. Он запомнил фамилию офицера, который с ними разговаривал.

— Я хочу поговорить с мистером Уиксом, — сказал он.

— Билли нет на месте, — дружелюбно ответили ему.

— Но я вчера с ним разговаривал.

— Он вечером улетел в Нассау. Сейчас он валяется на пляже, потягивает холодное пиво и глазеет на девушек в бикини, счастливец. Вернется через пару недель. Может быть, вы хотите поговорить с кем-нибудь другим?

Пастор повесил трубку.

Боже, как нам повезло!

Он вернулся к машинам.

— Бог на нашей стороне, — сказал он.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила Звезда.

— Этот полицейский вчера вечером улетел отдыхать и две недели пробудет в Нассау. Не думаю, что иностранные станции сообщат о землетрясении в Калифорнии. Нам ничего не грозит.

Звезда облегченно вздохнула:

— Слава Богу.

Пастор распахнул дверцу грузовика:

— Пора возвращаться.

Приближалась полночь, когда Пастор направил сейсмический вибратор на узкую колею, ведущую через лес к коммуне. Он поставил грузовик на прежнее место. Хотя было темно и все устали, они тщательно укрыли вибратор ветками, чтобы его не обнаружили с воздуха. Потом сели в «барракуду» и проехали последнюю милю.

Пастор включил радио, чтобы послушать ночной выпуск новостей. Теперь землетрясение вышло на первое место.

— Передача Джона Правдолюба сыграла решающую роль в событиях, связанных с «Молотом Эдема», террористической группой, утверждающей, что она устроила землетрясение, — прозвучал возбужденный голос. — После того как в долине Оуэнс, находящейся в восточной части Калифорнии, произошло землетрясение средней силы, на передачу позвонила женщина и сказала, что это они устроили землетрясение.

Затем станция передала обращение Звезды.

— Дерьмо! — пробормотала Звезда, слушая собственный голос.

Пастор никак не мог избавиться от неприятного чувства. Хотя он не сомневался, что запись голоса Звезды не поможет полиции, он понимал, что теперь их может погубить какая-нибудь случайность. Ему ужасно хотелось уничтожить всех врагов, чтобы Звезде больше не грозила опасность.

Когда запись закончилась, диктор заявил:

— Сегодня специальный агент Раджа Кан забрал запись для анализа экспертами ФБР по психолингвистике.

У Пастора возникло ощущение, будто он получил удар в солнечное сплетение.

— Что за хрень? Что такое психолингвистика? — спросил он.

— Никогда раньше не слышала этого слова, — ответила Мелани. — Наверное, они изучают слова, которые использует говорящий, и делают выводы о его психологии.

— Вот уж не знал, что они такие умные, — с тревогой сказал Пастор.

— Не переживай, друг, — сказал Кедр. — Они могут сколько угодно анализировать психологию Звезды — но ее адреса им не узнать никогда.

— Наверное.

— Губернатор Майк Робсон до сих пор не сделал никакого заявления, но глава офиса ФБР в Сан-Франциско обещал созвать пресс-конференцию завтра утром. Переходим к другим новостям…

Пастор выключил радиоприемник. Кедр поставил «барракуду» рядом с разноцветным грузовиком Скелета. Впрочем, Скелет накрыл карусель здоровенным куском брезента, чтобы защитить роскошную раскраску. Из чего следовало, что уезжать он не собирается.

Они спустились вниз по склону, прошли через виноградник и оказались в деревне. Кухню и детский домик окутывала темнота. За окном женщины по имени Кислица мерцала свеча — она страдала бессонницей и любила почитать на ночь. Из окна Мелодии доносились гитарные аккорды, но в других хижинах было темно и тихо. Их встретил лишь Призрак, пес Пастора, радостно виляя хвостом в лунном свете. Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по домам, слишком уставшие, чтобы праздновать победу.

Ночь выдалась теплой. Обнаженный Пастор лежал в постели и размышлял. Губернатор молчит, но ФБР собирается утром провести пресс-конференцию. Это его встревожило. На данном этапе губернатору следовало бы запаниковать и заявить: «Поскольку ФБР потерпело неудачу, мы не можем допустить еще одно землетрясение, я должен начать переговоры». Пастор не знал, что думает противник, и это его смущало. Он всегда легко читал других людей, понимал, чего они хотят. Достаточно было посмотреть, как они улыбаются, складывают руки на груди и чешут в затылке. Он пытался манипулировать губернатором Робсоном, но пока у него ничего не получалось. А что задумало ФБР? И даст ли что-нибудь их психолингвистический анализ?

Пастор решил, что должен узнать побольше. Нельзя лежать и ждать, что предпримет противник.

Быть может, следует позвонить в офис губернатора и попытаться с ним поговорить? Но узнает ли он что-нибудь новое? Наверное, стоит попробовать. Однако ему не нравилось положение, в котором он мог оказаться. Пастор не любил просить — но ему придется обратиться с просьбой о беседе с великим человеком. Его стратегия состояла в том, чтобы навязать губернатору свою волю, а не умолять об одолжении.

Потом ему пришло в голову, что можно побывать на пресс- конференции.

Опасно, конечно: если его обнаружат, все будет кончено.

Но идея показалась Пастору привлекательной. В прежние времена он не раз выдавал себя за репортера. Он специализировался на дерзких выходках: украсть белый «линкольн» и отдать его Райли Свиному Рылу; ударить ножом детектива Джека Касснера в туалете бара «Голубой свет»; предложить Дженкинсонам продать свой магазин на Четвертой улице. Ему всегда удавались такие номера.

Быть может, представиться фотографом? У Пола Бейла можно взять на время дорогую камеру. Мелани сыграет роль журналистки. Она достаточно хорошенькая, чтобы отвлечь внимание агента ФБР.

Так, на какое время назначена пресс-конференция?

Пастор скатился с кровати, надел сандалии и вышел из домика. В лунном свете он быстро добрался до хижины Мелани. Она сидела на кровати совершенно обнаженная и расчесывала свои длинные рыжие волосы. Когда он вошел, Мелани подняла голову и улыбнулась. Мерцающий свет свечи окутывал ее тело, создавая легкую ауру вокруг плеч, сосков и бедер, высвечивая рыжий треугольник волос в нижней части живота. Пастор даже лишился дара речи.

— Привет, — сказала Мелани.

Пастор не сразу вспомнил, зачем пришел.

— Мне нужен твой мобильный телефон, — сказал он.

Она обиженно надулась. Мелани рассчитывала совсем на другую реакцию мужчины, увидевшего ее обнаженной.

Он улыбнулся ей злодейской улыбкой.

— Но сначала я могу швырнуть тебя на землю и надругаться, а уж потом воспользоваться телефоном.

Она улыбнулась:

— Сначала можешь позвонить.

Он взял телефон и задумался. Весь день Мелани вела себя слишком уверенно, и он это стерпел, поскольку она разбиралась в сейсмологии; но с него хватит. Ему больше не требуется ее разрешение. Их должны связывать иные отношения.

Продолжая держать телефон, Пастор пригнул голову Мелани к своему паху. После коротких колебаний она сделала то, что он хотел.

С минуту он лежал неподвижно, наслаждаясь приятными ощущениями.

Затем позвонил в справочную службу.

Мелани остановилась, но он схватил ее за волосы и с силой опустил голову вниз. Она вновь заколебалась, словно хотела запротестовать, но потом возобновила прежнее занятие.

Вот так-то лучше.

Пастор получил номер офиса ФБР в Сан-Франциско и набрал его.

— ФБР, — послышался мужской голос.

Как всегда, Пастора посетило озарение.

— Радиостанция «КСАР» в Карсон-Сити, говорит Дэвид Хорлок, — сказал он. — Мы хотим прислать репортера на завтрашнюю пресс-конференцию. Вы можете сообщить место и время?

— Об этом говорили в новостях, — сказал мужчина.

Ленивый ублюдок.

— Я звоню не из офиса, — продолжал импровизировать Пастор. — А наш репортер должен выехать рано утром.

— Пресс-конференция состоится в полдень в федеральном здании, на авеню Золотые Ворота, 450.

— Нам нужно иметь приглашение или нашего человека пропустят?

— Приглашений не будет. Потребуется лишь аккредитация.

— Благодарю за помощь.

— А какую станцию вы представляете?

Пастор повесил трубку.

Аккредитация. Как решить эту проблему?

Мелани подняла голову и сказала:

— Надеюсь, они не засекли твой звонок.

Пастор удивился:

— А зачем им это?

— Не знаю. Возможно, ФБР фиксирует все входящие звонки.

Он нахмурился:

— А они могут?

— Конечно, при помощи компьютеров.

— Ну, я находился на линии совсем недолго.

— Пастор, сейчас уже не шестидесятые. Компьютер все делает за наносекунды. Им достаточно проверить счета, чтобы выяснить, кому принадлежит номер, с которого позвонили в двенадцать пятьдесят семь.

Пастор никогда раньше не слышал слова «наносекунда», но догадался, что оно означает. Теперь он тоже встревожился.

— Черт! — пробормотал Пастор. — А они могут установить, где ты находишься?

— Только пока телефон включен.

Пастор торопливо выключил трубку.

Слишком много неприятных сюрпризов за один день: запись голоса Звезды, психолингвистический анализ, а теперь еще и компьютер, способный отслеживать телефонные звонки. Быть может, он еще что-то не сумел предвидеть?

Пастор покачал головой. Он начинает мыслить негативно. Осторожность и беспокойство только мешают. Воображение и хладнокровие — вот его сильные стороны. Завтра он отправится на пресс-конференцию, сумеет обмануть их и выяснит, что собирается делать враг.

Мелани улеглась в постель, закрыла глаза и сказала:

— Сегодня был долгий и трудный день.

Пастор посмотрел на ее тело. Ему нравилось разглядывать ее грудь. Нравилось наблюдать за ней, когда Мелани двигалась, поднимала руки — тогда грудь торчала вверх, словно наведенные пистолеты. Он любил смотреть, как она надевает бюстгальтер и пристраивает его поудобнее. Теперь, когда Мелани лежала на спине, грудь слегка опустилась, соски поникли.

Он знал, что ему нужно отвлечься от тревожных мыслей. Один из двух способов — медитация. Самый лучший — перед ним.

Краем глаза Пастор заметил какое-то движение, посмотрел в сторону двери, увидел Звезду в пурпурном шелковом халате и улыбнулся. Он знал, что у нее на уме: она и раньше делала подобные вещи. Звезда вопросительно приподняла бровь. Пастор согласно кивнул. Она вошла и бесшумно закрыла за собой дверь.

Пастор взял в рот розовый сосок Мелани и начал его ласкать кончиком языка, постепенно ускоряя ритм своих движений. Мелани застонала от удовольствия.

Звезда развязала поясок халата, и он соскользнул на пол. Она молча стояла и смотрела, мягко касаясь рукой собственной груди. Ее тело отличалось от молочно-белого тела Мелани, загорелая кожа, широкие бедра и плечи, длинные темные волосы контрастировали с тонкими рыжими волосами Мелани. Через несколько мгновений она наклонилась и поцеловала Пастора в ухо, затем погладила его бок, спину, опустилась между ног, сжимая и поглаживая.

Его дыхание ускорилось.

Медленно, медленно. Наслаждайся каждым мгновением.

Звезда опустилась на колени возле постели и начала ласкать грудь Мелани, а Пастор не выпускал ее сосок изо рта.

Мелани что-то почувствовала и перестала стонать. Ее тело напряглось, она открыла глаза. Увидев Звезду, Мелани сдавленно вскрикнула.

Звезда улыбнулась, продолжая поглаживать грудь Мелани.

— У нее очень красивое тело, — тихо проговорила она.

Пастор зачарованно смотрел, как Звезда наклоняется и губами ласкает другую грудь Мелани.

Мелани оттолкнула их обоих и села.

— Нет! — сказала она.

— Расслабься, — сказал ей Пастор. — Все в порядке.

Звезда ласкала внутреннюю поверхность бедра Мелани.

— Тебе понравится, — сказала она. — Некоторые вещи женщины делают гораздо лучше, чем мужчины.

— Нет, — повторила Мелани, сжав колени.

Пастор сразу понял, что ничего не выйдет, и почувствовал себя отвергнутым. Ему нравилось наблюдать, как Звезда ласкает другую женщину, доставляя ей наслаждение. Но Мелани испугалась.

Звезда не сдавалась. Ее рука скользнула вверх по бедру Мелани, легко касаясь рыжего треугольника волос.

— Нет! — Мелани отбросила в сторону руку Звезды.

Удар получился довольно сильным, и Звезда обиженно спросила:

— Ты что?

Мелани оттолкнула Звезду и вскочила с постели.

— Ты толстая и старая, и я не хочу заниматься с тобой сексом!

Звезда ахнула, а Пастор поморщился.

Мелани подскочила к двери и распахнула ее.

— Пожалуйста! — крикнула она. — Оставьте меня в покое!

К удивлению Пастора, Звезда заплакала.

— Мелани! — возмущенно сказал он.

Прежде чем Мелани успела ответить, Звезда выскочила из домика.

Мелани захлопнула за ней дверь.

— Знаешь, малышка, ты поступила жестоко, — сказал Пастор.

— Ты тоже можешь уходить, если так к этому относишься. Оставь меня!

Пастор испытал настоящее потрясение. За двадцать пять лет, которые он прожил в коммуне, его ни разу не выгоняли вон. Теперь же его собралась выставить красивая обнаженная женщина, покрасневшая от гнева или возбуждения. Возможно, в ней боролись оба чувства. Ко всему прочему, у него была мощная эрекция.

Возможно, я теряю хватку?

Эта мысль вызвала у Пастора сильную тревогу. Ему всегда удавалось заставлять людей делать то, что он хочет, — особенно здесь, в коммуне. Пастор был так ошеломлен, что едва не послушался Мелани. Он даже сделал пару шагов к двери.

Но неожиданно понял, что не может сдаться. Если сейчас он уйдет, то уже никогда не будет вожаком. Необходимо держать Мелани под контролем. Она являлась критической частью его плана. Без ее помощи он не сумеет устроить еще одно землетрясение. Нельзя допустить, чтобы она почувствовала свою независимость. Она слишком важна.

Он повернулся и посмотрел на Мелани, которая стояла, положив руки на бедра. Чего она добивается? Сегодня в долине Оуэнс она отдавала приказы, но лишь потому, что разбирается в сейсмологии. Очевидно, это придало ей мужества выступить против него. Однако в глубине души Мелани не стремилась к независимости — иначе она не осталась бы здесь жить. Она предпочитает делать то, что ей приказывает сильный человек. Вот почему она вышла замуж за профессора. Когда Мелани его бросила, то нашла другую сильную личность, лидера коммуны. Сегодня она восстала, потому что не захотела делить Пастора с другой женщиной. Вероятно, она боится, что Звезда уведет у нее мужчину.

Он закрыл дверь.

В три шага пересек комнату и остановился перед ней. Она все еще сердилась и тяжело дышала.

— Ляг на постель, — приказал он.

На лице Мелани появилось беспокойство, но она легла.

— Раздвинь ноги, — сказал он.

Через мгновение она повиновалась.

Он лег на нее. Когда Пастор вошел в нее, Мелани неожиданно обняла его двумя руками и крепко прижалась. Он начал двигаться быстро и резко, даже грубо. Мелани подняла ноги и обхватила его ими. Пастор почувствовал, как она кусает его плечо. Было больно, но ему понравилось. Мелани тяжело дышала.

— Проклятие, — хрипло прошептала она. — Пастор, сукин ты сын, я тебя люблю.

Проснувшись, Пастор зашел в хижину к Звезде.

Она лежала на боку с открытыми глазами и смотрела в стену. Когда он сел на постель рядом с ней, она заплакала.

Он поцеловал ее глаза и почувствовал, что хочет ее.

— Поговори со мной, — пробормотал он.

— Ты знаешь, что Роза берет Дасти к себе в постель?

Этого он не ожидал. Что это значит?

— Я не знал, — ответил он.

— Мне это не нравится, — прошептала Звезда.

— Почему?

Пастор постарался скрыть раздражение.

Вчера мы устроили землетрясение, а сегодня ты плачешь из-за детей?

— Это намного лучше, чем воровать плакаты в Силвер- Сити.

— У тебя появилась новая семья, — выпалила она.

— Черт возьми, о чем ты говоришь?

— Ты, Мелани, Роза и Дасти. Вы семья. А для меня нет места.

— Конечно, есть, — возразил он. — Ты мать моего ребенка, ты женщина, которую я люблю. Как тебе может не быть места?

— Прошлой ночью я чувствовала себя такой униженной.

Пастор погладил ее грудь сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Она накрыла его руку своей и прижала к телу.

— Коммуна и есть наша семья, — продолжал он. — Так было всегда. Нам плевать на чепуху насчет мама-папа-и-двое- детей. — Он повторял слова, которые услышал от нее несколько лет назад. — Мы одна большая семья. Мы любим друг друга, и все заботятся обо всех. И нам не нужно лгать остальным и самим себе о сексе. Ты можешь спать с Кедром или Мелодией, но я всегда буду знать, что ты любишь меня и нашего ребенка.

— Но тебе же известно, Пастор, — еще никто ни разу не отвергал меня или тебя.

В коммуне не было правил относительно секса, но никого, естественно, не заставляли заниматься любовью, если он или она того не хотели. Однако теперь, когда Звезда заговорила об этом, Пастор сообразил, что ему действительно ни разу не отказывали. Очевидно, Звезде тоже — до Мелани.

Он почувствовал, как его охватывает паника. За последние несколько недель такое с ним случалось не один раз. Он боялся, что коммуне приходит конец, рушится все, что ему дорого. Словно он потерял равновесие, а пол стал двигаться непредсказуемо, твердая земля лишилась прежней надежности — как вчера в долине Оуэнс. Пастор попытался победить тревогу. Необходимо сохранять спокойствие. Только он может обеспечить верность всех членов коммуны, только он может удержать ее от распада.

Пастор лег на постель рядом со Звездой и погладил ее волосы.

— Все будет в порядке, — сказал он. — Вчера нам удалось до смерти напугать губернатора Робсона. Вот увидишь, он сделает то, что мы хотим.

— Ты уверен?

Пастор положил руки на ее грудь и вновь почувствовал желание.

— Верь мне, — пробормотал он и прижался к ней, чтобы она ощутила его эрекцию.

— Займись со мной любовью, Пастор, — попросила она.

Он плутовато ухмыльнулся:

— Как?

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Любым способом, черт бы тебя побрал.

Потом Звезда заснула. Пастор лежал рядом и размышлял о проблеме аккредитации, пока не нашел решения. Тогда он встал.

Он зашел в детский домик и разбудил Розу.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Сан-Франциско, — сказал он. — Одевайся.

Он сделал тост и выжал для нее стакан апельсинового сока на пустой кухне. Пока она ела, Пастор сказал:

— Помнишь наш последний разговор — ты сказала, что хочешь стать писательницей и работать для журналов?

— Да, для журнала «Тинейджер», — кивнула она.

— Вот именно.

— Но ты сказал, что мне лучше писать стихи, чтобы я могла жить здесь.

— И я продолжаю так думать, но сегодня ты узнаешь, что такое быть репортером.

Она обрадовалась:

— Здорово!

— Я возьму тебя с собой на пресс-конференцию ФБР.

— ФБР?

— Ну, подобные вещи приходится делать каждому репортеру.

Роза недовольно наморщила носик. Мать внушила ей отвращение к правоохранительным органам.

— Я ни разу не читала про ФБР в «Тинейджере».

— Ну, к сожалению, Леонардо Ди Каприо не дает сегодня пресс-конференцию. Я проверял.

Роза застенчиво улыбнулась:

— Очень жаль.

— Но если ты будешь задавать вопросы, которые могут прийти в голову репортеру «Тинейджера», ты справишься с поставленной задачей.

Она задумчиво кивнула.

— А о чем будет пресс-конференция?

— О группе, которая утверждает, будто она устроила землетрясение. И я не хочу, чтобы ты болтала о нашей поездке. Пусть она останется в секрете, хорошо?

— Хорошо.

Он расскажет Едокам Риса, когда вернется, решил Пастор.

— Ты можешь поговорить об этом с мамой и Мелани или с Кедром, Мелодией, Анет и Полом Бейлом, но больше ни с кем. Это очень важно.

— Я поняла.

Пастор знал, что ужасно рискует. Если он допустит ошибку, то потеряет все. Его могут арестовать на глазах у дочери. И тогда наступит худший день в его жизни. Но он обожал отчаянный риск.

Когда Пастор предложил выращивать виноград, Звезда напомнила ему, что они получили землю в аренду всего на один год. Целый год они будут отчаянно трудиться, но не смогут даже собрать урожай. Она спорила с Пастором, предлагая сначала добиться аренды сроком на десять лет и только после заключения договора начинать работы. Ее слова звучали разумно, но Пастор знал, что промедление будет роковым. Если не начнут прямо сейчас, у них ничего не получится. Он убедил всех рискнуть. В конце того года коммуна стала единым целым. И правительство возобновило права на аренду — так продолжалось каждый год, до настоящего момента.

Пастор подумал, не надеть ли ему темно-синий костюм. Однако он настолько вышел из моды, что вызовет подозрения в Сан-Франциско, поэтому Пастор остался в своих рабочих джинсах. Хотя было довольно тепло, он надел футболку и фланелевую рубашку в клетку, которую носил навыпуск. В сарае с инструментами взял тяжелый нож с четырехдюймовым лезвием в аккуратных кожаных ножнах, засунул оружие за пояс джинсов на спине, где его надежно скрывала рубашка.

Поездка до Сан-Франциско заняла четыре часа, и все это время Пастор ощущал прилив адреналина. Перед его мысленным взором возникали кошмарные видения: их обоих арестовывают, его связывают и отправляют в камеру, а Розу отвозят в штаб ФБР и допрашивают о родителях. Но страх придавал ему сил.

Они въехали в город в одиннадцать часов. Пастор оставил машину на парковке возле Золотых Ворот. В аптеке купил Розе блокнот и два карандаша. Потом они зашли в кафе. Пастор оставил Розу пить газированную воду, обещал ей скоро вернуться и вышел на улицу.

Он зашагал по направлению к Юнион-сквер, внимательно вглядываясь в лица прохожих — Пастор хотел найти человека, похожего на себя. На улицах было много людей, и он мог выбирать из сотен прохожих. Наконец Пастор заметил мужчину с худощавым лицом и темными волосами, который изучал меню у входа в ресторанчик, и решил, что нашел подходящую жертву. Дрожа от напряжения, он несколько секунд наблюдал за мужчиной, а когда тот повернулся, Пастор увидел, что его правый глаз полуприкрыт.

Разочарованный, Пастор пошел дальше. Задача оказалась не такой простой, как он думал. На улицах полно темноволосых мужчин за сорок, но большинство из них на двадцать или тридцать фунтов тяжелее Пастора. Он заметил еще одного подходящего кандидата, но у него на плече висел фотоаппарат. Турист не подходил: Пастору требовался человек с местными документами.

Это один из самых крупных торговых центров в мире, сейчас утро субботы: здесь должен найтись человек, похожий на меня.

Он посмотрел на часы: одиннадцать тридцать. Времени осталось совсем немного.

Наконец ему повезло: худощавый мужчина лет пятидесяти, в очках, торопливо шагал по своим делам. Синие брюки, зеленая рубашка с короткими рукавами, в руках коричневый потертый чемоданчик. Лицо у него было расстроенным — очевидно, он направлялся в офис, чтобы доделать срочную работу.

Мне нужен его бумажник.

Пастор последовал за мужчиной, дожидаясь подходящего момента.

Я злой, отчаявшийся человек, сбежавший из психиатрической больницы. У меня всего двадцать долларов, я всех ненавижу, мне хочется кого-нибудь зарезать, я безумен, безумен, безумен…

Человек прошел мимо парковки, где стояла «барракуда», и свернул на улицу со старыми офисными зданиями. На несколько мгновений они остались вдвоем. Пастор вытащил нож, догнал мужчину и крикнул:

— Эй!

Тот остановился и повернулся.

Пастор схватил его за рубашку, сунул нож ему в лицо и закричал:

— Отдай бумажник, или я перережу твое проклятое горло!

Мужчина должен был потерять сознание от страха, но этого не произошло.

Господи, мне попался крутой парень.

На лице мужчины появился гнев, а вовсе не страх. Глядя ему в глаза, Пастор прочитал промелькнувшую в сознании мужчины мысль: он один, и у него нет пистолета.

На Пастора вдруг накатил страх.

Черт, я не могу допустить ошибку.

Возникла короткая пауза.

Небрежно одетый человек с чемоданчиком направляется на работу в субботу утром… Быть может, это полицейский?

Но было уже слишком поздно раздумывать. Прежде чем мужчина успел пошевелиться, Пастор провел острием ножа по щеке своего упрямого противника, под очками выступила яркая кровь.

Мужество мгновенно оставило мужчину вместе с мыслями о сопротивлении. Его глаза округлились, тело стало оседать на тротуар.

— Ладно! Ладно! — дрожащим голосом сказал он.

Значит, не полицейский.

— Быстро! Быстро! Давай бумажник!

— Он у меня в чемоданчике…

Пастор выхватил чемоданчик из его рук и в самый последний момент решил прихватить и очки. Схватив их, он резко развернулся и побежал в обратном направлении.

Поворачивая за угол, Пастор оглянулся. Мужчина согнулся пополам, и его вырвало на тротуар.

Пастор повернул направо. Бросил нож в урну и зашагал дальше. За следующим углом он остановился и открыл чемоданчик. Внутри лежала папка с бумагами, блокнот, ручки, бумажный пакет с завтраком и кожаный бумажник. Пастор взял бумажник и выбросил чемоданчик за забор.

Он вернулся в кафе и уселся рядом с Розой. Его кофе даже не успел остыть.

Я не потерял прежних навыков. Последний раз я делал это тридцать лет назад, но до сих пор способен пугать людей до смерти. С тобой все в порядке, Рикки.

Он открыл бумажник. В нем лежали деньги, кредитные карточки, визитки и какой-то документ с фотографией. Пастор вытащил визитную карточку и протянул ее Розе:

— Моя визитная карточка, мадам.

Она захихикала:

— Ты Питер Шобери из «Уоткинс, Коулфакс и Браун».

— Я адвокат?

— Наверное.

Он взглянул на фотографию. Квадратная, маленькая, сделанная в автоматической будке. Примерно десятилетней давности, решил он. Человек на фотографии не слишком походил на Пастора, но и с Питером Шобери не имел особого сходства. С фотографиями так часто бывает.

Тем не менее Пастор мог усилить сходство. У Шобери прямые темные волосы, короткая стрижка.

— Не одолжишь мне резинку для волос? — спросил Пастор.

— Конечно.

Роза сняла резинку, которой были собраны волосы, и встряхнула ими.

Пастор собрал свои волосы в хвост, закрепил резинкой и надел очки. Потом показал Розе фотографию.

— Ну, как тебе моя вторая личина?

— Хм-м. — Роза перевернула документ. — По этой штуке тебя впустят в центральный офис, но в оклендское отделение — вряд ли.

— Пожалуй, я переживу.

Она ухмыльнулась.

— Папа, а где ты это раздобыл?

Он приподнял одну бровь.

— Взял взаймы.

— Ты вытащил бумажник?

— Вроде того.

Пастор видел, что Роза отнеслась к его словам как к шутке. Он не стал разубеждать дочь, пусть верит в то, что ей нравится. Он посмотрел на настенные часы.

Одиннадцать сорок пять.

— Ты готова?

— Конечно.

Они быстро дошли до федерального здания, мрачного серого монолитного блока из гранита, занимающего целый квартал. В вестибюле им пришлось пройти через металлический детектор, и Пастор порадовался, что избавился от ножа. Он спросил у охранника, на каком этаже находится офис ФБР.

Они сели в лифт и поехали наверх. Пастор был возбужден так, словно нанюхался кокаина. Опасность помогла ему полностью сосредоточиться.

Если лифт сломается, я смогу подпитать его своей психической энергией.

Пастор решил, что ему лучше быть самоуверенным, может быть, даже бесцеремонным, раз уж он играет роль адвоката.

Он ввел Розу в офис ФБР, и по указателю они направились в зал для пресс-конференций. В дальнем конце размещался стол с множеством микрофонов. Возле двери стояли четверо высоких мужчин в дорогих деловых костюмах, белых рубашках и строгих галстуках. Наверное, агенты.

Если бы они знали, кто я такой, то без малейших колебаний пристрелили бы меня.

Сохраняй хладнокровие, Пастор, — они не умеют читать мысли, им ничего о тебе не известно.

Парни оказались выше Пастора, рост которого равнялся шести футам. Он сразу же понял, что командует здесь немолодой мужчина с тщательно причесанными густыми волосами, тронутыми сединой. Он разговаривал с человеком с роскошными черными усами. Двое молодых сотрудников уважительно слушали.

К Пастору подошла молодая женщина с блокнотом:

— Здравствуйте, могу я вам чем-нибудь помочь?

— Надеюсь, что сможете, — ответил Пастор.

Когда он заговорил, агенты обратили на него внимание. Он легко читал выражения их лиц. Заметив его джинсы и собранные в хвост волосы, они насторожились; но, увидев, что рядом с ним Роза, сразу же успокоились.

— У вас все в порядке? — спросил один из молодых агентов.

— Меня зовут Питер Шобери, я адвокат и представляю фирму «Уоткинс, Коулфакс и Браун». Моя дочь Флоренс — редактор школьной газеты. Она по радио услышала о вашей пресс-конференции, и ей захотелось сделать репортаж. А я подумал, что мы вполне можем сходить сюда, ведь это открытая информация. Надеюсь, у вас нет возражений?

Все посмотрели на седовласого мужчину, подтвердив интуитивную догадку Пастора.

Казалось, он колеблется.

Эй, парень, ты совсем не адвокат! Ты Рикки Грейнджер, который в шестидесятых занимался оптовой продажей амфетаминов через сеть магазинов, торгующих спиртным в Лос-Анджелесе. А теперь ты связался с этим дерьмовым землетрясением? Обыщите его, ребята, и наденьте наручники на его маленькую девочку. Давайте арестуем их и выясним, что они знают.

Седой агент протянул руку и сказал:

— Я старший специальный агент Брайан Кинкейд, глава офиса ФБР в Сан-Франциско.

Пастор пожал ему руку:

— Рад познакомиться с вами, Брайан.

— Так какую фирму вы представляете, сэр?

— «Уоткинс, Коулфакс и Браун».

Кинкейд нахмурился.

— А я полагал, что они занимаются недвижимостью.

Вот дерьмо!

Пастор кивнул и попытался обезоруживающе улыбнуться.

— Вы правы, а мое дело — ограждать их от неприятностей.

Существует специальное название для адвоката, которого нанимает корпорация. Пастор порылся в памяти и нашел его.

— Я советник управления.

— У вас есть документы?

— О, конечно.

Пастор раскрыл украденный бумажник, вытащил карточку с фотографией Питера Шобери и затаил дыхание.

Кинкейд взял карточку, посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на Пастора. Пастор мог бы сказать, о чем тот думает: может, это и он. Агент вернул ему документы, и Пастор перевел дух.

Кинкейд повернулся к Розе:

— В какой школе ты учишься, Флоренс?

Сердце Пастора забилось быстрее.

Придумай что-нибудь, малышка.

— Ну… — Роза колебалась. Пастор уже собрался ответить за нее, когда она сказала: — В школе Эйзенхауэра.

Пастор ощутил гордость. Девочка унаследовала его хладнокровие. На случай, если Кинкейд знает все школы Сан- Франциско, Пастор добавил:

— Это в Окленде.

Кинкейд удовлетворенно кивнул.

— Мы рады, что ты решила нас посетить, Флоренс, — сказал он.

У нас получилось!

— Благодарю вас, сэр, — сказала она.

— Если у тебя есть какие-то вопросы, я могу на них ответить сейчас, до начала пресс-конференции.

Пастор не стал ничего заранее обсуждать с Розой. Если она будет смущаться или не сумеет задать осмысленных вопросов, это будет вполне естественно. А вот если покажется слишком уверенной, ее поведение вызовет подозрения. Но сейчас ему очень хотелось помочь дочери. Пастор прикусил губу.

Роза открыла блокнот.

— Вы руководите расследованием?

Пастор слегка расслабился. У нее все получится.

— Это лишь одно из расследований, которое мне приходится контролировать, — ответил Кинкейд. Он показал на мужчину с черными усами: — Специальный агент Марвин Хейес занимается делом о землетрясении.

Роза повернулась к Хейесу:

— Полагаю, школе было бы интересно узнать о том, какой вы человек, мистер Хейес. Могу я задать вам несколько вопросов?

Пастора поразило, с каким кокетством его дочь посмотрела на Хейеса.

Боже мой, она еще слишком мала, чтобы флиртовать со взрослыми мужчинами.

Однако Хейесу это понравилось. Он улыбнулся и сказал:

— Да, конечно.

— Вы женаты?

— Да. У меня двое детей, мальчик твоего возраста и девочка немного младше.

— У вас есть хобби?

— Я собираю памятные вещи, связанные с боксом.

— Какое необычное хобби.

— Да, наверное.

Пастора одновременно смутила и порадовала легкость, с которой Роза исполняла свою роль.

Она очень хороша. Проклятие, неужели я воспитывал ее для того, чтобы она стала репортером модного журнала?

Он изучал Хейеса, пока агент отвечал на невинные вопросы Розы. Вот его противник. Хейес был тщательно одет. Коричневый летний костюм, белая рубашка, темный шелковый галстук — наверное, от «Братьев Брукс». Черные туфли хорошо начищены и туго зашнурованы. Видно, что он старательно следит за усами и волосами.

Однако Пастор чувствовал фальшь в его консервативной манере одеваться. Слишком яркий галстук, на розовом пальце левой руки кольцо с крупным рубином, да и усы показались Пастору вульгарными. К тому же он решил, что утонченный американский интеллектуал, на которого старался походить Хейес, не стал бы так одеваться в субботу утром, даже на пресс-конференцию.

— А какой ресторан вы любите больше всего? — спросила Роза.

— Многие из нас предпочитают «Эвертон», но он больше похож на бар.

Зал для конференций постепенно заполнялся мужчинами и женщинами с блокнотами и магнитофонами в руках, появились репортеры с камерами и вспышками, радиорепортеры с микрофонами и две телевизионные команды с видеокамерами. Молодая женщина с блокнотом просила всех входящих в зал в нем расписаться. Пастору и Розе удалось избежать этой процедуры. Оставалось благодарить Бога. Пастор не сумел бы написать «Питер Шобери» даже ради спасения собственной жизни.

Между тем Кинкейд коснулся локтя Хейеса.

— Нам нужно подготовиться к пресс-конференции, Флоренс. Надеюсь, ты останешься послушать.

— Да, конечно, спасибо, — поблагодарила Роза.

— Вы очень добры, мистер Хейес, — сказал Пастор. — Учителя Флоренс будут вам благодарны.

Агенты направились к столу, который находился в противоположной стороне зала.

Боже мой, мы их надули.

Пастор и Роза уселись в заднем ряду, и Пастор расслабился. Да, его безумная затея сошла ему с рук.

Я знал, что так и будет.

Пока ему не удалось узнать ничего существенного, но ФБР должно сделать официальное заявление. Зато он познакомился с людьми, ведущими расследование. Пастор почувствовал себя увереннее. Ни Кинкейд, ни Хейес не произвели на него впечатления умных людей. Обычные скучные копы, склонные к рутинным схемам и коррупции. Их не стоит опасаться.

Кинкейд встал и представился. Он заговорил уверенно и чрезмерно напористо. Возможно, недавно занял свой пост.

— Я хочу с самого начала прояснить одну вещь. ФБР не верит в то, что вчерашнее землетрясение устроили террористы.

Последовала серия вспышек, включились магнитофоны, репортеры застрочили в своих блокнотах. Пастор постарался скрыть охвативший его гнев. Ублюдки до сих пор отказываются принимать его всерьез!

— Таково мнение сейсмолога штата, у которого сегодня можно получить интервью в Сакраменто.

Что мне нужно сделать, чтобы убедить вас? Я угрожал устроить землетрясение, и оно произошло, а вы все еще не верите, что это дело моих рук! Неужели я должен убивать людей, чтобы вы ко мне прислушались?

— Тем не менее, — продолжал Кинкейд, — террористы выступили с угрозой, и Бюро намерено их поймать. Наше расследование возглавляет специальный агент Марвин Хейес. Прошу, Марвин.

Хейес встал. Пастор сразу же заметил, что он нервничает больше, чем Кинкейд. Хейес развернул бумажку и прочитал заранее заготовленное заявление:

— Агенты ФБР опросили всех пятерых сотрудников «Зеленой Калифорнии». Они добровольно согласились с нами сотрудничать.

Пастор почувствовал удовлетворение. Он оставил ложный след, и федералы ухватились за предоставленную ниточку.

— Наши агенты также побывали в офисе компании здесь, в Сан-Франциско, и осмотрели документы и компьютерные файлы.

Проверяли почту компании, догадался Пастор.

Хейес продолжал что-то говорить, но очень скоро начал повторяться. Репортеры задавали ему вопросы, прояснялись некоторые подробности, но главного это не меняло. Пастор вновь встревожился — теперь нужно выбрать момент, чтобы незаметно покинуть зал. Он порадовался, что расследование ФБР двигается в ложном направлении — они даже не добрались до второго ложного следа, — но его разозлило, что они не поверили в его угрозу.

Наконец Кинкейд объявил об окончании пресс-конференции, репортеры встали со своих мест и принялись собирать оборудование.

Пастор и Роза направились к выходу, но их остановила молодая женщина с блокнотом, которая ослепительно улыбнулась и сказала:

— Кажется, вы не записались? — Она протянула Пастору блокнот и ручку. — Напишите свои имена и организации, которые вы представляете.

Пастор замер на месте, охваченный страхом.

Я не могу! Не могу!

Не паникуй. Расслабься.

Лей, тор, пур-дой-кор…

— Сэр! Вы не могли бы расписаться?

— Конечно. — Пастор взял блокнот и ручку и протянул их Розе. — Думаю, Флоренс распишется за нас обоих — она журналистка, — сказал он, напомнив дочери о фальшивом имени. Тут ему в голову пришло, что она могла забыть название «своей» школы. — Напиши имя и «школа Эйзенхауэра».

Роза даже не вздрогнула. Она записалась в блокнот и вернула его женщине.

Ну а теперь мы можем идти?

— И вы, сэр, пожалуйста, — сказала женщина, вновь протягивая блокнот Пастору.

Он с неохотой взял блокнот. И что же делать? Если он нарисует какие-нибудь каракули, дамочка попросит его аккуратно написать фамилию: такое уже случалось с ним раньше. Впрочем, он еще может отказаться и выйти. Она всего лишь секретарша.

Пока Пастор колебался, послышался голос Кинкейда:

— Надеюсь, тебе было интересно, Флоренс?

— Да, сэр, спасибо, — вежливо ответила Роза.

Пастор начал потеть.

Он нацарапал что-то там, где указала женщина, захлопнул блокнот и протянул его ей.

— Ты не забудешь послать мне вашу газету, когда она увидит свет? — спросил Кинкейд у Розы.

— Да, конечно.

Пойдем отсюда, пойдем скорее!

Женщина открыла блокнот и сказала:

— О, сэр, извините, но не могли бы вы написать свою фамилию печатными буквами? Боюсь, ваша подпись слишком неразборчива.

Ну и что мне теперь делать?

— Тебе понадобится наш адрес, — сказал Кинкейд Розе и вытащил визитку из кармана пиджака. — Вот, возьми.

— Спасибо.

Пастор вспомнил, что в бумажнике Питера Шобери есть визитные карточки.

Вот и ответ — благодарение Богу!

Он достал бумажник, вытащил визитку и протянул ее женщине.

— У меня ужасный почерк, воспользуйтесь, пожалуйста, моей визитной карточкой, — сказал он. — Нам нужно бежать. — Он пожал руку Кинкейду. — Вы были великолепны. Я напомню Флоренс прислать вам вырезку.

И они вышли из зала.

Пастор и Роза пересекли вестибюль и остановились в ожидании лифта. Пастор представил себе, как за ними выбегает Кинкейд с пистолетом в руке:

— Какой же вы адвокат, если даже не можете написать свою проклятую фамилию?

Но тут пришел лифт, они поехали вниз и вскоре благополучно вышли на свежий воздух.

— У меня самый лучший в мире отец, — заявила Роза.

Пастор улыбнулся ей:

— Тут ты совершенно права.

— А почему ты выдумал для нас фальшивые имена?

— Ну, я предпочитаю, чтобы эти свиньи не знали моего настоящего имени, — ответил он.

Она должна принять такое объяснение, Роза знала, как ее родители относятся к полицейским. Однако она сказала:

— Знаешь, я ужасно на тебя разозлилась.

Он нахмурился:

— Почему?

— Никогда не прощу тебя за то, что ты назвал меня Флоренс, — заявила она.

Пастор некоторое время на нее смотрел, а потом оба принялись хохотать.

— Пойдем, малышка, — ласково сказал Пастор. — Пора возвращаться домой.

Джуди снилось, что она идет по берегу моря с Майклом Керкусом и его босые ноги оставляют изящные следы на влажном песке.

В субботу утром она учила грамоте малолетних преступников. Они ее уважали, поскольку у Джуди был пистолет. Она сидела в церковном зале рядом с семнадцатилетним хулиганом, помогая ему писать дату. Джуди надеялась, что через десять лет это спасет его от ареста.

Днем она поехала на бульвар Джиари, чтобы закупить продукты в «Гала фудс».

Обычная субботняя суета не успокаивала. Она ненавидела Брайана Кинкейда за то, что он снял ее с работы над «Молотом Эдема», но ничего не могла сделать, поэтому болталась между рядами, пытаясь сообразить, что же ей нужно купить. В отделе, где продавались каши, она вспомнила о сыне Майкла и купила коробку «Кэпнкранч».

Однако ее мысли постоянно возвращались к «Молоту Эдема».

Неужели среди них есть человек, способный устроить землетрясение? Или я свихнулась?

Когда она вернулась домой, Бо помог ей выгрузить продукты и стал расспрашивать о расследовании:

— Я слышал, Марвин Хейес совершил набег на «Зеленую Калифорнию».

— Бесполезное мероприятие, — ответила она. — У них все чисто. Раджа опрашивал их еще во вторник. Двое мужчин и три женщины, всем за пятьдесят. Ни у кого из них нет криминального прошлого — даже ни одного штрафа за превышение скорости, никто не имеет подозрительных связей. Если они террористы, то я Коджак[374].

— По телевидению объявлено, что ФБР изучает архивы.

— Верно. Список всех, кто обращался к ним за информацией, включая Джейн Фонду. У них восемнадцать тысяч фамилий и адресов. Команде Марвина предстоит пропустить каждую фамилию через компьютер ФБР, чтобы выяснить, с кем стоит поговорить. Это может занять месяц.

В дверь позвонили, и Джуди приятно удивилась, увидев на пороге Саймона Спэрроу.

— Привет, Саймон, заходи!

Саймон был в черных велосипедных шортах, футболке, кроссовках «Найк» и темных очках с большими стеклами. Однако он приехал не на велосипеде: его изумрудно-зеленая «хонда дель соль» с опущенным верхом стояла возле дома. «Интересно, что бы подумала о Саймоне мама?» — спросила себя Джуди.

«Симпатичный мальчик, — сказала бы она, — но недостаточно мужественный».

Бо пожал руку Саймону и бросил на Джуди вопросительный взгляд.

Джуди изрядно удивила Бо, сообщив:

— Саймон один из лучших специалистов ФБР по лингвистическому анализу.

С трудом пришедший в себя Бо произнес:

— Рад познакомиться с вами, Саймон.

Саймон держал в руках магнитофонную кассету и большой конверт. Протянув их Джуди, он сказал:

— Я принес тебе отчет по записи обращения «Молота Эдема».

— Меня отстранили от дела, — мрачно сообщила Джуди.

— Знаю, но я решил, что тебе будет интересно. К сожалению, голоса на ленте не соответствуют ни одному из тех, что имеются в наших архивах.

— Значит, у нас нет имен.

— Да, но много другой интересной информации.

Джуди стало любопытно.

— Ты сказал «голоса». Я слышала только один.

— Нет, на пленке два голоса. — Саймон осмотрелся и увидел стоящий в углу кухни кассетный магнитофон Бо. Обычно на нем прослушивали «Хиты братьев Эверли». Саймон вставил свою кассету. — Давай послушаем запись.

— Я бы с удовольствием. Но меня отстранили. Теперь дело ведет Марвин Хейес.

— Мне интересно узнать твое мнение.

Джуди упрямо покачала головой:

— Тебе следует сначала поговорить с Марвином.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но Марвин — паршивый идиот. Ты знаешь, когда он в последний раз кого-нибудь посадил за решетку?

— Саймон, если ты хочешь, чтобы я работала над этим делом за спиной у Кинкейда, забудь!

— Ты только послушай меня, ладно? Вреда ведь не будет.

Саймон включил запись.

Джуди вздохнула. Ей ужасно хотелось услышать выводы, которые сделал Саймон. Но если Кинкейд узнает, что Саймон говорил с ней прежде, чем ознакомил со своими выводами Марвина, им обоим не избежать неприятностей.

Прозвучал женский голос:

— Это «Молот Эдема» с обращением к губернатору Майку Робсону.

Саймон остановил запись и посмотрел на Бо:

— Что вы представили, когда в первый раз услышали эти слова?

Бо усмехнулся:

— Крупную женщину лет пятидесяти, с широкой улыбкой. Сексуальную. Я помню, как подумал: «Было бы неплохо… — Он посмотрел на Джуди и закончил: — Встретиться с ней».

Саймон кивнул:

— У вас надежные инстинкты. Даже не имеющие специальной подготовки люди могут многое сказать о человеке по голосу. Почти всегда понятно, кто говорит — мужчина или женщина. Кроме того, удается довольно точно определить возраст, а также рост и сложение. Иногда даже состояние здоровья.

— Ты прав, — кивнула Джуди. Она была заинтригована, несмотря на все свои опасения. — Всякий раз, услышав голос по телефону, я представляю себе человека, даже если это запись.

— Причина достаточно проста: голос исходит из тела. Высота тона, громкость, резонанс, хрипота, все голосовые характеристики имеют физические причины. У высоких людей голосовой тракт длиннее, у старых ткани теряют гибкость, хрящи становятся скрипучими, у больных бывает воспаленное горло.

— Да, конечно, но я раньше никогда об этом не думала, — призналась Джуди.

— Мой компьютер выделяет те же сигналы, что и люди, только точнее. — Саймон вытащил распечатку из конверта. — Этой женщине от сорока семи до пятидесяти двух лет. Она высокая, рост около шести футов без одного дюйма. У нее лишний вес, но она не страдает ожирением: скорее всего у нее пышные формы. Она пьет и курит, но не страдает серьезными заболеваниями.

Джуди ощутила тревогу и возбуждение. Она не хотела, чтобы Саймон читал свой отчет, но ей было ужасно интересно узнать о женщине, которой принадлежал голос.

Саймон взглянул на Бо:

— Вы правы относительно широкой улыбки. У нее большая полость рта, и ее речь не слишком лабиализована — она недостаточно напрягает губы.

— Мне нравится эта женщина, — заявил Бо. — А что говорит компьютер: хороша она в постели?

Саймон улыбнулся:

— Она представляется вам сексуальной из-за того, что ее голос кажется шепчущим. Это может быть признаком сексуального возбуждения. Но если она так говорит все время, то могут быть и другие причины.

— А тут, как мне кажется, вы ошибаетесь, — возразил Бо. — У сексуальных женщин сексуальные голоса.

— Как и у тех, кто много курит.

— Ладно, вы правы.

Саймон перемотал запись на начало.

— А теперь обратите внимание на акцент.

Джуди запротестовала:

— Саймон, я не думаю, что нам следует…

— Только послушай, ну пожалуйста!

— Ладно, ладно.

На этот раз он дал им послушать первые два предложения.

— Это «Молот Эдема» с обращением к губернатору Майку Робсону. Черт, я не привыкла говорить на магнитофон…

Саймон остановил пленку.

— Акцент, характерный для северной Калифорнии. Но вы больше ничего не заметили?

— Она принадлежит к среднему классу, — сразу же сказал Бо.

Джуди нахмурилась:

— А мне показалось, что к высшему.

— Вы оба правы, — сказал Саймон. — Ее акцент изменился от первого предложения ко второму.

— А так часто бывает? — спросила Джуди.

— Нет. Большинство из нас имеют базовый акцент, относящийся к той социальной группе, в которой мы выросли, хотя со временем он может немного измениться. Как правило, люди стараются улучшить свою речь: рабочие пытаются говорить более свободно, а те, кто разбогател недавно, стремятся усвоить речь и манеры, характерные для «старых денег». Иногда происходят и обратные процессы: политики из богатых семей делают свою речь более разговорной, чтобы не отличаться от обычных людей, вы понимаете, о чем я?

Джуди улыбнулась:

— Ну конечно.

— Выученный акцент используется в стандартных ситуациях, — продолжал Саймон, вновь перематывая кассету на начало. — Человеку необходимо сосредоточиться, чтобы говорить в непривычной для себя манере. Но стоит нам оказаться в неприятной ситуации, как мы возвращаемся к выученным в детстве формам речи. Вы не потеряли нить моих рассуждений?

— Продолжайте, — кивнул Бо.

— Эта женщина упростила свою речь. Она старалась говорить как человек из рабочей среды.

Джуди была поражена.

— Ты полагаешь, она вроде Пэтти Херст[375]?

— Давайте хорошенько разберем ее речь. Она начала с выученного заранее предложения, которое произнесла как представитель среднего класса. Следует отметить, что в американской речи есть одна интересная деталь: чем к более высокому классу ты относишься, тем отчетливее произносишь букву «р». А теперь, имея это в виду, послушайте, как она произносит слово «губернатор».

Джуди опять хотела остановить Саймона. Но ей было очень интересно. Женщина с магнитофонной ленты произнесла:

— Это «Молот Эдема» с обращением к губернатору Майку Робсону.

— Обратите внимание, как она произнесла «губернатору Майку». Так говорят на улицах. А теперь послушайте следующее предложение. Голос автоответчика сбил ее с толку, и она заговорила более естественно.

— «Черт, я не привыкла говорить на магнитофон».

— И хотя она произнесла «черт», буква «р» прозвучала очень четко. Рабочий человек проглотил бы «р» в словах «привыкла» и «говорить». Выпускник колледжа произнес бы «р» только в первом случае. И только человек из высших слоев общества четко произнес бы «р» дважды.

— Поразительно, что вы можете так много обнаружить всего лишь в двух предложениях, — восхищенно проговорил Бо.

Саймон довольно улыбнулся.

— А вы обратили внимание на словарный запас?

Бо покачал головой:

— Не могу сказать ничего определенного.

— Что такое магнитофон?

Бо рассмеялся.

— Устройство размером с небольшой портфель с двумя кассетами сверху. У меня был такой во Вьетнаме — «Грюндиг».

Джуди поняла, к чему клонит Саймон. Термин «магнитофон» вышел из употребления. Сейчас такое устройство называют «кассетник». Автоответчик записывает голоса на жесткий диск компьютера.

— Она живет в прежнем времени, — сказала Джуди. — Что вновь возвращает нас к Пэтти Херст. Кстати, какова ее судьба?

— Отсидела свой срок, вышла на свободу, написала книгу и появилась в «Геральд». Да здравствует Америка! — ответил Бо.

Джуди встала.

— Все это очень интересно, Саймон, но я чувствую себя не в своей тарелке. Мне кажется, тебе следует показать отчет Марвину.

— Но сначала я хочу обратить ваше внимание вот на что, — сказал он и нажал на перемотку вперед.

— Правда, Саймон…

— Вы только послушайте этот кусок.

— Оно произошло в долине Оуэнс в начале третьего, вы можете это легко проверить.

Послышался какой-то слабый звук, и женщина сделала паузу. Саймон остановил запись.

— Мне удалось усилить звук и понять, что было сказано. Вот реконструкция. — Он вновь включил запись.

Джуди услышала мужской голос, искаженный шипением, но достаточно внятный, чтобы можно было разобрать слова:

— Мы не признаем юрисдикции правительства Соединенных Штатов.

Шум исчез, и женский голос повторил:

— Мы не признаем юрисдикции правительства Соединенных Штатов. — После короткой паузы она продолжала: — Теперь, когда вы знаете, что мы способны выполнить свои обещания, вам следует хорошенько подумать над нашими требованиями.

Саймон выключил запись.

— Женщина повторяла его слова, а когда что-то забыла, он ей напомнил, — сказала Джуди.

— Кажется, вы пришли к выводу, что первое послание в Интернете продиктовано рабочим, возможно, неграмотным, а напечатано образованной женщиной? — спросил Бо.

— Да, — ответил Саймон. — Но это другая женщина, она старше.

— Таким образом, — сказал Бо, обращаясь к Джуди, — у вас появилось трое неизвестных.

— Только не у меня, — поправила его Джуди. — Я отстранена. Ты же знаешь, Саймон, что у меня будут неприятности.

— Ладно. — Он вытащил кассету из магнитофона и встал. — Самое главное я уже рассказал. Дай знать, если у тебя появятся гениальные идеи, которые я мог бы передать придурку Марвину.

Джуди проводила его до дверей.

— Я отвезу свой отчет в офис прямо сейчас — наверное, Марвин еще там, — сказал на прощание Саймон. — А потом лягу спать. Я всю ночь просидел над записью.

Он сел в свой спортивный автомобиль и с ревом укатил.

Джуди вернулась на кухню. Бо заваривал зеленый чай, на лице его застыло задумчивое выражение.

— Получается, что тип, выросший на улице, использует как минимум двух образованных женщин.

Джуди кивнула:

— Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь.

— Это культ.

— Да. Я не зря вспомнила о Пэтти Херст. — Джуди содрогнулась. — Мужчина должен быть харизматической фигурой, если он обладает такой властью над женщинами. Он явно не получил образования, но это ему не помешало, раз его приказы выполняют другие. И все же что-то здесь не так. Их требование заморозить строительство новых электростанций представляется мне недостаточно эксцентричным.

— Согласен, — сказал Бо. — Нет показных эффектов. Мне кажется, что за их требованием стоит вполне приземленная причина.

— Интересно, — задумчиво проговорила Джуди, — может, их интересует какая-то определенная электростанция?

Бо восхищенно посмотрел на нее:

— Джуди, ты великолепна! Скажем, они боятся, что будет загрязнена их река, где водится лосось, или нечто в таком же духе.

— Да, где-то, — согласилась Джуди. — Но для них это очень важно.

Она понимала, что ей удалось нащупать важную мысль.

— Значит, требование заморозить строительство всех электростанций лишь прикрытие. Они боятся назвать ту, которая их интересует, чтобы не навести власти на свой след.

— И какие возможны варианты? Электростанции каждый день не строят, но всякий раз строительство вызывает дискуссии.

— Давай проверим.

Они перешли в кабинет. Компьютер Джуди стоял на маленьком столике. Иногда она писала здесь отчеты, пока Бо смотрел футбол. Телевизор не отвлекал Джуди, ей нравилось находиться рядом с отцом. Она включила компьютер. Пока он загружался, Джуди сказала:

— Если мы составим список строящихся электростанций, компьютер ФБР сразу же выдаст информацию о коммунах, которые расположены неподалеку.

Она вошла в архив «Сан-Франциско кроникл» и стала искать упоминания о строительстве электростанций за последние три года. Оказалось, что за этот срок написано 117 статей. Джуди просмотрела заголовки, пропуская статьи о Питсбурге и Кубе.

— Ладно, проект атомной электростанции в пустыне Мохаве… — Она переписала статью в свой компьютер. — Дамба для гидроэлектростанции в округе Сьерра… электростанция, работающая на мазуте возле границы с Орегоном…

— Округ Сьерра? — переспросил Бо. — Что-то я уже слышал. Можешь уточнить место?

Джуди открыла соответствующую статью.

— Да… предлагается построить дамбу на Серебряной реке.

Он нахмурился:

— Долина Серебряной реки…

Джуди отвернулась от монитора.

— Подожди… кажется, там поселилась группа «Комитет бдительности»?

— Правильно! — воскликнул Бо. — Они называют себя «Лос-Аламос». Группу возглавляет наркоман по имени Поко Лателла, он переехал туда из Дали-Сити. Поэтому я о нем слышал.

— Правильно. Они вооружены до зубов и отказываются признавать правительство США… Господи, они даже используют предложение, которое есть в записи: «Мы не признаем юрисдикцию правительства Соединенных Штатов». Бо, я думаю, мы их нашли.

— Что ты собираешься делать?

Тут только Джуди вспомнила, что ее отстранили, и помрачнела.

— Если Кинкейд узнает, что я продолжаю над этим работать, он окончательно озвереет.

— Но «Лос-Аламос» нужно проверить.

— Я позвоню Саймону.

Джуди взяла трубку и набрала номер офиса.

— Привет, Чарли, это Джуди, — поздоровалась она с оператором. — Саймон Спэрроу в офисе?

— Приходил и тут же уехал, — ответил Чарли. — Попробовать связаться с его машиной?

— Да, пожалуйста.

Она ждала.

— Не отвечает, — сказал Чарли. — Я позвонил ему домой, там тоже никого нет. Отправить сообщение на пейджер?

— Пожалуйста. — Джуди вспомнила, что Саймон собирался лечь спать. — Могу спорить, он отключил телефон.

— Я отправлю сообщение, чтобы он тебе позвонил.

— Спасибо.

Джуди повесила трубку и сказала Бо:

— Думаю, мне следует поговорить с Кинкейдом. Если дать ему хорошую идею, он не будет на меня сердиться.

Бо пожал плечами:

— У тебя нет выбора, не так ли?

Джуди не могла рисковать жизнью людей из-за боязни вызвать недовольство начальства.

— Ты прав, у меня нет выбора, — вздохнула она.

На ней были узкие черные джинсы и розовая футболка, слишком обтягивающая, чтобы идти в ней в офис, даже в субботу. Она зашла в свою комнату и переоделась в свободную белую блузку с короткими рукавами. Села в машину и поехала в офис.

Марвин должен организовать рейд на «Лос-Аламос». Нельзя исключать, что возникнут проблемы: эти люди безумны. В рейде следует задействовать значительные силы и тщательно к нему подготовиться. В Бюро не захотят повторения Уэйко[376]. В операции примут участие все агенты. Наверное, пришлют людей из Сакраменто. Скорее всего она будет назначена на завтрашнее утро.

Джуди направилась прямо в офис Кинкейда. Секретарша сидела в приемной и работала за компьютером. По случаю субботы она надела красную блузку и белые джинсы. Она взяла телефонную трубку и сказала:

— К вам Джуди Мэддокс.

Выслушав ответ, повесила трубку и сказала:

— Заходите.

У двери в кабинет Джуди вдруг охватили сомнения. Когда она заходила сюда в предыдущие два раза, ее ждали унижение и разочарование. Но она переборола себя. Быть может, на сей раз Кинкейд проявит понимание.

Джуди все еще коробило, когда она видела его тучную фигуру в кресле, принадлежавшем хрупкому и подвижному Милтону Лестрейнджу. Она так и не побывала у Милта в больнице, вдруг сообразила Джуди и решила обязательно к нему заехать сегодня вечером или завтра.

— Что я могу для тебя сделать, Джуди? — холодно спросил Брайан.

— Я видела Саймона Спэрроу, — начала она. — Он принес мне отчет, поскольку не слышал, что я отстранена. Естественно, я сказала, чтобы он передал его Марвину.

— Естественно.

— Но он показал мне некоторые выкладки, и я пришла к выводу, что «Молот Эдема» — это культ, который выступает против строительства какой-то определенной электростанции.

На лице Брайана появилось раздражение.

— Я передам Марвину, — нетерпеливо сказал он.

Однако Джуди не сдавалась.

— В данный момент в Калифорнии строится несколько электростанций, я проверила. Одна из них находится в долине Серебряной реки, где поселилась правая группа «Комитет бдительности», носящий название «Лос-Аламос». Брайан, я думаю, что «Лос-Аламос» и есть «Молот Эдема». Я считаю, что нам нужно устроить рейд.

— Ты так полагаешь?

Вот сука!

— Вы видите в моих рассуждениях логическую ошибку? — ледяным тоном спросила Джуди.

— Именно. — Кинкейд встал. — Ошибка состоит в том, что я снял тебя с расследования.

— Я знаю, — спокойно сказала она. — Но мне казалось…

Он прервал ее, энергично потрясая указательным пальцем:

— Ты перехватила психолингвистический отчет и пытаешься вернуться в расследование — и я отлично понимаю почему! Ты знаешь, что «Молот Эдема» привлек всеобщее внимание, и хочешь, чтобы тебя заметили.

— Кто именно? — возмущенно спросила Джуди.

— Штаб ФБР, пресса, губернатор Робсон.

— Ничего подобного!

— А теперь послушай, что я тебе скажу. Ты отстранена от расследования. Ты меня понимаешь? От-стра-не-на! Ты не должна обсуждать его со своим приятелем Саймоном Спэрроу. Ты не должна вмешиваться в планы строительства электростанций. И тебе не следует предлагать провести рейд против «Комитета бдительности».

— Боже мой!

— А теперь отправляйся домой. Предоставь это дело мне и Марвину.

— Брайан…

— До свидания, Джуди. Хороших тебе выходных.

Джуди посмотрела на него. Брайан покраснел и тяжело дышал. Ее охватили гнев и полная беспомощность. Она заставила себя прикусить губу и промолчать. Один раз ей уже пришлось приносить извинения, и Джуди не хотела унижаться вновь. Молча повернувшись, она вышла из кабинета Кинкейда.

В тусклых лучах начинающегося рассвета Пастор припарковал свой старый «плимут-барракуду» на обочине дороги, взял Мелани за руку и повел в лес. Горный воздух холодил, и они мерзли в своих футболках, но шли довольно быстро и скоро согрелись. Через несколько минут оказались на утесе, с которого открывался прекрасный вид на долину Серебряной реки.

— Вот где они собираются построить дамбу, — сказал Пастор.

Здесь долина сужалась, как горлышко бутылки, так что противоположная сторона находилась всего в пятистах ярдах. Было еще слишком темно, чтобы видеть реку, но в утренней тишине слышался шум бегущей воды. Постепенно становилось светлее, и вскоре стали различимы силуэты подъемных кранов и гигантских экскаваторов, застывших, словно спящие динозавры.

Пастор практически потерял надежду, что губернатор Робсон пойдет на переговоры. Шел второй день после землетрясения в долине Оуэнс, но ответа так и не последовало. Пастор не понимал стратегии губернатора, но было очевидно: он не намерен сдаваться.

Необходимо еще одно землетрясение.

Однако Пастор испытывал тревогу. Мелани и Звезда могут не согласиться, в особенности если второй толчок приведет к жертвам. Он должен убедиться в их твердости. Пастор решил начать с Мелани.

— В результате возникнет озеро длиной в десять миль, которое захватит большую часть долины, — сказал он. Бледное лицо Мелани напряглось от гнева. — Все, что находится вверх по течению, окажется под водой.

За узким участком начиналось свободное пространство долины. По мере того как их взгляду открывались все новые картины, они стали различать домики и аккуратные прямоугольники полей, соединенных между собой темными нитками узких дорог.

— Наверняка кто-нибудь пытался воспрепятствовать строительству дамбы, — сказала Мелани.

Пастор кивнул:

— Да, вокруг строительства развернулось целое сражение. Мы в нем не участвовали, поскольку не верим судам и адвокатам. Кроме того, нам не хотелось, чтобы репортеры с телевидения стали частыми гостями в коммуне — у нас слишком много секретов. Вот почему никто даже не слышал о нашей коммуне. Большинство соседей не подозревают о ее существовании, а другие полагают, что за виноградником ухаживают наемные рабочие, которые приезжают из Напа. Поэтому мы вели себя тихо. Но некоторые обеспеченные жители долины наняли адвокатов, а общество по защите окружающей среды встало на сторону местного населения. У них ничего не вышло.

— А почему они проиграли?

— Губернатор Робсон поддержал строительство дамбы, и проектом стал заниматься Эл Ханимун. — Пастор ненавидел Ханимуна, который лгал и манипулировал прессой, причем мастерски. — С его подачи средства массовой информации представили местных жителей как горстку эгоистов, которые выступают против того, чтобы каждая больница и школа в Калифорнии имела электричество.

— Словно мы виноваты в том, что жители Лос-Анджелеса подсвечивают свои бассейны и покупают электрические моторчики, чтобы открывать и закрывать жалюзи.

— Верно. В результате компания «Коустал электрикс» получила разрешение на строительство дамбы.

— И все эти люди потеряют свои дома.

— А также исчезнет центр подготовки лошадей, парк дикой природы, несколько летних коттеджей и лагерь спятивших наркоманов из «Комитета бдительности», который называется «Лос-Аламос». Все получат компенсацию — кроме нас, поскольку мы не являемся владельцами земли, а лишь берем ее в аренду на один год. Мы ничего не получим — и потеряем лучший виноградник от Напа до Бордо.

— И единственное место, где я могу спокойно жить.

Пастор пробормотал слова сочувствия. Разговор развивался в нужном ему направлении.

— А у Дасти всегда была такая аллергия?

— С рождения. Сначала на молоко — коровье, молочную смесь и даже на грудное. Он выжил благодаря козьему молоку. Тогда я все поняла. Люди делают что-то не так, если мир стал настолько загрязненным, что мое собственное молоко действует на ребенка как яд.

— И ты отвела его к врачам.

— Майкл настоял. Я знала, что от них не будет толку. Они давали ему лекарства, которые подавляют иммунную систему, чтобы смягчить аллергическую реакцию. Разве так можно лечить подобные болезни? Он нуждался в чистой воде, чистом воздухе и здоровом образе жизни. С самого его рождения я искала такое место.

— Да, тебе пришлось нелегко.

— Ты даже себе не представляешь. Одинокая женщина с больным ребенком не может найти работу, снять приличную квартиру, ей нигде нет места. Все думают, что Америка большая страна, но, будь я проклята, всюду одно и то же.

— Ты была в ужасном состоянии, когда мы познакомились.

— Я готова была убить себя и Дасти.

На глазах Мелани появились слезы.

— А потом ты нашла нас.

Лицо Мелани потемнело от гнева.

— Они хотят лишить меня нового дома.

— ФБР утверждает, что мы не могли устроить землетрясение, а губернатор молчит.

— Ну и черт с ними, мы сделаем это еще раз! Только теперь позаботимся о том, чтобы они нас не проигнорировали.

Мелани сама произнесла нужные слова.

— Нужно причинить настоящий вред, разрушить какие- нибудь здания… Но тогда могут пострадать люди.

— У нас нет выбора!

— Мы можем оставить долину, распустить коммуну и вернуться к прежнему образу жизни: обычная работа, деньги, отравленный воздух, зависть, ревность и ненависть.

Он напугал Мелани.

— Нет! — воскликнула она. — Не говори так!

— Наверное, ты права. Мы не можем отступить.

— Конечно, не можем.

Пастор еще раз оглядел долину.

— Мы должны сделать все возможное, чтобы долина осталась такой, какой ее сотворил Бог.

Мелани закрыла глаза и с облегчением проговорила:

— Аминь.

Он взял ее за руку, и они вместе спустились к машине.

Когда они ехали по узкой дороге, Пастор спросил:

— Ты собираешься сегодня забрать Дасти из Сан-Франциско?

— Да, я уеду после завтрака.

Пастор услышал, как странный шум перекрыл астматическое дыхание древнего двигателя «барракуды». Он выглянул в окно и увидел вертолет.

— Черт! — рявкнул он и резко нажал на тормоз.

Мелани бросило вперед.

— Что такое? — испуганно спросила она.

Пастор остановил машину и выскочил наружу. Вертолет летел на север. Мелани вышла из машины.

— В чем дело?

— Откуда здесь взялся вертолет?

— О Господи, — потрясенно проговорила она. — Ты думаешь, они ищут нас?

Шум стих, но вскоре вернулся. Неожиданно из-за верхушек деревьев вновь показался вертолет, теперь он летел очень низко.

— Думаю, федералы, — сказал Пастор. — Проклятие!

После вчерашней бездарной пресс-конференции он считал, что они еще несколько дней будут в безопасности. Кинкейд и Хейес не производили впечатления людей, способных его найти. А теперь они здесь, в долине.

— Что будем делать? — спросила Мелани.

— Сохранять спокойствие. Они прилетели не за нами.

— Откуда ты знаешь?

— Я об этом позаботился.

— Пастор, почему ты все время говоришь загадками? — В голосе Мелани звучало отчаяние.

— Извини.

Он вспомнил, что ему не обойтись без Мелани. Значит, нужно ей все объяснить. Пастор собрался с мыслями.

— Им ничего не известно о существовании коммуны. Сведений о нас у них попросту нет — нашу землю взяла в аренду Звезда. У полиции и ФБР нет на нас данных — мы ни разу не привлекали к себе внимания. О нас не было ни одной статьи в газете или передачи по телевидению. Мы не зарегистрированы в налоговом управлении. Нашего виноградника нет на карте.

— Так почему же они здесь?

— Я думаю, они прилетели за «Лос-Аламосом». Полиции и ФБР наверняка известно о существовании этих кретинов, да и другим правоохранительным органам Соединенных Штатов тоже. Они стоят у ворот своего лагеря с винтовками в руках, чтобы все знали, что там живут опасные вонючие безумцы.

— Но откуда ты можешь знать, что ФБР прилетело именно за ними?

— Я об этом позаботился. Когда Звезда звонила на передачу Джона Правдолюба, я попросил ее произнести лозунг «Лос-Аламоса»: «Мы не признаем юрисдикции правительства Соединенных Штатов». Я оставил ложный след.

— Значит, мы в безопасности?

— Не совсем. После того как они ничего не найдут у «Лос-Аламоса», федералы могут заинтересоваться другими жителями долины. Они увидят наш виноградник с вертолета и нанесут нам визит. Так что нужно предупредить остальных.

Пастор сел в машину. Как только Мелани устроилась рядом, он нажал на педаль газа. Однако машине уже исполнилось двадцать пять лет, и она не была приспособлена для быстрой езды по узким, извилистым горным дорогам. Пастор проклинал чихающий карбюратор и едва живую подвеску.

Стараясь удерживать скорость на неровной дороге, Пастор пытался понять, кто в ФБР принял решение о рейде. Он не мог себе представить, что Кинкейд или Хейес способны на интуитивные догадки. Значит, за ними стоит кто-то еще. Интересно, кто?

Сзади их догоняла черная машина с включенными фарами, хотя было достаточно светло. Они приближались к повороту, но шофер просигналил и пошел на обгон. Пастор разглядел водителя и его спутника, крупных парней, одетых достаточно небрежно, но чисто выбритых и коротко подстриженных.

Сразу же вслед за первой машиной, громко сигналя, пронеслась вторая.

— Черт подери, — проворчал Пастор.

Когда ФБР куда-то торопится, лучше убраться с дороги. Он притормозил и съехал на обочину. Правые колеса «барракуды» оказались на траве. За второй машиной промчалась третья. Пастор остановил свой автомобиль.

Они с Мелани сидели и смотрели, как автомобили один за другим несутся по узкой дороге. За машинами проследовали два бронированных грузовика и три мини-автобуса, набитых мрачными мужчинами. Пастор заметил среди них несколько женщин.

— Облава, — с тоской сказала Мелани.

— Ну, ты горазда шутить, — саркастически проворчал Пастор.

Она ничего не ответила.

Одна из машин отделилась от потока и остановилась за «барракудой».

Пастору вдруг стало страшно. Он посмотрел на машину в зеркало заднего вида. Темно-зеленый «бьюик-регал». Водитель разговаривал по телефону. Рядом с ним сидел еще один мужчина. Пастор не мог разглядеть их лиц.

Он вдруг всем сердцем пожалел, что отправился на пресс- конференцию. Один из мужчин в «бьюике» вполне мог на ней присутствовать. В таком случае он обязательно спросит, что адвокат из Окленда делает в долине Серебряной реки. Вряд ли это можно рассматривать как совпадение. Любой агент, у которого есть голова на плечах, сразу же внесет Пастора в список подозреваемых под первым номером.

Мимо промчалась последняя машина. Водитель «бьюика» опустил телефонную трубку. В любую секунду агенты могут выйти из машины. Пастор отчаянно пытался придумать правдоподобную историю.

Меня заинтересовал этот случай, и я вспомнил, как по телевизору рассказывали про «Комитет бдительности» и их лозунг насчет того, что они не признают правительство. А женщина, звонившая на передачу Джона Правдолюба, повторила его, поэтому я решил поиграть в детектива и проверить их сам…

Ему не поверят. Каким бы убедительным ни показался его рассказ, они будут его тщательно допрашивать, и он не сумеет их обмануть.

Оба агента вышли из машины. Пастор внимательно изучал их в зеркало заднего вида.

Он не узнал ни того ни другого.

И немного успокоился, стер выступивший на лбу пот.

— Господи, чего они хотят? — испуганно спросила Мелани.

— Сохраняй спокойствие, — ответил Пастор. — Делай вид, что ты никуда не торопишься. Я собираюсь изобразить, что они меня ужасно заинтересовали. Тогда они захотят избавиться от нас как можно скорее. Обратная психология.

Он выскочил из машины.

— Привет, ребята, вы из полиции? — с энтузиазмом спросил он. — Здесь намечается что-нибудь серьезное?

Водитель, худой мужчина в очках в черной оправе, сказал:

— Мы федеральные агенты. Сэр, мы проверили ваши номера и выяснили, что автомобиль зарегистрирован в Напа компанией, которая занимается розливом вина.

Пол Бейл позаботился о страховке машины, а также оформил все необходимые бумаги.

— Да, я работаю на них.

— Могу я взглянуть на ваши права?

— О, конечно. — Пастор вытащил права из заднего кармана джинсов. — Это ваш вертолет пролетал?

— Да, наш. — Агент проверил права и вернул их Пастору. — А куда вы направляетесь так рано?

— Мы работаем на ферме, где производят вино, дальше, в долине. Надеюсь, вы заберете с собой этот проклятый «Комитет бдительности». Они тут всех запугали до смерти. Они…

— А где вы были сегодня утром?

— Вчера мы были на вечеринке в Силвер-Сити. Ну и немного задержались. Но я трезвый, можете не беспокоиться!

— Все в порядке.

— Послушайте, у меня есть своя колонка в местной газете, ну, вы знаете, «Силвер-Сити кроникл»… Могу я сослаться на вас и написать об облаве? Это будет самая горячая новость в округе Сьерра за многие годы!

Не успел Пастор закончить последнюю фразу, как сообразил, насколько опасно представляться репортером человеку, который не умеет ни читать, ни писать. Он похлопал себя по карманам.

— Черт, у меня даже нет при себе карандаша.

— Мы ничего не можем вам сообщить, — ответил агент. — Вам придется позвонить в наш офис в Сакраменто.

Пастор сделал вид, что разочарован.

— О да, конечно, я понимаю.

— Вы сказали, что направлялись домой.

— Да, нам пора. Удачи вам с этими типами.

— Спасибо.

Агенты вернулись в свою машину.

Они даже не спросили, как меня зовут.

Пастор вернулся в свой автомобиль. В зеркало он наблюдал за агентами. Ни один из них ничего не записывал.

— Господи, — выдохнул он, — они мне поверили.

Он поехал дальше, «бьюик» следовал за ним.

Когда через несколько минут они оказались возле въезда в «Лос-Аламос», Пастор опустил стекло, надеясь услышать выстрелы. Тишина. Похоже, ФБР удалось застать крутых парней врасплох.

Он свернул и увидел два автомобиля, припаркованных у ворот. Сами деревянные ворота были разбиты в щепки: вероятно, ФБР направило вперед бронированные грузовики. Обычно ворота охраняются — где же часовой? И тут он увидел человека в камуфляжной форме, который лежал на траве лицом вниз. Руки у него были скованы за спиной наручниками. Его охраняли четыре агента. Федералы не собирались рисковать.

Агенты подозрительно посмотрели на «барракуду», но тут же расслабились, когда заметили, что за ней едет зеленый «бьюик».

Пастор медленно проехал мимо, как и полагалось любопытному гражданину.

«Бьюик» притормозил у разбитых ворот.

Как только лагерь «Лос-Аламос» скрылся из виду, Пастор нажал на газ.

Вернувшись в коммуну, он направился прямо в хижину Звезды, чтобы рассказать ей о ФБР.

И нашел ее в постели со Скелетом.

Пастор коснулся ее плеча, чтобы разбудить, и сказал:

— Нам нужно поговорить. Я подожду снаружи.

Звезда кивнула. Скелет даже не пошевелился.

Пастору пришлось подождать, пока она оденется. Конечно, он не возражал, что Звезда возобновила отношения со Скелетом. Пастор регулярно спал с Мелани, и Звезда имела право погреться в старом пламени. Тем не менее его разбирало любопытство. Как они себя вели в постели — страстно или расслабленно и игриво? Думала ли Звезда о Пасторе, занимаясь любовью со Скелетом, или выбросила всех своих любовников из головы ради того, кто находился рядом? Сравнивала ли она их и кто оказался более энергичным или нежным? Эти вопросы возникали у Пастора не впервые. Он вспомнил, как задавал себе их всякий раз, когда Звезда заводила нового любовника. Все как в прежние дни, только теперь они стали гораздо старше.

Он знал, что их коммуна отличается от других. Пол Бейл следил за судьбой других групп. Они все начинали с одинаковыми идеалами, но большинство быстро их лишилось. Обычно они продолжали вместе отправлять религиозные обряды, следовать за своим гуру, или выполняли требования какого-нибудь вероисповедания, но все обрастали частной собственностью, начинали использовать деньги и переставали проповедовать сексуальную свободу. Они слабы, пришел к выводу Пастор. У них не хватало сил или воли придерживаться своих идеалов и воплощать их в жизнь. Временами, когда Пастор был особенно доволен собой, он объяснял это отсутствием достойного лидера.

Звезда вышла из дома в джинсах и мешковатой синей футболке. Для женщины, которая только что проснулась, она выглядела великолепно. Пастор ей так и сказал.

— Хороший секс творит с человеком чудеса, — ответила она.

Ее голос прозвучал довольно резко, и Пастор подумал, что Скелет мог быть местью за Мелани. Вот еще один дестабилизирующий фактор. Но сейчас у него слишком много других забот.

Он решил вернуться к этому потом. По дороге к кухне он рассказал Звезде об облаве ФБР на «Лос-Аламос».

— Они могут проверить и соседние поселения — в таком случае ФБР доберется и до нас. У них не возникнет подозрений до тех пор, пока они не поймут, что у нас коммуна. Мы должны вести себя как обычно. Если мы сезонные рабочие, нас не может волновать будущее долины, значит, нам наплевать на строительство дамбы.

Звезда кивнула:

— Нужно сказать всем во время завтрака. Едоки Риса сразу поймут, что у тебя на уме. Остальные решат, что это наша стандартная линия поведения: не привлекать к себе внимания. А как насчет детей?

— Они не станут расспрашивать детей. Это ФБР, а не гестапо.

— Хорошо.

Они зашли на кухню и принялись варить кофе.

Только через несколько часов двое агентов спустились вниз по склону в измазанных грязью туфлях и брюках. Пастор наблюдал за ними из амбара. Если бы он узнал кого-нибудь из тех, кто присутствовал вчера на пресс-конференции, он сразу же скрылся бы в лесу. Но этих агентов он еще не видел. Более молодой и высокий был похож на скандинава — светлые волосы и бледная кожа. Второй — явно азиатского происхождения, с черными редеющими волосами. Утром Пастор разговаривал с другими и не сомневался, что оба не принимали участия во вчерашней пресс-конференции.

Большинство взрослых членов коммуны находились на винограднике, где они опрыскивали лозы разведенным острым соусом, чтобы олени не обгладывали молодые побеги. Дети собрались в храме, с ними занималась Звезда, рассказывала им о Моисее.

Несмотря на тщательно проведенную подготовку, Пастор испытал ужас, когда увидел приближающихся агентов. В течение двадцати пяти лет коммуна служила тайным убежищем для ее жителей. До прошлой среды, когда полицейский разыскивал родителей Розы, ни одно официальное лицо не заходило на территорию коммуны. Здесь ни разу не побывали ни топограф округа, ни почтальон, ни сборщики мусора. А теперь появилось ФБР. Если бы он умел вызывать молнию, то покончил бы с агентами без малейших колебаний.

Пастор сделал глубокий вдох и зашагал по склону к винограднику. Дол встретил агентов, как они и договаривались. Пастор наполнил лейку перцовой смесью и начал поливать лозы, двигаясь в сторону Дола, чтобы послушать его разговор с агентами.

Человек с азиатской внешностью заговорил дружелюбным тоном:

— Мы агенты ФБР и проводим небольшое расследование по соседству с вами. Меня зовут Билл Хоу, а это Джон Олдрич.

Звучит неплохо, сказал себе Пастор. Получается, что виноградник их не особенно интересует: они решили осмотреть окрестности, надеясь собрать улики, но ни на что особенно не рассчитывают. Однако утешительные мысли не помогли ему избавиться от напряжения.

Между тем Билл Хоу огляделся и развел руками:

— Какое красивое место.

Дол кивнул:

— Да, мы к нему очень привязались.

Будь осторожен, Дол, перестань иронизировать. Это не игра.

Олдрич, младший агент, нетерпеливо спросил:

— Вы главный?

Он говорил с южным акцентом.

— Я десятник, — ответил Дол. — Чем могу вам помочь?

— Вы живете здесь? — спросил Хоу.

Пастор сделал вид, что продолжает работать, но его сердце мучительно колотилось, пока он ждал ответа Дола.

— Большинство из нас сезонные рабочие, — сказал Дол, следуя сценарию, оговоренному с Пастором. — Компания обеспечивает нас жильем, поскольку виноградник расположен далеко от других поселений.

— Странное место для фруктовой фермы, — заметил Олдрич.

— Это не фруктовая ферма, а винодельня. Мы производим вино. Хотите попробовать стаканчик прошлогоднего сбора? Оно получилось очень удачным.

— Нет, спасибо. Разве что если оно безалкогольное.

— Нет, извините. Мы производим натуральное вино.

— А кто владеет землей?

— Компания по розливу вина в Напа.

Олдрич сделал запись в своем блокноте и посмотрел в сторону хижин, расположенных у дальнего края виноградника:

— Вы не возражаете, если мы осмотрим ваши дома?

Дол пожал плечами:

— Пожалуйста, мы не против.

Он вновь принялся за работу.

Пастор с тревогой смотрел вслед агентам. Внешне сочиненная им история выглядела вполне правдоподобно. Сезонным рабочим платят не много, а условия жизни не отличаются особыми удобствами. Но хороший агент мог бы задать несколько неприятных вопросов. Наибольшие сомнения вызывал храм. Звезда убрала старое знамя с Пятью Парадоксами Баграма. Тем не менее агенты могли спросить, почему здание школы имеет круглую форму и в нем нет ни окон, ни мебели.

Кроме того, в лесу имелось несколько участков, где они выращивали марихуану. Агенты ФБР не станут интересоваться такими слабыми наркотиками, но это противоречит утверждению, что здесь нет постоянного населения. Да и магазин не вызовет вопросов только до тех пор, пока кто-нибудь из них не заметит, что нигде нет цен. Кстати, и кассы тоже.

Разнести в пух и прах историю Пастора можно сотней других способов, если устроить тщательное расследование, но он рассчитывал, что федералы сосредоточили все силы на «Лос-Аламосе», а соседей проверяют без особого пыла.

Он с трудом поборол желание последовать за агентами. Пастору ужасно хотелось увидеть, что их заинтересовало, услышать реплики, которыми они обмениваются между собой. Но он заставил себя продолжать опрыскивание виноградника, издали поглядывая в сторону агентов.

Они направились на кухню. Садовница и Тормоз готовили обед. Что агенты у них спросили? Не выдала ли себя Садовница? Не начал ли Тормоз, забыв его указания, рассказывать о ежедневной медитации?

Агенты вышли из кухни. Пастор внимательно наблюдал за ними, пытаясь разгадать их мысли. Однако они находились слишком далеко, чтобы он мог разглядеть выражения их лиц, а руками они особенно не размахивали.

Они начали расхаживать вокруг хижин, заглядывая в некоторые из них. Заподозрят ли они, что здесь не просто винодельня?

Агенты осмотрели пресс, амбары, где бродило вино, а также бочки с готовым вином прошлого урожая. Заметили ли они, что здесь нет электричества?

Агенты открыли дверь в храм. Станут ли они разговаривать с детьми вопреки предсказанию Пастора? А вдруг Звезда потеряет над собой контроль и назовет их фашистскими свиньями? Пастор затаил дыхание.

Агенты затворили дверь, не заходя внутрь.

Потом они заговорили с Кедром, который клепал бочку. Он посмотрел на них и, не прерывая работы, коротко отвечал на их вопросы. Быть может, он подумал, что вызовет подозрение, если поведет себя дружелюбно.

Они прошли мимо Анет, та развешивала пеленки. Она отказывалась пользоваться памперсами. Наверное, она сказала агентам: «В лесу не хватит деревьев, если каждая мать будет пользоваться памперсами».

Они спустились к ручью и остановились, рассматривая каменистое дно, словно собирались перейти его вброд. Грядки марихуаны находились на противоположном берегу. Но агенты решили не мочить ноги, развернулись и зашагали обратно.

Наконец они вернулись. Пастор незаметно наблюдал за их лицами. Удалось ли убедить их или у агентов возникли подозрения? Казалось, Олдрич настроен враждебно, а с лица Хоу не сходила улыбка, но это могло ничего не значить.

— Некоторые домики выглядят весьма симпатично для сезонных рабочих, вам не кажется? — спросил Олдрич у Дола.

Пастор похолодел. Похоже, Олдрич им не поверил. Пастор стал обдумывать, как прикончить обоих федералов так, чтобы на коммуну не пали подозрения.

— Верно, — не стал спорить Дол. — Некоторые из нас возвращаются сюда уже не первый год. — Он импровизировал: Пастор не предполагал, что разговор примет такой оборот. — А несколько человек живут здесь постоянно. — Дол не умел убедительно лгать, и если разговор будет продолжаться, он обязательно себя выдаст.

— Я хочу получить список всех, кто здесь живет и работает.

Пастор мучительно искал решение. Дол не мог назвать имена, под которыми люди жили в коммуне, поскольку тогда откроется их тайна, да и в любом случае агенты захотят получить настоящие фамилии. Но у некоторых коммунаров есть судимости, в том числе и у самого Пастора. Сообразит ли Дол, что нужно просто придумать имена для всех? И хватит ли у него смелости?

— Кроме того, нам нужен возраст и адрес постоянного проживания, — добавил Хоу извиняющимся тоном.

Дерьмо! Дела идут все хуже и хуже.

— Вы можете получить нужную вам информацию в офисе компании, — сказал Дол.

Нет, не смогут.

— Мне очень жаль, но они нужны нам сейчас, — настаивал на своем Хоу.

Дол пожал плечами:

— Ну, тогда вам придется обойти всех и спросить у каждого. Я не знаю, когда у кого день рождения. Я их босс, а не дедушка.

Пастор мучительно искал выход. Дело принимало опасный оборот. Он не мог допустить, чтобы агенты начали допрашивать всех подряд. Люди обязательно выдадут себя.

Он принял решение и шагнул вперед.

— Мистер Арнольд, — сказал он, выдумав имя для Дола, — может быть, я смогу помочь джентльменам? — Под влиянием момента он начал играть роль дружелюбного, но не слишком сообразительного типа. Пастор повернулся к агентам. — Я приезжаю сюда вот уже несколько лет и знаю практически всех. Мне даже известно, сколько каждому лет.

Дол с облегчением предоставил Пастору разбираться с федералами.

— Ладно, я не против, — сказал он.

— Почему бы вам не зайти на кухню? — предложил Пастор агентам. — Если вы не пьете вино, могу спорить, что вы не откажетесь попробовать наш кофе.

Хоу улыбнулся:

— С удовольствием.

Пастор провел их мимо виноградника, и они вошли на кухню.

— Нам нужно кое-что написать, — сказал он Садовнице и Тормозу. — Не обращайте на нас внимания, продолжайте готовить обед — у вас очень вкусно пахнет.

Хоу протянул Пастору блокнот:

— Почему бы вам не записать имена, возраст и адреса прямо сейчас?

Пастор не взял в руки блокнот.

— О, у меня ужасный почерк, — спокойно сообщил он. — Устраивайтесь поудобнее и записывайте фамилии, пока я приготовлю вам кофе. — Он поставил на огонь чайник с водой, а агенты уселись за длинный сосновый стол. — Десятника зовут Дейл Арнольд, ему сорок два года.

ФБР никогда не сможет проверить его слова — ни один из коммунаров не значился в телефонной книге.

— Постоянный адрес?

— Он живет здесь. Все тут такие.

— А я думал, вы сезонные рабочие.

— Верно. Большинство из нас уедет, когда наступит ноябрь, закончится сбор урожая и мы раздавим виноград. Но ни у кого из нас нет постоянных домов. Зачем платить за квартиру, когда живешь в другом месте?

— Значит, у всех постоянный адрес…

— Долина Серебряной реки, винодельня, Силвер-Сити, Калифорния. Но почта приходит в наш офис в Напа, так надежнее.

Олдрича все это позабавило, к чему Пастор и стремился. Ворчливые люди редко проявляют терпение и обращают внимание на мелкие несоответствия.

Он диктовал, а когда кофе был готов, разлил его в чашки. Чтобы не перепутать, Пастор использовал вариации имен коммунаров: Дейл Арнольд, Пегги Стар, Ричард Пристли, Холли Голдмен. Он не стал упоминать Мелани и Дасти, поскольку Дасти гостил у отца, а Мелани уехала за ним.

Олдрич прервал Пастора:

— Насколько мне известно, сезонные рабочие в большинстве своем мексиканцы или испанцы.

— Да, но только не у нас, — сказал Пастор. — У компании несколько виноделен, и босс предпочитает, чтобы те, кто говорит на испанском, работали вместе, а всех остальных направляет к нам. Тут дело не в расизме, просто так удобнее.

Агентов вроде бы удовлетворил его ответ.

Пастор старался всячески затянуть разговор. Пока агенты сидят на кухне, они не представляют опасности. А если им станет скучно и они захотят уйти — что ж, тем лучше.

Пока он говорил, Садовница и Тормоз продолжали готовить обед. Садовница молчала, на ее лице застыла маска отчуждения, она умудрялась ворочать сковородки и кастрюли с высокомерным видом. Тормоз нервничал и часто бросал на агентов испуганные взгляды, но те не обращали на него внимания. Возможно, привыкли к тому, что люди их боятся. Или им это нравилось.

Пастор потратил пятнадцать или двадцать минут на то, чтобы продиктовать все фамилии и возраст двадцати шести взрослых членов коммуны. Хоу уже закрывал блокнот, когда Пастор сказал:

— Ну а теперь дети. Дайте-ка немного подумать. Господи, они так быстро растут, правда?

Олдрич махнул рукой.

— Не думаю, что нам нужны имена детей, — сказал он.

— Ладно, — не стал спорить Пастор. — Хотите еще кофе?

— Нет, спасибо. — Олдрич посмотрел на Хоу. — Полагаю, мы здесь закончили. Значит, земля принадлежит компании по розливу вина в Напа?

Пастор решил, что у него появился шанс исправить небольшую ошибку, допущенную Долом.

— Ну, не совсем так, — ответил он. — Компания управляет винодельней, но земля, насколько мне известно, принадлежит правительству.

— Значит, в качестве арендатора выступает компания в Напа?

Пастор колебался. Дружелюбный Хоу задавал очень неприятные вопросы. И что же ему ответить? Лгать слишком опасно. Они могли моментально проверить его слова.

— Если я не ошибаюсь, арендатором является Стелла Хиггинс, — неохотно сказал он. — Она много лет назад основала винодельню.

Пастор рассчитывал, что они не воспользуются этой информацией.

Хоу записал фамилию Звезды в свой блокнот.

— Ну, пожалуй, все, — сказал он.

Пастор с трудом скрыл облегчение.

— Удачи вам в вашем расследовании, — сказал он, провожая агентов.

Подойдя к Долу, они остановились, чтобы поблагодарить его за помощь.

— А кого вы ищете? — полюбопытствовал Дол.

— Террористическую группу, которая пытается шантажировать губернатора Калифорнии, — ответил Хоу.

— Надеюсь, вы их поймаете, — искренне сказал Дол.

Нет! Ничего у них не выйдет!

Наконец оба агента зашагали прочь, спотыкаясь на неровной земле. Вскоре они скрылись за деревьями.

— Ну, кажется, все прошло удачно, — сказал Пастору довольный собой Дол.

Господь всемогущий, если бы ты только знал…

Днем в воскресенье Джуди с Бо отправились посмотреть новый фильм с Клинтом Иствудом в «Александриа синема», на углу Джиари и Восемнадцатой улицы. К собственному удивлению, ей на пару часов удалось забыть о землетрясениях и хорошо провести время. Потом они зашли перекусить в один из полицейских баров, в котором часто бывал Бо, на стойке стоял телевизор, а перед входом красовалась надпись: «Мы обманываем туристов».

Бо доел свой чизбургер и сделал большой глоток пива.

— Клинту Иствуду следовало бы сыграть главную роль в истории моей жизни, — заявил Бо.

— Перестань, — сказала Джуди. — Каждый детектив думает именно так.

— Да, но я похож на Клинта.

Джуди улыбнулась. У Бо было круглое лицо и нос картошкой.

— А я бы выбрала на эту роль Микки Руни.

— Родители должны иметь право развода со своими детьми, — сердито ответил Бо, но не выдержал и расхохотался.

По телевизору начались новости. Когда Джуди увидела репортаж об облаве на «Лос-Аламос», она горько улыбнулась. Брайан Кинкейд наорал на нее, а потом воспользовался ее планом.

Однако победного интервью с Брайаном не последовало. Показали разнесенные в щепки ворота, плакат, на котором было написано: «Мы не признаем юрисдикции правительства Соединенных Штатов», и отряд быстрого реагирования, возвращающийся домой.

— Похоже, — заметил Бо, — им ничего не удалось найти.

Джуди не ожидала такого исхода.

— Я удивлена, — призналась она. — «Лос-Аламос» выглядит очень подозрительно.

Она разочарованно покачала головой.

Кажется, интуиция ей изменила.

Диктор сообщил, что пока никто не арестован.

— Они даже не сообщили, что удалось собрать улики, — сказал Бо. — Интересно, что же там произошло?

— Если ты допил свое пиво, можем попробовать узнать, — предложила Джуди.

Они вышли из бара и вернулись в машину Джуди. Она сразу же позвонила домой Саймону Спэрроу.

— Что ты слышал об облаве? — спросила она у него.

— Ничего найти не удалось.

— Так я и подумала.

— В лагере нет компьютеров, поэтому трудно себе представить, как они могли отправить послание в Интернет. Никто из них даже колледжа не закончил, и я сомневаюсь, что хоть один способен правильно написать слово «сейсмолог». В группе четыре женщины, но ни одна из них не подходит под полученные мной характеристики — всем около двадцати лет. И «Комитету» наплевать на дамбу. Они счастливы, что получат компенсацию от «Коустал электрикс» за свою землю, и с нетерпением ждут переезда на новое место. Да, в пятницу, в два двадцать, шестеро из семи мужчин находились в магазине в Силвер-Сити, где продают спортивное оружие, они покупали патроны.

Джуди покачала головой:

— Ну и кому принадлежала дурацкая идея устроить там облаву?

Конечно, идея принадлежала Джуди, но Саймон ответил:

— Утром, на инструктаже, Марвин заявил, что это он придумал.

— Так ему и надо, что ничего у них не вышло. — Джуди нахмурилась. — Ничего не понимаю, мне эта идея показалась разумной.

— Завтра днем Брайану предстоит еще одна встреча с мистером Ханимуном в Сакраменто. Похоже, ему придется идти с пустыми руками.

— Мистеру Ханимуну это не понравится.

— Я слышал, что он человек раздражительный.

Джуди мрачно улыбнулась. Она не испытывала ни малейшей жалости к Кинкейду, но неудача с облавой ее огорчила. «Молот Эдема» продолжал чувствовать свою безнаказанность и готовил новое землетрясение.

— Спасибо, Саймон. До встречи.

Как только она повесила трубку, зазвонил телефон. Джуди услышала голос оператора из офиса:

— Только что звонил профессор Керкус и передал, что у него для вас срочное сообщение. Он просил вас немедленно ему перезвонить.

Джуди раздумывала, не перезвонить ли ей Марвину, чтобы переадресовать сообщение ему. Но ей очень хотелось узнать, что скажет Майкл. Она набрала его домашний номер.

Когда он поднял трубку, она услышала шум — очевидно, Дасти все еще гостил у Майкла и смотрел по телевизору мультики.

— Джуди Мэддокс, — сказала она.

— Привет, как поживаете?

Джуди удивленно приподняла брови. Выходные, проведенные с Дасти, смягчили Майкла.

— Я в порядке, но меня отстранили от расследования, — сообщила она.

— Знаю. Я пытался связаться с парнем, которого назначили вместо вас. Кажется, его зовут, как известного певца…

— Марвин Хейес.

— Правильно. Как «Танцующие в винограднике» Марвина Хейеса и Хэйстакс.

Джуди рассмеялась.

— Но он так и не перезвонил, и мне ничего не оставалось, как связаться с вами.

Вот это уже больше похоже на Майкла.

— Ладно, так что у вас?

— Вы можете заехать ко мне? Мне нужно кое-что вам показать.

Джуди испытала удовлетворение и даже легкое возбуждение, когда поняла, что ей предстоит еще одна встреча с ним.

— А у вас есть «Кэпнкранч»?

— Для вас немного найдется.

— Ну, тогда я подъеду минут через пятнадцать. — Она повесила трубку. — Я должна встретиться с моим сейсмологом, — сказала она Бо. — Высадить тебя на остановке автобуса?

— Я не могу ездить на автобусе, я же детектив полиции Сан-Франциско!

— Ну и что? Ты остаешься человеком.

— Да, но парни с улицы об этом не знают.

— Им неизвестно, что ты человек?

— Для них я полубог.

Он шутил, но Джуди знала, что в словах отца есть доля истины. Бо уже почти тридцать лет сажал бандитов за решетку. Любой уличный паренек с порцией наркотика в карманах боялся Бо Мэддокса.

— Хочешь съездить со мной в Беркли?

— Конечно. Почему бы и нет? С удовольствием познакомлюсь с твоим красавцем сейсмологом.

Джуди развернулась и поехала в сторону Бэй-бридж.

— А почему ты думаешь, что он красавец?

Бо ухмыльнулся.

— Ну, ты так о нем говоришь, — самодовольно ответил он.

— Тебе не следует использовать полицейские штучки в собственной семье.

— Моя работа не имеет к этому отношения. Я знаю свою дочь.

— Ну, ты не ошибся. Он в порядке. Но мне он не слишком нравится.

— Неужели? — скептически спросил Бо.

— Он высокомерный и упрямый. Только рядом с ребенком немного оттаивает.

— Он женат?

— Они с женой живут раздельно.

— Значит, женат.

Джуди видела, что Бо теряет интерес к Майклу. Казалось, заметно похолодало. Она улыбнулась. Отец хотел выдать ее замуж, но придерживался старомодных принципов.

Они въехали в Беркли и свернули на авеню Евклида. Под магнолией, где обычно парковалась Джуди, стоял оранжевый «субару». Она поставила автомобиль в другом месте.

Когда Майкл открыл дверь, Джуди показалось, что он чем-то встревожен.

— Привет, Майкл, — сказала она. — Это мой отец, Бо Мэддокс.

— Заходите, — бросил Майкл.

За то короткое время, что прошло после их разговора, настроение Майкла заметно изменилось. Как только они вошли в гостиную, Джуди поняла, что послужило тому причиной.

Дасти сидел на диване. Он выглядел ужасно. Покрасневшие глаза слезились, из носа текло, он тяжело дышал. По телевизору шел мультфильм, но он даже не смотрел в ту сторону.

Джуди опустилась рядом с ним на колени и погладила его по голове.

— Бедняга Дасти! — сказала она. — Что случилось?

— У него приступ аллергии, — объяснил Майкл.

— Вы вызвали врача?

— Нет нужды. Худшее уже позади. Но он может находиться в таком состоянии в течение нескольких дней.

— Жаль, что я не могу тебе помочь, малыш, — сказала Джуди Дасти.

У нее из-за спины послышался женский голос:

— Я о нем позабочусь, благодарю вас.

Джуди встала и обернулась. Женщина, вошедшая в комнату, выглядела так, словно только что сошла с обложки модного журнала. Бледное овальное лицо и прямые рыжие волосы до плеч. Несмотря на высокий рост и худобу, у нее были пышная грудь и округлые бедра. Облегающие джинсы не скрывали изящных длинных ног, модная желто-зеленая кофточка с глубоким вырезом довершала наряд.

До этого момента Джуди казалось, что она неплохо выглядит в своих шортах цвета хаки, мягких кожаных мокасинах, открывающих красивые лодыжки, и белой блузке с короткими рукавами, эффектно оттенявшей ее кожу цвета кофе с молоком. Теперь по сравнению с элегантной красоткой она почувствовала себя безвкусно одетой немолодой женщиной, отставшей от моды. Майкл непременно должен заметить, что у нее слишком большой зад и маленькая грудь.

— Это Мелани, мать Дасти, — сказал Майкл. — Мелани, познакомься с моим другом Джуди Мэддокс.

Так вот как выглядит в жизни его жена.

Майкл не упомянул ФБР. Возможно, хотел, чтобы Мелани приняла Джуди за его подругу?

— Мой отец, Бо Мэддокс, — сказала Джуди.

Мелани не стала тратить время на вежливые разговоры.

— Я уже ухожу, — заявила она.

У нее в руках был небольшой брезентовый рюкзак с изображением Дональда Дака на боку — очевидно, он принадлежал Дасти.

Джуди чувствовала, что рядом с высокой модной женой Майкла смотрится не лучшим образом. Она рассердилась на себя за подобную реакцию.

Какое мне дело до этой женщины?

Мелани оглядела комнату и спросила:

— Майкл, а где кролик?

— Вот он.

Майкл поднял грязную мягкую игрушку, лежавшую у него на столе, и протянул Мелани.

Та посмотрела на сидящего на диване ребенка.

— В горах у него не бывает приступов, — холодно сообщила она.

Майкл заметно рассердился.

— Что ж, мне теперь с ним не видеться?

— Будем встречаться где-нибудь за городом.

— Я хочу, чтобы он оставался со мной. Если он не спит у меня, то это совсем другое дело.

— Если он не будет спать у тебя, у него не будет приступов аллергии.

— Я знаю, знаю!

Сердце Джуди рванулось к Майклу. Он был расстроен, а его жена разговаривала с ним слишком холодно.

Мелани засунула кролика в рюкзак и закрыла молнию.

— Нам пора.

— Я отнесу его в машину. — Майкл поднял Дасти на руки. — Ну, тигр, нам пора.

Когда они ушли, Бо посмотрел на Джуди и сказал:

— Ох уж эти несчастливые семьи.

Она кивнула. Впрочем, теперь Майкл нравился ей больше, чем раньше. Ей хотелось его обнять и сказать: «Ты делаешь все, что в твоих силах, больше сделать невозможно».

— Но именно такой тип мужчин тебе нравится, — заметил Бо.

— А у меня есть тип?

— Тебе нравятся трудные случаи.

— Потому что я выросла рядом с тобой.

— Со мной? — Он сделал вид, что ужасно обижен. — Я тебя постоянно баловал.

Она поцеловала его в щеку.

— Это правда.

Когда Майкл вернулся, он выглядел мрачным и озабоченным. Он даже не предложил Джуди и Бо кофе и забыл про «Кэпнкранч». Майкл подошел к компьютеру и без всяких предисловий сказал:

— Посмотрите сюда.

Джуди и Бо встали у него за спиной и посмотрели на экран.

Майкл вывел на монитор график.

— Вот сейсмограмма толчков в долине Оуэнс, которым предшествовали таинственные предварительные вибрации, происхождение которых я никак не мог понять, — вы помните?

— Конечно, помню, — ответила Джуди.

— А вот картина типичного землетрясения такой же силы. Так выглядят предварительные сейсмические толчки. Видите разницу?

— Да.

Обычные предварительные толчки явно носили случайный характер, а вибрации в долине Оуэнс происходили через равные промежутки времени.

— А теперь взгляните сюда.

Он вывел на монитор третий график.

На нем были показаны регулярные вибрации, как на сейсмограмме предварительных толчков в долине Оуэнс.

— А что послужило источником вибраций?

— Сейсмический вибратор, — торжествующе объявил Майкл.

— Это еще что за чертовщина? — спросил Бо.

Джуди едва не ответила: «Я не знаю, но очень хотела бы иметь такую штуку». Она с трудом сдержала улыбку.

— Машина, которая используется в нефтяной индустрии для исследования недр земли. Обычно это огромный отбойный молоток, установленный на грузовик. Он посылает вибрации через земную кору.

— Не думаю, что это совпадение, — сказал Бо.

Джуди задумчиво кивнула:

— Значит, вы нашли способ. Они действительно могут устраивать землетрясения.

По спине у нее пробежал холодок.

— Господи, надеюсь, они не станут это делать в Сан-Франциско.

— Или в Беркли, — сказал Майкл. — Вы знаете, хотя я и говорил вам, что это возможно, в глубине души не верил.

— Но в долине Оуэнс землетрясение было совсем не сильным, — сказала Джуди.

Майкл покачал головой:

— Слабое утешение. Сила землетрясения не зависит от величины пускового толчка. Она определяется давлением в сдвиге. Сейсмический вибратор может стать причиной едва заметного толчка или еще одного Лома-Приета.

Джуди помнила землетрясение в Лома-Приета в 1989 году, словно страшный сон, приснившийся ей прошлой ночью.

— Черт! — пробормотала она. — Что же делать?

— Ты отстранена от расследования, — напомнил Бо.

Майкл нахмурился:

— Вы не объяснили почему.

— Внутренняя политика, — ответила Джуди. — У нас появился новый босс, которому я не нравлюсь, и он поставил во главе расследования человека, которому симпатизирует.

— Не могу поверить! — воскликнул Майкл. — Террористическая группа устраивает землетрясение, а ФБР занимается решением внутренних проблем!

— Что я могу вам сказать? Разве личные отношения между учеными не влияют на поиски истины?

Майкл неожиданно улыбнулся:

— Влияют, конечно. Но послушайте, вы ведь можете передать информацию Марвину Как-его-там?

— Когда я сказала моему шефу про «Лос-Аламос», он приказал мне больше не вмешиваться в расследование.

— Невероятно! — Майкл начал терять терпение. — Вы не можете проигнорировать то, что я вам сообщил.

— Не беспокойтесь, я и не собираюсь, — резко ответила Джуди. — Давайте не будем терять голову и немного поразмышляем. Что нам нужно сделать прежде всего? Если сумеем установить происхождение сейсмического вибратора, он может привести нас к «Молоту Эдема».

— Правильно, — сказал Бо. — Они либо его купили, либо, что более вероятно, украли.

— Сколько таких машин в континентальной части Соединенных Штатов? — спросила Джуди у Майкла. — Сто? Тысяча?

— Ну, порядок примерно такой, — ответил Майкл.

— Значит, не слишком много. Можно предположить, что у производителя имеется список покупателей. Я уже сегодня смогу его получить. А если грузовик украден, сведения об угоне должны быть в Национальном центре информации о преступлениях.

НЦИП находился в вашингтонском офисе ФБР. Доступ к нему имели все правоохранительные органы.

— НЦИП поможет нам только в том случае, если нужная информация в него заложена, — сказал Бо. — Мы не знаем номера украденного грузовика и как классифицирован сейсмический вибратор. Я могу послать запрос через полицейский департамент Сан-Франциско в компьютер Калифорнийской правоохранительной телекоммуникационной системы (КПТС). А еще напечатать в газетах фотографию машины и обратиться к населению с просьбой сообщать о таких грузовиках в полицию.

— Подожди минутку, — сказала Джуди. — Если ты это сделаешь, Кинкейд сразу все поймет.

Майкл закатил глаза, показывая свое возмущение.

— Не обязательно, — возразил Бо. — Я не стану сообщать газетчикам, что мой запрос связан с «Молотом Эдема». Просто скажу, что мы ищем угнанный сейсмический вибратор. Репортерам понравится такая необычная кража, и они с удовольствием напечатают о ней в своих газетах.

— Замечательно, — сказала Джуди. — Майкл, могу я получить распечатку всех трех графиков?

— Конечно.

Он нажал кнопку, и принтер заурчал.

Джуди положила руку ему на плечо. Даже сквозь рубашку она ощутила тепло его кожи.

— Надеюсь, с Дасти все будет в порядке, — сказала она.

Майкл накрыл ее руку своей ладонью:

— Спасибо.

Его прикосновение получилось легким, ладонь была сухой.

Джуди поняла, что оно доставляет ей удовольствие. Мягко сняв ее руку, Майкл сказал:

— Может, вы дадите мне номер своего пейджера, чтобы я мог с вами срочно связаться в случае крайней надобности?

Джуди вытащила визитку, написала свой домашний телефон и протянула Майклу.

— После того как вы сделаете необходимые телефонные звонки… — Он немного помолчал. — Не могли бы мы где-нибудь встретиться, выпить или пообедать? Я бы хотел знать, как будут развиваться события.

— Только без меня, — сразу же отказался Бо. — Мне предстоит матч по боулингу.

— Джуди, а вы?

Он назначает мне свидание?

— Я собиралась съездить в больницу, — сказала она.

Майкл выглядел удрученным.

Джуди вдруг поняла, что очень хотела бы провести вечер с Майклом Керкусом.

— Но это ненадолго, — сказала она. — Мы можем встретиться после.

Прошла всего неделя с тех пор, как Милтону Лестрейнджу поставили страшный диагноз, но он выглядел заметно похудевшим и постаревшим. Возможно, все дело в больничной обстановке: приборы, кровать, белые простыни. Или в голубой пижаме, открывавшей треугольник белой груди под шеей. Он потерял все символы власти: большой стол, роскошную перьевую ручку, полосатый шелковый галстук.

Джуди потряс его вид.

— Привет, Милт, ты не слишком хорошо выглядишь, — выпалила она.

Он улыбнулся:

— Я знаю, что ты не станешь мне лгать, Джуди.

Она смутилась:

— Извини, вырвалось.

— Не нужно краснеть. Ты права, я в плохой форме.

— Что с тобой делают?

— На этой неделе будет операция, но день еще не назначен. Они хотят обойти место закупорки кишечника, но перспективы не слишком радужные.

— Что это значит?

— Девяносто процентов подобных случаев заканчиваются летальным исходом.

Джуди сглотнула.

— Господи, Милт…

— Возможно, у меня будет год.

— Я не знаю, что сказать.

Он не стал обсуждать мрачный прогноз.

— Сэнди, моя первая жена, навестила меня вчера. Она сказала, что это ты ей позвонила.

— Да. Я не знала, захочет ли она тебя увидеть, но посчитала, что ей нужно знать о твоей болезни.

Он взял Джуди за руку и сжал ее:

— Спасибо тебе. Почему-то никому не пришло в голову ее позвать. Уж не знаю, откуда такая мудрость у молодой женщины.

— Я рада, что она пришла.

Милт сменил тему разговора:

— Давай отвлечемся от моих неприятностей. Расскажи о событиях в офисе.

— Тебе не нужно забивать голову…

— Проклятие, я не стану. Работа перестает тревожить, когда умираешь. Мне просто интересно.

— Ну, я выиграла дело в суде. Следующие десять лет братья Фунг проведут в тюрьме.

— Хорошая работа!

— Ты всегда в меня верил.

— Я знал, что ты справишься.

— Но Брайан Кинкейд рекомендовал Марвина Хейеса на должность нового главы отдела.

— Марвина? Дерьмо! Брайан знал, что эту должность должна получить ты.

— Расскажи мне подробнее.

— Марвин крутой парень, но небрежный. И он срезает углы.

— Я не понимаю, — сказала Джуди, — почему Брайан так высоко его ценит? Они что, любовники?

Милт рассмеялся:

— Нет. Не любовники. Но однажды Марвин спас Брайану жизнь.

— Серьезно?

— В перестрелке. Я там был. Мы устроили засаду во время выгрузки героина на Сонома-Бич в округе Марин. Стояло раннее февральское утро, море было таким холодным, что ломило тело. И никакого пирса, поэтому плохие парни складывали пакеты с героином в резиновую лодку, чтобы доставить их на берег. Мы подождали, пока они не перевезли весь груз, а потом напали на них.

Милт вздохнул, и в его голубых глазах появилось мечтательное выражение.

Джуди вдруг поняла, что в его жизни уже никогда не будет такой утренней засады.

— Брайан совершил ошибку, — продолжал он. — Слишком подпустил к себе одного из преступников. Маленький итальянец схватил его и приставил пистолет к голове. Мы все были вооружены, но, если бы началась стрельба, итальянец успел бы нажать на курок. Брайан ужасно испугался. — Милт понизил голос. — Он обмочился, мы видели, как потемнели его брюки. Но Марвин сохранил хладнокровие. Он подошел к итальянцу. «Можешь пристрелить меня вместо него, — сказал он. — Какая тебе разница?» Я никогда такого не видел. Итальянец попался на крючок. Когда он отвел руку с пистолетом от головы Брайана, пятеро наших ребят его прикончили.

Джуди кивнула. Такие истории агенты рассказывают после нескольких кружек пива в «Эвертоне». Но она никогда не считала, что они хвастаются. Агентам ФБР редко приходится участвовать в перестрелках. Подобные эпизоды не забываются. Она понимала, что Брайан сохранил самые добрые чувства к Марвину Хейесу.

— Ну, тогда понятно, откуда все мои неприятности, — сказала она. — Брайан поручил мне ерундовое расследование, а когда выяснилось, что оно приобретает огромное значение, передал его Марвину.

Милт вздохнул:

— Пожалуй, я могу вмешаться. Технически я еще выполняю обязанности старшего специального агента. Однако Кинкейд опытный офисный политик и знает, что я уже не вернусь. Он будет со мной сражаться. А я не уверен, что у меня есть силы.

Джуди покачала головой:

— Я бы не хотела, чтобы ты ввязывался в эту историю. Сама справлюсь.

— А какое задание он дал Марвину?

— «Молот Эдема», террористическая группа, которая устраивает землетрясения.

— Группа, которая утверждает, что устраивает землетрясения.

— Так думает Марвин. Но он ошибается.

Милт нахмурился:

— Ты серьезно?

— Совершенно.

— И что ты собираешься делать?

— Продолжать расследование за спиной у Брайана.

Милт явно встревожился.

— Это опасно.

— Да, — кивнула Джуди. — Но не так опасно, как проклятое землетрясение.

Майкл переоделся в синий летний костюм и простую белую рубашку с открытым воротом, без галстука. Интересно, он выбрал костюм случайно, подумала Джуди, или знает, как превосходно в нем выглядит? Она надела белое шелковое платье в красный горошек, вполне подходящее для майского вечера. Мужчины на нее всегда смотрели, когда она была в этом платье.

Майкл пригласил ее в небольшой индийский вегетарианский ресторанчик в центре. Она никогда не пробовала индийской кухни и предоставила Майклу сделать заказ. Джуди положила на стол мобильный телефон.

— Я знаю, это не слишком вежливо, но Бо обещал позвонить, если добудет какую-нибудь информацию об украденном сейсмическом вибраторе.

— Я не против, — ответил Майкл. — А вы успели позвонить производителям грузовиков?

— Да. Я застала директора отдела продаж дома. Он смотрел бейсбол, но обещал отправить мне список завтра. Я попыталась получить его сегодня, но директор сказал, что это невозможно. — Джуди нахмурилась. У нас совсем мало времени — всего пять дней. — Однако он прислал мне по факсу фотографию.

Она вытащила из сумочки сложенный лист бумаги и показала Майклу.

Тот пожал плечами:

— Выглядит как большой грузовик с каким-то оборудованием в кузове.

— После того как Бо поместит фотографию в КПТС, его будут искать все полицейские в Калифорнии. А если газеты и телевидение завтра покажут фотографию, половина населения будет на стреме.

Принесли заказ. Еда оказалась очень острой, но ужасно вкусной. Джуди ела с аппетитом и через несколько минут заметила, что Майкл с улыбкой за ней наблюдает.

Она приподняла бровь:

— Я сказала что-нибудь остроумное?

— Я рад, что вам нравится индийская кухня.

Джуди усмехнулась:

— Так заметно?

— Очень.

— Постараюсь вести себя сдержаннее.

— Пожалуйста, не нужно. Я получаю удовольствие, наблюдая за вами. Кроме того…

— Да?

— Меня восхищает ваша поглощенность делом, которым вы занимаетесь. У вас есть аппетит к жизни. Вам понравился Дасти, вы с радостью проводите время с отцом, гордитесь ФБР, получаете удовольствие от хорошей одежды… даже от «Кэпнкранч».

Джуди почувствовала, что краснеет, но ей было приятно. Она представила себе картину, которую нарисовал Майкл. Потом задала себе вопрос: а что ей нравится в нем? Пожалуй, сила, решила Джуди. Иногда он бывает ужасно упрямым, а в критических ситуациях наверняка проявляет жесткость. Сегодня днем, когда его жена вела себя бессердечно, большинство мужчин устроили бы ссору, но он думал только о Дасти.

А кроме того, я бы с удовольствием запустила руки ему в трусы.

Джуди, веди себя прилично.

Она выпила немного вина и сменила тему разговора:

— Мы вынуждены предположить, что «Молот Эдема» имел в своем распоряжении информацию относительно наиболее уязвимых точек вдоль линии сдвига в Сан-Андреасе.

— Да, только в таком случае они могли устроить землетрясение при помощи сейсмического вибратора.

— А вы сможете повторить эту операцию? Изучить информацию и выбрать оптимальное место?

— Наверное. Вероятно, существует пять или шесть таких точек. — Он понял, что имела в виду Джуди. — Значит, ФБР должно устроить засаду и ждать появления сейсмического вибратора.

— Да — если бы я возглавляла операцию.

— Пожалуй, я сделаю список. Быть может, его следует отправить губернатору Робсону.

— Только постарайтесь сделать так, чтобы поменьше людей были в курсе. Иначе начнется паника.

— Но если предсказание окажется верным, мой бизнес может получить мощный положительный импульс.

— А он в нем нуждается?

— Несомненно. У меня есть один крупный контракт, который позволяет оплачивать квартиру и счета моей жены за мобильный телефон. Я занял деньги у родителей, чтобы открыть свое дело, но еще не начал выплачивать долг. Я рассчитывал подписать договор с одним крупным клиентом, «Взаимным страхованием».

— Несколько лет назад я на них работала. Продолжайте, пожалуйста.

— Я думал, что мы ударим по рукам, но они почему-то тянут. Очевидно, у них появились сомнения. Если они откажутся, у меня возникнут проблемы. Но если я сделаю верное предсказание землетрясения, они подпишут договор. И тогда я могу рассчитывать на приличный доход.

— Тем не менее я надеюсь, что вы будете осмотрительны. Если все одновременно попытаются покинуть Сан-Франциско, могут возникнуть серьезные беспорядки.

Майкл скорчил смешную гримасу — мол, мне на все наплевать — и показался Джуди ужасно привлекательным.

— Ага, мне удалось вас напугать?

Она пожала плечами:

— Не стану спорить, мое положение в Бюро сейчас весьма уязвимо. Если мое имя будет связано с массовыми беспорядками, придется уйти в отставку.

— А для вас важно сохранить работу в ФБР?

— Да и нет. Рано или поздно мне придется уйти, чтобы родить детей. Но я хочу сделать это тогда, когда мне захочется.

— А у вас есть человек, от которого вы бы хотели родить ребенка?

— Нет. — Она откровенно посмотрела ему в глаза. — Хорошего человека найти трудно.

— Полагаю, у вас имеется длинный список кандидатов.

— Какой чудесный комплимент.

Интересно, не хочешь ли ты занять очередь? И хочу ли этого я?

Майкл предложил ей еще вина.

— Нет, благодарю. Я бы выпила кофе.

Он подозвал официанта.

— Иногда дети причиняют боль, но я никогда не жалел о том, что у меня есть сын.

— Расскажите о Дасти.

Майкл вздохнул.

— У меня нет домашних животных и цветов. Да и пыли совсем немного — из-за компьютеров. Все окна плотно закрыты, установлен кондиционер. Но мы спустились в книжный магазин, а на обратном пути он погладил кошку. И через час у него начался приступ.

— Паршивое дело. Жаль парня.

— Его мать недавно переехала жить в горы, неподалеку от границы с Орегоном, и с тех пор он не болел — до сегодняшнего дня. Если у него после каждого посещения моего дома будет приступ, я не знаю, что делать. Я не могу отсюда уехать, там слишком редко бывают землетрясения.

Он выглядел таким встревоженным, что Джуди протянула руку и сжала его плечо:

— Вы что-нибудь придумаете. Вы же его любите.

Майкл улыбнулся:

— Да, люблю.

Они выпили кофе, Майкл расплатился и проводил Джуди до машины.

— Вечер прошел так быстро, — сказал он.

Я ему нравлюсь.

Хорошо.

— Вы не против как-нибудь сходить в кино?

Игра в свидания. Тут никогда ничего не меняется.

— Да, с удовольствием.

— Может быть, на следующей неделе?

— Хорошо. — Джуди улыбнулась. — Почему бы и нет?

Он наклонил к ней лицо. Поцелуй получился нежным и осторожным. Его губы скользнули по ее губам, но он не стал открывать рот. Она ответила ему так же и неожиданно прижалась к нему. Майкл быстро прижал ее к себе и тут же отодвинулся.

— Спокойной ночи, — сказал он.

Джуди села в машину и поехала домой. Майкл некоторое время стоял на тротуаре и смотрел ей вслед.

Она свернула за угол и остановилась у светофора.

— Ничего себе! — сказала она вслух.

В понедельник утром Джуди прикомандировали к группе, расследующей деятельность боевой мусульманской организации в Стэнфордском университете. Для начала ей пришлось проверить файлы с именами владельцев оружия, из которых следовало выбрать арабские. Она с трудом заставляла себя сосредоточиться на сравнительно безобидных религиозных фанатиках, когда «Молот Эдема» готовит новое землетрясение.

Майкл позвонил в пять минут десятого.

— Как вы себя чувствуете, агент Джуди? — спросил он.

Услышав его голос, Джуди почувствовала себя счастливой.

— Просто отлично.

— Я с удовольствием вспоминаю наше свидание.

Она подумала о поцелуе и невольно улыбнулась.

Я готова повторить в любое время.

— И я тоже.

— Вы свободны завтра вечером?

— Наверное. — Нет, она говорит с ним слишком холодно. — Я хотела сказать — да, если только не случится что-нибудь непредвиденное.

— Вы знаете «Мортон»?

— Конечно.

— Давайте встретимся в баре, в шесть часов. А потом вместе выберем фильм.

— Договорились.

Разговор с Майклом оказался единственным светлым пятном за все утро. Когда наступило время ленча, Джуди уже не могла сдерживаться и позвонила Бо, но у того не было никаких новостей. Тогда она связалась с производителями сейсмических вибраторов, которые ответили, что практически закончили составлять список и пришлют его к концу рабочего дня.

Проклятие, прошел еще один день! У нас осталось всего четыре дня на поиски террористов.

От волнения у Джуди пропал аппетит. Она зашла в кабинет к Саймону Спэрроу. Он был в элегантной английской рубашке в сине-розовую полоску. Саймон игнорировал общепринятую в Бюро форму одежды, и ему это сходило с рук — уж слишком хорошо он знал свое дело.

Он разговаривал по телефону, одновременно глядя на монитор анализатора голоса.

— Возможно, мой вопрос покажется вам странным, миссис Горки, но не могли бы вы сказать, что видите в свое окно, которое выходит на улицу? — Слушая ответ, он наблюдал за спектром голоса, сравнивая его с распечаткой, прикрепленной рядом с монитором. Через несколько мгновений он вычеркнул имя из списка. — Благодарю вас за помощь, миссис Горки. Не буду вас больше отвлекать, до свидания.

— Возможно, мой вопрос покажется тебе странным, мистер Спэрроу, но зачем ты хочешь знать, что миссис Горки видит из окна? — спросила Джуди.

— Совсем не хочу, — ответил Саймон. — Ответ на этот вопрос обычно занимает столько времени, что я успеваю проанализировать голос. К тому времени, когда она заканчивает, мне уже известно, нашел я нужного человека или нет.

— И кого ты ищешь?

— Женщину, которая позвонила на передачу Джона Правдолюба, естественно. — Он постучал пальцем по толстой папке. — Бюро, полиция и радиостанция, которая ведет передачу, получили тысячу двести двадцать девять звонков с признаниями.

Джуди взяла папку и пролистала ее. Быть может, важнейшая улика скрыта среди этих фамилий? Саймон попросил свою секретаршу проверить все звонки. В большинстве случаев в списке была фамилия, адрес и телефонный номер человека, сделавшего сообщение, а также информация о подозреваемой. Иногда к фамилии прилагалась цитата:

В одной особенно бесполезной подсказке даже не называлось имя, там говорилось:

Да, вспомнила Джуди, голос действительно звучал сексуально. Эта женщина могла бы составить целое состояние, продавая по телефону товары или предлагая мужчинам-администраторам купить рекламное время, в котором они не нуждались.

— За сегодняшний день мне удалось исключить сотню женщин. Пожалуй, мне потребуется помощь.

Джуди продолжала листать папку.

— Я бы тебе помогла, но мне напомнили, что я отстранена от расследования.

— Замечательная новость, теперь мне стало легче.

— Что тебе известно?

— Люди Марвина звонят всем, кто значится среди адресатов «Зеленой Калифорнии». Они с Брайаном только что уехали в Сакраменто, но я не представляю, что они скажут знаменитому мистеру Ханимуну.

— Мы все прекрасно знаем, что «зеленые» не имеют к делу ни малейшего отношения.

— Похоже, других идей у них попросту нет.

Джуди нахмурилась, глядя в папку. Как и раньше, она не увидела имени подозреваемой, но звонивший сказал:

Я слышал этот голос на пластинке, совершенно точно. Довольно давно, еще в шестидесятые.

Джуди спросила у Саймона:

— Ты заметил в папке две подсказки насчет пластинки?

— В самом деле? Я что-то пропустил?

— Они утверждают, что слышали этот голос на старой пластинке.

— Неужели? — Саймон заметно оживился. — Наверное, речь шла о речевой записи — рассказы на ночь, Шекспир или что-то в том же духе. Когда человек поет, его голос сильно меняется.

В кабинет вошел Раджа Кан и увидел Джуди.

— О, здравствуйте, Джуди, звонил ваш отец, но я решил, что вы ушли на ленч.

Джуди стремительно вышла в коридор, даже не попрощавшись с Саймоном, и помчалась к своему столу. Не садясь, она набрала номер Бо.

Он сразу же поднял трубку:

— Лейтенант Мэддокс слушает.

— Что у тебя?

— Подозреваемый.

— Отлично!

— Слушай. Две недели назад где-то между Шило, Техас, и Кловисом, Нью-Мексико, пропал сейсмический вибратор. Одновременно исчез водитель, а его сожженная машина найдена на свалке. По предварительным данным, в машине обнаружены его останки.

— Его убили из-за какого-то вонючего грузовика? Похоже, эти люди пленных не берут.

— Главный подозреваемый — Ричард Грейнджер, сорока восьми лет. Они называют его Рикки и считают испанцем, но, если судить по имени, он вполне может оказаться сильно загоревшим белым. Да, еще не все. У него имеется судимость.

— Ты настоящий гений, Бо!

— Ты получишь всю информацию сразу после нашего разговора. Он был известным гангстером в конце шестидесятых — начале семидесятых в Лос-Анджелесе. Его приговорили к тюремному заключению за нападения, грабеж и кражи дорогих автомобилей. Подозревался в трех убийствах и торговле наркотиками. Однако в 1972 году исчез из виду. В департаменте полиции Лос-Анджелеса предположили, что его прикончила мафия — у него были крупные долги, — но тело так и не нашли, поэтому дело не закрыли.

— Я все поняла. Рикки сбежал от мафии, подался в религию и основал культ.

— К сожалению, мы не знаем, где именно.

— Но только не в долине Серебряной реки.

— Полицейский департамент Лос-Анджелеса может проверить его последний зарегистрированный адрес. Скорее всего пустая трата времени, но я сделаю запрос. Один парень из отдела убийств у меня в долгу.

— У нас есть фотография Рикки?

— Да, в досье, но на снимке ему девятнадцать лет. Сейчас почти пятьдесят, вероятно, он выглядит иначе. К счастью, шериф из Шило приготовил э-профиль. — Электронный профиль — компьютерная программа, которая пришла на смену полицейским художникам. — Он обещал переправить его мне по факсу, но я еще ничего не получил.

— Отправь мне, как только он придет, ладно?

— Конечно. Что ты будешь делать?

— Поеду в Сакраменто.

В четыре пятнадцать Джуди вошла в дверь, над которой красовалась надпись «ГУБЕРНАТОР».

Та же секретарша сидела за большим письменным столом. Она узнала Джуди и удивилась:

— Вы из ФБР, не так ли? Встреча с мистером Ханимуном началась десять минут назад.

— Ничего страшного, — ответила Джуди. — Просто в самый последний момент мне удалось раздобыть важную информацию. Но прежде, чем я отправлюсь на встречу, скажите, не пришел ли на мое имя факс?

Джуди ушла из офиса за пять минут до того, как пришел э-профиль Рикки Грейнджера, и она попросила переправить его в офис губернатора.

— Сейчас проверю. — Секретарша подняла телефонную трубку. — Да, ваш факс пришел.

Почти сразу же из боковой двери вышла молодая женщина с листком бумаги в руках.

Джуди посмотрела на портрет и поняла, что этот человек способен убить тысячи людей.

Ее враг.

Красивый мужчина, потративший немало сил, чтобы изменить внешность — наверняка предвидел, что это может понадобиться. Его голову украшала ковбойская шляпа. Значит, свидетель, помогавший шерифу создать портрет, ни разу не видел подозреваемого без шляпы. И следовательно, неизвестно, какие у него волосы. Если он лысый, с вьющимися волосами или они у него длинные и прямые, он будет выглядеть иначе. Нижнюю часть лица скрывали густая борода и усы. Форма челюсти могла быть любой. Сейчас он чисто выбрит — тут у Джуди сомнений не было.

Глубоко посаженные глаза гипнотически смотрели с портрета. Но почти всем людям кажется, что у преступников особенные глаза.

Тем не менее портрет дал ответы на некоторые вопросы. Рикки Грейнджер обычно не носил очки, не был негром или азиатом, у него роскошная темная борода, значит, почти наверняка темные волосы. Из приложенного описания известен рост — шесть футов. Там также написано, что у него сильное стройное тело, а говорит он практически без акцента. Не слишком много, но лучше, чем ничего.

А Брайан и Марвин пришли с пустыми руками.

Появился помощник Ханимуна и повел ее за собой к кабинетам губернатора и его администрации.

Джуди прикусила губу. Она собиралась нарушить главное правило — не выставлять своего босса дураком. Наверное, это конец ее карьеры.

Ну и черт с ней!

Сейчас она хотела только одного: заставить своего босса серьезно отнестись к «Молоту Эдема», прежде чем погибнут люди. Если она добьется успеха, пусть ее уволят.

Они прошли мимо личных апартаментов губернатора, и помощник открыл дверь в кабинет Ханимуна.

Джуди вошла.

На мгновение она позволила себе насладиться смятением, которое появилось на лицах Брайана Кинкейда и Марвина Хейеса.

Затем повернулась к Ханимуну.

Помощник губернатора был в серой рубашке с черно-белым галстуком и темно-серыми подтяжками. Он посмотрел на Джуди, приподнял брови и сказал:

— Агент Мэддокс! Мистер Кинкейд минуту назад сообщил мне, что снял вас с расследования, поскольку вы все испортили.

Джуди получила сокрушительный удар. Она рассчитывала, что будет контролировать ситуацию, ее появление должно было вызвать оцепенение. Однако Ханимун легко взял ситуацию под контроль. Он не собирался оставаться на вторых ролях в собственном офисе.

Джуди быстро пришла в себя.

Ладно, мистер Ханимун, если хотите играть жестко, я не стану смягчать подачу.

— Брайан сглупил, — спокойно заявила она.

Кинкейд нахмурился, но Ханимун лишь приподнял бровь.

— Я лучший агент из всех, кто имеется в его распоряжении, и я только что это доказала, — добавила она.

— В самом деле? — спросил Ханимун.

— Пока Марвин сидел, плевал в потолок и уверял, что нам не о чем беспокоиться, я раскрыла дело.

Покрасневший Кинкейд встал и сердито выпалил:

— Мэддокс, какого дьявола ты сюда явилась?

Она не обратила на его слова ни малейшего внимания.

— Я знаю, кто послал письмо с угрозами губернатору Робсону, — сказала она Ханимуну. — В отличие от Марвина и Брайана. И вы сами можете сделать вывод, кто все угробил.

Хейес покраснел как помидор.

— О чем, черт тебя побери, ты говоришь? — выпалил он.

— Давайте присядем, — предложил Ханимун. — Раз уж мисс Мэддокс вмешалась в наш разговор, нужно ее выслушать. — Он кивнул своему помощнику. — Закрой дверь, Джон. Агент Мэддокс, я вас правильно понял, вы сказали, что знаете, кто угрожает губернатору?

— Совершенно правильно. — Джуди положила портрет, полученный по факсу, на стол перед Ханимуном. — Ричард Грейнджер, гангстер из Лос-Анджелеса, который, как ошибочно предполагалось, убит мафией в 1972 году.

— А почему вы полагаете, что преступник именно он?

— Взгляните сюда. — Она протянула Ханимуну другой лист бумаги. — Это сейсмограмма типичного землетрясения. Обратите внимание на толчки, предшествующие землетрясению. Вы видите случайную серию толчков разной величины. — Затем она взяла вторую распечатку. — А вот сейсмограмма землетрясения в долине Оуэнс. Все предварительные толчки имеют одинаковую величину.

— Никто не в состоянии определить причину толчков, — вмешался Хейес.

Джуди повернулась к нему:

— Ты не смог найти ответ на этот вопрос, а я — нашла. — Она положила на стол Ханимуна третью распечатку. — Посмотрите на сейсмограмму.

Ханимун сравнил третью распечатку со второй.

— Да, здесь такие же равномерные толчки, как и те, что были в долине Оуэнс. Каково их происхождение?

— Машина, которая называется сейсмический вибратор.

Хейес презрительно фыркнул, но Ханимун даже не улыбнулся.

— Что это такое?

— Вот, посмотрите. — Джуди протянула Ханимуну листок с изображением сейсмического вибратора, который получила от производителя. — Такие машины используют при разведке нефтяных месторождений.

На лице Ханимуна появилось сомнение.

— Вы хотите сказать, что землетрясение в долине Оуэнс — дело рук человека?

— Я не теоретизирую, а жестко придерживаюсь фактов. Сейсмический вибратор использован в долине Оуэнс перед землетрясением. Вы сами можете сделать вывод относительно причины и следствия.

Ханимун бросил на нее пристальный оценивающий взгляд. Он пытался найти ответ на вопрос, можно ли ей доверять, и Джуди не отвела глаз.

— Ладно, — наконец сказал Ханимун. — А при чем тут этот бородатый тип?

— Неделю назад в Шило, штат Техас, украден сейсмический вибратор.

— О, черт! — пробормотал Хейес.

— А тип на портрете?.. — осведомился Ханимун.

— Ричард Грейнджер, главный подозреваемый в краже — и в убийстве водителя сейсмического вибратора. Грейнджер нанялся в компанию по разведке нефтяных месторождений, которая использовала вибратор. Портрет составлен при участии людей, работавших вместе с ним.

Ханимун кивнул.

— У вас все?

— Разве не достаточно? — ответила вопросом на вопрос Джуди.

Ханимун немного помолчал. Потом повернулся к Кинкейду:

— Что вы можете сказать?

На лице у Кинкейда застыло такое выражение, словно он проглотил большую ложку дерьма.

— Я не думаю, что следует беспокоить вас внутренними дисциплинарными вопросами…

— О нет, я хочу, чтобы меня побеспокоили, — перебил его Ханимун, в голосе которого появился холод. Температура в кабинете заметно упала. — Взгляните на происходящее с моей точки зрения. Вы приходите сюда и заявляете, что человеку не под силу устроить землетрясение. — Он повысил голос. — Теперь, после того как я познакомился с распечатками агента Мэддокс, получается, что это возможно. Иными словами, мы столкнулись с группой, способной устроить настоящую катастрофу. — Джуди охватило ликование, она поняла, что Ханимун ей поверил и что он ужасно зол на Кинкейда. Ханимун встал и погрозил Брайану пальцем. — Вы утверждаете, будто не можете найти преступников, и тут входит агент Мэддокс и называет мне фамилию главаря, а еще говорит, что у него имеются судимости; она даже демонстрирует портрет!

— Мне кажется, я должен сказать…

— А мне кажется, что вы водите меня за нос, специальный агент Кинкейд, — угрюмо сказал Ханимун, не давая тому закончить фразу. Лицо помощника губернатора исказилось от гнева. — А я этого очень не люблю!

Джуди молчала, наблюдая за тем, как Ханимун уничтожает Кинкейда.

Интересно, каков Ханимун, когда разойдется окончательно? Я бы не хотела попасть ему под горячую руку!

— Сожалею, если… — вновь начал Кинкейд.

— А еще я ненавижу людей, которые приносят извинения, — заявил Ханимун. — Они помогают совершившему ошибку человеку почувствовать себя хорошо, а потом снова совершить такую же ошибку. Не нужно приносить извинений.

Кинкейд попытался сохранить лицо.

— А чего вы от меня хотите?

— Хочу, чтобы вы поставили агента Мэддокс во главе расследования.

Джуди посмотрела на Ханимуна. Все складывалось даже лучше, чем она рассчитывала.

У Кинкейда сделался такой вид, словно ему предложили раздеться догола на Юнион-сквер. Он сглотнул.

— Если у вас какие-то проблемы, скажите, и я попрошу губернатора Робсона позвонить главе ФБР в Вашингтоне, — холодно предложил Ханимун. — А заодно губернатор объяснит ему, почему мы просим его помощи.

— В этом нет необходимости, — ответил Кинкейд.

— Ну так поставьте Мэддокс во главе расследования.

— Хорошо.

— Нет, плохо. Я хочу, чтобы вы сказали ей это здесь и сейчас.

Брайан не поднял взгляда на Джуди, но сдавленно произнес:

— Агент Мэддокс, вы возглавляете расследование деятельности террористической группы «Молот Эдема».

— Благодарю вас, — ответила Джуди.

Спасена!

— А теперь покиньте мой кабинет, — сказал Ханимун.

Они встали.

— Мэддокс, — позвал Ханимун.

Джуди повернулась:

— Да?

— Звоните мне раз в день.

Из чего следовало, что он будет продолжать ее поддерживать. Она сможет говорить с Ханимуном в любое время. И Кинкейд об этом знает.

— Можете не сомневаться, — ответила она.

Они вышли из кабинета.

Как только они оказались на улице, Джуди вежливо улыбнулась Кинкейду и повторила ему слова, с которыми он обратился к ней, когда они покинули кабинет Ханимуна четыре дня назад:

— Вы отлично все сделали, Брайан. Вам ни о чем не следует беспокоиться.

Дасти болел весь понедельник.

Мелани пришлось съездить в Силвер-Сити, чтобы купить лекарство от аллергии. Она оставила Дасти с Розой, у которой случился очередной приступ материнских чувств.

Обратно она приехала в панике.

Мелани нашла Пастора в амбаре вместе с Долом, который предложил ему попробовать вино прошлогоднего урожая. У вина был вкус ореха, медленно созревающий, но стойкий. Пастор предложил использовать виноград с нижних склонов, где меньше солнца, чтобы вино сразу получалось необычным, однако Дол не соглашался.

— Теперь мы делаем вино для знатоков, — заявил он. — Мы больше не должны угождать вкусам широкого покупателя. Наши клиенты держат вино в своих подвалах в течение нескольких лет — и только после этого его пьют.

Пастор знал, что Дол хотел поговорить с ним совсем на другую тему, но продолжал спорить.

— Не нужно отталкивать обычного покупателя — они спасли нам жизнь в первые годы существования винодельни.

— Но теперь они нас не спасут, — возразил Дол. — Пастор, зачем мы все это делаем? Ведь известно, что нам придется уехать отсюда до следующего воскресенья.

Пастор с трудом сдержался.

Ради Бога, дайте мне шанс! Я почти добился своего — губернатор не может бесконечно игнорировать землетрясения. Мне нужно еще немного времени. Почему вы мне не верите?

Он знал, что Дола нельзя убедить угрозами, лестью или наглостью. С ним проходили только логические доводы. Пастор заставил себя говорить спокойно, став самим воплощением здравого смысла.

— Возможно, ты прав, — великодушно ответил он, но не мог удержаться от колкости. — Пессимисты часто бывают правы.

— И что?

— Я прошу тебя об одном — подожди шесть дней. Не переставай работать сейчас. Вдруг произойдет чудо? Может быть, события пойдут своим чередом, а может, и нет.

— Ну, не знаю, — с сомнением пробормотал Дол.

И тут в амбар влетела Мелани с газетой в руках.

— Я должна с тобой поговорить, — задыхаясь, сказала она.

Сердце Пастора сбилось с ритма. Что случилось? Должно быть, новость имеет отношение к землетрясению, а Дол не посвящен в их план. Пастор улыбнулся ему, словно хотел сказать: «Ох уж эти женщины!» И вышел с Мелани на свежий воздух.

— Дол ничего не знает! — воскликнул он, как только они оказались снаружи. — Какого дьявола…

— Ты только посмотри! — сказала она, размахивая газетой у него перед носом.

Пастор с ужасом увидел фотографию сейсмического вибратора.

Он быстро огляделся, но вокруг никого не было. Тем не менее он не хотел разговаривать с Мелани посреди поселка.

— Только не здесь! — резко сказал он. — Убери проклятую газету и пойдем ко мне.

Мелани взяла себя в руки.

Они направились в хижину Пастора. Закрыв дверь, тот сразу же взял в руки газету и еще раз взглянул на фотографию. Тут не могло быть никаких сомнений. Конечно, он не мог прочитать текст, но перед ним был снимок грузовика, который он украл.

— Черт! — выругался он, швырнув газету на стол.

— Прочитай, что там написано! — попросила Мелани.

— Здесь слишком темно, — ответил он. — Перескажи мне содержание статьи.

— Полиция ищет украденный сейсмический вибратор.

— Ну и черт с ними!

— Там ничего не написано про землетрясение, — продолжала Мелани. — Ну, получилось нечто вроде шутки — мол, кто захочет воровать такую дурацкую штуку?

— Я им не верю, — покачал головой Пастор. — О простом совпадении не может быть и речи. Это про нас, хотя они и не пишут прямо. Теперь они знают, как мы устроили землетрясение, но не хотят сообщать в прессу. Боятся, что начнется паника.

— Так почему же они напечатали фотографию?

— Чтобы усложнить нам задачу. Теперь мы не сможем свободно ездить на грузовике по дорогам. Все патрульные в Калифорнии будут искать вибратор. — Он ударил по столу кулаком. — Проклятие, я не позволю им меня остановить!

— А если мы будем ехать ночью?

Пастор уже подумал о такой возможности и покачал головой:

— Слишком рискованно. Полицейские патрулируют дороги и по ночам.

— Я должна проведать Дасти, — сказала Мелани, которая с трудом сдерживала слезы. — О, Пастор, ему так плохо — мы ведь останемся здесь, правда? Мне страшно. Я знаю, нам никогда не найти другого места, где мы будем счастливы.

Пастор обнял ее, чтобы немного успокоить.

— Я не собираюсь сдаваться. Что еще там написано?

Мелани взяла газету.

— В Сан-Франциско, возле правительственного здания, состоялась демонстрация. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Группа людей заявила, что «Молот Эдема» прав, ФБР должно оставить нас в покое, а губернатору Робсону следует прекратить строительство новых электростанций.

Пастор был доволен.

— Вот видишь, в Калифорнии еще остались люди, которые способны рассуждать здраво! — Потом он вновь стал серьезным. — Но мы пока еще не решили проблему перемещения грузовика.

— Я иду к Дасти, — сказала Мелани.

Пастор вышел вместе с ней. Дастин лежал в домике Мелани, его лицо покраснело, глаза слезились, он тяжело дышал. Роза сидела рядом с ним и читала вслух из книжки с огромным персиком на обложке. Пастор погладил дочь по голове. Она посмотрела на него, улыбнулась, но читать не перестала.

Мелани налила воды в стакан и дала Дасти таблетку. Пастор жалел Дасти, но не мог забыть, что болезнь ребенка оказалась большой удачей для коммуны. Мелани попала в ловушку. Она убеждена, что должна жить там, где чистый воздух, но не может найти работу вдали от больших городов. Коммуна стала для нее единственным убежищем. Если она перестанет существовать, Мелани придется искать что-нибудь похожее, но она потеряла веру в свои силы и вряд ли сможет еще раз пуститься в путь.

Но и это еще не все. В душе Мелани бушует всепожирающая ярость. Она не понимает, что является ее источником, но ненависть так сильна, что Мелани хочет заставить землю содрогнуться, хочет, чтобы горели города, а люди с криками отчаяния покидали свои дома. Большую часть времени она пряталась под личиной сексуальной, но дезорганизованной молодой женщины. Но в те мгновения, когда ее терпение кончалось и Мелани испытывала разочарование и свою беспомощность, наружу вырывался гнев.

Пастор, который по-прежнему не знал, что делать с грузовиком, решил зайти к Звезде. Быть может, у нее появятся какие-нибудь идеи. Возможно, они сумеют замаскировать грузовик, чтобы никто его не узнал. Скажем, грузовик, перевозящий кока-колу, или подъемный кран.

Он вошел в хижину. Звезда бинтовала колено Ринго — обычно ей приходилось этим заниматься почти каждый день. Пастор улыбнулся своему десятилетнему сыну и спросил:

— Что случилось на сей раз, ковбой?

Тут только он заметил Скелета.

Он лежал на постели полностью одетый и спал — или просто отключился. На деревянном столе стояла пустая бутылка местного вина. Рот Скелета был открыт, и он негромко храпел.

Ринго начал рассказывать Пастору длинную историю о том, как он попытался перепрыгнуть с дерева на другой берег ручья, но Пастор его не слушал.

Стоило Пастору посмотреть на Скелета, как его посетило озарение. Когда ободранное колено Ринго было приведено в порядок, Пастор рассказал Звезде о проблеме с сейсмическим вибратором. И тут же сообщил о своем решении.

Пастор, Звезда и Кедр помогли Скелету снять брезент с его передвижной карусели. Грузовик явил миру свою яркую раскраску: зеленый дракон, выдыхающий красно-желтый огонь на трех кричащих девчонок, сидящих на вращающихся сиденьях. Ниже шла надпись, которая, как сказал Скелет Пастору, означала: «Пасть Дракона».

— Мы поедем на этой штуке по колее и остановимся возле сейсмического вибратора. Затем снимем раскрашенные панели и переставим их на наш грузовик так, чтобы скрыть оборудование. Полицейские будут искать сейсмический вибратор, а не карусель.

Кедр, который прихватил с собой ящик с инструментами, внимательно осмотрел панели, изучая их крепления.

— Никаких проблем, — заявил он через минуту. — Я справлюсь за один день, если мне будут помогать пара человек.

— А ты сможешь поставить их обратно, чтобы карусель выглядела как прежде?

— Будет как новенькая, — обещал Кедр.

Пастор посмотрел на Скелета. Главный минус его плана состоял в том, что пришлось посвятить в него Скелета. В прежние времена Пастор доверил бы Скелету свою жизнь. В конце концов, он был Едоком Риса, умел хранить секреты. Однако Скелет стал наркоманом — и теперь на него нельзя рассчитывать. Героин делает с людьми страшные вещи. Наркоман способен украсть обручальное кольцо у матери.

Но Пастору пришлось идти на риск. Он попал в отчаянное положение. До землетрясения, обещанного «Молотом Эдема», осталось четыре дня, и он обязан выполнить свою угрозу. В противном случае его мир рухнет.

Скелет охотно согласился. Пастор не удивился бы, если бы Скелет потребовал денег. Однако он уже четыре дня бесплатно жил в коммуне, время ставить отношения с Пастором на коммерческую основу ушло. Кроме того, Скелет, как бывший коммунар, считал, что самым страшным грехом является ставить деньги выше интересов коммуны.

Скелет будет вести себя тоньше. Через день-другой он обратится к Пастору с просьбой дать ему немного денег на наркотики. Что ж, будем решать проблемы по мере их возникновения, подумал Пастор.

— Ну, давайте приниматься за дело, — сказал он.

Кедр и Звезда вместе со Скелетом забрались в кабину передвижной карусели. Мелани и Пастор сели в «барракуду» — им предстояло проехать милю до того места, где был спрятан сейсмический вибратор.

Интересно, что еще известно ФБР, размышлял Пастор. Они догадались, что землетрясение спровоцировано сейсмическим вибратором. Сделали ли они следующий шаг? Он включил радиоприемник, надеясь услышать новости. Конни Фрэнсис пела «Разбивая новые сердца», песню, которая даже Пастору показалась старой.

«Барракуда», следовавшая за грузовиком Скелета, подскакивала на ухабах. Скелет уверенно вел большую машину, хотя только проснулся после пьяного сна. В какой-то момент Пастору показалось, что передвижная карусель вот-вот застрянет, но Скелет преодолел препятствие без остановки.

Новости начались, когда они подъезжали к вибратору.

То, что Пастор услышал, повергло его в шок.

— Федеральные агенты, ведущие расследование группы террористов «Молот Эдема», распространили портрет подозреваемого, — сказал диктор. — Его зовут Ричард или Рикки Грейнджер, возраст сорок восемь лет, прежнее место жительства — Лос-Анджелес.

— Боже мой! — воскликнул Пастор и нажал на тормоза.

— Кроме того, Грейнджер разыскивается за убийство в Шило, штат Техас, совершенное девять дней назад.

— Что?

Никто не знал, что он убил Марио, даже Звезда.

Едоки Риса были готовы поддержать землетрясение, которое убьет сотни, но у них вызовет отвращение известие, что ты убил человека разводным ключом. Люди так непоследовательны.

— Они врут, — сказал Пастор Мелани. — Я никого не убивал.

Мелани смотрела на него.

— Это твое настоящее имя? — спросила она. — Рикки Грейнджер?

Он забыл, что Мелани не знает.

— Да, — ответил он.

Пастор мучительно пытался вспомнить, кто еще знает его настоящее имя и фамилию. Он не пользовался ими в течение двадцати четырех лет — за исключением Шило. Затем он вспомнил, что они со Звездой побывали у шерифа в Силвер-Сити, когда забирали из участка Розу, и его сердце на миг остановилось; затем он вспомнил, что полицейский назвал его мистер Хиггинс, поскольку Пастор представился как муж Звезды. Благодарение Богу.

— Откуда они взяли твою фотографию? — спросила Мелани.

— Не фотографию, — возразил он. — Речь шла о фотографическом сходстве. Они просто составили мой портрет по описанию.

— Я знаю, о чем ты говоришь, — кивнула Мелани. — Но сейчас они используют компьютерную программу.

— Проклятие, теперь у них есть компьютерная программа на все случаи жизни, — пробормотал Пастор.

Он радовался, что решил изменить внешность перед тем, как поступил на работу в Шило. Он не зря потратил время, чтобы отрастить бороду и усы, а также мучился, не снимая ковбойскую шляпу. Если повезет, портрет не будет иметь ничего общего с его настоящей внешностью.

Но ему требовалась уверенность.

— Мне нужно посмотреть телевизор, — сказал он.

Пастор выскочил из машины. Передвижная карусель остановилась рядом с тем местом, где был спрятан сейсмический вибратор, Кедр и Звезда уже успели спрыгнуть на землю. Несколькими словами Пастор объяснил им ситуацию.

— Вы начинайте здесь. А я съезжу в Силвер-Сити, — сказал он. — Мелани я возьму с собой — мне потребуется ее мнение.

Он вернулся в машину, выехал из леса на шоссе и направился в Силвер-Сити.

На окраине города ему попался на глаза магазин, где продавали электронику. Пастор припарковал машину, и они зашагали к магазину.

Он с тревогой огляделся. Было еще светло. Что, если он встретит человека, который уже видел его лицо по телевизору? Теперь все зависело от того, каким получился его портрет.

В витрине стояло несколько телевизоров, все они показывали одно и то же. Шла какая-то игровая программа. Седовласый ведущий в костюме зеленовато-голубого цвета подшучивал над женщиной, которая слишком сильно накрасила глаза.

Пастор огляделся по сторонам. Рядом никого не было. Он посмотрел на часы — почти семь. Новости начнутся через несколько секунд.

Седовласый ведущий обнял женщину за талию и заговорил в камеру, аудитория разразилась истерическими аплодисментами. Затем пошли новости. Их вели мужчина и женщина, которые говорили несколько секунд.

Затем на всех телевизионных экранах появилось черно-белое изображение мужчины с густой бородой и в ковбойской шляпе.

Пастор внимательно посмотрел на него.

Он не имел ничего общего с этим человеком.

— Ну, что скажешь? — спросил он.

— Даже я не догадалась бы, что речь идет о тебе, — ответила Мелани.

Облегчение обрушилось на Пастора, точно прибойная волна. Маскировка сработала. Борода изменила форму лица, а шляпа скрыла его самую запоминающуюся черту — длинные вьющиеся волосы. Даже он сам не узнавал себя. Пастор расслабился.

— Благодарю тебя, бог хиппи, — сказал он.

Экраны замерцали, появилось новое изображение. Пастор с ужасом увидел свою фотографию в возрасте девятнадцати лет. Он был настолько худым, что лицо напоминало череп. Он и сейчас сохранил хорошую фигуру, но в те дни, когда он употреблял наркотики, много пил и далеко не всегда мог нормально поесть, Пастор больше походил на скелет. Мрачное выражение лица, запавшие щеки. Гладкие прямые волосы, прическа как у битла.

— Ты меня узнаешь? — спросил Пастор.

— Да, — сказала Мелани. — По носу.

Он еще раз посмотрел. Она не ошиблась; на фотографии выделялся узкий нос, похожий на изогнутый нож.

— Но я сомневаюсь, что кто-то сумеет тебя узнать, особенно незнакомые люди.

— Так я и подумал.

Мелани обняла Пастора и прижалась к нему.

— В молодости ты был похож на плохого мальчика.

— Наверное, я и был плохим.

— А где они взяли твою фотографию?

— Из полицейских архивов.

Она посмотрела на него:

— Вот уж не думала, что у тебя есть судимости. А что ты сделал?

— Хочешь услышать весь список?

На лице Мелани появилось неодобрительное выражение.

Только не надо читать мне мораль, малышка, — вспомни, кто предложил устроить землетрясение.

— Я перестал нарушать закон, как только поселился в долине, — сказал он. — За двадцать пять лет я не совершил ни одного преступления — пока не встретил тебя.

Она наморщила лоб. Мелани не считала себя преступницей, сообразил он. В своих глазах она оставалась добропорядочным членом общества, которого обстоятельства вынудили совершить отчаянный поступок. Она полагала, что не имеет ничего общего с грабителями и убийцами.

Ты можешь делать любые выводы, милая, — но мы доведем до конца наш план.

Вновь появились дикторы, а потом на экране возник небоскреб. Внизу поползла надпись, но Пастор и сам узнал это место. Правительственное здание, где находился офис ФБР. Люди вышли на демонстрацию, и Пастор вспомнил, что Мелани прочитала о ней в газете. Демонстранты поддержали «Молот Эдема», сказала она. Группа людей с плакатами и мегафонами обращалась к служащим, пытавшимся войти в здание.

Камера остановилась на молодой женщине с узким разрезом глаз. Она привлекла внимание Пастора своей экзотической красотой. Стройная и элегантная в темном брючном костюме, она уверенно пробиралась сквозь толпу, не обращая внимания на демонстрантов.

— О Господи, это она! — воскликнула Мелани.

Пастор удивился:

— Ты с ней знакома?

— Я видела ее в воскресенье!

— Где?

— В квартире Майкла, когда приезжала за Дасти.

— Кто она такая?

— Майкл представил ее как Джуди Мэддокс, но больше ничего не сказал.

— А что она делает в правительственном здании?

— На экране написано: «Федеральный агент Джуди Мэддокс, возглавляет расследование по делу «Молота Эдема»». Она идет по нашему следу!

Пастор заинтересовался. Значит, вот кто его враг? Она великолепна. Ему ужасно захотелось коснуться ее золотистой кожи.

Мне бы следовало испугаться, а не разевать рот. Она отличный детектив. Она все разузнала о сейсмическом вибраторе, выяснила, где он украден, нашла мою фотографию и фамилию. Она умна и не теряет даром времени.

— И вы встретились у Майкла?

— Да.

Вот теперь Пастору стало страшно. Агент Джуди Мэддокс подобралась к нему слишком близко. Она видела Мелани! Интуиция подсказывала Пастору, что эта красотка очень опасна. И тот факт, что его к ней влечет, хотя он видел ее всего несколько секунд на экране телевизора, лишь усугублял положение. Казалось, она имеет над ним какую-то власть.

— Майкл не сказал, что она работает в ФБР, — продолжала Мелани. — Я подумала, что это его новая подружка, и постаралась вести себя холодно. С ней был какой-то мужчина, она сказала, что ее отец, хотя он не похож на азиата.

— Подружка или нет, но мне не нравится, что ей удалось так близко к нам подобраться!

Он повернулся и медленно побрел к машине.

Пастор мучительно размышлял. Может быть, не стоит удивляться, что агент, ведущий расследование, проконсультировался с одним из сейсмологов. Джуди Мэддокс вышла на Майкла по той же причине, что и сам Пастор: Майкл Керкус разбирался в землетрясениях. Очевидно, именно Майкл помог ей связать землетрясение с сейсмическим вибратором.

Что еще он мог ей рассказать?

Они сидели в машине, но Пастор не включал двигатель.

— Для нас это очень плохо, — задумчиво проговорил он.

— Что плохо? — Казалось, Мелани пытается оправдаться. — Это даже к лучшему, если Майкл захочет потрахаться с агентом ФБР. Может быть, она засунет ему пистолет в задницу. Мне все равно.

Мелани никогда так не разговаривала.

Значит, она шокирована.

— Плохо то, что Майкл может рассказать ей то, что знаем мы.

Мелани нахмурилась:

— Я не понимаю.

— Подумай немного. Что на уме у агента Мэддокс? Она задает себе вопрос: «Где «Молот Эдема» нанесет следующий удар?» Майкл может ей помочь. Он посмотрит на свои данные и определит места, где легче всего устроить землетрясение. И тогда ФБР устроит там засаду.

— Мне это в голову не пришло, — призналась Мелани. — Мой ублюдочный муженек и его подстилка из ФБР могут все нам испортить, я правильно тебя поняла?

Пастор посмотрел на нее. Она готова перерезать горло своему бывшему мужу.

— Успокойся, пожалуйста.

— Проклятие!

— Подожди минутку. — У Пастора появилась новая идея. Может, Мелани сумеет узнать, что Майкл рассказал красотке из ФБР. — Кажется, я придумал, как мы сможем использовать знакомство твоего мужа с этой девкой из ФБР. Расскажи, как ты относишься к Майклу?

— Никак. Между нами все кончено, и я рада. Надеюсь, мы мирно разведемся, вот и все.

Пастор изучающе посмотрел на Мелани. Он ей не поверил. Она ненавидела Майкла.

— Мы должны узнать, контролирует ли ФБР места возможных землетрясений — и если да, то какие. Полагаю, он может тебе рассказать.

— С какой стати?

— По-моему, он все еще к тебе неравнодушен.

Мелани удивленно посмотрела на него:

— Пастор, черт тебя подери, что ты задумал?

Пастор сделал глубокий вдох.

— Если ты переспишь с ним, он все тебе расскажет.

— Будь ты проклят, Пастор, я не стану, ни за что не стану. Будь ты проклят!

— Мне совсем не нравится тебя об этом просить. — Тут Пастор сказал правду. Он не хотел, чтобы Мелани спала с Майклом. Он считал, что секс должен быть добровольным. От Звезды Пастор узнал, что самым ужасным в браке является необходимость заниматься сексом с супругом. Так что сейчас он пошел против своих убеждений. — Но у меня нет выбора.

— Забудь, — сказала Мелани.

— Хорошо, — проговорил он. — Сожалею, что попросил тебя. — Он включил зажигание. — Жаль, что я не могу придумать ничего другого.

Некоторое время они ехали молча.

— Мне очень жаль, Пастор, но я не могу, — через некоторое время повторила Мелани.

— Я уже сказал, все нормально.

Они свернули с шоссе и по проселочной дороге медленно покатили к дому. Передвижную карусель уже было не видно со стороны дороги; Пастор решил, что Кедр и Звезда замаскировали ее на ночь.

Он оставил машину на поляне. Когда в наступающих сумерках они шагали по лесу, Пастор взял Мелани за руку. Она поколебалась немного, а потом сжала его ладонь.

На сегодня работа на винограднике уже была закончена. Теплая погода позволила вытащить стол из кухни во двор. Дети накрывали на стол, а Тормоз нарезал длинную буханку домашнего хлеба. На столе стояли бутылки вина, из кухни тянуло аппетитными ароматами.

Пастор и Мелани зашли в ее хижину, чтобы проведать Дасти, и сразу же увидели, что ему стало лучше. Мальчик спокойно спал. Глаза перестали слезиться, воспаление прошло, он ровно дышал носом. Сидевшая в кресле Роза тоже заснула с раскрытой на коленях книгой.

Пастор смотрел, как Мелани наклонилась над ребенком, поцеловала его в лоб и укрыла простыней. Повернувшись к Пастору, она прошептала:

— Только здесь ему всегда хорошо.

— Это единственное место, где всегда хорошо мне, — тихо ответил Пастор. — Единственное место во всем мире. Вот почему мы должны его спасти.

— Я знаю, — сказала она. — Знаю.

Отряд по борьбе с внутренним терроризмом ФБР в Сан- Франциско располагался в узкой комнате, идущей вдоль внешней стены правительственного здания. Здесь стояли письменные столы, отделенные друг от друга переносными ширмами, — внешне это ничем не отличалось от других офисов, если не считать того, что мужчины в рубашках с короткими рукавами и женщины в брючных костюмах носили оружие на поясе или в подплечной кобуре.

В семь часов утра, во вторник, они сидели на углах своих столов или стояли, пили кофе из бумажных стаканчиков, некоторые держали наготове блокноты и ручки, приготовившись делать записи. Весь отряд, за исключением его главы, был переведен под начало Джуди. Люди негромко переговаривались друг с другом.

Джуди знала, о чем они беседуют. Она пошла против действующего старшего специального агента — и одержала победу. Такое случалось редко. Через час весь этаж будет полон слухов и сплетен. Джуди бы не удивилась, если бы в конце дня услышала, что одержала победу благодаря любовной связи с Элом Ханимуном.

Шум стих, когда она встала и сказала:

— Прошу внимания.

Джуди оглядела агентов и ощутила, как ее охватывает знакомое возбуждение. Под ее началом оказались самые толковые, симпатичные, честные и энергичные молодые люди Америки. Она гордилась, что работает с ними.

— Мы должны разбиться на две группы, — продолжала Джуди. — Питер, Джек, Салли и Ли займутся проверкой информации, полученной по Рикки Грейнджеру.

Она раздала названным агентам бумаги, над которыми просидела до поздней ночи. Список вопросов поможет исключить большую часть сведений, оставив наиболее перспективные версии, которые агенты отработают при участии местных полицейских. Многих мужчин, которые называют себя «Рикки Грейнджер», можно будет вывести из числа подозреваемых почти сразу же: афроамериканцы, двадцатилетние, невысокие, люди с сильным иностранным акцентом. С другой стороны, агенты посетят тех, чье описание соответствуют портрету, — в особенности если они отсутствовали дома в течение двух недель, когда Грейнджер работал в Шило, в штате Техас.

— Дейв, Луиза, Стив и Ашок образуют второй отряд. Вы будете работать с Саймоном Спэрроу, проверяя сведения о женщине, которая звонила на передачу Джона Правдолюба. Кстати, несколько человек сообщили, что ее голос напомнил им запись на старой грампластинке. Мы попросили Джона Правдолюба упомянуть об этом в своей сегодняшней передаче. — Представитель ФБР по связям с прессой разговаривал с продюсером Джона Правдолюба. — Так что мы можем получить соответствующие телефонные звонки.

Она раздала листы с другим набором вопросов.

— Раджа.

Самый молодой агент самоуверенно улыбнулся:

— А я было решил, что вы обо мне забыли.

— Никогда, ты мне даже приснился, — сказала Джуди, и все рассмеялись. — Раджа, я хочу, чтобы ты подготовил короткую справку для всех полицейских участков, но прежде всего для калифорнийской дорожной полиции, чтобы они знали, как выглядит сейсмический вибратор. — Она подняла руку. — И пожалуйста, без шуток насчет вибраторов.

Все снова рассмеялись.

— Я намерена получить еще людей и дополнительное офисное пространство. А пока я не сомневаюсь, что вы будете работать с полной отдачей. И еще одно.

Джуди немного помолчала, подбирая слова. Ей нужно было убедить всех в важности исполняемой ими работы, но она понимала, что не следует еще раз повторять, что «Молот Эдема» способен устроить землетрясение.

— Эти люди пытаются шантажировать губернатора Калифорнии. Они говорят, что могут устраивать землетрясения. — Джуди пожала плечами. — Я не стану утверждать, что они не врут. Однако вы должны знать, что такой вариант развития событий нельзя полностью исключить. В любом случае вы должны понимать, что положение крайне серьезное. — Она сделала еще одну паузу и закончила: — А теперь принимаемся за работу.

Все разошлись по своим местам.

Джуди вышла из комнаты и решительно направилась в кабинет Брайана Кинкейда. Официально рабочий день начинался в восемь пятнадцать, но она не сомневалась, что он уже на месте. Кинкейд наверняка слышал, что Джуди собрала своих людей в семь часов, и, естественно, хотел быть в курсе дела. Она собиралась ему рассказать.

Секретарша Кинкейда еще не пришла. Джуди постучала в дверь и вошла.

Кинкейд сидел в большом кресле, даже не сняв пиджак, — казалось, ему совершенно нечего делать. На пустом столе в бумажном пакете лежал пирожок, от которого он успел один раз откусить. Брайан курил сигарету, что запрещалось в кабинетах ФБР, но кто же станет напоминать о правилах боссу! Он враждебно посмотрел на Джуди и проговорил:

— Если я попрошу тебя принести чашку кофе, ты, наверное, назовешь меня свиньей и женоненавистником.

Джуди не собиралась подавать ему кофе. Иначе он решит, что можно продолжать ее топтать. Однако она не хотела идти на конфронтацию.

— Я организую вам кофе, — сказала Джуди и набрала телефон секретарши главы отдела по борьбе с внутренним терроризмом. — Роза, принеси, пожалуйста, мистеру Кинкейду чашку кофе в его кабинет… Благодарю.

Он по-прежнему выглядел сердитым. Ее жест не помог навести мосты. Наверное, Кинкейд решил, что таким образом Джуди его перехитрила.

Итог: я не могу победить.

Она перешла к делу:

— Мы получили более тысячи звонков относительно голоса женщины-террористки. Не сомневаюсь, что насчет Рикки Грейнджера будет еще больше сообщений. Мне не удастся обработать все к пятнице, имея в составе группы всего девять человек. Мне нужно еще двадцать агентов.

— Я не собираюсь выделять на это дерьмовое дело двадцать человек, — рассмеявшись, заявил Кинкейд.

Джуди не обратила на его слова никакого внимания.

— Я известила Центр информации стратегических операций. — Информационный центр находился в надежно защищенном от атак террористов здании Гувера в Вашингтоне. — Полагаю, что, как только штаб узнает новости, они пришлют сюда своих людей — хотя бы ради того, чтобы присвоить себе наши заслуги, если мы добьемся успеха.

— Я не приказывал тебе с ними связываться.

— Я хочу собрать Объединенный антитеррористический отряд, чтобы у нас здесь были представители всех департаментов полиции, включая таможенный отдел и федеральную службу защиты населения. Им всем нужно где-то разместиться. С самого раннего утра пятницы я намерена отправить людей в те районы, где может произойти следующее землетрясение.

— А что, их несколько?

— И для этого мне тоже понадобятся люди.

— Никого не получишь.

— У нас в офисе нет помещения достаточно большого, чтобы там могли разместиться все. Значит, придется перенести центр по руководству операцией в другое место. Вчера вечером я проверила Пресидио и собираюсь использовать бальный зал офицерского клуба.

Пресидио, бывшая военная база, располагался рядом с мостом «Золотые Ворота». Офицерский клуб оказался в приличном состоянии, хотя в нем поселился скунс и пахло там отвратительно.

— Ничего у тебя не выйдет! — вскочив, выкрикнул Кинкейд.

Джуди вздохнула. Судя по всему, в лице своего босса она заимела смертельного врага.

— В ближайшее время я собираюсь звонить мистеру Ханимуну, — сказала она. — Хотите, чтобы я сообщила ему, что вы не даете мне людей?

Кинкейд стал пунцовым от ярости и посмотрел на Джуди так, словно больше всего на свете хотел выхватить пистолет и вышибить ей мозги.

— Тебе известно, что твоя карьера в ФБР закончена? — спросил он наконец.

Скорее всего он был прав, но Джуди стало больно, когда она это услышала.

— Я с самого начала не собиралась с вами ссориться, Брайан, — сказала она, стараясь говорить тихо и спокойно. — Но вы только и делали, что пинали меня. Я заслужила повышение за то, что засадила братьев Фунг за решетку, но вы решили продвинуть своего дружка, а мне поручили дерьмовое дело. Вам не следовало так поступать. Это непрофессионально.

— Не учи меня…

— Когда же дерьмовое дело, — перебила его Джуди, — оказалось исключительно серьезным, вы его у меня забрали, а потом все завалили. Вы сами виноваты во всех своих неприятностях. Но сердитесь почему-то на меня. Я прекрасно понимаю, что ваша гордость уязвлена и все происходящее вам не нравится, но я хочу, чтобы вы знали — мне на это глубоко наплевать.

Кинкейд смотрел на нее широко раскрытыми от удивления глазами.

Джуди направилась к двери.

— В девять тридцать я буду разговаривать с Ханимуном, — сказала она. — Я хочу, чтобы к этому времени мне выделили старшего специалиста по логистике, который будет иметь полномочия направить в мое распоряжение столько людей, сколько мне понадобится, а также организовали штаб по руководству операцией в бывшем офицерском клубе. В противном случае я попрошу Ханимуна позвонить в Вашингтон. Ваш ход.

Джуди вышла и хлопнула дверью.

Ее охватило возбуждение, которое всегда приходит, когда совершаешь безумный поступок. Джуди поняла, что, по-видимому, ей придется сражаться за каждый шаг, и решила не уступать ни пяди земли. После этого она не сможет и дальше работать с Кинкейдом. Руководство Бюро, естественно, в данной ситуации встанет на его сторону. Можно не сомневаться, что ей не суждено сделать в ФБР карьеру. Но дело, которое она расследует, важнее карьеры. Возможно, от ее успеха зависит жизнь сотен людей. Если удастся предотвратить катастрофу и схватить террористов, она с гордостью подаст в отставку, и пошли они все к черту!

В приемной Кинкейда секретарша суетилась около кофеварки.

— Спасибо, Роза, — сказала Джуди, проходя мимо.

Когда она вернулась в свой кабинет, на столе зазвонил телефон.

— Джуди Мэддокс.

— Джон Правдолюб.

— Привет! — Она почувствовала себя странно, когда услышала по телефону голос, который так хорошо знала по радиопередачам. — Так рано, а вы уже на работе.

— Я дома, но со мной только что связался мой продюсер. На станцию всю ночь звонили люди по поводу женщины из «Молота Эдема».

Джуди не имела права разговаривать с представителями массовой информации. Контактами с ними занималась Мэдж Келли, молодой агент с журналистским образованием. Но Правдолюб ничего не спрашивал, он, наоборот, предлагал информацию. А кроме того, Джуди спешила и не собиралась тратить время на то, чтобы отсылать его к Мэдж.

— Удалось что-нибудь узнать? — спросила она.

— Естественно. У меня есть два человека, которые вспомнили название пластинки.

— Вы шутите? — взволнованно спросила Джуди.

— Эта женщина читала стихи под психоделическую музыку.

— Что?

— Именно. — Правдолюб рассмеялся. — Альбом назывался «Дождь из свежих маргариток». Похоже, что их «группа» — кажется, они так называли себя тогда — носила то же имя.

Правдолюб держался дружелюбно и вежливо и совсем не походил на высокомерного болвана, каким казался, когда вел свои передачи. Но Джуди знала, что доверять представителям массовой информации нельзя.

— Я никогда о них не слышала.

— И я тоже. Наверное, я тогда еще не родился. И уж можете не сомневаться, что на нашей радиостанции такой пластинки нет.

— А те, кто рассказал вам о пластинке, не сообщили ее номера по каталогу или названия студии, где ее записали?

— Нет. Мой продюсер позвонил обоим, но пластинки у них нет, они только ее помнят.

— Проклятие! Придется обзвонить все компании, выпускающие пластинки. Интересно, у них хранятся данные, которые относятся к тому периоду?

— Альбом могла выпустить какая-нибудь маленькая студия, которая давно прекратила свое существование, — по крайней мере очень на то похоже. Хотите знать, что бы сделал я на вашем месте?

— Конечно.

— В Хайт-Эшбери полно магазинов старых пластинок, где продавцы живут в другом временном измерении. Я бы направился именно туда.

— Хорошая мысль, благодарю вас.

— Всегда рад помочь. Ну а как идет расследование?

— У нас есть кое-какие успехи. Могу я попросить нашего офицера по связи с прессой вам позвонить?

— Перестаньте! Я вам только что оказал услугу, не так ли?

— Безусловно, и я бы с удовольствием дала вам интервью, но агентам запрещено общаться с журналистами. Мне очень жаль.

Теперь Правдолюб заговорил агрессивно:

— Вот как вы относитесь к нашим слушателям, которые делятся с вами информацией?

Тут Джуди в голову пришла ужасная мысль.

— Вы записываете наш разговор?

— Вы ведь не возражаете, правда?

Джуди повесила трубку.

Дерьмо!

Она попала в ловушку. За разговоры с представителями средств массовой информации ее могли уволить. Если Джон Правдолюб выпустит в эфир запись их беседы, у Джуди будут серьезные неприятности. Конечно, она может сказать, что ей срочно требовалась информация, которую предложил Правдолюб, и нормальное начальство ограничилось бы устным выговором, но Кинкейд может раздуть из этого целое дело.

Да брось, Джуди, у тебя достаточно неприятностей, не обращай внимания на такие мелочи.

Раджа Кан подошел к ее столу с листком бумаги в руках:

— Хотите взглянуть на памятку для полицейских, которая поможет им узнать сейсмический вибратор?

Он быстро справился с заданием.

— А почему ты так долго возился? — решила подшутить Джуди.

— Пришлось проверить, как пишется слово «сейсмический».

Джуди улыбнулась и просмотрела памятку. Раджа отлично справился с заданием.

— Хорошая работа. Отсылай. — Она протянула ему листок. — У меня для тебя появилось новое задание. Мы ищем альбом, который называется «Дождь из свежих маргариток». Он записан в шестидесятые годы.

— Вы шутите?

Она усмехнулась:

— Да, очень похоже на хиппи. Нашлось несколько человек, которые утверждают, будто голос на той пластинке принадлежит женщине из «Молота Эдема», и я надеюсь, что мы узнаем ее имя. Если пластинка до сих пор существует, мы сможем даже выяснить ее последний адрес. Я хочу, чтобы ты связался с крупнейшими компаниями, выпускающими грамзаписи, а также с магазинами, где продаются редкие пластинки.

Раджа посмотрел на свои часы:

— Еще нет девяти, но я могу начать с Восточного побережья.

— Давай.

Раджа вернулся к своему столу. Джуди взяла телефонную трубку и набрала номер полицейского участка.

— Лейтенанта Мэддокса, пожалуйста.

Через несколько секунд Бо взял трубку.

— Бо, это я.

— Привет, Джуди.

— Постарайся вернуться в конец шестидесятых, когда ты интересовался популярной музыкой.

— Я бы предпочел вернуться еще дальше. Начало шестидесятых, конец пятидесятых — вот моя эра.

— Очень жаль. Я полагаю, что женщина из группы «Молот Эдема» записала пластинку, которая называлась «Дождь из свежих маргариток».

— Мои любимые группы вроде «Фрэнки рок» и «Рокабиллис» записывали пластинки. Но я никогда не любил названия, в которых упоминались цветы. Извини, Джуди, я никогда не слышал такого названия.

— Ну, ничего не поделаешь.

— Послушай, я рад, что ты позвонила. Я думал о твоем парне, Рикки Грейнджере, — ведь за той женщиной стоит именно он, верно?

— Да, мы так считаем.

— Понимаешь, он так осторожен, так грамотно все планирует — значит, ему ужасно хочется узнать, что у тебя на уме.

— Звучит разумно.

— Мне кажется, что он уже входил в контакт с ФБР.

— В самом деле?

Джуди сразу же почувствовала, что Бо прав.

Грейнджер относился к тому типу преступников, которые с удовольствием входят в контакт с полицией в качестве свидетеля или доброго соседа, предлагающего чашку кофе. Они стараются подружиться с офицерами, ведущими расследование, и поболтать с ними о ходе дела.

— Но Грейнджер ведет себя чрезвычайно осторожно.

— Ему постоянно приходится разрываться между осторожностью и любопытством. Но взгляни на него — он ведет себя с дьявольской дерзостью. Мне кажется, любопытство победит.

Джуди кивнула в телефон. К интуитивным догадкам Бо стоит прислушаться — за его плечами тридцать лет полицейской работы.

— Я попробую проанализировать все эпизоды, связанные с расследованием.

— Постарайся найти что-нибудь особенное. Этот парень не пользуется обычными методами. Он может представиться экстрасенсом и предложить определить место следующего землетрясения. Или еще что-нибудь в таком же духе. Он не страдает от недостатка воображения.

— Хорошо. Еще что-нибудь?

— Что ты хочешь на ужин?

— Скорее всего меня не будет дома.

— Только не переусердствуй.

— Бо, у меня осталось три дня, чтобы найти этих маньяков. Если я потерплю неудачу, погибнут сотни людей! Я не могу думать об ужине.

— Если ты устанешь, то можешь пропустить критическую улику. Делай перерывы, поужинай и постарайся поспать.

— Как это делаешь ты, да?

Бо рассмеялся.

— Удачи тебе.

— Пока.

Джуди повесила трубку и нахмурилась.

Придется просмотреть все записи бесед, которые группа Марвина провела с людьми из компании «Зеленая Калифорния», а также заметки о рейде в «Лос-Аламос», да и все остальные файлы. Все они должны быть в компьютере. Джуди нажала клавишу, чтобы выйти в соответствующую директорию, и почти сразу же поняла, что одна не сможет во всем разобраться. Они опросили всех обитателей долины Серебряной реки, то есть более сотни человек. Когда у нее появятся дополнительные помощники, она обязательно поручит им эту работу. Джуди сделала себе пометку.

Что еще? Необходимо организовать полицейские посты во всех местах, где может произойти землетрясение. Майкл обещал составить список. Она обрадовалась, что у нее появился повод ему позвонить. Джуди набрала номер.

Он был рад ее слышать.

— Я с нетерпением жду нашего сегодняшнего свидания.

Черт, я о нем забыла!

— Мне вновь поручили расследование по «Молоту Эдема», — сказала она.

— Значит, вы сегодня заняты?

Майкл явно расстроился.

Джуди не могла пойти в кино, а потом на ужин.

— Я бы очень хотела, но у меня мало времени. Может быть, встретимся и что-нибудь выпьем?

— Конечно.

— Мне правда очень жаль, но дело развивается стремительно. Я позвонила вам по поводу списка, который вы обещали мне подготовить. Помните, наиболее возможные места нового землетрясения? Вы сделали его?

— Нет. Вы не хотели, чтобы информация просочилась и возникла паника, вот я и подумал, что исследование данного вопроса нежелательно.

— Мне очень нужен такой список.

— Хорошо, я посмотрю данные.

— Вы сможете принести их сегодня?

— Разумеется. В шесть, в «Мортоне»?

— Отлично.

— Послушайте…

— Я вас слушаю.

— Я рад, что вы снова в деле. Мне очень жаль, что мы не сможем сегодня поужинать, но зато чувствую себя спокойнее, зная, что вы занялись плохими парнями. Честно.

— Спасибо.

Джуди повесила трубку, думая о том, что не слишком разделяет его уверенность.

Осталось три дня.

К полудню штаб действовал на полную катушку.

Офицерский клуб внешне походил на виллу, выстроенную в испанском стиле. Внутри он напоминал деревенскую пивную, где царил полумрак, — дешевые панели на стенах, паршивые рисунки, отвратительное освещение. От запаха скунса так и не удалось избавиться.

Огромный танцевальный зал превратился в командный пункт. В углу стоял стол для глав агентств, занятых в расследовании дела и устранении кризисной ситуации, включая полицию Сан-Франциско, пожарных и медиков, а также службы по борьбе с чрезвычайными ситуациями при мэрии и представителей губернатора. Были приготовлены места для специалистов из штаба, которые сейчас летели сюда в самолете ФБР из Вашингтона.

По всей комнате стояли столы для различных групп, задействованных в деле: главными среди них были разведка и следователи; команды переговорщиков и группа «СУОТ»[377], которые возьмут на себя контроль за ситуацией, если террористы захватят заложников; группа административной и технической поддержки, в случае если кризис охватит большие территории. Кроме того, здесь присутствовала группа юристов для оформления ордеров на обыск, аресты и установку прослушивающей аппаратуры. И еще команда экспертов по сбору данных и улик — она выйдет на место преступления, чтобы собрать информацию о преступниках.

Переносные компьютеры, стоящие на каждом столе, были соединены друг с другом через местную сеть. ФБР довольно долго пользовалось бумажной информационно-контрольной системой, которая называлась «Быстрый старт», но сейчас появилась ее компьютеризированная версия с использованием программ «Майкрософт». Однако бумага не исчезла совсем. Две стены огромного помещения занимали большие доски для собранных данных, чтобы присутствующие могли мгновенно оценить ситуацию. Сейчас на одной из досок, отведенной главной теме дня, стояло одно имя — Ричард Грейнджер — и были прикреплены две фотографии. На соседней доске висело изображение сейсмического вибратора.

Просторная комната могла вместить пару сотен человек, но сейчас в ней находилось около сорока. В основном они собрались около стола, предоставленного разведке и следователям, разговаривали по телефонам, стучали по клавиатуре, читали данные, появляющиеся на экранах компьютеров. Джуди разделила всех на группы и назначила в них главных и теперь могла следить за тем, как продвигается дело, переговорив всего с тремя людьми.

В комнате царила атмосфера, какая бывает тогда, когда нельзя терять ни минуты. Все сохраняли спокойствие, но работали сосредоточенно и напряженно. Никто не делал перерывов, чтобы выпить кофе, не выходил покурить, не болтал около ксерокса. Позже, если ситуация станет по-настоящему критической, обстановка изменится: все будут орать в телефонные трубки, станет шумно, люди начнут нервничать, и ей придется наводить порядок.

Вспомнив слова Бо, Джуди взяла стул и села рядом с Карлом Теобальдом, толковым молодым агентом в модной синей рубашке. Он возглавлял группу, которая изучала файлы Марвина Хейеса.

— Нашел что-нибудь полезное? — спросила она.

Он покачал головой.

— Мы не очень понимаем, что нужно искать, но, как бы там ни было, ничего стоящего пока не попадается.

Джуди кивнула. Она дала группе Карла неопределенное задание, но ничего не могла с этим поделать. Они должны были найти что-нибудь необычное. Здесь многое зависело от интуиции отдельных агентов. Кое-кому удавалось обнаружить обман даже на экране компьютера.

— А вы уверены, что в файлах содержится вся информация? — спросила она.

— А что нам остается делать? — пожав плечами, ответил Карл.

— Проверь, может быть, есть какие-нибудь бумаги.

— Но они не должны были…

— И тем не менее люди склонны пользоваться бумагой.

— Ладно.

Роза позвала ее к телефону. Звонил Майкл, и Джуди улыбнулась.

— Привет.

— Привет. У меня возникли проблемы, так что я не могу встретиться с вами сегодня.

Джуди поразил его тон, холодный и недружелюбный. В последнее время он был мягким и доброжелательным. Но сейчас это оказался тот самый Майкл, который не захотел с ней встречаться без предварительной договоренности, когда она позвонила в дверь его квартиры.

— Что случилось? — спросила она.

— Кое-что случилось. Мне очень жаль, но мы не сможем встретиться.

— Майкл, что, черт подери, произошло?

— Я ужасно спешу. Я позвоню.

— Хорошо, — сказала Джуди.

И он повесил трубку.

Джуди продолжала держать в руках трубку, чувствуя, как сердце сжалось от обиды.

Ну и что случилось? — спросила она у самой себя.

А он мне начал нравиться. Что с ним произошло? Почему он перестал быть таким милым, каким был в воскресенье вечером? Или когда позвонил мне сегодня утром?

Ее размышления прервал Карл Теобальд, у которого был очень встревоженный вид.

— Марвин Хейес ведет себя просто возмутительно, — сказал он. — У них действительно есть какие-то записи, сделанные на бумаге, но когда я попросил их, он заявил мне, чтобы я от него отстал.

— Ничего, Карл, — ответила Джуди. — Подобные ситуации посылают нам небеса, чтобы научить нас терпению и терпимости. Пойду оторву ему яйца.

Агенты, работавшие неподалеку, услышали ее и дружно фыркнули.

— Значит, вот что такое терпение и терпимость, — ухмыльнувшись, заметил Карл. — Нужно будет запомнить.

— Идем со мной, я тебе покажу, — предложила Джуди.

Они вышли на улицу и сели в машину Джуди. До здания агентства они добрались за пятнадцать минут. Когда поднимались на лифте, Джуди раздумывала над тем, что скажет Марвину. Следует ли сразу размазать его по стенке или сначала попытаться уговорить вести себя разумно? Второй подход срабатывает только в тех случаях, когда другая сторона готова сотрудничать. В отношениях с Марвином, по-видимому, это уже невозможно.

Джуди несколько секунд постояла перед дверью в офис отдела по борьбе с организованной преступностью.

Ладно, побудем Зеной, королевой воинов.

Она вошла внутрь, Карл не отставал.

Марвин разговаривал по телефону, радостно улыбался, кажется, рассказывал анекдот:

— И вот бармен говорит парню, что в задней комнате есть потаскушка, которая лучше всех…

Джуди наклонилась над его столом и сказала очень громко:

— Ты зачем морочишь Карлу голову?

— Меня тут перебили, Джо, — сказал Марвин. — Я тебе перезвоню. — И повесил трубку. — Чем могу быть полезен, Джуди?

Она придвинулась поближе, так, что почти касалась его лица своим.

— Ты меня уже затрахал, Марвин.

— Да что это с тобой? — спросил он с печальным видом. — С какой такой стати ты решила проверить мои записи, как будто я сделал дурацкую ошибку?

Он вовсе не обязательно допустил ошибку. Когда преступник предстает перед командой следователей в виде простого зеваки или свидетеля, он, как правило, старается сделать все, чтобы его не раскусили. Вины агентов тут нет, но они обычно чувствуют себя не лучшим образом.

— Я думаю, что ты разговаривал с преступником, — сказала она. — Где твои бумаги?

Марвин поправил свой желтый галстук.

— У нас есть только записи, оставшиеся после пресс-конференции, которые мы не внесли в компьютер.

— Покажи.

Марвин показал на шкаф с ящиками, стоящий у стены:

— Пожалуйста, забирай.

Джуди открыла ящик. На самом верху лежал инвойс на аренду небольшой акустической системы, оборудованной микрофонами.

— Ты все равно ничего не найдешь, — заявил Марвин.

Возможно, он прав, но с его стороны глупо ей мешать. Более умный человек сказал бы: «Если я пропустил что-нибудь важное, надеюсь, ты это найдешь». Ошибки совершают все, но Марвин так разозлился, что уже не мог вести себя пристойно. Он хотел только одного — доказать, что Джуди не права.

Будет неприятно, если она и в самом деле ошиблась.

Она пролистала бумаги. Факсы из газет с просьбой сообщить кое-какие подробности пресс-конференции, записка о количестве стульев, которое потребуется для участников, и список имен журналистов, а также представляемых ими компаний. Джуди пробежала его глазами.

— А это, черт подери, что такое? — неожиданно спросила она. — Флоренс Шобери, школа Эйзенхауэра?

— Она хотела написать о пресс-конференции для школьной газеты, — ответил Марвин. — Что нам надо было сделать? Сказать, чтобы она проваливала?

— Вы ее проверили?

— Это же ребенок!

— А она пришла одна?

— Нет, с отцом.

К списку была прикреплена визитная карточка: «Питер Шобери, «Уоткинс, Коулфакс и Браун»».

— А его вы проверили?

Марвин довольно долго молчал, прежде чем ответить. Он понял, что совершил оплошность.

— Нет, — проговорил он наконец. — Брайан позволил им присутствовать на конференции, а потом я про них забыл.

Джуди передала список имен и визитную карточку Карлу.

— Немедленно позвони этому парню, — сказала она.

Карл сел за соседний стол и начал набирать номер.

— А с чего ты так уверена, что мы разговаривали с подозреваемым? — спросил Марвин.

— Так думает мой отец, — ответила Джуди и сразу сообразила, что этого говорить не следовало.

— Понятно, так думает твой папочка, — фыркнул Марвин. — Да, похоже, уже ниже падать некуда. Ты меня проверяешь, потому что так тебе велел твой папочка?

— Прекрати, Марвин. Мой отец сажал преступников за решетку, еще когда ты мочился в кровать.

— Что ты вообще задумала? Хочешь меня подставить? Ищешь козла отпущения, чтобы свалить на него вину, когда у тебя ничего не выйдет?

— Классная идея, — проговорила Джуди. — И почему она не пришла мне в голову?

Карл повесил трубку и позвал:

— Джуди.

— Да.

— Питер Шобери никогда не был в этом здании, и у него нет дочери. Но в субботу утром на него напал грабитель, который отнял у него бумажник. Там лежали визитные карточки.

На мгновение в комнате повисло молчание, потом Марвин пробормотал:

— Проклятие!

Джуди было плевать на то, что он оказался в незавидном положении. Новость привела ее в возбуждение, потому что они получили новый источник информации.

— Полагаю, он выглядел совсем не так, как на фотороботе, который мы получили из Техаса.

— Совсем не так, — ответил Марвин. — Ни бороды, ни шляпы. Большие очки и длинные волосы, собранные в хвост.

— Наверное, очередная маскировка. А какого он сложения?

— Высокий и стройный.

— Темные волосы, темные глаза, около пятидесяти?

— Да, да и да.

Джуди даже стало жалко Марвина.

— Это был Рикки Грейнджер, верно?

Марвин смотрел в пол, словно хотел провалиться сквозь землю и исчезнуть.

— Пожалуй.

— Я бы хотела, чтобы ты составил новый портрет.

Он кивнул, не поднимая глаз:

— Конечно.

— А что ты можешь сказать про Флоренс Шобери?

— Ну, она нас обезоружила. Я хочу сказать: какая же это банда террористов, если среди них ребенок?

— Беспощадная группа. Как девочка выглядела?

— Белая, двенадцать или тринадцать лет. Темные волосы, темные глаза, стройная. Хорошенькая.

— Пожалуй, стоит составить ее электронный портрет. Как ты думаешь, она действительно его дочь?

— Думаю, да. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Она вела себя совершенно свободно и уверенно.

— Ясно. Тогда будем считать, что они отец и дочь. — Джуди повернулась к Карлу: — Пойдем, проблема решена.

Они вышли в коридор.

— Вы и в самом деле оторвали ему яйца, — сказал Карл.

Джуди была очень довольна.

— У нас появился новый подозреваемый — ребенок.

— Да. Надеюсь, вы никогда не поймаете меня на ошибке.

Джуди остановилась и посмотрела на Карла:

— Тут дело не в ошибке, Карл. Каждый может что-то пропустить. Проблема в том, что Марвин мешает расследованию, чтобы прикрыть свою задницу. Вот в чем он не прав, вот почему он сейчас выглядит таким болваном. Если ты совершил оплошность, нужно ее признать.

— Да, конечно, — ответил Карл. — Но на всякий случай я постараюсь не расставлять ноги.

Поздно вечером Джуди купила первый выпуск «Сан- Франциско кроникл» с двумя новыми электронными портретами: Флоренс Шобери и Рикки Грейнджера, замаскированного под Питера Шобери. Получив электронные профили, она лишь мельком посмотрела на них и тут же попросила Мэдж Келли отнести их в газеты и на телевидение. Теперь, когда она изучала портреты в свете настольной лампы, Джуди поразилась сходству между Грейнджером и Флоренс.

Они отец и дочь, иначе просто не может быть. Что будет с девочкой, если мы посадим ее отца в тюрьму?

Джуди зевнула, потерла глаза и вспомнила совет Бо: «Делай перерывы, поужинай и постарайся поспать». Пора возвращаться домой. Ночная смена уже вышла на работу.

По дороге домой Джуди прокрутила в голове события прошедшего дня и попыталась оценить проделанную работу. Остановившись у светофора, она посмотрела на два ряда уличных фонарей, уходящих в бесконечность вдоль бульвара Джиари, и сообразила, что Майкл так и не прислал ей обещанный список возможных мест землетрясений.

Она набрала его номер, но никто не брал трубку. Почему-то это ее встревожило. Джуди набрала номер еще раз, когда остановилась у следующего светофора, но теперь телефон был занят. Она позвонила на телефонную станцию, чтобы узнать, говорят ли по данному номеру, и ей ответили, что с телефона снята трубка.

Значит, он дома, но не хочет отвечать.

Майкл вел себя довольно странно, когда позвонил, чтобы отменить их встречу. Что ж, она знала, каким он может быть обаятельным и добрым, а также агрессивным и высокомерным. Но почему он снял трубку с телефонного аппарата? Джуди почувствовала тревогу.

Она посмотрела на часы. Почти одиннадцать.

Осталось два дня.

Мне нельзя терять время.

Она развернулась и поехала в Беркли.

В одиннадцать пятнадцать она уже катила по авеню Евклида. В окнах квартиры Майкла горел свет. Внизу стоял старый оранжевый «субару». Джуди уже видела машину раньше, но не знала, кому она принадлежит. Поставив свой автомобиль рядом, она нажала кнопку звонка.

Никакого ответа.

Джуди встревожилась. Майкл владел критически важной информацией. Сегодня, в тот самый день, когда она задала ему важнейший вопрос, он отменил встречу и перестал отвечать на телефонные звонки.

Очень подозрительно.

Что же делать? Быть может, обратиться за помощью в полицию и ворваться в квартиру? Вдруг он связан, ранен или убит?

Джуди вернулась в машину и задумалась. Когда мужчина снимает трубку с телефона в одиннадцать часов вечера, возможны разные варианты. Самый простой — ему просто хочется спать. Или он занимается любовью, но Джуди показалось, что Майкл слишком заинтересовался ею, чтобы заводить еще один роман — он не походил на мужчин, которые каждый день спят с новыми партнершами.

Пока Джуди сомневалась, к дому подошла молодая женщина, похожая на молодого преподавателя, возвращающегося домой после долгой работы в лаборатории. Женщина остановилась у двери и достала из сумочки ключи.

Джуди решительно выскочила из машины и быстро пересекла лужайку перед домом, доставая на ходу значок.

— Добрый вечер, — сказала она, показывая значок. — Специальный агент ФБР Джуди Мэддокс. Мне нужно войти в здание.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила женщина.

— Надеюсь, что нет. Если вы пройдете в свою квартиру и закроете дверь, с вами все будет в порядке.

Они вместе вошли в дом. Женщина скрылась в квартире на нижнем этаже, а Джуди стала подниматься по лестнице. Она постучала в дверь Майкла костяшками пальцев.

Никакого ответа.

Что происходит? Он дома. Майкл не мог не слышать ее звонка и стука. Он знал, что в такое время к нему вряд ли заявится случайный посетитель. Значит, что-то произошло.

Джуди трижды громко постучала, затем приложила ухо к двери и прислушалась.

Раздался крик.

Терпение у Джуди кончилось. Она сделала шаг назад и изо всех сил ударила в дверь ногой. На ней были мокасины, и Джуди почувствовала боль в правой ступне, но дерево возле замка треснуло: к счастью, в квартире Майкла оказалась самая обычная дверь. Джуди нанесла еще один удар — теперь плечом, — и дверь распахнулась.

Джуди вытащила пистолет.

— ФБР! — крикнула она. — Бросайте оружие, руки на голову!

Раздался еще один крик.

Похоже, женщина, отметила про себя Джуди, но у нее уже не осталось времени на размышления. Она влетела в прихожую.

Дверь в спальню Майкла была распахнута. Джуди опустилась на одно колено и подняла пистолет.

То, что она увидела, ошеломило ее.

Потный обнаженный Майкл лежал в постели. Он занимался любовью с рыжеволосой женщиной. Тут только Джуди сообразила, что это его жена.

Они смотрели на Джуди с удивлением и страхом.

Потом Майкл ее узнал и спросил:

— Джуди? Какого черта?..

Она закрыла глаза. Никогда в жизни она еще не чувствовала себя такой дурой.

— О, черт! — сказала она. — Извините. Какое дерьмо.

Рано утром в среду Пастор стоял на берегу Серебряной реки, глядя на утреннее небо, отражающееся от поверхности воды, восхищаясь оттенками белого и голубого. Все остальные спали. Рядом негромко дышал его пес.

Кругом царила безмятежность, но в душе Пастора не было покоя.

Осталось совсем мало времени, однако губернатор Робсон молчал.

Ужасно.

Пастор не хотел устраивать еще одно землетрясение. Ведь оно должно быть более серьезным, следовало уничтожить мосты и дороги, разрушить небоскребы. Погибнут люди.

Пастор в отличие от Мелани не стремился отомстить за свои обиды всему миру. Он лишь хотел, чтобы его оставили в покое, и был готов на все, чтобы спасти свою коммуну, однако понимал, что лучше избежать смертей. Когда все закончится и проект строительства дамбы будет заморожен, жизнь вернется в свою привычную колею. Но шансы на это будут выше, если не погибнут ни в чем не повинные жители Калифорнии. То, что произошло до сих пор, скоро забудется. О случившемся перестанут говорить в новостях, и всем станет наплевать на сумасшедших, которые утверждают, будто могут устраивать землетрясения.

Пока он стоял и размышлял, появилась Звезда. Она сбросила пурпурный халат и вошла в холодную воду, чтобы помыться. Пастор жадно посмотрел на ее роскошное тело, так хорошо ему знакомое, но все равно желанное. Прошлую ночь он провел в одиночестве. Звезда продолжала спать со Скелетом, а Мелани уехала в Беркли, к мужу.

Так что замечательный любовник спал один.

Пока Звезда вытиралась, Пастор сказал:

— Поедем купим газету. Я хочу выяснить, не сделал ли заявления губернатор Робсон.

Они оделись и отправились на бензоколонку. Пастор залил бак «барракуды» бензином, а Звезда купила «Сан-Франциско кроникл». Она вернулась, заметно побледнев.

— Смотри, — сказала она, показывая ему первую страницу.

Пастор увидел фотографию девочки, которая показалась ему знакомой. Через мгновение он с ужасом узнал Розу.

Ошеломленный, Пастор взял газету. Там была напечатана и его фотография.

Почти сразу Пастор сообразил, что портреты сделаны при помощи компьютера. Так он выглядел, когда выдавал себя за Питера Шобери на пресс-конференции ФБР. Длинные волосы собраны в хвост, большие очки. Едва ли кто-нибудь сможет узнать его по этому портрету.

А вот Роза выглядела как обычно. Конечно, это не фотография, но узнать Розу значительно легче, чем Пастора. По спине у него пробежал холодок. Он не привык испытывать страх. Более того, Пастор всегда наслаждался риском. Но сейчас он подвергал опасности дочь.

— Черт подери, — сердито проговорила Звезда, — зачем ты пошел на пресс-конференцию?

— Хотел узнать, что у них на уме.

— Какая глупость!

— Я всегда был склонен к опрометчивым поступкам.

— Знаю. — Ее голос смягчился, и она коснулась его щеки. — Иначе я бы тебя никогда не полюбила.

Еще месяц назад это не имело бы значения: никто, кроме обитателей коммуны, не знал о существовании Розы, а коммунары не читали газет. Однако Роза втайне от родителей ездила в Силвер-Сити, где встречалась с мальчиками; она украла плакат в магазине; ее арестовали, и она целую ночь провела в Силвер-Сити. Вдруг кто-то узнает ее по портрету в газете? Полицейский, который разговаривал с ними, наверняка запомнил Розу — к счастью, он все еще на Багамах, где едва ли станет читать «Сан-Франциско кроникл». А как насчет женщины, у которой Роза провела ночь? Школьная учительница, сестра шерифа, вспомнил Пастор. Ее звали мисс Ватерло. Конечно, она видела сотни девушек, но могла запомнить лицо Розы. Возможно, у нее не слишком хорошая память или она уехала в отпуск. И ей вовсе не обязательно читать сегодняшний выпуск «Сан-Франциско кроникл».

А может быть, Пастору пришел конец.

Но тут он ничего поделать не мог. Если учительница видела портрет в газете, узнала Розу и позвонила в ФБР, сотни агентов заявятся в коммуну, и все будет кончено.

Он смотрел на фоторобот, а Звезда читала статью.

— Если бы ты ее не знала, сумела бы ты узнать Розу?

Звезда покачала головой:

— Не думаю.

— И я тоже. Но хотелось бы быть уверенным.

— Ну, не могут быть федералы такими чертовски умными, — сказала Звезда.

— Некоторые могут. Меня очень беспокоит эта азиатка. Джуди Мэддокс. — Пастор вспомнил, как видел ее по телевизору — стройная, изящная Джуди легко пробиралась сквозь враждебную толпу с настойчивостью бульдога, взявшего след. — У меня дурные предчувствия. Она находит все новые и новые улики — сначала сейсмический вибратор, затем мой портрет в Шило, теперь Роза. Возможно, именно поэтому губернатор Робсон молчит. Она заверила его, что сумеет нас поймать. Есть в газете заявление губернатора?

— Нет. Если верить репортерам, многие считают, что Робсон должен пойти на переговоры с «Молотом Эдема», но он отказался от каких-либо комментариев.

— Плохо, — сказал Пастор. — Нужно найти способ поговорить с ним.

Проснувшись, Джуди не сразу сообразила, почему у нее такое неприятное чувство. Затем перед глазами у нее возникла вчерашняя отвратительная сцена.

Прошлой ночью она ужасно смутилась. Пробормотав извинения, выбежала из квартиры, сгорая от стыда. Но сегодня Джуди уже испытывала другие чувства. Ей стало очень грустно. Она думала, что Майкл может стать частью ее жизни, хотела получше его узнать, он все больше ей нравился. Джуди даже не отказалась бы заняться с ним любовью. У нее появилось ощущение, что она нравится Майклу. Но теперь их отношения раз и навсегда испорчены.

Джуди села в постели и посмотрела на коллекцию вьетнамских водяных марионеток, которые достались ей от матери. Куклы стояли на верхней полке комода. Она никогда не ходила на кукольные представления — да и во Вьетнаме Джуди не была ни разу в жизни, — но мать рассказывала, что кукловоды стоят по пояс в пруду, за декорациями, используя поверхность воды в качестве сцены. В течение сотен лет раскрашенные деревянные игрушки рассказывают мудрые и смешные сказки. Они напоминали Джуди о безмятежности матери. Что бы она сейчас сказала? Джуди словно слышала ее голос, низкий и спокойный: «Ошибка есть ошибка. И еще одна в порядке вещей. Но только глупцы совершают одну и ту же ошибку дважды».

Прошлой ночью она ошиблась. Майкл был ее ошибкой. Следует забыть о нем. У нее осталось два дня, чтобы предотвратить землетрясение. Только это и имеет значение.

В телевизионных новостях самые разные люди спорили о том, действительно ли «Молот Эдема» может устроить землетрясение. Те, кто верил, образовали группу, которая давила на губернатора Робсона, чтобы он пошел на уступки. Тем не менее, пока Джуди одевалась, ее мысли то и дело возвращались к Майклу. Ей очень хотелось поговорить о нем с матерью. Она услышала, что Бо просыпается, но такие вещи не принято обсуждать с отцами. Вместо того чтобы готовить завтрак, Джуди позвонила своей подруге Вирджинии.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она. — Ты уже завтракала?

Они встретились в кафе возле Пресидио. Джинни была миниатюрной блондинкой, симпатичной и откровенной. Она всегда говорила Джуди то, что думает. Джуди заказала два шоколадных рогалика, чтобы немного исправить настроение, а потом рассказала Джинни о событиях прошлого вечера.

Когда она поведала подруге, как ворвалась в квартиру Майкла, где тот занимался любовью с женой, Джинни едва не свалилась со стула от смеха.

— Извини, — сказала она и тут же подавилась кусочком рогалика.

— Наверное, это звучит смешно, — с улыбкой сказала Джуди, — но вчера мне было не до смеха.

Наконец Джинни откашлялась и ответила:

— Я не хотела тебя обидеть. И понимаю, что тебе совсем не было весело. Он поступил подло, приглашая тебя на свидания и продолжая спать с женой.

— Наверное, он просто не может с ней расстаться, — сказала Джуди. — И не готов к новым отношениям.

Джинни с сомнением посмотрела на подругу:

— Ну, не скажу, что ты меня убедила.

— Как ты думаешь, это могло быть прощальным свиданием?

— Не исключено, что все гораздо проще. Ты же знаешь, мужчины никогда не отказываются заняться любовью, если им это предлагают. Насколько я поняла, он уже довольно давно жил как монах. Вот гормоны и сделали свое дело. Ты ведь говорила, что она привлекательная особа?

— Очень сексуальная.

— Ну, она надела обтягивающий свитер и стала строить ему глазки, а он не устоял перед соблазном. Когда у мужчины возникает желание, он перестает себя контролировать — всем заправляет его член.

— Ты так думаешь?

— Послушай, я ни разу не видела Майкла, но знаю многих мужчин, хороших и плохих, думаю, именно так все и было.

— И что бы ты стала делать?

— Я бы с ним поговорила. Спросила, почему он так поступил. Выслушала бы ответ. Если бы он стал пороть чушь, забыла бы о нем. Но если бы не стал выкручиваться, попыталась бы встать на его точку зрения.

— Мне в любом случае нужно ему позвонить, — сказала Джуди. — Он до сих пор не прислал мне список.

— Ну так позвони ему. Возьми список. А потом спроси, что он думает о том, что вчера произошло. Ты чувствуешь себя неудобно, но и у него есть повод принести извинения.

— Пожалуй, ты права.

Еще не было восьми, но обе торопились на работу. Джуди расплатилась, и они вышли к своим автомобилям.

— У меня начинает исправляться настроение, — сказала Джуди. — Спасибо тебе.

Джинни пожала плечами:

— А зачем нужны друзья? Расскажешь, как он себя повел.

Джуди села в машину и набрала номер Майкла. Она боялась, что он все еще в постели с женой, но он отвечал бодро, словно давно проснулся.

— Извини насчет двери, — сказала она.

— Зачем ты это сделала? — спросил Майкл — казалось, его разбирает любопытство.

— Я не понимала, почему ты не отвечаешь. А потом услышала крик и подумала, что с тобой произошла беда.

— Но почему ты приехала так поздно?

— Ты не послал мне список мест возможных землетрясений.

— О, правильно! Он лежит у меня на столе. Я просто забыл. Сейчас отправлю.

— Благодарю. — Джуди сообщила ему номер факса новой штаб-квартиры. — Майкл, я хочу задать тебе вопрос. — Она глубоко вздохнула. Оказалось, что это не так-то просто сделать. Конечно, она не страдала от избытка застенчивости, но и до нахальства Джинни ей было далеко. Она сглотнула и сказала: — Ты вел себя так, словно испытываешь ко мне симпатию. Почему же ты спал со своей женой?

Ну вот, слова сказаны.

Наступило долгое молчание.

— Сейчас не самое подходящее время, — наконец ответил он.

— Ладно.

Джуди постаралась, чтобы в ее голосе Майкл не услышал разочарования.

— Я отсылаю список.

— Спасибо.

Джуди повесила трубку и завела двигатель. Идея Джинни оказалась не слишком удачной. Для разговора необходимы двое, а Майкл явно не хотел это обсуждать.

Когда Джуди вошла в офицерский клуб, ее ждал факс от Майкла. Она показала его Карлу Теобальду.

— Мы должны поставить посты в каждом из этих мест, чтобы не пропустить сейсмический вибратор, — сказала она. — Я надеялась воспользоваться помощью полиции, но возможна утечка информации. А если местное население узнает, что им грозит опасность, может начаться паника. Так что придется использовать только персонал ФБР.

— Хорошо. — Карл нахмурился, глядя на список. — Знаете, здесь указаны очень большие площади. Один патруль не в состоянии контролировать целую квадратную милю. Может быть, использовать несколько патрулей сразу? И еще: давайте попросим вашего сейсмолога назвать места поточнее.

— Я у него спрошу. — Джуди взяла трубку и вновь набрала номер Майкла. — Спасибо за факс, — поблагодарила она и объяснила ему, какая у них возникла проблема.

— Мне необходимо самому побывать в этих местах, — ответил он. — Тогда я смогу дать более точную информацию.

— Ты сможешь сегодня? — сразу же спросила Джуди. — Я вызову вертолет ФБР.

— Хм… да, пожалуй, — ответил Майкл. — Конечно, смогу.

— Речь идет о жизни людей.

— Совершенно верно.

— Ты знаешь, где находится офицерский клуб в Пресидио?

— Конечно.

— К тому времени, когда ты сюда доберешься, нас уже будет ждать вертолет.

— Хорошо.

— Я очень тебе признательна, Майкл.

— Не стоит благодарности.

Но мне все равно хотелось бы знать, почему ты переспал с женой.

Джуди повесила трубку.

День выдался бесконечно долгим. Джуди, Майкл и Карл Теобальд пролетели на вертолете тысячу миль. К вечеру они установили круглосуточное наблюдение в пяти районах из списка Майкла.

Они вернулись в Пресидио, и вертолет сел на пустой плац. База превратилась в город призраков — покрытые плесенью старые стены и пустые дома довершали картину.

Джуди пришлось войти внутрь и отчитаться о проделанной работе большой шишке, прилетевшей из Вашингтона, из штаба ФБР. Он прибыл в девять часов утра и тут же принялся всеми командовать. Но сначала она проводила Майкла до его машины, которую он оставил на стоянке, окутанной ночными тенями.

— А что, если им удастся обмануть наших людей и проскользнуть сквозь расставленные нами сети? — проговорила Джуди.

— Мне казалось, ваши люди знают свое дело.

— Здесь собрались самые лучшие. Но если им все-таки удастся? Существует ли способ, благодаря которому я смогу сразу узнать о том, что в Калифорнии началось землетрясение?

— Естественно, — ответил Майкл. — Я могу установить в вашем штабе сейсмограф, который будет работать постоянно. Мне нужен только компьютер и интегрированная цифровая сеть.

— Никаких проблем. Сделаешь завтра?

— Ладно. Это поможет тебе сразу же узнать о том, что они пустили в дело сейсмический вибратор в каком-нибудь месте, не значащемся в нашем списке.

— А такое возможно?

— Не думаю. Если у них толковый сейсмолог, он выберет именно те районы, на которые указал я. А если он ничего в этом не смыслит, они не смогут устроить новое землетрясение.

— Отлично, — сказала Джуди. — Очень хорошо.

Теперь она сможет сказать большому боссу, что у нее все под контролем.

Джуди посмотрела в мрачное лицо Майкла:

— Почему ты переспал с женой?

— Я и сам об этом думаю целый день.

— И я тоже.

— Наверное, я должен тебе объяснить.

— Полагаю, должен.

— До вчерашнего дня я считал, что между нами все кончено. А потом она мне напомнила о том хорошем, что было в нашей совместной жизни. Она красива, сексуальна, прекрасно ко мне относилась, и с ней весело. Самое главное, она заставила меня забыть все плохое, что потом между нами произошло.

— Например?

— Мне кажется, Мелани привлекают сильные мужчины, наделенные властью, — вздохнув, ответил Майкл. — Я был ее преподавателем. Она чувствует себя гораздо спокойнее, когда ей говорят, что она должна делать. Я же, когда женился, хотел получить равного партнера, человека, который разделит со мной ответственность и сможет принимать решения. Ее такое положение дел возмущало и ни в коей мере не устраивало.

— Понятно.

— И еще кое-что. В глубине души Мелани ненавидит весь мир. Большую часть времени она это скрывает, но если по-настоящему разозлится, становится бешеной. Она швыряла в меня всем, что попадалось ей под руку, однажды даже бросила глиняный горшок. Мелани ни разу не причинила мне вреда просто потому, что она слабее, хотя, если бы в доме имелся пистолет, я бы начал опасаться за свою жизнь. Тяжело находиться рядом с человеком, которого переполняет такая злоба.

— А вчера ночью?

— Я про все забыл. Мне показалось, что она хочет начать заново, ради Дасти. Ну и…

Джуди пожалела, что не видит выражения, появившегося у Майкла на лице, было слишком темно.

— Что?

— Я должен сказать тебе правду, Джуди, даже несмотря на то, что она может показаться тебе обидной. Понимаешь, на самом деле все было совсем не так, как я пытаюсь выставить: рационально и благородно. Мелани красивая женщина, и мне ужасно захотелось затащить ее в постель. Ну вот, теперь ты все знаешь.

Джуди улыбнулась в темноте, Джинни оказалась права.

— Так я и знала, — проговорила она. — Но я рада, что ты мне все рассказал. Спокойной ночи.

И она зашагала прочь.

— Спокойной ночи, — удивленно ответил Майкл, а через несколько секунд крикнул ей вслед: — Ты на меня сердишься?

— Нет, — ответила она, обернувшись. — Больше не сержусь.

Пастор ждал, что Мелани вернется в коммуну около полудня. Когда она не появилась к ужину, он начал волноваться. А к наступлению ночи уже не мог найти себе места от беспокойства.

Что с ней случилось? Неужели она решила вернуться к мужу? И все ему рассказала? А вдруг сейчас она сидит рядом с агентом Джуди Мэддокс в комнате для допросов в здании ФБР в Сан-Франциско?

Пастор не мог находиться ни в кухне, ни в своей хижине, не мог спать. Тогда он взял лампу со свечой и прошел через виноградник и лес к поляне, где они оставляли свои машины, и стал ждать там, напряженно прислушиваясь к тишине в надежде услышать шум мотора ее старенького «субару» — или грохот винтов вертолета ФБР, который будет означать конец всему.

Призрак услышал Мелани первым. Он навострил уши, напрягся, а потом с лаем выскочил на дорогу. Пастор встал и прислушался. «Субару». Его мгновенно окатила волна облегчения. Он сразу же успокоился и стал наблюдать за огнями фар, мелькающими между деревьями. Впрочем, от целого дня волнений у Пастора начала болеть голова. Такого с ним не случалось уже много лет.

Мелани кое-как остановила машину, выскочила наружу и яростно хлопнула дверцей.

— Я тебя ненавижу, — сказала она Пастору. — Ненавижу за то, что ты заставил меня это сделать.

— Я оказался прав? — спросил он. — Майкл действительно составил для ФБР список возможных районов землетрясения?

— Да пошел ты!

Пастор понял, что повел себя неверно. Следовало быть поласковее, продемонстрировать сочувствие и понимание. На одно короткое мгновение он позволил беспокойству победить здравый смысл. Теперь же придется потратить уйму времени, пытаясь успокоить Мелани.

— Я попросил тебя это сделать, потому что люблю, неужели ты не понимаешь?

— Нет, не понимаю. Я ничего не понимаю. — Мелани сложила на груди руки и отвернулась от него, уставившись в темноту леса. — Я знаю только одно — у меня ощущение, будто я стала проституткой.

Пастору не терпелось услышать, что же ей удалось узнать, но он заставил себя успокоиться.

— И где же ты была?

— Ездила по городу. Зашла выпить.

Он помолчал немного, а потом сказал:

— Проститутки делают это за деньги — а потом тратят их на дурацкую одежду и наркотики. Ты же так поступила, чтобы спасти своего ребенка. Я знаю, ты сейчас чувствуешь себя отвратительно, но ты не стала хуже. Ты очень хорошая.

Мелани наконец повернулась к нему, и Пастор увидел у нее в глазах слезы.

— Дело не в том, что мы занимались сексом, — сказала она. — Все гораздо хуже. Я получила удовольствие. Мне очень понравилось. Вот отчего мне так стыдно. Знаешь, как я вопила?

Пастор почувствовал, как его охватывает жгучая ревность, но постарался скрыть свои чувства. Когда-нибудь он заставит Майкла Керкуса заплатить ему за этот день. Но сейчас еще не время. Нужно как можно быстрее успокоить Мелани.

— Все в порядке, — прошептал он. — Правда. Я понимаю тебя. Иногда случаются странные вещи.

Он обнял ее за плечи и прижал к себе.

Очень медленно Мелани расслабилась и начала успокаиваться.

— Ты на меня не сердишься? — спросила она. — Правда?

— Нисколько, — солгал Пастор и погладил ее по голове.

Ну же, давай, милая. Давай.

— Ты оказался прав насчет списка, — сказала она.

Наконец-то.

— Женщина, агент ФБР, попросила Майкла составить перечень районов, в которых можно устроить землетрясение. Ты оказался прав.

Конечно, попросила. Какой же я все-таки умный!

— Когда я приехала, — продолжала Мелани, — он сидел за своим компьютером и заканчивал составлять список.

— И что произошло дальше?

— Я приготовила ужин и все такое.

Пастор легко мог себе представить, что было дальше. Если Мелани решит кого-нибудь соблазнить, устоять невозможно. А когда она чего-то хочет, она становится особенно привлекательной. Наверное, она приняла ванну и надела халат, затем начала ходить по квартире, а от нее пахло хорошим мылом и цветами, и она разливала вино в бокалы, варила кофе, наклонялась так, что халат распахивался, и его взору представала ее роскошная грудь. Она задавала Майклу вопросы и внимательно его слушала, улыбалась ему, словно хотела сказать: «Ты мне так нравишься! Ты можешь сделать со мной все, что пожелаешь».

— Когда зазвонил телефон, я сказала ему, чтобы он не отвечал, а потом сама его отключила. Но эта проклятая баба все равно заявилась, а когда Майкл не открыл ей дверь, она ее взломала. Представляешь, какое она испытала потрясение? — Пастор прекрасно понимал, что Мелани нужно выговориться, поэтому не торопил ее. — Она чуть не умерла от смущения.

— Он отдал ей список?

— Тогда — нет. Думаю, ей было так не по себе, что она забыла о нем спросить. Но она позвонила сегодня утром, и Майкл отправил ей список факсом.

— А ты смогла его получить?

— Майкл ушел в душ, а я села к компьютеру и сделала себе копию.

Ну и где она, черт тебя подери?

Мелани засунула руку в карман джинсов, вытащила листок бумаги, сложенный вчетверо, и отдала Пастору.

Слава Богу!

Пастор развернул листок и посмотрел на него в свете лампы. Печатные буквы и цифры ничего для него не значили.

— Он сказал, что они должны установить наблюдение за этими местами?

— Да. Они собираются устроить там засаду и искать сейсмический вибратор, как ты и предсказал.

Джуди Мэддокс умна. Агенты ФБР усложнят ему задачу, когда он попытается пустить в дело сейсмический вибратор, в особенности если ему придется несколько раз менять место, как получилось в долине Оуэнс.

Но он умнее Джуди. Он предвидел ее следующий шаг и придумал, как ее обмануть.

— А ты понимаешь, по какому принципу Майкл выбрал эти районы? — спросил Пастор.

— Конечно. Там самый высокий уровень напряжения слоев.

— Значит, ты можешь сделать то же самое?

— Уже сделала. И выбрала те же самые районы.

Пастор сложил листок бумаги и отдал Мелани.

— А теперь выслушай меня внимательно. Это очень важно. Ты сумеешь еще раз просмотреть данные и выбрать пять других районов?

— Да.

— Мы сможем устроить землетрясение в одном из них?

— Наверное, — ответила она. — Вероятность, возможно, не стопроцентная, но шансы очень высоки.

— Значит, так и сделаем. Завтра я посмотрю на новые районы. После того как поговорю с мистером Ханимуном.

В пять утра часовой на въезде в «Лос-Аламос» зевал.

Но тут же окончательно проснулся, когда к нему подъехали Мелани и Пастор на «барракуде». Пастор вышел из машины.

— Как поживаешь, дружище? — спросил он, подходя к воротам.

Часовой поудобнее перехватил винтовку, состроил важную рожу и ответил:

— Кто ты такой и что тебе нужно?

Пастор сильно ударил его в лицо, сразу же сломав нос. Хлынула кровь. Часовой закричал, прижав руки к лицу.

— Ага! — сказал Пастор.

Первый удар. Он уже давно никого не бил.

Дальше заработали инстинкты. Пастор сделал подсечку, часовой рухнул на спину, и винтовка отлетела в сторону. Три или четыре раза Пастор ударил его по ребрам, быстро и сильно, стараясь сломать кости. Потом лягнул в лицо и в голову. Часовой сжался в комок, рыдая от боли и страха.

Пастор, тяжело дыша, остановился. К нему вернулось прошлое, он ощущал бешеное возбуждение. Было время, когда он занимался подобными вещами каждый день. Людей так легко напугать, когда знаешь, что делать.

Он опустился на колени и снял с пояса часового пистолет. За ним он сюда и приехал.

Пастор с отвращением посмотрел на оружие — копия «ремингтона» 44-го калибра, револьвера, который производили во времена Дикого Запада. Глупое неудобное оружие с длинным стволом — такому место на витрине антикварной лавки. Для стрельбы по людям оно практически не годится.

Он отвел затвор. Револьвер был заряжен.

Ничего другого ему и не требовалось.

Пастор вернулся в машину и сел на место пассажира — за рулем оставалась Мелани. Она заметно побледнела, но ее глаза лихорадочно блестели, она прерывисто дышала, словно нанюхалась кокаина. Пастор понял, что она никогда не видела настоящего насилия.

— С ним все будет в порядке? — возбужденно спросила она.

Пастор посмотрел на часового. Тот лежал на земле, закрыв лицо руками, и слегка раскачивался.

— Конечно, — спокойно ответил Пастор.

— Ну, ты даешь!

— А теперь в Сакраменто.

Мелани развернулась, и они поехали в сторону столицы штата. Через некоторое время она спросила:

— Неужели ты думаешь, что сумеешь убедить этого типа, Ханимуна?

— Он должен обладать здравым смыслом, — уверенно ответил Пастор, хотя сам ни в чем не был уверен. — Разве у него есть выбор? Первый вариант: землетрясение, которое причинит ущерб на миллионы долларов. Второй: разумное уменьшение загрязнения окружающей среды. Мало того, если он выберет первый вариант, через два дня вновь окажется перед выбором. Он должен сообразить, какой путь более легкий.

— Наверное, — ответила Мелани.

Они подъехали к Сакраменто, когда до семи оставалось несколько минут. В столице штата в столь раннее время было совсем тихо. По широким пустым бульварам неспешно катили редкие автомобили и грузовики. Мелани припарковала машину возле здания Капитолия. Пастор поглубже надвинул бейсбольную шапочку, спрятав под ней длинные волосы, и надел темные очки.

— Жди меня здесь, — сказал он. — Это может занять пару часов.

Пастор обошел квартал, в котором находился Капитолий. Он надеялся найти парковку, расположенную на уровне улицы, но ему не удалось. Капитолий окружал огромный сад с великолепными деревьями. Расположенные по обе его стороны съезды вели в подземный гараж. За ними следили охранники в сторожевых будках.

Пастор подошел к одной из громадных величественных дверей. Здание было открыто, но у входа он не заметил никого из представителей службы безопасности. Пастор вошел в большой холл с мозаичным полом, снял солнечные очки — здесь они привлекли бы к нему ненужное внимание — и начал спускаться по лестнице в подвал, где располагался кафетерий, в котором несколько служащих накачивались своей первой порцией кофеина. Пастор прошел мимо, сделав вид, будто здесь работает, и оказался в коридоре, по его мнению ведущем в подземный гараж. Когда он находился в конце коридора, открылась дверь, и появился толстяк в голубом пиджаке. У него за спиной Пастор успел разглядеть машины.

Отлично.

Он проскользнул в гараж и огляделся по сторонам — несколько разных машин, спортивный автомобиль и машина шерифа, припаркованная в отведенном для нее месте. Людей Пастор не заметил.

Пастор забрался на заднее сиденье спортивного автомобиля — это был «додж-дюранго». Отсюда он мог наблюдать за входом в гараж и дверью, ведущей в здание. Машины, стоящие рядом с «дюранго», прикроют его от взглядов тех, кто приедет позже.

Пастор приготовился ждать.

Это их последний шанс. У них еще есть время пойти на переговоры и избежать катастрофы. Но если они не захотят… бах-ба-бах!

Пастор знал, что Эл Ханимун трудоголик и приедет рано. Но он прекрасно понимал, что может произойти куча непредвиденных случайностей. Например, Ханимуна пригласили в гости к губернатору, или он вдруг заболел и не явится на работу. А может быть, у него встреча в Вашингтоне, он отправился в Европу, или у него рожает жена.

Пастор сомневался, что Ханимун приедет с телохранителем. Он занимал не выборный пост, а являлся правительственным служащим. Полагается ли ему шофер, Пастор не знал. Если полагается, это усложнит дело.

Машины въезжали в гараж с завидной регулярностью. Из своего укрытия Пастор разглядывал тех, кто сидел за рулем. Впрочем, ему не пришлось долго ждать. В семь тридцать появился роскошный «линкольн-континенталь» темно-синего цвета. За рулем сидел чернокожий человек в белой рубашке и галстуке. Ханимун. Пастор узнал его по фотографиям из газет.

Машина остановилась около «дюранго». Пастор надел солнечные очки, быстро прошел к «линкольну», открыл боковую дверь и уселся на пассажирское сиденье прежде, чем Ханимун успел отстегнуть ремень безопасности. В следующее мгновение он показал ему пистолет.

— Выезжай из гаража, — велел он.

— Кто, черт подери, вы такой? — уставившись на него, спросил Ханимун.

Знаешь, высокомерный сукин сын в полосатом костюме, с роскошной булавкой в галстуке, здесь я задаю вопросы.

Пастор взвел курок.

— Я маньяк, который всадит тебе в брюхо пулю, если ты не станешь делать то, что я тебе приказываю. Поезжай.

— Проклятие! — с чувством выругался Ханимун, завел мотор и направился к выезду из гаража.

— Улыбнись охране, да поласковее, и проезжай мимо очень медленно, — продолжал Пастор. — Скажешь ему хоть одно словечко, и я его прикончу.

Ханимун промолчал, но, когда они подъехали к будке охраны, сбросил скорость. На мгновение Пастору показалось, что он собирается что-то предпринять. Потом они увидели охранника — чернокожего средних лет, с седыми волосами.

— Если хочешь, чтобы твой братишка умер, — заявил Пастор, — валяй, делай, что собирался.

Ханимун тихонько выругался и продолжал ехать вперед.

— Поезжай по Капитолийскому холму по направлению из города, — велел ему Пастор.

Ханимун объехал здание Капитолия и направился на запад по широкому проспекту, который вел в сторону реки Сакраменто.

— Чего ты хочешь? — спросил он.

Пастору показалось, что Ханимун не напуган, скорее раздражен.

Пастор с удовольствием пристрелил бы его, ведь именно этот подонок сделал все, чтобы проект строительства дамбы был принят. Без малейших сожалений он собирался разрушить жизнь Пастора. Ему плевать. Пуля в брюхо — слабое наказание за такое преступление.

С трудом сдерживая гнев, Пастор сказал:

— Я хочу спасти жизнь людей.

— Ты из «Молота Эдема», верно?

Пастор ничего ему не ответил. Ханимун смотрел на него, и Пастор сообразил, что он пытается его запомнить.

Умный, гад.

— Следи за дорогой.

Ханимун перевел взгляд на дорогу.

— Куда мы едем?

— Ты — никуда.

Ханимун выехал на шоссе.

— Скорость пятьдесят, по медленной полосе. Почему, черт вас подери, вы не хотите дать мне то, что я прошу? — Пастор намеревался сохранять хладнокровие, но высокомерное спокойствие Ханимуна вывело его из себя. — Вам что, нужно это проклятое землетрясение?

Ханимун продолжал сохранять спокойствие.

— Ты должен знать, что губернатор никогда не согласится с требованиями шантажистов.

— Проблему можно решить, — возразил Пастор. — Скажите, что вы замораживаете строительство, что вы с самого начала собирались это сделать.

— Нам никто не поверит. А для губернатора такой шаг равносилен политическому самоубийству.

— Вот уж точно. Но общественность вы сможете обдурить без проблем. У вас же полно дармоедов, которым именно как раз и платят за то, что они подставляют ручки под задницу губернатора.

— Я самый лучший из них, но я не умею творить чудеса. Дело слишком серьезное. Вам не следовало вмешивать Джона Правдолюба.

— Пока Джон Правдолюб о нас не заговорил, никто не желал ничего слушать! — сердито заявил Пастор.

— Ну, как бы там ни было, теперь дело приняло слишком серьезный оборот, оно приобрело огласку, и губернатор уже не может отступить. В противном случае в штате Калифорния каждый болван с ружьем в руках станет шантажировать власти. А вот вы еще можете отказаться от своих планов.

Ублюдок пытается отговорить меня!

— Съезжайте с автострады, поедем обратно в город.

Ханимун включил сигнал правого поворота и спокойно продолжил:

— Никто не знает, кто вы такие и как вас найти. Если вы сейчас откажетесь от своего замысла, вам удастся избежать последствий. Вы не причинили существенного вреда. Но если вы устроите еще одно землетрясение, правоохранительные органы Соединенных Штатов не успокоятся до тех пор, пока вас не найдут. Невозможно прятаться всю жизнь.

Пастор рассердился.

— Только не надо мне угрожать! — выкрикнул он. — Пока что пистолет у меня!

— Я помню. Просто пытаюсь сделать так, чтобы мы оба не пострадали.

Каким-то образом Ханимуну удалось контролировать ход разговора. Пастора охватило жуткое разочарование.

— Послушай меня, — сказал он. — Есть только один выход. Сделайте заявление сегодня. Скажите, что в Калифорнии не будут строить новые электростанции.

— Не могу.

— Съезжай на обочину.

— Мы на автостраде.

— Съезжай на обочину!

Ханимун сбросил скорость и остановил автомобиль.

Пастору ужасно хотелось его пристрелить, но он сумел с собой справиться.

— Выходи из машины.

Ханимун поставил переключатель скоростей в нейтральное положение и вылез из машины.

Пастор пересел на место водителя.

— У тебя есть время до полуночи, чтобы одуматься, — сказал он и поехал вперед.

В зеркало заднего вида он увидел, как Ханимун пытается остановить проезжавший мимо автомобиль. Машина даже не сбросила скорости. Как, впрочем, и следующая. Никто не остановится.

Пастор посмотрел на крупного мужчину в дорогом костюме, который стоял на пыльной обочине и пытался остановить машину, и испытал удовлетворение. Ощущение, что Ханимун вышел победителем в разговоре с ним, начало проходить.

Ханимун перестал поднимать руку и решительно зашагал по дороге.

Пастор улыбнулся и поехал в город.

Мелани ждала его на том же месте. Он припарковал «линкольн», оставив ключи в замке зажигания, и пересел в «барракуду».

— Что произошло?

Пастор раздраженно покачал головой.

— Ничего, — сердито ответил он. — Пустая трата времени. Поехали.

Она завела машину, и они покинули Сакраменто.

Пастору не понравилось первое место, которое предложила Мелани.

Маленький прибрежный городок в пятидесяти милях к северу от Сан-Франциско. Они остановились на вершине утеса, где сильный бриз раскачивал «барракуду». Пастор опустил стекло, чтобы ощутить запах океана. Ему вдруг захотелось снять сапоги и пройтись босиком по влажному песку, но у него не оставалось времени.

Место оказалось открытым со всех сторон. Здесь грузовик сразу же привлечет внимание. До автострады далеко, поэтому они лишаются шансов на быстрый отход. Но главное в другом: здесь нечего разрушать — всего несколько домиков на берегу.

— Иногда землетрясение самый большой урон наносит во многих милях от эпицентра, — сказала Мелани.

— Но ты не уверена, — ответил Пастор.

— Да, когда имеешь дело с землетрясениями, ни в чем нельзя быть уверенным.

— И все же лучший способ разрушить небоскреб — устроить землетрясение под ним, правильно?

— Если остальные условия остаются неизменными, да.

Они поехали на юг, через зеленые холмы округа Марин, пересекли мост «Золотые Ворота». Второе место, выбранное Мелани, находилось в центре города. Они проехали через Пресидио и парк «Золотые Ворота» и остановились неподалеку от кампуса Университета штата Калифорния.

— Это мне нравится больше, — сразу же сказал Пастор.

Вокруг было полно домов, офисов, магазинов и ресторанов.

— Толчок с эпицентром здесь причинит наибольшие разрушения на побережье, — сказала Мелани.

— Почему? До него же несколько миль.

— Там восстановленная земля. В ее основе осадочные залежи, пропитанные влагой, что усиливает толчки. А здесь земля достаточно твердая. Большинство зданий выдержат землетрясение. Ну а в тех, что обрушатся, нет усиливающей стальной арматуры — дешевые многоквартирные дома, сооруженные на бетонном каркасе.

Ну, это все увертки, решил Пастор. Она просто нервничает.

Видит Бог, землетрясение есть проклятое землетрясение. Никому не известно, что рухнет. Мне наплевать, если будут серьезные разрушения.

— Давай посмотрим еще одно место, — предложил Пастор.

Мелани предложила ему поехать по шоссе номер 280.

— Как раз в том месте сдвиг в Сан-Андреасе пересекает федеральную дорогу 101, там есть небольшой городок, который называется Фелиситас, — сказала она.

Они ехали минут двадцать. Когда до выезда из города оставалось совсем немного, Мелани вдруг крикнула:

— Здесь, здесь! Разве ты не видел знак?

Пастор свернул направо.

— Я не смотрел, — ответил он.

Дорога вела к месту, откуда открывался прекрасный вид на город. Пастор остановил машину и вышел. Фелиситас лежал перед ними как на картинке. Центральная улица идет справа налево, большая часть невысоких зданий обшита вагонкой, машины стоят по диагонали возле крупных зданий. Пастор разглядел небольшую деревянную церковь с колокольней, на север и юг тянулись ровные ряды засаженных деревьями улиц. Здесь все дома были в один этаж. Главная улица резко заканчивалась, и дальше начиналось шоссе, теряющееся среди полей. К северу от города протекала речушка, похожая на трещину в окне. Еще дальше виднелась прямая линия железной дороги, протянувшейся с востока на запад. За спиной у Пастора шоссе уходило к виадуку, стоящему на высоких бетонных арках.

Ниже по склону он заметил шесть огромных ярко-синих труб, уходящих под шоссе, мимо города на запад, и исчезающих за горизонтом подобно огромному ксилофону.

— А это еще что такое? — спросил Пастор.

— Наверное, газовый трубопровод, — после коротких размышлений ответила Мелани.

Пастор удовлетворенно вздохнул:

— Мы нашли идеальное место.

В этот день они сделали еще одну остановку.

После землетрясения Пастору придется спрятать сейсмический вибратор. Его единственное оружие — угроза новой катастрофы. Он должен заставить Ханимуна и губернатора Робсона поверить, что у него есть возможность снова и снова устраивать землетрясения, пока они не сдадутся. Поэтому необходимо сохранить грузовик.

С каждым днем будет все труднее и труднее ездить на грузовике по шоссе, так что нужно спрятать вибратор так, чтобы быстро добраться до предполагаемого места третьего землетрясения.

Мелани направила Пастора на Третью улицу, которая шла параллельно береговой линии естественной гавани залива Сан-Франциско. Между Третьей улицей и берегом находился пришедший в запустение промышленный район — железнодорожные тупики, ржавеющие, брошенные фабрики, пустующие склады с выбитыми окнами, многочисленные свалки с кучами мусора, шин и старых автомобилей.

— Отличное место, — сказал Пастор. — Всего тридцать минут езды от Фелиситас. Здесь на нас никто не обратит внимания.

На некоторых зданиях виднелись объявления о продаже. Мелани позвонила по номеру, написанному на одном из таких объявлений, и спросила, могут ли они дешево взять в аренду склад площадью примерно полторы тысячи квадратных футов.

Уже через час подъехал нетерпеливый молодой торговый агент. Он показал им полуразрушенное здание из шлакобетона, с дырами в покосившейся крыше. На дверях висел проржавевший знак, надпись на котором Мелани прочитала вслух: «Календари Перпетуа». Здесь было полно места, чтобы спрятать сейсмический вибратор. Имелся даже работающий туалет и маленький офис со старым телевизором, оставшимся от прежнего владельца.

Пастор сказал, что ему нужно место, где он мог бы в течение месяца хранить бочки с вином. Пареньку было наплевать, зачем понадобился его склад, он радовался, что удастся получить хоть какие-то деньги за практически бесполезное строение. Он обещал подключить воду и электричество в самое ближайшее время. Пастор заплатил наличными за четыре недели вперед. Деньги он заранее взял из своих тайных запасов.

Паренек остался ужасно доволен, передал Мелани ключи, пожал им руки и поспешил прочь, чтобы Пастор случайно не передумал.

Пастор и Мелани поехали обратно в долину Серебряной реки.

В четверг вечером Джуди Мэддокс приняла ванну. Лежа в горячей воде, она вспоминала землетрясение в Санта-Розе, которое напугало ее, когда она училась в первом классе. Картины прошлого так отчетливо вставали перед глазами Джуди, словно все произошло вчера. Что может быть страшнее, чем земля, уходящая у тебя из-под ног. Иногда Джуди представляла себе кошмарные автомобильные аварии, падающие мосты, рушащиеся здания, пожары и наводнения — но ничто не могло сравниться с ужасными воспоминаниями шестилетнего ребенка.

Она вымыла волосы и постаралась выбросить из головы жуткие картины. Собрав вещи в сумку, уже в десять часов Джуди вошла в здание офицерского клуба.

Здесь было тихо, но царила напряженная атмосфера. До сих пор никто до конца не верил, что «Молот Эдема» способен устроить землетрясение. Но после того как Рикки Грейнджер дерзко похитил Эла Ханимуна из гаража в здании Капитолия и оставил его на автостраде, все поняли, что террористы не намерены шутить.

В старом танцевальном зале сейчас находилось больше ста человек. Общее руководство осуществлял Стюарт Кливер, большая шишка, прилетевшая из Вашингтона во вторник вечером. Несмотря на приказ Ханимуна, Бюро не могло поручить Джуди Мэддокс руководить такой серьезной операцией. Впрочем, она и не хотела руководить всеми. Однако она сумела позаботиться о том, чтобы Брайан Кинкейд и Марвин Хейес не участвовали в операции.

Джуди получила должность координатора расследования. Это давало ей огромные возможности. Вместе с ней работал Чарли Марш, координатор сил быстрого реагирования, под началом которого находилась группа «СУОТ», размещавшаяся в соседнем помещении. Чарли уже перевалило за сорок пять, он был отставным военным с короткой стрижкой. А еще Чарли коллекционировал оружие и с фанатизмом проповедовал необходимость физических упражнений. Джуди никогда не нравился такой тип мужчин, но он был надежным партнером. Она знала, что может на него положиться.

Рядом расположились Майкл Керкус и молодые сейсмологи. Они установили специальное оборудование и отслеживали любые признаки сейсмологической активности. Майкл, как и Джуди, на пару часов съездил домой. Он вернулся в брюках цвета хаки и коричневой рубашке с короткими рукавами, в руках он нес брезентовую сумку — Майкл приготовился к долгому дежурству за монитором.

Днем они поговорили о практических вопросах, Майкл установил свое оборудование и представил помощников. Сначала между ними существовала некоторая неловкость, но вскоре Джуди заметила, что Майкл довольно быстро избавился от обиды и чувства вины. Она считала, что ей бы следовало пару дней сохранять дистанцию, но была слишком занята. В результате неприятный вечер вторника отодвинулся на задний план, и Джуди с удовольствием работала с Майклом.

Она пыталась придумать повод, чтобы к нему подойти, когда у нее на столе зазвонил телефон. Она взяла трубку:

— Джуди Мэддокс.

— С вами будет говорить Рикки Грейнджер, — сказал оператор.

— Отследите звонок! — приказала Джуди.

Она знала, что оператору потребуются секунды, чтобы соединиться с центром безопасности «Пасифик белл», который работает круглосуточно. Она показала Кливеру и Маршу, чтобы они взяли трубки.

— Все в порядке, — сказал оператор. — Соединить вас сразу или немного подождать?

— Соединяйте и записывайте разговор. — Послышался щелчок. — Джуди Мэддокс слушает.

— Вы очень умны, агент Мэддокс. Но хватит ли у вас ума, чтобы убедить губернатора?

В голосе слышалось разочарование. Джуди представила себе человека лет пятидесяти, худого, плохо одетого, но привыкшего к тому, что другие ему подчиняются. Сейчас он чувствует, что теряет хватку, и ему это не нравится.

— Я говорю с Рикки Грейнджером? — спросила она.

— Вы прекрасно знаете, с кем говорите. Почему вы вынуждаете меня устроить второе землетрясение?

— Вынуждаю вас? Неужели вы сумели убедить себя, что в происходящем виноват кто-то другой?

Он рассердился еще сильнее.

— Не я с каждым годом пожираю все больше и больше электроэнергии, — заявил он. — Я не хочу, чтобы строились новые электростанции. Я не пользуюсь электричеством.

— Не пользуетесь? — В самом деле? — Так на чем же работает ваш телефон — на пару́?

Культы не пользуются электричеством. Это улика.

Джуди дразнила Грейнджера, одновременно пытаясь понять, что значит его звонок.

Где он находится?

— Не надо так шутить со мной, Джуди. Проблемы возникли у тебя!

Рядом зазвонил телефон Чарли. Он схватил трубку и тут же написал в блокноте крупными буквами: «Телефон-автомат — Окленд — 1-980 и 1-580 — «Тексако»».

— У нас у всех проблемы, Рикки, — сказала Джуди, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Чарли подошел к висящей на стене карте. Она слышала, как он произнес «посты на дорогах».

— У тебя изменился голос, — подозрительно проговорил Грейнджер. — Что случилось?

Джуди почувствовала, что теряет контроль над ситуацией. Она не умела вести переговоры с террористами — здесь требовалась специальная подготовка. Однако понимала, что должна как можно дольше удерживать его у телефона.

— Я представила себе, какая может произойти катастрофа, если мы не договоримся, — сказала она.

Она слышала, как Чарли тихим голосом отдает приказы:

— Свяжитесь с полицейским департаментом Окленда, с шерифом округа Аламеда и дорожной полицией Калифорнии.

— Ты вешаешь мне лапшу на уши, — сказал Грейнджер. — Неужели вам удалось засечь звонок? Господи, как быстро. И сейчас ты пытаешься удержать меня на линии, чтобы группа «СУОТ» успела до меня добраться? Забудь об этом! У меня сто пятьдесят способов отсюда смыться!

— Но только один выход из той задницы, в которую ты попал.

— Полночь уже прошла, — сказал Грейнджер. — Ваше время вышло. Я устрою еще одно землетрясение, и у вас нет никаких шансов меня остановить.

Он дал отбой.

Джуди швырнула трубку на рычаг.

— Пошли, Чарли!

Она сорвала портрет Грейнджера с доски и выбежала наружу.

Вертолет уже стоял наготове, двигатель ревел. Джуди быстро забралась внутрь, Чарли последовал за ней.

Как только они взлетели, он надел наушники и жестом предложил Джуди сделать то же самое.

— Потребуется двадцать минут, чтобы выставить посты на дорогах, — сказал он. — Если предположить, что он будет ехать со скоростью шестьдесят миль в час, чтобы его не остановили за превышение скорости, Грейнджер успеет проехать двадцать миль от того места, где находится телефон. Поэтому я приказал перекрыть все крупные автострады на расстоянии двадцати пяти миль.

— А как насчет обычных дорог?

— Остается надеяться, что он не станет съезжать с автострад. В противном случае мы его потеряем. В Калифорнии чрезвычайно разветвленная сеть дорог. Невозможно перекрыть все, даже если использовать армейские части.

Свернув на И-80, Пастор услышал шум вертолета, поднял голову и увидел, что он летит со стороны Сан-Франциско к Окленду.

— Черт! — выругался он. — Неужели за нами?

— Я же говорила, — ответила Мелани. — Они могут мгновенно фиксировать телефонные звонки.

— И что они станут делать? Они же не знают, в каком направлении мы поехали после того, как покинули бензоколонку!

— Они могут перекрыть автостраду.

— Какую именно? Девяносто восьмую, сорок восьмую или восьмидесятую? На север или на юг?

— Может быть, все сразу. Ты же знаешь полицейских: они что хотят, то и делают.

— Дерьмо! — пробормотал Пастор, до отказа выжимая педаль газа.

— Только не превышай скорость, иначе нас сразу же остановят.

— Ладно, ладно, — ответил Пастор, притормаживая.

— А мы не можем съехать с автострады?

Пастор покачал головой:

— Другого пути домой нет. Есть боковые дороги, но там нет мостов. Остается только один вариант — спрятаться в Беркли. Припарковать где-нибудь машину и провести в ней ночь. Но у нас нет времени, мы должны взять сейсмический вибратор. — Он покачал головой. — Нам нужно домой.

Когда Окленд и Беркли остались позади, машин на шоссе стало значительно меньше. Пастор вглядывался в темноту, ожидая увидеть яркий свет прожекторов, и испытал облегчение, когда они подъехали к мосту Каркинез. Как только они окажутся на другой стороне, можно будет воспользоваться проселочными дорогами. Конечно, времени уйдет значительно больше, но они будут в безопасности.

Он осторожно выехал на площадь, оглядываясь в поисках полиции. Только будка, где следовало платить за проезд через мост, оставалась открытой, но тут не следовало удивляться, время было позднее. Никаких прожекторов, патрульных машин или полицейских. Пастор остановился и полез в карман джинсов за мелочью.

Подняв голову, он увидел патрульного полицейского.

Сердце Пастора остановилось.

Полицейский сидел в будке за спиной кассира и удивленно на него смотрел.

Кассир взял деньги, но не стал включать зеленый свет.

Полицейский быстро вышел из будки.

— Черт! Что теперь будет? — прошептала Мелани.

Пастор раздумывал, не рвануть ли к мосту, но потом решил не рисковать. Начнется погоня. На старой машине ему от полицейских не уйти.

— Добрый вечер, сэр, — сказал полицейский, толстый мужчина в пуленепробиваемом жилете, надетом поверх формы. — Я попрошу вас съехать на обочину.

Пастор молча подчинился. Тут он заметил патрульную машину, которую не было видно с противоположной стороны площади.

— Что ты собираешься делать? — шепотом спросила Мелани.

— Постарайся сохранять спокойствие, — сказал Пастор.

В машине их ждал еще один полицейский. Как только увидел подъезжающую машину Пастора, он пошел навстречу. На нем также был надет пуленепробиваемый жилет. Первый полицейский приближался к ним со стороны будки.

Пастор вытащил пистолет, добытый утром у «Лос-Аламоса».

И вышел из «барракуды».

У Джуди ушло всего несколько минут, чтобы долететь до телефонной будки на заправочной станции, откуда был сделан звонок. Оклендская полиция не теряла времени даром. На парковке, по углам площади, носами внутрь, стояли четыре полицейские машины, на крышах которых мигали синие огни, прожектора освещали место, очищенное для посадки вертолета.

Джуди выскочила, и ее тут же приветствовал сержант.

— Мне нужен телефон, — сказала Джуди.

За прилавком стояли двое служащих: чернокожая женщина средних лет и белый молодой человек с серьгой в ухе. У обоих был испуганный вид, и Джуди спросила у сержанта:

— Вы их допросили?

— Нет, — ответил тот. — Только сказал, что это самый обычный обыск.

Если они ему поверили, значит, в мозгах у них ничего нет, подумала Джуди. На улице стоят четыре полицейские машины и вертолет.

— Вы не заметили, чтобы кто-нибудь звонил по вашему телефону примерно… — она посмотрела на часы, — пятнадцать минут назад?

— Нашим телефоном многие пользуются, — ответила женщина, и Джуди сразу поняла, что она не жалует полицию.

Джуди посмотрела на молодого человека:

— Меня интересует высокий мужчина лет пятидесяти.

— Был такой тип, — ответил он и повернулся к женщине. — Ты разве не заметила? Он выглядел… ну, как престарелый хиппи.

— Я его не видела, — упрямо заявила женщина.

Джуди вытащила фоторобот:

— Похож?

— У него не было очков, — с сомнением проговорил молодой человек. — И длинные волосы. Вот почему я решил, что он хиппи. — Он присмотрелся к портрету внимательнее. — Может быть, он.

Женщина тоже принялась разглядывать портрет.

— Да, я его помню, — сказала она. — Думаю, это он. Такой тощий, в синей джинсовой рубашке.

— Вы мне очень помогли, — с благодарностью проговорила Джуди. — А теперь я задам вам очень важный вопрос. На какой машине он приехал?

— Я не посмотрел, — ответил молодой человек. — Знаете, сколько машин проезжает здесь за день? А сейчас темно.

Джуди посмотрела на женщину, но та покачала головой:

— Милочка, твой вопрос не по адресу — я не отличаю «форд» от «кадиллака».

Джуди с трудом скрыла разочарование.

— Проклятие! — вырвалось у нее, но она тут же взяла себя в руки. — Все равно, большое вам спасибо.

Она вышла на улицу и спросила у сержанта:

— Есть еще свидетели?

— Нету. Когда он зашел, здесь могли быть и другие люди, но они давно уехали. Остались только эти двое, что тут работают.

Чарли Марш, который разговаривал по мобильному телефону, подбежал к Джуди.

— Грейнджера обнаружили, — сообщил он. — Его остановили два патрульных полицейских у въезда на мост Каркинез.

— Невероятно! — вскричала Джуди, но, увидев выражение лица Чарли, поняла, что новости не слишком утешительные. — Его арестовали?

— Нет, — ответил Чарли. — Он их застрелил. Они были в бронежилетах, но он стрелял в голову. Ему удалось скрыться.

— Нам известна марка его машины?

— Нет. Служащий в будке не заметил.

— Значит, ему удалось уйти, — с отчаянием в голосе проговорила Джуди.

— Именно.

— А патрульные?

— Оба мертвы.

Сержант побледнел.

— Господи, прими их души, — прошептал он.

Джуди с отвращением отвернулась.

— И помоги нам, Господи, найти Рикки Грейнджера, прежде чем он убьет кого-нибудь еще, — проговорила она.

Кедр очень ловко сумел замаскировать сейсмический вибратор под карусель.

Яркие красно-желтые панели полностью скрывали массивную стальную плиту, огромный двигатель и кучу самых разных приспособлений, управлявших машиной. Когда Пастор проезжал по штату в пятницу днем, направляясь от подножия Сьерра-Невады через долину Сакраменто в сторону береговой линии, встречные водители улыбались ему и радостно подмигивали, дети махали руками.

Патрули на дорогах не обращали на него никакого внимания.

Пастор сидел за рулем, рядом с ним устроилась Мелани. Звезда и Кедр ехали сзади на «барракуде». К вечеру они добрались до Фелиситаса. Сейсмическое окно должно было открыться через несколько минут после семи. Хорошее время: Пастору будет легче скрыться от преследования в сумерках. Кроме того, ФБР и полиция стоят на своих постах вот уже восемнадцать часов — они наверняка устали, и у них замедленная реакция. Вполне возможно, они решили, что никакого землетрясения не будет.

Пастор съехал с шоссе и заглушил двигатель грузовика. Чуть впереди он заметил заправочную станцию и большой ресторан, где ужинало несколько семей. Дети тут же прилипли носами к окнам, разглядывая яркую карусель. Рядом с рестораном было поле, на котором паслись пять или шесть лошадей, а дальше располагалось стеклянное здание, видимо, какие-то офисы. Вдоль дороги, ведущей отсюда в город, стояли дома, Пастор даже разглядел школу и маленькое деревянное строение, похожее на баптистскую часовню.

— Линия сдвига проходит по главной улице, — сказала Мелани.

— Откуда ты знаешь?

— Посмотри на деревья, растущие на обочине. — Вдалеке Пастор увидел строй старых сосен. — Деревья в западном конце стоят примерно на пять футов дальше, чем в восточном.

Разумеется, Пастор видел, что где-то посередине улицы линия деревьев разрывается и деревья растут прямо посреди тротуара, а не по его краям.

Пастор включил радиоприемник. Ток-шоу Джона Правдолюба только началось.

— Отлично, — сказал он.

— Правая рука губернатора Майка Робсона, — начал читать новости диктор, — вчера был захвачен террористом, который напал на Эла Ханимуна в гараже Капитолия, заставил его выехать из города, а затем оставил на шоссе И-80.

— Ты заметила, что они не упомянули «Молот Эдема»? — спросил Пастор. — Ты же знаешь, что это я был в Сакраменто. Они стараются сделать вид, что мы не имеем к случившемуся никакого отношения. Думают, что таким способом сумеют предотвратить панику. Они только зря тратят время. Через двадцать минут возникнет такая паника, какой Калифорния еще не видела.

— Хорошо! — сказала Мелани.

Она была напряжена и возбуждена, лицо раскраснелось, в глазах горели надежда и страх одновременно.

В глубине души Пастора переполняли сомнения.

Получится ли на этот раз?

Он завел мотор и поехал вниз по склону.

Дорога, соединявшая шоссе со старым проселком, вела в город с востока. Пастор повернул на главную улицу. Прямо на линии сдвига стояла кофейня. Пастор остановился перед ней. «Барракуда» пристроилась рядом.

— Пойди купи пышек, — велел Пастор Мелани. — Веди себя так, будто ничего не происходит.

Мелани вылезла из машины и неторопливой походкой направилась к кофейне.

Пастор включил ручной тормоз и опустил пластину сейсмического вибратора на землю.

Из кофейни вышел полицейский в форме.

— Черт, — пробурчал Пастор.

Полицейский держал в руках бумажный пакет и решительно направлялся в сторону стоянки. Пастор догадался, что они остановились, чтобы купить кофе. Но где же патрульная машина? Пастор огляделся и заметил сине-белую крышу, которую почти скрывал кузов пикапа. Он выругал себя за невнимательность.

Но теперь уже слишком поздно о чем-то жалеть. Полицейский заметил грузовик и подошел к нему с той стороны, где сидел за рулем Пастор.

— Привет, как дела? — дружелюбно спросил полицейский, высокий худощавый парень лет двадцати пяти с короткими светлыми волосами.

— У меня все отлично, — ответил Пастор. Эти полицейские в маленьких городках ведут себя так, словно дружат со всеми. — А как поживаете вы?

— Вы знаете, что не можете катать детишек без разрешения?

— Это правило действует везде, — сказал ему Пастор. — Но мы собираемся на Пизмо-Бич. Остановились выпить кофе, как и вы.

— Ладно, удачного вам вечера.

— И вам тоже.

Полицейский пошел дальше, а Пастор удивленно покачал головой.

Если бы ты сообразил, кто я такой, приятель, то подавился бы своей шоколадной булочкой.

Он выглянул в заднее окно и проверил показания приборов. Все было в порядке.

Появилась Мелани.

— Залезай в машину к остальным, — сказал он Мелани. — Я сейчас приду.

Он переключил машину на вибрацию по сигналу с дистанционного пульта, оставив двигатель включенным.

Мелани и Звезда устроились на заднем сиденье «барракуды», стараясь оказаться как можно дальше друг от друга. Они вели себя вежливо, но с трудом скрывали враждебность. За рулем сидел Кедр. Пастор уселся на переднее сиденье.

— Отъедем на вершину холма, где мы останавливались раньше, — сказал Пастор.

Кедр включил двигатель и поехал вверх по склону.

Пастор решил послушать шоу Джона Правдолюба.

— Семь двадцать пять, вечер пятницы, угроза террористической группы «Молот Эдема» устроить землетрясение не реализована, благодарение небесам. А какие страшные события случились с вами? Позвоните Джону Правдолюбу и расскажите. Это может быть что-то глупое вроде мышки, забравшейся в холодильник, или история о том, как вы стали жертвой ограбления. Поделитесь своими мыслями с миром в ток-шоу Джона Правдолюба.

Пастор повернулся к Мелани:

— Позвони ему по своему мобильному телефону.

— А что, если они засекут звонок?

— Это радиостанция, а не проклятое ФБР, они не могут засекать звонки. Давай.

— Хорошо. — Мелани набрала номер Джона Правдолюба, который регулярно повторяли по радио. — Занято.

— Продолжай звонить.

— У телефона есть автодозвон.

Кедр остановил машину на вершине холма, и они посмотрели на раскинувшийся под ними город. Пастор с беспокойством взглянул в сторону парковки возле кофейни, где они оставили сейсмический вибратор. Полицейские все еще оставались там. Он не хотел включать вибратор, пока они так близко — кто-нибудь из них мог сообразить, что происходит, вскочить в кабину и выключить двигатель.

— Проклятые полицейские! — пробормотал он. — Почему бы вам не отправиться ловить преступников?

— Не нужно так говорить — они могут прийти за нами, — пошутил Кедр.

— Мы не преступники, — с нажимом сказала Звезда. — Мы пытаемся спасти свою страну.

— Точно, — улыбнувшись, проговорил Пастор и рубанул рукой воздух.

— Я совершенно серьезно, — настаивала Звезда. — Через сто лет, когда люди оглянутся назад, они скажут, что мы вели себя разумно, а правительство поступало как стадо безумцев, которое не оберегало Америку от загрязнения и уничтожило ее. Как дезертиры во время Первой мировой войны — тогда их все ненавидели, а сегодня говорят, что те, кто покинул поле боя, были единственными сохранившими рассудок.

— Ты права, — сказал Кедр.

Полицейская машина отъехала от кафе.

— Я пробилась! — вскричала Мелани. — Я дозвонилась до… Алло? Да, это Джон Правдолюб… Он просит выключить радио. — Пастор выключил радио в машине. — Я хочу поговорить про землетрясение, — продолжала Мелани, отвечая на какой-то вопрос. — Это… Мелинда. Ой! Он пропал. Черт, я чуть не назвала ему свое имя.

— Какая разница? На свете тысячи женщин по имени Мелани, — возразил Пастор. — Дай телефон.

Мелани передала ему телефон, и Пастор поднес его к уху. Он услышал рекламу магазина по продаже автомобилей «лексус» в Сан-Хосе. Похоже, станция специально включала рекламу, чтобы ее прослушали те, кому удалось дозвониться. Полицейская машина въехала на холм, миновала грузовик, выбралась на шоссе и исчезла из вида.

— Мелинда хочет поговорить про угрозу землетрясения, — услышал вдруг Пастор. — Привет, Мелинда. Вам удалось дозвониться до ток-шоу Джона Правдолюба, которое идет в прямом эфире.

— Привет, Джон, это не Мелинда, — сказал Пастор. — Это «Молот Эдема».

Наступило секундное молчание, а когда Правдолюб снова заговорил, в его голосе появились особенные интонации, с которыми он всегда объявлял важные новости.

— Приятель, надеюсь, ты не шутишь, потому что, если ты нас разыгрываешь, ты можешь отправиться за решетку. Ты меня понял?

— Думаю, я могу отправиться за решетку и в том случае, если я вас не разыгрываю, — заявил Пастор.

Правдолюба его шутка не развеселила.

— Зачем вы мне звоните?

— Хотим, чтобы на сей раз все знали, что это мы вызвали землетрясение.

— Когда оно произойдет?

— В течение ближайших минут.

— Где?

— Я не могу вам сказать, иначе нас может схватить ФБР, но сообщу то, чего не знает никто. Оно произойдет на 101-й федеральной дороге.

Раджа Кан вскочил на стол в самом центре командного пункта.

— Заткнитесь и слушайте! — заорал он. Страх в его голосе прозвучал так отчетливо, что все замолчали. — Какой-то тип утверждает, будто он из «Молота Эдема», он разговаривает с Джоном Правдолюбом в прямом эфире.

Тишина разорвалась сотней вопросов. Джуди встала и крикнула:

— Тише! Раджа, что он сказал?

Карл Теобальд, который сидел, прижавшись ухом к портативному радиоприемнику, ответил на ее вопрос:

— Он только что сообщил, что землетрясение произойдет на 101-й дороге через несколько минут.

— Хорошо, Карл! Сделай звук погромче. — Джуди резко развернулась. — Майкл, названное место находится под наблюдением?

— Нет, — ответил он. — Вот черт, я ошибся!

— Давай сделай новое предположение! Попытайся понять, где они могут находиться.

— Ладно, — проговорил Майкл. — Прекрати кричать.

Он уселся за компьютер и взялся за мышь.

Голос из радиоприемника Карла сказал:

— Вот, начинается.

На компьютере Майкла прозвучал сигнал тревоги.

— Что это такое? — спросила Джуди. — Толчок?

Майкл щелкал мышью.

— Подожди, сейчас появится на экране… Нет, не толчок. Это сейсмический вибратор.

Джуди заглянула ему через плечо и увидела на экране картинку, похожую на ту, что он показывал ей в воскресенье.

— Где? — спросила она. — Назови место!

— Я ищу! — рявкнул Майкл. — От того, что ты будешь на меня орать, компьютер не станет работать быстрее.

Ну как он может обижаться в такой момент?

— Почему нет землетрясения? Может, их метод не сработал?

— В долине Оуэнс у них тоже получилось не с первого раза.

— Я не знала.

— Ладно, вот координаты.

Джуди и Чарли Марш бросились к карте, висевшей на стене. Майкл назвал координаты.

— Здесь! — победоносно выкрикнула Джуди. — Прямо на 101-й дороге, к югу от Сан-Франциско. Город называется Фелиситас. Карл, звони в местную полицию. Раджа, предупреди дорожный патруль. Чарли, я полечу с тобой на вертолете.

— Координаты приблизительные, — предупредил ее Майкл. — Вибратор может находиться в пределах мили.

— Как мы можем узнать наверняка?

— Если я посмотрю на местность, то узнаю линию сдвига.

— Давай с нами в вертолет. Возьми пуленепробиваемый жилет. Пошли!

— Не получается! — сказал Пастор, стараясь справиться с беспокойством.

— В долине Оуэнс у нас тоже получилось не сразу, — напомнила ему Мелани. — Забыл, что ли? — В ее голосе звучало отчаяние. — Нужно поставить грузовик на другое место и попробовать еще раз.

— Черт, надеюсь, у нас еще есть время, — сказал Пастор. — Давай, Кедр! Возвращаемся к грузовику.

Кедр завел мотор и помчался вниз по склону холма.

— Куда нужно переехать? — повернувшись к Мелани, крикнул Пастор.

— Почти напротив кафе есть боковая улица — примерно в четырехстах ярдах. Там тоже проходит линия сдвига.

— Ладно.

Кедр остановил машину перед кафе, Пастор выскочил из нее и наткнулся на тучную женщину средних лет.

— Вы слышали шум? — спросила она. — Кажется, он доносится из вашего грузовика. У меня такое впечатление, что я сейчас оглохну.

— Отвали с дороги, а то без головы останешься! — рявкнул Пастор и запрыгнул в грузовик.

Подняв пластину, он включил двигатель и уехал со стоянки. Он вылетел на улицу прямо перед старым микроавтобусом, который резко затормозил, а его водитель принялся обиженно сигналить. Пастор свернул на боковую улочку.

Он проехал четыреста ярдов и остановился возле аккуратного одноэтажного домика с огороженным садом. Маленькая белая собачка принялась яростно лаять на него из-за забора. Действуя с лихорадочной быстротой, Пастор опустил пластину вибратора, проверил показания приборов, переключил на дистанционное управление и бегом вернулся в «барракуду».

Кедр резко развернул машину, и они помчались по центральной улице. Пастор видел, что их деятельность начинает привлекать внимание. За ними наблюдала пара, несущая тяжелые сумки с покупками, двое мальчишек на горных велосипедах и трое толстых мужчин, вышедших из бара, чтобы посмотреть, что происходит.

Они доехали до конца центральной улицы и свернули в сторону гор.

— Достаточно, — сказал Пастор.

Кедр остановил машину, и Пастор нажал кнопку дистанционного управления.

И услышал, как заработал вибратор, находящийся в шести кварталах от них.

— А мы здесь в безопасности? — дрожащим голосом спросила Звезда.

Они молчали, застыв в тревожном ожидании землетрясения. Вибрации продолжались тридцать секунд, затем наступила тишина.

— В полной безопасности, — мрачно ответил Пастор.

— Проклятие, у нас ничего не получается, Пастор! — воскликнул Кедр.

— Но в прошлый раз все вышло, — с отчаянием ответил Пастор. — У нас получится!

— Знаешь, что я думаю? — заговорила молчавшая Мелани. — Земля здесь слишком мягкая, город расположен близко к реке. Мягкая, влажная земля гасит вибрации.

Пастор обвиняюще повернулся к ней:

— Вчера ты мне говорила, что на влажной почве землетрясения причиняют более серьезный ущерб.

— Я сказала, что здания, стоящие на влажной земле, могут пострадать больше, поскольку почва под ними перемещается сильнее. Но волны распространяются лучше вдоль скалы.

— Кончай свои идиотские лекции! — закричал Пастор. — Где мы попытаемся еще раз?

Она показала в сторону холма:

— Там, где съезжали с автострады. Это место не находится на линии сдвига, но там выходит скальная порода.

Кедр вопросительно приподнял бровь, глядя на Пастора.

— Возвращаемся к грузовику, давай! — приказал тот.

Они помчались обратно вдоль центральной улицы, теперь за ними наблюдало еще большее количество людей. Кедр свернул на боковую улочку и затормозил возле сейсмического вибратора. Пастор выскочил из «барракуды», забрался в кабину грузовика, поднял пластину и тут же погнал вибратор в сторону холма.

Однако грузовик мучительно медленно набирал скорость, а потом едва полз вверх по склону.

Когда грузовик поднялся на середину склона, в сторону города с включенной сиреной пронеслась полицейская машина, которую они уже сегодня видели.

Наконец грузовик остановился в той точке, откуда Пастор смотрел на город и нашел его идеальной целью. Напротив стоял ресторан. Он в третий раз опустил пластину.

Рядом оказалась «барракуда». Полицейский автомобиль возвращался обратно. Пастор посмотрел в небо и увидел вертолет.

У него не оставалось времени, чтобы выйти из грузовика и воспользоваться дистанционным управлением. Пастор решил активировать вибратор из кабины. После короткой паузы он нажал на рычаг.

Из вертолета Фелиситас казался спящим.

Вечер выдался теплым, небо было безоблачным. Джуди видела центральную улицу и сеть маленьких улочек, деревья в садах и машины на подъездных аллеях; казалось, все застыло в неподвижности. Даже человек, поливающий цветы, не двигался, превратившись в статую; женщина в большой соломенной шляпе стояла на тропинке; три девочки-подростка застыли на перекрестке; двое мальчишек на велосипедах посреди дороги.

Затем она заметила движение на автостраде, уходящей мимо города к элегантным аркам виадука. Кроме того, по шоссе перемещались автомобили и грузовики, а еще дальше, примерно в миле отсюда, она заметила две патрульные машины, на большой скорости приближающиеся к городу. Очевидно, они получили сигнал срочного вызова.

Но в городе все застыло.

Через мгновение Джуди поняла, что происходит.

Они слушали.

Рев вертолетного двигателя заглушал все остальные звуки, но Джуди догадалась. Должно быть, работал сейсмический вибратор.

Но где он?

Вертолет летел достаточно низко, чтобы определить марки машин, припаркованных на центральной улице, но большого грузовика, похожего на сейсмический вибратор, нигде не было видно. Да и за деревьями его невозможно спрятать.

Она заговорила с Майклом через наушники:

— Ты видишь линию сдвига?

— Да. — Он изучал карту, сравнивая ее с ландшафтом, раскинувшимся внизу. — Она пересекает железную дорогу, реку, автостраду и газопровод. Боже мой, разрушения могут быть очень серьезными.

— Но где вибратор?

— А что стоит на склоне холма?

Джуди посмотрела в ту сторону, куда указывал Майкл. Над городом, ближе к автостраде, она заметила небольшое скопление зданий: маленький ресторанчик, офисное здание со стеклянными стенами и деревянную часовню. На дороге перед рестораном стояли двухдверный автомобиль грязновато-желтого цвета, похожий на «сильную машину»[378] начала семидесятых, патрульная машина, остановившаяся рядом, и большой грузовик, украшенный роскошными драконами ярко-красного и желтого цветов. Она даже разобрала надпись: «Пасть Дракона».

— Карусель, — сказала она.

— Или маскировка, — предположил Майкл. — Размеры вполне соответствуют сейсмическому вибратору.

— Боже мой, ты прав! — воскликнула она. — Чарли, ты нас слышишь?

Чарли Марш сидел рядом с пилотом. Шестеро членов группы «СУОТ», вооруженных короткими автоматами, устроились за спиной Джуди и Майкла. Остальная часть отряда мчалась по автостраде на бронированном грузовике.

— Да, — ответил Чарли. — Пилот, вы сможете сесть на дороге рядом с каруселью?

— Сложно, — ответил пилот. — Склон холма довольно крутой, а дорога здесь сужается. Я бы предпочел парковку возле ресторана.

— Садитесь туда, — решил Чарли.

— А землетрясения не будет? — спросил пилот.

Никто ему не ответил.

Когда вертолет пошел на посадку, из грузовика выпрыгнул мужчина. Джуди пристально посмотрела на него. Высокий, худощавый, с длинными темными волосами — она сразу почувствовала уверенность, что перед ней враг. Он поднял голову, и ей показалось, что его взгляд направлен в ее сторону. Они находились слишком далеко, чтобы она смогла рассмотреть его лицо. Но Джуди уже поняла, что видит Грейнджера.

Оставайся на месте, сукин сын, я сейчас спущусь, чтобы тебя забрать!

Вертолет завис над парковочной площадкой и начал опускаться.

И тут Джуди поняла, что они все погибнут в течение ближайших нескольких секунд.

Когда вертолет коснулся земли, раздался гром, подобный знаку судьбы.

Хлопок был таким громким, что заглушил шум сейсмического вибратора и рев двигателя вертолета.

Земля поднялась вверх и ударила Пастора, точно кулак. Он смотрел, как вертолет опускается на парковку рядом с рестораном, и думал, что вибратор опять работает напрасно, его замысел потерпел неудачу. Сейчас его арестуют и посадят в тюрьму. В следующее мгновение он оказался на земле, лицом вниз, у него возникло ощущение, будто он только что получил удар от Майка Тайсона.

Пастор покатился по земле, пытаясь вздохнуть, деревья прямо у него на глазах наклонились и изгибались, словно на них обрушился ураган.

Через мгновение он пришел в себя и понял — у них получилось! Он сумел устроить землетрясение.

Да!

И сам оказался в самом центре.

Пастор испугался за собственную жизнь.

Воздух наполнился страшным грохотом, словно великан тряс гигантскую бадью с огромными камнями. Он поднялся на колени, но земля продолжала содрогаться, а когда Пастор попытался встать, его вновь швырнуло на землю.

О, черт, мне конец!

Он еще раз перекатился и сумел сесть.

Послышался звон, будто разбилась сотня окон. Пастор посмотрел направо и понял, что именно это и произошло. Стеклянные стены офисного здания разбились почти одновременно. Миллионы осколков водопадом рухнули вниз.

Да!

Баптистская часовня, стоявшая чуть дальше у дороги, опрокинулась набок. Хрупкое деревянное строение, тонкие стены которого не выдержали и обрушились вниз в облаке пыли да так и остались на земле, стоял лишь массивный дубовый аналой.

Я это сделал! Сделал!

Окна ресторана разбились, и крики испуганных детей наполнили воздух. Один из углов крыши обрушился на группу из пяти или шести подростков, раздавив их вместе со столиком. Остальные посетители вскочили на ноги и бросились к лишившимся стекол окнам, когда вся крыша стала медленно оседать вниз.

Воздух наполнился едким запахом бензина. Толчки разорвали цистерны заправочной станции, сообразил Пастор. Он посмотрел в ту сторону и увидел, что топливо выливается на площадку перед заправкой. Потерявший управление мотоцикл съехал с дороги, водитель вылетел из седла, а его машину поволокло по бетону, во все стороны посыпались искры. Разлившийся бензин моментально вспыхнул, и через несколько секунд над площадью взметнулась стена огня.

Боже мой!

Огонь оказался в опасной близости к «барракуде». Пастор видел, как машину бросает из стороны в сторону, лицо Кедра исказила гримаса ужаса.

Он никогда не видел, чтобы Кедр чего-нибудь боялся.

Лошади, которые паслись за оградой на соседнем поле, выскочили через образовавшуюся в ней брешь и помчались прямо на Пастора. В их широко раскрытых глазах он прочитал безумный страх. Он не успел отскочить в сторону и лишь прикрыл голову руками. Они пронеслись справа и слева от него.

В городе начал звонить церковный колокол.

Вертолет вновь поднялся в воздух через секунду после того, как коснулся земли. Джуди увидела, как почва под ними замерцала, словно желе «Джелло». Затем земля резко ушла вниз — вертолет набрал высоту. Джуди ахнула, увидев, что стеклянные стены офисного здания превратились в волну прибоя, медленно оседающую на землю, а потом мотоцикл врезался в заправочную станцию. Она закричала, когда загорелся бензин и пламя поглотило упавшего водителя.

Вертолет развернулся, и глазам предстала другая картина. Перед ними расстилалась плоская равнина. Товарный поезд приближался к городу. Сначала Джуди показалось, что с ним ничего не произошло, но тут же она поняла, что машинист включил экстренное торможение. На глазах у ошеломленной Джуди локомотив сошел с рельсов и скатился с насыпи, за ним громоздились нагруженные вагоны. Затем вертолет вновь развернулся, продолжая набирать высоту.

Теперь Джуди видела весь город. Охваченные ужасом люди выбегали на улицу, их рты были открыты в беззвучном крике. Дома складывались, словно карточные домики, крыши соскальзывали в стороны, окна разлетались на тысячи осколков, уродуя аккуратные садики и автомобили, стоящие на тротуарах. Центральная улица горела, тем не менее по мостовой бежала вода. Машины сталкивались на улицах. Последовало несколько вспышек — рвались провода высоковольтных передач.

Когда вертолет набрал высоту, стала видна автострада, и Джуди прижала к губам руки, с трудом подавив крик ужаса — одна из гигантских арок, поддерживающих виадук, не выдержала нагрузок и лопнула. Покрытие автострады треснуло, бетонная плита торчала, точно язык. По меньшей мере по десять машин громоздилось по обе стороны разрыва, некоторые из них горели. Но кровавая бойня на этом не заканчивалась. Большой старый «шевроле» сползал к щели, водитель отчаянно, но безрезультатно пытался остановить машину. Джуди услышала свой собственный стон, когда машина сорвалась вниз. Она успела увидеть искаженное ужасом лицо водителя, молодого человека, который понял, что сейчас умрет. «Шевроле» мучительно медленно несколько раз перевернулся в воздухе и рухнул на крышу дома. Тут же вспыхнул бензобак, и дом загорелся.

Джуди закрыла лицо руками. Она не могла больше смотреть. Но потом вспомнила, что является агентом ФБР, и заставила себя открыть глаза. Автомобили теперь успевали вовремя затормозить, но обе патрульные машины и бронированный грузовик с парнями из «СУОТа» уже не смогут добраться до города по автостраде.

Неожиданно поднявшийся ветер отнес в сторону клубы черного дыма, поднимавшегося над заправочной станцией, и Джуди увидела человека, которого считала Рикки Грейнджером.

Ты убил всех этих людей. Ты кусок дерьма, и я посажу тебя в тюрьму, даже если мне не суждено сделать в жизни ничего полезного.

Грейнджер поднялся на ноги и побежал к желто-коричневой старой машине, размахивая руками и что-то крича людям, сидящим внутри.

Патрульная машина стояла сразу за ними, но полицейские никак не реагировали на происходящее.

Джуди поняла, что террористы сейчас убегут.

Чарли пришел к такому же выводу.

— Спускайся вниз, пилот! — крикнул он.

— Вы что, спятили?! — завопил тот в ответ.

— Землетрясение устроили люди из той машины! — Джуди показала на старый автомобиль. — Они устроили бойню, а теперь убегают!

— Суки! — пробормотал пилот, направляя вертолет вниз.

Пастор кричал Кедру через открытое окно «барракуды»:

— Давай выбираться отсюда!

— Ладно — но куда?

Пастор показал в сторону дороги, ведущей в город.

— Поедем по этой дороге, но не будем сворачивать налево, на центральную улицу, а повернем направо, на проселочную дорогу — она ведет к Сан-Франциско, я проверил.

— Хорошо!

Пастор увидел, что двое местных полицейских выходят из машины.

Он прыгнул в кабину грузовика, поднял пластину и резко крутанул руль. Кедр развернул машину, и «барракуда» помчалась вниз по склону холма. Пастор немного замешкался, разворачивая грузовик.

Один из полицейских стоял посреди дороги, наведя на грузовик свой пистолет, — худой парнишка, пожелавший Пастору удачного вечера. Теперь он кричал:

— Полиция! Остановитесь!

Пастор поехал прямо на него.

Полицейский выстрелил и отскочил в сторону.

Дорога к городу уходила на восток, она почти не пострадала — самые большие разрушения произошли в центре города. Пастору пришлось объехать две разбитые машины, стоявшие у офисного здания с вылетевшими окнами, но дальше дорога была совершенно свободна. Грузовик набирал скорость.

Мы спасемся!

В следующее мгновение он увидел вертолет ФБР, приземлившийся посреди дороги, в четверти мили впереди.

Черт!

Пастор увидел, что «барракуда» тормозит.

Ладно, уроды, вы сами напрашиваетесь.

Пастор полностью утопил педаль газа.

Вооруженные до зубов агенты выпрыгивали из вертолета, быстро занимая позиции на обочине дороги.

Пастор на грузовике промчался вниз по склону мимо остановившейся «барракуды», набирая скорость.

— А теперь следуйте за мной, — пробормотал Пастор, надеясь, что Кедр сообразит, что от него требуется.

Он увидел, как Джуди Мэддокс выпрыгнула из вертолета. Пуленепробиваемый жилет скрывал ее грациозное тело, в руках она держала дробовик. Вслед за ней из вертолета выскочил мужчина, и Пастор узнал мужа Мелани, Майкла.

Пастор посмотрел в зеркало заднего вида. Кедр пристроился вслед за грузовиком, и «барракуда» стала неудобной целью. Похоже, он не забыл, чему его учили в морской пехоте.

За «барракудой», футах в ста, но быстро сокращая расстояние, мчалась полицейская машина.

Грузовик находился в двадцати футах от агентов и ехал прямо на вертолет.

Стоявший на обочине агент ФБР навел на грузовик короткий автомат.

Господи, надеюсь, у федералов нет гранатометов.

Вертолет взлетел.

Джуди выругалась. Пилот плохо слушался приказов и посадил вертолет слишком близко от грузовика, так что агенты не успели занять удобные позиции.

Майкл уже сбежал на обочину.

— Ложись и не высовывайся! — крикнула ему Джуди.

Она увидела, что водитель грузовика нырнул за приборный щиток, когда один из агентов открыл огонь из автомата. Ветровое стекло треснуло, на капоте и крыльях появились отверстия, но грузовик не остановился. Джуди закричала от разочарования.

Она навела свой дробовик и выстрелила по колесам грузовика, но все происходило слишком быстро, и она промахнулась.

Грузовик уже находился совсем рядом, агенты прекратили стрельбу, опасаясь зацепить друг друга.

Вертолет поднимался в воздух — но тут Джуди с ужасом увидела, что пилот на мгновение опоздал. Кузов грузовика срезал шасси, и вертолет накренился.

Грузовик продолжал мчаться дальше. Следом проскочила желто-коричневая «барракуда».

Джуди выстрелила вслед удаляющимся машинам.

Мы их упустили!

Вертолет задергался в воздухе, пилот попытался выровнять машину, затем лопасть винта задела землю.

— О нет! — выдохнула Джуди. — Пожалуйста, нет!

Хвост вертолета резко развернулся, взметнувшись вверх. Джуди успела заметить испуганное лицо пилота, продолжавшего нажимать на рычаг управления. Затем вертолет нырнул вниз, прямо на середину дороги. Раздался тяжелый стон деформированного металла, за которым последовал треск бьющегося стекла. Мгновение вертолет стоял на носу, а потом начал медленно валиться набок.

Мчавшаяся на скорости около ста миль в час патрульная машина попыталась затормозить, ее занесло, и она врезалась в рухнувший на землю вертолет.

Раздался оглушительный взрыв, и обе машины загорелись.

Пастор увидел катастрофу в боковое зеркало и издал победный крик. Агенты ФБР оказались в безнадежном положении: вертолет и машина разбиты. В течение ближайших нескольких минут они будут пытаться спасти полицейских и пилота. К тому моменту, когда они догадаются взять машину в одном из соседних домов, Пастор будет уже далеко.

Не снижая скорости, он вытолкнул наружу потрескавшееся стекло.

Мой Бог, кажется, у нас получилось!

Тут он заметил, что «барракуду» мотает из стороны в сторону. Очевидно, пробито колесо. Поскольку «барракуда» продолжала ехать, значит, спустило заднее. Кедр сумеет продержаться еще пару миль.

Он подъехал к перекрестку. Здесь столкнулись три машины: микроавтобус «тойота», потрепанный пикап «додж» и старый белый «кадиллак». Пастор внимательно посмотрел на них. Все три машины не слишком пострадали, а двигатель микроавтобуса продолжал работать. Водителей нигде не было видно. Должно быть, отправились на поиски телефона.

Он объехал столкнувшиеся машины и свернул направо, в противоположную от города сторону. Пастор припарковал грузовик за первым же поворотом. От агентов ФБР их отделяло не меньше мили, на таком расстоянии они ничего не могли заметить. Он подумал, что у него есть в запасе пара минут. Пастор выпрыгнул из грузовика.

«Барракуда» остановилась рядом, и Кедр выскочил на дорогу, радостно ухмыляясь.

— Миссия завершена успешно, генерал! — сказал он. — За все время службы мне не доводилось видеть таких удачных операций!

Пастор отсалютовал в ответ.

— Но нам необходимо побыстрее покинуть поле боя, — сказал он.

Мелани и Звезда вышли из машины. Щеки Мелани порозовели от возбуждения.

— Боже мой, мы это сделали! — воскликнула она.

Звезда наклонилась, и ее вырвало на обочину дороги.

Чарли Марш говорил по мобильному телефону:

— Пилот мертв, а также двое местных полицейских. На шоссе номер 101 полно завалов. Его необходимо закрыть. Здесь, в Фелиситасе, множество автокатастроф, пожары, наводнение, разбита линия газопровода, потерпел катастрофу поезд. Вам следует позвонить в офис губернатора и связаться с отделом по борьбе с чрезвычайными ситуациями.

Джуди жестом попросила передать ей телефон.

Он кивнул ей и сказал в трубку:

— Пусть кто-нибудь из людей Джуди возьмет трубку.

Чарли передал ей телефон.

— Это Джуди. С кем я говорю?

— Карл. Как вы?

— В порядке, но ужасно разозлилась на себя, поскольку упустили подозреваемых. Объявите в розыск две машины. Грузовик, разрисованный красно-желтыми драконами, похожий на карусель. Второй — желто-коричневый «плимут-барракуда» выпуска начала семидесятых годов. Пришлите еще один вертолет, пусть наблюдают за машинами, покидающими Фелиситас. — Она посмотрела в небо. — Уже почти стемнело, но пусть попытаются. Описанные автомобили следует остановить, а пассажиров задержать.

— А если один из них окажется похожим на Грейнджера?..

— Возьмите и приколотите его к полу до моего приезда.

— Что вы собираетесь делать?

— Возьмем у кого-нибудь машину и вернемся в штаб. Каким-то образом… — Она замолчала, стараясь подавить захлестнувшую ее волну отчаяния и усталости. — Мы не должны допустить повторения этой ситуации.

— Дело еще не закончено, — сказал Пастор. — Примерно через час все полицейские Калифорнии будут искать карусель с названием «Пасть Дракона». — Он повернулся к Кедру: — Сколько времени тебе потребуется, чтобы снять панели?

— Несколько минут и пара хороших молотков.

— В грузовике чемоданчик с инструментами.

Работая вместе, они быстро сняли панели и выбросили их через ограду в поле. Если им повезет, то в ближайшие день или два никто не обратит на них внимания — все будут заниматься ликвидацией последствий землетрясения.

— Ну а что мы скажем Скелету? — поинтересовался Кедр.

— Я что-нибудь придумаю.

Мелани помогала, а Звезда стояла, повернувшись к ним спиной. Она плакала. Пастор понимал, что от нее следует ждать неприятностей, но сейчас у него не было времени ее успокаивать.

Когда они закончили возиться с грузовиком, Пастор решил пару минут передохнуть — оба тяжело дышали.

— Теперь проклятая штука снова похожа на сейсмический вибратор, — с тревогой сказал Кедр.

— Я знаю, — ответил Пастор, — но тут ничего не поделаешь. Становится темно, нужно проехать совсем немного, а все полицейские в округе заняты спасательными работами. Надеюсь, нам повезет. А теперь давай выбираться отсюда. Присмотри за Звездой.

— Сначала мне нужно сменить колесо.

— Не стоит, — возразил Пастор. — Нам все равно придется бросить «барракуду». Федералы ее видели, теперь она в розыске. — Он показал в сторону перекрестка: — Я видел там три машины. Выбери одну себе.

Кедр быстро зашагал обратно.

Звезда обвиняюще посмотрела на Пастора.

— Я не могу поверить, что мы это сделали, — сказала она. — Сколько людей мы убили?

— У нас не было выбора, — сердито ответил он. — Ты ведь сама сказала, что готова на все, чтобы спасти коммуну. Неужели забыла?

— Но ты так спокойно говоришь об этом. Столько людей погибло, еще больше получили ранения, целые семьи лишились крова — разве у тебя не щемит сердце?

— Конечно.

— И она. — Звезда кивнула на Мелани. — Ты только взгляни на ее лицо. Она прямо светится изнутри. Мой Бог, ей все это нравится.

— Звезда, давай поговорим потом, ладно?

Она покачала головой:

— Я провела с тобой двадцать четыре года, но так и не сумела понять.

Вернулся Кедр, он приехал на «тойоте».

— С ней все в порядке, лишь несколько вмятин, — заявил он.

— Поезжай с ним, — сказал Пастор Звезде.

Звезда с сомнением посмотрела на него и молча села в «тойоту».

Кедр сразу умчался вперед.

— Садись в грузовик, — велел Пастор Мелани.

Он сел за руль, развернул сейсмический вибратор и вернулся на перекресток. Затем оба спрыгнули на дорогу и посмотрели на оставшиеся две машины. Пастору больше понравился «кадиллак», багажник которого был смят, но передняя часть практически не пострадала. Ключи остались в зажигании.

— Следуй за мной в «кадиллаке», — сказал он Мелани.

Она села в машину и повернула ключ. Двигатель сразу же заработал.

— Куда поедем? — спросила она.

— На склад «Перпетуа».

— Хорошо.

— Дай мне свой телефон.

— Ты собираешься куда-нибудь звонить? Только не в ФБР!

— На радиостанцию.

Мелани отдала ему телефон.

Когда они собрались отъезжать, раздался взрыв. Пастор посмотрел в сторону Фелиситаса и увидел столб пламени, поднявшийся высоко в небо.

— А это еще что такое? — спросила Мелани.

Пламя немного опустилось, но продолжало сиять в вечернем небе.

— Полагаю, загорелся газопровод, — ответил Пастор. — Начался фейерверк.

Майкл Керкус сидел на траве у обочины дороги и выглядел совершенно потрясенным и беспомощным.

Джуди подошла к нему.

— Вставай, — сказала она. — Возьми себя в руки. Люди умирают каждый день.

— Я знаю, — ответил он. — Дело не в убийствах — хотя и этого достаточно. Дело в другом.

— Что?

— Ты видела, кто сидел в машине?

— В «барракуде»? За рулем — чернокожий парень.

— А на заднем сиденье?

— Я больше никого не заметила.

— А я заметил. Женщина.

— И ты ее узнал?

— Да, конечно, — ответил он. — Это была моя жена.

Пастор потратил двадцать минут, чтобы дозвониться по мобильному телефону Мелани до ток-шоу Джона Правдолюба. К тому моменту, когда раздались длинные гудки, они въезжали в Сан-Франциско.

Передача еще продолжалась. Пастор сказал, что он из «Молота Эдема», и его сразу же соединили с Правдолюбом.

— Вы совершили чудовищный поступок, — заявил Правдолюб.

Он говорил напыщенно, но Пастор чувствовал, что ведущий возбужден. Землетрясение произошло практически во время его ток-шоу. Теперь он станет самым знаменитым радиожурналистом в Америке.

— Вы ошибаетесь, — возразил Пастор. — Чудовищные вещи творят люди, которые превращают Калифорнию в отравленную пустыню. А я лишь пытаюсь их остановить.

— Убивая невинных людей?

— Загрязнение окружающей среды убивает невинных людей. Автомобили убивают невинных людей. Позвоните дилерам «Лексуса», которые дают рекламу в вашей программе, и скажите им, что они совершили чудовищный поступок, продав сегодня пять автомобилей.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Пастор ухмыльнулся. Правдолюб не знал, что ответить. Он не мог обсуждать спонсоров программы и быстро сменил тему разговора:

— Я обращаюсь к вам с призывом немедленно сдаться властям и…

— Я хочу кое-что сказать вам и всем, кто живет в Калифорнии, — перебил его Пастор. — Губернатор Робсон должен объявить о запрете строительства новых электростанций по всему штату — в противном случае будет еще одно землетрясение.

— Вы готовы сделать это еще раз?

Казалось, Правдолюб по-настоящему удивился.

— Можете не сомневаться. И…

Правдолюб попытался его перебить:

— Как вы можете утверждать…

Но Пастор не дал ему закончить фразу:

— …следующее землетрясение будет страшнее предыдущих.

— Где вы намерены нанести удар?

— Я не могу вам сказать.

— А вы можете сообщить — когда?

— О, конечно. Если губернатор не изменит своей точки зрения, следующее землетрясение произойдет через два дня. — Он сделал паузу для создания драматического эффекта. — Ровно через два дня.

И повесил трубку.

— А теперь, господин губернатор, — громко произнес Пастор, — скажите людям, чтобы они не паниковали.

Часть III. Сорок восемь часов

Джуди и Майкл вернулись в штаб по руководству операцией за несколько минут до полуночи.

Джуди не спала вот уже сорок часов, но не чувствовала усталости. Ее продолжал преследовать ужас, который она испытала во время землетрясения. Перед мысленным взором возникали страшные картины тех кошмарных минут: крушение поезда, кричащие люди, вертолет, охваченный пламенем, старый «шевроле», который переворачивается в воздухе, точно детская игрушка. Входя в офицерский клуб, Джуди вдруг поняла, что начала поддаваться страху.

Впрочем, открытие Майкла дало ей новую надежду. Джуди испытала потрясение, узнав, что его жена входит в террористическую группу, однако эта ниточка могла привести ее к преступникам. Если она найдет Мелани, то отыщет и «Молот Эдема».

И если удастся сделать это за два дня, она предотвратит новое землетрясение.

Джуди вошла в старый танцевальный зал, который превратился в штаб. Стюарт Кливер, большой начальник из Вашингтона, который возглавлял теперь операцию, стоял на пороге. Приверженец точного исполнения законов, он был в безупречном сером костюме, белой рубашке и полосатом галстуке.

Рядом с ним Джуди заметила Брайана Кинкейда.

Ублюдку удалось снова влезть в это дело, и он собирается произвести впечатление на босса из Вашингтона.

Брайан подготовился к встрече с ней.

— Что, черт подери, произошло? — набросился он на Джуди, как только ее увидел.

— Мы опоздали на несколько секунд, — устало произнесла она.

— Ты нам заявила, что все районы, где преступники могут устроить землетрясение, находятся под контролем! — рявкнул Кинкейд.

— У нас был список возможных районов. Но они это знали и выбрали другой — следующий по вероятности. Они рискнули, поскольку могли потерпеть поражение, однако их риск оказался оправданным.

Кинкейд, пожав плечами, повернулся к Кливеру, словно хотел сказать: «Она вам морочит голову».

— Напишите подробный отчет и отправляйтесь домой отдыхать, — сказал Кливер Джуди. — Брайан возглавит вашу группу.

Так я и знала. Кинкейд настроил Кливера против меня.

Пора принимать решительные меры.

— Мне действительно необходимо отдохнуть, но не сейчас, — ответила Джуди. — Думаю, мне удастся арестовать террористов в течение ближайших двенадцати часов.

Брайан не смог сдержать удивленного возгласа.

— Каким образом? — поинтересовался Кливер.

— У меня появились новые факты. Я знаю имя их сейсмолога.

— И кто же это?

— Ее зовут Мелани Керкус. Она бывшая жена Майкла, который нам помогает. Мелани получила информацию о местонахождении сдвигов у своего мужа — точнее, украла из компьютера. Кроме того, я полагаю, что таким же способом она сумела перехватить список мест, за которыми мы вели наблюдение.

— Керкус должен войти в список подозреваемых! — вскричал Брайан. — Он вполне может действовать заодно с женой.

Джуди ожидала такой реакции.

— Я так не думаю, — сказала она. — Но сейчас он проходит проверку на детекторе лжи, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений.

— Хорошо, — сказал Кливер. — Вы можете найти его жену?

— Она сказала Майклу, что живет в коммуне в округе Дель-Норте. Мои люди уже изучают данные по коммунам, которые там находятся. В том регионе у нас имеются два представителя Бюро, и я попросила их связаться с местной полицией.

Кливер кивнул и окинул Джуди оценивающим взглядом.

— Что вы намереваетесь сделать?

— Я хочу отправиться туда немедленно. Посплю по дороге. К тому времени, когда я доберусь до места, наши ребята подготовят для нас адреса коммун. Я хочу организовать рейд на рассвете и проверить все.

— У тебя недостаточно улик, чтобы получить постановление на обыск, — заявил Брайан.

Он был прав. Того, что Мелани сказала, будто она живет в одной из коммун в округе Дель-Норте, явно недостаточно. Однако Джуди знала законы лучше Брайана.

— Мне представляется, что после двух землетрясений у нас достаточно улик, чтобы получить такое постановление. Вы полагаете иначе?

Брайан озадачился, но Кливер понял, что имела в виду Джуди.

— Юридическая группа сможет решить все проблемы. Ведь они здесь именно для этого. — Он помолчал немного, а потом проговорил: — Мне нравится ваш план. Думаю, мы именно так и поступим. Брайан, вы хотите еще что-нибудь сказать?

— Надеюсь, она права, вот что я хочу сказать, — с мрачным видом заявил он.

Джуди ехала на север в машине, за рулем которой сидела незнакомая ей женщина, одна из нескольких десятков агентов Бюро, призванных из Сакраменто и Лос-Анджелеса на помощь группе Джуди.

Майкл сидел рядом с ней на заднем сиденье. Он уговорил Джуди взять его с собой, потому что страшно волновался за Дасти. Если Мелани является членом террористической группы, устраивающей землетрясения, значит, его сыну угрожает опасность, так он сказал. Джуди убедила Кливера дать свое согласие, ведь кто-то же должен позаботиться о мальчике, когда Мелани арестуют.

Почти сразу же после того, как они пересекли мост «Золотые Ворота», Джуди позвонил Карл Теобальд. Майкл сообщил им, какой из пятисот компаний, обеспечивающих клиентов мобильной связью, пользуется Мелани, и Карл получил распечатку ее телефонных звонков. Благодаря системе роуминга компания сумела определить, из какого района сделан каждый из звонков.

Джуди надеялась, что большинство из них сделано из Дель-Норте, но Карл ее разочаровал.

— Системы нет никакой, — устало сказал он. — Она звонила из долины Оуэнс, Сан-Франциско, из Фелиситаса и из самых разных мест, расположенных между ними. Это говорит о том, что она разъезжала по всему штату, что мы и сами уже знаем. Но из того района, куда вы направляетесь, не зарегистрировано ни одного звонка.

— Значит, там у нее есть обычный телефон.

— Или она очень осторожна.

— Спасибо, Карл. Все равно мы должны были проверить. А теперь поезжай поспи немного.

— Ты хочешь сказать, что это все не сон? Вот черт!

Джуди рассмеялась и отключила телефон.

Они мчались сквозь ночь, а по радио Нат Коул пел «Да будет любовь». Джуди и Майкл могли разговаривать, не опасаясь, что их услышат.

— Самое ужасное, что я совсем не удивлен, — после задумчивого молчания сказал Майкл. — Мне кажется, я всегда знал, что Мелани немного не в своем уме. Не следовало отпускать с ней Дасти, но ведь она же его мать.

Джуди взяла его за руку.

— Наверное, ты сделал все, что мог, — проговорила она.

Он с благодарностью сжал ее пальцы.

— Надеюсь, с ним ничего не случилось.

— Да уж.

Засыпая, Джуди так и не выпустила его руки.

Они собрались в пять утра в офисе ФБР, который располагался в Юрике. Кроме агентов ФБР, там находились еще представители полицейского управления города и шерифа. ФБР, проводя свои рейды, всегда привлекало персонал местных правоохранительных органов. Таким образом Бюро удавалось сохранять хорошие отношения с людьми, в чьей помощи оно нуждалось.

В Дель-Норте имелось четыре коммуны, которые были зарегистрированы в «Справочнике коммун: правила общежития». В базе данных ФБР обнаружились сведения еще об одной, а местные власти сообщили о двух других.

Один из местных агентов ФБР сообщил, что коммуна под названием «Деревня Феникс» расположена всего в восьми милях от предполагаемого места строительства атомной электростанции. Услышав это, Джуди пришла в страшное волнение и сама возглавила группу, которая направилась в Феникс.

Когда они подъезжали к деревне на четырех машинах, с шерифом округа во главе, усталость у нее как рукой сняло. Джуди почувствовала, что ее переполняет энергия. Ей не удалось предотвратить землетрясение в Фелиситасе, но теперь она сделает все, чтобы кошмар не повторился.

На въезде в Феникс, ведущем от главной дороги, стоял аккуратно нарисованный указатель с птицей, восстающей из пламени. И нигде ни охраны, ни ворот. Машины влетели в деревню по прекрасной дороге и остановились на площади для парковки. Агенты тут же начали прочесывать дома. У каждого имелась копия фотографии Мелани и Дасти, которая стояла у Майкла на столе.

Она где-то здесь, возможно, в постели с Рикки Грейнджером, они отдыхают после вчерашних «трудов». Надеюсь, ее мучают кошмары.

В мягком сиянии рассвета деревня казалась мирной и тихой. Джуди заметила несколько сооружений, по виду похожих на сараи, и геодезический купол. Не теряя времени, полиция и агенты ФБР перекрывали все входы в дома и лишь потом стучали в двери. Около парковки Джуди обнаружила план деревни, нарисованный прямо на доске, на нем были изображены жилые дома и другие строения. Здесь имелся свой магазин, центр массажа, почта и мастерская по ремонту машин. И еще пятнадцать домов. Кроме того, на карте были обозначены выпасы, сады, спортивная и детская площадки.

Здесь, на севере, утро выдалось прохладным, и Джуди замерзла и пожалела, что не надела ничего потеплее легкого брючного костюма.

Она ждала, когда раздастся ликующий крик кого-нибудь из агентов, которому удалось обнаружить Мелани. Майкл, не в силах справиться с напряжением, расхаживал по парковочной площадке.

Как он, наверное, ужасно себя чувствует. Узнать, что твоя жена стала террористкой, человеком, которого может пристрелить любой полицейский, а остальные люди будут только радоваться. Неудивительно, что он так волнуется. Странно еще, что ему удается держать себя в руках.

Рядом с картой Джуди увидела доску для объявлений, где висело сообщение об открытии класса народных танцев, доходы от которого пойдут в фонд «расширения системы освещения деревни». Казалось, здесь живут мирные люди, не желающие никому зла, причем это впечатление было весьма убедительным.

Представители полиции и агенты побывали во всех зданиях, обыскали все комнаты в каждом доме. Через несколько минут из одного из самых больших домов вышел мужчина и направился к ним. На вид лет пятьдесят, растрепанные волосы и борода, самодельные кожаные сандалии, на плечи накинуто одеяло.

— Вы тут главный? — спросил он, обращаясь к Майклу.

— Я здесь главная, — ответила Джуди.

— Не могли бы вы мне объяснить, что, черт подери, происходит? — повернувшись к ней, поинтересовался мужчина.

— С удовольствием, — холодно проговорила Джуди. — Мы ищем вот эту женщину. — И она показала фотографию.

Мужчина не стал брать ее из рук Джуди.

— Я уже видел снимок, — заявил он. — Она не из наших.

У Джуди возникло неприятное ощущение, что он говорит правду.

— Мы религиозная коммуна, — продолжал мужчина, и в его голосе появилось возмущение. — И уважаем законы. Мы не принимаем наркотиков, платим налоги и подчиняемся местным властям. Мне представляется, что мы не заслужили, чтобы с нами обращались как с преступниками.

— Нам необходимо убедиться в том, что эта женщина не прячется среди членов вашей коммуны.

— Кто она такая и почему вы ищете ее здесь? Или вы заранее подозреваете во всех смертных грехах тех, кто живет в коммунах?

— Нет, мы так не думаем, — ответила Джуди, которой страшно хотелось сказать этому человеку что-нибудь очень неласковое, но ей пришлось напомнить себе, что она подняла его в шесть часов утра. — Женщина, которую мы ищем, входит в террористическую группу. Она сообщила своему бывшему мужу, что живет в коммуне в Дель-Норте. Мы сожалеем, что нам пришлось разбудить всех членов всех коммун округа, но, надеюсь, вы поймете, что у нас имелись весьма уважительные причины. В противном случае мы ни за что не стали бы вас беспокоить и, если уж на то пошло, тратить собственные силы.

Мужчина внимательно на нее посмотрел, затем кивнул, немного успокоившись.

— Ладно, — сказал он. — Я вам верю. Я могу как-нибудь вам помочь?

Джуди задумалась.

— На карте отмечены все здания вашей коммуны?

— Нет, — ответил он. — Сразу за фруктовым садом в западной части деревни стоят три новых дома. Но постарайтесь особенно не шуметь — в одном из них новорожденный ребенок.

— Хорошо.

К ним подошла агент Салли Доброу, женщина средних лет.

— Мы проверили все дома, — сказала она. — Никого из подозреваемых здесь нет.

— К западу от фруктового сада еще три дома, — сказала Джуди. — Вы в них побывали?

— Нет, — ответила Салли. — Пойду проверю.

— Только не шумите, — предупредила Джуди. — Там новорожденный ребенок.

— Поняла.

Салли ушла, и мужчина удовлетворенно кивнул.

Зазвонил мобильный телефон, и Джуди услышала голос агента Фредерика Тэна:

— Мы проверили все до единого дома в коммуне «Волшебная гора». Ничего.

— Спасибо, Фредди.

В течение следующих десяти минут Джуди позвонили командиры всех остальных отрядов.

Ответ был одним и тем же.

Найти Мелани Керкус не удалось.

Джуди охватило отчаяние.

— Проклятие! — выругалась она. — Ничего не вышло.

Майкл тоже был расстроен.

— Как ты думаешь, мы не пропустили какую-нибудь коммуну? — с беспокойством спросил он.

— Либо пропустили, либо Мелани солгала относительно места, где она живет.

— Знаешь, я пытаюсь вспомнить наш разговор, — задумчиво сказал Майкл. — Я спросил ее, где она живет, но на вопрос ответил он.

— Полагаю, он наврал, — проговорила Джуди. — Он совсем не дурак.

— Я вспомнил его имя! — вдруг вскричал Майкл. — Она называла его Пастор.

Утром в субботу, во время завтрака, Дол и Ода встали в кухне, где собрались все члены коммуны, и попросили тишины.

— У нас для вас новость, — сказала Ода.

Пастор решил, что она, наверное, снова беременна, и приготовился радостно хлопать в ладоши и произнести короткую поздравительную речь, которой от него будут ждать. Его переполняло ликование. И хотя он еще не спас коммуну, Пастор уже был близок к цели. Он еще не окончательно отправил своего противника в нокаут, но тот деморализован, сбит с ног и думает только о том, чтобы не потерпеть сокрушительное поражение.

Ода поколебалась несколько мгновений, а потом посмотрела на Дола, у которого было серьезное и торжественное лицо.

— Мы сегодня уходим из коммуны, — сказал он.

После его слов в кухне повисло удивленное молчание. Пастор был так потрясен, что потерял дар речи. Из его коммуны уходят только тогда, когда он этого хочет. Все ее члены находились под его влиянием. Кроме того, Дол — энолог, без него производство вина невозможно. Они не могут позволить себе лишиться такого специалиста.

И надо же, они выбрали именно сегодняшний день! Если бы Дол слышал новости — как Пастор час назад, сидя в своей машине, — он бы знал, что вся Калифорния охвачена паникой. Аэропорты переполнены, на дорогах пробки, люди бегут из городов, расположенных рядом со сдвигом в Сан-Андреасе. Губернатор Робсон вызвал Национальную гвардию. Вице-президент направляется в самолете в Фелиситас, чтобы собственными глазами посмотреть на разрушения. Все больше и больше людей — сенаторы и члены законодательного собрания, мэры городов, общественные деятели и журналисты — требуют у губернатора согласиться на требования «Молота Эдема». Однако Дол ничего этого не знал.

Следует признать, что новость поразила не только Пастора. Кислица разрыдалась, а вслед за ней заплакала и Ода. Первой от потрясения оправилась Мелани.

— Почему, Дол? — спросила она.

— Ты прекрасно знаешь почему, — ответил он. — Нашу долину скоро затопят.

— И куда вы пойдете?

— Резерфорд. В долине Напа.

— Ты нашел там работу?

— В винодельне, — кивнув, ответил Дол.

Пастора нисколько не удивило, что Дол смог найти работу. Дол обладал бесценным опытом и мог получать за свои знания большие деньги. Его поразило другое — то, что Дол решил вернуться к обычной жизни, уйти из коммуны в мир.

Теперь уже плакали несколько женщин.

— Неужели вы не можете надеяться и ждать, как все мы? — спросила Мелодия.

Ей ответила Ода, которая никак не могла справиться с рыданиями:

— У нас трое детей. Мы не имеем права рисковать их жизнью. И не можем остаться здесь, надеясь на чудо, пока вода не начнет затапливать наш дом.

— Нашу долину не затопят, — впервые за все время проговорил Пастор.

— Ты не можешь знать наверняка, — сказал Дол.

В комнате стало тихо. Пастору было не принято возражать.

— Нашу долину не затопят, — повторил он.

— Мы все знаем, что-то происходит, Пастор, — проговорил Дол. — За последние шесть недель ты отсутствовал чаще, чем бывал дома. Вчера вас четверых не было до самой полуночи, а сегодня утром на парковке появился помятый «кадиллак». Ты не посчитал необходимым рассказать нам, что задумал. Я не могу рисковать будущим своих детей, полагаясь на планы, о которых мне ничего не известно. Ширли со мной согласна.

Пастор вспомнил, что Оду на самом деле зовут Ширли. То, что Дол произнес ее настоящее имя, означало, что он уже расстался с коммуной.

— Я скажу вам, что спасет долину, — заявил Пастор. Почему бы не сообщить им про землетрясения… почему нет? Им следует гордиться нами и радоваться, что мы нашли решение. — Сила молитвы. Нас спасет вера.

— Я буду молиться за тебя, — сказал Дол. — И Ширли тоже. Мы будем молиться за всех вас. Но мы здесь не останемся.

Ода вытерла рукавом рубашки слезы.

— Думаю, мы все сказали. Нам очень жаль, что так все получилось. Вчера вечером мы собрали наши вещи, впрочем, у нас их не особенно много. Надеюсь, Тормоз отвезет нас на автобусную станцию в Силвер-Сити.

Пастор встал и подошел к ним. Он обнял одновременно Дола и Оду, прижал их к себе и проговорил тихим, ласковым голосом:

— Я прекрасно понимаю вашу боль. Давайте все вместе пойдем в храм и помедитируем. После этого вы примете решение, и оно будет правильным.

Дол высвободился из объятий Пастора.

— Нет, — сказал он. — Те дни прошли.

Пастор был потрясен. Он прибег к самому убедительному доводу и постарался произнести слова так, чтобы они не смогли отказаться, но у него ничего не получилось. Внутри у него начала разгораться ярость, опасная и неконтролируемая. Ему хотелось кричать, что Дол глуп и неблагодарен. Он убил бы обоих, если бы мог. Но знал, что не имеет права показывать им, что разозлился. Он должен держать себя в руках и делать вид, что совершенно спокоен.

Однако Пастор не смог заставить себя попрощаться с ними, как полагается прощаться с друзьями. Разрываясь между слепой яростью и необходимостью ее сдерживать, Пастор молча вышел из кухни, стараясь сохранять достоинство и не выдать свои чувства.

Он ушел в свою хижину.

Еще два дня, и все было бы в порядке. Один день!

Он сел на кровать и закурил. Призрак лежал на полу и не сводил с него печального взгляда. Оба молчали, не шевелились, думали. Пастор не сомневался, что через несколько минут Мелани последует за ним.

Но вместо нее пришла Звезда.

Она не сказала ему ни слова с тех пор, как они прошлой ночью с Кедром уехали из Фелиситаса на «тойоте». Пастор знал, что она расстроена и рассержена из-за вчерашнего землетрясения, но у него не было времени с ней поговорить.

— Я иду в полицию, — сказала Звезда.

Пастор был изумлен. Звезда отчаянно ненавидела полицейских. Он не мог себе представить ситуацию, при которой она согласилась бы добровольно отправиться в участок.

— Ты спятила, — сказал он.

— Мы вчера убили людей, — ответила она. — Я слушала радио по дороге назад. Погибло по меньшей мере двенадцать человек, более ста в больницах. Пострадали дети. Многие лишились своих домов, всего, что у них было… самые разные люди, не только богатые. И мы в этом виноваты.

Все разваливается на части — а ведь победа так близка!

Пастор потянулся и взял ее за руку.

— Неужели ты думаешь, что я хотел их убивать?

Звезда отшатнулась от него и вырвала руку.

— Мне совсем не показалось, что ты был расстроен, когда все это произошло.

Мне нужно удержать их, еще немного. Я должен.

Пастор напустил на себя покаянный вид.

— Не спорю, я обрадовался, когда вибратор сработал. И тому, что мы смогли выполнить свою угрозу. Но я не собирался причинять никому зла. Я знал, что риск существует, но решил не отступать, потому что на карту поставлены такие важные вещи. Мне казалось, ты со мной согласна.

— Да, так было, но мы приняли неправильное решение, жестокое. — В глазах Звезды появились слезы. — Ради всех святых, неужели ты не понимаешь, что с нами произошло? Мы были детьми, которые верят в любовь и мир, а превратились в убийц! Ты как Линдон Джонсон. Он приказывал бомбить вьетнамские деревни и придумывал себе оправдания. Мы считали, что он самое настоящее дерьмо, и были правы. Я посвятила всю свою жизнь тому, чтобы не стать такой!

— Значит, ты считаешь, что совершила ошибку, — сказал Пастор. — Это я понять могу. Вот только почему ты хочешь стать чистенькой, наказывая меня и всю коммуну? Ты собираешься отдать нас в руки полиции.

— Ну, я совсем не так себе это представляла, — удивленно проговорила Звезда. — Я не хочу никого наказывать.

Пастор понял, что сумел ее зацепить.

— И чего же ты хочешь? — Он не дал ей ответить на свой вопрос. — Думаю, убедиться в том, что все наконец закончилось.

— Ну, наверное.

Пастор потянулся к ней, и на этот раз Звезда позволила ему взять себя за руку.

— Все закончилось, — ласково проговорил Пастор.

— Я не уверена.

— Землетрясений больше не будет. Губернатор сдастся. Вот увидишь.

Когда Джуди на безумной скорости возвращалась в Сан- Франциско, ей пришлось свернуть в Сакраменто, чтобы принять участие в совещании в офисе губернатора. Ей удалось поспать в машине всего пару часов, и, входя в правительственное здание, она была готова покусать первого, кто попадется ей под руку.

Стюарт Кливер и Чарли Марш прилетели на встречу из Сан-Франциско. Глава отдела ФБР в Сакраменто прибыл вместе с ними. Они встретились в полдень в Подкове, апартаментах губернатора. В кресле уже сидел Эл Ханимун.

— Пробка на шоссе И-80 растянулась на двенадцать миль. Люди пытаются уехать как можно дальше от Сан-Андреаса, — сказал Ханимун. — На других главных дорогах ситуация не лучше.

— Президент связался с главой ФБР и поинтересовался, когда у нас будет установлен порядок, — заявил Кливер и посмотрел на Джуди, словно винил в происходящем только ее одну.

— Губернатору Робсону он звонил тоже, — сказал Ханимун.

— На настоящий момент у нас нет оснований беспокоиться по поводу серьезных общественных беспорядков, — проговорил Кливер. — Мы получили сообщение о трех налетах в трех районах Сан-Франциско и одном в Окленде, но они носят спорадический характер. Губернатор вызвал Национальную гвардию, но пока в ней не возникло нужды. Однако если будет еще одно землетрясение…

Джуди стало нехорошо.

— Больше землетрясений быть не может, — сказала она.

Все одновременно посмотрели на нее. На лице Ханимуна появилось язвительное выражение.

— У вас имеется предложение?

У нее имелось. Не слишком хорошее, но они в отчаянном положении.

— Мне в голову приходит только одна идея, — проговорила она. — Нужно устроить для него ловушку.

— Какую?

— Сообщите, что губернатор Робсон готов пойти на переговоры, но только лично с ним.

— Не думаю, что он на это купится, — заявил Кливер.

— Ну, не знаю. — Джуди нахмурилась. — Он умен, а умный человек обязательно заподозрит подвох. Но он психопат, а такие люди любят командовать другими, стараются привлечь к себе и своим поступкам внимание, манипулировать обстоятельствами и человеческими жизнями. Его может соблазнить перспектива вступить в переговоры с самим губернатором Калифорнии.

— Насколько я понимаю, я здесь единственный, кто знаком с ним лично, — вмешался Ханимун.

— Верно, — сказала Джуди. — Я его видела и разговаривала по телефону, но вы провели с ним несколько минут в машине. Какое он произвел на вас впечатление?

— Вы дали ему очень точную оценку — умный психопат. Думаю, он страшно разозлился, что не сумел произвести на меня должного впечатления. По его представлениям, я должен был держаться с ним… ну, более уважительно, что ли.

Джуди с трудом сдержала улыбку. Ханимун мало с кем держался уважительно.

— Он прекрасно понимает, какие политические проблемы могут возникнуть, если мы согласимся выполнить их требования, — продолжал Ханимун. — Я сказал ему, что губернатор не может идти навстречу шантажистам. Он об этом подумал заранее, и у него был готов ответ.

— И какой же?

— Он сказал, что мы можем все отрицать. Заявить, что замораживаем строительство электростанции, но это не имеет никакого отношения к угрозе землетрясения.

— А такая возможность существует? — спросила Джуди.

— Да. Я бы не советовал так поступать, но, если губернатор выдвинет данное предложение, должен сказать, что это может сработать. Впрочем, вопрос имеет чисто академическое значение. Я знаю Майка Робсона, он на такое никогда не пойдет.

— Но может сделать вид, что согласен, — сказала Джуди.

— В каком смысле?

— Сообщим Грейнджеру, что губернатор готов объявить о замораживании строительства, но только при определенных условиях, поскольку ему необходимо заботиться о своей политической карьере. Он хочет лично переговорить с Грейнджером, чтобы обсудить условия.

— Верховный суд разрешил представителям правоохранительных органов, — вмешался Стюарт Кливер, — использовать в данном деле обман, мошенничество и хитрость. Единственное, что нам запрещено, — угрожать подозреваемым, что мы отберем у них детей. И еще: если мы пообещаем им, что их не будут преследовать по закону, наше обещание останется в силе. Но то, что предлагает Джуди, мы сделать можем, и это не будет нарушением закона.

— Отлично, — сказал Ханимун. — Не знаю, что у нас получится, но попробовать придется. Валяйте.

Пастор и Мелани ехали в Сакраменто на помятом «кадиллаке». Стоял солнечный субботний день, и в городе было полно народу.

Включив радиоприемник сразу после полудня, Пастор услышал голос Джона Правдолюба, хотя время для его ток-шоу еще не подошло.

— Специальное сообщение для Питера Шобери из средней школы Эйзенхауэра, — сказал Правдолюб.

Шобери был человеком, у которого Пастор отобрал удостоверение личности, чтобы принять участие в пресс-конференции ФБР, а в школу Эйзенхауэра якобы ходила Роза. Пастор понял, что сообщение адресовано ему.

— Я прошу Питера Шобери позвонить мне по этому номеру, — продолжал Правдолюб.

— Они хотят заключить с нами сделку, — сказал он Мелани. — Мы победили!

Пока Мелани ездила по центру города среди множества других машин и тысяч людей, Пастор позвонил с ее мобильного телефона. Он решил, что, даже если ФБР сможет проследить звонок, вряд ли им удастся отыскать их машину среди других.

Сердце отчаянно билось у него в груди, когда он вслушивался в гудки.

Я выиграл в лотерею и пришел, чтобы забрать свой приз.

Трубку взяла женщина.

— Алло? — осторожно спросила она.

Может быть, в ответ на сообщение Правдолюба ей позвонил не один десяток придурков, подумал Пастор.

— Это Питер Шобери из школы Эйзенхауэра.

Она ответила мгновенно:

— Я соединю вас с Элом Ханимуном, заместителем губернатора.

Да!

— Но сначала мне необходимо убедиться в том, что это действительно вы.

Западня!

— Интересно, как вы это сделаете?

— Вы не назовете мне имя юной журналистки, которая была с вами неделю назад?

Пастор вспомнил, как Роза сказала: «Никогда не прощу тебе, что ты назвал меня Флоренс».

— Флоренс, — устало сказал он.

— Я вас соединяю.

Нет, не западня, просто мера предосторожности.

Пастор внимательно разглядывал улицы, опасаясь увидеть патрульных или машины с агентами ФБР. Ничего — только туристы и люди, занимающиеся субботними покупками. Через минуту он услышал низкий голос Ханимуна:

— Мистер Грейнджер?

— Вы готовы принять разумное решение? — не теряя времени, спросил Пастор.

— Мы готовы пойти с вами на переговоры.

— В каком смысле?

— Губернатор хочет встретиться с вами сегодня, чтобы обсудить пути устранения настоящего кризиса.

— А он готов выполнить наши требования и объявить о замораживании строительства? — спросил Пастор.

— Да, — немного поколебавшись, неохотно сказал Ханимун. — Но на определенных условиях.

— На каких условиях?

— Когда мы с вами разговаривали в моей машине, я сказал, что губернатор не может поддаваться шантажу, а вы упомянули некое решение этой проблемы.

— Да.

— Вы умный человек и наверняка понимаете, что губернатор рискует своей политической карьерой. Объявление о замораживании должно быть сделано исключительно осторожно.

Пастор с удовлетворением подумал, что Ханимун разговаривает с ним совсем другим тоном. Исчезло высокомерие, он начал уважать своего противника. Отлично.

— Иными словами, губернатор хочет обезопасить свою задницу и убедиться в том, что я не испорчу ему игру.

— Можно сказать и так.

— Где мы встретимся?

— В офисе губернатора, здесь, в здании Капитолия.

Ты окончательно спятил!

— Никакой полиции и ФБР, — продолжал Ханимун. — Вам будет гарантировано право беспрепятственно покинуть встречу вне зависимости от того, чем она закончится.

Да уж.

— Вы в фей верите? — спросил Пастор.

— Что?

— Знаете, такие маленькие барышни, которые летают и умеют творить чудеса? Вы верите в их существование?

— Нет, пожалуй.

— Я тоже. И я не попадусь в вашу ловушку.

— Даю вам слово…

— Это не обсуждается. Давайте забудем о нашем разговоре.

На другом конце повисло молчание.

Мелани завернула за угол, и они проехали мимо грандиозного здания Капитолия, выстроенного в классическом стиле. Где-то в одном из кабинетов сидел Ханимун и разговаривал по телефону, а вокруг него собрались агенты ФБР. Глядя на белые колонны, украшавшие купол, Пастор сказал:

— Я скажу, где мы встретимся, и советую вам записать все как можно точнее. Готовы?

— Не волнуйтесь. Я все записываю.

— Поставьте маленький круглый стол и пару садовых кресел перед зданием Капитолия, прямо на лужайке, словно собираетесь нас сфотографировать. Пусть губернатор ждет меня там в три часа.

— Прямо на улице?

— Послушайте, если бы я собирался его пристрелить, я бы уже давно это сделал.

— Наверное…

— В кармане у губернатора должно лежать подписанное письмо, гарантирующее мне свободу от преследования властями.

— На это я не могу согласиться…

— Поговорите со своим боссом. Он согласится.

— Я поговорю с ним.

— Кроме того, там должен находиться фотограф с камерой, которая выдает снимки мгновенно. Я хочу получить фотографию, на которой он вручает это письмо, — так мне будет спокойнее. Вы все поняли?

— Понял.

— И никаких глупостей. Сейсмический вибратор уже занял новое место и готов устроить землетрясение. В большом городе. Я не скажу вам в каком, но речь идет о жертвах, которые будут исчисляться тысячами.

— Я понял.

— Если сегодня в три часа губернатор не появится… Бах- ба-бах!

И он отключил телефон.

— Здорово! — вскричала Мелани. — Встреча с губернатором. Как ты думаешь, они подготовили для тебя ловушку?

— Вполне возможно, — нахмурившись, ответил Пастор. — Я не знаю. Не знаю.

Джуди считала, что все сделано превосходно. Чарли Марш разработал план совместно с ФБР. По меньшей мере тридцать агентов рассредоточились по саду так, чтобы белый круглый стол с зонтом над ним находился в поле их зрения, но она не видела ни одного. Часть из них пряталась за окнами окружающих лужайку правительственных офисов, часть устроилась в машинах и фургонах, стоящих на улице и на парковке, остальные затаились в куполе Капитолия. Все они были вооружены.

Сама Джуди, обвешанная фотоаппаратами и самыми разными профессиональными приспособлениями, исполняла роль фотографа. Пистолет лежал в сумке для камеры, висевшей у нее на плече. Дожидаясь появления губернатора, она поднесла к глазам фотоаппарат и посмотрела через него на столик и стулья, делая вид, что пытается выбрать наиболее удачный ракурс.

Чтобы Грейнджер ее не узнал, Джуди надела парик из светлых волос — один из тех, что постоянно держала в своей машине. Она часто его использовала, когда ей приходилось за кем-нибудь следить, в особенности если это продолжалось несколько дней, чтобы объект ее не запомнил и не узнал. Когда Джуди его надевала, ей приходилось сносить множество насмешливых замечаний своих коллег.

Эй, Мэддокс, пришли-ка в мою машину ту симпатичную блондиночку, а сама можешь оставаться на своем месте.

Она знала, что Грейнджер внимательно наблюдает за приготовлениями. Никто его не видел, но он позвонил около часа назад и запретил выставлять вокруг квартала заграждения для зрителей. Он хотел, чтобы люди ходили по улицам, посетители гуляли по зданию — иными словами, чтобы все было как обычно.

Заграждения убрали.

Территория вокруг правительственных зданий не была никак ограждена, и потому туристы бродили по лужайкам, экскурсионные группы следовали за своими гидами по предписанным маршрутам — по Капитолию, парку и элегантным правительственным зданиям, стоящим на прилегающих улицах. Джуди осторожно принялась разглядывать их в объектив своего фотоаппарата, обращая внимание на особые приметы, которые скрыть непросто. Она изучила каждого высокого мужчину средних лет вне зависимости от того, какая у него прическа, лицо и одежда.

Без одной минуты три она так и не сумела отыскать среди множества людей Рикки Грейнджера.

Майкл Керкус, встречавшийся с Грейнджером, тоже рассматривал толпу. Он сидел в фургоне с затемненными окнами, они боялись, что Грейнджер его узнает и заподозрит неладное.

— Думаю, Грейнджер появится только после того, как выйдет губернатор, — сказала Джуди в крошечный микрофон, прикрепленный к лифчику.

Малюсенький динамик у нее за ухом затрещал, и она услышала голос Чарли Марша:

— Мы тоже так думаем. Хотелось бы все провернуть, не подвергая губернатора опасности.

Они хотели отправить на встречу двойника, но сам губернатор Робсон смешал им все карты, заявив, что не намерен подвергать риску жизнь другого человека и посылать его вместо себя.

— Но если мы не можем… — проговорила Джуди.

— Придется.

Через минуту из главного входа в здание появился губернатор.

Джуди удивилась, обнаружив, что он немногим ниже среднего роста. Когда она видела его на экране телевизора, он представлялся ей гораздо выше. Губернатор выглядел толще обычного из-за пуленепробиваемого жилета, надетого под пиджаком. Он прошел через лужайку спокойно и уверенно и уселся за маленький столик под зонтом.

Джуди сделала несколько снимков. Сумка от камеры висела у нее на плече, так что она могла в любой момент мгновенно достать оружие.

Затем краем глаза она заметила движение.

По Десятой улице медленно ехал старый «шевроле-импала».

Небесно-голубая и кремовая краски потускнели и местами облупились, вокруг колес виднелись широкие проплешины ржавчины. Лицо водителя оставалось в тени.

Джуди быстро огляделась по сторонам. Она не заметила ни одного агента, но знала, что они все наблюдают за машиной, которая остановилась у тротуара прямо напротив губернатора Робсона.

Сердце отчаянно забилось в груди Джуди.

— Думаю, он прибыл, — совершенно спокойно проговорил губернатор.

Дверца машины открылась.

Из нее вышел мужчина в голубых джинсах, клетчатой рубашке, надетой поверх белой футболки, и сандалиях. Когда он выпрямился, Джуди отметила, что он примерно шести футов роста, худой, с длинными темными волосами.

Мужчина был в больших темных очках, а голову он повязал ярким платком.

Джуди смотрела на него, отчаянно жалея, что не видит глаз.

Динамик снова затрещал, и Джуди услышала:

— Джуди? Это он?

— Не знаю, — ответила она. — Возможно.

Мужчина огляделся по сторонам. Лужайка перед зданием Капитолия была большой, и столик поставили примерно в двадцати или тридцати ярдах от тротуара. Мужчина направился к губернатору.

Джуди знала, что все смотрят на нее, ждут условного сигнала.

Она чуть сдвинулась и оказалась между мужчиной и губернатором. Мужчина это заметил, замедлил шаг, затем пошел дальше.

— Ну? — снова спросил Чарли.

— Не знаю! — прошептала Джуди, пытаясь не шевелить губами. — Дайте мне несколько минут.

— Давай побыстрее.

— Не думаю, что это он, — сказала Джуди.

На всех снимках у Грейнджера был длинный, узкий, точно клинок кинжала, нос. У этого — широкий и приплюснутый.

— Уверена?

— Не он.

Мужчина уже практически подошел к Джуди. Он обошел ее и направился к губернатору. Не останавливаясь, засунул руку внутрь рубашки.

— Он хочет что-то достать! — крикнул Чарли.

Джуди упала на одно колено и принялась искать в сумке пистолет. Мужчина начал вытаскивать что-то из рубашки. Джуди увидела какой-то темный предмет цилиндрической формы, похожий на дуло пистолета.

— Стой! — крикнула она. — ФБР!

Из машин и фургонов начали выскакивать агенты, которые мчались к зданию Капитолия.

Мужчина замер на месте.

Джуди направила пистолет ему в голову и сказала:

— Вынимайте очень медленно и передайте мне.

— Ладно. Только не стреляйте!

Мужчина вынул журнал, свернутый трубочкой и перетянутый резинкой.

Джуди забрала его и, не убирая пистолета, развернула журнал. Еженедельник «Тайм», внутри ничего не оказалось.

— Какой-то тип дал мне сто долларов, чтобы я передал журнал губернатору, — испуганным голосом проговорил мужчина.

Агенты ФБР окружили Майка Робсона и увели внутрь здания Капитолия.

Джуди огляделась по сторонам, изучая улицы и лужайку перед Капитолием.

Грейнджер наблюдает за происходящим. Иначе и быть не может. Где же он, черт подери?

Прохожие начали останавливаться — не каждый день по улицам носятся агенты ФБР. По ступенькам главного входа спускалась туристическая группа. На глазах у Джуди какой-то мужчина в яркой гавайской рубашке отделился от группы и зашагал в другую сторону. Что-то в его внешности привлекло внимание Джуди.

Она нахмурилась. Широкая, мешковатая рубашка закрывала бедра, и она не могла определить, худой он или толстый. На голове у него была бейсболка.

Она быстрым шагом пошла за ним.

Мужчина не производил впечатления человека, который куда-то спешит, и Джуди не стала поднимать тревогу. Если сейчас все агенты бросятся в погоню за каким-то ни в чем не повинным туристом, настоящий Рикки Грейнджер может спокойно улизнуть. Но она прибавила шаг, ей хотелось заглянуть в лицо этого человека.

Он завернул за угол, и Джуди побежала.

Неожиданно она услышала в динамике голос Чарли:

— Джуди! Что происходит?

— Я тут кое-кого заметила, — проговорила она, задыхаясь. — Вполне возможно, что это всего лишь самый обычный турист, но пусть меня догонит пара наших парней, если мне вдруг понадобится помощь.

— Понял.

Она подбежала к углу и увидела, как мужчина в гавайской рубашке прошел в высокие деревянные двери и исчез из виду в здании Капитолия. Ей показалось, что он ускорил шаг. Она оглянулась через плечо: Чарли разговаривал с группой каких-то молодых ребят и показывал на нее.

Из боковой улицы, расположенной за парком, выскочил Майкл и помчался прямо к ней. Она показала на здание.

— Ты видел того типа? — крикнула она.

— Да, это он! — ответил Майкл.

— Оставайся здесь! — приказала Джуди, которая не хотела, чтобы Майкл вмешивался в происходящее. — Держись подальше.

Она влетела в здание Капитолия.

И оказалась в большом вестибюле с роскошным мозаичным полом. Здесь царили прохлада и покой. Прямо перед ней начиналась широкая, застеленная ковром лестница с балюстрадой, украшенной искусной резьбой. Куда он пошел — направо или налево, а может быть, вниз? Джуди решила пойти налево. Коридор сразу же свернул направо. Джуди промчалась мимо лифта и оказалась в ротонде — круглой комнате, посередине которой стояла какая-то скульптура. Комната уходила вверх на два этажа и заканчивалась великолепным куполом.

Здесь она снова оказалась перед выбором: пошел ли Грейнджер прямо или свернул направо в сторону Подковы, а может быть, поднялся по лестнице, расположенной слева? Джуди огляделась по сторонам. Группа туристов замерла на месте, и все до единого с ужасом пялились на пистолет у нее в руке. Она посмотрела на круглую галерею второго этажа и успела заметить яркую рубашку.

Джуди бросилась вверх по одной из лестниц.

Оказавшись на площадке, она принялась разглядывать галерею. В самом конце была открыта дверь, которая вела в иной мир — современный коридор с лампами дневного света и линолеумом на полу. Джуди увидела, что по нему бежит мужчина в гавайской рубашке.

Джуди бросилась за ним. На бегу она сказала в микрофон у себя на груди:

— Это он, Чарли! Что, черт подери, случилось с моей группой поддержки?

— Они тебя потеряли. Где ты?

— На втором этаже. Там, где офисы.

— Хорошо.

Двери офисов были закрыты, в коридорах пусто: суббота. Джуди мчалась за гавайской рубашкой, которая завернула за один угол, потом за другой, третий. Она видела его, но догнать не могла.

А ублюдок в хорошей форме.

Сделав полный круг, он вернулся на галерею. Джуди мгновенно потеряла его из виду и поняла, что он снова побежал наверх.

Тяжело дыша, она поднялась еще по одной изысканно украшенной лестнице на третий этаж.

Указатели сообщили ей, что галерея сената находится справа от нее, законодательное собрание — слева. Джуди свернула налево, оказалась около двери, ведущей на галерею, и обнаружила, что она заперта. Вне всякого сомнения, с другой стороны то же самое. Тогда она вернулась на лестничную площадку. Куда же он подевался?

В углу Джуди заметила указатель: «Северная лестница — выхода на крышу нет». Она открыла дверь и оказалась на узкой служебной лестнице с простым кафельным полом и железными перилами. Она слышала, что Грейнджер спускается вниз, но не видела его.

Джуди помчалась за ним.

И вскоре оказалась на нижнем этаже ротонды. Она по- прежнему не видела Грейнджера, но зато заметила Майкла, который оглядывался по сторонам.

— Ты его видел? — крикнула она.

— Нет.

— Оставайся на месте!

Из ротонды в апартаменты губернатора вел отделанный мрамором коридор. Джуди ничего не могла рассмотреть, потому что перед ней оказалась группа туристов, которой показывали дверь в Подкову. Ей показалось, что за спинами она видит гавайскую рубашку, но уверенности у нее не было. Она бросилась вперед, через мраморный вестибюль, мимо витрин, посвященных округам, входящим в состав штата. Слева от нее другой коридор вел к выходу с застекленной дверью. Джуди успела заметить, как в нее вышел мужчина в яркой рубашке.

Она поспешила за ним. Грейнджер пробежал через Эл- стрит, прямо между мчащимися по своим делам машинами. Водители сердито сигналили, пытаясь избежать столкновения. Он запрыгнул на капот желтого двухдверного автомобиля и помял его. Водитель в ярости выскочил наружу, затем увидел Джуди с пистолетом в руке и быстро нырнул внутрь.

Джуди промчалась по улице, повторив дикий путь Грейнджера между машинами, проскочила перед автобусом, взвизгнули тормоза, он успел затормозить, пробежала по капоту того же желтого автомобиля и вынудила огромный лимузин резко свернуть в сторону. Она почти добралась до тротуара, когда увидела, что прямо на нее мчится мотоцикл. Джуди сделала шаг назад, и он проскочил мимо, чудом ее не задев.

Грейнджер бежал по Одиннадцатой улице, затем влетел в дверь, Джуди бросилась за ним. Он скрылся в парковочном гараже. Джуди повернула в гараж, и тут на нее обрушился сильный удар.

Боль в носу и голове ослепила ее, Джуди упала на спину, ударившись о бетонную стену. Она лежала неподвижно, парализованная болью, не в состоянии даже думать. Через несколько секунд она почувствовала, как ее голову приподнимают чьи-то руки, и услышала, словно издалека, голос Майкла:

— Джуди, ради всех святых, ты жива?

В голове у нее начало постепенно проясняться, и она поняла, что перед ней Майкл.

— Джуди, скажи что-нибудь, ну же, говори! — просил Майкл.

Она открыла рот и пробормотала:

— Очень больно.

— Слава Богу! — Майкл вытащил из кармана платок и с поразившей Джуди нежностью вытер ее губы. — У тебя из носа идет кровь.

Джуди села.

— Что произошло?

— Я увидел, как ты вбежала внутрь, ты мчалась точно молния, а в следующее мгновение ты оказалась на полу. Думаю, он ждал тебя за углом и ударил. С каким бы удовольствием я сам врезал ему хорошенько…

Джуди сообразила, что уронила оружие.

— Мой пистолет…

Майкл огляделся, поднял пистолет и протянул Джуди.

— Помоги мне встать.

Майкл поставил ее на ноги.

Лицо отчаянно болело, но Джуди все прекрасно видела, и ноги у нее не дрожали. Она попыталась рассуждать.

Может быть, я еще не упустила его.

Здесь имелся лифт, но у Грейнджера явно не было времени, чтобы в него сесть. Скорее всего направился вверх пешком. Джуди знала этот гараж — она оставила здесь машину, когда приехала на встречу с Ханимуном, — он шел по кругу через весь квартал и имел выходы на Десятой и Одиннадцатой улицах. Возможно, Грейнджеру это тоже известно и он уже на Десятой улице.

Ничего не оставалось делать, как следовать за ним.

— Я попытаюсь его догнать, — сказала она.

И помчалась вверх по пандусу, Майкл — за ней. Джуди не стала его останавливать. Она уже дважды приказывала ему держаться от происходящего подальше, на третий у нее не было сил.

Когда они добрались до первого уровня, у Джуди начала отчаянно болеть голова, и она вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она поняла, что долго так не протянет. Они двинулись вперед.

Неожиданно прямо на них помчалась черная машина.

Джуди отскочила, упала и откатилась в сторону, пока не оказалась под какой-то припаркованной машиной.

Она увидела колеса черной машины, которая резко свернула и, словно пуля, выпущенная из винтовки, помчалась вниз по пандусу.

Джуди поднялась и тут же принялась оглядываться в поисках Майкла. Она слышала, как он вскрикнул от удивления и страха. Неужели машина его сбила?

Джуди увидела его в нескольких ярдах, он стоял на четвереньках, бледный от пережитого потрясения.

— Ты в порядке? — спросила она.

Майкл встал.

— В порядке, только немного испугался.

Джуди попыталась разглядеть марку машины, но она уже скрылась из виду.

— Вот гадство! — выругалась она. — Я его упустила.

Когда Джуди входила в офицерский клуб в семь часов вечера, из дверей вылетел Раджа Кан, который остановился, увидев ее.

— Что с вами случилось?

Что со мной случилось? Я не смогла предотвратить землетрясение, я ошиблась, предположив, где прячется Мелани Керкус, и упустила Рикки Грейнджера. Из-за меня завтра будет новое землетрясение, снова погибнут люди, и это все моя вина.

— Рикки Грейнджер врезал мне по морде, — ответила она. На лице у нее была повязка. В больнице в Сакраменто ей дали болеутоляющее, но ей казалось, будто по ней прошелся каток, да и настроение было соответствующим. — А ты куда мчался?

— Помните, мы искали альбом «Дождь из свежих маргариток»?

— Конечно. Мы рассчитывали, что он поможет нам разыскать женщину, звонившую Джону Правдолюбу.

— Я нашел один экземпляр. Он здесь, в городе. Магазинчик называется «Пластинки от Вика».

— Тебе полагается звезда за заслуги перед отечеством! — Джуди почувствовала новый прилив сил. Возможно, это та самая ниточка, в которой они так нуждаются. Не много, конечно, но у нее появилась надежда. Может быть, они сумеют предотвратить новое землетрясение. — Я с тобой.

Они быстро забрались в грязный «додж-кольт» Раджи, в котором весь пол был усыпан обертками от конфет, впрочем, это не помешало ему мгновенно сорваться с места и направиться в сторону Хайт-Эшбери.

— Парня, которому принадлежит магазин, зовут Вик Пламстед, — доложил Раджа. — Когда я зашел туда пару дней назад, его не оказалось на месте, и со мной разговаривал продавец, который работает только полдня. Он сказал, что у них вряд ли есть такая пластинка, но он спросит у босса. Я оставил свою визитку, и Вик позвонил мне пять минут назад.

— Наконец-то нам улыбнулась удача!

— Пластинка вышла в 1969 году под маркой студии, которая находилась в Сан-Франциско и называлась «Трансцендентальные записи». Она получила кое-какую рекламу, и пару экземпляров удалось продать в районе Залива, но студия больше не записала ничего выдающегося и вскоре обанкротилась.

Джуди погрустнела:

— Значит, не осталось никаких документов, по которым мы могли бы узнать, где она сейчас.

— Может быть, в самом альбоме найдется что-нибудь полезное.

«Пластинки от Вика» оказался крошечной лавкой, где все полки были забиты старыми пластинками. Несколько традиционных подставок в центре терялись среди картонных коробок и ящиков из-под фруктов, которые тянулись высокими пирамидами к самому потолку. Пахло здесь, как в пыльной старой библиотеке. Внутри торчал один покупатель — весь в татуировке мужчина в кожаных шортах разглядывал один из первых альбомов Дэвида Боуи. В задней части лавки у кассы стоял невысокий худой человек в плотно облегающих голубых джинсах и пятнистой футболке. Он пил кофе из кружки с надписью: «Давайте легализуем это!»

Раджа представился.

— Вы, наверное, Вик, я разговаривал с вами по телефону несколько минут назад.

Вик озадаченно посмотрел на него.

— Наконец-то ко мне прибыло ФБР, — заявил он. — И кто же — два азиата! Куда мы катимся?

— Я представитель этнической группы, а она женщина, — пояснил Раджа. — В каждом отделе ФБР по правилам должно быть по одному такому агенту. Все остальные — белые, мужчины, с короткими стрижками.

— Ну ладно, — смущенно проворчал Вик, который не понял, шутит Раджа или нет.

— Как насчет пластинки? — нетерпеливо спросила Джуди.

— Вот она.

Вик повернулся, и Джуди увидела, что за кассой стоит проигрыватель. Вик включил его, и тут же зазвучал пронзительный перезвон гитары в качестве вступления к на удивление медленной джазовой мелодии, в сопровождении рояля и изощренного барабанного боя. Затем они услышали женский голос:

— По-моему, это наполнено огромным значением, — заявил Вик.

Джуди считала, что это чушь собачья, но ей было все равно. Она сразу поняла, что слышит голос, который звучал на пленке Джона Правдолюба. Моложе, яснее, мягче, но с теми же узнаваемыми влекущими нотками.

— У вас конверт от пластинки есть? — спросила она у Вика.

— Есть, конечно. — Он протянул ей конверт.

Углы обтрепались, прозрачная пленка местами облезла. Обложку украшало переплетение разноцветных линий, от которых у Джуди тут же заболели глаза. Среди линий пряталось название пластинки: «Дождь из свежих маргариток». Джуди перевернула конверт. Оборотная сторона была захватана руками, а в верхнем правом углу красовался круг от чашки с кофе.

Текст, рассказывающий о содержании пластинки, начинался следующими словами: «Музыка открывает двери в параллельные миры…»

Дальше Джуди читать не стала. В самом низу она увидела пять портретов — четверо мужчин и женщина — и имена:

Джуди нахмурилась.

— Стелла Хиггинс, — возбужденно проговорила она. — Мне кажется, я уже слышала это имя.

Он была уверена, что слышала, только не могла вспомнить где. Может быть, ей так только кажется? Она принялась разглядывать маленькую черно-белую фотографию — девушка лет двадцати, чувственное улыбающееся лицо, обрамленное вьющимися волосами, большой рот, о котором ей говорил Саймон Спэрроу.

— А она была красавицей, — пробормотала Джуди.

Она поискала на этом лице признаки безумия, которое могло заставить человека угрожать миру землетрясением, но ничего такого не обнаружила. Джуди видела лишь молодую женщину, полную надежд и жизненной энергии.

Что же пошло не так в ее жизни?

— Я здесь продаю пластинки, а не даю их напрокат, — мрачно проворчал Вик.

Джуди не собиралась вступать с ним в пререкания.

— Сколько?

— Пятьдесят.

— Хорошо.

Он остановил проигрыватель, взял пластинку и убрал ее в конверт. Джуди заплатила и сказала:

— Спасибо, Вик. Мы признательны вам за помощь.

Когда они ехали назад в машине Раджи, она проговорила:

— Стелла Хиггинс. Где я видела это имя?

— Я его никогда не слышал, — покачав головой, ответил Раджа.

Они вышли из машины, и Джуди отдала ему альбом.

— Нужно переснять фотографию и отправить во все полицейские участки, — сказала она. — Отдай пластинку Саймону Спэрроу. Может быть, ему в голову придет какая-нибудь разумная идея.

Они вошли внутрь огромного танцевального зала, в котором было полно народу. В углу, где сидели руководители операции, поставили еще один стол. Джуди не сомневалась, что среди тех, кто столпился вокруг него, наверняка появилось еще несколько высокопоставленных лиц из вашингтонского штаба ФБР плюс из отделов по борьбе с чрезвычайными ситуациями города, штата и страны.

Она подошла к столу, за которым работала команда следователей. Большинство из них разговаривали по телефонам, проверяя те или иные идеи.

— Ты чем занимаешься? — спросила Джуди у Карла Теобальда.

— Пытаюсь выяснить, кто видел желто-коричневую «плимут-барракуду».

— Тут для тебя кое-что поинтереснее. У нас на диске есть телефонная книга с калифорнийскими номерами. Поищи имя Стелла Хиггинс.

— А если я ее найду?

— Позвони и послушай, как звучит ее голос — так же, как на пленке Джона Правдолюба, или нет.

Сама Джуди уселась за компьютер и включила поисковую программу регистраций судимостей. Она нашла в файлах какую-то Стеллу Хиггинс. Ее оштрафовали за хранение марихуаны и дали условный срок за нападение на полицейского во время демонстрации. Судя по дате рождения, это была та самая Стелла Хиггинс, и проживала она на Хайт-стрит. В базе данных не оказалось фотографии, но Джуди решила, что обнаружила то, что искала.

Сведения относились к 1968 году, и с тех пор — ничего.

Иными словами, то же самое, что и у Рикки Грейнджера, который выпал из поля зрения полиции в начале семидесятых. Джуди перепечатала данные и повесила их на доске «Подозреваемые». Она отправила агента проверить адрес на Хайт- стрит, хотя не сомневалась, что через тридцать лет вряд ли они найдут там Стеллу Хиггинс.

Неожиданно она почувствовала, что кто-то положил руку ей на плечо. Она обернулась и увидела Бо. В его глазах застыла тревога.

— Детка, что с твоим лицом?

Бо осторожно прикоснулся пальцами к повязке.

— Я вела себя не слишком осторожно, — ответила Джуди.

— Сегодня я работаю, но все равно заехал посмотреть, как у тебя идут дела, — сказал он и поцеловал ее в лоб.

— Кто доложил тебе, что мне досталось?

— Тот женатый парень, Майкл.

Тот женатый парень. Джуди ухмыльнулась. Он мне напоминает, что Майкл принадлежит другой женщине.

— Ничего особенно страшного. Только, боюсь, завтра у меня будет два роскошных синяка.

— Тебе нужно немного отдохнуть. Ты когда собираешься домой?

— Понятия не имею. У меня тут кое-что появилось. Садись. — Она рассказала Бо про альбом «Дождь из свежих маргариток». — Насколько я понимаю, в шестидесятые Стелла Хиггинс была симпатичной девушкой, которая жила в Сан- Франциско, ходила на демонстрации, курила травку и водила дружбу с рок-музыкантами. Затем начались семидесятые, она лишилась иллюзий, или ей просто все наскучило, и она влюбилась в парня, обладающего могучей харизмой, который не поладил с мафией. Они организовали культ. Каким-то образом их группе удалось просуществовать три десятка лет — может, они делали украшения или еще что-нибудь в таком же духе. И вдруг их благополучию угрожает строительство электростанции. А их самих ждет будущее, в котором все, ради чего они трудились и что создавали на протяжении многих лет, должно быть разрушено. Они начали искать путь — какой-нибудь, любой, — чтобы помешать строительству. И тут членом их группы становится сейсмолог и дает им идею.

— Звучит разумно, — кивнув, согласился с ней Бо. — До определенной степени. С точки зрения всяких уродов.

— У Грейнджера имеется криминальный опыт, и украсть сейсмический вибратор ему ничего не стоило, а кроме того, он обладает магнетизмом, который наверняка помог ему убедить остальных членов группы пойти за ним.

— Возможно, их дом им не принадлежит, — задумчиво проговорил Бо.

— В каком смысле?

— Ну, представь себе, что они живут в каком-нибудь месте, неподалеку от которого намечено строительство электростанции, значит, им придется оттуда уехать. Если бы они владели своим домом, или фермой, или что еще у них там есть, они получили бы компенсацию и могли бы начать все заново где-нибудь еще. Я думаю, у них кратковременная аренда или они скваттеры.

— Скорее всего ты прав, но нам от этого никакой пользы.

К ним подошел Карл Теобальд с записной книжкой в руке.

— Три номера в телефонной книге. Стелла Хиггинс из Лос-Анджелеса, лет семидесяти, с дрожащим голосом. У миссис Хиггинс из Стоктона сильный акцент, по-видимому, она приехала из какой-то африканской страны, возможно, Нигерии. И С. Дж. Хиггинс из Даймонд-Хайтса — мужчина по имени Сидни.

— Проклятие! — не сдержалась Джуди и объяснила Бо: — Стелла Хиггинс — женщина, которая звонила Джону Правдолюбу. Я уверена, что уже видела где-то ее имя.

— Проверь свои файлы, — посоветовал Бо.

— Что?

— Если имя кажется тебе знакомым, возможно, оно появлялось в ходе расследования. Просмотри свои записи.

— Отличная мысль.

— Мне пора, — сказал он. — Люди уезжают из Сан-Франциско и бросают свои дома, у нас теперь дел по горло. Удачи тебе, и отдохни немного.

— Спасибо, Бо.

Джуди включила поисковую программу, дав ей задание просмотреть все файлы по «Молоту Эдема» с целью найти «Стелла Хиггинс».

Карл стоял у нее за спиной и наблюдал за экраном компьютера. Директория оказалась очень большой, и поиск занял довольно много времени.

Наконец на экране появилось сообщение: «Обнаружен один файл».

Джуди почувствовала, как ее охватывает волнение.

— Господи! — вскричал Карл. — Имя есть в компьютере!

О Боже, кажется, я ее нашла.

Когда Джуди открыла файл, у нее за спиной стояли еще два агента.

Это оказался длинный документ, в котором содержался отчет о рейде на «Лос-Аламос».

— Вот черт! — воскликнула Джуди. — Неужели она была там, а мы ее упустили?

К ней подошел Стюарт Кливер:

— Что случилось?

— Мы нашли женщину, которая звонила Джону Правдолюбу! — сообщила ему Джуди.

— Где?

— Долина Серебряной реки.

— Как ей удалось ускользнуть от вас?

Марвин Хейес, а не я, организовал тот рейд.

— Понятия не имею. Я проверяю. Дайте мне пару минут.

Джуди нашла в файле нужное имя.

Стеллы Хиггинс не было в «Лос-Аламосе». Вот почему ее не нашли.

Два агента побывали в винодельне, расположенной в нескольких милях дальше в долине. Земля взята в аренду у федерального правительства на имя Стеллы Хиггинс.

— Черт подери, мы были совсем рядом! — возмущенно вскричала Джуди. — И могли арестовать ее неделю назад.

— Распечатайте данные, чтобы с ними могли ознакомиться все, — попросил Кливер.

Джуди включила принтер и принялась читать дальше.

Агенты старательно записали имена и возраст всех взрослых, работающих в винодельне. Несколько семейных пар с детьми, и почти все, как заметила Джуди, назвали одинаковый адрес — долина Серебряной реки. Значит, они там живут.

Возможно, коммуна или последователи какого-нибудь культа, только агенты не смогли этого понять.

Или опрашиваемые сделали все, чтобы скрыть истинную природу своей коммуны.

— Мы их нашли! — сказала Джуди. — Нас навели на ложный след — на членов «Лос-Аламоса», которые являлись идеальными подозреваемыми по данному делу. А потом, когда выяснилось, что они здесь ни при чем, мы потеряли бдительность и не стали как следует проверять другие коммуны, поселившиеся в долине. Вот мы и проглядели настоящих преступников. Но теперь мы их нашли.

— Думаю, вы правы, — проговорил Стюарт Кливер и повернулся к столу, за которым сидели представители команды «СУОТ». — Чарли, позвони в наш офис в Сакраменто и организуй совместный рейд. Джуди нашла их. Мы ударим на рассвете.

— Нет, нельзя терять время. Это нужно сделать немедленно, — вмешалась Джуди. — Если будем ждать до утра, они могут оттуда уехать.

— С какой стати им сейчас уезжать? — Кливер покачал головой. — Устраивать рейд ночью рискованно. Подозреваемые могут ускользнуть от нас в темноте, особенно в лесу.

Он говорил разумные вещи, но интуиция подсказывала Джуди, что ждать нельзя.

— Я бы все-таки рискнула, — настаивала на своем она. — Теперь, когда нам известно, где они, давайте пойдем и арестуем их.

— Нет, — решительно заявил Кливер. — И больше никаких возражений, Джуди. Рейд состоится на рассвете.

Джуди колебалась. Она знала, что Кливер принял неправильное решение. Но она слишком устала, чтобы с ним спорить.

— Будь по-вашему, — сказала она. — Когда выезжаем, Чарли?

Марш посмотрел на часы.

— Отсюда — в два часа.

— Значит, я успею пару часов поспать.

Джуди помнила, что оставила машину за плацем. Казалось, с тех пор прошло несколько месяцев, хотя на самом деле была ночь четверга — значит, всего сорок восемь часов.

По дороге она встретила Майкла.

— Ты едва держишься на ногах, — сказал он. — Давай я отвезу тебя домой.

— И как же я тогда вернусь сюда?

— Я посплю у тебя на диване, а потом привезу назад.

Джуди остановилась и посмотрела на него:

— Должна тебе сказать, что у меня разбито лицо и я вряд ли смогу целоваться, не говоря уже о чем-то еще.

— Я готов просто держать тебя за руку.

Я начинаю думать, что нравлюсь этому парню.

Майкл вопросительно приподнял бровь.

— Ну как, идет?

— А ты уложишь меня в постель и принесешь горячее молоко и аспирин?

— Да. А ты позволишь мне охранять твой сон?

Вот этого мне хочется больше всего на свете.

Майкл понял ответ по выражению лица Джуди.

— Мне кажется, я слышу «да», — сказал он.

— Да, — улыбнувшись, проговорила Джуди.

Пастор был в ярости, когда вернулся из Сакраменто. Он не сомневался, что губернатор готов заключить с ним сделку, и чувствовал, что победа близка. Он уже поздравил себя с тем, что ему удалось одержать верх, а оказалось, что все это обман. Губернатор Робсон не собирался вступать с ним в переговоры. Его пытались заманить в ловушку. ФБР думало, что он глуп и им удастся его одурачить. Больше всего его возмутил тот факт, что они его нисколько не уважают и считают придурком.

Ничего, скоро узнают, с кем связались. И урок будет стоить им очень дорого.

Он устроит еще одно землетрясение.

Члены коммуны так и не оправились после потрясения, которое пережили из-за отъезда Дола и Оды, напомнившего им о том, что все они старались забыть: завтра они должны покинуть долину.

Пастор рассказал Едокам Риса, какому сильному давлению подвергся губернатор. На всех дорогах по-прежнему практически остановлено движение из-за пробок — машины, забитые детьми и вещами, покидают районы возможных землетрясений. Из опустевших загородных домов грабители растаскивают имущество: микроволновые печи, компьютеры, музыкальные центры.

Но они знали, что губернатор не собирается сдаваться.

И хотя был вечер субботы, никому особенно не хотелось веселиться. После ужина и вечерней молитвы большинство разошлось по своим хижинам. Мелани отправилась почитать детям. Пастор сидел перед своей хижиной, наблюдая за тем, как луна поднимается над долиной, и постепенно успокаиваясь. Он открыл свою собственную бутылку вина пятилетней выдержки, с привкусом дыма, который он так любил.

Когда Пастор снова смог рассуждать спокойно, он сказал себе, что идет война, в которой победит тот, у кого крепче нервы. Сейчас решается, кто сильнее — он или губернатор. Кто из них в состоянии лучше управлять своими людьми? Сумеет ли он при помощи угрозы землетрясения поставить правительство на колени, прежде чем ФБР найдет его убежище в горах?

В лучах лунного света появилась Звезда, она была босиком и курила сигарету с марихуаной. Она сделала большую затяжку, наклонилась над Пастором и поцеловала его в губы. Он вдохнул дым из ее рта, выдохнул и улыбнулся.

— Я помню, как ты сделала это в первый раз. Ничего подобного со мной до того не было. Получилось очень сексуально.

— Правда? — проговорила она. — Сексуальнее всего остального?

— Намного. Помнишь, я тебе рассказывал, как, когда мне было семь лет, я видел свою мать в постели с каким-то парнем. Она их никогда не целовала. Только меня. Так она мне сама сказала.

— Пастор, какая ужасная у тебя была жизнь.

— Ты говоришь так, будто она закончилась, — нахмурившись, сказал он.

— Этот период закончен, разве нет?

— Нет!

— Сейчас почти полночь. Срок, установленный тобой, практически истек. Губернатор не собирается сдаваться.

— Ему придется, — заявил Пастор. — Это всего лишь дело времени. — Пастор встал. — Мне нужно послушать по радио новости.

Звезда вместе с ним прошла через виноградник, и они оказались на тропе, ведущей к машинам.

— Давай уедем, — неожиданно сказала она. — Ты, я и Роза. Сядем в машину, прямо сейчас. Не будем ни с кем прощаться, собирать вещи, ничего с собой не возьмем, даже запасную одежду. Просто уедем, как я из Сан-Франциско в 69-м. Отправимся куда глаза глядят — в Орегон или Лас-Вегас, может быть, в Нью-Йорк. Как насчет Чарлстона? Мне всегда хотелось побывать на юге.

Не отвечая ей, Пастор сел в «кадиллак» и включил радиоприемник. Звезда устроилась рядом с ним. Бренда Ли пела «Давай перепрыгнем через метлу».

— Ну же, Пастор, ответь мне.

Начались новости, и он включил звук погромче.

— Ричард Грейнджер, которого подозревают в том, что он возглавляет террористическую группу «Молот Эдема», сегодня сумел ускользнуть от ФБР в Сакраменто. Тем временем жители окрестностей Сан-Андреаса продолжают покидать свои дома. В результате заблокировано движение на большинстве автострад в районе Сан-Франциско. На шоссе машины, перекрыв движение, растянулись на многие мили. В Хайт-Эшбери владелец магазина по продаже редких пластинок сообщил, что ФБР купило у него альбом с фотографией еще одного члена террористической группы.

— Альбом? — удивилась Звезда. — Какого хрена…

— Владелец магазина Вик Пламстед рассказал журналистам, что ФБР связалось с ним с просьбой помочь разыскать альбом, увидевший свет в шестидесятые годы. Они считают, что на нем записан голос одного из членов группы «Молот Эдема». Вик заявил, что потратил на поиски несколько дней и в конце концов нашел альбом неизвестной рок-группы под названием «Дождь из свежих маргариток».

— Боже праведный! Я почти забыла о тех временах!

— ФБР не дает никаких комментариев, и мы не знаем, ищут они или нет Стеллу Хиггинс, которая записала в альбоме вокальную партию.

— Дерьмо! — взорвалась Звезда. — Они знают мое имя.

Пастор пытался придумать, что же делать. Насколько опасна сложившаяся ситуация? Имя ФБР ничего не даст. Никто не знает, где живет Стелла Хиггинс.

Нет, они знают.

Он с трудом сдержал стон отчаяния. Имя Стеллы Хиггинс стоит на арендном договоре на землю. Он назвал его двум агентам ФБР, которые приходили в тот день рейда на «Лос- Аламос».

Это все меняет. Рано или поздно кто-нибудь в ФБР обязательно свяжет все воедино.

А если по какой-нибудь случайности ФБР окажется не на высоте, есть еще шериф в Силвер-Сити, который сейчас отдыхает на Багамах. Он записал имя «Стелла Хиггинс» на папке с делом, которая должна отправиться в суд через пару недель.

Тайна долины Серебряной реки раскрыта.

От этой мысли Пастору стало невыносимо грустно.

Что делать?

Может быть, действительно следует бежать сейчас вместе со Звездой? Ключи в зажигании. Через пару часов они будут в Неваде. К полудню завтрашнего дня окажутся в пятистах милях отсюда.

Проклятие, нет! Они меня еще не победили.

Он еще может одержать верх.

По первоначальному плану власти не должны были узнать, кто входит в организацию «Молот Эдема» и почему они требуют запрещения строительства электростанций. Теперь же ФБР вот-вот к ним подберется. Однако, может быть, удастся заставить их сохранить все в тайне. Пастор внесет это в список своих требований. Если они согласятся заморозить проект, проглотят и еще одно условие.

Да, это возмутительно — впрочем, все происходящее не менее возмутительно. У него получится.

Главное — не попасться в лапы ФБР.

Пастор открыл дверь машины и выбрался наружу.

— Пошли, — сказал он Звезде. — У меня куча дел.

Она медленно вылезла из машины.

— Ты не хочешь уехать со мной? — с грустью в голосе спросила она.

— Нет, конечно.

Пастор захлопнул дверь и пошел прочь.

Звезда прошла с ним через виноградник и вернулась в поселок. Не прощаясь, она направилась прямо в свою хижину.

Пастор зашел к Мелани, которая уже спала. Он довольно грубо ее растолкал.

— Вставай, — приказал он. — Нам нужно уезжать. Быстро.

Джуди терпеливо ждала, когда Стелла Хиггинс выплачется.

Она оказалась крупной женщиной и, хотя при других обстоятельствах наверняка выглядела достаточно привлекательно, сейчас была сломлена случившимся. Ее лицо исказила гримаса боли, старомодная тушь для ресниц проложила черные дорожки на щеках, полные плечи содрогались от рыданий.

Они сидели в ее крошечной хижине. Повсюду стояли коробки с бинтами, упаковками аспирина, пластыря и презервативов, бутылочки «Тайленола», сироп от кашля, желудочные средства и йод. Стены украшали детские рисунки, на которых Звезда лечит больных малышей. Совсем примитивное жилище, без электричества и водопровода, но пронизанное атмосферой счастья.

Джуди подошла к двери и выглянула наружу — дать Звезде несколько минут, чтобы прийти в себя. В бледном свете раннего утра здесь было особенно красиво. Кроны деревьев, венчающих крутые склоны холмов, окутывала легкая, призрачная дымка, внизу, в долине, в первых лучах солнца блестела река.

На нижних склонах раскинулся виноградник, ровные ряды привязанных к деревянным распоркам побегов. На мгновение Джуди окутало ощущение покоя, и она вдруг подумала, что здесь жизнь устроена так, как должна быть устроена, а остальной мир болен или сошел с ума. Она тряхнула головой, чтобы прогнать диковинное чувство.

И тут появился Майкл, который снова настоял на том, что должен сопровождать Джуди. Он волновался за Дасти, и Джуди убедила Стюарта Кливера выполнить его просьбу, поскольку он очень помог им во время расследования. Майкл вел за руку Дасти.

— Как он? — спросила Джуди.

— Хорошо, — ответил Майкл.

— Ты нашел Мелани?

— Ее здесь нет. Дасти говорит, что тут есть большая девочка по имени Роза, она за ним присматривает.

— Известно, куда отправилась Мелани?

— Нет. — Майкл кивнул в сторону хижины. — А она что говорит?

— Пока ничего. — Джуди вернулась внутрь и села на край кровати. — Расскажите мне про Рикки Грейнджера, — попросила она.

— В нем много плохого, но и много хорошего, — проговорила Звезда, немного успокаиваясь. — Я знаю, раньше он был бандитом, даже убивал людей, но за все время, что мы вместе, а это больше двадцати пяти лет, он ни разу никому не причинил зла. Я имею в виду — до сих пор, пока кому-то не пришла в голову дурацкая идея построить здесь дамбу.

— Я хочу только одного, — мягко сказала Джуди. — Найти его, прежде чем он причинит зло еще большему количеству людей.

— Я знаю, — кивнув, проговорила Звезда.

Джуди заставила ее поднять глаза.

— Куда он направился?

— Если бы я знала, я бы вам сказала, — ответила Звезда.

Пастор и Мелани поехали в Сан-Франциско в пикапе, принадлежавшем коммуне. Он решил, что старый потрепанный «кадиллак» будет слишком бросаться в глаза, а полиция знает про оранжевый «субару» Мелани.

Все машины двигались в противоположном направлении, поэтому они ехали довольно быстро и добрались до города в начале пятого, утром в воскресенье. На улицах почти не было прохожих: на автобусной остановке обнималась парочка подростков, два развязных парня покупали порцию наркотика у продавца в длинном пальто, какой-то пьяница выделывал пируэты на краю тротуара. В районе, расположенном на берегу, вообще оказалось безлюдно. Старые полуразрушенные промышленные здания казались тусклыми и пугающими в свете раннего утра. Они нашли нужный склад, и Пастор открыл замок. Агент, который сдал им его в аренду, сдержал свое обещание: электричество работало, а в туалете была вода.

Мелани заехала на пикапе внутрь, а Пастор проверил сейсмический вибратор. Он включил мотор, затем опустил и поднял пластину. Все работало.

Прижавшись друг к другу, они легли немного поспать на диване в маленьком офисе. Пастор так и не сумел заснуть, снова и снова прокручивая в уме варианты и обдумывая ситуацию, в которой они оказались. Он решил, что, с какой стороны ни посмотреть, единственное разумное решение для губернатора Робсона — сдать свои позиции. Пастор представил себе, как он расскажет на ток-шоу Джона Правдолюба о глупом поведении губернатора.

Он мог предотвратить землетрясения, стоило ему сказать всего одно слово!

Через час Пастор понял, что ведет себя глупо, лег на спину и попытался расслабиться, как делал всегда во время медитации. Постепенно он почувствовал, как напряжение уходит, сердце стало биться спокойнее, сознание очистилось от посторонних мыслей, и он заснул.

Пастор проснулся в десять часов утра и поставил кастрюльку воды на плитку. Он прихватил в коммуне банку молотого кофе и несколько чашек.

Мелани включила телевизор.

— В коммуне мне не хватает новостей, — сказала она. — Дома я всегда слушала обзоры.

— Как правило, я ненавижу новости, — заметил Пастор. — Слушаешь их и начинаешь беспокоиться о миллионе разных вещей, с которыми ничего не можешь сделать.

Но он принялся слушать репортаж вместе с Мелани, чтобы узнать, не говорят ли что-нибудь о нем.

Все новости были посвящены ему.

— Власти Калифорнии исключительно серьезно относятся к угрозе землетрясения, поскольку назначенный террористами срок неуклонно приближается, — сказал комментатор, и на экране появился сюжет о том, как служащие муниципалитета воздвигают палатки скорой медицинской помощи в парке «Золотые Ворота».

Увидев это, Пастор страшно разозлился.

— Сделали бы лучше то, что мы просим, — сказал он, обращаясь к телевизионному экрану.

Следующий сюжет был посвящен тому, как агенты ФБР обыскивают домики в горах. Через пару секунд Мелани вскрикнула:

— Господи, это же наша коммуна!

Они увидели Звезду в старом фиолетовом халате, на лице которой застыла горестная маска, ее вывели из хижины двое мужчин в пуленепробиваемых жилетах.

Пастор выругался. Происходящее нисколько его не удивило — именно возможность появления ФБР заставила его так поспешно уехать вчера ночью, — но все равно то, что он увидел, повергло его в ярость и отчаяние одновременно. Самоуверенные ублюдки в форме осквернили его дом.

Вам следовало оставить нас в покое. А теперь уже слишком поздно.

Он заметил Джуди Мэддокс, у которой было мрачное лицо.

Надеялась поймать меня в свою сеть, да?

Сегодня она показалась ему не такой хорошенькой. Два синяка под глазами и большой пластырь на носу.

Ты мне солгала и пыталась заманить в ловушку. И получила по заслугам.

Но в глубине души Пастор был ошеломлен. Он недооценил ФБР. В самом начале он даже представить себе не мог, что они обнаружат священную долину, о которой столько лет никто не знал. Джуди Мэддокс оказалась умнее, чем он думал.

Мелани вскрикнула — на экране появился ее муж, который держал на руках Дасти.

— О нет!

— Они не могут арестовать Дасти! — нетерпеливо заявил Пастор.

— Куда Майкл его забирает?

— Какое это имеет значение?

— Имеет, если мы собираемся устроить землетрясение!

— Майкл лучше других знает, где проходит трещина. Он не поедет туда, где опасно.

— О Господи, надеюсь, что так. В особенности когда с ним Дасти.

Пастору надоело смотреть телевизор.

— Давай покатаемся, — сказал он. — И прихвати телефон.

Мелани выехала наружу на пикапе, и Пастор закрыл дверь склада на замок.

— Поезжай в сторону аэропорта, — велел он, забираясь в машину.

Стараясь избегать автострад, они подъехали к аэропорту и оказались в самой гуще движения. Пастор решил, что здесь тысячи людей разговаривают по телефону — пытаются заказать билеты на самолет, звонят родным, проверяют, насколько дороги забиты транспортом. Он набрал номер ток-шоу Джона Правдолюба.

Трубку взял сам Джон Правдолюб. Наверное, ждал звонка.

— У меня появилось новое требование. Так что слушайте внимательно, — заявил Пастор.

— Не волнуйтесь, я все записываю на пленку, — ответил Правдолюб.

— Надеюсь, сегодня вы передадите мои слова в эфир, верно, Джон? — улыбнувшись, проговорил Пастор.

— А я надеюсь, что тебя скоро посадят в тюрьму, — язвительным тоном заявил Правдолюб.

— Ты тоже иди в задницу. — Правдолюбу следовало вести себя поуважительнее. — Я требую президентской амнистии всем членам «Молота Эдема».

— Я сообщу о вашем требовании президенту.

Пастору показалось, что он услышал в голосе Правдолюба сарказм. Неужели он не понимает, насколько это важно?

— А также мы требуем замораживания строительства новых электростанций.

— Подождите минутку, — сказал Правдолюб. — Теперь, когда все знают, где находится ваша коммуна, вам нет необходимости требовать замораживания строительства всех электростанций. Вы ведь хотите сохранить только свою долину, правильно?

Пастор задумался. Такая мысль ему в голову не приходила, но журналист прав. Однако он решил не соглашаться.

— Ничего подобного, — заявил он. — У меня есть принципы. Калифорния не нуждается в таком количестве электроэнергии, достаточно того, что имеется. Я хочу, чтобы мои внуки жили в приличном, чистом месте. Наше первоначальное условие остается в силе. Если губернатор не выполнит его, ждите нового землетрясения.

— Как вы можете?

Вопрос удивил Пастора.

— В каком смысле?

— Вы несете людям страдания — смерть, раны, разрушаете собственность, заставляете их в страхе покидать свои дома… Как вы сможете после этого спокойно спать?

Пастор разозлился.

— Только не нужно делать вид, будто вы высокоморальный тип, — заявил он. — Я пытаюсь спасти Калифорнию.

— Убивая людей.

У Пастора кончилось терпение.

— Заткни свою пасть и слушай! — прорычал он. — Я расскажу тебе про следующее землетрясение. — По словам Мелани, сейсмическое окно должно было открыться в 6.45 вечера. — Семь часов, — продолжал Пастор. — Оно начнется сегодня в семь часов вечера.

— Скажите…

Пастор отключил телефон.

Он несколько минут молчал. Разговор с Правдолюбом оставил у него неприятное чувство. Правдолюб не был напуган до смерти, он поддразнивал Пастора, разговаривал с ним как с человеком, который потерпел поражение.

Они приближались к перекрестку.

— Мы можем здесь свернуть и поехать назад, — сказала Мелани. — В ту сторону нет никакого движения.

— Хорошо.

— Мы когда-нибудь вернемся в долину? — спросила она, развернув машину. — Теперь о ней знают все, включая ФБР.

— Да! — выкрикнул Пастор.

— Не кричи!

— Да, вернемся, — сказал он спокойнее. — Я знаю, сейчас кажется, что у нас все плохо, и нам на некоторое время придется оттуда уехать. Мы потеряем урожай этого года. Журналисты наводнят наши места и проторчат там несколько недель. Но потом о нас забудут. Начнется война или придет время выборов, а может быть, разразится какой-нибудь скандал, и мы перестанем их интересовать. Тогда мы сможем потихоньку вернуться, мы поселимся в своих домах, снова приведем в порядок виноградник и вырастим новый урожай.

— Угу, — улыбнувшись, пробормотала Мелани.

Она мне верит. А вот я сам не особенно. Но я больше не буду об этом думать. Пустые размышления могут поколебать мою волю. Никаких сомнений, только действия.

— Вернемся на склад? — спросила Мелани.

— Нет. Я сойду с ума, если мне придется просидеть взаперти целый день. Поехали в город, найдем ресторан, где можно перекусить днем. Я ужасно хочу есть.

Джуди и Майкл отвезли Дасти в Стоктон, где жили родители Майкла. Дасти был счастлив, потому что они летели на вертолете. Они приземлились на футбольном поле средней школы, расположенной в пригороде.

Отец Майкла раньше работал бухгалтером, а теперь был на пенсии, и его родители жили в симпатичном домике, позади которого располагалось поле для игры в гольф. Джуди выпила на кухне кофе, пока Майкл устраивал Дасти.

— Может быть, события последних дней помогут твоему бизнесу, — с беспокойством сказала миссис Керкус. — Нет худа без добра.

Джуди вспомнила, что Майкл одолжил у родителей денег, чтобы открыть свою консультацию, и беспокоился, как будет отдавать долг. Но миссис Керкус была права — то, что он стал консультантом ФБР по землетрясениям, может оказаться очень полезным.

Джуди думала о сейсмическом вибраторе. Его не оказалось в долине Серебряной реки. С вечера пятницы его никто не видел, а панели, превратившие вибратор в яркую карусель, нашел у шоссе один из рабочих спасательной команды, приводившей в порядок Фелиситас после землетрясения.

Она знала, на чем Грейнджер уехал, выяснила, расспрашивая членов коммуны, какие у них машины, и проверив, которой из них не хватает. Грейнджер взял грузовичок-пикап, и она сообщила об этом на все посты и во все полицейские управления. Теоретически на его поиски должны быть брошены огромные силы, но ситуация сложилась непростая, и многие полицейские заняты наведением порядка.

Джуди мучила мысль о том, что она могла поймать Грейнджера, если бы настояла на своем в споре с Кливером и убедила его назначить рейд не на утро, а отправиться в коммуну ночью. Но она слишком устала. Сейчас Джуди чувствовала себя значительно лучше — в крови бурлил адреналин, и ее переполняла энергия. Но она никак не могла смириться с тем, что Грейнджер опять от них ускользнул.

Маленький телевизор, который стоял на кухне, был включен, но звук приглушен. Начались новости, и Джуди попросила миссис Керкус включить звук погромче. Передавали интервью с Джоном Правдолюбом, который разговаривал по телефону с Грейнджером. Он включил отрывок из их беседы, записанной на пленку. «Семь часов, — сказал Грейнджер. — Оно начнется сегодня в семь часов вечера».

Джуди стало не по себе. Она поняла, что Грейнджер не шутит. В его голосе она не услышала ни сожалений, ни раскаяния, ни даже намека на колебания — он был готов подвергнуть риску жизни множества людей. Его рассуждения звучали разумно, только сам он не производил впечатления нормального человека. На самом деле Грейнджера нисколько не беспокоили страдания других — что характерно для психопатов.

Интересно, подумала она, какую характеристику дал бы ему Саймон Спэрроу, слушая его голос.

Но сейчас привлекать психолингвиста некогда. Джуди подошла к двери в кухню и крикнула:

— Майкл! Нам пора!

Она предпочла бы оставить Майкла здесь, с Дасти, где оба будут в безопасности. Но он был нужен в штабе. Его знания могли сыграть решающую роль в сложившейся ситуации.

Майкл вошел на кухню вместе с Дасти.

— Я почти готов, — сказал он.

Зазвонил телефон, миссис Керкус взяла трубку и тут же передала ее Дасти.

— Это тебя, — сказала она.

Дасти взял трубку и с опаской проговорил:

— Алло? — И тут на его лице расцвела улыбка. — Привет, мама!

Джуди замерла на месте.

Мелани.

— Я проснулся утром, а ты уехала! — сказал Дасти.

Мелани почти наверняка с Пастором, а где-то рядом с ними сейсмический вибратор. Джуди схватила свой мобильный телефон и позвонила в штаб. Она позвала Раджу и едва слышно попросила:

— Проследи звонок. Мелани Керкус позвонила в Стоктон. — Джуди назвала номер, написанный на телефонном аппарате, у которого стоял Дасти. — Разговор начался минуту назад и еще продолжается.

— Ждите, — сказал Раджа.

Джуди отключила связь.

Дасти слушал, кивал, время от времени качал головой, забыв, что мать его не видит.

Вдруг он протянул трубку Майклу:

— Она хочет с тобой поговорить.

— Ради всех святых, узнай, где она, — прошептала Джуди.

Майкл взял трубку у Дасти и прижал к груди, чтобы на том конце не было слышно.

— Возьми трубку в спальне.

— Где?

— Напротив, через коридор, — подсказала миссис Керкус.

Джуди влетела в спальню, бросилась на яркое покрывало и схватила телефон, стоявший на столике. Она осторожно прикрыла рукой микрофон и прижала трубку к уху.

— Мелани, где ты, черт побери? — спросил Майкл.

— Не важно, — ответила Мелани. — Я видела тебя и Дасти по телевизору. С ним все в порядке?

Значит, она смотрит телевизор.

— С Дасти все хорошо, — сказал Майкл. — Мы только что сюда приехали.

— Я надеялась найти вас здесь.

Она говорила очень тихо, и Майкл попросил:

— Ты не могла бы говорить погромче?

— Нет, не могла бы. Придется тебе немного напрячься.

Она не хочет, чтобы Грейнджер ее услышал. Хорошо, значит, у них появились разногласия.

— Ладно, ладно, — быстро проговорил Майкл.

— Ты останешься с Дасти, так?

— Нет, — ответил Майкл. — Я еду в город.

— Что? Ради Бога, Майкл, это опасно.

— Землетрясение произойдет в Сан-Франциско?

— Я не могу тебе сказать.

— На полуострове?

— Да, на полуострове, не вози туда Дасти.

Зазвонил мобильный телефон Джуди. Прикрыв поплотнее микрофон телефона, стоявшего в спальне, она поднесла трубку к уху:

— Да?

— Она звонит по своему мобильному телефону, — доложил Раджа. — Это где-то в центре Сан-Франциско. Точнее определить не удалось.

— Отправьте на улицы людей, пусть ищут пикап.

— Считайте, что уже отправили.

Джуди отключила телефон.

— Если ты так сильно беспокоишься, почему бы тебе не сказать мне, где находится сейсмический вибратор? — говорил тем временем Майкл.

— Я не могу! — прошипела Мелани. — Ты, наверное, спятил!

— Да ладно тебе, это я спятил? Из нас двоих ты устраиваешь землетрясения.

— Я больше не могу разговаривать.

Раздался щелчок.

Джуди положила трубку и легла на спину, обдумывая разговор. Мелани выдала кучу полезной информации. Она находится где-то в центре Сан-Франциско, и, хотя найти ее нелегко, это все-таки меньше, чем целая Калифорния. Она сообщила, что землетрясение произойдет на полуострове Сан-Франциско, широком участке земли между Тихим океаном и заливом Сан-Франциско. Значит, сейсмический вибратор где-то неподалеку. Но больше всего заинтересовал Джуди намек на разногласия между Грейнджером и Мелани. Совершенно ясно: она позвонила потихоньку от него и боялась, что он ее услышит. Такой поворот событий вселял надежду. Возможно, найдется способ этим воспользоваться.

Джуди закрыла глаза, чтобы получше сосредоточиться. Мелани беспокоится за Дасти. Это ее слабое место. Как можно использовать его против нее?

Она услышала шаги и открыла глаза. В комнату вошел Майкл и как-то странно посмотрел на нее.

— Что? — спросила Джуди.

— Момент, наверное, не слишком подходящий, но ты классно выглядишь, когда лежишь на постели.

Она вспомнила, что они находятся в доме его родителей, и встала.

Майкл обнял ее, и Джуди стало хорошо и спокойно.

— Как лицо? — спросил он.

Она посмотрела на него:

— Если очень осторожно…

Майкл мягко поцеловал ее в губы.

Если ему хочется со мной целоваться, когда я такая страшная, значит, я ему действительно нравлюсь.

— М-м-м, — начал он. — Когда все закончится…

— Да.

Джуди на мгновение закрыла глаза.

И вдруг снова подумала о Мелани.

— Майкл…

— Я еще здесь.

Джуди осторожно высвободилась из его объятий.

— Мелани беспокоится о том, что Дасти может оказаться в зоне землетрясения.

— Он останется здесь.

— Но ты ей этого не сказал. Она тебя спросила, а ты ответил, что, если она так волнуется, пусть скажет, где находится сейсмический вибратор. Ты не ответил на ее вопрос.

— Ну, она и без того поняла… Ну зачем мне тащить Дасти туда, где опасно?

— Я только хочу сказать, что она не совсем уверена в том, что ты сделаешь. А там, где она находится, есть телевизор.

— Мелани иногда целый день не выключает новости… они ее успокаивают.

Джуди почувствовала укол ревности.

Он так хорошо ее знает.

— А что, если сделать так: какой-нибудь журналист берет у тебя интервью в Сан-Франциско, в штабе по руководству операцией, ты ему рассказываешь о том, как нам помогаешь… а на заднем плане Дасти?

— Тогда она узнает, что он в Сан-Франциско.

— И что она сделает?

— Думаю, позвонит мне и будет вопить как ненормальная.

— А если она не сможет до тебя дозвониться?

— Насмерть перепугается.

— Она сможет помешать Грейнджеру запустить вибратор?

— Возможно, если сумеет.

— Как ты думаешь, стоит попробовать?

— Разве у нас есть выбор?

У Пастора появилось ощущение смертельной опасности. А вдруг губернатор и президент не пойдут на уступки даже после того, что произошло в Фелиситасе? Но сегодня вечером будет еще одно землетрясение. Тогда он позвонит Джону Правдолюбу и скажет: «Меня ничто не остановит! В следующий раз ждите землетрясения в Лос-Анджелесе, Сан-Бернардино или Сан-Хосе. Я могу устроить землетрясение столько раз, сколько пожелаю. И не остановлюсь, пока вы не сдадитесь. Вам выбирать!»

Центр Сан-Франциско напоминал город призраков. Никто не глазел на достопримечательности, магазины опустели, впрочем, многие люди спешили в церкви. Ресторан оказался полупустым. Пастор заказал яйца и выпил три «Кровавых Мэри». Мелани молчала, она ужасно беспокоилась за Дасти. Пастор считал, что с малышом все будет в порядке, ведь он же с отцом.

— Я тебе когда-нибудь рассказывал, почему меня зовут Грейнджер? — сказал он Мелани.

— А разве не так звали твоих родителей?

— Моя мать называла себя Вероника Найтингейл. Она сказала, что моего отца звали Стюарт Грейнджер. Он уехал очень далеко, так она говорила, но однажды вернется в огромном лимузине, забитом подарками — духами и конфетами для нее, и обязательно привезет велосипед для меня. В дождливые дни, когда я не мог играть на улице, я сидел у окна и часами ждал его появления.

Казалось, Мелани на мгновение забыла о своих собственных проблемах.

— Бедняжка, — сказала она.

— Мне было около двенадцати, когда я узнал, что Стюарт Грейнджер — знаменитая кинозвезда. Он играл Аллана Квотермейна в «Копях царя Соломона» примерно тогда, когда я родился. Думаю, он стал кумиром матери. Признаюсь, это разбило мне сердце. Сколько же часов я потратил, глядя в окно!

Пастор улыбнулся, хотя воспоминания причинили ему боль.

— Кто знает? — проговорила Мелани. — А вдруг он и в самом деле был твоим отцом? Кинозвезды иногда ходят к проституткам.

— Наверное, нужно у него спросить.

— Он умер.

— Правда? Я не знал.

— Да, я прочитала в журнале «Пипл» пару лет назад.

Пастор ощутил боль утраты. Стюарт Грейнджер стал для него чем-то вроде образа отца.

— Ну, значит, теперь я не узнаю правды.

Он пожал плечами и попросил принести счет.

Когда они вышли из ресторана, Пастор не хотел возвращаться на склад. В коммуне он мог без проблем просто сидеть и ничего не делать, но знал, что в душном помещении, расположенном в заброшенном промышленном районе, начнет задыхаться. Двадцать пять лет, которые он прожил в долине Серебряной реки, отучили его от города, поэтому они с Мелани отправились прогуляться по Рыбачьей пристани[379], изображая туристов и наслаждаясь соленым ветерком, дующим с залива.

В качестве меры предосторожности они изменили внешность. Мелани подняла наверх свои слишком заметные рыжие волосы, спрятала их под шляпой и надела темные очки. Пастор смазал жиром волосы и зачесал их назад. Его щеки украшала трехдневная щетина, так что он стал похож на бабника-латиноамериканца, а не стареющего хиппи, как в обычной жизни.

Никто не обращал на них внимания.

Пастор прислушивался к разговорам людей, гулявших по набережной. У каждого из них имелась причина, по которой они не уехали.

— Я не боюсь, наш дом защищен от землетрясений…

— Наш тоже, но в семь часов я буду в парке…

— Я фаталистка, либо землетрясение меня прикончит, либо нет…

— Вот именно. Можно поехать в Вегас и погибнуть в автомобильной катастрофе по дороге…

— Мой дом выстоит, я принял все меры предосторожности…

— Человек не может вызвать землетрясение, это простое совпадение…

Они вернулись в машину в начале пятого.

Пастор заметил полицейского в самый последний момент.

Благодаря выпитым коктейлям на него снизошло удивительное спокойствие, и появилось ощущение неуязвимости, поэтому он даже не стал проверять, нет ли поблизости полиции. Он был всего в восьми или десяти футах от пикапа, когда увидел парня в форме полиции Сан-Франциско, который изучал номер их машины и что-то говорил в портативную рацию.

Он понял, что они должны пройти мимо — другого выхода у них нет. Но опоздал.

Полицейский поднял голову и встретился с ним глазами.

Пастор взглянул на Мелани. Она не видела полицейского, и он чуть не сказал: «Не смотри на машину», но успел вовремя сдержаться — она автоматически сделала бы то, чего делать не следовало. Он сказал первое, что пришло ему в голову:

— Кажется, у меня что-то с рукой.

И перевернул руку ладонью вверх.

Мелани несколько секунд разглядывала его ладонь, а потом подняла глаза:

— И что я должна увидеть?

— Смотри на мою руку, а я тебе объясню.

Она молча повиновалась.

— Мы пройдем мимо машины. Там стоит полицейский, который записывает номер. Он нас заметил. Я его вижу краем глаза.

Она подняла голову и посмотрела Пастору в глаза. Затем влепила ему пощечину, чем страшно его удивила.

Было больно, и Пастор вскрикнул.

— Можешь возвращаться к своей блондиночке! — взвизгнула Мелани.

— Что? — сердито спросил Пастор.

Она пошла вперед.

Пастор удивленно уставился ей вслед. Мелани совершенно спокойно прошла мимо пикапа.

Полицейский взглянул на Пастора и усмехнулся.

Тот помчался за Мелани, бормоча на ходу:

— Послушай, ну, пожалуйста, подожди минутку!

Полицейский снова занялся изучением номера их машины.

Пастор догнал Мелани, и они завернули за угол.

— Умница! — похвалил ее Пастор. — Только зачем же так больно бить?

На Майкла направили сильный прожектор, а к темной рубашке прикрепили миниатюрный микрофон. Небольшая телевизионная камера на треноге смотрела прямо на него. Позади него сидели за своими компьютерами молодые сейсмологи, которых он привез с собой. Рядом с ним устроился Алекс Дэй, тележурналист лет двадцати с небольшим, с модной короткой стрижкой. Он был в камуфляжной куртке, что, по мнению Джуди, придавало всей сцене драматичности.

Дасти, доверчиво держа Джуди за руку, расхаживал неподалеку от отца, дожидаясь, когда интервью подойдет к концу.

— Да, мы определили районы, где наиболее возможно возникновение землетрясения, — говорил тем временем Майкл. — Но, к сожалению, мы не в состоянии узнать, какой из них выбрали террористы, пока они не запустят сейсмический вибратор.

— И что вы посоветуете горожанам? — спросил Алекс Дэй. — Как они могут защитить свою жизнь в случае землетрясения?

— Если коротко: «Прячьтесь, закрывайте глаза и сидите на месте», и это самый лучший совет. Прячьтесь под стол, закройте лицо руками, чтобы уберечь его от осколков, и сидите на месте, пока не прекратятся толчки.

— Так, иди к папе, — прошептала Джуди, повернувшись к Дасти.

Дасти вышел на свет. Майкл посадил малыша к себе на колени. Алекс словно понял намек и спросил:

— А есть какой-нибудь специальный способ защитить наших детей?

— Ну, можно прямо сейчас поиграть с ними в «Прячьтесь, закрывайте глаза и сидите на месте», чтобы они знали, что им делать, если они почувствуют толчки. Необходимо убедиться в том, что у них удобная, надежная обувь, а не легкие сандалии, потому что вокруг будет полно битого стекла. И старайтесь не выпускать их из виду, чтобы не пришлось потом искать.

— Чего людям следует избегать?

— Нельзя выходить из дома. Чаще всего люди получают тяжелые ранения от падающих кирпичей и обломков рушащихся зданий.

— Мы благодарим вас за интервью, профессор Керкус.

Алекс Дэй улыбнулся Майклу и Дасти, и оператор сказал:

— Снято.

Все мгновенно расслабились. Съемочная группа начала упаковывать свое оборудование.

— Когда я полечу к бабушке на вертолете? — спросил Дасти.

— Прямо сейчас, — ответил Майкл.

— Как скоро интервью выйдет в эфир, Алекс? — спросила Джуди.

— Редактировать его почти не нужно. Думаю, через полчаса.

Джуди посмотрела на часы — 17.15.

Пастор и Мелани целых полчаса не могли поймать такси. Затем Мелани позвонила по своему мобильному телефону и вызвала машину. Они стали ждать, но такси не было.

Пастору казалось, что он сойдет с ума от напряжения. После всего, что ему удалось сделать, его замечательный план может не сработать из-за какого-то вонючего такси.

Наконец покрытый пылью «шевроле» остановился у 39-й пристани. У водителя оказалось непроизносимое имя, наверное, он приехал откуда-то из Центральной Европы, и такой вид, будто он накачался наркотиками. По-английски он понимал только «налево» и «направо» и, по-видимому, единственный в Сан-Франциско ничего не знал про землетрясение.

Они добрались до склада в 18.20.

В штабе операции Джуди устало откинулась на спинку кресла, она не сводила глаз с телефона.

Было 18.25. Через тридцать пять минут Грейнджер заведет сейсмический вибратор. Если он сработает так же, как в два предыдущих раза, начнется новое землетрясение. Только это будет самым страшным из трех. Если Мелани сказала правду и вибратор находится где-то на полуострове, землетрясение нанесет серьезный удар по Сан-Франциско.

С вечера пятницы, когда Грейнджер объявил через ток-шоу Джона Правдолюба, что следующий удар будет нанесен по Сан-Франциско, город и его пригороды покинуло около двух миллионов человек. Но около миллиона мужчин, женщин и детей не смогли или не захотели оставить свои дома: бедняки, больные, старики плюс полицейские, пожарные, медицинский персонал и городские служащие, готовые в случае необходимости немедленно приступить к спасательным работам. А значит, в Сан-Франциско остался Бо.

На экране телевизора Алекс Дэй вел передачу из временной студии, устроенной в Центре по чрезвычайным ситуациям при мэрии, расположенном на улице Тэрк, в нескольких кварталах от штаба. Мэр в шлеме и красной куртке говорил горожанам, что они должны «Прятаться, закрывать глаза и сидеть на месте».

Интервью с Майклом показывали каждые несколько минут по разным каналам: руководству телевидения объяснили его настоящую цель.

Но складывалось впечатление, что Мелани не смотрит телевизор.

Пикап Пастора нашли на стоянке у Рыбачьей пристани в четыре часа. За ним установили наблюдение, но Грейнджер не вернулся. Сейчас полиция проверяла все гаражи и парковки в окрестностях — искали сейсмический вибратор.

В танцевальном зале офицерского клуба собралось множество людей. Около стола командования столпилось человек сорок. Майкл и его помощники не сводили глаз с мониторов компьютеров, ждали музыкального сигнала — слишком жизнерадостного для такого случая, — который сообщит им о появлении первых признаков сейсмической активности. Все члены команды Джуди разговаривали по телефонам, принимая сообщения о людях, похожих на Грейнджера или Мелани, но в голосах Джуди слышала только отчаяние. Их последняя надежда — интервью с Майклом, обнимающим Дасти, — похоже, не оправдалась.

Большинство агентов, работавших в штабе, жили в районе Залива. Руководство организовало эвакуацию их семей. Здание, в котором они сейчас находились, считалось исключительно надежным — военные перестроили его, чтобы защитить от землетрясений. Но покинуть свои посты они не могли. Они, как солдаты, пожарные и полиция, должны были находиться там, где опаснее всего. Это их работа. Снаружи на плацу замерли вертолеты, готовые в любой момент подняться в воздух, чтобы доставить Джуди и ее людей в зону землетрясения.

Пастор отправился в душевую. Он мыл руки и вдруг услышал вопль Мелани.

Он выбежал, так и не успев вытереть руки. Мелани в ужасе смотрела в телевизор.

— Что случилось? — спросил он.

Бледная как полотно, Мелани сидела, прижав руку к губам.

— Дасти! — прошептала она и показала на экран.

Какой-то журналист брал интервью у мужа Мелани. На коленях у него сидел их сын. Через несколько мгновений на экране появилась дикторша и сказала:

— Вы видели Алекса Дэя, он взял интервью у одного из ведущих сейсмологов мира, Майкла Керкуса, который находится в штабе ФБР, в Пресидио.

— Дасти в Сан-Франциско! — выкрикнула Мелани, и Пастор услышал в ее голосе истерические нотки.

— Ничего подобного, — заявил Пастор. — Возможно, он там был во время интервью, но теперь он уже далеко от Сан- Франциско.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Нет, могу. И ты тоже. Майкл обязательно позаботится о своем сыне.

— Я не уверена, — дрожащим голосом ответила Мелани.

— Сделай кофе, — попросил Пастор, чтобы занять ее чем- нибудь.

— Ладно.

Мелани взяла кастрюльку и отправилась в туалет, чтобы набрать воды.

Джуди посмотрела на часы. Половина седьмого.

И тут зазвонил ее телефон.

В комнате мгновенно воцарилась тишина.

Она схватила трубку, уронила ее, выругалась, подняла и прижала к уху:

— Да?

Оператор на коммутаторе сказал:

— Мелани Керкус просит позвать ее мужа.

Благодарение всем богам на свете!

Мелани махнула рукой Радже:

— Выясни, откуда звонок.

Он уже говорил по своему телефону.

— Соедините ее, — попросила Джуди оператора.

Начальство собралось вокруг Джуди, все молчали, только не сводили с нее напряженных взглядов.

Возможно, это самый важный телефонный звонок в моей жизни.

Раздался щелчок, и Джуди постаралась сказать как можно спокойнее и увереннее:

— Агент Джуди Мэддокс.

— Где Майкл?

У Мелани был такой испуганный и потерянный голос, что Джуди на мгновение стало ее жаль. Сейчас она была запутавшейся матерью, которая беспокоится за судьбу своего малыша.

Перестань, Джуди. Эта женщина — убийца.

Джуди заставила себя отбросить все эмоции.

— Где вы находитесь, Мелани?

— Прошу вас, скажите мне, куда он дел Дасти? — прошептала Мелани.

— Давайте заключим сделку, — предложила Джуди. — Я позабочусь о том, чтобы Дасти не пострадал, если вы сообщите мне, где находится сейсмический вибратор.

— Могу я поговорить с моим мужем?

— Вы с Рикки Грейнджером? Я имею в виду — Пастор с вами?

— Да.

— И у вас сейсмический вибратор?

— Да.

Мы вас почти поймали.

— Мелани, неужели вы действительно хотите убивать людей?

— Нет, но мы должны…

— Вы не сможете заботиться о Дасти, сидя в тюрьме. Он вырастет без вас. — Джуди услышала всхлипывание на другом конце. — А видеть его вы будете только через стеклянную перегородку. К тому моменту, как вас выпустят, он станет взрослым человеком, который вас знать не захочет.

Мелани заплакала.

— Скажите мне, где вы, Мелани.

В танцевальном зале воцарилась гробовая тишина. Никто не шевелился.

Мелани что-то прошептала, но Джуди не расслышала.

— Громче!

Неожиданно Джуди услышала мужской голос:

— С кем, черт подери, ты разговариваешь?

— Быстрее, быстрее, Мелани! — попросила Джуди. — Где вы?!

— Отдай мне проклятый телефон! — прорычал мужчина.

— Перпетуа… — сказала Мелани и вдруг закричала.

В следующее мгновение связь прервалась.

— Она где-то на берегу Залива, к югу от города, — сказал Раджа.

— Плохо! — возмутилась Джуди.

— Точнее не получилось.

— Черт!

— Тихо все! — сказал Стюарт Кливер. — Давайте еще раз прослушаем пленку. Так, Джуди, она дала вам какие-нибудь ключи?

— Она сказала что-то в самом конце. Это прозвучало… Перпетуал какой-то. Карл, посмотри, есть ли улица с таким названием.

— Нужно проверить и названия компаний. Они могут находиться в гараже какого-нибудь здания.

— Давай.

— Почему она отключилась? — спросил Кливер.

— Думаю, Грейнджер увидел, что она разговаривает, и забрал у нее телефон.

— Что будем делать?

— Я хочу подняться в воздух, — ответила Джуди. — Мы можем пролететь над береговой линией. Майкл покажет мне, где проходит линия сдвига. А вдруг нам удастся заметить сейсмический вибратор?

— Хорошо, — сказал Кливер.

Пастор в ярости смотрел на Мелани, которая прижалась спиной к грязной раковине. Она попыталась его предать. Он бы пристрелил ее на месте, будь у него пистолет. Но револьвер, который Пастор забрал в «Лос-Аламосе», остался в сейсмическом вибраторе, под водительским сиденьем.

Он выключил телефон Мелани, положил его в карман рубашки и заставил себя успокоиться. Этому научила его Звезда. В молодости он часто давал волю ярости, зная, что она наводит на людей ужас, а иметь дело с перепуганным насмерть человеком всегда легче. Но Звезда объяснила ему, как нужно правильно дышать, расслабляться и думать, что в конечном итоге приносило гораздо более ощутимые плоды.

Сейчас он постарался прикинуть, насколько сильно навредила ему Мелани. Смогли ли агенты ФБР проследить звонок? В состоянии ли они определить, где находится мобильный телефон? Скорее всего им это по силам. Если так, они скоро здесь появятся и будут искать сейсмический вибратор.

У него больше не осталось времени. Сейсмическое окно откроется в 18.40. Пастор посмотрел на часы: 18.35. К черту заявление о том, что землетрясение начнется в семь — он не может терять ни минуты.

Пастор выбежал из туалета. Сейсмический вибратор стоял в центре пустого склада, прямо напротив входной двери. Пастор быстро забрался на водительское сиденье.

Чтобы заработал механизм вибратора, требовалось несколько минут. Пастор, не в силах скрыть нетерпение, смотрел на показатели приборов.

Ну же, давай, давай!

Наконец загорелись зеленые лампочки.

И тут открылась дверь со стороны пассажирского сиденья, и внутрь залезла Мелани.

— Не делай этого! — крикнула она. — Я не знаю, где Дасти!

Пастор потянулся к рычагу, который опускал пластину вибратора на землю.

Мелани оттолкнула его руку:

— Не делай этого!

Пастор влепил ей пощечину тыльной стороной ладони, и она вскрикнула, на губе выступила кровь.

— Не суйся! — заорал он, потянул на себя рычаг, и пластина опустилась.

Мелани вернула рычаг в прежнее положение.

Глаза Пастора застилала красная пелена. Он снова ее ударил.

Мелани закрыла лицо руками, но осталась на месте.

Пастор опустил рычаг.

— Прошу тебя, — взмолилась Мелани. — Не нужно.

Что же делать с глупой сучкой?

Пастор вспомнил про револьвер, который лежал под сиденьем, потянулся вниз и достал его. Он оказался слишком большим и неудобным для маленького пространства кабины. Пастор наставил револьвер на Мелани.

— Убирайся из машины, — приказал он.

К его несказанному удивлению, Мелани снова потянулась к нему и, прижавшись грудью к дулу, схватилась за рычаг.

Он нажал на спусковой крючок.

Раздался оглушительный грохот.

На короткое мгновение Пастор испытал боль сожаления о том, что уничтожил такое великолепное тело, но он прогнал эти мысли.

Дверь грузовика оставалась открытой, и Мелани с глухим звуком упала на пол склада.

Пастор даже не стал проверять, жива ли она.

Он в третий раз опустил рычаг.

Пластина медленно поплыла к земле.

Когда она коснулась пола, Пастор завел двигатель.

Вертолет был рассчитан на четырех человек. Джуди села рядом с пилотом, Майкл позади нее. Когда они летели на юг вдоль береговой линии Залива Сан-Франциско, Джуди услышала голос одной из студенток Майкла, которая звонила из штаба:

— Майкл, это Паула! Он заработал… сейсмический вибратор!

Джуди похолодела. Я думала, у меня больше времени! Она посмотрела на часы: 18.45. Время, назначенное Грейнджером, истекает через пятнадцать минут. Наверное, звонок Мелани заставил его действовать.

— Сейсмограф показывает толчки?

— Нет… пока только сейсмический вибратор.

Землетрясения пока нет. Слава Богу.

Джуди крикнула в свой микрофон:

— Назовите нам место! Быстро!

— Минуту, сейчас получим координаты.

Джуди схватила карту.

Быстрее, быстрее!

Через несколько бесконечных минут Паула прочитала цифры, появившиеся у нее на экране, и Джуди нашла место на карте.

— Две мили на север, — сказала она пилоту. — Затем примерно пятьсот миль от берега.

Внутри у нее все сжалось, когда вертолет начал набирать скорость.

Они летели над старыми причалами, заброшенными заводами и свалками автомобилей. В обычное воскресенье здесь не слишком многолюдно, сегодня было пусто. Джуди вглядывалась в горизонт, пытаясь увидеть грузовик.

Чуть южнее она заметила две патрульные машины, которые мчались в указанном направлении. С западной стороны приближался фургон группы «СУОТ» ФБР. Она знала, что с площадки у штаба в воздух поднялись остальные вертолеты с вооруженными агентами. Скоро половина транспорта, принадлежащего правоохранительным органам Калифорнии, направится к месту, названному Паулой.

Майкл сказал в свой микрофон:

— Паула! Что на экранах?

— Ничего… вибратор работает, но ничего не происходит.

— Благодарение Богу! — выдохнула Джуди.

— Если он будет действовать, как в предыдущие разы, — сказал Майкл, — то передвинет грузовик на четверть мили и предпримет новую попытку.

— Вот, прилетели, — сообщил пилот. — Мы в названных координатах.

Джуди и Майкл принялись искать глазами сейсмический вибратор.

Никакого движения.

Пастор выругался.

Вибратор работал, но землетрясение не началось.

Такое случалось и раньше. Мелани говорила, что она не слишком понимает, почему в одних местах все выходит, а в других — нет. Видимо, дело в типах почвы. Оба раза землетрясение начиналось с третьей попытки. Но сегодня Пастору требовалось добиться успеха сразу.

Ему не повезло.

Кипя от разочарования и ярости, он выключил механизм и поднял пластину.

Нужно переехать в другое место.

Пастор выскочил из грузовика. Переступив через тело Мелани, которая лежала в луже крови у стены на бетонном полу, он бросился к выходу. Высокие, старой конструкции раздвижные двери предназначались для больших машин. Сбоку Пастор заметил маленькую обычную дверь и быстро ее распахнул.

У входа в складское помещение Джуди заметила вывеску «Календари Перпетуа».

Ей показалось, что Мелани сказала «Перпетуа».

— Это здесь! — крикнула она. — Спускаемся!

Вертолет быстро начал снижаться, стараясь не налететь на провода, натянутые между столбами, стоящими у дороги, и опустился посреди пустынной улицы.

Как только он коснулся земли, Джуди открыла дверь.

Пастор выглянул наружу.

На дороге приземлился вертолет, и из него кто-то выскочил. Женщина с повязкой на лице. Он узнал Джуди Мэддокс.

Пастор громко выругался, но его голос утонул в реве двигателей вертолета.

Времени, чтобы открыть большую дверь, у него не было.

Пастор помчался назад, к грузовику, забрался внутрь и включил заднюю передачу. Он остановился, только когда уперся бампером в стену. Затем он включил двигатель на полную мощность, и грузовик ринулся вперед.

Пастор вжал педаль газа в пол, двигатель отчаянно взвыл, и огромный грузовик, набрав скорость, врезался в старую деревянную дверь.

Джуди Мэддокс с пистолетом в руке стояла прямо перед ней. На ее лице появилось удивление и одновременно страх, когда грузовик вылетел из двери. Пастор мчался прямо на нее и свирепо ухмылялся. Однако Джуди успела отпрыгнуть в сторону, и сейсмический вибратор проскочил мимо, чудом ее не задев.

Посреди дороги стоял вертолет, из которого выбирался Майкл Керкус — Пастор его узнал.

Он направил грузовик на вертолет и нажал на педаль газа.

Джуди перекатилась по земле, навела пистолет на дверь со стороны водителя и дважды выстрелила. Ей показалось, она во что-то попала, но грузовик не остановился.

Вертолет быстро поднимался в воздух.

Майкл бросился к тротуару.

Джуди решила, что Грейнджер собирается ударить вертолет в брюхо, как в Фелиситасе, но пилот успел подняться в воздух, когда грузовик влетел на то место, где мгновение назад стоял вертолет.

Между высокими столбами было натянуто пять или шесть линий проводов, и винт запутался в них, порвав несколько штук. Двигатель чихнул, один из столбов наклонился и упал. Винт начал отчаянно вращаться, вертолет потерял высоту и с грохотом рухнул на землю.

У Пастора остался только один шанс.

Если он сможет проехать четверть мили, затем опустить плиту и включить механизм вибратора, возможно, ему удастся устроить землетрясение, прежде чем ФБР до него доберется. Если у него все получится, разразится настоящий хаос и ему удастся убежать.

Он резко повернул руль и помчался по дороге.

Джуди снова выстрелила, когда грузовик отъехал от упавшего вертолета. Она надеялась попасть в Грейнджера или в двигатель, но ей не повезло. Грузовик уезжал по разбитой старой дороге.

Она посмотрела на упавший вертолет. Пилот не шевелился. Тогда Джуди снова перевела взгляд на сейсмический вибратор.

Жаль, у меня нет винтовки.

— Ты в порядке? — спросил подбежавший к ней Майкл.

— Да, — ответила Джуди, которая быстро приняла решение. — Посмотри, чем можно помочь пилоту. Я за Грейнджером.

Майкл колебался всего несколько мгновений, потом сказал:

— Хорошо.

Джуди убрала пистолет в кобуру и помчалась за грузовиком.

Сейсмический вибратор был тяжелым и медленно набирал скорость. Джуди довольно легко удалось сократить расстояние, но потом Грейнджер включил другую передачу, и грузовик начал удаляться. Джуди бежала из последних сил, сердце отчаянно билось у нее в груди. Позади на кузове было прикреплено огромное запасное колесо. Джуди по-прежнему догоняла, но уже не так быстро. Когда она решила, что ей не удастся его настичь, Грейнджер снова переключил передачу, и машина на мгновение замедлила ход — Джуди сделала рывок и, поставив одну ногу на бампер, ухватилась за запасное колесо. На долю секунды ей показалось, что она не удержится и упадет, и Джуди посмотрела вниз, на убегающую ленту асфальта. Однако она не упала, перебралась на платформу между механизмами вибратора, покачнулась, чуть не свалилась, но все-таки умудрилась сохранить равновесие.

Джуди не знала, заметил ли ее Грейнджер.

Он не мог запустить вибратор на ходу, поэтому Джуди осталась на месте, дожидаясь, когда он остановит грузовик. Ей казалось, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди.

Грейнджер ее заметил.

Джуди услышала звон бьющегося стекла и увидела, как в окне кабины появился ствол. Она инстинктивно пригнулась, и в следующее мгновение пуля рикошетом отскочила от бака рядом с ней. Она отклонилась влево, оказалась за спиной у Грейнджера и присела на корточки. Прозвучал еще один выстрел, Грейнджер не попал и, казалось, отказался от попыток ее застрелить.

Но она ошиблась.

Грузовик резко затормозил, Джуди бросило вперед, и она ударилась о какую-то трубу. Затем Грейнджер взял вправо, Джуди испугалась, что ее сбросит на жесткий асфальт и она разобьется, но ей удалось удержаться. Она увидела, что Грейнджер мчится прямо на кирпичную стену заброшенной фабрики, и вцепилась в бак.

В последний момент Пастор затормозил и свернул в сторону, но опоздал. Ему удалось избежать прямого столкновения, однако передняя решетка ударила в стену, раздался звон бьющегося стекла и скрежет металла. Джуди почувствовала страшную боль в ребрах, когда ее швырнуло на бак, за который она держалась. А потом ее подбросило в воздух.

На одно короткое мгновение Джуди потеряла ориентацию, а потом упала, приземлившись на левый бок. Она задохнулась и даже не смогла вскрикнуть от боли. Она ударилась головой об асфальт, у нее онемела левая рука, и накатила паника.

Через пару секунд в голове у нее прояснилось. Все тело болело, но Джуди могла пошевелиться. Пуленепробиваемый жилет принял на себя часть удара. Черные штаны порвались на одном колене, которое кровоточило, но не сильно. Из носа тоже шла кровь: открылась старая рана, «подарок» Грейнджера.

Джуди откатилась в сторону, стараясь держаться позади машины, но как можно дальше от колес, почувствовала резкую боль в ребрах и выругалась.

Грузовик замер на месте, Грейнджер не пытался ее переехать. Возможно, не видел, где она упала.

Джуди посмотрела на дорогу, увидела, что примерно в четырехстах ярдах Майкл пытается вытащить пилота из кабины вертолета. И нигде даже намека на полицейские машины и фургон с командой «СУОТ», которые она разглядела с воздуха. Вертолеты ФБР тоже еще не прибыли на место происшествия. Наверное, будут здесь через несколько секунд — но даже этих секунд у Джуди не было.

Она встала на колени и вытащила оружие. Она ожидала, что Грейнджер выскочит из кабины и начнет в нее стрелять, но ничего подобного не произошло.

Тогда Джуди с трудом поднялась на ноги.

Если она подойдет со стороны водителя, он обязательно заметит ее в зеркало заднего вида. Джуди обошла грузовик и рискнула выглянуть из-за него. У пассажирского сиденья тоже имелось большое зеркало.

Джуди снова опустилась на колени, потом легла на живот и поползла под грузовиком.

Она остановилась, только когда оказалась почти под кабиной.

Неожиданно она услышала новый звук и подняла голову, чтобы посмотреть, что происходит, — прямо на нее опускалась огромная стальная плита.

Джуди откатилась в сторону, но зацепилась ногой за одно из задних колес. Несколько наполненных ужасом секунд она пыталась вытащить ногу, а массивная плита продолжала неуклонно опускаться. Джуди прекрасно понимала, что она раздавит ее ногу, точно пластмассовую игрушку. В самый последний момент ей удалось вынуть ногу из туфли и откатиться в сторону.

Раздался грохот, словно взорвалась бомба, и земля под Джуди содрогнулась. Грейнджер включил механизм вибратора.

Джуди понимала, что должна ему помешать. Неожиданно она подумала о доме Бо, представила себе, как он рассыпается и падает, а потом гибнет и целая улица.

Прижав левую руку к боку, чтобы немного унять боль, Джуди заставила себя подняться на ноги.

Чтобы добраться до боковой двери, ей пришлось сделать два шага. Ей нужна была правая рука, и она переложила пистолет в левую — Джуди отлично стреляла обеими — и подняла его дулом вверх.

Пора.

Джуди запрыгнула на ступеньку, схватилась за ручку двери и распахнула ее.

И оказалась лицом к лицу с Ричардом Грейнджером.

Джуди тут же поняла, что он напуган не меньше ее самой.

Она навела на него пистолет.

— Выключай! — крикнула она. — Немедленно выключи вибратор!

— Хорошо.

Грейнджер ухмыльнулся и засунул руку под сиденье.

Его ухмылка насторожила Джуди. Она знала, что он не собирается выключать механизм, и приготовилась стрелять.

До сих пор ей еще не приходилось ни в кого стрелять.

Когда он вынул руку, в ней оказался револьвер — прямо как в каком-нибудь вестерне.

Когда длинное дуло повернулось в ее сторону, Джуди прицелилась Грейнджеру в голову и нажала на курок.

Пуля попала ему в лицо, рядом с носом.

Он выстрелил в нее на долю секунды позже. Вспышка и грохот двух выстрелов оглушили Джуди, она почувствовала обжигающую боль у правого виска.

И тут сказались годы тренировок. Ее учили, что нужно сделать два выстрела, и тело вспомнило уроки. Джуди автоматически нажала на курок во второй раз и попала Грейнджеру в плечо. Брызнула кровь. Грейнджер повалился на дверь и выронил револьвер из руки.

О Господи, значит, вот так убивают людей!

Джуди чувствовала, как по ее собственной щеке течет кровь, и с трудом справилась с накатившей тошнотой. У нее отчаянно кружилась голова, но она продолжала держать Грейнджера под прицелом.

Машина по-прежнему вибрировала.

Джуди посмотрела на невероятное количество рычагов и кнопок на приборном щитке. Она только что застрелила единственного человека, который знал, как выключить вибратор. Ее охватила паника, но она постаралась взять себя в руки.

Где-то должен быть ключ.

Она его нашла.

Джуди потянулась через неподвижное тело Рикки Грейнджера и повернула ключ.

Неожиданно наступила тишина.

Только после этого Джуди снова посмотрела на дорогу и увидела, что около склада горит вертолет.

Майкл!

Джуди открыла дверь грузовика, из последних сил стараясь не потерять сознание, понимая, что должна что-то сделать, нечто очень важное, прежде чем бежать на помощь Майклу, но не могла вспомнить что. Тогда она оставила все попытки и вылезла из грузовика.

Издалека послышался вой полицейской сирены, и Джуди увидела приближающуюся патрульную машину. Она остановила ее.

— ФБР, — с трудом проговорила она. — Отвезите меня к вертолету.

Открыв дверь, она ввалилась внутрь.

Полицейский подъехал к складу и остановился на безопасном расстоянии от горящего вертолета. Джуди выбралась из машины, она не видела, есть ли кто-нибудь внутри вертолета.

— Майкл! — крикнула она. — Где ты?

— Здесь! — Он оказался за разбитыми дверями склада, рядом с пилотом. — Этому парню нужна помощь, — сказал Майкл и посмотрел на Джуди. — Господи, и тебе тоже!

— Я в полном порядке, — ответила Джуди. — Помощь скоро прибудет.

Она вытащила свой телефон, позвонила в штаб и позвала Раджу.

— Джуди, что происходит? — спросил он.

— Это ты мне скажи, ради всех святых!

— Вибратор остановился.

— Я знаю. Это я его выключила. Есть толчки?

— Нет. Ничего.

Джуди почувствовала облегчение. Она успела вовремя остановить машину. Землетрясения не будет.

Она прислонилась к стене, думая, что может в любой момент потерять сознание, и изо всех сил стараясь стоять прямо.

Она не чувствовала ни ликования, ни радости от одержанной победы. Возможно, это придет потом, когда они вместе с Раджой, Карлом и остальными участниками операции отправятся в «Эвертон». Но сейчас Джуди ощущала лишь страшное опустошение.

Рядом остановилась еще одна патрульная машина, из которой вышел офицер.

— Лейтенант Форбс, — представился он. — Что, черт подери, здесь произошло? Где преступник?

Джуди показала на сейсмический вибратор, стоящий дальше по дороге.

— В кабине грузовика, — сказала она. — Он мертв.

— Мы посмотрим.

Лейтенант снова сел в машину, и она сорвалась с места.

Майкл куда-то исчез. Пытаясь его отыскать, Джуди вошла внутрь склада.

И тут же увидела Майкла, который сидел на бетонном полу в луже крови. Но это была не его кровь. Он прижимал к себе Мелани. Ее лицо было белым как бумага, коротенькая футболка пропиталась кровью, вытекавшей из страшной раны на груди.

На лице Майкла Джуди увидела боль и горе.

Она подошла к нему и опустилась рядом на колени. Приложив руку к шее Мелани, попыталась нащупать пульс. Ничего.

— Мне очень жаль, Майкл, — сказала она. — Очень жаль.

Майкл с трудом сглотнул.

— Бедный Дасти, — пробормотал он.

Джуди ласково погладила его по щеке.

— Все будет хорошо, — пообещала она.

Через несколько минут вернулся лейтенант Форбс.

— Прошу меня простить, мэм, — вежливо проговорил он. — Вы сказали, что в грузовике труп человека?

— Да, — подтвердила Джуди. — Я его застрелила.

— Ну, понимаете, — сказал полицейский, — его там нет.

Звезда получила десять лет тюрьмы.

Сначала заключение причиняло ей страшные страдания. Необходимость подчиняться правилам и выполнять требования режима для человека, который всю жизнь был свободным и никаким правилам не подчинялся, была равносильна адским мукам. Но потом в нее влюбилась хорошенькая надсмотрщица по имени Джейн. Она приносила ей книги, косметику и марихуану, и постепенно жизнь наладилась.

Розу отдали приемным родителям, методистскому священнику и его жене, добрым людям, которые так и не смогли понять, где выросла девочка. Роза очень скучала по родителям, плохо училась и несколько раз попадала в полицию. Потом, спустя пару лет, она разыскала свою бабку, Веронику Найтингейл. Вероника родила Пастора в тринадцать лет, так что, когда Роза ее нашла, ей было чуть-чуть за шестьдесят. Она владела небольшим магазинчиком в Лос-Анджелесе, где продавали белье, порнофильмы и разные интимные штучки. Вероника жила в Беверли-Хиллз, ездила на красной спортивной машине и рассказывала Розе о ее отце, каким он был в детстве.

Кедр исчез. Джуди знала, что в «барракуде», в тот день в Фелиситасе, находился четвертый пассажир, и смогла вычислить кто. Она даже сумела получить отпечатки его пальцев из мастерской в долине Серебряной реки. Но никто не знал, куда он уехал. Однако отпечатки его пальцев всплыли несколько лет спустя на угнанной машине, которую использовали во время вооруженного ограбления в Сиэтле. Полиция его не подозревала, потому что у него имелось надежное алиби, но Джуди тут же сообщили о случившемся. Когда она просмотрела дело вместе с прокурором штата — своим старым приятелем Доном Райли, который женился на женщине, работающей в страховом агентстве, — они решили, что у них недостаточно улик, чтобы привлечь Кедра за участие в террористической группе «Молот Эдема», и решили его не трогать.

Милтон Лестрейндж умер от рака. Брайан Кинкейд ушел в отставку. Марвин Хейес поступил работать директором охраны в сеть супермаркетов.

Майкл Керкус стал достаточно знаменит. Поскольку он был человеком обаятельным и умел доходчиво рассказывать о сейсмологии, его первым приглашали на телевидение, когда речь заходила о землетрясениях. Его бизнес начал процветать.

Джуди назначили начальником отдела, она переехала к Майклу и стала жить с ним и Дасти. Когда дело Майкла начало приносить приличные деньги, они вместе купили дом и решили завести ребенка. Через месяц Джуди забеременела, и потому они поженились. Бо прослезился на их свадьбе.

Джуди поняла, как Грейнджеру удалось сбежать.

Рана у него на лице была страшной, но не смертельной. Пуля, попавшая в плечо, разорвала вену, и от сильного кровотечения он потерял сознание. Джуди следовало проверить его пульс, прежде чем она отправилась на помощь Майклу, но она едва держалась на ногах от собственных ранений, у нее кружилась голова от потери крови, и она просто забыла, что должна сделать.

Грейнджер пришел в себя через несколько секунд после ее ухода. Он ползком завернул за угол, выбрался на Третью улицу и увидел машину, остановившуюся на светофоре. Пригрозил водителю пистолетом и потребовал, чтобы тот отвез его в город. По дороге он позвонил по телефону Мелани Полу Бейлу, виноторговцу и своему дружку по прошлым преступным делам. Тот дал ему адрес врача, к которому Грейнджер мог обратиться.

Он заставил водителя высадить его на углу грязной улицы. Перепуганный насмерть гражданин позвонил в местное отделение полиции, услышал короткие гудки и сообщил о случившемся только на следующий день. Хирург, лишившийся лицензии, да еще наркоман, принимавший морфий, привел Грейнджера в чувство. Тот провел у врача ночь, а затем ушел.

Джуди так и не узнала, куда он отправился потом.

Вода быстро поднималась. Она затопила все маленькие деревянные домики. За закрытыми дверями плавали самодельные кровати и стулья. Кухню и храм тоже залила вода.

Он ждал несколько недель, когда вода доберется до виноградника. И вот она накрыла драгоценные посадки.

Он надеялся найти там Призрака, но собака давно убежала.

Он выпил бутылку своего любимого вина. Ему стало трудно есть и пить из-за раны на лице, которую не слишком аккуратно зашил доктор, накачавшийся наркотиками. Но ему удалось влить в себя достаточное количество, чтобы почувствовать головокружение.

Он выбрасывает бутылку и достает из кармана толстую сигарету с марихуаной и огромной дозой героина, способной отключить его сознание. Он зажигает ее и начинает спускаться вниз по склону холма.

Он в последний раз смотрит на свою долину. Ее почти невозможно узнать. Больше не видно весело журчащего ручья, только крыши домов, которые похожи на перевернутые вверх дном корабли, плавающие на поверхности лагуны. Виноградник, который он посадил двадцать пять лет назад, полностью ушел под воду.

Долины больше нет. Она превратилась в озеро, и все живое здесь убито.

Он делает большие затяжки, и ядовитый дым проникает ему в легкие. Он чувствует, как на него накатывает волна наслаждения, когда наркотик проникает в его кровь и мозг. Наконец-то малыш Рикки счастлив, думает он.

Он валится на бок, катится вниз по склону и падает в воду. Он лежит лицом вниз, беспомощный, попавший в плен наркотика. Очень медленно его сознание гаснет, словно далекая лампа, свет которой становится все более тусклым, едва различимым и в конце концов умирает совсем.