Весь Альфред Ван Вогт в одном томе

1

Едва космический корабль скрылся в дрожащем тумане Эристана-II, Тревор Джеймисон вытащил бластер[3]. У него кружилась голова, а после долгих минут болтанки в штормовом выхлопе огромного корабля он чувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Держась на стропах подвесной системы, связывавшей его с парящей наверху антигравитационной пластиной, он чувствовал опасность, которая не позволяла ему расслабиться. Прищурившись, он посмотрел на извала, который разглядывал его сверху, свесившись через край “воздушного плота”.

Все три его глаза серо-стального цвета, расположенные на одной линии, смотрели на Тревора не мигая, а поворот крупной синей головы выдавал настороженность и — Джеймисон знал это — готовность немедленно среагировать, прочитай он в мыслях Тревора желание пустить оружие в ход.

— Что ж, — хрипло сказал Джеймисон, — вот мы и оказались оба за тысячи световых лет от своих планет. И оба спускаемся в ад, который ты, знакомый только со своим мирком на планете Карсона, даже не можешь вообразить, хоть и умеешь читать мои мысли. Здесь в одиночку не выживет даже такой извал, как ты — весом в шесть тысяч фунтов.

Огромная когтистая лапа соскользнула с плота, подцепила одну из трех тонких строп подвесной системы, державшей Джеймисона, и резко дернула. Оборванная стропа издала тонкий металлический звук, а сила рывка была такой, что Джеймисона подбросило на несколько футов вверх. Очутившись опять внизу, он завертелся на двух оставшихся стропах, как на трапеции. Неуклюже повернув голову и сжимая бластер, Джеймисон старался защитить от нападения оставшиеся стропы.

Однако извал больше не предпринимал никаких угрожающих действий и только внимательно смотрел, наклонив голову, спокойным немигающим взглядом. Наконец у Джеймисона в голове зазвучали слова, размеренно и бесстрастно.

“В настоящий момент меня беспокоит только одно. Из ста или даже больше человек на твоем корабле в живых остался один ты. Таким образом, из всей человеческой расы ты один знаешь, что извалы с планеты, называемой вами планетой Карсона, являются не тупыми животными, лишенными разума, а существами, обладающими интеллектом. Мы знаем, что доставляем немало хлопот вашему правительству при заселении нашей планеты колонистами, поскольку нас принимают за опасную, но вместе с тем неотъемлемую часть природы. Мы хотим, чтобы вы и впредь так считали. Стоит людям осознать, что мы — наделенные разумом враги, они начнут целенаправленно и систематически уничтожать нас. Это серьезно помешает нашим усилиям выдворить всех непрошеных гостей из нашего мира. Поскольку ты это знаешь, я решил не рисковать на случай, если тебе удастся чудом спастись в джунглях этой планеты, и забрался на плот в тот самый момент, когда ты протискивался через иллюминатор”.

— А почему ты все-таки уверен, — спросил Джеймисон, — что, уничтожив меня, решишь все проблемы? Ты разве забыл о втором корабле с матерью и детенышем извалов на борту? Во время последней связи его командир сообщил, что им удалось избежать нападения руллов, уничтоживших наш корабль, и сейчас они, скорее всего, подлетают к Земле.

“Мне это известно, — возразил извал без тени смущения. — Мне также известно и то, что командир этого корабля не скрывал своего сомнения, когда ты намекнул ему, что извалы могут обладать большим интеллектом, чем представляется людям. Ты один мог бы убедить правительство Земли в своей правоте, потому что ты один в ней не сомневаешься. Что касается других извалов, захваченных вами, то они никогда не предадут своих”.

— Извалы вовсе не обязательно окажутся такими альтруистами как тебе хотелось бы, — цинично отозвался Джеймисон. — В конце концов, ты сам забрался на антигравитационный плот, спасая свою жизнь. Ты не смог бы управлять аварийно-спасательным катером и уже наверняка разбился бы. Кажется, что даже извалу…

Он замер от неожиданности, увидев, как извал вдруг резко подался назад, обнажив огромные синие клыки и выпустив острые как стилет когти. Прямо на них, сложив крылья, пикировала чудовищных размеров птица. Джеймисон уловил свирепый взгляд ее выпученных глаз и блеснувшие серповидные когти, которыми она нацелилась на извала.

Столкновение двух гигантов было таким сильным, что плот закувыркался в воздухе, как щепка в бушующем море, и Джеймисона начало бросать из стороны в сторону. Звуки борьбы, доносившиеся до него, заглушались хлопаньем крыльев, напоминавшим раскаты грома. Джеймисон судорожно старался прицелиться. Белое пламя, вылетевшее из дула бластера, разорвало надвое одно из крыльев, и в этот момент извал, собравшись с силами, столкнул птицу с плота. Кувыркаясь в воздухе, она падала все ниже и ниже, пока не превратилась в точку и не исчезла где-то в джунглях.

Неожиданный резкий звук, раздавшийся сверху, вернул внимание Джеймисона к плоту. Сбросив птицу, извал потерял равновесие и теперь отчаянно старался удержаться на плоту, зацепившись за самый край двумя лапами. Остальные четыре лапы беспомощно хватали воздух. Огромным усилием извалу удалось наконец вскарабкаться на плот, и через некоторое время он опять свесил голову, разглядывая Джеймисона. Джеймисон опустил бластер.

— Видишь, — сказал он, — мы едва справились с одной лишь птицей, и я мог бы запросто пристрелить тебя. Но я этого не сделал по одной простой причине: ты нужен мне, а я нужен тебе. Положение, насколько я понимаю, выглядит так: наш корабль к этому времени уже упал где-то на материке неподалеку от Пролива Дьявола — массива воды шириной около двадцати миль, отделяющего большой остров под нами от материка. Мы покинули корабль как раз вовремя: еще минута — и сила воздушного потока замуровала бы нас внутри. Но сейчас наш единственный шанс — добраться до корабля. Там есть большие запасы продовольствия, и в нем можно укрыться от самых прожорливых и свирепых представителей животного мира, которые только известны в Галактике. Кроме того, вполне возможно, мне удастся починить субкосмическую радиостанцию или даже один из аварийно-спасательных катеров.

Но чтобы добраться туда, потребуется все, на что мы оба способны. Первое — это примерно пятьдесят миль опасных девственных джунглей отсюда до Пролива Дьявола. Затем нам нужно построить плот, который не только должен держаться на воде, но и быть достаточно большим, чтобы защитить нас от морских чудовищ, которые могут запросто проглотить тебя целиком. Чтобы преодолеть такой путь, понадобятся вся твоя невероятная сила и умение драться, а также все мои знания и мое оружие. Что ты на это скажешь?

Ответа не последовало. Джеймисон сунул бластер в кобуру. Было глупо убивать единственное существо, которое могло помочь ему спастись. Оставалось только надеяться, что извал тоже постарается не причинять ему вреда.

Его лицо омывал влажный теплый воздух, доносивший первые сладко-терпкие запахи земли. Плот находился все еще очень высоко, но через клубы поднимающегося тумана уже можно было различить темные массивы джунглей и проблески водной глади.

С каждой минутой картина становилась все более четкой и фантастичной. На север, насколько мог охватить взгляд сквозь клубы испарений, простиралась полоса растительности. Джеймисон знал, что где-то за ней, невидимый за дымкой испарений, находится Пролив Дьявола. Таким был бескрайний, полный опасностей мир Эристана-II.

— Поскольку ты молчишь, — мягко продолжал Джеймисон, — я должен сделать вывод, что ты рассчитываешь выбраться в одиночку. Всю свою долгую жизнь, на протяжении многих поколений своих предков ты и тебе подобные рассчитывали выжить, полагаясь только на свое великолепное тело. В то время как страх загонял людей в пещеры, где они использовали огонь как хоть какую-то защиту, отчаянно изобретали неведомое до них природе оружие, всегда на грани насильственной смерти — все эти сотни веков извалы с планеты Карсона скитались по ее огромным плодородным материкам без страха и боязни, не имея себе равных ни по силе, ни по интеллекту, не испытывая нужды в укрытии, огне, одежде, оружии…

“Приспособление к окружающей среде, — холодно перебил извал, — является логической целью высших существ. Человеческие существа создали то, что они называют цивилизацией и является не чем иным, как барьером между ними и окружающей средой. Этот барьер настолько сложен и нерационален, что на его содержание уходят все силы расы. Сам по себе человек — легкомысленный доверчивый “раб”, который всю свою жизнь полностью подчиняет служению этой искусственности и в конце концов умирает от какого-нибудь изъяна в своем пораженном болезнями организме. Именно это слабое самонадеянное существо со своим ненасытным желанием властвовать представляет самую большую опасность для здравомыслящих рас Вселенной, полагающихся только на себя”.

Джеймисон рассмеялся:

— Но ты, наверное, согласишься, что, даже по твоим меркам, людям надо воздать должное за то, что такая незначительная форма жизни смогла вопреки всякой вероятности не только выжить, но и, овладев знаниями, добраться до звезд.

“Чепуха! — в словах извала звучало раздражение. — Человек и его мысли — это болезнь. Доказательством служит то, что на протяжении последних минут ты выдвигал всякие благовидные аргументы, чтобы в конечном итоге заручиться моей помощью. Характерный пример лживости людей… Другое доказательство, — продолжал извал, — состоит в том, что я знаю, что нас ожидает после приземления. Даже если предположить, что я не буду пытаться причинить тебе вред, твое жалкое тело будет постоянно в опасности. Ты не можешь не согласиться с тем, что хотя внизу и есть животные, превосходящие меня по силе, но не настолько, чтобы мой интеллект с лихвой не компенсировал эту разницу. В действительности же я сомневаюсь, что внизу найдется хоть один хищник сильнее и быстрее меня”.

— Один хищник — нет, — терпеливо сказал Джеймисон. Он чувствовал напряжение и волновался, зная, что каждый его довод может означать жизнь или смерть. — Но не забывай, что даже твоя густонаселенная планета может показаться пустынной по сравнению с этой. Даже хорошо подготовленный и прекрасно вооруженный солдат не может долго противостоять толпе.

Ответ не заставил себя ждать.

“В таком случае, невелика разница, если солдат будет двое. Особенно если один из них — калека от рождения и будет скорее обузой второму, несмотря на наличие оружия, на которое он возлагает слишком много надежд”.

Джеймисон изо всех сил старался не потерять присутствия духа. Он продолжал:

— Я не возлагаю слишком много надежд на свое оружие, хотя было бы неправильно его недооценивать. Важно то, что…

“Ты наделен интеллектом, — язвительно отозвался извал, — который подсказывает тебе затянуть эту бессмысленную дискуссию до бесконечности”.

— Не “я”, — торопливо вставил Джеймисон, — а “мы”. Я имею в виду преимущество…

“Что ты имеешь в виду, не имеет никакого значения. Ты убедил меня, что не сможешь выжить на острове внизу. Поэтому…”

На этот раз в воздухе мелькнули в синхронном движении две огромные лапы, и оставшиеся стропы, на которых держался Джеймисон, лопнули, как гнилые нитки. Удар был таким мощным, что тело Джеймисона описало дугу в сто футов, прежде чем начало падать во влажном тяжелом воздухе.

В его голове зазвучали слова, холодно и насмешливо:

“Я вижу, что ты предусмотрительный человек, Тревор Джеймисон. Ты запасся не только рюкзаком, но и парашютом. Это позволит тебе благополучно достичь земли. Начиная с момента приземления у тебя будет прекрасная возможность испробовать свои ораторские способности на любом из обитателей джунглей, с которым тебе посчастливится встретиться. До свидания”.

Джеймисон дернул за кольцо и, стиснув зубы, замер в ожидании. Долго, очень долго его падение продолжалось без всяких помех. Он неловко повернул голову, опасаясь, что парашют запутался в обрывках подвесных строп. Убедившись, что парашют начал потихоньку вытягиваться, он вздохнул с облегчением. Вероятно, из-за большой влажности парашют сильно отсырел, и даже после раскрытия потребовалось несколько секунд, чтобы купол наполнился воздухом.

Джеймисон отстегнул обрывки строп подвесной системы и выбросил их. Теперь благодаря плотности воздуха, составлявшей на уровне моря восемнадцать фунтов на квадратный дюйм, он приближался к земле гораздо медленнее. Он скорчил гримасу: уровень моря. Очень скоро он сам окажется на уровне моря.

Посмотрев вниз, он увидел, что под ним нет моря. Правда, кое-где между разрозненными группами деревьев виднелась вода, но это было не море. Остальная часть суши была похожа на пашню, хотя и не совсем. Она имела сероватый отталкивающий вид. Внезапная догадка заставила его похолодеть от ужаса. Трясина! В панике он стал дергать за стропы парашюта, как будто этим мог перенести себя в джунгли, такие близкие, но все же недосягаемые. Он быстро прикинул в уме, что до них не более четверти мили. Он застонал и съежился, заранее ощущая, как его засасывает в небытие вонючая липкая грязь, от которой его отделяли считанные секунды.

Отчаяние заставило его действовать. Осторожно натягивая разные стропы, он старался продержаться в воздухе как можно дольше. Вскоре он понял, что не сможет дотянуть до лесного массива. От смертельной трясины его отделяло менее пятисот футов. Примерно на таком же расстоянии к северо-западу начинались джунгли. Чтобы добраться до них, нужно было опускаться под углом не меньше сорока пяти градусов, а без ветра это было невозможно. Едва он об этом подумал, как легкое дуновение ветра качнуло купол парашюта и чуть приблизило его к заветной цели. Но ветер стих так же неожиданно, как и появился, так что особой разницы не получилось.

Развязка приближалась быстро. До границы джунглей оставалось двести футов, затем сто, и наконец он понял, что через несколько секунд его ноги коснутся серо-зеленой стоячей жижи. Он поднял ноги как можно выше и, намотав на руки стропы парашюта, неимоверным усилием подтянулся и занял почти горизонтальное положение. Этого было мало. Он упал в жижу за добрых тридцать футов до ближайшей поросли, указывавшей на твердую почву.

В тот же миг он распластался на поверхности и чуть не задохнулся от резкого зловонного запаха, источавшегося жижей. Он успел ослабить стропы парашюта в надежде, что купол отнесет как можно дальше.

Везение не оставило его до конца. Обмякший купол застрял в ближайших кустах. Он потихоньку потянул за стропы — купол держался. Тело Джеймисона уже наполовину погрузилось в мягкую засасывающую трясину. Он еще несколько раз дернул за стропы и потянул посильнее. Грязь обволакивала его с пугающей настойчивостью.

В отчаянии Джеймисон потянул за стропы изо всех сил. Его тело слегка освободилось, но в то же время раздался треск рвущейся ткани, и стропы, за которые он держался, ослабли. Он лихорадочно стал перебирать другие стропы, пока не нащупал те, что держали прочно. Он опять потянул изо всех сил. На этот раз ему удалось освободить тело полностью. Еще две попытки, и он наконец оказался на пузырящейся, но все-таки относительно твердой почве.

Не выпуская строп из рук, он потихоньку продвигался вперед, пока не нащупал рукой твердый корень какого-то растения. Последним отчаянным усилием он резко рванулся вперед и очутился в кустах возле порванного парашюта, клочья которого висели на невысоком дереве.

Несколько минут он приходил в себя, не шевелясь и ничего не замечая вокруг.

Но стоило ему оглядеться, как его постигло разочарование, особенно обидное после всего, что пришлось пережить. Он очутился на маленьком островке, отделенном от основного лесного массива трясиной шириной почти в сто футов. Островок был около тридцати футов длиной и двадцати пяти — шириной. Его растительность составляли пять деревьев, самое высокое из которых было около тридцати футов. Больше здесь не росло ничего.

Разочарование сменилось надеждой. У него в рюкзаке был маленький топорик, а общая высота деревьев, если их сложить вместе, составляла более ста футов. Вполне достаточно. Но радость быстро померкла, едва он представил, как будет рубить деревья, очищать их от сучьев, крепить между собой и, наконец, располагать там, где нужно. Эта была непростая и трудоемкая задача.

Джеймисон сел на землю, впервые обратив внимание на тупую боль во всем теле, особенно в плечах, и изнуряющую жару. Солнце — белый шар с размытыми туманным небом краями — стояло в зените. Это означало, что на этой медленно вращающейся планете до темноты оставалось еще около двенадцати часов. Он вздохнул, сообразив, что лучше воспользоваться относительной безопасностью островка, чтобы немного передохнуть. Хорошо помня недавнее нападение гигантской птицы, он тщательно выбрал место и устроился под густым навесом веток одного из деревьев. Растянувшись на влажной земле, он прикрылся листьями.

Здесь было не так жарко, хотя солнце кое-где и пробивалось сквозь листву. Ярко-белое небо слепило глаза, и он прикрыл их. Наверное, он задремал. Когда он открыл глаза и поискал взглядом солнце, оно оказалось гораздо ближе к горизонту. Значит, прошло не меньше двух — трех часов. Потянувшись, Джеймисон понял, что сон пошел ему на пользу. Он чувствовал себя отдохнувшим, да и боль утихла. Вдруг он замер от неожиданности. Увиденное так поразило его, что он на мгновение потерял дар речи. Через трясину, разделявшую его островок и большую землю, был проложен мост из деревьев, каждое из которых было больше и прочнее тех, что росли рядом. Когда Джеймисон вновь обрел способность соображать, ему стало ясно, кто мог проделать такую колоссальную работу так быстро. Хотя его догадка оказалась верной, у него все же екнуло сердце от первобытного страха, когда он увидел синий ящероподобный силуэт извала и встретился взглядом с тремя глазами серо-стального цвета. В голове у него зазвучало:

“Тебе нечего бояться, Тревор Джеймисон. Поразмыслив над твоими словами еще раз, я пришел к выводу, что они не лишены определенного смысла. Я решил пока тебе помочь и…”

Хриплый смех Джеймисона прервал извала:

— На самом деле ты столкнулся с чем-то, что оказалось тебе не по зубам. Поскольку ты разыгрываешь альтруизм, мне, видимо, стоит подождать и выяснить, что произошло.

Он взял рюкзак и направился к мосту:

— Как бы то ни было, у нас впереди долгий путь.

2

Гигантская змея тяжело выползла из джунглей в десяти футах от моста и тридцати от извала, уже перебравшегося на большую землю.

Джеймисон, находившийся примерно на середине моста, сначала заметил движение высокой фиолетовой травы с острыми концами багряного цвета и замер на месте, едва из травы показалась широкая безобразная голова и первые двадцать футов желтоватого блестящего тела толщиной не менее ярда. Какое-то время голова змеи была повернута в сторону Джеймисона, и ему показалось, что ее маленькие поросячьи глазки сверлят его холодным безучастным взглядом.

Джеймисон похолодел от ужаса и в то же время разозлился на свое невезение, столкнувшее его со смертельной опасностью, когда он так беспомощен. Парализованный взглядом горящих глаз змеи, Джеймисон не мог пошевельнуться; все его тело застыло в огромном напряжении. Но это спасло его. Безобразная голова повернулась в сторону и сосредоточила свое внимание на новом объекте — извале, несомненно заинтересовавшем ее больше Джеймисона. Джеймисон слегка расслабился. Обращаясь к извалу, он с издевкой произнес:

— Я полагал, что извалы, читая мысли, могут чувствовать приближение хищных животных.

Извал не ответил. Чудовищная змея выползла на поляну: ее плоская рогатая голова, тускло отсвечивая, плавно покачивалась над извивающемся кольцами телом. Сознавая, что он не в силах противостоять этому чудовищу, извал потихоньку пятился назад.

Немного успокоившись, Джеймисон опять обратился к извалу:

— Тебе может показаться интересным, что мне, как ведущему ученому Межзвездной военной комиссии, поступил недавно доклад об Эристане-II. По мнению нашей исследовательской экспедиции, целесообразность использования этой планеты в качестве военной базы весьма сомнительна. Это обусловлено двумя причинами: наличием на этой планете самых плотоядных растений во Вселенной и вот этих малюток. Здесь миллионы и тех и других. Каждая змея на протяжении своей жизни дает потомство, исчисляемое сотнями. Общее количество змей ограничено только запасами пищи, которой является практически весь остальной животный мир. Именно поэтому их невозможно уничтожить. Их размеры достигают ста пятидесяти футов в длину, а вес — около восьми тонн. В отличие от других хищников планеты эти змеи охотятся днем.

Продолжавший пятиться извал, которого отделяло от змеи уже пятьдесят футов, на этот раз отозвался:

“Появление змеи действительно удивило меня: ее привело простое любопытство, вызванное необычными звуками. У змеи не было желания убивать. Но в данном случае это не важно. Важно то, что она здесь и что она опасна. Она не уверена, что может со мной справиться, но взвешивает свои шансы на победу. Естественно, этот процесс мышления носит самый примитивный характер. Несмотря на ее очевидный интерес ко мне, опасность в основном грозит тебе и никому другому”.

Джеймисону было не до шуток.

— Не обольщайся насчет своей безопасности. Тело этой подруги — сплошные мышцы, и, если она бросится, она пролетит первые триста — четыреста футов как стальная пружина.

“Я могу пробежать четыреста футов быстрее, чем ты сосчитаешь до десяти”, — самонадеянно ответил извал.

— В эти джунгли? Двадцать футов вглубь — и почва там вязкая, как мат. Вернее, как несколько матов, положенных один на другой. Кроме того, хоть я и уверен, что ты сможешь протащить свое огромное тело сквозь заросли, но сомневаюсь, что тебе удастся сделать это быстрее змеи, тело которой приспособлено именно для этого. Конечно, в таких зарослях она может потерять столь мелкую добычу как я, но что касается тебя…

“А почему, — перебил извал, — я должен как глупец бежать в джунгли, если я запросто могу свернуть в сторону?”

— Потому, — холодно ответил Джеймисон, — что тогда ты сам заманишь себя в ловушку. Если я правильно помню, как выглядел этот участок земли с воздуха, джунгли постепенно подходят к самой воде. Я бы не стал рассчитывать на то, что змея этим не воспользуется.

После очевидного замешательства извал спросил: “А почему бы тебе не пустить в ход свое оружие и не спалить ее?”

— И переключить на себя ее внимание, не успев добраться до мозга в ее покрытой броней голове? Эти змеи живут здесь всю жизнь и передвигаются в трясине так же свободно, как и по земле. Извини, я не могу пойти на такой риск.

Последовавшее молчание было напряженным и выдавало нерешительность. Однако долго медлить было нельзя, и извал это понимал. Наконец он неохотно спросил:

“Что ты предлагаешь? Только быстро!”

Джеймисона покоробило, что опять, в который раз, извал обращался к нему за помощью, зная, что тот не откажет, и ничего не обещая взамен. Но времени торговаться не было. Его мысли были четкими инструкциями:

— Мы должны действовать сообща. Прежде чем нападать, змея начнет раскачивать головой. Этим движением почти все известные во Вселенной рептилии пытаются загипнотизировать свою жертву. Фактически это отчасти и самогипноз, позволяющий змее сосредоточить все свое внимание на намеченной жертве. Через несколько секунд после того, как она начнет раскачиваться, я выстрелю в область глаз, и ее зрение будет повреждено. Ты тут же прыгнешь ей на спину — тут же! Ее мозг расположен сразу позади рога. Возьми ее там в клещи, прокуси, если удастся, а я буду отвлекать внимание выстрелами в туловище. Началось!

Огромная голова начала двигаться. Джеймисон медленно поднял бластер, стараясь унять дрожь в руках. Тщательно прицелившись, он нажал на спусковой крючок.

Завязавшаяся борьба подтвердила, что змея отнюдь не собиралась сдаваться без боя. Даже полчаса спустя, когда Джеймисон, спотыкаясь, добрался до берега и упал без сил, ее дымящиеся останки все еще шевелились. Придя в себя, Джеймисон увидел сидящего неподалеку извала, который пристально его разглядывал. В лоснящейся на солнце синей шкуре, под которой угадывались мощь и ловкость мышц, он представлял собой странное, но красивое зрелище. Было приятно думать, что по крайней мере сейчас эти мощные мышцы, разорвавшие в клочья гигантскую змею, были на его стороне.

Он выдержал взгляд извала и спросил:

— Что случилось с антигравитационным плотом?

“Я оставил его за тридцать ваших миль к северу отсюда”.

Помедлив, Джеймисон сказал:

— Нам нужно к нему вернуться. Я почти полностью разрядил бластер на змею. Для перезарядки можно воспользоваться портативным реактором, имеющимся на плоту. Бластер нам еще понадобится — с этим, надеюсь, ты не будешь спорить.

Извал промолчал, и Джеймисон, помедлив, решительно произнес:

— Совершенно ясно, что добраться туда быстро я могу только на твоей спине. Для этого можно воспользоваться парашютными стропами, которыми я привяжусь, чтобы не соскользнуть во время пути. Что ты на это скажешь?

На этот раз Джеймисон почувствовал, каких усилий стоило гордому извалу согласиться на роль вьючного животного.

“Несомненно, — наконец изрек он презрительно, — это единственный способ передвижения такого слабого тела, как твое. Что ж, тащи свои стропы”.

Через несколько минут Джеймисон решительно подошел к извалу и с уверенностью, которой отнюдь не чувствовал, положил возле него смотанные в клубок стропы. Вблизи тело извала казалось еще внушительнее. На расстоянии благодаря легкости и даже грациозности движений оно казалось меньше, чем на самом деле. Джеймисону было явно не по себе, когда он пытался сделать упряжь для этого шестиногого бегемота.

Не раз и не два, касаясь тела извала, Джеймисон чувствовал, как по телу животного пробегает дрожь отвращения.

— Должно сойти, — наконец произнес Джеймисон, осмотрев творение своих рук. Он продернул легкие стропы между передними и средними лапами извала и затянул их на спине, сделав из лоскутьев парашюта примитивное подобие седла. Такая конструкция никак не стесняла движений извала. Перекинутые через шею животного обрывки строп вполне могли служить своеобразной уздечкой.

Забравшись на спину извала, Джеймисон почувствовал себя не таким беззащитным.

— Прежде чем мы тронемся в путь, — мягко произнес он, — что же все-таки заставило тебя передумать? Мне кажется…

Он чуть не вылетел из своего самодельного седла при первом же прыжке извала, и затем все его усилия были направлены только на то, чтобы удержаться. Судя по всему, извал совсем не старался хоть как-то облегчить участь непрошеного наездника. Спустя некоторое время Джеймисон кое-как приспособился к своеобразному галопу шестиногого существа и даже почувствовал возбуждение от этой самой безумной из всех немыслимых скачек. Слева мелькала сплошная стена джунглей, пока, свернув, они не очутились в самой чаще. Но и здесь извал продолжал двигаться с той же скоростью, как будто сомкнувшиеся над ними ветви образовали тоннель. Управляемый каким-то неведомым инстинктом, извал мчался по тому же пути, по которому добрался сюда.

Внезапно в мозгу прозвучала команда:

“Держись крепче!”

Джеймисон еще сильнее вцепился в поводья и пригнулся, сжимая коленками туловище извала изо всех сил. Он успел вовремя. Мышцы под ним напряглись, и извал сделал резкий прыжок в сторону. Еще несколько прыжков — и они опять очутились “в тоннеле”.

Почти тут же резкий ритм движения вновь сменился на обычный галоп, и Джеймисон смог обернуться. Он успел заметить несколько крупных четырехногих животных, напоминавших огромных гиен, но они быстро исчезли среди деревьев, отказавшись от попытки пуститься в погоню. Они не прогадали, подумал Джеймисон. Великолепное животное, на котором он восседал, было крупнее дюжины и опаснее сотни львов. Без сомнения, оно было отлично приспособлено для выживания на этой планете.

Джеймисону не пришлось долго испытывать чувство искреннего восхищения. Скользнув взглядом по макушкам деревьев, он заметил какое-то движение на небе. Присмотревшись внимательнее, он увидел серый корпус космического корабля, медленно плывущего в туманном небе Эристана-II.

Военный корабль руллов!

Он узнал его сразу, как бы маловероятно это ни было. Большой корабль с характерным хищным носом, похожий на рыбу-меч, медленно развернулся над джунглями и исчез. Было ясно, что он собирался приземлиться, и Джеймисон даже не пытался скрыть свое удивление — уж слишком сильным оно было. Появление большого корабля руллов таило не меньшую потенциальную опасность, чем все, чего ему чудом удалось избежать до сих пор.

В голове зазвучали слова извала, произнесенные не без злорадства:

“Мне известна мысль, промелькнувшая у тебя в голове. Чтобы не попасть в руки руллов и не явиться источником ценной информации, которая может быть извлечена из твоего мозга против твоей воли, ты скорее разрушишь этот мозг с помощью оружия. Такого рода героизм довольно широко распространен в конфликте людей с руллами, причем у обеих сторон. Предупреждаю: не вздумай вынимать оружие — я этого не допущу!”

Джеймисон с трудом проглотил комок, подступивший к горлу. Его душила злость при мысли о том, какие удары один за другим ему наносила судьба. Корабль руллов, именно здесь и именно сейчас!

В отчаянии он закрыл глаза и покорился мерному ритму галопа. Какое-то время он ощущал только легкое дуновение ветра, насыщенного незнакомыми запахами, и слышал легкую поступь шести лап, когда они касались земли. Вокруг них были джунгли, застывшие в тишине, прерываемой изредка какими-то чавкающими звуками. Все смешалось — и невероятность этой скачки человека верхом на существе, похожем на хищника, и ненависть этого существа к человеку, и корабль руллов.

— Ты сумасшедший, — произнес он наконец бесстрастным голосом, — если рассчитываешь на какие-то поблажки себе и своему племени со стороны руллов.

Эта тема была ему так хорошо знакома, а истина настолько очевидна, что он мог легко развивать ее без особого напряжения. Тем временем, внутренне собравшись, он выжидал момент в надежде, что ему удастся спастись. Он закончил свою мысль с убежденностью, которая была вполне искренней:

— Руллы — это предатели, шовинистически настроенные…

В самый последний момент, прикидывая расстояние для опасного прыжка, он, должно быть, на секунду потерял бдительность и позволил этой мысли оформиться в голове. Внезапно извал развернулся и резко затормозил. Джеймисон больно ударился о твердое, как броня, мускулистое плечо. Слегка оглушенный, он чудом сохранил равновесие и машинально еще крепче вцепился в извала, который не спеша развернулся и устремился в самую чащу. Все внимание Джеймисона было направлено на то, чтобы уворачиваться от веток, больно хлеставших его по голове и плечам. Вскоре они оказались на пляже изумрудно-зеленой морской бухты. На слежавшемся коричневом песке, полоса которого тянулась вдоль воды, извал снова возобновил свой быстрый неутомимый бег.

Словно произошедший инцидент был слишком незначительным и потому недостойным обсуждения, извал продолжал:

“Судя по твоим мыслям, ты полагаешь, что эти существа высадились здесь, потому что их приборы засекли энергетический разряд антигравитационного плота”.

Джеймисон с трудом отдышался и наконец произнес:

— Должна же быть какая-то логическая причина, если ты отключил питание, как я это сделал на корабле.

Извал ответил в раздумье:

“Вот, наверное, почему они приземлились. Если их приборы засекли твою стрельбу по змее, они знают, что кому-то удалось спастись. Таким образом, самое лучшее для меня — направиться прямо к ним, пока они нас не обнаружили сами и не приняли обоих за врагов”.

— Ты глуп! — у Джеймисона перехватило дыхание. — Они убьют нас обоих как врагов. Мы и в самом деле их “враги” по той простой причине, что мы не руллы! Если бы ты понял хоть это…

“Ничего другого я от тебя и не ждал, — в словах извала звучала насмешка. — В действительности я перед ними отчасти в долгу. Во-первых, за энергетический выстрел, который вывел из строя твой корабль и открыл мою клетку. Во-вторых, за то, что они отвлекли внимание и я незамеченным смог подобраться к экипажу и уничтожить его. Я не вижу причин, — завершил извал, — почему бы руллам не принять мое предложение, которое я сделаю от имени остальных извалов, помочь им очистить планету Карсона от землян. Кроме того, есть все основания полагать, что знания, которые они извлекут из твоего мозга, помогут достижению этой цели”.

Джеймисон почувствовал, как его захлестнула черная волна ярости. Ему с трудом удалось взять себя в руки, да и то благодаря нависшей опасности. Он не должен сдаваться, даже если шансов почти не осталось. Он должен показать этому высокомерному самонадеянному существу, каким безумным был его план. Понизив голос, он монотонно заговорил:

— А когда ты всего этого добьешься, ты полагаешь, что руллы потихоньку уберутся и оставят тебя в покое?

“Пусть только попробуют не убраться!”

Безграничная самонадеянность, прозвучавшая в его словах, опять вывела Джеймисона из себя. Ему вновь пришлось собрать все силы, чтобы взять себя в руки. “Мне нужно помнить, — говорил он себе, — что это наделенное разумом существо основывает свои суждения на oihoch-тельном невежестве культуры, незнакомой с техникой, и абсолютном незнании этого давнишнего врага людей”. Он заговорил твердо и уверенно:

— Пора познакомить тебя с некоторыми фактами. Столкновение людей с руллами на планете Карсона — дело всего нескольких месяцев. Несмотря на все трудности, которые вы доставили нам при оборудовании базы, мы давно ведем отвлекающие бои в космосе, защищая вас от самых жестоких и не поддающихся логике существ, каких только знала Галактика. Лучшее оружие землян сопоставимо с лучшим оружием руллов, но в некоторых аспектах, как выяснилось, они имеют преимущество. Прежде всего их цивилизация древнее и развивалась не так скачкообразно, как наша. Кроме того, они обладают удивительной способностью изменять электромагнитные волны, включая видимый спектр, и управлять ими с помощью клеток своих тел, унаследованных от хамелеонообразных червей, являвшихся, как мы полагаем, их прародителями. Эта способность делает их непревзойденными мастерами перевоплощения, что обусловливает постоянную опасность со стороны их шпионской сети.

Джеймисон помолчал, с горечью сознавая, что между ними по-прежнему существует барьер непонимания и нежелания понять, воздвигнутый извалом. Несмотря на это, он решил продолжать.

— Нам ни разу не удалось выдворить руллов с захваченных ими планет. Более того, в первый год нашего столкновения, около века назад, им удалось захватить три наши важные базы. Только тогда мы осознали нависшую над нами смертельную опасность и решили стоять насмерть, каких бы это ни потребовало жертв. И с этими существами ты хочешь заключить союз против Человека?

“Да, через несколько минут, — последовал твердый ответ, тем более обескураживающий, что демонстрировал полное неприятие всего, о чем говорил Джеймисон. — Мы почти прибыли”.

Время споров прошло. Джеймисон понял это как-то сразу, настолько быстро, что даже не успел оформить это в мысль. Ему удалось выхватить оружие и приставить дуло к спине извала. Торжествуя, он нажал курок. Из дула вырвался сноп белого огня, направленного в… пустоту!

Через мгновенье он сообразил, что летит в воздухе, посланный с силой снаряда одним-единственным движением мощного тела.

Он упал в кусты. Колючие ветки безжалостно расцарапали его лицо, руки, порвали одежду и чуть не вырвали из рук бластер. На порванной одежде начали проступать бурые пятна крови. Цепким щупальцам джунглей покорялось все. Джеймисон еще сильнее сжал в руке бластер.

Он упал на бок и быстро перевернулся, не спуская пальца с курка. В трех футах от смертоносного дула показалась голова извала. Издав душераздирающий рев, он прыгнул в сторону и скрылся в зарослях.

Слегка оглушенный и дрожащий, еще толком не придя в себя, Джеймисон сел и попытался определить последствия своего поражения и сомнительные выгоды своей победы.

3

Вокруг него толпились толстые странные деревья негостеприимных джунглей. Странные, потому что это были вообще-то совсем не деревья, а пестрые желто-коричневые грибы высотой тридцать — сорок футов, пробивавшиеся к свету через заросли усыпанных колючками вьющихся растений, зеленых лишайников и луковичной красноватой травы. Извал продрался сквозь чащу в мгновенье ока, но для человека, передвигающегося на ногах, особенно вынужденного экономить жалкие остатки заряда своего оружия, эти заросли представляли почти непреодолимую преграду. Узкая полоска песка, по которой они добрались сюда, была не так далеко, но она резко сворачивала и вела в другую сторону. Именно поэтому извал был вынужден углубиться в джунгли.

В этой ситуации был только один положительный момент: его не тащили беспомощного на корабль, кишащий руллами.

Руллы!

Резко выдохнув, Джеймисон вскочил на ноги. Под ним предательски просела почва, и он поспешно перебрался на другой участок. Он заговорил тихим монотонным голосом, зная, что его мысли, а не слова, достигнут разума существа, скрывавшегося за этой пестрой пляской света и тени:

— Нам нужно действовать быстро. Разряды моего бластера наверняка были зарегистрированы приборами руллов, и они будут здесь с минуты на минуту. Это твой последний шанс изменить свое мнение. Я могу только повторить, что твой план заключить союз с руллами — чистое безумие. Слушай меня внимательно. Наши разведывательные корабли, которым удалось вернуться из их части Галактики, сообшили, что сотни планет, на которых они высаживались, все до единой были населены… руллами. Там не осталось ни одного мало-мальски разумного существа, которое могло бы оказать организованное сопротивление. А ведь они должны были там быть. Что с ними случилось?

Джеймисон сделал паузу, чтобы у извала было время задуматься над этим вопросом, и быстро продолжал:

— Ты знаешь, что делает Человек при встрече со слепой фанатичной враждебностью на любой планете? Так было уже не раз и не два. Мы объявляем карантин и окружаем его кордоном из кораблей для защиты от возможного нападения руллов. Мы тратим много времени, по мнению руллов, бессмысленно, пытаясь наладить мирные взаимоотношения с обитателями планеты. Целые команды специально подготовленных наблюдателей изучают их культуру и пытаются проникнуть в психологию, чтобы понять, в чем коренится причина этой враждебности.

Если все наши попытки оканчиваются неудачей, мы определяем самый бескровный путь захвата их правительства или правительств и после этого подвергаем тщательной ревизии их культуру с тем, чтобы удалить из нее все элементы, чаще всего параноидального характера, которые не позволяют им сотрудничать с другими расами. Через поколение мы восстанавливаем полную автономию и предоставляем полную свободу выбора: вступать или нет в федерацию, которая сейчас объединяет почти пять тысяч планет. И мы ни разу не раскаивались в том, что избрали такой долгий и недешевый путь.

Я говорю это только для того, чтобы ты понял, какая пропасть разделяет людей и руллов в самих подходах к решению этих проблем. У нас не должно быть необходимости захватывать планету Карсона. Извалы достаточно разумны, чтобы объективно определить, кто именно их настоящий враг. Здесь и сейчас ты можешь быть самым первым.

Больше добавить было нечего. Джеймисон встал и Долго, как ему показалось — целую вечность, ждал ответа. Но чужие неприветливые джунгли хранили молчание. Он Удрученно вздохнул. Было уже поздно, и последние лучи солнца пробивались сквозь самые низкие ветки. Он понял, что худшее еще впереди.

Даже если ему удастся ускользнуть от руллов, самое позднее через два часа из своих убежищ и берлог выйдут на ночную охоту огромные голодные саблезубые хищники и плотоядные рептилии этой доисторической планеты. Многовековые инстинкты подготовили их к выживанию куда лучше человека. Быть может, ему удастся найти настоящее дерево с хорошими, крепкими, высоко растущими ветвями и соорудить наверху подобие шалаша…

Он начал пробираться вперед, стараясь избегать густых зарослей, в которых могло спрятаться животное размером с извала. Путь вперед давался нелегко, и через несколько сот ярдов он почувствовал, как ноют от напряжения руки и ноги. В этот момент совершенно неожиданно поступил сигнал, указывавший, что извал все еще был где-то неподалеку. Эта была ясная, но с оттенком тревоги мысль:

“Надо мной находится какое-то существо. Оно следит за мной! Оно похоже на огромное насекомое размером с тебя с какими-то странными почти прозрачными крыльями за спиной. Я чувствую мозг, но мысли… какие-то бессмысленные! Я…”

— Не бессмысленные! — вмешался Джеймисон. — Чужеродные будет точнее. Руллы отличаются от нас обоих гораздо больше, чем мы друг от друга. Есть основания полагать, что они вообще пришли из другой галактики, хотя доказать это пока не удалось. Меня не удивляет, что ты не можешь прочитать их мысли.

Продолжая говорить, Джеймисон потихоньку пробирался вглубь чащи, сжимая в руке бластер:

— Кроме того, он держится в воздухе с помощью антигравитационного аппарата, более компактного и эффективного, чем все, что удалось пока создать Человеку. То, что тебе показалось крыльями, на самом деле — своего рода ореол, образованный световыми волнами, которыми управляют клетки. Ты имеешь редкую, но опасную возможность видеть рулла в его первозданном виде. Людей, которые удостоились такой чести, можно пересчитать по пальцам. Причина, видимо, в том, что он принял тебя за безмозглое животное, и ты будешь в безопасности, пока… Стоп! Он наверняка увидел на тебе стропы!

“Нет! — извал не скрывал отвращения, — Я тут же их выбросил, как только мы расстались”. Джеймисон одобрительно кивнул:

— Тогда веди себя как безмозглое животное. Рыкни на него и отойди в сторону. Но если он потянется к любому из клапанов, расположенных по бокам, беги что есть силы в ближайшие заросли.

Ответа не было.

Тянулись минуты, а Джеймисон все стоял и прислушивался к любым звукам, которые могли бы ему подсказать, что происходит. Сделает ли извал попытку вступить в контакт с руллом каким-нибудь другим, отличным от телепатии способом, несмотря на опасность, которую он все же начал осознавать? Или хуже того — поняв, что извал наделен разумом, пойдет ли рулл на заключение беспрецедентного союза? Джеймисон вздрогнул, на минуту представив, что может произойти на планете Карсона в этом случае.

Он услышал звуки, негромкие, но тревожные, которые раздавались со всех сторон. Скрип травы и треск веток, раздавленных каким-то неведомым животным, отголоски рычания и неземные резкие крики. Определить их удаленность или даже направление было невозможно. Джеймисон полез в самые густые заросли, каждую секунду ожидая появления в начавшем клубиться тумане какого-нибудь свирепого чудовища.

Напряжение достигло такой силы, что он не выдержал. Он должен знать, что там происходит. Он не надеялся, что извал последовал его совету.

Сконцентрировав внимание, он мысленно спросил:

“Тебя еще преследуют?”

Его удивил быстрый ответ:

“Да! Похоже, он меня изучает. Оставайся на месте. У меня есть план”.

Джеймисон замер:

“Я слушаю?”

Извал продолжал:

“Я приведу это существо к тебе. Ты уничтожишь его своим оружием. За это я помогу тебе перебраться через Пролив Дьявола”.

Усталость Джеймисона как рукой сняло. Он выпрямился и сделал несколько шагов вперед, позабыв о возможной опасности.

Сомнений не было: извал отказался от своих планов пойти на союз с руллами! Почему — то ли Джеймисону Удалось, разложив все по полочкам, убедить извала, то ли из-за того, что не удалось установить контакта с руллом — сейчас уже не имело значения. Важно было одно — угроза, висевшая над ним с момента появления корабля руллов, исчезла.

Внезапно до него дошло, что он так и не ответил извалу. Однако бесцеремонное вмешательство того лишило его необходимости формально принять предложение.

“Я чувствую твое согласие, Джеймисон, но постарайся понять: я хотел заключить союз с руллами только с целью избавиться от нашего общего главного врага — Человека! С самого начала не было никакой уверенности, что остальные представители моей расы согласятся на какой бы то ни было союз вообще. Для многих из нас это просто немыслимо. А теперь, надеюсь, ты приготовился — мы появимся через несколько секунд!”

Слева от Джеймисона внезапно послышался треск веток. Он прислушался и поднял бластер. Сквозь клубы тумана он различил громоздкое тело извала, отлично имитировавшего недоумение и нерешительно переступавшего всеми шестью лапами. С пятидесяти футов его три серо-стальных глаза казались яркими фонарями. В поисках рулла Джеймисон перевел взгляд на верхушки деревьев…

“Слишком поздно, — извал был явно встревожен. — Не стреляй и не двигайся! Сейчас их кружит вокруг меня не меньше десятка и…”

Белый сноп огня внезапно озарил всю местность, стерев поток информации, излучаемой мозгом извала. Яркие круги заплясали перед глазами Джеймисона, и он беспомощно опустился на колени и скорчился в ожидании неминуемой смерти.

Первые мгновения шока прошли, и ничего не случилось. Когда его глаза вновь обрели способность видеть, он понял, что его спасло не чудо, а туман, стелившийся вокруг густой пеленой. Липкий туман скрыл Джеймисона, пробравшегося опять в заросли и занявшего там удобную для наблюдения позицию. Раз или два сквозь густые клубы ему удалось заметить тени, мелькавшие в ветвях деревьев. Отсутствие сигналов со стороны извала было тревожным симптомом. Вряд ли такое крупное животное могли убить так быстро, что оно совсем не оказало сопротивления.

Проецируемое душевное расстройство обычно применялось для воздействия на животных и другие неорганизованные и примитивные формы жизни, не сталкивавшихся с внезапной пляской ослепляющих огней. Несмотря на свой мощный мозг, извал во многом оставался животным, причем неорганизованным и, возможно, легко поддающимся механическому гипнозу.

Если его догадка была верной, руллы, по-видимому, все же приняли извала за примитивное животное. Учитывая его внешний вид и продемонстрированные повадки, такой вывод напрашивался сам собой. Но зачем тогда им понадобилось захватывать его живым? Не исключено, что они знали, что такие животные не водятся на этой планете, и теперь хотели разобраться, откуда оно все-таки взялось. Хоть Эристан-II и находился в глубине передовой линии обороны землян, руллы вполне могли высаживаться на этой планете раньше.

Джеймисон усмехнулся. Если руллы притащат извала на корабль, полагая, что он лишен всякого интеллекта, они будут весьма неприятно выведены из этого заблуждения, когда он придет в себя. Это животное полностью очистило корабль от людей, которые куда лучше руллов знали, чего от него можно ожидать.

Яркая вспышка света разорвала сумеречное небо на севере, и через несколько секунд прогремели раскаты грома.

Джеймисон вскочил на ноги, не в силах сдержать радость. Это была не гроза. Это был до боли знакомый его уху привычный рев созданных человеком стодюймовых двигателей боевого корабля.

Боевой корабль! Судя по всему, это — флагманский корабль с ближайшей базы на Криптаре-IV, совершавший патрульный облет или привлеченный вспышками энергии.

Наблюдая за небом, он увидел новую вспышку, причем гораздо ближе, за которой последовали уже не такие громкие раскаты грома. Если крейсеру руллов удастся ускользнуть, ему сильно повезет.

Но радость Джеймисона продолжалась недолго Этот новый поворот событий мало что менял в его собственном положении. Впереди его по-прежнему ждала ужасная ночь. Предстоящая схватка двух кораблей унесет их далеко в космос и может продлиться несколько дней. Даже если сюда направят патрульный корабль и Джеймисон его заметит, обнаружить свое присутствие он сможет только с помощью бластера… если в нем к этому времени останется хоть какой-то заряд.

В наступившей темноте он почти ничего не видел, а грозившая ему опасность возрастала в геометрической прогрессии. Его единственными защитниками были глаза и бластер, причем очень скоро от глаз почти не будет толку, а оставшийся в бластере заряд надо растянуть как можно дольше.

Джеймисон настороженно вглядывался в сгущающуюся тьму. Вполне возможно, за ним уже следило какое-нибудь незамеченное им чудовище. Он непроизвольно начал двигаться вперед, но сумел взять себя в руки. Паниковать — значит погубить себя. Он лизнул палец и, подняв руку, почувствовал легкую прохладу справа. По его представлениям, антигравитационный плот должен находиться где-то в той стороне, но размышлять об этом долго было некогда.

Он стал продвигаться против слабого ветра и быстро выяснил, что продраться сквозь заросли, труднопроходимые даже днем, ночью было практически невозможно. Ориентироваться в темноте было так сложно, что каждые несколько ярдов ему приходилось останавливаться и проверять направление ветра. Его окружала кромешная тьма, и постоянные столкновения с невидимыми преградами производили столько шума, что Джеймисон всерьез задумался, стоит ли пытаться идти дальше. Однако перспектива бесконечного ожидания на месте, когда наконец кончатся эти долгие часы темноты, была в тысячу раз хуже. Он двинулся дальше и через несколько мгновений его рука нащупала шершавую кору толстого дерева.

Дерево!

4

Огромные хищники кружили вокруг дерева, на верхушке которого устроился Джеймисон, вцепившись руками в спасительные ветки. Внизу то и дело в жутком калейдоскопе вспыхивали глаза. Семь раз за первые несколько часов какие-то твари пытались забраться на дерево, издавая в предвкушении добычи жуткое мяукающее рычание, и семь раз стрелял бластер, испускавший все слабеющую струю огня. Огромные, покрытые броней чудовища, чья поступь заставляла дрожать землю, приходили полакомиться поверженными хищниками.

Прошло меньше половины ночи! Если так будет продолжаться, то до утра заряда не хватит, не говоря уже о последующих ночах, которых может быть не одна и не две. Сколько понадобится дней, чтобы добраться до плота, если, конечно, ему вообще удастся его найти? Сколько ночей, вернее, сколько минут ему удастся продержаться без оружия?

Особенно обидно было то, что извал согласился ему помочь в борьбе с руллами. Победа была так близка и вот — на тебе! Довести эту мысль до конца ему не удалось, потому что какое-то чудовище уцепилось за ствол. Горящие глаза были расставлены так широко, что было страшно даже представить себе его размеры.

Джеймисон поднял бластер и, подумав, стал быстро подниматься выше, на более тонкие ветки. Каждую секунду ему казалось, что они вот-вот обломятся и он сорвется вниз, прямо в пасть чудовища, но мысль о том, что эта пасть уже совсем рядом, гнала его все выше и выше.

Его расчет на то, что удастся сэкономить выстрел, оправдал себя самым неожиданным образом. Преследовавший его хищник уже почти добрался до тонких ветвей, когда внизу раздался рев другого чудовища, тоже начавшего карабкаться по дереву. Между двумя хищниками завязалась смертельная схватка. Все дерево дрожало от ударов и прыжков двух гигантских представителей кошачьих; Джеймисон видел только темный клубок отчаянно визжащих тел и матово отсвечивающее мелькание саблевидных клыков. Вдруг совсем рядом в темноте раздался торжествующий рев, и огромный монстр с головой на длинной шее и шестифутовой пастью, способной проглотить Джеймисона целиком, обрушился на обоих хищников. В мгновение ока оно растерзало дерущихся и, спустившись на землю, стало жадно заглатывать куски еще дымящегося мяса. Быстро насытившись, оно не спеша удалилось, бросив остатки пиршества хищникам помельче, державшимся поодаль.

К рассвету рычанье и крики ночных обитателей планеты стали стихать, а на месте ночного побоища остались только чисто обглоданные кости животных, которым не удалось пережить эту долгую ночь.

Наступил рассвет, и Джеймисон был жив, хотя все его тело ныло от перенесенного напряжения и глаза от усталости закрывались сами собой. Его поддерживало только желание выжить, хотя он и не верил, что сможет пережить еще день. Если бы только извалу не удалось так быстро загнать его в угол рубки управления, он бы успел взять таблетки от сна, запасные обоймы для бластера, компас и — он даже усмехнулся бессмысленности своих мечтаний — аварийно-спасательный катер, на котором он благополучно добрался бы до безопасного места.

По крайней мере в рубке управления оказались пищевые таблетки, и ему удалось прихватить месячный запас. Джеймисон слез с дерева, отошел немного в сторону от пропитавшейся кровью земли и перекусил.

Подкрепившись, он почувствовал себя лучше и принялся размышлять. Насколько можно было судить, исходя из скорости и времени движения извала, плот должен был находиться примерно в десяти милях на север. Без учета многочисленных задержек и препятствий, которые могли ему встретиться, это означало целый день, а то и больше пути, смотря сколько раз ему придется обходить участки моря и болота. Затем, разумеется, придется кругами прочесывать джунгли, пока он не найдет плот и не зарядит свое оружие. Сам по себе плот был бесполезен, даже если его энергоблок и не пострадал: практически это был суперпарашют, который мог держать на весу, не опускаясь на землю, только себя.

Другими словами, даже при самом большом везении все, чем он улучшит свое нынешнее положение, заключалось в полной зарядке оружия, с которым ему затем предстояло пуститься в стомильный путь в поисках корабля. Сто миль по джунглям, морю, болотам и… Проливу Дьявола. Сто миль жары, сырости, чудовищ…

Но особого смысла в раздумьях Джеймисона о призрачности своих шансов не было. Решать проблемы по мере их поступления было его единственным шансом сохранить рассудок.

Чувствуя боль во всем теле, усталость от напряжения и бессонницы, он пустился в путь. Первый час мучительного движения был обескураживающим. Он прошел меньше мили и наверняка — не по прямой. Почти половина пути пришлась на то, чтобы обогнуть заболоченные участки и густые заросли, продраться сквозь которые вряд ли было под силу даже извалу.

Много времени ушло на лазанье по деревьям для сверки направления движения и расстояния. Это было необходимо, чтобы выйти именно на то место, которое он наметил для начала поисков плота.

К полудню, по его подсчетам, ему удалось продвинуться р нужном направлении не более чем на три мили. Белое пятно на небе, указывавшее положение солнца, было так близко к зениту, что в течение одного-двух предстоящих часов нужно было позаботиться о том, как перенести жару. Этот факт вместе с росшим поблизости высоким деревом и полным физическим истощением окончательно решил его сомнения в пользу короткого привала. Ветви наверху дерева напоминали раскрытую ладонь, и если обвязаться, чтобы не упасть, росшими вокруг в изобилии лианами…

Он проснулся от рычания ночных хищников, собравшихся у подножия дерева и жаждавших утолить свой кровожадный инстинкт.

Его первой реакцией был ужас — парализующий ужас от кромешной тьмы вокруг него. Затем, уже взяв себя в руки, он почувствовал досаду, что потерял так много времени впустую. Но ему был нужен отдых, объяснял он себе, и действительно, он чувствовал себя намного лучше. Определить, сколько времени он проспал ночью, было невозможно, и оставалось только надеяться, что до утра не так далеко.

Сквозь тяжелое одеяло туманной атмосферы, окружавшей покрытую джунглями планету, звезд не было видно. Каждый час томительного ожидания рассвета казался Джеймисону, не имевшему возможности ориентироваться во времени, целой вечностью. Несколько раз какие-то кошачьи существа пытались взобраться на дерево, но лишь одному из них удалось подобраться так близко, что Джеймисону пришлось применить оружие.

У Джеймисона екнуло сердце, когда он увидел слабую вспышку выстрела, неохотно вылетевшую из дула. Ей, однако, удалось сделать свое дело и обжечь лапы животного, тут же сорвавшегося вниз. Оно упало, издавая душераздирающий визг, и тут же стало желанной добычей своих более удачливых собратьев.

Когда наконец наступил долгожданный рассвет, Джеймисон не сразу решился поверить, что ночь уже позади. Крики хищных животных постепенно стихали, и в неровном слабом свете Джеймисон увидел внизу несколько крупных гиенообразных, которые уже попадались ему на глаза во время скачки с извалом два дня — неужели всего два дня? — назад. Эти животные не спеша ковырялись в останках разодранных на части трупов, общее количество которых определить было невозможно. В общем, все напоминало картину предыдущего утра, но на этот раз события развивались по-другому. Неожиданно из ближайших кустов вынырнула огромная голова, за которой показались футов сорок круглого тела, и раздавила ближайшего падальщика, успевшего только взвизгнуть. Остальные немедленно бросились врассыпную и исчезли.

Змея не спеша выползла целиком и свернулась в кольца, медленно перекатывая их в высокой траве. Она неторопливо приступила к заглатыванию своей жертвы, на что ей потребовалось несколько минут. Закончив трапезу, змея, вопреки ожиданиям Джеймисона, отнюдь не собиралась уползать. Она спокойно лежала на траве, а утолщение на ее теле от проглоченной добычи постепенно перемешалось к хвосту, пока совсем не исчезло. Все это время Джеймисон сидел, затаив дыхание и не шевелясь. Он не знал охотничьих повадок змеи, но не сомневался, что при желании она могла достать его без малейших усилий.

После самого долгого в жизни Джеймисона часа змея наконец зашевелилась и уползла. Выждав еще несколько минут, он слез с дерева и направился по ее глубокому следу, стараясь двигаться как можно тише и чутко прислушиваясь. Он рассчитывал, что падальщики вряд ли будут крутиться вокруг змеи, а что касается самой змеи, то ее возвращение на старое место да и вообще остановки были маловероятны — добыча была слишком мелкой, чтобы надолго насытить ее чудовищное чрево, и она продолжала охоту.

И все же он был рад, когда свернул с ее следа, чтобы не потерять направления, которого старался придерживаться весь предыдущий день. Хотя до восхода солнца оставалось не менее часа, было уже совсем светло. Он мог относительно спокойно обдумать свое положение и сверить курс. Пока же он решил как можно дольше идти по прямой.

К полудню благодаря полученному отдыху ему удалось пройти гораздо больше, чем вчера. Даже позволив себе часовую передышку, он прошел оставшиеся две мили и вышел в намеченное место задолго до вечера. Хотя усталость уже давала о себе знать, перспектива провести еще одну ночь с практически разряженным бластером подстегивала его решимость продолжать поиски плота, пока еще оставалось несколько часов до наступления темноты.

Примерно в пятидесяти ярдах от того места, где он находился, росло высокое дерево. Он обошел его несколько раз, стараясь запомнить характерные особенности, которые помогут ему узнать это дерево, с какой бы стороны он на него ни вышел. Он выбрал это дерево в качестве основного ориентира. Первый круг будет радиусом пятьдесят ярдов, второй — сто и так далее, пока он не наткнется на плот. Действуя в соответствии с этом замыслом, Джеймисон имел хорошие шансы издалека обнаружить такой крупный металлический предмет как плот, хотя, конечно, самые густые заросли нужно было проверять особо. Начать, разумеется, следовало с того, чтобы залезть на дерево и осмотреться.

Четыре часа спустя, завершая пятый круг, он изнемогал от усталости. Становилось темно. Все его поиски были безрезультатными, и предстояла еще одна жуткая ночь беспокойного сна, прерываемого кошмарными пробуждениями.

Эта мысль, как уже не раз бывало, вновь подстегнула его продолжать поиски. Он должен был закончить этот круг, несмотря на опасность встречи с пробуждающимися хищниками. Но он не скрывал от себя истины: с самого начала было глупо рассчитывать найти плот, не зная точно, куда он упал. Осмотр местности с дерева показал, что в нескольких милях от него земля постепенно сужалась в полуостров. Тщательно прочесать всю эту местность можно было только за несколько недель.

Спотыкаясь, он брел вперед, даже не стараясь идти потише, смирившись с неизбежной развязкой, которая наступит рано или поздно.

Густые джунгли расступились, и он неожиданно очутился на маленькой поляне, совершенно незаметной с дерева, хоть и располагавшейся всего в двухстах пятидесяти ярдах от него. Но и здесь, конечно, земля не была голой: по ней стелились какие-то вьющиеся сероватые растения, которые ближе к середине сплетались в большой клубок.

Едва он успел сделать несколько шагов, как вдруг из зарослей в пятидесяти футах вылезло огромное косматое животное с налитыми кровью глазами. Увидев Джеймисона, оно издало ужасающий рев, раскрыло пасть, из которой торчали чудовищных размеров клыки, и бросилось на него.

Понимая всю бессмысленность бегства, Джеймисон застыл на месте, рассчитывая, что животное, набрав скорость, пронесется по инерции мимо, если ему удастся вовремя отскочить в сторону.

Но этот момент так и не настал. Лапы животного увязли в серых растениях, и оно тяжело упало на землю. Невероятно, но, несмотря на все попытки освободиться, от которых буквально дрожала земля, животное так и не смогло подняться. В сгущавшейся тьме Джеймисон никак не мог взять в толк, что происходит, но, присмотревшись, замер от ужаса. Эти вьющиеся растения были плотоядными! Прочные, гибкие, как шланг, ветви опутывали тело гиганта быстрее, чем ему удавалось их сбросить. Другие ветви, увенчанные тонкими, как игла, шипами, беспрестанно впивались в толстую шкуру, легко протыкая ее и добираясь до плоти. Вдруг животное вздрогнуло, по его конечностям пробежала судорога, и оно замерло в какой-то странной позе. Поверженный гигант лежал, как каменная глыба, неестественно вытянувшись.

Растения уменьшили свою лихорадочную активность и стали расползаться по всему туловищу, постепенно полностью скрыв его из вида.

Джеймисон с трудом отвел взгляд от ужасной картины и быстро огляделся, нет ли этих растений в опасной близости. Теперь он был уверен, что это за растения, хотя видел их в первый раз, не говоря уже о сцене охоты. Это были те самые Растения Ритта, которые, в сочетании со змеями, делали планету непригодной для строительства военной базы. Правда, в отличие от змей эти безжалостные убийцы встречались только там, где состав почвы подходил для их специфического обмена веществ Но в таких местах их росло столько, что Джеймисон содрогнулся, поняв, сколько раз за последние часы он мог находиться совсем рядом с ними.

Он с тревогой заметил, что стало уже совсем темно. Да и джунгли за последние минуты стали все больше заполняться характерным шумом доисторического мира, означавшим пробуждение хищников и их выход на охоту. Здесь практически отсутствовала обычная для других планет сумеречная активность: здесь сразу наступало зловещее время пробуждения голодных чудовищ, покидавших свои убежища в поисках добычи и возвещавших миру рычаньем и воплями о кровавых стычках.

Он поворачивал к дереву, верхушка которого едва виднелась на потемневшем небе, когда вдруг в голове его возникло знакомое ощущение, сменившееся четко сформулированной мыслью:

“Не сюда, Тревор Джеймисон, — в другую сторону. Плот, который ты разыскиваешь, находится на следующей поляне неподалеку от тебя. Я жду тебя там же. Похоже, мне опять понадобилась твоя помощь”.

Джеймисон замер, чувствуя одновременно радость и некоторую неуверенность. В последний раз он видел извала, когда его захватили руллы. Не была ли это ловушка руллов, с которыми извал в конце концов сумел сговориться? Но зачем им нужно было заманивать его?..

“Руллы, захватившие меня, все погибли, — нетерпеливо вмешался извал. — Катер, на котором они приземлились, тоже находится здесь. Он не пострадал, но я не умею им управлять, поэтому мне нужна твоя помощь. Сейчас между нами нет никаких хищников, и тебе лучше поторопиться”.

Джеймисон послушно развернулся и с удвоенными силами двинулся в указанном направлении. Скудная информация, которой нехотя поделился извал, проясняла картину. Корабль руллов был вынужден так быстро улететь, что у него не было времени подобрать высаженных на планету разведчиков. А те в свою очередь, принимая извала за безмозглое животное, дали ему возможность уничтожить себя, как и предполагал Джеймисон. Теперь…

“Я не убивал их, — лаконично заметил извал. — В этом не было необходимости. Через минуту ты сам увидишь, как было дело”.

Джеймисон раздвинул довольно густые кусты, росшие на его пути, и очутился на поляне. На одном краю поляны стоял разведывательный катер руллов длиной около ста футов, сделанный из какого-то темного металла, а на другом лежал исковерканный плот, на бесполезные в свете последних событий поиски которого ушло так много времени. Между ними среди серых клубков Растения Ритта лежали безжизненные червеобразные тела десятка руллов, необычность вида которых бросалась в глаза даже на фоне непривычных форм жизни Эристана-II. Серые хищники в изобилии росли у самого входа в катер, а несколько Длинных плетей как будто в инстинктивном поиске новых жертв скрывались даже в его глубине, перекинувшись через Довольно высокий порог распахнутого выходного люка.

Джеймисон проглотил комок и попытался представить разыгравшуюся здесь драму.

“Логика твоих рассуждений достойна похвалы, — с иронией заметил извал, — хотя сами рассуждения не отличаются особой быстротой. Да, я нахожусь в рубке управления, и от этих ползучих тварей меня отделяет стальная дверь. Мне представляется целесообразным, если ты с помощью оружия расчистишь себе проход и проникнешь внутрь. Здесь их несколько штук, и на этот раз по вполне очевидным причинам ты не можешь рассчитывать, что растения вновь спасут тебе жизнь”.

Джеймисон принял решение и направился к плоту, до которого было пятьдесят футов, издали обходя растения-убийцы. Сам плот, по счастью, находился на чистом участке. Благополучно до него добравшись, Джеймисон взобрался на него и сдвинул крышку, закрывающую простенький пульт управления. Вывинтив из бластера маленький цилиндр, он опрокинул в ладонь находившуюся в нем крошечную капсулу. Это было сердце его оружия: без капсулы внутри бластера Джеймисон было абсолютно беззащитен.

Он нажал на одну из кнопок на пульте, и рядом откинулась крышка, под которой находился странной формы держатель. Джеймисон поместил туда капсулу и, закрыв крышку, принялся ждать. Больше от него ничего не зависело. За десять минут миниатюрный реактор-размножитель с помощью нейтронов, оставшихся в капсуле, полностью ее зарядит. Но Джеймисон не собирался ждать так долго. Трех минут должно было вполне хватить, чтобы подзарядить оружие для намеченной цели.

Он сильно нервничал и беспрестанно озирался в наступающей темноте, надеясь спасти свою жизнь, успев в случае опасности вовремя выхватить капсулу и вставить ее в бластер. Он отнюдь не был уверен, что ему это удастся, но помочь ему было некому. Он хорошо понимал, в какой сложной ситуации оказался. Да и молчание извала, не спешившего разуверить его, было лишним тому подтверждением.

Настороженно разглядывая тени, мелькавшие на поляне, он заговорил негромко, но внятно:

— Значит, руллы не знали о существовании Растения Ритта. Это не удивительно: таких растений в Галактике — считанные единицы. Они, должно быть, наткнулись на них ночью, иначе трудно объяснить, почему они погибли все без исключения. Я прав или ты все еще был без сознания, как тупое животное, за которое они тебя приняли?

Извал отозвался тут же, и в его словах звучала обида:

“Я вышел из транса еще до того, как мы добрались до катера на антигравитационной пластине, к которой они меня приковали цепью. Поскольку все они были вооружены и находились рядом, я счел целесообразным не показывать им, как легко мог освободиться, и продолжал притворяться спящим, пока они не заперли меня в кладовке. Затем я порвал цепи и ждал, не уйдут ли они опять. В это время раздался какой-то гром, и они все выскочили наружу. Я не мог ничего понять из их обмена мыслями, кроме того, что они были очень возбуждены. Затем их возбуждение еще больше усилилось, и примерно через минуту их мысли вдруг вообще исчезли. Я сообразил, что могло произойти, и решил проверить. Взломав дверь кладовки, я выглянул наружу. Было уже темно, но ведь я хорошо вижу в темноте — они все были мертвы”.

Джеймисону было жаль, что он видит в темноте не так хорошо, как извал. Ему показалось, что в одном из самых темных уголков поляны движется какая-то тень, но так ли это — он не был уверен. Три минуты почти истекли, но рисковать дальше у него уже не было сил. Стараясь унять предательскую дрожь в руках, он открыл крышку зарядного устройства и маленьким пинцетом вытащил капсулу из держателя. Вставив ее в цилиндр, он быстро завернул его на место и только тогда вздохнул с облегчением.

Он еще раз обвел взглядом поляну и медленно двинулся в сторону подозрительного места. Ничего настораживающего видно не было: вполне возможно, это была просто игра его воображения Спрыгнув с плота, медленно продвигаясь к катеру, он ни на минуту не ослаблял внимания и снова возобновил беседу:

— Я узнал все, что мне хотелось. Думаю, что восстановить остальные события не составит труда. Увидев, что все руллы мертвы, ты решил провести ночь на катере Ты не так хорошо видишь, чтобы быть уверенным, что вовремя сможешь заметить побеги Растения Ритта. Эти растения — единственное, чего ты по-настоящему боишься. Твое первое столкновение с ними, должно быть, было занимательным. Мне представляется, что, помимо силы и ловкости, тебе понадобилось и немало везения, чтобы ускользнуть невредимым. Ты выяснил, что чем глубже ты забираешься в полуостров, тем гуще заросли этих растений. Ты запаниковал и сообразил, что без меня и моего оружия тебе не обойтись. Вот так ты вернулся.

Первый клубок серых растений выделялся на темной земле довольно светлым пятном. Джеймисон навел на него бластер и выстрелил. Мощный поток энергии ударил в землю с суховатым треском, и, хотя Джеймисону не удалось заметить яркости пламени, у него не было сомнений, что оружие успело зарядиться. Непрестанно стреляя по сторонам, он сделал несколько шагов и остановился осмотреться. Он стоял посередине темного участка земли, а ближайшее серое пятно растений располагалось в двадцати футах впереди.

— Ты просидел в рубке два дня, — продолжал Джеймисон. — Наверное, проникнуть внутрь было очень даже непросто. Несмотря на всю твою силу, тебе не удалось захлопнуть выходной люк, потому что закрывается он при помощи механизмов, а как ими управлять — ты не знал. На следующее утро, открыв дверь рубки управления, ты увидел, что растения были уже внутри катера. Уверен, что ты тут же ее захлопнул и задвинул все засовы. Это, конечно, их остановило: эти убийцы не могут так концентрировать свою силу, чтобы проникнуть сквозь стальную дверь. Они могут опутать и нанести одновременно сотни уколов, но взломать, как ты, стальную дверь они не могут. Итак, ты заперся внутри.

Со вторым клубком побегов Джеймисон расправился так же легко, как и с первым, хотя он был значительно крупнее. Между Джеймисоном и катером оставалась последняя, самая большая поросль, почти полностью покрывавшая землю, и именно в ней лежали останки руллов.

Джеймисон продолжал негромко, но уверенно:

— Два дня ты изучал пульт управления, пытаясь разобраться, что к чему, и потерпел полное фиаско. Ты, наверное, уже дошел до точки, когда был готов начать нажимать на все рычаги без разбора, к чему бы это ни привело. Затем появился я, и ситуация изменилась. Я говорю о моменте, когда я появился в окрестностях много часов тому назад. Ты, конечно, это почувствовал. У тебя появился удобный выбор. Ты будешь продолжать свои попытки разобраться с пультом управления до наступления сумерек, и если ничего не получится, то позовешь меня, поскольку другую такую ночь в моем состоянии мне бы вряд ли удалось пережить. Но если бы тебе удалось понять, как управлять катером, ты бы благополучно взлетел, оставив меня умирать.

Он остановился и подождал, что ответит извал на открыто брошенное обвинение. Но извал хранил молчание. Джеймисона это не удивило. Это странное самолюбивое существо, запершееся в рубке, прекрасно понимало, что отрицать было бессмысленно, а испытывать угрызения совести оно было просто неспособно.

Джеймисон находился уже в нескольких футах от входа в катер. Остались только плети растения, забравшиеся внутрь. Он перевел рычажок интенсивности огня на несколько положений вниз, чтобы не спалить внутреннюю обшивку и не повредить герметичность входного люка. После этого он вновь обратился к извалу, надеясь окончательно расставить все точки над “i”:

— Я выжгу все растения, которые находятся внутри. После этого ты должен покинуть рубку и направиться прямо в кладовку, где и останешься. Чтобы у тебя не возникло никаких иллюзий, предупреждаю, что установлю бластер так, что фотоэлектрическое реле автоматически откроет огонь, если ты высунешь в проход хотя бы одну лапу. Если ты не будешь пытаться выйти, то останешься невредимым. Путь до ближайшей планеты займет две недели, а оттуда мы сможем направиться на планету Кар-сона, где я без особых слез выпущу тебя на свободу. Хоть я и сомневаюсь, что тебе удастся найти в кладовке что-нибудь съестное, но все же попробуй. Можешь утешать себя мыслью, что без знания астронавигации и гипердвижения ты бы наверняка умер от голода, пока смог добраться до родной планеты. В любом случае ты должен быть еще жив, когда я с большим удовольствием распрощаюсь с тобой навсегда.

Тебе не удалось утаить от моего правительства наличие разума у извалов. Но я буду вынужден доложить, что, по моему мнению, со средним извалом так же трудно договориться, как и с безмозглым животным! А теперь тебе лучше отойти от двери как можно дальше. Через минуту она раскалится как сковородка!

5

Через два дня пути Джеймисону удалось связаться с кораблем дружественной землянам расы. Он объяснил свое положение и попросил связать его с помощью мощной бортовой радиостанции корабля с ближайшей военной базой землян. Просьба была удовлетворена.

Но только через неделю катер руллов был подобран военным кораблем землян, который согласился отвезти их на планету Карсона. Командир корабля ничего не знал об извале. Проверив полномочия Джеймисона, он, однако, удовлетворился его устным заявлением, что отвечает за извала. Джеймисон получил согласие командира базы высадиться на участке, где не было землян. Там и состоялась их последняя беседа.

Место приземления было удивительно красивым. Высокие холмы уходили рядами за горизонт. На западе раскинулся зеленый лес, а на живописной долине к югу сверкала гладь большой реки. На планете Карсона в изобилии росли леса и было много воды.

Извал легко спрыгнул на землю, отбежал в сторону и остановился, оглянувшись на Джеймисона. Тот стоял на откидной платформе нижнего яруса корабля.

— Ты так и не передумал? — начал Джеймисон.

“Убирайся с нашей планеты и не забудь прихватить остальных”, — прозвучал резкий ответ.

— Ты сообщишь остальным извалам, что мы так и сделаем, если вы создадите механизмы, способные защитить планету от руллов?

“Извалы никогда не согласятся стать рабами машин”. — В этих словах прозвучала такая убежденность, что Джеймисон кивнул: реальность оставалась реальностью. Взрослых извалов было не переделать — система их ценностей формировалась сотнями веков. Они сами загоняли себя в ловушку, выбраться из которой без посторонней помощи просто не могли.

Джеймисон мягко сказал:

— И все же ты являешься личностью. Ты хочешь сохранить свою жизнь как целостную структуру и доказал это на Эристане-II.

Извал начинал злиться:

“Из твоих мыслей я знаю, что существуют расы, ведущие коллективный образ жизни. Извалы, напротив, — самостоятельные существа, имеющие общую цель. Я чувствую, что ты считаешь эту разобщенность слабостью, хотя и не понимаю почему”.

— Не слабостью, — возразил Джеймисон, — а местом, уязвимым для нападения. Если бы вы могли хоть как-то сплотиться, наш подход был бы совсем иным. К примеру, ведь у тебя нет имени, или я ошибаюсь?

Извал не скрывал раздражения:

“Чтобы узнать друг друга, телепаты не нуждаются в таком примитивном способе опознавания, и предупреждаю, — извал злился не на шутку, — если ты полагаешь возможным сделать из извалов конформистов с помощью идей, которые я читаю в твоей голове, ты глубоко ошибаешься. — Внезапно он сбавил тон. Злость уступила место иронии. — Но твоя проблема заключается не в том, что делать с нами, а в том, как убедить своих соплеменников, что извалы наделены разумом. Оставляю тебя с этой проблемой, Тревор Джеймисон, и ухожу”.

Извал повернулся и затрусил по траве.

Джеймисон в последний раз окликнул его:

— Спасибо, что спас мне жизнь, и спасибо за то, что еще раз доказал необходимость сотрудничества перед лицом общей опасности.

“Что касается меня, — последовал ответ, — то мне, честно говоря, вообще не за что благодарить людей. Прощай и больше не ищи меня”.

— Прощай, — тихо отозвался Джеймисон. Ему было грустно и досадно. Платформа, на которой он стоял, начала втягиваться внутрь корабля. После характерного щелчка, означавшего, что все люки задраены, Джеймисон почувствовал, что корабль оторвался от земли и начал набирать скорость.

Перед отъездом с планеты Карсона Джеймисон обратился к Военному совету. Его предложения встретили непонимание и более чем холодный прием. Как только стало ясно, к чему он клонит, Председатель прервал его:

— Мистер Джеймисон, в этом зале, да и на всей планете, нет ни одного человека, который не потерял бы близкого родственника, павшего в борьбе с этими чудовищами.

Поскольку это замечание было неуместным как с научной, так и с военной точки зрения, Джеймисон ждал, что последует дальше. Председатель продолжал:

— Если бы мы полагали, что извалы наделены разумом, нашей естественной реакцией было бы желание уничтожить их. Имейте в виду, сэр, снисхождение человека Должно иметь свои границы, и не ждите снисхождения к извалам от жителей этой планеты.

По залу, заполненному членами Совета, пробежал шум одобрения. Окинув взглядом враждебные лица, Джеймисон понял, что планета Карсона — действительно ненадежная база. За всю историю освоения космоса человечество столкнулось с такой непримиримой враждебностью местных обитателей планеты всего несколько раз. Положение осложнялось тем, что планета Карсона была одной из трех планет, на которых земляне базировали всю свою сеть обороны в Галактике. В случае необходимости земляне могли заручиться согласием Конгресса всех союзных рас Вселенной на проведение политики тотального уничтожения извалов.

Больше того, Джеймисон один знал, что извалы общаются с помощью телепатии. Если это станет известно другим, то может спровоцировать решение их уничтожить. То, что извалам удавалось до сих пор избегать геноцида и не много людей могло похвастаться тем, что видели извалов, объяснялось очень просто: эти животные могли читать мысли и заранее принимали меры предосторожности.

Если он скажет этим озлобленным людям, что извалы являются телепатами, ученые планеты Карсона быстро изобретут методы их уничтожения. Эти методы, основанные на механически излучаемых мысленных импульсах, будут сбивать с толку и дезориентировать этих, в сущности, наивных и по-своему беззащитных существ.

Стоя в этом зале, Джеймисон понял, что рассказывать о своих приключениях на Эристане-II было нужно не здесь. Пусть они считают, что он просто выдвигал гипотезу. Учитывая занимаемый им пост, многие поверят всему, что он скажет. Но они могли не согласиться с его гипотезой на том основании, что они здесь живут и уже перепробовали все возможное, а он был всего лишь проездом и не знает местных условий. И все-таки ему придется дать им понять, что такая жесткая позиция была неприемлемой.

— Леди, — он поклонился трем женщинам, входившим в Совет, — и джентльмены! Я не могу найти слов, чтобы полностью выразить то сочувствие и добрую волю, которой руководствовался Галактический конгресс, направляя меня сюда в надежде, что мне хоть как-то удастся помочь людям на планете Карсона решить проблему извалов. Но я должен поставить вас в известность, что намереваюсь рекомендовать Конгрессу провести плебисцит с целью определить, в состоянии ли колония землян здесь найти разумное решение этой проблемы.

Председатель холодно сказал:

— Я думаю, что мы вправе расценить ваши слова как оскорбление.

— Мне бы этого очень не хотелось, — возразил Джеймисон, — но мне кажется, что глубокая скорбь, которую испытывают члены Совета, мешает их объективности и единственным выходом является обращение к народу.

Джеймисон сел. Торжественный ужин, данный в его честь, прошел в тишине.

После ужина к Джеймисону подошел заместитель Председателя Совета в сопровождении молодой женщины. На вид ей было чуть больше тридцати, она была хорошо сложена, с миловидными чертами лица и большими голубыми глазами. Если бы не отпугивающая жесткость, печать которой лежала на ее лице, она была бы на редкость красивой женщиной.

Ее сопровождающий сухо произнес:

— Миссис Уитман просила меня представить ее вам.

Едва закончив фразу, он отошел, как будто дальнейшее общение было выше его сил. Джеймисон внимательно посмотрел на женщину. Он вспомнил, что она была увлечена серьезной беседой со своими компаньонами по столу, одним из которых и был представивший ее человек.

— Вы ведь имеете докторскую степень, не так ли? — спросила она.

Он кивнул:

— Да, я защищался по естественным наукам, но моя диссертация в основном касалась небесной механики и межзвездных исследований, а это, согласитесь, очень специфическая тематика.

— Не сомневаюсь, — отозвалась она. — Я — вдова, и у меня есть ребенок. Мой муж был инженером-технологом. Я всегда поражалась диапазону его знаний. — Она помолчала и добавила: — Его убил извал.

Джеймисон подумал, что ее муж, должно быть, занимал высокий пост, если его жена вращалась в кругах Совета. Но он ограничился простым выражением сочувствия:

— Мне искренне жаль.

При этих словах она замерла, но затем снова расслабилась.

— Причина, по которой я просила представить меня, заключается в том, что основные решения по планете Карсона были приняты два поколения назад. Мне бы хотелось, чтобы вы задержались, и я лично показала бы вам нечто, что может быть альтернативным решением нашей ужасной проблемы. У нас есть луна — вы знали об этом? При подлете к планете Джеймисон видел луну. Он медленно произнес:

— Вы имеете в виду ее использование как военной базы?

— Вы могли бы взглянуть на нее, — ответила она. — Последние пятьдесят лет этого никто не делал.

В ее предложении что-то было. В огромном галактическом сообществе внимание отдельных людей и даже крупных организаций имело естественную тенденцию к распылению. Даже базовые данные после регистрации зачастую отправлялись в архив и забывались. Непрерывный поток текущих проблем, требовавших разрешения, поглощал все внимание властей. В каждом конкретном случае для принятия решения требовалось время, чтобы изучить проблему и сделать соответствующие выводы. Приняв однажды решение, те, кто за него отвечал, очень редко возвращались к проблеме, даже если появлялись новые данные.

Он сомневался, что из поездки выйдет какой-нибудь толк, но откровенная неприязнь остальных так его расстроила, что он сразу почувствовал к миссис Уитман симпатию. Просто потому, что она разговаривала, а не ненавидела.

— Давайте слетаем, — настаивала она.

Джеймисон быстро прикинул, сколько это может занять времени. До того, как “тихоходный” транспорт с матерью и детенышем извалов достигнет Земли, располагавшейся за тысячи световых лет от планеты Карсона, пройдет несколько недель. Он легко мог задержаться еще на несколько дней и все равно попасть на Землю раньше извалов.

— Хорошо, — сказал он. — Я согласен. Правильно ли я понял, что моим проводником будете вы?

Она засмеялась, показав блестящие белые зубы:

— Вы же не думаете, что еще кто-нибудь в этом зале захочет даже говорить с вами?

Джеймисон был вынужден признать ее правоту.

6

Ужасно резало глаза. Он постоянно моргал, стараясь не потерять из вида сверкающий двигатель на скафандре своей спутницы.

Он уже не раз пожалел, что согласился лететь на луну планеты Карсона.

На борту большого военного космического корабля, находившегося под его командованием и летевшего к луне, он полистал Межзвездную энциклопедию и выяснил следуюшее. Перепады температуры ночью и днем были такими резкими и большими, что это космическое тело просто не могло быть использовано для проживания миллионов людей, необходимых для обслуживания крупной военной базы.

В ослепительных лучах солнца ему все труднее было следить за женщиной-проводником, поднимавшейся все выше и выше над фантастическим горизонтом спутника Карсона. Она будто нарочно держалась между ним и солнцем, чтобы отвлечь и без того почему-то рассеивающееся внимание Джеймисона и окончательно измотать его физически.

Внизу была видна неровная полоска леса, выделявшаяся на сером неприветливом ландшафте. Испещренные расселинами скалы, обломки горных пород и редкие прогалины, покрытые хилой травой — все было таким же коричневым и неприглядным, как и полоска леса, а сама картина продолжала быстро уменьшаться по мере того, как они забирались все выше и выше.

Несколько раз он видел стада больших серых травоядных, пасшихся на редких участках травы, а один раз, далеко слева, блеснул панцирь какого-то явно плотоядного гигантского ящера. Ему было трудно следить за спидометром, встроенным в шлем самоходного космического скафандра. Трудно потому, что под первым скафандром был еще один шлем, соединявшийся с обогреваемым костюмом, и лучи солнца, преломляясь, практически ослепляли его. Теперь он уже и не пытался отбросить свои подозрения и отчаянно напрягал слезившиеся от сильной рези глаза, пытаясь разглядеть свою спутницу. От увиденного его рот сжался в узкую полоску, а на скулах заходили желваки. Включив переговорное устройство, он резко окликнул:

— Миссис Уитман!

— Да, доктор Джеймисон? — отозвалась женщина, и Джеймисон почувствовал, что в том, как она произнесла “доктор”, звучали явная насмешка и открытая неприязнь. — Что случилось, доктор?

— Вы говорили мне, что расстояние составляет пятьсот двадцать одну милю или…

— Или около того! — последовал быстрый ответ.

Глаза Джеймисона превратились в узкие щелочки.

— Вы сказали пятьсот двадцать одна миля. Эта цифра сама по себе указывает на достаточную степень точности, и вы не можете не знать точного расстояния от Пяти Городов до платиновых шахт. После того как мы отправились из Пяти Городов, мы уже пролетели шестьсот двадцать девять миль и продолжаем лететь дальше!

— Совершенно верно! — в ее словах звучал вызов. — Это ужасно, правда, доктор Тревор Джеймисон?

Он помолчал, стараясь оценить степень потенциальной опасности. Его первой реакцией было возмущение и желание нагрубить, но его мозг вдруг заработал с поразительной ясностью. Джеймисон подавил вспышку негодования и задумался.

Здесь налицо покушение на убийство. Его мозг работал в привычном режиме, выработанном на протяжении многих лет освоения самых отдаленных и опасных уголков Вселенной. Воспоминания о том, из каких переделок ему удавалось выбраться, вселяли холодную уверенность. В выживании, как и во всем остальном, опыт незаменим.

Джеймисон начал потихоньку притормаживать, стараясь погасить набранную сумасшедшую скорость. На это уйдет некоторое время, но, возможно, ему еще удастся успеть, хотя, судя по реакции его спутницы, развязка была совсем близка. И все же, не погасив скорость, он ничего не мог сделать.

Джеймисон немного успокоился и тихо спросил:

— Скажите, в этом убийстве участвует весь Совет или это ваша личная инициатива?

— Сейчас я уже могу сказать вам правду, — ответила женщина. — Мы решили, что вы не должны выступать со своими рекомендациями на Галактическом съезде. Ну и, конечно, мы знали, что эта луна не пригодна для военной базы.

Джеймисон холодно рассмеялся. Теперь все встало на свои места, и ему важно было как можно дольше скрыть свой начавшийся медленный спуск к земле. Перепад давления отозвался резкой болью в груди, но Джеймисону удалось подавить ее. Он оставался один — сверкающий скафандр его спутницы исчез в туманной дымке. Судя по всему, она не заметила, что он отстал. Стараясь как можно дольше продержать ее в неведении, он спросил:

— А как вы собирались меня убить?

— Примерно через десять секунд ваш двигатель… — начала она, — но вы уже не летите за мной! Значит, собираетесь приземлиться. Что ж, это ничего не меняет. Я к вам сейчас присоединюсь…

Джеймисон был на высоте около пятидесяти футов над каким-то холмом, когда вдруг двигатель за спиной издал странный звук и замолчал. Последовавшие события развивались с такой быстротой и неожиданностью, что у Джеймисона не было времени на раздумья, и его реакция была чисто инстинктивной. Он почувствовал резкую, обжигающую боль в ногах, настолько сильную, что едва не потерял сознание. Он упал на землю и машинальным движением выключил питание, которое после короткого замыкания буквально сжигало его живьем. Его мозг обволокла черная мгла, как будто на него накинули невидимое одеяло.

Очнувшись, он увидел безжизненные нагромождения скал и камней. Усилием воли ему удалось остановить новый приступ беспамятства, и он сообразил, что почему-то на нем больше нет скафандра. Подождав, пока с глаз спадет пелена, и немного освоившись, он понял, что на нем остался только легкий шлем, который соединялся с подогреваемым костюмом. Почувствовав, как что-то острое, наверное — осколок камня, больно впивается ему в спину, он повернулся и увидел сидевшую рядом на корточках женщину. Она выдержала его взгляд и сухо произнесла:

— Вам повезло, что вы живы. Судя по всему, вы успели вовремя выключить двигатель. Причиной короткого замыкания был свинцовый стержень, и загоревшаяся проводка обожгла ноги. Я их смазала болеутоляющей мазью. Особой боли вы не почувствуете и сможете идти.

Она замолчала и выпрямилась. Джеймисон покрутил головой, чтобы исчезли черные точки, прыгавшие в глазах, и вопросительно взглянул на нее, но ничего не сказал. Она, Должно быть, прочитала вопрос в его глазах.

— Я не думала, что буду такой щепетильной, когда на карту поставлено так много, — призналась она, — но я ошиблась. Я вернулась, чтобы убить вас, но я не смогу Убить даже собаки, не дав ей шанс спастись. Что ж, у вас есть шанс, хотя он мало что меняет.

Джеймисон сел. Он внимательно взглянул на ее лицо, закрытое прозрачным шлемом. Ему и раньше встречались жесткие решительные женщины, но ни одна из них так честно и откровенно не заявляла о своих намерениях.

Джеймисон обвел взглядом площадку, на которой они находились, и заметил, что чего-то недостает.

— Где ваш скафандр?

Женщина кивнула на небо. В ее словах по-прежнему не было и тени дружелюбия:

— Если у вас хорошее зрение, справа от солнца можно увидеть маленькую точку, почти уже незаметную. Я привязала ваш скафандр к своему и включила двигатель. Часов через триста они сгорят на солнце.

Помолчав, он спросил:

— Извините меня, но мне все-таки не верится, что вы решили остаться и погибнуть со мной. Я знаю, что люди могут пойти на смерть ради дела, которое считают правым Но я не могу понять, почему решили умереть вы. Наверняка вы позаботились о том, чтобы спастись.

Женщина смутилась, и ее лицо потемнело от злости

— Никакого спасения нет, — ответила она. — Я хочу доказать вам, что в данном вопросе ни один из жителей планеты Карсона не думает о себе. Я умру с вами здесь, потому что нам ни за что не добраться до Пяти Городов пешком, а до платиновых шахт еще дальше.

— Полная чепуха, — отозвался Джеймисон. — Во-первых, то, что вы остались, ничего не доказывает, кроме вашей глупости, во-вторых, я не могу восхищаться такими поступками. Однако я рад, что вы здесь, и особенно благодарен за мазь.

Джеймисон осторожно встал и попробовал, как действуют ноги: сначала левая, потом — правая. Его слегка повело в сторону, и закружилась голова. Справившись с приступом тошноты, он преувеличенно громко сказал:

— Что ж, как будто все в порядке Чувствуется слабость, но боли нет. С таким лекарством ноги, наверное, совсем заживут к темноте.

— Мне нравится, что вы так стойко принимаете удары судьбы, — отозвалась Барбара Уитман ледяным тоном.

Он кивнул.

— Я всегда рад обнаружить, что все еще жив. Кроме того, мне кажется, что я смогу убедить вас в правильности предлагаемого мной решения проблемы планеты Карсона.

Она горько рассмеялась.

— Вы, судя по всему, не отдаете себе отчета в серьезности нашего положения. Нас отделяет от цивилизации по меньшей мере двенадцать дней, если проходить по шестьдесят миль в день, а это вряд ли возможно. Сегодня ночью температура упадет по крайней мере на сто градусов ниже точки замерзания воды, хотя бывают ночи, когда она опускается до минут ста семидесяти пяти градусов. Это зависит от положения блуждающего ядра спутника, которое, как известно, сильно раскалено и периодически оказывается очень близко от поверхности. Ядро постоянно двигается под воздействием силы притяжения Солнца с одной стороны и планеты Карсона — с другой. Поскольку сила притяжения Солнца сильнее, днем здесь всегда относительно тепло, зато ночью, когда ядро смещается в другую сторону — царствует жуткий холод. Я говорю все это для того, чтобы вы поняли, в какой оказались переделке.

— Продолжайте, — попросил Джеймисон, воздержавшись от комментариев.

— Что ж, если холод не убьет нас, мы, вне всякого сомнения, не раз натолкнемся на кровососущих ящеров грэбов. Они чувствуют человеческую кровь с поразительного расстояния, и по какой-то неведомой химической реакции запах крови сводит их с ума от голода. Выследив человека, они уже не упустят его. Они с легкостью валят самые большие деревья и роют тоннели в скальных породах. Единственной защитой от них является атомный бластер, но наши бластеры отправились вместе со скафандрами. У нас есть только мой охотничий нож. Нашей единственной пищей могут быть только крупные травоядные, которые бросаются прочь быстрее оленя, едва завидят живое существо. Кроме того, если их загнать в угол, они вполне способны расправиться с десятком невооруженных людей.

Вас удивит, как сильно и как быстро мы проголодаемся. В здешнем воздухе, хоть мы и дышим через фильтры, есть какой-то компонент, намного ускоряющий естественное пищеварение. Через пару часов мы будем умирать от голода.

— Похоже, вы испытываете от всего этого какое-то странное удовлетворение, — заметил Джеймисон.

Она покраснела:

— Я оказалась здесь, чтобы вы не смогли живым добраться до базы, только и всего.

Джеймисон ее не слушал. Он нахмурился и погрузился в размышления.

— Мне жаль, что вы здесь. Мне искренне жаль, что и такой опасности оказалась женщина. Ваши друзья, согласившиеся на это, — просто негодяи. Но я доберусь живым.

Она рассмеялась:

— Невозможно. Попробуйте добыть пищу на этой забытой богом планете. Попробуйте справиться с грэбом голыми руками.

— Не голыми руками, — хмуро отозвался Джеймисон. — У меня есть голова и опыт. Мы доберемся до Пяти Городов несмотря на все трудности, несмотря на вас!

В наступившей тишине Джеймисон осмотрел окрестности. Увидев везде, насколько хватало взгляда, безжизненный скалистый ландшафт, уходящий за горизонт, он почувствовал первые признаки сомнения. Хотя нет! В том направлении, куда нужно было идти, у самого горизонта в дымке едва виднелись очертания гор. Казалось, они медленно плыли по темно-серому небу, сливавшемуся с горизонтом. С близкого расстояния невысокие скалы, окружавшие людей, производили какое-то жуткое впечатление. Казалось, будто они застыли, корчась от боли. В них не было ни величественности, ни красоты, просто бесконечные, полные отчаяния мили черной обреченности… и тишины!

Он вдруг заметил тишину, пронизавшую его тело как электрический разряд. Тишина вдруг показалась живым существом. Она физически давила на небольшое плато, на котором они стояли. Зловещая тишина, подавлявшая все живое, без эха и даже ветра, который мог бы свистеть и завывать над миллиардами пещер и расселин, испещрявших унылую, темную и опасную землю. Тишина, которая, казалось, составляла душу этого мрачного маленького мирка, залитого ярким светом холодного солнца.

— Жутковатый пейзаж. — Джеймисон вздрогнул и посмотрел на женщину невидящим взглядом: его мысли были далеко. — Да, — задумчиво произнес он, — я уже стал забывать это чувство, хотя и не думал, что это возможно. Что ж, пора отправляться в путь.

Они спрыгнули с плато, что было не особенно трудно из-за слабой силы тяжести, и женщина спросила:

— А что вам удалось узнать про извалов?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал Джеймисон. — Если бы вы знали то, что известно мне, вы бы уничтожили их.

— Так почему вы не сказали Совету, что у вас есть конкретная информация, вместо того, чтобы выдвигать гипотезы? Там есть разумные люди.

— Разумные! — повторил Джеймисон, не скрывая иронии.

— Я не думаю, что вы располагаете какими-то фактами, — сухо заявила женщина. — И нечего выдавать желаемое за действительное!

7

Через два часа солнце высоко стояло над темными мрачными облаками. Два часа тишины, два часа изнурительного движения вдоль скалистых гряд, разделявших лежащие по обеим сторонам долины. Они осторожно обходили зияющие темнотой неровные края пещер, ведущих, казалось, в преисподнюю. Два часа гнетущего одиночества.

Огромные черные горы, находившиеся теперь совсем близко, больше не скрывались за дымкой и нависали над путниками, как зловещие великаны. Первая из гигантских скал, оказавшаяся на их пути, была буквально бесконечной: насколько хватало взгляда, всюду была крутая отполированная поверхность почти без выступов и трещин.

— Как это ни прискорбно, но я не уверен, что смогу влезть на эту скалу, — неохотно признался Джеймисон.

Женщина повернулась, и он увидел ее лицо, посеревшее от усталости. В ее глазах мелькнул огонек.

— Это голод, — сказала она. — Я вас предупреждала. Мы умираем от голода.

Джеймисон сделал еще несколько шагов и остановился.

— Эти травоядные… они ведь питаются и ветками деревьев, не так ли? — спросил он.

— Да, поэтому у них такая длинная шея. А что?

— И это вся их пища?

— Только ветки и трава.

— И ничего больше? — в словах Джеймисона звучала странная настойчивость, а весь вид выдавал напряжение. — Подумайте!

Барбара разозлилась.

— Прошу не говорить со мной в таком тоне. А в чем собственно, дело?

— Извините… за тон, разумеется. А что они пьют?

— Им нравится лед. Они всегда пасутся возле рек. Каждый год во время короткого периода таяния льдов вся вода собирается в реках и потом замерзает. Единственное что они еще едят — это соль. Как и многие другие животные, они не могут обходиться без соли, а ее здесь не так много.

— Соль! Так я и знал! — торжествующе воскликну. Джеймисон. — Нам придется вернуться. Мы проходил” соляные копи примерно милю назад. Нам нужна соль!

— Вернуться? Вы что, сошли с ума?

Джеймисон взглянул на женщину серыми блестящими глазами.

— Послушайте, Барбара. Я только что сказал, что вряд ли залезу на эту скалу. Что ж, не волнуйтесь, я на нее залезу И я выживу и сегодня, и завтра, и все двенадцать, или пятнадцать, или двадцать дней. За последние десять лет административной работы я поправился на двадцать пять фунтов. Что ж, черт побери, мое тело проживет на этих запасах, и, клянусь Небом, я буду жить и двигаться, и у меня хватит сил на все — даже если придется нести вас на руках. Но если мы хотим убить травоядное и чувствовать себя прилично, нам нужно достать соль. Я видел соль, и мы не можем упустить этот шанс. Нам придется вернуться!

Они смотрели друг на друга взглядом людей, чьи нервы накалены до предела. Затем Барбара, глубоко вздохнув, произнесла:

— Я не знаю, в чем заключается ваш план, но мне это кажется безумием. Вы когда-нибудь видели это травоядное? Оно немного похоже на жирафа, только гораздо больше и быстрее. Может, вы хотите подманить его солью и убить ножом? Повторяю еще раз — вам не удастся даже приблизиться к нему. Но я пойду с вами. Все равно мы умрем, что бы вы там ни делали. Я только надеюсь, что раньше нас выследит грэб. Смерть тогда будет быстрой.

— Есть что-то грустное и ужасное, — ответил Джеймисон, — в желании красивой женщины умереть.

— Не смейте думать, что я хочу умереть! — воскликнула она. Ей удалось взять себя в руки, но Джеймисон не собирался сдаваться, не расставив точки над “i”.

— А как же ребенок?

По ее исказившемуся лицу он понял, что его вопрос опал в цель. Он не испытывал угрызений совести. Ему было важно, чтобы у нее появилось желание жить. При том, как развивались события, ее помощь в нужный момент означала жизнь или смерть. Было странно, какую разговорчивость проявил Джеймисон, пока они искали свои следы, чтобы вернуться к соляным копям. Впечатление было такое, будто он получил какой-то допинг, а быстро вылетавшие слова формулировали вполне связные мысли, рассчитанные на то, чтобы убедить ее. Он говорил о проблемах, с которыми сталкивались люди, высаживаясь на планетах, уже населенных разумными существами, и о многообразии решений, найденных с помощью доброй воли.

— Вот ваша соль! — наконец прервала его Барбара. Она показала на узкую и довольно высокую полоску породы, напоминавшую забор, который был удивительно ровным и заканчивался у самого края каньона, будто зная, что еще несколько футов — и он может свалиться в бездонную пропасть.

Джеймисон поднял два куска каменной соли подходящего размера и засунул их в большие накладные карманы. Они двинулись в обратный путь.

Карабканье по скале проходило в полном молчании. Каждое движение отдавало сильной болью и посылало сигналы тревоги в раскалывавшийся от напряжения мозг Джеймисона. Он отчаянно и с удвоенной силой цеплялся за каждый выступ почти гладкой стены, понимая, что любой промах означал неминуемую гибель. Один раз он посмотрел вниз и пожалел об этом: он содрогнулся от глубины лежавшей под ним пропасти.

Сквозь пелену, застилавшую глаза, он видел женщину, находившуюся в нескольких футах от него. Ее перекошенное лицо без слов напоминало ему о голодной слабости, подтачивавшей самые корни жизни, за которую они так отчаянно цеплялись.

— Держитесь, — выдохнул Джеймисон, — осталось всего несколько ярдов!

Наконец они добрались до верха и в изнеможении упали на небольшую площадку, не в силах преодолеть последние пологий подъем. За этим подъемом они могли бы осмотреть лежавшую внизу долину. Но сил оставалось только на судорожные глотки воздуха, которые никак не могли успокоить рвавшиеся на части легкие.

— Зачем все это? — наконец прошептала Барбара. — Нам нужно было сорваться в пропасть и покончить со все, этим.

— Мы в любой момент можем прыгнуть в любую из пещер, — отозвался Джеймисон. — Пора идти.

Он неуверенно поднялся, сделал несколько шагов и вдруг замер. Через мгновенье он, резко выдохнув, бросился на землю. Он схватил ее за ногу и резко дернул, не давая подняться.

— Ради бога, не вставайте! На расстоянии мили от нас — целое стадо травоядных. От них зависит наша жизнь!

Барбара послушно подползла к нему, и они оба с величайшей осторожностью заглянули вниз. Перед ними лежала покрытая травой долина. Слева, в какой-то сотне ярдов, располагался лес, край которого выходил на долину, как нос боевого корабля. Росшая вокруг трава повторяла его очертания и упиралась в скалу. На дальней опушке паслось стадо примерно в сотню голов.

— Они постепенно двигаются в нашу сторону, — сказал Джеймисон, — и скоро будут совсем рядом с лесом.

Барбара язвительно спросила:

— А что вы сделаете? Выскочите из леса и насыплете им на хвост соли? Говорю вам, доктор, нам нечем…

— Прежде всего, — продолжал Джеймисон рассуждать вслух, — нужно незамеченными добраться до лесного выступа. Мы это можем сделать, съехав по пологому краю, а наше движение, как экран, прикроет лес. Животные не должны нас заметить. Вот тогда вы одолжите мне свой нож.

— Будь по-вашему, — устало согласилась она. — Если вы не понимаете слов, убедитесь на собственном опыте. Повторяю еще раз, вам не подобраться к животным ближе, чем на четверть мили.

— А мне это и не нужно, — возразил Джеймисон. — Если бы вы только верили в жизнь, то сообразили бы, что проблема охоты на животных путем заманивания их в ловушку уже давно решена. Просто поразительно, насколько похожие методы были выработаны практикой самых разных миров, развивавшихся в абсолютно непохожих условиях. Можно даже выдвинуть теорию единой эволюции, но, по сути, это всего лишь параллельность ситуации, рождающая параллельность решений. Вы увидите, как это делается.

— С удовольствием, — ответила она. — Я согласна умереть от чего угодно, только не от голода. Мясо этого животного довольно жесткое, но оно будет — как манна небесная. Не забудьте, кстати, что грэбы тоже охотятся за травоядными: они подбираются как можно ближе и ждут наступления ночи. Грэбы убивают свою жертву утром, когда животные еще не проснулись от холода. Наверняка сейчас с наступлением темноты какой-нибудь грэб уже прячется поблизости. Скоро, очень скоро он почувствует нашу кровь и тогда…

— Мы займемся грэбом, когда до него дойдет очередь, — спокойно ответил Джеймисон. — Мне жаль, что я ни разу не был здесь в молодости: многие проблемы были бы уже давно решены. А пока наша цель — лес.

За внешним спокойствием Джеймисона скрывалось внутреннее напряжение. К тому времени, как они оказались в лесу, ему уже мучительно хотелось есть и сильно тошнило от голода. Трясущимися пальцами он взял охотничий нож и стал копать у основания большого, лишенного коры дерева.

— Это — корень, не так ли? — задыхаясь, спросил он. — Он должен быть прочен и гибок, как стальная пружина, и не должен ломаться, даже если свернуть в кольцо. На Земле такие корни используются в промышленности.

— Да, — наблюдая за ним, подтвердила она. — А что вы хотите сделать — лук? Мне кажется, что пара сплетенных стеблей вот этой травы может вполне послужить тетивой. Эта трава очень прочная и вполне сгодится.

— Нет, — ответил Джеймисон, — я не собираюсь делать лук и стрелы. Хотя я довольно неплохо умею с ними обращаться, но я помню ваши слова о том, что мне не подобраться к этим животным ближе четверти мили.

Он выдернул корень почти в дюйм толщиной, отрезал часть длиной в два фута и начал ножом заострять сначала один конец, потом — другой. Это было трудно, гораздо труднее, чем он предполагал: нож постоянно соскальзывал, как будто строгал металлический прут. Наконец он закончил.

— Размер подходящий и концы достаточно острые, — сказал он. — Теперь мне нужна ваша помощь. Нужно скрутить его в два оборота, и я свяжу его травой, чтобы он не распрямился.

— Ага… — понимающе протянула она. — Теперь ясно. Что ж, неглупо. Диаметр кольца — около шести дюймов, вполне можно проглотить. Животное заглотит его за раз, опасаясь, что другие тоже захотят полакомиться солью, которой вы смажете корень. Желудочный сок разложит травяные веревки, корень распрямится, как пружина, и вспорет желудок, вызвав внутреннее кровоизлияние.

— Этот способ охоты используется примитивными племенами самых разных планет. На Земле, к примеру, этим пользуются эскимосы для охоты на волков. Конечно, они берут другую приманку, но принцип тот же самый.

Он осторожно пробрался на край леса. Прячась за деревом, он со всей силы забросил свою приманку в высокую траву. Она приземлилась примерно в ста пятидесяти футах.

— Надо сделать еще несколько штук, — сказал Джеймисон. — Мы не можем полагаться на случай.

Их трапеза удалась на славу. Приготовленное мясо было жестким, но вкусным. Особенно приятно было чувствовать, как вновь возвращаются силы. Наконец Джеймисон вздохнул и встал, глядя на заходящее солнце — яркий диск размером с апельсин на западе.

— Нам придется взять по шестьдесят фунтов мяса каждому. Это составит по четыре фунта на день в течение пятнадцати дней. Питаться одним мясом опасно — можно сойти с ума, но обычно для этого требуется не меньше месяца. Нам придется нести мясо, чтобы не терять времени на новую охоту.

Джеймисон начал разделывать тушу, вырезая части мякоти и раскладывая их на жесткой траве. Через несколько минут он увязал их в два узла. Из травы он сплел довольно прочные веревки, которыми скрепил длинные полоски мяса, и соорудил некое подобие рюкзака. Немного поправив, чтобы ноша не очень давила на обогреваемый костюм, он обернулся и увидел, что Барбара смотрит на него как-то странно.

— Вы, конечно, понимаете, — сказала она, — что вы не в своем уме. Верно, мы можем в этих обогреваемых костюмах пережить холод ночи при условии, разумеется, что нам дастся найти достаточно глубокую пещеру. Но ни в коем случае не рассчитывайте на то, что, если нас выследит грэб, мы можем подбросить ему заостренную палку и ждать, пока он умрет от кровоизлияния.

— Почему? — резко спросил Джеймисон.

— Потому что это самое стойкое животное, которое только породила эволюция. Я думаю, что именно из-за него на этой луне так и не появились никакие формы разумной жизни. Его когти в буквальном смысле не уступают по твердости алмазу, а зубы могут запросто искорежить любой металл. Что касается желудка — я сомневаюсь, что его можно разрезать ножом, не говоря уже о грубо заточенном куске дерева.

В ее голосе звучало отчаяние.

— Я рада, что нам удалось поесть: голодная смерть меня совсем не привлекает. Быстрая смерть от грэба куда лучше. Но, бога ради, выкиньте из головы идею, что нам удастся с ним справиться. Поверьте, это чудовище будет преследовать нас в любой пещере, расширяя ее, если проход станет слишком узким, и в конце концов достанет нас, когда мы упремся в тупик. Это не обычные пещеры, это — дыры, проделанные метеоритами в результате космических катаклизмов, произошедших много миллионов лет назад. Постоянное движение ядра спутника заставляет эти пещеры все время деформироваться.

Что касается сегодняшней ночи, нам лучше заняться поисками подходящей глубокой пещеры, где есть много поворотов и гротов. Лучше всего, если нам удастся забаррикадироваться в каком-нибудь гроте, чтобы не допустить движения воздуха. Примерно за полчаса до захода солнца здесь поднимается ветер, и, если мы от него не укроемся, нас не спасут от замерзания никакие костюмы с подогревом. Наверное, имеет смысл набрать сухих веток и развести костер в самую холодную часть ночи.

Натаскать в пещеру дров было несложно. Они таскали большие охапки и складывали их за первым поворотом туннеля подходящей пещеры, которую им удалось найти Довольно быстро. Подобрав все ветки и сучья, валявшиеся поблизости, они спрыгнули на первую террасу пещеры: сначала Джеймисон, а затем — женщина. Увидев, как легко спрыгнула Барбара, Джеймисон улыбнулся — молодость всегда найдет способ проявить себя.

Они уже заканчивали сбрасывать ветки вниз на следующую террасу, как вдруг вход в пещеру загородила чья-то тень. Быстро взглянув вверх, Джеймисон ужаснулся: прямо над ним блестели огромные клыки ужасной раскрытой пасти, над которой горели свирепые глаза чудовища; толстый красный язык то и дело вываливался, заливая слюной их прозрачные металлические шлемы и одежду.

Вцепившись ему в руку, Барбара с неожиданной силой увлекла его к краю террасы, и они оба полетели вниз.

Приземлившись невредимыми на разбросанные повсюду ветки, они лихорадочно стали их сбрасывать на следующую террасу. Громкий скрежет когтей и отвратительный рев, напоминавший какую-то странную смесь рычания и мяуканья, подгонял их. Они едва успели спрыгнуть ниже, как в тоннеле, ведущем на террасу, где они только что стояли, показались горящие, как раскаленные уголья, глаза, отстоящие друг от друга не меньше, чем на полтора фута.

Опять раздался яростный скрежет когтей, и они бросились дальше вниз. Мимо них просвистел, едва не задев, огромный обломок скалы, и вдруг наступила тишина и полная мгла.

— Что это? — спросил озадаченно Джеймисон.

Она обреченно ответила:

— Он затих, потому что сообразил, что не успеет до нас добраться в оставшиеся до замерзания несколько минут, ну а мы, естественно, не сможем выбраться, потому что весь проход забит его тушей. По-своему, это очень умное животное. Оно никогда не гоняется за травоядными: оно просто выслеживает их, зная, что проснется после замерзания на несколько минут раньше, чем они. Точно так же оно полагает, что проснется и раньше нас. В любом случае, оно понимает, что выбраться мы не можем. И мы действительно не можем. Это конец!

Всю эту долгую ночь Джеймисон ждал и наблюдал. Иногда он дремал, иногда ему только казалось, что он дремлет, и, очнувшись, он понимал, что все это только игра воображения, порожденная ужасной темнотой.

Темнота первой половины ночи физически давила на Джеймисона как тяжелый груз. Ни малейшего проблеска света! Когда наконец они развели костер, бледные прыгающие языки пламени были слабой зашитой от мощного наступления холода.

Джеймисон начал чувствовать холод сначала как неприятную дрожь, пробегавшую по телу, а потом как нестерпимую боль, сверлившую каждую клеточку. Своды пещеры покрылись белым налетом. На стенах и потолке появились большие трещины, и несколько раз огромные куски потолка обрушивались вниз, всякий раз угрожая их жизни, грохот первого упавшего куска породы разбудил задремавшую Барбару. Она вскочила на ноги, и Джеймисон молча наблюдал, как она ходила взад и вперед, хлопая в ладоши и пытаясь согреться.

— А почему бы нам не развести огонь под грэбом и не поджарить его?

— Он просто проснется, — ответила она, — и потом, его панцирь не горит при обычной температуре. Он все равно что металлоасбест — пропускает тепло, но практически несгораем.

Джеймисон нахмурился и, помолчав, сказал:

— Действительно, прочность этого животного просто поразительна. Но самое обидное то, что опасность, в которой мы оказались, вообще все это — совершенно бессмысленно. Я — единственный человек, который может решить проблему извалов, и именно меня вы пытаетесь убить.

— Мне кажется, что сейчас это не имеет значения, — ответила она. — Какой смысл опять затевать наш спор? Через несколько часов это животное, замуровавшее нас здесь, проснется и покончит с нами. И у нас нет ничего, что могло бы его задержать хоть на один дюйм или одну секунду.

— Не нужно быть столь категоричной, — сказал Джеймисон. — Признаюсь, меня беспокоит, что это животное так трудно убить, но не забывайте: эти проблемы уже решались на других планетах.

— Это какое-то безумие! Даже бластер не может помешать ему расправиться с человеком! Панцирь грэба настолько прочен, что, пока его повредишь, он тысячу раз успеет разорвать свою жертву. Что мы можем поделать с этим чудовищем, располагая всего лишь ножом?

— Дайте мне нож, — ответил Джеймисон. — Я хочу поточить его. — На его лице появилось подобие улыбки. Может, это ничего и не значило, но в его голосе появились Новые нотки.

Царившая темнота ночи и тихий треск горевших сучьев Жили, казалось, своей жизнью в медленно тянувшемся времени. Теперь уже расхаживал Джеймисон, весь вид которого выдавал сосредоточенность и мучительное раздумье.

Становилось теплее: белый налет на стенах потихоньку начинал таять и стекать неровными ручейками, впервые за ночь поддаваясь теплу костра, а костюмы были в состоянии справиться с пронизывавшим насквозь холодом.

Кучки пепла от сгоревших веток показывали, что заготовленное топливо сгорало практически полностью, но даже при этом пещера начала наполняться дымом, через который становилось трудно смотреть.

Вдруг наверху послышался шум, тут же сменившийся рычащим мяуканьем и скрежетом когтей. Барбара Уитман вскочила на ноги.

— Он проснулся, — прошептала она, — и он вспомнил!

— Что ж, — мрачно отозвался Джеймисон, — момент, которого вы ждали так долго и с таким нетерпением, наконец наступил.

Стоя по другую сторону костра, она внимательно посмотрела на него.

— Я начинаю понимать, что ваша смерть ничего не изменит. Это был безумный план.

Сверху свалилась огромная глыба породы и, едва не попав прямо в костер, пронеслась ниже в черную темноту туннеля. За этим последовал ужасный звук когтей, царапающих скалу, и совсем рядом — удары, от которых содрогались стены и дрожала земля.

— Он расширяет проход, — задыхаясь, сказала Барбара. — Быстрее! Мы можем укрыться в нише. Сейчас на нас обрушится град камней, от которых уже не увернуться. Что вы делаете?

— Боюсь, — ответил Джеймисон нетвердым голосом, — это риск, на который мне придется пойти. Времени осталось совсем мало.

Его рука дрожала от возбуждения, когда он торопливо расстегнул застежки и стащил перчатку. Он слегка скривился от холода и тут же сунул руку в горячие языки пламени.

— Да-а, не жарко. Наверное, градусов девяносто мороза. Мне нужно нагреть нож, чтобы он не прилипал к коже.

Сунув лезвие в пламя, он подержал его там несколько секунд и, вытащив, сделал аккуратный надрез на большом пальце. Он размазывал кровь по всему лезвию, пока посиневшая от холода рука не перестала кровоточить. Быстро засунув руку в перчатку, он почувствовал, как, согреваясь, она начинает жутко болеть. Не обращая внимания на боль, он взял горевшую с одного конца ветку и, пользуясь ей как факелом, стал обходить террасу, глядя себе под ноги. Боковым зрением он заметил, что женщина следует за ним.

— Ага, — сказал Джеймисон, и сам не узнал свой голос. Он опустился на колени около тонкой щели в скале — Это, наверное, сгодится. Здесь есть небольшой выступ, который защитит от падающих камней, — он посмотрел на женщину. — Причина, по которой я решил остановиться на Ночь здесь, а не идти дальше, заключается в том, что длина этой площадки почти шестьдесят футов. Длина грэба от хвоста до морды примерно тридцать футов, так?

— Да.

— Значит, здесь достаточно места, чтобы грэб спустился сюда и прошел несколько футов. Кроме того, ширина террасы должна нам позволить протиснуться мимо грэба, когда мы его убьем.

— Убьем! — безнадежно отозвалась она. — Вы, наверное, совсем лишились рассудка!

Джеймисон ее не слушал. Он аккуратно вставил рукоятку ножа в щель на скале и пытался закрепить ее так, чтобы нож не падал. Проверив, что получилось, он пробормотал:

— Похоже, должно сойти. Но на случай полагаться нам нельзя.

— Быстрее, — торопила Барбара. — Нам надо успеть спуститься на следующую террасу. Вдруг там есть какой-нибудь проход в другую пещеру, и мы сможем выбраться?

— Никакого прохода там нет. Пока вы спали, я спускался туда ночью. Там есть еще две террасы, а потом тупик.

— Бога ради, через минуту оно будет здесь!

— Больше минуты мне и не потребуется, — ответил Джеймисон, пытаясь унять дрожь в руках и успокоить дыхание. — Мне нужно забить несколько камней вокруг ножа, чтобы они его держали как распорки.

Пока Джеймисон забивал камни, она нервно переминалась с ноги на ногу, постоянно оборачиваясь назад. Он все забивал и забивал, пока царапанье сверху не переросло в оглушающий шум камнепада. Он продолжал стучать, стараясь не думать о том, сколько еще могут выдержать его нервы, совершенно измотанные рычащим мяуканьем хищника.

Наконец, откинувшись назад, он отбросил кусок камня, который служил ему молотком, и они со всех ног бросились к краю террасы в тот самый момент, когда на краю площадки показались два горящих глаза. В отблесках огня были видны туманные очертания темной клыкастой пасти и толстый вывернутый наружу язык. Затем все опять погрузилось в темноту.

Джеймисон, уже ничего не видя, разжал руки и покатился под откос. Он пролетел добрых двадцать футов, пока не оказался на относительно ровной площадке. С минуту он лежал, не шевелясь, стараясь придти в себя, и вдруг понял, что царапанье прекратилось. Вместо этого раздался низкий рев боли, сменившийся каким-то бульканьем.

— Что это? — озадаченно спросила женщина.

— Подождите, — прошептал Джеймисон, прислушиваясь.

Они ждали пять минут, десять, полчаса. Булькающие и сосущие звуки становились тише. Они сменились хрипами и стонами предсмертной агонии.

— Помогите мне подняться, — прошептал Джеймисон, — я хочу посмотреть, как долго он еще сможет протянуть.

— Послушайте, — истерично воскликнула она, — или вы сошли с ума, или с ума сойду я! Вы можете, в конце концов, объяснить, что происходит?

— Грэб почувствовал кровь на ноже и стал ее слизывать, — ответил Джеймисон. — Это лизание разрезало его язык на лоскутья, и от этого он совсем обезумел: с каждым новым движением он заглатывал все больше и больше своей собственной крови. Вы сами говорили, что ему нравится кровь. В последние полчаса он пил свою собственную! В этом нет ничего необычного — этим способом пользуются примитивные племена многих планет.

— Мне кажется, — начала Барбара странным голосом после долгого раздумья, — что ничто и никто не может нам помешать добраться до Пяти Городов.

Джеймисон, прищурившись, внимательно следил за ее едва различимой в темноте фигурой.

— Ничто и никто, — подтвердил он, — кроме… вас!

Они молча забрались на площадку, где лежал мертвый грэб. Джеймисон чувствовал, что женщина не сводила с него взгляда, пока он вытаскивал из щели нож. Затем она неожиданно резко сказала:

— Отдайте мне нож!

Джеймисон помедлил и все-таки протянул его ей. Утро, встретившее их снаружи, было хоть и хмурым, но бесконечно желанным. Солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом, но, кроме него, на небе виднелось еще одно тело: большой шар красноватого оттенка медленно опускался на западе. Это была планета Карсона.

Небо и весь мир этой луны сегодня выглядели ярче и приветливее, чем вчера: даже скалы не казались такими безжизненными и черными. Дул крепкий ветер, и он тоже добавлял ощущение жизни. После черного холода ночи утро казалось таким хорошим, и хотелось верить, что надежды сбудутся.

“Пустые надежды, — подумал Джеймисон. — Избави нас бог от упрямого чувства долга женщин! Она собирается на меня напасть”.

И все же ее нападение застало его врасплох. Краем глаза заметив движение и блеснувшее лезвие ножа, он откатился в сторону. Ее сила удивила его. Зацепившись ножом за край рукава защитного костюма, ей удалось процарапать глубокую полоску на этой прочной, сделанной на металлической основе ткани. Вырвавшись, Джеймисон отбежал в сторону и остановился неподалеку, у невысокой скалы.

— Сумасшедшая! — вскричал он, задыхаясь, — вы даже не понимаете, что делаете!

— Уверяю вас, я все понимаю, — она тоже не могла отдышаться, — я должна вас убить и сделаю это, несмотря на все ваше красноречие. Говорить вы умеете, но от смерти вас это не спасет!

Она пошла на него, выставив нож. Джеймисон не шевельнулся: он знал, как обезоружить нападавшего с ножом человека, особенно незнакомого с приемами рукопашного боя. Она двигалась молча и, приблизившись к нему вплотную, схватила его свободной рукой. Он ждал этого момента. Несчастная любительница — дерущиеся с ножом никогда не пытаются схватить противника! Джеймисон перехватил ее занесенную с оружием руку и, вывернув резким движением, дернул вниз и от себя. Она пролетела по инерции несколько футов, увлекая за собой Джеймисона. В последний момент он сильно толкнул ее, и она покатилась по земле, остановившись у самого края плато.

Пытаясь подняться, она потеряла равновесие и, чтобы Удержаться, лихорадочно пыталась ухватиться за что-нибудь, но ничего подходящего рядом не было. Джеймисон сделал большой прыжок и поймал ее в тот момент, когда она уже перевесилась через край скалы. Крепко держа ее в руках, он забрал нож из негнущихся пальцев.

Она взглянула на него, и неожиданно ее глаза наполнились слезами. С облегчением Джеймисон увидел, что черты ее лица разгладились и она опять стала похожа на женщину, а не на орудие убийства. На далекой Земле осталась его собственная жена, которую он хорошо изучил, и теперь знал из личного опыта, что его победа была окончательной, а возможные опасности грозили только со стороны этой недружелюбной планеты.

Все утро Джеймисон время от времени посматривал на небо. В отличие от Барбары он верил, что помощь может прийти. На “западе” планета Карсона уже почти полностью скрылась за темным горизонтом своего спутника — тысячелетиями повторяющаяся изо дня в день картина! Сильный ветер утих, и опять наступила всепоглощающая тишина.

Около полудня он наконец увидел то, что искал на небе с самого утра: движущуюся точку. Приблизившись, она в самом деле оказалась небольшим самолетом.

Самолет сделал несколько кругов и приземлился. Джеймисон с облегчением увидел, хотя в глубине души и рассчитывал на это, что самолет — с его собственного военного корабля. Открылся люк, и выглянувший офицер сказал:

— Мы искали вас всю ночь, сэр. Но вы, судя по всему, не сочли возможным воспользоваться приборами, чтобы дать о себе знать.

— У нас произошла неожиданная авария, — тихо сказал Джеймисон.

— Вы сказали нам, что отправитесь на платиновые шахты, а это совсем в другом направлении.

— Сейчас все в порядке, благодарю вас, — подвел черту Джеймисон.

Вскоре они летели обратно к цивилизации, в безопасность и комфорт.

На борту большого корабля Джеймисон серьезно раздумывал, что ему предпринять в ответ на покушение на его жизнь и стоило ли предпринимать что-нибудь вообще Здесь были важны два момента. Во-первых, эти люди были слишком озлоблены, чтобы оценить великодушие. Они расценят это как страх. С другой стороны, они были слишком предвзяты, чтобы воспринять наказание как заслуженное.

В конце концов он решил оставить все как есть. Считать это просто очередным приключением. Придя к такому выводу, он загрустил. Рационально мыслящие люди, составлявшие Администрацию Земли, с трудом осознавали, что иногда самым большим врагом людей были не руллы, а они сами. В самих людях была заложена слабость, которую никогда нельзя было рационально объяснить. Возможно, когда-нибудь некоему сверхобъективному суду и удастся найти достойное наказание для целых групп людей или отдельных личностей, чье поведение выходило за рамки разумного и необходимого. Тогда они предстанут перед судом за совершение преступления, имя которому — невозможность чувствовать угрызения совести или стыд, неспособность проявлять человеческие чувства или нечто подобное.

Барбара Уитман по-своему тоже понимала эту истину. Именно поэтому она осталась, чтобы разделить с ним опасность. Такое двойственное и противоречивое решение можно было принять только в мире смещенных ценностей.

Иногда, в такие моменты, как сейчас, Джеймисон задумывался о том, скольким слабостям был подвержен Человек во Вселенной перед лицом угрозы со стороны руллов, не отягченных угрызениями совести.

По пути на Землю Джеймисон направил запрос, приземлился ли командор Макленнан с захваченными извалами — матерью и детенышем.

Первый ответ был коротким: “Корабль тихоходный. Еще нет”.

Второй ответ пришел две недели спустя, всего за день до того, как сверхскоростной корабль Джеймисона должен был достичь Земли. Содержание радиограммы было тревожным: “Несколько часов назад поступило сообщение, что корабль Макленнана потерял управление и потерпит аварию на севере Канады. Во время аварии извалы скорее всего погибнут. Никакой дополнительной информации об экипаже не поступало”.

— Боже мой, — громко сказал Джеймисон. Листок с радиограммой выскользнул из рук и плавно опустился на пол командирской рубки.

8

Макленнан хмуро повернулся к двум офицерам.

— Полная потеря управления, — сказал он. — Через пятнадцать минут корабль упадет на Землю где-то в районе Аляски.

Он выпрямился и расправил плечи.

— Сделать мы ничего не можем, — продолжал он, взяв себя в руки. — Во время полета мы тщательно проверили все, но так и не смогли обнаружить неисправность.

В его голосе снова послышались командные нотки:

— Карлинг, проследите, чтобы все люди заняли свои места на спасательных катерах, и затем свяжитесь с Алеутской военной базой. Скажите им, что на борту корабля находятся два извала, которые могут выжить в аварии. Из-за остаточной антигравитации падение корабля не будет свободным даже при неработающем двигателе. Это значит, что они должны следить за кораблем всеми радарами, которые имеются в их распоряжении, засечь как можно точнее место крушения и тут же сообщить нам. Если этим чудовищам удастся выбраться на волю на материке, они могут убить бог знает сколько людей. Вам все ясно?

— Да, сэр. — Карлинг повернулся и направился к выходу.

— Подождите! — окликнул его Макленнан. — Запомните — это очень важно — извалам нельзя причинять вреда, разве только им удастся вырваться на волю. Доставить их сюда было особо важным заданием, и правительству они нужны по возможности живыми. Никого не допускать до места аварии раньше меня. Теперь все. Бренсон!

Молодой офицер с болезненно бледным лицом вытянулся в струнку:

— Да, сэр!

— Возьмите двоих людей и проверьте все люки в грузовом отсеке. Они должны быть закрыты. Это задержит животных, если клетка сломается во время аварии. Если им вообще удастся выжить, они по крайней мере будут не в себе. Теперь ступайте, и чтобы через пять минут — не больше — были на своих местах в катерах!

Бренсон еще больше побледнел.

— Да, сэр, — сказал он еще раз и вышел.

Макленнану осталось забрать важные бумаги, и после этого пора было уходить самому. Подойдя к центральному спасательному катеру, он услышал свист воздуха, рассекаемого кораблем. Карлинг отдал честь и нервно доложил:

— Все люди на местах, сэр, кроме Бренсона!

— Черт его побери! Что он там копается? Где его остальные люди?

— Судя по всему, он отправился один, сэр. Все остальные на месте.

— Один? Какого черта… Пошлите за ним кого-нибудь! Хотя нет, отставить — я пойду сам.

— Извините, сэр, — Карлинг смутился. — Времени уже совсем не осталось. Если мы не тронемся в течение двух минут, встречный поток воздуха может привести к аварии катеров. Кроме того, сэр, вы, видимо, не все знаете о Бренсоне. Боюсь, что посылать его туда было не очень разумно.

Макленнан изумленно уставился на офицера:

— Почему? Что с ним такое?

— Его старший брат, — сказал Карлинг, — служил в Колониальной гвардии и дислоцировался на планете Карсона. Извалы разорвали его на куски.

Над маленьким извалом раздался оглушительный рев матери, и затем он прочитал ее мысль, четкую и тревожную:

“Быстрее ко мне! Сюда идет двуногое, чтобы убить нас!”

В мгновение ока он бросился из своего угла к матери. Трудно было представить, что пятисотфунтовое синее животное может двигаться с такой быстротой. Острые как бритва когти царапнули металлический пол клетки, и он уже устраивался под животом матери, прижимаясь всем телом к впадине втянутой плоти, которую она сделала для него. Прильнув к матери и держась за ее мягкую и удивительно прочную кожу всеми шестью лапами, он был в безопасности в глубоких складках ее живота, какие бы резкие движения она ни делала.

Затем прозвучала ее новая мысль:

“Помни все, что я тебе говорила. Надежда нашей расы в том, что люди по-прежнему будут считать нас тупыми животными. Если они заподозрят в нас разум — мы погибли. А кое-кто уже начинает подозревать! Если эта информация подтвердится — нам наступит конец!

Запомни, твоя главная слабость — в твоей молодости. Ты слишком любишь жизнь. Ты должен принять смерть, если в этом будет спасение всей нашей расы”.

Закончив, она немного успокоилась. Его разум слился с разумом матери так же тесно, как их тела, будто составлявшие одно целое. Он увидел толстые, диаметром не меньше четырех дюймов, стальные прутья клетки и наполовину скрытую ими фигуру человека. Он увидел мысли человека!

— Проклятые чудовища! Вы больше не сможете убивать людей! — В руке, которую он просунул сквозь прутья клетки, мелькнуло что-то металлическое. Затем из предмета показалась какая-то вспышка. На мгновенье мысленный контакт детеныша с матерью прервался. Он уже сам услышал, как мать ревет от боли, а его плоские ноздри почувствовали запах паленой плоти. Его мать отчаянно бросилась прямо на безжалостный источник огня, просунутый сквозь прутья клетки.

Огонь прекратился. Черная пелена, прервавшая контакт извалов, спала, и детеныш увидел, как человек со своим оружием пятится назад, где его не могли достать мощные лапы разъяренного существа.

— Будьте вы прокляты! — закричал человек. — Я вас достану и отсюда!

Наверное, боль, которую испытывала мать, была ужасной, но детеныш этого не чувствовал. Она сумела отключить свое сознание от боли, и он ощущал только душившую ее ярость и чувствовал беспрестанное движение. Она металась по клетке, ни на секунду не останавливаясь. Борясь за жизнь в ограниченном пространстве клетки, она падала, поднималась, крутилась и прыгала — делала все, чтобы только не быть на одном месте. Несмотря на отчаянное положение, ей удавалось в какой-то части мозга сохранить способность взвешенно рассуждать и анализировать. Непрекращавшийся огонь преследовал ее, иногда проносясь мимо, но чаще — попадая, и в конце концов она больше не могла подавлять мысль о близком конце. Вместе с этой мыслью пришла другая: детеныш впервые понял, что, заставив человека стрелять, его мать преследовала вполне определенную цель. Направленное на нее пламя сильно раскалило толстые стальные прутья клетки.

Среди шипящих звуков вырывающегося из дула пламени вдруг раздался другой, странный звук, напоминающий всеохватывающий и какой-то бесконечный вздох. Его источник находился где-то за пределами грузового отсека, и звук становился все громче и пронзительнее.

“Господи боже! — подумал человек. — Неужели это вонючее животное никогда не подохнет? Нужно выбираться отсюда — мы вошли в воздушное пространство! А где же этот чертов детеныш? Наверня…” — Мысль оборвалась при виде того, как животное весом в шесть с половиной тысяч фунтов с силой врезалось в ослабленные прутья клетки. Успев напрячь свои мышцы в момент удара, детеныш хоть и больно ударился о ставшие каменными от напряжения мышцы матери, но все-таки остался жив. Он услышал, как гнутся и вырываются из державших их креплений раскаленные металлические прутья.

Человек испустил вопль, и его лицо исказилось от ужаса, когда он оказался перед разъяренным животным, уже не защищенный стальной клеткой. Бластер выпал из его руки, и он бросился на подкашивающихся ногах к двери, ведущей в ближайший отсек. Добежав до лестницы, он чуть не упал и начал карабкаться наверх, с трудом цепляясь за нее непослушными трясущимися руками.

Детеныш почувствовал, как его мать собралась с последними силами и, сделав два огромных прыжка, настигла человека, чье лицо вдруг быстро приблизилось. Раздался еще один крик, резко оборвавшийся от мощного удара лапой, и наступила тишина. Затем все погрузилось в темноту.

Темнота! Только когда огромное, обволакивающее его тело осело и упало на землю, он понял, что означала эта темнота, и его захлестнула волна горя. Для детеныша-извала потеря матери была горькой вдвойне: рядом уже не было не только надежного мощного тела, способного физически защитить своего ребенка, но и сильного гордого интеллекта. Он только сейчас начинал сознавать, как сильно зависел от матери, особенно в этом вынужденном заточении. Он остался один, совершенно один, и жизнь потеряла всякий смысл. Он хотел умереть.

И все-таки, свернувшись в клубок и задыхаясь под огромным телом погибшей матери, он помимо своей воли заметил нечто странное. Во-первых, какое-то легкое головокружение и уменьшение давившей на него тяжести тела. Во-вторых, звук вздоха, слышанный раньше, теперь усилился и перешел в свист. Корабль падал — и падал все быстрее с каждой секундой!

Древний инстинкт, разбуженный этим неожиданным открытием, заставил его вылезти из-под тяжелого тела матери. Свист теперь был очень громким и становился все пронзительнее. Ощущение падения стало совсем ясным, пол как будто в любую минуту мог исчезнуть вообще.

Он хотел вспрыгнуть на спину матери: необходимость физического контакта была такой же острой, как и необходимость смягчить удар при падении. Но он не рассчитал и прыгнул слишком высоко, забыв о том, что его вес уменьшился. Он откатился в дальний угол и решил повторить попытку. Звук потока воздуха, рассекаемого обшивкой корабля, стал совсем пронзительным. Детеныш лихорадочно карабкался по массивному телу матери, пытаясь добраться до спины, когда вдруг и звуки, и свет — все исчезло от удара корабля о землю.

9

Первое, что он почувствовал, придя в себя, была боль. Каждая косточка, казалось, жаловалась его мозгу на нестерпимую боль, каждая мышца, разбитая при ударе, ныла и почти не слушалась. Он опять начал впадать в беспамятство, но что-то его удержало. Мысли! Какая-то смесь странных мыслей в головах многих людей. Опасность!

Окончательно придя в себя, он понял, что лежит на холодном металлическом полу. Видимо, при ударе он соскользнул или скатился со спины матери, все-таки смягчившей удар и сохранившей ему жизнь. Над ним громоздились исковерканные переборки корабля, и сквозь трещину на потолке он видел кусок покрытого дымкой неба. В образовавшиеся от удара большие пробоины на стенах задувал холодный ветер, и видневшаяся земля была какая-то странная и почему-то белая. На белом фоне были хорошо видны копошащиеся вокруг темные фигурки. Вдруг в одном из проемов показался луч света, который, обшарив отсек, едва не дошел до него, но задержался на теле матери. Прячась от луча, он быстро подполз к матери, забрался под нее и замер, затаив дыхание.

Со всех сторон раздавались крики, которые, отражаясь от исковерканного металла, создавали невообразимую какофонию. Извалу не было необходимости напрягаться, чтобы понять, о чем шла речь. Основная мысль была четкой и выражала облегчение.

— Все в порядке, командир! Оно мертвое!

Раздался странный шаркающий звук и громко резонировавший на металле стук нескольких пар ног.

— Что это значит — оно мертвое? — ответил другой, привыкший командовать, человек. — Ты говоришь про взрослого извала? Эй, кто-нибудь! Посветите сюда.

— Вы что, думаете, что детеныш мог…

— Я должен быть уверен. И потом, этот детеныш не такой маленький. Наверное, фунтов пятьсот, и по мне — лучше встретить бенгальского тигра. — Несколько лучей фонариков методично шарили по всем закоулкам отсека. — Надеюсь, что ему еще не удалось отсюда выбраться. Здесь с десяток мест… Карлинг! Соберите двадцать человек по ту сторону и направьте лучи прожекторов на самый большой проем. Не забудьте осмотреть следы на снегу, прежде чем вы их затопчете! В чем дело, Дэниэлс?

Мозг человека излучал волну ужаса и отвращения.

— Это… Здесь Бренсон, сэр… Вернее, то, что от него осталось. Около лестницы.

В ту же секунду чувства этого человека в той или иной мере отразились в умах остальных. Им на смену пришли ожесточение и такая злоба, что маленький извал еще сильнее прижался к мертвому телу матери.

— Черт побери! — полная эмоций новая мысль. — Конечно, дурацкий поступок, но… Слушайте! А ведь по извалу видно, что он погиб не от удара. На нем от ожогов нет живого места! А прутья на клетке! — Затем последовало довольно точное описание всего, что произошло, сменившееся новой мыслью: — Конечно, если маленький извал оказался под ней, — и командор Макленнан закончил мысль, — он наверняка был раздавлен в лепешку. С другой стороны… Паркер!

— Да, сэр!

Странно, но ответ пришел не сразу, а только после того, как его зафиксировал мозг командора. Наверное, тот, кто отозвался, находился довольно далеко, и связь поддерживалась с помощью приборов. Извал знал, что это возможно.

— Подгони сюда свой катер и поставь его напротив самой большой пробоины. Зацепите извала за лапу петлей кабеля и переверните его. Карлинг, вы нашли какие-нибудь следы вокруг корабля?

— Нет, сэр.

— Значит, не исключено, что он все еще под матерью: живой или мертвый. Расставьте своих людей, чтобы перекрыть все проемы. Направьте сюда прожектор. Всем внимание! Если он появится, тут же стреляйте! Стрельба на поражение!

Детеныш осторожно повернулся в своем убежище. Его нос, почувствовав движение воздуха, уловил запах паленой плоти матери. Нахлынувшие воспоминания об огне и агонии заставили его содрогнуться. Он поборол страх и обдумал свое положение. В головах людей он видел картины кустов и деревьев. Это означало укрытие. Но, кроме того, там было что-то белое, яркое, как-то связанное с холодной липкой влажностью, затруднявшей передвижение. Это может задержать его, если каким-то чудом ему удастся вырваться. Снаружи было почти темно. Темнота была ему на руку.

Чуть приподняв нависающую складку кожи, он осторожно выглянул, чтобы осмотреться, и его надежды угасли. Местность вокруг корабля была абсолютно открытой. Отсек был хорошо освещен слепящим белым светом прожекторов, направленных в пробоины, и вокруг стояли люди с оружием в руках. Он оказался в западне, наглухо блокированной пятьюдесятью вооруженными профессионалами. Детеныш медленно опустил складку, чтобы отразившийся в трех глазах свет не выдал его. Его научила этому мать во время охоты в бескрайних лесах родной планеты, находившейся сейчас так далеко, что страшно было подумать.

Вдруг складки тела, в которых он прятался, начали двигаться и подниматься. В какое-то мгновение ему даже показалось, что его мать ожила, но, поняв в чем дело, он запаниковал. Они поворачивали ее! Он замер, почти ослепленный ярким светом, но в следующее мгновение вдруг опять стало темно, и он чуть не задохнулся от обрушившейся на него массы. Что-то, наверное, у них сорвалось, и, пока извал пытался отдышаться, вновь зазвучали нетерпеливые команды Макленнана.

— Паркер! Подгоните катер поближе и лучше укрепите петлю… Вот так. Попробуем еще раз.

Вновь огромное тело матери начало подниматься, и на этот раз — не сорвалось. Детеныш сжался, ожидая, что в любой момент люди заметят комок его тела, жавшийся к туше взрослого животного, и тогда наступит ужасная боль от безжалостного огня. Такого же, что сжег его мать, только многократно усиленного.

Он вздрогнул при мысли о смерти матери и стал вспоминать все, чему она его учила, чтобы побороть страх. Она тоже понимала свою обреченность, но ей удалось вырваться из стальных прутьев и убить своего палача. Здесь было слишком много людей, безнадежно много, но зато на его пути не было стальной решетки. Если он будет действовать достаточно быстро…

Теперь страх исчез, уступив место решимости довести до конца задуманное. Через мгновение тело матери полностью оторвется от земли и путь будет свободен. Он глубоко вздохнул и осторожно попытался нащупать задними лапами опору для прыжка.

Пора! Как отпущенная пружина, извал бросился на ближайшую группу людей, находившихся примерно в тридцати ярдах. Он сразу же почти физически ощутил, как многих из них охватили смятение и страх, тут же вытесненные одной общей мыслью: “Убейте его! Убейте его!” Бластеры трех людей прямо перед ним были всего лишь малой частью десятков других, направленных на него; пальцы уже нажимали спусковые крючки.

Все еще наполовину ослепленный светом прожектора, он не заметил трещины между двумя деформированными плитами палубы, и одна из его лап провалилась в нее. Его удивительные рефлексы позволили моментально переместить центр тяжести тела на другую сторону, и ему удалось выдернуть лапу из трещины, не повредив кости. Однако, потеряв равновесие, он покатился по инерции все дальше и дальше, пока не упал в огромную пробоину диаметром не меньше десяти футов, образовавшуюся при ударе корабля о землю.

Этот неожиданный маневр спас ему жизнь. По крайней мере — на некоторое время. Еще не достигнув дна отсека, куда он провалился, он услышал наверху треск десятков стреляющих бластеров.

На стене сбоку он обнаружил какой-то темный проход, достаточно широкий, чтобы в него можно было протиснуться. Вполне возможно, что он вел в другой отсек, из которого можно было выбраться наружу. Однако, взвесив шансы, он решил отказаться от этой попытки. Даже если там и был отсек, то от удара он должен был пострадать еще больше, и тогда извал оказался бы в западне.

Люди, находившиеся рядом с пробоиной, могли оказаться на ее краю в любую минуту. Прикинув как можно точнее, с какой стороны они скорее всего подойдут, Он приготовился и прыгнул. Чудом не задев острые искореженные края, он оказался наверху, и ближайший человек был в пределах его досягаемости. Брызнула кровь, и человек упал как подкошенный, взмахнув бластером, стрелявшим уже в пустоту.

Не мешкая ни секунды, извал бросился на двух других, находившихся чуть дальше. Они не стреляли сразу, боясь попасть в своего товарища, а теперь было слишком поздно. Наскочив на одного с сокрушающей силой, извал на ходу одним ударом вспорол грудь и живот второго. Подавив желание задержаться и разорвать их тела зубами, он кинулся к ближайшему проему, находившемуся всего в двадцати футах. Он с разбегу бросился в него и, приземлившись, тут же отпрыгнул в сторону. В тот же миг из проема вырвался ревущий сноп пламени выстрелов, осветивший все вокруг.

Снег! Его торжество победителя быстро угасло, когда это странное белое вещество, холодное и вязкое, лишило его гибкости и быстроты.

Яркий свет прожектора спасательного катера заплясал на снегу, освещая окрестности, и извал увидел перед собой свою длинную тень. Прямо перед ним был огромный валун, и он, не мешкая, тут же прыгнул за него. Валун содрогался от мощных ударов энергии, излучаемой бластерами. Послышалось режущее ухо шипение, и валун раскололся пополам. Извал нырнул в небольшой овраг, а над ним продолжали бушевать ревущие потоки пламени. Снег в овраге оказался мягким и глубоким, и, несмотря на все усилия, извал продвигался мучительно медленно. Спустя некоторое время он решился выбраться из оврага и побежал вдоль каменистой насыпи, тянущейся по его обеим сторонам. Он бежал с дальней от катера стороны, стараясь прижиматься к земле как можно ниже.

Два раза, завидев приближающийся луч прожектора, прочесывавший местность в поисках его, он нырял в овраг. Затем, оглянувшись, он заметил, что прямо на него летит спасательный катер. Его едва затеплившаяся надежда на спасение вновь погасла. Катер летел вдоль оврага и приближался со скоростью, состязаться с которой он не мог. Снизу катера полдюжины прожекторов освещали такую широкую полосу местности, что рассчитывать укрыться в тени было бессмысленно. Единственное, что могло послужить ему укрытием, была группа деревьев, но она росла слишком далеко, чтобы успеть до нее добраться. Катер должен был его настигнуть через несколько секунд.

Его внимание привлекли валуны, наполовину занесенные снегом, ближайший из которых находился всего в двадцати футах. Собравшись с силами, он прыгнул на ближайший валун, чтобы не оставлять следов на мягком снегу. Приземлившись точно на вершине валуна, он тут же прыгнул еще раз, прямо в середину камней, и, поджав лапы, наполовину зарылся в снег и замер, выставив наружу собранное мышцами некое подобие горба.

Он не мог видеть света прожекторов с пролетевшего над ним катера, но в мыслях наблюдателей не было ничего, что указывало бы на его обнаружение. Пилот, судя по всему, разговаривал с командором, оставшимся на месте кораблекрушения. На этот раз извал мог напрямую читать мысли пилота.

— Не понимаю, как он мог уйти дальше, сэр, но его нигде не видно.

— Ты уверен, что он нигде не сворачивал с насыпи?

— Так точно, сэр. Здесь глубокий снег по обе стороны оврага. Он не мог уйти, не оставив следов. Хотя подождите. Впереди есть кустарник и растет несколько деревьев. Я уверен, что света прожекторов хватит, чтобы тщательно осмотреть все вокруг…

— Лучше спускайтесь на землю и прочешите местность. Только, бога ради, будьте осторожны! С нас хватит уже понесенных потерь.

Извал немного пошевелился, чтобы устроиться поудобнее, и решил не покидать своей позиции в снегу. Снег вокруг его тела начинал таять, образуя все расширяющуюся прогалину. А все шесть конечностей, утопленных в снегу, начинали неметь. На его далекой тропической родине вода была в изобилии, но ее температура колебалась от прохладной до горячей. Детеныш с тоской подумал о том, как хорошо дома.

Вдруг он насторожился. Поисковая группа возвращалась на спасательный катер.

— Там его нет, сэр. Мы осмотрели каждый квадратный фут земли.

Наступило молчание, а потом команда:

— Хорошо, Паркер. Сделайте еще пару кругов над местностью, на этот раз повыше, и посмотрите, нет ли еще где убежища, в котором он мог бы укрыться. Тем временем свяжитесь со вторым катером — он уже должен подлетать к базе. Прикажите им, как только они доставят раненых, взять на борт охотничьих собак и сразу возвращаться. Управляющий заверил, что может их достать. С собаками мы легко выследим это чудовище — есть там следы или нет! И я гарантирую, что позволю им оторвать все его шесть ног!

Извал с замиранием сердца следил, как катер поднялся в воздух, но тот развернулся налево и стал набирать высоту. Как только катер оказался достаточно далеко, извал прыгнул обратно на насыпь и побежал к деревьям. Достигнув перелеска, он укрылся под нависающими ветвями. Здесь он был в безопасности, пока катер совершал облет местности.

Когда катер улетел совсем, он покинул свое убежище, побежал дальше и через несколько минут остановился на краю плато, чтобы осмотреть лежавшую перед ним долину. Здесь росло гораздо больше деревьев, а земля, сверкавшая снежным покровом, была испещрена многочисленными оврагами. Небо безлунной ночи было покрыто сотнями ярких звезд. Слева небо заливало какое-то странное пульсирующее сияние. В этом чужом мире оно могло означать что угодно, в том числе и поселения людей. Этого направления следовало избегать.

Он спрыгнул вниз и побежал к долине ровной быстрой трусцой. Наст здесь был гораздо тверже, и он выяснил, что может передвигаться, не оставляя глубоких следов, если огибать сугробы. Такая тактика не позволит людям обнаружить его по следам с воздуха, и они будут вынуждены ограничиться скоростью движения собак. Из мыслей людей он не мог понять, как выглядят собаки, только одно было ясно — собаки меньше людей, обладают меньшим разумом, но их обоняние такое же тонкое, как и его собственное.

10

Когда серый свет начал потихоньку заливать заснеженные лесистые холмы, извал остановился передохнуть. Для этой цели он выбрал лишенную снега нишу в невысоком утесе, который мог защитить его от колючего ветра. Во время долгих ночных часов он боролся с непривычным холодом с помощью постоянного движения; его великолепный организм бесперебойно подавал достаточно тепла конечностям. Но теперь он прижимал их к себе и смог, согревшись, задремать только тогда, когда чуть нагрелась стена, к которой он прислонился.

Сколько прошло времени, он не знал, но проснулся от странной мысли, которую уловил его мозг — частично страх, частично любопытство, но в основном глупость. На секунду, еще не окончательно проснувшись, он решил, что это игра его воображения, порожденная перенесенным напряжением.

Он тут же отбросил это объяснение, сообразив, что здесь нечто иное — слишком уж отличались импульсы от его собственных. Осознав, что это импульсы чужого мозга, извал открыл глаза.

Неподалеку олень отщипывал пучки бурой травы, которые он нашел в прогалине. Чуть повернув голову, олень косил глазом на извала, а его мысли по-прежнему представляли собой смесь чувства голода и тревоги.

Пища? Голодными глазами извал смотрел на оленя и взвешивал свои шансы на удачную охоту. Между ними было слишком много снега, причем разной глубины и твердости; основную скорость нападению должен был задать начальный прыжок. Извал осторожно освободил для прыжка сначала одну лапу и нащупал когтями во что упереться, затем другую и приготовился…

Пища была пригодной — все остальное не имело значения. Он проглотил слюну, чтобы удалить изо рта неприятный привкус. Несколько раз он засовывал голову в снег и кусал его, чтобы прополоскать холодной жидкостью рот и смыть терпкий вкус крови. Он в очередной раз укусил снег, когда услышал необычные звуки, звонко разносившиеся в морозном воздухе.

Звуки животных!

Они были еще далеко, но вместе с ними появились слабые импульсы мыслей, мыслей человека. Извал с тревогой понял, что это были те, кто жаждал его смерти, и это была погоня — погоня за ним!

Он вскочил на насыпь и, встав на задние лапы, вытянул шею, чтобы лучше видеть. С этой высоты ему была хорошо видна цепочка следов, оставленных ночью во время бега по долине. Путь его следования отпечатался на снегу как нарисованный: он был хорошо заметен — прямой и ни на что другое не похожий. Его уверенности как не бывало, и он приготовился прыгнуть в сторону, когда на снег упала новая тень.

Извал замер. Через мгновение на расстоянии четверти мили справа появилась воздушная машина и приземлилась примерно в миле от его следа. Сбоку открылась дверца, из которой выпрыгнули пять собак. Они быстро разбежались по сторонам, и их оживленное повизгивание свидетельствовало о нетерпении начать погоню. Извал видел, как одна из них напала на его след и подала сигнал остальным. Через мгновение по его следу мчались все пять животных.

Первым желанием извала было пуститься в бегство в противоположную сторону. Но, поборов приступ страха, он направился по насыпи вверх, забираясь все выше и выше в горы, подальше от открытого и залитого солнцем пространства. Ему приходилось нелегко. Там, где не было снега, земля была покрыта острыми обломками камней, и он был вынужден то и дело переходить с бега на шаг и перепрыгивать опасные трещины.

Все это время его не покидало чувство, что преследовавшие его собаки с каждым прыжком подбирались к нему все ближе и ближе. Или что их хозяева могли в любой момент появиться на небе и расстрелять его сверху из своего смертоносного оружия. Его мозг зафиксировал появление второго воздушного судна, высадившего новых собак у его следов гораздо ближе первой партии.

Он резко повернулся на гребне и спрыгнул вниз, на покатый спуск. Еще раз поменяв направление, он пересек небольшую долину и опять оказался на гребне скалистой гряды, инстинктивно избегая участков, где могли отпечататься его следы. Он, правда, не ставил перед собой цель во что бы то ни стало скрыть свои следы. Были минуты, когда лай собак раздавался где-то совсем рядом или вообще замирал среди покрытых снегом долин, но он всегда возврашался. Каждый раз это придавало ему новые силы для дальнейшего бегства. Когда наконец красный диск солнца начал опускаться в долину, зажатую меж двух скал на горизонте, и тени стали совсем длинными и темными, извал понял, что сумел пережить по крайней мере еще один день.

Он ждал этого момента. Большими прыжками, в котоые он вкладывал последние силы, он изменил направление движения под прямым углом и через несколько сот рдов вернулся на свой прежний курс, но уже в обратном правлении.

Теперь, находясь в относительной безопасности, он досмотрел вниз, на долину, где стояли рядом оба катера. Возле них на снегу двигались крохотные фигурки людей, а немного поодаль кормили собак. Похоже, преследователи располагались на ночь.

Извал не стал терять времени, чтобы удостовериться в этом наверняка. Приближавшаяся ночь еще больше удлинила сгустившиеся тени, и он начал спуск к подножию горы. Ему пришлось описать большой круг: ветер был очень порывистым и постоянно менял направление. Стараясь все время находиться с подветренной стороны, он подошел к стоянке.

Горящими глазами он разглядывал из своего укрытия десяток собак. Все они были связаны одной цепью и некоторые устраивались спать. От них исходил ужасный чужой запах, и он подумал, что в стае они могут быть очень опасны. Если ему удастся убить этих собак, на смену им привезут других. Но за это время он сможет затеряться в бескрайних покрытых лесами горах.

Он должен быть убийственно быстрым. Люди могут выскочить из своих катеров за считанные секунды и уничтожить его бластерами.

Эта мысль так подстегнула его, что он вихрем бросился вниз.

Первая собака его увидела. Он почувствовал ее удивление в тот момент, когда она пыталась подняться на ноги, и услышал ее тревожный сигнал, сменившийся темнотой, которая заполнила ее мозг после мощного удара, нанесенного извалом. Извал оскалился и лязгнул зубами, с точностью рассчитав траекторию полета другой собаки, прыгнувшей, чтобы вцепиться ему в горло. Зубы, способные Перекусить металл, сомкнулись в мертвой хватке, не знающей жалости. Его пасть залила кровь, имевшая неприятно горьковатый привкус. Он с рычаньем выплюнул ее, и в этот момент на него набросились остальные собаки. Извал встретил ближайшую из них выставленной вперед передней лапой, закованной в броню.

Челюсти, напоминавшие волчьи, пытались вцепиться в темно-синюю лапу и порвать ее в клочья. Неуловимым движением извал увернулся от оскаленной морды и схватил пса за шею. Его когти подобно стальным крючьям тут же глубоко вонзились в плечо собаки, и она отлетела в сторону как снаряд и забилась в конвульсиях. Цепь, на которой она была привязана, порвалась от удара, и через несколько секунд агонии собака затихла. У нее была сломана шея. Извал повернулся, чтобы встретить других нападавших лицом, и остановился. Собаки пятились от него, а их мысли были полностью парализованы охватившей их паникой. Они были побеждены и объяты ужасом.

Он еще немного повременил, чтобы удостовериться в своей полной победе. Раздались крики людей, и запрыгали первые лучи фонарей. Но он не уходил, чутко прислушиваясь к мыслям собак. Наконец сомнений не осталось. Эта свора собак, парализованных страхом, перестала представлять для него опасность. Он был уверен, что их уже ничем нельзя было заставить пойти по его следу.

Извал бросился бежать. Вдруг прямо перед ним вспыхнул луч прожектора, на мгновенье ослепив его, и он тут же прыгнул в сторону. Управлявший прожектором, видимо, был не очень опытен и сразу же потерял извала. Когда тот уже был в безопасности и мчался за каменистой грядой, кто-то с запозданием открыл огонь по теням, которые отбрасывали скалы, и местность осветилась вспышками взрывов.

Этой ночью, довольный собой, он хорошо выспался. На рассвете он уже снова был в пути, но после полудня вновь услышал за собой лай собак. Он оцепенел: он рассчитывал, что, забравшись далеко вглубь, он оторвется от погони, и преследователи оставят его в покое.

Он побежал дальше, но с каждым движением все больше давала о себе знать накопившаяся усталость. Он чувствовал не только физическое истощение: его вера в то, что удастся выжить, начала давать трещину. Он не мог представить, как ему еще раз удастся расправиться с новой сворой собак. Однако с наступлением темноты он все же предпринял такую попытку. Когда он повторил свой маневр, принесший удачу предыдущей ночью, с величайшей осторожностью делая каждый новый шаг и постоянно прислушиваясь, его обостренное восприятие телепата позволило ему издалека удостовериться в обоснованности своих опасений: его ждала засада.

Растерянный и измученный, он опять вернулся в темноту ночи и побежал дальше по заснеженной равнине. Появившиеся облака закрыли звезды, и стало еще темнее. Одна лишь белизна снега позволяла ему вовремя замечать и обходить препятствия. Становилось холоднее. Начали падать мягкие хлопья, которые поначалу его не беспокоили, но с усилением ветра, подувшего с севера, они скоро превратились в миллионы маленьких иголок, беспрестанно коловших его.

Всю эту долгую ночь он боролся с пургой и холодом, но именно в них было его спасение. Он опять бежал вперед, понимая, что нужно как можно дальше оторваться от преследователей, раз его следы будут скрыты толстым слоем выпавшего за ночь снега. С первыми признаками рассвета пурга начала стихать. Но она не хотела сдаваться так просто и цеплялась за утро резкими порывами ветра. Продрогший, обессиленный и голодный извал остановился у входа в пещеру, достаточно большую, чтобы он мог в нее забраться. Думая о предстоящем отдыхе, он залез в пещеру и замер: в глубине шевельнулась тень какого-то крупного темного существа.

Измученный извал почувствовал влажный запах животного тепла, смешанный с едким запахом испражнений, и уловил, как нехотя, как бы издалека, стали появляться мысли. Он понял, что застал жившее в пещере чудовище во время сна.

…Еще один медведь, осмелившийся войти… злость… отчаянные усилия сбросить путы долгого сна — такие мысли роились в голове пробуждающегося гигантского медведя. Видя только большую темную тень, да и ту в Дымке, хищник очнулся от сна и, впав в неистовство, страшно зарычал и бросился на пришельца.

Удар отбросил извала на снег, но недалеко. Вцепившись Когтями в мерзлую землю, он собрался в комок и бросился на медведя, сильно ударив его в плечо.

Зверь свирепо зарычал в ответ и, обхватив извала мощными лапами, почти оторвал его задние лапы от земли, сжимая его в своих объятиях так сильно, что у извала затрещали кости и перехватило дыхание. Какую-то долю секунды извал пытался освободиться от сжимавших его объятий, понимая, что слишком ослаб для смертельной схватки с таким страшным противником.

Попытка освободиться была серьезной ошибкой извала Он уже почувствовал, что зверь сообразил, что вступил.) борьбу с каким-то неизвестным существом. Тень страха, тупое удивление и желание бросить жертву и разобраться что к чему. Но на попытку освободиться медведь моментально среагировал, еще сильнее сжав тиски своих объятий. Огромные клыки зверя впились в тело извала, нанося ему ужасные раны.

Гигантский хищник испустил торжествующий рев: теперь его мыслями была смесь ярости, свирепости и желания растерзать противника в клочья. Он отпустил одну лапу и с удивительным проворством нанес удар.

Удар был такой ужасающей силы, что извал на мгновенье потерял сознание. Однако боль вывела его из шока, и на какое-то время он опять стал самим собой. С невероятной быстротой он вцепился зубами в ударившую его лапу, когда медведь пытался ее отдернуть Сомкнув мощные челюсти, он прокусил ее насквозь и раздробил кости В тот же момент обеими средними лапами он уперся в брюхо медведя и, выпустив когти, одним движением распорол ему живот.

Он действовал так решительно и нанес такие ужасные раны, что при других обстоятельствах это положило бы конец схватке. Но ярость, захлестнувшая медведя, была так велика, что его мозг просто не отреагировал на полученные раны. Если бы извал не был так измучен, он смог бы отскочить и оказаться в безопасности в тот же момент. Медведь взревел от боли и инстинктивно опять повторил свой маневр и сжал противника, уступавшего ему в размерах, в тисках своих мощных лап. Но в этих лапах никогда прежде не было столь смертельно опасного существа.

Извал не мог среагировать быстро. Но быстроты здесь и не требовалось. Устало он опять поднял средние лапы и так же устало еще глубже вонзил когти в разорванное брюхо врага. На этот раз внутренности зверя были буквально вырваны из живота.

Никакая ярость не могла компенсировать такое разрушение. Последней мыслью медведя, падавшего на снег, было удивление. В его пасти пузырилась кровавая пена.

Обессиленный извал еще некоторое время продолжал лежать в мертвых объятиях, пока наконец по телу медведя не пробежала последняя конвульсия агонии и лапы не разжались. Чуть живой от боли, извал с трудом выбрался из-под хищника и заполз в пещеру.

Неприятный запах поверженного зверя уже не смущал его. Чисто вылизав свои раны, он свернулся в комок и заснул.

11

Он проснулся от того, что ощутил где-то неподалеку присутствие животных. Ощущение было настолько ярким, что он даже получил представление об их размерах. Хотя этих животных было много, все они были намного меньше медведя.

То, что излучаемые их мозгом импульсы свидетельствовали о полном отсутствии интеллекта, успокоило его. Пока эти звери чувствовали себя в безопасности, людей поблизости не было. Из доносившихся звуков и мысленных импульсов он понял, что они лакомятся медведем. Извал опять заснул.

Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко и почти все волки ушли. В его голове появилась картина костей и клочьев шерсти, разбросанных по снегу, и он знал, что от всей стаи осталось только четыре волка. Два из них были заняты тем, что пытались разгрызть бедренную кость. Телепатическая картина того, что делал третий, была размыта, а последний хищник принюхивался ко входу в пещеру.

Извал быстро поднялся, вновь чувствуя силу в отдохнувших мышцах. Во время первого пробуждения он был еще слишком слаб, чтобы что-нибудь предпринимать; теперь, вновь обретя уверенность в себе, он направился ко входу и оказался в нескольких футах от волка, осторожно продвигавшегося вперед, постоянно принюхиваясь.

Свирепости больше, чем у собак и даже медведя, подумал он, прислушиваясь к импульсам животного. И все же После продолжительного рычания волк, оскалив клыки, попятился и, повернувшись, ретировался. В его мыслях извал прочитал не страх, а почтительное уважение. Он также уловил ощущение сытости: волк с набитым желудком вовсе не был заинтересован в том, чтобы потревожить странное существо, которое было крупнее и наверняка сильнее трех или даже четырех волков.

Извал начал нервничать. Он чувствовал непреодолимое желание скрыть все следы гибели медведя. Ему казалось, что разбросанные кости и клочья шерсти на залитом кровью снегу в сочетании с многочисленными следами будет легко обнаружить сверху.

Он понимал, что проспал большую часть дня, не в силах заставить себя двигаться раньше. Но теперь к нему вернулась способность волноваться. Он вышел наружу.

Поблизости было два волка и еще два — на расстоянии около ста ярдов. Волки, находившиеся рядом, злобно взглянули на него, но отошли, едва он начал приближаться, и оставили кости, которые они грызли. Не обращая на них внимания, извал закопал все, что смог подобрать, и забросал поле боя снегом. Затем, шаг за шагом заметая свои следы снегом, вернулся в пещеру.

Он провел эту ночь спокойно: никто не потревожил его сон среди этой пустынной скалистой местности. На следующий день его сон то и дело прерывался приступами голода. Около полудня пошел снег. Когда снегопад усилился, извал решился покинуть пещеру. У него была вполне определенная цель. Он вспомнил, что, пересекая неподалеку покрытый льдом ручей, как, впрочем, и другие небольшие речки, он ощутил присутствие в воде подо льдом каких-то форм жизни. Это вполне заслуживало более пристального внимания.

Он разбил лед и, присев, принялся ждать. Он улавливал примитивные импульсы, источник которых то приближался, то удалялся. Дважды он заметил, как в потоке быстрой воды блеснули какие-то продолговатые тени, и молча наблюдал, как они скрылись, совершая быстрые резкие движения.

На третий раз он опустил в ледяную воду свою правую переднюю лапу и долго держал ее там, пока рыба не оказалась рядом.

Мгновенным неуловимым движением он выдернул лапу, и на лед упала струя воды и забилась рыба. Он с удовольствием съел ее. У нее был приятный вкус. Это было не похоже на оленя.

Чтобы поймать и съесть еще четыре рыбы, ему потребовался примерно час. Он остался недоволен результатом, но чувство голода все-таки притупилось. Становилось темно, и он опять вернулся в пещеру.

Устраиваясь на ночь, он размышлял. В самом деле, ему удалось благополучно решить многочисленные проблемы последних дней, причем решить так, как он не мог рассчитывать даже в самых смелых своих мечтах. Ему удалось уйти от погони, у него было подходящее убежище и даже неожиданный источник вполне пригодной пищи. Всего этого он добился сам, и он был уверен, что его мать по праву гордилась бы им, если бы только была жива.

Несмотря на все это, его не покидало постоянно присутствовавшее чувство неудовлетворенности. Действительно, ему удалось бежать, но он ничего или почти ничего не сделал, чтобы отомстить за смерть матери.

Сколько для этого потребуется человеческих жизней? Он решил, что на всей планете их не хватит. Конечно, в этих краях население было совсем малочисленным, но, с другой стороны, реальных шансов добраться до густонаселенных территорий было совсем мало.

И все-таки он узнал из мыслей своих преследователей, что в округе есть деревни и поселки. В конце концов ему удастся добраться до одного из них и, пусть частично, отомстить за смерть матери прежде, чем его убьют.

Но не сейчас. Было глупо рассчитывать на то, что его поиски прекратились. Он должен вести себя как можно тише еще несколько дней, а потом под прикрытием снегопада отправиться на поиски поселений. На четвертый день произошло событие, изменившее все его планы. Двигаясь вдоль ручья в поисках подходящего места для рыбалки, он угодил задней лапой в капкан, поставленный на бобра.

Щелчок металлических челюстей заставил его высоко подпрыгнуть. Мгновенная боль, пронзившая его тело, обратила извала в бегство, и именно из-за этого он опасно поранил лапу: он действовал с такой силой, что порвал мышцу и повредил сухожилие.

Скрючившись от боли, извал осмотрел предмет, причинивший столько несчастий. Через несколько минут он Понял его устройство и, нажав на плоские пластины по бокам, освободил пружину и вынул лапу из капкана. В ней толчками пульсировала боль. Немного погодя он уже был на ручье, передвигаясь на пяти лапах. Он предпочел бы остаться в пещере и подождать, пока лапа заживет, но это было слишком опасно.

Сколько пройдет времени, пока люди вернутся проверить капкан, и свяжут ли отсутствие капкана с ним? Эти вопросы не давали ему покоя, но одно было ясно — оставаться здесь дальше было слишком рискованно.

Ближе к закату он нашел место для ночлега под навесом скалы. Проспав всю ночь и часть утра, он отправился, соблюдая все меры предосторожности, на реку и после недолгих поисков нашел место, где лед был потоньше. Хоть под ним и журчала вода, разбить его удалось только с помощью тяжелого камня. Поймав несколько рыб, извал утолил голод.

Всю следующую ночь извал шел по течению. И следующую ночь тоже.

На третий день он очнулся от глубокого сна, услышав знакомые звуки реактивных двигателей. Извал напряженно следил из своего укрытия за маленьким вертолетом, летевшим на высоте нескольких десятков футов над рекой и направлявшимся прямо на него.

Когда он отпрянул от края скалы, чтобы его не заметили, он почувствовал, как в его голове зазвучала мысль, обращенная прямо к нему. В этом не было никакого сомнения.

“Немедленно уходи от реки. Твои следы заметили, и погоня уже началась. Меня зовут Джеймисон, и я стараюсь получить разрешение спасти тебе жизнь. Но оно может прийти слишком поздно. Немедленно уходи от реки. Твои следы заметили…”

Вертолет пролетел дальше и скрылся из вида, унося с собой источник мысли за пределы телепатического восприятия извала. Извал еще некоторое время оставался на месте и напряженно думал. Может, это ловушка, чтобы выманить его из укрытия, пока еще светло?

Он решил, что нет. Это был один из людей, проникших в его тайну. Фактически его дружба — хоть и реальная в каком-то смысле — представляла большую опасность для расы извалов, чем смерть его матери и его самого.

Извал не мог смириться с мыслью о смерти без борьбы. Он рванулся из своего убежища, как спринтер на старте, и бросился вверх по течению, туда, откуда он пришел. Рано утром он пробегал по небольшой каменистой долине, которую пересекала речка; она была не гак далеко.

Когда он добрался до нее, поврежденная лапа опять начала болеть. Стараясь не обращать на нее внимания, он решительно пробирался по выбранному им пути, показавшемуся ему наиболее трудным для преследования. Каменистая почва уходила все выше и выше, пока он не оказался на небольшом плато, возвышавшемся над рекой на несколько сот футов.

По-прежнему не было никаких следов вертолета и никаких признаков преследования. С чувством облегчения извал двинулся еще выше, чтобы с высоты осмотреть окрестности.

Наступила ночь, а он бежал все дальше и дальше по бескрайней зимней пустыне. Обернувшись, он увидел, как взошла горбатая луна, а справа зажглось странное сияние, уже виденное им раньше и являвшееся, по его представлениям, особенностью этой планеты.

Сколько ему удалось пробежать, он не знал, но первые лучи солнца застали его чуть живым от усталости, а нога болела, не переставая. Однако еще большую тревогу у него вызвала картина, открывшаяся перед его глазами. Он увидел берег, на котором тут и там были разбросаны поселки людей, а дальше — насколько хватало взгляда — лежал бескрайний серый океан.

Извал нерешительно остановился и обвел взглядом открывшийся вид. С одной стороны, он нашел то, что искал — здесь было много людей, с которых он мог начать свою месть. С другой стороны — этого нельзя было делать сейчас, когда погоня была так близко и больная нога стесняла все его движения.

Ему нужно обогнуть эти поселения справа или слева, вновь уйти подальше от берега и выждать, пока…

Вдруг из-за ближайшей группы деревьев вынырнул низко летящий вертолет и через мгновенье пролетел прямо над ним. Извал тут же метнулся под утес и спрятался, успев, однако, заметить, что это был тот же самый вертолет, который он встретил раньше на реке. Теперь воздушное судно преследовало его без всякого труда, повторяя все его перемещения, и те же импульсы, что обращались прямо к нему раньше, быстро формулировали в голове извала ясные и четкие мысли.

“Я не причиню тебе вреда! Если бы мне это было нужно, ты уже давно был бы мертв! Перестань бежать, иначе тебя заметят! Тебе не удалось остаться незамеченным, и о твоем присутствии уже сообщили. Зная направление, откуда ты пришел, мне удалось найти тебя первому Но по всей территории объявлена тревога и местность прочесывается самолетами. Перестань бежать, иначе тебя заметят!”

Извал почувствовал беспомощность: в нем боролись желание послушаться совета и злость от того, что никак не удается избавиться от этого преследователя. Но меньше чем через минуту вопрос решился сам собой. Он увидел небольшой поселок из нескольких домов, отстоявших друг от друга довольно далеко, и, повернув назад, заметил один из ненавистных катеров, медленно летевший примерно в миле от него. Он нырнул в кустарник и замер там, охваченный паникой.

Вертолет тут же камнем нырнул вниз и приземлился футах в пятидесяти от извала. Увидев, как открылась дверца, он приготовился к прыжку, но из вертолета никто не вышел. Вместо этого появился новый поток мыслей.

“Вчера я пытался направить тебя подальше от поселений, но ты все-таки до них добрался, и теперь я могу спасти твою жизнь только одним. Ты должен сам зайти в кормовой отсек и позволить мне увезти тебя в безопасное место. Нет, я не могу выпустить тебя обратно на волю, но я могу гарантировать, что тебе не будет причинено никакого вреда. Смотри, катер уже совсем близко! Люди, которые там находятся, не считают тебя разумным существом и полагают только, что ты очень опасен для человека. Убеждать их, что это не так, нет времени. Они убьют тебя, если ты не поторопишься! Ты слышишь меня?”

Катер был всего в нескольких сотнях ярдов и медленно кружил над зарослями кустарника, похожими на те, в которых прятался извал. Без сомнения, они тщательно все осматривали в поисках его.

Извал напряженно выжидал. Он был уверен, что его следы нельзя было различить на подтаявшем и грязном снегу, и еще оставалась надежда, что катер продолжит свои поиски в другой стороне. Но его надежды не сбылись: катер поднялся и полетел прямо к нему.

“Быстрее! — в мысли из вертолета сквозили умоляющие нотки. — Будет лучше, если они не заметят, как ты войдешь…”

И все-таки извал медлил, не желая расставаться со свободой, доставшейся ему так дорого. В последний момент он решился. Но не для того, чтобы спасти себя. Он вспомнил слова своего “спасителя”: “Люди, которые там находятся, не считают тебя разумным существом…” Это означало, что только находившийся в вертолете человек считал именно так. И если этого человека удастся убить, его знание умрет вместе с ним.

12

Низко прижимаясь к земле под прикрытием нависающих веток, извал устремился к вертолету и проскользнул в люк. Люк тут же захлопнулся, и он оказался в полной темноте, успев, однако, заметить, что в отсеке были только голые стены и два вентиляционных отверстия. Пол под ним внезапно вздрогнул, и извал устало устроился поудобнее.

Странно, но невозможность сразу расправиться с обладателем столь жизненно важного секрета не особенно огорчила его; он просто обреченно смирился с тем, что события отныне будут развиваться сами по себе, независимо от любых предпринимаемых им действий.

Теперь откуда-то снаружи вертолета появились мысли, которые сразу же “отпечатались” в голове его спасителя и в то же время почему-то озвученные — их было слышно через тонкую металлическую переборку.

— Доктор Джеймисон, вам, похоже, всегда удается оказываться в самом центре событий. Вы, конечно, не видели ничего похожего на маленького взбесившегося монстра? — это были мысли того же человека, что отдавал приказы на месте крушения космического корабля несколько дней назад, и в его голосе звуч&та плохо скрытая неприязнь.

После небольшой паузы прозвучал не лишенный иронии ответ:

— Я абсолютно уверен, что он покинул эту местность, командор Макленнан.

— В самом деле? Что же, скоро мы узнаем наверняка. По его следу идут шесть собак в сопровождении катера. Судя по их скорости, след свежий и хороший. На этот раз мы не остановимся, пока не достанем его, где бы он ни прятался. Очень жаль, что вам не удалось убедить Чрезвычайного представителя, что этот зверь не так опасен, чтобы отказаться от попытки взять его живьем, но не исключено, что они позволят вам сделать из него чучело.

Пока командор говорил, импульсы его мыслей становились все слабее и слабее, и извал понял, что вертолет Джеймисона начал удаляться, набирая скорость. В следующее мгновение извал почувствовал тревогу Джеймисона, вызванную тем, что их быстро настигал катер.

— Джеймисон! — мысль и голос Макленнана раздались одновременно: и там и там было бешенство. — Вы немедленно приземлитесь, иначе мы будем вынуждены сбить вас.

Извал почувствовал тревогу и нерешительность человека в соседнем отсеке. Он лихорадочно размышлял, какие нажать рычаги — чтобы посадить вертолет или попытаться уйти от катера на полной скорости и затеряться в облаках, висевших над горами. Однако в его ответе не было и намека на эту нерешительность:

— Что все это значит, командор?

— Не пытайтесь блефовать, Джеймисон! Один из местных жителей видел все из окна своего дома, расположенного на склоне. Он заметил ваш вертолет, совершавший какие-то странные маневры, и взял бинокль. Он видел, как зверь вошел в вертолет. Чем вы его подманили? Куском лакомства с родной планеты? Предупреждаю, Джеймисон, наши пушки держат вас на прицеле. Если на счет три вы не начнете спускаться, я дам команду открыть огонь! Раз… два…

Извал почувствовал, как пол начал уходить из-под ног, но за секунду до этого в голове Джеймисона вихрем пронеслись мысли: картина падающего сбитого вертолета, смерть Джеймисона в катастрофе, гибель выжившего изва-ла под безжалостным огнем бластеров людей на катере… И на фоне всех этих мыслей — острое сожаление и досада, что провалился какой-то очень важный план.

Это было очень странно. Мышление этого человека сильно отличалось от того, что было у убийцы его матери. В голове его “спасителя” не было мыслей уничтожить находившихся на катере людей, хоть они и угрожали его жизни. Кроме того, этот человек не испугался.

Теперь поток мыслей из-за переборки был обращен уже к извалу.

— Сейчас нет времени для долгих объяснений, но ты должен понять одну очень важную вещь. Ты знаешь, конечно, почему извалы решили скрыть свое обладание разумом: они опасаются, что если люди об этом узнают, то противостояние двух рас станет еще более ожесточенным. По Межзвездному кодексу просто животные, за которых извалы так упорно пытаются себя выдать, никаких прав не имеют. Но как существа, наделенные разумом, и коренные обитатели планеты, вы обладаете безусловным приоритетом.

Извалам никогда не удастся силой заставить людей покинуть планету Карсона; но как развитая раса, способная защитить свою планету от нападения, вы можете попросить нас уйти, и мы будем обязаны подчиниться.

Я поставил на карту свою профессиональную репутацию и свою личную безопасность, настояв на том, чтобы вас привезли на встречу с компетентными органами моего правительства. Я надеялся на то, что смогу доказать наличие в вас разума, положить конец истреблению и начать переговоры. Естественно, ничего этого я сделать не смогу без твоей полной поддержки.

Человек еще не закончил говорить, как мягкий удар возвестил о том, что они приземлились. Извал проверил прочность конструкции, надавив со всей силы плечом на переборку, но никаких слабых мест не обнаружил. Вентиляционные отверстия, в которые он заглянул, были забраны решеткой из толстых прутьев.

Джеймисон снова заговорил, на этот раз явно торопясь:

— Люди на катере, как ты, наверное, догадался, — военные люди, которые получили приказ взять тебя живым или мертвым. Прилетев на Землю несколько дней назад и узнав о случившемся, я попросил поручить операцию мне, поскольку командору Макленнану не удалось обнаружить тебя. Но моя просьба была отклонена из-за того, что я настаивал на важности захвата тебя живым, а ты был признан особо опасным. Я сейчас здесь вопреки воле Макленнана. Он считает, что военные лучше справятся с этой задачей.

Извал слушал Джеймисона, но часть его внимания все больше отвлекалась на импульсы мыслей, поступавшие извне. Это была странная смесь мыслей — в основном откровенно враждебных, причем особую неприязнь вызывал Джеймисон. Большинство людей полагали, что Джеймисон поступил нечестно и некрасиво, но были и те, кто искренне восхищался тем, как ему удалось добиться невозможного.

В течение последних нескольких минут сила мысленных импульсов постоянно возрастала и наконец достигла пика, означавшего, что катер приземлился где-то совсем рядом.

Джеймисон торопливо заканчивал:

— Сейчас я никак не могу влиять на ситуацию. Но ты можешь помочь нам обоим, если дашь мне знать, что у Макленнана на уме и каковы его планы, как только тебе станет ясно. Или ты уже все это знаешь?

Извал по-прежнему сидел и молчал. Он еще никак не проявил своего отношения и, уж конечно, не попадется в ловушку на такой дешевый прием, хотя у него пока не было оснований подозревать в коварстве своего “спасителя”.

13

Извал видел все, что проецировало восприятие Джеймисона: как он вышел из вертолета и пошел навстречу нескольким людям, стоявшим поодаль с направленными на него бластерами.

Из динамика раздался голос Макленнана, все еще находившегося на борту катера:

— Доктор, ваши незаконные действия настолько поразили меня, что я еще не решил, как поступить дальше Отойдите в сторону.

Джеймисон молча подчинился приказу.

— Карлинг, можете начинать! — прозвучала команда.

Один из людей с маленьким металлическим цилиндром в руках забрался в кабину вертолета, из которой только что вышел Джеймисон. Раздались какие-то металлические щелчки и резкий голос Джеймисона:

— Предупреждаю, командор, если вы нанесете хоть какой-то ущерб извалу, который сейчас является беспомощным пленником, вам будет ох как непросто объяснив свои действия.

— Не переживайте, доктор Джеймисон. Вашему дружк\ ничего не грозит. Я просто должен осмотреть отсеки у удостовериться, что этот транспорт годится для перевозки такого опасного животного в цивилизованный мир. Этот газ просто усыпит животное на несколько часов.

— В данном случае этот номер не пройдет, — сказал Джеймисон. — Животное уже знает, что вы собираетесь делать.

— Ну да, конечно, — с иронией отозвался командор. — Вы опять о своих теориях. Что ж, посмотрим, хватит ли у него ума перестать дышать в течение нескольких минут. Карлинг, что вы там копаетесь? Если все готово, открывайте клапан!

— Слушаюсь, сэр.

Извал сделал глубокий вдох и, услышав шипение выходящего газа, задержал дыхание. Он не имел представления, сколько это — несколько минут, и поэтому лежал неподвижно, полный решимости, если потребуется, задерживать дыхание, пока не потеряет сознание.

Тем временем Джеймисон, по-прежнему находившийся снаружи, опять произнес:

— Повторяю еще раз, командор, если вы рассчитываете с помощью газа обездвижить это существо, вы совершаете серьезную ошибку.

— Другими словами, вы хотите, чтобы мы поверили, — сказал Макленнан, — что это существо знает, что мы используем газ, просто потому, что мы об этом говорили? Или, проще говоря, — оно понимает нашу речь?

— Оно читает мысли.

От неожиданности Макленнан замолчал. Извал уловил перемену в его мыслях и даже признание возможности того, что Джеймисон может оказаться прав.

— Вы это серьезно, сэр? — медленно спросил командор.

— Я еще никогда в жизни не говорил так серьезно. Извалы — полные телепаты, первые встретившиеся нам во Вселенной телепаты, которые могут так же легко принимать сигналы, как и передавать их нетелепатам.

Макленнан задумчиво произнес:

— Было бы просто идеально, если бы мы могли на каждом корабле иметь такого телепата.

— Вы правы, — ответил Джеймисон, — но это только одна из многих открывающихся возможностей.

Сомнения Макленнана кончились. Он был человеком решительного склада ума и не любил долго колебаться.

— Все равно мы должны принять меры, чтобы он оставался пленником и не был опасен для окружающих. Карлинг, пусть газ идет еще пять минут, а потом можете открыть дверь.

Пять минут… тридцать… шестьдесят минут- это не имело значения. Извалы были амфибиями, и чтобы их усыпить, нужно было не меньше полутора часов.

Частичная готовность Макленнана согласиться с теорией Джеймисона окончательно убедила извала в том, что Джеймисон должен умереть. Теперь или никогда. Причем сделать это нужно было так, чтобы Макленнан, на какое-то время допустивший возможность наличия интеллекта у извалов, окончательно убедился в его отсутствии благодаря свирепому и жестокому проявлению животного начала.

Он подвинулся и, заняв удобную для нападения позицию, заставил расслабиться все свои мышцы. Он чувствовал, как Джеймисон незаметно и потихоньку приближался к вертолету. В нем заговорил ученый.

— Командор, я требую, чтобы вы прекратили подачу газа. Никто не знает, какое действие он может оказать на извала.

— Но ведь вы пользовались именно этим газом для поимки животных.

— Нам просто повезло.

Макленнан сказал:

— Хорошо, Карлинг. Откройте дверь. Всем отойти назад.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Джеймисон.

— Если он потерял сознание, мы перенесем его на катер.

Джеймисон понял, что пытаться отговорить его было бесполезно.

— Тогда позвольте мне надеть на него ремни.

Извал видел, как Джеймисон подошел к двери, и это полностью меняло планы животного. Он собирался притвориться спящим и терпеливо ждать случая, когда Джеймисон окажется в пределах его досягаемости. Теперь же человек сам шел навстречу своей смерти. Поджав лапы, извал перепрыгнул луч света, расширявшийся по мере того, как открывалась дверь.

Наконец дверь распахнулась полностью. Извал и человек оказались лицом к лицу. Три серо-стальных глаза встретились со спокойными карими глазами человека.

Снаружи послышались какие-то звуки, и извал уловил, с каким напряжением люди ждали, что будет дальше. Но главное сейчас было не это, и извал отогнал эти мысли.

Происходило что-то непонятное. Несмотря на решимость осуществить задуманное, он почему-то медлил. Смутно он понимал причину. Раньше — несколько дней назад — он безжалостно убивал людей, потому что был для них зверем, а они были врагами его расы.

Сейчас ситуация изменилась. Перед ним стоял друг, в этом не было сомнений, и он уже не раз доказал это. Но было и нечто большее. Сейчас лицом к лицу встретились два разумных существа, и хотя извал не мог объяснить почему, но он чувствовал какую-то непонятную общность, объединявшую все разумное Вселенной.

Он смутно понимал, что между различными формами разумной жизни может существовать определенный антагонизм, но его опыт был еще слишком мал, чтобы дать этому объяснение. Сейчас же на первый план выходило ощущение общности и внутренней связи.

Джеймисон заговорил громким звенящим голосом. Извал не понимал значения произносимых слов, но мысли были предельно четкими и ясными.

— Я — твой друг, и я стою на границе, отделяющей тебя от неминуемой смерти. И не потому, что эти люди — твои враги, а потому, что ты не позволяешь им быть твоими друзьями.

Ты можешь легко убить меня, и я знаю, что ты не дорожишь своей собственной жизнью. Но подумай: в эту самую минуту на твоей родной планете извалы могут убивать людей, а люди — извалов. И хотя нас отделяет от этой планеты огромное расстояние, в твоей власти здесь и сейчас положить конец этому бессмысленному истреблению друг друга или позволить ему продолжаться и впредь.

Не думай, что я предлагаю тебе легкий выход, достойный труса. Задача добиться установления взаимопонимания людей и извалов далеко не простая. Для этого придется заручиться поддержкой многих представителей обеих рас и убедить их в своей правоте. Тебе встретится немало представителей моей расы, которые считают всех, непохожих на себя, животными и автоматически ставят их ниже себя. Эти невежды не правят миром, но они могут не раз испытать твое терпение прежде, чем мы добьемся успеха. Многие и из твоей расы будут считать тебя предателем, хотя бы потому, что они так же далеки от понимания истины, как и люди, стоящие вокруг вертолета с оружием в руках. Добиться их понимания — задача долгая и трудная, но она может быть решена с твоей помощью. А начать мы можем сейчас.

Джеймисон спокойно повернулся к извалу спиной и посмотрел на остальных. Командор Макленнан, казалось, потерял дар речи, когда Джеймисон произнес:

— Командор, не могли бы вы попросить одного из своих людей принести походную аптечку. У нашего гостя повреждена нога, и рану необходимо обработать.

Макленнан не верил своим ушам. Он поймал вопросительный взгляд одного из своих людей и кивнул. Человек отправился за аптечкой.

— Но вы также увидите, — продолжал Джеймисон, — что у него есть еще пять абсолютно здоровых конечностей, поэтому я очень прошу, чтобы никто даже не пытался захлопнуть дверь, пока мы не убедимся в его добровольном согласии.

Извал стоял неподвижно как статуя, а пытка нерешительности и неуверенности, как поступить правильно, становилась все мучительнее. Хотя уже сама его нерешительность, тянувшаяся непозволительно долго, произвела на окружающих то самое впечатление, которого он стремился избежать всеми силами: эти люди уже поверили, что имеют дело с разумным существом.

Человек, ушедший за аптечкой, вернулся с небольшим ящичком и опасливо передал его Джеймисону. Джеймисон повернулся и поставил аптечку в дверном проеме между ними. Он опять посмотрел извалу прямо в глаза.

— Если ты ляжешь на бок, — спокойно произнес он, — и позволишь мне осмотреть ногу, мне кажется, я могу помочь.

У этого человека не было тайных мыслей. То, чего он просил, было простой демонстрацией, чтобы окончательно убедить остальных, и он этого не скрывал. Но, помимо этого, он действительно искренне хотел помочь.

Принимая окончательное решение, извал понял, что оно было неизбежным. Ложась на бок и протягивая больную лапу, он почувствовал огромное облегчение.

14

Впереди показался большой город. Город Корабля. Незадолго до этого Джеймисон позвонил жене с борта самолета, чтобы сообщить о своем возвращении на Землю. Она тут же позвала Дидди, игравшего в комнате-роботе по имени Честная Игра, и между ними завязался оживленный трехсторонний разговор.

Чувствуя их радость и оживление, Джеймисон пожалел, что он не позвонил сразу, как вернулся, несколько недель назад. Он был в космосе четыре с половиной месяца и знал, что она расстроится, если узнает о его затянувшихся поисках и спасении детеныша-извала после столь долгого отсутствия дома. Для себя он решил, что ничего ей не скажет.

Сидя в удобном кресле пассажирского самолета, Джеймисон с грустью размышлял о проблемах, с которыми сталкиваются мужчины и женщины его возраста.

Семья, дети, любовь, личная жизнь — все, буквально все отходило на задний план перед лицом самоотдачи, которая требовалась от каждого в вековой войне с руллами.

Меньше чем через час он будет дома. Его встретят поцелуи вперемешку со слезами — Веда была очень эмоциональна. Он знал, что очень скоро его снова поглотят многочисленные заботы и проблемы, составлявшие неотъемлемую часть его работы. В последнее время он оставлял свое рабочее кресло все реже и реже. Почти все проблемы, которые надо было срочно решить, требовали его личного присутствия на месте действия. Одной из них и была идея, родившаяся у него в связи с извалами.

Два фактора сделали эту проблему вопросом его личного рассмотрения, как руководителя научного отдела. Первое — это то, что никто всерьез не воспринимал вероятность наличия у извалов разума и он никого не смог убедить в важности поимки именно живых извалов. Второе — это то, что речь шла о планете Карсона, одном из трех краеугольных камней, на которых базировалась система обороны землян от руллов. В этих условиях все новые идеи, рождавшиеся в связи с извалами, требовали самой тщательной проверки. Были и другие проблемы, но решение их по большей части не требовало его личного разбирательства на месте.

В один из дней после поимки детеныша-извала Джеймисон сидел в своем кабинете и обсуждал вопрос, требовавший его личного рассмотрения. К счастью, несмотря на важность проблемы, ее решение не вызывало необходимости покидать Землю.

— Здесь! — сказал Джеймисон, ткнув концом карандаша в центр зеленого пятна на карте, разложенной перед ним. Он взглянул на коренастого человека, сидевшего напротив, — Именно здесь, мистер Клюги, — повторил он, — вы и будете строить лагерь.

Ира Клюги подался вперед и взглянул на карту. Он был озадачен, и в его вопросе прозвучала закипавшая злость:

— Почему именно здесь?

— Все очень просто, — ответил Джеймисон. Он терпеть не мог объяснять очевидные вещи взрослым, как если бы они были детьми. Но война с руллами заставляла людей заниматься не только приятными делами. — Весь смысл проекта заключается в получении жидкости из потомства лимфатических зверей планеты Мира для наших лабораторий, причем быстро и в достаточном количестве. Этот покрытый лесом участок — основной ареал их обитания. Поэтому для ускорения всего процесса лагерь следует строить именно здесь.

Клюги с трудом взял себя в руки. Чтобы успокоиться, он сплел пальцы своих огромных, похожих на клешни рук и с трудом проглотил слюну.

— Мистер Джеймисон, — сдавленным голосом начал он, — как вам известно, мы уже провели рекогносцировку местности. Таких лесов, как этот, еще не было в истории Вселенной. Он просто кишит лимфодетенышами и тысячами других не менее опасных существ. — Он встал и склонился над топографической картой планеты Мира. — Здесь, — быстро продолжал он, — в этом гористом районе тоже несладко, но здесь растительный и животный мир можно держать в узде и климат тоже получше. Мы можем построить все необходимое здесь и наладить челночное сообщение сменных команд, которые добудут вам столько жидкости, сколько надо. Кроме того, это будет гораздо дешевле, учитывая затраты на расчистку леса.

Приведенные доводы были очень разумными. Если Клюги находился под контролем руллов, его поведение было безупречным. Джеймисон знал, что поведение Клюги изучается психотехнической командой, находящейся в соседней комнате и наблюдающей за их беседой по монитору. Если его действия будут неадекватными, то загорится невидимая Клюги лампочка на столе Джеймисона. Но пока лампочка не загоралась.

Джеймисон продолжал настаивать:

— По причинам, которые я не уполномочен приводить, жидкость лимфоживотных представляет слишком большую ценность, чтобы расходы имели какое-то значение. Она нам нужна, и нужна очень быстро. Кроме того, в вашем контракте, если вы его получите, риск будет учтен, разумеется, в согласованных с нами размерах. Поэтому…

— Черт с ними, с расходами! — взорвался Клюги, и Джеймисон напрягся. — О них вообще не стоило заикаться! Важно то, что вы подвергаете неоправданному риску несколько сотен отличных парней.

— Я не согласен, что риск неоправдан, — ответил Джеймисон. Он решил еще сильнее закрутить гайки, чтобы вывести Клюги из себя. — Я принимаю на себя полную ответственность за свое решение.

Клюги медленно опустился в кресло. Загар, оставленный на его лице сиянием многих солнц, потемнел еще больше от захлестнувшего его бешенства. Неимоверным усилием воли он все же взял себя в руки.

— Послушайте, мистер Джеймисон, — наконец произнес он. — На краю этих джунглей есть небольшая гора или, вернее, большой холм. Я упоминал об этом в своем отчете. Я не назвал бы его оптимальным местом, но он, во всяком случае, лишен многих опасностей, характерных для долины. Если правительство настаивает на строительстве лагеря вблизи источника сырья — вернее, вы настаиваете, раз уж вам дана такая власть, — мы построим лагерь на этом холме. Но говорю вам сразу — ближе холма мы строить не будем, даже если это будет стоить мне контракта!

Джеймисон чувствовал себя очень неловко. Он понимал, каким дураком выглядел в глазах этого опытного инженера. Но его карандаш вновь уперся в зеленое пятно на карте:

— Здесь! — повторил он тоном, не терпящим возражений.

Это было последней каплей. Коренастое тело Клюги подбросило из кресла как пружиной, и его кулак опустился на стол Джеймисона с такой силой, что тот задрожал.

— Будьте вы все прокляты! — бушевал он. — Ты такой же напыщенный индюк, как и все остальные. Ты протер уже столько штанов в своем кресле, что забыл, как выглядит реальный мир! Но как же — ты считаешь, что можешь заработать репутацию волевого руководителя, отдавая дурацкие приказы, ставящие под удар людей куда лучше тебя! Если бы я хоть на пять минут мог засунуть тебя в тот зеленый ад, в который ты тычешь карандашом, мы бы Увидели, где ты тогда захочешь построить лагерь!

Эта была та самая вспышка, которую провоцировал Джеймисон, но лампочка по-прежнему не загоралась. Он почувствовал облегчение. Теперь оставалось закончить беседу, но так, чтобы у Клюги не зародилось подозрений, что это была проверка.

— Я удивлен, мистер Клюги, — бесстрастно сказал он, — что вы переходите на личности при обсуждении этого чисто производственного вопроса.

Клюги выдержал его взгляд, и выражение бешенства на его лице сменилось гримасой неприязни.

— Мистер Джеймисон, — хрипло сказал он, — на личности уже перешел человек, который по одной своей прихоти ставит под удар других людей. Если вы хотите построить лагерь именно там, стройте его сами. Я отзываю своих людей на Землю. Черт с ним, с контрактом — с учетом риска или без него!

Клюги резко развернулся на каблуках и направился к выходу. Джеймисон не пытался остановить его. Проверка еще не была полной. Последнее испытание заключалось в том, действительно ли он даст команду отозвать своих людей с планеты Мира-23 и потеряет всякую надежду на контракт. На это руллы никогда не пойдут: потерять такой контролируемый контакт, как Клюги, и в таком важном деле, как проект лимфатической жидкости — невозможно, даже если поступит команда строить лагерь на действующем вулкане! Они не могут позволить себе зайти так далеко, чтобы поставить под угрозу свое влияние дальнейшими ссылками на заботу о людях.

Тревор Джеймисон набрал код и щелкнул переключателем на панели стола. Зажегся экран, на котором показалась группа из трех психотехников, следивших за Клюги во время разговора с помощью самых последних сверхчувствительных приборов, которыми располагала наука землян.

— Ну что, джентльмены? — спросил Джеймисон. — Похоже, Клюги чист, как вы думаете?

Один из экспертов улыбнулся:

— В этом взрыве эмоций — весь Клюги. Бьюсь об заклад, он — настоящий.

— Если бы только знать наверняка! — хмуро отозвался Джеймисон. — Будем надеяться, что руллы не доберутся до него до возвращения на Мира-23.

В этом было самое уязвимое место землян. Люди никогда не могли быть ни в ком уверены — особенно здесь, на своей родной планете. Ни на одной другой планете в контролируемой землянами части Галактики у руллов не было такой широкой и разветвленной шпионской сети, как на самой Земле, и это несмотря на постоянные и неослабевающие усилия контрразведки.

Конфликт длился уже целое столетие и начался с нашествия первой разрушительной армады руллов, появившихся из большого рукава черной дыры, опоясывающей окраину Галактики.

Руллам удалось захватить около тысячи планетарных систем, прежде чем земляне смогли мобилизовать свои силы и, дав отпор, остановить их дальнейшее наступление. В течение нескольких лет на фронте боевых действий сохранялось хрупкое равновесие, в котором холодная безжалостная целеустремленность руллов сдерживалась самоотверженностью и бескорыстным мужеством людей, а более сбалансированному научному развитию пришельцев противостояла изобретательность человеческого мозга, не имеющая себе равных в экстремальных условиях.

Затем руллы опять начали вытеснять людей с контролируемых ими территорий, а все военные планы землян и их самые секретные стратегические замыслы немедленно становились достоянием руллов. Это означало только одно: руллы получали всю информацию от своей разведывательной сети.

О способности руллов контролировать волны видимого спектра с помощью своих клеток никто даже не догадывался, пока однажды не был убит при попытке к бегству “человек”, которого застали за фотографированием секретных документов Исследовательского совета. Когда на глазах преследователей упавший человек стал “растворяться” в воздухе, а на его месте появилось червеобразное существо с многочисленными конечностями, люди впервые осознали масштабы нависшей над ними опасности.

В течение нескольких часов военные машины и воздушные суда прочесывали каждый город и каждую проселочную дорогу сотен планет, вытаскивая жителей из всех строений и просвечивая их радарами, чтобы увидеть их истинное строение.

Только на одной Земле было обнаружено и казнено не менее ста тысяч руллов. С тех пор поиски шпионов велись постоянно. Руллам вскоре удалось разработать устройство, позволявшее им вводить в заблуждение радарное сканирование, за исключением громоздких и очень сложных установок, которые могли использоваться только стационарно.

Последующие десятилетия показали, что в целом руллам удалось сохранить свое преимущество. Они представляли собой фторо-кремниевую форму жизни, практически невосприимчивую к бактериям и химическим веществам, опасным для людей. Таким образом, на первый план вышла необходимость обнаружения каких-то организмов в контролируемой людьми части Галактики, которые позволили бы им разработать принципиально новое бактериологическое оружие против руллов.

Потомство лимфатических зверей планеты Мира-23 и было таким организмом. Даже Ира Клюги не подозревал об истинной цели экспериментов с этой жидкостью. Он удовлетворился объяснением, что эта жидкость была как-то связана с выращиванием растений, регенерирующих воздух на больших космических кораблях. Оставалось только надеяться, что руллы тоже удовлетворятся таким объяснением.

Размышления Джеймисона были прерваны сигналом селекторной связи, поступившим из приемной его кабинета. Он извинился перед учеными-психотехниками и, щелкнув переключателем, увидел на экране лицо своей секретарши.

— Звонит Калеб Карсон, — сказала она.

— Соедините, — ответил Джеймисон.

Секретарша кивнула, и вместо нее на экране появилось серьезное умное лицо темноволосого молодого человека. Калеб Карсон был внуком первооткрывателя планеты Карсона и самым большим знатоком животного и растительного мира этой планеты и конфликта извалов и людей.

— Все готово, — сказал он.

— Сейчас буду, — ответил Джеймисон и выключил экран.

Выходя из кабинета, он сказал секретарше:

— Я еду в Центр исследований. Если будет что-нибудь по Ире Клюги, немедленно сообщите мне туда.

— Хорошо, сэр.

Выйдя в коридор, Джеймисон еще раз поздравил себя с тем, что сообразил назначить внука первооткрывателя планеты Карсона учителем детеныша-извала. Невозможно было найти человека, более заинтересованного в успехе плана, который стабилизирует положение на планете Карсона, чем молодой и талантливый Калеб Карсон.

Джеймисон поднялся на лифте в ангар, располагавшийся на крыше, где стоял его аэролет. Два вооруженных охранника у входа в гараж вежливо кивнули, а затем тщательно обыскали его и проверили документы. Джеймисон терпеливо ждал, пока охранники закончат ощупывать его — это был самый простой и надежный способ обнаружить агентов руллов, а в этом правительственном здании хранилось немало секретных документов.

Его аэролет вместе с несколькими другими был припаркован на открытой площадке, куда можно было попасть, только пройдя через ангар. На площадке его взгляд задержался на странном сплетении линий силиконового материала, из которого был сделан пол.

Джеймисон моргнул и покрутил головой. У него было какое-то странное ощущение — ощущение тепла, и он опять закрыл глаза, но виденная картинка хитросплетения линий не исчезла, а стала как будто частью хорошо известного памяти маршрута.

Он сел в аэролет, который уже через мгновение взмыл вверх и помчался в Центр исследований. В пути Джеймисон все время думал, что бы могло означать это странное ощущение.

Сажая свое маленькое воздушное суденышко на крышу высокого здания, Джеймисон почему-то нервничал и не мог сосредоточиться. Чувствуя себя не в своей тарелке, он остановился и рассеянно стал ждать, пока служитель стоянки не принесет ему парковочный билет. Подошедший служитель был незнаком Джеймисону, и, оглянувшись, он замер от удивления.

Здание, на котором он находился, не было Центром исследований!

Более того, оно было абсолютно непохоже на Центр. Сбитый столку, он повернулся к служителю, чтобы принести извинения, и застыл на месте. В руках у служителя был не билет, а сверкавший на солнце бластер. Джеймисон почувствовал, как в лицо ему ударила холодная струя газа, и подкативший к горлу комок перекрыл дыхание. Он провалился в темноту.

15

Первым, что он почувствовал, очнувшись, был знакомый и в то же время необычный, густой прогорклый запах гниющей растительности. Он продолжал лежать абсолютно неподвижно и с закрытыми глазами, стараясь дышать медленно и ровно, как все спящие люди. Он лежал на чем-то, напоминавшем покрытую матрацем койку. Она немного прогибалась в середине, но в общем-то была удобной. Окончательно придя в себя, он постарался разобраться в случившемся. Стал ли он жертвой нападения руллов? Или чьей-то личной мести? Будучи ведущим ученым Межзвездной военной комиссии, он за свою долгую карьеру нажил немало опасных и злопамятных врагов не только на Земле, но и на других планетах. Ира Клюги? Не исключено. Он был последним, кто мог иметь на него зуб. Но решится ли Клюги на захват правительственного чиновника его ранга исключительно для того, чтобы доказать свою правоту? Джеймисон отбросил такую возможность. Он вдруг вспомнил странное хитросплетение линий, которое привлекло его внимание. Новый вид контролирования мышления?

Джеймисон открыл глаза. Сквозь густую листву он увидел сине-зеленое яркое небо. Он вдруг почувствовал, что обливается потом от почти невыносимой жары, и услышал шум и лязг множества работающих машин. Он сел, спустил ноги вниз и медленно поднялся. Он заметил, что был одет с ног до головы в костюм из ткани, напоминавшей кольчугу. Такие костюмы часто использовались для охоты на примитивных планетах, кишевших опасными для человека видами растительной и животной жизни. Он увидел, что койка стояла на краю расчищенной делянки, на которой интенсивно велись работы. На площадке трудились десятки грейдеров, бульдозеров и других дорожно-строительных монстров. Справа стояло несколько уже собранных пластиковых домов и лежали заготовки для новых. Если это планета Мира-23, то контора Иры Клюги должна уже быть открыта.

Значит, это все-таки был Клюги. В этом Джеймисон больше не сомневался. Что ж, ему придется дать ответ за свои действия!

По дороге к домам Джеймисон обратил внимание на то, что зеленоватый оттенок небу придавал энергетический экран. Он обнаружил экран по слегка размытым очертаниям деревьев, находящихся за его пределами. Это наблюдение окончательно рассеяло оставшиеся сомнения: зеленоватый эффект был связан с поглощением экраном самых низкочастотных волн видимого спектра, излучаемых гигантским красным солнцем Миры, ослепительно сверкавшим в самом зените.

Дважды, пока он шел к домам, его обгоняли машины с дисковыми плугами и специальными разбрызгивателями инсектицидов, и Джеймисон осторожно обходил участки со снятым дерном. Первые часы действия инсектицидов были опасны для человека так же, как и для всего живого. В перевернутом дерне сверкали, слабо извиваясь, длинные черные черви, ползали пресловутые красные жуки Миры, известные тем, что парализовали свою жертву электрическим разрядом, и копошились многие другие существа, которых Джеймисон не знал. Он добрался до домов и пошел дальше, пока не наткнулся на плакат, на котором значилось:

Джеймисон вошел в дом. За столом сидел молодой человек лет двадцати, который, в отличие от обливающегося потом Джеймисона, выглядел вызывающе свежим и отдохнувшим.

— Где Ира Клюги? — спросил Джеймисон без всяких предисловий.

Молодой человек оглядел его с ног до головы, не выказывая никакого удивления.

— Вы кто? Я вас здесь раньше не видел.

— Меня зовут Тревор Джеймисон. Это имя вам что-нибудь говорит?

Хладнокровию этого юнца можно было позавидовать.

— Говорит. Это большая шишка, назначенная Военной комиссией для руководства проектом. Но вы не можете быть Джеймисоном. Он не ездит по стройкам.

Джеймисон не стал спорить.

— Вы, должно быть, Питер Клюги.

— Как вы это узнали? — молодой человек внимательно посмотрел на Джеймисона и добавил: — То, что вы знаете, как меня зовут, не говорит о том, что вы — Тревор Джеймисон. Как вы вообще сюда попали? Последний корабль был здесь пять дней назад.

— Пять дней? — переспросил озадаченный Джеймисон.

Молодой человек кивнул.

Пять дней, подумал Джеймисон. И еще семь или восемь дней, чтобы добраться сюда от Земли. Как мог Ира Клюги продержать его без сознания столько времени и вдобавок прятать, чтобы об этом ничего не было известно его племяннику? Он решил ограничиться простым вопросом:

— А где ваш дядя?

Питер Клюги покачал головой:

— Я думаю, что мне не стоит говорить вам об этом, пока не станет известно, кто вы и как сюда попали. Но я позвоню ему.

Он взял трубку стоявшего на столе телефона и нажал одну из кнопок на располагавшейся рядом панели. Через некоторое время в трубке послышался слабый голос. Слов не было слышно, но по доносившимся восклицаниям было ясно, что новость ошарашила собеседника. Джеймисон поразился тому, как молодой человек описал его внешность.

— Выше среднего роста, густые светлые волосы, очень темные глаза, широкий лоб, резкие черты лица…

Питер Клюги замолчал, слушая, что оживленно говорил ему собеседник, и затем произнес:

— Хорошо, но на всякий случай прихвати с собой пару ребят. — Он повесил трубку и повернулся к Джеймисону. — Мой дядя говорит, что по описанию вы похожи на Джеймисона. Или на рулла, выдающего себя за Джеймисона.

Джеймисон улыбнулся и встал. Он прошел вперед и протянул руку:

— Пожалуйста… По крайней мере я докажу, что я не рулл. Пожмите руку.

Рука Питера Клюги лежала на столе ладонью вниз. Слегка приподняв ее, он показал на маленький, но очень мощный бластер.

— Держитесь подальше, — сказал он. — У нас еще будет много времени для проверки, когда придет мой дядя.

Джеймисон на какое-то время замер, но затем, пожав плечами, повернулся и направился к выходу.

— Вернитесь назад, — резко сказал молодой Клюги. — А еще лучше сядьте, чтобы быть у меня перед глазами.

Джеймисон пропустил его слова мимо ушей и встал в проходе, любуясь удивительной панорамой. По дороге сюда он был слишком занят свалившимися на него проблемами, чтобы обращать внимание на вид, открывавшийся со строительной площадки. Это, наверное, и было той альтернативной площадкой, которую предлагал Клюги в качестве компромиссного решения во время их беседы на Земле. Холм возвышался над джунглями примерно на тысячу футов, но его склоны были покатыми. С расчищенной площадки открывался поразительный по красоте вид на лежавшее внизу море джунглей, ярко сиявшее зеленью и простиравшееся до самого горизонта, где едва проступали в дымке очертания каких-то гор.

Он видел блеск водной глади рек, сверкающие краски странных деревьев и почувствовал восторг, который охватывал его каждый раз при виде неиссякаемого многообразия красоты Вселенной с ее мириадами звезд и планет.

Завидев трех приближающихся вооруженных людей, Джеймисон вспомнил, в какой странной и нелепой ситуации он оказался. Коренастым, шедшим впереди человеком был, должно быть, Ира Клюги. Джеймисон был готов поклясться, что, когда Клюги подошел достаточно близко, чтобы его узнать, он даже изменился в лице от искреннего изумления.

Ира Клюги не произнес ни слова, пока его помощники, обыскав и ощупав Джеймисона, окончательно не удостоверились в его “человеческой” сущности. Затем он произнес:

— Еще одна вещь, мистер Джеймисон. Я бы не настаивал на ней, если бы вы не появились здесь таким загадочным образом.

Он достал ручку из стола и протянул ее Джеймисону:

— Поставьте, пожалуйста, здесь свою подпись, чтобы я мог сличить ее с подписью на наших документах.

По завершении этой процедуры Клюги сказал:

— Хорошо, мистер Джеймисон, а теперь ответьте всего на один вопрос — как вы сюда попали?

В ответ Джеймисон хмуро улыбнулся:

— Хотите верьте, хотите нет, но я пришел в вашу контору с намерением задать именно этот вопрос — Он понял, что скрывать что-либо не было никакого смысла.

Он рассказал все, что с ним произошло, начиная с момента, когда он покинул свой кабинет, и заканчивая своим пробуждением на этой планете. Он ничего не утаил, даже своих подозрений в отношении Клюги.

Последнее развеселило Клюги.

— Вы плохо меня знаете, — сказал он. — Я запросто мог разбить вам нос во время беседы у вас в кабинете. Но похищение людей — совсем не в моем духе.

Клюги рассказал, чем занимался после того, как расстался с Джеймисоном. Он прямиком направился в Клуб Астронавтов и дал телеграмму своей команде на Мира-23 собирать вещи и возвращаться на Землю. Он потихоньку напивался в баре клуба, когда к нему подошел правительственный чиновник и объяснил причину такой неприятной встречи с Джеймисоном. Успокоившись, Клюги направил другую телеграмму, отменяющую его предыдущий приказ. На следующее утро он подписал контракт и начал дополнительно набирать людей и оборудование для отправки на Мира-23.

— Вы можете связаться с Землей и проверить все, что я сказал, — закончил Клюги свой рассказ.

— Я в любом случае должен связаться с Землей, — ответил Джеймисон, — и, конечно, проверю все, что вы рассказали, хотя, честно говоря, я вам верю. Самое важное сейчас — это вызвать сюда большой космический корабль. Все, что со мной случилось — это не случайность, и с этим надо разобраться.

Радиорубка была недалеко и хорошо заметна благодаря характерной конусообразной форме и увенчивавшим ее кольцам субкосмической антенны. Радиоинженер, услышав, как они вошли, обернулся от пульта управления. Он выглядел очень встревоженным.

— Мистер Клюги! Я как раз собирался звонить вам. Опять конденсатор Маклорина. Он снова сгорел!

Клюги угрюмо взглянул на него.

— Боюсь, Ландерс, мне придется посадить вас под арест.

От этих слов радист опешил. Джеймисона это тоже удивило, и он сказал об этом Клюги.

— Доктор, — ответил тот, — это третий и последний конденсатор. Следующий корабль придет только через шесть дней, и, конечно, там будут все необходимые запчасти. Но на эти шесть дней мы остались без радиосвязи.

Поразительная новость сразу сделала причину ареста очевидной. Джеймисон тут же все понял без дальнейших объяснений. В комнате их было четверо: оба Клюги, радист и он сам. Рев работающих машин полностью исключал возможность подслушивания за пределами радиорубки.

Его размышления прервал молодой Питер Клюги, положивший бластер рядом с ним на стол и сказавший:

— Держите, сэр. Прикройте меня, пока я проверю его.

Джеймисон схватил бластер, с облегчением почувствовав в руке тяжесть оружия, и подал Питеру знак рукой. Стоявший рядом Ира Клюги тоже вытащил бластер. Они оба не сводили глаз с радиста, протянувшего руку вперед.

После рукопожатия на лице племянника Клюги появилось облегчение, и он, повернувшись к Джеймисону, сказал:

— Это человек, сэр.

Атмосфера в рубке немного разрядилась.

— Где находится ближайший радиопередатчик? — спросил Джеймисон.

— На урановых рудниках в пятистах милях к югу отсюда, — ответил Клюги и добавил: — Вы можете взять один из аэролетов и немедленно отправиться туда. Хотя нет. Лучше я отвезу вас сам.

Молодой Клюги тут же направился к группе воздушных машин, стоявших на другом конце площадки.

— Я подгоню его сюда, — крикнул он, обернувшись.

Через несколько минут они были в воздухе, а под ними простирались густые, будто покрытые зеленым воском заросли джунглей, быстро мелькавшие под мчавшейся на юг машиной. Питер Клюги вызвался вести машину сам и ловкими движениями опытного пилота установил режим автоматического слежения за курсом.

Ира Клюги молча смотрел в окно: было видно, что он не в настроении поддерживать разговор. Джеймисон его хорошо понимал — ему самому нужно было время, что осмыслить случившееся.

Цель руллов, говорил он себе, заключалась в том, чтобы задержать или, если удастся, сорвать проект, связанный с добычей лимфатической жидкости. В этом был ключ к пониманию происходящего. Но зачем им нужно было захватывать его столь необычным способом и использовать хитросплетения линий, а затем привозить сюда, причем, судя по всему, на одном из своих кораблей? Он содрогнулся при мысли, что был пленником на вражеском корабле в течение всего долгого космического полета.

Но почему они не убили меня? Всему этому было только одно разумное объяснение. Они не могли поставить проект под удар, уничтожив только управляющего строительством, ведь его было относительно легко заменить. План был гораздо сложнее, и Ире Клюги в нем отводилось какое-то место: в этом не было никакого сомнения. И этот план был рассчитан на то, чтобы на какое-то время приостановить все работы.

Видимо, план предусматривал установление факта нахождения здесь Джеймисона. Это было просто. Все, что им требовалось сделать, это подбросить его в лагерь ночью, а там он уже все сделал сам. Его поведение было вполне естественным и предсказуемым!

Ему внезапно стало не по себе. Все остальное, что он сделал, было также естественным и потому предсказуемым. Что могло быть естественней того, что после выхода из строя их субкосмической радиостанции они вдвоем с Ирой Клюги оказались на этом маленьком аэролете на пути к шахтам, располагавшимся за пятьсот миль девственных джунглей, чтобы добраться до ближайшей радиостанции? Да, все вставало на свои места. Вражеский агент предусмотрел все, кроме одного: он не знал о сторожевом корабле, патрулировавшем атмосферу Миры-23.

Джеймисон поднялся на ноги. Нужно было как можно быстрее связаться с шахтами, если уже не было слишком поздно!

Посмотрев в окно, он увидел на горизонте приближающийся корабль. Хотя это и не было для него полной неожиданностью, но вид катера заставил его похолодеть. Он был больше и быстрее их аэролета и, скорее всего, вооружен. При такой скорости и направлении движения он перехватит их через две, самое большее — три минуты!

Джеймисон быстро повернулся к панели, на которую был выведен пульт управления радиосвязи. Около панели стоял Питер Клюги с бесстрастным выражением лица. В руках он держал бластер, дуло которого смотрело в живот Джеймисона.

— Питер, чертов недоумок! — закричал Ира Клюги. — Ты с ума сошел!

Он выскочил из своего кресла и бросился к Питеру, но остановился, увидев, что бластер смотрел теперь уже на него.

— Немедленно отдай его мне!

Джеймисон рукой удержал разъяренного инженера.

— Я надеюсь, что ваш племянник еще жив, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Это — не Питер Клюги. Это — вообще не человек!

16

Теперь Джеймисону все стало ясно. Отказ Питера Клюги пожать ему руку под тем предлогом, что он подозревал в нем рулла. Стало понятным, почему он выглядел неестественно свежим и бодрым в невообразимо жарком и влажном климате, а ведь это сразу бросилось Джеймисону в глаза при первой встрече. А поскольку Питер Клюги установил “человечность” радиоинженера, пожав ему руку, значит, радист… тоже был руллом!

Джеймисон внимательно пригляделся к молодому человеку. Ему не удалось обнаружить абсолютно ничего подозрительного в стоявшем перед ним существе. Он не мог не отдать должного, мастерству перевоплощения инопланетян. Судя по всему, у руллов существовало твердое правило никогда “не терять человеческого облика” в присутствии людей. Джеймисон искренне порадовался дисциплинированности руллов. Их истинный червеобразный вид с множеством отростков всегда вызывал в нем отвращение.

Ира Клюги оправился от первого потрясения. Он взглянул на рулла и спросил:

— Что вы сделали с моим племянником?

Он угрожающе двинулся на рулла, но Джеймисон его удержал.

— Осторожнее, дружище! Ему не нужен бластер. Он может уничтожить нас разрядом высокой частоты, сгенерированный клетками.

Рулл ничего не ответил, но протянул то, что выглядело как рука человека, к пульту управления и взял штурвал. Машина начала стремительно снижаться на раскинувшиеся внизу изумрудные джунгли. Через минуту под корпусом аэролета затрещали ветки, и они очутились на земле. Джеймисона удивило, что катер к ним не присоединился, а остался парить на высоте нескольких футов в десяти ярдах от места их приземления. Реактивные двигатели, работавшие только на поддержание машины в воздухе, были едва слышны.

Быть может, они не хотели оставлять никаких следов Присутствия здесь катера? Он молча наблюдал за тем, как Из второй машины выпрыгнули два рулла в облике людей ч направились к ним. Джеймисона поразило, что они Передвигались по земле, абсолютно не обращая внимания на то, куда наступают, и это в самом сердце Зеленого Леса, буквально кишевшего молодняком лимфатических животных!

Видимо, руллы все же не знали истинной цели строительства. Возможно, их действия были продиктованы обычным стремлением сорвать планы землян, в чем бы они ни заключались. Не зная сути проекта, они могли запросто перепутать взрослых лимфатических животных с молодняком. Взрослые особи никакой опасности для руллов не представляли. Молодняк же нападал на все, что движется Если предмет переставал двигаться до того, как они до него добирались, они моментально забывали о нем. Повинуясь слепому инстинкту, они нападали на шевелившиеся от ветра листья, задрожавшую ветку и даже движущуюся воду. Миллионы змееподобных существ погибали каждый месяц от бессмысленного нападения на предметы, которые по какой-либо причине пришли в движение. Но некоторым удавалось пережить эти первые два месяца, необходимые для превращения во взрослых особей.

В развитии лимфатических животных природе удалось достичь почти совершенства в обеспечении равновесия Окончательная форма, которую принимало это животное, напоминала улей с панцирными ячейками, который вообще не мог двигаться. В лесу практически невозможно было сделать и нескольких шагов, чтобы не натолкнуться на один из таких “ульев”. Они были повсюду — на земле и на деревьях, на холмах и в долинах — везде, где маленьких монстров заставал период мутации. Последняя стадия жизни была короткой, но плодовитой. Взрослая особь жила исключительно за счет запасов, сделанных в молодости Будучи бисексуальным, это животное проводило короткий остаток жизни в постоянном экстазе производства потомства. Новорожденные, однако, не покидали своего родителя. Их инкубационный период протекал внутри него, и, едва появившись, они начинали немедленно его пожирать. Это останавливало процесс воспроизводства, но к тому времени маленьких бестий было уже и так слишком много. Они начинали пожирать друг друга, а выделяемые ими секреции размягчали твердый панцирь ячеек, и в конце концов часть из них оказывалась на свободе.

Размышления Джеймисона прервал рулл в облике Питера Клюги, который щелкнул выключателем и, распахнув дверцу, подал им знак, махнув бластером.

— Выходите! Оба!

Они неохотно спрыгнули на землю, где их уже поджидали два подошедших рулла. Жара была невыносимой. На Земле в таком климате вся растительность была бы бурой л высохшей, но здесь земля была покрыта толстым слоем травы, а деревья утопали в листве, казавшейся искусственной из-за толстого слоя воскообразного покрытия, сверкавшего и переливавшегося на солнце. Человеческие ободочки руллов слегка заколыхались одна за другой.

— Они совещаются, — тихо объяснил Джеймисон Клюги. — Судя по всему, им трудно одновременно общаться и поддерживать облик людей с помощью волн.

Тот, у кого был вид Питера Клюги, внезапно повернулся к Ире и сделал жест рукой.

— Хорошо. Ты можешь уходить.

— Уходить? — переспросил опешивший от неожиданности Ира.

— Да. Возвращайся на свой аэролет и улетай. Можешь вернуться в свой лагерь или куда тебе заблагорассудится. Но ни в коем случае не возвращайся сюда сегодня!

Джеймисон был удивлен не меньше Клюги. Ира, однако, быстро взял себя в руки.

— Не пойдет, — коротко бросил он. — Если мистер Джеймисон остается, я остаюсь вместе с ним.

Рулл не ожидал такой реакции.

— Но почему? Мы же знаем о вашей личной неприязни к этому человеку.

— Может, так оно и было, но… — он вдруг остановился. Его лицо побелело от бешенства, когда до него дошел полный смысл слов рулла. — Значит, вам об этом известно! Значит, мой племянник был мертв, а вы заняли его место еще там, на Земле!

Если бы Джеймисон не схватил инженера за плечо, тот бы наверняка бросился на рулла.

— Ваш племянник жив, — сказал рулл. — Он… он здесь.

Подойдя к грузовому отсеку аэролета, около которого они стояли, рулл распахнул дверцу. Внутри лежала неподвижная фигура человека, являвшегося точной копией того, что открыл дверь.

— Он будет без сознания еще несколько часов, — сказал рулл. — Он оказался удивительно стойким к обездвиживанию, но он придет в себя. Я занял его место в лагере только сегодня утром. Чтобы выяснить все, что нам нужно, не было никакой необходимости делать это раньше.

Это было вполне похоже на правду. Вне всякого сомнения, Ира Клюги не стеснялся в выражениях в Клубе Астронавтов, делясь впечатлениями о незабываемой встрече с Джеймисоном. Кроме того, перед отправкой на эту планету весь персонал проходил тщательнейшую проверку.

Похоже, рулл опять решил посоветоваться с остальными. Для них реакция Клюги была также полной неожиданностью.

В этот момент, когда Джеймисон старался найти объяснение странным действиям руллов, его внимание привлекло какое-то движение в траве. Но это движение было не рядом, и Джеймисону удалось заметить только какие-то тени. Он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь ужаса.

Неизведанный лес Миры-23… Живой от кишащих вокруг лимфатических бестий…

Короткое совещание руллов закончилось, и выдававший себя за Питера Клюги обратился к Ире:

— Тебе не нужно возвращаться на аэролете самому. Я отвезу тебя к лагерю и оставлю месте с кораблем неподалеку. А теперь — садись!

Ира Клюги сжал челюсти:

— А что будет с мистером Джеймисоном?

— Мы оставим его здесь, — ответил рулл. — Через час здесь стемнеет, и прежде, чем ты сможешь вернуться за ним, он уже будет мертв.

Джеймисон размышлял. Убить руководителя проекта и оставить непосредственного исполнителя на свободе. Зачем? Внезапно его осенило. Ну конечно же! Люди вспомнят, как отзывался Клюги о нежелании Джеймисона привязать проект к условиям планеты. Разумеется, первое подозрение в убийстве падет именно на него, и поставь лимфатической жидкости будут сорваны на неопределенное время.

Судя по всему, шпионской сети руллов стало известие об активности людей на планете Мира-23, и они решили выяснить, в чем тут дело. Те, кому это поручили, не обладали полной информацией и действовали в соответствии со стандартной практикой, применявшейся в таких случаях.

Краем глаза Джеймисон следил за продвигающейся линией, приминавшей траву: это мог быть только молодняк лимфатических зверей. Неровная линия была уже всего в тридцати или сорока футах, и Джеймисон увидел мелькнувшую сероватую извивающуюся тень. Через минуту эти бестии будут повсюду.

Джеймисон не медлил больше ни секунды. Он рассчитывал, что разгадал план руллов, и полагался на свое знание врага. Сделав два шага, он оказался рядом с Клюги.

— Садитесь в аэролет, — громко сказал он. — Мы ничего не выиграем, если умрем оба.

Затем он добавил шепотом:

— Мы окружены лимфозверями. Я спасусь тем, что не буду двигаться. Пора! — Он сильно толкнул Клюги в сторону аэролета, и тот чуть не потерял равновесие. Выпрямившись, Клюги секунду помедлил, а затем нырнул в аэролет и тут же взлетел.

Джеймисон не стал дожидаться, что будет дальше. Со всех ног он бросился к краю поляны. Он был уверен, что они не станут его убивать. Это бы испортило их план.

Если бы ему только удалось задержать их внимание еще на несколько секунд…

Он больше не успел ничего подумать, так как раздался треск, и все его нервы будто сжались в один комок. Абсолютно беспомощный, он упал как подкошенный, чувствуя необыкновенную тяжесть в левом плече.

Хотя он и не потерял сознания, но, чтобы полностью прийти в себя, потребовалось некоторое время. Один из руллов достал его разрядом парализующей энергии. Он не мог определить, целы ли кости плеча и руки, но чувствовал, как онемело все его тело. Затем ему пришла в голову мысль, от которой он похолодел: а что, если одна из бестий напала на него, когда он падал? И теперь жадно пожирает его изнутри?

Его невеселые мысли прервались ослепительно яркой беззвучной вспышкой, за которой последовали новые. Их источник находился за пределами видимости Джеймисона, но он догадывался, что происходит.

Прошло несколько минут. Вспышки стали значительно реже, и в воздухе запахло озоном. Концентрация озона была такой сильной, что у Джеймисона заслезились глаза, но закрыть их он не мог.

Через секунду он пожалел о том, что видит. Самым краем бокового зрения он увидел безобразную маленькую головку, раскачивавшуюся в нескольких дюймах от его подбородка. Это была маленькая лимфатическая бестия, и, хотя Джеймисон ничего не чувствовал, по положению тело животного он определил, что оно по нему ползет!

Маленькая головка исчезла из поля зрения Джеймисона, навсегда запечатлев в его памяти множество крошечных глаз, похожих на яркие булавочные головки, и желтую пасть, усеянную концентрическими рядами шипообразных зубов.

Прошло еще несколько мучительно долгих минут. Неожиданно земля стала уходить из-под его головы, и он понял, что кто-то старается поднять его сзади. Его тело оторвалось от земли с такой легкостью, что он сначала решил, что его поднимают несколько человек, но вскоре понял свою ошибку: перекинув его через плечо, к аэролету шагал один Клюги.

Инженер не терял времени. Он приземлился как можно ближе к Джеймисону и теперь заталкивал его в аэролет.

Прежде чем закрылся люк, Джеймисон увидел трех руллов, лежавших на траве в пятидесяти футах Они уже больше не были похожи на людей, и теперь на земле лежали их червеобразные тела с множеством отростков. Тут и там на их темных телах вспыхивали яркие точки, показывая, что еще не все контролирующие свет клетки погибли. Но руллы были мертвы. У маленьких бестий было больше чем достаточно времени, чтобы полностью забраться в тела своих жертв.

17

— Какое имя? — переспросил Джеймисон.

Он направлялся домой с негостеприимной Миры-23 и разговаривал по радиосвязи с Землей.

Калеб Карсон ответил:

— Он хотел взять ваше имя, но, когда ему сказали, что это может привести к путанице, он выбрал имя Эфраим.

Джеймисон откинулся в специальном кресле, изолировавшем находящегося на связи человека от окружающих Он не мог сдержать улыбки Значит, молодой извал все-таки согласился на имя!

Это было настоящим событием! “Что в имени тебе моем?” — спросил один древний поэт. И сам себе ответил “Оно умрет, как шум печальный…” Но здесь поэт ошибся ибо человек, отправлявшийся в космос, иногда встречал на других планетах расы, представителей которых нельзя было идентифицировать. Такие расы было невозможно “цивилизовать”.

Как и другие блестяще образованные люди, способные мыслить в масштабе Вселенной, Джеймисон знал, что за последние сто лет термин “цивилизация” сузился до понимания под этим явлением способности рас принимать участие в совместной обороне против общего врага — руллов.

С практической точки зрения иное понимание “цивилизации” сейчас просто не заслуживало внимания.

— Эфраим, — повторил Джеймисон, — а фамилия?

— Джеймисон. Соответствующее разрешение получено.

— Значит, моя семья выросла. Ты уже сообщил об этом моей жене?

— Да, я звонил ей. Но, боюсь, она слишком волновалась из-за вашего отсутствия, чтобы по достоинству оценить такую честь.

Джеймисон уже разговаривал с Ведой и успокоил ее, поэтому сейчас довольно спокойно отреагировал на сообщение о ее переживаниях. В ходе беседы родилась интересная мысль: разработать устройство, приводимое в движение мышечной энергией, которое передавало бы только одну фразу: “Меня зовут…” Каждое имя было бы индивидуальным. Миллионы таких устройств будут в самом ближайшем будущем переправлены на планету Карсона. Там специальные машины, оборудованные аппаратурой, излучающей импульсы, сбивающие извалов с толку, будут выстреливать эти миниатюрные устройства в любого попавшегося на глаза извала. Проникнув под кожу, эти устройства там и останутся, пока полностью не растворятся в крови животных. Но это произойдет не сразу: времени, чтобы каждый извал усвоил, что “его зовут…”, будет более чем достаточно, чтобы они с этим свыклись.

Джеймисон не сомневался, что, если он предстанет перед Галактическим конгрессом с Эфраимом и механико-телепатическим устройством идентификации каждого извала на планете Карсона, Конгресс отдаст распоряжение Военному совету планеты оказать ему полное содействие.

Наконец, удовлетворенный, он закончил беседу с Калебом и позвонил в одну из правительственных научных лабораторий. Связавшись со знакомым неврологом, он подробно рассказал ему о “линиях”, которые загипнотизировали его. Он даже сам удивился, как хорошо помнил все хитросплетения, и смог довольно точно, как ему показалось, их воспроизвести. Договорившись, что ученые разберутся в механизме воздействия линий на человека, он решил, что больше от него пока ничего не зависит.

Через несколько дней он уже опять был в своем кабинете.

— Вас вызывают по экрану, — сообщил мелодичный голос телефонистки.

— Слушаю, — сказал Джеймисон, щелкнув переключателем, еще не дождавшись появления на экране лица звонившего.

Через секунду экран осветился, и на нем появилось изображение женщины, которая тщетно пыталась скрыть свое волнение.

— Мне только что позвонил Честная Игра. Дидди отправился искать Звук.

— О господи! — сказал Джеймисон.

Он внимательно посмотрел на свою жену — она была на редкость красивой женщиной, с чистой кожей, хорошей фигурой и великолепными черными волосами. Но сейчас ее глаза расширены, губы сжаты и даже волосы, обычно безукоризненно уложенные, были слегка растрепаны. Замужество и материнство не могли не отразиться на ее внешности.

— Веда, — строго сказал он, — ты должна взять себя в руки.

— Но ведь он там. А судя по сообщениям, там полно руллов, — она вздрогнула, произнеся имя ненавистного врага людей.

— Честная Игра отпустил его, не так ли? Значит, он считает, что мальчик уже достаточно подготовлен.

— Но он ушел на всю ночь.

Джеймисон медленно кивнул.

— Послушай, дорогая, рано или поздно это должно было случиться. Это- необходимый этап развития, и мы знали, что это произойдет, начиная с мая, когда ему исполнилось девять лет. — Он помолчал и продолжил: — Слушай, а почему бы тебе не отправиться по магазинам? Это отвлечет тебя от переживаний по крайней мере до конца дня. Потрать… — он быстро прикинул в голове их финансовое положение, но, взглянув на жену, быстро Произнес: — …сколько захочется. И только на себя. А теперь пока, и не волнуйся.

Он быстро отключил связь и поднялся из-за стола. Он долго смотрел в окно на лежавший внизу район “Верфей”. Из своего окна он не мог видеть Центральный проспект с его интенсивным движением и множеством людей. Дома, на которые он смотрел, стояли так же, как и всегда, и эта знакомая картина немного успокоила его. “Верфи” были пригородом Солнечного Города, и огромная столица с искусственно выращенными тропическими деревьями намного превосходила по красоте другие города во всей контролируемой человеком части Галактики. Его здания и парки уходили за горизонт во всех направлениях, куда только хватало взгляда.

Джеймисон вновь посмотрел на знакомый ландшафт. Постояв еще немного у окна, он медленно вернулся к столу. Где-то далеко внизу его сын исследовал мир Звука. Но мысли об этом и о руллах ничем не могли помочь ни Веде, ни ему.

Когда небо начало темнеть, Дидди Джеймисон уже понял, что Звук никогда не кончался. Он об этом не раз задумывался и раньше, но теперь был рад своему открытию. Ему, правда, говорили, что Звук кончался “где-то там”, но это было очень неопределенно. Сегодня же он убедился сам, что, куда бы он ни пошел, Звук сопровождал его везде. То, что взрослые сказали ему неправду, совсем не огорчило Дидди. По словам его воспитателя-робота по имени Честная Игра — родители иногда говорили неправду, чтобы проверить его сообразительность и самостоятельность. Это было одной из тех неправд, которые ему сейчас Удалось разоблачить.

Все эти годы Звук жил в Честной Игре и в гостиной, в столовой, когда ему позволяли есть вместе с родителями. Звук жил своей жизнью, когда Дидди молчал и когда говорил. Ночью Звук забирался к нему в постель, и даже в самом глубоком сне он чувствовал, что Звук продолжает Жить в его голове. Звук настолько прочно вошел в его Жизнь, что желание выяснить, кончался ли он где-нибудь вообще, было вполне естественным. В конце улицы Звук не исчезал, как не исчезал и на следующей улице. Сколько он прошел всего улиц, сколько раз поворачивал на юг, север, восток или запад, он и сам не знал. Но где бы он ни был Звук не покидал его ни на секунду.

Час назад он перекусил в маленьком ресторанчике Теперь нужно было выяснить, где звук начинался.

Дидди остановился и, нахмурившись, огляделся по сторонам. Очень важно было разобраться, в каком направлении находится район “Верфей”. Он пытался мысленно восстановить количество сделанных поворотов вспомнить расстояние между Пятой и Девятнадцатой улицами, названия которых он прочитал во время своих поисков.

Он оглянулся. В ста футах от себя он заметил человека, которого уже встречал минут десять назад за три кварта, отсюда.

В том, как двигался этот человек, было что-то, связанное со смутным и неприятным воспоминанием, и только сейчас он заметил, что стало совсем темно. Стараясь ничем не выдавать своего беспокойства, он двинулся вдоль тротуара, приятно удивившись тому, что ему совсем не страшно. Он надеялся, что благополучно пройдет мимо этого человека и выйдет на оживленную улицу. Он также надеялся что, вопреки его опасениям, этот человек окажется не руллом.

Когда он увидел, что к первому человеку присоединился еще один и они вместе стали переходить улицу, чтобы перехватить его, у него екнуло сердце. Дидди с трудом подавил желание повернуться и броситься прочь со вес ног. Если эти люди были руллами, то спасаться бегство было бессмысленно: руллы передвигались в несколько раз быстрее человека. Их внешний облик людей был миражом, который они могли создавать с помощью своих клеток. Именно это навело мальчика на подозрения. Когда первый из них поворачивал на перекрестке, его ноги пошли неправильно. Дидди не мог припомнить, сколько раз Честная Игра рассказывал ему о такой возможности, но, увидев это своими глазами, он понял, что ошибиться было невозможно. По рассказам, днем руллы были более внимательны к тому, чтобы выглядеть как люди, а вечером они уже не так следили за этим.

— Мальчик!

Он замедлил шаг и обернулся, как будто только что заметил их.

— Мальчик, ты поздно гуляешь по улицам один.

— Я вышел на улицу один в первый раз, сэр.

“Человек”, к которому обращался Дидди, засунул руку во внутренний карман пиджака. Это был странный жест, какой-то незавершенный, как будто делавший его не до конца продумал, как он должен выглядеть. Или же причина была в том, что в сгущающихся сумерках рулл решил, что особой осторожности уже не требуется. Он вытащил руку, в которой блеснул полицейский жетон.

— Мы — агенты “Верфей”. Мы отведем тебя на Центральный проспект, — сказал он, засунул или, вернее, сделал вид, что засунул жетон обратно в карман, и кивнул в сторону ярко освещенной улицы.

Дидди знал, что лучше им не перечить.

Вскоре после ужина в квартире Джеймисона раздался звонок. Открыв дверь, он увидел двух полицейских, которых сразу можно было узнать, хоть они и были одеты в штатское.

— Доктор Джеймисон? — спросил один из них.

— Да.

— Тревор Джеймисон?

Он кивнул и, несмотря на только что съеденный ужин, почувствовал пустоту в желудке.

— Вы отец Декстера Джеймисона девяти лет?

Джеймисон ухватился за ручку двери.

— Да, — пробормотал он.

Старший из них, кашлянув, сказал:

— Наш долг, сэр, в соответствии с требованиями Закона поставить вас в известность, что в данный момент ваш сын находится в руках двух руллов и в предстоящие несколько часов его жизнь будет в большой опасности.

Джеймисон не мог произнести ни слова.

Полицейский негромко объяснил, что руллы захватили Дидди на тротуаре боковой улицы, и добавил:

— Мы знаем, что в последнее время руллы стягиваются в Солнечный Город в необычно больших количествах. Естественно, выследить всех мы не в состоянии. Как вам Должно быть известно, мы определяем общее количество руллов исходя из того, сколько их нам удалось засечь.

Джеймисон это знал, но ничего не ответил. Затем заговорил другой полицейский:

— Вам также должно быть известно, что мы больше заинтересованы в том, чтобы узнать их планы, чем просто их обнаружить. Как и другие планы руллов, с которыми мы уже сталкивались, этот может оказаться очень опасным для людей. Нет сомнений, что мы сейчас являемся свидетелями только первой фазы этого плана. Хотите вы знать что-нибудь еще?

Джеймисон помедлил. Он чутко прислушивался к тому, как Веда складывала грязную посуду в мойку на кухне. Ему было очень важно выпроводить полицейских, пока она не узнала, кто они были и с чем пришли. И все-таки был вопрос, который он не мог не задать.

— Насколько я понимаю, Дидди не будут пытаться освободить немедленно?

Ответ полицейского был твердым:

— Пока мы не узнаем все, что нам нужно, мы не будем вмешиваться в развитие событий. Мне поручили передать вам, чтобы вы не рассчитывали на благоприятный исход дела. Вам известно, что руллы могут сосредоточивать в своих клетках энергетические заряды, не уступающие по мощности огню бластеров. При этих обстоятельствах смертельный исход отнюдь не исключен.

Он откашлялся и продолжал:

— Это все, сэр. Если вам потребуется дополнительная информация, можете связаться с Центральным управлением. По своей инициативе полицейские больше не будут с вами связываться.

— Благодарю вас, — машинально произнес Джеймисон Он закрыл дверь и, собравшись с силами, направился в гостиную.

— Дорогой, кто это был? — спросила Веда из кухни.

Джеймисон сделал глубокий вдох:

— Тут спрашивали Джеймисона. Какой-то парень ищет Джеймисона, но ему был нужен не я.

Его голос ничем не выдавал обуревавших его чувств.

— Бывает, — отозвалась Веда.

Она, должно быть, сразу выкинула это из головы потому что больше ни разу не заговаривала с ним об этом В десять часов Джеймисон отправился спать. Он лежал с открытыми глазами, чувствуя боль в спине и полную опустошенность. В час ночи он все еще не спал.

18

Дидди знал, что не должен оказывать никакого сопротивления. Он ни в коем случае не должен делать ничего, что может расстроить их планы. Честная Игра учил его этому много лет. “Ни один молодой человек, — не уставал повторять он — не может считать себя достаточно опытным, чтобы определить степень опасности того или иного рулла. 0ли важность плана, который выполняет их шпионская сеть. Знай, что за тобой наблюдают, и жди указаний, которые тебе так или иначе постараются передать”.

Дидди шагал между руллами, вспоминая все эти уроки; он едва поспевал за ними, а они шли все быстрее и быстрее. Его успокаивало то, что руллы до сих пор старались ничем себя не выдать и по-прежнему делали вид, что они люди.

От яркого освещения Центрального проспекта становилось светлее. Впереди можно было видеть огромный космический корабль, подсвечиваемые контуры которого четко выделялись на темном небе. Все здания были облицованы пластинами, которые собирали за день солнечный свет и теперь щедро отдавали его. Стоэтажный административный комплекс, намного превосходивший своими размерами окружающие дома, сверкал, как огромный бриллиант, венчавший усыпанную алмазами корону. Шагавшие по бокам Дидди руллы подошли к перекрестку 2. До перекрестка 1, который был уже на Центральном проспекте, оставалось совсем близко.

Они перешли через мостовую и оказались около низкого барьера, представлявшего собой широкую забранную металлом решетку шириной около восьми футов, непрерывно затягивающую воздух. Руллы остановились, глядя на вентиляционные отверстия и не решаясь идти дальше.

Сто лет назад, когда произошло первое столкновение людей с руллами, военные заводы и закрытые зоны землян были окружены бетонными заборами и колючей проволокой, по которой пропускался электрический ток. Затем выяснилось, что руллы могут отражать электрический ток, а их толстая кожа невосприимчива к уколам самых острых и прочных шипов. Бетон также оказался ненадежной защитой. Бетонные стены трескались и рассыпались под воздействием волн определенной частоты, которую могли генерировать руллы своими клетками. Кроме того, руллы, убивая ремонтников и принимая их вид, легко проникали на территорию закрытых объектов. Вооруженные патрули также часто становились жертвой нападения руллов. Барьер засасывающего воздуха был изобретен всего несколько лет назад. Он опоясывал всю территорию “Верфей”. Люди пересекавшие его, не обращали на него внимания, но руллы, которые отваживались его пересечь, погибали в течение трех минут. Принцип действия барьеров был особо охраняемым секретом землян.

Дидди заметил нерешительность своих спутников.

— Спасибо, что проводили меня досюда, — сказал он. — Дальше я уже найду дорогу сам.

Один из шпионов рассмеялся. Его смех и в самом деле напоминал смех человека, но был каким-то бесцветным и пустым. У Дидди при звуке этого смеха побежали по спине мурашки.

Рулл сказал:

— Знаешь, паренек, похоже, ты очень смышленый. А что, если мы предложим тебе сыграть в одну игру? Это совсем недолго.

— Игру? — переспросил Дидди.

— Видишь этот барьер?

Дидди кивнул.

— Хорошо. Как мы уже говорили, мы — тайные агенты, выслеживающие руллов. И, конечно, постоянно думаем, как их обнаружить. Тебе это понятно?

Дидди ответил, что да, и стал ждать, что будет дальше.

— Тут на днях мы с товарищем обсуждали эту проблему и вроде бы нашли способ, как руллы могут благополучно перебраться через барьер. Но этот способ настолько прост, что сначала мы хотим его проверить сами, а уж потом докладывать начальству. А то, знаешь, может получиться, что наши расчеты неверны, и тогда мы будем выглядеть очень глупо. Вот мы и хотим, чтобы ты нам помог в этом.

Ни один молодой человек… не должен пытаться… расстроить планы шпионской сети руллов. Это наставление Честная Игра произносил так часто, что Дидди мог воспроизвести даже интонацию робота. Казалось, опасность того, что они задумали, была более чем очевидной, и все же он не имел права принимать решение самостоятельно. Годы подготовки сделали свое дело: он был еще слишком мал. чтобы полагаться на свое суждение.

— Все, что от тебя требуется, — сказал рулл, — это пройти между этих двух линий через барьер и вернуться назад.

Линии, на которые он указал, пролегали между вентиляционными отверстиями решетки. Не говоря ни слова, Дидди подошел к барьеру и прошел там, где ему было указано. По другую сторону барьера он замешкался буквально на мгновение, размышляя, не стоит ли попробовать сбежать и добраться до здания, стоявшего в тридцати футах, где он был бы в безопасности. Он решил не испытывать судьбу. Они запросто могли его подстрелить, пока он еще не успеет пробежать и десяти футов. Он послушно вернулся назад.

По улице шла группа людей. Дидди и два рулла посторонились, чтобы дать им пройти. Дидди с надеждой посмотрел на них. Полиция? Как бы ему хотелось знать наверняка, что все, что здесь происходит, находится под контролем людей.

Рабочие перешли через барьер и исчезли в ближайшем здании.

— Сюда, паренек, — сказал рулл. — Нам нужно быть осторожными, чтобы нас не заметили.

Дидди придерживался другого мнения, но ничего не сказал. Они вошли в темный закоулок между зданиями.

— Дай-ка твою руку, паренек.

Испуганный и дрожащий, он протянул руку. Сейчас я умру, подумал он, едва сдерживая набегавшие слезы. Но подготовка брала свое, и он даже не вскрикнул, когда почувствовал острую боль от укола.

— Просто берем кровь на анализ, паренек. Понимаешь, судя по всему, воздухозаборная система скрывает мощные впрыскивания бактерий, которые смертельны для руллов. Естественно, эти бактерии впрыскиваются со скоростью тысяча миль в час и проникают под кожу так быстро, что никто этого не замечает и на коже не остается никаких следов. А воздухозаборники стоят для того, чтобы эти бактерии не распространялись по всей атмосфере и засасывались назад. Таким образом, одна и та же культура бактерий может использоваться многократно. Тебе понятно, что это означает?

Ему не было понятно, но их объяснения поразили его. Их догадки здорово походили на правду Против руллов вполне могли использовать бактерии. По сообщениям, принцип действия безобидно выглядевших барьеров был Известен всего нескольким людям. Неужели руллам все-таки удалось разгадать этот секрет?

Он увидел, что второй рулл был чем-то занят в темноте закоулка. Там то и дело вспыхивал огонек фонаря. Внезапно Дидди осенило, что там с помощью микроскопа исследуется его кровь, чтобы выяснить содержание в ней мертвых антирулловских бактерий.

Рулл, который все это время говорил, продолжал:

— Дело вот в чем, паренек. Ты проходишь через барьер и бактерии, которые впрыскиваются в воздух через него тут же погибают, попав к тебе в кровь. Наша идея заключается в следующем: на каждом отдельно взятом барьере в воздух подается какой-то один вид бактерий. Почему? Да хотя бы потому, что они засасываются назад и улавливаются фильтрами для дальнейшего использования. Использование одновременно разных фильтров для нескольких видов бактерий немыслимо усложняет всю операцию. Кроме того, высокотоксичные бактерии, которые размножаются во фтористой среде, почти так же опасны друг для друга, как и для организма, который они поражают. Таким образом, опасность для руллов представляют бактерии только какого-нибудь одного вида, причем в огромных концентрациях. Другими словами, убить рулла смесью бактерий разных видов вообще нельзя.

Значит, если руллы знают, какой конкретно вид бактерий впрыскивается конкретным барьером, они могут заранее ввести себе противоядие и пройти через него так же легко, как и ты. А уж дальше им ничто не помешает делать все, что заблагорассудится. Ты теперь понимаешь, как важно то, над чем мы работаем?

Он замолчал и посмотрел на своего коллегу.

— Ага! Мой друг закончил анализ твоей крови. Подожди здесь минутку. — Он прошел в подворотню, где его ждал второй рулл. Их беседа, если это была беседа, продолжалась меньше минуты. Затем рулл вернулся.

— Ну ладно, паренек. Можешь бежать по своим делам Большое спасибо за помощь. Мы этого не забудем.

Дидди не верил своим ушам.

— Так больше я вам не нужен? — переспросил он.

— Больше нет.

Он вышел на более освещенный участок улицы, но все время ждал, что его остановят. Руллы держались поодаль и больше не пытались идти рядом. Однако, когда он подошел к барьеру, они тоже остановились. Один из руллов окликнул его:

— Смотри, вон на улице еще пара ребят. Ты можешь к ним присоединиться и искать Звук вместе с ними.

Дидди обернулся и заметил двух бегущих мальчишек, которые громко кричали:

— Кто последний? Чур не я, потому что он — свинья!

Они пронеслись мимо него как вихрь. Бросившись за ними, Дидди увидел, что, достигнув решетки, они какое-то мгновение помедлили и, слегка изменив направление, прошли точно по тому пути, по которому его заставили несколько минут назад пройти руллы. Мальчишки поджидали его с другой стороны барьера.

— Меня зовут Джекки, — сказал один из них.

— А меня — Джил, — сказал второй и добавил: — Пошли вместе!

— А меня зовут Дидди, — отозвался мальчик.

На улице раздавалось много звуков, которые заглушали и поглощали Звук. Шум и фырканье каких-то машин. Постукивание и треньканье. По бесконечной металлической мостовой, которой был покрыт весь район “Верфей”, мчался поезд на резиновых колесах. Он плавно затормозил перед мальчиками: его электронные глаза и уши безошибочно определили препятствие. Когда они перешли на другую сторону и освободили путь, поезд помчался дальше. Несколько кранов поднимали стотонную металлическую плиту на антигравитационный транспортер. Когда груз был уложен, транспортер легко взмыл в воздух и исчез в темном небе.

Дидди никогда раньше не был на Центральном проспекте ночью, и при других обстоятельствах такое путешествие было бы целым событием. Но он никак не мог отделаться от одной мысли. Были ли его новые знакомцы тоже руллами? То, что они пересекли барьер именно в том месте, где он это сделал по приказу руллов, могло быть чистой случайностью. Но пока он не был уверен до конца, он решил никому не рассказывать о том, что с ним произошло. Пока у него не было уверенности, он пойдет с этими мальчишками, куда они ему скажут, и даже сделает то, что они предложат. Этого требовало Правило. На это была направлена вся система воспитания. Он представил себе, сколько “мальчишек” Может еще перебраться через барьер, и теперь они все здесь и вне всяких подозрений.

Вокруг Центрального проспекта все было наполнено звуками. Но куда бы Дидди ни заглядывал, где бы ни проходил — везде эти звуки оставались на улице, кроме одного, самого главного Звука. Больше им ни разу не встретилось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало барьер с вентиляционной установкой. Если здесь на улице и существовала какая-то защита от руллов, проникших на территорию “Верфей”, то она никак не бросалась в глаза. Все двери были распахнуты настежь. Дидди почему-то казалось, что атмосфера замкнутого пространства будет губительной для руллов и безопасной для него. Но ни одного помещения с полностью закрытыми дверями им не встретилось. Самое худшее заключалось в том, что он никак не мог встретить кого-нибудь, кто наверняка защитил бы его от руллов или хотя бы заподозрил их присутствие. Если бы он только был уверен, что эти два мальчика — люди. А вдруг они — руллы? А что, если у них есть какое-то мощное оружие, которым они хотят уничтожить “Верфи” или даже сам Космический Корабль?

Они подошли к квадратному зданию, каждая сторона которого была не меньше полумили. У Дидди вдруг появилась надежда. Его попутчики не стали возражать, когда он вошел в огромный подъезд, и вместе с ним направились по дорожке, уходившей под землю. Внизу открывался вид на огромные слегка светящиеся сооружения кубической формы. Верх самого большого куба находился примерно на четверть мили ниже дорожки, на которой стояли мальчики, и только внимательно приглядевшись, можно было разобрать, что этот куб состоит из огромного числа этажей, отделенных друг от друга прозрачными и необычайно твердыми перегородками, защищавшими людей от чудовищного количества ядерной энергии, вырабатываемой на этой станции.

Пройдя по дорожке чуть дальше, Дидди с радостью обнаружил, что в небольшом прозрачном отсеке, стоявшем прямо на металлическом покрытии дорожки, кто-то есть. Женщина с книгой. Она подняла голову и посмотрела на Дидди, шедшего впереди своих спутников.

— Ищете Звук? — доброжелательно спросила она и добавила: — Если вы не знаете, я — экстрасенсор.

Его компаньоны промолчали, а Дидди сказал, что знает. Честная Игра рассказывал ему об экстрасенсорах. Они могли чувствовать изменение потока энергии в атомных стержнях. Он вспомнил, что эта способность была как-то связана с содержанием кальция в их крови. Экстрасенсоры жили очень долго — средняя продолжительность их жизни составляла около ста восьмидесяти лет, — но не потому, что это было связано с характером их работы. Дело было в том, что их кровь просто реагировала на омолаживающее действие кальция.

Но разочарование, которое испытал Дидди, отодвинуло все эти знания на второй план. Было ясно, что у этой женщины нет никакой аппаратуры, позволявшей реагировать на присутствие руллов. Во всяком случае она не подала никакого вида, что что-то не так. Лучше ему было притвориться, что он, больше всего интересовался Звуком, тем более что отчасти это соответствовало действительности. Он сказал:

— По-моему, эти машины внизу должны вызывать большую вибрацию.

— Так оно и есть.

Дидди на мгновение задумался. У него оставались сомнения.

— И все равно я не понимаю, как они могут производить Звук.

Она сказала:

— Видно, что вы все — хорошие мальчики. Ладно, я шепну вам на ушко подсказку. Ты будешь первый! — она показала на Дидди.

Это было странно, но он, не раздумывая, подошел к ней. Она низко наклонилась к нему и шепнула:

— Не показывай удивления! Ступай по дорожке к эскалатору Семь, спустись на нем вниз и поверни направо. Там будут большие металлические колонны. Около той, на которой нарисована большая буква “Н”, под металлическим парапетом ты найдешь маленький бластер. Кивни, если тебе все пока понятно.

Дидди кивнул.

Женщина быстро продолжала:

— Положи бластер в карман. Не пользуйся им, пока не получишь команду. Счастливо.

Она выпрямилась.

— Ну что ж, это должно подсказать тебе, в каком направлении думать. — Она повернулась к Джекки, — Теперь твоя очередь.

Он покачал головой.

— Мне не нужно никаких подсказок, — сказал он. — И еще я не хочу, чтобы мне шептали в ухо.

— Я тоже не хочу, — отозвался Джил.

Женщина улыбнулась.

— Вы не должны стесняться, — сказала она. — Но все равно. Я дам вам подсказку. Ты знаешь, что означает слово “миазмы”? — Она обращалась к Джекки.

— Туман.

— Тогда это и есть моя подсказка. А теперь вам лучше отправляться. Солнце взойдет только около шести, а сейчас уже третий час ночи.

Она опять углубилась в книгу, и Дидди, обернувшись через несколько минут, увидел, что она сидела так тихо, что напоминала неодушевленный предмет и казалась частью стула. Она подтвердила самые большие опасения Дидди: весь район “Верфей” находился в ужасной опасности. Не исключено, что они хотели взорвать сам Космический Корабль! Вздохнув, он решительно направился по дорожке к эскалатору.

19

Тревор Джеймисон проснулся с таким ощущением, будто его разбудили. Значит, он все-таки уснул. Он чертыхнулся про себя и начал поворачиваться на другой бок. Если бы только ему удалось провести эту ночь во сне! Он с удивлением обнаружил, что его жена сидит на краю кровати. Он взглянул на светящийся циферблат часов: они показывали 02:22.

“Боже мой, — подумал он, — я должен уложить ее в постель”.

— Я не смогу заснуть, — сказала Веда отрешенным голосом, и у него защемило сердце. Она ужасно волновалась, даже не зная ничего определенного. Он притворился, что опять уснул.

— Дорогой!

Он ограничился тем, что слегка пошевельнулся.

— Милый!

Он приоткрыл один глаз:

— Веда, ну пожалуйста…

— Я все думаю, сколько там еще мальчишек.

Джеймисон повернулся.

— Веда, ты что — хочешь меня окончательно разбудить?

— Ой, извини. Я не хотела.

В ее голосе не было сожаления, и вскоре она вновь позвала:

— Дорогой!

Он не ответил.

— Как ты думаешь, мы можем это узнать?

Он собирался и дальше хранить молчание, но его мозг начал анализировать причину ее вопроса. Он поразился бессмысленности того, что она спрашивает, и окончательно проснулся.

— Узнать что?

— Сколько их там сегодня?

— Кого их?

— Ну, мальчишек… сегодня ночью.

Джеймисон, на котором висел куда более ощутимый груз страха, вздохнул:

— Веда, мне утром на работу.

— Работа! — в сердцах воскликнула она и даже задохнулась от возмущения. — Ты, кроме работы, вообще о чем-нибудь думаешь? Ты вообще способен испытывать какие-нибудь чувства?

Джеймисон промолчал, но, как оказалось, и это было не лучшим способом уложить ее спать.

Она продолжала, и в ее голосе звучало все больше истерических ноток:

— Ну почему мужчины становятся такими черствыми!

— Если ты этим хочешь спросить, переживаю я или нет, то ответ будет — нет! Не переживаю! — Это было сильно сказано. Он решил, что ему следует продолжать в том же духе. Он сел на кровати, включил свет и громко сказал:

— Дорогая, тебе, видимо, доставит удовольствие узнать, что ты добилась своего — я проснулся!

— Давно пора, — отозвалась она. — Я думаю, нам надо позвонить. Если это не сделаешь ты, я позвоню сама.

Джеймисон встал с кровати.

— Ладно, только не вздумай вырывать у меня трубку, пока я буду говорить. Я не допущу, чтобы меня принимали за безвольную тряпку в руках жены. Ты останешься здесь.

Он почувствовал облегчение: она сама дала ему повод так поступить. Он вышел из спальни и плотно закрыл за собой дверь. Включив экран и набрав номер, он назвал свое имя. Через короткую паузу на экране появился человек с волевым лицом, одетый в форму адмирала космоса. Они были немного знакомы и встречались раньше по делам. Когда адмирал наклонился над видеофоном, его лицо заняло весь экран. Он сказал:

— Тревор, ситуация такова. Ваш сын все еще находится в руках двух руллов, но это уже другая пара. Они разработали очень ловкий маневр и перебрались через барьер. Мы подозреваем, что сейчас около сотни руллов в образе мальчишек находятся внутри района “Верфей”. За последние полчаса никто больше не пытался пересечь барьер, и мы полагаем, что практически все руллы, находящиеся в Солнечном Городе и специально подготовленные для проникновения на “Верфи”, сосредоточились именно там. Хотя они еще и не собрались в каком-то определенном месте, мы чувствуем, что развязка вот-вот наступит.

Джеймисон собрался с силами и спросил:

— Что с моим сыном?

— Вне всякого сомнения, он им еще для чего-то нужен. Мы стараемся передать ему оружие, но в любом случае мы не можем возлагать на это особых надежд.

Джеймисон понял, что они старались тщательно подбирать слова, чтобы внушить ему не надеяться на лучшее. Он медленно спросил:

— Вы позволили сотне руллов пробраться на Центральный проспект, не зная, каковы их планы?

— Вам известно, как важно для нас выяснить их цели, — ответил адмирал. — Что им там понадобилось? Что их так сильно заинтересовало, что они пошли на такой огромный риск? С их стороны это отчаянно смелая операция, и мы обязаны — просто обязаны выяснить все до конца. У нас, конечно, есть определенные предположения, но нам нужно знать точно. В последний момент мы сделаем все от нас зависящее, чтобы спасти вашего сына, но никаких гарантий мы дать не можем.

Джеймисон ясно представлял, как выглядела ситуация для этих людей. Для них смерть Дидди будет хоть и достойным сожаления, но все же обычным инцидентом. В газетах напишут, что “потери были легкими”. Из Дидди могут даже сделать героя дня.

— Боюсь, — сказал адмирал, — нам придется прервать разговор. В данный момент ваш сын направляется к месту, где мы спрятали для него оружие, и я должен внимательно следить за ходом операции. До свидания.

Джеймисон выключил экран и встал. Несколько мгновений он собирался с силами, потом сделав глубокий вдох, открыл дверь и жизнерадостно сказал:

— Ну что ж, похоже — все в порядке.

Ответа не последовало. Он увидел, что Веда лежала на кровати. Видимо, ожидая окончания его разговора, она на секунду прилегла и тут же уснула.

Хорошо зная повышенную эмоциональность жены, Джеймисон решил, что ей надо помочь. Она спала очень беспокойно, а по ее щекам непрерывно струились слезы. Джеймисон взял шприц, в котором находился под давлением усыпляющий газ, и сделал ей укол. Через несколько мгновений она глубоко вздохнула, и ее мышцы расслабились. Дыхание стало медленным и ровным.

Джеймисон позвонил домой Калебу Карсону и объяснил ситуацию. Затем он сказал:

— Свяжись с Эфраимом. Скажи ему, что его семья нуждается в помощи, и привези его в Главное управление безопасности на Центральном проспекте. Перевези его так, чтобы никто этого не видел. Это очень важно.

Он отключил связь, торопливо оделся и направился в здание Главного управления. Он знал, что проблем там не избежать. Наверняка военные не воспримут с ходу идею использовать уникальные способности извала. Но он лично, а через него и Дидди, заслужили такую привилегию.

— А что тебе шепнула эта женщина? — спросил Джекки. Они спускались по эскалатору, который вел в какой-то туннель.

Дидди, внимательно прислушивавшийся к Звуку — посторонних шумов здесь практически не было, — обернулся:

— А-а, да то же самое, что и вам.

Джекки задумался. Эскалатор привез их вниз, и Дидди, не раздумывая, направился в туннель. Посматривая по сторонам, он искал колонну с буквой “Н”. Неожиданно он ее увидел примерно в ста футах от себя.

Джил, шедший сзади, спросил:

— А зачем тогда она шептала тебе в ухо, если все равно сказала нам всем вслух?

Их подозрительность испугала Дидди, но подготовка взяла свое.

— Я думаю, она хотела сделать, как интереснее.

— Интереснее! — фыркнул Джекки.

— А зачем мы сюда вообще пришли? — спросил Джил.

— Я устал, — сказал Дидди. Он присел на край дорожки возле колонны с буквой “Н”. Оба рулла прошли мимо него и остановились с другой стороны колонны. Испытывая странное возбуждение, Дидди подумал: “Сейчас очи свяжутся между собой или с другими!”

Он быстро наклонился и пошарил рукой под парапетом. Нащупав пальцами какой-то предмет, он вытащил маленький, с удивительно удобной рукояткой бластер и положил его в карман. Перенервничав и устав от напряжения, Дидди откинулся назад и пытался собраться с силами. Он почти сразу же выпрямился, телом ощутив вибрацию металла. Его обувь имела специальное покрытие, которое почти полностью поглощало ее, а стремление как можно скорее найти оружие отвлекло внимание от всего остального. Теперь он заметил эту вибрацию. Он почувствовал, как все его тело начинает резонировать. На мгновение он позабыл обо всем на свете, даже о руллах — он испытывал удивительную общность с этим вибрирующим металлом. Ему раньше казалось, что вибрация под строящимся кораблем должна быть очень сильной. Весь район “Верфей” был выстроен на металле. Но все шумопоглощающие покрытия, которыми были вымощены улицы и полы зданий “Верфей”, не могли полностью нейтрализовать шумы, сопровождавшие гигантское строительство, и концентрацию огромной энергии на таком крошечном участке. Непрерывные ядерные взрывы, каждый из которых мог вызвать мировой катаклизм, если бы освобождаемая энергия тут же не улавливалась и не использовалась, гигантские станки, которые могли штамповать стотонные электростальные пластины — все это было здесь, на территории “Верфей”.

Еще восемь с половиной лет “Верфи” будут продолжать строить огромный Космический Корабль. И когда наконец Корабль отправится в космос, на его борту будет Дидди. Каждая семья, жившая в “Верфях”, находилась здесь по одной из двух причин: либо отец или мать обладали квалификацией и навыками, необходимыми для строительства Корабля, либо у них был ребенок, который должен был вырасти вместе с Кораблем и отправиться на нем в космос. Джеймисон занимал высокий пост, и его просьба об участии в проекте была удовлетворена.

Люди могли понять Корабль и научиться управлять им, только если вырастут вместе с этим гигантом, возвышавшимся над городом, как гора. В его корпусе длиной девять тысяч четыреста футов был сконцентрирован весь многовековой опыт человечества. Там было столько различных приборов и агрегатов, требовавших таких специальных знаний, что наезжавшие время от времени высокопоставленные делегации покидали стройку с чувством растерянности при виде уже готовых нижних этажей Корабля, заставленных оборудованием и бесконечными рядами приборных досок.

Дидди обязательно будет на этом Корабле. Размечтавшись, он весь горел от нетерпения и не заметил, как сзади к нему подошли оба рулла.

— Пошли! — сказал Джекки. — Мы уже и так потеряли много времени.

Дидди пришел в себя и спросил:

— А куда?

— Мы уже долго ходили, куда ты захочешь. Теперь твоя очередь идти, куда мы захотим, — ответил Джил.

Дидди и не думал возражать.

— Пошли, конечно, — сказал он.

Они вышли на улицу и остановились у большого здания, на котором горела яркая надпись “Исследования”. Вокруг здания было полно мальчишек. Они ходили группами и поодиночке, а со всех сторон продолжали подходить все новые и новые мальчики. Может быть, среди них тоже были руллы? А может, они вообще все руллы? Но это уж была совсем глупость, и Дидди решил, что у него слишком сильно разыгралось воображение.

“Исследования”. Значит, их цель была здесь. Здесь, в этом здании, люди разрабатывали бактерии против руллов, которые использовались на барьерах. Что именно интересовало руллов в этом процессе, он не имел представления. Возможно, какая-нибудь самая незначительная на первый взгляд информация даст им возможность уничтожить исходное сырье или организм и они смогут вывести из строя всю систему защиты. Честная Игра рассказывал ему о таких случаях.

В отличие от других зданий, которые им встречались, в этом все двери были закрыты.

— Дидди, тебе открывать дверь, — сказал Джекки.

Дидди послушно взялся за ручку и остановился, увидев двух приближающихся мужчин.

Один из них махнул ему рукой:

— Привет, паренек! Вот мы опять и встретились.

Дидди отпустил ручку и повернулся к ним. Они были очень похожи на тех двоих, что в самом начале привели его к барьеру и взяли кровь на анализ, чтобы определить вид бактерий. Но сходство могло быть чисто внешним. Во всем Солнечном Городе внутри опоясывающего “Верфи” барьера могли оказаться только руллы, которые приняли противоядие против конкретного вида бактерий, впрыскиваемого конкретными соплами решетки определенного барьера. Но в данном случае все это не имело значения.

Один из мужчин сказал:

— Хорошо, что мы опять тебя встретили. Мы хотим провести еще один эксперимент. Сейчас ты войдешь в здание. “Исследования” наверняка охраняются каким-то особым способом. Если нам удастся получить подтверждение своей догадки здесь, то это здорово усложнит руллам проникновение на “Верфи”. Игра стоит свеч, как ты считаешь?

Дидди кивнул. Его слегка подташнивало, и он не был уверен, что его не выдаст голос, несмотря на всю подготовку и воспитание.

— Тебе нужно войти, — сказал рулл, — постоять немного внутри, набрать как можно больше воздуха и, не выдыхая, вернуться сюда. Вот и все.

Дидди открыл дверь и вошел в залитый светом вестибюль. Дверь за ним автоматически закрылась. Он оказался в большой комнате. Я могу сбежать, подумал он. Сюда они не осмелятся войти. Внезапная мысль остановила его порыв. В комнате никого не было, и это было более чем странно. Большинство учреждений “Верфей”, особенно такие важные, как это, работали круглосуточно.

Сзади распахнулась дверь. Дидди обернулся и увидел в проеме двери, что Джекки и Джил стоят довольно далеко от входа, а остальные мальчишки толпятся еще дальше. Тот, кто распахнул дверь, решил не рисковать получением дозы бактерий или чего-нибудь не менее опасного.

— Ты уже можешь выйти, — крикнул знакомый мужской голос, раздавшийся где-то на улице. — Но не забудь глубоко вдохнуть и задержать дыхание.

Дидди сделал глубокий вдох и вышел. Как только дверь захлопнулась, к нему сразу подошли два “тайных агента”. У одного из них в руках была маленькая бутылка с резиновой трубкой.

— Выдохни сюда, — сказал он.

Дидди так и сделал, и рулл передал бутылку своему напарнику, который тут же быстрым шагом направился за угол дома и скрылся из вида.

— Ты заметил что-нибудь необычное? — спросил рулл.

Дидди помедлил с ответом. Он только что сообразил, что воздух в помещении был каким-то густым, и дышать там было труднее, чем обычно. Он медленно покачал головой.

— Да как будто нет…

Рулла это не смутило.

— Что ж, может, ты просто не обратил внимания, — сказал он и быстро добавил: — Давай на всякий случай возьмем пробу крови. Дай-ка палец.

Дидди поморщился от укола, но позволил взять пробу. Очутившийся рядом Джил с готовностью спросил:

— А может, я чем могу помочь?

— Конечно, — ответил “мужчина”. — Отнеси-ка это быстренько моему напарнику.

Джил поступил так же, как поступил бы любой нормальный мальчишка: он со всех ног бросился выполнять поручение. Прошла минута, потом еще одна, и наконец…

— Ага, — сказал рулл, — вот и они.

Дидди устало смотрел на возвращающуюся пару. Рулл, стоявший около него, быстро пошел им навстречу. Если им и удалось о чем-то переговорить, то Дидди этого не заметил. Но он знал, что руллы общаются между собой на уровне световых волн. Как бы то ни было, “совещание” вскоре закончилось.

Рулл, разговаривавший с ним, вернулся к Дидди и сказал:

— Паренек, ты в самом деле оказал нам неоценимую услугу. Похоже, мы действительно сможем внести большой вклад в борьбу против руллов. Ты знаешь, воздух в помещении был смешан с искусственным газом, являющимся производным фтора. Очень интересно и вполне безопасно. Даже для рулла с его фтористым обменом веществ, оказавшегося в помещении, нет никакой опасности, дока он не попытается использовать энергию своих клеток против бластера или для общения. Эта энергия будет служить ионизирующим агентом, который свяжет в новые молекулы фтор, содержащийся в газе, со фтором, содержащимся в клетках рулла. Эти молекулы очень непрочны и быстро распадутся, но такая же участь постигнет и клетки рулла.

Дидди понял не все. Его уже знакомили в общих чертах с химическими реакциями фтора и его производных, но здесь речь шла о чем-то другом.

— Очень умно, — заметил рулл с нескрываемым удовлетворением. — Рулл сам провоцирует реакцию, которая убивает его. А теперь вы все, ребята, наверное, хотите пройти внутрь и посмотреть, что там есть. Ладно, мы пойдем с вами. А ты, — он обращался к Дидди, — задержись-ка на минутку. Я хочу с тобой поговорить. Отойдем в сторонку.

Он отвел Дидди в сторону, а все мальчишки гурьбой побежали в здание. Дидди представил, как они разбегаются по коридорам в поисках секретов. Но он надеялся, что кто-то быстро вмешается и положит этому конец.

Рулл сказал:

— В самом деле, паренек, ты даже не представляешь, какую услугу оказал сегодня всем нам. Чтобы тебе было понятно, постараюсь объяснить. Мы всегда уделяем особое внимание ночному патрулированию территории вокруг таких зданий, как это. В этом Центре работы обычно идут до полуночи, а потом последние служащие уходят домой. После двенадцати ночи сюда пришли двое рабочих, которые установили какое-то оборудование и потом тоже ушли. Это оборудование напоминает громкоговоритель, и они повесили по одной такой штуке снаружи и внутри входа. Если бы я был рулл, то обязательно постарался бы вывести это оборудование из строя просто на всякий случай. Сейчас в этом здании, кроме ребятишек, никого нет. Ты видишь, что практически вся система защиты от руллов была построена на бактериальном барьере.

Помолчав, он продолжил:

— Конечно, много информации руллы могут получить заранее и, проникнув за барьер, расставить вокруг здания свои посты так, что будут способны сдержать даже широкомасштабное нападение. Конечно, здание может быть взорвано на расстоянии, но трудно представить, чтобы это было сделано сразу. Сначала будут использованы все другие средства.

Теперь ты понимаешь, что это означает. У руллов будет достаточно времени, чтобы узнать все нужные им секреты. Выйдя наружу, они могут передать эту информацию другим руллам, находящимся за пределами опасной зоны, и затем каждый попытается спастись в одиночку. Этот план требует смелости и самоотверженности, но руллы уже и раньше проявляли эти качества. Видишь, как все просто. Но теперь нам удалось это предотвратить.

— Дидди, — раздался шепот где-то сверху и справа от него, — не показывай вида, что ты меня слышишь.

Дидди замер, но быстро расслабился. Уже давно было доказано, что электронные слушающие и говорящие устройства руллов, вживленные в звукопоглощающие плечевые мышцы, не воспринимали шепот.

Шепчущий быстро продолжал:

— Тебе нужно войти в здание. Войдя, оставайся около двери. Там жди дальнейших указаний.

Дидди понял, откуда раздавался шепот: его источник находился над входом. Он лихорадочно соображал: рулл упомянул о том, что там было установлено радиообрудова-ние. Значит, оно и было источником шепота.

Но как он мог войти, если рулл нарочно задерживал его? Рулл продолжал что-то говорить о награде, но Дидди его не слушал. Он рассеянно оглянулся по сторонам. Он видел длинный ряд зданий, некоторые из которых были ярко освещены, а другие были темными. Хорошо освещенный Корабль отбрасывал длинную тень, в которой стоял Дидди. Ночное небо над головой было по-прежнему черным.

Ничто не говорило о том, что через несколько часов наступит рассвет. С отчаянием в голосе Дидди произнес:

— Господи, уже скоро встанет солнце, а мне еще нужно так много увидеть. Мне, наверное, лучше войти внутрь.

Рулл ответил:

— Я бы на твоем месте не стал терять там много времени. Но посмотреть все-таки стоит. Тем более что у меня есть для тебя поручение.

Дидди уже взялся за ручку двери и открыл ее, но рулл придержал дверь, не давая ей закрыться.

— Пусти-ка меня первым на одну секунду, — сказал он.

Он вошел внутрь, протянул руку вверх и, пошарив, резко дернул вниз. Над дверью повисли обрывки каких-то проводов.

Рулл опять вышел на улицу.

— Для чистоты нашего маленького эксперимента давай-ка создадим ситуацию, приближенную к боевой. Я отсоединил провода новой системы связи. Ты сейчас ненадолго войдешь, осмотришься, а потом расскажешь мне, что делают остальные мальчишки.

Дверь за Дидди автоматически закрылась.

В здании Управления безопасности адмирал, с которым Джеймисон разговаривал дома, беспомощно пожал плечами:

— Мне очень жаль, Тревор. Мы сделали все, что в наших силах. Но они только что вывели из строя нашу единственную надежду на контакт с мальчиком.

— А что вы хотели ему сказать? — спросил Джеймисон.

— Извини, — ответил адмирал, — но это информация для служебного пользования.

Из своего укрытия в трейлере, припаркованном около здания, извал передал Джеймисону:

“Я могу читать его мысли. Хочешь, я передам их Дидди?”

“Да”, — мысленно ответил Джеймисон.

К Дидди эта информация поступила так четко и ясно, что он сначала даже принял ее за шепот:

“Дидди, если у рулла не видно в руках никакого оружия, он полностью зависит от энергии своих клеток. По своему природному строению рулл вынужден передвигаться вообще без одежды. Только клетки его тела могут создать видимость человеческих форм и одежды. Я вижу, что поблизости есть только два мальчика”.

Там действительно было двое ребят, наклонившихся над столом, стоявшим в дальнем углу. На мгновенье Дидди задумался, откуда человек, говорящий с ним, знает, что происходит в комнате. Но времени на дальнейшие раздумья у него не осталось, поскольку раздалась команда:

“Достань свой бластер и застрели их”.

Дидди сунул руку в карман и, судорожно сглотнув, вытащил оружие. У него немного дрожали руки, но пять лет подготовки к этому моменту не прошли даром: внутренне он чувствовал непоколебимую уверенность. Тщательно целиться необходимости не было.

Он нажал на спусковой крючок и направил ровную струю голубого пламени в сторону руллов. Они начали было поворачиваться, но тут же упали.

“Хороший выстрел”, — сказал извал.

Дидди даже не обратил внимания на то, что услышанные им слова не сопровождались звуком. На другом краю комнаты два розовощеких мальчугана менялись на глазах. После смерти клетки руллов не были способны удерживать волны видимого спектра. Хотя Дидди приходилось видеть изображения руллов на картинках, но наблюдать воочию их проступавшую на глазах темную плоть и странные отростки конечностей было совершенно другим делом..

“Послушай, — прозвучавшая в голове мысль вывела его из оцепенения, — все двери сейчас закрыты. Никто не может войти, и никто не может выйти. Тебе нужно обойти все здание. Стреляй в каждого, кого увидишь. В каждого! Не слушай никаких просьб о пощаде и никому не верь! Мы внимательно следили за всеми настоящими мальчиками и знаем, что в здании остались только руллы. Сожги их всех без всякой пощады!”

Через несколько минут извал доложил Джеймисону:

“Твой сын уничтожил всех руллов в здании. Я приказал ему оставаться внутри и не выходить на улицу, потому что сейчас пытаются уничтожить всех руллов, оставшихся снаружи. Он не выйдет, пока не получит от меня соответствующей команды”.

Получив это сообщение, Джеймисон с облегчением вздохнул.

“Спасибо, мой друг, — мысленно произнес он. — Это была необыкновенная демонстрация телепатии”.

Чуть позже к Джеймисону подошел адмирал.

— Мы одержали полную победу, — сказал он. — Руллы на улице сражались самоотверженно, но мы изменили тип бактерий на барьере, через который они проникли на “Верфи”, и загнали их в ловушку.

Помедлив, он озадаченно добавил:

— Я не понимаю только одного: как ваш сын догадался без нашей подсказки, когда именно использовать бластер.

Джеймисон ответил:

— Я прошу вас вспомнить этот вопрос, когда вы получите мой отчет о случившемся.

— А зачем вам писать об этом отчет? — с недоумением спросил адмирал.

— Увидите, — ответил Джеймисон.

Было еще совсем темно, когда Дидди сел в аэролет на перекрестке 2, чтобы вместе с другими ребятами добраться до вершины холма, откуда они могли наблюдать восход солнца. На смотровой площадке уже было несколько мальчишек.

Хотя полной уверенности, что все они были настоящими людьми, у него не было, но он в этом почти не сомневался. Для руллов не имело никакого смысла участвовать в этой процедуре.

Дидди присел возле кустарника рядом с темной фигурой какого-то мальчика. Они оба молчали, пока Дидди не спросил:

— Тебя как зовут?

— Март, — негромко ответил мальчик.

— Нашел Звук? — спросил Дидди.

— Ага.

— Я тоже. — Он помолчал, вспоминая события этой ночи. Он вдруг понял, насколько продуманной и тщательной была их подготовка, если девятилетний мальчик мог сделать то, что выпало на его долю. Затем эта мысль уступила место другой, и он спросил:

— Правда, было здорово?

— Еще бы.

Они опять замолчали. С места, где сидел Дидди, было видно, как сперва заблестели пластины солнечных батарей, отражавших начинавшее светлеть небо. Вдалеке в ореоле света ярко выделялись контуры Корабля. Небо над ним уже было совсем светлым, а отбрасываемые тени теряли густой черный цвет и становились серыми. Он уже лучше видел Марта, который оказался меньше его ростом.

В наступающем рассвете Дидди, не отрываясь, смотрел на Корабль. Еще не покрытый обшивкой металлический остов его верхней части медленно загорался, улавливая первые лучи восходящего солнца. Сверкание распространялось все ниже и ниже, солнечный блеск уже охватил нижние, законченные этажи гигантской конструкции.

Корабль ярко выделялся на фоне всего ландшафта, подавляя его своей грандиозностью. С холма огромный стоэтажный административный комплекс казался частью строительных лесов Корабля — белая колонна у подножия темного колосса. Еще долго после восхода солнца Дидди смотрел на Корабль с чувством гордости и восторга. В первых утренних лучах Корабль, казалось, готовится к тому, чтобы взмыть в небо. “Время еще не пришло, — додумал Дидди, — но оно обязательно наступит. В том отдаленном будущем самый большой космический корабль, который только смог создать Человек, покинет Землю и направится мимо ближних звезд в еще неизведанную темноту Вселенной. Вот тогда руллам действительно придется потесниться”.

Наконец, уступая чувству пустоты в своем желудке, Дидди спустился с холма, перекусил в небольшом ресторанчике и, сев на аэролет, отправился домой.

Джеймисон из спальни услышал, как отворилась входная дверь. Он накрыл своей рукой пальцы жены, уже начавшей поворачивать ручку двери, и покачал головой.

— Он устал, — сказал он. — Пусть сначала отдохнет.

На этот раз она не особенно сопротивлялась, когда он отвел ее и уложил в кровать.

Дидди на цыпочках прошел через гостиную в свою комнату, где его давно поджидал Честная Игра. Дверь за ним автоматически захлопнулась, и включился свет. Индикаторы панели управления показали, что комната-робот знает о присутствии мальчика.

— Твой отчет, пожалуйста.

— Я нашел источник Звука, — с гордостью сообщил Дидди.

— И что это было?

Когда Дидди закончил свой рассказ, Честная Игра сказал:

— Я горжусь своим учеником. А теперь иди спать.

Забираясь под одеяло, Дидди почувствовал еле заметное подрагивание комнаты. Уже лежа, он еще долго прислушивался к тому, как все здание с его шумопоглощающими и звукоизолирующими покрытиями реагировало на бесконечную и мощную вибрацию.

Он довольно улыбнулся, одновременно чувствуя какую-то грусть. Он уже больше никогда не будет задумываться об источнике Звука. “Туманом”, обволакивающим “Верфи”, были постоянно вибрирующие здания, станки, оборудование, машины, располагавшиеся по обе стороны Центрального проспекта.

Этот звук будет сопровождать его всю жизнь, поскольку после постройки Корабля источником вибрации станет каждая металлическая его деталь.

Он уснул, улыбаясь Звуку, ставшему неотъемлемой частью его жизни.

20

Джеймисон проснулся в свое обычное время и, вылезая из-под одеяла, вспомнил о событиях минувшей ночи. Он повернулся, посмотрел на жену и улыбнулся. Ее сон был спокойным.

Чтобы хорошенько выспаться, ей с мальчиком следует проспать еще несколько часов. Он на цыпочках прошел на кухню. За завтраком он размышлял, какое влияние все случившееся окажет на дальнейшее развитие событий. В том, что это влияние будет большим, он не сомневался.

Извал доказал все, что требовалось доказать. То, что он сделал для спасения жизни сына Джеймисона, явилось результатом его решимости использовать все имеющиеся средства для спасения ребенка, оказавшегося в смертельной опасности.

Приехав на работу, Джеймисон подготовил отчет о ночных событиях. В заключении он отметил, что, по его мнению, важность случившегося сопоставима по значимости с завершением строительства Корабля. Он писал: “Полезность мысленной телепатии как средства общения с иными расами, которые в настоящее время не в состоянии оказать ощутимой помощи в борьбе против общего врага — руллов, должна стать, естественно, предметом дальнейшего тщательного изучения. Но уже сам факт существования такого уникального средства общения является беспрецедентным по своей значимости событием в истории Галактики”.

Он размножил свой отчет и разослал его со специальным нарочным всем, чье мнение имело хоть какое-нибудь влияние.

Первым откликнулся один высокопоставленный военный:

“Были ли приняты меры предосторожности, чтобы извал не имел мысленного доступа ни к кому, кто располагает информацией о Внутренних исследованиях? (“Внутренний” было кодовым словом, означавшим “совершенно секретный”). Можно ли рассматривать вариант уничтожения извала в качестве меры предосторожности?”

Джеймисон прочитал этот запрос с таким чувством, будто он столкнулся с какой-то формой безумия. Хотя так оно, собственно, и было. Он уже не раз замечал, до какого абсурда иногда доходили военные в своем рвении сохранить тайны.

Он уже распорядился, чтобы каждый из тех, кому он дослал свой отчет, был ознакомлен с запросом военных. Тем не менее ответ на запрос он подготовил. На основании информации, которую можно было перепроверить, в ответе утверждалось, что извал не находился вблизи лиц, располагавших фактическими научными знаниями о Внутренних исследованиях. Джеймисон также обратил внимание на то, что он сам располагал только обобщенным минимумом информации о действиях руллов по преодолению защитных барьеров и использовании бактериальных методов борьбы с ними. И вместо того, чтобы обрекать извала на гибель за эти незначительные знания, которые он мог получить от людей, не лучше ли спросить у него, что он узнал от руллов?

В этом он сознательно кривил душой. Еще по опыту общения со взрослым извалом на Эристане-II он знал, что извалы не могут читать мысли руллов. Но сейчас было не время акцентировать внимание на негативной информации.

Далее он писал: “Следует также принять во внимание тот факт, что нам понадобятся месяцы, а то и годы, чтобы создать условия, в которых молодой и готовый пойти на сотрудничество извал окажется в наших руках. Необходимо отметить, что будущие взаимоотношения с расой извалов будут во многом зависеть от продуманности и взвешенности предпринимаемых нами сейчас шагов. Если они когда-нибудь узнают о том, что мы фактически казнили детеныша-извала, зная, что он не является свирепым животным, то все наши дальнейшие усилия по налаживанию контактов и сотрудничества будут немедленно поставлены под угрозу”.

Джеймисон разослал всем заинтересованным лицам и свой ответ на запрос военных. Поскольку извал по-прежнему находился в его ведении, он немедленно распорядился перевезти его на новое место под предлогом, как он отметил в отчете, создания условий, в которых извал ни в коей мере не будет в состоянии узнать какие-то военные секреты.

Он зарегистрировал свой ответ в качестве официального Документа.

Приняв, таким образом, меры к тому, чтобы извала не уничтожили по скоропалительному решению без его ведома, он стал ждать дальнейшего развития событий.

К вечеру он получил еще несколько ответов. За исключением одного, все они были простым уведомлением с получении его отчета. Исключение составляло послание того самого военного, с которым он вступил в переписку Это была личная записка, адресованная Джеймисону., которой было всего одно предложение: “Бог мой, неужели это чудовище, что вы нам показали, всего лишь детеныш.

Это была последняя попытка уничтожить извала по военным соображениям.

Прошла неделя.

Однажды незадолго до обеда Джеймисон получил меморандум из Компьютерного отдела: “В ответ на ваш запрос подготовлена информация с перечнем рас, с которыми до сих пор не удалось установить контакт”.

Он позвонил Калебу Карсону и договорился пообедать с ним, а потом вместе пойти в Компьютерный отдел.

Карсон был худощавым человеком с довольно широким подбородком, придававшим ему сходство со знаменитым дедом-первооткрывателем. У него всегда был такой вид будто он всеми силами старается скрыть какие-то свор знания или умения, которыми не может поделиться с окружающими.

Сидя в отдельном кабинете правительственного ресторана, предназначенного для деловых встреч, Джеймисон сказал молодому Карсону:

— Я собираюсь взять извала в путешествие на одну отдаленную планету. Я хочу попробовать использовать его хотя бы один раз для установления контакта с обитателями этой планеты. Затем я опять верну его тебе.

Калеб Карсон кивнул. Покраснев от гордости и удовольствия, он сказал:

— Благодарю вас, сэр. Вы предоставляете мне возможность открыть новые миры для сотрудничества с галактической культурой. Я никогда еще не работал на таком уровне.

Джеймисон кивнул, но ничего не ответил. Он вспомни свои собственные чувства, испытанные много лет назад, когда ему самому предложили работу, требовавшую решения по его личному усмотрению судеб целых планет. Было довольно странно осознавать, что теперь он сам обладает полномочиями наделять такой властью других.

…Властью командовать космическими кораблями.

…Властью подписывать соглашения от имени планеты Земля.

…Властью…

Он вспомнил свои впечатления о людях, которые впервые наделили его полномочиями действовать на таком уровне. Все они показались ему тогда людьми среднего возраста. Интересно, производил ли он такое же впечатление? Он никогда об этом не задумывался раньше.

Они начали обсуждать разные детали, и в первую очередь — какую степень свободы нужно предоставить извалу для его собственной и общей пользы. Они закончили обед, полюбовались еще раз Кораблем, который был хорошо виден сквозь прозрачные стены ресторана, и вышли в коридор. Карсон спросил:

— Неужели на нем действительно собираются добраться до родной планеты руллов?

По лицу Джеймисона он понял, что совершил ошибку. Вздохнув, он произнес:

— Хорошо, остановимся на КПП и проверим меня.

Джеймисон мрачно кивнул.

— Раз уж мы там будем, я тоже пройду проверку, чтобы и у тебя не было никаких сомнений.

Они оба прошли тщательную проверку, установившую их принадлежность к людям, но оба знали, что эта проверка не давала гарантий на будущее. В окружении шпионов-руллов, которые могли принимать человеческий облик, такие проверки требовались постоянно. Один неосторожный вопрос, один подозрительный жест или поступок — и надо было отправляться на проверку. Собственно говоря, человеку было достаточно просто дотронуться до подозреваемого, чтобы узнать, является ли он тоже человеком. Но раз далеко не все могли справиться с руллом, инструкция требовала сообщить о своих подозрениях властям. То, что Карсон сам вызвался пройти проверку, почти наверняка свидетельствовало о том, что он человек, но пройти проверку все равно было нужно.

По дороге в Компьютерный отдел Карсон сказал:

— По крайней мере в течение какого-то времени я могу говорить свободно. По какому принципу компьютер отбирает чуждые расы?

Джеймисон ответил без колебаний:

— Полная непохожесть плюс характеристики, которые могут использоваться в нашей войне с руллами. Я хотел бы проверить телепатические способности извала в экстремальных обстоятельствах. До сих пор он потерпел неудачу всего один раз.

Он рассказал о том, как извалам не удалось прочитать мысли руллов, и предложил:

— Раз существует вероятность, что руллы вообще пришли из другой галактики, я все же склоняюсь к мнению, что все живое в мире Млечного Пути каким-то образом связано.

Это предположение вполне могло соответствовать действительности. Человек открыл мириады фактов о различных формах жизни и о том, как они функционируют. Как возникла жизнь и почему — все еще оставалось тайной, все более загадочной по мере того, как космические корабли человека забирались все дальше и проникали в самые отдаленные уголки Вселенной, каждый раз поражаясь ее безбрежности и разнообразию. В этих условиях человеку оставалось только обобщать полученную информацию и пытаться сделать правильные выводы. Весь опыт Джеймисона свидетельствовал о правильности его догадок.

— У вас есть на примете какая-нибудь раса? — спросил Карсон.

— Нет. Я заложил в компьютер все необходимые требования и положусь на его выбор.

Всю оставшуюся дорогу они молчали. Техник проводил их в небольшую комнату, где стоявший в углу принтер начал распечатывать результаты компьютерного анализа. Джеймисон взглянул на первое предложение и, присвистнув, сказал:

— Как же я сам об этом не подумал! Ну конечно, плоянцы! Кто же еще во всей Галактике, как не они?

— Плоянцы? — нахмурившись, переспросил Карсон. — А разве они — не миф? Разве есть уверенность, что раса плоянцев существует?

— Нет, — жизнерадостно ответил Джеймисон. — Такой уверенности у нас нет. Но лучшей возможности выяснить это наверняка трудно себе представить.

Он был очень возбужден. Как он мог забыть о плоянцах? Конечно, это будет труднейшим испытанием для извала и его собственной теории о существовании связи между всеми расами одной Галактики.

Специально сконструированный катер отделился от космического крейсера и начал плавный спуск к парившей внизу планете Плоя. Джеймисон, управлявший движением с пульта дистанционного управления, начал потихоньку притормаживать.

Как только катер вошел в верхние слои атмосферы, Джеймисон переключил все свое внимание на показания индикаторов температуры и скорости и продолжал постепенно гасить скорость. Приборы показывали, что незначительному нагреванию подверглась только внешняя обшивка катера.

Медленный спуск с помощью электрических и электронных роботов продолжался. Катер находился уже на расстоянии менее сорока миль до поверхности планеты и продолжал спускаться со скоростью около пяти тысяч футов в минуту. На расстоянии двадцати миль от поверхности Джеймисон уменьшил скорость снижения до тридцати миль в час. Он переводил катер в горизонтальный полет, когда датчик воздухозапорного клапана вдруг зафиксировал нечто необычное.

Клапан открылся! И закрылся!

Джеймисон замер.

Внезапно все стрелки индикаторов качнулись, показав вспышку энергии. Тут же движение катера перешло в хаотичное и бесконтрольное падение: скорость падения стала резко возрастать, а сам катер бросало из стороны в сторону.

Джеймисон нажимал один за другим рычаги дистанционного управления, но катер на его команды не реагировал. Ни один из электронных роботов не подчинялся посылаемым им сигналам.

Случившееся не было для Джеймисона неожиданностью. Теперь ему оставалось только наблюдать и ждать, пока катер не окажется в определенных условиях.

Эти условия автоматически наступили по достижении катером высоты двадцать тысяч футов над простирающимся внизу морем зелени.

Находившееся на борту устройство, не электрическое По своей природе, среагировало на показания барометра и отключило всю подачу электроэнергии. В действие были приведены другие, чисто механические устройства, использовавшие в качестве энергии встречный воздушны, поток. Все люки оказались плотно задраенными, а включившиеся ракетные ускорители направили катер, двигавшийся теперь без использования электричества, обратно в космос.

Катер ворвался в безвоздушное пространство, как вылетевшая из бутылки пробка. На таком расстоянии еще было невозможно определить, удалось ли тому, кто мог оказаться на его борту, решить проблему механического открытия задраенных люков без помощи электричества. Джеймисон надеялся, что нет. Если он был прав, катеру удалось поймать плоянца.

Первая космическая экспедиция землян высадилась на Плое около ста лет назад. Ее участники тут же попали в какой-то кошмар. Металлические двери, металлические переборки, металлическая мебель и предметы обихода вдруг стали бить током, как будто были замкнуты в одну электрическую цепь. С научной точки зрения это было фантастически интересным феноменом.

Для первых восьмидесяти человек, погибших в результате полученных ударов током, эти физические явления уже перестали представлять интерес.

Сто сорок остальных астронавтов, которые по чистой случайности не притрагивались к металлическим предметам в эти ужасные первые мгновения, были отлично подготовлены и очень опытны. Только двадцать два из них не сообразили сразу, что имеют дело с электрическим феноменом. Эти двадцать два человека были похоронены вместе с первой группой погибших на этой прекрасной в своей первозданной красоте зеленой планете.

Оставшиеся в живых прежде всего попытались вновь восстановить контроль над кораблем. Они отключили всю электроэнергию. Предполагая, что на борту корабля оказался какой-то живой организм, они начали систематическую уборку с использованием химических аэрозолей. Когда был обработан весь корабль, они вновь включили электричество. Через мгновение безумие повторилось опять. Они перепробовали все имеющиеся на борту средства химической защиты, но безрезультатно Тогда они пошли на еще более решительный шаг. Выйдя наружу, они засунули конец шланга в ближайший водоем и, подсоединившись к оросительной системе корабля, обработали горячим паром, поданным под огромным давлением, каждый квадратный дюйм внутренней поверхности.

Это тоже не дало никаких результатов. Кем бы ни были захватившие корабль, но они видели, что затевали люди, и выключили все динамо-машины. Во время одной из ночных вахт, пока половина оставшихся членов экипажа спала беспокойным сном, вдруг одновременно включились все электродвигатели на борту. Чтобы опять стать хозяевами положения, людям пришлось перекрыть рубильниками всякую подачу электроэнергии.

Тем временем с помощью зеркал удалось установить связь с космическим крейсером, который сопровождал экспедицию и находился на орбите планеты. Наполовину обезумевшему и запуганному экипажу был передан анализ сложившейся ситуации, который подтверждался их собственными наблюдениями.

В сообщении говорилось: “Чуждая раса, судя по всему, не является откровенно враждебной человеку. Все смерти последовали в результате несчастных случаев и были связаны с непреднамеренным контактом с металлическими Проводниками на борту корабля. Таким образом, представляется целесообразным изучение этой формы жизни путем создания различных комбинаций электрических явлений и наблюдения за спровоцированной реакцией. Приборы для этого эксперимента будут изготовлены и переправлены вам”.

Экспедиция стала научной. Изучение этой необычной формы жизни продолжалось шесть месяцев. Полученные результаты были неудовлетворительными, поскольку за все это время не удалось ни разу получить однозначных доказательств существования на этой планете разумных форм жизни.

По истечении шести месяцев находившийся на орбите крейсер сбросил на планету несколько ракет старого образца, которые использовали неэлектрические системы запуска. Все выжившие члены экспедиции были благополучно доставлены на Землю.

Джеймисон вспоминал об этом, пока ему не удалось захватить катер лучевыми зацепами и не состыковать его со своим кораблем. Через несколько минут большой космический корабль уже мчался в межзвездном пространстве.

Никаких конкретных действий сразу предпринять не удалось. Извал зафиксировал присутствие иного “разума”, но ему пока не удалось разобрать никаких мыслей, кроме чувства страха и беспокойства.

То, что на борту катера что-то было, вызвало у Джеймисона вздох облегчения. Принимая во внимание опыт первой экспедиции, он не мог не думать, что выдает желаемое за действительное. Но то, что извал почувствовал чье-то присутствие, уже оправдывало цель поездки.

На расстоянии ста световых лет от Плои он отключил все электропитание и направился вместе с извалом в специально оборудованный отсек, соединявшийся с главным отсеком механизмами, приводимыми в движение вручную. Здесь находился второй пульт управления. С его помощью Джеймисон открыл люк катера и позволил плоянцу перебраться в основной отсек корабля. Конечно, если это странное существо решит поступить именно так.

Извал сообщил Джеймисону:

“Я вижу главную рубку управления. Похоже, что наблюдение идет откуда-то сверху. Мне кажется, плоянец оценивает ситуацию”.

Это было самое главное. Извал мог читать мысли плоянца. Джеймисон на секунду представил себя на месте плоянца, выяснившего, что находится на борту чужого космического корабля. Плоянцу наверняка было очень не по себе.

“Он сейчас вошел в пульт управления”, — доложил извал.

— Вошел? — удивленно переспросил Джеймисон.

Корабль вздрогнул и слегка отклонился от курса. Джеймисона встревожило не это. Его новые знания о плоянце, полученные с помощью извала, дали ему понять, что может произойти, если плоянец решит устроить короткое замыкание на главном пульте управления. Он представил себе, как аморфное существо продирается сквозь приборы и бесчисленные переплетения проводов, пропуская через свое “тело” электричество и “закорачивая” электроцепи.

Пока он размышлял об этом, курс выправился. Большой корабль описывал плавную дугу в этой далекой части Галактики.

Поступило новое сообщение извала:

“Он выбрал направление и решил его придерживаться как можно дольше. Он ничего не знает о существовании ускорителей”.

Джеймисон покачал головой. Ему было жаль бедного плоянца. Он оказался в плену расстояния, не только недоступного его расе, но, скорее всего, даже просто невообразимого на уровне их знаний.

Вслух же он сказал:

— Скажи ему, как велико расстояние до его планеты, расскажи ему о разнице между двигателем, который он пытался запустить, и межзвездными ускорителями.

Извал ответил:

“Я ему все сказал. Никакой ответной реакции, кроме бешенства”.

— Продолжай говорить ему в том же духе, — попросил Джеймисон и через несколько минут добавил: — Скажи ему, что у нас есть устройство, с помощью которого мы сможем разговаривать, как только он научится им пользоваться.

Еще чуть позже Джеймисон опять обратился к извалу:

— Спроси его, что он употребляет в пищу.

На этот вопрос был получен первый ответ.

“Он говорит, — сообщил извал, — что умирает от голода, и в этом виноваты мы”.

Это было полное торжество телепатии. Вскоре они узнали, что плоянцы живут за счет магнитного поля планеты, из которого они черпают и перерабатывают своего рода энергию жизни.

Поскольку все электроприборы были отключены, многочисленные катушки, обмотки и арматура электромоторов, генераторов, реле и магнетронов не давали никакого магнитного поля. У Эфраима создалось впечатление, что концентрация магнитных полей, которая обычно сопутствовала включенным приборам, была исключительным лакомством для плоянцев.

Джеймисон понял, что эта простая и теперь очевидная причина во многом, если не полностью, объясняла тот ущерб, который плоянцы нанесли предыдущей экспедиции Стало ясно, что все поломки оборудования и смертельная опасность для людей были побочным эффектом своего рода пиршества, который плоянцы устроили на корабле.

Зная все это, Джеймисон запустил маленькую газовую турбину, которая в свою очередь приводила в движение небольшой электромотор компрессора.

— Передай ему, — попросил Джеймисон извала, — чтобы он не слишком сильно концентрировал поток энергии иначе он выведет из строя всю систему.

Так или иначе, но плоянец получил наконец пищу.

— А теперь, — сказал Джеймисон извалу немного погодя, — передай ему, что больше он ничего не получит, пока не научится работать с переговорным устройством.

Через несколько часов плоянец мог так модулировать электрический ток, что озвучивающая машина начала передавать вполне различимую, хотя и немного гортанную речь. Плоянец научился довольно сносно изъясняться по-английски за один день.

— Просто непостижимо, — сказал Джеймисон вслух, обращаясь скорее к себе, чем к извалу, — какой у него должен быть коэффициент умственного развития, если он может изучать языки с такой скоростью.

Эфраим не мог ответить на этот вопрос, потому что ему самому языки были не нужны. Тем не менее он пояснил:

“Похоже, все его энергетическое поле может использоваться для хранения информации, а раздвигать границы этого поля он может практически бесконечно”.

Джеймисон задумался над этим, но так и не смог представить такую “нервную систему”. Наконец он сказал:

— По дороге домой я соберу миниатюрную копию этого переговорного устройства и смогу носить ее в ухе. Мне бы хотелось добиться того, чтобы я мог с ним общаться так же легко, как с тобой.

Он собрал, как и намеревался, такой прибор и продолжал занятия с плоянцем, когда получил два сообщения с Земли, которые полностью изменили его планы.

Первое сообщение было от Калеба Карсона: “Политические перестановки на планете Карсона позволяют начать образовательную программу для извалов, не дожидаясь решения Галактического конгресса. Источник информации — некая миссис Уитман. Она сказала, что вы поймете”.

Прочитав, Джеймисон подумал: “Что ж, некогда мы с миссис Уитман расходились во взглядах. Похоже, теперь положение изменилось. Я этому только рад”.

Второе сообщение было не менее важным: “Немедленно отправляйтесь на только что открытую планету в регионе 18. Местонахождение закодировано шифром 1-8-3-18-26-54-6. Вам надлежит лично ознакомиться с планетой на месте и представить свои выводы. Подпись: ВЕККО”.

Джеймисону не надо было объяснять, почему Верховное командование космическими операциями занялось этим само. Регион 18 был кодовым названием самой дальней линии обороны землян против руллов. Вместе с планетой Карсона и еще двумя другими планетами этот регион замкнет сеть военных бастионов, откуда земляне могли защищать все еще контролируемую ими часть Галактики.

Получив эти сообщения, Джеймисон изменил свои первоначальные планы.

Прежде всего он немедленно подтвердил получение сообщений. В ответе Калебу Карсону говорилось: “Жди меня на…” Он назвал планету, на которой они должны были оказаться примерно в одно и то же время. “Я передам тебе Эфраима и корабль. На нем ты отвезешь его на планету Карсона и начнешь претворять в жизнь все, о чем мы договорились”.

Радиограмма, направленная в адрес ВЕККО, гласила: “Буду ждать военный корабль на…” Он назвал планету, где договорился о встрече с Калебом Карсоном. “Корабль должен быть готов взять на борт мой личный катер”.

Это было единственное разумное решение по поводу плоянца — взять его с собой.

Джеймисон очень серьезно и подробно объяснил плоянцу ситуацию с тем, чтобы тот сгоряча ничего не натворил.

— Твоя единственная надежда когда-нибудь вернуться домой на родную планету заключается в беспрекословном выполнении всех моих указаний, — сказал он.

Плоянец заверил Джеймисона, что никогда не подведет его.

21

Джеймисон краем глаза заметил космический корабль, который появился на небе. Сидя на раскладном стуле в дюжине ярдов от края пропасти и в нескольких футах от своего катера, Джеймисон был погружен в свои записи с наблюдениями и наговаривал отчет в миниатюрный диктофон. Лаэрт-III был настолько близок к невидимой линии фронта, разделявшей космические владения землян и руллов, что первенство землян в открытии этой планеты было уже само по себе значительной победой в их войне с руллами.

Джеймисон диктовал: “Тот факт, что корабли, базирующиеся на этой планете, могут нанести удар по нескольким густонаселенным регионам Галактики как людей, так и руллов, придает исключительную важность безотлагательным поставкам всего доступного военного снаряжения на эту планету. Временные оборонительные подразделения следует дислоцировать на Горе Монолит, на которой я сейчас нахожусь, и развернуть в течение трех недель…”

Именно в этот момент он увидел катер, приближавшийся слева и направлявшийся в сторону плато. Он взглянул вверх и замер, раздираемый противоречивыми чувствами. Его первым порывом было броситься к своему катеру и попытаться скрыться, но его остановила мысль о том, что движение будет тут же отмечено электронными приборами корабля. Он на мгновенье поддался надежде, что если вести себя тихо и ничем не выдавать своего присутствия, то ему удастся остаться незамеченным.

Так и не приняв никакого решения, он разглядывал характерные формы катера руллов и его опознавательные знаки. Он достаточно хорошо разбирался в технике противника и сразу определил, что это было исследовательское судно.

Исследовательский катер. Руллы открыли Солнце Лаэрта. Ужасная опасность заключалась в том, что это маленькое судно могла прикрывать целая флотилия военных кораблей, а он был один. Его собственный катер был выброшен “Орионом” почти в парсеке отсюда, и корабль двигался на антигравитационных скоростях. Это было сделано специально для того, чтобы приборы руллов, реагирующие на выброс энергии, не смогли засечь его нахождения в этом регионе. “Орион” должен был добраться до ближайшей базы, взять на борт планетарное военное оборудование и затем вернуться. Его приход ожидался через десять дней.

Десять дней! Джеймисон выругался от бессилия и, поджав ноги, потянулся за блокнотом с записями. У него еще теплилась надежда, что прикрытый кронами деревьев катер все-таки не заметят. Стараясь ничем не выдать своего присутствия, он внимательно следил за движением противника. Он опять подумал об ужасных последствиях, которыми было чревато обнаружение руллами этой планеты.

Катер руллов уже находился в сотне ярдов и пока не додавал никаких признаков изменения курса. Через несколько секунд он будет пролетать над деревьями, которые слегка прикрывали его собственный катер.

Он решился. В мгновенье ока он рванулся вперед, опрокинув стул. Он ворвался в распахнутую настежь дверь катера, и, как только она закрылась, весь корпус содрогнулся, будто его ударил какой-то великан. Часть потолка просела, пол заходил ходуном, а воздух моментально раскалился, и стало нечем дышать. Задыхаясь, Джеймисон добрался до своего кресла и включил главный аварийный рычаг. Скорострельные бластеры заняли боевую позицию и тут же разразились очередями. Кондиционеры взревели от поданной энергии и обдали его тело потоком ледяного воздуха. Придя в себя, Джеймисон понял, что атомные двигатели не работают, а сам катер, вместо того чтобы находиться в воздухе, по-прежнему неподвижно лежит на земле.

Он с тревогой выглянул в иллюминатор. Корабль руллов летел над краем плато и вот-вот должен был скрыться из вида за группой деревьев, росших в четверти мили. Он исчез из вида, и тут же в динамиках, расположенных на передней панели кабины, раздался характерный звук кораблекрушения.

Откинувшись на спинку кресла, Джеймисон почувствовал облегчение и слабость от наступившей после перенесенного потрясения реакции. Он чудом избежал гибели. Вдруг ему пришла в голову мысль, от которой слабости как не бывало. Корабль руллов потерпел крушение без взрыва. Значит, крушение не уничтожило находящихся на борту руллов. Он был один на поврежденном катере на вершине горы и должен был противостоять в одиночку одному или нескольким самым безжалостным из всех известных существ. Десять дней ему предстояло бороться в надежде, что человеку еще удастся захватить эту самую ценную в военном отношении планету, открытую за последние девяносто лет.

Джеймисон отворил дверь и вышел на поляну. После перенесенного потрясения он еще окончательно не пришел в себя, но становилось темно, и времени терять было нельзя. Он быстро направился на ближайший пригорок, расположенный в ста футах, а последние ярды преодолел ползком. Он осторожно заглянул вниз. С этого места была хорошо видна почти вся вершина горы. Она представляла собой неровный каменистый овал примерно в восемьсот ярдов в самом узком месте, покрытый кустарником и редкими группами деревьев. На вершине не было заметно никакого движения: кругом царили запустение и безжизненная тишина.

Солнце опустилось в пропасть на юго-западе, и сумерки сгустились еще больше. Плохо было то, что для руллов с их отличным зрением и более совершенным сенсорным оборудованием темнота не была помехой. Всю ночь напролет ему придется держать оборону против существ, чья нервная система превосходила человеческую буквально во всех отношениях, за исключением, пожалуй, интеллекта. Люди полагали, что на этом и только на этом уровне имеют паритет. Эта мысль еще раз напомнила Джеймисону, в каком отчаянном положении он оказался. Если только ему удастся добраться до места крушения катера руллов и что-нибудь предпринять до того, как стемнеет и они оправятся от шока, то его шансы выжить значительно возрастут.

Он не мог позволить себе упустить такую возможность. Джеймисон поспешно сполз с пригорка и бегом направился к катеру руллов по высохшему руслу ручья. Земля была усеяна острыми обломками скальных пород и выходившими тут и там на поверхность узловатыми корнями кустарников и деревьев. Два раза он падал, причем в первом падении сильно порезал правую руку. Это заставило его двигаться осторожнее. Ему раньше никогда не приходилось бегом преодолевать такую пересеченную и покрытую многочисленными камнями местность, и, обернувшись, он увидел, что за десять минут ему удалось продвинуться всего на несколько сот ярдов. Он остановился. Одно дело — проявить решительность в надежде добиться важного преимущества. Другое — терять силы в безрассудной гонке. Его поражение будет поражением человека.

Он почувствовал, что стало холодно. С востока подул холодный пронизывающий ветер, и к полуночи температура воздуха упадет до нуля. Он решил вернуться назад. До наступления ночи нужно было успеть поставить кое-какие защитные средства. Через час, когда гору окутала безлунная черная ночь, Джеймисон сидел, прильнув к иллюминатору. Для человека, который не мог себе позволить уснуть, ночь предстояла длинная. Где-то в середине ночи Джеймисон заметил какое-то движение на самом краю экрана кругового обзора. Положив руку на гашетку бластера, он ждал, пока источник движения не окажется в фокусе прицела. Но все было тихо. Холодный рассвет застал Джеймисона страшно уставшим, но он все так же внимательно следил за экранами, где мог появиться враг, который действовал не менее осторожно, чем он сам. Он начал сомневаться, не померещилось ли ему.

Джеймисон принял еще одну таблетку от сна и тщательно осмотрел атомные двигатели Вскоре он выяснил, что выводы, которые он сделал после первого беглого осмотра, подтвердились. Главный гравитационный ядерный реактор был поврежден так сильно, что его можно было починить только на “Орионе”. Джеймисон был обречен в одиночку противостоять врагу на этом небольшом плато. Мысль, которая вертелась у него в голове на протяжении всей ночи, внезапно обрела новый оттенок. Насколько он мог припомнить, впервые за всю историю столетней войны человек противостоял руллу на ограниченном театре военных действий, где ни один из них не был пленником другого. До этого все битвы проходили в космосе, где корабль сражался с кораблем, а флотилии противостояла флотилия. Выжившим либо удавалось спастись, либо они оказывались в плену у противника.

Если он не потерпит поражение раньше, у него была уникальная возможность подвергнуть руллов испытанию, но для этого нужно было использовать буквально каждую минуту дневного света.

Джеймисон надел специальные защитные ремни и вышел наружу. С каждым мгновением заря разгоралась все сильнее, и из сумрака выступала завораживающе прекрасная местность. Ну почему, спросил он себя, все это происходит именно здесь, на самой необычной из всех известных гор?

Гора Монолит стояла посреди равнины и резко уходила вверх на огромную высоту. Самый величественный пик, известный Галактике, мог с полным правом считаться одним из ста галактических чудес.

Джеймисон ступал по разным планетам, удаленным от Земли на сотни тысяч световых лет, он был на борту кораблей, прилетавших из черной бездны вечной космической ночи к ослепительному свету солнц — красных и синих, желтых и белых, оранжевых и фиолетовых — солнц таких прекрасных и разных, что создаваемая ими реальность превосходила любую игру воображения.

И вот он стоял на горном пике далекого Лаэрта: человек, вынужденный обстоятельствами применить все свои знания и опыт, чтобы противостоять одному или нескольким руллам — врагам, обладающим таким же интеллектом.

Джеймисон тряхнул головой, отгоняя раздумья. Настало время перейти в наступление и выяснить, какие силы ему противостоят. Это было первое, и самое важное заключалось в том, чтобы оно не стало последним. К тому времени, когда солнце Лаэрта уже поднялось над горизонтом на северо-востоке горы, наступление было в полном разгаре Автоматические дефенсоры, которые он установил предыдущей ночью, медленно продвигались вперед, разведывая дорогу для передвижного бластера. Джеймисон позаботился о том, чтобы один из трех дефенсоров прикрывал его с тыла. Дополнительная предосторожность заключалась в том, что он ползком перебирался от одного естественного укрытия к другому. Он управлял устройствами с помощью маленького ручного пульта, который выводил изображение на экран прозрачного защитного шлема. Слезящимися от напряжения глазами он следил за отклонениями стрелок, которые должны были указать любое замеченное движение или попытку вывести дефенсоры из строя энергетическим воздействием.

Все было тихо. Добравшись до места, откуда был виден катер руллов, он остановился, пытаясь понять, почему ему до сих пор не оказывается никакого сопротивления. Это настораживало. Конечно, была какая-то вероятность, что все руллы, находившиеся на борту, погибли, но он в это не верил.

Он внимательно осмотрел место аварии через телескопический окуляр одного из дефенсоров. Катер лежал в небольшой ложбинке, и его нос зарылся в кучу гравия. Нижние элероны были сильно деформированы: его единственный вчерашний залп, хоть и произведенный в автоматическом режиме, полностью вывел из строя корабль руллов.

Общим впечатлением было полное отсутствие жизни. Если это была уловка, то очень искусная. По счастью, он располагал возможностью кое-что выяснить, пусть не наверняка, но все же косвенные данные о присутствии на борту живых руллов он получить мог.

Тишину самой уникальной вершины Вселенной нарушили выстрелы передвижного бластера. Когда атомный реактор бластера заработал на полную мощность, звуки выстрелов перешли в непрерывный рев. Под таким шквалом огня корпус катера задрожал и слегка изменил цвет, но этим все и ограничилось. Через десять минут Джеймисон прекратил огонь, не зная, к какому прийти выводу.

Защитные экраны катера руллов были включены на полную мощность. Возможно, они включились автоматически еще вчера, когда он нанес первый удар. Но не исключено, что экран был включен вручную именно для того, чтобы обезопасить себя на случай нападения землянина.

Рулл на катере мог быть мертвым. (Интересно, он начал полагать, что его противником был один, а не несколько руллов. В самом деле, степень осторожности, проявленная противником, если он еще был в живых, соответствовала его собственной — именно так действует одиночка перед лицом неизвестности.) Рулл может быть ранен и не в состоянии что-либо предпринять против Джеймисона. Рулл мог расставить вокруг корабля ловушки с подавляющими волю линиями: Джеймисон решил по возможности избегать смотреть под ноги. Или же рулл просто дожидался, пока его подберет большой корабль, выбросивший разведывательный катер на планету.

Джеймисон решил вообще не рассматривать последнюю возможность. Она означала для него верную смерть. Нахмурившись, он внимательно изучил результаты обстрела. Насколько было видно, все твердые металлические части выдержали огонь, но сам катер погрузился в землю на глубину от одного до четырех футов. Не исключено, что на катер проникла какая-то радиация, но что именно она могла повредить — оставалось вопросом. Ему приходилось осматривать десятки захваченных катеров руллов, и если этот катер был сделан по тому же принципу, то впереди располагался пульт управления, а носовая рубка выдерживала огонь бластеров. Сзади были машинное отделение и два грузовых отсека, в одном из которых хранились оборудование и топливо, а в другом — продовольствие. Затем…

Продовольствие! Джеймисон вскочил на ноги и увидел, что отсек с продовольствием пострадал больше всего. Конечно, какая-то радиация не могла не проникнуть в него и наверняка сделала пищу непригодной, сразу поставив рулла с его быстрой системой пищеварения на грань голодной смерти.

Джеймисон, окрыленной новой надеждой, вздохнул с облегчением и приготовился отходить. Повернувшись, он бросил взгляд на скалу, прикрывавшую его от возможного ответного огня. Он увидел на ней линии. Хитросплетения линий — результат исследований нейронов человека неземными учеными. Он сразу узнал их и замер от ужаса, успев подумать: “Где… куда меня ведут?”

После возвращения с Миры-23 ученые-земляне тщательно изучили его показания о том, как он был похищен, и пришли к однозначному выводу: эти линии заставляли человека двигаться в определенном направлении. Здесь, на этой горе, таким местом мог быть только утес. Но какой именно?

Невероятным усилием воли Джеймисону удалось задержать уходящее сознание. Он еще раз взглянул на линии. Пять наклонных вертикальных линий и над ними еще три, указывающие своими изогнутыми концами на восток. Он мучительно старался припомнить, были ли у вершины восточного утеса какие-нибудь насыпи. Были. Он вспомнил их в последний момент. На эту насыпь, повторял он себе, на эту насыпь. Пусть я упаду на эту насыпь. Он всеми силами старался удержать в памяти изображение нужной ему насыпи и повторял, сколько мог, команду, которая могла спасти его жизнь. Последним, о чем он успел подумать, было то, что он наконец получил однозначный ответ на мучивший вопрос. Рулл был жив! Мозг Джеймисона заволокла беспросветная мгла.

22

Он прибыл из далекой галактики, безжалостный повелитель повелителей — Йели Мииш, высокочтимый Эйяш Йила. У него было множество других титулов и должностей, и у него была власть. Да, власть, которой он обладал, была властью жизни и смерти, властью над кораблями Лирда.

Он прибыл в великом гневе, чтобы выяснить, почему до сих пор не выполнен приказ, отданный много лет тому назад — захватить Вторую Галактику. Почему же те, совершеннее кого не могло быть, так медлили с выполнением приказа? Какие двуногие существа со своими кораблями, укрепленными военными базами и бесчисленными союзниками осмелились противостоять им, обладающим самой совершенной в природе нервной системой?

— Доставьте мне живого человека!

Приказ облетел все закоулки космоса и был немедленно выполнен. Пленником оказался выживший матрос космического крейсера землян, чей коэффициент умственного развития составлял девяносто шесть пунктов, а индекс страха — двести семь. Это существо сделало несколько нерешительных попыток покончить с собой и было отправлено в лабораторию, где вскоре умерло в самом начале эксперимента, который он приказал проводить в своем присутствии.

— Это существо не может быть противником.

— Сир, нам очень редко удается захватить живых пленников. Они, видимо, подобно нам готовят своих воинов к самоубийству перед угрозой пленения.

— Неверно выбраны условия эксперимента. Мы должны создать ситуацию, в которой пленник не будет знать, что он в плену. Есть ли такая возможность?

— Это вопрос будет проработан.

Он прибыл для руководства экспериментом в систему, где за семь периодов до этого был замечен человек. Человек был на маленьком катере, сообщалось в докладе, “который неожиданно появился из субкосмоса и направился в сторону этой системы. Тот факт, что при этом не использовалось обычное топливо, вызвал подозрение нашего корабля-наблюдателя, который при других обстоятельствах не придал бы этому катеру никакого значения. Поскольку сразу были предприняты шаги по выяснению причин столь необычного поведения людей, мы обнаружили очень удобную для развертывания новой базы планету и идеальные условия для проведения эксперимента”.

Далее в докладе говорилось: “Никаких высадок на новую планету не производилось, и, насколько нам известно, наше присутствие не обнаружено Видимо, земляне уже высаживались раньше на этой третьей планете системы, поскольку человек сразу устроил свой лагерь на вершине необычной формы горы. Создавшиеся условия идеально подходят для выполнения поставленной задачи”.

Армада кораблей патрулировала космос вокруг Солнца этой системы. Но он прибыл на маленьком катере и, не считая противника опасным, пролетел над горой и нанес удар по катеру землянина. Рулл был поражен мощью ответного огня, который повредил его судно, потерпевшее катастрофу, едва не стоившую ему жизни. Смерть в эти секунды подкралась совсем близко. Оглушенный, но живой, он все же смог выбраться из катера и выяснить, насколько серьезны повреждения. Перед высадкой на планету он распорядился, чтобы за ним вернулись только по его приказу. Но теперь у него не было средств связи. Радиостанция была разбита вдребезги и не подлежала ремонту. Новое испытание ждало его, когда он выяснил, что все запасы продовольствия были испорчены.

Не теряя присутствия духа, он оценил ситуацию. Эксперимент будет продолжаться, но с одной поправкой. Если необходимость в пище станет особенно острой, он убьет человека, что позволит ему выжить и дождаться прибытия подмоги, когда командиров кораблей начнет волновать его слишком долгое отсутствие.

Часть ночи он посвятил исследованию вершины горы. Затем он приблизился к катеру человека, насколько позволял радиус действия расставленных им дефенсоров, и попытался определить, что может предпринять землянин против него. Наконец, он изучил подходы к собственному катеру и нарисовал на ключевых пунктах линии, парализующие волю людей. Увидев, как вскоре после восхода солнца его противник попался в ловушку, он испытал удовлетворение, которое, однако, было омрачено тем, что он не мог сразу воспользоваться плодами своих усилий. Бластер человека оставался нацеленным на входной люк его катера. Бластер не стрелял, но рулл не сомневался, что огонь откроется автоматически, стоит люку распахнуться.

Положение осложнялось тем, что запасной выходной люк заклинило. Раньше все было в порядке. Предвидя, что им, возможно, придется воспользоваться, рулл проверил его сразу после аварии: тогда он открывался, а теперь — нет. Должно быть, решил он, катер еще больше просел, пока он отлучался ночью. Но, по сути, в чем была истинная причина — не имело значения. Важно было то, что он оказался заперт внутри катера как раз в тот момент, когда ему надо было выйти наружу. Дело было не в том, что он хотел немедленно уничтожить человека. Если доступ к запасам пищи землянина не требовал его смерти, то убивать его было вовсе не обязательно. Однако решение нужно было принимать именно сейчас, пока человек был беспомощен. Кроме того, катер мог свалиться в пропасть и оборвать жизнь Йели. Он нахмурился — он не любил, когда случайности вмешивались в его планы.

С самого начала дело приняло неприятный оборот. Он оказался в сетях неподвластных ему обстоятельств, которые он всегда рассматривал как теоретически допустимые сочетания времени и места, но не имеющие отношения лично к нему.

Эти обстоятельства были применимы к глубинам космоса, где корабли Лирда сражались за расширение владений Совершенных. Там отвоевывалась территория у чуждых рас, созданных Природой до того, как она достигла вершины своего созидания руллов. Все эти чуждые расы должны были быть уничтожены, потому что их существование потеряло всякий смысл, а продолжая жить, они могли случайно обнаружить способ нарушения баланса йельской жизни. В цивилизованной Риа случайности были запрещены.

Рулл очистил свой мозг от тревожных мыслей. Он решил не тратить времени на запасной выходной люк и направил свой бластер на щель в полу. Разрушители частиц обдали потоком газов то место, куда он нацелился, и вытяжные механизмы быстро-быстро засосали радиоактивные частицы в специальный накопитель. Однако невозможность открыть дверь для страховочной тяги делала эту работу очень опасной. Рулл не раз останавливался и уходил в соседний отсек, когда температура воздуха делалась нестерпимо высокой — самый надежный индикатор опасности, который сам давал о себе знать и за которым не надо было следить.

Солнце уже прошло свою высшую точку на небосклоне, когда получилось достаточно большое отверстие в полу, через которое виднелся гравий и куски породы. Задача прорыть туннель, чтобы выйти наружу, была проще, но требовала больше времени и физических сил. Весь в пыли, уставший и голодный, рулл вылез из туннеля посреди группы деревьев, росших неподалеку от места аварии.

Его план провести эксперимент потерял всю свою привлекательность. Рулл был упрямым по натуре и не любил отступать от задуманного, но полагал, что в данном случае ситуация может быть воспроизведена для него в более цивилизованном виде. К чему весь этот риск и неудобства? Он убьет человека и химически разложит его на удобоваримую пищу, пока к нему на выручку не прибудут корабли. Голодным взглядом он обшарил утес, заглянул в каждую расселину и обошел его кругом, пока не оказался на прежнем месте. Человека он не обнаружил. В одном или двух местах земля выглядела так, будто по ней прошел человек, но самые тщательные повторные поиски не дали никаких результатов.

Рулл направился в сторону катера человека. Остановившись на безопасном расстоянии, он внимательно оглядел его. Защитные экраны были подняты, но когда это произошло — во время нападения на его катер утром или после, или экраны автоматически среагировали на его появление — он не знал. В этом была вся проблема. Скалистый пейзаж подавлял своей безжизненностью и навевал чувство одиночества, которое раньше рулл никогда не испытывал. Человек мог быть давно мертв, а останки его разбитого тела могли покоиться у подножия горы. С другой стороны, он мог быть внутри и тяжело ранен. У него, к сожалению, было время вернуться в безопасность своего катера. Он мог затаиться внутри, целый и невредимый, и, зная о неопределенности, в которой пребывал его враг, выжидать момента, чтобы этим воспользоваться.

Рулл установил следящее устройство, которое должно было известить его, если откроется дверь. Затем он вернулся к туннелю и, с трудом в него протиснувшись, оказался наконец внутри, где принялся терпеливо ожидать дальнейшего развития событий. Голод все сильнее заявлял о себе, а его приступы с каждым часом становились все мучительнее. Теперь рулл должен был беречь свои силы и двигаться как можно меньше. Для окончательной схватки ему потребуется все, что удастся сохранить.

Так прошло несколько дней…

Джеймисон вздрогнул от приступа боли. Сначала она казалась всеобъемлющей, захватывающей его с головы до пят. Его натянутые как струны нервы, казалось, резонировали в такт с пульсирующей болью, отнимавшей последние силы. Через некоторое время он понял, что ее источник находится где-то в левой ноге. Минуты складывались в часы, и наконец он понял, что у него вывихнута лодыжка. Сколько времени он пролежал в полузабытьи, он не знал, но, открыв глаза, увидел, что солнце все еще было на небе, хотя уже и спускалось.

Он смотрел невидящим взглядом, как солнце медленно уходило за край скалы, за которой была пропасть. Только когда на его лицо упала тень утеса, он вдруг в полной мере осознал, в какой смертельной опасности находится. Он увидел, что скатился с насыпи в глубокую расселину. Крутизна склона была около сорока пяти градусов, и от неминуемого падения в глубокую пропасть его спасли узловатые корни кустарника, в которых застряла его нога. Видимо, это и привело к вывиху.

Поняв, что явилось причиной травмы, Джеймисон повеселел. Он был в безопасности, несмотря на то что попался в ловушку: его самовнушение, что упасть он должен именно здесь, именно на этом склоне, сделало свое дело. Он начал карабкаться вверх. Несмотря на крутизну, взбираться было довольно легко: каменистая почва была испещрена многочисленными трещинами, а кое-где рос кустарник. Когда до цели оставалось каких-то десять футов, но зато абсолютно голой земли, он понял, какой помехой может быть вывихнутая лодыжка. Четыре раза он срывался, и лишь на пятый ему удалось зацепиться за край плато и, подтянувшись на руках, вытащить свое тело наверх.

Теперь, когда затихли звуки его карабканья, мертвую тишину окружающей пустоты нарушало только его прерывистое дыхание. Он окинул плато тревожным взглядом: никакого движения нигде не было видно. Его катер находился неподалеку, и Джеймисон начал пробираться к нему, стараясь ступать по камням, чтобы не оставлять следов. Что случилось с руллом, он не имел представления, а раз его лодыжка будет заживать несколько дней, пусть его противник побудет все это время в неведении.

Становилось темно, и он уже был в безопасности, когда вдруг гортанный голос спросил его прямо в ухо:

“А когда мы отправимся домой? И когда я смогу поесть?”

Это был плоянец со своим вечным вопросом о возвращении на Плою. Джеймисон постарался подавить в себе чувство вины: он напрочь забыл о своем спутнике в эти последние часы.

Пока он “кормил” плоянца, он опять задумался над тем, о чем уже не раз размышлял. Как объяснить войну людей с руллами его неподготовленному мозгу? И — что еще важнее — как объяснить ему, в какой переделке они оказались?

Вслух же он сказал:

— Не волнуйся. Держись рядом, и я обещаю, что ты вернешься домой.

Эти слова и еда, похоже, успокоили плоянца.

Какое-то время Джеймисон раздумывал, как он может использовать плоянца против рулла, но так и не смог найти применения его главному умению. Показывать голодающему руллу, что его противник-человек может вывести из строя всю электросистему катера, не было никакого смысла.

23

Джеймисон лежал на кушетке и думал. Кроме биения его сердца, ничто не нарушало гнетущей тишины. Радио, когда он его включал, тоже молчало — никаких статических разрядов, абсолютно ничего. Он был отрезан от всего мира — на таком гигантском расстоянии не действовало даже субкосмическое радио Стараясь об этом не думать, он переключил свое внимание на другое. Сейчас, говорил он себе, сложилась уникальная ситуация, которая может никогда не повториться. Мы здесь оба пленники. Пленники окружающего мира и, как это ни странно — пленники друг друга Каждый из нас свободен только в возможности добровольно лишить себя жизни.

У человека появилась возможность получить ответы на давно мучившие его вопросы. Самой большой загадкой для людей были мотивы поведения руллов. Зачем им нужно было полностью уничтожать другие расы? Зачем они безрассудно жертвовали своими кораблями, атакуя космические суда землян, попадавших на их территорию, если знали, что эти случайные гости все равно вернутся назад через несколько недель?

Потенциальные возможности этого противостояния человека и рулла на одинокой горе необитаемой планеты вновь и вновь заставляли Джеймисона думать и анализировать ситуацию. В эти долгие дни наступали моменты, когда он, волоча больную ногу, пробирался к пульту управления и часами рассматривал на экране безжизненный ландшафт. Он видел небо Лаэрта-III цвета бледной орхидеи, молчаливое и неласковое. Он видел тюрьму, в которой оказался. Тревор Джеймисон, чей негромкий голос авторитетно звучал в залах научных советов Галактической империи землян, этот самый Джеймисон был здесь и терпеливо ждал момента, когда заживет нога, чтобы провести эксперимент с руллом. Сначала мысль об эксперименте казалась невероятной, но шли дни, и в конце концов он действительно поверил в такую возможность.

На третий день, когда он уже мог передвигаться достаточно свободно, чтобы таскать тяжести, он принялся за работу. На пятый день все приготовления были закончены Он соорудил экран, который должен был постоянно демонстрировать задуманную им запись. Он столько раз прокручивал в голове последовательность изображения, которое хотел получить на экране, что сделал запись без всякой подготовки: информация была считана преобразователем прямо с его мозга и тут же записана на видеопроволоку.

Он установил экран примерно в двухстах футах от катера и бросил неподалеку банку с консервами.

Остаток дня тянулся невыносимо медленно. Это был шестой день после прибытия рулла и пятый после того, как Джеймисон вывихнул лодыжку. Наступила ночь.

24

При свете звездного неба Лаэрта-III темная фигура рулла приблизилась к экрану, установленному человеком. Экран ярко светился, выделяясь сияющим пятном на черной каменистой земле. Когда рулл был за сто футов от источника света, он почувствовал пищу и понял, что это была ловушка. Шесть дней без пищи означали для рулла огромную потерю энергии, сопровождавшуюся резким ухудшением зрения на десятки цветовых уровней. Теперь все окружающее выглядело для него как тени, а не залитые светом объемные предметы. Внутренний мир разладившейся нервной системы напоминал “севшую” батарейку, отключавшую один за другим органические приборы по мере истощения питания. Йели со злостью подумал о том, что самые тонкие нервные окончания, видимо, так и не смогут никогда полностью восстановиться. Еще несколько дней — и старое-старое правило заставит добровольно расстаться с жизнью высокочтимого Эйяша Йила.

Он замер. Нервные зрительные окончания, расположенные по всему телу, зафиксировали появление какого-то изображения на экране. Он просмотрел все от начала до конца, потом еще раз и еще, впитывая повторяющуюся информацию, как губка.

Картина начиналась в глубоком космосе, где катер человека отделился от большого военного корабля. Корабль отправился на военную базу, где взял на борт огромное количество оборонительного снаряжения, и тронулся в обратный путь. Затем картина сменилась изображением катера, приземляющегося на Лаэрте-III, а потом были изложены все последующие события. Изображение на экране показывало опасность сложившейся на планете ситуации для них обоих и предлагало единственное возможное решение. Заключительная часть записи показывала, где находилась банка с консервами, и как ее открыть. Рулл видел на экране себя, открывающим банку и жадно поглощающим ее содержимое. Каждый раз, когда запись доходила до этого места, он замирал, страстно желая, чтобы все это оказалось правдой. После седьмого просмотра он наконец решился и одним прыжком одолел расстояние, отделявшее его от банки. Он знал, что это ловушка, возможно, даже смерть, но ему уже было все равно. Это был шанс выжить, который нельзя было упускать. Только пойдя на этот риск, что бы ни было в банке, он мог надеяться продержаться еще какое-то время.

Сколько времени должно пройти, пока командиры его кораблей, бороздивших черное небо над головой, решатся ослушаться его приказа и приземлиться, — он не знал. Но они придут. Даже если их ожидание затянется до прибытия вражеских кораблей. Только на этот раз они уже не будут бояться его страшного гнева. Но до этого времени ему понадобится любая пища, которую он сможет раздобыть. Он нетерпеливо потянул за кольцо банки, и она открылась.

Джеймисон проснулся от сигнала тревоги, разбудившего его в шестом часу утра. Снаружи было еще совсем темно — сутки на Лаэрте-III составляли двадцать шесть часов, и рассвет должен был наступить только через три часа. Он поднялся не сразу. Сигнал тревоги сработал на открывание банки. Он продолжал звучать еще около пятнадцати минут — именно столько времени фиксировал датчик, расположенный в банке, нахождение в ней пищи. Итак, за пятнадцать минут рулл поглотил три фунта обработанной пищи. Значит, в течение пятнадцати минут мозг представителя расы руллов, смертельного врага человека, генерировал те же вибрации, что и мозг любого другого живого существа при поглощении пищи. На этой частоте, как показали эксперименты землян, вибрации руллов можно было подвергать воздействию. К сожалению, эти эксперименты никогда не удавалось довести до конца и получить достоверные и многократно проверенные данные, поскольку, придя в себя, руллы кончали жизнь самоубийством. Но все же с помощью экфориометрических исследований людям удалось установить, что в этом режиме воздействие происходит на подсознание руллов. Этого было достаточно, чтобы теоретически обосновать возможность механического погружения руллов в гипнотический транс и управления его волей.

Джеймисон лежал и улыбался своим мыслям. Он повернулся на другой бок и попытался уснуть, но был слишком возбужден. Этот кульминационный момент войны с руллами нельзя было не отметить. Он встал с кушетки и налил себе выпить.

Попытка рулла победить человека, воздействуя на его подсознание с помощью линий, подсказала Джеймисону, какие ответные шаги он сам мог предпринять. Каждая из рас обнаружила в другой определенные слабости. Руллы использовали свои знания для уничтожения. Земляне использовали свои для установления контактов и сотрудничества. Методы обеих рас были ориентированы на уничтожение в случае неудачи других попыток. Зачастую со стороны было трудно найти разницу между ними, но она была, и была такой же большой, как между белым и черным, светом и тьмой.

Выполнение плана Джеймисона осложнялось одним обстоятельством. Теперь, когда рулл подкрепился, он мог предпринять какие-то ответные шаги. Было бы непростительной ошибкой недооценивать возможности рулла, и Джеймисон, решившись на проведение эксперимента, не мог себе позволить полагаться на случай. Обдумав свой план еще раз, он повернулся на другой бок и заснул сном человека, знающего, что имеет все шансы на успех.

Ранним утром Джеймисон надел обогреваемый костюм и вышел наружу. Было очень холодно. Он опять поразился величию абсолютной тишины, царившей на плато. С востока дул сильный ветер, коловший его незащищенное лицо тысячами иголок, но он не обращал на него внимания. В этот знаменательный день ему предстояла важная работа, но выполнять ее надо было с максимальной осторожностью и не теряя бдительности.

В сопровождении дефенсоров и передвижного бластера он направился к экрану Он стоял на высоком месте, откуда его было хорошо видно из десятка укромных мест. Насколько мог судить Джеймисон, экран не пытались повредить, но тем не менее проверил всю автоматику и для пущей верности просмотрел запись от начала до конца.

Он бросил новую банку с консервами в траву неподалеку от экрана и собрался уходить, когда обратил внимание, что рама экрана неестественно блестит.

Он внимательно рассмотрел экран в разэнергонизирующее зеркало и выяснил, что рама была покрыта прозрачным лакообразным веществом. Его лоб покрылся испариной.

Он соскреб немного вещества в специальный контейнер и направился к своему катеру, не переставая напряженно думать. Где рулл все это берет? Это вещество не входит в стандартный набор оборудования исследовательского судна.

Ему впервые пришло в голову, что все, что с ним приключилось на этой планете, включая встречу с руллом, не было случайностью. Он размышлял над последствиями этого своего открытия, когда увидел рулла. Впервые за все время пребывания на Лаэрте-III он увидел рулла!

Что все это значило?

Способность размышлять и трезво оценивать ситуацию вернулась к руллу вскоре после того, как он поел. Сначала мысли были смутными, но постепенно становились все более четкими и ясными. Это было не просто ощущение появления энергии в его клетках. Его визуальные центры расширили спектр воспринимаемых световых волн, и освещенное звездами плато стало лучше видно. Конечно, не так, как он вообще мог видеть, но гораздо лучше, чем раньше. Рулл обрадовался: пока все складывалось благоприятно.

Он скользил вдоль пропасти и остановился, чтобы посмотреть вниз. Даже при том, что его зрение было восстановлено не полностью, он увидел картину, от которой захватывало дух. Когда он пролетал над горой, ее высота не производила такого впечатления, но то, что он увидел с края пропасти, совершенно потрясло его.

Рулл понял, как сильно он ослаб и к каким непредсказуемым последствиям привела авария его катера. Он вспомнил и о цели, которая его сюда привела и достижению которой помешал голод. Он отошел от края пропасти и быстро направился к своему катеру. За это время катер, казалось, еще больше врос в каменистую почву и покрылся толстым слоем пыли. Он осмотрел прикрепленные внутри антигравитационные пластины и нашел ту, где еще вчера обнаружил излучение антигравитационной осцилляции — слабое, но на которое можно было воздействовать.

Рулл работал добросовестно и целенаправленно. Пластина была прочно прикреплена к внутренней обшивке, и снять ее оттуда было первоочередной, хоть и очень трудоемкой задачей. Он работал несколько часов.

Пластину удалось отодрать от обшивки только с помощью небольшого нуклонного воздействия. Атомно-электронное смещение было совсем незначительным — отчасти потому, что рулл был не в состоянии свободно управлять лучевой энергией своего истощенного организма, а отчасти потому, что для его целей смещение и должно было быть небольшим. Пластина вмещала энергию, достаточную, чтобы взорвать всю гору.

Но это — целая пластина. Взобравшись на нее, рулл почувствовал такое слабое излучение, что даже засомневался, сможет ли она с ним оторваться от земли. Но пластина поднялась! Пробный полет на расстояние в семь футов дал ему представление о том, сколько энергии еще сохранилось. Ее осталось только для одной атаки.

Он не мучился сомнениями. Эксперимент был завершен. Его единственной оставшейся целью было убить человека, позаботившись при этом о том, чтобы человек не смог помешать ему выполнить задуманное. Лак!

Он тщательно нанес его на пластину, высушил специальным приспособлением и, взвалив пластину на спину, притащил ее в укромное место неподалеку от экрана и тщательно замаскировал. Пристроившись рядом, он успокоился. Думая о случившемся с ним, он вдруг понял, что больше не испытывает такой непоколебимой уверенности в абсолютном превосходстве своей расы. Это открытие шокировало его, но он о нем не жалел.

Двуногое существо, давая ему пищу, преследовало какую-то свою цель. В этой цели таилась опасность для рулла. Единственным способом окончания эксперимента было незамедлительно умертвить человека. Он лежал и напряженно ждал его появления.

Случившееся было настолько неожиданным, что Джеймисон сначала опешил. В других обстоятельствах он бы среагировал сразу, но сейчас с тревогой ждал. Ждал, когда “лак” начнет свое парализующее действие, и его сбивало с толку, что он не ощущал никаких перемен.

Рулл вылетел из расположенной неподалеку группы деревьев на антигравитационной пластине. Во время осмотра катера в первое утро Джеймисон проверил приборами заряженность пластин — в них не оставалось энергии! И вот одна из них оказалась действующей, полной антигравитационной легкости, которую ученым руллов удалось довести до совершенства. Неожиданность появления пластины с руллом наверху настолько поразила Джеймисона, что маневр инопланетянина едва не увенчался успехом.

Джеймисон выхватил бластер. Странно — он все время слышал какой-то внутренний голос, постоянно взывавший: “Не убивай! Не убивай!”

Это было непросто, ох как непросто! Звеневшая в голове Джеймисона команда была такой жесткой, что за мгновение, пока он оценивал ситуацию, рулл оказался уже в десяти футах от него. Джеймисона спас воздух, обтекавший металлическую пластину, как крыло взлетающего самолета. Он выстрелил под пластину, и ее дно лизнули языки пламени. Пластина закувыркалась и упала в деревья футах в двадцати от Джеймисона. Он нарочно не спешил к месту аварии и, подойдя к деревьям, увидел в пятидесяти футах удаляющегося рулла. Джеймисон не стал его преследовать или стрелять. Вместо этого он вытащил на открытое место антигравитационную пластину и внимательно осмотрел ее.

Больше всего его интересовало, как руллу удалось разгравитизировать ее без использования сложной специальной аппаратуры. И если рулл мог сделать себе такой “парашют”, почему он не спустился вниз, где в лесу мог достать пищу и быть в безопасности?

Едва приподняв пластину, он сразу получил ответ на один из вопросов. Она имела обычный вес, что означало, что всей ее энергии хватило лишь на то, чтобы пролететь меньше ста футов. Конечно, с таким остатком энергии рулл ни за что не пролетел бы полторы мили до равнины внизу.

И все же Джеймисон решил не рисковать. Он сбросил пластину в пропасть и следил, пока она не исчезла из вида. Вернувшись на катер, он вспомнил о “лаке” и подверг анализу принесенную в контейнере пробу. По химическому составу она оказалась обычной смолой, из которой изготавливают лаки. Атомный состав был стабильным. На электронном уровне он трансформировал свет в энергию вибраций в диапазоне импульсов, генерируемых человеческой мыслью. “Лак” в самом деле передавал закодированную информацию. Но какую? Джеймисон разложил на составные все входящие в “лак” элементы, составил таблицы энергетических вибраций всех компонентов и наложил: их друг на друга, чтобы узнать, что именно представляла собой совокупность сигналов. С помощью преобразователя эти сигналы были записаны на видеопроволоку, которая выдала на экран ряд постоянно повторяющихся символов.

Порывшись в справочнике “Интерпретация символов подсознательного”, Джеймисон нашел изображение нужных ему символов в разделе “Мысленные запреты”. Эти символы означали: “Не убивай!”

— Черт побери, — сказал Джеймисон вслух. — Так вот в чем дело!

Он почувствовал облегчение, которое тут же сменилось тревогой. Он и сам не собирался убивать рулла. Но тот об этом не знал. Внушением такого запрета рулл превращал в победу даже свое поражение. И в этом заключалась проблема — до сих пор Джеймисону удавалось выходить невредимым из различных передряг, но пока ему ничего не удалось предпринять в ответ. Правда, у него оставалась надежда на успех эксперимента, но одной надежды было мало.

Он больше не должен рисковать. Даже окончательный эксперимент нужно отложить до прилета “Ориона”. В определенном смысле человеческие существа были очень слабы и легко уязвимы. Сама жизнь их клеток была подвластной воздействию коварных и не знающих пощады руллов. У него не было сомнений, что в конечном итоге рулл попытается заставить его покончить с собой.

25

На девятый день, то есть за день до ожидаемого прилета “Ориона”, Джеймисон не подбросил консервов. На следующее утро он полчаса пытался связаться по радио с военным кораблем. Он передал подробный отчет о случившемся и детально описал эксперимент, в ходе которого хотел установить степень возможного воздействия на рулла после перенесенного им голодания.

Субкосмос хранил полное молчание, не отозвавшись на его позывные ни единым сигналом. Наконец он оставил попытки связаться и вышел наружу, где были приготовлены приборы, необходимые для эксперимента.

На плато царила тишина. Джеймисон еще раз проверил все оборудование и взглянул на часы. Без десяти минут полночь. Измучившись от напряжения, он решил больше не ждать. Он встал, подошел к одному из приборов и нажал кнопку. Откуда-то рядом с экраном послышался громкий звук. Частота звука была в том же диапазоне, что и ритм, сопровождавший каждое кормление рулла в течение четырех ночей. Джеймисон медленно отполз назад, к своему катеру. Он хотел еще раз попытаться связаться с “Орионом”. Оглянувшись, он увидел рулла, идущего прямо на источник вибрации. Джеймисон не мог не задержаться, глядя на происходящее как завороженный, и в этот момент тишину разорвала сирена главной охранной системы катера. Звук сирены сливался с завываниями поднявшегося холодного ветра, и в это время щелкнул его наручный приемник, автоматически принимая сигнал ретранслятора катера.

Торопливый мужской голос быстро передавал в эфир:

— Тревор Джеймисон. говорит “Орион”. Мы слышали вас раньше, но от ответа воздержались. В окрестностях солнца Лаэрта дрейфует целая флотилия кораблей руллов. Примерно через пять минут мы попытаемся вас забрать. БРОСАЙТЕ ВСЕ!

Подчиняясь команде, Джеймисон машинально бросил прибор, который держал в руках. Слушая сообщение, он краем глаза заметил, как в небе появились две точки, которые стали быстро расти и обретать формы. Два военных корабля руллов с ревом пронеслись над плато. Вихрь, поднявшийся в результате их выхлопов, был настолько силен, что Джеймисон не удержался на ногах и упал, цепляясь за кустарник. На максимальной скорости корабли руллов развернулись и вновь устремились на плато. Джеймисон закрыл глаза в ожидании неминуемой смерти, но сноп пламени прошел мимо него. Тут же послышался грохот освобождаемой энергии — оглушительный гром, от которого едва не лопнули его барабанные перепонки. Его катер! Они выстрелили в его катер!

Он застонал от бессилия, представив его пылающим в языках ненасытного пламени. Но предаваться отчаянию времени не было.

На небе появился третий корабль, но Джеймисон не успел разобрать какой. Корабль сразу же развернулся и исчез. Опять включился радиоприемник на руке:

— Сейчас мы помочь ничем не можем. Наши четыре корабля сопровождения и эскадра прикрытия отвлекут на себя флот руллов и постараются заманить их в район звезды Бианки, где их ждет наша засада. Тем вре…

Вспышка пламени на небе прервала передачу. Раскаты грома слышались еще целую минуту, потом стало тихо. Но установившаяся тишина не была мирной. Она скорее напоминала затишье, полное неведомой угрозы и готовое в любой момент обернуться реальной опасностью.

Шатаясь, Джеймисон поднялся на ноги. Пора было выяснить, какие новые сюрпризы преподнесла ему судьба. О том, что может случиться дальше, он старался пока не думать. Он направился к катеру, но остановился на полпути — дальше идти было некуда. Часть утеса, на которой находился катер, исчезла, не оставив никаких следов. Он ожидал чего-нибудь в этом роде, но действительность превзошла самые худшие ожидания. Скорчившись на земле, он внимательно осмотрел небо. Никакого движения, ни единого звука, кроме завывания ветра. Он был один в этом мире, между небом и землей, на краю бездонной пропасти.

Он вдруг понял, что все случившееся далеко не случайно. Корабли руллов сначала пролетели над горой, чтобы оценить ситуацию на плато, а затем вернулись, чтобы его уничтожить. Более чем странно было и то, что военные корабли руллов последней модификации пошли на такой риск ради защиты противника Джеймисона.

Надо было спешить. В любой момент они могли решиться посадить один из кораблей на горе, чтобы спасти рулла. Он мчался как ветер, чувствуя себя его частью. Ему было знакомо это чувство полного слияния с природой в минуты особого напряжения или нервного подъема. Такое уже случалось с ним во время сражений, и он знал, что нужно отдаться этому чувству полностью, и душой, и телом, и природа сама подскажет, что нужно сделать, чтобы выжить.

Он знал, что будет падать, и действительно падал, но каждый раз поднимался и, не обращая внимания на боль, мчался дальше. Когда он добрался до цели, он был весь в крови от многочисленных порезов и ссадин. Небо оставалось спокойным.

Спрятавшись за кустами, он наблюдал за руллом, плененным им руллом, бывшим в его полном распоряжении. За ним можно было наблюдать, им можно было командовать, и, главное, в него можно было закладывать информацию. Времени на раздумья не было, и, устроившись поудобнее, он пробежал пальцами по клавишам пульта управления.

Рулл двигался взад и вперед перед экраном. По команде Джеймисона ритм его движения то ускорялся, то замедлялся.

Примерно тысячу лет назад, в двадцатом веке, был проделан классический и не потерявший со временем актуальности эксперимент, результат которого как раз и наблюдал Джеймисон. Человек по имени Павлов кормил подопытную собаку в одно и то же время и каждый раз во время кормления включал звонок. Вскоре пищеварительная система собаки реагировала на звонок без пищи так же, как и на пищу со звонком. Сам Павлов только в конце своей жизни осознал значение открытых им условных рефлексов. То, что начал Павлов в тот бесконечно далекий день, выросло в науку, которая могла программировать и животных, и чуждые расы, и человека. Эта наука достигла поразительных успехов, пока не дала осечку с руллами. Выяснив, что они не в силах помешать всем пленным руллам покончить с собой, ученые-земляне пришли к выводу, что галактическая империя людей обречена, если им не удастся проникнуть в разум руллов. Джеймисону было не просто досадно, что обстоятельства не дают ему времени найти ключ к этой проблеме. Любая затяжка грозила смертью.

Но даже то немногое, от чего он не мог отказаться, требовало какого-то времени. Вперед и назад, вперед и назад- необходимо было выработать ритм повиновения. Рулл на экране был почти как живой: изображение было трехмерным, а движения автоматическими. Воздействию подвергались основные нервные центры. Рулл не мог сопротивляться командам и заданному ритму движения, как не мог сопротивляться импульсам голода и реакции на пищу. После пятнадцатиминутного хождения взад-вперед Джеймисон изменил команду, и теперь оба рулла — один на экране, другой в жизни, стали карабкаться по деревьям и спускаться вниз. Вверх-вниз, вверх-вниз, и так не меньше десяти раз. После этого Джеймисон решил, что настала пора появиться на экране ему самому.

Ни на секунду не позволяя себе расслабиться, Джеймисон все время держал небо в поле зрения и внимательно следил за реакцией рулла. Когда через несколько минут он появился прямо перед руллом, он с удовлетворением отметил, что рулл не проявляет характерной реакции на присутствие человека — ненависти и желания покончить с собой.

Достигнув стадии, когда он мог полностью контролировать действия инопланетянина, Джеймисон помедлил. Настала пора сделать то, ради чего задумывался весь эксперимент. Но располагал ли он необходимым временем? Выбора у него не было — такая возможность могла больше не представиться вообще.

Спустя двадцать пять минут, бледный от возбуждения, он все закончил.

“Неужели получилось?!” — думал он, не решаясь поверить в успех.

Еще десять бесценных минут он потратил, чтобы передать полученные результаты маленьким наручным передатчиком, надеясь, что ретранслятор катера уцелел после падения с горы и усиленный сигнал уйдет в субкосмос. На его позывные, однако, никто не отозвался.

Больше Джеймисон сделать ничего не мог. Он подошел к краю утеса и выбрал место, с которого можно было начать спуск. Взглянув вниз, он содрогнулся от глубины пропасти, но тут же вспомнил сообщение с “Ориона” — здесь дрейфует целая флотилия руллов…

Надо спешить!

Он спустил рулла на первый уступ. Через мгновение, подтянув свои собственные страховочные ремни, он сделал шаг в пустоту. Рулл, держа свободный конец веревки, легко опустил на ней Джеймисона рядом с собой.

На каждом уступе Джеймисон вбивал в скалу новый костыль, через который с помощью карабинов пропускалась веревка, и так они спускались все ниже и ниже. Это был тяжелый спуск, ибо они пользовались самым примитивным методом, требовавшим недюжинной физической подготовки. Все мышцы Джеймисона ныли от усталости.

Он заметил, что рулл начал постепенно выходить из транса. Он все еще действовал заодно с Джеймисоном, но каждый раз, опуская вниз человека, он все пристальнее в него вглядывался. Запас времени, имевшийся у Джеймисона, иссякал.

Он понял, что вряд ли успеет спуститься вниз засветло. Для спуска он выбрал западный склон, и ему было видно, что солнце быстро клонилось к горизонту. Каждый раз, когда они с руллом оказывались на уступе, он постоянно бросал на него быстрые взгляды, стараясь не упустить момент, когда его поведение начнет меняться.

В четыре часа пополудни Джеймисон сделал небольшой перерыв на отдых. Он прошел к дальнему от рулла краю уступа и уселся, прислонившись к скале. Спокойное и молчаливое небо казалось Джеймисону занавесом, скрывавшим, судя по всему, самое крупное сражение землян с руллами за последние сто лет. То, что ни один корабль руллов не попытался пока приземлиться, чтобы взять рулла на борт, свидетельствовало о мужестве сражавшихся землян. Но не исключено, что руллы просто не хотели выдавать присутствия на планете одного из своих.

Джеймисон отбросил бесполезные размышления. Он прикинул, сколько они уже прошли и сколько им еще осталось. Получалось, что им удалось одолеть примерно две трети спуска. Он увидел, что рулл что-то рассматривает в долине, раскинувшейся у подножия горы. Проследив за его взглядом, Джеймисон поразился красоте открывавшегося вида. Даже с той высоты, на которой они находились, было видно очень далеко: примерно в четверти мили от подножия начинался безбрежный лесной массив, забиравшийся на холмы и небольшие возвышенности и спускавшийся в узкие долины. Большая река прерывала бесконечный бег буйной растительности, который тут же возобновлялся на другом берегу и, достигнув горных кряжей на горизонте, исчезал в туманной дымке.

Пора было пускаться в путь. К половине седьмого они оказались на уступе, возвышавшемся над равниной на высоте ста пятидесяти футов. Веревка, с помощью которой они спускались, была примерно такой же длины, и ее как раз хватило, чтобы рулл первым оказался внизу, в безопасности равнины. Джеймисон не сводил с него глаз: как он поступит теперь, оказавшись на свободе?

Рулл просто ждал. Джеймисон не мог позволить себе рисковать — он повелительно махнул руллу рукой и достал бластер. Рулл попятился назад и спрятался за грудой камней. Кроваво-красное солнце садилось за горы, и землю потихоньку начала окутывать ночная мгла. Джеймисон перекусил и, уже заканчивая свой ужин, заметил внизу какое-то движение. Это был рулл, обходивший скалу и быстро скрывшийся из виду.

Джеймисон еще немного подождал, а затем взялся за веревку. Спуск в одиночку отнимал его последние силы, но внизу его ждала награда — твердая и ровная почва. Когда до земли оставалось всего около тридцати футов, он неожиданно порезал палец о веревку, оказавшуюся почему-то твердой и острой. Спустившись на землю, он осмотрел палец и обнаружил, что тот потемнел и стал каким-то странно серым. В сгущавшихся сумерках этот цвет казался особенно нездоровым и зловещим. Сообразив наконец, что произошло, Джеймисон побелел как полотно: проклятый рулл во время спуска чем-то смазал веревку.

По его телу пробежала судорога, тут же сменившаяся одеревенением всех членов. Отчаянным усилием он попытался вытащить бластер, чтобы убить себя, но рука замерла на полпути, и он упал. Последнее, что он почувствовал, теряя сознание, был сильный удар о землю.

Все формы жизни так или иначе стремятся к достижению покоя, что для них означает смерть. Каждая клетка органики несет в себе элементы неорганических веществ. Пульс жизни подобен пленке, покрывающей вещество, непрерывно занятое тонкой и сложной работой уравновешивания различных форм и видов энергии, а сама жизнь кажется короткой и бессмысленной попыткой нарушить это равновесие. Пульс жизни многолик, но реальностью является время, а не очертания. И эта реальность — кривая, то вздымающаяся вверх, то падающая вниз. Вверх от тьмы к свету и затем — опять во мрак.

Самец лосося после оплодотворения икры теряет интерес к жизни. После объятий пчелиной матки трутни падают мертвыми, опять возвращаясь в мир неорганики, откуда они пришли, чтобы испытать короткое мгновение экстаза. В человеке этот роковой стереотип повторяется в бесчисленных и недолговечных клетках, где только он сам и является постоянным.

Йели Мииш, приближаясь к Джеймисону, не думал об этом. Он давно ждал, когда ему подвернется подходящий случай, и наконец его терпение было вознаграждено. Он быстро вытащил бластер Джеймисона и обшарил его карманы в поисках ключа от катера. Он тащил Джеймисона на себе почти четверть мили до того места, где лежал его катер, сброшенный с горы прицельным огнем с кораблей руллов. Через пять минут настроенная на диапазон руллов мощная субкосмическая бортовая радиостанция передавала его указания флотилии руллов.

Темнота. Темнота внутри и снаружи. Джеймисону казалось, что он лежит на дне глубокого колодца и пытается заглянуть из ночи в сумерки. Затем какая-то сила стала поднимать его все выше и выше, почти на самый верх колодца, где он уже сам уцепился за край и из последних сил выглянул наружу. Он пришел в сознание.

Он лежал на возвышении посередине комнаты, по стенам которой располагались, как мышиные норы, проходы в соседние отсеки. Он увидел, что двери были странной формы, чужие и непривычные. Он с ужасом понял, где очутился. Военный корабль руллов!

Он не мог точно определить, движется ли корабль, но ему казалось, что да. Руллы не будут долго оставаться в окрестностях планеты.

Повернув голову, он увидел, что ничем не привязан, но двигаться почему-то не мог. Затем он заметил источники гравитонных лучей, пересекавших его тело крест-накрест, не давая возможности пошевелиться.

Это открытие мало что меняло, и он стал готовиться к неминуемой смерти. Смерти от пыток.

Это была довольно простая процедура. Уже давно было открыто, что если человек заранее знал, какие именно мучения ему уготованы и что он будет испытывать, когда его будут пытать, а чувство страха при этом уступит место злости и бешенству, то он оказывался на грани смерти, испытывая минимальную боль.

Джеймисон быстро перебирал в уме, какие он знал пытки руллов, когда плаксивый голос в его ухе внезапно сказал:

“Поедем домой, а?”

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы оправиться от неожиданности. Ну конечно, плоянцу не были страшны энергетические взрывы, сбросившие катер с горы. Прошла долгая минута, прежде чем Джеймисон тихо сказал:

— Я хочу, чтобы ты мне помог.

“Конечно”.

— Заберись в тот ящик и пропусти через себя энергию. “Вот здорово! Мне так давно хотелось туда залезть!” Через несколько мгновений поток электроэнергии, питавший гравитонное излучение, был направлен в другую сторону, и Джеймисон слез со стола.

— Вылезай! — торопливо позвал он плоянца.

Но ему пришлось позвать несколько раз, пока плоянец наконец отозвался.

— Ты осмотрел весь корабль? — спросил Джеймисон.

“Да”, — последовал ответ.

— Есть ли здесь отсек, через который подается вся электроэнергия?

“Да”.

Джеймисон глубоко вздохнул.

— Ступай туда и пропусти через себя всю энергию. Потом возвращайся обратно.

“Ты так добр ко мне”, — отозвался плоянец.

Нужно было быстро принять меры предосторожности, и Джеймисон, отыскав неметаллический предмет, встал на него. Он едва успел занять безопасное положение, как в каждом металлическом предмете раздался треск разряда в сто тысяч вольт.

“Что теперь?” — спросил плоянец спустя пару минут.

— Обойди корабль и посмотри, есть ли еще живые руллы.

Почти тут же Джеймисон узнал, что в живых осталось около ста инопланетян. По сообщениям плоянца, выжившие руллы уже избегали любых контактов с металлом. Внимательно все выслушав, Джеймисон описал плоянцу, как выглядит радиорубка, и в заключение сказал:

— Если кто-нибудь попытается воспользоваться находящейся там аппаратурой, ты должен забраться внутрь и пропустить ток через себя. Тебе понятно?

Когда плоянец подтвердил свою готовность исполнить любые команды, Джеймисон добавил:

— Периодически держи меня в курсе событий, но только тогда, когда никто не пытается воспользоваться радио. И ни в коем случае не заходи в главную рубку управления без моего разрешения.

“Все будет сделано”, — отозвался плоянец.

Через пять минут он нашел Джеймисона в отсеке управления вооружением.

“Кто-то только что пытался использовать радио, но у него ничего не получилось, и он ушел”.

— Хорошо, — сказал Джеймисон. — Продолжай наблюдение и присоединяйся ко мне, как только я отсюда выйду.

Джеймисон знал, что у него было завидное преимущество перед руллами — в отличие от них он знал, когда можно касаться металлических предметов. Руллам для этого требовалось разработать специальную аппаратуру, а пока они были беспомощны.

В отсеке управления вооружением Джеймисон перерезал все силовые кабели. Теперь воспользоваться сверхмощными бластерами корабля руллы могли, только полностью исправив повреждения и восстановив проводку.

Закончив задуманное, он направился в грузовой отсек, где стояли катера. Плоянец присоединился к нему, когда он хотел свернуть в один из коридоров.

“Там есть руллы, — предупредил плоянец. — Лучше свернуть здесь”.

Они благополучно добрались до ближайшего катера и через несколько минут уже были в открытом космосе. Их подобрали спустя пять дней.

Высокочтимый Эйяш Йила не был на борту корабля, куда поместили взятого в плен Джеймисона. Он, естественно, не мог оказаться среди погибших и узнал о случившемся далеко не сразу. Когда ему наконец сообщили, что произошло, все ждали неминуемой расправы над выжившими членами экипажа.

Вместо этого он задумчиво произнес:

— Так, значит, вот каков наш враг! Очень опасен и силен!

Он молча размышлял о том, что ему пришлось пережить в эти последние недели. Он почти полностью восстановил все чувствительные рецепторы своего тела и стал отличаться очень необычным для руководителя руллов его ранга образом мышления. Включив радиосвязь, он спросил:

— Полагаю, Главнокомандующий впервые посетил театр боевых действий. Так ли это?

Это было так. Главнокомандующий впервые за все время оставил свой штаб в глубоком тылу и оказался на передовой. Верховный военачальник оставил безопасность родной планеты, и вся Риа содрогнулась от ужаса, узнав, какой опасности он решил подвергнуть свою бесценную жизнь.

Величайший из руллов продолжал размышлять вслух:

— Мне представляется, что разведывательные данные о человеческих существах, полученные нами, не полностью отражают действительность. Существует определенная тенденция недооценивать их способности, и хотя я ценю те чувства, которые порождают эту тенденцию, я полагаю, что война вряд ли может когда-нибудь завершиться полной победой. В этой связи я рекомендовал бы Центральному Совету пересмотреть мотивацию продолжения нами военных действий.

Я считаю, что постепенное снижение уровня военного противостояния вполне реально, если наша доктрина в этой части Галактики будет носить оборонительный характер и акцент наших действий сместится в другие галактики.

В этот момент за сотни тысяч световых лет от планеты Риа Джеймисон докладывал Галактическому конгрессу:

— По моему мнению, это был рулл, занимавший очень высокое положение, и поскольку мне удалось продержать его в гипнотическом трансе некоторое время, я полагаю, что мы можем рассчитывать на благоприятное развитие событий. Я постарался внушить ему, что руллы недооценивают человеческие существа, что война не может завершиться победой и что им лучше направить свое внимание на другие галактики.

Еще предстояло пройти годам, прежде чем люди могли окончательно увериться в окончании войны с руллами. Но в тот момент члены Конгресса были восхищены действиями Джеймисона, использовавшего телепатические способности извала для установления контакта с невидимым плоянцем, и тем, как этот новый союзник помог Джеймисону бежать с боевого корабля руллов, да еще с такой важной информацией.

Это было торжество многолетних и терпеливых усилий людей, проводивших политику дружбы и сотрудничества с чуждыми расами. Подавляющим большинством голосов Конгресс создал для Джеймисона новую должность: Координатор Рас.

Джеймисон еще вернется на планету Карсона, и уже не просто в качестве высшего представителя дружественной извалам расы, но как Главный представитель землян в переговорах с руллами.

Это было началом окончания галактической войны землян с руллами.