— Да мне туда зачем? Вы не охренели, бабы! — возмущался Герман, которого почти за руки за ноги тащили Настя, Марина и Катерина по направлению к служебной машине «Титана», вытребованной у Алекса.
Герман давно подумывал, чтобы девчонкам выделить по машине для поездок, да ещё по машине прикрытия. Так ему точно поспокойнее будет. Давно пора создавать отдел «физического» прикрытия для особо охраняемых лиц. Ну а что? Деньги есть, так что могут себе позволить подобное. А он на десяток маленьких Германов не разорвётся…
— Нет уж, раз спас, то теперь ты им просто крестный отец, так что вперёд и с песней, — улыбалась Настя.
— Да, вперёд, Герман, к крестным! — вопила, подпрыгивая Марина.
Катерина просто молча пыхтела, помогая подруге тащить её упирающегося мужа внутрь салона.
Он только вышел запаренный с работы, проводя сегодня десять допросов свидетелей и составив кучу процессуальных документов. Наконец решив пообедать у Ашота вместе с работавшим с ним Романом, как рядом затормозил Фольцваген Транспортёр в пассажирском варианте. Среагировав на это, рука Германа дернулась к подмышечной кобуре, как из минивена посыпались женщины и что-то вереща без остановки, потащили его к открывшейся боковой двери машины.
Всё это безобразие наблюдал вышедший за руководителем Роман, ничего не понимающий в происходящем:
— Герман? — осторожно заданный вопрос.
— Спасите, помогите, насилуют, — только и смог вымолвить Герман, как его затянули внутрь салона минивена.
— А ты чего стоишь, Рома? — пронзительный взгляд жены уперся в опера, а тот сглотнул, потом смирился и пошел к машине.
Понимая, что несмотря на их вооружение: пистолеты «Макарова» в «оперативных» кобурах и Германа, а в особенности физические возможности «следака», — сопротивление просто бесполезно. Иначе кара будет бессмысленной и беспощадной: отлучение от домашней кухни и ночёвка вне супружеского ложа.
Так что стоит только с достоинством сдаться…
На крыльце стояли постоянные курильщики — с пяток прокурорских: следователей и помощники прокурора вперемежку, с изумлением наблюдавшие за наглым похищением одного из своих собратьев «следаков» и начальника городского отдела уголовного розыска милиции.
— А-а… — дернулся один из помощников прокурора, но его за локоть придержал его собеседник.
— Успокойся, это их жены, — усмехнулся он, наблюдая за залезающим в салон с понурой головой Романом.
Герман попросил Настю и других девушек поменьше шляться рядом с прокуратурой. И по возможности на работу к нему не ходить. Если что и кому надо, то встреча на нейтральной территории. Да хотя бы у Ашота. Роман подобную же беседу провёл с Мариной. Нет, скрывать своих жен они не собирались, но и светить их лишний раз не хотелось.
— Да уж, — рассмеялся ещё один из сотрудников прокуратуры. — Хотел бы я, чтобы и меня так — похищали! — глядя вслед отъезжающему минивену, увозящему «похищенных».
Дамы скооперировались и решили, что Герман обязательно должен посетить Ксению, чтобы поздравить её с рождением двойни.
Так что через двадцать минут минивэн въехал на территорию городской больницы, припарковавшись рядом с главным входом. Из него высыпалось несколько человек, отправившись с несколькими пакетами и букетами в руках в больницу.
— Да, спасибо вам большое, — благодарила удивлённая девушка Германа, лежа в палате для рожениц. — За палату и вообще, — вертя головой по сторонам, пока женщины выкладывали из пакетов фрукты и овощи в холодильник. Расставляли привезённые с собой букеты в принесенные медсестрами различные емкости, украшая интерьер палаты.
Герман внимательно вглядывался в её лицо, будто пытаясь найти в ней какие-то изменения. Ничего вроде такого нет. Хотя, как тут поймешь, без биохимического анализа крови и других исследований.
Пока женщины наводили суету в палате, он выскользнул в коридор и добрался до лечащего врача, показав ему свои «корочки», ознакомился с медицинской картой Ксении. Врач было дернулся, но выложил ему её на стол, помня указания главного врача по отношению к этому парню, да и удостоверение вызывало уважение. Правда пришлось врачу «перевести» Герману текст из истории болезни. Каракули врачей просто невозможно читать. Как они со своими записями разбираются Герман ни в прошлой, ни в этой жизни не мог понять. Хуже, чем китайская грамота, блин…
— Да ничего необычного, — спокойно сказал врач. — Родила сама, без кесарения. Анализы хорошие, скоро её на выписку.
«Повезло или нет?» — размышлял Герман: «С одной стороны, сейчас медицинская аппаратура не такая чувствительная, чтобы это заметить. Хотя если бы прокесарили, то могли и заметить, если бы неожиданное и не предусмотренное природой аномальное заживление началось. А так вроде обошлось. Наверное…»
Он все думал об этом. Не представляя себе, сколько по времени будет действовать на Ксению его кровь. И каковы будут последствия от всего этого. Так-то бы по уму отправить её к специалистам, чтобы те проверили её. Только если обнаружат, что её организм стал обладать дикой регенерацией, то…
Туши свет, вот что будет!
Опешившую от многочисленных гостей, Ксению засыпали вопросами про детей, которых ранее унесли медсестры в соседний бокс, где те спали, давая отдохнуть своей матери. Мужчины вопросов не задавали, просто слушая этот щебет своими опухшими от их количества ушами.
Только через десять минут пришли злые люди… палатные медсестры и разогнали весь этот шабаш к чёртовой матери. Принесли детей, которых пора было кормить.
Все счастливые: женщины унеслись на минивене по своим делам, а отговорившиеся от поездки с ними молодые парни отправились к Ашоту, чтобы наконец спокойно пообедать и привести свои растрепанные чувства в порядок.
По дороге Герман позвонил Петрову и попросил подъехать к Ашоту, благо Виктор был в городском офисе «Титана»:
— Витя, ты за той девочкой — Ксенией, ну на 9-е мая… — замялся Герман. — В общем, надо за ней присматривать.
— А зачем? — не совсем понял Петров, сидевший за столом в отдельном кабинете в ресторане вместе с начальником и Романом.
— Зачем… — подумал Герман. — А на всякий случай.
— А что ищем или кого-то ждем по её душу? — решил уточнить Виктор.
— Да, — заинтересовался Роман. — Может моих подтянем? — имея в виду верных парней из своего отдела.
— Не знаю, мужики. Плохое у меня предчувствие. В общем, надо присматривать за ней. И смотреть, если вдруг чего необычное произойдёт.
— А что необычное? — ещё больше удивился Виктор, посмотрев на не менее удивленного Романа.
— Ну разное… — неопределенно ответил Герман.
— На постоянной основе? — деловито приготовился записывать в блокнот Виктор.
— Нет. Это уже лишнее, — покачал отрицательно головой Герман. — Просто приглядывайте за ней и её семьей.
— А мне? — подобрался Роман.
— При наличии свободного времени у оперов. Специально и на постоянной основе — не надо, — вздохнул Герман. — Сопровождение в мягкой форме, время от времени.
В любом случае, Герман в силу своей натуры, а теперь при имеющихся возможностях, не оставил бы девчонку без пригляда. Действительно, если бы не он, то она бы точно умерла. И дети… Он специально поинтересовался у лечащего врача по поводу детей. Тот ему на пальцах разъяснил, что если бы девочка умерла в дороге, то и дети, почти гарантированно, умерли бы. Так что…
Как там у Экзюпери: «Мы в ответственности за тех, кого мы приручили» — ну это не совсем правильная трактовка в данном случае, но это не важно. Ксению и её детей теперь без присмотра не оставят. Да и помогут, чем могут.
Тем более, что семья у неё молодая, муж всего на год старше её, кстати, работает на их же заводе рядом с Сылвой. Ксению с мужем и её мамой поселят в свободной трёхкомнатной квартире в одном из их «общежитий». А к осени строители клятвенно заверяли, что сдадут один из трёх активно строящихся новых пятиэтажных домов в посёлке для сотрудников завода. И одну из трёхкомнатных квартир отдадут молодой семье. И им хорошо, и под приглядом у Германа на близком расстоянии.
Да не злой он. Ну совсем. Ну честно. Да можно у любого из его друзей спросить и тех, кто под его опекой. Они подтвердят…
— Значит выпускают под подписку о невыезде? — Герман откинулся в кресле, задумчиво поглядывая на Романа, пришедшего к нему в кабинет для доклада по делам, а тут новая информация. Не самого приятного толка.
— Да, и это при том, что прям точно я не скажу, но очень сильно подозреваю, что кокаин, — поднял палец к потолку опер, — потеряется по дороге на экспертизу, ну или на обратной.
— А пистолет окажется не в боеспособном состоянии, — хмыкнул Герман, на что Роман ответил грустной улыбкой, полностью согласный с начальством.
— Как сложно жить, — достаточно странно для Романа вымолвил Герман, постучав пальцами по столу.
Буквально 11 мая из областного следственного управления МВД по г. Пермь позвонили в ОВД Сылва и потребовали передать возбужденное уголовное дело в отношении четырёх наркоманов им.
И как точно узнал Герман, это было сделано не просто так, а по просьбе одного из сотрудников областной прокуратуры. А тот был очень хорошо знаком с отцом именно того урода, который попал пулей в живот беременной Ксении.
Герман совершенно не собирался устраивать разборки по поводу того, почему забрали дело, да и не собирался дальше как-то участвовать в судьбе этих баранов. Даже если бы им дали условно, то ему было наплевать на это. Вот совершенно.
Но по своей вредной привычке доводить дело до конца, он напрямую попросил Рому «поднять» всю информацию по этим уродам, не оставляя родное ОВД Сылва без помощи городского уголовного розыска.
Так-то, не по Сеньке шапка. Так не делается. И городское управление такими делами не занимается и указание районных отделов не исполняет. Но если приказывает тот, кто может это сделать, то Титову оставалось только отдать под козырёк.
Всплыла интересная информация — ребятишки оказались очень мерзопакостными и гнилыми. Оказалось, что эти уроды участвовали в нескольких групповых изнасилованиях. Единственное, у них хватало ума не просто тупо сильничать девчонок, а напаивая их алкоголем в клубах, и похоже, подсыпая им какую-то дрянь в употребляемое ими спиртное.
Затем потерявших возможность адекватной мыслить девчонок увозили на квартиру одного из подонков в Кировском районе города, где вступали с ними в групповые половые отношения. И большая часть жертв на утро просто ничего не помнили. Но три девчонки всё-таки написали заявления в прокуратуру Кировского района. Где эти заявления благополучно «умерли», не дойдя до возбуждения уголовных дел.
— А кто это там такой… — Герман пощелкал пальцами в воздухе, поглядывая на Титова, — … такой «талантливый» в следствие?
— Старший следователь Куравлев Антон Михайлович, — «просёк» фишку Роман. — По словам знающих его людей ещё так гнида. За руку его никто не ловил, но для серьезных людей и за хорошие деньги «закроет» любой вопрос.
— Серьезных людей? — лицо Германа стало приобретать без эмоционального выражения. — Каких, сука, серьезных людей! — его пальцы стали выбивать на столешнице дробь. — Деньги ему дороже всего.
Роман сам таких не любил, но глядя на лицо Германа стал понимать, что наказание последует — и для насильников, и для гниды-следака.
— Всех девчонок, — опер продолжил, — фактически обвинили в том, что они сами во всём и виноваты. Этот урод, — он намекнул на следователя, — даже на обыск в квартиру не поехал. Я сильно подозреваю, что там много чего бы интересного нашли…
— Что-то ещё? — видя, что Роман явно не договаривает, надавил на него Герман.
— Одна из девчонок была студенткой в одном из вузов, проживала в общежитие. Информация об её изнасиловании распространилась среди студентов. Особо «талантливые» особи стали её травить. Я подозреваю, что постарались насильники или их родители, через адвокатов и их людей…
— И? — взгляд Германа стал наливаться дикой злобой.
— Она наглоталась таблеток. Девчонки, что жили с ней в одной комнате вызвали «скорую», еле откачали. И… — Роман сглотнул.
— Не тяни известное животное за его самое вылизываемое им место, — режущий взгляд подтолкнул Романа.
— Вторая… Она сбросилась с пятнадцатого этажа, — и замолчал.
— Тарам-пам-пам, — Герман отодвинул кресло и подошел к окну, посмотрев на залитую солнцем площадь перед зданием городской прокуратуры.
Был небольшой ветерок, который игриво колыхал начавшие появляться зеленые цветочки, на небе медленно плыли небольшие кучевые облачка.
А кто-то больше никогда не увидит всю эту красоту и приход будто новой жизни. Весна! А кто-то свёл счеты с жизнью из-за кучки тварей. Выжить при падении с пятнадцатого этажа в принципе невозможно…
Молодая девчонка, только-только вступающая во взрослую жизни. Но четыре ублюдка сначала изнасиловали её, а потом сделали всё, чтобы она покинула этот мир…
— Как звали погибшую? — очень глухо прозвучало от окна.
— Инна Королёва, — раздалось сзади.
Тяжелый взгляд скользил по бегающим по площади детям и их матерям, пытающимся контролировать своих расшалившихся детей:
«Ну что ж… Инна… Цена тобой, девочка, уплачена в полном объеме. Она меня абсолютно устраивает!»
Кое-кто из женщин, почувствовав давящий взгляд, оборачивались и настороженно осматривали здание прокуратуры, пытаясь понять, откуда именно идёт нарастающая тревожная тяжесть в эмоциональном фоне от взгляда неизвестного…
«Бли-и-ин!» — Титов смотрел в закаменевшую спину Германа, понимая, что еще ничего не закончилось.
— Спасибо, Игорь Анатольевич, — улыбку от ушей у Жеки была просто торжествующей.
Адвокаты, нанятые отцом и родственниками задержанных, а также все четыре парня только что вышли через дверь городского СИЗО на свободу. Выпущенные следователем областного следственного управления под подписку о невыезде спустя два дня, как ему передали дело.
И так почти целый день убили на процедуры при освобождении из СИЗО, ведь адвокатам пришлось побегать по многочисленным кабинетам, чтобы составить многочисленные документы, чтобы наконец вытащить своих арестованных клиентов.
Так ещё пришлось с начальником СИЗО договариваться, ведь вход и выход в это учреждение был до шести часов вечера. А адвокатом пришлось провозиться почти до восьми часов. И начальник ещё в позу встал — в любом случае бы выпнул освобожденных. Только тут нелюбимые им адвокаты появились, так почему им нервы не потрепать. Тем более, что с ним никто ни о чём не договаривался, а тут на халяву всё просто хотят. Вот и фиг им…
— Заверяю вас, Евгений Николаевич, что у нас всё под контролем, — вещал адвокат. — Никаких доказательств у следствия скоро не будет. Так что беспокоиться совершенно не о чем, — заверил он своего клиента.
Следователь был «заряжен», эксперты, с которыми можно договориться, — тоже. Так что с наркотиками вопрос почти закрыт — их подменят. С оружием вопрос решали — оно вдруг станет (неожиданно) непригодным для стрельбы.
— Класс! Игорь Анатольевич, да вы лучший в своём деле, — обрадовался Жека. — Отец ничего не передавал? — спросил он у адвоката.
— Да, конечно, — адвокат протянул парню ключи от машины. — Я подогнал ваш автомобиль, — он указал на стоящий рядом БМВ 5. — Ваш отец попросил в ближайшее время… — адвокат немного замялся, — вести себя поспокойнее.
— Отлично! — радости не было предела, и сразу отмахнувшись от предостережения адвоката Жека был готов к приключениям. — Парни, а не завалиться ли нам в какой кабак? Девочек себе найдём, как в прошлые разы.
Трое его друзей с жаром поддержали такую идею, так что попрощавшись со своими адвокатами, быстро прыгнули за Жекой в автомобиль и тот сорвался с места, с визгом покрышек.
— В какой кабак или клуб поедем? — их машина в единственном числе стояла на светофоре на «красный» свет, и Жека решил наконец поинтересоваться у друзей куда им путь держать.
— А поеха… — начал Виктор.
Раздался сильный хлопок где-то метрах в ста от машины, но такой сильный, что его услышали сидящие в машине, а потом окружающая местность в наступающих сумерках осветилась от реактивной струи.
Испуганные пассажиры автомобиля успели увидеть, как в сторону их машины на дикой скорости несётся по воздуху огненный комок…
— О! А ничё так получилось, — термобарическая граната из РПО «Шмель» влетела прямо в боковое стекло заднего за водителем пассажира и оглушительно взорвалась. — Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих, — напел себе под нос.
Зачем привлекать кого-то, если можно это сделать самому, и подгадав момент, когда машина встала на светофоре, он всадил капсулу с огнесмесью прямо в салон.
Автомобили горят быстро, а тут ещё огнемёт, так что почти сразу весь автомобиль был охвачен огнём, а через пять минут полностью сгорел, оставив внутри только остатки от тел.
После взрыва капсулы с огнесмесью в непосредственной близости — живых не может быть в принципе. Давление от взрывной волны, а также полное выгорание воздуха в месте подрыва…
Он убрал использованную «трубу» в спортивную сумку, где лежал любимый автомат «ВАЛ», взятый на всякий случай для «контроля», ну а вдруг… Затем закинул сумку на спину и прогулочным шагом отправился в сторону мотоцикла, оставленного за пару улиц от этого места.
Подловил он их, подловил, хотя в любом случае, они поехали бы только в эту сторону. Расположившись на крыше железного гаража, упирающегося задней стороной в бетонный забор, за которым как раз была автомобильная дорога.
Намеревался всадить капсулу в двигающийся автомобиль, надеясь попасть, но тут ему повезло — автомобиль остановился на светофоре. Хорошо других рядом не было, хотя сзади накатывал древний ВАЗ — 2106, находясь метрах в пятнадцати от БМВ.
Сзади еле слышно раздавались женские крики, а также гомон собирающихся вокруг взорванного автомобиля зевак.
— Девочка, долг закрыт, — чёрный шлем на мгновение поднялся к небу, а потом мотоциклист оседлал свой мотоцикл, с визгом провернулось по асфальту колесо, и байк умчался в неизвестном направлении.
— Куравлев Антон Михайлович? — возвращаясь домой в легком подпитии, следователь прокуратуры Кировского района услышал мужской голос со спины, когда возвращался с работы, где отмечали юбилей одного из коллег.
— Да, а вы к… — развернулся следователь к спросившему и не успел закончить свой вопрос, как получил сильнейший удар в живот, отчего сложился, пытаясь вздохнуть.
Сильный ветер… На высоте он всегда достаточно сильный, так что хорошо ощущался, да и, несмотря на месяц май, вечерами ещё было холодно.
На город быстро опускались сумерки, но видно было ещё далеко… Во всяком случае большую часть города.
— Красиво! — сбоку от пришедшего в себя Куравлева раздался какой-то неестественный мужской голос, будто механический.
— А… — попытался заорать следователь, когда понял, что он сидит прямо на бортике крыши, при этом его ноги свисали вниз, а его тело удерживала за шиворот чья-то сильная рука, не давая следователю свалиться с высоты девятого этажа.
— Тум! — крик тут же прервался, раздался звук кашля.
— Чё, ты, орешь? Люди может уже спят, а ты орешь, — спокойно сказал мужчина в мотоциклетном шлеме, сидевший рядом со следователем на бортике, так же свесивший ноги вниз и болтающий ими, только что всадивший кулак в «солнечное» сплетение Куравлева, чтобы тот не беспокоил немногочисленных людей снизу.
Дикий ужас и боязнь того, что он сейчас упадёт прямо вниз обуял следователя, понявшего, что он сидит на крыше своего собственного дома, расположенного в том же районе, где он работал, глядя вниз на свой собственный двор. Руки его были стянуты чем-то очень тонким, при каждом резком движении отдаваясь сильной болью в запястьях, будто их отрезали.
— Как думаешь? — раздался вопрос от ненавистного мотоциклиста справа от Куравлева, продолжавшего спокойно болтать ногами. — Летать хорошо?
— Что? — опешил следователь.
— Ну вот если сейчас ты спрыгнешь, то успеешь почувствовать радость от полета? — шлем повернулся к лицу смертельно испуганного Куравлева.
— Ты псих! Ты знаешь кто я? — попытался надавить, привыкшей к своей безнаказанности следователь-взяточник.
— Грязь под ногами, — спокойно ему ответили. — Мразь и моральный урод.
— Я…я… — он понял, что этот сумасшедший его сейчас просто и незатейливо столкнёт вниз.
— А ведь ей было всего восемнадцать! — шлем отвернулся и визир уперся в вид погружающегося в темноту города. — Ей бы жить, да жить.
— Я не понимаю, — чуть не сорвался на визг Куравлев. — Ты о чём?
— Инна… — шлем повернулся обратно. — Инна Королёва. Ты же помнишь её?
— Я не понимаю о ком ты говоришь!
— Ложь! — спокойно парировали ему. — Я же по твоим глазам вижу, что ты врешь.
— Тебя найдут, — что-то надо было сказать, наверное.
— Всё может быть, — философски ответили следователю. — Но за всё в этой жизни надо платить. Иногда — жизнью. Ты так не думаешь?
— Да они никто, а ты… — его шею сжали так, что ему показалось, что сейчас захрустят шейные позвонки.
— Это ты — никто! А она человек. Да и надоел, ты, мне, сильно, — человек в шлеме будто и не сидел, а оказался на бортике, встав на него ногами, потом отлепил от правой руки кусок заранее приклеенного лейкопластыря, и разбив губы шлепком залепил рот Куравлева.
— М-м-м… а-а-м… м-фм-фмф… — следователь орал, вернее пытался, через заклеенный пластырем рот, а его тело, сдернутое с парапета тело находилось полностью над бездной внизу, легко удерживаемое на вытянутой левой руке.
— Не, дети гуляют, а тут такая некрасивая клякса на асфальте, — он передумал, решив, что не стоит, а потом успевшее обмочиться от ужаса тело одним движением было закинуто на крышу.
Тело содрогалось в судорогах от пережитого ужаса, лежа на спине, ощущая изодранные в кровь руки, ободранные об жесткую бетонную крышу. Глаза лихорадочно отыскали фигуру, что отвернулась, посмотрела ещё раз на город, а потом одним прыжком оказалась рядом с Куравлевым.
— Крак! — раздался влажный хруст. — Крак! — и забившееся от боли тело на крыше.
— За всё в этой жизни надо платить, — ещё раз было произнесено, а потом неизвестный будто исчез с крыши, оставив корчиться от дичайшей боли на крыше тело.