Вернуться - 3

Глава 27

— Привет! Наши тут не проходили? — раздался голос, который Виктор Петров не чаял услышать больше никогда и тут он его слышит, будто какой-то сон или…

Резко скрипнула деревянная дверь, грубо сбитая из необработанного горбыля, а затем внутрь своеобразной камеры скользнула темная фигура, на голове которой была балаклава — еле-еле были видны только одни глаза в узкой щели маски:

— Фу, ну и воняет тут у вас, однако, — еле слышно раздался всё тот же голос, будто бальзам на душу Петрова.

— Герман⁈

— Хуерман, дебил ты кусок! — Герман был рад и одновременно очень зол на своего бывшего подчинённого. — Дать бы тебе в мор… Ёб, фью-ю-ю… Итиж твою! — Герман наконец рассмотрел более тщательно Петрова и не поверил своим глазам.

Изначально опознав Петрова в полутьме, он тут же ломанулся освобождать узника, не обращая внимания на какие-то подробности, а вот теперь увидел того во всей «красе»: ранее плотная и мощная фигура Петрова была похожа на одного из узников Бухенвальда, во всяком случае, так эти узники выглядели на фотографиях, которые были сделаны советскими фотографами Красной Армии при освобождении этого «лагеря смерти».

Появившиеся на лице два рваных шрама: один на левой щеке — от низа челюсти, примерно до середины щеки; а второй по диагонали пересекал лоб с левой стороны почти к самой правой брови; выбитые передние зубы — сверху и снизу. Из-под лохмотьев какого-то рубища на нём были частично видны руки и ноги, покрытые струпьями, шрамами и какими-то болячками.

— Н-да, красавец… — констатировал Герман, всё-таки хотя и в непригодном человеческом состоянии, но живой, придурок. — А где остальные парни? — напомнил он Петрову о двух мужиках, что поехали с ним сюда.

— Погибли! Геройский погибли! — склонил тот голову.

—…А ведь я тебе гово… Ладно! — сам себя оборвал Герман. — Не будем уподобляться некоторым и… Не понял, а это кто тут с тобой? — ствол его автомата дернулся в сторону щуплой фигуры, до этого лежавшей на голом полу небольшого голого помещения, вырытого прямо в земле, а потом куча тряпья в углу зашевелилось и оказалось, что это человек, который сейчас подслеповато смотрел на Германа.

Почти в таком же состоянии, что и Петров: при этом очень грязное лицо, но были видны сверкающие глаза, сильно похожим выражением на людей, которые давно не ели.

— Зовут Андрей, ему 19 лет, захвачен в плен, как и я. Но в другом месте, два месяца назад, а теперь мы с ним здесь уже месяц сидим. Сначала нас купил один из старейшин этого села. Работали на него. Потом пришли боевики и мы у них за экскаваторы работали. Копали окопы и ходы сообщений, ха-ха, — сипло и не очень весело рассмеялся Виктор.

— Понятно, — Герман быстро осматривал Петрова, смотря на общее состояние, а в особенности на его ноги, одетые в какие-то разваливающиеся ботинки. — Так, погостил и хватит. Надо выбираться из этого негостеприимного места. Глотов, ты где там? — бросил он в дверной проём.

— Бля, Витя? — Глотов осторожно обследовавший вырытые ходы, тут же примчался и обалдел, увидев своего друга и его состояние, но сдержался, чтобы не броситься к нему, а сейчас стоял за спиной Германа и пожирал глазами счастливо улыбающегося Петрова.

— Герман, я без него не пойду! — вдруг сказал Петров, кивнув на молодого парня, недоуменно смотревшего на происходящий разговор офицера с неизвестными.

. — Когда мне рёбра сломали, он меня выхаживал. Помогал чем мог… И он совсем «зеленый». Отца у него нет, что я его матери скажу, если тут оставлю, — быстро говорил Виктор. — Только у него с ногой проблема, ходит очень плохо. Три дня назад ему на ногу лом упал. Вроде перелом ступни.

— Здравствуй жопа, Новый год! — только и смог сказать Герман. — Не было у бабы проблем, купила баба порося… Только этого нам не хватало… — он лихорадочно думал. — Ладно, концепция меняется. Ты сам-то идти сможешь?

— Постараюсь, хотя бегун из меня ещё тот, — Петров кряхтя поднялся с пола на ноги, было заметно, что его пошатывает. — Оружие есть?

— Глотов⁈ — Герман глянул на того, а сам подошел к парню, став быстро, но стараясь не причинять тому боль, осматривать травмированную ногу последнего.

В полутьме было плохо видно, но заметно, что правая ступня в расшнурованном ботинке парня опухла, явно различаясь размером с другой ногой.

Глотов метнулся из камеры, а вернувшись через пару минут вручил Петрову один из автоматов, что принёс из комнаты с двумя уничтоженными боевиками.

— Ну что, Андрюша, поскачем? — странный вопрос немного ввёл молодого парня в ступор, потому что он решил, что Петрова заберут, а его оставят здесь. Ведь он обуза, но он не хотел ничего говорить, т. к. понимал, что это правильно:

— Если я вам буду ме… — начал Андрей.

—…Руку давай, балбес, — перебил его неизвестный.

Андрей с сомнением и надеждой глянул на Виктора, который кивнул, давая понять, что надо делать, как его просят.

— М-м-м, — простонал молодой парень, когда Герман поднял его с пола за руку, а потом неожиданно развернулся спиной и быстро прихватив вторую руку пленного, закинул того к себе на спину.

— Так быстрее будем, — пояснил Герман под заинтересованными взглядами своих товарищей. — Ногами меня обхвати, Андрей, — потребовало он от парня.

Тот застонал от боли, а потом скрипя зубами, но покорно выполнил: обхватив ногами за торс и скрестив лодыжки на животе носильщика.

— Так, верёвку! — приказал Герман, поняв, что бывший раб может расцепить ноги, а держать его самому — совсем не гуд, т. к. нужно ещё автомат в руках держать.

Глотов тут же отстегнул от карабина на поясе небольшой моток репшнура, длинной пять метров. Такие мотки специально носили каждый из их группы на всякий случай. Затем быстро обвязал два тела, тесно соединив их между собой, завязав хитрые альпинистские узлы, а потом обрезал торчащие концы.

— Погнали, пока не дали! — Герман убедившись, что всё в порядке, проверив, что тело «наездника» хорошо держится на спине, тут же выскользнул первым из помещения.

— Всё такой же шустрый, — хмыкнул Виктор, следуя за Глотовом, который шел вслед за ушуршавшим вперёд Германом. — Как уходить будем? — он и Глотов замерли за спиной замершего Германа, осторожно высунувшего голову наружу из отверстия в земле и крутящего головой по сторонам.

— Ножками будем, ножками. На ручках тяжело будет, — глаза Германа очень внимательно скользили по остаткам домов и перепаханной земле, выискивая малейшее движение, но не находя ничего подозрительного. — Кажись никого… Вылазим, — и будто его и не было — только вроде был, а теперь пустое место перед Глотовым и Петровым.

— Хм, — Глотов дернул головой к плечу, в очередной раз поражаясь скорости Германа, а потом полез первым наружу, а когда вылез на поверхность, то подал руку кривящемуся Виктору и помог тому вылезти наружу, пока рядом стоящий на колене Герман контролировал окружающую обстановку с автоматом.

— Так, почесали отсюда, быстрее, — Герман прижал пальцем тангенту рации. — Скоро Новый год!

— Принял! — раздался в эфире радостный голос Титова, услышавшего этот непритязательный шифр — ребята возвращаются. Он уже весь измаялся, слыша непрекращающуюся перестрелку именно с той стороны, куда ушли его друзья, и будто канули в неизвестность.

— Агат! Это Кузнец! — неожиданно в рациях Кравцова и Олега раздался голос их коллеги, выполняющего в их подразделении обязанности радиста, а также занимающегося в данный момент прослушиванием эфира с целью выявления радиостанций боевиков. — В эфире появились две новые радиостанции. Принадлежность не установлена!

Оба «омеговца» в этот момент быстро, но осторожно продвигались в сторону непонятного шевеления со стороны школы.

— Принял! — ответил Паша, переглянувшись с Олегом, а потом они продолжили своё поступательное и неудержимое движение в сторону непонятной ситуации.

Странно, вроде за последние дни вроде всех общающихся в эфире со стороны боевиков выявили, и даже частью идентифицировали, а тут какие два новых абонента — и это не есть хорошо…

Хамзат и Абдул-Мелик целеустремленно, под прикрытием своей личной охраны, наиболее приближенных и тем, кому можно доверять, — воинов Аллаха, преодолели немногочисленное оцепление «федералов» по подземным ходам, а теперь уходили всё дальше от сужающегося кольца военных.

— Уважаемый, — к ним приблизился один из телохранителей, обратившись к Хамзату, — что делать с Идрисом и Амиром, они охраняют рабов. Здесь, совсем неподалёку.

— Ничего, пусть погибнут, как настоящие муджахеды, — заявил Гелаев, а Абдул-Мелик подтвердил приказ кивком, считая, что некогда им тратить время на двух ничего не значащих бойцов. Пусть их смерть послужит борьбе за независимость их Ичкерии…

— Куда несём мы Пятачка… Большой, большой секрет! — напевал себе по нос Герман, пригнувшись перебегая от остатков здания к зданию, в направлении нахождения Титова. — И не расскажем никому, а то ведь это не секрет…

Андрей «едущий» на спине этого мужчины, немного напрягался, вспоминая, что ему про него скупо рассказывал Петров, ощущая себя не в своей тарелке, тем более, что сидит у него прямо на спине.

Глотов, страхуя прихрамывающего Петрова, двигался за шустро двигающимся начальником, изредка помогая другу, когда Герман завернул за остатки какого-то почти полностью разрушенного здания.

Все стремились как можно скорее покинуть пределы села Комсомольское, тем более, что основные боевые действия сейчас были в стороне от них. А они передвигались по территории, где основные перестрелки уже закончились, так что тут было более-менее спокойно, чтобы без проблем покинуть негостеприимное место.

Двое бойцов Гелаева, пройдя по одному из вырытых ходов сообщения, вырвались немного вперёд, метров на двадцать от основной группы, двигающейся за ними, проскочив так, что их было абсолютно невидно со стороны приближающихся Германа с его товарищами.

— Ёб! — Герман никак не ожидал, что, повернув за угол, он нос к носу столкнётся с бородачом с автоматом в руках — первому из группы двигающихся бойцов из охраны Хамзата и Абул-Мелика.

— Ха! — бородач оказался шустрым, быстро сориентировавшись и резко ударил по дуге прикладом автомата в голову неизвестному с каким-то большим горбом на спине, внезапно появившемуся перед ним.

— Сам на! — плохо, что ствол автомата Германа смотрел совершенно в другую сторону, да и слишком близко тот стоял, но он ударил ствольной коробкой автомата прямо в голову боевика.

Лицо боевика просто вмялось внутрь черепа от удара, а вот автомат не выдержал такого издевательства и просто развалился на части в руках Германа.

За начавшим падать телом убитого, хорошо стали видны ещё несколько черных фигур с оружием в руках, замершие на долю секунды, а потом начавшие движение.

— Сука! — правая рука Германа мгновенно выдернула АПС из кобуры на бедре, а левая — нож, из расположенных ножен на разгрузке в районе живота.

— Что за?.. — Олег с Пашей резко остановились, минуту назад обнаружив уходившую группу боевиков, плотно сев им на хвост, решив действовать по обстановке, как вдруг двигающаяся осторожно, но быстро группа боевиков замерла на некоторое мгновение, а потом…

— Оьрси! (Русский, — чечен.) — заорал один из чеченцев, заметив, что впереди идущий боец стал падать на землю, а за ним стала видна фигура с пистолетом в одной руке и ножом во второй…

— Сука! — Глотов сразу понял — что-то пошло совсем не так, когда из-за угла, где только что скрылся Герман, понеслись крики на чеченском языке, а потом раздались выстрелы.

Тело боевика ещё не успело коснуться земли, когда Герман произвёл выстрел из пистолета в крикнувшего, а потом резко и сильно прыгнул вверх и вперёд — в сторону противника, понимая, что другого выхода просто нет — нужно немедленно сблизиться с противником.

Ещё в воздухе он успел произвести несколько выстрелов, а потом приземлился прямо перед ними…

Выстрел в правую сторону и тут же удар ножом влево.

Одиночный выстрел с правой стороны — тупой удар в бедро правой ноги… Ответный выстрел… Падающее тело на землю… Хотел сделать кувырок вперёд между двумя боевиками, но вовремя вспомнил о своём «грузе» — сальто вперёд, с одновременным выстрелом вправо и ударом ножа влево, когда пролетал между телами.

Сзади выскочили Глотов и Петров, и увидевшие, что Герман с кем-то во всю «рубится» в рукопашную, бросились на помощь.

Двое убежавших вперёд боевиков, мигом ринулись назад, когда услышали позади звуки разгоревшейся схватки. И выскочили из хода сообщения, готовые открыть огонь из автоматов, но не стали, т. к. увидели начавшуюся свалку. И тут им не повезло, т. к. оказались сбоку от двигающегося справа Глотова, который тут же «двойками» их автомата положил обоих, инстинктивно среагировав на непонятное движение.

Удар ногой вправо, тело улетает в темноту, выстрел влево… оседает очередной тело. Удар ножом следующему прямо в горло…

— Валим! — биться тут со всеми было совсем не в его планах, так что в бодром «галопе» они пронеслись сквозь строй врагов, стреляя во все стороны и унеслась вдаль, даже не оглядываясь назад.

Так ещё Глотов успел метнуть назад две гранаты РГН, ну на всякий случай…

Андрей весь скоротечный бой не видел, т. к. от страха закрыл глаза, а когда Герман начал прыгать, так он вообще чуть не обмочился, — его душа чуть не выскочила из тела. Вокруг раздавались выстрелы и выкрики на чеченском языке, а потом всё закончилось…

— Бах-бах!

— Бах-бах!

Паша и Олег, медленно приближающиеся к месту схватки, «двойками» несколько раз били по шевелящимся на земле телам, добивая потенциального врага, добившись полного отсутствия движения. Не переговариваясь и решив помочь непонятной тройке неизвестных, которые пронеслись будто тайфун сквозь боевиков и резво удалились в противоположном направлении.

Хамзат зажимал руками горло, сквозь его пальцы уходила, утекала его жизнь — кровь, хлеставшая через разрез на горле — от уха до уха. Со смертной тоской ощущая, что он проиграл, а теперь…

Рядом с ним лежало тело Абдул-Мелика, на лбу которого было отверстие от пробившей его пули, выпущенной из АПС.

— Надо задержать, — дернулся Павел, когда они почти подобрались к лежавшим на земле разбросанным трупам боевиков, но его прихватил за руку Олег.

— Не торопись, сначала проверим, что за «гостинцы» нам достались, — покачал он отрицательно головой.

Оба «омеговца», страхуя друг друга, стали осторожно обходить и осматривать наваленные вокруг трупы, вглядываясь в лица убитых.

— Есть! — азартно сказал Олег, обнаружив искомое лицо. — Наш клиент.

Каждый из сотрудников «Омеги» тщательно изучал и запоминал лица по фотографиям из оперативных дел основных лидеров и полевых командиров боевиков.

— Красный! Это Агат! Приём! — вышел в эфир Олег.

— Это Красный!

— Цель обнаружена! Приём!

— Принял! Иду к вам…

Через десять минут рядом с Олегом и Павлом оказался Соловьев Константин вместе ещё с несколькими офицерами «Омеги».

— Что тут произошло? — Соловьев осматривал больше десятка трупов, лежавших на ограниченном участке земли.

— Не знаю. Мы преследовали группу боевиков, когда они столкнулись с… — Олег сбился, —… столкнулись с кем-то, а те положили почти всех, а потом ушли.

— Они? — приподнял бровь Соловьев.

— Их было трое. Но в основном убивал один, кажется, — добавил от себя Павел.

— Проскочили насквозь, убивая направо и налево, а потом ушли. Мы не стали преследовать, — доложил Олег.

— Правильно сделали! — одобрил их действия командир «Омеги». —…Н-да, не только постреляли, — он подошел к трупу Гелаева и стал рассматривать разрез на шее — до позвонков, буквально от уха до уха. — О как, ещё и Межидов! Праздник сегодня у меня, — довольно заявил Константин, рассматривая убитого боевика.

— Вы чего так долго? — встретил Роман прибывших.

— К теще на блины заходили… Плюшками баловались, — присевший рядом Герман отходил после всего произошедшего. Руки немного потряхивало от адреналина.

— Виктор⁈ Ты⁈ — Роман никак не ожидал увидеть Петрова, хотя надеялся, но всё-таки. — А это кто? — удивился он, только сейчас заметил нового члена их коллектива, притихшего на спине командира.

— Да без разницы. Уходить надо! — тяжело дышавший Глотов помог кашлявшему Виктору сесть на землю, а теперь пытался сам отдышаться, присев рядом.

— Ща, — Герман отвязал от себя парня и посадил его на землю, чтобы осмотреть его ногу. — Бля! Чтобы я ещё раз с вами дебилами связался… — ругался он себе под нос, осматривая распухшую ступню.

— Большой! Вижу непонятное шевеление в квадрате… — докладывал по рации один из командиров отделения своему командиру, разглядев в бинокль в темноте непонятное шевеление в ранее тихом и пустом месте в стороне от штурмуемого села.

— Хм! Странно, — закусил губу капитан Прошкин. — А давай-как мы туда «огурцов» сыпанём! Козлов! — заорал он своем помощнику. — Пусть Ислямов по квадрату… — продиктовал координаты, — три мины положит.

— Есть!

В воздухе завыли подлетающие 82-и миллиметровые мины…

— Чего это? — насторожился Герман, только что поднявшийся после осмотра ног своего «наездника», отвязанного и посаженного на землю. Собираясь перед этим посадить парня себе обратно на спину…

— Ложись! — Глотов, сидевший на земле, плюхнулся на землю, подбив ноги вскрикнувшего Титова и увлекая его на землю, а рядом носом в землю растянулся Петров. Оба неоднократно были под миномётными обстрелами, так что среагировали соответственно и быстро.

— Сука! — только успел сказать Герман, не успев среагировать, просто никогда не будучи под такими обстрелами, как позади него встал «султан» от взрыва прилетевшей мины…

И тут же немного по сторонам от первой мины прилетели ещё две мины…

15 марта 2000 года. Грозный. Здание военной комендатуры

— И что мы имеем? — непосредственный начальник Соловьева сидел в кабинет, который находился в специально выделенном и закрытом блоке для управления ФСБ по г. Грозный.

— В ходе боестолкновения с неизвестными уничтожены Гелаев Руслан, он же Хамзат и Абдул-Мелик Межидов, по непроверенным данным заместитель Гелаева, — доложил Соловев начальнику, только сегодня утром прилетевшего из Москвы.

— И кто это был? — требовательно посмотрел тот на Константина.

— Не установлено! — не очень довольно сказал он. — Были негласно опрошены все участвующие в окончательной «зачистке» Комсомольского. Ни один не взял на себя ответственность за уничтожение конкретных полевых командиров. В общем-то, в указанное время и в том месте никто из военных и сил спецназначения боевых действий не вёл.

— Замечательно! — саркастически сказал руководитель. — Неизвестно кто проникает на территорию боевых действий. Убивает двух полевых командиров и больше десятка их охранников, а потом исчезает в неизвестном направлении.

Соловьев пожал плечами, т. к. ответов у него не было.

— Странно это… — начальник встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. — Минимум это тянет на Героя России, за подобное, но мы не знаем кто это. Что ты думаешь по этому поводу?

— Да ничего! Может этот человек не хочет, чтобы узнали о нём? — выдал неожиданную версию Константин.

— Да? — удивился руководитель. — И почему?

— Не могу знать! — ответил Соловьев. — Может ему виднее, — пробормотал он себе под нос…

— Медаль нам дадут? — встретил этим вопросом Кравцов своего вернувшегося от руководства командира, когда тот зашел в комнату одного из отдельно стоявших зданий неподалеку от комендатуры, где разместилась «Омега». Здесь они оказались после их возвращения из Гудермеса.

— Ага! Дадут, а потом догонят и ещё раз — дадут! — проворчал Соловьев, вернувшись от руководителя в место расположения своего подразделения. — А ты чего такой? — он заметил какое-то странно-задумчивое выражение на лице подчинённого.

— Я тут Екатеринбург вспомнил, — вдруг сказал Павел.

— В смысле? — удивился Константин. — Ты о чём?

— Я плохо видел того неизвестного, который Гелаева и иже с ним положил, но вот что-то было очень знакомое в том, как он действовал. Правда тут оружие было у него. И он убивал всех, до кого мог дотянуться, но… — как-то неуверенно говорил Павел.

— Подробнее! — подобрался Соловьев.

— Не могу утверждать, но сильно похоже на того неизвестного, с кем я на крыше многоэтажки рядом с казино «схлестнулся», — посмотрел прямо в глаза руководителю Павел.

— Подожди, — Соловьев потер подбородок. — Ты хочешь сказать, что это был…

— Тот Диверсант! — перебил его Кравцов.

— Не понял! А что он тут делал?

— А я знаю? Понятия не имею, — пожал плечами Павел.

Моздок

— Бля! — Герман рывком пришёл в себя. — Чего это было? — он быстро осмотрелся, увидев, что находится на койке в каком-то обшарпанном помещении, сильно похожим, да и запах выдавал, на затрапезную больничку этого времени.

— Герман! Ты очнулся, ёбтать… — радостно выругался Глотов, лежавший рядом с ним на соседней койке. — Мины! Мины это были… Козлы! Нас свои же накрыли, уроды… Слава богу, по нам почти не попали.

Хотя, как сказать… Попали, хорошо попали!

Только вот стоящий на ногах Герман своим телом прикрыл всех, т. к. оказался между разорвавшимися минами и успевшими залечь мужиками на земле.

Убедившись, что «подарков» больше не будет, Глотов и Петров бросились к лежавшему на земле телу Германа: вся спина, ноги и затылок были изодраны многочисленными попавшими в него осколками; вся задняя поверхность тела была покрыта кровью.

Он должен был быть мёртв, но дышал, так что оба переглянулись, а потом Петров с Титовым ухватились за руки и потащили тело Германа, а Глотов на закорках понёс Андрея.

При подходе к месту их дислокации рядом с селом их чуть не обстреляли военные из оцепления, но убедившись, что это свои, помогли добраться до медсанбата, расположенного неподалеку от села.

Бои под Комсомольским были таковы, что никто из врачей сильно не удивился, когда к ним притащили ещё раненых. И сразу приступили к оказанию помощи.

— Странно, не понял… — врач осматривал тело молодого парня, одежда которого на спине, а также на ногах была вся истерзана осколками мины, только вот никаких повреждений под ней не было. Не считая повреждений на затылке, где прослеживались ссадины от осколков — кости деформированного черепа соединились и встали на положенное природой место буквально перед самым доставлением тела в медсанбат.

Поток раненых был слишком большим, так что пожав плечами, врач, обработав раны на затылке, поручил санитарке перебинтовать голову, а потом отправить раненого на койку, что она и сделала, сказав сделать это двум медбратьям. А через пару минут, как тело Германа положили на свободную койку, под бинтами полностью заросли раны на голове, оставив между кожей и марлей вытолкнутые из организма пару осколков от мины…

А пока обрабатывали раны попавшего под взрыв мины Германа, осматривающие работники медсанбата Глотова и Петрова, обнаружили, что обстрел для последних не прошел даром: Глотову достался один осколок от мины в левую ногу — не глубоко засев в икре; а Роману — два в предплечье правой руки.

Уже утром всех раненых по приказу самого главного по происходящего в отдельно взятом месте бардаку отправили в Моздок…

— Ты как, вообще? — с койки с другой стороны от Германа обеспокоенно спросил Петров, находящийся вместе с ними в одной палате.

— Да вроде нормально, только вот мутит и блевать хочется, — поморщился Герман, оценивая внутреннее состояние своего организма. — О, Андрей, и ты здесь! — увидел он на ещё одной койке молодого парня, которого они вытащили вместе с Петровым.

Всего в палате было четыре койки, три из которых были заняты, а четвёртая в этот момент пустовала, но было заметно по смятому постельному белью, что её хозяин явно скоро вернётся. Оказалось, что они сейчас находятся в так называемой «офицерской» палате. Хотя с таким пафосным «обозванием» Герман бы поспорил, но такое сейчас время, что тут сделаешь. Палату организовал Роман, быстро добравшийся до заместителя госпиталя по хозяйственной части, завхоза короче, и договорившийся с ним о выделении отдельной палаты для всей их честной компании.

— О, Герман, живой! — открылась дверь и в палату вломился Роман, улыбающийся во все тридцать два зуба, обнаружив пришедшего в себя друга. — Мы думали всё, потеряли тебя, — было слышно, что он даже всхлипнул при этом, но задавил в себе чувства…

— Да хватит тебе уже, — шутливо отпихивал от себя «опера» Герман, который бросился обниматься с ним.

— Я думал, всё, — облегченно вздохнул Роман, оторвавшись от кое-как отбивающегося от него друга.

— Ну всё… Не дождетесь! — Герман был смущен, но был рад, таким эмоциям.

Эмоциональная атмосфера в палате поднялась на запредельный уровень с момента прихода в себя Германа, который третий день был без сознания. А врачи говорили, что прогноз — да никакой, потому что они не знают, когда именно он придёт в себя.

— Нас два дня «контрики» пытают, пока ты в отключке был, всё пытали, как Петров из плена выбрался, — обломал всех Глотов, глядя на Германа.

— А вы чего? — начал расспрашивать тот. — Надеюсь всё нормально. А то знаю я наших бюрократов. В измене Родины обвинят или ещё чего похлеще придумают!

— А мы…

Версия для «контриков» была разработана, пока они тащили бессознательное тело Германа, матерясь и ругаясь каждый раз, как спотыкались и чуть не роняли его тело. Сляпанная на коленке, но хотя бы что-то…

Итак, рядом с узилищем бывших «рабов» упал артиллерийский снаряд, который разрушил стены из узилища, а они воспользовались этой удачей и выбрались из застенков. После чего добрались до оцепления федеральных сил, где добрые люди помогли им добраться до лазарета.

Андрей, считавший Петрова за отца родного, как офицера и старшего товарища, который всё время плена всячески поддерживал его и опекал, полностью подтвердил версию их освобождения. Упирая больше на то, что вообще почти ничего не помнит. Да и при его состоянии слабости, он действительно много раз терял сознания, пока Герман, а потом Глотов тащили его, так что почти правду говорил. Поглаживая правую ногу, затянутую в гипс — в стопе были действительно две трещины в костях.

Через полчаса Глотов прихрамывая (из-за раны, которая ныла, но было терпимо) и поддерживая Петрова, помог дойти тому до туалета, где у них состоялся разговор:

— Помнишь тех, сквозь которых мы прошли?

— Плохо, но всё равно, такое хрен забудешь, — ответил Петров.

— «Контрики» толком ничего не говорят, но похоже, Герман какую-то шишку из боевиков завалил. Трясут всех, кто был в тот день в селе.

— А ты откуда знаешь? — пристально смотрел на него Петров.

— Одного знакомца нашел, он тут раненый, как и мы лежит на койке, под Комсомольским ранение получил.

— Кого? — не удержался Виктор.

— Вроде Гелаев, хотя точно не скажу, — пожал плечами Глотов.

— Н-да, — Виктор даже почти не удивился. — Ну да ладно, хрен с ним. Ты лучше расскажи мне, а почему «контрики» такие добрые? Что-то не сильно на них похоже, — он потёр шрамы на лице.

— Ха, так с ними Самойлов приехал, правда шибко ругался на Германа, — начал Глотов, успевший уже рассказать другу их перипетии и службу в Гудермесе. — Так он сразу заявил, что разрешает провести беседу, а не допрос. Не разрешив именно допрашивать прокурорских работников и членов их следственно-оперативных групп, — хмыкнул весело Глотов: «Убили какого-то боевика-террориста? Ну и отлично, туда ему и дорога. Работники прокуратуры в боевых действиях не участвовали. Нет смысла в их допросах. Так что — не хрен!» — процитировал он слова Михаила. — И действительно, допрос работников прокуратуры только с разрешения прокурора. А тут и прокурора нет — он в Перми. Да и вообще… А Самойлов руководитель, но не прокурор. И здесь не поймешь, как они взаимодействуют с военной прокуратурой. Фиг их поймешь с их заморочками.

— Так я вроде… — начал Петров.

— А я ему шепнул, что ты друг Германа, так что и за тебя горой встал, — не дождавшись окончания вопроса ответил Петров. — Больше горлом брал, ведь так-то, ты никто и звать тебя никак для него. Но «контрики» впечатлились.

— М-да, ну и хорошо, — как-то облегчённо сказал Петров, который сам прекрасно понимал, что вроде бы обошлось.

— Это да, — поддакнул Глотов. — Слушай, я вот не понял, а как так получилось, что у Германа не оказалось ни одного ранения?

— Чёрт его знает! Но ты знаешь, давай не будем это обсуждать, — Петров оглядел помещение туалета, — тем более — здесь!

— Ладно, — кивнул Глотов, поняв, что скорее всего они к этой теме вообще больше не вернутся.

Петров не стал ему говорить, посчитав, что неясностей вокруг Германа и так слишком много, так что не стоит множить их…

Перед тем, как они потащили Германа к своим, он успел ощупать поврежденную голову Германа. И имея определённый опыт по подобным ранам, ощутил под пальцами разломанные осколками мины кости черепа начальника в районе затылка — поняв, что он не жилец! Но и оставлять его там не собирался. А теперь складывается такое ощущение, судя по отсутствию каких-либо ран на теле Германа, что тот отделался только сильной контузией. Блин, как так-то…

— Ладно, что «контрики» по тебе сказали? — решил сменить тему Глотов.

— Да чего сказали… — невесело улыбнулся Петров. — Что-то там на грудь повесят, да деньги в том числе и за время нахождения в плену заплатить.

— Ну хотя бы так, — хлопнул его по плечу Глотов. — Ладно, пойдём в палату.

Март 2000 года

— Укусить тебя, что ли? — зубы Германа осторожно цапнули обнажённый женский сосок.

— М-м-м, ещё! — раздался возбуждённый голос Насти…

Подсуетились, так что через два дня, как Герман пришел в себя, воспользовались своим положением и на следующий день были в Москве в госпитале им. Вишневского. Договорившись с руководством лётного отряда на перевозку, прихватив с собой половину госпиталя из тяжелых.

Давно Москва не видела такого количества «скорых», в том числе и частных, которые прибыли к «Ходынке», вывозя тяжелораненых в госпиталь. Обычно в «таблетках» возили или на грузовиках, а тут более двадцати десятков приспособленных для перевозки раненых машин…

Марину нахально вытащили вместе с собой, забрав её из Чечни, когда их отправляли в Москву. Герман, как самый здоровый из всех, за один день смотался в Гудермес и забрал её вместе со всеми ими пожитками.

— Герман! — облегченно вздохнула «эльфа», увидев вошедшего.

— Здравствуй, Марина, — он улыбнулся, войдя в одну из небольших комнат, отданную в ведение медпункта в комендатуре Грозного.

— К Роме? — её достаточно спокойный вопрос, будто не пропадали они на несколько дней, но при этом убежденность, что всё хорошо, немного ввели в ступор Германа, не ожидавшего такой реакции.

— Да, он ждёт тебя, — он подал её руку, вставшей с кровати, на которой она сидела, уставившись в стену.

— Не обижайте девочку, она… — Наталья Сергеевна, начальник медпункта при комендатуре строго посмотрела на него. — Она почти в ступоре. Ещё немного и… Вытащите её.

— Я сделаю всё, — кивнул Герман. — Мы вытащим её.

— Помоги вам бог, — она перекрестила его…

При размещении они отправили Романа, который быстро пробежался по кабинетам начальства (больших академиков и иже с ними), так что они попали в здание, где обычно лежали большие начальники — не меньше звания генералов.

Разместились в двухместных палатах, очень даже круто для того времени, правда сначала разместив всех привезённых с собой в госпитале.

Марину тащили с собой, а с учётом выданных денег, никто не обращал внимания, что с ними гражданская, а потом она оказалась в палате вместе с Романом. И никто не задавал вопросов, что она здесь делает.

— Витя!

— Лиза! — Виктор не знал, что ей сказать.

Укоряющий взгляд жены просто обжигал… Она прилетела на следующий день, как они оказались в Москве.

— Ты… — она обняла его. Так что он понял, что была бы мужиком, то в палате бы стоял один мат. Но его женщина просто обнимала его, вливая в его тело эманации любви.

— Я страшный! Но Герман сказал, что…

—… Витя, — перебила его жена. — Старый дурак! Мне не до твоей красоты… Хватит! Я больше не выдержу.

— Я тебе обещаю, что больше никогда, — он замялся, — только если Герман…

— С Германом можно, — дала ему индульгенцию жена. — Он тебе не даст умереть. Но только с ним! — строго посмотрела она на него.

— Хорошо!

— Герман, я —… Роман не знал, что сказать, потому что…

Утром им привезли завтрак прямо по палатам, а потом они вышли в холл здания, где стояли несколько диванов, кресел и стульев, а также стоял телевизор для всех больных. Роман и Марина не вышли из палаты, а потом появился Рома.

— Я, а она… В общем, у нас этой ночью всё было, — он опасливо поглядывая на Германа, который напрягся и очень внимательно смотрел на «опера», наливаясь злостью. Сильно понимая, что тот хочет сказать. — Я даже почти не хотел, но она…

Рано утром Марина проснулась, при этом она обнимала его, а потом нахально взгромоздилась на него и… Сделала так, что всё случилось, а ведь он… Хотел! Но ведь она…

— Герман, — раздался голос Марины. — Рома, мой муж, — к ним подошла Марина. — Я его люблю.

Девушка подошла, поцеловала Романа, села к нему на колени и обняла его.

— Ну… — Герман не знал, как реагировать, почесав затылок.

Марина не выглядела… Не выглядела! А даже очень даже за… Судя по её взгляду. С другой стороны… Да нет, не выглядела. Хотя, если Рома её обидел, то…

— Ладно, — Герман погрозил ему пальцем, а за его спиной Глотов показал кулак. Петров просто показал большой палец.

— Сколько⁈ — не выдержал Белякин Сергей Анатольевич, руководитель ЦВКГ им. А. А. Вишневского, услышав стоимость аппарата МРТ, который они планировали получить в госпиталь.

— Пятьдесят тысяч долларов! — вздохнул его заместитель по хозяйственной части.

— Да они охренели! — не смог сдержаться начальник госпиталя.

— Хватит! Мужики, домой пора. Вы как?

Герману «достало» быть в Москве, хотелось домой — в Пермь.

Все выразил восторженное желание вернуться в родной город.

— Не, тут круто, но дома лучше, у нас на базе так вообще, — улыбался Петров вместе с Глотовым.

— А я, не знаю, — Роман немного грустил.

— Домой! — подытожил Герман.

— Слушай, Герман, а тут проблема, в госпитале, — загорелся Роман, шнырявший по госпиталю, когда Марина отпускала от себя, а это было редко.

— Не понял! — Сергей Анатольевич выслушивал от зама странную информацию.

— У наших ворот стоят две «Газели» с двумя аппаратами МРТ, вот документы, — зам положил перед начальником сопровождающие груз бумаги.

— Кто?

— Не знаю! Но аппараты здесь Отправить обратно? — зам был более военным, чем врачом.

— Нет, — вздохнул начальник, а потом перекрестился при нём. — Боже, спасибо тебе. А куда второй девать? — он тут же засуетился.

Нет, в свой госпиталь он бы ещё парочку МРТ бы хотел, но никогда не думал, что, хотя бы один был, а тут два!

— Немедленно оборудуйте помещение под второй.

Как же было хорошо домой возвращаться.

Ну да, Герман не собирался ждать. Заказали чартер из Москвы прямо в Пермь, так что долетели с удобствами.

Встречал… «Титан» и мама…

Герман не хотел, так что Настя была не в курсе, а вот мама… Сдали, волки позорные… Гады… Кто интересно?

— Я, Марина, это мой муж — Рома! — заявила девушка, появившись в сопровождении Титова. Малость ошарашенного таким заявлением от Марины.

— Геша, она… — мама пристально посмотрела на него.

— С головой у неё не очень, мам. Её попытка сохранения сознания — это вот такие её странные отношения с Ромой. Попал он, мне кажется…

— Ох, — она вкратце выслушала историю девушки. — Не обижайте её, мужики.

— Да ты чего, мам, — опешил Герман. — Я не дам, да и Роме уже сказано про это.

— Ладно, люблю тебя, — обняла Германа мать.

А вечером Настя встретила мужа….