Вернуть СССР (очередная попытка) Часть 1

Глава 3

Посмотрев на настенные часы, я отметил, что на дворе уже полдень и пора уже отправляться в Саратов. Быстро перекусив опять в сухомятку "докторской" колбасою, одел свой костюм защитного цвета в стиле милитари (шорты, рубашка и пиджачок с накладными карманами), пилотку такого же цвета и обул сандалии. Из-за измененного тела пуговицы на пиджаке невозможно было застегнуть, хорошо хоть рубашка была куплена на вырост. Вздохнув, достал из маминой заначки три рубля, свидетельство о рождении, взял с собой приготовленный пакет и вышел из дома, закрыв дверь на ключ и спрятав его под половик.

До железнодорожного вокзала я решил пройтись пешком, дорога занимала всего лишь двадцать минут моим детским шагом. Пройдя по Заводской и не доходя до автобусной остановки (огромным минусом автобусного маршрута до вокзала того времени был железнодорожный переезд, на котором часто приходилось водителю автобуса стоять в очереди машин) я свернул налево, чтобы срезать дорогу, проскочив через немногочисленные пути железнодорожной станции. Проходя этим проулком, вспомнил как прошлой зимой (а для меня как сорок четыре года назад) мы возвращались вечером домой (вот откуда направлялись, в памяти это не осталось) неожиданно у мамы вырвал из рук сумку идущий нам на встречу мужик лет тридцати. Выхватил сумку и побежал в сторону станции. Мама тогда закричала что то вроде — Помогите, украли сумку!

Позади нас шел молодой мужчина, тянувший санки с сидящем в них сыном. Так вот, мужчина бросив санки с ребенком, побежал за грабителем с криком — Держи вора! В погоню бросились еще несколько человек. Разве можно такую ситуацию представить в то время, из которого я сбежал? Даже когда очередные уроды забивают кого насмерть, люди просто стараются смотреть в сторону, живя по принципу "моя хата с краю". Так вот, тогда этого грабителя поймали и всем миром обработали его тушку так, что когда его привели к линейному отделу милиции, на него было больно смотреть — весь в крови и синяках. И менты не "шили" добровольным помощникам статью за телесные, с пониманием отнеслись к самосуду.

На одном из железнодорожных путей стоял грузовой состав, перекрыв проход. Поэтому, посмотрев по сторонам, пришлось перелезать через рельсы. Выйдя на привокзальную площадь с вечным Ильичем на постаменте, прибавил шаг — подошел междугородний автобус и я, вместе с толпой пассажиров, ринулся внутрь автобуса, заботясь о том, чтобы меня не затолкали. В отличие от городского транспорта, в котором находилась касса самообслуживания (честно кидали деньги в щель аппарата и откручивали себе необходимое количество билетов) междугородние автобусы имели у задней двери стульчак, на котором восседали грозные билетерши. Я передал соседу трешку с просьбой передать на один билет до Саратовской остановки "улица имени Чапаева". Положив в карман вернувшийся обратно билет со сдачей, сел на освободившееся место и неожиданно задремал. Очнулся уже от крика билетерши — Передаем за билет, не задерживаемся. Взглянув в окно, я увидел что автобус уже едет по Саратову, поднимаясь вверх по проспекту Ленина. Рядом стояла старушка и я уступил ей место, продвинувшись ближе к задней площадке. Бабушка правда сначала отказывалась сесть, но я уже отошел от нее на пару метров. В отличие от будущего улицы не были забиты автомобилями и даже при таком количестве машин государство планировало расширение главных артерий города, запрещая новые стройки на так называемой "красной линии". Дома, примыкающие к этой линии, готовились в будущие пятилетки под снос с переселением жителей в комфортабельное жилье. И ведь были представлены населению планировки новых домов на месте старых, с приходом дерьмократов все запланированное пошло прахом и трудно было представить движение транспорта в провинциальных городах в тридцатых годах двадцать первого века.

Выйдя на Чапаева, я направился в сторону Крытого рынка, ностальгируя по имеющимся в этом времени пельменной у Цирка, Блинной что напротив Крытого рынка, затем свернул на Дзержинскую и подошел к лестнице, ведущей к главному входу в областную ментовку. Поднявшись и зайдя в холл, я направился к постовому и попросил доложить обо мне в приемную начальника управления. — Меня ждет Демьян Гаврилович, прошу ему сообщить, что согласно устной договоренности, Чернов Владислав привез документы для рассмотрения. — Я показал сержанту пакет с тетрадями.

Сержант набрал внутренний номер по телефону и доложил кому то все, что я его просил. Затем, положив трубку, сказал — Сейчас подойдет наш сотрудник, подожди мальчик.

Минут через десять к нам спустился старший лейтенант милиции, удивленно меня осмотрел и произнес — Странно, но товарищ генерал никого не ждет, что у тебя за документы, мальчик?

И этот меня мальчиком назвал, хоть бы для разнообразия пацаном назвал что ли! Я посмотрел в глаза порученца и, включая гипноз, ответил — Вы наверное что то перепутали, для разъяснения прошу меня отвести к Демьяну Гавриловичу и все разъяснится само собой. Старлей кивнул, развернулся и направился на второй этаж а я пристроился за ним чуть справа. Сержант проводил нас ошалевшим взглядом и вернулся к своей работе. Пройдя за своим провожатым в приемную генерала, мы вместе с старшим лейтенантом оказались перед секретарем, который удивленно посмотрел на меня и затем вопросительно на сопровождающего.

— Товарищ генерал-майор свободен? — Я гипнотизировал уже второго мента.

— Свободен.

— Он меня уже ждет, я зайду и прошу чтоб нас не беспокоили, хорошо?

Секретарь в ответ кивнул, взгляд его напомнил зомби из ужастиков.

Я открыл тяжелую дверь и оказался в просторном кабинете перед сидевшим за столом крепышом в генеральском кителе с колодкой многочисленных наград на груди.

— Добрый день, товарищ генерал-майор, мое имя Владислав Чернов. Извините за вторжение, прошу взглянуть на эти записи. — Подойдя к краю стола, я положил вынутые из пакета тетради.

Дегтярёв, посмотрев в сторону закрывшейся за мною двери, взял тетради и открыл первую. По мере чтения выражение лица генерала менялось от удивленного до охреневшего. Прошло пятнадцать минут, когда Дегтярёв крепко выругался матом и протянул мне последнюю запись третьей тетради.

— Откуда эта хрень, где ты это взял?

— Товарищ генерал, в теле семилетнего мальчика находится сознание пятидесятилетнего мужчины. Я фантастическим путем перенесся в свое детство из две тысячи двадцатого года. Как вы думаете такие набитые костяшки кулаков могут быть у семилетнего? — Я показал свои руки человеку напротив, тот полез в стол за сигаретами, закурил, придвинув к себе пепельницу. Затем, взглянув на меня, затушил сигарету и попросил через селектор два чая. Пока ждали секретаря, Дегтярёв внимательно читал мой опус, ослабив галстук и расстегнув форменную рубашку. Секретарь занес поднос с двумя чашками чая, сахарницей и вазочкой с печеньем и удивленно посмотрел на меня, после окончания действия гипноза появление маленького мальчика в кабинете шефа оказало на него глубокое воздействие. Поставив поднос, капитан вышел из кабинета.

— Товарищ генерал, у меня в моей памяти столько разной информации находится, нужной государству, тетрадок не хватит записывать. К примеру, могу выдать справку по всем шпионам и предателям нашей Родины! А их, к сожалению, как и маньяков, хватает!

— Маньяков в Советском Союзе нет, это не загнивающий Запад. — Оторвался от чтения Дегтярёв.

— Это вы себя пытаетесь успокоить? Маньяки не зависят от строя государства, они были и всегда будут, к сожалению. Демьян Гаврилович, нам бы в Москву к товарищу министру б надо срочно!

— Ты как это видишь себе? А родителям что объяснять, умник?

— У меня только мама, объясню все. Это то не проблема.

Начальник УВД поднял трубку телефона без диска, видно правительственного, поздоровался с невидимым собеседником и спросил:

— Здравия желаю, Николай Анисимович, тут такое дело — срочно необходимо встретиться лично для рассмотрения появившихся у меня секретных документов, да таких, что руки жгут. Завтра возможно? Хорошо, только со мной будет мальчик семи лет, Чернов Владислав, вы не удивляйтесь, но очень необходимо нам вместе попасть к вам на доклад. Хорошо, до-свидания!

За тем, немного задумавшись, обратился ко мне, пьющему чай с печеньем:

— Поступим так, Владислав — сейчас тебя отвезет домой служебная машина, завтра она же будет тебя ждать утром в семь тридцать и отвезет тебя в аэропорт, где мы и встретимся. Далеко живешь?

— В Энгельсе на Заводской.

— Эт ты оттуда сам добирался? — Удивился генерал.

— Так я же не маленький уже, Демьян Гаврилович, мне полтинник уже стукнул, не забывайте пожалуйста.

— Не буду тебя спрашивать о будущих событиях, знаю, что это не мой уровень, но страна рухнула из-за нападения НАТО?

— Нет, просто на место генсека пришел недалекий человек в розовых очках, в его окружении было не протолкнуться вражеским шпионам и агентам влияния, в стране создали искусственно дефицит питания и ширпотреба, народу пообещали сто сортов колбасы и полные магазины джинсов, вшивая интеллигенция (о которой Ленин не зря высказался как о интеллигентиках, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На самом деле это не мозг, а говно мнящих себя мозгом нации) с радостными криками побежала в демократию, требуя свободы. Наивные, они и не подозревали, что кроме свободы кричать на каждом углу все, что им вздумается, реальной свободы в капитализме нет.

— Неожиданно! Ладно, в приемной тебя ждет мой порученец, он тебя и отвезет. — Вышедший из за стола генерал протянул руку и я ответил крепким рукопожатием, и Дегтярёв проводил меня до выхода из кабинета.

Через сорок минут черная волга остановилась у калитки нашего двора, и я выбрался из нее наружу. На меня с удивлением смотрели двое пацанов с нашего двора, играющих с проходящими мимо прохожими в кошелек — кошелек привязывался ниткой и размещался по ту сторону забора на тротуаре. Пацаны, невидимые из-за кустарника, ждали того, кто нагнется за халявой, затем резко дергали за нить и кошелек улетал от обалдевшего прохожего между штакетинами забора.

— Привет, Влад, это кто тебя на волжанке катает?

— Эт теперь мой персональный авто, — пошутил я, вспомнив как в моем детстве игра с кошельком была классным развлечением малолеток нашего двора. Для разнообразия мы еще привязывали и игрушечную сувенирную машинку. — Я домой, сегодня был насыщенный денек, пацаны.

Двинув к своему крыльцу, я махнул рукой, торопясь пообедать борщом, а то сухомятка в течении дня совсем не комильфо.

Пообедав, предварительно подогрев на газовой плите в ковшике, вкусным борщом, заправив его сметаной, выпил снежок из стеклянной бутылки. Сладкий кисломолочный продукт удивил своим богатым послевкусием, все-таки умели в Союзе делать качественные продукты питания. Через двадцать минут сел на пол, приняв позу лотоса и погрузился в состояние медитации, пытаясь внутренним взглядом оценить все возможности своей энергетики. Энергия при вдохе (дыхание осуществляется не грудью, а животом) входила из окружающего энергетического поля в точку живота, располагающейся ниже пупка на два пальца и рот выдохе поднималась по позвоночнику и выходила через кончики пальцев рук. Полностью расслабив мышцы головы, затем плеч, туловища и наконец ног, я почувствовал, как моя душа будто воспарила над телом, вбирая в себя просто неисчерпаемую силу. В таком состоянии я пробыл до прихода мамы. Услышав звук открываемой входной двери, начал постепенно выводить себя из состояния нирваны и когда я открыл глаза, увидел перед собой удивленную маму, на ее лице была легкая оторопь. Поднявшись с пола, я вывалил на своего единственного близкого человека новости о своем обновленном Я и о будущем страны, о своем желании попробовать изменить прошлое, о своих способностях я пока умолчал. Мама гладила мозоли на моих костяшках и на ребрах ладоней, даже немного всплакнула от стресса, вызванного словами вроде ее, а вроде вдруг ставшего незнакомым сына.